Вечная Жизнь. Красный том (СИ)

Глава I Рассвет

Аттика. 428 г. до н. э. (348 г. по греческому календарю)

Разгар Пелопоннесской войны.

На поляне, посреди глухого леса, в неестественной позе лежали двое. Юноша и девушка. Они не были похожи на местных жителей — слишком сложного пошива были их платья, не говоря уж о том, что на ногах вместо сандалий они носили идеально подогнанные сапоги.

В лучах закатного солнца переливались длинные рыжие волосы девушки, которые прекрасно сочетались с ярко-зелёными глазами и веснушчатым лицом. На вид девушке было чуть более двадцати полных лет, а вот её спутник выглядел куда старше, лицо было покрыто недельной щетиной, а на висках пробивались седые волосы, что появились совсем не от старости.

Лия очнулась первой, сразу же проверила свой живот, всё хорошо, малыш привычно шевельнулся, значит худшего не случилось. Повертев головой, девушка заметила рядом Римуса, он был истощён, но всё таки жив. Каким-то чудом они оба избежали страшной участи своего народа. Те Что Свыше услышали мольбы её мужа и не испепелили, как остальных. Всё что она помнит — это яркий луч света, ослепительная вспышка и полное забытье…

Из-за верхушек деревьев медленно выплывал лунный диск — сегодня Луна была полной, добрый знак, не придётся блуждать в темноте. А вот следующее открытие удивило. Созвездия, украшавшие небосвод, были совершенно не знакомы. Как такое может быть? Ведь не могли же захватчики порушить и небо. Мы возомнили о себе слишком много, за это и поплатились, а чем провинились небожители и наши предки, что пируют вместе с ними? Они ведь не виноваты.

— Тоже смотришь на звёзды? — из раздумий Лию вывел голос Римуса. — Я вспомнил, как путешественники в порту рассказывали, что на юге созвездия совсем другие, так что, мне кажется, нас просто перенесли подальше от умирающего мира на какой-то южный остров.

Ей не хватало этого голоса.

— Значит мы оказались вдвоём на затерянном острове, где вокруг на много лиг ни одной живой души? — девушка вспомнила, как почти девять месяцев назад они были в похожей ситуации. Её муж тоже улыбнулся, вспоминая прошлое, и приобнял любимую, помогая той сесть.

Луна была почти в зените. Несколько минут влюблённые радовались, что выжили и просто смотрели на небесное светило, будто видели его впервые. Пара понимала: всё что осталось от их прошлой жизни — это они сами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Римус, глядя в глаза. — Можешь встать?

— Да, всё как всегда: лёгкое головокружение, тошнота, кости ломит, ты уже должен привыкнуть, — Лия старалась шутить.

— Впервые я разделяю твои ощущения, — вторил Римус, поддерживая шутку.

Всё же, нужно было встать и разжечь приличный костёр, пускай здесь и было непривычно тепло, даже ночью, но хищники точно не упустят возможности наполнить свои желудки двумя недобитыми путниками.

Лия обратила внимание, что деревья в этом лесу очень похожи на кедровые сосны, росшие на их родине.

— Нам повезло! Это не только дрова, но и питательные орешки. Нужно только достать семена из шишек.

Римус, выросший в большом городе, молча наблюдал, как его возлюбленная с завидным энтузиазмом раскурочивает плод хвойного дерева. Семена были размером с крупные кофейные зёрна.

— Вот, попробуй, — Лия взяла несколько орешков, а остальные предложила мужу. Римус протянул руку, но вдруг заметил гримасу на лице жены. Та выплюнула орех и пожаловалась:

— Мне кажется, сейчас я ничего, кроме клубники с рыбой, есть не могу, но ты попробуй, они на самом деле вкусные.

Нет, всё же Лия ошиблась, как можно восхищаться вкусом будто бы подгнивших фруктов, которые смешали с тухлым мясом? С едой решили повременить, костёр был важнее, вдали слышался волчий вой. Будто не чувствуя усталости, пара собрала достаточное количество хвороста. Римус бодро скинул все деревяшки в одну кучу, не сортируя их по форме и размеру, и начал уже было думать, как разжигать огонь, как услышал нарастающий хохот Лии. Он оглянулся на жену, ожидая объяснений.

— У твоих родителей был камин в доме, — Лия посмотрела с лёгким укором. — Ты ни разу сам его не разжигал? Бери крупные ветки, сложи одну на другую, будто бы колодец, а внутреннее пространство заполни хворостом, корой, да и эти шишки можешь бросить — гадость редкая, хвойное масло должно усилить горение.

Римус в очередной раз поблагодарил богов за то, что они подарили ему такую жену. Он никогда не отличался религиозностью, но ту встречу ничем иным, как божественным провидением, назвать не мог.

Мужчина вспомнил тот день, чуть более года назад, когда наследник больших лесных угодий — Римус Вейлан — впервые занял место своего отца и обходил близлежащие поселения и охотничьи хижины, чтобы завести знакомства со своими подданными. Молодой помещик посетил одну крупную деревню, где к его приезду устроили настоящий пир. Он даже пожалел, что повара в его поместье не умеют готовить настолько простые и сытные яства. А уж от гостеприимства местных жителей у Римуса просто закружилась голова, как образно, так и буквально. Впредь он будет приезжать сюда почаще.

Всадник продолжил свой путь. Замечтавшись, Римус не заметил, что зелёные луга сменились безжизненными пустошами, а запах свежей травы превратился в смрад болота. Придержав лошадь, всадник осмотрелся. Отец не рассказывал ему об этих местах. Тёплый, затхлый воздух забивал лёгкие до головокружения, а тишину нарушало только кваканье лягушек да комариный писк. Римус понял, что окончательно потерял ориентацию в пространстве. Всаднику приходилось успокаивать, не привыкшую к таким условиям, лошадь, которая ничего кроме лугов вокруг имения не видела. Теперь же её копыта утопали в трясине, лишая равновесия, а постоянно докучающие насекомые лишь осложняли ситуацию. Юный наследник и хотел бы не волноваться, но понимал, что его отец почти что при смерти, а слуги, с которыми у Римуса никогда не было особо тёплых отношений, проигнорируют его исчезновение. Даже если он продержится здесь ночь, кто знает, как долго его будут искать, да и найдут ли? Римус понятия не имел, насколько обширны эти болота и где именно он сейчас находится. Юноша всё больше погружался в отчаяние, из которого его вывел тихий женский вскрик и едва различимое рычание какого-то зверя. Молодой наследник, не медля ни секунды, направил коня к источнику звуков, так как прочёл множество книг из библиотеки отца, в которых доблестные рыцари всегда спасали прекрасных дам, попавших в беду, либо из лап гигантских чудищ, либо от злых разбойников и бунтовщиков, что ещё страшнее. Правда, Римус не верил, если в таких романах описывались коварные дворяне, которые силой брали прекрасных девушек, а их возлюбленных казнили по праву лорда. Такого ведь не бывает, его отец никогда не был жесток, не повышал голос на своих подданных, да и с соседями у нас всегда был мир. Почему-то, когда Римус решил обсудить такую наглую ложь в книгах с отцом, тот лишь грустно улыбнулся и сказал: «Для своих лет, ты опасно наивен, боюсь, как бы это не привело к беде», а спустя пять дней, он попросил сына впервые объехать их владения одному, без сопровождения. Выходя из кабинета, Римус заметил на рабочем столе кипу бумаг, среди которых одна была особо интересной — «Право на…» — остальную часть букв не было видно за другими листами. Он обязательно спросит отца об этой бумаге, когда вернётся. Если вернётся…

Лишь чудом лошадь не погрязла в этой коварной трясине, хоть и повредила ногу, зацепившись за один из корней, незаметно торчащих из болота. Вскриков девушки больше слышно не было, и конь, и всадник полностью покрылись грязью, но Римус упорно продвигался на громкий рык, что не прекращался ни на минуту.

Впереди показалось большое сухое дерево, к которому проявлял свой интерес громадный бурый медведь. В кроне мёртвого дерева юный герой увидел то, что так интересовало голодного зверя — молодую девушку. Её невозможно было бы заметить среди ветвей, если бы не одна удивительная черта — рыжие волосы, оттенок которых не смогли скрыть ни слой налипшей грязи, ни болотная тина. Но больше всего Римуса удивило то, с каким удивительным спокойствием она смотрела на агрессивное животное. Девушка не паниковала, а внимательно осматривала местность, словно перебирала варианты, чтобы с наименьшими потерями выбраться из ловушки. На перевязи лошади висел арбалет, а из этого незамысловатого оружия Римус уже научился стрелять без осечек — слуги ставили новые манекены каждую неделю, так как старые приходили в негодность. Зверь стоял спиной к стрелку и была отчётливо видна его шея. Римус знал, что у него будет только один выстрел, прицелился, задержал дыхание. Болт направился прямо к цели. Римус увидел что раненое животное яростно движется в его сторону. Сразу отбросив арбалет, юноша достал из ножен кинжал, хоть для какой нибудь защиты. Приняв оборонительную позицию, герой взмолился всем Богам-покровителям его семьи. Когда от неминуемой гибели наследника отделяло несколько шагов или один прыжок медведя, зверь неожиданно рухнул на Землю и захрипел в предсмертных конвульсиях. Рядом с арбалетным болтом торчала обычная стрела. Оказывается, девушка, увидев перевес сил, не теряла времени, соскочила с дерева и метким выстрелом добила животное.

— Что стоишь? Прячь свой самострел. Дорогу обратно знаешь? Уверена, что нет. Так уж и быть, выведу тебя, — говорила она, вытаскивая стрелу из поверженной туши. — И да, спасибо за спасение.

Римус не знал что ответить. Да и зачем она забирает стрелу, она же грязная и затупилась. Не проще новую использовать? Пока он думал, девушка закончила свои дела и собиралась уходить.

— Ну, чего стоишь? Прячь оружие, отсыреет ведь. И советую идти за мной, не по-людски будет, спасителя оставлять на погибель в болоте.

Вернувшись в реальность, мужчина увидел как его возлюбленная заканчивает укладывать хворост в углубление между брёвнами. И вправду, похоже на колодец. Римус уже хотел достать из мешочка на поясе огниво, но, неожиданно для себя, заметил, что этого самого мешочка при нём нет. Наверное, в суматохе, когда все уходили от огненного тайфуна, кто-то стащил хоть какую-то ценность, а ведь там не было ни монетки. Ну ладно, значит нужно думать, как добыть огонь другим способом. Когда Римус бродил по угодьям своего отца, он видел, как крестьяне разжигали огонь при помощи дощечки и короткой прямой ветки. Вот только он не видел в округе ни одного приличного бревна, не говоря уж о заботливо распиленных дощечках. Всё таки, придётся лезть на дерево в попытке сломать крупную ветку и не сломать себе шею. Кора казалась достаточно шершавой, главное чтобы здесь не было медведей. Усмехнувшись приятным воспоминаниям, мужчина пошёл покорять эту вершину. У Римуса вызвало удивление то, с какой лёгкостью он мог цепляться и подтягиваться вверх по, казалось бы, бесконечному, стволу этого дерева. Увидев подходящую ветку, он уже хотел начать её раскачивать, как услышал крик снизу:

— Во-первых, как ты туда залез? — начала Лия. — Во-вторых, теперь думай, как будешь слезать, ведь ты даже сапог не снял. Ну и в третьих, зачем тебе вообще эта ветка? У нас, вроде-как, достаточно хвороста.

— Я потерял огниво, а для розжига нужно свежее бревно и много терпения.

— Не хочу тебя расстраивать, но я нашла гранит. И если использовать его как кремень, а вместо кресала взять один из наших ножей, то выйдет не хуже огнива. Попробуй слезть, а я пока огонь разведу.

Услышав крик, а после громкий треск, Лия сразу поняла, что случилось. «Дурак! Кто же лезет на дерево в сапогах на гладкой подошве?» — думала она, подбегая к упавшему мужу. Всё хуже, чем ожидала Лия. Римус упал лицом вниз, так что, теперь оно всё в порезах и ссадинах. Переломов видно не было — уже хорошо. Девушка попробовала снять злосчастные сапоги и в тот момент её возлюбленный очнулся. Лия, исключительно в медицинских целях, не сильно стукнула его по коленке. Нога слегка дрогнула.

— Поздравляю, переломов нет, — сказала Лия укоризненно. — Как и крови… Это странно. Как ты себя чувствуешь?

Все раны выглядели абсолютно сухими. Кровоточили они всего несколько секунд, а после — ни капли. Лия знала основы врачевания и сразу поняла, что ничего хорошего в этом нет. Раны не затянутся и станут прекрасным местом обитания для всяких паразитов. Всё, что у них есть для перевязки ран — это суконные сорочки. Резонно подумав, что здесь весьма тепло, а защита от заразы важнее, Лия решила пожертвовать нательной одеждой. Она стала развязывать затяжки камзола, как вдруг услышала:

— Стой, боюсь, сейчас я не в том состоянии. Хотя, это значит, что раны совсем не критичные, — Римус усмехнулся, но после серьёзно продолжил. — Давай лучше моими лохмотьями перевяжем эти следы необдуманных поступков.

После этих слов он дотронулся пальцем до одной из ран. Видя негодующий взгляд Лии, он сказал:

— Странно то, что я совсем не чувствую боли, будто и не было никакого падения.

— Разберёмся с этим позже. Давай снимай рубашку, пока я сама это не сделала.

Некоторое время спустя герои сидели у костра обнявшись и предавались воспоминаниям:

— Помнишь лицо твоего отца, когда мы заявились в грязи и тине прямо в имение?

— Да как забыть, в начале он попытался разглядеть во мне своего сына, а потом я увидел огромное облегчение в его глазах. Это позже я узнал, что отец был готов к тому, что его непутёвый наследник не вернётся, и уже написал своей рукой бумагу на передачу правления моей матери.

— Ага, так вот что за бумагу он разорвал, когда мы все сидели за одним столом. А вот как так вышло, что в таком большом поместье не было гостевых комнат?

— Я потом узнал, что отец, как только услышал, что я возвращаюсь с кем-то, как сказали ему караульные — «Отдалённо напоминающем женщину», так сразу распорядился начать ремонт во всех комнатах. И даже в отдельных покоях моей матери. Так что, мне ничего не оставалось, как отблагодарить тебя за спасение, любезно предложив мою комнату на ночь. Ну а дальше ты всё знаешь…

Да, Лия прекрасно помнила, чем это закончилось. Да и не сожалела, если честно. Скорее всего, не будь той встречи на болоте, они погибли бы, как все остальные. Мертвы, как все их родные.

Девушка посмотрела на небо и поняла, что не может даже поговорить с умершими, ведь небо здесь другое, а они остались там. Теперь её предкам остаётся только наблюдать за обугленной пустыней. То, что после нападения захватчиков остаётся только выжженная земля, Лия знала точно, так как видела, что происходило с окружающими их полями и городами — их уничтожили одними из последних.

Заговорившись, пара не заметила, как небо на востоке начало пылать странным бледно-красным светом, совсем не похожим на тот, что привыкли видеть Лия и Римус. Близился рассвет.

— А знаешь, я вспомнил, что мы так ничего всю ночь и не ели. Надо бы поискать живность в округе.

При этих словах Лия и сама, впервые со вчерашнего дня, почувствовала лёгкое подобие голода, но больше она переживала за малыша. Он, почувствовав настроение мамы, начал активно толкаться.

— Согласна. Только, давай ты пойдёшь один. Я пока посмотрю за костром. Я сейчас никуда не смогу идти, сам понимаешь, — попросила Лия.

Она не хотела говорить Римусу, что с первыми лучами солнца почувствовала просто невыносимую слабость, будто не ела уже неделю.

Но всё же, муж что-то заметил.

— Хорошо, любимая, только подсядь ближе к костру. Ты что-то совсем бледная.

Лия впервые пожалела. что у них нет зеркала. А может и наоборот — обрадовалась. Страшно представить её вид после всех ночных приключений.

Римус уже очень долго бродил по лесу. Он не мог определить точное время, так как Солнце в этом месте, где бы оно ни было, выглядело совсем иначе. Мужчина, по правде, и не надеялся поймать крупную дичь, ведь, кроме ножа, у него не было никакого оружия или приманки. Он надеялся лишь на свои метательные умения и на то, что не столкнётся в лесу с каким-то хищником. Затея была рискованной, но у него не было выбора. Ночью не чувствовалось ни голода, ни усталости, а сейчас, истощённость медленно брала своё. Если через триста шагов, охотник не найдёт добычу — придётся возвращаться к Лие и попробовать приготовить те орехи. Может жареными они будут вкуснее? Хотя вкусовые качества казались всё менее важными.

Ему повезло — неподалёку нашёлся свежий помёт молодого оленя. После знакомства с Лией, Римус очень быстро научился премудростям выживания. Определив по примятой траве направление, охотник пошёл по следу. Чутьё не подвело — на поляне мирно жевал траву оленёнок, у которого только начали пробиваться рога. Римус старался подойти как можно ближе — всё же нож — это не лук и не арбалет. Олень дёрнул головой, когда в нескольких десятках шагов от него хрустнула ветка. Он мог заметить охотника, но Римус предусмотрительно подходил с подветренной стороны от животного и неподвижно замер как только жертва подняла голову. «Всё, только одна попытка», — подумал охотник, замахиваясь ножом. И олень рухнул на траву, корчась в предсмертных конвульсиях. Римус наблюдал за поверженым животным, так и не выпустив из рук оружие. Мгновение спустя, он заметил стрелу, торчащую из шеи жертвы. Охотник решил пока не выходить из укрытия, а дождаться владельца стрелы. Прошла где-то минута, пока на поляну вышел смуглый молодой парень, одетый в странную длинную сорочку, перевязанную поясом, и сандалии, перемотанные до колен. Он напомнил Римусу статую в кабинете отца, которая, по семейным легендам, изображала первого представителя их рода.

Смуглый юноша подошёл к туше, вытащил стрелу и уже собирался погрузить трофей на плечи, как услышал крик на незнакомом ему языке.

Атмос обернулся на звук. Он ни слова не разобрал из набора тягучих звуков, что кричал тот человек в чёрном. Но звучали они совсем не дружелюбно. Незнакомец был не похож на грека, в этом Атмос был уверен. Он несколько раз бывал в Афинах и видел там, прибывших с самых дальних островов, купцов и наёмников. Но кое-что, помимо незнакомого наречия, особо насторожило Атмоса. Однажды он видел, как солдаты вели пленного персидского лазутчика. Так вот, на незнакомце были такие же плотные закрытые ножные обмотки, что и на том пленнике. Значит ли это, что лазутчик исследует местность вокруг Афин для грядущего вторжения? «Ни в коем случае не говорить, что был в Афинах. Ни под какими пытками», — думал юноша, наблюдая как к нему приближается тёмная фигура с ножом в руках, постоянно повторяя незнакомые слова. Такого прекрасного ножа Атмос никогда не видел. Всё-таки персы не такие дикие варвары, как поговаривают в Афинах. Не дойдя пару шагов до Атмоса, незнакомец неожиданно указал кинжалом себе в грудь и выкрикнул:

— Римус! — и сразу отбросил нож в сторону, явно ожидая ответного жеста.

Значит убивать быстро Атмоса не будут.

Стоя, как идиот, без оружия, перед человеком с луком, Римус осознал несколько очень важных вещей.

Первое: здесь живут другие люди и они похожи на его народ.

Второе: они говорят на другом языке, так как вежливое приветствие и просьба поделится добычей для его голодной беременной жены вызвала скорее испуг, чем понимание.

И третье: если этот человек и вправду искусный лучник, то Римус сейчас в большой опасности, так как может не успеть увернуться от стрелы.

Но, похоже, великодушный жест удивил лучника и он, повесив оружие на плечо, выдал что то похожее на человеческую речь, правда очень грубую и резкую. Римус развёл руками, показывая непонимание, и снова ткнул себя в грудь, в этот раз пальцем, и назвался по имени, медленно выговаривая каждую букву. Незнакомец, наверное, понял, что от него хотят и также указал на себя, проговорив:

— Атмос! — и уставился во все глаза на собеседника, ожидая дальнейших действий.

Римус решил извлечь пользу из неожиданной встречи и завоевать доверие местного жителя. Он указал пальцем на тушу и сделал жест рукой, призывая к разговору, после посмотрел с вопросом на Атмоса.

Тот, немного подумав, также показал на зверя и проговорил: «Олень».

— Олень, — повторил Римус первое слово на новом языке.

Нет, это не персидский шпион. Они должны знать наш язык и никогда не вели бы себя так вежливо с греками. Должно быть, он заплутавший путник, который уже давно ничего не ел, вон, даже кожа мертвецки бледная. Атмос был от природы любопытным и ему стало невыносимо интересно, откуда прибыл этот незнакомец, почему у него перевязано всё лицо, а самое важное — где умеют так работать с бронзой, что она приобретает такой неестественный блеск?

Пришелец показал на оленя, а потом взял маленькую ветку и переломил её на две равные части. После протянул одну половину Атмосу. Он хочет забрать у Атмоса половину добычи? Ну нет, будь это просто такой же охотник, как и он сам, Атмос бы боролся насмерть за такое количество мяса и шкур. Но сейчас любопытство медленно брало верх над здравым смыслом. Он не видел других людей уже несколько месяцев, а вот такие случайные встречи обычно являются знаком богов, не иначе.

Атмос кивнул своему новому знакомому, указал рукой на задние ноги оленя, а сам стал у головы — пусть он хоть донести поможет. Тут до лагеря Атмоса несколько тысяч шагов. Всяко вдвоём проще.

Лия бежала. Бежала вместе с остальными. Семья в спешке покинула имение Вейланов и теперь уходила навстречу неизвестности. Вдали пылал лес. Тот самый лес, в котором они с Римусом встретились, при не самых приятных обстоятельствах. Значит хижину, где Лия жила с сестрой, уже сожгли. Хорошо, что сестра сейчас здесь, бежит вместе со всеми. Хорошо ли? Куда им идти? Огонь уже распространился на всю округу. Может они сейчас доживают свои последние минуты. Убегая, как и все остальные. Лия гневно посмотрела на небо. За облаками и слоем дыма виднелись округлые силуэты захватчиков. С адской последовательностью они извергали из себя столбы огня. Выжившие уже поняли, что это происходит, когда между извержениями можно сосчитать до ста. Сейчас Римус уже досчитывал семьдесят. Её любимый Римус. В свои двадцать пять лет он уже имел седину на висках. Получил он этот трофей, когда вызвался спасать жителей ближайшего поселения от той участи, что сейчас настигла их. И к ним на помощь прийти некому.

— 85, 86, 87… Всем разойтись! — крикнул Римус уже заученную фразу. — И не шевелитесь, пока это не закончится, снова.

Так они и сделали. Это нужно для того, чтобы, если уж кого-то заденет, не тронуло остальных.

Небо запылало сотней огней. Вокруг выживших вспыхивали большие и малые столбы разрушительного пламени. Лия и Римус, стоя в отдалении, не спускали друг с друга глаз. За спиной возлюбленного очередная вспышка забрала жизнь конюха, после сгорел капитан стражи, стоявший в нескольких шагах от Лии. Но потом произошло самое страшное — особенно крупное извержение настигло поместье. Оно в секунду превратилось в пепел. Внутри оставался отец Римуса и самые верные слуги, что не хотели покидать хозяина. Теперь их нет.

Для мужа Лии это стало последней каплей. Он сам нарушил свой приказ, сошёл со своего места и, встав на колени, беззвучно шевелил губами, смотря на небо. Неужели он просит пощады? Нет, он не может — ему ли не знать, что захватчики глухи к мольбам, что в некоторых деревнях им даже приносили жертвы, вспоминая древние традиции — и ничего. Так чего он добивается? Неожиданно Лия поняла, что её окружил столб света. Так значит сейчас и её убьют? Она могла бы убежать из этого круга, но почему-то не хотела. Она смирилась. Скоро они с Римусом и всеми предками будут пировать на небесах. Но дальше не было яркой вспышки, не было огня. Лия почувствовала, как нечто поднимает её вверх, прямо в центр того заоблачного силуэта.

— Нет! Я не хочу! Не хочу уходить одна! — кричала она в пустоту…

— Нет! — Лия проснулась от собственного крика.

Всё было не так. Захватчики забрали их двоих. И Римус не шептал, стоя на коленях. Он кричал, громко, надеясь что там его услышат, обвинял небо и всех богов в бездействии. И в итоге его, вместе с Лией, подбросило вверх, тем самым лучом, а после они уже очнулись здесь.

Лия чувствовала себя очень плохо. Сон совсем не прибавил сил, скорее даже наоборот. Было похоже, что у девушки сильный жар, к которому прибавилось чувство телесного истощения. Римус всё ещё не пришёл и Лия начала немного волноваться. Всё-таки, неизвестно, какие хищники живут в том глухом лесу.

Поднявшись, она снова наладила костёр, хорошо, что хвороста было набрано с запасом. Вот только теплее ей почему-то не становилось. Не хватало ещё простуду подхватить.

Вдали послышался крик, потом он повторился громче, на третий раз Лия была уверена, что слышит голос любимого. Он звал её. Если ориентироваться по этому чужому солнцу — крик шёл с севера. Решив, что здесь ей ждать нечего, девушка пошла на звук.

Увидев мужа, она сначала обрадовалась, но потом испугалась. Кожа на его лице была бледна как снег, да ещё и покрылась неглубокими морщинами. Кажется, сама Лия выглядела не лучше, так как в глазах Римуса читалось беспокойство и даже лёгкий испуг.

Только потом девушка заметила у ног Римуса огромную тушу оленя и стоявшего в отдалении молодого парня, который с неподдельным интересом разглядывал Лию.

— Знакомься, это Атмос. Он местный и не говорит на нашем языке, — представил юношу Римус. — Он помог мне поймать этого зверя и любезно согласился проводить нас в свой лагерь. У него там есть вино.

Лия решила позже расспросить мужа, как он это всё узнал не говоря на его языке, но её обрадовало известие, что здесь есть другие люди.

— Атмос! — Римус окликнул своего нового друга. — Это Лия, она моя жена, — сказал он медленно, подкрепляя слова жестами.

Его явно забавляло это общение. Лия решила подыграть мужу и подошла к Атмосу, протягивая руку. Она надеялась, что на этой земле такой жест значит то же, что и на её родине.

— Здравствуй, Атмос, — парень оживился, увидев жест приветствия.

— Ясас, Лия, — ответил он, вполне привычно пожимая руку.

После знакомства, юноша стал торопить новых знакомых, показывая то на солнце, то на оленя, что явно означало, что его нужно быстрее освежевать, пока мясо не испортилось. Путники послушно шли за ним, честно говоря, не очень запоминая дорогу. Римус помогал тащить тушу, а Лия просто шла рядом, решив, пока есть время, узнать название встречающихся предметов на языке Атмоса. Она просто показывала на дерево, цветок, странную обувь юноши и слушала, как он называет их. Шли они, пока солнце не оказалось в зените, а чувство голода чуть не валило с ног. Но вот, впереди за деревьями показалась палатка из шкур и большое кострище с котелком. Наконец-то, они нормально поедят. Лия переживала больше не за себя, а за малыша. Ради него она готова была съесть этого оленя сырым, только бы не подвергать опасности ребёнка. Римус и Атмос положили тушу перед палаткой и юноша пошёл внутрь к своим сумкам. Покопавшись там несколько минут, он вынес мешок с чем-то булькающим, а в другой руке юноша держал бронзовый клинок, которым собирался свежевать тушу.

Мешок достался Римусу с Лией. Значит, это и есть хвалёное вино. Сам Атмос сел у костра и стал, явно не без усилий, снимать шкуру с оленя. Немного понаблюдав за этим, Римус предложил другу свой нож — он будет явно поострее этого куска металла.

Юноша брал старый, незаточенный, слегка заржавевший стальной нож с таким благоговением в глазах, будто принимал ни что иное, как легендарный щит Ахилла или копьё царя Леонида. Такой дивной для Атмоса казалась отделка этого оружия, что он готов был отдать им не половину, а две трети туши зверя. Ведь он сейчас осмотрит метод ковки, а как вернётся домой, попробует выковать нечто похожее. Вот тогда родные поверят, что его призвание — это не козы и плуг, а служение делу Гефеста. Он ведь сбежал только потому, что не выдерживал постоянной бессмысленной работы, которая часто не приносила никакой выгоды, ведь, даже если в этом сезоне будет урожайная погода и их селение обойдут стороной разбойники, всё равно наместник из Афин зайдёт за пожертвованиями на благо метрополии. А приходит он всегда не один. Однажды отец Атмоса лишился пальца на правой руке, в попытке защитить своё имущество от «защитников». Атмосу это надоело — он сказал младшим братьям и сестре, что вернётся только тогда, когда сможет забрать семью из этих мест, а до этого он может только навлечь опасность на семью, когда столкнётся со сборщиками подати или разбойниками. Он больше молчать не сможет.

Закончив снимать шкуру, Атмос скрутил её в моток и бросил в палатку. Позже он займётся её очисткой, благо, если новый знакомый позволит ещё немного поработать этим ножом — это займёт совсем немного времени. А сейчас нужно как можно быстрее приготовить мясо, а то эти люди выглядят так, будто не ели уже неделю. Атмос надеялся, что сможет узнать у них, откуда те прибыли, и почему выглядят как пережившие осаду или пожар. Ведь, его новому другу, Римусу, пришлось нарядить в мужское платье даже свою жену, или наложницу, этого Атмос не понял. А значит, им было не до правил приличия.

Атмос увлечённо срезал полоски мяса с ноги животного. Было очень важно резать тонко, ведь даже мясо молодого оленя жарится невыносимо долго, а сейчас скорость была важна. Юноша не переставал удивляться остроте того сокровища, что держал сейчас в руках. Срезая особо тонкий кусок, он не удержал нож в руках и случайно полоснул себя по ноге. Выругавшись на всех наречиях, которые знал, Атмос схватился за повреждённую ногу, думая как теперь будет останавливать кровь. На его крик обернулись Римус и Лия, отставив в сторону почти не тронутый бурдюк с вином.

— Всё таки придётся пожертвовать и моей сорочкой, — выпалила Лия, подбегая на крик мальчишки, на вид ему было не больше шестнадцати.

Вид ранения почему-то придал девушке сил. Она оживилась и стала активно разрывать свою сорочку на полосы, одновременно крича на Атмоса, чтоб он не шевелил ногой, иначе усилится кровотечение. Зафиксировав конечность в ровном положении, Лия испачкала руку в крови юноши и рефлекторно, сама не зная почему, попробовала её на вкус. Того что случится дальше не ожидал никто из присутствующих. Всё естество Лии настойчиво потребовало ещё, будто она глотнула солёной воды, что только усилило жажду. Но ведь это не правильно. Да, они давно ничего не ели, но ведь рядом лежат сочные куски оленьего мяса, которое осталось только приготовить. Отбросив это наваждение, девушка продолжила заниматься перевязкой. Почти перемотав рану, Лия поняла, что не может противиться, что ей, а главное, её малышу, нужно ещё той живительной влаги. Девушке понадобилась минута на размышления о моральной стороне вопроса. Она разорвала перевязь и вцепилась зубами в рану. Атмос закричал и попробовал вырваться, но Лия вдруг почувствовала себя как никогда сильной. Она ударила наотмашь по лицу мальчишки и тот сразу затих. Лия чувствовала блаженство. Разрывая зубами рану, девушка не чувствовала сожаления. Всё что ей сейчас нужно было — это утолить жажду… или голод… или и то и другое? Она уже не знала.

Римус обернулся на крик и замер от ужаса. Но лишь на мгновение, после он побежал к уже мёртвому Атмосу, в ногу которого, с животной яростью вцепилась его жена. Он хотел оттянуть её от трупа, чтобы потом уже разбираться, что произошло, как понял, что тоже хочет испить крови этого юноши. Что же с ними стало? Всё же оттянув Лию от раны, он удивился снова. Кожа его жены разгладилась, но так и осталась мертвенно-бледной, белки глаз покрылись красными прожилками, а с губ ещё капала свежая кровь их первого друга в этом мире. Да, именно в этом мире. Теперь Римус отказывался называть это место их землёй. Лия смотрела на него затуманенными красными глазами, до конца не осознавая, что она натворила. Пока не осознавая. Римус понял, что ничего здесь не утолит их голод, ещё тогда, когда попробовал вино из бурдюка Атмоса. Запах у него был как у застоявшейся мочи, да и на вкус так же, не мог же Атмос пить такую гадость, не замечая подвоха. Мясо оленя уже отдавало гнилостным смрадом, хотя на вид ещё вполне свежее. А вот рана, выглядящая после укуса Лии кошмарно, так и манила к себе, обещая блаженство. Поборов первый порыв сделать то же, что и жена, Римус пошёл за бурдюком для вина. Его содержимое мужчина вылил — всё равно им никакой пользы от этого напитка. После он приподнял тело юноши и сделал так, что кровь потекла с новой силой. Римус подставил под струю мешок — нужно беречь запасы. Неожиданно Атмос очнулся. Он медленно посмотрел на свою ногу, хотел закричать из последних сил, но тут его по шее полоснула рука с острыми когтями. Она принадлежала Лие. Та окончательно пришла в себя и решила помочь мужу. У них ещё будет время всё обсудить. Зайдя в палатку, девушка нашла ещё два бурдюка. Опустошив мешки, Лия подставила их под шею несчастной жертвы. Этого должно хватить надолго. Девушка чувствовала себя прекрасно, если не считать эмоционального потрясения. Да и малыш снова начал активно перебирать ножками. «Всё хорошо, мы сможем выжить, ради тебя я готова на что угодно», — мысленно обратилась она к своему ребёнку. Закончив сбор крови и наполнив три мешка, пара начала думать, куда девать труп. В итоге решили бросить его посреди леса, в надежде что хищники обглодают высушенное мясо, а кости разнесут далеко по лесу. Палатку Атмоса, а в особенности шкуры, которые заменяли ему кровать, решили использовать по назначению и проспать до заката, так как выжившие уже поняли, что местное чужое солнце очень плохо влияет на них.

— Что будем делать с оленем? — спросила Лия перед сном. — Если оставить его тут, ночью могут нагрянуть волки или какие другие хищники.

— Мне кажется нам можно их не боятся, — ответил Римус, отпивая кровь из мешка, — в этом мире мы сами хищники. И может быть, даже на вершине иерархии.

Он снял повязку с лица и вопросительно посмотрел на жену. Она увидела, что те самые раны затянулись бесследно, хотя кожа ещё более побледнела. Римус словно ждал такого эффекта и услышав, кивнул собственным мыслям.

— Похоже, то что мы выжили — это ещё большее наказание, чем мгновенная смерть от луча захватчиков. Прости, любимая, — он глядел ей прямо в глаза, — крепких снов.

Солнце снова клонилось к закату. Наступала вторая ночь в новом мире. Лия проснулась первой. В этот раз от жутких болей внизу живота. Похоже неизбежное всё же наступило. Переборов секундное отвращение, Лия отпила из мешка крови юноши и закричала во весь голос:

— Римус! Просыпайся, кажется началось.

Муж проснулся в ту же секунду. Наступившее его вдохновило. Не всё потеряно, жизнь продолжается. Пусть это будет новая жуткая жизнь кровопийц в новом мире, но их дети будут такими с рождения и не будут знать иной жизни.

Лия корчилась от боли. Она приняла нужное положение, постоянно просила мужа дать ей крови из мешка и всеми силами пыталась вытолкать дитя наружу. Вопреки её ожиданиям, роды закончились быстро. Римус сразу перерезал многострадальным ножом пуповину. Это была девочка. Здоровенькая, розовощёкая девочка. Лия взяла её на руки и, впервые за последние дни, почувствовала покой. Рядом присел Римус, обнимая жену и мать его дочери за плечо. Они мечтали и надеялись, что в этом мире для них найдётся место. Может они вовсе не одни такие? Это ещё предстоит узнать, а сейчас можно спокойно досыпать несколько часов. Ещё несколько дней они проведут в лагере, а потом можно выйти на поиски других поселений и обустраиваться там.

Посреди ночи, Римуса разбудил звериный рык. Что-то похожее на звуки раненой собаки. Он понял, что лежит один. Жена с новорождённой дочерью исчезли. Выбежав из палатки, мужчина увидел страшную картину. Нечто держало его дочь в когтистых лапах. Оно стояло на двух ногах, сгорбленное, с непропорционально-длинными конечностями. Морда была вытянута, навроде того как у летучей мыши, а глаза горели кроваво-красным светом. Достав нож, Римус набросился на тварь, но та отбросила его, лишь отмахнувшись. Поднявшись, мужчина попробовал повалить чудовище, но оно ловко отскочило в сторону, не отпуская плачущего младенца. А потом приблизило его к своей пасти, обнажив длинные, острые клыки. Римус отчаянно закричал, когда в тело его дочери вонзились бритвенно-острые зубы. Он надеялся, что видит очень реалистичный сон, что не удивительно, после того что они с Лией совершили.

Девушка очнулась. Она не понимала, где находится, почему сидит на голой земле и откуда у неё на руках следы крови. Посмотрев вниз, она осознала. У Лии в ногах лежало маленькое сморщенное тельце, которое раньше было её дочерью. Подняв голову, Лия посмотрела в глаза Римусу. Он смотрел на неё так, будто видел впервые. Лия не знала, что говорить мужу, но он задал вопрос первым:

— Ты помнишь то, что произошло? Ты делала это осознанно? Отвечала за свои действия?

— Я не могу ответить точно, поверь мне, — Лия говорила правду. — В тот момент мне казалось, что я окончательно потеряю разум, умру, стану полностью той тварью, что ты видел, если не выпью нашу малышку. Она была такой вкусной. Я не понимала, что творю! Прости, вина только на мне. Нужно было держаться.

Девушка не надеялась на понимание. Она знала, что таким поступкам нет оправданий. Сейчас ей хотелось убежать как можно дальше отсюда. Лия боялась, а вдруг однажды она так же набросится на Римуса? Ведь ему сейчас не хватило сил чтобы остановить того зверя, которым стала Лия. Она осознавала, что при необходимости убила бы мужа, стоило ему только отобрать тогда её пищу. Пищу… Её дочь! Невинного ребёнка, который, вместе с родителями пережил гибель их мира, но погиб от рук своей матери. Лия хотела убежать, но не могла сдвинутся с места. Она рыдала. Тихо, в полголоса, как вдруг почувствовала знакомые объятья:

— Мы должны это пережить. Похоже, в этом мире мы стали другими, чем-то другим. Но пути назад нет. Мы живы. Мы должны жить ради всех наших близких. Ради друг друга, — Римус уговаривал жену, хотя сам ещё не до конца осознал то, что с ними происходит.

Он помог любимой подняться, с нечеловеческой отрешённостью замотал тело дочери в оленью шкуру и спрятал её вглубь палатки. После, повесил на плечо запасы «провизии». Ему страшно было подумать, что будет, когда они закончатся. Наконец, Римус сказал жене:

— Атмос успел показать мне направление к поселению. Я смогу сориентироваться по мху на деревьях. Нам нужно искать новое жильё.

Лия молча пошла за мужем, не в силах ответить что-либо.