Ведьмы Тихого Ручья. Отравленное сердце

Тираэль

Улыбка, которая таковой не являлась. Вот что застыло на ее лице, прежде чем я исчез. Даже тогда, когда я ушел восемь лет назад в тусклом свете сумерек перед ее домом. После нашего последнего объятия. Как будто она знала, что я больше не вернусь. Знала, что этот момент был нашим последним, а после связь между нами разорвется. Словно она уже давно видела ту чертову пропасть, что разверзлась между нами.

И вот теперь снова. В ту секунду, когда Хелена исчезла в объятиях Ваала, я понял это. Та же грустная улыбка, говорившая о прощании и разочаровании. Даже смерть не украла бы у моего сердца больше света, чем это выражение лица. Ни одна тень в этом мире не могла окутать меня большей тьмой, чем кричащая душа Хелены.

– Ти… – Голос Эмилля раздался хрупкой ноткой в высоком гроте. – Почему?..

– Так должно было случиться.

Я стиснул зубы и прижал к себе тело девушки, которая пребывала без сознания. Мои ноги хотели сдаться. Каждый чертов мускул в теле протестовал, но сейчас было не время для отдыха. Пусть проклятие поцелует меня в задницу.

Я мрачно оглядел пещеру. Темные последовали за своим повелителем и скрылись, а остальные еще не знали о том, что произошло в нашей камере. Дидре соскользнула со спины своего геральчиро вслед за Изобель. Она хромала, прижимая руку к шее, будто что-то причиняло ей боль. Арчи протянул ей руку, но наша кузина отмахнулась от него и решительно прошла мимо.

В камере под нами Силеас подняла пару мертвых азлатов на своего летающего дракона, словно это был груз, который нужно было выбросить. У одной из близняшек Эверстоун была серьезная рваная рана. Покрытые коркой крови пряди прилипли к ее лицу, а использование стихии в битве заставило щеки девушки чуть закоптиться. Она забралась на своего дракона, переползла через мертвые тела и устремилась сквозь грот к выходу.

Мой взгляд метался по озеру, пока я не нашел его: в камере напротив меня Натаниэль опирался на свою трость. Его взгляд впился в мой, а губы сжались в твердую узкую линию. Он выглядел старым. Сломленным. Но его светлые глаза были остры как бритва. Глаза Хелены.

Натаниэль еще не знал, что его внучки больше нет. Но как только он узнает, то начнет действовать.

Я отвернулся и встретился с обвиняющим взглядом Эмилля.

– Что?

– Она была одной из нас.

– Оставь меня в покое, Эм, – прошипел я сквозь зубы. Не прошло и двух секунд, как перед клеткой появилась Экзодия. Ее радужки светились мутным коричневым цветом. Ни следа радости. – Пойдем.

Эмилль не пошевелился.

– Ты предал ее и нарушил закон.

– Я постоянно нарушаю закон.

– Но ты не предаешь друзей!

– Хелена не была другом.

И это не ложь. Она была чем-то большим. Гораздо большим. Но никто бы никогда не узнал об этом.

Пыль от боя окрасила волосы Эмилля в серый цвет. Длинный шрам тянулся от его глаза до рта, а рубашка была не более чем свисающим клочком ткани.

– Я не узнаю тебя.

– А чего тут узнавать? Я не обязан соответствовать твоим представлениям обо мне. – Выражение моего лица оставалось мрачным. – Вчера я был тем, кем был вчера, а сегодня я тот, кем являюсь сегодня.

– Ну конечно, кто бы сомневался. – Эмилль фыркнул. – И это все меняет, не так ли? Ты такой, какой есть, и каждый должен это принять. Таинственный Тираэль. Не задавайте вопросов, ибо Он – наша святая святых.

– Ты действительно хочешь это обсудить? – Я прищурил глаза. – Сейчас?

Он сверкнул на меня глазами.

Я скривил губы в язвительной усмешке.

– Прекрасно. Давай начнем с того, что на твоей совести убийство первого министра Шотландии. О, не смотри так. Ты думаешь, я идиот?

Некоторое время Эмилль молчал. Затем произнес:

– Это было необходимо.

– Ну конечно. – Я отвернулся и побрел по рыхлой осыпи, которая скатывалась со стен на пол. – Постирай свое грязное белье, прежде чем копаться в чужом, Эм. – Я сделал паузу. – И позаботься о своем ребенке, который чуть не убил нас всех.

– Без Элин мы бы никогда не узнали о слепой девушке.

Из последних сил я поднял тело упомянутой девушки на Экзодию и туго затянул седельные ремни вокруг ее туловища.

– Нет, мы бы узнали об этом. Так или иначе. – Я вцепился руками в шипы своего дракона и посмотрел на Эмилля. – Но без нее нам не пришлось бы вести эту битву. – Я колебался. – Без нее Кора все еще была бы с нами.

Черты лица Эмилля исказились. Я, не говоря больше ни слова, подошел к Экзодии и подтолкнул ее. Мое тело наклонилось вперед.

Вяло я прижался к ее шее, а мои пальцы свободно обвились вокруг ошейника дракона. Резкий поток воздуха охладил мои разгоряченные щеки. Мой геральчиро чувствовал мое истощение и дергался, когда я откидывался назад, чтобы удержать меня. Туннель пещеры Спар был узким. Экзодия зарычала, когда ее крылья коснулись белых минеральных стен.

Я не обращал внимания на тех, кто следовал за мной. Не оглядывался назад. Мое сердце парализовало, и это было чертовски странное чувство. Новое. И нежелательное.

Дракон вырвался на свободу. Черная гладь Северного моря сверкала под насыщенным звездным небом, и соленый запах ударил мне в нос, оседая на губах. Глубоко внутри меня эхом раздалось теплое хихиканье, а вскоре после этого перед моим внутренним взором предстало сияющее лицо Хелены, когда мы впервые летали вместе. После прыжка с башни колледжа. Я по-прежнему чувствовал ее учащенное сердцебиение под своей рукой. Ее разгоряченную кожу после того, как мой палец случайно коснулся ее.

Я открыл глаза, прогоняя эти воспоминания в небытие. Дрожащие удары крыльев прорезали ночь. Земные восприняли бы их как приближающуюся грозу.

Экзодия внезапно вздрогнула, когда рядом с нами появился Зеленый Дятел. На спине зеленого пятнистого животного в вертикальной гордой позе сидел Натаниэль. Его редеющие волосы развевались на ветру, а тростью он пользовался как кнутом. Но взгляд, которым он окинул меня, был далек от изящного. Черты лица старика были искажены неудержимой яростью. Его крик унес порыв ветра, но я все же его понял. Наверное, потому, что ждал этого вопроса с тех пор, как исчез Ваал.

– Где Хелена?

Я проигнорировал его и шлепнул по спине Экзодии. Она поняла, двинулась вперед и оставила старика позади нас.

– Где, черт возьми, моя внучка, Бернетт?

Он хотел догнать нас, но ни один геральчиро не мог сравниться с Экзодией. Никто не потрудился в свое время упражняться в полетах так, как я. Словно летающий ягуар, она неслась сквозь ночь. Под нами простиралось таинственное Северное море, а вдали виднелись скалы острова Скай. Я слушал хлопки крыльев Экзодии и предавался боли, которая жила в моей душе. В мыслях доминировали голубые глаза, белокурые волосы и улыбка, которая таковой не являлась.

– Замок Бернеттов, – прошептал я. Экзодия фыркнула в знак понимания. После этого я заснул.

Тряска во время посадки вырвала меня из измученного сна. Экзодия проковыляла вперед по асфальтовой дорожке по направлению к замку Бернеттов, прошла через арочный вход, согнув передние лапы и опустив голову. Я вяло приподнялся и соскользнул по ее черепу. Мне только удалось стащить слепую девушку с седла и позволить ей скользнуть ко мне на руки, как приземление Зеленого Дятла заставило землю задрожать. Животное казалось дезориентированным и шатающимся. Как и его хозяин. Это была странная парочка.

– Ты! – Натаниэль поднялся со своего геральчиро, его лицо было искажено яростью. Позади него, все еще высоко в небе, темные контуры прорезали мутную стену тумана. Остальные приближались. – Бернетт, сукин ты сын! Ты немедленно скажешь мне, где Хелена, или я оторву тебе голову, мальчик, слышишь?

– Что ж, удачи тебе с этим.

Я перекинул девушку через плечо и повернулся к Натаниэлю спиной, чувствуя его атаку, как лавину, несущуюся на меня. Старик взял под свой контроль мышцы моих ног, и проклятие в этот момент так сильно овладело мной, что я не смог парировать его атаку. Колени коснулись земли. Девушка соскользнула с моего плеча и с глухим стуком приземлилась рядом со мной. Боль в ногах пульсировала. Я молча зажмурил глаза, когда внезапно почувствовал прикосновение Натаниэля к своим волосам. Он грубо дернул мою голову назад. Его лицо нависло над моим. Старик оскалил желтые зубы, обнажив коричневые пятна.

– Где моя внучка?

– Очевидно, не здесь.

Он еще сильнее дернул меня за волосы. Мое состояние было плачевным. В лучшие дни этот человек не смог бы даже приблизиться ко мне, но сегодня я был просто бесполезной развалиной.

– Ты скажешь мне, где она, или я перережу тебе глотку!

– Валяй. Я не хочу рассказывать тебе, но и моя смерть не ответит на твой вопрос.

– Но она доставит мне удовольствие! – Он зарычал, встряхивая меня. – Удовольствие, Бернетт!

Боль в ногах переключилась на позвоночник, словно сокрушительный удар. Тупым топором. Снова и снова. Но еще хуже был стыд от того, что мне вообще пришлось это ощутить.

– Последний шанс: где она?

– Она в другом мире. – Гравий хрустнул, когда Эмилль соскользнул с Бура и его ботинки коснулись земли. Обрывки ткани его рубашки развевались на ветру. Он игнорировал меня. – Ваал забрал ее с собой.

Шок ослабил хватку Натаниэля.

– Ваал… забрал… что?!

– Забрал ее с собой, – повторил Эмилль. – В другой мир.

Какое-то мгновение старик смотрел в никуда, пока вдруг не поднял руку и не ударил меня локтем. Попал в скулу. Воздух прорезал треск. Я опустился на землю, а из глаз посыпались искры, пока мой боевой инстинкт не взял верх. Я быстро откатился в сторону, прежде чем ботинок Натаниэля достиг того места, где только что была моя голова. С грохотом он бросился на меня, но я поднял ногу и пнул его в ребра. Задыхаясь, старик отшатнулся, а я же, наоборот, вскочил.

– Ты как-то связан с этим! – взревел Натаниэль. Его палец дрожал, когда он указывал на меня. – Она была с тобой, Бернетт, и я знаю, в какие гнусные игры ты играешь!

– Он здесь ни при чем, – солгал Эмилль.

– Нет. – Я вытер кровь со скулы. – При чем.

– Ти…

– Мне не нужно, чтобы кто-то лгал ради меня, Эм. Я отвечаю за свои решения. – Мой взгляд переместился на Натаниэля. – Ты хочешь знать, что случилось? – Я сплюнул кровь изо рта на траву. – Хорошо, вот правда: Хелены больше нет, потому что я ее обменял.

– Ты… что?

Я указал подбородком в сторону.

– На эту девушку.

– На эту…

Взгляд Натаниэля скользнул по мне и остановился на тощей фигуре, без сознания лежащей рядом с каменным колодцем. Ее каштановые волосы спутались, ночная рубашка пожелтела. Натаниэль моргнул. Взгляд старика казался пустым. Он так долго смотрел на девушку сверху вниз, что я уже подумал, будто он узнал в ней кого-то еще, но потом…

Его рука выдвинулась вперед. Я резко направил руку к каменному фонтану, нащупал свою стихию и внутренне станцевал от радости, когда молекулы воды соединились с моей силой. Быстро приказав им следовать моим указаниям, я направил их на Натаниэля. Огонь старика обрушился на меня прежде, чем мой залп воды попал в цель. Пепел посыпался на землю. При других обстоятельствах это потребовало бы минимальных усилий, ведь это было совсем несложно, но я задыхался от напряжения. Вот дерьмо.

Натаниэль снова пришел в движение. Я попытался опять найти доступ к воде, но тщетно. Эмилль собирался вмешаться, но я немым приказом дал ему понять, что он должен держаться подальше. Мне не нужно было, чтобы кто-то сражался в моей битве.

В следующую секунду пламя Натаниэля впилось в мою руку. Я опустился на колени, поджал губы и изо всех сил старался не закричать громко.

– Клянусь, я убью тебя, – прорычал Натаниэль. Я снова не узнал его голос. Он звучал холодно, как шотландская ночь. – И я не знаю, что такое пощада, мальчик!

– Что здесь происходит?

По моему телу разлился поток воды. Пламя потушилось. Позади остались жестокая боль и глубокая рана на плоти, чей горелый запах вызвал у меня приступ тошноты. Вода стекала с волос на лицо, отдельные пряди прилипли ко лбу. Моя мама побежала через двор. В чертах ее лица отразилась воинственная ненависть, когда она сосредоточила внимание на Натаниэле.

Мама подняла руки в его сторону.

– Ты смеешь нападать на моего сына, Иверсен?

– Если он посмел отправить мою внучку в Круачейн? Ну, да, Эльсбет, тогда я и правда смею это делать!

– Он что? – Мама сделала паузу. Ее темные глаза расширились. – Тираэль, это правда?

– Такая же правда, как и дары богов в виде их костей, – сказал я.

Кто-то ахнул, хватая ртом воздух. Присмотревшись, я узнал Арчибальда. Мой брат сидел, выпрямившись на своем геральчиро, сжимал поводья и смотрел на меня с шоком в глазах.

– Поклянись в этом своим Создателем, Тираэль.

– Во имя Создателя, я отправил Хелену Иверсен в потусторонний мир. – Я зажмурился, поскольку ожог на моей руке вызвал головокружительную боль. – Рейвен здесь?

– О нет, ублюдок. – Натаниэль преградил мне путь. – Я тебя…

Моя мать одной рукой заставила старика замолчать.

– Он заговорит, Натаниэль. Я даю тебе слово, он заговорит.

– О, неужели?

Мама прищурилась.

– Да, Тираэль, заговоришь. Ты никому не будешь полезен, если больше не сможешь сражаться. Иди и лечи свою руку.

– Как мило с твоей стороны. – Да, я был мудаком. Но горе уничтожало меня изнутри, и единственным способом скрыть это было показать миру свое холодное сердце. Я повернулся к Эмиллю. – Отведи девушку в старую комнату Жислен. Найди Бабу Грир и расскажи ей все. Я возьму Рейвен и приеду за ней.

Эмилль нахмурился.

– Когда ты говоришь все это, ты имеешь в виду…

– Все. Да.

Он едва заметно кивнул, затем поднял девушку на руки и исчез, уходя через двор. Мама уставилась на меня. Натаниэль сжал ладони в кулаки, создавая впечатление, будто в любой момент может вспыхнуть пламенем от гнева, ведь он не мог разорвать меня на части. Экзодия топнула лапой. Землетрясение эхом прокатилось по двору. В этот момент до нас добрались и остальные. Изобель и Силеас приземлились.

– Что происходит? – спросила Силеас. – Почему вы, ребята, стоите здесь?

– Тираэль отдал Хелену, – сказал Арчибальд. – В другой мир.

Тишина. Затем:

– ЧТО?! – Голос Изобель был таким пронзительным, что белый геральчиро задрожал под ней. Она обхватила поводья, но не отвела от меня взгляда. – Твой брат лжет, не так ли? Скажи мне, что он лжет, Ти!

Я фыркнул.

– Знаешь, Арчи, это удивительно. Ты лижешь ноги Верховным, но испытываешь шок, когда я выполняю их приказ?

– Верховные приказали тебе изгнать мою внучку?

– Вы забыли, что произошло во время ее церемонии, или просто ослепли? – Перед моими глазами все закружилось. Я хотел покончить с этой ситуацией как можно скорее. Боль была нечеловеческой. Не моя рука вызывала ее. И не проклятие, которое на меня обрушилось. А мысль о Хелене. О чертах ее лица, искаженных в мучительной гримасе после того, как она узнала правду обо мне. Ее разбитое сердце, горе от которого так явно отразилось в глазах Хелены после того, как я предал ее.

Горькая желчь поднялась в горле. Мое лицо стало мрачной маской.

– У нее клеймо темных. Верховные хотели убить ее. Она не прожила бы и недели среди нас. Другие кланы объявили бы охоту на Хелену. Фанатичные сторонники дворца пытали бы ее. – На мгновение мой взгляд скользнул к Арчибальду. – Неизвестно, кто из нас оказался бы монстром. Я оказал ей услугу, изгнав ее. Вам и нашему народу. Морриган теперь позаботится о ней.

– Одолжение? – Изобель соскользнула со своего геральчиро. – Она была бы под нашей защитой! – Лицо девушки исказил гнев. – Ты сошел с ума, Бернетт? Ты серьезно думаешь, что в Круачейне ее пощадят? Ты думаешь, там она в безопасности?

Никто из них не знал того, что знал я. В тот день никто из них не слышал шипящего голоса Миры.

Баба Гринблад выпотрошит тебя, Тираэль. Я буду пировать ее кровью. Мы едим темных на завтрак, ты знал это? Мы – народ света, мы могущественны, и ты наконец должен это понять. Только я боюсь, что это до тебя дойдет не самым простым путем. Как насчет того, чтобы понаблюдать, как жизнь гаснет в ее глазах, а?

Мой план был не самым лучшим. Но он был единственным. Я мог только благодарить всех богов за то, что Мира была так одержима чужими страданиями, что мое предательство и последующее горе взволновали ее больше, чем мысль о том, чтобы самой убить Хелену. Возможно, Хелена никогда не простит меня, но я все равно буду считать, что принял правильное решение. Даже через тысячу лет. Но я предпочел бы расчленить себя, нежели рассказать кому-либо об этой сделке. Мои мрачные чувства принадлежали мне. И я молился, чтобы в какой-то момент они снова просто умерли.

– Не имеет значения, что я думаю, – сказал я. – Приказ есть приказ.

Натаниэль колебался.

– Ты жалок…

– Тираэль прав. – Голос Арчибальда прозвучал ближе, чем раньше. Я не заметил, как он соскользнул со своего дракона и подошел к нам. На его некогда безупречном лице были видны серьезные раны. – Если Верховные приказали это сделать, он поступил правильно. Мы не должны подвергать это сомнению.

Я посмотрел на своего брата. Уголки его рта изогнулись в крошечной улыбке. Знак его надежды на то, что мы наконец-то оказались на одной волне. Если бы он знал, как был неправ в этом.

– Где моя дочь? – спросила мама, оглядываясь по сторонам. – Кораэль нет!

Мы все смотрели в землю. Никто из нас не осмеливался сказать ей правду. Никто не хотел быть тем, кто вызовет в ее сердце самую адскую боль из когда-либо существовавших.

– Сбежала, – наконец пробормотал я. – В Хайлендс.

Мама моргнула.

– Что, снова?

– Ты же знаешь, какая она бунтарка. – Эти слова слетели с моих губ так легко, что я сам был шокирован. – Невыносимо упрямая.

Эльсбет фыркнула. Ее взгляд скользнул вдаль, затем она покачала головой.

– Я надеюсь, она больше не пропадет на несколько недель.

– Опыт пойдет ей на пользу, – сказал я, тут же возненавидев себя за эту грязную ложь. – Она вернется.

Ответила не моя мать, а Силеас. Шипя, она покачала головой.

– Ты невероятен. Я не могу выразить словами, как разочарована в тебе, Ти. – Ее голос звучал более робко, чем обычно. Резкий тон сменился сокрушительной печалью. Ее светлые глаза впились в мои. Я распознал в них гнев. Неверие. Разбитость. Силеас смотрела на меня так, будто искала во мне кого-то, кого когда-то знала, хотя его больше не существовало. – Вечер за вечером ты притворяешься, будто спасаешь мир от монстров. Но это так лицемерно, потому что ты сам – величайший из них. Maledictus pulchritudo. – На ее лице появилось выражение отвращения. – Надеюсь, скоро всем станет ясно, насколько испорчено твое сердце.

– Забери свои слова обратно, Силеас, – прошипела мама. – Ты не смеешь так говорить о моем сыне!

– Но он больше не твой сын, Эльсбет. – Силеас грустно улыбнулась. – Не совсем, не так ли?

Эти слова вонзились в последний живой кусочек сердца, которое все еще билось во мне.