Вельтаншаунг. Уровень второй (Нико-Ра) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Остановиться – влом!

Локация: выход из патча

Когда я очнулся, первое, что пришло мне в голову: «Минус одна жизнь! Еще две попытки – и все: прощай молодость!»

Вот только на точку спавна это место не походило. Я лежал среди обломков. Меня спас диван, который опрокинуло взрывной волной и уперло спинкой в стену так, что образовался мягкий шалашик. Вот он-то меня и защитил.

Сереге – долговязому компьютерщику – повезло меньше. Из его груди торчала обугленная ножка сломанного стула, проткнувшая и спинку дивана, и самого человека насквозь. Он лежал ко мне головой, а ноги остались где-то там, выше.

От этого зрелища меня чуть не вырвало. Я запаниковал, испытывая непреодолимое желание немедленно выбраться из западни. Едва сдержался, чтобы не ринуться сразу тараном напролом.

Досчитал до десяти, успокоился, дотянулся до мертвой левой руки, потрогал пульс: без шансов. Сердце не билось.

Попытка оттолкнуть диван ногами не удалась: снаружи что-то привалило и крепко держало.

Я оглянулся. Второй выход из-под дивана был наглухо перекрыт упавшим цементным блоком. Не пойму, как самого не убило!

Попытался протиснуться между мертвецом и стеной – не удалось. Слишком мало места.

Еще раз посмотрел на Сергея, на пространство между ним и диваном, в котором четко просматривалась ножка стула, собрался с духом, принялся выталкивать мертвеца. Другого варианта выбраться из завалин я не видел.

Дохляк наружу не хотел. Он застрял прочно.

Я давил изо всех сил, слышал, как трещит рвущаяся обшивка дивана, но труп не двигался с места. Ножка стула впилась в погибшего намертво.

Нащупав автомат, навел его на чертову палку, хорошо просматриваемую между диваном и грудью Сергея, пару раз выстрелил. Дерево хрустнуло. Изо всех сил ударил погибшего, тело пошло.

Через несколько минут проход был свободен. Я выполз наружу и с ужасом обнаружил, что взрывом уничтожило всю комнату. Сейчас это было хаотичное нагромождение бетонных блоков и дымящейся аппаратуры, вперемешку с человеческими телами.

Наверное, меня снова обманули. И никакие это были не геймеры, а очередные фишки патча. Гребанный абгрейд, чтобы жизнь малиной не казалась!

Вот только крутых геймеров нельзя уничтожить одним ударом даже самой крутой мухобойки! Люди системы в шайки не сбиваются, они сидят каждый за своим компом и даже пиво пьют отдельно, чокаясь с братвой виртуально о собственный монитор. Они ведь – железные задницы и убитые красные глаза на минус десять. А у погибших умников даже муляжа очков не было. Ни у одного!

Как я, вообще, мог повестись на весь этот «лохотрон». Это же из серии: «Лайкни бездомную кошечку, открой доступ к своим данным».

Они заманили меня сюда, срисовали мой ай-пи адрес, украли пароли доступа и коды, оставили меня здесь, в надежде, что подохну.

Вопрос только в том: кто они? И что им от меня нужно?

На счастье взрывом разворотило не только тайное убежище псевдо-геймеров, но и проломило стену в двух местах. Та дыра в кирпичной кладке, что была пошире, оказалась единственным выходом из этого склепа. В нее можно было выползти.

Я осторожно заглянул в обугленное отверстие. Внутри оказалась комната, уставленная полками, на которых лежали гранаты, противогаз, плащ химической защиты.

Обычно, в игре, когда от удара ножа или от взрыва бочки с топливом, рушились стены, освобождая скрытый от всех проход, выскакивала надпись: «Поздравляем, вы нашли тайное место!» Жаль, что это мог видеть только человек по ту сторону монитора.

Я огляделся. Прислушался. Фашистов здесь не было.

И я осторожно пополз.

Когда уже оказался на складе и даже спрыгнул на стол; пролом, через который я только что втиснулся, зловеще завибрировал и загудел. А потом кирпичи развороченной кладки вдруг просто рухнули под собственным весом. Лаз оказался окончательно замурованным.

Теперь сомнений больше не оставалось: это вовсе не живые люди встретили меня перед взрывом, а очередные юниты. И посланы они для разнообразия, так сказать, моих впечатлений. Но я все еще в патче. И нужно поскорее из него выбираться. Уж слишком революционные образы и идеи продвигают разработчики!

На самом деле, если в игре размыта грань между компьютерной условностью и настоящей реальностью – сознание геймеров не выдержит. Люди начнут умирать прямо за компами. Иллюзия перенесения в самую гущу настоящих событий будет не только шокировать, но вызывать панику. Каждый игрок должен точно знать, что все происходящее – понарошку.

Я собрал все находки, кроме плаща химзащиты (который показался громоздким и бесполезным), утрамбовал все в мешок.

Две гранаты сунул за ремень, чтобы в случае необходимости быстро выхватить их из-за пояса. Ведь пока я буду рыться в мешке, меня десять раз застрелят и один раз – торжественно четвертуют.

Из склада в мир лабиринтов замка вела одна единственная дверь, похожая на овальный люк подлодки. Типа, в патче опять новый дизайн.

Выйдя наружу, я оказался в коридоре, обшитом металлическими пластинками, отражавшими свет, точно фольга. И это мне страшно не понравилось. Да, значка радиации нигде не видно, но ведь эту символику должны были придумать после Хиросимы. Это было бы логично. Немцы пока еще не знают, с чем имеют дело. А вот я, похоже, сообразил. Да и зачем еще нужно так обшивать стены?

Наверняка, эта тропа выведет меня за стены замка, прямо на военный полигон, где проходят секретные ядерные испытания. Пусть это будет так! А там останется пробиться сквозь охрану и спрятаться в грузовике, который, точно, не уедет без меня. Важно лишь не прикончить того патрульного, который откроет машине ворота.

Похоже, я размечтался…

Коридор был длинным, как стрела. Эхо шагов отдавалось в голове. И, что удивительно, – не видно никаких боковых дверей. Похоже, меня ведут прямо к смерти.

Нет, просто это – очередной лаз в новый тайник. Наверное.

Все, вот и конечная дверь: овальная, герметичная.

А если я там лучевую болезнь подхвачу, рак мозга или чего похуже, что тогда? Это ведь патч, здесь возможны самые невероятные вещи!

Меня уже пытались обмануть и орущим муляжом ребенка, который оказался бомбой, и якобы провалившимися в игру фальшивыми геймерами. И все это, похоже, делалось лишь для того, чтобы заманить сюда и отрезать пути к отступлению.

Не верю, что впереди – выход! За такими дверями всегда прячут что-то мерзкое: босса, отряд карателей, зомбаков, швыряющихся огненными шарами.

А даже если я сейчас вдруг окажусь дома, так мой собственный кот нехорошо так прищурится с дивана, вытащит из-под хвоста пулемет «Максим» и: тра-та-та! Хлоп – и нет второй жизни, а я снова лупаю глазками перед задраенной дверью…

Да, коты были священными животными в Египте, а масоны высших ступеней посвящения изучают мистерии Египта, которые, говорят, и древнее, и круче еврейских.

Моисей – первый знаменитый чернокнижник – учился именно там, в Египте. И начал он свой путь с того, что завалил и ритуально расчленил человека. Да это «азы». Об этом на всех интернет-площадках и форумах кричат. Нужно только набрать: «Как захватить мир за 13 дней» или «Тайная власть» – и вся эта чушь вывалится тоннами сообщений.

Коты и тайные общества – в сговоре! Они стараются поработить мир, создавая индустрию развлечений, чтобы мы разучились думать; они разжигают гонку вооружений и локальные конфликты, чтобы сдерживать рост населения.

Геноцид против зверей и народов существует, и бродячих собак – отстреливают. Впрочем, убивают всех: лосей, медведей, волков. У человечества враги все и повсюду. Человек – самое безумное создание природы. Но в этом кровавом месиве, в которое земляне ввергли мир, почему-то только котики вечно пушистые. Есть о чем задуматься.

Все знают, что абсолютно всех подельников по захвату мира до 32 или до 66 градуса посвящения непременно в конце грохнут. По очереди: сначала масон, потом – левитов. И останутся настоящие господа. Такое ощущение, что это будут и не люди, и не рептилии. Уж не коты ли?

Глупо все это…

Но, блин, почему так страшно?

Кто поручится, что все это – не правда?

Истиной всегда оказывается какая-нибудь глупость, над которой все вначале смеялись…

Я стоял и не мог решиться прикоснуться к ручке двери. Я живо представил, что она находится под напряжением, а местные психопаты-ученые ходят здесь в резиновых перчатках.

Да что на меня нашло? Патч не отпускает?

Чтобы оттянуть время, когда мне все-таки придется открыть зловещую дверь, я начал простукивать стены: вдруг повезет и найду нормальную пушку с обоймой в сотню патронов.

Постучал слева, справа: ответом – лишь гулкое металлическое эхо.

Я уже почти отчаялся и собрался сделать шаг вперед, как от последнего удара по стене, все пришло в движение. Заскрипели невидимые шестерни, и на потолке открылся проход. Оттуда подул свежий ветер.

Не может быть!

Я колебался недолго, подпрыгнул, подтянулся, высунулся наружу.

Мать честная: это, правда, оказался выход. Механизм сдвинул чугунный люк. Я выполз из тайных подземелий, точно из современной системы подземных канализационных труб. И я снова оказался внутри замка.

Что ж, это даже неплохо. Похоже, патч пройден. По крайней мере, здесь меня дурить больше не будут. Плохие тут – фашисты. Зато и хороших нет.

Теперь нужно просто выбраться из лабиринта живым.

Локация: казарма

И снова: здравствуйте!

Я стою в центре внутреннего двора мистического замка, открытый взорам снайперов, которые медлят, словно решили вздремнуть на работе.

Наверное, это из-за плохой видимости. Все-таки ночь.

А, может, никаких стрелков и нет? Их вызовут потом, позднее. И спрыгнут они с вертолетов на белоснежных парашютах. Прямо как ангелы смерти. Дружелюбные, блин, привидения, которые, сначала здороваются, и лишь потом убивают.

Удивительно, но пока слоняешься в подземельях фашистских лабиринтов, время становится другим: вязким и однородным, точно каша. Привычные понятия: утра, полдня, вечера, – сливаются в единый бесконечный серый поток. Можно даже подумать, что смены дня и ночи, вообще, не существует.

Однако, вдохнув прохладный вечерний воздух, услышав треск кузнечиков и робкое кваканье лягушек где-то за стенками замка, на мгновение я ощутил себя по-настоящему живым и счастливым.

Похоже, только здесь я и научился, даже в безвыходной ситуации, чувствовать бытие, радоваться тому, что существую.

Я задрал голову и отчетливо различил созвездия Медведиц: Большую и Малую. Эти ковши я узнаю повсюду! В свое время я за них даже «пятерку» получил.

А почти у самого горизонта пылала огненная звезда, хитро подмигивая, мол, все в этом мире стоит на крови. И все-все племена, а не только фашисты поклоняются смерти и мертвецам.

А потом подул ветер. И я подумал, что нужно срочно добыть мундир, чтобы не мерзнуть по ночам. Только раздевать мертвеца страшно. Найти бы шкаф с одеждой. Ну, типа, наверняка, где-то есть усиленный (желательно на меху) бронежилет: плюс один балл защиты. И шерстяные носки или зимние кроссовки, дающие еще пару процентов дополнительной скорости. Только подгузника, прибавляющего балл к воинскому духу, мне, точно, не надо. Я уж как-нибудь без него обойдусь…

Над северной башней зависла луна. Она была ярко-алой и удивительно большой, словно сошла с орбиты и начала сближение с Землей. В этом был какой-то намек. Но, в целом, небо прорисовано было так, что казалось настоящим. И от этого хотелось плакать.

Сколько можно шляться по подвалам, убивая всех налево и направо? Я просто хочу домой. Сейчас бы забраться с ногами на диван да чаю с печеньем, а еще – очередной «марвеловский» бодрый фильм.

А вместо этого: на меня надвигается холодная ночь в фашистском гадюшнике.

Да, здесь красиво, но нельзя просто таращиться в небо, ибо враги – не спят. Нужно все время двигаться, идти куда-нибудь. Только так и можно спастись!

Осторожно, стараясь не шуметь, я двинулся к знакомому силуэту строений. Я бы с удовольствием держался в тени, но, как назло, луна нависла над замком так, что высвечивала абсолютно все, словно насмехаясь надо мной.

Хорошо еще, что собак во дворе не было. А то бы они такой лай подняли!

Я очень быстро добрался до той самой башни, в которой очутился с первого момента перемещения в игру. Именно из нее я выпрыгнул в этот двор из окна второго этажа. Теперь же я бежал к ней по земле, с другой стороны. Где выход, там и вход. Наверное.

Я не ошибся. Низ башни призывно темнел арочным проходом. Неужели все так просто? И сейчас я запросто выйду отсюда?

Да, да, да!!! Давай боже, спасай, выносите ноги из этого вертепа!

Я вступил в арочный пролет. Но это оказалась огромная ниша, внутри которой влево вела небольшая запертая изнутри дверь, а прямо – оказался еще один закрытый путь! В играх именно так и рисуют декоративные ворота, в которые нельзя пройти.

Черт! Здесь просто нельзя надеяться на лучшее!

Вот они, гребанные ворота: кованные, тяжелые. Но закрыты наглухо, точно запаяны. Да, в такие – танк проедет, но что толку-то? Открыть их изнутри, точно, не удастся! Механизм, наверняка, спрятан за боковой, тоже задраенной дверью. Вот что теперь?

Я чуть не разревелся от обиды. Вот же сволочи разработчики!

Думаю, отсюда есть лишь один правильный путь – через комнату с финальным боссом.

И фальшивые геймеры появлялись в игре вовсе не зря, они пугали меня, мол, даже если выйду живым из схватки с монстром, толку от этого не будет. Уверен, что они врали, хотели отговорить от прохождения игры. Возможно, тестирование выявило некий баг, с помощью которого отсюда можно удрать. И прописан «глюк», похоже, именно в подземельях с финальным монстром.

Но перед решительной и последней битвой необходимо убедиться, что за спиной не осталось хитрых нацистов. Обидно будет, если после победы над настоящим чудовищем, меня пристрелит в спину какой-нибудь солдатик да еще из пистолетика.

И тут я поймал себя на том, что окончательно перестал непрерывно бояться. Словно устал от ужаса.

Более того – разозлился. Что не предпринимай, а исход любых действий в этой игре предрешен.

Но я не сдамся! Нет, я буду драться до последнего вздоха! В конце концов, компьютер может просто зависнуть, в том числе – и от моей ярости. А если я не выберусь из ада сам, так хотя создам неприятности электронным алгоритмам!

Меня начало физически потряхивать от ненависти. Я внезапно ощутил пульсацию бушующей во мне крови. Кажется, сейчас порву всех этих фашистских недоносков голыми руками!

Ну, держитесь! Я – Зверев! Смерть вам, боты позорные!

Вооружившись гранатой, но благоразумно оставив автомат болтаться на шее, я метнулся назад, теперь уже к восточной башне. В нее вело два входа: один центральный, другой – с приступка, с приподнятой на пару метров цементной лестницы, какие бывают перед современными девятиэтажными «свечками».

Я взбежал по лестнице, распахнул дверь, ворвался внутрь:

– Что: вы не ждали, а мы приперлися? Подъем, уроды!

Вспыхнул свет. Я не видел, кто щелкнул выключателем. Просто стало светло. В реальности так не бывает.

На кроватях сели заспанные немцы. Глаза их были мутными. Они ничего не понимали. Немцы оказались в белых майках, на которых стояли синие несмывающиеся печати их орла со свастикой. Для меня это было неожиданно. Без мундиров я врагов до сих пор не видел.

Одежда, аккуратно сложенная, лежала у каждого на тумбочке.

Немцев было около дюжины. Автоматы их стояли на стойке возле входа.

– Все! – сказал я, – Гитлер капут! – и швырнул гранату.

Немцы вскочили на ноги, а я пулей вылетел за дверь и тут же растянулся на цементе.

Бабахнуло так, словно в настоящем боевике. И даже пламя за дверь вырвалось, точно в фильме – черно-красным всепожирающим облаком.

Из казармы раздался душераздирающий крик. Видимо, не всех я положил одним махом.

Я вскочил на ноги, спрыгнул с приступка, метнулся к стене, вжался в холодные камни, чтобы «не отсвечивать», стиснул в руках автомат.

И в тот же миг на лестницу выскочил фриц, объятый пламенем. Он визжал, точно свинья, размахивал руками, но огонь с чавканьем пожирал его майку и принимался за белые длинные штанишки. Наверное, это и были знаменитые кальсоны, которые предки носили в старые времена.

Я выстрелил. Немец упал и затих.

Над замком взвыла сирена – противно, надсадно. Я вздрогнул от неожиданности. Хотелось верить, что можно перебить охранников по очереди, но если они сбегутся сюда всем скопом – беды не миновать. Спрятаться негде!

Ближайшие двери объяты пламенем. Придется метнуться в центральный вход башни, навстречу перепуганным солдатам. Одно хорошо: не может же в таком относительно небольшом замке находиться одновременно больше сотни человек. И одним отрядом сейчас здесь стало меньше.

Я уже ринулся прочь от приступочной лестницы, как ощутил, что меня кто-то держит. Оглянувшись, увидел, как окровавленные пальцы схватили меня за футболку:

– Вассер! Гиб мир вассер!!![1] – о чем-то молил горящий недобиток.

«Нет, не мир тебе, шмайссер!» – злобно подумал я, отпихнул врага, и метнулся прочь. Но стрелять в нацика не стал. Не смог.

В несколько прыжков я достиг нового входа. Эта дверь башни тоже оказалась не запертой. Какие наивные немцы: заходите, партизаны, валите спящих!

Ворвавшись внутрь, обнаружил винтовую лестницу, ведущую наверх. По ней уже топали, бегущие к выходу, автоматчики. Враги явно успели схватить оружие. В подштанниках они были там или одетыми – не имело значения. Их напугали грохотом и сейчас они станут палить во все, что движется.

Я метнулся под лестницу, спрятался за ящиком и даже задержал дыхание.

Вспомнилась локация, в которой фашисты видели шпиона сквозь щели между ступенями и стреляли сверху, прячась по подлому. Только бы эта фишка сейчас не сработала!

Только бы пронесло!

А вот фигушки!

Пули забарабанили по железному ящику, точно капли начинающегося дождя. Сглазил!

Зря я сюда спрятался. Теперь оказался в мышеловке. Наверх не прорваться, во двор не выскочить – там меня тоже ждут с распростертыми объятиями.

Я задрал голову: ничего не видно, одни ступени. Кажется, что фашистов там нет, а они – есть!

И тут, прямо на меня, выскочил здоровяк. Лицо его было перекошенным от страха и ненависти. Автомат в его руках задергался. Но я успел упасть на пол и открыть ответный огонь.

Напугался страшно. Я выпустил в этого диверсанта всю обойму, прежде чем опомнился и осознал, что трачу патроны впустую.

Откинув разряженный автомат, метнулся к мертвяку, схватил его оружие и отскочил обратно. Пули заплясали вокруг убитого, но, по счастливой случайности, меня не задели.

Секунда – и с лестницы спрыгнули уже двое.

Я отскочил назад, вжался спиной в стену. Щелк – это открылся потайной ход, куда я тотчас же и улетел. Наверное, это спасло меня от расстрела, потому что вниз вел небольшой покатый пол, и я очень удачно кувыркнулся, избегнув тем самым пуль. Комнатка была маленькой, темной.

Я вскочил на ноги, метнулся вправо, слился со стеной, вжался в камни. Даже ощутил холод, идущий от булыжников из кладки замка.

Немцы не замедлили появиться. Первый сунул нос в темноту, и я отправил одиночный выстрел ему в висок. Фашист скатился вниз и застыл в нелепой позе.

Сейчас второй прибежит. Они же дебилы: видят труп, непременно нужно к нему подойти и выяснить, почему это он тут валяется без разрешения начальства?

Раз, два, три, придурок заходи!

Но немец не спешил. Хитрый попался.

Я слышал его прерывистое дыхание за стеной. Немец покашлял, наверное, готовясь к штурму, но так и не шагнул в мое убежище.

Бах! – это с лестницы спрыгнули еще солдатики. Прибыло подкрепление. Теперь штурмовики явно рассредоточиваются за тем самым железным ящиком, который спас мне жизнь. Наверняка, подоспели и снайперы. Достают сейчас свои винтовочки, оптические прицелы, включают приборы ночного видения. Все, мне кранты!

Слышу еще топот. Это вламывается подразделение уже со двора замка. Да сколько же их там на одного мальчишку!

И тут мне приходит в голову простая и ясная мысль.

У меня за поясом остался еще один «сюрприз». На, получай фашист гранату!

Секунда – и громыхнуло. Взрыв был настолько сильным, что сверху, где-то надо мной, обрушилась лестница.

Когда же я выскочил наружу: размер разрушений меня впечатлил. Балка над входными дверями в башню не выдержала, проход оказался завален. Трупы валялись всюду исковерканные, окровавленные, мерзкие. Это были не люди, а какие-то обрубки.

Лестницу разметало взрывом на целый проем. Я оказался в каменном мешке.

Локация: руины башни

Подпрыгнуть и повиснуть на верхней уцелевшей ступени никак не удавалось. В пятый раз при приземлении я поскользнулся и растянулся на обломках, ударившись коленкой так, что брызнули слезы.

Нахрапом здесь ничего не добиться. Тут думать нужно, соображать. Я сел на руины, залез в вещмешок и с тоской осознал, как там много всего бесполезного. Но: ни хлеба, ни тушенки, ни кока-колы – ничего! Нет ни комплекта одежды, чтобы переодеться, ни влажных салфеток, ни туалетной бумаги. Вот как тут культурному человеку войну вести? Мне мир спасать, а я не только голодный, но и не облегчившийся!

Разорванные немцы плохо пахли. Вернее, они смердели хуже канализации. Поймал себя на мысли, что к запахам начинаю даже привыкать. Но долго прятаться здесь, вдыхая «ароматы» – немыслимо! Разве что только потерпеть немного.

Нужно выбираться.

Скоро тела начнут гнить. Слетятся мухи, приползут черви, зловоние усилится.

А, кроме того, если у немцев рухнуло перекрытие в башне, они не станут сидеть, сложа руки. Живо пригонят рабов из концлагеря, заставят расчищать завалы, вытаскивать тела. Тут-то меня и обнаружат, такого красавца. А я ни петь по-немецки, ни танцевать.

Вдоль стены, украшая лестницу вместо гобелена, висел гигантский нацистский флаг. Он заканчивался намного выше не обрушенных взрывом ступеней, держался на растянутой бечевке, как вымпел. И длины этой веревки, если ее сорвать, мне бы хватило, чтобы влезть по ней, точно по канату, наверх. У края ступени даже штырь имелся, на который можно петлю накинуть.

Я выстрелил, метясь в крепление знамени. На голову мне посыпалась известковая пыль. Но красное полотнище невозмутимо висело на своем месте.

Это как в квесте. Нужно найти что-то вроде волшебной рогатки или забытой швабры. Но у меня есть автомат! Неужели он никак не подойдет?

Я снова пальнул. Продырявил тряпку – ничего больше. Бессмысленная затея. Тут нужно быть снайпером.

Но нельзя же ничего не делать!

Я обошел площадку, на которой меня замуровали, собрал рожки с пулями, сложил их в мешок.

Делать было нечего. Сразу захотелось есть. Сильно.

До этого момента у меня не было ни одной свободной секунды и казалось, что геймер в игре – как привидение: не кушает, не гадит, только шлендрает по коридорам, убивает немцев, стремясь вырваться на свободу.

Привидения… Они ходят сквозь стены, летают в простынях, гремят цепями. И всегда это – бывшие люди, которых убили непременно около места их теперешнего обитания, привязав навеки пролитой кровью к маленькому пятачку земли. Ни один призрак обезглавленного короля или замурованного в стену раба никогда не мог покинуть стен замка.

Может быть, я тоже умер в реальности, и возвращаться мне некуда.

Сразу представились мама с папой у стола, на котором стоит стакан, накрытый засохшим куском хлеба подле моей фотографии с черной ленточкой.

И мне, как привидению, тоже не покинуть этих стен. Перебью гарнизон, немцы пришлют новых. И так – целую вечность!

Я утер слезу, шмыгнул носом. Нельзя раскисать! Враги только на это и надеются. Русские – не сдаются!

Нельзя достать веревку, так пойдем другим путем!

Поплевал на руки и попробовал подтащить к нависающим сверху ступеням обломки кирпичей и цементные блоки, чтобы повыше стало. Ох, не легкая это работа!

Приходилось упираться спиной и отталкиваться ногами, но каменюки, как назло, вообще, не двигались. Тут нужен был волшебный рычаг. Однако никакого ломика рядом не наблюдалось.

Через полчаса я сидел на камне мокрый от пота, злой и еще более голодный. Достать до верхней лестницы никак не получалось.

Если бы я был по другую сторону монитора, то решил бы, что верхние локации просто не прописаны, там – конец электронного мира.

Это как горы, на которые невозможно вскарабкаться. Именно так программисты очерчивают путь юнита уже за стенами магических замков.

Двигаться можно по лощинам, рекам, даже по холмам, по этажам и лестницам внутри зданий.

Сколько раз самому приходилось вскарабкиваться на дозорные вышки, ходить по крышам, спускаться в тайные ходы в разных шутерах. Но никому никогда не удается пройти за волшебные горы. Как в жизни.

В реальности нас тоже никуда не пускают. Наш мир ограничен образованием, работой, семьей. Делать что-то действительно интересное, путешествовать ради собственного, независимого, познания мира – мы не можем. Непременно что-то случится, фатум обязательно заставит передумать. Вписаться в систему, в жизнь, означает испытывать свободу выбора в четко ограниченной со всех сторон локации нашей судьбы.

Свобода – это право побежать влево или вправо. Убить или погибнуть. Защитить докторскую и преподавать квантовую физику другим, таким же подопытным мышам, или восстать, доказать лживость теории построения мира, быть осмеянным и непременно спиться – абсолютно все эти модели прописаны в игре нашей жизни, заложены в компьютер истории.

Стоп!

Это не мои мысли. Это какие-то радиоволны, что посылают мне свихнувшиеся башни и подземелья.

Похоже, мистический замок, наполненный фашистами, словно трупными червями, и вправду, – живой. И он хочет избавиться от третирующих его немцев. Он мыслит. И его отчаяние передается мне.

Может быть, именно поэтому меня и не завалило вместе с остальными? Да что толку?

Сижу, себя жалею, жду смерти…

Господи, как же я сразу не догадался! Если камни не двигаются, веревку нельзя сбить выстрелами, а я не погиб, выход за одной из стен. Нужно простучать каждый миллиметр!

В игре всегда есть лазейка или, если вариантов спасения нет, непременно наступит перезагрузка.

Орлов Гэндальфа, летящих спасти меня из рухнувшей башни, не видно, значит, я просто чего-то не замечаю.

Я надел на спину вещевой мешок, на грудь – автомат, на тот случай, если потайной выход окажется переходом на следующий уровень и меня мгновенно утянет в новое место.

Однако еще через пару часов я снова сидел на том же самом камне: еще более злой. Уж лучше фрицев валить, но хотя бы знать, что можно куда-то двигаться. Находиться взаперти без возможности выглянуть наружу – это пытка.

Здесь все статично. Нет ничего. От этого с ума можно сойти! От злости я пнул россыпь камней под ногами. Просто так.

Один булыжник неожиданно отлетел в сторону.

Вот ведь! Согласно логики игры, тайники всегда находятся в стенах. А здесь нужно было прощупать все, что находилось в зоне доступа. Да, это неожиданно.

Сначала я кинулся к камушку: ничего особенного – осколок кирпича. Потом обследовал место, откуда сковырнул обломок. Что и следовало ожидать: под пылью оказалась металлическая пластина с большой красной кнопкой. Возможно, это сигнализация.

Я подам сигнал наружу. Немцы развалы разберут, а я их прикончу и выберусь. Враги ведь подумают, что я – выживший фашист. Диверсанту-то шумиха не нужна.

А еще, после нажатия таинственной кнопки, может вылететь очередная боксерская перчатка на механической руке и влепить мне в здоровый глаз, для симметрии. А то с одним фингалом в «стрелялке» ходить как-то неудобно.

Я ткнул в кнопку дулом автомата, так, на всякий случай. А потом сразу отскочил. Не хотелось, в самом деле, второй раз по мордасам схлопотать.

Тишина. Ни воя сирен, ни скрипа открываемой двери.

Я почувствовал разочарование.

Ну, где же выход?

Обернувшись, я обомлел.

Красное полотнище со свастикой бесшумно спустилось ко мне само. Зря я в него стрелял и продырявил. Теперь тряпка может не вынести моего веса. Но я все-таки в нарисованной игре. Должно все получиться!

Я подергал край знамени.

Наши солдаты, когда принимают присягу – целуют флаг. Я же перекрестился, трижды плюнул через левое плечо. Подумав – плюнул и через правое, а затем и на проклятое знамя.

Представил, что нахожусь в спортзале и мне нужно сдать норматив по лазанию на канате. А внизу стоят девчонки и поджимают губки, мол, что от такого рохли, как Зверев, можно ожидать?

Первые пару метров дались легко. Мной двигала злость и амбиции. Но потом я почувствовал головокружение. Руки затряслись, стали влажными. Я всем телом впился в канат, боясь соскользнуть вниз. А мешок и автомат за плечами тянули назад так, что, казалось, нет никаких сил.

Я начал сползать. Позорно, как в классе.

Нет! В этот раз не сдамся! Эта игра – экзамен на волю к жизни. Нужно ее пройти любой ценой! Где-то непременно найдется «глючная» локация, через которую меня выкинет в реальность. По-другому не может быть! Да иначе я бы просто умер дома, и все. Не было бы сейчас никакой беготни по коридорам, подземельям и башням.

Я впился в ткань флага ногтями, закрыл глаза, досчитал до десяти, сжал зубы и упрямо полез вверх.

Руки, по-прежнему, дрожали. Обхватить знамя ногами, как канат, чтобы зафиксировать тело и дать рукам передышку, не получалось – ткань скользила, точно змеюка, и там, где я впивался ногтями – оставались небольшие разрывы.

Я чувствовал, как по лбу, по спине, под мышками, по всему телу ползут капли пота, но упорно двигался вперед.

Достигнув пределов целой ступени, я вдруг осознал, что мне не допрыгнуть до нее с флага. Но выбора не было.

Сжимая кулаки до синевы, молясь не соскользнуть в последний миг, раскачавшись, изо всех сил ударил ногами в стену и полетел к лестнице. Ну же, ну же!

Я наращивал амплитуду. Подлетел к лестнице второй раз, третий, четвертый.

Но тут руки разжались сами собой. И я попрощался с жизнью.

Локация: учебный корпус

Первое, что пришло в голову, когда очнулся: «Ну, все, минус вторая жизнь! И почему я не кошка?!!!»

Когда же приподнялся на локтях, стало ясно, что с выводами погорячился. Я лежал на той самой ступени, до которой никак не мог дотянуться. Я упал, но не вниз! Просто неудачно приземлился.

Голова болела, видимо шмякнулся затылком и со всей дури. Потрогал руками – крови нет. Это радовало.

Двигаться не хотелось. Тошнило. Неужели сотрясение мозга? Но как это может быть, если мое физическое тело сейчас совершенно в другом месте?

Или, все-таки, я в игре целиком, весь, без остатка?

А еще болели мышцы рук и ног. Правильно, так и должно быть: я же карабкался сюда, точно мартышка по лианам.

Никогда в своей жизни я не испытывал столько физических нагрузок за один день. Впрочем, не знаю, сколько времени я бегаю по замку. Я видел лишь день и ночь. Но не факт, что прошли именно сутки.

Вот в «GTA» смена дня и ночи вначале была условной, а потом ее привязали к реальности через синхронизацию с сервером времени в Интернете. Вдруг здесь так же?

Немцы ведь такие зануды. Они все делают по расписанию. Особенно, если они еще и юниты. Ночью фашисты спят.

Нет, не появятся сейчас экскаваторы и спасатели с лопатами. Караул у башни выставят, а остальных отправят на боковую.

Значит, можно и мне свернуться калачиком. Хотя бы на пару часов. Только не на ступенях же, нависающих над руинами!

С огромным трудом заставил себя подняться сначала на ноги, а потом – вверх по лестнице.

Впереди, в небольшой нише, меня поджидала очередная дверь. Хочется надеяться, что все ее охранники лежат сейчас внизу!

Щелкнув затвором, я пнул дверь, ввалился в помещение грациозно, как тюлень.

Но никто не предложить мне «поднять лапы в гору». Даже странно. Необычное ощущение.

Но это еще не все.

На этот раз я оказался не в кабинете, где допрашивают партизан или бумажечки с грифом «Особо секретно» с одного края стола на другой перекладывают. Отнюдь.

Это был самый настоящий учебный класс. С партами, стульями, с трибуной для лектора. Даже грифельная доска имелась.

До меня здесь кто-то мелом старательно вывел:

Frau Carry Brachvogel

Ein weisses Schloss in weisser Einsamkeit.

In blanken Sälen schleichen leise Schauer.

Totkrank krallt das Gerank sich an die Mauer,

Und alle Wege weltwärts sind verschneit.

Darüber hängt der Himmel brach und breit.

Es blinkt das Schloss. Und längs den weissen Wänden

Hilft sich die Sehnsucht fort mit irren Händen…

Die Uhren stehn im Schloss: Es starb die Zeit.

R. M. Rilke. «Ein weisses Schloss...»[2]

Я еще подумал: «Ну и сволочи же эти фашисты! Пленных как свиные туши разделывают: волосы отдельно, ногти и зубы – отдельно, кожу со спины – и то в особую кучу. И при этом, в свободное от живодерства время, они солдатиков поэзии обучают! Как это, вообще, все в них совмещается?»

Что там, в стишке, написано – совершенно непонятно. Но логично, что в этом должна быть подсказка. Как это «загуглить»? Почему разработчики не позаботились о переводе? Или слова станут понятными, если нажать на тайную кнопку или рычажок?

Я с тоской оглядел помещение.

На подоконнике – глобус и герань. Позади парт – два шкафа с книгами. Я их даже смотреть не стал. Ясно, что на русском там ничего нет. А еще я подозревал, что нарисованы только корешки томов, но вытащить книги – нельзя. Удивительно, но я боялся любого результата. Просто не хотел ни в чем себя убеждать.

Глаза слипались. В голове гудело. Мышцы болели. Тошнило. И фингал болел. Все было плохо.

Одно радовало – аудитория напоминала родной класс. Только школьников в нем не было. Я сел на заднюю парту. Странное ощущение, будто все рванули из школы вместе со звонком, а я остался сидеть в гордом одиночестве. Просто потому, то никого не хотелось видеть. И домой не тянуло. Да и что там, в пустых стенах? Вечером родители вернуться, поаркаются на кухне, разбегутся по углам – каждый к своему компьютеру.

Может, и не плохо, что меня вырвало из беспросветной серости опостылевшей жизни? Ну что меня ждет впереди? Денег у родителей на мое образование нет.

Ну, заберут меня в армию после школы, ну вернусь. И что? Кому мы все нужны?

Я не заметил, как голова моя упала на столешницу.

Да и ладно. Я только немного посплю.

Если бы мне рассказали, что внутри компьютерной игры можно уснуть, я бы не поверил. Но вот что удивительно: я спал и четко это осознавал.

Во сне я находился в огромном зале пустого замка и совершено не боялся, что сюда ворвутся фашисты. Меня слово переместило в некое информационное хранилище, в матрицу, если угодно, лишенную пока сценария, и, соответственно, любых юнитов.

Я оказался в центре компьютерного мироздания, в сердце игры, ощутил ее дыхание.

Эти стены и башни не были враждебны. Они были несчастны. Им не нравились фашисты. Замок был стар, он походил на пенсионера, присевшего на завалинке погреть свои кости. Он не хотел со мной разговаривать. Ему нравилось молчать. Но я ему был симпатичен. Я еще подумал, что стихи написаны именно для того, чтобы я их увидел. Этот замок был поэтом. Его тяготило присутствие нацистов.

В готические окна-бойницы ветер нес снежную порошу и холод проникал всюду. Однако в этом было и что-то приятное. Я видел свои посиневшие пальцы, меня знобило, но это почему-то не вызывало дискомфорта.

Понимая, что сплю, я подошел к окну и выглянул наружу. Падал снег. Пушистые хлопья танцевали в воздухе, подхватываемые резкими порывами ветра. Но метели не было.

Со стороны заснеженного леса к замку летел ворон и громко каркал. Возможно, это был какой-нибудь грач. Птица была большой и черной. Я еще подумал, что ей на крыле явно не хватает красной повязки со свастикой, которые мне так тут примелькались.

А еще я неожиданно понял, что птицы и деревья – за нас. За живых. Против фашизма, потому что нацизм – это некромагия, вернее – электровуду, которое поднимает из небытия не нормандских героев, не викингов, павших в незапамятные времена, а именно нарисованных юнитов.

Вот почему фашисты были непобедимы – их вели компьютерные болванчики, которых, собственно, одолели такие же, вырвавшиеся из компьютерных игр, но хорошие персонажи!

Это была священная война бессмертных. Как они проникли в реальность прошлого, если в те времена не существовало современной техники, конечно, вопрос, но не такой ж и неразрешимый.

Важнее другое: если меня втянуло сюда, то кто пришел в мой мир отсюда? Блецкович ли? А вдруг это босс с бузуками и броней, как у танка? А если они выбрались оба?

Главное, что хоть замок – на моей стороне. Он дал мне поспать и все это увидеть. Я выберусь отсюда. Непременно!

«Nevermore!»[3] – крикнула птица. Походило на эльфийское заклятие из книги фэнтези. Я был готов поклясться в этом. Вот, в самом деле: «Не верь в море!», – и всех делов.

Правда, отсюда никаких водоемов, которые могут быть миражом, не наблюдалось. Наверное, это был немецкий язык. Или даже арийский. Для воронов – в самый раз подходящий.

А как еще должна кричать птица в игрушке? И зачем она здесь вообще? Пусть это сон, но что он значит?! Не может быть, чтобы все эти хитросплетения лабиринтов, ловушки с магнитофонами и обрушения башен ни к чему не вели!

В реальности птицы не способны к членораздельной речи. Но во сне возможно и не такое.

Так это меня будят! Там, в игрухе, что-то резко поменялось. Злой кабан Пятак из армии вернулся, к медведю Пуху приперся «за ВДВ» рассказать.

Птица уже близко, я отчетливо вижу ее в снежной круговерти, она раскрывает клюв, и я снова слышу это странное слово. Интонация у птицы как у Людмилы Павловны на уроке: «Что, Михаил, опять двойка неожиданно нарисовалась?»

Надо проснуться. Срочно!

Что-то случилось.

Ночь прошла, боты разгребли проход в башню.

С вертолетов на крышу высадились снайперы.

Из потайной двери ко мне несутся голодные немецкие овчарки. Они готовы порвать меня на куски. А я все еще сплю.

Я ущипнул себя и не почувствовал боли.

Паника нарастала. Так не бывает. Они не имеют права нападать, пока я «в отключке». Это не справедливо, не «по чесноку»!

Если не проснусь, то уже не вернусь отсюда никогда! Ну же!

Ба-бах! – взрыв выводит меня из сонного оцепенения.

Слава богу, очнулся!

Снова взрыв. Я вскакиваю с парты, выбегаю в коридор. Часть пола вместе с лестницей, по которой я сюда поднялся, провалилась вниз. И там, среди руин, деловито снуют фашисты. Они пока меня не видят, ищут что-то среди обломков.

Я прижался спиной к стене и мелкими шашками двинулся к целой части коридора, переходящей в винтовую лестницу – последнее целое сооружение, по которому можно уйти от преследования.

Немцы копошатся внизу, точно гигантские муравьи.

У меня трясутся колени и руки. Стараюсь двигаться бесшумно, но в голове все еще обрывки сонной мути.

Осталось совсем ничего, а там взбегу наверх – и меня не достать.

И тут засвербило в носу. Как назло. Помнится, в начальной школе мы что-то читали про лежание под кроватью мальчика, прятавшегося от милиционера. Так вот он себя чихом и выдал. Я на этом не попадусь. Нет!

И тут я не выдержал. Не чихнул, а прямо гаркнул на весь замок. У графа Дракулы, который, наверняка, мирно спал где-нибудь в нижних ярусах замка, думаю, в тот момент случился одновременно инсульт, инфаркт миокарда и, непременно, жидкий стул.

Немцы, оглушенные звуком, попадали вниз, видимо, решив, что где-то рванула еще одна бомба.

А я рванул к лестнице.

Несколько секунд – и я уже грохочу кроссовками по металлическим пластинам.

Фашисты опомнились, задрали головы, открыли пальбу. Но поздно, я успел выскочить из зоны поражения.

Взлетев на два пролета вверх, я оказался у люка, ведущего на крышу.

Я уже не думал, просто навалился плечом и открыл лаз.

Локация: лазейка из восточной башни

Дверь распахнулась, но меня встретило не небо, а дуло автомата.

Фашист был странный: лохматый, с закатанными до локтей рукавами. Глаза у него были сумасшедшие и злые.

Я понял, что «добегался». Поднял руки, демонстрируя покорность судьбе. Я не знал, что нужно говорить в таких случаях «Game over»[4] что ли?

– Это… экскюзми, сэр. – понял, что сморозил глупость. Но по-немецки я разговариваю также толково, как и по-английски. Черт, ну как это… «Гитлер капут».

Враг вдруг засмеялся и сказал:

– Вот и славно, партайгеноссе[5]. Туда ему и дорога.

Я решил не уточнять, что там не так с «партами из носов».

И тут только до меня дошло, что мужик понимает меня. Он не был офицером в эсесовском черном мундире или в белом кителе. Он, вообще, производил впечатление простого парня, а не аристократа и, тем более, – интеллектуала. Но простые солдаты языков не знают. Так кто же это?

Еще один застрявший в игре геймер, как те, что погибли во время взрыва? Или – очередной баг игры? Наверное, все это специально прописывается и усложняется от уровня к уровню.

Те парни в тайном убежище тоже казались живыми. Но не факт, что так оно и было.

– Чудак малец, ты из концлагеря сбежал? – человек отвел от меня автомат и расслабился.

– Типа того. – мотнул я головой, опуская руки. – А как ты догадался?

– Ты бы на себя со стороны посмотрел. – хохотнул противник. – Такое тряпье только смертникам и выдают. А у тебя еще и вещмещок за спиной, и автомат. Поди, еще парочку немцев успел приласкать из трофейного-то оружия? А?

– А вам-то что? Ну убил. – почувствовав, что мой голос предательски дрогнул, я поспешил позорно заткнуться.

– Хорош, нечего сказать! – продолжал зубоскалить незнакомец. – Один, в глубоком немецком тылу. Да еще и полиглот, как вижу, отменный. Ты как собирался через всю Германию топать, боец?

– Да как хоббит Фродо – босыми ногами. – огрызнулся я.

– «Хоббиты» это что, христианская секта, вроде «непротивленцев злу насилием»? Ну, тогда парень, ты точно не ту страну выбрал для проповеди.

Я хотел возразить, но за спиной раздался шум. Это бежали настоящие фашисты. Наверное, вскарабкались вслед за мной и пустились в погоню.

Мужчина оттолкнул меня в сторону и выглянул за дверь, из которой я появился:

– Да ты, я гляжу, с почетным эскортом! Может, у тебя в заначке еще гранаты и водка есть?

– А то! – не удержался я от похвальбы.

– Так давай! Чего ждешь?

Я скинул рюкзак и вытащил гранаты.

У мужчины округлились глаза:

– Ты ангела тут, часом, не видел? Смурного такого, с опаленным крылом?

– Только ворону. – вздохнул я. – Да и то – во сне.

Незнакомец швырнул наш общий с ним «подарочек» бегущим по ступеням немцам:

– Кушайте, не обляпайтесь! – и тут же закрыл дверь.

Громыхнуло. Раздался шум и скрежет падающих конструкций. Кто-то закричал.

Мужчина высунулся наружу:

– Порядок.

Я выглянул у него из-за плеча. Лестницу сорвало и искорежило. Теперь за дверью были лишь дымящиеся руины и бездна.

Да, на этот раз повезло больше. Человека, говорящего на одном со мной языке, игра не спешила забирать назад. Наверное, потому что он был настоящим, как и я.

А те, другие, – охотники за головами. Они заманивают потерявшихся мальчишек в ловушку. А потом – бах! – и все умирают. И не важно, что взорвется: кричащий ребенок или компьютер в потайной комнатушке перегреется. Важен алгоритм и его результат.

А потом перезагрузка и – аллилуйя! – парни снова живы и опять ждут потерявшегося живого человека. Зато меня в игре уже нет. Все, лимит чудес исчерпан. Вот так скромно и по-фашистски подло.

Слушай, друг, – я повернулся к незнакомцу, – что-то лицо мне твое знакомо. Ты на каких сайтах зависаешь?

Лицо мужика вытянулось:

– Сам-то понял что сказал?

– Да что не так? Сейчас же все взрослые, если не «Инстаграме», так «В контакте» или в «Одноклассниках» сидят. Вы даже если фишку не рубите, то из сети, все едино, калачом не выманить. А на нас пеняете, мол, зрение портим, книги не читаем!

– «Им – сто грамм». – задумчиво покачал головой собеседник. – А нам тогда почему «по пятьдесят»? Не порядок. Сдается, не простой ты человечище. И обувь твоя чудная. У немцев такой ни разу не видел.

– Ладно, не тяни. Давай знакомиться. Меня зовут Миша Зверев. Я обычный ученик.

– Блецкович. – протянул руку мой спаситель. – Приятно познакомиться. Я из польской армии. Говорю и по-русски, и по-немецки, и по-английски. Выполняю секретную миссию. Сейчас служу английской короне. Мы с англичанами и русскими одинаково ненавидим фашизм.

– Ух, ты!

– Чего: ух, я? – Блецкович оглядел свои руки. – Шалишь, брат Зверев! Плавников и чешуи не вижу, значит – не щука. Ну, никак не получится из меня уха.

– Ты тот самый легендарный Блецкевич?! – я был в шоке.

– По-любому, ты меня с кем-то путаешь. Мне до знаменитого как пешком до луны. – пожал плечами мужчина. – Мало ли однофамильцев?

– Точно, ты ведь не слышал, что о твоих подвигах у нас знает каждый карапуз!

– Ладно, не юли. – Блецкович улыбнулся. – Я видел уже такую обувь у людей в тоннеле. Там вы победили Гитлера и нацизм. В настоящее время, прямо сейчас, это физически невозможно, но в будущем, думаю, неизбежно, как смена дня и ночи. Ты оттуда, из того мира: об этом свидетельствуют и твоя одежда, и речь. Не знаю, как ты проник в настоящее. Тем более не понимаю, почему ты не знаешь немецкого языка. Но вывести тебя туда, где живут люди такие же, какты, из будущего, – это мне под силу.

– А почему ты решил, что те, другие – из будущего?

– У них давно сколоты свастики. Меня они приняли за актера, изображающего сценки из далекого прошлого. Там были туристы, наверное, американцы, потому что их английский был каким-то примитивным. Может быть, конечно, ты отбился от своей группы. Вы же без гидов и переводчиков никуда не ходите. Ты, Зверев, отстал от своих?

– Честно?

Блецкович пожал плечами, мол, все равно.

– Я никогда не был в Германии. Я сидел у себя дома за компом. А потом – хлобысь – и провалился сюда.

– Занятно. – Блецкович подмигнул. – Закомпом – это город или деревня?

Я растерялся:

– Скорее – образ жизни. Ну, это электронный механизм. Даже не знаю, как это объяснить. Ну, кино такое внутри ящичка, которое ты сам можешь менять, как считаешь нужным.

Блецкович недоверчиво покосился:

– Сколько фильм не смотри, ничего от этого в нем измениться не может. Разве что пленка порвется и выпадет несколько кадров. А где ты живешь в России?

– На самой границе Сибири и Урала.

– Эк, тебя, мил друг, занесло. – Блецкович размял плечи. – Что, возвращаем тебя назад?

– А если это не тот виток времени, из которого я выпал?

– Типа, почему ты здесь, а не в России? – Блецкович кивнул головой. – Именно поэтому я иду с тобой. Нужно убедиться, что все хорошо. А потом я вернусь назад. Долг – превыше всего.

– Спасибо.

– Да не за что. Сам же сказал: я – легендарный. Как там Пушкин писал: «Гений и злодейство – несовместимы»!

Мне стало стыдно. Я услышал это впервые.

Впрочем, Блецкевич из другого века. Сейчас Пушкин – это балласт прошлого.

Да и вообще, читать – скучно. Тем более классику. Там ведь никакого драйва. Одно нытье: Ах, блин, я несчастный студент, бабушку завалил, какой я бедный! Или: на последние деньги сшил шинель, а проклятые бандюки ее с меня сняли. Все, жизнь кончилась! Нет бы просто банк взять, без мокрухи. Или пацанов собрать, найти вора, научить его родину любить. Нет, нам вселенские муки на пустом месте подавай. Да, умом предков не понять. Никак.

– Ну что, Зверев, тряхнем стариной?

– Мне особо трясти-то нечем.

– И то верно. – усмехнулся Блецкович.

И мы начали спуск.

[1] Wasser! Gib mir wasser! – Воды! Дай мне воды! (нем.)

[2] Ах, белый замок в белом одиночестве!

Здесь залы голые пробила чья-то дрожь.

Готов кричать на стены, только ложь

укутала побег тоски пророчеством.

Но треснет небо магией времен!

Дрожащий замок. Станешь ты водой

моей тоски: и близкой, и родной…