Важняк из двухтысячных. Внедрение в ЧК

Глава 1

Я после ежедневной утренней пробежки уединился в глубине городского парка и на любимой мною лужайке начал выполнение комплекса тайцзицюань восемнадцать форм. Я не обращал внимание на окружающее меня пространство, хотя краем глаза заметил симпатичную молодую мамочку с ребенком в коляске, удивленно наблюдающую за причудами старика. Сразу же, выполняя первую форму "Регулирование Дыхания", я начал входить в состояние медитации и мои мысли неожиданно обратились к моему прошлому. Наверное это из-за того, что все самое лучшее в моей жизни я испытал в молодости.

Родился я, Андрей Иванович Владимиров, в одна тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в Москве в семье инженера Московского завода малолитражных автомобилей (в будущем его назовут АЗЛК, а затем Москвич) и скромной, но очаровательной учительницы английского языка, окончив школу на круглые пятерки (английский, благодаря моей маме, был просто безупречен), после школы бегом бежал в спортзал на любимую секцию и к восемнадцати годам получил Мастера спорта по самбо, мой тренер Чумаков Евгений Михайлович, познакомил меня со своим учеником Олегом Степановым, бронзовым призёром Олимпиады-1964 в Токио по дзюдо, который по просьбе своего уважаемого учителя и раскрыл мне приемы дзю-до.

С конца тридцатых и до начала шестидесятых годов в СССР дзюдо было под запретом, в конце тридцатых заниматься дзюдо открыто было чревато арестом и уголовной ответственностью за «шпионаж в пользу Японии». Интерес к дзюдо вернулся после его выхода на международную арену. В соревнованиях по дзюдо стали принимать участие советские самбисты. В частности, команда советских самбистов успешно выступила на чемпионате Европы в Эссене в шестьдесят втором году.

Затем в шестьдесят третьем году команда из четырёх советских спортсменов — Олега Степанова, Владимира Панкратова, Генриха Шульца и Дурмишхана Беруашвили, — выступила на предолимпийском турнире в Японии. До семьдесят второго года существовала только сборная команда СССР по дзюдо (собранная из борцов и самбистов, которым выдали кимоно), подготовка вне сборной не велась. Заниматься дзюдо могли спортсмены уже достигшие не ниже уровня мастера спорта в самбо или борьбе. Так что мне, можно сказать повезло.

Затем меня в семьдесят третьем году призвали в пограничные войска, после учебки я должен бы занять место в спортивной роте, но был отправлен служить на рядовую заставу Дальневосточного пограничного округа. Я бы так и тянул лямку, подыхая от скуки в медвежьем углу, но мне повезло — на нашей заставе еще со сталинских времен служил старшиной заставы китаец Ли с русской фамилией Иванов. Женат он был на русской из соседнего села. Этот старшина и научил меня правильно перемещаться по первозданной тайге, бить белку в глаз из мелкашки, я именно от него получил понимание китайского искусства воина — цигун и ушу. Именно этот мастер смог заложить в меня основы, которые я развивал в дальнейшем.

Через два года службы, получив к дембелю лычки сержанта и медаль "За отличие в охране государственной границы" за задержание нарушителя, я решил на год остаться на сверхсрочную службу, получив погоны старшины. После возвращения в нашу московскую коммунальную квартиру, заявил родителям, что я хочу продолжить службу в милиции, заочно поступить в Юридический институт.

Меня, как награжденного пограничника, с руками взяли в Уголовный розыск. Службу начинал в сто втором отделении милиции Перовского района города Москвы, заочно поступил в Высшую школу милиции. Затем МУР и перевод в Генеральную прокуратуру, в которую меня перетянул сокурсник за мою фантастическую раскрываемость самых потенциальных "висяков".

Женился я на прекрасной девушке Жене, родившей мне двух дочек. Свою жену я встретил в суде, где она проходила практику и я понял — влюблен по самые уши. Просто пропал. Через неделю знакомства сделал предложение и через месяц мы расписались. Хотя оба мы все время пропадали на работе, но были по-настоящему счастливы.

После распада Союза я с возмущением наблюдал как рушилось государство, как нищал мой народ и богатела кучка дорвавшихся до власти членов дачного кооператива и их друзей и сокурсников. После уничтожения в девяностых годах бандитского беспредела многие мои друзья и знакомые из РУБОП в две тысячи первом году были или уволены или посажены за" превышение полномочий" и идет так называемая реформация в МВД, сведенная к передаче отделов в криминальную местную ментовку, которая сама стала уже полубандитским формированием. А через семь лет Медведев совсем закрывает борьбу с организованной преступностью, потому что власть и заняла место уничтоженных спецами отделов по борьбе с организованной преступностью российских мафиозо. Почему так пострадали РУБОПовцы? Просто те начали распутывать нити, ведущие от братков к депутатам и чиновникам. Ну и сразу же и получили по рукам — есть неприкасаемые, которые стали ворами, растаскивающими все то, что народ создавал десятилетиями. В Полиции почти не осталось опытных специалистов, нормальных людей выживали и в итоге остались те, кто пришли в полицаи ради власти, которую давали погоны. — Совсем как в войну, когда на оккупированной территории в приспешники немцев подались мрази и садисты. Теперь МВД существует лишь для разгона митингов и даже одиночных пикетов. А также для отлова бабушек, посещающих общественные места без масок (намордники как я их называю) и этим ставящих себя чуть ли не выше террористов — таким сразу крутят руки и волокут в "воронок".

Я, "важняк", следователь по особо важным делам после решения власти ослабить прокуратуру и выделить в две тысячи двенадцатом году из Прокуратуры следствие, решил — пора мне на пенсию. Хватит гробить свое здоровье и необходимо заняться семейными проблемами. Правда счастье продлилось недолго — лишь пять лет мы смогли вместе с моей Женей понянчить внуков — пять лет я в своей квартире практически один, пять лет назад ушла из жизни моя единственная любовь, лишь изредка навещают старика мои все спешащие куда-то дети и внуки.

Стало все чаще щемить сердце. После обследования врачи развели руками — старость не лечится. Я и так благодаря своим китайским знаниям оздоровления подзадержался на этом свете. Заканчивая комплекс, я сел в позу лотоса и решил еще немного помедитировать, не заметив как мое сердце перестало биться.

Очнулся я от жажды. — Пить! — произнес я, ощущая вялость моего тела и страшную сухость во рту.

— Ну, слава Богу! Очнулся! — промолвила сидевшая рядом строгая тетка, одетая в платье черт знает каких годов. Такое носили еще при царе, наверное. Я с удивлением посмотрел на свои руки — они принадлежали не мне, а какому-то подростку. Рядом на тумбочке стояло небольшое овальное зеркало, я протянул руку в взял его, принявшись осматривать свое лицо. На меня из зеркала смотрело худющее лицо подростка с остриженной головой и курносым носом.

Ко мне протиснулся вихрастый, светловолосый, наверное немного помладше моего тела, в которое я чудом попал, пацан — Андрей! Я уже думал все, конец настал старшему брату! Ты все-таки выжил, а вот мамку нашу пару недель назад похоронили. Это чудо, что ты в себя пришел, мы уже собирались за батюшкой послать, чтобы он тебя соборовал.

— Ты извини, братишка! — я решил прояснить ситуацию и обратился к своему "брату". — У меня после этой болезни память отшибло. Тебя как зовут? как наша фамилия, что случилось со мной? И какой сейчас год? Да и что за город, в котором мы живем, кто наши родители?

Назвавшийся моим братом пацан открыл рот и выпучил глаза, в которых я прочел неверие. — Андрей, ты в порядке? Как ты мог все забыть?

— Такое иногда бывает, амнезия называется потеря памяти — я усмехнулся, чувствуя себя идиотом.

— Так-так, такие термины Андрюша, ты помнишь, а все остальное позабыл! — Тетка в черном платье покачала головой и задумчиво потерла свою переносицу. — Может врача пригласить?

Я отрицательно покачал головой и сразу поморщился от боли, вызванной этим движением. — Давай, братишка, подробно рассказывай, может память ко мне и вернется.

От моего родственника я и узнал о времени, в которое я попал. Я попал в Тамбов первое августа одна тысяча девятьсот девятнадцатого года. Мы с моим братом Александром родились в семье прапорщика Юрия Сорокина и Лизы Светловой из обедневших дворян, чья семья жила очень просто и небогато, мама почти одновременно со мной слегла от тифа и за пару недель сгорела от этой болезни, оставив своих сыновей нашему отцу, который после революции присоединился к Красной армии и вот уже год не видевшему своей семьи. Поэтому выхаживали меня тетка и брат, чудом не заразившиеся этой болезнью. Моему новому телу было восемнадцать, брату- семнадцать. Жили мы с братом и сестрой нашей матери, старой девой, в маленьком флигельке в центре города. Брат моего нового тела показал мнет фотокарточку, на которой были хорошенькая женщина и офицер с закрученными кверху усами. — Наши родители! — Андрей незаметно вытер тыльной стороной руки предательскую слезу.

Перед смертью наша мама вбила в нас с братом знания, с которыми мы с братом после учебы в гимназии собирались поступать в Университет, французский, немецкий, латынь и английский языки мы знали в совершенстве. (Я неожиданно для себя выругался на французском — видно знания моего предшественника никуда не исчезли. Это меня обрадовало). До революции мы с братом учились в гимназии, с приходом революции наше образование продолжалось дома. Жили мы с братом у сестры нашей матери, старой девы, ютящейся в маленьком флигельке в центре города. Февральская и Октябрьская революции, прошли в Тамбове довольно мирно. Я напрягся — восемнадцатого числа будет захват города конницей генерала Мамонтова.

Я мысленно чертыхнулся — сначала рейд белых, затем через год начнется восстание Антонова и тамбовская губерния зальется кровью. На пенсии я много читал в интернете, пытаясь понять причины мужицких восстаний против советской власти. Пришлось изучить много материалов.

Летом будущего года, казалось, сама природа ополчилась против русских мужиков. В стране будет бушевать небывалая засуха, на корню погубившая весь урожай, в ряде волостей крестьяне из-за засухи уже начнут есть лебеду, кору и крапиву.

Даже в самых богатых губерниях начнется голод, да такой, которого в бывшей Российской империи не видели уже много лет. Подобно древнему мертвецу, призрак голода восстанет из могилы, а за ним торопились и другие напасти: мор скота, болезни детей, проклятая холера, тиф…

Хуже всего было то, что новые власти не будут спешить помогать самым обездоленным мужикам, кормившим страну. Вместо того, чтобы спасать крестьян в неурожайный год, с них стали драть по три шкуры, требуя не только выполнения плана «продразвёрстки», но и уплаты недоимок за прошлый год, когда часть Тамбовской губернии была под властью Добровольческой армии. Казалось, так «красные» мстили народу за поддержку беляков и за свои военные неудачи…

Но на самом деле в действиях большевиков не было никакой мести, а только циничный расчёт: власти, поставив мужиков в безвыходное положение, побуждали крестьян бросать свои единоличные хозяйства и переходить в совхозы, коммуны и артели.

Цена вопроса — будущее всей модели «коммунистической экономики» в деревне.

По официальной статистике Тамбовского губисполкома, из семидесяти двух тысяч десятин бывшей помещичьей земли, отошедших в ведение совхозов, было освоено только сто пятьдесят десятин. Вся остальная земля была брошена.

Ещё более убийственная оценка итогов коммунистических методов «хозяйствования» была дана в докладе тамбовских эсеров в ЦК ПСР:

«Совхозы совершенно не в состоянии оказались справиться с захваченною землёю. Так, в Александровском совхозе Тамбовской губернии из 820 десятин пахотной площади было засеяно только 140 десятин озими, но и этих результатов удалось достигнуть исключительно путём насильственного привлечения на работы крестьян… За что ни возьмись — в совхозе нехватка. Тем же Золотарёвым на съезде были сообщены следующие цифры. В 1920 г. для совхозов губернии требуется 5 300 рабочих лошадей, имеется же налицо 900 голов (17 %), в большинстве заражённых чесоткою и усиленно падающих от бескормицы…

Было бы утомительно приводить другие примеры. Картина всюду одна и та же: скот — в чесотке, фуража нет, кормят скотину соломой, доставляемой крестьянами по нарядам Упредкомов. Положение рабочих советских хозяйств — отчаянное: нет обуви и одежды, остро стоит жилищный вопрос. Рабочие в большинстве случаев беженцы…»

Но сознаваться в крахе своих социалистических экспериментов было невозможно, поэтому большевики решили исправить положение совхозов тем, чтобы силой загнать туда побольше крестьян, заставив их «пожертвовать» совхозам и коммунам всё своё имущество.

Новая кампания по «изъятию излишков» началась ещё до уборочной страды — когда из Москвы в Тамбов спустили план продразвёрстки на двадцатый год: одиннадцать с половиной миллионов пудов зерна и девятнадцать миллионов пудов картошки (при этом осенью двадцатого года в губернии было собрано всего двенадцать миллионов пудов зерна). Плюс на губернию повесили ещё пятнадцать миллионов пудов зерна «недоимки».

Обстановку, в которой собиралась продразверстка на Тамбовщине, можно представить по выступлению одного из делегатов на Всероссийской конференции партии правых эсеров:

— Большевистская власть не останавливается перед самыми жестокими и варварскими способами подавления крестьян. «Законные» и «незаконные» расстрелы, массовые аресты, уничтожение целых сёл — всё пускается в ход.

Даже один из старейших тамбовских коммунистов Николай Исполатов в письме к Ленину писал, что «мужики поднялись с дрекольем из-за голода»: «При взимании государственной развёрстки особенно ярко обнаружилась вся наглость, жестокость, своекорыстие, беспощадность этих людей в виде различных незаконных конфискаций без соответствующих протоколов или неправильно составленных, с пропуском взятых вещей, под свист нагаек, битьё прикладами, пьяный разгул, издевательства, истязания, изнасилования жён красноармейцев, находившихся на фронте и теперь вернувшихся, — при сплошном вое баб и крике детей».

«Официальной» датой начала восстания считается девятнадцатое августа двадцатого года, когда сельчане при поддержке партизан напали на продотряд в селе Каменка, что юго-восточнее Тамбова. В тот же день крестьяне напали и на продотрядовцев в соседнем селе Туголуково, в результате возникшей перестрелки погибли помощник командира отряда и два прод-армейца.

Произошло нападение в деревне Афанасьевке, что в 6 километрах от Каменки. Антоновцы схватили двух прод-агентов, убив одного и тяжело ранив второго. При невыясненных обстоятельствах погиб и деревенский учитель по фамилии Антонов.

Интересно, что «почётный чекист» Кирсановского уезда Георгий Михин вспоминал, что в те годы считалось, будто бы военные действия с антоновцами начались ещё раньше — с нападения боевой дружины эсеров на концлагерь Сухотинка, где содержались выжившие жители трёх сожжённых продотрядовцами сёл: Коптева, Хитрова, Верхне-Спасского. Более ста пятидесяти человек из этих сёл были расстреляны, другие помещены в концентрационный лагерь.

Но потом, видимо, власти постеснялись признавать существование концлагерей с заложниками, и дата начала мятежа была передвинута на первое сколько-нибудь массовое выступление.

Итак, утром двадцатого августа антоновцы напали на Ивановский совхоз, расположенный в двадцати километрах от Каменки. Нападавшие убили двух совхозных рабочих, забрали тринадцать лошадей и скрылись. Посланный в погоню отряд губчека нападавших не догнал и вернулся в Ивановку, а затем, сославшись на усталость коней, отправился на отдых… в Тамбов.

Из Каменки на поиски антоновцев выезжал и отряд по борьбе с дезертирством, усиленный десятью прод-армейцами. Также не найдя никого, эта группа вечером вернулась в Каменку и заночевала в ней, выставив караулы.

Наутро антоновцы сами нашли их, встретив чекистов на околице села. Через несколько часов Каменка перешла под полный контроль антоновцев, устроивших в центре села митинг — под красным эсеровским знаменем!

Именно в Каменке ближайший сподвижник Антонова — Григорий Наумович Плужников, известный в революционных кругах как «Батько» — и объявил о начале войны против красных. Собственно, и сам Плужников был старым революционером. В партию эсеров он вошёл до Первой русской революции одна тысяча пятого года. Через четыре года Плужников был арестован за участие в «аграрном» терроре. В Тамбовской тюрьме он и познакомился с «Шуркой» — Александром Антоновым. С тех по они вместе и делали революцию в родном уезде.

Весть о разгроме под Каменкой советских отрядов в этот же день достигла Тамбова. Поздним вечером двадцать первого августа здесь состоялось экстренное заседание президиумов губкома РКП(б) и губисполкома, и отряд под командованием тов. Маслакова выступил для поимки дезертиров и анархистов.

Что же мне делать? Может податься в милицию и сделать карьеру используя свои знания и умения? Но карьера в милиции не помогла бы высоко подняться и попробовать внести изменения в историю. Хотелось бы не дать распасться СССР. А вот карьера в госбезопасности при отсутствии в ней спецов довольно вероятна!