Ведьма на службе

4 глава. Дело номер один.

В гараже стояло много машин. Мы с Никитой подошли к черной, на больших колесах. Я оглядела ее. Если колеса большие, значит, это внедорожник?

– Садись, – сказал Никита, и поворотники машины мигнули, показывая, что теперь она открыта. Я залезла на переднее сидение, провела рукой по темно-серому чехлу.

– А что это за машина? – поинтересовалась я.

– Служебная.

– Нет, я о марке…

– Нива.

Я покивала, будто мне это что-то дало. А Никита завел транспорт.

– И что, это общая машина? Все могут на ней кататься?

– Только мы с тобой.

– Почему?

– Нам выделили.

После такого известия я с чистой совестью достала заговоренный мешочек с травами и иголками. И повесила его на зеркало. Никита с недоумением на меня смотрел, и я решила ему пояснить:

– Я на днях сделала защиту для машины. Предполагала, что нам ее выделят. Так что теперь, если аварии и будут, ни мы, ни машина серьезно не пострадает.

Он неуверенно улыбнулся, и я почувствовала, как сердце мое пропустило удар. У него такая красивая улыбка! Даже не смотря на его внешнюю сдержанность, харизма так и перла. И как я не увидела это с первого раза? Если бы увидела, отказалась бы от него в качестве сопровождающего. Мне же при работе нельзя отвлекаться на любование красивыми мальчиками! А сейчас отказаться от него будет невежливо… Да и не хочется. Я тяжко вздохнула.

– Что-то не так? – произнес Никита, выезжая из гаража.

Я печально кивнула:

– Да.

– И что же? Я могу помочь?

– Ага… Можешь спрятаться в мешок.

– Что? – Он явно был ошарашен.

Мне пришлось махнуть рукой, криво улыбнувшись:

– Не обращай внимания, Никита… Мешок не поможет, ведь помимо харизмы и внешности остается голос.

Он явно не понимал о чем я. И чувствовал себя неловко. Я видела это по тому, как нервно он облизал губы, как сжал руль. Заметив его руки, я вновь вздохнула. И руки у него красивые… С длинными пальцами, с немного выпирающими венами. Я почувствовала, как нервно зачесались мои пальцы, и активировалась анахата. Попыталась ее временно «затушить», но ничего не выходило. И я сдалась. Полезла в рюкзак за блокнотом. Мои руки дрожали, пока доставала ручку. Никита косился на меня, явно нервничая больше чем я.

Открыла чистый лист и шустро начала делать набросок, косясь на руль и кисти рук Никиты.

– Что ты делаешь? – все же спросил он.

– Избавляюсь от эмоций.

– А точнее?

– Рисую.

Нервное напряжение достигло пика. Молчание никак не помогало его разрядить. И если мне становилось легче, когда я делала на бумаге штрихи ручкой, то Никите нет. Поэтому он вновь заговорил.

– Знаешь, нам придется много видеться…

– Знаю.

– Поэтому… можешь звать меня Ник.

– А что не Кит?

Он слегка поморщился:

– Меня все детство так сокращали друзья.

– С которыми ты рассорился?

– Как ты узнала? – поразился он, повернув голову ко мне. – Почувствовала?

– Э! – нахмурилась я. – Я, конечно, сделала защиту для тачки, но это не значит, что нужно забивать на соблюдение правил безопасности! – Никита вновь уделил внимание дороге. – Не обязательно, чтобы что-то понять, нужно быть ведьмой. Я увидела твою реакцию. Твою мимику.

– Понятно… А что рисуешь то?

Признаться, что рисую его руки, было немного неловко. Но я обычно такие эмоции, которые мешают мне быть собой, задавливаю и уничтожаю. Ухмылка сама вылезла на лицо, когда я сказала ему правду. Никита явно не ожидал такого ответа.

– Да расслабься, просто я такой человек, что если вижу что-то прекрасное, то меня начинают переполнять эмоции, которые с ведьмами играют злую шутку. Ведьмы всегда должны быть в умиротворенном состоянии. Поэтому я и избавляюсь от чувств рисованием… или словами.

– Словами?

– Говорю свои впечатления вслух. Обычно это случается редко. Но, к сожалению, метко.

Никита неверяще мотнул головой:

– И что ты нашла в моих руках?

– Лучше молчи, – предупредила его. – Или хочешь услышать оду в свою честь?

– Ты и стихи умеешь писать?

– Все ведьмы умеют писать и стихи, и прозу. Мы благодаря этим навыкам составляем заговоры и ритуалы.

Я решила во время поездки, которая, как сказал Никита, будет длиться примерно полчаса, если мы не попадем в пробку, изучить дело, которое нам поручили. В квартире умер вполне здоровый, судя по анализам, мужчина тридцати лет – Лыков Григорий Владиславович. Он был высокопоставленной личностью. А смерть нежданной. Причина – отравление. На самоубийство, как заявили криминалисты, не похоже. А если убийство, то кто и как? Никаких следов не было. Висяк. Со смерти прошла неделя. Я поморщилась. Если неделя, то дух этого мужчины может оказаться в квартире… Если нет, придется ехать в морг.

– Что такое? – спросил Никита, заметив мое недовольное лицо.

– Надеюсь, что дух в квартире.

– А где он еще может быть?

– У тела. Как-то не хочется в морг ехать на трупы глядеть… Мне хватило того, что я увидела у себя в городе.

– А что ты там увидела?

Я рассказала. Никита мне посочувствовал. Рассказал про свой первый опыт встречи с трупом. Это случилось еще тогда, когда ему было десять лет. На лестничной клетке он обнаружил повешенного соседа.

– Какой кошмар! – поразилась я.

– Да… Это был настоящий кошмар. Я потом спать не мог.

– А сейчас?

Он неловко хмыкнул.

– До сих пор проблемы со сном?

– Не то что бы проблемы… Снится иногда дрянь всякая.

– Какая? – Я видела, что он хочет это рассказывать. – Не забывай, кто я. Такие как я никогда не осуждают.

Никита молчал. Я решила, что он не собирается мне ничего говорить, но ошиблась.

– Я потерял маму в двенадцать. И с тех пор мне снится этот жуткий сон. Как ее сжирает что-то. Заглатывает тьма, зубастая злая тьма с множеством глаз. Каждый раз я просыпаюсь в холодном поту. И вижу эту зубастую тварь в углу комнаты. Я пытаюсь убежать от нее, но она нагоняет меня. И тогда я вновь просыпаюсь. Уже в реальности. Вновь в поту.

Я была очень удивлена. Повернулась к Никите, внимательно пригляделась к его ауре, которая пока для меня светила слишком слабо. Надо тренировать свой третий глаз…

– Очень странно, – произнесла я. – Никаких сущностей возле тебя точно нет. Аура спокойная… Но может со временем что-то удастся увидеть.

– Думаешь, это не просто травма детства?

– Думаю да.

Никита затормозил на светофоре. Нервно выдохнул. Я обеспокоенно на него посмотрела. Бледный он какой-то…

– Меня в детстве хотели сдать в клинику, если бы папа не защитил меня.

– Что?

– Все родственники считали, что я сошел с ума.

– Ты точно не сумасшедший, – фыркнула я и достала карты. – Сейчас проверим.

Я разложила их и нахмурилась. Не радовало меня то, что выпало.

– Твоя мать умерла от инфаркта?

– Не знаю. Просто с каждым днем она угасала. Была какой-то нервной, уставшей. И однажды просто не проснулась. А что?

– Судя по картам, на твоей матери была порча. Серьезная порча. И тебя задело немного… На нее наложили эту порчу, когда она была беременная тобой.

– Порча?

Загорелся зеленый свет. Никита двинул вперед.

– Порча.

– А кто это мог сделать?

Я подняла руки как пойманный преступник:

– Извини, это смотреть не буду. Я еще ведьма неопытная. Посмотрю на другую ведьму, и мне может настать крышка. Мне нужно хорошо так прокачать навыки, прежде чем глядеть на других практикующих магов.

Никита смутился:

– Да, конечно…

Мой вздох вырвался сам по себе. Я очень не любила, когда в моем присутствии люди чувствовали дискомфорт (но это касалось только нормальных людей, а не агрессивных, неадекватных). Я обожала доверие, с которым ко мне относились почти все.

– Никита… – я повернулась к нему. – Ник. Повторяюсь – ты можешь не бояться осуждения, упреков, презрения с моей стороны. В силу своей деятельности, я принимаю всех.

– А как же мэр, на которого ты порчу навела? – хмыкнул напарник.

– Ничего я на него не наводила! – возмутилась я. – Само навелось там. Просто я очень разозлилась на него за то, что он вытворял, и видимо эмоции повлияли. Но не бойся, разозлить или обидеть меня очень тяжело, так что тебе ничего не грозит, если специально выводить меня не будешь. Высшие силы все видят.

– Высшие силы… Это кто?

– Боги, Вселенная… Кто как называет. Просто я не обращаюсь к какому-то одному Богу. Я обращаюсь к высшим силам, что подразумевает под собой всех богов и даже что-то выше этих богов. Высшие силы нас оберегают. Не только ведьм. Людей тоже.

– Раз они оберегают, почему тогда на мою маму навели порчу? А они не защитили.

Я объяснила:

– Наши души приходят на землю с какой-то целью. Например, я в предыдущих жизнях отрицала любовь, привязанность к мужчинам. И мне нужно это проработать, чтобы пойти дальше, чем наша земля. Но у меня не выходит… Сомневаюсь, что и в этой жизни получится. А твоя мама, значит, должна была погибнуть так, чтобы проработать что-то свое. И ты потерял ее так рано тоже ради какой-то цели. Поэтому высшие силы не стали оберегать от этого, потому что им нужно, чтобы души людей развивались. А без таких жестоких событий мы будем жить, словно в тепличных условиях. А что вырастает при таком трепете?

– Не знаю.

Мимо проносились машины, дома. Я откинулась на спинку кресла, наблюдая за всем этим. Оглядывала на остановках у пешеходных переходов людей, параллельно тренируясь видеть ауры.

– Эти темы очень сложны для восприятия, – сказала я, когда мы просидели несколько минут в молчании. – Благодарю тебя за то, что не спорил со мной. Я очень болезненно воспринимаю споры на такие темы, потому что они бессмысленны.

Никита мотнул головой:

– Да я понимаю, что ты больше знаешь об этой сфере, чем я. Тем более я никогда не придерживался какого-то одного мнения по поводу нашего рождения на земле. Но в твои слова, на самом деле, я верю. Все звучит правдоподобно.

– А есть те, кто спорит. Я поэтому обычно на эти темы стараюсь не говорить. А с тобой почему-то заговорила.

Тихий смех раздался со стороны напарника. Он крутанул руль, заворачивая по двор.

– Наверное, тех, кто спорит с тобой, ты видишь как дураков, что утверждают, будто земля плоская, когда ты уверена, что она не плоская, прекрасно видя ее снимки.

– Скорее видя ее, полетев в космос. Я все это знаю как факт, будто родилась с этими знаниями. А не со слов других.

Ник остановился на парковке. Я вышла на улицу. Прохладный ветер закрутил вокруг меня, пытаясь поднять юбку. Но не зря я люблю тяжелые ткани, у него это не получилось.

– Какой подъезд? – поинтересовалась я.

– Третий. Пошли?

Машина мигнула, закрываясь. А мы с напарником побрели к подъезду многоэтажки. Я оглядела новенький домофон, на который была закрыта подъездная дверь.

– Сейчас позвоню в первую попавшуюся квартиру, и нам откроют, – пообещал Никита.

Я его остановила:

– Дай мне попробовать!

Закрыла глаза и протянула руку к кнопкам. У указательного пальца полыхнуло жаром. Я ткнула туда. Затем повела руку к следующим кнопкам. Прозвучала мелодия открывающейся двери.

– Ничего себе! – удивился Никита.

Я кое-как открыла глаза. Ощущение было, будто выхожу из транса.

– Надо же, получилось… – пробормотала я.

– Ты никогда так не делала?

Помотала головой. Где мне так делать? Я раньше по чужим подъездам не шарилась.

На лифте мы поднялись на четвертый этаж. Дверь в квартиру нашего «клиента» была опечатана. Ник спокойно оторвал эту надпись, открыл невесть откуда взявшимся ключом квартиру и пропустил меня вперед. Я прошла. Огляделась. Богатенько жил покойничек то…

Уже когда я вошла в прихожую, я поняла, что нет тут никакого духа. Разочаровалась, но все равно честно прошлась по комнатам, оглядывая аляпистый интерьер. Ник ходил за мной.

– Далеко морг? – печально спросила я.

– Какой морг?

– Где наш жмурик.

– А-а… – Никита задумался. – Если без пробок, тридцать минут ехать.

– Опять тридцать? – поразилась я. – Кошмар… И на что я подписалась?

Ник меня не понял:

– Ты о чем?

– Мой родной город можно за полчаса объехать вдоль и поперек! А тут…

Я махнула рукой. Плюхнулась на диван, скрестив руки на груди. Никита почему-то побледнел и издал какой-то невнятный звук.

– Что? – недовольно поинтересовалась я.

– Тут тело обнаружили…

– Где?

– На диване.

И я подорвалась с этого дивана, отряхивая юбку. Знала, что ничего не отряхнется, да и скорее нечего было отряхивать, но я терпеть не могла людские прикосновения и прикосновения к тому, что до меня трогали люди. Что уж говорить о трупе? Нервная дрожь пробежала по мне, и я рванула в ванную. Помыла руки, еще и юбку протерла. А потом опять помыла руки.

Никита постучался в дверь и осторожно ее приоткрыл. Я глядела на себя в зеркало. Видела лихорадочно блестящие янтарные глаза и подозрительную даже для моей очень светлой кожи бледность.

– Все в порядке? – спросил напарник.

– Теперь вроде да.

– А что это было?

Я пожала плечами:

– Навязчивые мысли?

– Что?

– Иногда мне сносит башню, – призналась я. – Мне мерещится «грязь», грубо говоря. Если до меня дотронется человек, я обязательно «стряхну» прикосновение. Если трону что-то, что до меня трогал кто-то, то не успокоюсь, пока не вымою руки. Но это не всегда бывает… Например, моя подруга, которую ты сегодня видел, может спокойно дотрагиваться до меня и я не захочу после этого «стряхивать» прикосновение. Но, тем не менее, мне это будет не очень приятно.

Ник приподнял брови:

– Это обсессивно-компульсивное расстройство[1]?

– Не знаю. Может быть да. Но не думаю…

– Ты можешь сходить к специалисту и узнать точно.

– Не хочу.

– Почему?

– Не хочу в себе что-то менять. Меня вполне устраивает то, кем я являюсь сейчас. А, как ты, наверное, и сам знаешь, если человек не хочет, он в себе ничего не изменит.

Никита улыбнулся. Я вздохнула. Какая же у него очаровательная улыбка…

– Ладно, – я хлопнула его по плечу, выходя из ванной. – Пошли, разложу карты. А потом в морг.

Карты ничего особенного не сказали. Ну, опой… И что? Кто опоил? Король пентаклей! Это мог быть как и сигнификатор [2]нашего жмурика, так и сигнификатор какого-нибудь человека! Не хотела я ехать в морг… Ой, не хотела! Я боялась, что там будет огромное количество неупокоев или просто душ, ждущих свои сорок дней.

Расстроенно убрала карты в сумочку. И села на этот раз в кресло. Прикрыла глаза. Интересно, а есть ли домовой в этой квартире? Вдруг он покажется и скажет мне, что здесь произошло?

– Домовой, домовой, выходи ко мне… – едва слышно произнесла я, ни на что особо не надеясь.

Я много раз просила домового в своей квартире в родном городе показаться мне. Не получалось. Но здесь кто-то тронул меня за ладонь. Ощущения были, будто этот кто-то состоит из шерсти. Я, не открывая глаза, спросила:

– Как умер твой хозяин, батюшка домовой?

И тут произошло то, что я вообще не ожидала. Меня будто окунули в ледяную речку. Я открыла рот, чтобы вдохнуть воздух, но не могла. А перед глазами разворачивалась сцена. Двое мужчин распивают спиртной напиток. Коньяк. Улыбаются друг другу. А затем один отходит куда-то, а второй подсыпает ему что-то в рюмку. В руках второго странная железная зажигалка с вычурной буквой «А». Он крутит ее и ухмыляется.

– Ада, Ада!!! – услышала я будто сквозь толщу воды. – Ада!

Меня обмахивали какой-то тряпкой, а я медленно приходила в себя. Проморгавшись, увидела какого-то белобрысого парня перед собой. И только потом сообразила, что это мой напарник.

– Я в обморок упала? – поразилась я.

– Да… – он испуганно кивнул.

– Да расслабься…

Я огляделась. Мы с Ником валялись на полу. Точнее, валялась я, а он сидел рядом и сжимал в руке ткань. Приглядевшись, поняла, что это салфетка из-под цветка.

– Видение у меня было. Похоже, нашего жмура все же грохнули.

– Кто?!

– Король пентаклей, явно, – развела я руками. – И скорее всего, его имя начинается на «А».

В этот момент я почувствовала странное ощущение в анахате. Поморщилась. Ну что еще? Огляделась. Неужто?..

– Слушай, вместо того, чтобы трястись от страха, поищи тут зажигалку.

– Чего? – Ник недоуменно приподнял брови. – Я думал, ведьмы не курят…

Я хмыкнула:

– Смотря какие ведьмы. Но я не курю. Если жить на низких вибрациях, дрянь можешь подхватить всякую. Зажигалка эта нашего убийцы. И как ее пропустили ваши криминалисты?

– Они иногда очень ленивы. Особенно, если все указывает на самоубийство.

И пока я приходила в себя, Никита ползал по полу, заглядывая во все углы. Я же глядела на кресло, с которого, видимо, упала в приступе видения. Именно в нем и сидел потенциальный убивец.

– Ник, погляди в кресле. Может, запало в щель.

Напарник покорно подошел к креслу и засунул руку в микроскопическое пространство между сиденьем и ручкой. Нахмурился. Попытался что-то подцепить.

– Не выходит? – участливо поинтересовалась я.

– У меня слишком большая рука…

Я подползла к нему, жестом сказала убрать ладонь и попробовала достать это «нечто» сама. Рука пролезла спокойно, но вот «нечто» не цеплялось, ибо не было зажигалкой. Я минут пятнадцать пыхтела. Потом Ник предложил перевернуть кресло и попытаться достать так. И именно в этой тактике у нас все вышло. Я подцепила «нечто», и оно само выскользнула на пол.

– Надо же! – поразился Никита. – Водительское удостоверение!

Он взял его в руки и принялся читать информацию о владельце. Я подвинулась к напарнику, тоже уставившись на надпись.

«Ильин Артем Леонидович», – гласила надпись. А с фотки на меня смотрел как раз тот, который крутил зажигалку в моем видении.

– Какая ты молодец… – шепотом произнес Ник, видимо, пребывая в шоке.

Я пожала плечами. Если бы не домовой, ничего бы у нас не получилось. Ну, и моя прокаченная анахата.

– У меня бы все выходило с еще большей легкостью, если бы все чакры работали на сто процентов.

– А что, не все работают? – Никита повернул лицо ко мне.

– Одна как старый жигуль. То мне удается ее завести, то нет… Сколько не медитируй, она все равно после открытия почти сразу закрывается!

– Почему?

На этот вопрос я не ответила. Потому что не знала ответа. Маруся говорила, что это потому что я все еще «девочка» в свои двадцать два. Но я знала, что дело не в этом. Свадхистана ведь отвечает не только за половые отношения!

– Что, поедем в морг? – уточнил Никита, когда молчание стало слишком долгим.

– Не-е, – я скривилась. – Давай в управление. У нас же уже есть доказательство.

– Это еще не доказательство. Ильин запросто может отмазаться.

– Это у вас меня не было. Я что-нибудь придумаю.

Улыбка вновь озарила лицо Никиты. Я с подозрением на него посмотрела. Потому что меня мучил вопрос – когда я прекращу так восхищаться его внешностью и обаянием? Даже сидя на полу в квартире жмурика я думаю о том, какая же красивая у него улыбка! Ну прямо абсурд какой-то! Надо бы мне в нем какой-то недостаток противный найти, чтобы успокоиться.

– Почему ты так на меня смотришь? – с небольшим напряжением спросил Ник.

– Как?

– Будто думаешь, что это я прикончил хозяина квартиры.

Я хихикнула. И ободряюще похлопала напарника по коленке:

– Не боись, это я задумалась. Привыкай к моему лицу. Тебе еще и не такое предстоит увидеть, если и впрямь собираешься со мной работать.

– Что значит «если?»

– Ну не знаю… Я дама непростая. Вредная злобная ведьма!

Зря я скорчила еще и свою любимую рожу «Бабы-Яги»… Никита вновь улыбнулся. И я едва не взвыла. На таро, что ли, посмотреть какие-нибудь его гадости? У меня как раз есть подходящая колода дома. Но… это будет нечестно. Я никогда не смотрю на людей, близких мне, без их ведома. А он уже мне почти друг! И я буду чувствовать себя мерзавкой, если так сделаю.

– Ты опять задумалась? На этот раз ощущение, словно ты смотришь не на меня, а на противную жабу.

– Если бы ты сказал такое Мусе, она бы тебя убила…

– Кто такая Муся? Та подруга твоя? – полюбопытствовал Ник.

– Ага… Она обожает всяких жаб, гусей, динозавров…

– А что обожаешь ты?

– Все пушистое и милое.

– И тарантулов? Они тоже пушистые.

– Да ну тебя! Я хоть и ведьма, но насекомых и членистоногих недолюбливаю.

– Буду знать.

[1] Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) – это психическое расстройство, для которого характерны навязчивые мысли, образы или идеи (обсессии) и повторяющиеся действия (компульсии).

[2] Сигнификатор – определитель, показатель. Карта таро, используемая для обозначения Квирента, или личности о которой предсказатель хочет задать вопрос.