Ведьмина диета (СИ)

Глава пятая

Не знаю, чего больше было в душе облегчения или сожаления от скорого конца пути.

Всю ночку так и не сомкнула глаз, думая, о том какой встреча будет. Сразу уезжать али проводить до столицы встретившихся жениха с невестой.

То, что царевна забудет о своих страхах, посмотрев на Греда, познакомившись с ним ближе, даже сомнений не было, получается, совсем скоро стану здесь лишней.

О карте я не забыла, но стребовать с царицы должок можно и позже. Главное, как быть с князем.

Дорожка стелилась ровной рекою под копытами неспешно трусивших коней, а я наблюдала за восходом и думала свои невеселые думы.

Каких-нибудь пять часов в седле и можно знакомиться со сводной сестрой. Интересно, она знает о моем существовании? А как мне к ней относиться?

Всегда хотела иметь братьев да сестер, а теперь не знаю, что делать со свалившимся на голову счастьем.

Не весел был и князь, но своими мыслями делиться не спешил.

Место, где жила драконица оказалось совсем как в моем ведении. Только если смотреть от входа в пещеру. С подъездной же дороги, кстати говоря, хорошо накатанной, мы увидели справа каскадом спускающуюся к озеру скалу у подножья, которого и было жилище сказочного существа.

— Здесь, что ли, дракон обитает? — удивленно спросила Забава и нагнулась к шее лошади, чтобы лучше рассмотреть вход в пещеру.

— Допустим, — ответил ей голос из глубины норы дракона.

И встречать непрошеных гостей вышла сама драконица. Она небрежно подкидывала яблоко, всем видом показывая, что до нашего прихода была ужасно занята.

— А вы, значит, драконоборцы будете, — девушка прислонилась плечом каменной стене своего жилища.

— Скорее, ведьмоубивцы, — вполголоса прокомментировала свое настроение.

— Почему? — лениво поинтересовалась молоденькая воздушная змейка, откусывая большущий кусок от красного бока фрукта.

— Потому что замучили меня! — от всей души пожаловалась новой знакомой. — Одной сбегать из-под венца понадобилось, другим искать. А крайняя, кто?

— Кто?

— Ведьма!

— Да. Не повезло, — прокомментировало невозмутимое существо. — Значит, вы за царевной? Воевать будете или мирно?

— Лучше мирно и с пирожками. Мы с дорогими устали.

Пирожки пришлось делать нам с Забавой. Остальные просто не умели. Зато в наше распоряжение поступили все доступные в пещере продукты.

Вокруг постоянно крутилась Дайна, так представилась нам драконица. Она жевала, неизвестно какое по счету яблоко, и с интересом поглядывала на тесто, собравшееся сбежать из громадной кастрюли. В такой посуде мы обычно на всю деревню в праздники борщ готовили. Столько возиться желания не было, но стоило протянуть руку к чему поменьше, как раздавался грозный рык хозяйки и все попытки облегчить себе жизнь, сразу исчезли.

Дайна оказалась очень милым существом. Она умела найти общий язык с любым человеком и нам постоянно рассказывала разные истории, под которые незаметно: и картошка чистилась, и капустка жарилась. А еще мы решили сделать сладких пирожков, обнаружив чудесный ряд из самых разных вареньев.

Если бы знала, что в наших горах обитает такой дракон, давно бы знакомиться пришла. Да не с пустыми руками, а с гостинцами.

Единственное, что омрачало — встреча с царевной.

Она состоялась, стоило всем спешиться и войти в просторную пещеру, в которой оказалось неожиданно уютно. Ковры устилали холодный пол, ажурные занавески делили пространство на удобные зоны. Разноцветные подушки лежали то тут, то там, а на маленьких, но удобных столиках стояли изящные статуэтки и прочие женские безделушки в виде шкатулок и расчесок.

Именно среди этого женского счастья и обнаружилась царевна.

Увидев гостей, она метнулась ближе и замерла, не доходя каких-то два-три шага.

— Ну, здравствуй, сестрица, — сказала, глядя в холодные серые глаза.

— Байстрючка, царевне сестрой быть не может.

Знала!

Что же, напрашиваться не буду.

А потом мы готовили и приятнее этого, во всем свете дела не было. Царевна тоже без дела не седела. Иногда попадалась мне на глаза, и всякий раз видела, как она с князем воркует.

Понравился!

А ты сомневалась?

— На рассвете я уеду, — тихо сказала Еремею, стащившему у нас еще горячий пирожок. — Одна. Присмотри за Забавой, прошу. Ей в деревню одной нельзя и со мной дальше тоже.

— А мне можно?

— И тебе нельзя.

— Ты уверена?

— Прости Ереме, но мне надо побыть одной.

Постаралась не смотреть в сторону князя. Ни к чему это.

Чужой жених своим не станет.

— Глаш. — мужчина тронул за руку. — Пообещай мне. Если понадобится помощь, ты позовешь. Или просто одиноко будет, обо мне вспомнишь и придешь. Обещаешь?

Кивнула. Хороший ты Еремушка, влюбиться бы в тебя, вот только подруге больно сделать не смогу, да и собственное сердце уж занято.

Еще не расцвело, как я в дорогу засобирарась.

В драконьей пещере кто, где устал там и уснул. Я же, стараясь ни об кого не споткнуться, тихо собрала сумку. В дороге еда пригодиться, а хозяева, надеюсь, в обиде не останутся.

Конь насмешливо фыркнул на мои уговоры тихо идти. Да, глупо, но прощаться ни с кем желания нету. Слишком больно. Слишком душу рвет на части странное чувство. Может быть, его и называют ревностью? Не знаю. Раньше такого не было.

Отошла от пещеры шагов на сто и в седло прыгнула.

Глашка, больше не смей думать о тех, кто остался позади.

Вот он ветер, вот она вода и лес родимый. Ты же их любишь.

Почувствуй себя снова свободной. Одной целым с каждой травинкой, с каждым листочком.

Будь филином, засыпающим в своем гнезде и соловьем, поющим хвалебные песни просыпающемуся солнцу.

Лес все заберет, оставит лишь покой и умиротворение.

Отпустив поводья, дав коню свободно выбирать путь, растворилась в окружающем мире.

Впитывая, как земля капли дождя, спокойствие и радость окружающей природы при встрече с новым летним днем. Вот зашуршали кусты, это медвежья семья пробирается к малиннику.

Хорошо вокруг, только мысли все к пещере возвращаются. Так неспешно и ехала. Не по дороге. Прямиком через лес к ближайшему портовому городу. А, что? Мне сейчас все равно куда, так почему бы на море не поглядеть? Может и поплавать получится, с русалками наперегонки.

Сначала останавливаться на привал не хотела, да попалась полянка замечательная. Шагов в десять в поперечнике, большая часть колючими плетями ежевики заросла, но с краю ручей бежит. Чудный!

Вода прозрачнее стекла. Глубина всего пол моей ладони будет, а по дну шустрые серебристые рыбки плавают. Проехать и не остановиться — душа не позволит.

В вышине хрипло крикнула, соглашаясь со мной, Охта. Спешилась, с коня уздечку сняла, да подпругу расслабила. Далеко все равно не уйдет. Расстелила вышитый рушник, купила в последнем селе, больно уж понравился, и только успела разложить еду, как услышала конский топот.

Неужто мою полянку еще кто-то облюбовал? Долго сомнениями терзаться не пришлось. Встать успела, да юбку отряхнуть от прилипших травинок, как гости пожаловали.

— Далече собралась, ведьма бессовестная? — гневно очами сверкая, спросил князь.

— Было бы за кем гоняться полдня! — капризно воскликнула царевна, тоже недобро глядя.

— Сколько уж причитать-то можно?! — возмутилась будущей княгиней Забава, да проворно на землю спрыгнула. — Как ты могла?! Меня одну с этой бросить?

— Вот и шла бы своей дорогой! — не осталась в долгу царевна. — Мы бы с Гредушкой и сами к матушке с батюшкой добрались. Правда?

И такой голос сладкий хоть собирай да на хлеб мажь.

— Царевна. Надеюсь, повторять больше не придется. Для вас я Ольгред и никак иначе. Ясно?

Сказал, как мечом рубанул. А сам-то от меня глаз не отводит.

Стало как-то совсем неуютно под этим взглядом, будто и в самом деле какую глупость совершила.

— Да, мой князь, — пискнула царевна.

Забава, глядя на нее разулыбалась.

Только Еремей, молча в сторонке вздохнул.

— А с тобой нам надо поговорить.

И когда только успел спешиться, да за локоть схватить?

— Отпусти!

— У некоторых привычка от проблем сбегать, потому так надежней будет.

И потащил меня в лес по другую сторону поляны.

Князь идет, а перед ним плети ежевики расходятся? Точно колдун!

— Не о том думаешь, — будто мысли прочитал князь.

— Почем знаешь?

— По поступкам видно.

Мы остановились в нескольких шагах от поляны, но разросшийся подлесок надежно закрывал от остальных.

— Что видно? Я работу свою выполнила, жениха к невесте доставила, теперь делать могу все, что душенька пожелает!

Я-то думала распекать начнет за то, что без спросу уехала, а он:

— Отлично, значит, наградой делиться с тобой не нужно, — с деланной радостью богатырь сложил свои руки на груди. — Одним получателем меньше, все нам больше будет.

— Какую награду?

— Карту, к граду волшебному. Ты иди-иди, а мы уж как-нибудь сами добро поделим.

Князь повернулся, чтобы уйти.

— Стоять! С чего это ты мою карту делить вздумал?

— Почему твою? Нашу. Карта за царевну обещана, кто ее привезет, тот и получит.

— Она моя! Кто чуть за грань не шагнул, чтобы царевну отыскать. Кто убежище дракона нашел?

— А кто тебя с грани вытаскивал? Из пещер выводил? Или мечом размахивал, чтоб от разбойников спасти? Али думаешь Еремея с Забавой отблагодарить за помощь не надо?

Знает, как совесть мою разбудить!

Встала руки в боки уперла и насмешливо так ему отвечаю:

— А ты стал быть за просто так старался?

— А я все что нужно и сам возьму!

За талию схватил, к себе притянул, да и поцеловал!

Растеряно моргнула глазами.

А приятно!

Губы у князя теплые, чуть шершавые. Дыхание мятой пахнет. Неужто в лесу где-то сорвать успел. Или у драконицы чая успел напиться?

Так, а это что?

Куда языком полез? Только-то рот приоткрыла, чтобы воздуха набрать. Дыхание сбилось. А он лизаться начал… хотя тоже приятно… словно дразнит, и играть с собой его язык зовет.

Что-то я не о том думаю…

Уперлась руками в грудь, оттолкнуть пытаясь. Но где мне, только сильнее к себе прижал.

Пнула ногой.

Гред охнул и руки разжал.

Видано ли это? Невеста рядом, а он меня целует!

— Ведьма!

— От князя слышу!

— Глашка! Вот объясни, что тебе не понравилось? Почему уехала?

— Лучше сам расскажи, чего с поцелуями лезешь при живой невесте? — не осталась в долгу, даже руки в боки уперла, чтоб солиднее выглядеть.

— Мне ее убить надо было?

Хлопнула от удивления глазами, чего угодно, только не такого предложения ожидала услышать.

Это, конечно, выход, но я ведьма, я жизни спасаю, чужие.

— Сама тебя убью быстрее, — спокойно пообещала.

— Вот и ладно, — чему-то улыбнулся Гред, совершенно сбивая меня с мысли. Просто улыбка его такой солнечной и ясной показалась. Можно век смотреть и все мало будет.

— С невестой я сам разберусь. Потом, — глядя, как начинаю хмуриться, добавил. — Обещаю, здоровью твоей сестры ничего угрожать не будет.

— Разберется он, — проворчала в ответ.

Видное ли это дело клятву даденую на Камне нарушить.

— А пока хочу с тобой договор заключить. Карта у нас одна на всех, но свою часть готов тебе уступить. При одном условии.

Склонила голову набок, как заинтересованная птица и жду продолжения.

— Я ведь не просто так познакомиться с невестой в Молнеград ехал. Хотел с бабкой твоей встретиться. Помощь нужна.

— Какая? Почему только сейчас об этом говоришь?

— Сначала присмотреться хотел. Понять, что ты за птица. А потом решил сначала с одним делом разобраться и только после за другое хвататься. Только поговорить хотел, как сбежала ведьма бессовестная.

— Сам ты чушка конопатая.

— Почему?

— Потому что обзываешься и вон конопушки на носу проступили. Так, ты теперь к бабке моей, что ли ехать собрался?

Рука сама потянулась убрать запутавшийся в волосах князя листок.

— Зачем бабка, если ты у меня есть?

Улыбаясь, Гред перехватил руку и, развернув ладонью к себе, поцеловал.

Смутилась.

И даже слов возразить не нашла, просто выдернула руку и для верности за спину спрятала.

— Неспокойно в княжестве моем стало, — словно ничего не произошло, продолжил князь. — Есть у матушки подозрение, что прореха в мире случилась. Нужна помощь ведьм вашего рода.

Закусила губу, да задумалась.

Миров много. Они как мячики в мешке: то спокойно лежат, то подскакивают, сталкиваются друг с другом, оставляют вмятины и разрывы. Если такое место вовремя не заметить и не залатать, может несчастье случиться.

Вон в прошлый раз маги пришли да войну развязали. Что случится в этот — никому не известно.

В стародавние времена это любая ведьма могла сделать, а сейчас только наш род остался. Почему так? Бабка с мамкой ответ не знают или мне не сказывают.

— Почему решили, что прореха есть?

— Помнишь, я тебе рассказывал, про ведьму, в волчью яму провалившуюся?

Кивнула.

— С этого все и началось. Сначала удивлялись тому, что сама справится, не смогла, да с ума сходить стала. А потом случаи разные происходить стали. То птицы весной не возвращаются в старые гнезда, то бури урожай губят. Сначала думали, что природа лютует. Ладе дары приносили, просили ее помочь, только глуха к мольбам осталась берегиня.

Да, природа сердится, когда чужеродное рядом чует.

— А совсем недавно, княгиня со свечой мимо зеркала шла, да пламя погасло.

Дела.

Придется ехать.

О своем решении и сообщила оставшимся на поляне и нагло съевшим мои припасы людям.

— Я тоже еду! — заявила царевна.

— Может, лучше домой? — осторожно спросила.

Вот не знаю я как с ней вести себя. Забава давно бы за такое поведение подзатыльник получила. А тут царевна…

— И своего жениха с тобой оставить? Нет уж.

— Что-то раньше тебя это не сильно заботило, — заступилась за меня подруга.

— Раньше я глупой была, а теперь поумнела.

— Не похоже, как-то!

— Тихо вы! — встал между спорщицами Еремей. А потом князю говорит. — Если все вместе поедем, быстрее будет. Тут до твоего княжества всего два дня пути, а если в Молнеград царевну повезем, то времени много потеряем. Скоро осенняя ярмарка, обернутся до нее надобно.

— Так тебя никто не держит. Вернемся в столицу, там при своей лавке, и оставайся, а мы с Глашей ко мне поедем.

— Негоже одну девицу в путь далекий отпускать.

— Я-то уж защитить сумею.

— А от тебя кто защищать будет?

— Неужто ты?

Сверкают очи, нахмурены лбы, и тут…

— Я Гредушку с этой одного не отпущу! — во все горло заголосила царевна- Приворожит ведьма проклятая, а мне потом брошенкой быть?

Отвлекся Еремей на князя, а Забава, услышав такое, подошла ближе, да как дернет за косу.

— Ай! Совсем спятила?! Я батюшке пожалуюсь, он прикажет тебя казнить!

— А за меня Глашка заступится! — в сердцах подруга показала язык. — Неужто в единственной просьбе любимой дочери откажет?

Царевна налилась краской, как только что сваренный рак.

— Я любимая дочка, а эта, — в меня ткнули царственным перстом, — приблуд неизвестный.

— Это твоя мамка приблуд неизвестный принесла, — выпалила на одном дыхании Забава и бросилась на противницу.

Еремей не сплоховал, подхватил доблестную защитницу за талию и спиной к себе прижал. Забавушка моя, от этого весь пыл растеряла, но переругиваться с царевной не перестала.

Лизавета же напротив все сильнее рвалась из объятий князя желая проучить «выскочку». Вздохнула, веселая поездочка нам предстоит. Только с Гредом одной оставаться страшно. Вдруг что-нибудь натворю.

Но очень скоро пожалела о своем решении. Сестрица моя неразумная от жениха ни на шаг не отходила, глаз томных не сводила, да всячески пыталась привлечь к себе внимание. Я ехала чуть сзади и все видела!

Почему-то хотелось кому-то волосы повыдергивать, и злость непонятная накатывала. А еще почему-то есть хотелось сильно.

— Дайна просила тебя в гости почаще заезжать, — вырвал из задумчивости голос подруги. — Ты ей понравилась.

Хмыкнула, но глаз от впереди ехавшей парочки не отвела.

— Пирожки ей наши понравились. Надо к себе в Трясуны ее зазвать, да готовить научить.

— Глаш, может в столице жить останемся? — запинаясь, спросила, и глаза в сторону отвела.

— Так ты со мной жить и дальше собралась? — сиротка все же смогла отвлечь настолько, что я бросила на нее внимательный взгляд.

— Нельзя?

Тише только мыши в траве шастают, а голос такой, что уверена разрыдаться готова.

— Можно, куда мне без такой защиты?

Подвела коня ближе и обняла подругу за плечи.

— Что делаешь, шальная? Сейчас же упадем!

— Я помогу в городе устроиться, если надумаешь.

Оказывается, купец недалеко был, да наш разговор слышал.

В Трясунах меня ничего не держит, так почему бы не порадовать подругу. Только, боюсь, с царевной в одном городе нам жить тяжело будет. Можно ее еще в княжестве замуж за Греда выдать, тогда вернемся в Молнеград втроем…

Подлетела ближе Охта, да как клюнет в самую макушку.

Не о том, Глашка думаешь.

Лучше подумай, что птиц вестовых нужно маме с бабушкой послать. Волнуются ведь.

Сама не знаю почему, но к идее снова остановиться на ночлег в постоялом дворе отнеслась настороженно.

Не было никаких особых предчувствий. Наверное, последняя ночевка в подобном месте произвела слишком сильное впечатление. В этот раз все мои спутники разделяли желание остановиться в лесу. Лесные жители и благодарный леший оградят от нечисти, и о приближении лихих людей предупредят.

Но уперлась царевна. Как это так? Она у мамки с папкой на шести перинах спала, а тут на колючих еловых лапах, покрытых тонким шерстяным одеялом. Не царское это дело!

Хотелось спросить, а клопов кормить — царское? Но молчала. Пусть жених сам разбирается. Виновато взглянул в мою сторону, князь повернул на дорогу, ведущую к деревне. Значит, план на сегодняшнюю ночь: пьяный гогот постояльцев, стоны из конюшни и несмолкаемый скрип старого здания.

Но к счастью, я оказалась неправа, точнее не совсем права. Деревянное здание действительно скрипело под ногами снующих людей, а остальных достопримечательностей не было. Чисто, никаких сильно пьяных посетителей. За стойкой отделяющей кухню от обеденного зала стоит приятный мужчина, слегка за сорок. Он внимательно следит за происходящим и не позволяет распускать руки или шуметь в своем заведении.

Такое только в столице увидеть можно, да еще в некоторых торговых городах. Но чтобы в небольшом селенье?

— Здесь караванный путь проходит, — шепотом поясняет Еремей, и почти сразу после его слов подъезжает обоз телег в десять.

А вокруг ароматы один вкуснее другого.

Тут тебе и гусь в яблоках зажаристой корочкой манит и хлебушек ржаной, только из печи вынутый и еще горячий и маслице и молоко и наваристая уха и ароматный сбитень. А уж выбор каш — глаза разбегаются, да все попробовать хочется.

— Глаш, ты чего? — обеспокоенно шепчет Забава.

Проглатываю кусок мяса, чтоб с полным ртом не разговаривать и спрашиваю:

— Что такое?

— Столько ты с самых Трясунов не ела, может, хватит еще?

Прислушиваюсь к себе. Нет, надо еще тот пирог с яблоками попробовать, и вон-то малиновое варение.

— Куда?!

Почти у самого рта отбирают вкусняшку.

— Ведьмам уже хватит есть. Солнышко давно уснуло, сама ж говорила. после заката впрок не идет.

Возмущенно смотрю на князя. Ишь раскомандовался!

— Отдай!

— Нет! Потом же опять ныть будешь, что толстая.

— Когда это я ныла?

— Да всю дорогу этим занималась!

Где-то внутри шевельнулся разум. В чем-то ведь прав, конечно, не в том, что ныла, а что худеть снова придется, но голос рассудка был задушен совместными усилиями обиды и еще чего-то имени которого не знаю.

Не зная, что сказать, схватила со стола большой пирожок и почти половину запихнула в рот.

— Глашка! — в три голоса возмутились мои спутники. Даже Охта осуждающе посмотрела. Только царевна равнодушно откинулась на спинку стула и, сложив руки на груди, наблюдала за нами.

Показалось, что вижу себя со стороны: рот полный, как у хомяка собравшего зерно, фанатично горящие глаза, сообщающие окружающим, что съем вместе с пирожком любого кто попытается его отобрать, жирные руки… красота.

— Чего еще ожидать от дремучей деревенской бабы. С коровами росла вот и ведет себя за столом, как в хлеву.

Подавилась и закашлялась так, что из глаз слезы брызнули. Конечно, от кашля. От чего еще?

— Я ее убью, и пусть царь потом казнит. Одной гнилью на свете станет меньше! — вспылила подруга, осторожно стуча по спине.

— Руки да ноги коротки, недостанут.

Забыв о том, чем занималась, Забава кинулась к обидчице.

— У нас в заведении не шумят, — словно из-под пола перед нами появился хозяин. — Если уважаемым угодно подраться, то туточки за углом есть специальный ринг, для желающих силой помериться сделанный. Мы тут ставочки соберем; и вам хорошо и заведению прибыток.

Представила, как наши девицы полуголыми, словно уличные бойцы сходятся друг с другом, а вокруг толпа орущих и подбадривающих мужиков крутится и улыбнулась. Сквозь слезы, очень уж забавной показалась картинка в голове.

— Шел бы ты отсюда, пока я царю не рассказал, что ты его дочери предлагаешь, — беззлобно улыбнулся князь. О том же, что и я думает, точно.

Мужчина вытянулся в лице и немного побелел. Но весь вид Ольгреда показывал, что тот говорит правду и поэтому хозяин постоялого двора стал переводить удивленный взгляд с Забавы на Лизавету и обратно, пытаясь понять, кого же оскорбил.

Решить такую задачу оказалось ему не под силу. Ровесницы, в похожих и одинаково пропыленных сарафанах, растрепанные и зло пыхтящие друг на друга. Поэтому пробормотав:

— Продолжайте, если вам угодно, — он сбежал.

А по прошествии минуты появилась служанка с большим кувшином сбитня.

— Надо понимать, извинения, — покрутив кувшин, прокомментировал Еремей.

— Так-то он низко оценивает оскорбление дочери своего царя, — прокомментировала язва.

Вздохнула. Потом вздохнула еще раз.

— Раз тебя в детстве родители нормально вести с людьми не научили, придется мне воспитанием заняться.

— С какой стати?

— С той, что я старше тебя. Сестричка.

— Какая я…ой!

Охта, умница моя! Не только меня бить клювом может. И не сильно больно и соображение сразу улучшается.

— Первое правило, — подняла палец вверх и задумалась. — Ни с кем не ругаться, в наказание… — снова задумалась.

— Слабительное, — внесла предложение Забава.

— Для тебя. Если воспитывать, то сразу обеих, — улыбнулась в ответ. — А царевну трудом лечить будем, например, за каждую попытку поругаться будет чистить одного коня.

— Животинок не жалко? — ухмыляясь во весь рот, спросил князь, но в сам воспитательный процесс на правах жениха не стал.

Правильно, для него тоже стараемся. Попробуй век проживи с такой змеей в кровати. Непонятно, что раньше: заморозит или ядом плюнет.

— Жалко, но нам еще долго по разным теремам не разбежаться, так что придется учиться жить мирно.

— Вот еще буду я крестьянскими заботами руки портить, — не веря в то, что я выполню свое обещание, фыркнула Лизка.

Два часа спустя.

Я, денник, лошадь, царевна и Забава.

— Ну и вонь же здесь. Совсем разленились конюхи, забыли, что денники чистить нужно?

Старый конюх, было, выскочил навстречу, но резко затормозил, услышав слова нашего недоразумения.

— Выбирай, на ком учиться будешь, — милостиво разрешаю.

Кони всхрапывают и подозрительно косят на нас глазами.

— Вот еще, — фыркает царевна, и руки свои белые на груди складывает.

— Значит, начнем с моего, — хоть родной скотинке меньше достанется. — Смотри, один раз показываю.

Открываю калитку захожу во временное жилище моего коня, провожу рукой по блестящей шелковистой шее. Фыркает мне в ответ и замирает, ждет, когда я пройдусь скребницей. Надо бы вывести его во двор и там чистить, но боюсь, что царевна что-нибудь учудит.

И в кого она пошла такая упрямая?

Осторожно счищаю с короткой шерсти дорожную пыль, разгребаю гриву, расчесываю хвост, а заодно проверяю, чтоб никакой хвори в пути не подхватил. Мне друг здоровым нужен.

— Твоя очередь, — смахиваю выступивший на лбу пот.

Вроде уж вечер, а жарко как в полдень. То-то в комнате духота будет.

— Вот еще, скажи спасибо, что вообще сюда пришла.

— Скажи спасибо, что Глашка не Охту воспитанием попросила заняться.

— Забава!

— Что? Я же правду говорю!

Смотрю на девчонок и удивляюсь, словно две родных сестры от одних родителей рожденные, так похожи. Одну люблю, к другой кровь зовет. Что мне с ними делать?

— Знаете, как я с князем познакомилась?

Как мало надо, чтобы отвлечь.

— Коня его свести пыталась, а он увидел меня и влюбился сразу. Говорит, что женщины, умеющие с лошадками обращаться, во всем свете для него самые лучшие.

— Правда? — спрашивают два голоса.

— Правда, — отвечает кто-то голосом князя сверху. — Все так и было, только увидел, что кто-то моего коня свести хочет, так сразу и влюбился.

Оказывается, Еремей с Ольгредом, как двое мальчишек забрались на балки, и семечки лузгают из большой черной сковороды, да спектакль смотрят.

— Влюбился и думаю, надо быстрее нести к кузнецу, чтоб свадьбу сыграл, и она не сбежала, — не унимается князь, да ногой, свешенной, покачивает. — Закинул на плечо и пошел, только по пути вспомнил, что на другой жениться обещал.

Смотрю на двух девушек: одна в кулачек хихикает, а вторая растерянно глазами хлопает.

— Думаю: раз жениться не получается, ведьминому кругу сдать нужно, чтобы никому не досталось. Только по пути выяснилось, что без нее невесту настоящую не сыскать. Вот теперь мучаюсь.

И словно деревенский мальчишка ловко кинул яблоко моему коню. Они с купцом оказывается еще и яблоками запастись успели.

— Не пыхти, как самовар. Мы тут верных животных охраняем. Вдруг начнете их мучить, мы вмешаемся и спасем. Правда?

Еремей кивнул, откусывая кусок сочного яблока.

Когда только спеться успели?

— У нас времени много было, — опять словно прочитав мои мысли, ответил князь.

Он, что понимает, о чем я думаю?

«Это называется ментальное общение, — вздохнула девушка из амулета, впервые за долгое время, соизволив заговорить со мной. — Магию не применял, тут что-то другое»

— Ну, что ты сердишься? Разве обычные люди могут мысли угадывать? Просто у тебя на лице все написано.

Правду говорит, а не верю. Странно как-то, то отвечает на вопросы, которые вслух не задавала, то место силы нашел, то… Додумать мне не дал влетевший в конюшню хозяин постоялого двора.

Лицо красное, глаза навыкате, бегают, руки зажимают какую-то бумажку и при этом отчетливо трясутся — все признаки нервного перевозбуждения.

— Князь. Письмо. Срочно!

Ольгред отряхнул руки от приставшей шелухи и легко спрыгнул вниз, только облачко соломы и пыли вверх взметнулось вокруг ног. Только на балке сидел мальчишка, а теперь в двух шагах от меня стоит взрослый мужчина, наделенный всей полнотой княжеской власти. Читает и хмурится.

Губы плотно сжаты, глаза смотрят спокойно без тени недавнего задора. Даже когда на нас разбойники напали Ольгред таким не был. И там, в пещере, тоже с другим человеком выход искала.

— Что там? — словно верный оруженосец, Еремей за спиной стоит, да озабоченно спрашивает. — Помощь нужна?

Ну, сколько можно читать, короткую записку? Сейчас молнии летать по конюшне начнут от напряжения.

Подошла ближе, да за рукав подергала. Не могу больше ждать!

— Глаша…

Ольгред резко повернулся ко мне. В полумраке помещения его глаза сверкнули холодным голубым пламенем, но в ту же секунду стали обычными, человеческими. С трудом подавила желание сделать шаг назад.

Это что же такое делается?

— Нам нужно спешить!