Венское Рождество, или сплетение судеб [СИ]

Глава 2. Лучше, чем совы

Оторвав взгляд от экрана, Макс поразился самому себе. Он очень редко называл фамильный замок Винтерхальтеров в сердце Швейцарских Альп домом — почему же сейчас? Виной тому долгий разговор с дедом ранее вечером? Пожалуй.

Телефон завибрировал в руке, высветилось сообщение:

Закрыв приложение и выключив телефон, Макс откинулся на подушку. Для того, чтобы иметь возможность использовать магловскую технику в магических местах, ему пришлось изрядно попотеть — зато пригодился талант к артефакторике! После дней, безвылазно проведённых в семейных лабораториях, Макс сумел создать чехол, который блокировал губительное воздействие магии на технику. Тот был далёк от совершенства, чары требовалось обновлять еженедельно, но Макс уже работал над улучшением. Возможно, даже напишет Робу и Гансу и попросит у друзей профессиональный совет.

В коридоре послышались шаги, и Макс поспешно сунул телефон под подушку — на всякий случай. Как оказалось, не напрасно; шаги замерли перед его дверью, раздался стук.

— Да? — откликнулся Макс, поднимаясь с кровати.

— Ты ещё не спишь? — мать заглянула в комнату, окинула её беглым взглядом. Для своих сорока с небольшим Эльза фон Винтерхальтер выглядела изумительно и являлась объектом зависти многих дам высшего общества. Впрочем, её несколько портили надменное выражение на красивом лице и угрюмо опущенные уголки рта. — Как прошёл разговор с бароном?

— Как обычно, — протянул Макс без охоты.

— Он говорил с тобой о должности в Министерстве?

— Говорил.

— И?..

— Матушка, ну сколько раз повторять: я не вижу себя в Министерстве! — резче, чем хотел, ответил Макс. — Тем более если дед бросает должность мне в лицо.

— Он желает блага для тебя, — сухо заметила мать. О да, она кормила его этой сказкой годами.

— Не для меня — для рода, — Макс скривился с мрачным удовлетворением. — И его задевает, что я, в отличие от отца, не слушаю его проповеди.

— Прояви уважение! — вспыхнула мать.

— К кому? — Макс сжал кулаки. — К юноше младше меня, погибшему непонятно за что? Или к старику, сведшему в могилу обоих сыновей?

Мать ахнула, прижав ладонь ко рту.

— Ты не должен так говорить! Если барон узнает…

— Тогда что? Он лишит меня наследства? — Макс оскалился и развёл руки в стороны. — Меня, единственного наследника семьи?

— Максимилиан, перестань! — твёрдо одёрнула его мать. — Ты ещё не достиг высот, с которых мог бы так говорить об отце и деде.

— Я уже превзошёл отца хотя бы тем, что не умер в восемнадцать! — рявкнул Макс.

— Твой отец сражался и погиб за семью, — окончательно взяв себя в руки, ответила мать с холодным, полным разочарования взглядом. — Он был сильным магом и человеком, до которого тебе, сын мой, ещё расти и расти.

Макс раздражённо мотнул головой, но ничего не ответил. Схватив палочку, он мимо матери протиснулся в коридор, сбежал по лестнице и вылетел на улицу. В лицо тут же ударил ледяной ветер, и Макс поспешил оградить себя чарами от непогоды. По свежевыпавшему снегу он вышел на террасу, опоясывавшую замок. Макс дрожал, но не от холода.

Временами он ненавидел это место. Всей душой презирал желание семейства существовать в прошлом. Мать, бабушка Арабелла, дед-барон — все они безнадёжно отстали от жизни, закрывшись от развивающегося мира в пузыре, составленном из воспоминаний и традиций. Они пытались воспитать таким же и Макса, растили из него замену отцу, с которым делил многие детали внешности и имя.

Однако что-то пошло не так. Макс никогда не интересовался политикой, всё больше литературой, из магических наук восторгался разве что артефакторикой. В Дурмстранге он презирал зазнающихся чистокровных мальчишек и тайно дружил с полукровками, с любопытством узнавал быт смешанных семей. Один раз втайне от родни даже гостил на выходных у Роберта, своего ближайшего приятеля. Его мать-неволшебница произвела на Макса огромное впечатление своей открытостью, улыбкой и вкусными пирогами, а отец, выходец из чистокровной семьи — прогрессивностью и широтой взглядов.

От собственной матери Макс видел только строгость. Почти всё интересное запрещалось ему. Дерьмо, да ему даже не говорили никогда, что можно носить дурацкий свитер с пингвинами!..

Макс тихо зарычал и с силой провёл ладонями по лицу, взъерошил волосы. Почему он родился Винтерхальтером?..

— Саша, нам нужно серьёзно поговорить.

Мирно завтракавшая до этого девушка аж поперхнулась яблочным соком от внезапного заявления. Сидевший рядом брат выразительно закатил глаза и отодвинулся в сторону.

— Почему? — хрипло проговорила Саша, откашлявшись, поднимая на маму слезящиеся глаза. Та покачала головой, но продолжила с не ослабшей решимостью:

— Потому что я хочу понять, что с тобой творится в последнее время.

— Я лучше пойду… — прошептал Петя и, прихватив свой завтрак и большую вазочку с печеньем, ретировался из столовой.

— Что-то не так? — спросила Саша, вытерев слёзы и глотнув ещё сока.

— Я беспокоюсь, — прямо сказала мама. — Ты вернулась из Вены сама не своя. Не спишь по полночи, целый день поглядываешь на телефон… — она красноречиво взглянула на смартфон, лежавший рядом с рукой девушки экраном вниз. — Что это всё означает? Надеюсь, ты не встряла ни в какую историю?

— Что было бы не удивительно с такими-то генами, — хмыкнула Саша и тут же примирительно улыбнулась. — Всё хорошо, мам, правда. Просто… — она поймала себя на том, что стремительно краснеет. — В Вене я встретила кое-кого. Парня.

— О-о!.. — протянула мама. Озабоченность почти исчезла из её взгляда, уступив место лукавому любопытству. — И кто он? Откуда?

— Ма-а-ам, ну что за допрос?.. — проворчала Саша, но всё же ответила: — Его зовут Макс, он волшебник, родом из Вены. Очень приятный парень, хоть и чистокровный.

— Сказала ты при своей чистокровной матери, — пожурила мама.

— Да ладно! Ты всерьёз будешь…

— Доброе утро, — войдя на кухню, чуть вопросительно поздоровался отец. Судя по мешкам под синими, как у дочери, глазами, у него очень много работы в лаборатории — жаль, Саша хотела вытащить отца погулять в Москву.

— Доброе, пап, — мило улыбнулась Саша, надеясь, что это поможет избежать продолжения разговора.

Поднявшись из-за стола, мама ласково поцеловала отца в щёку и кликнула домовика, чтобы подал ещё одну порцию завтрака. Когда отец был обеспечен чаем и блинчиками с мясом, севшая рядом с ним мама как бы невзначай спросила:

— Ты знаешь, Влад, что близится наш с тобой час стать бабкой и дедом?

На сей раз поперхнулся отец. Саша же застонала от досады и съехала по стулу едва не под стол.

— Ну мама!..

— Что? — прокашлявшись, переспросил отец.

— У нашей Сашеньки появился парень! — с улыбкой объявила мать.

— Ничего он мне не парень! — возмутилась Саша, выпрямляясь на стуле. — Он мне!.. Ну… — она вдруг задумалась. Кто ей Макс, в самом деле? Парень — не парень, друг — не друг, знакомый — не знакомый…

— Я рад, если ты рада, Саша, — лаконично сказал отец.

— Я рада, — серьёзно кивнула она. Это, пожалуй, было единственной определённостью во всей ситуации.

Позже на ужин по случаю Рождества должны прибыть дядя Миша и тётя Оля с семьями, бабушка с дедом, может быть даже другой дед, прадед, поэтому под благовидным предлогом подготовки к развлечению толпы кузенов Саша убежала в свою комнату. На пути ей попался Петя, улыбавшийся слишком коварно.

— Так значит, в Вене кто-то подобрал нашего котёнка?..

— Подслушивать нехорошо! — осадила его Саша и протиснулась — младше на три года, он был на полторы головы выше и значительно шире её в плечах — мимо братца к лестнице на второй этаж.

— А я уверен, что мама прямо сегодня за столом всем объявит! — крикнул ей вслед Петя и захохотал.

— Мелочь, — буркнула себе под нос Саша, закрывшись в собственной комнате. Глубоко вздохнув пару раз в попытке унять отчаянно стучащее сердце, Саша подошла к окну и распахнула створки. В лицо тут же ударил подмосковный мороз, и девушка улыбнулась солнцу и заснеженным деревьям парка. Не удержавшись, Саша достала из кармана телефон и сделала пару снимков — выбрала лучший и поспешила отправить. В ожидании ответа она с ногами забралась на подоконник и, взмахом палочки оградившись от мороза, открыла приложение для чтения книг. Попытка понять Достоевского закончилась с вибрацией телефона.

Почти четыре минуты не приходило ответа. Саша уже почти вернулась к Достоевскому, когда возникло сообщение со вложенной фотографией. Та быстро загрузилась, и Саша поднесла телефон к лицу, чтобы лучше рассмотреть названия фолиантов на столе и роскошный общий вид библиотеки.

Макс прочитал сообщение, но не ответил. От его текстов тянуло унынием.

Бросив телефон на кровать, Саша потёрла глаза. Интересно, что это за дед такой, что Макс не смеет его ослушаться, пусть явно и не в восторге от затеи? Своих дедов и прадеда Саша бесспорно уважала, но всё же они никогда не заставляли её делать то, что ей самой не нравилось. Насколько у «правильных» чистокровных в семьях всё по-другому?.. На этот вопрос ей сможет ответить разве что дедушка Александр, да и то не факт.

Собственная семья девушки была чистокровной, но при этом разношёрстной и весьма открытой. Сашин отец, Владислав Штайнер — полукровка, рождённый от союза потомственного чистокровного и его маглорождённой любви всей жизни. Её мама, Анастасия Штайнер, в девичестве Мелехова — старшая из внуков Константина Мелехова, в течении десятилетий остававшегося одним из самых влиятельных людей магической России. Хотя в последнее время прадеду становилось всё тяжелее руководить кланом и всеми его предприятиями. Несколько лет назад он отметил столетие и постепенно стал отдаляться от дел, препоручая их зятю и внуку, сам же предпочитая проводить время с правнуками. Саша любила дедушку Константина за острый ум и интересный взгляд на мир, поэтому предвкушала вечерний разговор за столом.

Соскочив с подоконника, Саша направилась к шкафу и принялась критически перебирать его содержимое. Почти все вещи в её гардеробе больше подходили для прогулки среди маглов, чем для праздничного застолья в доме чистокровных волшебников. Где-то валялась пара мантий и оставленная на память школьная форма, но доставать их Саша не имела желания. Вместо этого она извлекла на свет и подвесила в воздухе два платья: роскошное коралловое и блестящее синее.

— Что же выбрать?.. — бормотала Саша, по очереди прикладывая к себе платья и крутясь перед зеркалом. — Нужна помощь! — решила она и, по очереди надев оба платья, сделала снимки, которые затем отправила Максу.

— Чем ты занят, Максимилиан?

— Дедушка?! — Макс вздрогнул и чуть не выронил телефон — так незаметно для него вошёл дед. — Я читаю то, что вы велели, — быстро ответил Макс и спрятал телефон в карман.

Дед приблизился к столу, за которым работал Макс. Окинул скользящим взглядом книги, мельком посмотрел на свиток с заметками.

— И что это чтение даёт тебе?

— Новые знания.

— В которых ты явно не заинтересован, раз отвлекаешься на постороннее.

Макс досадливо дёрнул плечом.

— Вы прекрасно знаете, что я не рад должности в Департаменте международного сотрудничества, для которой вы меня готовите. У меня нет интереса к работе в Министерстве.

— К чему у тебя есть интерес? — проговорил дед с тенью раздражения в стальном голосе.

— К разным вещам. Артефакторике, например, — почти не соврал Макс. — К технологиям, — добавил он прежде, чем как следует подумал.

— Технологиям? — вскинул бровь дед. — Магловским, как и слово?

Его презрение ощутимо задело. Макс сжал кулаки и расправил плечи.

— Что если и да? — дерзко спросил он. — Вы хотя бы представляете, насколько они прогрессивны? Если взять их за основу для артефактов!..

От резкого магического выпада Макс кое-как смог закрыться — только чтобы пропустить второй и быть отброшенным за стол. Фолианты на нём угрожающе зашелестели, а свитки и заметки взметнулись, проскользили по воздуху на пол, присоединяясь к перу и опрокинутой чернильнице.

— Я разочарован, — произнёс дед, опуская палочку. Он был лучшим дуэлянтом в молодости — оставался им и теперь; Максу ни разу в жизни не удалось хотя бы удивить деда собственной магией. — В тебе нет уважения, нет манер, нет таланта. Временами я сомневаюсь, есть ли у тебя мозг. Носить при себе это… — он коротким жестом приманил к себе в руку смартфон.

Макс сел на полу среди разбросанных бумаг, рукавом вытирая кровь с разбитой губы.

— Отдайте. Это личная вещь.

— Тот, кто сам не личность, личных вещей иметь не может, — ответил дед, и чёрный смартфон, подарок Алексы, вспыхнул чёрным же пламенем. — Никогда больше не смей приносить магловскую дрянь в мой дом.

— Разрешите тогда его покинуть! — выплюнул Макс.

— Нет. Вне зависимости от наших желаний — моих и Арабеллы, твоих, — ты являешься единственным наследником и будущим бароном фон Винтерхальтер. Для тебя, возможно, это пустой звук, — дед швырнул на пол перед Максом бесполезный кусок обугленного металла и пластика. — Но не для нас.

И он ушёл, а Макс, привалившись плечом к столу, уставился на загубленный смартфон в бессильной ярости.

По мере прибытия гостей в доме становилось всё более шумно. Суетились эльфы-домовики, дядя Миша с женой и тётя Оля с мужем о чём-то болтали с дедушкой Колей и бабушкой Оксаной. Двоюродных братьев и сестёр — всего пять штук возрастом от шести до пятнадцати лет — пока развлекал Петя вместе со своим новым питомцем, попугаем Жорой. Жора искренне считал себя пиратом и громогласно требовал ром.

— Твой отец не придёт? — негромко спросила мама у папы.

— Он написал, что дела задерживают в Министерстве, — блекло отозвался отец. — Просил всех поздравить от его имени.

Без лишних слов мама сжала его руку и увела к компании. Саша знала, что у папы с его отцом, знаменитым Александром Штайнером, министром магии Германии, прохладные отношения. Чёрная кошка пробежала между ними ещё до рождения Саши, и пусть её саму родители назвали в честь деда, видела она его мягко говоря нечасто. На каждый праздник получала подарки, как и братишка, но никогда — приглашение в гости.

Зато дедушка Коля и бабушка Оксана купали всех своих внуков в искреннем интересе и заботе. Вот и сейчас, войдя в столовую, Саша моментально оказалась в объятиях бабки.

— Ах ты красавица моя! — воскликнула бабушка и только через минуту отстранила её от себя, но лишь на расстояние вытянутых рук, чтобы лучше рассмотреть. — Какое замечательное платье ты выбрала, душа моя! Оно так идёт к твоим глазам!

— Спасибо, бабушка, — улыбнулась Саша чуть неловко — не привыкла получать комплименты об одежде. Мама, будь её воля, спалила бы половину её гардероба, все шорты так точно. — А где прадед? Я думала, он прибудет с вами.

— Так он ведь сейчас в Петербурге, а не с нами в Ялте, — растерянно хлопнула ресницами бабушка. — Ты разве не знала?

— Забыла, скорее всего, — сконфузилась Саша и поспешила подозвать к ним в компанию тётушку Ольгу.

По случаю праздника столовая была украшена просто божественно. Красиво переливались гирлянды — красные и синие, в цветах Мелеховых, огоньки вспыхивали и гасли, подмигивали собравшимся золотыми искорками. На огромной мохнатой ёлке блестели игрушки, кружили снежные феи, покачивались белочки и снегири. Из колдорадио в углу лилась негромкая музыка, почти терявшаяся в смехе и голосах. Вокруг длинного стола носились дети, пытавшиеся догнать попугая Жору.

— Не сдамся!.. Не сдамся!.. Тысяча чер-р-ртей! — кричал попугай под восторженный визг маленьких Мирославы, Гриши и Семёна. Старшие Сашины кузены, Василиса и Лёша, о чём-то шептались с Петей — не иначе задумывают шалость! С этой троицей учителя в Колдовстворце ох как мучаются!..

— Пора начинать, разве нет? — спросили тётя Таня, дядина жена, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Мы должны дождаться Константина Аркадьевича, — ответил ей дедушка Коля. — Я уверен, он прибудет уже очень скоро.

Все согласились и вернулись к беседам. Дядя Миша и отец открыли коньяк, мама и тётя Таня пили вино. Петя тоже попытался приманить бокал, но Саша щелчком пальцев отменила его магию и незаметно для взрослых показала брату язык.

Тем временем пробило семь, а прадедушки всё не было.

— Да где же он?.. — пробормотал дядя Миша, озадаченно скребя ногтями щёку.

— Быть может, дела задерживают? — предположила тётя Оля, и дядя Витя, её муж, согласно кивнул. — Влад, а не послать ли домовика?

— Стоит ли беспокоить Константина Аркадьевича? — возразил отец с сомнением. — Он знает, что его ждут, и раз до сих пор не прибыл, стало быть, занят чем-то важным.

— Скорее всего, так и есть! — закивала бабушка Оксана.

Не успел отзвук её голоса раствориться в песне, лившейся из радио, как в коридоре раздался хлопок.

— Не прадедушка ли это? — весело спросила бабушка Оксана и первая шагнула навстречу.

Однако вместо прадеда в столовую вошёл, буквально ввалился его домовой эльф в зелёной тоге. Он теребил уши, выкатывал глаза и хватался за стены.

— Хоз… х-хозяин… — пропищал эльф, хватаясь за голову.

— Что с ним?! — воскликнула бабушка Оксана, порывисто хватая домовика за плечи. — Не молчи! Что?!

— Хозяин мёртв! — выкрикнул эльф и зашёлся рыданиями.

Кто-то позади ахнул, послышался звон стекла — мама уронила бокал. Сердце Саши пропустило удар. Это ведь… Этого не может же быть, правда? Прадедушка сильный, он не мог умереть!..

— Как? — глухо спросил отец.

— Хозяин отослал всех слуг этим днём, сказал, что будет работать… Вечером Минька вернулся… приготовить ужин хозяину… а хозяин… — домовик всхлипнул и схватился за уши. — А хозяин сидит в кресле бездыханный, и сердце не бьётся!

И он вновь зарыдал, рассказ сорвался в неразборчивые причитания. Бабушка медленно отпустила домовика и попятилась, стремительно бледнея. Казалось, она перестала дышать. Дедушка Коля подступил к ней.

— Оксана…

— Я не верю, — прошептала она, зарываясь пальцами в тугие локоны. — Я ведь только три дня как видела его… Здоровый и бодрый, говорил о делах… — и она расплакалась, прижавшись к широкой груди мужа.

— Я отправляюсь, — решительно сказал дядя Миша. — Влад?

— Я с тобой, — кивнул отец. — Настя, вызови колдомедиков на адрес Константина Аркадьевича, но дай нам полчаса форы. Напиши также моему отцу.

— Сию минуту, — мама быстро взмахнула палочкой, призывая перо и пергамент.

— Дети, идёте со мной, — позвала тётя Оля, обнимая Петю и Василису за плечи.

— Что случилось, мама? — дёрнула её за юбку малышка Мирослава.

— Пойдёмте в гостиную, — повторила тётя под плач бабушки. У неё самой на глазах стояли слёзы, но тётя Оля не позволила им пролиться перед детьми.

Саша бросила растерянный взгляд на отца, последовавшего вслед за дядей Мишей в камин, на маму, быстро строчащую письмо дедушке Александру, на бабушку Оксану, задыхающуюся от рыданий — и сама не смогла больше сдерживаться. Жгучие слёзы хлынули по щекам, и Саша стрижом вылетела из столовой под оклики тётки. Взбежав на второй этаж, она заперлась у себя в комнате и только тогда дала волю полноценной истерике.

— Нет-нет… Как же так?.. — бормотала она, размазывая по лицу слёзы. Причёска растрепалась, и красивое платье промокло и испачкалось косметикой, но Саше было всё равно.

Очень нескоро Саше удалось взять себя в руки. Кое-как поднявшись на слабых ногах, она, всхлипывая, побрела через комнату к туалетному столику. Остановившись возле, Саша опёрлась кулаками на него и медленно подняла голову. Посмотрела на себя в зеркало: опухшие глаза, красный нос в разводах тонального крема, тёмные ручьи туши протянулись по щекам. Саша едва вновь не расплакалась, вспомнив, как прадедушка в детстве сажал её к себе на колени и, рассматривая, приговаривал: «Какие красивые глазки у нашей девочки — это в бабушку Машу. Щёчки румяные, ямочки — это в маму. И улыбка тоже наша, Мелеховых…»

— Дедушка… — прошептала Саша и закрыла глаза рукой.

Она стояла так долгие минуты, стараясь ни о чём не думать, просто дыша. Когда наконец почувствовала в себе силы, Саша дрожащими руками вытащила палочку и, проговаривая чары вслух, убрала остатки макияжа, стянула платье и отправила его в прачечную домовикам, приманила халат. Закутавшись в него, Саша забралась с ногами в кресло под окном. Звуки дома почти не касались её, если и раздавались, то где-то вдалеке. Быть может, кто-то даже стучал в её дверь, но, не дождавшись ответа, сдался и ушёл.

Какое-то время Саша бездумно смотрела на молодую луну за окном. Затем, не выдержав, приманила телефон.

Вопреки обыкновению, ответ долго не приходил. Нахмурившись, Саша шмыгнула носом и проверила, когда Макс в последний раз был в сети — сегодня в 11:21, как раз когда они переписывались. Саша отложила телефон и вновь уставилась на луну.