Вечная Жизнь. Красный том (СИ)

Глава III Истина

Аттика. Афины. 427 г. до н. э. (349 г. по греческому календарю)

Спустя две недели.

На верхнем этаже асклепиона, в одной из комнат сидели двое. Женщина и мужчина. Оба были облачены в одеяние послушников Асклепия — простой белый хитон, поверх серой туники. Женщина была бледной, с тёмными, лишь слегка отдающими рыжиной волосами, которые сейчас были заплетены в сложную конструкцию. Мужчина же имел вовсе мертвенно-бледный оттенок кожи, что в сочетании с седеющими, густыми волосами до плеч, давало ощущение какой-то древней мудрости. Не осталось и намёка на то, что эти двое были не из этих мест и даже не из этого мира. Они смогли принять жизнь, которую им не дали выбрать.

Над Афинами висела полная луна. Гиппократ и неофит мирно спали. Лия с Римусом же, наслаждаясь прохладным светом ночного светила, обсуждали свои дальнейшие планы:

— Мы не сможем жить в этом храме вечно. Если Гиппократ не будет лезть в наши тайны, то за его ученика я не уверен. Как продвигается его обучение?

— Весьма неплохо. Я сама только полгода как научилась говорить без акцента, а уже кого-то обучаю. Разбирать буквы он научился, но писать их пока может так себе. Всё же, этот Теомах полезен. Я узнала много народных преданий и традиций этой земли. Всё же, Гиппократ весьма оторван от простой жизни. С ним ни о чём, кроме медицины и политики, не поговоришь.

— Он говорил, что поутру собирается на пникс. Уже двадцатый в этом году. Может сходим с ним? Пора вникать в жизнь «нашего» города. К тому же, я хочу воочию увидеть Перикла. Подумай, люди добровольно выбирают его стратегом уже пятнадцать лет, несмотря на явные проколы. Говорят, именно его несговорчивость привела к укреплению позиций Пелопоннесского союза. Иронично, что его противник — Клеон завоевал народное доверие агрессивными речами о продолжении войны, хотя начал её именно Перикл.

— Тебе напомнить, что на их наречии означает «пникс»? Давка. А всё потому, что там собирается минимум шесть тысяч жителей, иначе собрание считают неполным и не имеющим законной силы. Ты знаешь, как мы себя чувствуем под местным солнцем, я не думаю, что это хорошая идея.

— Согласен. Учитывая план Перикла, в городе сейчас должно быть ещё больше жителей. И не на их наречии, а уже на нашем. Как бы тебе не хотелось, я прошу тебя даже наедине говорить на греческом. Иначе на нас будут косо смотреть.

Римус встал с мягкой подстилки и обратился к жене:

— Я хочу выйти этой ночью в город. Мне кажется, нам нужно запастись «пищей». Если не вернусь к рассвету — предупреди наших соседей о моём отсутствии. Я пойду собирать травы. Гиппократ знает, что некоторые из них можно собирать только ночью.

— Хорошо, любимый. Только сохраняй самообладание. Помни, что мы всё же не бессмертны, а я не хочу остаться в этом мире одна.

Лия поцеловала мужа перед уходом.

Хищник сидел на крыше одного из многих афинских домов. Он сменил хитон врача на чёрный дорожный плащ, в котором было удобно скрываться в тени зданий. За прошедший год хищник выходил на охоту девять раз и всегда находил жертву. Чаще всего это были преступники, которые сами пытались поживиться добром зазевавшегося бродяги в потрёпанном плаще. Один раз смерть настигла неудачливого насильника, который обесчестил девушку семнадцати лет. Тогда хищник отдал несчастной кошель, который забрал у обидчика.

Но за одно убийство Римус корил себя до сих пор. Тогда время уже близилось к рассвету. В городе была на удивление спокойная ночь и хищник не мог найти подходящую добычу. К несчастью, он забыл взять с собой флягу с запасом крови, поэтому сейчас начал чувствовать подступающие симптомы безумия. На пути ему встретилась юная девушка. Она назвалась жрицей Афродиты, которая решила этой ночью вознести хвалу богине. И вот, первым встречным оказался Римус. Они зашли в укромное место и хищник убил её. Выпил без остатка прямо во время соития. Он даже забыл наполнить мешки свежей кровью, что только усугубляло проступок, ведь он ничего не принёс жене.

Этой ночью всё должно быть проще. В Афинах полно новоприбывших. И многие из них не чисты на руку. Никто не будет оплакивать очередного воришку. Вскоре цель нашлась. Группа молодых людей, которые достаточно отчётливо, как для обострившегося слуха Римуса, обсуждали на что потратят деньги того торговца, которого они облапошили и лишили кошеля. Римус не знал, стоит ли ему возвращать украденное, всё-таки он в герои не нанимался, а привлекать лишнее внимание ни к чему. Спустившись на улицы, хищник последовал за жертвами. В какой-то момент Римус сделал вид, будто уронил кошель, заранее набитый драхмами. Умышленно пошатываясь, он наклонился за пропажей, громко приговаривая о том, что перебрал сегодня с вином и жена ему задаст за такое по первое число. Незнакомцы обернулись на шум и начали подходить к Римусу. Один из них начал разговор:

— Не выдержали ритма большого города? Не скажете, где вы обитаете? Мы можем провести вас туда. Жители полиса должны помогать беженцам, иначе как мы одержим верх в этой войне.

— Нет, наверное сейчас мне не стоит показываться дома. Не подскажете, где в этом городе можно переждать ночь? По утру обещаю угостить вас хорошим вином из личных виноградников. Когда мы бежали из Мегариды, я захватил пару дюжин амфор.

— Конечно. Пойдёмте. Моя сестра держит рядом гостиный двор. Вам ведь есть чем заплатить за ночёвку.

— За это не беспокойтесь, — Римус постучал по мешочку на поясе. — Так, куда идти?

Вначале его вели по широким улицам ничем не выдавая своих преступных намерений. Римус даже подумал, что ошибся и эти люди не планируют грабить заплутавших пьянчуг, но в один момент освещённая луной дорога сменилась тёмным переулком, который не просматривался ни с одного дома вокруг. Идеальное место. Осталось только подождать действий с их стороны.

Как и ожидалось, самый разговорчивый из группы, взял Римуса за плечо, пока двое незаметно оказались сзади.

— Уже близко, я вижу огни дома сестры. Вон посмотрите, — Римус повернул голову в указанном направлении и тут же почувствовал сильный удар по затылку. Вероятно, нападающий зажал в кулаке камень. Это точно бы вырубило тощего бродягу, коим являлся Римус, если судить по внешности. Но хищника это лишь слегка сбило с толку. Он дал волю голоду, вдохнул запах смешанной с алкоголем крови и выпустил острые звериные когти. Отработанным движением Римус пробил висок разговорчивого бандита. Бить по шее было нельзя, иначе будет сильная потеря живительной крови. Собрав с когтей капли, хищник ещё больше впал в ярость. Обернувшись, он увидел, что двое нападавших уже бежали со всех ног. Будь он обычным человеком — никогда не догнал бы их, но сейчас пара мощных прыжков, два удара по затылку и можно тащить тела к их мёртвому товарищу. Сняв со спины один из мешков для вина, Римус начал наполнять его кровью. В этот раз не нужно было получать максимальное количество, всё-таки у него сегодня богатый улов. На ближайшее время должно хватить с головой, а там может они с Лией перейдут на новое место. Они слишком засиделись в этом городе.

Второго убитого хищник выпотрошил без лишних раздумий. А вот с третьим было что-то не так. Принюхавшись, Римус уловил слегка различимый запах тухлого мяса. Причём шёл он именно от крови, чего раньше никогда не наблюдалось. Это насторожило хищника, и он решил не сливать эту кровь в общий мешок. Закончив пополнять запасы, Римус сложил тела как можно ближе, облил оливковым маслом, которое держал в отдельном мешке, и поджёг их. Когда их найдут, будет сложно определить, кто эти несчастные и какой смертью они умерли. Римус не чувствовал сожаления, как волк не проявляет сострадания к овцам. Тем более овцы были паршивыми.

Лия с Теомахом битый час оживлённо спорили. Уходя на пникс, Гиппократ попробовал позвать их с собой, но вскоре оставил эту затею. Теомах же продолжил доказывать собеседнице, что Прометей был покаран справедливо, так как посмел прервать кару, которую Зевс наложил на смертных за бессмысленные войны и неуважение к богам. Лия отвечала:

— Почему же великий Зевс не повторит своей кары сейчас. Ведь эллины вновь пошли брат на брата, совсем забыв о братстве и общих богах?

— Хоть я и сам не одобряю этой войны, но знаю, почему Зевс смотрит на неё сквозь пальцы. Оба союза почитают богов войны, молятся им перед каждой битвой и посвящают все победы. Оба же народа уважают и боятся гнева Зевса, а во время грозы прекращают любые боевые действия.

— Значит вашим богам достаточно лишь почитания? Если я сейчас пойду и разобью голову несчастного прохожего амфорой, восхваляя при этом Диониса, то смогу избежать наказания?

— Ты всё слишком упрощаешь. Нам неведома логика богов. Они выше нас, как физически, так и духовно.

В асклепион вошёл Римус.

— Боги очень похожи на людей. Они делают только то, что им выгодно. А кроме философских разговоров, вы чем-то полезным занимались? Количество людей при входе не уменьшается. Позвать кого-то?

— Давай. Пора провести практическое занятие нашему неофиту. Есть там человек не в тяжёлом состоянии? Только, сначала занеси мешки в нашу спальню и дай мне флягу. Это солнце меня убивает.

Теомах вклинился в разговор:

— Это особый напиток с вашей родины? Я заметил, что вы ничего, кроме него, не пьёте.

Лия отстранилась от фляги, быстро вытерла бурую каплю на губах и вперилась взглядом в ученика:

— Это древний эликсир, который готовили наши предки. Его можем пить только мы и наши сородичи. Для остальных — это сильное наркотическое средство. Увы, на вашей земле не растут те травы, которые нужны, поэтому Римус вынужден искать замену за пределами города. Это снадобье даёт нам силы, которыми нас наградил бог нашей родины. Без него нас одолевает слабость. Главное запомни: людям, которые не наделены благословением, категорически запрещено его принимать, иначе они впадут в безумие.

— Мы удовлетворили твоё любопытство? — Римус встал за спиной жены. — А сейчас, готовься к приёму больного. Возьми маску и перчатки. Ты же помнишь наставления Гиппократа? Я пойду приведу самого безобидного.

Обходя ряды больных, Римус старался вести себя максимально отстранённо. Он давно понял, что их с Лией не берут болезни обычных людей, поэтому не боялся прикосновений прокажённых или дыхания людей с чахоткой, но психологически ему было тяжело от осознания того, что большинство этих бедолаг так и умрут в этом храме. Гиппократ рассказывал, что до того как он перенёс свою школу из Коса в Афины, в этом же асклепионе обитали жрецы, которые «лечили» больных знаками и знамениями. Всё что они могли, это проводить лёгкие хирургические операции, пока пациента окуривают усыпляющими благовониями. Если операция проходила успешно, то больной был обязан заплатить жрецам драхмы за изготовление таблички, на которой выбивали поражённую часть тела. Если же операция заканчивалась неудачно, по самым разным причинам: будь-то болевой шок от преждевременного пробуждения или просто халатность жреца, тогда виноватым считался только больной — он чем-то не угодил великому Асклепию.

Большинство людей в этом мире отличались слепой верой в высшие силы, что никак не соответствовало их общему уровню развития. Во многих вопросах эллины превосходили соотечественников Римуса. Афиняне решают вопросы города на всеобщих собраниях, выбирают представителей власти из разных слоёв общества, но не женщин — им уготована роль хранительниц домашнего очага. Помимо того, власть города поддерживала искусство. Римус слышал, что Перикл построил свой знаменитый одеон по образу и подобию шатра Ксеркса, а крышу он сложил из корпуса флагманского корабля персидского флота. Теперь в этом строении музыканты развивали свои навыки и демонстрировали достижения. Если бы у Римуса была возможность вернуться к отцу, ему было бы, что рассказать. Однако же не стоит жить прошлым, стоит двигаться в будущее.

Римус услышал знакомый запах, от одного из стражников несло тем самым тухлым мясом, что и от бандита ночью. Подойдя к нему, жрец спросил:

— Как ваше самочувствие? Вы не ощущали слабость в последнее время? Мне пришло знамение от Асклепия, что вам нужно оказать помощь.

— Да, Вы не ошиблись. Уже седьмые сутки я чувствую боли в голове и животе, а также, стыдно признаться, недержание кишечных масс. Мне можно пройти в храм? Асклепий смилуется и окажет мне помощь?

— Для начала, вам нужно пройти в храм, где вы погрузитесь в целебное беспамятство, в котором Асклепий даст совет, как исцелить ваш недуг. Только убедитесь, что вам есть кого поставить на пост вместо вас, — Римус не хотел подвергать опасности невинных.

Стражник позвал своего сменщика, переоделся в гражданские одежды и пошёл в храм, вместе с Римусом. Там его уже ждало подготовленное ложе, по периметру которого стояли чаши с благовониями. Теомах и Лия уже надели маски, а Римус прикрыл рукой нос. Незачем другим знать, что его и Лию не берут эти усыпляющие травы.

— Дорогой, ты хочешь присутствовать при лечении? Тогда пойди возьми маску — никто не должен проникать в священный сон больного и нарушать его свидание с Асклепием.

Римус пошёл в угол храма за принадлежностями, а больного, который уже изрядно покачивался, положили на ложе. Он нырнул в объятья забвения.

Теомах полушепотом обратился к Лие:

— Нам стоит исполнить ритуальный танец? Когда в лагерь Давроса пришёл асклепиад, он размахивал своим зажжённым веником в такт какой-то неведомой музыки, а после все больные воины, точно так же как этот мужчина, погрузились в сон. Жрец же, начал возносить молитвы Аполлону, Асклепию, Гигиее и ещё многочисленным богам.

— Значит так, слушай первый урок: никогда ещё песнопения, гимны и танцы не вылечили ни одного больного. Песни будем петь на его похоронах, если не выйдет узнать причину недуга.

— Но солдаты проснулись бодрыми. Говорили, что чувствуют телесное и духовное облегчение, — Теомах был слегка возмущён.

— Может у них и кости срослись? — Лия не злилась. Она привыкла, что даже самые разумные люди в этом мире слепо верили во всякие знамения и предубеждения.

К собеседникам подошёл Римус:

— Кости не срослись, так как солдаты не достаточно умилостивили слугу Асклепия. А у этого больного нужно взять пробу крови. Нужно сравнить её с образцами, которые у меня есть.

Теомах привык к виду крови. Он без колебаний взял заточенное бронзовое лезвие и сделал надрез на руке больного. Тот лишь слегка дёрнулся через сон. Лия и Римус по очереди выпили своего снадобья. Потом мужчина поднёс к носу кровь больного, принюхался, поморщился, будто услышал смрад и передал ложечку с кровью своей жене. Та повторила действия мужа, однако ничего необычного не услышала. У неё на мгновение расширились зрачки, что выглядело немного пугающе для Теомаха. После, для закрепления опыта, кровь понюхал и неофит. Он тоже не учуял ничего необычного. Римус вынес предварительный вердикт:

— Похоже, Асклепий посылает знак только мне. Нам нужно оставить больного в храме и понаблюдать за его состоянием. Входить к нему только в масках. Еду давать в отдельной посуде. Кроме того, нужно предупредить Гиппократа, может он что-то подскажет. И Теомах, останови кровотечение, я думаю ты знаешь, как это делать. Нам с женой нужно посоветоваться. Лия, отойдём в сторонку, захвати с собой пробу крови.

Лия безуспешно пыталась перебить этот гадкий привкус во рту. Кровь во фляге закончилась, а пить больше было опасно. Всё равно, вкус тухлятины будет сопровождать её ещё несколько дней. Сейчас у неё было только одно желание: взять ещё крови у того больного и залить её прямо в глотку Римусу — он то эту гадость не пробовал.

— Ты ждёшь моих выводов? Так слушай: это самая гадкая вещь, которую я когда-либо пробовала. Я не знаю, чем болен этот несчастный, но могу гарантировать одно — от моих клыков он защищён. Никогда больше ни капли подобной дряни не выпью.

Лия ушла наверх, сказала, что сегодня вечером она пойдёт на охоту. Римус не протестовал. Он был обескуражен.

Девушка осознала, что сегодня будет её первая самостоятельная охота. Должно быть несложно — после пникса на улицах немноголюдно. Афиняне предпочитают отдыхать после жарких споров и обсуждений. Лия надела плащ Римуса, мешки для вина решила не брать — крови и так с запасом. Сегодня она впервые утолит жажду естественным способом, убив парочку преступников, выпив их до последней капли. Страшно подумать, что последней жертвой клыков Лии был их с Римусом первенец. Убив невинное дитя, девушка многое осознала. Она поняла, что если уж способна на такое, то все другие зверства кажутся мелочью. Не дай Гиппократ прямого запрета на умерщвление неизлечимых больных, Лия бы оказала им милость без всякого сожаления. Этой ночью, самым трудным казалось не отдаться внутреннему зверю окончательно. У Лии не осталось воспоминаний о том времени, когда она была в облике твари. Остались только ощущения. Свобода, неистовство, бодрость. Одно воспоминание об этом пугало. Может стоит всё же позвать с собой Римуса? Он более сдержан, хотя даже ему трудно сохранять самообладание, убивая добычу. Лия наблюдала за этим несколько раз. В тот момент она всеми силами держала себя, чтобы не впиться зубами в свежую рану. Нет! Она должна сама пройти все стадии охоты, иначе ей никогда не побороть своё звериное начало. С чистыми мыслями и твёрдыми намерениями, хищница выпрыгнула в окно.

Влюблённая пара в тени Парфенона, одинокий рыбак, возвращающийся с промысла, двое пьяниц меряются силами рядом с Одеоном. Куда подевались все преступники? Голод всё больше сводил Лию с ума. Она поймала маленького воробья и вспорола ему когтем шею. Кровь была противной на вкус, но придала сил. Слух хищницы обострился, обоняние стало улавливать мельчайшие запахи. Вдали она услышала обрывки человеческой речи:

«Малакка, не протився… Стой смирно, кому говорю!… Да, умница». Вот оно, сейчас этот мерзавец поплатится за своё преступление. Разве история об Афине и Гефесте ничему не учит греков? С немыслимой быстротой, Лия побежала на звук. Она не слышала женского крика, но это не предвещало ничего хорошего. Может этот ублюдок уже придушил свою жертву или вырвал ей язык…

«В мать его обратно и переделать на что-то нормальное» — в мыслях выругалась Лия. Сквозь кровавую пелену голода, она видела, как голый мужчина, напевая какую-то народную песню, самозабвенно сношает козу. Или это был козёл? Да неважно, сейчас на одного козла в Афинах станет меньше.

— Эй, малакка! Никого симпатичнее не нашёл? — Лия стояла в направлении луны. Капюшон скрывал бледное сморщенное лицо.

— Ничего себе, Афродита услышала мои молитвы. Ну подожди, красотка. Сейчас я закончу с этой девочкой и примусь за тебя.

Девушка вышла на свет и сняла капюшон:

— Уверен, что справишься? Тебе даже бедное животное не по силам, — Лия отчётливо слышала запах крови от этого мерзавца. Ей даже казалось, что она видит, как живительная влага бежит по его венам.

Мужчина осознал, что дело принимает неправильный оборот и уже собрался бежать, не позаботившись о прикрытии стыда. Однако смерть настигла его за один прыжок. Ловким движением когтя, хищница вскрыла шею мерзавца и впилась обострившимися клыками в разрез.

«Проклятье!» — Кровь была такой же на вкус, как и та, которую предложил Римус. Лию окончательно заполонило безумие. Она почувствовала, как рвётся её нательный хитон, расходится по швам дорожный плащ. Дальше была только свобода. И темнота…

Лия стояла на террасе дома Перикла. Она никогда тут не была, но видела со стороны. С ладоней капала свежая кровь, а досаждающий голод наконец отступил. Обернувшись, девушка увидела страшное зрелище:

Во внутреннем дворе, рядом с чаном для дождевой воды, лежало бездыханное тело Перикла. Лия всё поняла сразу: теперь нужно как-то подстроить всё под самоубийство. Хорошо, в этот раз никаких ошмётков кожи и луж крови не наблюдалось. Лишь струя, идущая из разрезанной шеи. Значит умер он быстро, даже в облике твари, Лия хранит какую-никакую осторожность. Она спустилась к трупу, взяла со стола кухонный нож, весьма тонкой работы, и провела им по ране. Вложив клинок в руку покойника, девушка прикрыла ему глаза и убежала через парадную дверь. Над Афинами поднималось алое солнце.

Забравшись в свои покои, девушка неожиданно увидела там Теомаха. Только тогда она осознала, что так и бежала в разорванном хитоне через пол города. Но юноша был слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание.

— Лия! Где ты была? А, неважно. Как ты себя чувствуешь? Не тревожила боль в животе или жар? Гиппократ уже послал гонца к Периклу. Не переживай он в маске, с ним всё должно быть в порядке. Твой муж готовит погребальный костёр. Не советую к нему подходить, — Теомах наконец отдышался и поднял глаза на Лию. — Ой, а что с твоим одеянием? Прости мой взгляд, ведь ты связана узами Гименея с мужем.

— Теомах, скажи, что случилось. А одежду я повредила, когда пробиралась через кустарник за травами. И нет, болей никаких не было. Погребальный костёр для нашего последнего пациента?

— Именно, — подтвердил Теомах, отвернувшись к стене. — Ночью его схватил приступ. Не помогли ни припарки, ни рвотные средства. Гиппократ говорил, что с пникса многие ушли заранее, сославшись на телесную слабость, тогда он сразу решил прикрыть нос тканью хитона, потому, что почувствовал в воздухе заразу. И оказался прав, а я дурак. Боюсь что твой муж тоже… — голос Теомаха срывался в отчаяние. Не договорив, юноша согнулся в сухом кашле.

Лия осознала, что произошло. Дрянной вкус крови означал болезнь, а Римус почувствовал даже запах. Это потому, что он чаще употреблял чистую кровь и это обострило его чувства. А кроме того, девушка только сейчас поняла, к кому отправили гонца. С первого этажа послышался крик Гиппократа:

— Ученики, спускайтесь, всё хуже чем я представлял!

Лия и Теомах послушали учителя. Перед этим девушка на скорую руку перевязала хитон, не сильно заботясь о нормах приличия.

В помещении храма находилась вся правящая верхушка Греции. Возможные преемники Перикла: стратег Клеон, выглядящей веселее остальных, Алкивиад, который пришёл вместе с учителем, кроме того были несколько предводителей совета пятисот, имени которых ни Лия ни Теомах не знали. Все присутствующие были в масках. Ученики тоже их получили.

Гиппократ начал свою речь:

— Для начала, хочу уточнить некоторые вопросы: Лия, не волнуйся, твой муж жив, он заканчивает похоронный обряд и окуривает комнату больного. Можешь после собрания помолится за его здоровье, но видеться я вам запрещаю. Ты ведь не заразилась? Римус говорил, что ночью ты выходила за травами.

— Да, я ходила безлюдными тропами. Не люблю лишнее внимание.

— Это тебя и спасло. Теперь второй вопрос: Алкивиад, ты посылал за Аспасией. Где она?

— Её не было в доме Перикла. Гонец сказал, что постель не была убрана. Она ушла в спешке. Наверное, боялась заразы. Я помолюсь за её здоровье.

— Хорошо, если так. С вопросами покончено, теперь слушайте последние новости. Хотя, я уверен, вы и так уже всё знаете. Город поразила неизвестная ранее болезнь. Она проявляется поражением живота, повышением температуры тела и лихорадкой. Что страшнее, новая зараза передаётся через дыхание, воду, вещи больного, в особенности, при половом контакте, — лекарь посмотрел на Алкивиада, тот в ответ подмигнул. — По данным осведомителей стратега Клеона, благодарю его за них, умерло за ночь по меньшей мере две сотни жителей. К сожалению, тяжело понять были ли умершие гражданами, поэтому довольствуемся грубыми подсчётами. Однако, как вы заметили, с нами нет нашего уважаемого архонта. Уж не знаю, за какой проступок, но болезнь подкосила и его. Как бы кому-то не хотелось, я предлагаю отложить выборы архонта до урегулирования ситуации, — в этот раз Гиппократ смотрел прямо на Клеона. Тот не повёл и бровью. Лия с Теомахом переглянулись. Они понимали, что Гиппократ ведёт себя как фактический правитель города. Ему это позволяют, только потому, что он, используя свои знания, может спасти их от заразы. Но после, ему придётся покинуть Афины. Такова жизнь. Лия с Римусом тоже не планируют задерживаться в этом городе. Скорее всего, они просто тихо исчезнут в общем замешательстве эпидемии.

— … наблюдайте за родными, друзьями, соседями. Я направлю по городу людей, докладывайте им о любых признаках болезни. Нельзя допустить распространения. О дальнейших указаниях будет выбито на дощечке пникса. Для не знающих грамоты по городу будут ходить глашатаи. Главное: старайтесь не выходить без веского повода из своих домов, никого не впускайте и не выпускайте из города. Да не оставят нас боги.

Когда все разошлись, в помещение вошёл Римус. Он также был в маске. В руках он нёс чашу с зажжёнными благовониями. Её мужчина поставил в центре храма.

Гипппократ подозвал всех к себе.

— Ученики, позвольте быть честным с вами. Я не знаю, как бороться с этим бедствием. Все заражённые с большей вероятностью умрут. Теомах, как ты? Симптомы лихорадки ещё не проявились? Я хочу просить тебя, оказать последнюю услугу нашему искусству. Ты не мог бы позволить вскрыть твоё тело после неминуемой гибели? Это должно помочь в изучении заразы.

Теомах почти не выдавал волнения. Всем своим видом, юноша показывал, что смирился со своей участью. Однако зоркий взгляд мог уловить учащённое дыхание и покрасневшие от сдерживаемых слёз глаза.

— Могу я поговорить наедине со своими товарищами? После этого, я полностью отдам себя в Ваши руки.

— Конечно. Попрощайся, я пока подготовлю твои покои. — Гиппократ поднялся наверх.

Друзья остались наедине. Никто не знал, с чего начать разговор. Римус чувствовал вину за то, что беспечно позволил Теомаху вдохнуть заразный воздух, Лия понимала, что именно её импульсивность привела к тому, что в Афинах скоро начнётся передел власти, а во время войны такое смерти подобно. Первым начал говорить Теомах:

— Друзья, мне страшно. Но боюсь я не смерти, я не могу уйти в мир иной, не выполнив волю богини. Только спасая других людей от страшной участи, я искуплю свои старые прегрешения. А иначе меня ждут муки самого Тартара. Я обманывал честных, убивал невинных, обворовывал нищих. Это всё было ради высшей цели, а сейчас Афина бросила меня. Я уже чувствую холодное дыхание Аида. Если бы была возможность как-то облегчить мою участь.

Слушая это, Лия и Римус постоянно переглядывались. Римус что-то прошептал жене, та удивилась, но после кивнула и обратилась к другу:

— Ты бы хотел излечится? Хочешь ещё пожить ради помощи людям? Ради этого ты готов на всё?

— Да! Я готов пожертвовать всем, что у меня есть. Вы знаете что делать?

— Нет, не знаем. Но попробовать стоит, — Римус снял с пояса флягу. — Как ты заметил, меня с женой не взяла болезнь, хотя мы вместе с тобой осматривали того несчастного. Я думаю, всё дело в снадобье. Если мы ошиблись, то ты хотя бы умрёшь безболезненно. Не советую вдыхать запах, он тебя может шокировать.

Теомаху было нечего терять. Он принял флягу дрожащими руками, откупорил пробку и пригубил вязкую жидкость с металлическим привкусом. Лишь спустя пару глотков, до ученика дошло. Это кровь. Его друзья постоянно пили человеческую кровь для поддержания своих сил. Теомах поднял глаза на Лию и замер. Он не узнал свою наставницу. Она же обнажила острые белые клыки и в одно мгновение приблизилась:

— Это будет быстро. Точно быстрее, чем от болезни. И после такого, тебя не примет к себе даже Аид.

Девушка не стала ранить друга. Одним точным укусом, она пробила шейную артерию и стала пить отвратительную жидкость. Кровь уже успела испортиться под воздействием заразы. Всё естество Лии противилось. Внутренний зверь хотел выйти наружу, найти более вкусную добычу, но Лия крепко держала его. Теомах, своей гибелью, поможет многим людям, которые не станут жертвами бездушной твари, именуемой — Лия.

Юноша осел на землю, Лия отстранилась от него, прикрыла хитоном рану на шее. Теперь осталось сообщить Гиппократу о скоропостижной смерти ученика.

Теомах очнулся. У него до невозможности зудела шея. Однако в остальном всё было хорошо. Никакой тяжести в животе или головной боли. Только смертельно хотелось пить. Рядом лежала упавшая фляга. Схватив её, юноша сделал несколько сильных глотков. Только тогда он вспомнил, что произошло. Его друзья оказались кровопийцами и он сам уже попробовал кровь. Вспомнил он и укус, Лия обещала избавить друга от мучений, вот только что-то пошло не так, он всё ещё мучается, воспоминаниями о том что сотворил. Где же они сами?

В этот момент в комнату поднялись трое: Лия с мужем и Гиппократ. Лия убеждала, что хотела лишь добра, что надеялась на чудо, ведь им с Римусом это помогло, но увы, юный Теомах умер, не выдержав силы снадобья, однако, хоть умер без мучений.

— Лия, даже не знаю, что тебе ответить. Нам нельзя вредить больным, что ты и сделала, нам нельзя давать больным умерщвляющие средства, даже по их желанию. Но ты не была уверена в таком исходе и действовала исключительно благими намерениями, поэтому прямого нарушения не было.

Теомах подал голос:

— И непрямого также нету. Я выздоровел и чувствую себя отлично. Снадобье подействовало, — юноша поднялся и предстал перед Гиппократом.

Трудно сказать, кто удивился сильнее — Лекарь, увидевший настоящее чудо или его ученики, которые поневоле это чудо совершили.

Гиппократ уже собирался нарушить запрет и спросить у Римуса, что за чудодейственное зелье во фляге, но тот сам его остановил:

— Лучше тебе не знать, а сказать мы не имеем права, под угрозой очень страшного проклятья. Такую же клятву я хочу взять с нашего, чудом воскресшего, подопытного.

Гиппократ пробубнил что-то себе под нос и ушёл вниз, заниматься спасением города. Оставшихся же, ждал серьёзный разговор.

— Вы хотите сказать, что теперь я невосприимчив для ядов, болезни и падений? И всё, что требуется за такую силу — это лишь иногда пить человеческую кровь?

— По сути так, но ты всё слишком упрощаешь. Это не сила, скорее проклятье.

— Как может быть проклятьем, то, что спасёт город от гибели. Я понял, чего от меня требовали боги. Я должен распространить их благословение. Значит, для передачи силы нужно добровольное согласие? А иначе человек умрёт?

— Да, это так… — Лия не успела договорить. Новообращённый спустился вниз и выбежал на улицу. По скорости, тренированный спартанец уже сравнялся со своими друзьями.

— Что будем делать?! Он не знает, что натворит, — Лия была в замешательстве.

— Разделимся. Бежим по всем кварталам. Надеемся, что Афины ещё не захватило отчаяние и мало кто согласится на такие условия.

— Боюсь, ты недооцениваешь самый сильный страх людей.

Это был уже третий дом. Всем спасённым Теомах велел собираться у асклепиона, после пробуждения. Он чувствовал небывалый прилив сил. Казалось, что усталость отступила навсегда. Юноша старался всегда брать минимум крови, ровно до потери сознания, но всё равно, каждый глоток пьянил. Сдерживать желание выпить человека полностью было всё сложнее, но он держался. Лия и Римус живут так всю жизнь и он сможет.

На ложе лежала молодая семья. На шее у обоих были следы клыков. Скоро они очнутся и поймут, что болезнь отступила. А Теомах пойдёт дальше. Ещё не все спасены.

К концу пути было обращено около полусотни человек. Среди них были даже старики и дети, хотя множество пожилых людей говорили, что не хотят исцеления и не против принять такую смерть. Их Теомах мог понять.

У стен асклепиона стояла женщина с младенцем. Ребёнок кричал, но как-то сдавленно, через силу. Мать смотрела в сторону храма и молила Аполлона и Асклепия о милости. К ней подошёл Теомах.

— Вот, о вас все и говорят. Прошу, помогите моему сыну. Он заразился и держится из последних сил.

Теомах засомневался. Он не был уверен, что согласия матери хватит для добровольного обращения. Однако, она продолжала умолять.

Всё же, юноша решился. Он взял из рук матери свёрток с младенцем и постарался как можно аккуратнее прокусить его маленькую шею. В этот момент, за спиной матери появилась тень в капюшоне. Некто закрыл ей рот и отработанным движением свернул шею. Тогда же, другая тень отстранила Теомаха от младенца. Немного помедлив, она перерезала шею ребёнку.

— Хоть бы не было поздно. Пусть эта невинная душа умрёт быстро, — прозвучало из-за темноты капюшона.

Теомах попытался схватить убийцу, но тень выскользнула из его рук. Юношу обуревала ярость. Он уже хотел, бросится в догонку, но второй убийца нанёс Теомаху меткий удар в затылок. К собственному удивлению, герой остался в сознании, лишь слегка зашумело в голове.

Коготь пронзил тельце младенца. Убийца подняла голову, ветер сбил с головы покров. В глаза Теомаху посмотрела его наставница. Из глаз у неё лились слёзы. Юноша опустил руки, его ярость сменилась апатией. Римус, метким ударом, пробил шейную артерию друга. Теперь даже такая рана не подарит ему смерть, но они смогли его остановить. На короткое время.

Римус подбежал к жене. Она рыдала, сидя у мёртвого тела. Всё повторялось, будто не было этого года мирной жизни. Только в этот раз нельзя было обвинить зверя. Они всё это сотворили, будучи при своём разуме.

— Это уже вторая! Вторая невинная душа, умершая от моей руки! — Лия дала волю чувствам. — Меня прокляли. Всё из-за того, что я умертвила нашего первенца. Именно я привела к этому. Я не объяснила несчастному Теомаху о невзгодах нашей жизни, а теперь посмотри в сторону храма. Видишь толпу? Они все вскоре превратятся в кровожадных неуязвимых хищников. И будущая кровь на наших руках!

— Мы сделаем всё что сможем. Я сейчас выйду к людям и постараюсь спокойно просветить их о том, кем они теперь являются. Я бы хотел остаться сейчас с тобой, но может стать поздно. Прошу, как придёшь в себя, закрой ворота асклепиона, и присоединяйся ко мне. Мы должны сами решить создавшуюся проблему.

Римус пошёл в жреческое помещение храма за белым хитоном, Лия же осталась наедине с бессознательным телом Теомаха.

В комнате жрецов стоял, подпирая алтарь, встревоженный Гиппократ. Заприметив Римуса, он сразу же стал расспрашивать его о происходящем снаружи. Торопившийся ученик старался не сорваться на ни в чём не повинного жреца.

— Наставник, вы помните ваше видение. Сейчас я попрошу вас покинуть Афины. Откройте лечебницу в другом городе, используйте те знания, что уже имеете. Иначе вам сейчас откроется то, что сломает вашу дальнейшую жизнь. Не допустите обвинения вас в том, что случилось в этом городе по вине глупых людей. Уходите закоулками, ваша история в этом городе завершилась.

Гиппократ не нашёл в себе сил сопротивляться. Взяв с собой, заранее заготовленный дорожный мешок с переписанными самыми важными свитками, он молча ушёл не оборачиваясь.

Римус, облачённый в белое одеяние асклепиада вышел к обманутому народу:

— Сограждане, все вы собрались в этом месте в надежде на окончательное исцеление. Вы поверили убеждениям жреца этого храма, моего доброго друга, Теомаха. Знайте же — он сам стал жертвой обмана. По незнанию, он заключил союз со злыми силами и получил нечеловеческие силы и здоровье. Эти же способности он передал вам. Однако никакая сила не даётся даром.

Из толпы раздался крик:

— Да, нам известно о жертве крови, которую мы должны платить. Но разве эта цена не стоит той силы, которую мы получили?

По мере того, как Римус рассказывал об ужасах кровавого безумия, среди людей всё больше нарастала паника. Римус окончательно понял, что убедить их не получится. Осталось надеятся, что Лия уже закрыла им путь отхода. Пятьдесят жизней для спасения тысяч. Это их плата за неосторожность.

Тень снова пробиралась в асклепион. Вдали слышалась речь Римуса. Нужно быть там, рядом с ним. Настроение толпы было всё более угрожающим. Оратору на помосте храма явно нужна была помощь. Выйдя из толпы, тень в красном хитоне, обратилась к Римусу:

— Позволь мне высказать своё мнение. Это право любого гражданина Афин, — в руке незнакомца был знак того, что на последней экклесии ему даровали права коренного жителя Афин.

Римус решил не протестовать законам афинян, тем более это могло помочь решить дело миром.

Человек в красном поднялся на помост.

— Благословенные граждане Афин, я хочу сообщить вам, что этот человек старается одурачить вас, не сказав ни слова лжи. Вы имеете право знать правду, — Теомах снял кроваво-красный покров. — Да, я получил силу от высших сил. Вот только они не были злом. Этот человек хочет убедить вас в обратном лишь потому, что сам обладает этой же силой и не хочет, чтобы кто-либо ещё владел ею. Я же хочу обратного. Позвольте показать вам вашу новую мощь.

Теомах мгновенно и без особых усилий отрастил на руке коготь, размером с короткий меч, и ударом с разворота поразил Римуса в грудь. Удар не был смертельным. Римус в ответ высвободил всю свою внутреннюю ярость и обратился в зверя. Он набросился на Теомаха. Тот, помня спартанские тренировки, ловко отошёл от прыжка и ударом когтя пригвоздил голову твари к помосту.

— Смотрите! Вы все могли стать его кормом. Хорошо, что его жена образумилась и согласилась мне помочь. Она отдала свою силу мне, ценой собственной жизни…

Римус услышал страшные слова сквозь пелену безумия. Всё что он мог, это истошно зареветь сквозь адскую боль.

— Я увидел нового Бога в Луне. Он не назвал своего имени, но приказал мне вести вас, его новую паству. Я буду защищать и наставлять вас. Вы все должны поклясться мне в верности.

Теомах отрастил второй коготь и отсёк голову своего бывшего наставника. Бросив её в толпу, он изрёк:

— А не повиновавшихся ждёт такая участь!

Новообращённые склонили головы. Большинство из обыкновенного страха, но некоторые в предвкушении.