Ведовской дар. 1. Ведьма правды

Глава 5

Сафи была на грани отчаяния: на плече белел помет чайки, полуденная жара сводила с ума, и ни один из шести кораблей, стоявших в доке, не нуждался в новых работниках. Особенно в работниках, одетых как ученицы гильдии.

Изольда ушла вперед и присоединилась к толпе на пристани. Даже на таком расстоянии Сафи видела, как подруга возится с платком и перчатками, пытаясь что-то разглядеть в мутной воде.

Удивленно подняв брови, Сафи стала всматриваться в набегающие волны. В воздухе чувствовалось напряжение. Из-за него волоски на руках вставали дыбом, а вдоль позвоночника бежали мурашки.

И тут ее ведовской дар ожил: в области шеи возник нестерпимый зуд, предвещающий нечто неправильное. Нечто очень, очень неправильное.

Рядом стремительно распадалась чья-то магия.

Однажды Сафи уже переживала подобное – ее сила вдруг стала разрастаться, и в какой-то момент она испугалась, что сейчас взорвется. Любой, кто обладал даром ведовства, мог почувствовать приближение критического момента. Мог почувствовать, как мир выходит за пределы ведовского порядка. И если рядом оказывался кто-то еще, не обладающий даром – как большинство людей на пристани сейчас, – то он очень быстро умирал.

Крик разорвал уши Сафи, подобно грому. Изольда. Прокричав «В сторону!», Сафи бросилась вперед, чуть наклонила голову и в кувырке выхватила нож, спрятанный в сапоге. Им она обычно не атаковала, а отбивала удары меча, но это все равно было оружие и к тому же острое.

При необходимости им запросто можно было выпотрошить человека.

Поднявшись на ноги, Сафи выхватила нож и быстрым движением разрезала юбку. Теперь ноги ничто не сковывало. Она побежала быстрее, сжимая нож в руке.

Волны становились все выше. Сильнее. Порывы силы хлестали по коже Сафи, словно тысяча лживых слов, сказанных одновременно.

Распадающееся ведовство явно было связано с водой: торговые корабли все качались и качались… скрипели и скрипели… А потом начали врезаться в пристань.

Сафи добежала до каменного причала. Выдохнув, она окинула взглядом открывшуюся ей картину: там стоял почти распавшийся колдун прилива, его кожа сморщилась от магии, а из пореза на груди сочилась черная, как смола, кровь.

Всего в нескольких шагах от него стояла Изольда – ее юбка уже была предусмотрительно разрезана.

«Моя школа», – одобрительно отметила про себя Сафи.

А слева, с грацией неопытной летучей мыши, у которой к тому же сломали крыло, парил какой-то колдун воздуха. Он раскинул руки, призывая ветер нести его.

У Сафи в голове вертелись всего две мысли. Первая: откуда взялся этот нубревниец? И вторая: ему стоит научиться застегивать рубашку.

И тут парень в плохо застегнутой рубашке оказался прямо перед ней.

Она закричала во всю мощь легких, но добилась лишь нескольких брошенных на нее взглядов. Девушка выронила нож и врезалась в колдуна. Оба рухнули на землю, и парень оттолкнул ее в сторону:

– Не подходи! Я сам разберусь!

Сафи не обратила на него внимания – он же явно был идиотом – и, теряя драгоценное время, попыталась его обогнуть. Выхватила нож и кинулась к распадающемуся. Изольда уже была рядом, в воздухе мелькал стальной вихрь ее изогнутых клинков. Колдун даже не попытался уйти от удара, серпы Изольды вонзились ему в живот и оттуда брызнула густая, темная кровь.

Почерневшие органы вывалились наружу.

И тут на улицы хлынула вода. Корабли с оглушительным треском ударились о камни. Налетела вторая волна, а сразу за ней – третья.

– Каллен! – закричал нубревниец из-за спины Сафи. – Удерживай воду!

Сквозь тело Сафи прокатился поток воздуха, направленный в сторону надвигающихся волн.

Ведовской ветер ударил в водяную стену, и волны отхлынули назад, оставляя длинный пенистый след.

Но распадающемуся было все равно. Его потемневшие глаза уставились на Сафи, он протянул к девушке руки и обрушился на нее, как шквал.

Сафи с разбегу ударила его ногой. Каблук врезался мужчине в ребра, и колдун повалился вперед, как раз когда Изольда начала вращаться вокруг себя, нанося удары серпами. Удар ее ноги пришелся в подбородок колдуна и изменил угол падения.

Мужчина рухнул и ударился головой о булыжники. Черные гнойники лопались на его коже, забрызгивая улицу кровью.

Но он все еще был жив и оставался в сознании. С рыком, похожим на вой урагана, он поднялся на ноги.

В этот момент нубревниец снова решил вмешаться. Он подбежал к распадающемуся колдуну, и у Сафи от страха перехватило горло.

–Ты что творишь? – выдавила она из себя.

– Я же сказал, что сам разберусь! – прорычал он.

Парень поднял руки и с силой, от которой у Сафи запылали легкие, ударил колдуна по ушам. Воздух взорвал его мозг внутри черепа, потемневшие глаза закатились.

Распадающийся рухнул на камни. Мертвый.

Изольда откинула подол и спрятала изогнутые клинки в потайные ножны. Дальмоттийцы в толпе поспешно проводили по глазам двумя пальцами – знак, отгоняющий зло, и одновременно просьба к богам защитить их души. Часть из них отгораживались знаком от распадающегося, но куда больше людей адресовали его Изольде.

Как будто ей так уж были нужны их души.

Но Изольде очень уж хотелось остаться сегодня не побитой камнями, так что она повернулась к мертвецу, натянула платок и мысленно поблагодарила Лунную Мать за то, что он не слетел во время драки.

Она также возблагодарила богиню за то, что никто больше не распался. Такой мощный всплеск мог запросто отправить других колдунов за грань – туда, откуда нет возврата.

Никто не знал, почему колдун может превратиться в распадающегося. Изольда прочла несколько версий, которые связывали порчу ведовства с Пятью Колодцами Истока, разбросанными по Ведовским Землям. Каждый Колодец был связан с одним из пяти элементов: Эфиром, Землей, Водой, Ветром или Огнем. Еще упоминали о шестом элементе – Пустоте, из которой черпают силы пустотные колдуны вроде того колдуна крови, но никто не знал, есть ли на самом деле шестой Колодец.

Возможно, Колодец Пустоты и существовал, но о нем давно забыли. Родники, питавшие его, пересохли. Деревья, которые цвели рядом с ним круглый год, превратились в труху. Подобное наверняка произошло с Колодцами Земли, Ветра и Воды, и, возможно, они тоже когда-нибудь будут потеряны для истории.

И что бы там ни произошло с Колодцами на самом деле, ученые единодушно не считали простым совпадением то, что единственными колдунами, способными распасться, были колдуны, связанные с Землей, Ветром или Водой. И если верить кар-авенским монахам, то только приход Кар-Авена мог наполнить мертвые Колодцы или исцелить распадающихся.

Изольда не думала, что это произойдет в ближайшее время. Не стоило ждать возвращения Кар-Авена, и не стоило надеяться, что на нее перестанут смотреть с ненавистью.

Убедившись, что волосы прикрыты, лицо находится в тени, а рукава натянуты достаточно низко, чтобы спрятать бледную кожу, девушка принялась высматривать нити своей повязанной сестры, которая затерялась где-то в толпе.

И тут Изольда уловила нечто. Нити, подобных которым никогда не видела. Прямо рядом с ней… на трупе.

Взгляд девушки скользнул по телу распадающегося. Из ушей и ран сочилась черная кровь, но было что-то еще. Гнойники продолжали лопаться, брызги гноя попали на юбку Изольды и даже тесно затянутый лиф.

Мужчина определенно был мертв, но на его груди извивались три нити. Словно личинки копошились внутри. Короткие, явно обрубленные нити.

Такого просто не могло быть. Мать Изольды всегда говорила, что у мертвецов нет нитей. И во время номатсийской церемонии сожжения, которую девушка несколько раз видела в детстве, ни у одного из трупов не было нитей.

Чем дольше Изольда рассматривала тело, тем больше вокруг собиралось народу. Повсюду сновали любопытные, и ей приходилось напрягаться, чтобы что-то рассмотреть сквозь их нити. Чтобы сохранять спокойствие в толпе.

Рядом вспыхнула багровая нить, переполненная яростью, и над ухом раздалось знакомое рычание:

–Ты кем себя возомнил, ад тебя побери? У меня все было под контролем.

– Под контролем? – возражал мужской голос с резким акцентом. – Да я тебе жизнь спас!

–А может, ты сам – распадающийся? – продолжала кричать Сафи, и Изольда поморщилась.

Ну да, Сафи всегда так выражала ярость. Или ужас. Всегда вела себя так, когда случалось что-то по-настоящему плохое: либо загоняла эмоции как можно глубже, либо избегала их. Девушка повернулась в сторону багровой нити. Как раз вовремя, чтобы увидеть, что Сафи уже вцепилась в расстегнутую рубашку колдуна воздуха.

–В Нубревнии не умеют одеваться?– Сафи стянула вместе края рубашки.– Вот эта штука вставляется вот сюда!

К его чести, нубревниец не шелохнулся. Его лицо окрасилось в алый, как и нити, а губы плотно сжались.

– Я в курсе, – прорычал он, – как работают пуговицы. – Он стряхнул с себя руки Сафи. – И обойдусь без советов от девчонки, измазанной птичьим пометом.

«О нет, – подумала Изольда. – Только не это». Она уж было приоткрыла рот, чтобы предупредить парня, но тут…

Чья-то рука сжала запястье Изольды. Прежде чем она успела освободиться от захвата, человек вывернул ей руку за спину.

В глазах Изольды вспыхнула нить цвета красной глины. Знакомый оттенок раздражения, который она годами наблюдала в ответ на многочисленные истерики Сафи. Значит, Габим вернулся в город.

Марстокиец еще сильнее прижал вывернутое запястье Изольды к ее спине и прошептал:

– Вперед, Изольда. Вон в тот узкий переулок.

– Можешь меня отпустить, – тихо сказала девушка. Краем глаза она увидела, что это действительно Габим. На нем были цвета семейства Гасстрель, серый и голубой.

– Пустотник? Ты меня пустотником обозвала? Я на нубревнийском говорю, лошадиная ты задница!

В ответ Сафи разразилась тирадой на нубревнийском, которую трудно было разобрать в шуме толпы.

Изольда терпеть не могла, когда нити Сафи становились настолько яркими. Они буквально ослепляли, впивались ей прямо в глаза и сердце.

Но Габим ни на секунду не замедлил шаг, пока вел Изольду мимо какого-то нищего, распевающего «Плач Эридисы». Они дошли до узкого переулка между захудалой таверной и еще более захудалой лавкой старьевщика. Изольда вошла в переулок, ее шатало, под ногами постоянно оказывались какие-то лужи, а в нос проникала нестерпимая вонь кошачьей мочи.

Девушка высвободила запястье и повернулась к наставнику. Обычно он вел себя куда мягче. Габим, конечно, был опасным человеком, два десятка лет он служил телохранителем у Эрона фон Гасстреля, но, кроме того, он был очень осторожным и спокойным. Отлично умел держать себя в руках.

По крайней мере так было до этого момента.

– Что, – начал он и угрожающе близко придвинулся к Изольде, – вы устроили? Ты зачем вытащила оружие при всех? Адские врата, Изольда, надо было все бросить и бежать!

– Там был распадающийся, – начала она, но Габим шагнул еще ближе.

Он был невысокого роста, и вот уже три года как Изольда достаточно выросла, чтобы их глаза оказывались на одном уровне. Сейчас глаза Габима окружали морщины гнева.

– Любой распадающийся – это проблема городской стражи. А вот у вас проблемы с ней. Грабеж на большой дороге, так, значит?

У нее перехватило дыхание.

– Как ты узнал?

– Повсюду выставили посты. Мы с Мэтью наткнулись на один по пути в город и узнали, что стража ищет двух девушек, одну с мечом, а другую – с серпами. И как ты думаешь, Изольда, сколько вообще людей умеют сражаться такими клинками? – Он указал на ножны девушки. – А у тебя как у уроженки народа номатси нет права на защиту, и за одно публичное ношение оружия здесь могут повесить! – Габим резко развернулся и отошел на три шага, но тут же вернулся. – Начинай соображать, Изольда!

Девушка сжала губы. Покой. Покой повсюду, от кончиков пальцев рук до кончиков пальцев ног.

Вдалеке слышался нарастающий грохот барабанов, означавший, что стражники города Веньяса уже в пути. Они обезглавят тело распадающегося, как того требует закон.

– Т-ты закончил кричать? – спросила она через силу. Старое заикание вернулось. – П-потому что нам надо вернуться к Сафи и п-покинуть город.

Ноздри Габима расширились, он сделал глубокий вдох. Изольда видела, как он с усилием возвращает контроль над эмоциями, как разглаживаются морщины на его лице, а нити приобретают естественный цвет.

– Тебе нельзя возвращаться к Сафи. И ты не сможешь выбраться через этот переулок. У гильдмейстера Йотилуцци на службе колдун крови, тварь, пришедшая прямиком из Пустоты, не знающая пощады и сомнений. – Габим покачал головой, и в его нитях впервые появились оттенки серого – признак страха.

У Изольды еще сильнее перехватило горло. Габим никогда ни перед чем не испытывал страха.

Колдун. Крови. Колдун. Крови.

– Дядя Сафи в городе, – продолжил Габим, – на переговорах по Перемирию, так что…

– Дон фон Гасстрель здесь?

У Изольды даже рот приоткрылся. Габим не мог бы сказать ничего более удивительного. В прошлом она дважды встречалась с израненным в боях Эроном, каждый раз он был неизменно пьян и полностью соответствовал описанию и жалобам Сафи.

– Все карторранские аристократы обязаны прибыть сюда, – пояснил Габим и снова начал нервно вышагивать по переулку. Три шага влево. Три вправо. – Генрик собрался сделать какое-то важное заявление и, что совершенно в его духе, использует переговоры в качестве своих личных подмостков.

Изольда уже не слушала.

– Сафи ведь тоже считается аристократкой?

Выражение лица Габима смягчилось. В его нитях мелькнула персиковая нежность.

– В том числе и Сафи. А это значит, что она окажется под защитой своего дяди и всего двора карторранской знати. Они укроют ее от колдуна крови Йотилуцци. Но вот ты…

Габиму не надо было заканчивать свою мысль. Сафи защитит ее титул, а вот происхождение Изольды принесет ей только неприятности.

Девушка прикоснулась к лицу, потерла щеки, виски, но пальцы почти ничего не чувствовали, а шум толпы и грохот барабанов городской стражи воспринимались как едва слышный гул.

– Так что же мне делать? – спросила она наконец. – Я не могу позволить себе купить место на корабле, а если бы и могла, мне некуда плыть.

Габим махнул рукой в сторону конца переулка.

– В нескольких кварталах отсюда есть гостиница «Боярышник». Я снял там комнату, а в стойле ждет лошадь. Останешься там на ночь и завтра, на закате, сможешь перебраться в такую же гостиницу на северной стороне. Мы с Мэтью догоним тебя. А пока разберемся с колдуном крови.

– На одну ночь? И что это решит?

Габим вздохнул и пристально посмотрел на девушку, словно пытался разглядеть, какого цвета нити Изольды. Как будто пытался понять, сколько в ней правды, а сколько лжи.

– Сафи родилась доньей. И ты должна помнить об этом, Изольда. Ее готовили к тому, чтобы быть доньей. И сегодня вечером ее ждут на переговорах по Перемирию. Генрик прямо об этом сказал, а значит, она не может отказаться. А ты не можешь встать у нее на пути.

«Ты не можешь встать у нее на пути». Эти простые слова окончательно сломили Изольду. Несмотря на то что Сафи потеряла все их сбережения, несмотря на колдуна крови, что шел по их следу, девушка продолжала верить, что все как-нибудь образуется. Что клубок неприятностей как-нибудь распутается и через несколько недель жизнь вернется в привычное русло.

Это… это было похоже на конец. Сафи должна была стать доньей, все просто и ясно, и в ее новой жизни не было места для Изольды.

«Утрата, – подумала она, пытаясь определить, что за чувство возникло в ее груди. – Должно быть, так ощущается утрата».

– А я тебе говорил, – хрипло произнес Габим, окидывая девушку взглядом – так генерал рассматривает солдата. – Сотню раз говорил, Изольда, но ты же не слушаешь. И не веришь. Почему мы с Мэтью поощряли твою дружбу с Сафи? Почему обучали вас обеих?

Изольда с силой выдохнула, мечтая, чтобы вместе с воздухом ее тело покинули ненужные мысли.

– Потому что, – повторила она то, что ей давно говорили, – никто так не сможет защитить Сафи, как тот, кто повязан с ней.

– Именно. Связи, создаваемые нитями, нерушимы, и ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой. В тот день, шесть лет назад, когда ты спасла жизнь Сафи, вы навсегда оказались повязаны. И ты все еще готова умереть за Сафи, как и она за тебя. Так что сделай это ради нее, Изольда. Спрячься на одну ночь, позволь нам с Мэтью разобраться с колдуном крови, и, возможно, уже завтра ты вернешься к сестре.

Повисла пауза.

Изольда кивнула.

«Хватить вести себя как испуганная дурочка», – сказала она себе. Совсем как мама. Никакой это не конец, и у Изольды должно было хватить мозгов, чтобы сразу это понять.

– Отдай мне серпы! – приказал Габим. – Завтра я тебе их верну.

– Это мое единственное оружие.

– А еще ты – номатси. Если тебя остановит патруль… Мы не можем рисковать.

Изольда с силой потерла переносицу и буркнула под нос:

– Ладно.

Отстегнула ножны с бесценными кривыми клинками и с детской обидой сунула их в руки Габиму. Его нити замерцали голубым цветом печали. Он отошел вглубь переулка и достал откуда-то из тени холщовую сумку, пропитанную воском от воды. И извлек оттуда грубое черное покрывало.

– Кожа саламандры. – Он накинул покрывало на голову и плечи Изольды, сколол под подбородком булавкой. – Пока ты под ним, колдун крови не сможет тебя учуять. Не снимай его, пока мы не встретимся завтра вечером.

Изольда кивнула. Под жестким покрывалом было сложно двигаться. К тому же, Лунная Мать свидетель, в нем было ужасно жарко.

Габим сунул руку в карман и достал мешочек, в котором звякнули монеты.

– Этого должно хватить на ночлег и лошадь.

Изольда взяла пиестры и повернулась к двери, выходившей в переулок. За ней раздавался звук поварских ножей и бульканье воды в котлах. Ее рука задержалась на несколько секунд на ржавой ручке.

Все было как-то… неправильно.

Какой повязанной сестрой была бы Изольда, если бы ушла, не попрощавшись с Сафи, или не оставила подсказку? Какой-нибудь запасной план на случай, если дело пойдет по худшему сценарию?

– Ты можешь передать Сафи сообщение? – спросила Изольда подчеркнуто спокойно.

Габим кивнул, и она продолжила:

– Передай, что мне жаль, что пришлось уйти. Пусть не вздумает потерять мою любимую книгу. И… – Изольда подняла бровь, давая понять, что мысль только что пришла ей в голову. – Скажи, что не стоит перерезать тебе горло. Уверена, именно это она захочет сделать, когда узнает, что ты отослал меня.

– Я передам, – очень серьезно пообещал Габим, и его нити засветились. – А теперь иди, я уверен, что колдун крови уже в пути.

Изольда кивнула, совсем как солдат, отдающий честь своему генералу, после чего распахнула дверь таверны и шагнула в душную, переполненную людьми кухню.