Вампир Его Высочества (СИ)

Шаг шестой

Ничего особенного со мной не произошло. Я не билась в мучительных судорогах, боль так и не пришла. Накатила головокружительная слабость, а ещё от прикосновения горячих губ, которое ощущалось более явно, нежели сам укус, тепло прилило к низу живота, сладко скручивалось спиралями в запястьях. Руки вампира мягко легки на грудь, пальцы выписывали спирали, и от этого совсем неуместно захотелось зажмуриться, бесстыдно откинуть голову назад, открывая доступ к телу.

А потом вспомнились слова вампира «груди в ладонях смял, запах волос вдохнул…» — и стало безумно противно и от собственной слабости, и от жаркого желания, пусть и наведённого магическим путём.

— Кому говорю, руки уберите, — просипела я.

Он повиновался, а я почему-то не почувствовала облегчения. Преодолевая головокружение встала, опираясь спиной о стену, посмотрела на вампира — тот склонился над поверженной Золотой. Поднял её крыло — огромное, когтистой культяпкой едва ли не до потолка достающее. Я услышала мерзкий костяной хруст — вампир ломал неправильно сросшиеся кости, выдёргивал и отбрасывал прочь обугленные чёрные перья. Аккуратно, вытягивая, выпрямляя, точно собирая детскую головоломку, уложил на полу заново изломанное крыло, принялся за другое. Тут я увидела, что тело девушки, мягко говоря, полностью лишено одежды, и разозлилась ещё больше. Ну, зачем её лечить?! Блудня какая-то, мало того, что тварь.

Время шло, но если за разговорами с Латеролем оно бежало незаметно, то сейчас ползло, спотыкаясь на каждом шагу, падая и разбиваясь. Я сползла по стене, потёрла шею, ожидая нащупать место укуса — но ничего не было, кожа была гладкая, чистая.

Тогда я подтянула колени к груди и снова стала наблюдать за Латеролем и Золотой.

Как в прошлый раз, на ритуале, отгонявшем соплеменников Зои, он надрезал ногтем собственную кожу, подушечку пальца, поднёс к губам Золотой, а потом ещё раз надрезал, ладонь, крест накрест. Но кровь не полилась, не закапала — задымилась густым серо-фиолетовым дымом.

Захотелось пить, горло пересохло, а скоро и другие человеческие потребности дадут о себе знать…

По чёрным перьям крылорукой пробежала огненная искра. Я моргнула, но нет, не показалось… Ещё одна и ещё… я едва успела на корточках отползти подальше: крылья взметнулись вверх, искры разлетелись, а перья то алели, то золотились, точно тлеющие угли, на которые подул ветер. Я смотрела, ожидая чего-то страшного, чего-то жуткого, но всё закончилось куда быстрее. Неожиданно перья стали бледнеть и словно втягиваться внутрь костей с неприятным чмокающим звуком, будто кто-то жадно всасывал воду. Я вытянула шею и смотрела, как самым невозможным образом от крыльев скоро остались только уродливые тёмные кости с неким подобием пальцев на концах, похожие на пучки корней. Вскоре и они посветлели, выровнялись…

Голая девушка, свернувшаяся клубком на полу темницы Лавердума, казалась совершенно обычной. Хрупкая, тонкие запястья и щиколотки, трогательно выступающие позвонки.

Латероль смотрел на неё, как и я. А потом отвёл глаза, поднял с пола мой плащ и накинул, скрывая наготу Золотой Зои.

Даже в человеческом обличии, таком безобидном и почти трепетном, она пугала меня. Мы подождали ещё немного — вампир скрутил вторую самокрутку, сунул её в рот. Горьковатый аромат трав только усиливал слабость.

— А дальше что? — спросила я. — Допьёте меня? Что-то ваша любовница всё ещё валяется мокрой занавеской.

— Не стони, Кнопка, — он только отмахнулся. — Я и взял-то чуток… с тебя не убудет. Молодая… голова покружится немного, да и всё. Вкусная ты.

Из-за расфокусированного зрения сперва я не поняла, что девушка под плащом пошевелилась. Волосы высохли и оттого стали казаться светлее. Отсутствие бровей и ресниц, пожалуй, портило несомненную природную привлекательность её лица, как и затянувшиеся ранки от проколов иглой, прикрытые бордовыми коростами.

А ещё у неё были очаровательные золотистые веснушки. Аккуратная россыпь вокруг точёного носика — не моя ряботня, конечно, но всё же.

— Ты? — сказала она, голос был почти такой же хриплый и слабый, как у меня. — Всеблагой создатель, ничего не помню…

— Могу напомнить, — преувеличенно любезно сказал Латероль. — ещё день назад ты, как обезумевшая фурия или феникс с ложкой деревенского хрена прямо в заднице, носилась над шпилями Ахлея, расшвыривая сгустки огненной этэйи направо и налево.

— Прибытие… — пробормотала она. Села, натягивая плащ на голые плечи. — Точно.

— Но ты умудрилась даже тут накосячить, милая. Врезалась в храмовый купол, попала в жадные лапы местных храмовников, только и мечтающих нацепить твои аппетитные округлости на шампуры…

— Это Лавердум? — девушка не обратила внимания на болтовню, выражение на её лице было скорее сосредоточенным, чем испуганным или злым.

— Точно. Твой новый дом, милая.

— Мне нужно выбираться отсюда.

— Да что ты?!

Девушка поднялась, покачнулась.

— Ты здесь что делаешь?

— Надо же, заметила! Мы девятнадцать лет не виделись, дорогая. Я рассчитывал на более тёплый приём. Кстати, если бы не я, ты до сих пор валялась бы дохлой кучей перьев.

— Я рассчитывала, что шавка Льерских королешек до сих пор сидит в своей будке, — Зои вдруг оскалилась, и хотя зубы у неё были самые обычные, без клыков, улыбкой назвать этот оскал было никак нельзя. — Отпустили погулять за примерное поведение?

Ой, ду-у-ура. Мне захотелось съёжиться ещё больше — в темнице стало ощутимо жарче.

— Отпустили убить тебя, милая. Радует, что ты нисколько не изменилась. Это необыкновенно мотивирует.

— А вот ты ой как постарел, Лат. По глазам видно. Хотел бы убить — убил бы. Что тебе нужно?

— Узнать пару моментов. Хотел посмотреть, во что ты превратилась за эти годы, Зо. Точнее, во что тебя превратили.

Девушка раздражённо передёрнула плечиками. Обвела взглядом просторную камеру. Она держалась спокойно, словно совершенно не боялась Латероля с его утомительно претендующей на сарказм болтовнёй. На её месте я попыталась бы вести себя поспокойней, не провоцировать, может быть, подавить на жалость, разобраться сперва, что произошло...

— Я отвечу на твои вопросы, какие сочту нужным, а потом уйду.

На мой взгляд, восстанавливалась она опасно быстро. Бледность уходила с лица, а поза стала устойчивой. В этом тонком теле чувствовалась сила. Я вспомнила, как стремительно втягивались под кожу перья: где они, интересно, сейчас? Внутри?!

— Как ты уйдёшь? — Латероль скрестил руки на груди. — Ты одна. Потеряла много сил. Здесь стены толстые…

— Не твоя печаль. Что ты хотел знать? — пальцы её обвели вокруг рта. — Твоя работа?

— Служителей храма. Крылья поломали, рот зашили, калёным железом проткнули, всё, как положено. Даже жалко было портить чужую работу.

— Спасибо, благодетель, — передёрнула она плечами. — Спрашивай. А потом, когда я буду уходить, постарайся выжить.

Мне вдруг подумалось, что всё может закончиться не самым худшим образом. Без драмы и сражений. Латероль выяснит места обитания Золотых и их численность, как приказывал ему принц, а потом девица исчезнет. Раствориться в воздухе или пройдёт сквозь стены, кажется, она совершенно уверена в том, что не останется здесь надолго. Его Высочество, конечно же, будет в бешенстве, полютует, но что поделаешь? Не убьёт же он вампира, с такой лёгкостью отогнавшего Золотых…

А потом… что потом? Латероль вернётся в свой проклятый дом. Ему не отдадут ключ за сбежавшую Золотую. Но какое мне-то должно быть до этого дело? Жалеть вампира совершенно не за что, нужно подумать, что будет со мной. Меня — освободят? А если нет?

Отчего-то эта мысль не вызвала естественного отторжения, страха. Обеды в компании мёртвых слуг, только приготавливающих еду, проглотить которую они не могут… Я так многого ещё не знаю о них! И маленький рысёнок, приходящий спать в моих ногах. А ещё магия. И поцелуи… Конечно, это всё мне совершенно не нужно. Вернусь в свою прежнюю, простую и свободную жизнь, буду мыть полы и чистить подсвечники в замке…

— Варл пришёл, брызгая слюной, с криком, что ты умерла, — неожиданно сказал Латероль. — Говорил про похороны. Как ты всё это провернула?

— Я провернула?! — резко развернулась Зои. — Это всё ты! У нас был уговор. Уговор, который нарушил именно ты! Зачем ты изменил состав и дозировку?!

— Я ничего не менял!

— Да что ты?! Речь шла о сонливости, слабости, понижении температуры тела, сыпи и прочем, а я чётко соблюдала договорённости. Но то, как меня скрутило тогда… Если бы я не была Золотой, я бы действительно сдохла. А я тебе верила! И Варл верил… он вливал в меня твоё пойло даже тогда, когда я уже говорить не могла! Боль и паралич, как тебе это нравится? Я не могла двигаться, а изнутри словно выжигало… А потом я пришла в себя в гробу. Под землёй! Варл меня похоронил! И закопал глубоко…

Они стояли друг напротив друга, буравили взглядами, а я боялась вдохнуть лишний раз.

— Врёшь. И всегда врала, — очень спокойно произнёс Латероль.

— В чём? В том, что принадлежу к Золотым? А ты бы трепался о таком налево и направо?

— Мне ты могла сказать.

— Тебе? Связанному клятвой с Варлом? Ты сдал бы меня ему, трусливая мразь. Думаешь, я не знала о том, что ты не можешь причинить ему вред и открываешь рот только по его указке? Сказала бы, если бы могла доверять. И счастье, что не стала.

— Ты в душу влезала без мыла! Сплошная ложь. Ах, бедная-несчастная, братик голодает, мамочка больна, папочка инвалид войны, лишившийся государственной пенсии…

— Да что бы ты понимал! Мои родители и были такими. Меня воспитали люди, Золотые подбросили им меня. У них тогда был передел власти… А я любила своих человеческих родителей! И не тебе меня судить! Даже сейчас я всё ещё приблудыш.

— Да мне плевать! Я не менял тогда зелье, слышишь?

— Ты меня подставил. Почему?

— Не подставлял! Это ты сбежала, оставив меня один на один с разъярённым Варлом. Варл не отдал мне ключ! Ты спёрла Чашу этэйи и двадцать лет летала в своих горах, а я сидел взаперти! — Латероль яростно пнул лежавшую на полу самокрутку, ароматное облачко взвилось в воздух, я не сдержалась и чихнула.

Вампир и Золотая разом прекратили препираться и оба уставились на меня.