Ван Ван из Чайны 4

Глава 6

Не я один боюсь проверок на допинг, поэтому предпочтение наша дружная компания отдала богатой палитре блюд на основе морских даров. Поначалу приподнятое неформальным знакомством атмосфера за столом в самом пафосном ресторане Брисбейна (то есть такой себе ресторан, вообще не высокого китайского уровня) очень быстро полетело в тартарары, сменившись грустью и апатией. Нет, поражение Федерера в сегодняшней игре не при чем, у нас тут проблема посерьезнее. «Мы» — это я, Рафаэль Надаль, Эндрю Маррей и Федерер. Реально узкий круг, и у меня от сидения за одним столом с ними в душе гремели фанфары, вызывая неуместностью угрызения совести.

— Живешь, живешь, и не знаешь, где тебя встретит смерть или травма, — вздохнул Рафаэль Надаль. — И я даже не знаю, что хуже.

Иван знал ответ на этой вопрос — да, без возможности заниматься любимым делом жить не сладко, но это все-таки жизнь, которая у нас одна, и другой уже не будет.

— Эндрю, у вас там во всех гостиницах такая дерьмовая система безопасности? — уныло и без малейшего желания подколоть спросил Федерер англичанина-Маррея.

Мне и в голову не приходило, что гибель Джоковича ударила вот по этим взрослым, состоявшимся мужикам едва ли не сильнее, чем по мне. Да, я виноват настолько, что хоть вешайся, но они Новака знали много лет, успели сдружиться, а еще испытывали острый приступ корпоративной солидарности. Что-то вроде «комплекса выжившего» — на месте Джоковича мог оказаться любой из нас.

— Даже отвечать на это дерьмо не стану, — отмахнулся англичанин. — Я Новаку ничего не должен после того, как помог его семье получить призовые. А что сделал ты?

— О, я слышал об этом, — оживился Надаль. — Ублюдки-организаторы решили сэкономить и оставить себе выигрыш за занятое Новаком третье место. Вот кто надавил на них угрозами напустить журналистов, — с уважением посмотрел на Маррея.

— Подло, — оценил я поведение организаторов.

— Привыкай, малыш — это бизнес, — пожал плечами Федерер. — Пока ты приносишь теннисной машине деньги, они будут целовать тебя в задницу. Оплошаешь — выбросят как отработанный материал, не забыв повесить на твоей могиле красивый некролог.

— Иллюзий нет, — развел я руками. — Мертвецы полезны только могильщику, при всем уважении к Новаку.

— Китаец, — припечатал меня Надаль. — Деньги для вас главнее всего.

Если бы все было так просто.

— Но капитализм-то у вас, в не у нас, — парировал я.

Чего жертве стереотипов объяснять? Все равно при своём мнении останется, потому что оно с рождения вбивалось ему в голову Системой.

Федерер хохотнул и разрядил обстановку:

— Будь осторожен, Рафаэль — этот «малыш» неплохо кусается.

— В нашем бизнесе нельзя показывать слабость, — салютнул мне запотевшим стаканом с безалкогольным коктейлем на основе лимонада и мяты Маррей. — Познакомишь меня с красоткой-Джейн? — решил испортить момент.

— Ни за что, — откинулся я на стуле, сложив руки на груди. — Она — приличная девушка из хорошей семьи и будущий врач. Зачем ей почти женатый мужик средних лет с непонятными перспективами?

Люди грустить не любят, и у кого поднимется рука осудить нас за недостаточное количество пролитых по Джоковичу слез? Видит Небо, жизнь продолжается несмотря ни на что.

Зарядившись позитивом и радуясь обретению новых приятелей, с которыми иногда можно посидеть в кафешке, я вернулся домой и на протяжении парочки оставшихся до «отбоя» часов делал из Яна отбивную на корте, намереваясь сломать надломленного самим собой пацана окончательно, а потом попытаться собрать во что-то способное продвинуться по турнирной сетке (она поначалу у Яна вполне щадящая) хоть немного.

— Это — позор! — на исходе второго часа заявил я. — Ни одного очка! Смотри — я даже не вспотел, а ты едва дышишь! И ты — лучшее, что нашлось у Ассоциации?

К моему удивлению пацан не нашел ничего лучше, чем броситься на колени и удариться лбом о корт:

— Простите, учитель Ван!

— Имей смелость хотя бы смотреть мне в глаза! Ты же мужик и будущий коммунист!

— Простите! — подскочил Ян, глядя на меня мокрыми от слез и пота глазами.

Я прочитал в них очень много грусти и разочарования собственной немощностью, но с удовлетворением отметил небольшой огонек реваншизма.

— Извини, — пожал я плечами. — Это даже не твоя вина. Ты отлично демонстрируешь всё, чему тебя учили долгие годы. Ты — хороший спортсмен, Ян, и однажды из тебя может получиться отличный тренер. Может быть один из твоих учеников однажды даже выиграет ITF-другой.

Настолько сомнительные извинения сработали на пацана гораздо круче уничижительных высказываний: к последним жертва китайской спортивной системы привыкла, и сопровождаемое покаянным поклоном «простите» выглядело до жути отработанным. Не воспитание, а дрессировка.

За пару секунд выражение лица Яна сменилось отчаянием, высочайшим горем, апатией, смирением, а потом — что очень хорошо! — спокойствием:

— Благодарю вас за высокую оценку, учитель Ван.

Сила воли в наличии — вон как качественно лицо в непростой ситуации держит! С таким материалом работать можно!

— Что планируешь делать дальше? — спросил я.

— Тренироваться днем и ночью! — бодро отозвался Ян, вытянувшись по стойке смирно. — Выложиться на двести процентов! Доказать, что достоин дарованного мне Ассоциацией шанса защищать спортивную честь Китая!

И это — тоже отработанный поведенческий шаблон.

— Нормально, — одобрил я. — Окажись ты слабаком и рохлей, я бы отказался тратить на тебя время. Но ты не таков, а у меня есть целая неделя на то, чтобы научить тебя секретам достойного мировой вершины мастерства. Идем, Ян, сегодняшней ночью тебе придется обойтись без сна.

— Да, учитель! Я готов не спать ни единой ночи до турнира! — воспылал пацан энтузиазмом.

Простоват, но это нормально для китайских спортсменов — например, футболист из сборной Юй Дабао даже школу не закончил, и ничего, это не мешает ему эффективно пинать по мячику.

По пути к дому я хранил таинственное молчание, а Ян из чувства ранга не лез с расспросами, хотя было видно, насколько мощно его грызет любопытство. Он же действительно поверил, что я поделюсь с ним чем-то таким, из доступного одним только небожителям. А я собственно так и сделаю — физиологически у Яна все есть, вопрос в переводе его в категорию «доли процента», а это уже вопрос не только спортивных кондиций.

— Как прошло? — спросил встретивший нас в гостиной (новости смотрит) тренер Ло.

— Прекрасно! — бодро ответил я. — Нам нужен телевизор.

— Забирай, — крякнул Ло Канг и протянул мне пульт.

— Садись, Ян! — указал я пацану на диван и подошел к стоящей под телеком приставке.

Так, диск…

— Твой первый и важнейший урок будет не из тех, к которым ты привык, — понагнетал я и выбрал на телевизоре нужный источник сигнала. — Тебе предстоит научиться кое-чему у лучших учителей из никогда не существовавших на самом деле.

Телевизор показал логотип игры «Yakuza 0».

— Стиль — это главное качество для любого спортсмена! — протянул я геймпад опешившему от происходящего Яну. — Стиль — твое главное оружие! Стиль — это то, что уподобляет тебя всесокрушающему потоку! Твой стиль академичен — в этом твои сила и слабость. Он дает тебе все необходимое для победы, но он же делает тебя предсказуемым. Способ выйти за рамки прост: нужно выработать в себе умение заимствовать приемы из других стилей и плести из них свой, уникальный танец с ракеткой!

— Я понял, учитель! — пришел в восторг Ян. — Это какой-то теннисный симулятор? Куда нажимать?

— Это — лучше, — улыбнулся я. — Тренер Ло, могу я попросить вас последить, чтобы Ян не халтурил и играл на сложности «хард»?

— Я в этом цирке не участвую, — отмахнулся Ло Канг и пошел наверх. — Где же эта долбаная псина, когда она так нужна? — пробубнил себе под нос.

— К старости человек перестает воспринимать что-то новое — в этом проблема наших тренеров, — доверительно поведал я Яну.

— Я никогда не играл в игры и не понимаю, что такое сложность «хард», — пожаловался он.

— Ща, — отобрав геймпад, я запустил игру на максимальной сложности. — На, тут обучение есть, разберешься, а я спать пошел. Помни — меняй стили и учись удивлять врага! — выдал ценный совет и пошел ложиться спать.

На первое время юному падавану хватит, а там придумаю что-нибудь еще.

Переобуваются, сволочи! Это я про связавших свою жизнь с Австралией китайцев — вторая игра турнира, в рамках которой я столкнулся со стариной Марреем, в плане плакатиков на трибунах была для меня вроде бы приятнее: моих фанатов прибавилось, и я готов поклясться, что узнал многие лица, во время прошлой игры покоящимися в тени плакатов в поддержку Федерера. Болеть за «андердогов» в силу тех или иных причин можно, но благодаря первой моей победе многие вспомнили, что они вообще-то китайцы, а значит болеть за такого сильного представителя их бывшей Родины приятнее. Живое подтверждение моей эффективности в качестве орудия китайской «мягкой силы»!

Игра шла привычно и предсказуемо — часть геймов «забирал» Эндрю, часть (бо́льшую часть) — я, и до победы оставалось совсем немного. Занятно «доли процентов» оборачиваются: я готов поклясться, что за прошедшее с прошлых наших игр время Маррей «прибавил», и мне приходилось сложнее, чем тогда, когда он относился ко мне с пренебрежением — как к выскочке и везунчику, которым я тогда окружающим и казался. Недооценка противника — великая вещь, но теперь мне придется до конца карьеры пахать на общих основаниях. То есть — я как никогда близок к своему первому поражению. Не прямо сейчас, а потенциально. Не хочу.

Тренер Ло вчера был весел — ему привезли собачку. Сейчас происходит оформление международного ветеринарного паспорта для щенка — без этой бумажки ввезти пса в Китай не получится. Синяки под глазами Ло Канга, доселе свидетельствующие о лишенной сна и покоя ночи — без мохнатого «телохранителя» тренеру в каждом углу мерещились пауки с ядовитыми и очень мощными хелицерами — с этого дня пойдут на убыль.

— 15–30! — прокомментировал завоеванное мною очко судья-на-вышке.

В миллионах баров, квартир и домов мои соотечественники-фанаты играют в новомодную игру: «Опустоши рюмку/стакан/пиалку каждый раз, когда Ван зарабатывает очко». Пить, конечно, вредно, но я горжусь тем, что «выживших» под конец матча как правило не остается!

Эндрю подал, я отбил, и сквозь пелену концентрации на игре органы чувств заметили подозрительную тишину на трибунах. Следом пришел голос комментатора:

— А что там творится в вип-ложе?

Блин, мячик-то летит! Отбиваем! Внезапно к привычным звукам добавился громкий женский голос:

— Свободу Тибету!!!

Что⁈ Какой еще нафиг Тибет⁈ У нас тут что, площадка для политических диспутов, а не спорт? Блин, да это же та самая «провокация», о которых предупреждал Фу Шуньшуй! Свисток судьи-на-вышке прервал игру, и Маррей с недовольным видом опустил ракетку. Нехорошо — в случае вмешательства «из вне» игру могут посчитать «не состоявшейся», а значит мы с англичанином потратили время впустую.

Зато у меня появилась возможность посмотреть на экран, показывающий крупный план вип-трибуны, перед первым рядом которых стояла крашенная блондинка средних, но уже стремящихся к «пожилым», лет. В руке она держала красненькую сигнальную ракетницу, и в данный момент пыталась из нее выстрелить в небо. Не получалось — то ли предохранитель не сняла, то ли просто ракетница бракованная. Дама потрясла ракетницей, заглянула в ее дуло — а вот этого делать никогда нельзя! — и, направив ракетницу в сторону, попыталась стрельнуть снова. Трибуны возмущенно взревели — ракетница сработала, и искрящийся снаряд влетел прямо в грудь какого-то пацана подросткового возраста.

— О нет!!! — взревела сторонница свободы Тибета, и в этот момент ее скрутила охрана.

— Ничего себе! Что это сейчас было⁈ — надрывался комментатор, пока экран показывал лежащего пацана, рядом с которым суетились мужчина и женщина средних лет.

Родители, полагаю.

— О господи, я убила его! Я не хотела!!! — доносился до нас через громкоговорители голос «ракетчицы».

Очевидно не хотела — просто тупая настолько, что даже оторопь берет: дожила же до своих лет, и, судя по тому, что имела доступ в вип-ложу, смогла обзавестись микрофоном с доступом к системе оповещения и сговорилась с операторами «запечатлеть» свой полезный перформанс, «доживала» она вполне немного, имея деньги и связи.

— Уважаемые зрители, просим вас соблюдать спокойствие! — перехватил аудиоряд кто-то незнакомый, но без сомнения солидный. — Оставайтесь на своих местах!

Раненного пацана тем временем заливали из огнетушителя, пытаясь потушить сигнальную ракету.

— Уважаемые зрители, по техническим причинам матч переносится. Вы можете вернуть билеты, либо воспользоваться ими для прохода на матч-реванш, — расстроил трибуны и нас комментатор.

— А я ее узнал! — поделился со мной Эндрю, когда мы сошлись для рукопожатия.

Отмена матча не повод нарушать спортивную этику.

— Она в кино про Джеймса Бонда снималась, в старом, 69-го года. Джоанна Ламли. Надеюсь, пацан выживет.

— Тоже надеюсь, — согласился я. — Пойду — вон мои как оживленно машут, хотят меня поскорее эвакуировать.

— Идиотка, — припечатал Джоанну Маррей и пошел к своим.

— Это непростительно!!! — поделился со мной эмоциями Фу Шуньшуй. — Мы не оставим эту провокацию без внимания! Подобные попытки вмешиваться во внутренние дела Китайской народной республики, а тем более — срыв важнейших для Большого тенниса матчей, должны пресекаться строжайшим образом!

— Ага, — ответил я. — Жалко пацана.

— Его жертва послужит миру хорошим уроком, — цинично заметил «куратор».

Я не лицемер, и мне незнакомый австралийский подросток тоже по ночам спать мешать не будет, но все-таки пошли жертве здоровья, милостивое Небо — он же ни в чем не виноват.