В ярости рождённая (Дорога Ярости)

Тьма.

Тьма в ней и вокруг неё. Дрейф, лишённый сновидений, бесконечный как звезды кружащиеся вокруг неё. Тьма окутывала её, растворяя её в себе, и она сжималась в тёплой, растворяющей в себе, неподвижной пустоте. Тьма была всем, и всё же там, за границами её кокона, смутно воспринимаемые, годы проплывали мимо неё. Они были там, вне её сна, узнаваемые, но всё же не совсем реальные.

Глубоко-глубоко в её сердце пламенный уголёк предназначения всё ещё пылал, но едва-едва. Некогда пылающий горн угасал на пути к окончательному исчезновению.

Крошечная часть её сущности, видимая во сне как раскалённый добела уголь, постепенно угасала, изменяя свой цвет на красный, и под толстым, мягким покрывалом мрака, та частица задавалась вопросом, вызовут ли её когда-нибудь вновь. Те, которым она когда-то служила, исчезли давно – непонятно откуда, но она была абсолютно уверена в этом – и всё же время от времени, сквозь миражи снов, какое-то эхо побуждало её приблизиться вплотную к границам её уютного кокона. Эти отголоски призывов были отчаянно слабы – всего лишь мимолётные мерцающие крошечные отражения её собственной пламенной сущности. И пусть их было мало, но всё же достаточно, чтобы не позволить ей за эти бесконечные годы соскользнуть в окончательное небытиё.

Вот… Там…Ещё одна такая же сущность мерцала на самом краю её снов – ещё один крошечный проблеск потенциала, возможности. Все бесчисленные вероятности будущего, где она и это эхо могли бы встретиться, а их цели слиться воедино, сдвинулись и замерцали вокруг неё, как плавающие созвездия Зодиака... и точно так же повели себя и линии будущего, в которых они никогда не смогут встретиться.

Которую из них она предпочтёт , задался вопросом её ленивый спящий разум.Возродится ли она вновь, возможно в последний раз, или продолжит спать, спать до тех пор, пока не исчезнут сны, воспоминания и отражения.

У неё не было ответа и поэтому, устроившись глубже под мягким саваном небытия, она просто стала ждать того, что будет дальше.

Или не будет.

Пролог

– Великолепные результаты. Кто этот ребёнок? – спросил полковник МакГрудер, пристально рассматривая психологический профиль, плавающий на его голографическом дисплее. – И что мы сделали, чтобы заполучить эту информацию о ней?

– Её имя – Алисия ДеФриз, – ответил лейтенант Мазерати – Алисия Дэйдра ДеФриз, и она - в выпускном классе. Управление образование провело стандартные экзамены её класса шесть месяцев назад, и её результаты прошли через фильтры. На прошлой неделе они провели повторное тестирование. И насколько Вы можете видеть, новые данные только подтвердили первоначальные результаты.

– Выпускной класс? – МакГрудер оторвался от дисплея, чтобы взглянуть на своего помощника. – Но здесь указано что ей – только четырнадцать!

– Исполнилось, шесть недель назад, Сэр, – ответил Мазерати. – И да, она учится по ускоренной программе. Если Вы посмотрите сюда, – лейтенант подал команду своему компьютеру через нейроинтерфейс, открывая окно на дисплее полковника, чтобы показать ему расшифровку академической справки девочки, – она уже гарантированно преодолела планку для поступления в Имперский Новый Колледж в следующем году согласно программе для одарённых студентов ИНК.

– Боже, – МакГрудер пристально смотрел на расшифровку академсправки ещё мгновение, затем вернулся назад в психологический профиль. – Если она такова в четырнадцать...

– Именно поэтому я решил, что её нужно представить Вашему вниманию, Сэр, – сказал Мазерати. – Я не думаю, что когда-либо видел более сильный профиль чем этот, и, как Вы заметили, ей только четырнадцать.

– Слишком молода, – размышлял вслух МакГрудер, и Мазерати кивнул. Преимущество юной ДеФриз в развитии перед огромным большинством её сверстников составляло четыре стандартных года. Результаты тестов были отправлены офису полковника МакГрудера, потому что результаты каждогостудента четвёртого курса, профиль которого преодолел фильтры, посылали сюда. Но…, к сожалению полковника, имперские законы категорически запрещали активную вербовку любого со сколь угодно высокими способностями или в ком была серьёзная потребность – даже с согласия родителей – прежде, чем он или она достигнут восемнадцати.

– Кроме того, – продолжил МакГрудер, – посмотри на генетический профиль. – Он покачал головой, – сопоставь генную группу «Уйвари»с этим академическим профилем – она никогда не изберёт наш путь. А если она уже принята в ИНК, ты сам знаешь,куда это ведёт.– Он вновь покачал головой и добавил с кислым выражением. – Жаль…, она идеально нам подходит.

– Я согласен, Сэр, – сказал лейтенант. – И я также согласен, что она несомненно будет под большим давлением, чтобы выбрать ИНК. Но я считаю, что необходимо продолжить наблюдение за ней. Особенно, когда мы рассматриваем это. – Он послал новую команду через свой нейроинтерфейс, и его компьютер покорно открыл ещё одно окно.

– Вы уже отмечали генетический профиль, Сэр. Большую его часть она получила со стороны семьи её отца, но я думаю, что Вы могли бы посчитать не безынтересными данные её дедушки по материнской линии.., – вежливо продолжил он.

* * *

– ... таким образом, Али, я указал лейтенанту, что это была Плохая Идея. – Себастьян О’Шогнеси хихикнул и покачал головой. – ... а она сказала мне, чтоона - командир взвода, а я - всего лишь ротный сержант. Что означало: каким способом действовать - решать ей. И мы выполнили приказ.

– И что было потом? – с усмешкой спросила его внучка, блеснув зелёными глазами.

– А потом, после контрольного штабного разбора миссии, лейтенант вызвала меня в свой офис и сказала мне, что «Капитан... порекомендовал ей подумать о надлежащих отношениях между свежеиспечённым лейтенантом из Академии Нового Дублина, и ротным сержантом с девятнадцатью стандартными годами службы в Корпусе», – улыбнулся в ответ девочке О’Шогнеси. – К её чести, – она приняла это как морской пехотинец. Я был прав, признавая право старшинства и никогда не позволяя ни одному из нас забывать, что она всё-такибыла лейтенантом, а я всего лишь Старшим Сержантом. Сколь не двусмысленно это звучит, но лейтенант Чоу была хороша. Упряма, как большинство из лучших, но умна. Достаточно умна, чтобы признавать свои ошибки и учиться на них. Однако я не знаю, смогла ли она когда-нибудь потом выяснить, что капитан преднамеренно позволил ей провалить ту учебную операцию, чтобы указать на это. Но, Али, это – именно то, что ни один хороший офицер никогда не должен забывать. Всегда есть кто-то кто опытнее или знает твою работу лучше и качество хорошего командира – использоватьопыт такого человека, особенно если он сержант-сверхсрочник, занимающийся этим делом примерно столько времени, сколько ты живёшь, не перекладывая при этом на других свою собственную власть и ответственность. Именно поэтому любой хорошийофицер знает, что именно на сержантах по-настоящему держится Корпус.

Его внучка на мгновенье взглянула на него своими посерьёзневшими глазами на четырнадцатилетнем лице, затем кивнула.

– Я знаю, насколько я сама очень не люблю признавать свою неправоту, – сказала она. – Я держала бы пари, что для офицера признать это намного тяжелее. Особенно, если она будет новичком и будет думать, что выглядя «слабой», подрывает свою власть.

– Точно, – согласился Себастьян и посмотрел на свой наручный комм. – И разговор о том, как быть неправым, – продолжал он, – не является там чем-то ещё, что ты, как предполагается, делаешь прямо сейчас вместо того, чтобы сидеть здесь, подбивая меня к болтовне?

Девочка заморгала, затем бросила взгляд на экран собственного комма, и пружинисто вскочила на ноги.

– Мой Бог! Мама убьёт меня! Пока, дедушка!

Она нагнулась, быстро поцеловала его в щеку – в четырнадцать она уже была на голову выше, чем её мать и – волшебно – исчезла. Он услышал её громоподобный пробег по короткому лестничному пролёту к закутку её спальни и с усмешкой покачал головой.

– То была только Али или взбесившийся воздушный грузовик? – спросил мягкий тенор, и Себастьян встретился взглядом с зятем, просунувшим голову в дверь его комнату.

Легко было заметить, в кого вымахала Алисия. Рост Себастьяна был немного больше чем сто семьдесят сантиметров, но Каллам ДеФриз был выше него более чем на двадцать сантиметров. Он был также широкоплечим и мощным, даже для его высокого роста. Фактически, он гораздо больше походил на голловизионный идеальный образ профессионального морского пехотинца чем сам Себастьян при всех регалиях. Конечно, внешний вид может быть обманчив, размышлял Себастьян с, возможно, только легчайшим оттенком самодовольства.

– Али, – со смехом ответил Себастьян. – Я думаю, что она всё-таки умудрилась забыть о том экзамене.

– Ты подразумеваешь, что она была слишком занята, приставая к тебе с воспоминаниями, чтобы помнить о нём, – улыбаясь, поправил Калам.

– Мы так давно не виделись, – пояснил Себастьян, и Калам кивнул.

– Верно. Но я боюсь, что аура твоей военной славы может быть немного… подавляюща для подростка.

– Я согласен, что «аура военной славы» моглабы быть подавляющей, – чуть погодя мягко поправил его Себастьян. – Но всё-таки мы говорили не об этом. Фактически, она намного меньше интересуется военными историями, чем копается в моей черепушке в поисках того как в реальности функционирует Корпус.

– Я знаю.

Калам смотрел на него ещё мгновение, затем присел на кресло, оставленное Алисией ради расположенной этажом выше школьной компьютерной рабочей станции. Кресло изменилось под ним, принимая контуры его тела, и Калам, оперевшись на колени, наклонился вперёд.

– Я знаю, что её интересует, – повторил он и его необычного сланцево-серого оттенка глаза стали непривычно серьёзными. – Фактически именно это и беспокоит меня. Я сам почти хочу испытать чувства восторженного подростка, вбившего себе в голову, что боевые действия могут быть «восхитительными» и возбуждающими.

– Хочешь испытать, теперь? – Себастьян внимательно и пристально посмотрел на него.

Себастьян был больше чем просто любящий его зять. Калам ДеФриз был вероятно одним из самых выдающихся личностей, которых он когда-либо встречал, и к тому же он был очень хорошим человеком. Себастьян подозревал, что нередко отцы считали, что по-настоящему ни один мужчина не достоин егодочери, и он допускал, что это было дополнительным фактором беспокойства в его собственном случае, когда Фиона впервые привела домой Калама. Те серые глаза с их странно кошачьим разрезом вкупе с его высоким ростом и рыжими волосами было невозможно не заметить. Комбинация присущих мутации «Уйвари» физических черт была также хорошо известна, как и её интеллектуальныеспособности, и Себастьян подготовил себя к неизбежной конфронтации. Но ожидаемая конфронтация так никогда и не наступила, и за эти годы Калам достаточно продемонстрировал, что он был действительно достоин руки единственной дочери Себастьяна О’Шогнеси. Что, конечно, не обязательно означало, что они приходили к общему мнению по каждой проблеме.

– К сожалению, я иногда думаю, – продолжил Калам, – что Али слишком походит на своих родителей. Она умна – Боже, как она умна! И упряма. И характер, что настаивает на том, чтобы решать всё самой.

– Я согласен, – сказал Себастьян, когда его зять сделал паузу. – Но разве это помеха на выбранном её пути?

– Это плохо с моей точки зрения, по той простой причине, что я не могу сказать ей: «потому что я – твой отец, именно поэтому»! Или, по крайней мере, потому что я достаточно умён для того, чтобы знать это не пробуя.

– А.., к стати, когда ты упомянул об этом, – кивнул Себастьян, – эта проблема пару раз возникала и у меня с её матерью.

– Даже не сомневался по этому поводу ни секунду, – усмехнулся Калам и его лицо на мгновение потеряло необычное для него выражение беспокойства. Но усмешка была мимолётной.

– О, – взмахнув рукой, продолжал он, – если я скажу ей не делать что-то, то она и не будет. И я никогда не боялся, что она тайком за моей спиной будет делать что-то, что она знает не одобрим мы с Фионой, причём – даже теперь, когда гормоны в ней бушуют с удвоенной силой. Но если она решит или если она подумает, что я неправ, то она беззастенчиво сообщит мне об этом. И когда придёт время, когда она решит, что здесь она права, и примет решение, она будетделать это – и действовать по-своему – даже если она будет знать, что это то, против чего я решительно протестовал бы. Ты прав, конечно. Но это не препятствует мне волноваться об одном из тех решений, которые я не хочу, чтобы она приняла.

Он взглянул в глаза своего тестя – очень похожие на те самые зелёные глаза, которые видел, когда смотрел на свою жену или старшую дочь.

– Это решения, которое все мы должны принимать, так или иначе, даже если мы делаем это автоматически, – сказал Себастьян после паузы.

– Уверен в этом, – согласился Калам. – Но я боюсь того, как быстро она собирается сделать это. Я хотел бы, чтобы она подождала, прежде чем действительно задуматься об этом. Чтобы рассмотреть все другие доступные ей возможности, все пути, по которым она могла бы пойти.

– Конечно, ты правильно боишься, – сказал Себастьян, но глаза Калама сжались в узкие щёлочки в ответ на его слова.

– Я искренне пытаюсь не создавать ажиотажа в разрешении этой проблемы, Себастьян, – сказал его зять. – И я думаю, что ты знаешь, сколько уважения я испытываю к вооружённым силам вообще и к тебе лично. Я знаю точно, что ты сделал, чтобы заслужить "Знамя...", и я знаю, как мало других людей было награждено им. Я думаю, что очень плохо, что мы до сих пор всё ещё нуждаемсяв Морской пехоте [Двухсоттысячный Корпус морской пехоты США – в отличие от семнадцатитысячного состава Морской пехоты СССР/России – выполняет роль сил быстрого реагирования, предназначенных в основном для восстановления правопорядка]и Флоте, но я всецело поддерживаю их существование. И если это будет нужно, мы применим их обоих – и, благодарение Богу, у нас они естьпо крайней мере до Второго пришествия. Это знает любой из нас кто работает на Министерство Иностранных Дел.

И это, Себастьян размышлял, было очевидной истиной, несмотря на то, что Калам ДеФриз был «Уйвари», со всем укоренившимся в генотипе личным отвращением к силовым методам решения вопросов, которое сопутствовала этому генокоду. Никто никогда не назвал бы Калама слабаком, но, как у подавляющего большинства «Уйвари», все его мировоззрение и умственные процессы были ориентированы на достижения согласия и стремлению к прагматическому компромиссу. Как выразился один видный генетик: «Уйвари», по сравнению с остальной частью человеческого рода, страдали от избытка здравомыслия, и Себастьян всегда думал, что это очень точная характеристика.

Конечно, у них были свои критики. Некоторые люди считали их "фактически непоколебимое", глубокое генетическое отвращение к конфронтации трусостью, несмотря на все доказательство обратного. Сам Себастьян всегда рассматривал их отношение к насилию как более чем слегка нереалистичное, но он был готов признать, что это, возможно, говорили его собственные предрассудки. И независимо от того, что это было нереалистично как личная философия или нет, это была определённо одна из вещей, которые сделали их настолько эффективными на дипломатической службе, или как аналитики и высшие чиновники, способные к тому, чтобы отступить от личных, враждебных подходов в политических столкновениях. И это было также причиной, по которой, несмотря на их интеллектуальное превосходство, «Уйвари» как группа имела заслуженную репутацию смотрящих сверху вниз с точки зрения их философии на других людей, которые были готовы воспользоваться... более прямолинейными способами решения проблем. На таких, как жители Нового Дублина, где были сильны давние традиции воинской службы Дому Мерфи, на тех, кто считал за честь осуществлять те самые прямые воздействия под командованием Императора.

Но Калам никогда не разделял общепринятой среди «Уйвари» неприязни – возможно даже презрения – к вооружённым силам. Просто это не было карьерой, которую он когда-либо выберет для себя, но это было в значительной степени из-за того, что он понимал, как в высшей степени неподходящ он будет для этого. Не упоминая тот факт, что его собственные самые яркие потенциальные способности лежали в несколько иных областях деятельности.

– В то же самое время, – Калам продолжил, – тот факт, что я уважаю вооружённые силы – и лично тебя – не подразумевает, что я хочу, чтобы моя дочь сгоряча выбрала твой путь прежде, чем у неё будет возможность осмотреться и взвесить все другие столь же возможные, столь же важные вещи, которые она могла бы сделать своей жизнью.

– Одинаково важные, возможно, – сказал Себастьян, с необычно сильно проявившемся Нью-Дублинским акцентом. – Но, Калам, нет ни одной вещи, которую она могла бы делать, которая будет более важна.

– Я никогда и не утверждал обратного, – ДеФриз не дрогнул под пристальным взглядом зелёных глаз, который вызывал дрожь колен у многих поколений новичков морской пехоты. – Но, Себастьян, жизнь, которую ты выбрал, требует жертв. Не говори мне, что ты в душе не содрогался, когда видел, возвращаясь домой с очередного задания, насколько Фиона и Джон выросли за время твоего отсутствия, сколько важного в их жизни ты пропустил. Или насколько тяжело было у тебя на душе, когда ты терял очередного из своих друзей на войнах с Риши, взбунтовавшимися Мирами Короны или Торговыми Мирами Беззакония. Я уважаю тебя за то, что ты счёл возможным принести эти жертвы, но это не означает, что я хочу, чтобы моя дочь сделала то же самое, не подумав об этом долго и обстоятельно.

И ты ненавидишь саму мысль о получении личногопослания от Министра Обороны, ­– молча продолжил за него Себастьян. – Ты боишься, что однажды твоя дочь не вернётся домой. Хорошо, ты имеешь право отца советовать... но когда настанет время именно она примет окончательное решение.

– Ты просишь или советуешь мне не отвечать на её вопросы? – Поинтересовался он. – Чтобы не обсуждать мою жизнь с моей внучкой?

– Конечно нет! – Себастьян понял – неистовое отрицание Калама было подлинным. – Ты – её дедушка, и она любит тебя. Она хочет знать о твой жизни, и ты имеешь такое же право поделиться ей с нею. Проклятье, в этом отношении ты имеешь полное право и должен гордиться своей жизнью; Бог знает, каким бы я был на твоём месте! Я только... волнуюсь.

– Вы с Фионой обсуждали это?

– «Обсудить», точно не тот глагол, который я выбрал бы, – Калам покачал головой с выражением, распознанным Себастьяном слишком хорошо. Фиона, в конце концов, была в точности каксвоя мать, его жена.

– Я высказал свои опасения, – Калам тяжело вздохнул, – и она часть их, я думаю. Но она унаследовала это проклятое спокойствие О’Шогнеси. Она только кивает головой и возвращается к разговору о поведении лошадей и управлении фермой.

– «Спокойствие», – точно не характеристика О’Шогнеси, –сухо отозвался Себастьян. – Поверьте мне, она получила его со стороны семьи её матери. Но в ней оно явно выражено. Никто не сможет убедить Али сделать что-нибудь, что по её мнению является неправильным. Но даже тебе не удастся убедить её неделать что-то, что она считает верным.

– Я знаю это, – Калам тяжело вздохнул. – И я знаю также что это что-то будет ещё не завтра. Но она обожает тебя, Себастьян, и она не имеет иммунитета к той НьюДублинской традиции. Я не хочу сказать, что она возможно не заинтересовалась бы Корпусом Морской Пехоты если бы её дедушка был робким маленьким клерком, а не настоящим военным. Я думаю, что она всё равно заинтересовалась бы военной службой. И буду честен. Это пугает меня.

– Конечно, – сказал Себастьян кротко. – И ты знаешь, что я никогда не прибегал к приукрашиванию армейской службы или приуменьшению насколько уродлива она действительно может быть. Но также ты знаешь, как я отношусь к ней. Если военная карьера это то, о чём она серьёзно думает, то я хочу чтобы она знала на что это действительно походит. Как плохое, так и хорошее. И, Калам, я обещаю, что никогда не буду подбивать её сделать хоть что-то за твоей спиной.

– Я никогда не думал, что может быть иначе, – Калам встал, и слегка коснулся плеча своего тестя. – Я просто нуждаюсь в ком-то, кто разделит мою обеспокоенность об Али, в ком-то, на кого можно опереться.

Глава 1

Главный Сержант командования 17-го дивизиона 502-ой бригады Имперской морской пехоты услышал чёткий традиционный двойной стук в дверь своего кабинета.

– Войдите! – слегка повысив голос, сказал он, и дверь открылась.

Критическим взглядом он окинул перешагнувшую через порог кабинета высокую, широкоплечую молодую женщину, вставшую по стойке смирно и энергично отсалютовавшую.

«Вот только всё ещё слишком много Лагеря Макензи в этом салюте», – решил он, – «чересчур много показного лоска в идеальном порядке складок новой неношеной формы. Но что ещё ожидать от недавней выпускницы главного тренировочного лагеря Корпуса Морской Пехоты на Старой Земле».

– Рядовая ДеФриз явилась по приказу Главного Сержанта! – прозвучал решительный голос.

Он слегка откинулся на спинку стула, исследуя её с тем же самым задумчивым выражением с которым встречал буквально каждое новое пополнение морских пехотинцев. Её золотисто-рыжие волосы были короткими, почти ёжиком, только начиная заново отрастать после традиционно принятого в учебном лагере бритья головы. Несмотря на природный цвет волос, её кожа была сильно загорелой, почти бронзовой, и он отметил жилистую мощь предплечий, открытых закатанными рукавами её повседневной формы. Её ботинки были начищены до зеркального блеска, а складки повседневной формы остры как лезвие старинной бритвы и – улыбка незримо задрожала за его глазами, когда он подумал – насколько счастливой она, должно быть была, получив униформу из «умной» ткани. Время его учёбы в Лагере Макензи давно кануло в Лету, но он отлично помнил как ... насколько его раздражала настойчивость Корпуса с которой тот требовал, чтобы новобранцы испытали на себе все прелести ухода за традиционной униформой старого стиля, которая фактически должна была быть поглажена – и накрахмалена– чтобы в точности соответствовать Уставу.

При всём её росте девушка, стоявшая по стойке смирно перед его столом, была моложе, чем он привык видеть. Он подозревал, что она вряд ли когда-либо станет полногрудой женщиной, но в данный момент можно было считать, что за пазухой кроме мышц у неё вообще ничего нет. Несмотря на мускулистое, тренированное тело, она всё ещё оставалась «несформировавшимся подростком» и всё же, несмотря на это, чёрный одиночный шеврон рядового первого класса прочно сидел на её правом рукаве чуть ниже плеча, под сверкающей на фоне короны жалящей осой – эмблемой Имперской Морской Пехоты.

Он закончил свой неторопливый осмотр, в то время как она продолжала салютовать. И только после этого он ответил на приветствие, менее формально, с непринуждённой грацией многолетней практики.

– Располагайтесь свободнее, рядовой, – сказал он.

– Да, Главный Сержант!

Она приняла не то более свободное положение, которое он ей разрешил, а в точно правильную строевую стойку "вольно", и, несмотря на его многие десятилетия службы, его губы дёрнулись, зависнув на самом краю улыбки, поскольку она смотрела прямо вперёд, точно уставившись в точку на десять сантиметров выше его головы.

Он позволил ей стоять так в течение нескольких секунд, затем поднялся со стула и обошёл вокруг стола. Он остановился прямо перед нею, оказавшись на полголовы ниже чем она, и ещё некоторое время тщательно исследовал каждую деталь её внешности. Она была, он был вынужден признать, само совершенство. Не было ни единой вещи, по поводу которой он, возможно, смог бы сделать замечание, скорее её можно было обвинить в совершеннейшем бесстрастии, поскольку она стояла как статуя под его микроскопическим исследованием.

– Хорошо, – сказал он наконец и широко раскинул руки принимая её в свои объятия.

– Привет, дедушка, – отозвалась рядовая более хриплым чем обычно контральто и обняла его в ответ.

* * *

– Али, я употребил все свои связи, пытаясь попасть домой к завершению твоей учёбы, – говорил удобно развалившийся в кресле Себастьян О'Шогнеси несколько минут спустя, тогда как его потомок, скрестив руки на груди, устроилась на уголке его стола. – Но увы, это просто не принято.

– Дедушка, я знала, что получив назначение сюда, ты не сможешь быть там, – сказала она ему и улыбнулась. – Но я рада, что мои собственные приказы о перемещении достаточно свободны, чтобы остановиться и навестить тебя по пути.

– Я тоже. С другой стороны, мои шпионы держали меня в курсе твоих успехов, – он зловеще нахмурился. – Я полагал, что ты действительноуспеваешь.

– Во всяком случае, я старалась, – ответила она.

– Я уверен, что старалась. Я рад, что ты стала второй по итогам подготовки в учебной бригаде. Но войти всего лишь в десятьпроцентов лучших курсантов? – Он печально покачал головой. – Я подразумеваю, что изначальноя рассчитывал на самые лучшие результаты, но похоже это было несколько самонадеянно с моей стороны.

В его глаза прыгали смешинки, и она покачала головой.

– Я сожалею, что разочаровала тебя, дедушка, – сказала она вежливо, – но, как ты знаешь, я былав несколько неравном положении.

– Но девятнадцатаяв физподготовке? – он сказал мрачно. – Это – хороший результат? Ты лучшая во всём остальном, и это – всё, что ты можешь сказать!

­– Только двое из выигравших, кто обошёл меня в физподготовке, были со Старой Земли, – сказала она ему строго, – и они оба были мужчинами, и один из них был запасным в команде триатлона на последних Олимпийских Играх. Остальные вообще были выходцами с «тяжёлых» планет. И только трое из нихбыли женщинами.

– Оправдания, оправдания, – он хихикнул и покачал головой, в то время как в душе он радовался за неё. – Ты знаешь, если бы не запись о мастерском владении стрелковым оружием, ты бы выпустилась с сертификатом всего лишь третьего класса!

– Но я всё же одна из лучших в своём выпуске, – она вернула насмешку обратно.

– Хорошо, я предполагаю это правда,–он уступил с хихиканьем. И внезапно снова став серьёзным, добавил. – Честно, Али. Я горжусь тобой. Очень горжусь. Я ожидал, что ты преуспеешь, но ты умудрилась превзойти все мои ожидания. В очередной раз.

– Спасибо, дедушка, – сказала она более мягким тоном. – Это много значит для меня.

Их глаза встретились снова, и О'Шогнеси тепло улыбнулся. Потом он слегка выпрямился с видом человека собирающегося изменение тему.

– Ты знала, что Кассиус Хилл и я были друзьями в течение последних двадцати или тридцати лет? – поинтересовался он.

– Ты и Главный Сержант Хилл? – Она моргнула, затем покачала головой. – Нет. Я предполагаю, что я должна была задаться вопросом: есть ли кто-нибудь в Корпусе, кого Вы не знаете. Я предполагаю одну причину, она никогда не происходила со мной, но это то, что он был таким, скажем, ... внушающим страх одним своим присутствием. Он имел такой вид, что сложно было представить его имеющимдрузей. Разумом я понимаю, что он должен был иметь друзей, вот только чувствуя себя этаким червячком под его сапогом, сложно было это вообразить. Честно говоря, временами мы с ребятами были абсолютно уверены, что он киборг созданный где-то в недрах военных лабораторий искусственного интеллекта и направленный в Макензи на полевые испытания как автономная боевая система, а нас использовали как морских свинок.

– Ну-у, действительно предполагается, что курсанты опасаются своих цифровых имплантатов и это вдвойне или даже втройне справедливо для главного сержанта батальона. Но Кассиусу ты скорее понравилась, чем нет. За то время пока ты была в Макензи, я получил четыре письма от него. Он сообщал, что тебе удалось произвести на него впечатление.

– Я «произвела впечатление»? – Алисия рассмеялась. – Я не догадывалась об этом. Я лишь знаю, что онпроизвёл на меня впечатление! Один или два раза он испугал меня буквально до смерти.

– О, уверен, угроза была призрачной. С другой стороны, – О'Шогнеси глубокомысленно взглянул на свою внучку, – он писал мне, что ему казалось что ничто не способно обеспокоить тебя. Похоже он был даже немного обеспокоен этим. Более того, иногда ему казалось, что ты практически наслаждаласьМакензи.

– Почему бы и нет? – удивилась она.

– Наслаждаться Макензи? – О’Шогнеси взглянул на неё, и она пожала плечами словно удивлённая его недоумением.

– О, конечно во время подготовки были и не самые приятные моменты, – допустила она. – И у меня было больше проблем с имплантацией матобеспечения, чем я могла ожидать. Но постоянно? Я буквально отрывалась, дедушка. Это было классно.

О'Шогнеси вновь откинулся на спинку кресла и поднял бровь. Самая удивительная вещь в этом была то, что она казалась совершенно серьёзной.

Лагерь Макензи на острове к юго-востоку от побережья той области Старой Земли, что когда-то называлась Соединёнными Штатами, был учебным полигоном для морской пехоты больше тысячи лет – так как всегда была Имперская морская пехота и Империя для того, чтобы ей служить. Полигон всё ещё был там (хотя были некоторые на Новом Дублине, кто считал, что их миры будут лучшим выбором), и он знал, почему он был там. Старая Земля оставалась имперским миром, сердцем Империи, в конце концов. И ни один другой район материнской планеты не был наилучшим выбором, обеспечивая максимально высокую летнюю температуру, влажность, москитов и кожный зуд, чтобы проверить характер новичка... и растопить его в должным образом покорный сплав, требуемый для стальных мышц Империи.

Не то, чтобы Корпус не нашёл способов улучшить всё это, положившись лишь на предначертанное природой. О'Шогнеси например всегда склонялся к мнению, что слухи об отгрузке в Макензи аллигаторов для поддержания их количества на надлежащем уровне, не были всего лишь слухами, распространяемыми местным населением. Но, было ли это верно или нет, не было никакого сомнения в том, что беспощадный учебный режим был преднамеренно разработан чтобы создать ад на Земле. И виновато в этом было не чувство садизма, как считали некоторые из испытавших его на себе новичков – «ботинок» – а потому что Корпус не мог позволить себе тратить много времени, выбивая гражданские привычки из новобранцев и превращая их в морскую пехоту. Никто не мог пережить что-то столь же изнурительное как Лагерь Макензи, не будучи поставленным лицом к лицу с тем, что действительно глубокогнездилось в нём самом. Это, как предполагалось, было самой важной вещью, которую когда-либо делал курсант. Это, как предполагалось, показывало ему, кем он был, чего он мог достигнуть и вынести, и зачастую демонстрировало мрачное и резкое различие между любыми мечтами, которые он возможно лелеял о вооружённых силах и правдой о них. Это учило его, как встречать вызов действительности того, что значит быть одним из "Ос Империи" и прежде всего это давало ему дисциплину, преданность и уверенность в себе, которая приходила с теми уроками. И в процессе познания этих вещей, те, кто пережил обучение, перековывались в истинную морскую пехоту на наковальне учебного лагеря Корпуса.

Но в то время как Макензи был многими вещами, включая олицетворение Корпуса, фактически – сердцем и душой, одной вещью, которую о нём определённо нельзя было сказать – было определение «классно».

– Али, ты ещё более удивительная девушка чем я думал ты можешь быть, – немного погодя сказал он ей. – Ты посчитала время проведённое в Макензи классным. Я не думаю, что мне хватит совести, чтобы сообщить об этом Кассиусу. Это может вконец сломить его дух.

– Я не говорила, что это было легко, дедушка! – Возразила она. – Нет, не было. На самом деле, это самые трудные испытания, которые я когда-либо пережила. Но это было ещё и удовольствие. Кроме того что я непосредственно училась, я много тренировалась дополнительно и, как ты надеялся, я действительно окончила курс со вторым в целом результатом во всей бригаде, – она усмехнулась. – Я честно заработала этот шеврон, – она коснулась полоски нашивки рядового Первого Класса на своём рукаве. – Я не только пережила августв учебном лагере, но и отпинав все задницы, стала попутно знаменитой!

– Я вижу, – он пожал плечами. – Хорошо, нечто в этом роде главному сержанту и нравится слышать от любого салаги, даже если это действительно ставит несколько незначительных вопросов о его контакте с тем, какую остальную часть нас он нежно называет действительностью. И я действительно горжусь тобой. Но не уходи от вопроса по поводу твоего наслаждения временем проведённым в учебном лагере. В Корпусе не хватит персонала, чтобы позволить себе заменить всех старших сержантов, которые упадут замертво на месте, услышав тебя.

– Да, дедушка, – скромно пообещала она, и он хихикнул.

– Как родители? – он спросил тогда. – Кларисса?

– Всё прекрасно, они все передавали тебе наилучшие пожелания.

– Даже твой папа? – спросил О'Шогнеси с кривой усмешкой. – Он простил меня за «поощрение тебя»?

– Не будь занудой, дедушка, – она с нежностью покачала головой. – Он никогда не был по-настоящему безумнорассержен на тебя, и ты знаешь это. Он любит тебя. Фактически, как только он успокоился, он даже признал, что это не было твоей виной. И Корпус действительно получил меня только после окончания колледжа, ведь так.

– Так или иначе, – отметил О'Шогнеси, – я не думаю, что он действительно ожидал, что ты проскочишь через всю пятилетнюю программу колледжа всего лишь за три с половиной года. Я думаю, он полагал, что ты немного замедлишься, как только окажешься за пределами стен средней школы.

– Нет, – сказала она. – Что он в действительности предполагал, было то, что, как только я получу свою студенческую степень, то те мои гены «Уйвари» могли бы в дополнении к тому нажиму, который они уже оказывали на пару с Клариссой, помочь мне забыть о морской пехоте и выбрать бы какую-нибудь другую карьеру, – она пожала плечами. – Он был неправ. На самом деле, мама знала, что он был неправ с самого начала. Именно это она сказала ему, когда я заявила, что не передумаю.

– Она часто права, – усмехнулся О'Шогнеси. – Также как и еёмать. То есть ты не думаешь, что твой отец собирается застрелить меня как только увидит в следующий раз, за то что я предложил этот «компромисс»?

– Конечно же, нет. Он не сделал бы этого, даже если бы не был «Уйвари». Я поступила в колледж, я получила свой диплом, и это было моей частью сделки. Он даже не вздрогнул, когда подписывал родительское разрешение для вербовки. Он сдержал своё обещание. Он надёжен, мой папа.

– Да, – сказал её дедушка, и выражение его лица и тон речи, оба внезапно стали более серьёзными, – ты права. Я могу иногда дразнить его тем, что он настоящий«Уйвари», но я всегда знал, что он понимает настоящую причину, которая побудила меня – и тебя – выбрать эту карьеры. И вдобавок ко всему, его обязанности в министерстве означают, что он имеет возможность знать точно, в каких дрянных местах приходится работать Корпусу и как сложно там нам может прийтись, – Себастьян покачал головой. – Для любых родителей нелегко видеть, что их ребёнок посвящает себя чему-то вроде Корпуса, зная что он может быть ранен, попасть в плен или погибнуть во время операции. Особенно когда ему всего лишь семнадцать. И особенно тогда, когда они любят его настолько сильно, насколько твои родители любят тебя.

– Я знаю, – сказала она мягко. Она отвела взгляд на мгновение и снова встретилась с ним глазами. – Я знаю, – повторила она. – И это, вероятно, то, что возможно, было самым близким к тому, чтобы действительно заставить меня передумать. Знание, насколько он – и мама, желает ли она признаться в этом или нет – будут волноваться обо мне. Но я не могу, дедушка. Я только не могу бросить это. И, – её глаза прояснились снова, – как я уже говорила, Макензи был классной вечеринкой!

– Мне определённо стоит проверить твой психопрофиль, – сказал он ей. – Ну а пока, не похвастаешься ли, куда тебя направили?

– Я добилась чтобы самой выбрать место назначения, – с гордостью заявила Алисия. – И я получила его. Жалко конечно, что не получилось выбрать ещё и конкретную часть.

– Али, я достаточно знаком с тем как эта система работает, – сухо напомнил он, и она рассмеялась.

– Я знаю, что ты знаешь. Извини. Но в ответ на твой вопрос – я нахожусь на пути следования к разведбатальону Первого 517-го.

– Разведывательное подразделение? – О'Шогнеси слегка нахмурился, пощипывая мочку правого уха. Разведывательные подразделения Морской пехоты вообще-то даже их товарищи рассматривали как элиту Корпуса. Традиционно морского пехотинца нельзя было даже рекомендовать для разведывательного подразделения, пока тот не превосходил своих товарищей по крайней мере в одной воинской специальности. Даже лучшие выпускники лагеря Макензи вынуждены были пройти жёсткий отбор прежде, чем их могли рекомендовать для Разведывательного подразделения.

– Главный Сержант Хилл предупредил меня, что я вероятно не смогу получить это назначение, – сказала Алисия. – Но я полагала, что я могу попросить то, что я действительно хотела. Худшее, что они могли бы сделать, это ответить «нет».

– Я удивлён, что они не отказали, – честно сказал О'Шогнеси, но как раз когда он говорил это, внезапное подозрение пришло ему в голову. Он попытался отодвинуть его в сторону также быстро, как оно и пришло. В конце концов, сама идея была нелепа – разве не так? Конечно не так! Никто не и думал иначе. Только не его Али!

– Хорошо, позволь мне уточнить, – сказал он. – Я знаю, что командующий 517-ой бригадой – генерал Эриксон, но кто у руля в Первом?

– Есть всё-таки кое-что, чего ты не знаешьо Корпусе ? –В нефритовых глазах Алисии скакали чертенята, и он в ответ состроил сконфуженную гримасу.

– Моя девочка, даже я могу упустить некоторые незначительные детали.

– Хорошо, Ваша тайна со мной в безопасности, дедушка, – уверила она его. – Но я и сама не знаю, кто командует полком прямо сейчас. Тем не менее, согласно полученным приказам разведывательным подразделением командует майор Палациос. Вы знаете её?

– Палациос, Палациос, – бормотал О'Шогнеси, но всё же отрицательно покачал головой. – Я не думаю что когда-либо пересекался с нею. Есть по крайней мере полдюжины офицеров во всём Корпусе, которых я никогда не встречал. Только твоя удача способна была привлечь одного из них.

– Хорошая новость, теперь, когда я думаю об этом, – сказала она. – Я люблю тебя, дедушка, но в Вашей тени я могла бы выглядеть довольно бледно.

– Да, уверен в этом! – Он потупил свои глаза, и она захихикала. – И теперь, когда ты попотворствовала моему нежному эго, – продолжил он, – когда ты должна прибыть в систему Мартинсен?

– Мартинсен? – Алисия выглядела удивленной.

– 517-ая размещена в Системе Мартинсен, – указал О'Шогнеси, но она пожала плечами.

– Это может быть и так, Бригада там и размещена, дедушка, но это не то место, куда они посылают меня. Согласно моим приказам, мне надо явится на Янцзы.

– О? – К счастью, у Себастьяна О'Шогнеси было достаточно опыта, чтобы его лицо и голос выражали именно то, что он хотел. Но это совсем не спасло от внезапного холода, пробежавшего вниз по его позвоночнику.

– Я и не знал, что Первый Полк был передислоцирован на Янцзы, – заметил он чуть погодя, стараясь чтобы его голос казался просто задумчивым. – Однако, судя по сообщениям Разведки, мне кажется, что некоторые вещи в тех краях могли бы стать по настоящему «интересными». Али, сделай мне одолжение и вспомни, чему тебя учили в Макензи и о чем говорилось в некоторых неплохих голлодрамах, которые ты видела.

Алисия ДеФриз пристально глядела на своего дедушку и выражение её собственного лица было также безмятежно как и его. Нет, она, конечно, подозревала, что каждый из них фактически дурачил другого. Очевидно, он знал кое-что о Системе Янцзы, что-то, что точно не делало его счастливым. Она испытывала желание спросить его, что именно это было, но искушение было кратко. Она достаточно долго была внучкой Себастьяна О'Шогнеси, чтобы приобрести привычку не пытаться использовать в своих интересах их отношения. Не то, чтобы её дедушка позволил бы ей этого. Как она думала, ей ещё повезёт, если он не окрутит ей голову, только заикнись она об этом.

– Я буду помнить, дедушка, – пообещала она ему, и он вгляделся в её глаза на мгновение, затем кивнул в очевидном одобрении того, что он нашёл там.

– Хорошо! И, – он отодвинулся от стола, – так как ты здесь проездом, а не поступаешь в моё подчинение, то сержант моего уровня вполне может позволить себе быть замеченным на публике в компании с простым рядовым Первого Класса, не подрывая тем самым военную дисциплину и субординацию. Так что, я думаю, мы могли бы направиться за пределы базы на час или два. Есть по-настоящему хороший тайский ресторан, с кухней которого я буду счастлив тебя познакомить.

Глава 2

– Так ты и есть наше новое пополнение, не так ли? – справился старший сержант Уинфилд. Алисия заметила, что он снова натянул гримасу дикого восхищения, которое он должно быть испытал при её прибытии. Он откинулся назад в своём удобном кресле, рассматривая её через столешницу в оружейной комнате казармы, которую планетарное ополчение Янцзы выделила для секции командования разведывательного батальона первого полка 517 бригады, и покачал головой с видом утомлённого галактическими приключениями героя. Она не была уверенна, был ли его вопрос просто риторическим. Но при этих обстоятельствах, было вероятно лучше предположить, что – не был, решила она.

– Так точно, Старший Сержант, – она ответила.

– И прямиком из Макензи, – вздохнул он, покачав головой ещё горше. – Мы просим для пополнения девятнадцать опытных солдат, а получаем... тебя. Они прислали только тебя, не так ли, рядовой?

– Так точно, Старший Сержант, – повторила она.

– Хорошо, по крайней мере, тогда мы не должны будем разобрать тебя на указанное в запросе число частичек, – сказал Уинфилд с видом человека отчаянно пытающегося найти положительную сторону, с которой он мог взглянуть на происходящее. На сей раз, Алисия ничего не ответила, просто стояла перед его столом, заложив руки за спину, как предписывалось строевой стойкой "вольно". Так или иначе, это ознакомительное интервью шло не так хорошо, как она надеялась.

Уинфилд разглядывал её ещё несколько секунд, затем позволил спинке своего стула принять вертикальное положение.

– Я полагаю, что ты заметила сержанта Хершфилда по пути к моему офису?

– Да, Старший Сержант.

– Хорошо. В этом случае, – Уинфилд поднял правую руку и сделал прогоняющее движение к двери офиса, – беги назад и скажи ему, что тебя назначают во взвод Лейтенанта Керэмочи.

– Да, Старший Сержант.

– Свободна, рядовая ДеФриз.

– Так точно, Старший Сержант!

Алисия встала по стойке «смирно», решительно отсалютовала, дождалась несколько менее чёткого ответа Уинфилда, превратившегося в отмашку, и выбежала из его офиса. И закрывая за собой дверь, она задалась вопросом, разрешат ли ей когда-нибудь в присутствии Уинфилда использовать словарь с более чем тремя словами.

Сержант Хершфилд, со слабой улыбкой смотрел, как щёлкнула закрываемая – очень тщательно – дверь Уинфилда. Штаб-сержант оказался жилистым мужчиной с темными волосами, в данный момент его голова была увенчана гарнитурой нейросвязи.

– Добро пожаловать в батальон, ДеФриз, – сказал он. – Старший сержант одобрил пополнение Разведывательного подразделения?

– Я полагаю, что Старший Сержант был несколько... не в восторге от моего прибытия, Сержант, – сказала Алисия, тщательно подбирая слова.

– Сарж Уинфилд всегда «не в восторге» от вновь прибывших, – сказал Хершфилд ей со слабым блеском в глазах. – Следи за собой, его характер действительно почти столь же тяжёл в общении, как он хотел, чтобы ты верила. Именно поэтому у него есть я. Я – луч света, который украшает день всех, на кого он проливается дождём.

– Мне дали понять, – сообщила Алисия, ободрённая лёгкой улыбкой Хершфилда, – что он надеялся на кого-то с большим количеством опыта.

– Он всегда так делает, – пожал плечами Хершфилд. – Без обид, ДеФриз, но Разведывательное подразделение обычно не считают подобающим местом для новичков. Не упоминая тот факт, что мы всегда недоукомплектованы и прямо в эту минуту с проблемами назревающими здесь на Янцзы в связи с подготовительным периодом для референдума, мы чувствуем это немного более остро, чем обычно. Так что, даже если он даёт тебе испытательный срок, я уверен, что он действительно рад видеть тебя. В конце концов, даже совершенно новая личинка из Макензи лучше, чем ничего, – добавил он, несколько портя, по мнению Алисии, заверение, которое он мог бы или, возможно, пытался донести до неё.

– Спасибо, сержант, – сказала она. – Ах да, он приказал мне передать Вам, что меня, как и предполагалось, назначают во взвод Лейтенанта Керэмочи.

– Логично, – кивнул Хершфилд. – У лейтенанта не хватает девяти человек. Я полагаю, что ты вольёшься в Третью Команду – команду сержанта Метемича. Сейчас она является самой недоукомплектованной, и Метемич – старший лидер команды. К тому же он довольно хорош в воспитании младенцев. Без обид.

– Даже не думала, сержант, – ответила Алисия, слегка покривив душой.

– Хорошо, – Хершфилд подмигнул, определённо с лёгким злорадством. Затем пробурчал во встроенный в гарнитуру микрофон. – Центральный, здесь Метемич. – Он сделал паузу не более половины удара сердца, после чего заговорил снова, улыбаясь Алисии. – Эйб, я тут получил одного из твоих новых людей. Ты не хочешь приехать в офис и забрать её, или я должен вручить ей поводок?

Он вслушался на мгновение, затем хихикнул.

– Хорошо. Я передам. Конец связи.

– Сержант Метемич посылает кого-то, чтобы забрать тебя, – сказал он Алисии и указал на утилитарные стулья у стены напротив его стола. – Кинь свою задницу в один из них и подожди пока, кто бы это ни был, добирается сюда.

– Да, сержант, – покорно сказала Алисия и уселась на один из вышеупомянутых стульев.

* * *

– Эй, Сержант. Вы получили кого-то для меня?

Вскинув глаза, Алисия увидела как низенький почти квадратный рядовой Первого Класса заглянул в дверь офиса Хершфилда. Вновь прибывший был ещё более смуглым чем Хершфилд, с широкими плечами, тяжеловесной мускулатурой и жёсткими непослушных темными волосами.

– А…, Медрано! – просиял Хершфилд. – Будь я проклят, если это не мой любимый морской пехотинец! И у меня действительно, действительно есть кто-то для тебя. Прямо тут.

Он показал, и рядовой Медрано повернул свою голову в направлении Алисии. Он рассматривал её целое мгновение, затем оглянулся на Хершфилда.

– Ну… спасибо, – протянул он. – Так ты её имел ввиду, заявляя Эйбу, что для него кое-кто есть?

– Убийственный сюрприз? – Хершфилд изогнул бровь.

– Не то слово, – произнёс Медрано и покачал головой. Затем вновь обернулся к Алисии и ткнул большим пальцем за плечо. – Топай за мной, Личинка.

Он вышел из офиса тем же манером что и вошёл, даже не посмотрев следует ли за ним Алисия или нет. Она, конечно, шла, хотя, если быть точным, то не очень бодро. Пока, она размышляла, в то время как Медрано выводил ее из оживленного офисного блока, ни одно событиеэтого дня не оказалось таким, как ей представлялось.

– Где твой багаж, Личинка? – спросил он, не поворачивая головы.

– В камере хранения космопорта, – ответила она.

– Тогда предлагаю в первую очередь вернутся в порт и забрать его, – решил он, затем повернул налево и пошёл вперёд и вниз по одному из проходов.

Его хорошее знание местной географией быстро сделалось очевидным. Чтобы найти дорогу через Зикатс, столицу Янцзы, к офису Старшего Сержант Уинфилда, располагавшемуся в казармах планетарного ополчения, Алисия была вынуждена следовать указаниям карты, дистанционно загруженной в её личный ком. Медрано же, чтобы вернуть их к посадочной площадке шаттлов и ее багажу, выбрал дорогу намного более замысловатую и сложную, воспользовавшись в основном извилистыми глухими переулками, вместо того чтобы следовать более новыми и более широкими улицами. Но эта дорога оказалась и намного короче, и они возвратились к небольшому космодрому столицы за немногим больше половины того времени, что ей потребовалось на то, чтобы добраться до офиса Уинфилда следуя указаниям планшета.

– Ну вот мы и на месте, – сухо сказал Медрано, удобно устраиваясь в одном из стульев расставленных в секции обработки багажа. Он указал на единственное работающее окно выдачи, затем, закинув ногу на ногу, откинулся на спинку стула.

Алисия поглядела на него, затем перешла к окну и обратилась к обслуживающему его служащему из местных. На большинстве планет выдача багажа была бы поручена Искусственному Интеллекту, или, по крайней мере, компьютеризированной системе самообслуживания. Но она уже поняла, что на Янцзы по сравнению со стандартами Империи царила бедность.

– Что я могу сделать для Вас? – радушно спросил невысокий жилистый (как и большинство янцзыцыанцев, которых она пока видела) гражданский служащий.

– Я хочу забрать свой багаж, – сказала она, передавая ему через стойку электронный билет-требование. – Я прибыла на «Телфорд Вильямс».

– Неужели?

Янцзыцыанец усмехнулся ей, и она почувствовала как краска заливает ей щёки. Конечно, он знал что она определённо прибыла на « Вильямсе». Ведь транспорт был единственным судном появившемся на орбите Янцзы за прошедшие несколько дней. Но хотя человек был и удивлен её словами, он не сделал большую проблему из этой оговорки, поскольку всё же принял багажную квитанцию и отсканировал её на своём терминале.

– ДеФриз, Алисия Д., правильно? – прочитал он появившуюся на дисплее информацию.

– Да, это я, – подтвердила она.

– Хорошо, – он отстучал что-то на клавиатуре, затем кивнул. – Секция одиннадцать, – сказал он, указывая на пронумерованные отсеки багажа напротив тыльной стены зала. – Багаж будет через несколько минут.

– Спасибо, – поблагодарила она, и он кивнул ей в ответ.

– Пожалуйста, – сказал он. – И, между прочим, добро пожаловать на Янцзы.

– Спасибо, – она вернула кивок, и отправилась к обозначенному багажному отсеку.

Её вещи прибыли почти так быстро, как клерк и обещал, и она стянула с ленты подачи свой дорожный рундук и проверила его контрольные устройства безопасности, чтобы убедиться, что тот не вскрывали. После чего она подволокла пару матросских чемоданов, которые подошли следом за ним и проверила также и их. Она сложила сумки поверх рундука, туго перетянула их ремнём сети, затем включила внутреннее антигравитационное устройство дорожного рундука. Вся конструкция покорно приподнялась над полом, и она качнула её, чтобы удостовериться, что она распределила его массу равномерно. Конструкция мягко качнулась, но остались висеть ровно, и она удовлетворённо кивнула.

Активизировав тяговую привязь, соединившую рундук с миниатюрным устройством управления на её поясе, она возвратилась к Медрано. Рундук и матросские чемоданы, следовали за ней, выдерживая дистанцию точно в полтора метра.

– Всё? – спросил старший рядовой, вставая на ноги.

– Всё, – подтвердила она. Он критически поглядел на багаж, но оказался неспособным найти что-нибудь, что могло помешать движению.

– Тогда давайте прихватим какой-нибудь транспорт, – сказал он, и она последовала за ним из зала ожидания космопорта.

Медрано реквизировал один из немногих стоявших вокруг поля микроавтобусов и, пока Алисия загружала свой багаж, забил координаты пункта назначения в бортовой компьютер. Затем, подчиняясь его бесцеремонному жесту, она закрыла дверь грузового отделения и запрыгнула в кабину, и микроавтобус, слегка жужжа, быстро двинулся по дороге.

Алисия поглядела сбоку на лицо своего провожатого. Куча вопросов вертелось у неё буквально на кончике языка, но все, кого она встречала сегодня, казались слишком заинтересованными в игнорировании притязаний новичка, чтобы предложить ему возможность сделать ему ещё и это. Поэтому она просто перевела свой взгляд обратно, чтобы смотреть прямо вперёд через ветровое стекло микроавтобуса, призывая свою душу к терпению.

Медрано, с комфортом откинувшийся на спинку сидения, тоже хранил молчание приблизительно в течение одной минуты, затем очень легко улыбнулся.

– Всё в порядке, Личинка, – сказал он.

– Прошу прощения, – она посмотрела на него с лёгкой настороженностью, и он усмехнулся.

– О, тебе всё ещё предстоит пройти длинный путьпрежде чем ты станешь членом ложи, Личинка, – сказал он ей бодро. – Также каждый из нас, ставших настоящими Осами, постарается превратить твою жизнь в ад прежде, чем мы позволим тебе забыть это прозвище. Но прямо сейчас нас здесь только двое, и я знаю, что у тебя есть вопросы. Так что вперёд. Всё дозволено.

– Хорошо, – сказала она. – Я принимаю. Штаб-сержант Хершфилд сообщил кое-что о проблемах, наклёвывающихся здесь, на Янцзы. Что ожидается?

– Не плохо бы это знать, не так ли? – Усмешка Медрано вышла кривоватой. – Лейтенант может ответить лучше чем я, но практически мы имеем следующее – в целом сектор ранее был системой Лиги. Что означает, что мы, как обычно, получаем кого-то создающего общественные беспорядки и вообще показывающего свою задницу всем вокруг, и половину времени, они, кажется, всерьёз считают, что могут выкинуть «Имперцев» со своей планеты. Конечно, этого никогда не случалось прежде, и никогда не случится в будущем. Но местным идиотам время от времени удаётся забывать об этом, и они начинают думать, что у них-то это получится.

– То есть ты хочешь сказать, что есть какое-то организованное подполье? – Она была неспособна убрать удивление полностью из своего голоса, и он засмеялся снова, более резко.

– Личинка, всегда есть какое-то «подполье», готовящее это. Оно является обычно довольно маленьким, вроде лужи для экстремистки настроенных "сливок общества", но оно всегда есть, и иногда оно не является чисто местным. Понимаешь, что я имею в виду? В большинство случаев, основная часть местных жителей достаточно счастлива иметь нас рядом и они делают жизнь экстремистов трудной. Как правило. Но здесь не тот случай.

– Почему не тот?

– Черт его знает? – Медрано пожал плечами. – Я думаю – то есть, я предполагаю – что Лейтенант знает. Наш лейтенант довольно сообразительна… для офицера. Но основная причина в том, что Янцзы точнёхонько на полпути от Коронного Мира к статусу Инкорпорированного. В основном, когда это случается, большинство народу считает это «хорошей идеей»; на сей же раз всё выглядит несколько более шатким. Не знаю, почему. Возможно здесь замешено экономическое состояние – это довольно бедный мир. Или, возможно, янцзыцыанцы тупые от природы или всего лишь не любит Губернатора. Или возможно это – Ящерицы или ОААС, подливающие масло в огонь, – он снова пожал плечами. – Безотносительно. Факт, Личинка, в том, что у нас есть только один батальон на планете, есть эти придурки из ФОЯ, возвещающие насколько они против «более близких отношений» с Империей – как будто у них есть выбор – а местные жители, которые обычно помогают нам, сейчас успокаивают нас неискренними уверениями, что это проделки плохих мальчиков, а сами держат свои рты на замке.

– О.

Алисия обдумала то, что сообщил Медрано. Надо признать, она позволила маске недалёкого громилы, надетой старшим Морским пехотинцем, поначалу обмануть себя и заставить недооценить его ум. Впрочем это не продлилось долго, а если бы даже она к этому моменту всё ещё продолжала считать маску истинным лицом, то его последние слова расставили всё по местам и заставили её по-новому взглянуть на привычные, не замечаемые её мелочи.

Земная Империя выросла из руин старой Земной Федерации, после войн Лиги и затем прокатившихся по галактике Человеко-Ришских войн. Конечно, огромные, физически мощные матриархи Риштян не были на самом деле «ящерицами». Судя по всему, по большинству признаков, они были намного ближе к яйцекладущим млекопитающим Земли, хотя, учитывая их внешний облик в целом напоминающий ящерицу, выбор жаргонного словечка для их обозначения был неизбежен. Но если они и не были ящерицами, то они точно также не были и лучшими соседями по галактике. Более воинственные даже чем люди (зная некоторые факты это Алисия была готова признать), они не очень хорошо отреагировали на вторжение человечества на свой межзвёздный задний двор в 2340 году по стандартному летоисчислению. И их реакция на это «вторжение» была «предсказуемой», особенно после того, как их аналитики поняли, насколько производительнее человеческие экономические системы... и насколько большим технологическим превосходством обладает человеческий род. Тот факт, что люди были намного более плодовиты и при этом предпочитали колонии с низкой плотностью населения, что обуславливало более экспансионистскую политику в исследовании и колонизации новых миров, сделал Ришату ещё менее счастливой видеть их у своих границ.

Это объясняло, почему дипломатия Сферы Риштян не пожалела ни сил ни времени для разжигания вялотекущего конфликта между конкурирующими Лигой Земли и Земной Федерацией. Риштянским дипломатам потребовалось столетие осторожной работы, но в конце концов им удалось спровоцировать «Войны Лиги», которые продлились с 2450 до 2510 и погубили больше людей, чем суммарные потери военных и гражданских лиц любой войны в зарегистрированной истории соединённого человеческого рода.

Те шестьдесят лет порочной, смертельной войны превратил Федерацию в Земную Империю, под управлением Императора Терренса I из Дома Мерфи. Они также привели к полному военному и экономическому истощению Лиги... и именно в этот момент её риштянские "друзья и соседи" начали Первую Человеко-Ришскую войну с разрушительного нападения на её тыловые области. Их жертва была захвачена абсолютно врасплох, и всего через восемь лет, Сфера завоевала практически всю Лигу.

К сожалению для Ришей, планы которых срабатывали до этого момента с совершенством, которое заставило бы перевернуться позеленевший от зависти скелет Макиавелли, Земная Империяоказала намного более жёсткое сопротивление. Особенно учитывая что время – и силы – которые потребовались Сфере на переваривание её территориальных завоеваний в Лиге после первой человеко-ришской войны, были с толком использованы Терренсом I для приведения в порядок своего собственного Дома и реорганизации и увеличение численности Флота.

Вторая Человеко-Ришская война продлилась уже не восемь, а четырнадцать лет. И, несмотря на военное истощение и политический хаос, к которым привели шесть десятилетий войн Лиги, Империя прочно сплотилась вокруг своего харизматичного нового Императора. Кроме того, к тому времени человеческий род выяснил, кто был действительно ответственен за те шестьдесят ужасающих лет смерти и уничтожения. К концу второй Человеко-Ришской, Империя вернула себе две трети наиболее удалённых от Сферы звёздных систем старой Лиги и поставила Ришату на грань полного военного поражения. Согласно Левиафанскому Соглашению, которое формально закончило войну, Сфера Риштян была обязана возвратится в свои изначальные (до Первой Человеко-Ришской войны) границы, вследствие чего оставшаяся треть старой Лиги к тому моменту ещё не вошедшая в Империю оказалась независимой, по крайней мере номинально – так называемые «Миры Беззакония», которые и по сегодняшний день служили буферной зоной между двумя великими межзвёздными державами и не принадлежали ни одной из них.

Но после тех шестидесяти лет войны человека против человека, сопровождаемой «освобождением» (или насильственной оккупацией, в зависимости от точки зрения) очень многих звёздных систем Лиги имперскими вооружёнными силами, в наследство Империи осталось полно миров с тлеющимися гнойными нарывами негодования. Даже теперь, четыреста лет спустя – Алисия знала это – это негодование обеспечивало по крайней мере две трети головных болей для Морской пехоты и Флота. Слишком многие из старых миров Лиги, несмотря на наличие многочисленного населения, достаточного чтобы причислить их к статусу Инкорпорированных, всё ещё оставались Коронными Мирами, находящимся под прямым управлением назначенных непосредственно Империей губернаторами из Министерства внешних миров. Но создание этого перехода от управляемого короной имперского протектората до полного членства с сенаторским представительством всегда было тонким процессом. Особенно в случаях подобных Янцзы, где первоначальное объединение планеты с Империей точно не было добровольным.

– Этот ФОЯ, который Вы упомянули, расшифровывается как Фронт Освобождения Янцзы или нечто подобное? – моментально уточнила она, и Медрано внимательно взглянул на неё.

– Ты угадала, Личинка.

– И они выступают против Объединения?

Медрано кивнул, и Алисия поморщилась. Разумеется так и было. И эта организация несомненно делала всё что могла, вставляя палки в колёса и так неспешно продвигающихся местных планетарных дебатов по вопросу о целесообразности перехода к статусу Инкорпорированного Мира. Несколько миров экс-Лиги – как она знала – голосовало целых двадцать или даже тридцать раз прежде, чем их граждане наконец решали забыть прошлое. Или, по крайней мере, чтобы забыть это достаточно, чтобы добровольно стать субъектами Империи.

– Есть какие-нибудь особые побочные обстоятельства? – спросила она, и Медрано выругался.

– Более чем, – подтвердил он, немного мрачно.

– Какого типа? – задумчиво нахмурясь, спросила она. Медрано поднял бровь, и она пожала плечами. – Я имею в виду, на что это больше похоже – на: «мы можем стать для вас настоящей болью, поэтому вам лучше договориться с нами и дать нам то, что мы хотим, тогда мы уйдём» или: «мы достаточно опасные личности, настолько, что мы действительно считаем, что можем убить достаточно многих из вас и заставить вас убраться отсюда».

– Это – большой вопрос, разве не так, Личинка? – ответил Медрано, но в его глазах промелькнул странный огонёк. Как будто вопросы Алисии – или её способность проникновения в суть событий – удивили его. – Всем очень не нравится первый вид экстремизма, но здесь – второйвид, тот что заполняет похоронные мешки. И в эту минуту я не имею ни малейшего представления, в какое именно дерьмо мы вляпаемся.

– Ясно, – взгляд Алисии стал совсем уж хмурым, хотя казалось бы дальше некуда, и она с задумчивым видом откинулась назад на своём месте в микроавтобусе.

Медрано вновь взглянул на неё и приоткрыл было рот, затем закрыл, его собственное лицо приняло задумчивое выражение, поскольку хладнокровная личинка интересно интерпретировала то, что он только что сказал ей. Это не был тот ответ, который он ожидал от кого-то столь молодого, как салага из Лагеря Макензи. Возможно ли что у этого ребёнка действительно было кое-что существенное в голове?

Хорошо,сухо решил про себя Леокадий Медрано, я полагаю, что мы должны будем только помочь стать ей тем, кем она может стать, не так ли?

Глава 3

– Так что вы делаете из нашей новой личинки? – спросила лейтенант Керэмочи Чийеко. Подтянутая, тёмнокожая лейтенант удобно развалилась в собственном кресле, нянча в руках чашку кофе. Ганни Михаил Уитон, старший сержант её взвода, сидел с другой стороны её заваленного информационными чипами стола, потягивая горячий напиток из своей собственной треснутой, потрёпанной временем кружки.

– Гм-м, – Уитон опустил кружку и скривился, – должен признать, Шкипер, я не был очень рад видеть её, – он покачал головой. – И всё же теперь я немного более счастлив от того, что у Эйба был шанс взглянуть на неё! Ситуация становится по-настоящему горячей, а они посылают нам однусалагу за один раз? И личинка прямо из Макензи, разве это дело?

– Бери то, что дают, – философски заметила Керэмочи, бросив на Уитона острый взгляд.

– Я знаю этот тон, Шкипер, – сказал тот, уловив подозрительную шутливость в голосе своего лейтенанта.

– И что же он означает, Ганни Уитон? – лицо Керэмочи выражало абсолютную невинность.

– Это тон: «я знаю кое-что, что ты не знаешь».

– Даже не представляю, о чём ты говоришь, – возмутилась она.

– Шкипер, моя обязанность – удостовериться, что все наши небольшие круглые затычки аккуратно вставлены в соответствующие им маленькие дырки. Если есть какая-то особая информация о ДеФриз, о которой я должен знать, то сейчас самое лучшее время поделится ею со мной.

Замечание Уитона было полностью разумным, и он дал своему лейтенанту достаточно серьёзный повод, чтобы прислушаться к нему. У Керэмочи Чийеко были права доступа вышестоящего должностного лица, или ей никогда не дали бы взвод Разведывательного подразделения. И они с Уитоном установили тесные, хорошо налаженные рабочие отношения. Но она всё ещё оставалась только лейтенантом, и одно из самых важных заданий Ганни было иногда, в сторонке от посторонних глаз, с бесконечным уважением бить своего лейтенанта по голове палкой подсказки.

– Вы подразумеваете ещё что-то, кроме того чья она внучка? – поинтересовалась Керэмочи.

– Я знаю всёо её дедушке, Шкипер. И я знаю, что она вторая в общем списке выпускников Макензи. И я знаю, что она за три с половиной года прошла пятилетний курс бакалавра в то время как другие девочки её возраста всё ещё сидят дома, играя в куклы, что она умна как парламентский партийный координатор и что Метемич Эйба под впечатлением от неё. Но ни что из этого не отменяет тот факт, что она – всего лишь новичок младше восемнадцати стандартных лет оказавшийся в месте, на котором она не должна была оказаться не пройдя специализацию в течение по крайней мере одного стандартного срока службы. Но ты то уже знаешь, что я в курсе всего этого, так что перейдём сразу к тому, что я незнаю!

– Хорошо, фактически я и сама ничего не знаю, –ответила Керэмочи. – Но посмотри на то, что мы имеем. Как ты только что указал, у неё есть пятилетняя степень Бакалавра, и заметь, от Императорского Нового Колледжа. Плюс то с какими результатами она прошла Макензи. Мойличный рекорд даже близко не приближался к её результатам, но Корпус уже завербовал меня как офицера прежде, чем я полностью прошла Базовую подготовку. И, Майк, я поинтересовалась открытыми данными о её психологическом профиле. В разрезе основных требований она более пригодна для командования, чем я. Фактически, она, вероятно, более квалифицирована чем, по крайней мере, две трети офицеров Батальона. И, как ты говоришь, Разведывательное подразделение не то место, которое обычно предлагается новичку, независимо от того насколько хорош тот оказался в Макензи. И хотя я никогда не встречала саржа О'Шогнеси, я слышала достаточно о нём, чтобы серьёзно сомневаться, что ондёрнул за какие-то ниточки, чтобы его внучка получила то, что она хотела. Так вот, возникает справедливый вопрос – почему её сунули к нам, и почему ей мягко не намекнули, что в будущем ей светит офицерская школа?

– Я не знаю, – нахмурившись, ответил Уитон. Затем его бровь поднялась. – Никакого смысла, Шкипер!

– Почему нет? Ты же знаешь как этим умникам нравится использовать Разведывательные подразделения как конечный фильтр для процесса отбора.

–Ради ЛичинкиМакензи? – Уитон покачал головой. – Я не знаю, шкип. Я никогда не слышал о том, чтоб они хотя бы просто посмотрели на кого-то, у кого не было, по крайней мере, хотя бы одной ленточки, отмечающей стаж службы!

– Возможно и так, но я отчаянно пыталась найти любое другое объяснение того, почему она оказалась у нас. И как ты говоришь, Эйб под впечатлением от неё, а он видел много новеньких за эти годы, – пожала плечами Керэмочи. – Конечно, никто ничего не сказал мне официально. Они не стали бы даже отвечать на запросы. И у меня нет доступа к её полному досье, даже если бы я знала точно каковы критерии отбора. Но довольно очевидно, что она – особый случай, и с точки зрения врождённых способностей и того, куда они направили её в самый первый год действительной службы.

– Отлично, – недовольным тоном сказал Уитон. – Ты знаешь, Шкип, иногда у меня просто опускаются руки от чрезмерной сообразительности наших... коллег по профессии. Какого чёрта они сами не займутся подбором и подготовкой собственного пополнения?! И не оставят нас – особенно Разведывательные подразделения – в покое. Я ненавижу уже то, что они снимают сливки с наших лучших людей после того, как те отслужили срок по контракту, но если они начали охоту за головами в самом начале карьеры кандидата, то я практически в отпаде. Если ты права, то её направили к нам, чтобы мы правильно обучили и воспитали её, а затем они заберут её себе. Дай время и ты увидишь, что именно так и будет.

– Ну надо же, – усмехнулась Керэмочи. – Сколько пыла, Ганни Уитон!

– Да, ладно, – проворчал Уитон. – Скажи мне только, что ты не будешь столь же обескуражена как и я, если окажется что так и будет.

– Конечно, не буду, – сказала Керэмочи с видом оскорблённой добродетели. – Сама идея смешна.

Уитон фыркнул и она хихикнула. И вновь стала безмятежной.

– Как я говорила, Майк, никто ничего мне не сказал, и вполне вероятно, что я абсолютно неправа. Но я думаю, мы определённо, ты и я – должны отбросит саму возможность, что я не неправа в своих умозаключениях. Никаких кратчайших путей к цели, никакого специального обращения – Бог знает, ничего, что может намекнуть ей, что мы думаем, что она – нечто большее, чем только ещё один, возможно выше среднего уровня, новобранец. Но показать что-нибудь, что продемонстрировало бы ей, что боевой опыт даёт небольшое дополнительное превосходство, было бы хорошей идеей, я думаю.

– Понятно, – Уитон отпил ещё немного кофе, затем пожал плечами. – Мне, возможно, не нравится идея играть сельскую учительницу для кого-то помимо Корпуса, Шкипер, но если ты права, тогда я должен согласиться. Хочешь чтобы я также перекинулся парой слов по этому поводу с Эйбом?

– Думаю не стоит, – Керэмочи задумчиво протёрла левую бровь. – Нет, так или иначе. Он будет слишком близко к ней, и у нас всех сейчас голова слишком сильно занята проблемами местной ситуации. Так или иначе, мы с тобой знаем, насколько хорош он при воспитании новичков, так давай не будем подталкивать его в спину. Пусть сначала он её поднатаскает, прежде чем мы намекнём ему, что хотим поместить её подготовку под специальный контроль.

* * *

– Кое-что новенькое с Янцзы, Босс.

Сэр Инобэкхар Керику, Губернатор Сектора Мартинсен от имени Его Императорского величества Симуса II, взглянул как Патриция Обермейер, его начальник штаба, вошла в его кабинет.

– Почему-то – спросил Керику спустя мгновение, – эти слова наполняют моё сердце страхом?

– Может быть потому, что Вы знаете насколько Альберт слабоумен? – предположила Обермейер.

– Возможно. Но, в то время как ты, занимая скромное положение наёмной сотрудницы, подбираешь компромат на деятельность моего менее уважаемого младшего коллеги по исполнительной власти, позволь нам не забывать тот несравнимый талант, с которым егоначальник штаба умудряется делать ситуацию ещё гаже, чем она есть.

– Прямое попадание, – не задумываясь, отпарировала Обермейер, скривившись. – Честно говоря, я думаю, что Сальгадо может быть даже большим идиотом, чем сам Альберт. Вы понимаете, что достижение таких монументальных уровней некомпетентности не может быть настолько лёгким делом.

– И теперь, когда мы оба «спустили пар», соблаговоли сообщить мне какие точно новые дурные вести пришли с Янцзы?

– Фактически не непосредственно с Янцзы, – Обермейер пересекла большой, роскошный офис, чтобы положить чип памяти на угол стола Керику. – На самом деле мы получили эту информацию от человека из службы разведки Бригадира Эриксона. Согласно этим сообщениям от майора Палациос, и которые полковник Установ настоятельно подтверждает, ситуация в Янцзы «катится прямиком в выгребную яму».

– Я всегда знал, что «Осы» прямолинейны, – Керику криво ухмыльнулся. – Выражение «прямиком в выгребную яму» в служебной переписке является несколько грубоватым даже для одного из них. И, тем не менее, разве ты сама так не думаешь?

– Возможно я несколько вольно интерпретировала его слова, но, уверена, что общий смысл комментариев полковника именно таков и он употребил бы именно эту фразу при личном докладе.

– Я боюсь, что ты скорее всего права по этому поводу, – вздохнул Керику. Он посмотрел на чип памяти с выраженным неудовольствием, затем перевёл взгляд на Обермейер и кивнул на стул. – Перескажи вкратце, Пат. Я познакомлюсь с «кровавыми» деталями несколько позже, предполагая, что я смогу найти время на это.

– В основном, – начала Обермейер, усаживаясь на предложенный стул, – это всё тоже самое, только ещё хуже. На самом деле я думаю, что Установ довольно осторожно подошёл к выбору слов, пытаясь избежать любого вида поляризации между военными и гражданскими властями. Но в этом он существенно уступает Палациос, и это довольно ясно – особенно сравнивая последние отчёты Установа и непосредственно от Альберта – у Альберта нет выводов о причинах из-за которых ситуация на планете накаляется. Ино, он всё ещё думает, что он полностью контролирует ситуацию. Он последовательно преуменьшает угрозу открытого признания Фронтом Освобождения Янцзы «вооружённой борьбы» как способа смести «имперских угнетателей с поверхности Янцзы», считая это немногим большим чем трюком для ведения переговоров. И не смотря на то, что он и Сальгадо оба знают, какой была имперская политика в течение многих столетий, он фактически приветствует«участие» Панкармы в общественных дебатах по голосованию по Инкорпорированию.

Начальник штаба губернатора сектора с мрачным выражением покачала головой.

– Похоже он не понимает того факта, что «участие» Фронта Освобождения Янцзы в дебатах может быть только в качестве голоса оппозиции. Не понимает, что он – личный представитель Императора – вступил в переговоры с преступниками. Не понимает, что слова Фронта Освобождения Янцзы о возможности вооружённой борьбы подразумевают именно то, что означают. Я не могу предположить сейчас точно, какие местные контакты и разведисточники он может иметь – или думать, что имеет – но источники Палациосуказывают на то, что оружие уже на планете. У неё даже есть несколько сообщений об отгрузках оружия внепланетного происхождения, возможно от Альянса Свободы, хотя она и признает, что оказалась неспособна подтвердить эту информацию из других источников. Тем не менее её оценка угрозы заключается в том, что ситуация стремительно – и неотвратимо – становится хуже. И Установ проинформировал лично Эриксона – а некого-то из своих гражданских начальников – что его запросы к Альберту с просьбой направить Палациос подкрепления и предоставить ей больше полномочий в… превентивных действиях постоянно отвергались.

– Таким образом он держит это в своей собственной цепочке командования, пытаясь избежать любых признаков действий через голову Альберта, – предположил Керику.

– Я тоже так думаю, – согласилась Обермейер. – Тем не менее, не смотря на своё высокое звание, в то же самое время в своих «внутренних» сообщениях Эриксону он не стесняется в выражениях. И Эриксон совершенно определённо относится к его опасениям со всей серьёзностью, так как передал мне исходные сообщения Установа иПалациос без купюр.

– Замечательно.

Выражение лица Керику не было выражением счастливого человека. Тот факт, что команда Джаспера Альберта и Акоса Сальгадо скорее всего вляпалась в неприятности по собственной глупости, в лучшем случае – которым последний не был – делал плохую ситуацию ещё хуже. У Земной Лиги и старой Федерации никогда не было общности во взглядах, даже прежде, чем Риши подогрели конфликт. Лига возникла вследствие инопланетной миграции прежде всего азиатских народов, которые негодовали на «западные» приоритеты в культурном шаблоне Старой Земли непосредственно в докосмический период первого мира, особенно в аспекте того, сколько из совокупного населения домашнего мира было азиатским. Тот факт, что азиатский Альянс проиграл последнюю тотальную войну на родительском мире, только сделал это негодование ещё сильнее и хотя самые острые противоречия наконец начали постепенно сглаживаться... прежде, чем Риши вышли на сцену.

Но после более столетия осторожных манипуляций Сферы Риштян и последовавшими затем шестьюдесятью годами кровопролитной войны непримиримость, которую многие граждане планет экс-Лиги испытывали к Империи, достигла той степени ожесточённости, что стала более похожа на религиозный фанатизм. А фанатизм намного-намного проще создать, чем преодолеть. А последнее определённые личности – как например Джаспер Альберт – казалось и не собираются включать в список желаемых результатов своей деятельности.

Обермейер с интересом наблюдала за его лицом некоторое время, затем подалась вперёд.

– Губернатор, – произнесла она с необычной формальностью для их разговоров с глазу на глаз, – мы должны избавиться от Альберта. Я иногда думаю, что если бы мы смогли бы избавиться хотя бы от Сальгадо, то получили бы возможность воздействовать на Альберта – независимо от того, что он может сделать сам, он всё-таки не полный идиот. Но Сальгадо «управлетл» им так долго, что у него самого уже могут быть мозги моркови. В настоящее время он и Сальгадо как сиамские близнецы. Где один делает движения, другой автоматически повторяет его, и мы не можем позволить себе здесь никого, кто является столь абсолютно слепым к действительности как они. Никогда больше.

– Я думаю, Янцзы в основном действительно готова принять статус инкорпорированного мира. Имей в виду, я не думаю, что единственно, что понимают местные олигархи, это то, что с их точки зрения подходит к концу возможность единолично управлять людьми, которых они эксплуатировали так долго, но перед тем как Альберта назначили сюда было похоже, что общественное мнение начало склоняться к проведению референдума.

– И абсолютно очевидно то, что именно вызвало к жизни Панкарму и его экстремистов. Они боялись, что на сей разих друзья и соседи действительно собирались голосовать так, чтобы стать полноправными субъектами Империи, и им эта идея слегка не нравилась. Таким образом, они решили выступить против этого, и их обращения к местечковому ура-патриотизму – особенно, к городским люмпенам – попало на по-настоящему плодородную почву. Классовая солидарность и деланное удивление – как, чёрт возьми, вы собираетесь кормить ваше семейство – несомненно, обеспечит им поддержку, особенно если пропагандисты будут знать, как использовать эти технологии. Что является прямой промашкой властей – так как Инкорпорированный статус помог бы преимущественнотой самой городской бедноте – если бы они только поняли это.

– Это и так достаточно плохо, но решения Альберта делают ситуацию несравнимо хуже. Я знаю, что трудно избежать абсолютно всех ошибок, но он смог сделать их все, а те, что ещё не сделал, я уверен, он будет в состоянии совершить, если только мы дадим ему время. И мы оба знаем, что Сальгадо, заигравшийся в «прагматичного» и практикующего «realpolitik », поддерживает его как самого себя. Чёрт, он наверное помешался, изобретая совершенно новые ошибки для Альберта! И всё же я не думаю, что ситуация на Янцзы достигла точки невозврата, но если всё так пойдёт и дальше, то выбор будет небольшой – либо они сами развалят всё там или позволят Фронту Освобождения Янцзы сделать это. И я не думаю, что у кого-то из этой парочки есть хоть какое-то представление о том, в какое количество дерьма им предстоит вляпаться.

– Да знаю я, знаю, – Керику подёргал за свои седые, сильно вьющиеся волосы. – К сожалению, единственный способ избавиться от Сальгадо состоит в том, чтобы свалить Альберта, а для того, чтобы избавиться от Альберта у меня не хватает полномочий. Его назначение пришло непосредственно из Министерства, точно также как и моё собственное. И оно было подтверждено Сенатом, так же как и моё. Императоруещёмогло бы сойти с рук увольнение его своим собственным указом, но не мне. И если бы я попробовал...

Обермейер с сожалением кивнула. Инобэкхар Керику был выбран, чтобы управлять одним из коронных секторов Империи – пограничного сектора, и, более того, не все планеты которого ещё достигли статуса Инкорпорированных Миров и сенатского представительства и которые таким образом сейчас пребывали под юрисдикцией администрации Министерства Внешних Миров – потому что он достаточно продемонстрировал свою квалификацию для данного назначения. В отличии от Джаспера Альберта, который был назначен губернатором планеты в том же самом коронном секторе исключительно благодаря своим политическим связям. И, как она подозревала в свои критические дни, как средство его благополучного удаления от Старой Земли и подальше от любого мало-мальски значимогоположения при выработке политических решений. «Возможно, он был очень даже хорош для Старой Земли, но стал для Керику адской проблемой в его секторе. И как только что отметил Ино: Губернатор Сектора не долго будет оставаться на своём месте, стоит ему только начать увольнять собственной властью сенатских назначенцев. Но всё же...»

– Если мы не можем избавиться от него, тогда мы должны начать готовиться к тому, что ситуация на Янцзы станет развиваться по пути от плохой до ещё худшей, – уныло сделала она вывод.

– Установ уверен, что Фронт Освобождения Янцзы по-настоящему серьёзно запасается оружием?

– Да, – безжизненным голосом подтвердила Обермейер. – Пока у него были сообщения о поставках, прежде всего, стрелкового оружия, но есть подтверждённые данные о том, что люди из разведки Палациос располагают достоверными сведениями, что по крайней мере некоторое неподдающееся учёту оружие уже находится на месте. Мы настолько близки к границе, что кто угодно может проникнуть на планету незамеченным, и Палациос сообщила, что она думает, что Фронт Освобождения Янцзы находился на связи с Альянсом Свободы.

Керику скривился при этом упоминании: так называемый Альянс Свободы был самой постоянной – и опасной – межзвёздной головной организацией, посвятившей себя поддержке движений «планетарного освобождения» в пределах Империи.

– Палациос не знает наверняка происхождение оружия, – продолжила Обермейер, – но она уверена, что в этом точно замешен Альянс. И они несомненно присутствуют в цепочке доставки. И, – добавила она ещё более категорически, – читая между строк, Палациос чертовски обеспокоена, что местные власти – гражданская и планетарное ополчение, обе – постоянно игнорируют и подвергают сомнению источники, которые выявляют еёлюди.

– Проклятье, – челюсти Керику сжались и он покачал головой. – Что именно есть у Установа на планете? И что доступно для организации быстрой поддержки его собственными силами?

– Вот этого, – признала Обермейер, – я в точности не знаю. Как ни странно. Мне известно что у него на планете дислоцирован разведывательный батальон. Это единственные войска кроме планетарного ополчения, которые мы имеем в системе. Остальная часть его полка, который, мягко говоря, слегка недоукомплектован – они всегда недоукомплектованы, не так ли? – разбита на отряды прикрытия соответствующие по численности батальону не только на Янцзы, но также и на Маттерхорне и Сангамоне. Это оставляет ему в лучшем случае всего один батальон в качестве резерва и он размещён на Маттерхорне, на расстоянии более чем в одну неделю пути от Янцзы. Что касается дополнительной поддержки: по моему впечатлению – присутствие Флота на Янцзы явно недостаточно, а планетарное ополчение – особенно его руководство – похоже не вызывает ни у него ни у Палациос большого доверия. Собственно говоря, Установ так и так был бы не способен удержать всю планету если действительно что-то пошло бы не так. Даже если бы его полк был полностью укомплектован, и все батальоны уже находились бы на Янцзы.

Керику кивнул. У полностью укомплектованного линейного полка морской пехоты, не считая прикреплённого транспорта и артиллерии, была списочная численность немногим более четырех тысяч двухсот человек. Номинальная численность разведывательного батальона составляла менее тысячи человек. Это было явно недостаточным количеством бойцов даже учитывая профессионализм морской пехоты и первоклассное оборудование для удержания в своих руках планеты с населением почти под два миллиарда.

– Вся проблема в том, стоит ли направить ему подкрепления, – заметил губернатор сектора. – Может быть лучше просто намекнуть ему, чтобы он передислоцировался и разместил свой резерв на Янцзы. Если мы пошлём большое количество войск, тогда мы рискуем дать повод местным жителям к ещё большему беспокойству чем уже есть, особенно тем горячим головам, которые уже расценивают нас как иностранных оккупантов. Это не тот способ, который поощрит их голосовать в пользу Объединения. Хуже же всего то, что дополнительные людские ресурсы могли бы заставить Альберта чувствовать себя более уверенным, дать ему чувство дополнительной силы.

– Но если мы неусилим Палациос и если дело примет нежелательный характер, то Установу потребуется по меньшей мере две недели на то, чтобы организовать хоть кукую-то помощь Палациос, а нам потребуется почти целый месяц, чтобы получить для самого Установа дополнительные резервы, – указала Обермейер.

– Согласен, – поджав губы, кивнул Керику. Он сделал паузу, не более нескольких секунд, на обдумывание, затем заставил принять спинку своего стула строго вертикальное положение и решительно произнёс. – Мы не можем направить большое пополнение на Янцзы, не сейчас. Но я хочу сделать три вещи.

– Во-первых, найди Эриксона. Я хочу, чтобы он запланировал немедленную передислокацию для поддержки Установа. Я хочу анализ всех вариантов. Как минимум, я хочу, чтобы было запланировано послать дополнительные силы по поддержания мира – возможно ещё один батальон, по крайней мере одну роту военной полиции, некоторые количество авиации и тому подобное – непосредственно на Янцзы для поддержки Палациос в случае необходимости подавления неорганизованных или немассовых инцидентов. Как максимум, я хочу иметь чёткие планы относительно полномасштабного развёртывания войск, предназначенные для борьбы с всеобщим партизанским движением со стороны Фронта Освобождения Янцзы, возможно также с вовлечением ОААС (ОААС – Освободительная Армия Альянса Свободы – являлась боевым крылом так называемого Альянса Свободы и его члены числились среди самых опытных террористов галактики предлагаю убрать слова «были» всё же речь здесь идёт не о прошлом, а о настоящем.) Но скажите Эриксону, что я определённо не хочу утечки информации и что я очень надеюсь, что сведения о передислокации не просочатся наружу. И определённо, я не хочу, чтобы Альберт или Сальгадо знали что-либо об этом, хотя Эриксон может лично и конфиденциально сообщить Установу о том, что мы работаем над его проблемой.

– Во-вторых, я думаю, что должен по астросвязи «дать юридическую оценку» Альберту о его ситуации. Я хочу знать точно, что я должен сообщить ему, и как я хочу сообщить это, и я хотел бы, чтобы тыподумала об этом также. Я хочу переговорить с ним в течение следующих двадцати четырёх часов и посмотреть, не сможем ли мы найти какой-то способ сделать его по крайней мере немного разбирающимся в его ситуации.

– В-третьих, – в глазах Керику проступила отчаянная решительность, – я должен сформулировать формальный запрос об отзыве Альберта и отправить по астросвязи в Министерство. И я хочу сделать это в течение следующих двенадцатичасов.

– Ино, я знаю, что я – та, кто предложил избавиться от него, – после мгновенья колебания проговорила Обермейер, – но у него действительно есть кое-какие влиятельные покровители в Адмиралтействе.

– У меня тоже есть несколько своих собственных друзей, Пат, особенно в Министерстве. У меня, возможно, нет его влияния в Сенате, но Граф – Аллен Мэллой, Граф Стенхоп, Министр Межпланетных дел - предлагаю убрать слово «был» всё же речь здесь идёт не о прошлом, а о настоящем– доверяет моему суждению. У него также есть прямой доступ к Императору и он не больше нас с тобой хочет, чтобы ситуация здесь взорвалась.

– Я знаю это. Но у него и у Императора – у обоих одновременно слишком много мячиков в воздухе. Я уверена, что ты прав и ни один из них не хочет видеть здесь какого-то рода кровопролитную операцию или просто местные востания – больше никакой грязи. Бог знает, как надолго что-то из подобного отодвинет Янцзы от окончательного Объединения! И это даже не учитывая всех людей, которые могли бы быть ранены или убиты в процессе этого. Но движущая сила, на которую они опирались в прошлом на Старой Земле, не собирается быть той же самой, которую мы видим здесь, на Мартинсене. Есть причина, по которой они вытолкали Альберта на периферию, и та же самая причина может заставить их захотеть пойти ещё дальше и оставить его здесь. И если ты настоятельно рекомендуешь его отзыв, покровители Альберта скорее всего узнают об этом в не зависимости подействуют ли твои слова на Императора или нет.

– Возможно. Янцзы может быть и «периферия». Но всё же на планете два миллиарда человек, и она – всё ещё имперское владение, и мы всё ещё несём ответственность за живущих там людей. Не упоминая уже тот факт, что имперская политика в отношении сепаратизма Лиги совершенно ясна и не подлежит пересмотру. Если мы не сможем убрать Альберта оттуда, он продолжит создавать ситуацию, в которой он собирается продемонстрировать моюответственность людям на Янцзы, и я с тем же успехом буду вынужден «отшлёпать ребенка топором».

– Да, Сэр, – спокойно сказала Обермейер, и он кивнул ей.

– Хорошо. Пусть Эриксон начнёт предварительное планирование с учётом этих пожеланий. Теперь же тащи все наши межофисные докладные записки об Альберте и Янцзы за последний, ну скажем, год или около того. Принеси их сюда, и как только ты соберёшь их в кучу, ты и я проведем несколько восхитительных часов, используя наш лучший случай для того, чтобы поджарить его жалкую задницу.

***

– … и ГубернаторАльберт предложил, чтобы все мы пошли прочь, – прорычал Намх Пасанг Панкарма.

Основатель и самоизбранный руководитель Фронта Освобождения Янцзы никогда не отличался своей нежностью к Земной Империи. Однако в настоящее время его обычно безразличное выражение было заменено маской ярости. Эндж Джангму Тхакту, его старший советник, видела это выражение на его лице чаще чем большинство его последователей, но это не делало её ни чуточку счастливее видеть его в этот специфический момент.

– Намх Пасанг, – сказала она, – по-моему это не походит на обычный стиль Альберта. – Её голос и манеры были намного более твёрдыми, чем большинство последователей Панкармы были готовы показать ему, особенно когда он очевидно был настолько разъярёе, но она спокойно встретила его полный ярости взгляд.

– Я знаю, что он – явная боль в заднице, – продолжила она. – Даже больше чем большинство имперцев. Но одной из проблем, которые я всегда имела с ним, является то, что он увиливает от прямых заявлений. Лично я всегда подозревала, что он в действительности намеривается удержать нас разговорами достаточно долго, для того чтобы держать нас вне событий до окончания голосования об Объединении. Или он затягивает события, чтобы выполнить это или иначе он действительно – законченный и полный идиот. Или возможно это – комбинация всего этого. В любом случае, я никогда не слышала, чтобы он выражался настолько... прямо.

– Это – то, что он подразумевал, независимо от того, что он, возможно, сказал! – сдал назад Панкарма.

– Это может быть и так. Но если мы рассчитываем, что люди примут наше лидерство, мы должны убедиться, что то, что мы говорим им о наших контактах с Альбертом и его людьми, не становится откровенным преувеличением, – твёрдо указала Тхакту. – Мы можем интерпретировать всё так, как мы хотим, но мы должны дать им и первоначальный текст в том виде, как он был дан нам.

Глаза Панкарма зло сощурились, но она пожала плечами.

– Рано или поздно то, что он действительно сказал – я имею в виду его точные слова, а не то что он возможно действительно подразумевал – станут известны. Лучше пусть наши люди услышат эти слова от нас, пока не начали задаваться вопросом… не приукрашивали ли мы ситуацию всё это время.

– Хорошо, – наконец сказал Панкарма. Он глубоко вдохнул, затем шумно выдохнул. – Хорошо, – повторился он. – Ты права. Я знаю это. Но он, фактически, приказал мне проваливать прочь с этим своим ханжеским, высокомерным выражением – «о, я настолько цивилизован».

– Намх, он послал бы тебяпрочь независимо от того, каково его отношение было, – Тхакту ответила, наконец улыбнувшись ему. – Признай это. Ты ещё никогда не встречал имперца, которого бы не ненавидел априори.

– Возможно. Ты права, – Панкарма фактически рассмеялся, – конечно. Но он – особый случай даже для имперца, – руководитель Освободительного Фронта покачал головой. – Во всяком случае, он действительно снова согласился встретиться со мной и «обсудить мою позицию». Но это «обсуждение» уже набило оскомину. Он готов растянуть «обсуждение» до момента, когда Солнце станет Новой, но он не собирается удовлетворить ни одно из наших требований. Он даже не желает пойти на компромиссы! В основном мы можем говорить все, что мы хотим, но в конце мы должны согласиться с егоправотой.

– Чтобы быть справедливым – каковой я хочу быть не больше чем ты – у него может быть просто нет пространства для манёвра, – заметила Тхакту. – В конце концов, фундаментальная политика Империи по отношению к таким движениям как мы вполне ясно определена.

– Эндж Джангму, но всегда была некоторая возможность манёвра для администраторов на местах, – возразил Панкарма. – Он мог изменить наиболее нежелательные аспекты своей собственной политики если бы действительно стремился к соглашению!

– Возможно, – не стала отрицать Тхакту. – Но Министерство Внешних Миров должно выйти из игры на этом, даже если это только возможность другого пути, но Министерство не будет делать этого, если только местный губернатор не убедит своего босса, что сможет в любое время быстро организовать голосование в пользу Объединения.

– Именно, – прорычал Панкарма. – Это – как они пытаются подкупить бедных отсталых местных жителей голосовать в надежде на последующие милости. Заставить их отказаться сделать это в нашем случае – истинная цель Движения!

Тхакту кивнула. Несмотря на то, что она была одной из дюжины или около того руководителей Фронта Освобождения Янцзы, которые прошли инопланетное обучение под покровительством ОААС, она на самом деле не разделяла веру Панкарма в то, что они могли в конечном счёте убедить Земную Империю в том, что с Янцзы будет больше неприятностей чем толку, и будет проще уйти и оставить их в покое. Независимо от того, на что Альянс Свободы мог рассчитывать, что он мог в конечном счёте делать, этого просто никогда н не будет. Но если Фронт Освобождения Янцзы и его сторонники могли бы произвести достаточное сопротивление Объединению, они могли бы, по крайней мере, быть в состоянии выиграть достаточно много уступок, чтобы предотвратить полное исчезновение их традиционного образа жизни и привилегий в жадной утробе Империи.

– Судя по твоим словам, – сказала она немного погодя, – Альберт сделал довольно ясным то, что он не намеревается дать хоть какое-нибудь основание для соглашения вообще, правильно?

– Я думаю, что можно сказать и так, – согласился Панкарма значительно более спокойным тоном. – Из того, что я могу видеть, он ожидает, что референдум по Объединению на сей раз состоится. Что означает, что нет никаких шансов для возвращения нашей независимости хоть когда-нибудь. И у него есть абсолютно определённая причина для того, чтобы попросить своих собственных хозяев позволить ему предоставлять нам любую возможную местную автономию как Коронному Миру, если он решит, что мы все собираемся голосовать, чтобы стать маленькими хорошими рабами, живущими на инкорпорированномМире.

– Хорошо, – внезапно помрачнев, решительно сказала Тхакту, – я полагаю настало время показать насколько далеко мы готовы пойти, чтобы изменить их мнение о нас, не так ли?

Глава 4

– Лео, мне кажется что разработчики учений имели в виду нечто совсем другое, – Алисия рассматривала горный распадок.

– Может быть…, – протянул Медрано с ленивой усмешкой. Коренастый рядовой Первого Класса с комфортом лежал на спине, положив голову на рюкзак, пожёвывая стебелек жесткой альпийской травы местной экосистемы. Янцзы была гористойпланетой, а команда морпехов расположилась ещё почти на двести метров выше уровня русла и без того высокогорной реки. Из чего следовало, что находились они достаточно высоко, чтобы Алисия даже после двух недель активных тренировок по акклиматизации чувствовала лёгкое кислородное голодание, но это также означало, что с этой точки им открывался превосходный внешний обзор.

– Я думала, что мы, как и предполагалось планом учений, должны изображать партизан, – сказала Алисия, оглянувшись через плечо.

– Мы они и есть, – добродушно отозвался Медрано и махнул рукой Григорию Хилтон, старшему стрелку Команды Браво. – Грэг, скажи нашей личинке, что мы – хорошие партизаны.

– Мы – хорошие партизаны, – покорно повторил Хилтон, с усмешкой обернувшись к Алисии.

– С плазменными винтовками? – Алисия скептически подняла одну бровь, и Хилтон рассмеялся.

– Эй, ответственность здесь не моя, а его! – сказал он и обличающее направил большой палец в сторону Медрано.

Стрелковое отделение обычно состояло из тринадцати морских пехотинцев разделенных на две огневых команды, каждая из которых состояла из оператора плазменной винтовки и гранатометчика, и трёх стрелков прикрытия, в командную цепочку входило два капрала и сержант. В настоящее время Третья Команда всё ещё оставалась недоукомплектованной тремя бойцами. Прибытие Алисии позволило довести состав стрелков Команды Браво до штатного уровня, но в Команде Альфа отсутствовал гранатометчик, а сержанту Метемичу всё также недоставало одного капрала. Что объясняло почему Медрано, как оператор плазменной винтовки Команды Браво, исполнял ещё и обязанности командира отделения.

– Если что-то делаешь – делай это хорошо, – усмехнулся Медрано.

Алисия смотрела на него, всё ещё немного сомневаясь, но решила, что в этом конкретном случае ей лучше держать рот на замке. Несмотря на добродушное подтрунивания над ней основной части команды, что являлось неотъёмлемой частью ритуала инициирования, сержант Метемич – и Медрано – оказались весьма простыми в общении. В то же самое время она была самым немыслимым новичком и слишком хорошо осведомлённой, что была чрезвычайно неопытна по сравнению с любым из своих сослуживцев.

Медрано наблюдал за выражением её лица несколько секунд, затем со вздохом сел.

– Слушай, Личинка, – сказал он терпеливо, – ты была там, когда ополчение получало учебное задание на то, что, как предполагается, должно случиться сегодня, правильно? – Алисия кивнула, и он пожал плечами. – Они показались тебе по-настоящему компетентными?

– Вполне...

– Так я и думал, – фыркнул Медрано. – Самонадеянные, недообученные, тупые «воскресные солдатики», я прав?

– Я уверена, что они прилагают все усилия, чтобы уложится в допустимое учебным заданием время, – ответила Алисия, но и сама уловила толику оправдывающихся интонаций прозвучавших в её голосе, а Хилтон и остальные морские пехотинцы на соседних позициях внезапно рассмеялись.

– Ты действительно новичок из Макензи, не так ли? – качая головой, сказал Фринкело Зигер – гранатометчик команды. В его голосе прозвучало лёгкое превосходство – у него был самый придирчивый характер из всех в отделении, и он также как все знал об абсолютном отсутствии у Алисии полевого опыта – но казалось, что на сей раз это превосходство относилось не исключительно к ней самой.

– Личинка, ополчение есть ополчение, – продолжил гранатомётчик. – Будь я проклят, некоторые из ребят действительно по-настоящему хороши, лучше чем большинство «Ос» с которыми мне довелось служить. Другие, ну, в общем, они не выдерживают никакого сравнения с хорошим отряд имперских малышей-скаутов. У этого стада, – он кивнул головой в общем направлении нижележащего распадка, – будут проблемы, стоит им только столкнуться с ними.

Алисия чувствовала, что она должна что-то сказать в защиту ополченцев, хотя бы только из-за того, как настоятельно ее инструкторы в Макензи подчеркивали важность планетарных народных ополчений в схеме самообороны Империи. К сожалению, уничижительная оценка Зигары слишком хорошо соответствовала её собственным наблюдениям здесь, на Янцзы.

– Действительно, Али, – вмешался Цезарь Бержерат, один из стрелков Команды Браво, – в основном, Фринкело прав. Эти люди довольно-таки жалки. И я думаю, хуже всего то, что они сами не понимают этого.

– Трудно винить их в этом, – вставил Хилтон. Другие посмотрели на него, и он пожал плечами. – О, Цезарь, вы с Фринкело оба правы. Но учитывая то, насколько крайне убоги эти люди и насколько сейчас непопулярна Империя среди некоторых из них, ополчение действительно лишено того, что ты назвал бы мотивацией, не так ли?

– И они получают дерьмовое оборудование и крошечное финансирование, которого не хватает на хоть сколько-нибудь современное электронное обеспечение, – согласился Медрано. Он покачал головой. – Много причин для этого, и я не собираюсь винить хоть кого-то из них – ну, в общем, не большинство– в сложившейся так плохо ситуации. Но факт, Али, то, что их люди, начиная с их офицеров и ниже по цепочке действительно должны хорошо встряхнуться, чтобы хотя бы понять насколько всё плохо. Именно поэтому мы здесь и ждём их.

Алисия откинулась на пятки, размышляя о том, что ей только что сообщили. Она не замечала огонёк одобрения во взгляде Медрано, поскольку ушла в себя, задействовав свои мозги для обдумывания сообщённой ей только что информации, прежде чем снова пустить в ход язык. Ей потребовалось на это несколько секунд, затем она вновь посмотрела на командира группы.

– Таким образом, ты считаешь, что то, что ониуслышали на брифинге и что мыуслышали на брифинге, было двумя разными вещами?

– Личинка заслужила пирожок, – сказал Зигар, и на сей раз его голос выражал только одобрение.

– Точно, – сказал Медрано, не упоминая того, что он сам был достаточно полно проинформирован о роли Команды Браво, потому что Эйб Метемич определенно хотел увидеть насколько её бойцы притёрлись друг к другу.

– Ополчение наверняка поднимет крик, когда это выяснится, – продолжил он. – Но когда они начнут предъявлять претензии, лейтенант должна быть в состоянии заявить, что их предупреждали, что у «партизан» может быть стрелковое оружие «армейского образца». Это не еёошибка, если они полагали, что означает только штурмовые винтовки, потому что технически, даже это – он потянулся и нежно провёл рукой по удобному ложу длинной, тяжелой плазменной винтовки – по стандартам Корпуса официальноне является тяжёлым оружием. Очень плохо, если они не подумали об этом загодя.

– И, по крайней мере, мы не облачились в активную броню, – указал Хилтон с добродетельным вздохом. – В конце концов, никакая банда плохишей-террористов не может получить доступ к ней, и мы должны играть честно с ними, не так ли?

– Конечно, как Лео говорит, они не могут считать нас ответственными за их собственное неверное истолкование первоначального плана учений. Собственно говоря, – злобно усмехаясь, добавил Бержерат, – если они ненароком поспешили с выводом, что всепротивные старые партизаны должны быть где-нибудь здесь перед ними, вместо того чтобы оказаться в их тылу, в Зикатсе, тогда это – тоже их проблемы.

– Но там нас больше, ведь так? – возразила Алисия, всё ещё задумчиво хмурясь. – Лейтенант Керэмочи хочет не только чтобы они проиграли, но и чтобы они были разбиты в пух и прах, не так ли?

– Конечно, прямо она никогда не заявляла ничего подобного, – ответил Медрано, – и того же не сделал Эйб. Но я думаю, что всем ясно, что ополченцы долгое время раньше давали себе в основном упражнения типа «поддайся мне». Это одна из основных проблем с большинством ополчений, которую они туго понимают. Они, кажется, не понимают, что ты учишься больше благодаря поражениям, чем лёгким победам. Естественно, сегодня они многому научатся.

* * *

– Мда, это не очень весело, – злобно бормотал капитан Карсэйн Дава Чайава, командир роты Альфа первого полка столичного ополчения планеты Янцзы, наблюдая за своим головным взводом упорно продирающимся по неровному дну узкой горной долины.

Просто замечательной. Голых, рассыпанных осколков скал – среди них попадались и просто огромные – оставленных здесь весенними паводками, было более чем достаточно, чтобы сделать этот марш в пешем строю более чем неприятным, и при этом, к сожалению, они не давали абсолютно никакого эффективного прикрытия. И, конечно, холодная, влажная погода нескольких прошлых недель превратила грунт в грязное жидкое месиво.

Сам капитан Чайава мог думать только о том множестве дел, на исполнение которых он предпочёл бы потратить один из своих драгоценных свободных дней.

– И всё же, чья это была идея? – спросил чей-то голос, и Чайава посмотрел на лейтенанта ополчения, стоящего около него. Как и сам Чайава, Тшимбути Пемба Салака, старший из командиров взводов Чайавы, был мелким бизнесменом с собственным делом. В случае Салаки – это было полдюжины продуктовых магазинов в Зикатсе, которыми он владел лично или на паях.

– Полковника Чарвы, – ответил Чайава, и Салака закатил глаза. Эндж Чиржен Чарва фактически был не только одним из самых богатых людей столицы – богат почти неприлично, по стандартам Янцзы – но и известным деятелем политической элиты планеты. В отличие от Чайавы, он наслаждался имеющимся у него высоким статусом в политической и экономической сфере управления, и расценивал свою должность заместителя командира планетарного ополчения и как гарант этой власти и как доказательство его естественной и неизбежной важности. Это также давало ему возможность непосредственно подлизываться к Лобзангу Фумба Жонгдомбе – БригадируЖонгдомбе – планетарному командующему ополчения, кто был, вероятно, одним из дюжины или около того самых богатых мужчин и женщин на планете. Чайава знал, что Жонгдомба нашёл много способов получить выгоду от его положения в ополчении (также, как скорее всего и сам Чарва), но Бригадир был также ещё и одной из самых больших политических рыб на планете, и Чарва разумеется не мог упустить ни одного шанса втереться к тому в доверие.

Естественно, это «втирание» не предусматривало, что такой занятый человек как Чарва имеет достаточно времени, чтобы потратить впустую сколько-нибудь из него на подчинённых ему «грязных вояк». Что не мешало ему посылать их месить грязь всякий раз когда это приходило ему в голову.

– Почему я не удивлён, что это было озарением полковника? – сухо сказал Салака, и Чайава хихикнул. Он действительно не мог обвинить Чарву по крайней мере в одном отношении – у тогодействительнотакже не было времени, чтобы гробить его здесь впустую. Тем более не сейчас, когда затеянный Фронтом Освобождения Янцзы экономический бойкот начинал оказывать серьёзное влияние на деловое сообщество. Фактически, сам он серьёзно рассматривал возможность своей отставки с должности в ополчении, чтобы уделить больше внимания своей собственной технической консалтинговой фирме. Если бы не его ноющее беспокойство, что те идиоты из Фронта Освобождения Янцзы могли бы действительно подразумеватьте сумасшедшие вещи, о которых они трубили, он скорее всего уже подал бы в отставку. Как то это было, всё жё...

* * *

– Браво, Альфа, – ясно прозвучал спокойный голос в наушнике кома, имплантированного в височную кость расположившейся на краю развернувшейся в боевую цепь команды Браво Алисии.

– Альфа, Браво, – ответил Медрано. – Начали.

– Браво, советую приготовиться к открытию огня при прохождении позиции Альфа... приблизительно через два часа они должны попасть в твой радиус поражения. Координаты по карте – Бейкер-Чарли-7-9-0, Квебек-Рентген-0-4-2.

– Альфа, Браво повторяю. Координаты Бейкер-Чарли-7-9-0, Квебек-Рентген-0-4-2.

– Подтверждаю. Ожидайте визуальный контакт в пределах один-пять ми...кх-х-хр.

– Альфа, Браво повторяю, визуальный контакт приблизительно через пятнадцать минут.

– Подтверждаю, – повторил сержант Метемич. – Альфа – пошла! Повторяю, Альфа – пошла! Альфа, подтвердите.

Алисия повернула голову, смотря налево, в сторону восточной оконечности горной долины. Несмотря на узость ущелья, ничего не мешало дальнему обзору, и она активировала свои сенсорные усилители.

Она не ожидала того, насколько... «дискомфортным» окажется хирургическое вмешательство, чтобы имплантировать стандартный пакет аугментации (расширения возможностей) морской пехоты. Фактически, это больше походило на физическую восстановительную терапию для жертвы несчастного случая, чем на что-то напоминающее «обучение» – как считала она прежде, чем испытала это на себе. Но как только она освободилась от опеки санитаров и смогла начать обучения, то скомпенсировала это скоростью, с которой приспособилась к новым способностям. И она не собиралась жаловаться на время вынужденного бездействия при послеоперационном восстановлении – не тогда, когда она наконец смогла видеть с остротой соответствующей хорошему биноклю даже без датчиков штатного шлема, только посылая заданную последовательность команд в свой вживлённый процессор. Она вообще-то предположила, что не должна использовать своё матобеспечение, так как параметры учебного задания специально со всей определённостью запрещали «партизанам» использование их нашлемных систем, но она полагала, что никто не посчитает это её ошибкой.

Будем надеяться.

Отдалённый ландшафт зафиксировался в кристально чётком фокусе. Ничего вообще не происходило в течение достаточно долгого времени, а затем она уловила краешек перемещения.

– У меня есть движение, – сообщила она по тактической сети отделения.

– И кем же ты можешь быть? – В ответ сухо возвратился голос Леокадия Медрано, и она вся зарделась.

– Упс, Браво-Один, это Браво-Пять, – сообщила она, благодаренье Богу, что никто больше не имел возможность видеть её пламенеющее лицо. – У меня есть движение на два восемь пять. Дистанция – она проконсультировалась с мешаниной информации, наложенной технически усиленной нервной системой поверх её поля зрения – одиннадцать километров.

– Первый, Второй, – сказал Фринкело Зигер спокойно. – Подтвердите обнаружение.

– Подтверждаю достоверность, – тут же отозвался Медрано. Алисия услышала тихое царапанье по камню и скользнувший к ней оператор «плазмы» подвинулся ближе к краю их позиции. Он затих на несколько секунд, очевидно изучая ситуацию. Потом вернулся в сеть огневой команды.

– Первый подтверждает зрительный контакт с целью, – подтвердил он. – Люди, похоже что они вышли правее, чем мы ожидали. Я дал бы ещё девяносто минут или около того, учитывая то как медленно они двигаются. Четвёртый.

– Четвёртый здесь, – откликнулся Цезарь Бержерат.

– Я думаю, что с твоей позиции будет самый лучший обзор. Когда они доберутся до точки, активируй минное поле.

– Четвёртый подтверждает. Готов.

– Третий, так как они движутся с востока по этой тропе, на тебя и Пятом безопасность периметра. Сейчас выдвигайтесь в позицию Гамма.

– Один, Три подтверждает, – ответил Григорий Хилтон. – Двигаемся в Гамму.

Хилтон потянулся и хлопнул Алисию сзади по левой пятке. Она резко кивнула и оползла назад со своей позиции на карнизе, осторожно, чтобы не приподниматься и избежать вырисовывания силуэта непосредственно против света, не давая бликов от вооружения и не делая никаких движений, которые могли бы быть замеченными снизу. Только после этого она развернулась, чтобы следовать за ним в проворном, приседающем беге к ранее подготовленной вторичной позиции, которая была тщательно размещена, чтобы прикрыть единственный реальный путь доступа из долины к главной позиции стрелковой команды.

Спустя чуть более десяти минут они уже устраивались в тщательно замаскированных выемках. Инструкторы Лагеря Макензи были бы в восторге от сектора огня который имела Алисия, а она сама была впечатлена тем с какой твёрдостью Медрано настоял, чтобы они тщательно замаскировали свои позиции. Поначалу она была уверена, что довольно многие из её сослуживцев будут филонить, учитывая возможности «умного» камуфляжа Корпуса, реагирующего как хамелеон, и знания, что они действовали против всего лишь планетарного ополчения – причём не особенно хорошего – в простом учебном упражнении. Леокадий Медрано же, казалось, не считал это поводом для расслабления и, безотносительно ценности мнения простой личинки, она искренне это одобряла.

– Один, Три. Три и Пять находятся в позиции Гамма, – сообщил Хилтон, в то время как его руки уверенно выщелкнули обойму из его штурмовой винтовки M-97 и прикрепили на его место круглый бокс с четырьмястами помеченными полосками учебными патронами.

Алисия подготовила второй бокс боеприпасов, но не стала прикреплять его на своё собственное оружие. Хилтон был тяжеловооруженной единицей команды, но приложение веса большого магазина, превращавшего его винтовку в подобие лёгкого пулемёта, стоило ему определённой подвижности. Приглядывать за их флангами – эта задача возлагалась на Алисию, в то время как он имел дело с направлением сосредоточенного огня туда, где в этом возникала необходимость. Она же в случае нужду могла быстро прикрепить второй бокс боеприпасов на своё собственное оружие; в противном случае он просто был готов для ускорения перезарядки Хилтона.

– Три, Первый принял, – ответил Медрано по сети. – Теперь все сидим тихо.

* * *

– Сержант, есть ли вообще какой-нибудь признак их присутствия? – Поинтересовался капитан Чайава, осматривая ущелье, за несколько прошедших часов ставшее ещё более скалистым, более грязным, более бесплодным и более промозглым.

– Ничего, Карсэйн Дава, – ответил сержант Нурсэмд Найма Лакшиндо, и Чайава не стал скрывать гримасу неудовольствия. Небрежное отношение Лакшиндо было – слишком часто, с сожалением думал Чайава – правилом, а не исключение среди бойцов ополчения Янцзы. В гражданской жизни (которая, надо указать, занимала девяносто девять процентов его времени) сержант был довольно хорошим компьютерным дизайнером. Более того, он работал в консультационной фирме Чайавы. У этой ситуации были определённые преимущества с точки зрения их служебных отношений в ополчении, но это также мешало поддерживать дистанцию и надлежащую воинскую дисциплину.

– В конце концов, если они только не решили пропустить учения, – предположил лейтенант Салака, – они должны быть прямо где-то здесь.

– Не исключено, – Чайава глубокомысленно поскрёб свой подбородок и прищурив глаза всмотрелся в ущелье. Поскольку день приближался к концу, солнце прочно обосновалось на западной стороне ущелья и следовательно он должен был смотреть на его диск искоса.

– Что ты подразумеваешь под «не исключено»? – спросил Салака. – Мы, как предполагается, преследуем стадо партизан бегущих от нас, не так ли?

– Это то, что сообщил полковник, – согласился Чайава. – С другой стороны, по легенде учений, «партизаны», которых мы преследуем, прежде чем были «обнаружены» и вынуждены отступить, готовились организовать теракт где-то в Зикатсе. И «Осы», как предполагается, трусливы, правда?

– Да? – Салака выглядел озадаченным, и Чайава фыркнул.

– Так как ты думаешь, отказались ли они от атаки на столицу?

– Но это не то, о чём мы были проинформированы, – возразил Салака.

– Ну и что? Ты знаешь, что майор Палациос неделями намекала на то, что наши сценарии учений имеют слишком малое отношение к реальности. Предположим, что она решила кое-что изменить? Эти «партизаны», которых мы, как предполагается, преследуем, могли затаиться и пропустить нас мимо себя. К настоящему моменту они могли быпреодолеть три четверти пути назад к городу, чтобы повторить свою «атаку», в то время как мы, пытаясь их обнаружить, всё ещё блуждаем по скалам в окрестностях города.

– Но это совсем не то, что предусмотрено планом учений, – снова указал Салака тоном, который колебался где-то между недоверчивым и оскорблённым предположением Чайавы.

– Нет, не то, – согласился Чайава, подавляя позорное желание указать, что это было точно то, что онтолько что сообщил. Он на мгновенье застыл, барабаня по бедру пальцами правой руки, раздумывая. Потом взмахом руки подозвал своего связиста.

В отличие от Морских пехотинцев, устаревшее, менее сложное оборудование индивидуальной коммуникации ополчения имело небольшой радиус действия и не позволяло связаться, особенно здесь, в горах, напрямую с городом, и капитан был вынужден использовать спутниковую связь Янцзы. Что вынуждало радиста таскать с собой большое, тяжёлое устройство, вроде рюкзака, и Чайава адресовал слабую улыбку симпатии потному, усталому мальчику, подавшему микрофон и установившему развёрнутую тарельчатую радиоантенну в направлении спутника.

– База, это – Скаут-Один.

Не было никакого ответа, и Чайава нахмурился.

– База, это – Скаут-Один, – он повторил после двух или трёх секунд ожидания.

Восемью повторениями позже, кто-то наконец ответил.

– Скаут-Один, База, – произнёс скучающий голос. – Что мы можем сделать для Вас, капитан?

– База, я хотел бы говорить с полковником, пожалуйста.

– Капитан, я не могу тебя с ним связать, полковник Чарва ещё не вернулся с обеда, – ответил другой, намного более свежий голос. – Здесь – майор Кушива.

Чайава закатил глаза и глубоко вдохнул, задаваясь вопросом, почему он не был более удивлен услышать, что Чарва всё ещё занят обедом.

– Майор, – сказал он, как только убедился, что смог восстановить контроль над своим голосом, – мне только что пришла в голову поганая мысль. У нас пока нулевой контакт. Никаких признаков их присутствия хоть где-нибудь. Я начинаю задаваться вопросом, не прокрались ли они мимо нас, чтобы продолжить, независимо от всего прочего, первоначально запланированную операцию в столице.

– Это – неприятная мысль, – задумчиво протянул майор.

Несмотря на то, что он был всего лишь одним из трёх майоров в полку Чарвы и самым младшим из них, все знали что именно Эндж Чимбол Кушива был тем человеком, который делал всю работу за полковника. Было прискорбно, что у высокообразованного майора – Кушива был ненасытным читателем, довольно хорошо самостоятельно освоившего специальность историка – не было полномочия полностью исключить Чарву из цепочки принятия решений в действительно критических ситуациях.

– Вы заметили хоть какие-то доказательства в пользу своего подозрения? – справился Кушива мгновением позже.

– Нет, – признал Чайаву. – Но мы также ничегоне видели, что опровергало бы эту возможность. Да и время, запланированное для учений, уже подходит к концу. Я припоминаю мимоходом оброненные слова майора Палациос о том, что слишком рабское отношение к ожиданиям может укусить вас в зад даже в учебном упражнении.

– Понятно, – Кушива замолчал на пару-другую секунд. – Тогда я надеюсь, что ты всего лишь параноик. Но, на всякий случай я объявлю Красную тревогу для наших патрулей в городе. Тем временем, заканчивайте «зачистку» как можно быстрее и возвращаться сюда.

– Понял, Скаут-Один, отбой.

Чайава возвратил микрофон связисту и посмотрел на Салаку и Лакшиндо.

– Вы слышали майора, – сказал он. – Продолжаем движение.

* * *

– Сержант, тебе не кажется, что эти парни смотрят на тебя несколько более подозрительно? – криво поинтересовалась Эвита Юханссон.

– Я считаю, что они всего лишь делают видчто проявляют подозрительность, – возразил сержант Абрахам Метемич. – Если бы я считал, что они способны нащупать свои задницы обеими руками без посторонней помощи, то я был бы слегка обеспокоен этим, – продолжил он. – Но посмотрите на них.

– Будьте снисходительны, сержант, – сказал капрал Сандовский. – Помните, мы – гости на их планете.

Сандовский, лидер Команды Альфы Третьего стрелкового отделения, был бесподобно талантлив в устной имперсонации, и он как две капли воды походил на одного из дикторов учебного головидения Корпуса или одного из видовых фильмов произведенных Имперским Астрографическим Обществом. Остальные члены его команды уничижительно рассмеялись, но ни один из них не стал спорить с оценкой Метемича.

Три ополченца, послужившие причиной замечания Юханссон, по крайней мере не отсиживались в своём приткнувшемся к обочине на перекрёстке транспортном средстве, а находились снаружи, визуально контролируя обе пересекающиеся улицы. В последний раз, когда полк полковника Чарвы выполнял то, что он сам нежно описал как «учения готовности безопасности», здесь в столице большинство команд назначенных в уличные контрольно-пропускные пункты предпочли вообще не отрывать свои задницы от удобных кресел припаркованных где придётся десантных транспортёров. Метемич подозревал, что большинство из них относилось к «учениям» прежде всего как возможности дополнительно немного побездельничать, хотя он знал, что его отвращение к высшему командному составу ополчения могло бы также окрасить неприязнью и интерпретацию действий и отношение к службе их подчинённых.

Как бы там ни было, на сей раз облачённые в пассивные бронежилеты пехотинцы-ополченцы располагались под открытым небом, чтобы обеспечить себя прямой обзор вверх и вниз по улице. Этот своего рода контрольно-пропускной пункт располагался в сердце делового района, на одной из главных транспортных артерий Зикатса в центре города, а не на виляющих узких улицах и переулках, которые служили путями сообщения большей части города. Это означало, что патрульные могли видеть большой участок прилегающей дороги, что похоже давало им чувство большей безопасности. Но это же самое чувство безопасности неизбежно приводило к снижению бдительности. И хотя в данный момент они находились на военной службе, более того – в данный момент они непосредственно участвовали в проводимых учениях, но судя по их поведению, было очевидно, что их головы не были полностью заняты порученной ими задачей – винтовки висели за спиной, а у пары патрульных руки вообще были засунуты в карманы. И как итог, ни один из них не выглядел готовым к немедленным действиям.

– Как ты считаешь, они нас остановят? – Поинтересовалась Юханссон. Рядовой была за рулём гражданского автофургона, который Метемич угнал для транспортировки своего первого стрелкового отделения в город. Её вопрос был уместен, но она знала, что замедление движения – это лучшее, что можно сделать чтобы привлечь внимание к себе, и она продолжила приближаться к передвижному КПП на постоянных неспешных сорока километрах в час.

– Рискнём, – пожав плечами, сказал Метемич со своего места в пассажирском салоне. Он оглянулся через плечо назад. – Если мы будем вынуждены убрать их, сделайте это быстро, – приказал он остальной части отряда, и Сандовский кивнул.

Как и все остальные бойцы отряда Метемича, сидящий на полу грузового отделения капрал носил мундир ополченияи бронежилет ,а не «хамелеона» боевой формы морской пехоты. Учитывая тот факт, что население Янцзы всё ещё было более генетически гомогенным чем большинство старых миров Лиги, только Юханссон слегка соответствовала местному расовому типу. Конечно, никто не рассчитывал, что остальных бойцов Третьего отделения можно перепутать с местными уроженцами если бы кто-то действительно удосужится взглянуть на них! Но даже у компетентных людей была тенденция видеть то, что они ожидают увидеть, а эти придурки точно не были типажами постера с девизом: «Мы - ПРОФИ, Инк»: настолько они выглядели утомлёнными.

Конечно, если бы патрульные остановили бы микроавтобус и осмотрели бы его, то поняли бы что к чему. Если, конечно, забыть о Сандовском. Его выглядевшая абсолютно расслабленной поза обманула бы любого, кто хорошо его не знал. Метемич же знал его очень хорошо и был уверен, что M-97 с глушителем на коленях капрала была готова, возникни такая необходимость, «нейтрализовать» состав КПП за биение сердца.

Но этого не потребовалось. Один из патрульных вяло взглянул как Юханссон повернула за угол направо прямо перед ними. Выражение аборигена было скучающим и он махнул ей рукой на угол, едва скользнув взглядом по её форме. Было очевидно, что мысль о проверке её идентичности или выяснении пункта и маршрута следования даже не возникла у него в голове, и в то время как Метемич был благодарен случаю, упростившему его собственную жизнь, это не помешало ему с отвращением покачать головой.

– Сарж, и это было то, что называется резервом, – неприязненно сказала Юханссон, и Метемич пожал плечами.

– Не буду спорить, Эвита. Я предполагаю, что они заняты, ища нас, крадущихся в пешем порядке или типа того. Я имею в виду, ведь где к нам в руки могло бы попасть транспортное средство?

– Тогда пусть Бог поможет нам если Фронт Освобождения Янцзы всерьёз возьмётся за дело, – пробормотала Юханссон.

* * *

– Всем Браво, Один, – спокойно сказал Медрано по общей сети. – Готовность, к исполнению... Теперь!

Цезарь Бержерат нажал кнопку на детонаторе, и светошумовые заряды, тщательно установленные их отделением среди осколков скал ниже их позиции, подкинули вверх, словно кузнечиков, головные части противопехотных прыгающих мин, рассыпавшихся ослепительными бриллиантами вспышек и резкими оглушительными раскатами грома. Радиосигналы, которые они одновременно с этим отослали, активизировали сенсоры на снаряжении для обучения морской пехоты, выданном майором Палациос на время учений ополченцам, и визуальная сигнализация высветила блестящий желтый сигнал – более чем треть роты капитана Чайавы мгновенно перешла в категорию «потерь».

* * *

– Дерьмо!

Карсэйн Дава Чайава не знал точно, кто из его людей прохрипел это, но эта оценка весьма точно охарактеризовала итог его собственных ощущений. Он и прежде видел, как светошумовые гранаты взрывались в учебных упражнениях, но только поодиночке или парами. Он, естественно, никогда не был и близко к дюжинесработавших одновременно, и парализующий эффект внезапного визуального и звукового удара был намного сильнее, чем он мог когда-либо себе представить.

Затем сквозь цветные разводы в глазах он увидел яркие вспышки проблесковых маячков, которыми учебное снаряжение отреагировало на смертельные поражения мишеней старомодными противопехотными минами, симулирующие смерть в реальной жизни.

– Ложись! – закричал он. – Всем в укрытие! Прежде…

* * *

– Упс, – с нежностью прошептал Григорий Хилтон, наблюдая хаос, в который внезапно превратилась передовая группа роты ополчения. – Этиребятасоберут все шишки, – добавил он тоном глубокого профессионального удовлетворения.

Алисия, соглашаясь, кивнула, наблюдая за несчастными неуклюжими ополченцами. По крайней мере, половина людей снаряжение которых сигнализировало им, что они только что стали жертвами, казались настолько ошеломлёнными и запутавшимися, чтобы просто понять, что им полагается лечь и притвориться мёртвыми.

Но последние получили напоминания мгновение спустя. Она могла видеть момент, в который встроенные процессоры учебного снаряжения поняли, что их владельцы не реагировали должным образом и активизировали цепи инъекций. Люди дёргались, поскольку безопасные, но самые неприятные нервные стимуляторы напомнили «жертвам», что они только что стали покойниками. Алисия тоже один раз в учебном упражнении в Макензи испытала те же самые «незабываемые ощущения». Одного раза более чем хватило, чтобы решить – никогда впредь неигнорировать первичные предупредительные сигналы собственного учебного снаряжения – и она сочувственно поморщилась, когда «убитые» ополченцы побросали оружие и попадали на камни.

– Вот это да, – пробормотал Хилтон. – Интересно, окажутся ли они вновь столь восторженными, получив напрокат наше снаряжение на следующих учений?

* * *

Чайава выругался, поскольку его многострадальные барабанные перепонки зарегистрировали вопли мучительного возмущения, исходящие от его менее расторопных сослуживцев. И все же, он не должен был слишком долго думать о них. Поскольку, внезапно, на его собственной груди сработал индикатор поражения. Он мгновенно взглянул вниз на цвет маячка, определяющий статус поражения, затем быстро сел, прежде чем это чёртово оборудование приняло бы решение «предупредить» его.

Салака был немного медленнее и, несмотря на собственное состояние, Чайава почувствовал внезапное безумное желание рассмеяться вслух, поскольку лейтенант заорал и резко схватился обеими ладонями за бедро. Салака дёргался на месте пару биений сердца, затем упал на землю несколькими метрами далее самого Чайавы.

Капитан едва его замечал. Он смотрел мимо Салаки, наблюдая, как снаряжение его оставшихся бойцов начало расцвечиваться вспышками маячков.

* * *

Алисия смотрела, как световая сигнализация униформы превращает ущелье в празднично украшенную иллюминацией по случаю праздника улицу. Для учебного задания майор Палациос пошла, по крайней мере, на одну уступку «партизанскому» статусу её морских пехотинцев и запретила им использовать свои нашлемные сенсоры или синт-связь управления ИЛС [Индикация на Лобовом Стекле], но они сейчас и не нуждались в этих игрушках. Её собственные глаза – и их процессоры расширения – получали информации более чем достаточно, чтобы наблюдать методичное продвижение моделируемого огня плазменной винтовки Медрано вдоль остановленной колоны ополченцев. Полагающийся его винтовке симулятор выстрелов имел максимальное рассеянье и каждый выстрел зажигал сигналы поражения на униформе в радиусе почти десяти метров. Наиболее подходящим техническим термином для того, что она видела, подумала она, была «резня».

– У-упс-с, – произнёс Хилтон в их личномканале связи. – Личинка, похоже, что и нам перепала какая-то работа. Внимательно следи за правым флангом.

– Я вижу, – подтвердила Алисия, сосредотачивая собственное внимание на быстро рассыпающейся колоне основных сил ополченцев. Было похоже, что одно из не самых маленьких подразделений направлялось почти прямо на их позицию с левого фланга, но это было ответственностью Хилтона. Её работа состояла в том, чтобы проследить, чтобы никто не мешал ему, в то время как он будет разбираться с ними.

Что точно имела в виду приближающаяся команда, было невозможно сказать. Вероятно кто-то внизу, кто бы ни отвечал за это, всё-таки обнаружил где именно располагается позиция разрывающей их колону плазменной винтовки и решил что сможет обойти Медрано с фланга. В конце концов, Алисия и Хилтон были именно там где надо, потому что это был единственный способ добраться со дна ущелья до морпехов и похоже ополченцы также поняли, что это одно из немногих мест, не простреливаемых Медрано с его позиции высоко на утёсе. Скорее всего, подумала она, это был просто вариант «в беде любой выход хорош».

К сожалению для них у Григория Хилтона не было такой проблемы. Старший стрелок удобно устроился, оперев свою штурмовую винтовку на сошки, тщательно пристроенные ещё в то время, когда готовил себе стрелковую ячейку. Затем нажал на спусковой крючок.

Помеченные полосками холостые патроны к его M-97 должны были обеспечивать визуальные и звуковые маркёры, которые должны были позволить окружающим определить его позицию, когда он стрелял. Впрочем в данном случае его мишеням мало помогли эти подсказки, потому что у «атакующих» просто не было ни времени, ни возможностей реагировать на выстрелы. Лазерный дальномер винтовки допускал двойное использование – как указатель прицела для повышения точности огня или... для активизации сенсоров на учебной униформе.

Хилтон смёл своим «огнём» резко остановившихся удивлённых ополченцев смущённых проблесками огоньков у них на груди. Некоторые из них успели взглянуть вперёд, как будто пытаясь выяснить точно, откуда вёлся огонь. Однако большинство остальных было сильно занято обеспечением контакта своих задниц с землёй прежде, чем их снаряжения само подтолкнёт их к этому.

– Замечательно хорошая охота здесь, Личинка, – прокомментировал Хилтон, разглядывая дюжину с лишним ополченцев, которую он только что поощрил, чтобы стать особенностями местного пейзажа. – Специально для некоторых, – добавил он с усмешкой, наблюдая за выстрелами Медрано вместе с выверенным разбрызгиванием «гранат» со стороны пусковой установки Зигары совместными усилиями заканчивавших то, что начали светошумовые гранаты.

Симулированная резня была столь же абсолютна, как и внезапна, и Хилтон покачал головой, рассматривая покрывавшие дно ущелья «тела».

– В следующий раз лучше тренируйтесь, – посоветовал он несчастным ополченцам. – Здесь мы – лучшие.

* * *

– Не смеши меня, Кушива! – нетерпеливо сказал Полковник Чарва. – Даже если Чайава был прав – что не так; как ты считаешь: каким образом дюжина очевидных иностранцев сможет проскользнуть в город мимо всех наших людей, разыскивающих их?

Чарва фыркнул в отвращении. Он предположил, что это была по крайней мере частично его собственная ошибка. Выбор вин его любимого ресторана частенько соблазнял его на продление обеда сверх официально отпущенного для этого времени, но он действительно не должен был позволить случится этому сегодня. Не тогда, когда учения были в самом разгаре. И особенно не тогда, когда доклад Кушивы во время его беседы с Чайавой очень ясно показал, что его подчинённые были готовы шарахаться от любой тени без твёрдой руки его руководства, держащей их в собранности.

– Теперь, – сказал полковник, – первое необходимое действие…

– Извините меня, полковник.

Чарва поднял взгляд, недовольный прерыванием.

– Что?– рявкнул он.

– Я сожалею, что прервал Вас, Сэр, – сказала техник связи, – но мы принимаем непонятные сигналы от роты капитана Чайавы.

– Что означает ваше «непонятные»? – требовательно спросил Чарва.

– Мы не уверенны, Сэр. Это только обрывки передач их комов ближнего действия, и даже их не достаточно, чтобы получить связное представление о происходящем там. Но кажется, чтоони могли бы соответствовать, своего рода, нападению.

– Вот! – Чарва впился взглядом в Кушиву. – Видишь? Это то, что случается, когда офицер – младший офицер – в боевой обстановке позволяет себе отвлечься от поставленной задачи под воздействием диких фантазий!

* * *

– Теперь, – скомандовал сержант Метемич и морские пехотинцы из команды Альфа, третьего отделения, второго взвода выскользнули из позаимствованного ими микроавтобуса. Они двинулись без всякой внешне заметной поспешности, спокойно, как будто у них была законная причина находиться здесь. Группа преодолела три четверти пути от припаркованного на подобающем месте у края тротуара микроавтобуса до здания прежде, чем кто-то из ополченцев просто взглянул в их направлении.

И сократили большую часть оставшегося расстояния прежде, чем кто-то понял, что независимо от того, что на них могло быть одето, пассажиры автобуса не были янцзыцыанцами.

– Подождите минутку, – начал кто-то, и Сандовский небрежно положил свою бесшумную M-97 на борт и открыл огонь.

Глушитель винтовки был замечательно эффективен, и ополченцы лишь в удивлении смотрели на вспыхнувшие маячки поражения на своём обмундировании. После чего цепи инъекций вкололи дозы… и «мёртвые» часовые внезапно начали издавать гораздо больше шума чем винтовка, а их задницы с замечательной скоростью вошли в контакт с тротуаром.

Сандовский и один из покинувший общий строй стрелков команды тут же заняли огневые позиции, которые позволили им непосредственно контролировать территорию перед зданием. И пока они делали это, Метемич, Юханссон и остальная часть команды Альфа, распахнув переднюю дверь, бросила пару светошумовых «ручных гранат» в фойе здания, мгновением позже с оружием наизготовку последовав за ними.

* * *

– Что за..? – начал полковник Чарва, как оглушительное «БАБАХ» «гранат» Метемича встряхнуло здание офиса, которое на время учений он приспособил под собственную штаб-квартиру. Он впился взглядом в техника связи всё ещё стоящего в дверном проеме.

– Быстро узнай что, чёрт возьми, там происходит! – рявкнул он.

– Да, Сэр! Сразу же! – ответил техник. Он крутанулся на пятках, стремясь побыстрее исполнить приказ, но внезапно остановился.

Заметив как техник медленно и осторожно отступает назад в офис, огонь во взгляде Чарвы стал ещё более явным. Он открыл рот, чтобы снять шкуру с горемыки, но тут же застыл (всё ещё с открытым ртом), поскольку вслед за связистом в помещение проследовал сержант Абрахам Метемич, Имперская морская пехота.

– Добрый день, полковник Чарва, – морской пехотинец сказал с изящной воинской вежливостью.

После чего поднял свою штурмовую винтовку и снаряжение Чарвы расцвело сигналами «вы убиты».

Глава 5

– Будь проклят этот сукин сын!

Джаспер Альберт – губернатор планеты – хлопнулся задом в кресло позади своего стола. Он был довольно высоким мужчиной, обычно имевшим ухоженный, вызывающий инстинктивное доверие внешний вид достойный успешного политического деятеля со Старой Земли. Но в данный момент он гораздо больше походил на очень капризного ребёнка бьющегося в истерике, нежели на прибывшего непосредственно из «столицы вселенной» личного представителя императора Симуса II.

– Панкарма? – спросил вошедший вслед за губернатором в кабинет Акос Сальгадо.

– Что? – Альберт оторвал хмурый взгляд от заваленного информационными чипами рабочего стола.

– Я спросил, общались ли Вы с Панкармой и его придурками из Фронта Освобождения Янцзы.

– На самом деле – нет, – приглушенно прорычал Альберт, с явно выраженным в состоянии собственной неуверенности земным акцентом. – Не то, чтобы Панкарма не сукин сын – хотя бы в силу своего происхождения. Не говоря уже что он – честолюбивый и, возможно, изменнический ублюдок. Но я «общался» как ты выразился, с другимсукиным сыном – с Керику.

– Вот как, – кивнул Сальгадо. Он вовсе не был удивлён, что именно губернатор Коронного Мира говорил о губернаторе сектора, в чьём подчинении первый теоретически находился. Учитывая тот факт, что собственное мнение Сальгадо относительно сэра Инобэкхара Керику было очень близко к подобному мнению его собственного непосредственного начальника, он не чувствовал настойчивого желания указать Альберту на неуместность комментария.

– Тогда уместен вопрос: что хорошего губернатор сектора сделал на сей раз? – спросил он мгновенье спустя.

– Он решил «дать мне юридическую оценку», – почти срываясь на крик, ответил ему Альберт. – Боже! Он говорил со мной, как будто я – какой-то долбанный начинающий политик! Чёрт возьми, какя ненавижуэтих выскочек, сделавших карьеру в бюрократическом аппарате и считающих, что они знают всё о том, как работает система! Вы думаете, что Керику – эта жопа в розовых очках – продержался бы хотя бы полгода в мире realpolitikна Старой Земле?

– Сэр Инобэкхар?...

Сальгадо рассмеялся над этой мыслью, хотя несмотря на его собственную интенсивную неприязнь к Керику (и к его сующей нос во все дырки начальнику штаба, Обермейер), он должен был признать, что одной из черт не свойственныхКерику – было именно витание в облаках. Правда Керику был стойким союзником противодействующего блока, который собрался в высших эшелонах власти Министерства Внешних Миров вокруг сэра Джефри Мэдисона, действующего Министра иностранных дел и Графа Стенхопа. Сальгадо же был протеже Сенатора Геннадия – также как и сам Альберт – что означало, что Керику не надо было прилагать каких-то особых усилий, чтобы оказаться в конфронтации с любым из них. И, совершенно верно, что губернатор сектора технически был чиновником, а не человеком занимающим выборную должность. Но при этом Инобэкхар вряд ли был типичным примером этой породы.

Керику блестяще начал карьеру в дипломатическом корпусе и затем, несколько десятилетий назад, был переведён в Министерство Внешних Миров. У Сальгадо не было большой веры в мудрость Керику в вопросах затрагивающих интересы Янцзы и он приложил все усилия – довольно успешно – чтобы принудить Альберта проводить более прагматичную политику. Но он должен был признать, что Керику стал обладателем своей должности заслуженно. Если за ним и не числилось побед в избирательных компаниях, то он, в своё время начав с той же должности что и Сальгадосейчас, успел поработать губернатором пяти разных Коронных Миров и самостоятельно провёл два успешных референдума об Объединении прежде, чем подняться до своего сегодняшнего статуса.

Но ничто из перечисленного не делало образ Керику как успешного политического деятеляменее забавным.

– Я думаю, что можно с уверенностью сказать, что губернатор сектора... не процветал бы в realpolitik, – согласился он, как только прекратил смеяться.

– Конечно он не пережил бы этого, – злобно согласился Альберт. – Но он читает мнелекции по «политической динамике» здесь на Янцзы. Читает лекций мне! Как будто он непосредственно посещал эту проклятую планету не один раз или ясно представляет то, что эти чёртовые новые азиаты пытаются протащить!

– Читает лекции? – Обеспокоенно повторил Сальгадо. – Читает лекции, как, Джаспер?

– Он, очевидно, думает, что у меня нет собственной головы, – сказал Альберт с горечью. – На основе его собственного обширного личного опыта – не иначе как полученного из потусторонних миров! – он кажется считает, что вся эта планета готовиться превратиться в мячик плазмы! Он даже говорит о возможности своего рода серьёзного вооружённого, открытого движения сопротивления – как будто эти клоуны из Фронта Освобождения Янцзы способны нащупать обеими руками свои задницы без посторонней помощи!

– Похоже на дело рук этой своевольной Палациос, интригующей за Вашей спиной, – предположил Сальгадо и его лицо тоже помрачнело. Акос Сальгадо имел весьма мало опыта взаимодействия с вооружёнными силами до того, как он и Альберт прибыли на Янцзы. Вооружённые силы для него были не больше, чем необходимым злом – и это в лучшем случае... и, по мнению Сальгадо, это чаще всего иллюстрировалось неуклюжим подходом военных к политически разрешимым проблемам, что вызывало массу катастрофических положений, которыми те самые военные и имели обыкновение оправдывать своё собственное существование.

Короче говоря, в данном случае, майор Серафима Палациос была именно той разновидностью морского пехотинца, которую он больше всего ненавидел. Она выглядела таким хорошо выполняющей свой долг профессионалом, такой компетентной, столь совершенно лишённой всякой мысли, что могла бы дать фору винтовочному стволу. Хотя Сальгадо считал абсолютно неинтересным изучение, что означают все эти смехотворные «фруктовые салаты» [орденские планки]Морских пехотинцев – так анахроничны, низкопробны и примитивы они были – а требование о нанесении их абсолютно на всю униформу рассматривал как своеобразный пропуск для проникновения в привилегированные члены их собственной ксенофобской милитаристской ложи. Их собственным способом подготовки ускоренного продвижения по службе, и её высокомерное отношение доказывало, что она знала это. Более того, он был уверен, что она всё время смотрела на него сверху вниз, как будто её опыт ношения оружия и разбивания черепов новых азиатов по неведомым для непосвящённых причинам превосходил его собственное тяжело постигнутое понимание искусства заключения политических сделок, в которых каждая сторона должна была идти на компромиссы.

После того как она заслужила свой специфический ярлык паникёрши, он, не жалея сил, старался обуздывать её претензии и ставить на место, но по-прежнему её очевидная неспособность понять тот факт, что он был её непосредственным начальником в цепочке командования на Янцзы, приводил его в бешенство. Она просто проигнорировала его – так же, как проигнорировала и продолжала игнорировать сообщения разведслужбы ополчения, члены которого жилиздесь и соответственно могли разумно предположить что фактически знаюто каждом малейшем событии на планете – и отстаивала своё право как официальному военному советнику Альберта встречаться с губернатором напрямую, повторяя свою молитву о «страшном суде» при каждой встрече. И это продолжалось до тех пор, пока Сальгадо не обеспечил несовместимость рабочих графиков встреч всякий раз, как Палациос собиралась загнать Альберта в угол и излить свою паранойю ему в ухо.

– Я не знаю наверняка была ли это Палациос, – сказал Альберт тоном человека явно пытающегося быть справедливым. – Но очевидно, что кто-тослил самую пессимистическую интерпретацию наших собственных разведданных на Мартинсен. Слушая речь Керику, можно было подумать, что кто-то отправил сюда пусковые установки ВСС [высокоскоростных кинетических снарядов]! И, – голос планетарного губернатора внезапно снова стал резким и ожесточённым, – судя по нюансам беседы, я практически уверен, что мы не единственные, с кем он общался по астросвязи.

– Что Вы подразумеваете? – тут же спросил Сальгадо.

– Как ты думаешь, чтоя могу подразумевать, Акос? Куда бы он ещё мог жаловаться на своё неудовольствие способами управления положением дел здесь на нашем маленьком гористом комке грязи?

– Вы думаете, что он озадачил своими проблемами Кабинет Министров?

– Я почти уверен в этом, – Альберт нервно вскочил с кресла, подошёл к окну и уставился в него, заложив руки за спину. – Разумеется, он не заявил именно так – не сомневаюсь, что он не хочет спровоцировать публичную разборку со мной, зная сколько у меня друзей в Адмиралтействе и в Сенате. Но поверь мне, я смог понять это. Это было там, на заднем плане того, о чём он разглагольствовал.

– Понятно.

Сальгадо нахмурился и быстро заново переоценил свою позицию. Это верно – Альберт действительно раньше имел очень много знакомств и союзников на Старой Земле. Возможно не так много и не столь сильных, как он сам считал, но они были всё ещё влиятельны, иначе он уже не был бы губернатором. У политики были свои собственные правила, свои собственные пути, которым нужно было следовать, и, не смотря на всю головную боль, Янцзы всё же была необходимым назначением для человека его амбиций. Среди доступных ему были намного более лёгкие, менее изматывающие должности, но любой, кто желал добиться более высокого положения нежели занимаемое сейчас Альбертом, должен был иметь опыт работы в должности планетарного губернатора, или его эквивалент. И, откровенно говоря, успешное руководство процессом преобразования Коронного Мира в Инкорпорированный, как на Янцзы, дало бы Альберту огромное преимущество в его будущей политической карьере – намного большее, чем простая, «обычная» должность губернатора на спокойной малонаселённой сельскохозяйственной планете. Независимо от того, что он мог рассказывать о своей «потребности служить Империи», это было единственной причиной по которой Джаспер Альберт оказался здесь. Что было также и настоящей причиной, по которой и сам Акос Сальгадо присоединился к Альберту. И у Акоса Сальгадо не было никакого намерения спускать под откос свои карьерные планы из-за споткнувшейся карьеры своего нынешнего патрона.

Проблема, как он понял, в основном состояла в том, что ни он, ни Альберт не могли знать точно, что именно в своих сообщениях Керику поведал Графу Стэнхопу. И не зная как Керику подал свою критику ситуации здесь, на Янцзы, они не могли сообразить, что именно они самидолжны сообщить покровителям Альберта на Старой Земли в его оправдание.

– Дословно, что действительно сказал Керику о нашей текущей политике? – справился спустя мгновение начальник штаба.

– Он предположил, что мы сделали ошибку, начав «переговоры» с Панкармой, – пожаловался губернатор. – При этом он, разумеется, вообще игнорирует тот факт, что «переговоры» не были тем, что мы фактически сделали! Панкарма – гражданин Янцзы, нравится ли нам это или нет. Он может быть связан с Фронтом Освобождения Янцзы и Фронт Освобождения Янцзы может быть запрещённой организацией, но он здесь, и у него есть влияние на значительное число избирателей, так как, чёрт возьми, мы можем удержать его от дебатов об Объединении? И именно этого не хочет понимать Керику! Онзаявил, что не препятствуя участию Панкармы и фактически разрешив ему посещать дебаты референдума и конференции, я должен был знать, что Панкарма посчитает, что я де-фактопризнал его организацию как «законную часть политического процесса на Янцзы». Он намекает, что поступая так, мы нарушили основную заповедь имперской политики – никаких переговоров с «террористическими движениями». Без, между прочим, какого-либо упоминая, что они был тем, кто классифицировал Фронт Освобождения Янцзы как «террористический» на основе глубокогопонимания местных обстоятельств, которое было получено им во время единственного двухдневного посещения этой проклятой планеты в процессе ознакомительной поездки по сектору! И он к тому же имел наглость заявить мне, что продолжение переговоров с Фронтом Освобождения Янцзы только «осложняет» ситуацию, «вселяя нереалистические надежды» партии Панкармы.

Сальгадо скривил губы. Возможно, он был чересчур щедр, поспешив снять с Керику ярлык «человека, смотрящего на реальный мир сквозь розовые очки».

– Ни у губернатора сектора, ни у его уважаемогоначальника штаба похоже нет ни малейшего понятия о том, чем мы здесь на самом деле занимаемся, – продолжил Альберт, смотря через стекло на ярко освещённые улицы и крыши Старого Города Зикатса. – Они требуют, чтобы я отказался сесть за стол переговоров с Панкармой и вдобавок запретил всяческое его участие в общественных дебатах по головидению, потому что, якобы, Фронт Освобождения Янцзы взорвал несколько мостов и одну или две башни передачи энергии, но в то же самое время они хотят, чтобы я держал ситуацию под контролем. Я неоднократно доказывал им, что заполучить согласие Панкармы на участие в общественных дебатах – обещая ему реальную власть в местной политической элите после успешно завершённого Объединения – лучший способ избавиться от его экстремистских замашек. И даже если он и Фронт Освобождения Янцзы не понимают этого и продолжают настаивать на нашем полном уходе с планеты, я могу удерживать их от возобновления проведения активных акций до тех пор, пока могу занять их болтовнёй. Всё что мы имеем здесь – это хрестоматийный случай подманивания «морковкой» политических соперников, чтобы они решили, что им есть что терять они если выйдут из переговорного процесса.

– Джаспер, я не понимаю, как он и Обермейер могут игнорировать этот довод, – пожал плечами Сальгадо. – Количество нападений, которые позволили нашим начальникам отнести Фронт Освобождения Янцзы в разряд «террористических» организаций сразу снизилось практически до нуля, как только Вы предложили их лидерам место за столом переговоров. И это не означает, что мы действительно готовы предложить этим сумасшедшим всё, что они требуют! Чёрт, собственно говоря, сам Панкарма должен понять, что он не получит того что требует. Рано или поздно он окажется перед необходимостью сказать нам на что действительно готов согласиться.

– Я полагаю, – уточнил Альберт, – возможно, что Панкарма действительно не понимает этого. Похоже, именно этот нюанс и беспокоит Керику, даже если местная политическая власть и не соглашается с его интерпретацией ситуации. В любом случае я сомневаюсь, что такие люди как президент Шангап и Палата Представителей, то есть люди, родившиеся здесь, утвердили бы наше решение, если бы считали, что мы совершаем серьёзную ошибку! Но что я знаю? Я здесь только год. Мы рассмотрели ситуацию со всех сторон и в результате мои собственные выводы полностью совпали с твоими. Заставь своих противников участвовать в работе твоей системы, купи их, продемонстрировав как они могут извлечь выгоду из неё, и они достаточно быстро потеряют всякое желание разрушать её.

На самом деле выводы Альберта быливыводами самого Сальгадо, уж это он знал точно. Но не было удачной идеей напоминать об этом человеку, которым он «управлял». И особенно не в тот момент, когда начальник этого человека только что отклонил указанные выводы.

– Но даже если Керику прав, – продолжал Альберт, – мы в состоянии, если захотим, затянуть переговоры с Панкармой практически до второго пришествия. Или, по крайней мере, пока не завершится Объединение, и тогда и он и его психи станут проблемой местных властей.

Сальгадо кивнул, потому что то, что только что сообщил Альберт, было само собой разумеющимся. Да, соратники Панкармы продолжали экономический бойкот любых фирм принадлежавших инопланетянам – или, иначе говоря, любого бизнеса янцзыцыацев, который «сотрудничал» с инопланетными фирмами. И он продолжал извергать потоки ура-патриотической риторики, которая так долго была его профессией. Но этого и следовало ожидать. Он должен был, по крайней мере, потворствовать предубеждениям и паранойе экстремистки настроенной части своих последователей, чтобы кто-нибудь из его более радикальных учеников не сверг бы его с вершины партийной иерархии. Но все козыри были в рукаве у Альберта. Он был тем, кто мог запросить помощи несокрушимой Имперской машины принуждения, при необходимости... а также тем, кто распоряжался всеми возможными льготами, которые Панкарма и его последователи могли надеяться когда-нибудь получить. Но уж во всяком случае не раньше, чем референдум об Объединении достигнет цели и золотой дождь тех благ прольётся в руки новых сенаторов Янцзы. После чего любые хулиганские выходки партии Панкармы также перестанут быть его проблемой.

– К сожалению, – продолжил Альберт более спокойным тоном, как бы размышляя, – Керику не считает, что эта наша политика приведёт к планируемым результатам. Он думает, что согласившись начать с Панкармой переговоры и позволив ему участвовать в общественных дебатах, мы «узаконили» его в его собственных глазах и глазах общественности, вместо объявления вне закона его самого и всех членов его партии, как уголовных преступников. И он судя по всему полагает, что Панкарма, как только поймёт, что мы водим его за нос, с новыми силами вернётся к своей старой тактике силового противостояния. А мы ведь и не собирались удовлетворять его требования.

Последнее, признался себе с сожалением Сальгадо, было именно так. Если Панкарма был настолько далёк от контакта с действительностью, чтобы по-настоящему поверить в то, что Империя может когда-нибудь по собственной воле отступить с Янцзы, то он был обречён на горькое разочарование. Как только планета попадала под имперский суверенитет – она оставалась там, особенно здесь, среди старых систем Лиги, самых близких к буферной зоне Миров Беззакония между Империей и Сферой Ришей.

Но Империя также ясно давала понять, что она всегда готова предоставить местным жителям широчайшую степень самоуправления. Причём, наиболее существенно местная автономия увеличивалась как только планета переходила к статусу Инкорпорированного Мира, дополнительно получая при этом возможность сенаторского представительства в Палате Миров. Симус II и его правительство не чувствовали необходимости в использовании диктаторской власти, не были они заинтересованы и в экономической эксплуатации пограничных миров межзвёздными корпорациями империи. Но эта местная автономия могла быть доступна только внутри Империи.

– Панкарма понимает это, Джаспер, – сказал, наконец, начальник штаба. – Он не может этого не понимать. По местным меркам – он хорошо образованный человек, и он никогда не производил впечатление невменяемого безумца.

– Я согласен, – сказал Альберт, отвернувшись от окна, и вопросительно взглянув на Сальгадо. – Я согласен, – повторил он. – Но что, если мы были неправы?

– Не правы? – удивился Сальгадо. – Не правы, что вовлекли Панкарму в дебаты об Объединении? Или в нашей оценке того, чего он действительно хочет?

– В обоих случаях! – Альберт пожал плечами и резко фыркнул. – Керику считает, что у него есть основания утверждать, что Панкарма ни в коем случае не отступился и не отступится от своего главного требования полной независимости Янцзы. Он может «участвовать» в дебатах по референдуму об Объединения, но единственное, что мы от него услышали – это многократные заявления, что он и его партия категорически против самой идеи интеграции планеты в политическую систему Империи, против даже нынешнего, ограниченного её присутствия на планете, а не только предстоящего референдума. И с тех пор как мы позволяем ему это в процессе дебатов, он получил намного более публичную, включающую даже зрителей головизионных каналов, трибуну для своих выступлений. Я не согласен с утверждением Керику о том, что этим мы фактически «придали легитимность» Фронту Освобождения Янцзы, но так или иначе это позволило им выйти на передний край здешней политической арены. И если он действительно является настолько фанатичным насколько выглядит в своих речах, то когда он наконец поймёт, что мы намереваемся закончить процесс Объединения независимо от его действий и желаний, ему останется только вывести своих сторонников на улицы – возможность, которой Керику, будь он проклят, обеспокоен.

– Мы оба знаем, что это маловероятно, – здраво заявил Сальгадо.

– Я не сказал – вероятно. Я сказал – возможно. И, Акос, давай смотреть на вещи трезво, если это действительно случится – то это кончится для меня по-настоящему плохо. Для нас обоих. Особенно после того как Керику бегал вокруг с криками: «небо падает»!

– Это довольно верно, – признал Сальгадо неохотно.

– Но что, чёрт возьми, нам делать с этим? – снова зарычал Альберт. – У Панкармы действительно есть место в политическом процессе – мы сами дали его ему. И если мы же внезапно пойдём на попятную – именно этого похоже и требует от нас Керику, – то, вероятней всего, натолкнёмся на его, мягко говоря, ожесточённое противодействие. Но если я неуберу его партию с политической арены, а Керику сможет убедить Стэнхопа, что мы нарушаем имперские политические стандарты, тогда действительно возможно, что я могу оказаться отозванным на Старую Землю…

Он твёрдо взглянул в глаза своего начальника штаба и Сальгадо понял непроизнесённое окончание фразы.

– Хорошо, – сказал он, немного погодя, – так как никто из нас не хочет бросить всё на полдороге, я предполагаю поискать способы устранить сделанные Керику замечания, – он поморщился. – Имей в виду, я всё ещё считаю, что и он и Обермейер шарахаются от призраков. Но будь что будет, у него в руках хлыст, а значит так или иначе нам остаётся только исполнять его желания.

– Это легче сказать, чем сделать, Акос.

– Вот именно, – согласился Сальгадо. Однако у него было не больше желания, чем у Альберта, видеть губернатора планеты – и себя, как начальника штаба Альберта – отозванным с ярлыком неудачника. – Однако с другой стороны его требования вполне можно оспорить. Я подразумеваю, – тут он злобно усмехнулся, – Губернатор Сектора Керику – единственный,кто заявил что «террористы» – обычные уголовники, а не политические деятели, получившие признание.

* * *

– Мне это не нравится. Мне это не нравится вообще,– категорически заявила майор Серафима Палациос.

– Шкипер, так или иначе никто из нас похоже не думал, что мы были любимейшими подчинёнными Альберта в исследованной вселенной, – указал капитан Кевин Треймел, командир Роты Альфа. Треймел был старшим из командиров рот Палациос, что делало его также её заместителем по батальону. Ещё он на восемь сантиметров превосходил её в росте и был настолько же темнокожим и черноволосым, насколько она – светлокожей блондинкой скандинавского типа.

– В данном случае, – тотчас продолжил он, – действительно ли вызывает удивление, что он, минуя Вас, обращается непосредственно к Ополчению? Я имею в виду, если Вы посмотрите на схему взаимодействия отделов в офисе губернатора планеты, он – непосредственный командующий Ополчением и у нас нет основанийтребовать, чтобы все контакты проходили через нас или с нашим участием.

– Проблема не в том, что он контачит с Жонгдомбой и Чарвой напрямую. Проблема в том, что он даже не поставилнас в известность, что делает это. Нравится ли ему это или нет, но в той же самой «схеме взаимодействия» чётко прописано, что я – его имперский военный советник. И предполагается, что он должен держать меня в курсе и фактически согласовывать со мной все контакты с ополчением, а он абсолютно проигнорировал это. И он не стал бы делать это тайком, если бы речь не шла о чём-то, что он и этот болван Сальгадо хотели бы скрыть; о чём-то, что мы – или любой на Мартинсене – не должны знать.

– Шкипер, по-моему, это слегка отдаёт паранойей, – заявил Треймел. Она впилась в него взглядом на мгновение, потом фыркнула.

– Если я всего лишь слегкапараноидальна после контактов с Губернатором Альбертом и господином Сальгадо в течение последних одиннадцати месяцев, то я очевидно ещё более психически устойчива, чем показывают медицинские тесты!

Они оба рассмеялись, но чуть погодя Палациос вновь стала серьёзной.

– Действительно, Кевин, – сказала она, – я заинтригована. Последние дни мне не даёт покоя ускользающий взгляд Альберта. Я думаю, что он только что внезапно понял как шатки надежды на успех в референдуме по вопросу об Объединении. Более того, кажется до него наконец дошло, что допуск Панкармы к публичным переговорам вообще был серьёзнейшим, по меньшей мере, промахом в его карьере. Я даже начинаю задаваться вопросом, не чересчур ли Губернатор Керику напугал его угрозой отзыва, если он быстро не разгребёт весь этот бардак.

– И Вы думаете, что ему в голову пришёл какой-то план, где Ополчениюотводится роль супергероя, разрешающего все его проблемы? – Треймел иронически задрал брови. – Неужели это жалкое стадо придурков собирается вытащить его задницу из этой дырки, учитывая с каким старанием он её туда засовывал?

– Это – последний вариант, который ястала бы рассматривать, – согласилась Палациос. – С другой стороны, со всем соответствующим уважением к нашим гражданским начальникам, у меня самой есть функционирующий мозг. Что означает, что я знаю, чтоополчение – «жалкое стадо придурков». Я действительно не думаю, что Альберт – или Сальгадо – хотя бы гипотетически готовы признать этот факт. Также, я боюсь, что они не понимают, что их некомпетентность – следствие работы Жонгдомбы, жаждущего иметь небольшую собственную империю. Конечно, если бы они сумели увидеть всё это, то это означало бы, что и у них мозги на месте, и они тогда вообще бы не вляпались в такое дерьмо как это. Но в этом случае они не хватались бы за соломинку, чтобы вытащить себя из него, не так ли?

– Но даже если Альберт действительно что-то придумал и предположим, что Жонгдомба и Чарва согласились на это, на что он рассчитывает? – возразил Треймел. – Планетарное правительство и ополчение были не в состоянии разобраться со Фронтом Освобождения Янцзы своими собственными руками за предыдущие шесть местных лет, так что, если он не изобрёл какие-то волшебные пули и не оснастил ими ополченцев, то я не вижу других способов внезапного чудесного решение этих его проблем.

– Я – также, – мрачно согласилась Палациос. – Чего я боюсь, тем не менее, так это того, что он может думать, что ему удалось придумать своего рода «волшебную пулю». Не забывайте, что рядом с ним этот некомпетентный болван Сальгадо, постоянно что-то нашёптывающий ему. По-настоящему именно Сальгадо представляет по меньшей мере две трети проблемы. Альберт далеко не самый блестящий политик и он чрезвычайно честолюбив, но у него нет той присущей амбициозному Сальгадо узости мышления. Или, по крайней мере, не до той же самой степени. Но когда начальник штаба считает себя новым воплощением Николя Макиавелли и думает, что губернатор почти столь же глуп, насколько глупым он его считает, мы имеем в наличии все компоненты для тотального звиздеца. Особенно, когда столь привыкший считать себя повелителем марионеток и привязавший к губернатору пару-другую ниточек Сальгадо, убедил себя, что он – своего рода непогрешимый Свенгали [человек, который управляет разумом других, обычно со зловещими намерениями].

Волна дрожжи пробежала по спине Треймела – столько яда было в голосе Палациос. Не то, чтобы он не соглашался с ней, но столь откровенные ненависть и презрение главного военного советника к начальнику штаба губернатора делали и так непростую ситуацию ещё гаже.

– Шкипер, я тоже не очень люблю Сальгадо. Но…

– Но я, как предполагается, заткнулась и принялась за дело, чтобы делать свою работу, нравится ли мне он или нет, – прервала его Палациос, и он резко кивнул. – Я знаю это. И я пробовала. Но Сальгадо теперь контролирует доступ к губернатору, только он имеет право свободного и непосредственного доступа в его офис, тогда как я не могу передать Альберту даже сообщения. Я уверена, именно Сальгадо тот, кто определяет политику в настоящее время. И если только нам чертовски не повезёт, его предубеждение против вооружённых сил вместе с его неоправданной верой в собственное великолепие втравит нас в дьявольскую мясорубку. Тем более что он беспечно считает Панкарму всего лишь винтиком политической машины в стиле Старой Земли и надеется, что может просто разорвать с ним все дела, – на её лице отразилось чувство сожаления. – Если он предполагает, что тот «выйдет из себя и придёт в ярость», то он собирается найти быстрое решение, чтобы прикрыть свою задницу. И что тут говорить, Кевин. После того, что мы с Керэмочи сделали с Чарвой и его полком на последних учениях, и он и Жонгдомба – оба ненавидят нас до потери пульса. И они, вероятно, с радостью ухватятся за любую возможность реабилитироваться, доказывая, что то, что люди Чийеко сделали с ними, было своего рода «счастливой случайностью». Поэтому, если гений губернаторской резиденции и политический ясновидец придумали некий план, который, как они думают, мог бы позволить им выглядеть получше на нашем фоне, то они явно ухватятся за него.

Глава 6

– Итак, ты не считаешь, что они наконец готовы принять наши условия? – поинтересовалась Эндж Джангму Такту.

– Очень сомневаюсь, – не согласился Панкарма. – С другой стороны, никогда не мешает выглядеть разумными, когда дело касается общественного мнения.

– Возможно, но впервые он приглашает конкретно нас с тобой, чтобы провести конфиденциальные переговоры. Я думаю, что это – существенные подвижки, не так ли?

– Всё может быть.

Панкарма пересёк свой кабинет в здании, которое Патриотическая Ассоциация Янцзы, «легальная» парламентская ветвь Фронта Освобождения Янцзы, арендовала в столице. Причём здание располагалось у самого космопорта и, по иронии судьбы, из окна его офиса открывался точно такой же вид, как и из офиса Джаспера Альберта. Панкарма, мягко покачиваясь на пятках, задумчиво рассматривал перспективу города.

– Нет, – высказался он после непродолжительной заминки. – Ты правы. Это действительно существенная подвижка. Является ли она чем-то большим, чем символическим жестом – вот в чём вопрос, который ты на самом деле имеешь ввиду, не так ли? И ответ – я представления не имею. Все опросы показывают, что его преимущество начинает сокращаться. Возможно, он чувствует необходимость укрепить свою популярность, демонстрируя политическую терпимость Империи, готовой договариваться даже с такими «сумасшедшими» как мы. Что, всё же не означает, что он в действительности намеревается удовлетворить наши требования.

– В действительности, – сказала Такту, рассматривая спину застывшего перед окнами патрона – я не думаю что он пойдёт на уступки. Намх, как я уже говорила, я не считаю, что он имеет на это право. Именно поэтому я не уверена, что принятие этого приглашения является умным стратегическим шагом. Предположим, мы ведём переговоры при закрытых дверях и если он заявит позже, что он предложил нам уступки, даже если на самом деле этого не было, и что мы отклонили их, это будет наше слово – слово «террористической группы» – против слова имперского губернатора. Это возможно не точно то, что он имеет в виду, но если я права, то он ожидает нечто такого, что позволит ему отвергнуть наши требования, получив выгоду за наш счёт.

– Что ж, возможно ты права, – сказал Панкарма, потом фыркнул с горьким юмором и, отойдя от окна, остановился перед нею. – В действительности, я практически уверен, что ты права. Проблема в том, что это довольно ловкий ход с его стороны. Так как он пригласил меня как главу Патриотической Ассоциации, а неФронта Освобождения Янцзы, а Ассоциация, как известно, участвует в свободной самоуправляемой демократии, которую имперцы, теоретически, любезно разрешили нам. И у меня действительно нет другого выбора, как принять его приглашение.

– Намх, мне не нравятся это, – сказала она категорически, впервые в его присутствии проявив такую явную эмоциональность. – Это непохоже на Альберта. Здесь какой-то подвох.

– Возможно, – он вернулся к столу, присел в кресло позади него и, серьезно глядя на нее, произнёс. – Я всегда доверял твоим инстинктам, Эндж Джангму. С другой стороны, я уже послал Сальгадо формальное коммюнике в том смысле, что мы принимаем это приглашение. Я уверен, что он объявит о нашем согласие сразу, как только получит мой ответ и, таким образом, теперь мы не можем передумать.

– Я чувствовала бы себя намного более счастливой, если бы могли, – сказала она, и он пожал плечами.

– Это заметно. Но, тем не менее, в любом случае я должен отвергнуть твои предчувствия. Но, учитывая то, как ты в них уверена, я думаю, что было бы хорошей идей взять с собой Чепэл вместо тебя, – он поднял руку и покачал головой, когда она было нахмурилась. – Не потому что я думаю, что ты позволишь своим эмоциям помешать чему-нибудь, что мы могли бы в действительности достигнуть. Нет. Я думаю возложить на тебя ответственность за наши собственные тактические меры. В любом случае я знаю какие советы ты дала бы мне, если бы была там. Так что в этом случае, знание того, что ты присматриваешь за нашими спинами, на самом деле скорее всего принесёт нам обоим больше пользы, чем наличие тебя за столом переговоров.

* * *

– Они согласились, – сказал Акос Сальгадо.

– Отлично! – отозвался Лобсэнг Ферба Жонгдомба с самым неприятным выражением. – Я полагаю, что они также согласились и с местом проведения встречи?

– Вот именно, – подтвердил Сальгадо и весело улыбнулся янцзыцыанскому офицеру.

Ни один посторонний зритель не заметил бы в его лице и тени того, что он презирал Жонгдомбу даже больше чем Палациос. Жонгдомба был не просто представителем того, что рассматривалось как местные вооружённые силы, что автоматически помещало его в категорию – «голова, набитая опилками», но также и абсолютно продажным членом местной политической элиты с полезными связями с местной олигархией.

Но любой хороший политический деятель знает – не имеет значения, действительно ли нравится тебе человек, которого ты обихаживаешь. По крайней мере, Жонгдомба не был истеричным параноиком как Палациос. Правда он был ещё более убеждён в своей собственной непогрешимости, чем она.

Объект его нелестных характеристик, естественно, сидел здесь же, в этом роскошном офисе, в одном из зданий принадлежащих Жонгдомбе в Зикотсе. Стены, обшитые панелями из благородных пород дерева, произведения искусства и импортированные с других планет алкогольные напитки в чрезмерно насыщенном баре призваны были продемонстрировать всем богатство и влияние Жонгдомбы. Хотя, по мнению Сальгадо, вся эта мешанина говорила скорее о вульгарном вкусе хозяина кабинета и точно отражала глупость последнего, которая в свою очередь и была главным фактором в решении Сальгадо положиться на Жонгдомбу в этой специфической операции. Кто-то с более... реалистичной оценкой своих способностей мог бы заметить, что в случае провала операции план Сальгадо предусматривал переложение официальной ответственности на непосредственного исполнителя.

– Мне жаль, что мы не имели возможности потребовать несколько более изолированного места для встречи, – сказал полковник Чарва. В присутствии Бригадира Жонгдомбы он говорил почти застенчиво, но командующий планетарного Ополчения всё равно хмуро взглянул на него. – Я действительно предпочёл бы, чтобы операция проводилась не в столь заполненном гражданскими лицами месте, – продолжил полковник, несмотря на выражение лица своего непосредственного начальника.

– Ваше беспокойство похвально, полковник, – умиротворяющее произнёс Сальгадо. – Тем не менее, я уверен, что под Вашим командованием операция пойдет без помех. И, если я могу так выразится, предложение Бригадира Жонгдомбы использовать «Щит Аннапурны» было просто блестящим штрихом в нашем плане. Это – самая большая и самая роскошная гостиница в Зикотсе. Это делает её логичным местом для проведения встречи Губернатора Альберта и Панкармы и она является достаточно большой для того, чтобы наши люди не бросались там в глаза. И тот факт, что она располагается прямо в центре города, должен к тому же успокоить Фронт Освобождения Янцзы. Фактически, если бы мы предложили что-нибудь более «изолированное», то Панкарма возможно что-то заподозрил бы и вообще не принял наше приглашение.

– Вот именно, – с одобрением поддержал его Жонгдомба. – Выше нос, Эндж Чиргэн! Или ты всё ещё под впечатлением о проваленных учениях?

– «Под впечатлением» – это не совсем так, Сэр, – возразил Чарва немного натянуто.

– Не переживайте, – твердо сказал Сальгадо и посмотрел на Жонгдомбу с выражением лёгкого упрёка. – У меня есть собственная информация о тех учениях, Бригадир. Их результат – едва ли ошибка полковника, это майор Палациос преднамеренно ввела в заблуждение его и, я мог бы добавить, всех остальных офицеров ополчения относительно её собственного понимания смысла учений. Никто не спорит, что в реальных операциях противник попытается вас удивить, но в данном случае – всё по другому – она солгаласвоему собственному персоналу и союзникам, чтобы получить для себянеожиданное преимущество, – он покачал головой с грустью на лице. – Я действительно весьма разочарован в майоре и довёл своё мнение до сведения губернатора.

– Заметьте, – прорычал Жонгдомба, явно задетый очевидным отклонением его критики в адрес Чарвы. – Я сделал эти же самые выводы самостоятельно и поставил в известность не только Губернатора Альберта. Я также направил свой собственный протест президенту Шангапу.

– Я ценю это, Бригадир. Но я также уверяю Вас, что я не позволю впечатлению от того, что случилось, помешать выполнению этого задания, – сказал Чарва. – Единственное, что меня беспокоит – это то, что Фронт Освобождения Янцзы уже продемонстрировал, что он допускает проведение силовых акций. Пусть здесь это вряд ли возможно, но вероятность этого всё же, пусть отдалённо, но существует, и мы можем оказаться в ситуации, когда придётся открыть огонь на поражение. Именно поэтому я предпочёл бы не иметь большого количества гражданских лиц в зоне инцидента с применением насилия.

– Если они будут достаточно глупы, чтобы начать сопротивляться, – лицо Жонгдомбы было мрачно. – Будь они прокляты, хорошо, пусть будет «инцидент с применением насилия». Но, во-первых, я не думаю, что они настолько глупы. И, во-вторых, если они всё-таки попробуют сопротивляться, наши силы будут размещены таким образом, чтобы нейтрализовать любое возможное противодействие. И, буду предельно откровенным, если и будутжертвы среди гражданского населения, это скорее всего представит нас в более выгодном свете.

Чарве, как видел Сальгадо, не очень понравилась логика Жонгдомбы. Что, как это ни странно, заставило начальника штаба почувствовать пусть и кратковременный приступ чувства уважения к полковнику ополчения. Конечно Жонгдомба был прав в оценке практических последствий любых смертей и ранений гражданских лиц, особенно в случае правильной подачи событий в средствах массовой информации. Однако Сальгадо предположил, что, к чести Чарвы, тот вообще хотел избежать каких-либо. К сожалению омлет не приготовишь, не разбив несколько яиц. И, конечно, с тех пор как это стало полицейской операцией проводящейся от имени планетарного правительства, а не по приказу Губернатора Альберта, то если и произойдут любые... прискорбные случайности, они не бросят тень на Джаспера Альберта или Акоса Сальгадо. Хотя Сальгадо был бы конечно более счастлив, если эти малоприятные случайности не произойдут и ни с одним из его нынешних собеседников.

– Полковник, я чувствую себя уверенным в том, что Бригадир прав, – сказал начальник штаба, заставляя свой твёрдый голос звучать убедительно. Чарва посмотрел на него, и он пожал плечами. – Я ознакомился с Вашим планом операции, и для меня очевидно, что Вы предусмотрели каждую случайность. При этих обстоятельствах даже Панкарма не будет настолько глуп, чтобы оказать самоубийственное сопротивление и вызвать массовое кровавое побоище.

– В конце концов, – он позволил чему-то большему, чем лёгкое презрение проявится в своей улыбке, – такие люди как во Фронте Освобождения Янцзы всегда намного больше желают убить другихлюдей ради своей веры, чем готовы пожертвовать собой во имя своих идеалов.

* * *

– Али, что ты думаешь об этой встрече ФОЯ и Альберта? – задал вопрос Сезар Берджерэт.

– А? – Взгляд Алисии оторвался от прочищаемого ею спускового механизма её М-97. В то утро они сидели рядом и острый запах растворителя, которым они очищали своё оружие от остатков нагара – запах, странно напоминающий ладан – мешал ей сосредоточится.

– Я спросил, что ты думаешь об этой встрече между Панкармой и Альбертом, – повторил стрелок, и Алисия задумчиво нахмурилась.

Сержант Метемич следил за беседой уголком глаза, тщательно скрывая понимающую улыбку. Юная ДеФриз была во взводе уже почти два стандартных месяца. Она всё ещё не стала официально «Осой» – так как до сих пор не прошла «крещение» боем – но она вписалась в подразделение удивительно гладко для личинки из Макензи. В значительной степени, как считал он, благодаря её таланту держать открытыми глаза и уши и закрытым рот. И, признал он, потому что она не делала слишком много ошибок... и конечно неделала одних и тех жеошибок дважды.

В то же самое время остальной части третьего отделения не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что она несмотря на свою юность получила наилучшее образование из всех них. Она, конечно, сама прямо не заявляла об этом, но быстро стало очевидным какой живой, способный к полной самоотдаче и отлично информированный ум находился за её нефритовыми глазами. И в то время как она воздерживалась от показной рисовки, столь свойственной всем новичкам, особенно в её возрасте, её сослуживцы по подразделению приобрели удивительно глубокое уважение к её выводам, поскольку обнаружили, что она редко отвечала на вопрос, предварительно тщательно его не обдумав.

– А, поняла, – сказала она наконец, пока её длинные изящные пальцы продолжали работать с навыком, доведённым до автоматизма, в то время как она сосредоточила свои мысли на другом, – я знаю, что я служу на Янцзы гораздо меньше любого из вас. Однако должна заметить, что буду очень удивлена если из этого выйдет что-то путное, – она пожала плечами. – Вы знаете, мой отец – старший аналитик в Министерстве Иностранных Дел. Меня саму, честно говоря, не привлекала та же карьера, но я слышала много застольных рассказов о подобных ситуациях. Я не думаю, что в положении любой из сторон есть место для любого рода компромиссов. В сущности …

Она замолчала, пожала плечами, улыбнувшись своим мыслям, и снова обратила своё внимание на спусковой механизм.

Несколько других бойцов третьего отделения переглянулись, затем повернулись к ней.

– Продолжай, – подбодрил её Берджерэт.

– Что? – Алисия снова посмотрела на него.

– Личинка, я сказал, не останавливайся на самом интересном месте. Ты собирались рассказать что-то ещё, а затем передумала.

Это было первый раз за, по крайней мере, последнюю неделю, когда кто-то использовал термин «личинка» в обращении к Алисии, да и сейчас он прозвучал скорее шутливо. Но его тон всё ещё был приказывающим. Вопрос был очевидно серьёзен и она вздохнула.

– Я всего лишь собиралась сказать, что не думаю, что отец одобрил бы эту встречу губернатора, – продолжила она, с некоторой неохотой. – Фронт Освобождения Янцзы официально определяется как террористическая организация. Что означает, что такие люди как губернаторы планеты, как предполагается, не разговаривают с ними вообще. Империя официально при любых обстоятельствах исключает их из политического диалога.

– Она права, – спокойно подтвердил Метемич. Все головы повернулись в его направлении, и он фыркнул. – Проснитесь! Все знают то, что сказала! Мы – спецназ, помните? Кому всегда приходится браться за грязный конец палки после того как её засунули кому-то в волосатую задницу или подбирать собачью блевотину после бюрократических игр на Внешних Мирах? Вы что, хотите сказать, что за свою жизнь не разу не выезжали дальше чем на деревню к бабушке и поэтому не в курсе насколько изобретательны политиканы в попытках испоганить нам жизнь?

– Ясно, Сарж, – сказал Григорий Хилтон. – Но вот что я думаю, он –губернатор планеты. Разве он не может спокойно отодвинуть правила в сторону или даже слегка их изменить, если это поможет ему выполнить его работу?

– Конечно, может, – не стал возражать Метемич. Алисия наблюдала за ним, пытаясь не выглядеть наивной. Она была удивлена тем, насколько откровенно сержант собирается высказать своё мнение о назначенном Империей губернаторе Янцзы.

– Однако нюанс в том, – между тем продолжал Метемич, – что именно он делает для того, чтобы «выполнить свою работу». Существуют некоторые правила, которые даже он, как предполагается, не должен нарушать никогда. Вы знаете – это вбито в нашимозги на уровне инстинктов – Империя не ведёт переговоры с террористами. Никогда. О, уверен, мы делаем это временами, в некотором смысле. Но есть различие между попыткой договориться с группой террористов прикрывшихся толпой гражданских заложников о капитуляции на самых выгодных для них условиях, какие они только смогут выторговать и ведением политическихпереговоров с ублюдками! И это столь же верно для губернатора планеты, как и для свежеиспечённого лейтенанта Морской пехоты.

Несколько других Морских пехотинцев смотрели на Метемича так, как будто его ядовитый комментарий удивил их практически также как и Алисию. Но среди них, как она заметила, не было Лео Медрано и она почувствовала неприятный внутренний холодок, осознавая что эти два человека, которых она считала самыми квалифицированными экспертами третьего отделения, чувствуют лишь презрение к Губернатору Альберту.

«Нет, это хуже чем презрение», –решила она. – «Они не настолько – и не просто – высокомерны. Они обеспокоены. Они думают, что он и есть один из политиканов, после которых остаётся «собачья блевотина». И дедушка тоже совсем не обрадовался, когда узнал, что я была отправлена сюда. А что он сказал бы сейчас?»

Она закончила чистить спусковой механизм, установила его на место и перешла к сборке затвора, но её голова была занята другим.

* * *

Намх Пасанг Панкарма, улыбаясь, смотрел в объективы голокамер с удовлетворенным видом, чувством, от которого сейчас он был далёк как никогда. Он только что, выйдя из первого из трёх наземных автомобилей припарковавшихся перед гостиницей «Щит Аннапурны», окунулся в ветреное осеннее утро. Средства массовой информации Янцзы едва-едва соответствовали его стандартам свободой прессы. Слишком многие из них принадлежали членам планетарной элиты! И пусть их редакционные коллегии к их чести, признавал он, не делали тайны из собственных пристрастий, напыщенно рассуждая о местных событиях и местной политике, но все они по меньшей мере притворялись, что стараются быть объективными при освещении их.

Панкарма желал бы признать то, что по крайней мере некоторые из присутствующих на улице репортёров попытаются быть нейтральными, но это потребовало бы кое-чего очень смахивающего на чудо для того, чтобы желание сбылось. А чудеса на Янцзы, думал он, были в эти дни в дефиците.

Тем не менее, как оказалось, многие СМИ решили посвятить свои репортажи этой серии закрытых встреч с губернатором Альбертом. Передовицы пестрели самыми разнообразными предположениями. Было похоже, что некоторые репортёры освещающие в СМИ эту встречу действительно полагают, что из всего этого кое-что может всё-таки получиться. Во всяком случае, все участники сего действа дружно притворялись, что ониверят в это.

И вот он стоит здесь, на порывистом ветру, улыбаясь и приветствуя журналистов, в то время как Чепэл Дао Ноа и остальные члены его делегации вслед за ним выбирались из автомобилей. Хотя он сам и исключил Эндж Джангму из состава делегации, Панкарма всё ещё остро ощущал её отсутствие за своей спиной. Ноа же был с ним практически с самого начала. Это делало его вторым лицом в иерархии организации Панкармы и у основателя Фронта Освобождения Янцзы не было никаких сомнений относительно лояльности и намерений этого человека. Но при всех его многочисленных достоинствах, Ноа был всего лишь популяризатором чужих идей и ему явно недоставало отточенной и безошибочной интуиции Такту.

Однако всё это уже не имело никакого значения. Панкарма пришёл к выводу, что Эндж Джангму была права с самого начала – эта встреча была не чем иным, как очередным маленьким эпизодом политического представления, которое разыгрывал Альберт в попытке добиться собственного преимущества в преддверии референдума.

* * *

– Я думаю – это вся их делегация, – тихо произнёс лейтенант Салака. Он говорил по защищённой наземной линии связи, но всё равно приглушил свой голос, как будто считал, что Панкарма мог бы каким-то образом подслушать его.

– Вы думаете,чтоэто – все? – передразнил лейтенанта капитан Чайава со своего командного пункта.

– Я подразумеваю, что видел ожидаемое нами количество членов делегации, – поправился Салака, осторожно отвергая обвинение. – У меня не очень удобная наблюдательная позиция и Вы хорошо знаете об этом.

Чайава закатил глаза к потолку и заставил себя дышать размереннее. Салака, как он знал, был не более счастлив от этого назначения, чем он сам. К сожалению, Бригадир Жонгдомба счёл нужным вызвать для этой операции только две роты, а полковник Чарва решил, что рота Чайавы заслужила шанс проявить свой характер в «награду» за настороженность Чайавы во время их последних провальных учений против морпехов майора Палациос. Сам же Чайава подозревал, что это было также своего рода наказание за то, что те самые морпехи сделали с его ротой, несмотря на всю его осторожность.

– Тшимбути, я понимаю, что ты не в состоянии подсчитать количество веснушек на их лицах, – тут же поправился капитан и его тон заметно смягчился. Ему даже удалось добавить капельку юмора в свой ответ и он продолжил. – С другой стороны, мы, как предполагается, понимаем всё правильно и я уверен, что Полковник будет благодарен, если нам удастся справится с этой задачей.

– Я знаю, – сказал Салака. – Тем не менее, всё что я могу сообщить Вам наверняка – ожидаемое число людей вышло из автомобилей. В данный момент они направляются в гостиницу, а автомобили – к гаражу.

– Вас понял.

Чайава подтверждающее кивнул, даже при том, что не было никакого способа, который позволил бы Салаке увидеть этот жест. Мускулы живота капитана ополчения напряглись, поскольку он почувствовал, что наступил момент истины. Часть его – большая часть, в действительности – ликовала. Панкарма и его последователи-экстремисты принесли достаточно горя на планету Карсанга Дао Чайавы и для него лично. Их бойкот стоил ему бизнеса, усложнил заботу о детях и если их постоянная болтовня о «вооруженной борьбе» когда-нибудь станет реальностью, догадайтесь, кто первым окажется под прицелом? Помимо упомянутого, одной из задач ополчения является пресечение преступных действий, не так ли? И обезглавливание единственного организованного союза бесчеловечных уголовников препятствующих вступлению Янцзы в Империю абсолютно точно соответствовало последнему определения, ведь так?

Единственный вопрос слегка беспокоил Чайава, крошечный червячок сомнения – оправдывает ли их цель средстваеё достижения. Янцзы была планетой, где люди, заключив сделку, выполняли её условия... даже если сделка была заключена с преступниками и предателями.

Но… ничто сейчас не имеет значения, подумал он. Выждав немного, он кивнул своему связисту.

– Передайте – «исполнять», – скомандовал он.

– Да, Сэр! – решительно сказал капрал и включил микрофон.

– Всем подразделениям, это – командный пункт. Выполняйте «Большой Куш» [Scoop, см. ниже], – чётко произнёс он. Передача шла по радиосети ополчения, потому что просто не было физической возможности установить наземные линии связи со всеми бойцами Чайавы.

– Повторяю, выполняйте «Большой Куш».

* * *

– ... няйте «Большой Куш».

Модуль кома, накинутый на голову Эндж Джангму Такту, принял радиопередачу. У Фронта Освобождения Янцзы были сторонники даже в рядах ополчения. И даже если бы их не было, всегда были люди слегка нуждающиеся в дополнительном доходе и готовые «потерять» оборудование при условии согласованной цены. В данном случае именно последнее и стало той причиной, по которой её ком был полной копией устройств ополченцев, с теми же самыми протоколами шифрования сигнала только что использованными аппаратурой связиста капитана Чайавы.

У Такту не было никакой возможности узнать, что в действительности обозначает кодовая команда, но она могла предложить, по крайней мере, одно зловещее значение этого специфического глагола [Scoop(англ.) – сущ. большой куш, сенсация; гл. сорвать банк, выиграть, урвать лучший кусок]. Правильнее было бы сказать, что она не поняла тот единственный намек, поступивший от её информаторов. А сейчас не было даже обрывков переговоров до момента подачи приказа о начале операции – уровень секретности гораздо выше того, что обычно был присущ Ополчению.

«Должна же быть какая-то причина для этого!» –лихорадочно размышляла она, нервно сжимая в руке свой гражданский коммуникатор.

– Это – ловушка! – закричала она. – Это – ловушка! Отход! Я повторяю, отход!

Намх Пасанг Панкарма внезапно застыл на полушаге, как только двери лифта в конце зала, открываясь, мягко скользнули в стороны. Человек в форме ополченца в кабине лифта сидел за установленным на треноге лаунчером и многоствольное орудие было нацелено прямо на него. В почти тот же самый момент открылись ещё четыре двери с обеих сторон коридора и из них посыпались ополченцы с винтовками наизготовку, перекрывая его людям все возможные пути отхода.

– Я – капитан Чайава, Планетарное Ополчение, – прозвучал жёсткий голос по системе селекторной связи роскошной гостиницы. – Вы окружены. По приказу Президента Шангапа, действующего от имени Планетарного Правительства, вы взяты под арест для предъявления обвинений в измене и террористических действиях. Я призываю вас сдаться или взять на себя ответственность за последствия.

Панкарма просто стоял, неспособный поверить в то, что происходило. Несмотря на опасения Эндж Джангму, несмотря на собственное предположения, он в глубине души не ожидал ничего подобного. Неужели эти идиоты, Жонгдомба и Шангап, не смогли придумать ничего лучшего, чем нарушить обещание неприкосновенности членам делегации!

– Сдавайтесь, – снова резко прогремел голос Чайава. – В противном случае мы откроем огонь на поражение.

* * *

Сержант ополчения Лакшиндо кивнул бойцам своего отделения.

– Вы слышали босса, – сказал он. – Вперёд!

Отделение покинуло своё укрытие в подвале «Щита Аннапурны» и заняло предписанную позицию, блокируя главный вход гостиницы. Этот вход вёл к фойе, где, как знал Лакшиндо, в данную минуту проводился арест делегации Фронта Освобождения Янцзы. По плану операции капитана Чайава, отделение Лакшиндо было ответственно за сдерживание толпы и блокирование единственно возможного пути отхода для Панкармы и его сопровождающих. Отделение также, как предполагалось, должно было быть готовым отразить любую внешнюю угрозу, хотя сам Лакшиндо не мог себе даже вообразить, что какая-то «внешняя угроза» могла бы вообще возникнуть. В конце концов, режим секретности в этой операции был настолько жёсток, что даже членам команды Лакшиндо сообщили о её целях только этим утром.

Сержант стоял спиной к улице, наблюдая, как его людьми занимают свои позиции, и удовлетворённо улыбался. Он многое отдал бы за возможность хотя бы раз прогнать развёртывание на тренажёре, но его бойцы быстро перемещались, их лица и жесты демонстрировали достаточно уверенности в собственных силах, чтобы замаскировать их волнение от любого, кто не знал их так же хорошо как Лакшиндо.

Когда последний стрелок занял своё место он мысленно кивнул и включил микрофон.

– Командный пункт, здесь Лакшиндо, – сказал он решительно. – Мы на позиции.

– Принято, командный пункт подтверждает, вы на позиции, сержант, – ответил техник связи.

Лакшиндо отпустил кнопку передачи с чувством глубокого облегчения. Он был более чем слегка взволнован когда получил приказ и информацию об операции «Большой Куш», и было громадным облегчением обнаружить, что его беспокойство было неуместно.

– Извините меня, сержант, – произнёс вежливый голос.

Лакшиндо повернулся к говорящему. Судя по бэджику прессы и операторской группе позади – это был один из репортёров.

– Да, Сэр? Чем я могу помочь Вам? – также вежливо ответил Лакшиндо, хорошо помнящий указания капитана Чайавы, что насколько возможно вся операция должна пройти спокойно и сдержанно.

– Вы не могли бы сказать мне, что происходит? – спросил репортёр, протягивая микрофон в направлении Лакшиндо.

– Извините, нет, – ответил Лакшиндо. – Не сейчас, по крайней мере. Я думаю, что короткое заявление будет сделано штабом Бригадира Жонгдомбы. Между тем, однако, я вынужден попросить вас освободить проход вестибюля.

– Разумеется, сержант, – сказал репортер с почтительным поклоном.

Он сделал шаг назад и повернулся, махнув рукой своей операторской группе, чтобы следовала за ним. Но оператор и два его помощника, казалось, были захвачены врасплох его жестом. Они было двинулись вслед за своим предводителем, но оператор второпях неловко развернувшийся столкнулся с загораживающим ему дорогу помощником и уронил свою камеру. Последняя грохнулась на мостовую и разлетелась на осколки и внезапная утрата столь дорогого оборудования как магнитом притянула взгляд Лакшиндо.

Что объясняло, почему сержант смотрел в другом направлении, когда оба помощника оператора, выхватили из-под курток оружие и открыли огонь в упор.

Лакшиндо ощутил импульсы, по меньшей мере, от полдюжины попаданий. Пробивной способности боеприпасов с вольфрамовыми сердечниками на таком расстоянии было более чем достаточно, чтобы сделать неэффективной его антибаллистическую пассивную броню. Молотоподобные удары отбросили его назад и, падая на пол с глазами огромными от шока неверия и агонии, он чувствовал как проникающие элементы – после хлопка о его броню – кромсали его сердце и лёгкие.

Остальная часть его команды застыла в полном ступоре. Они всё ещё стояли с широко открытыми глазами, шокированные внезапностью жестоко-эффективного убийства их сержанта, когда и оператор и репортёр выхватили свои автоматические пистолеты. Все четверо «представителей прессы» вели беспрерывный огонь, когда два неприметных гражданских микроавтобуса визжа тормозами остановились перед гостиницей и по крайней мере дюжина тяжело вооружённых мужчин и женщин выскочила из них.

Только троим из бойцов Лакшиндо удалось ответить огнём на огонь прежде, чем они умерли. Ни один их выстрел не достиг цели и как только последний из них замер на полу, Эндж Джангму Такту прямо по их телам повела в здание свой атакующий отряд.

Глава 7

Серафима Палациос проводила совещание с командирами рот своего батальона, когда ком на её столе мягко зажужжал.

– Одну секунду, Кевин, – подняла она руку, останавливая доклад капитана Трэммелла и активируя вживлённый в височную кость процессорный модуль вместо того, чтобы подойти к столу.

– Палациос, – сказала она и на мгновенье застыла, вслушиваясь в сообщение. Трэммелл и другие командиры рот сначала рассеянно наблюдали за ней – но рассеянность сразу превратилась в пристальное внимание, поскольку майор внезапно напряглась.

– Повторите! – резко сказала она и отрицательно мотнула головой, словно человек в другом конце канала связи мог воочию увидеть её неверие. – И что потом? – поинтересовалась она. Выслушав ответ абонента, переспросила: – Что-о-о они сделали?

– Не может быть, – вырвалось у неё. – …Нет…, я верю Вам. Мне только жаль, что это правда… Хорошо... Похоже нам предстоит участие в занимательной вечеринке, а гости уже толпятся за дверью. Все командиры рот у меня здесь. Я их кратко проинформирую и как можно скорее верну в роты. Тем временем соберите всех наших людей. Сейчас же объявите состояние «Блокпост» – моей властью.

Пять капитанов, сидящие в её офисе, переглянулись. Когда же они перевели глаза на своего командира, она снова смотрела только на них.

– Вы слышали, что я сказала, – ровным сухим тоном произнесла она.

– «Блокпост», Мэм? – за всех спросил Трэммелл, и она мрачно кивнула.

– Наши уважаемые коллеги из ополчения только что вляпались в собачье дерьмо, – её тон больше не был равнодушным; она была в ярости. – Не без посторонней помощи. Как в конце концов оказалось – приглашение господина Панкарма на закрытую встречу с губернатором Альбертом было не совсем честным.

– Боже, – тихо выругался кто-то, а Трэммелл тихо присвистнул.

– Вот именно, – продолжила Палациос. – Когда Панкарма и его делегация достигли «Щита Аннапурны», бригадир Жонгдомба ожидал его с полком нашего везунчика Чарвы, чтобы арестовать их от имени планетарного правительства.

– И это после гарантии неприкосновенности делегации? – Трэммелл походил на человека, который очень хотел не поверить тому, что услышал.

– Ситуация с гарантиями неоднозначна, – резко возразила Палациос. Трэммелл и остальные недоуменно взглянули на нее и она внезапно рассмеялась. – Губернатор Альберт гарантировал им неприкосновенность, но «забыл» о президенте Шангапе. И, если вы ещё не заметили, единственные вооруженные силы подчинённые непосредственно губернатору как наместнику Его Величества – это мы, не имеющие никакого отношения к попытке ареста.

– И кто поверит, что Шангап и Жонгдомба даже в мечтах решатся на что-то подобное без личного одобрения Альберта? – с иронией спросила капитан Адриана Беккер, командир батальона Браво. Но Кевина Трэммелл больше заинтересовала другая часть «краткой информации» Палациос.

– Вы сказали «попытка», Шкипер, – сказал он. – Пожалуйста, скажите нам, что им, по крайней мере, удалось осуществить это.

– В том-то и дело, что нет, – Палациос покачала головой, на её лице читались отвращение пополам с тревогой. – Очевидно ФОЯ не был столь доверчив как губернатор Альберт – извините, я хотела сказать «президент Шангап» – рассчитывал. У них была наготове собственная группа прикрытия и они должно быть прослушивали коммуникационную сеть ополчения. Они обрушились на них в самый разгар процедуры ареста делегации Панкарма.

– Насколько всё плохо, Мэм?– мягко спросил капитан Шапиро.

– Достоверной информации немного, Чэйм, – ответила Палациос командиру роты Дельта. – Тем не менее, уже того что мы знаем, достаточно для того, чтобы начать волноваться. Подтверждено, что боевики ФОЯ уничтожили весь отряд ополчения, преграждавший им путь к месту ареста – в живых не осталось никого. Потом, в попытке отбить Панкарму, они проложили огнём дорогу ещё через пару отрядов. Но пока они добирались туда, у идиотов, пытавшихся арестовать Панкарму, кажется сдали нервы и они в свою очередь открыли пальбу. Согласно предварительной информации, они положили там более полдюжины собственных людей, но им действительно удалось убить по крайней мере половину делегации Фронта Освобождения Янцзы, … включая самого Панкарма.

– Мой Бог, – Капитан Костэтина Дайомедес покачала головой и её лицо посерело. – ФОЯ рванёт как старомодная ядерная боеголовка!

– И львиная доля остального населения планеты поддержит их, – мрачно согласилась Палациос, но тут же встряхнулась. – Ну, что ж. Теперь вы знаете об этой ситуации то же, что и я. Немедленно возвращайтесь в свои роты. Я буду информировать вас о новой информации по мере её поступления. Вперёд, люди.

Она смотрела, как её подчиненные собрали свои компьютерные планшеты с информационными чипами и направились к выходу. Большинство из них проделало всё это в темпе среднем между быстрым шагом и откровенным бегом, лишь Трэммелл, остановившись в дверном проеме, обернулся к ней.

– Да, Кевин? – поинтересовалась она.

– Босс, – сказал он спокойно, – Вы объявили «Блокпост» своей собственной властью.

– Именно это я и сделала, – резким тоном подтвердила она. Потом она вдохнула и немного склонила голову. – Извини, Кевин. Я понимаю, что ты подразумеваешь. Но абсолютно нет времени на предварительные согласования с Альбертом, даже если бы этот придурок Сальгадо позволил бы мне напрямую связаться с ним! Кроме того, весь этот грёбаный хаос – результат воплощения в жизнь их неожиданной блестящей идеи и очевидно, что они дистанцировались от происходящего достаточно далеко, чтобы в случае если что-то пойдёт не так как надо свалить всё на Ополчение и Шангапа.

– Но, всё же… – начал было Трэммелл.

– Стоп, – она оборвала его резким взмахом головы. – Я знаю, что ты собираешься сказать, но я не могу рисковать. В настоящий момент они, скорее всего, в состоянии шока. И ты знаешь так же хорошо, как и я, что единственно о чём они сейчас могут думать – это как прикрыть свои собственные задницы. Их первой реакцией будет поиск – в попытке спасти свои головы – кого-то или чего-то, на кого или на что они смогут свалить всю ответственность. Что означает, что они будут чрезвычайно заняты, пытаясь перевести все стрелки на Жонгдомбу. Который в такой ситуации не сможет организовать пьянку даже на ликероводочном заводе. Или ты серьёзно веришь в то, что он побеспокоился о страховке на подобный случай? Поскольку, если ты так считаешь, то у меня в собственности есть прекрасный пляж на Море Имбриума и я готова уступить его тебе по сходной цене!

Трэммелл открыл было рот в очередном протесте, затем закрыл его. В это мгновенье глубоко эгоистично – и виновато – поблагодарил Бога за то, что не он был командиром батальона.

– Нет, Мэм, – сказал он. – Я не думаю, что Ополчение когда-либо слышало о планировании непредвиденных обстоятельств. Но объявление ситуации «Блокпост» без санкции губернатора гарантирует скандал. Если что-нибудь, хоть что-нибудь вообще, пойдет не так как надо, Альберт попытаться повесить всё на Вас.

– Моя мать всегда говорила мне, что настоящая проверка любого характера – это враги, которых мы приобрели, – сказала Палациос с холодной улыбкой. – Я рискну, Кевин. Теперь, вперёд.

– Да, Мэм.

Трэммелл удивил их обоих, на мгновенье приняв стойку смирно и отдав полный формальный салют. После этого он, повинуясь её приказу, исчез.

* * *

Капитан Карсанг Дао Чайава, стоя в заваленном трупами коридоре, осматривался в полном шоке.

«Этого не должно было случиться»,– билось в его оцепенелом мозгу. – « Они должны были сдаться!»

Но реальность была перед ним.

– Сэр, – он тупо смотрел на изломанные тела и впитывал зловоние смерти, витающее над иссечёнными пулями внутренностями и подтёками крови. Так или иначе, думал он отстранённо, это были запахи и образы, которым отныне предстояло жить в его кошмарах.

– Да? – с усилием он оторвал взгляд от страшной картины.

– Сэр, – его связист протягивал ему телефонную трубку, старательно отводя взгляд от изувеченных тел, – Полковник Чарва хочет говорить с Вами.

«Готов держать пари, что не только говорить», –с горечью подумал Чайава, но лишь кивнул и взял трубку.

– Чайава здесь, полковник.

– Чайава – ты грёбаный идиот! – ревел в микродинамике голос Чарвы. – Какого дьявола! Ты соображаешь, что натворил?!

– Полковник, я …, – начал Чайава без всякой надежды, что собеседник позволит ему закончить фразу.

– Заткнись, если облажался! – оборвал его Чарва. – Я не желаю слышать никакие твои долбанные оправдания! Это была достаточно простая миссия, а теперь, благодаря твоему провалу, только Бог знает во что это выльется!

Чайава стиснул зубы в то время как ком грохотал возле уха.

– А теперь подробно, насколько всё плохо? – продолжил полковник.

– Сэр, я потерял по крайней мере тридцать человек, – жёстко начал Чайава. – Они поймали в ловушку мой отряд наружного прикрытия – очевидно, в толпе журналистов у них были переодетые боевики. – « Репортёры, препятствовать свободному передвижению которых возле гостиницы Вы мне твёрдо запретили– « не порть мне имидж»», –думал он горько. – Тут же подошли ещё по меньшей мере двадцать-тридцать их человек и с боем прорвались в гостиницу. Я понёс большие потери среди личного состава во время этого прорыва, а также, попав под перекрёстный огонь, были убиты или получили ранения несколько человек из штата гостиницы. И…, – он сделал глубокий вздох – группа Панкарма отказалась сдаться, когда снаружи началась стрельба. Я не знаю точно, что случилось. Согласно докладу одного из моих людей, кто-то из делегации ФОЯ выхватил пистолет. Я не знаю – правда ли это. Если да, то я ещё не видел оружие. Но чтобы там ни было – мои люди открыли огонь.

– Вы подразумеваете, что …? – Чарва казался неспособным закончить вопрос, и губы Чайава скривились в не имеющей даже намёка на юмор улыбке.

– Я хочу сказать, что Панкарма мёртв, Сэр, – расставил он точки над «i». – И, по меньшей мере, половина «делегации» с ним.

– Но остальные у вас под арестом, – напомнил Шарва.

– Нет, Сэр. Мы никого не арестовали, – Чайава повернулся, отводя взгляд от тел, распластанных среди пятен и липких луж подсыхающей крови. – Боевики прорвались к «делегации» слишком быстро для этого. Насколько я знаю, они вывели из здания всех оставшихся в живых, некоторые из которых возможно были ранены.

– Дерьмо! – взорвался Чарва. – Неужели ты не смог довести до конца хоть одно-единственное грёбанное задание? Теперь эти сволочи знают, что их драгоценный лидер мёртв, или по крайней мере ранен, а у нас нет ни одного долбанного козыря в кармане!

– Сэр, когда эта операция планировалась, я был уверен что …

– Заткнись! Закрой свой сосальный аппарат!

– Сэр, – решительно продолжил Чайава, несмотря на приказ, – тем не менее мы застряли здесь, ситуация чрезвычайно усложнилась. Мне нужны ещё …

– Я приказал тебе закрыть свою пасть, капитан, – голос Чарвы внезапно стал ледяным. – Конечно, ты хочешь получить подкрепление. Вот только что в твоём блестящем анализе текущей обстановки подсказывает тебе, что я доверил бы тебе хотя бы младшую группу детского сада? Если я дам тебе ещё людей – ты только сделаешь эту ситуацию ещё гаже!

– Сэр, мы должны провести мобилизации прежде, чем …, – начал Чайава, но тут же отвлёкся, так как лейтенант Тучи Ферба Ноа, командир второго взвода, вбежал в коридор.

– У нас проблемы снаружи! – Ноа тяжело дышал, его глаза были широко раскрыты. – Толпа ведёт себя угрожающе. Они начинают швырять в нас бутылки и камни. А сейчас они требуют, чтобы им предъявили Панкарма.

Чайава прикрыл глаза. Потом открыл их снова, протянул руку в направлении Ноа – «мол, подожди» – и глубоко вздохнул.

– Полковник, – сказал он в телефонную трубку, прерывая бесконечную тираду. – Банда…, – он использовал это наименование намеренно, надеясь что это помогло бы ему достучаться до Чарвы, – …окружившая гостиницу активизируется. И они требуют предъявить им Панкарма.

– И что, чёрт возьми, ты хочешь от меня? – едко поинтересовался Чарва. – Ты – гений, убивший эту сволочь! Если банда собирается – разгони её!

– Сэр, я не знаю, является ли это лучшим выходом, – начал Чайава. – Если мы…

– Чёрт побери, Чайава! Поставь нескольких людей у выхода и возьмите под контроль этих сучьих детей! Меня не волнует как ты сделаешь это, капитан, но будь ты проклят, на сей раз сделай это как следует!

Чайава опустил телефонную трубку и оглянулся на Ноа.

– Возьми свой взвод, – начал он, но задумался. Отделение сержанта Лакшиндо входило во взвод Ноа. Нервы оставшихся в живых бойцов взвода и так, наверное, были напряжены до предела и к тому же Ноа будет ослаблен отсутствием погибшего отделения.

– Передайте Салаке – пусть берёт свой взвод и наведёт порядок. Скажите ему, что я приказал рассеять толпу.

– Есть, Сэр! – Ноа начал поворачиваться, но Чайава придержал его левой рукой за камуфляж.

– Я хочу чтобы он их рассеял, – повторил он более тихим голосом, одновременно прижимая телефонную трубку кома к бедру правой рукой, чтобы заглушить микрофон, – но я не хочу дальнейших потерь если есть возможность избежать этого. Вы скажите Салаке, что никто не стреляет кроме как в случае абсолютно необходимой самообороны. Если он не сможет разогнать их без применения оружия, он должен получить на это моё прямое личное разрешение прежде, чем он откроет огонь. Ясно?

– Так точно, Сэр! – повторил Ноа.

– Тогда – вперёд! – Чайава хлопнул Ноа по плечу и лейтенант исчез.

– Я послал людей, полковник, – капитан снова прижал к уху телефонную трубку. – С Вашего разрешения я хотел бы пойти и принять личное командование над ними и...

– Это твой выбор, капитан! – сердито проворчал Шарва. – К твоему сожалению, я ещё не совсем закончил с тобой. Между прочим…

* * *

Лейтенант Тшимбути Пемба Салака глубоко вздохнул и посмотрел на своего взводного сержанта.

– Ладно, – сказал он. – Давай займёмся этим.

Сержант Гарза кивнул, но его лицо демонстрировало гораздо меньше уверенности. Салака не обвинял его. Лейтенант попытался передать своим подчинённым хоть какую-то толику соей уверенности, но знал, что потерпел неудачу. Их нынешнее положение не было даже той ситуацией, которую он мог бы предположить в худших своих кошмарах в тот год когда решил вступить в планетарное ополчение.

Он ещё раз окинул взглядом шеренгу бойцов с напряжённо-решительными лицами, затем вскинув портативный мегафон, подошёл к разбитым стеклянным дверям главного входа гостиницы.

В роскошном центральном вестибюле дорогой гостиницы царил полный хаос. Осколки стекла блестели в лужах крови, отмечавших места, где пули боевиков из ФОЯ настигли своих жертв. Шум, доносящийся со стороны швыряющей камни и пивные бутылки разъярённой толпы, выкрикивающей невнятные требования, походил на рёв издаваемый каким-то огромным, голодным монстром.

Что-то ещё пролетело сквозь голый проём одной из разбитых стеклянных стен и, ударившись о мозаичный пол, взметнулось языками пламени. Противопожарная система гостиницы отреагировала на возгорание практически мгновенно и Салака и его взвод оказались под градом мельчайших капелек летящих из форсунок системы орошения.

«Именно то, чего нам не хватало для полного счастья», – думал лейтенант. Он снова и снова сдерживал себя, борясь с бесполезным желанием вытереть потеющие ладони о нагрудник.

Следующая бутылка с зажигательной смесью взорвалась в вестибюле, выкинув язык ревущего пламени, и двое или трое из его людей вздрогнуло.

– Держать строй! – потребовал он, жалея, что его голос не звучит более уверенно и решительно. – Держать строй!

«Здесь нужна полиция по охране правопорядка, а не войсковые отряды ополчения», – думал он. – « Почему они не развернули отряды спецназа по разгону демонстраций хотя бы для прикрытия внешнего периметра?»

Он на мгновение застыл в дверях, переводя дух, и ступил на тротуар, страстно желая, чтобы в руках у него оказалось что-нибудь значительно более смертоносное или по крайней мере более пугающее, нежели портативный мегафон.

Разглядев его и униформу его отряда, толпа зашумела гораздо громче. Он внезапно ощутил ту ненависть, что пульсировала в этом глубоком, резком, рычащем звуке, и часть его изумлённо задалась вопросом, откуда она взялась. Ополчение хотело только арестовать руководителей самопровозглашённой партии преступников. Подавляющее большинство населения Янцзы осуждает политику Фронта Освобождения Янцзы – именно это все эти годы сообщалось во всех информационных сообщениях разведслужбы Ополчения, писалось во всех передовицах газет! Они должны были приветствовать арест Панкарма и его сподвижников. И конечно они должны были понимать, что никто не планировал устроить эту резню – это была вина ФОЯ, затеявшего перестрелку в центре города!

– Граждане! – закричал он и портативный мегафон достаточно усиливал его голос, чтобы донести его слова даже через ревущий хаос. – Граждане, немедленно расходитесь! Вы вовлечены в противоправные действия и многие могут пострадать, если это будет продолжаться! Мы не хотим никакого насилия, пожалуйста …

Тшимбути Пемба Салака, конечно, не слышал звук этих трёх выстрелов. Первая пуля с визгом срикошетировала от его нагрудника, вторая попала в левую руку, разворотив плечо.

Третья ударила почти точно посередине между левой бровью и краем защитного шлема, и под её воздействием его череп разлетелся осколками кости и кровавыми сгустками.

* * *

– … , капитан, я лично прослежу, чтобы ты провёл следующие пять-десять лет за решёткой! – истекал злостью Чарва.

Даже сейчас он должен был хорошо – так же хорошо, как и сам Чайава – понимать, что большинство его сумасбродных угроз просто не имеют никакого значения. А может быть, он действительно надеялся некоторые из этих угроз осуществить. Возможно, даже большую часть. В зависимости от того насколько катастрофически этот кризис закончится планетарное правительство могло решить, что достаточно будет одного капитана Чайава для роли козла отпущения за всё то, что наворотили его начальники.

Чайава ничего в этом не смыслил. Он только знал, что были вещи, которые он должен был сделать немедленно вместо того чтобы стоять и слушать вопли этого слабоумного. К сожалению, у упомянутого идиота была власть держать его возле рации.

Но тут в фойе, с видом полного потрясения, вновь оторвав Чайава от телефонной трубки, вернулся Ноа.

– Сэр, Салака убит и… !

Внезапный треск винтовочных выстрелов существенно подсократил его доклад. Вспышка огня как будто подвела черту событиям сегодняшнего дня, настолько это было неожиданно. И тут же Чайава услышал заставляющий оцепенеть вой из сотен глоток – толпа ворвалась в здание.

* * *

– … и я полагаю, что у Вас есть объяснение Ваших самовольных, противозаконных действий, майор!?

Голос Акос Сальгадо вызвал бы мурашки на оружейной стали, но женщина с золотистыми волосами в форме Морской пехоты на дисплее его коммуникатора просто спокойно глядела на него.

– Со всем соответствующим уважением, мистер Сальгадо, – отмела она все претензии собеседника, – любые объяснения касаются исключительно губернатора Альберта, а не Вас.

– Я начальник штаба губернатора! – последовал крайне резкий ответ. – Он поручил мне выслушать объяснения Ваших идиотских действий... и я всё ещё жду их от Вас.

– Тогда приготовьтесь к долгому ожиданию, мистер Сальгадо, – холодным тоном посоветовала она. – Для объяснения моих «своевольных, противозаконных поступков», я имею в виду. Поскольку, Сэр, они одно из этих определений для них не подходит.

– Какого чёрта они не подходят?! – Сальгадо впился в неё взглядом. – У Вас не было никаких полномочий, абсолютно никаких, ни на блокирование космодрома, ни на захват станций водо- и электроснабжения, ни тем более на объявление военного положения здесь в столице от имени Его Величества!

– Согласно Статье 42 Имперского Военного кодекса у меня возможнонет полномочий, но есть обязанность как старшего военного офицера на этой планете предпринимать любые действия, какие сочту адекватными сложившейся ситуации, в отсутствии прямых приказов от вышестоящих инстанций, – возразила она, и лицо Сальгадо пошло багровыми пятнами.

– Черт побери, губернатор – Ваша вышестоящая инстанция! – яростно выплюнул он.

– Я знаю об узаконенной цепочке командования, мистер Сальгадо. Однако у меня не было никакой связи ни с губернатором – ни даже с Вами – любого вида, и в критический момент, соответствующий без сомнения беспорядкам, вызванным внезапной вспышкой насилия, я не имела возможности связаться ни с одним из вас. И, – она посмотрела ему прямо в глаза, – так как я практически ни разу, к сожалению, не смогла связаться с губернатором Альбертом за последние несколько недель – и это несмотря на усилия ваших лучших, как Вы уверяли меня, специалистов по телекоммуникациям – для меня было очевидно, что я не получу доступа к нему в течение достаточно длительного времени. При этих обстоятельствах я посчитала, что у меня не нет другого выбора, кроме как немедленно принять меры соответствующие моей собственной степени ответственности.

Сальгадо стиснул зубы. « Сука. Клеветническая, коварная сука, крутящая законами, как собственным хвостом!»

Он только было собрался устроить ей устный разнос, который она несомненно заслужила, но заставил себя остановится. Она явно вела запись этой беседы. Он чувствовал, что вела. Она хотела, чтобы он проговорился о чём-нибудь, что она могла бы воспроизвести для своих собственных армейских начальников – или его боссов в Министерстве – чтобы оправдать свои собственные действия и утопить его.

Что ж, Акос Сальгадо не из тех, кто позволит ей пополнить свою мультимедийную библиотеку.

– Возможно Вы действовали в пределах буквы Ваших полномочий, майор, – сказал он примиряющее. – Однако Вы приняли решения без всяких консультаций и без разрешений Ваших непосредственных гражданских начальников. Учитывая текущее состояние правопорядка и высокий накал эмоций на Янцзы, Ваше личное решение прибегнуть к исключительно силовым методам урегулирования, возможно незначительного, чисто локального недоразумения может вовлечь Империю в прямую конфронтацию с местным населением. Если это случится, я предупреждаю Вас, что губернатор Альберта и я сделаем всё, что в нашей власти, чтобы Вы сполна ответили за последствия всего что натворили.

– Я уверена, что Вы постараетесь, мистерСальгадо, – ответила она спокойным тоном, в то время как в её синих глазах полыхнуло презрение. – Время покажет, были ли мои действия оправданы, не так ли? И, кстати о времени, в настоящий момент именно его мне крайне и не хватает. Ещё какие-нибудь вопросы, Сэр?

– Нет, – он скрипнул зубами. – Не сейчас, майор.

– В таком случае – до свидания, – попрощалась она, и разорвала связь.

* * *

– Вот это да, – присвистнул Григорий Хилтон, стоя рядом с Алисией на козырьке самой северной посадочной площадки шаттлов космодрома Зикатса и наблюдая за плотными столбами дыма, поднимающимися над крышами Старого Города. – Плохой признак, тебе не кажется?

«Признаком» было стаккато потрескивания выстрелов из автоматического оружия, вкрапленного случайным образом в симфонию разрывов ручных гранат, хлопков миномётов и грохота ракет, начинённых химической взрывчаткой. Были и другие звуки. Сенсорные усилители Алисии могли бы вычленить их из общего бедлама – если бы она захотела. Рокочущий прибой криков вопящей толпы, стенание сирен транспортов аварийных служб, отдельные возгласы и визг, и грохот и рёв устаревших, слабобронированных машин отрядов ополчения.

«Как?»– мучил её вопрос. – «Почему всё это случилось столь быстро?»

У неё не было ответа на этот вопрос. Насколько она знала, его не было ни у кого. А так как она видела клубы дыма, слышала какофонию скрежета медленно, но настойчиво приближающиеся к космодрому, она понимала, что это уже не имеет никакого значения. Сейчас не имеет. Возможно, этот вопрос задавали прежде и, без сомнения, его ещё не раз зададут, когда всё закончится. Но те, кому предстояло прямо сейчас иметь с этим дело, не знали ответа на него.

– Как ты думаешь, Грег, как скоро они достигнут внешнего периметра наших позиций? – спросила она, сама изумляясь спокойствию собственного голоса. Он казалось принадлежал кому-то ещё, чьи нервы не были завязаны в узлы и чей живот не сотрясали периодические спазмы.

– Трудно сказать, – протянул Хилтон, размышляя вслух. – Они, очевидно, направляются в нашу сторону и бедолаги-ополченцы не остановят их. Могу предположить, что они всё-таки смогут их слегка задержать. Но думаю, что довольно многие из нашего благородного ополчения сейчас с готовностью обнаруживают, что им всегда было близко дело ФОЯ.

– Ты действительно считаешь, что будет много перебежчиков?

– Не кажись столь удивлённой, Личинка, – ухмыльнулся Хилтон. – Во-первых, чёрт побери, это довольно очевидно следует из репортажей с места событий, тех самых где толпа прокатилась прямо через позиции ополченцев, а их «отважные» защитники стоят рядышком живёхоньки. Считающие что их позиция была промежуточной, а значит и наплевать на неё. Они не хотят умирать и они не хотят стрелять в своих друзей и соседей. Особенно, если они не собираются эмигрировать с планеты… – так они никогда не остановят толпу.

– Во-вторых, я был бы по настоящему удивлён, если бы уже изначально среди Ополчения не было бы приличного процента сторонников ФОЯ. И они, перебегая на ту сторону, наверняка прихватывали с собой всех друзей и приятелей, каких только смогли уговорить, – он пожал плечами. – Честно говоря, на их месте я вероятно поступил бы также. Ну что с ними могут сделать потом? Расстреляют всех? Особенно, если никто не сможет выяснить, где именно они были во время теперешних... неприятностей? Несомненно, некоторые из них огребут по полной программе, но это где-то там, далеко в будущем. Примерно так они сейчас рассуждают.

– Смотри-ка, кто-то всё ещё пытается оказать сопротивление, – заметила Алисия, вытянув руку в направлении внезапно вспыхнувшей ожесточённой перестрелки.

– Да! – Одобрительно кивнул Хилтон. – Всегда есть те, кто готов следовать присяге до самого конца. Кое-кто из них без всякого преувеличения по-настоящему хорошие вояки, даже если они и вляпались в это бестолковое Ополчение. И как везде, именно они несут самые тяжёлые потери в то время как трусы жмутся за их спинами.

– И некоторые из них сохраняют верность, потому что им ничего другого не остаётся. Ты думаешь, что революционеры встретят с распростёртыми объятиями Жонгдомбу или Чарву?

– Не может быть, чтобы они надеялись на успех переворота, не в долгосрочной перспективе, – прошептала Алисия.

– Толпа? ФОЯ? – уточнил Хилтон. Она взглянула на него, и он пожал плечами. – Алисия, вот этому – ничему из этого – нет никакого разумного обоснования, – он махнул рукой в направлении дыма и взрывов и покачал головой. – В тот момент когда Панкарме поджарили задницу время планов и дискуссий закончилось. Никто никогда не рассчитывал ни на что подобное, и ни у одной стороны не было никаких наработок на это случай. И теперь мы имеем дело с абсолютно неконтролируемой ситуацией. Никто не отвечает за это, Али. Бывает, что что-то происходит, а потом поддерживается само собой. Я видел это и прежде.

– Возможно, – согласилась Алисия, помолчав минуту или две, – по крайней мере, нам удалось собрать на укреплённых позициях практически всех наших людей.

– Так-то оно так, – вздохнул Хилтон и, заметив непонимающий взгляд Алисии, печально улыбнулся.

– Подумай о своих словах, – спокойно поправил он её. – «Практически все наши люди» на укреплённых позициях. Кто «наши люди»? Только инопланетники и члены их семей? А что относительно тех местных жителей, кто активно поддержал Объединение? Что, если кто-то в той толпе решит с ними «разобраться»? Что случится с ними? И, собственно говоря, что случится с толпой, когда она на себе почувствует различие между местным ополчением и Корпусом Имперской Морской пехоты?

Алисия вглядывалась в его лицо долгое мгновенье, затем отвернулась к отдалённой стене дыма.

Почему-то, в этот момент, этот нарастающий хаос разрушения был намного менее пугающим, чем ответы на вопросы Григория Хилтон.

* * *

– Это – настоящая катастрофа, – говорил с горечью Акос Сальгадо, расхаживая по офису губернатора Альберта. Сам же губернатор, сжав руки за спиной, стоял у окна и пристально смотрел на ту же самую панораму разрушений, которая так поразила Алисию. – Я предупредил Палациос, что её автоматическое стремление к силовым методам решения проблем может только сделать ситуацию ещё хуже, а проклятая сумасшедшая, если вкратце, послала меня в ответ! Клянусь Богом, я добьюсь, чтобы это сука предстала перед военным трибуналом, даже если это будет последняя вещь, которую я…

– Акос, – твёрдым тоном попросил Альберт, – помолчи.

Челюсть Сальгадо отвалилась и он уставился на спину губернатора глазами выброшенной на берег рыбы. В течение по крайней мере трёх секунд это было единственное на что он оказался способен.

– Но... но..., – он попытался вновь взять себя в руки.

– Я сказал, – Альберт развернулся лицом к нему, – заткнись.

Сальгадо замолчал, не понимая, что происходит, а губернатор с мрачным выражением на лице обошёл стол и сел, откинувшись на спинку кресла.

– Это не результат каких-либо «силовых методов» майора Палациос, – заявил он категорически, указывая на окно. – Это – результат нашей глупости.

– Но…

– Мне ещё раз приказать тебе заткнутся?! – тон голоса Альберта приближался к температуре абсолютного нуля, и Сальгадо внезапно почувствовал приступ глубокой паники, поскольку он заглянул в глаза своего патрона и с ужасающей ясностью увидел в них свои политические перспективы.

– Палациос пыталась сказать нам в течение многих месяцев, что кое-что назревает, – продолжал Альберт. – Я думал, что она была неправа. Я думал, что она была паникёршей. Я думал, что так называемые аналитики разведки Жонгдомбы знают местную ситуацию лучше чем она. И, Бог видит, я думал, что ты способен отличить свою задницу от своей головы. Я хочу, ты никогда не поймёшь, насколько я этого хочу, чтобы я смог посмотреть в зеркало и сказать себе, что всё это было исключительно твоей ошибкой. Ты – тот, кто организовывал мой рабочий график, чтобы исключить возможность встречи с Палациос и помешать мне прислушаться к её «паникёрству» и её «паранойе». Ты – тот, кто «терял» её донесения мне. И ты – тот, кто придумал этот блестящий план арестовать Панкарма. Но единственная проблема с возложением ответственности за всё это на тебя, та, что я ясно понимал, что ты делаешь и что я сам позволяю тебе делать это. Я даже соглашался с тобой, несмотря на всё то, что Палациос пыталась сказать мне, что делает меня столь же большим дураком как ты. Нет, гораздо большим, тем, кто закрывал глаза и затыкал уши, игнорируя таким образом все настораживающие признаки. Керуку был абсолютно прав в своём видении ситуации здесь, на Янцзы, а он – в двенадцати световых годах отсюда. Что означает, как это не неприятно признавать, что он был также абсолютно прав в попытке поджарить мою ничего не стоящую задницу.

– Губернатор Джаспер, – отчаянно начал Сальгадо, – конечно всё это ужасно…

– Вон, – сказал Альберт почти спокойно. Сальгадо непонимающе вытаращился на него и губернатор указал на дверь офиса. – Я сказал, «вон». И с момента, как твоё глупое грёбаное лицо окажется с другой стороны этой двери, я не хочу тебя больше видеть. Вообще.

Акос Сальгадо слепо смотрел на него в течение пары ударов сердца, сознавая скоропостижное и невосполнимое крушение своей карьеры. Его плечи поникли и он вышел из кабинета.

Глава 8

– Отступайте! Все назад! – Срывая голос, выкрикивал команды Карсанг Дао Чайава.

Даже сейчас он едва мог поверить в то, как бурно толпа отреагировала, как быстро она собралась и как жестоко она себя вела. Ни одна из виденных им аналитических записок разведслужбы не указывала на это, ни один чиновник планетарного правительства или офицер Ополчения не предполагал, что ФОЯ пользовался столь ошеломляющей поддержкой среди местного населения. Очевидно – все они ошибались.

«И приказ, отданный им Салаке – уговоритьтолпу разойтись – изначально был неверным решением», – мрачно подумал он. Хотя, положа руку на сердце, даже сейчас, он не мог придумать ничего, что возможно явилось бы «верным решением». Особенно не нарушая требование Чарвы – «рассеять» толпу собственными силами – и при этом запретившему Чайава действовать по собственному усмотрению. В конце концов, для Чарвы оказалось гораздо более важным продолжать «снимать стружку» с Чайавы, чем позволить капитану определиться с текущей ситуацией. Важнее, чем мобилизовать Ополчение. Даже важнее, чем доложить президенту Шангапу о происходящем.

Но Чайава знал и то, что сколь ужасно не ошибался бы Чарва, он точно так же никогда не забудет совет капитана «заткнутся» на то время, что потребуется тому на разгон толпы. Конечно, Чайава и не предполагал, что у собравшихся у гостиницы имеется настолько мощное оружие, но он должен был учесть такую возможность.

Смерть Салаки стала последней каплей. Летящие камни внезапно сменились яростным человеческим потоком и большая часть взвода Салаки оказались столь поражёнными, сколь и ошеломлёнными. Не ожидая ничего подобного, они на мгновенье растерялись. Возможно, это было ошибкой и Чайава. Ведь именно он был тем, кто особо предостерег Салаку от использования огня на поражение. Он знал, что проведёт оставшуюся часть жизни кляня себя за это указание, но правда была в том, что он не знал, не окажет ли это обратного воздействия, не озвереет ли толпа после первых же выстрелов в неё. В любом случае, его люди не стали стрелять. Они попытались отступить, избегая убийства своих сограждан и эти самые «сограждане» смяли их.

Насколько Чайава видел, ни один боец из взвода Салаки не выжил, и он сам не понимал, как ему удалось вывести остальных своих людей из гостиницы. Вывести, пройдя сквозь беснующуюся толпу, которая казалось материализовалась прямо из мостовой. Они вынуждены были прокладывать себе дорогу огнём и он догадывался, что кто-то из его людей даже не попробовал последовать за ним. Он не знал, чем увенчались их усилия присоединиться к толпе, но не сомневался, что некоторые из них наверняка попытались это сделать.

Те, кто последовал за ним, стремились достигнуть какого-нибудь опорного пункта, способного хоть немного прикрыть их от этого смерча. Это было нелегко, на улицах столицы, заполняющихся мятежниками – все большее и большее число из которых были вооружены – выплёскивающих свою ненависть на любого человека в форме. В какой-то момент им удалось соединиться с ротой «Эхо» [кодовое слово для буквы “E” – № 5], второй из тех двух рот ополчения, которые бригадир Жонгдомба и полковник Чарва удосужились мобилизовать для «обычной» полицейской операции. Но капитан Пэдордж, командир роты «Эхо», настоял на попытке выполнения приказа, полученного от полковника Чарвы – отбить у мятежников «Щит Аннапурны». Именно это, по мнению Чарвы, и обязан был сделать в первую очередь сбежавший Чайава – видимо полковник свято верил в то, что быстрая успешная наглядная демонстрация силы «загонит уличную толпу обратно в её конуру».

Независимо от того, во что Чарва верил, этот приказ был ошибкой – ещё одной ошибкой – но Пэдордж отказался прислушаться к доводам Чайавы. И они пошли назад по уже пройденному им пути, против волн накатывающейся толпы... и были смыты, как замок из песка во время прилива. Чайава это предвидел и приложил все усилия, чтобы вытащить своих людей из свалки, но едва выйдя на площадь Брахмапутры, за три квартала до гостиницы, они оказались зажаты с трёх сторон. Передовой взвод Пэдорджа просто исчез, а остальная часть роты «Эхо» и остатки роты «Альфа» оказались расколоты на небольшие группы, яростно отбивающиеся от неистово преследующей их по пятам толпы.

И теперь, спустя несколько часов показавшимися ему целой вечностью, он потерял почти всех. Он пытался пробиться к космодрому, где по его прикидкам Имперская морская пехота должна была организовать периметр безопасности, но каждый раз, когда он направлялся на восток, он наталкивался на свежую волну мятежников вновь отбрасывающих его медленно тающий отряд на запад. К настоящему времени, между ними и портом лежало полгорода с улицами, превратившимися в смертельно опасный лабиринт, но ему в голову не приходил ни один другой объект, что мог бы дать его людям шанс на выживание.

Немногим более двух дюжин бойцов, всё ещё находящихся под его командованием – только восемь из них были из его собственной роты – сумели исполнить его последний приказ об отступлении. Капитану удалось выбрать на карте, выведенной на его дисплее, место для следующей остановки в их, без сомнения, безнадёжном пути. Бойцы собранного на скорую руку отряда под началом сержанта из роты «Эхо» по команде оставили свои огневые позиции и пробежали один за другим мимо укрытия Чайавы и сержант – чьё имя он никак не мог вспомнить – залёг позади керамобетоной кадки с декоративным вечнозелёным кустом. Остальные члены «его» команды нашли собственные «стрелковые ячейки» с приличным прикрытием по крайней мере спереди.

– На позиции! – доложил в наушнике Чайава голос сержанта с забытым именем.

– Подтверждаю, – Чайава оглянулся на свой авангард. – Чэмба! Твоя очередь!

– Пошёл! – отозвался сержант Чэмба Мингма Лхакпа и поднялся, опираясь на колено и взмахом руки подавая своим людям команду на смену позиции.

Те повиновались визуальному сигналу на перемещение, как не мог не отметить Чайава, с настороженным вниманием, которое они никогда не демонстрировали ни в одном из учебных заданий. Он не мог не испытать определенной горечи от этого наблюдения, но тут же отбросил последнюю мысль. Это были оставшиеся в живых. Те, кто проявил стойкость, чтобы следовать за ним когда все остальные сбежали... и кто достаточно быстро смог обучиться жестокой и грязной науке гражданской войны, чтобы оставаться в живых. Пока. Если бы у Чайавы под командой в «Щите Аннапурны» был целый взвод таких бойцов, то ничего из окружающего их сейчас хаоса никогда не случилось бы.

«Чушь. Ты сам – с Чарвой и этим идиотом Жонгдомбой – всё равно запороли бы операцию, и ты знаешь это», – шептал тихий голос в его голове, пока измученные, с мрачными лицами люди Лхакпа вокруг него отходили на новые позиции. И тут вновь вдоль улицы засвистели пули, рикошетируя от мостовой или пробивая дыры размером с кулак в фасадах зданий, и он услышал внезапный вскрик и мягкий стук падающего тела – его отряд лишился ещё одного бойца.

Лхакпа развернулся и бросился назад, но Чайава успел перехватить его и махнул рукой в сторону позиции, с которой другой взвод уже открыл прикрывающий огонь.

– Пошёл! – проорал капитан и ещё раз, – пошёл! – и сержант повиновался.

Чайава предпочёл вернуться сам. Ледяной ком страха заворочался в его животе, поскольку казалось, что винтовочный огонь со стороны преследователей удвоился. В какой-то миг в какофонию перестрелки вплелись оглушающим треском разрываемой ткани очереди многоствольного лаунчера, и он почувствовал себя подобно человеку, оказавшемуся под хлёсткими порывами ураганного ветра. С поправкой, конечно, что никакой ветер, перед которым он когда-либо оказывался, не состоял из поражающих элементов способных насквозь пробить одетый сейчас на нём пассивный бронежилет.

Он опустился на одно колено возле упавшего рядового. Чепэл Пемба Солу, узнал он его. Один из горстки уцелевших из его собственной роты, как и Лхакпа оставшийся верным ему. Он прекатил Солу на спину и взглянул на индикатор монитора жизнедеятельности. Экран последнего заливала сплошная чернота, и он, чертыхнувшись, сорвал с груди Солу персональный медальон и перебежками отправился вслед за Лхакпой.

И уже на бегу он почувствовал новый приступ вины, потому что какая-то часть его не смогла сдержать облегчения, обнаружив что ранение Солу оказалось смертельным и теперь не придётся тащить тяжелораненого товарища через этот кошмар.

Что-то громче обычного взорвалось перед ним. Пришедшаяся в плечо ударная взрывная волна заставила его споткнуться на бегу и бросила со всей силы на керамбетон. Прокатила его, мучительно стонущего, по узкому тротуару и с силой впечатала в городскую скамью. Та остановила его... и сломала бы ребра будь он без бронежилета.

Последовал новый разрыв. И ещё один.

«Миномёты», – отметил его затуманенный болью мозг, в то время как он пытался вернуть дыхание, выбитое из него падением. – « Сволочи лупят по нам из наших собственных миномётов!»

Мгновение спустя, он был вынужден пересмотреть свою первоначальную оценку. Если это был бывший миномёт ополчения, то расчёт его состоял совсем не из дилетантов. Если первые мины приземлялись редко, далеко вне позиций его людей, то очередь же последующих выстрелов профессионально точно накрыла участок проспекта, где залёг его отряд. Кто-то знающий своё дело был на другом конце траектории этих мин и следовательно либо это было то оружие, которое не имел ФОЯ, как Чарва не уставал уверять всех своих подчинённых, либо – там был кто-то, некогда состоявший в ополчении... и командующий расчётом миномёта, который также совсем недавно принадлежал ополчению.

Не то, чтобы сейчас это имело большое значение. У горстки его людей было хоть какое-то прикрытие от фронтального огня стрелкового оружия, но не против рассеянного осколочного, для которого не существовало «мёртвых зон» позади декоративных кадок, припаркованных автомобилей и керамобетонных ступенек.

– Внутрь! – закричал он в ком. – Все в здание!

Сам он уже был внутри, взбежав по широкому лестничному пролёту к главному входу офисного здания позади той самой скамьи. Кто-то ещё присоединился к нему – по крайней мере двое или трое. Это было хорошо – слава Богу, он не был в одиночестве. Но это было именно то, чего он любой ценой пытался избежать с самого начала кошмара отступления. Как только его отряд рассредоточился на крошечные, независимые группы, которыми он не мог управлять и огонь которых он не мог скоординировать, они перестали существовать как единая боевая единица. И теперь они превратились в настоящих беглецов неспособных оказать друг другу взаимную поддержку.

– Все слушайте меня, – задыхаясь, прохрипел он в ком, вламываясь сквозь дверь конторы в неестественно безупречный и мирный вестибюль. – Продолжайте движение. Выйдите из соприкосновения, рассыпьтесь, и любым способом доберитесь до космодрома. Я хочу видеть вас всех там. И... спасибо.

Последнее слово он произнёс спокойным, почти мягким тоном. Затем оглянулся на последовавших за ним в это здание четверых ополченцев. Ни один из которых, отметил он, не был из Роты «Альфа».

– Ладно, парни, – сказал он устало. – Это касается также и нас. Вы – Маннинг, – он прочитал имя, написанное по трафарету на нагруднике стоявшего ближе всех бойца. Маннинг был капралом, вооруженным гранатомётом, и у него всё ещё оставался наполовину полный нагрудный патронташ гранат. – Вы – наше тяжёлое вооружение. Вы пристраиваетесь за мной. Сейчас же зарядите гранаты с оперёнными дротиками. Вы двое, – он указал на двух стрелков, ни одного из которых он не знал. – Вы и я образуем треугольник. Вы, – он уперся пальцем в грудь первого, – держите правый фланг. Вы, – он указал на второго, – левый. Я отвечаю за центр. А Вы, – он повернулся к четвертому и теперь уже последнему из своих подчинённых, – на Вас возлагается задача прикрыть наши спины. Всё ясно?

Изможденные, измазанные гарью и сгоревшим порохом лица согласно кивнули, и он в ответ ободряюще хлопнул их по предплечьям.

– В таком случае, подхватываем задницы и вперёд.

* * *

– Вот это – действительно не везёт, – высказался старший сержант Уинфилд. Майор Палациос оторвалась от тактического дисплея и вопросительно подняла бровь.

– Сарж, я так понимаю, что это глубокомысленное замечание отражает некий новый и ещё более отвратительный поворот событий?

– О, и ещё какой – дело приобретает новый нюанс, Мэм, – ответил ей Уинфилд. – Мы только что получили приоритетный запрос о помощи ни много ни мало как от самого бригадира Жонгдомбы.

– И почему я совсем не удивлена? – Вздохнула Палациос. Она пожала плечами, пристально глядя на дисплей с раскладкой текущей ситуации, и поморщилась.

Ответ на неумелую попытку ареста был ещё более быстрым и более опасным, чем она предполагала в своих самых пессимистичных прогнозах. Она всё ещё не считала, что верхушка ФОЯ планировала хоть что-то подобное. Фактически, её лучшее предположение – и данные полученные с удалённых сенсоров батальона, казалось, подтверждали его – было то, что оставшиеся в живых предводители Фронта Освобождения поняли, насколько самоубийственно было нечто вроде текущих событий. Были все признаки того, что оставшиеся заместители Панкармы делали всё возможное и невозможное, чтобы прекратить беспорядки прежде, чем ситуация окончательно рухнет. К сожалению, если ФОЯ когда-либо и контролировал ситуацию, это больше этого контроля не было.

То, что началось как перестрелка в «Щите Аннапурны», превратилось в нечто со всеми характерными признаками по-настоящему стихийного восстания. Имелись противоречивые сообщения – слухи на самом деле – о том, кто и что именно сделал сначала, и кто в кого стрелял после начала перестрелки. Её собственное лучшее предположение было то, что сообщение о том, что люди Фронта Освобождения пытались только отбить свою делегацию и отступить с горсткой тех, кому посчастливилось остаться в живых, были точны. Она представить себе не могла, чтобы они решились на что-то ещё. Ни о чём кроме этого она и понятия не имела. Кроме конечно того факта, что значительный процент населения столицы оказался улицах, вооружённый чем придётся – от штурмовых винтовок, многоствольных лаунчеров, гранатометов и минометов до старомодных булыжников и бутылок с зажигательной смесью.

«Многое из происходящего не имеет никакого отношение к тому, что случилось с делегацией Панкармы», –сказала она сама себе. Это – лишённая права голоса городская беднота планеты с разваливающейся экономикой, почувствовавшая запах крови и возможность добраться до тех, кого она считала виновными в своей бедности. Несомненно, здесь присутствует и сепаратизм, смешанный с антиимперскими настроениями, по-настоящему глубоко пустившими здесь корни, особенно среди людей наиболее испорченных системой, но далеко не они вызвали ту ярость, которая выплеснулась сегодня на улицы столицы.

Местная олигархия Янцзы была не самой худшей из тех, что она видела, но всё же была хуже чем большинство из них, и её внутренняя политика успела породить много недовольных среди беднейших слоёв янзыцианского общества задолго до возникновения текущего кризиса вокруг референдума по вопросу Присоединения. Она была уверенна в этом, потому что имела информацию о социальной динамике общества за последние месяцы. Одной из причин, по которым именно её батальон был отправлен на Янцзы, было то, что разведподразделение – в дополнение к тому, что они были обучены добывать информацию в хаосе подобных событий – специализировалось и на идентификации тенденций и сохранении контроля на слишком своенравных планетарных поселениях и…, разумеется, на предотвращении таких вот "ситуаций".

Разумеется предполагалось, что их гражданские начальники не будут мешать им делать свою работу. Кстати, о гражданских начальниках...

– Было что-нибудь от губернатора Альберта? – поинтересовалась она.

– Нет, Мэм, – бесстрастным тоном откликнулся лейтенант Томас Брэдвелл, её S-6, начальник батальонной телекоммуникационной сети. – Не считая сообщения от его секретаря по связи с информацией о том, что мистер Сальгадо исключён из нашей цепочки доступа к губернатору. И что теперь – он наш непосредственный контакт в резиденции.

Палациос кивнула, её лицо было столь же невыразительно, как и голос Брэдвелла, и задалась вопросом – считать ли очевидную опалу Сальгадо хорошим признаком или плохим. Если плохим, то для её батальона это могло стать могильной плитой.

Ещё в самом начале текущих событий её люди поспешили развернуть дистанционные телеуправляемые сенсоры. Маленькие, автономные, неподвижно висящие на антигравитационной подвеске беспилотные аппаратики являлись необычайно трудными для обнаружения целями даже с использованием самых совершенных войсковых сенсоров. Их имелось не так много, как ей хотелось бы – ни один офицер никогда не отказывался от дополнительных – но всё равно контролируемая ими зона была достаточно приличной, а их датчики способные «видеть» в реальном масштабе времени сквозь дым, хаос, средства пассивного и радиоэлектронного противодействия современного поля боя, были более чем адекватны для условий уличных стычек.

Последнее означало, что перед ней на дисплее была чёткая и безрадостная картина того, что в данный момент творилось в городе. И насколько она видела, были все признаки того, что безумие всё ещё не достигло своего пика – если им конечно фантастически не повезёт.

– Сарж, что за помощь просит Жонгдомба? – резким тоном задала она вопрос.

– Согласно его сообщению, Мэм, он и оставшаяся верной часть его бригады блокированы в правительственном комплексе на Столичном Бульваре. Он сообщил, что его люди готовы отдать жизнь за президента Шангапа и правительство планеты, но он срочно просит помощь, чтобы гарантировать безопасность президента и членов Палаты Депутатов.

– Ясно…

Палациос с трудом удалось не закатить глаза в безмолвной молитве. В настоящее время в точном соответствии с планом операции «Бастион» её люди надёжно контролировали периметр вокруг космодрома, прикрывали основную энергоцентраль и станцию водоснабжения столицы. Все эти объекты составляли своего рода компактный заповедник, включающий в себя и основные административные и политические офисы имперского присутствия на Янцзы, а также место жительства губернатора. Но планетарный правительственный комплекс и Президентская Резиденция были расположены среди парков и фонтанов Столичного Бульвара на противоположенной стороне города, пока ещё вне хаоса и бедлама.

Это же должно было быть достаточно просто – даже для Жонгдомбы, с раздражением подумала она – организовать самостоятельную эвакуацию президента и членов Палаты Депутатов из правительственного комплекса Бульвара. Они должны были быть вывезены из столицы сразу же, как только началась стрельба, но, без сомнения, Жонгдомба дал Шангапу свои личные гарантии, что толпа никогда не сможет угрожать Президентскому Особняку или смежным с ним зданиям Палаты и Правительства. И, конечно, в такой ситуациини один политик Янцзы не мог позволить себе продемонстрировать ничего кроме железного самообладания.

«То есть, конечно, до тех пор, пока не оказалось, что Жонгдомба не может защитить их», – нахмурилась она, поскольку ещё одна, отчётливо неприятная возможность пришла ей в голову.

– Сарж, Бригадир предоставил нам оперативную сводку? – мгновенно запросила она дополнительную информацию.

– Он сообщил, что ситуация «неясна», Мэм. Также он отметил, что у него есть эквивалент приблизительно двух батальонов. И что его блокирует неопределённое, но превосходящее количество тяжеловооруженных боевиков ФОЯ, оснащённых согласно его оценке вооружением армейского образца, против которого его собственные боеприпасы неэффективны. Также он также заявляет, что сомневается, что без внешней помощи сможет эффективно сопротивляться дольше, чем ещё два или три часа.

– Ясно, – повторилась она. – Я займусь этим. Где список гражданских лиц, подлежащих эвакуации?

– Мэм, никакого списка передано было, – Уинфилд, нахмурившись, посмотрел на неё, и она в ответ оскалилась.

– Вот уж действительно – интересный нюанс, – пробормотала она себе под нос.

– Извините, Мэм?

– Просто мысли вслух, Сарж, – стараясь подавить, несмотря на все те поводы, что дал ей Уинфилд своим докладом, неуместный смешок, ответила Палациос. Но искушение пошутить быстро прошло.

– Том.

– Да, Мэм? – отозвался лейтенант Брэдвелл.

– Свяжите меня с Губернатором, пожалуйста.

* * *

– Вы это серьёзно, майор?

Глаза Серафимы Палациос сузились и она начала открывать рот, собираясь ответить, но человек на дисплее её кома поднял руку ладонью к ней прежде, чем она смогла произнести хоть слово.

– Простите меня, – сказал Джаспер Альберт и искренний тон его извинения заставил вновь расшириться глаза Палациос.

– Я в долгу перед Вами – в действительности перед всеми Вашими людьми, но перед Вами в особенности – примите мои искренние извинения за то, что я не прислушивался к Вашим рекомендациям ранее, – продолжил губернатор. – В настоящий момент давайте ограничимся этим. Хотелось бы надеяться, у меня ещё будет возможность принести Вам свои извинения в более официальной обстановке. Но я не пытаюсь отмахнуться от Вашего сообщения, я просто пытаюсь разобраться в ситуации.

– Губернатор, – сказала Палациос, – я не уверена на все сто. Но если я права, то у нас назревает гораздо худшая проблема, чем я могла предполагать.

– По данным с наших внешних сенсоров – активно вовлечено во всё это абсолютное меньшинство населения Зикатса, но даже доля процента всех жителей города составляет огромное число. Я считаю маловероятным, что более двадцати процентов... назовём их «мятежниками» начали с современным оружием и большая часть последнего была представлена гражданскими моделями, а не армейскими. И похоже толпа захватила практически всё вооружение тех двух рот, которые Чарва привлёк для... попытки ареста лидеров ФОЯ.

– Это уже достаточно плохо, но облёт двух основных арсеналов ополчения показал, что они подверглись полному разграблению. Так что к данному моменту в дополнение ко всему прочему, что на улицах было первоначально, нам придётся столкнуться с чем-то эквивалентным по огневой мощи паре полков ополчения.

«Включая», – она подумала мрачно, – « мобильные переносные комплексы ракет класса «земля-воздух»».

Ракеты класса «земля-воздух» ополчения каким-то образом попавшие в чужие руки (или, она заставила себя признать, которые ФОЯ имел в своём распоряжении все время) уже сократили её воздушные силы с первоначальных трёх флайеров до двух. К тому же, вместе с машиной она потеряла и пилота.

«Что не случилось бы, если бы я учла возможность, что у боевиков изначально могла быть возможность поражать воздушные цели. Но я не догадалась. Вляпавшись в непредвиденную ситуацию, я захотела расширить зону обзора внешних сенсоров ещё на пару точек. Бестолковая дура.»

Она отложила эту мысль в сторону. Пока… Она знала, что вина за эту ошибку будет часто навещать её в снах.

– Я запросила поддержку Флота, но лейтенант Грэнджер в настоящее время немногое может сделать для нас. Он – старший офицер Флота в системе, но всё что он имеет – это корвет под своим командованием. А последние слишком малы, чтобы нести штурмовые шаттлы, таким образом он не может помочь нам с авиаподержкой или десантированием, а между тем – вооружение его судна способно кинетическими ударами смести весь город с лица планеты. Но использование тяжёлых ВСС (ВЫСОКОСКОРОСТНЫЕ КИНЕТИЧЕСКИЕ СНАРЯДЫ) в подобной ситуации не очень хорошо удовлетворяет требованиям задачи огневой поддержки пехоты.

– Всё это – плюс наличие у противника переносных комплексов «земля-воздух» – сильно ограничивает мою тактическую гибкость. Мы к сожалению не получили бронетранспортёров на антигравитационной подушке, которые я запрашивала, а приданная мне рота транспортных флайеров практически лишена брони и поэтому непригодна для переброски войск в условиях городских боёв. Даже при наличии внешних сенсоров городской «ландшафт» делает практически невозможным получение детальной информации о противнике. Нет никакого способа достоверно указать, где находятся позиции ракет класса «земля-воздух» или противотанковых установок, особенно если они скрываются в зданиях, до того мгновения, когда они откроют огонь. И даже если бы я знала примерно, где они спрятаны, то огневая мощь, требуемая для уничтожения их без точного целеуказания, была бы разрушительной, – Палациос с сожалением покачала головой. – Несомненно, в настоящее время большинство людей в городе просто пытается не высовываться. Я не готова использовать неприцельный огонь, который может вызвать тяжёлые потери среди непричастных к беспорядкам гражданских лиц. Убийство невинных очевидцев – это не то, для чего создавался Корпус, губернатор.

– Естественно, нет, – Альберт согласился с её доводами так быстро и твёрдо, что Палациос вынуждена была подавить новую вспышку удивления. – Даже если бы Ваши этические принципы и допускали бы это, то с политической точки зрения лишние жертвы всё равно были бы категорически недопустимы.

Никакое самообладание не помогло Палациос сдержать проявление презрения к его последнему высказыванию. Губернатор видимо заметил это, потому что его собственные глаза приняли жёсткое выражение. И тут же он резко выпрямился.

– Я не о том, что «дела идут своим чередом», майор. Я уже признал, что мои суждение и решения здесь на Янцзы были, мягко говоря, слегка неадекватны. В результате мы влипли в этот беспорядок и Империя оказалась перед необходимостью вновь стабилизировать обстановку на планете. Я уже сделал это достаточно трудным для того, кто займётся этой работой, но если мы убьём сотни, возможно тысячи людей, которые никогда не выступали с оружием против власти Императора, то «стабилизация обстановки» здесь займёт десятилетия. В лучшем случае.

Он заявил это со всей решительностью – и она невольно почувствовала толику уважения к нему. « Оказывается, у него есть мозги – и мужество в придачу», – решила она. – « И немного моральных принципов, вдобавок. Какая жалость, что всё это проявилось только сейчас, но как говорится – лучше поздно, чем никогда. Но ничего из этого не изменяет тот факт, что варианты моих действий действительно чертовски ограниченны».

Она вновь взглянула дисплей с оперативной обстановкой.

После того, как уличные банды закончили охоту за оказавшимися в ловушке на улицах города (за исключением тех, кто объявил о присоединение к ним достаточно быстро) ополченцами, самая яростная дикость толпы выплеснулась на деловой район в центре города. По крайней мере треть зданий расположенных в этих кварталах, включая Фондовую биржу и местные представительства Планетарного Банка Янцзы уже была в огне. Кроме того, камеры дистанционных сенсоров демонстрировали на экранах командного пункта смеющуюся, поющую и приплясывающую толпу грабителей и мародёров, большинство их которых не было вооружено и не имело никаких очевидных политических претензий к разбиваемым витринам и товарам, находящимся там. И затем, естественно и неизбежно, кто-то поджёг разграбленные магазины.

«Чем не тема для диссертации – «Пиромания и гражданские беспорядки»?– горько усмехнулась она, – ну почему ни один бунт не обходится без поджогов?» –и, прикоснувшись пальцем к сенсорному дисплею, вернула на него изображение губернатора.

– Корпус понимает важность минимизации потерь нонкомбатантов, губернатор, – сказала она, по-прежнему разглядывая дисплей кома. – В настоящее время, я надеюсь, что все наши позиции, прикрытые по плану «Бастион», достаточно надёжно защищены. Конечно, это верно только в том случае, если не будет значительного притока нового оружия и организованных отрядов боевиков с другой стороны, но пока я не вижу никаких признаков этого. Но не исключаю, если мой анализ ситуации верен, что в самое ближайшее время они предпримут атаку на подразделения прикрывающие космопорт. Если или когда это всё-таки произойдёт, в нашем пассиве будет куча трупов местных жителей, устилающих прилегающие к порту улицы. Я сожалею, но нет ничего во вселенной, что может предотвратить эту мясорубку.

– Я понимаю, майор, – тяжело сказал Альберт – что это для Вас значит. И даю Вам моё официальное разрешение продолжать действовать так, как Вы считаете целесообразным на основании Вашего военного опыта.

– Спасибо, Сэр. Но всё это ещё не решает нашу маленькую проблему. У Вас есть какие-нибудь мысли по этому поводу?

– В данный момент? Честно говоря, нет. Насколько я могу видеть, сейчас у нас просто недостаточно информации.

– Не могу не согласиться, – Палациос ещё раз взглянула на мониторы, отражающие оперативную обстановку, и снова обернулась к Альберту. – С Вашего разрешения, губернатор, я посмотрю, что смогу сделать для ликвидации этого досадного пробела в наших знаниях, а также мой штаб попробует разработать парочку оперативных планов на случай если события станут развиваться в нежелательном направлении.

– Что ж, это лучшее, что можно сейчас предпринять, – согласился Альберт. – Пожалуйста, держите меня в курсе новой информации и своих планов.

– Обязательно, – ответила она с вежливым кивком. – Палациос, конец связи.

Отключив коммуникатор, она повернулась к лейтенанту Борису Андреевичу Береговому.

– Борис!

– Да, Мэм? – Лейтенант был её S-2 [кодовое обозначение разведслужбы], старшим офицером разведслужбы её батальона, и откликнулся он на её обращение из мешанины пультов управления дистанционными сенсорами.

– Наибольшая активность мятежников проявляется на юге и западе, правильно?

– Да, Мэм, – Береговой не стал указывать на то, что именно эту информацию отображал дисплей перед глазами его командира. С другой стороны, он всегда был тактичным человеком.

– Как обстоят дела с идентификацией командиров отрядов ФОЯ?

– Большинство из тех, которых мы надёжно идентифицировали и локализовали, пропали с наших экранов, Мэм, – признал Береговой. – Наши «птички» перехватывают всё меньше и меньше переговоров между ними, что может также указывать на то, что их отряды сблизились достаточно для того, чтобы уже не нуждаться в радио для связи друг с другом. А как только они прекращают радиообмен, становится чрезвычайно трудно отследить их в таком хаосе как этот.

– Ясно, – Палациос, хмурясь, барабанила пальцами правой руки по дисплею.

– Вы утверждаете, что число перехватываемых сеансов связи уменьшилось. А была ли в достоверно расшифрованных сообщениях какая-нибудь конкретная информация о местоположении абонентов?

– Нет, Мэм. Ничего полезного. Часто встречались реплики типа – «я такой-то, нахожусь там-то, двигаюсь в таком-то направлении», но все переговоры закодированны. Я считаю, что они приняли как данность то, что мы начнём прослушку их переговоров в тот же момент, как только их организация начнёт создавать проблемы. Поэтому они используют кодированные названия и для людей и для местоположения, а мы не можем набрать достаточно сообщений для статистического анализа на компьютере, чтобы достоверно декодировать их.

– Ну хоть какое-нибудь общее направление движение просматривалось, прежде мы потеряли их из вида?

– Я уже проанализировал эти данные, Мэм. Векторы передвижения отрядов, построенные на доступных нам данных, не дают ничего определённого, хотя была небольшая тенденция удаления источников сигналов от центра города и от космодрома.

– Далеко, – Палациос внимательно посмотрела в глаза старшего сержанта Уинфилда. – Сарж, как ты думаешь, похоже они бросили свои попытки взять толпу под контроль и по возможности убрать её с улиц? – задумчиво проговорила она.

– Может быть. – Нахмурившись, откликнулся Уинфилд. – Вопрос, почему. Они выбросили белый флаг? Или всё-таки что-то задумали? Или решили попробовать свои силы в другом месте?

Палациос кивнув, оглянулась на Берегового.

– Борис, ещё какие-нибудь отряды мятежников направляются в квадраты севернее или восточнее «Щита Аннапурны»? – торопливо поинтересовалась она.

– При последнем обзоре района движения не отмечено, – доложил лейтенант. – Это – приблизительно тридцать стандартных минут назад, хотя всё наше внимание было сконцентрировано на анализе ситуации в центральных кварталах и подходах к нашим передовым позициям. Если Вы хотите, Мэм, я могу направить «птичек» взглянуть повнимательнее на эти районы. Дайте мне минут пять на подготовку и ещё пятнадцать непосредственно на разведку.

– Займитесь этим, – приказала она. – Мне нужны точные цифры и наиболее вероятные места дислокации противника на участках между нами и гостиницей, между нами и Бульваром и между гостиницей и Бульваром. Постарайтесь получить наиболее достоверные данные. Нанесите их на карту и перекиньте на мой дисплей. И проследите, чтобы лейтенант Райан получил ту же самую информацию.

– Да, Мэм, – Береговой дёрнулся было к своему пульту управления, но Палациос подняла указательный палец, призывая его к вниманию.

– Что-нибудь ещё, Мэм? – спросил он.

– Я хочу, чтобы Вы ещё кое-что сделали для меня, Борис. Направьте «птичку» на Бульвар. Проанализируйте то, что она там увидит и дайте мне самую пессимистичную оценку того, сколько гражданских лиц всё ещё там остаётся. И кто они.

– В смысле – «кто они», Мэм? – Береговой выглядел озадаченным и Палациос поморщилась.

– Бригадир Жонгдомба хочет, чтобы мы оказали помощь в спасении членовпланетарного правительства. Я хочу знать, сколько младших чиновников, делопроизводителей, секретарей, регистраторов и швейцаров заперто в правительственном комплексе вместе с ними.

– Да, Мэм, – Береговой всё ещё выглядел слегка сбитым с толку, но всё же кивнул, и на сей раз Палациос позволила ему возвратиться на рабочее место. Отвернувшись от разведчика, майор натолкнулась на внимательный взгляд старшего сержанта Уинфилда.

– Шкипер, я не уверен, что мне нравится то, что я думаю, что Вы задумали, – сказал он спокойно.

– Сарж, ты имеешь в виду тот факт, что я готова ввести в дело подразделения Райана? – Спросила она.

Райан командовал приданым батальону на время нахождения того на Янцзы взводом тяжёлого оружия, и два ствола его отдельного миномётного отделения были единственным оружием навесного огня, которое имел батальон для поражения объектов на закрытых позициях. Что, казалось, не много значило в такой ситуации как эта, но высокотехнологичные боеприпасы современного скорострельного оружия делали их «немного» более внушительными, чем это могло бы показаться неинформированному непрофессионалу.

– Мэм, я был бы столь же счастлив, как и Вы, если бы нам не пришлось бы больше убивать людей – их и так уже погибло немало, – сказал ей Уинфилд, – но и Вы и я знаем, что рейд к Бульвару не обойдётся без серьёзных потерь. Мне будет чертовски жаль, если это случится с некоторым количеством на голову ушибленных мятежников, попавших под миномётный залп, но не настолько, как если бы это случилось с кем-то из нас. Но я не это имел в виду и Вы знаете это.

– Да, я знаю, что делаю, – признала она, встряхнув головой, и на её лице мелькнула грусть. – Сарж, ну почему некоторые не могут удержаться, чтобы не половить рыбку в мутной воде?

– Потому что они – чёртовы идиоты, – прямо заявил Уинфилд, и она фыркнула, позабавленная его чёрным юмором.

– Я полагаю, что задача ясна, даже несмотря на чертовски циничную её оценку. Между тем, тем не менее, у нас здесь назревает маленькая дополнительная проблема.

– Да, Мэм.

– Итак. Свяжитесь с капитаном Беккер и, я думаю, с... лейтенантом Керэмочи. Она хладнокровна и гораздо круче, чем выглядит. Сообщите Беккер, что я хочу видеть её и Керэмочи здесь в командном пункте, лично.

– Да, Мэм!

Уинфилд без лишних слов отвернулся, чтобы выполнить её инструкции, и Палациос едва заметно улыбнулась. Рота Беккера – «Браво» – прикрывала самую северную, наиболее удалённую от зоны активных действий дугу периметра космодрома. Палациос не хотелось ослаблять и так жидкий северный участок, но любой другой выбор должен был оголить её оборонительные позиции на более опасных направлениях или задействовать капитана Шапиро, чья рота «Дельта» представляла собой тактический резерв батальона и который уже передал один из своих взводов для усиления прикрытия столичной энергоцентрали и станций водоснабжения и канализации. И, честно говоря, для Бекер было бы лучше суметь удержать свою часть периметра двумя взводами вместо трёх, чем лишить тактической гибкости Палациос, оставив ту совсем без резервов.

И если то, что она начинала подозревать о Лобсэнг Фербе Жонгдомбе, случилось на самом деле, то она будет нуждаться в ком-то с качествами Керэмочи на месте событий.

«И это не та вещь, которую можно сказать по кому», – думала Серафима Палациос. – « Меньшее, что можно сделать для тех, кого ты посылаешь под пули – сделать это, смотря им в глаза».

Глава 9

– Снайпер! Одиннадцать часов, десятый этаж!

Алисия ДеФриз бросилась вбок, прижимаясь спиной к стене старомодного кирпичного здания, автоматически реагируя на внезапное предупреждение капрала Сандовского по общей сети связи, и тут же темно-красная отметка угрозы замигала в углу виртуального дисплея, который смонтированные в шлеме сенсоры, используя каналы нейросвязи, проецировали непосредственно ей в мозг. Команда «Альфа» Сандовского вела наблюдение, пока «Браво» проследовала перебежками мимо них вверх по улице, и Али услышала характерное раскатистое «шкворчание» плазменной винтовки.

Пакет плазмы врезался в фасад здания отстоящего примерно на сто метров к западу с ошеломляющим слух звуком взрыва. Гранатомёт и конструкции здания наполовину испарились, а наполовину разлетелись под ударом энергии рукотворной шаровой молнии. Второй удар плазмы мгновенье спустя пришёлся в уже начавшиеся проваливаться перекрытия и поджёг внутренности дома, а затем десятый и одиннадцатый этажи медленно, как будто нехотя, обрушились вниз каменной лавиной пыли и обломков.

– Чисто, – объявил Сандовский и нашлемный компьютер Алисии покорно стер иконку угрозы с её виртуального ИЛС [Индикатор на Лобовом Стекле].

– Подтверждаю достоверность, – сказала лейтенант Керэмочи. – Всё в порядке, люди. За работу.

Алисия была удивлена тем, насколько прозаично прозвучал голос лейтенанта. Здраво рассуждая, она была уверена, что Керэмочи знала не намного больше её о непосредственной тактической обстановке, но почему-то командир взвода всегда казаласьлучше информированной.

Мысль была отстранённой, немногим более чем вспышка интереса на задворках сознания, поскольку в основном голова Алисии была занята тем, чтобы как приклеенной следовать за спиной Григория Хилтона. Команда Три находилась на острие походного порядка второго взвода, что в данный момент означало, что лично Григорий Хилтон был точкой фокуса всего разведбатальона. Точнее той его части, что сейчас продвигалась к Резиденции Президента.

Старший стрелок казался намного более спокойным, чем Алисия возможно была бы на его месте, но никто никогда не спутал бы «спокойствие» с «расслабленностью». Хилтон перемещался осторожно, внимательно осматриваясь вокруг. Как все морпехи, приписанные к Разведподразделениям, он (как и Алисия) относился к тем шестидесяти с небольшим процентам человеческого рода, кто мог принять в себя и использовать нейрорецепторы. И, также как у Алисии, его имплантированные хирургическим путём рецепторы сейчас замыкались на нашлемный компьютер. Последний связывал его нервную систему напрямую со встроенными датчиками шлема, отображал обстановку на виртуальном ИЛС, управлял потоками ком-связи и в конечном итоге соединял его со встроенным контроллером собственной М-97. В его случае это не было полномасштабной синт-связью – способностью действительно напрямую общаться с процессорами компьютеров. Связь всё ещё осуществлялась через специально разработанные и интегрированные интерфейсы, но в результате он получал эффект непосредственного мгновенного доступа ко всему своему «оснащению». Что давало ему огромное преимущество «ситуационной осведомлённости» перед любым неаугментированным противником, и после многих лет опыта использования этой системы всё это дополнительное пространство чувств стало такой же его частью, как сердце и легкие... которое не препятствовало ему использовать свои собственные усиленные зрение и слух, а просто дополняло его остальные чувства.

Алисия, напротив, быласпособна к прямой синт-связи. Всего лишь двадцать процентов всех людей попадали в эту категорию, но этого оказалось достаточно, чтобы дать Империи огромное преимущество перед её противниками – Ришами – ни одиниз которых вообще не мог обзавестись дополнительными нервными узлами. Но даже Алисия не была пригодна для киберсинтетической связи, чему однако она была только рада. Полностью разумный ИИ [искусственный интеллект]был в лучшем случае... нестабильным и когда он обрушивался, то тот кто был в этот момент с ним в киберсинтетической связи также сходил с ума. Она посчитала это чересчур неблагоразумной ценой, даже если сплав человека и компьютера даст ей подчинённого с в самом деле буквально нечеловеческими способностями.

Тем не менее, она обладала полноценной синт-связью и следовательно ещё большей «естественной» ситуационной осведомлённостью, чем Хилтон. И в настоящее время она задействовала каждый кусочек этих способностей, сканируя пространство на наличие источников энергии, сигнатур оружия, передач комов и признаков движения на флангах или в тылу, но всё же три четверти её внимания было сосредоточено на Хилтоне, наблюдением за егоповедением и отслеживанием подаваемых им визуальных сигналов.

– Внимательно наблюдай за мнойвсё время, Али, – сказал он ей спокойно, когда они получили приказ. – Ты прикрываешь нам спины, а я позабочусь о том, что перед нами. Понятно?

– Абсолютно, – подтвердила она, счастливая от того, что оказалась в состоянии сдержать дрожь в голосе. Не то, чтобы «внимательное наблюдение» было самой лёгкой вещью в мире, которую можно было делать. Как и она, Хилтон был облачён в реагирующий хамелеон-камуфляж. Он был не столь хорош, как более усовершенствованная система встроенная в активную броню. Но с другой стороны, активная броня и её источник питания имели намного более чёткую сигнатуру побочных излучений, которая делала бессмысленным любой оптический камуфляж в случае применения противником датчиков военного образца.

Ткань униформы Хилтона, внешние поверхности бронежилета и шлема – собственно говоря, всё его «хозяйство» – были покрыты «умной тканью», порождающей иллюзию полупрозрачности. Датчики его шлема непрерывно сканировали все триста шестьдесят градусов сферы видимости, передавая результаты хамелеон-камуфляжу, ткань которого в свою очередь дублировала те же самые образы на своей поверхности, таким образом визуально сливаясь с фоном. Результат всего этого больше всего напоминал заполненный чистейшей водой манекен из прозрачного пластика сквозь который резко, но слегка искажённо, просматривалась окружающая обстановка.

Эффективность системы не была стопроцентной и при хорошей видимости любое движение было способно демаскировать позицию владельца. Но даже при оптимальных условиях видимости реагирующий камуфляж делал бойца фактически невидимкой, стоило тому только замереть. А при нынешней задымлённости и запылённости атмосферы Зикатса система была намного более эффективной. Исключая конечно остальных членов взвода. Их компьютеры отслеживали все действия камуфляжа соседей и благодаря прямому доступу к зрительному нерву эффективно дорисовывали их полные изображения.

Что в сущности означало, что Алисия могла следить за своим партнёром и именно это она сейчас и делала. Причём, честно говоря, охотно. Потому что она понимала, что нуждается в каждой крупице его опыта, которую сможет уловить.

Она знала, что её сегодняшняя роль была, по крайней мере частично, признаком того, что остальные бойцы её подразделения всё ещё считали её новичком. Цезарь Бержерат, имевший намного больший боевой опыт, прикрывал и Фринкело Зигера и Лео Медрано, следующих за ней с тяжёлым вооружением команды. Но с другой стороны, отношение Хилтона было свидетельством его уверенности в ней. В конце концов она стала той, кому он доверил прикрывать себя. Хотя с тех пор как он получил её в напарницы, у него не было другого выхода. Всё ещё…

Её М-97 оказалась вскинута к плечу практически без всякого сознательного участия с её стороны. Дуло, немного качнувшись влево, замерло и сигнал датчика, встроенного в лазерный целеуказатель штурмовой винтовки, нарисовал темно-красное перекрестие на её ВИЛС [виртуальный ИЛС].Точка прицеливания слегка сместилась, так как её синт-связь отправила простеньким «мозгам» винтовки приказ использовать гранатомёт и нашлемный компьютер рассчитал новую баллистическую траекторию. Совершенно автоматически Алисия ввела поправку, удержав перекрестие на цели, и нажала спуск.

Отдача словно копытом ударила её в плечо. Гранаты подствольного гранатомёта были менее мощными, чем аналогичные в нагрудных патронташах Зигера, но их начинка из современнейшей химической взрывчатки всё же была намного более мощной чем всё то, чем могла похвастаться докосмическая Земля. Мгновенно покинув периметр безопасности, эта крошечная, но мощная ракета, пронёсшись через улицу, достигла своей цели. Её выхлоп протянулся ярким огненным росчерком, чтобы окончится в центре окна на пятом этаже офисного здания, тут же с грохотом и криками обрушившегося вниз.

«Мой Бог, что я сделала?»

Вопрос взорвался в мозгу Алисии уже в момент отдачи М-97. Это случилось так быстро, так внезапно, что все её действия были подчинены не сколько разуму, сколько рефлексам, усиленным имплантантами.

Потом с мощной ударной волной тяжелая граната разорвалась в том месте, где Алисия заметила движение. Протяжный, рокочущий грохот и так более тихий чем взрыв плазмы был приглушен конструкциями здания, но выбранное в качестве цели окно и приличного размера часть примыкающей к нему стены снесло в веерообразном разрыве.

Она всё ещё пристально рассматривала результаты своего выстрела, задаваясь болезненным вопросом – что если она только что позволила себе убийство простого любопытствующего, когда искорёженная винтовка вылетела из облака пыли и, беспорядочно крутясь среди осколков камня и остатков окна, упала на тротуар. « Штурмовая винтовка образца Ополчения», –мозг идентифицировал эти остатки, как только её усиленное зрение изменило фокусное расстояние хрусталика, сфокусировавшись на упавшем оружии. Но если винтовка из арсенала Ополчения и могла попасть сюда случайно, то ни один из ополченцев не додумался бы тайком прицеливаться в Имперского Морского пехотинца.

– Отлично, Али, – с лёгким запозданием пришло сообщение от Хилтона. – Хотя, в следующий раз, кинь напарнику маленькое предупреждение, а? Напугала меня, по крайней мере, на год вперёд.

– К-к-…, – Алисия откашлялась. – Конечно, – со второй попытки получилось у неё. Она надеялась, что кашель прозвучал вполне естественно и что Хилтон не уловил насколько она была благодарна за его спокойный, обыденный тон.

Что-то подозрительно напоминающее смешок прозвучало по сети и Алисия снова тяжело сглотнула. Она не сомневалась в том, что только что убила по крайней мере одного человека, в процессе этого обнаружив, что её дедушка был абсолютно прав, когда говорил что независимо от того насколько тщательно она могла бы попытаться заранее подготовиться к этому моменту – все её усилия будут напрасны.

«Без вариантов», – прошептал тихий голос в голове, пока она недрогнувшими руками перезаряжала одноразовый подствольник, продолжая глазами и сенсорами шлема поиск новых угрожающих признаков. «Не ты поставила там этого типа с винтовкой», –продолжалтот же самый голос, пока она снова следовала позади Хилтона, наблюдая за тем, как он скользил вперёд, перемещаясь от одного припаркованного автомобиля к следующему, используя их для прикрытия. «Кроме того», –голос сказал ей почти жестоко, – «это - то, что ты сама выбрала, не так ли?»

Именно так. И даже теперь, она чувствовала, что была права - это былото, что она могла делать. И также то, что она могла жить с последствиями этого. Но она также знала, что она только что сделала решающий шаг в тот мир, с которым огромное большинство подданных Империи никогда не столкнётся.

Сегодня она стала убийцей.

Даже если Алисия захотела бы, она никогда не сможет отменить этого. Это походило на потерю девственности – что-то, что меняет тебя навсегда. И тот факт что она знала, что это случится, что это неизбежные последствия выбранного её пути, нисколько не смягчал осознание того, как кардинально только что изменилась её личная вселенная.

Но времени, чтобы рефлексировать по этому поводу сейчас, у неё не осталось, и она двинулась от автомобиля к автомобилю по следу Хилтона почти также выверено, как он сам.

* * *

Капитан Чайава прислонился к стене в маленькой, пустой квартире, на подгибающихся ногах и тяжело дыша.

Ему и его маленькой команде удалось разорвать контакт с мятежниками. Он сам не понимал как. Всё было как в тумане – сбивчивые воспоминания об отрывистых приказах, безумном движении, беге наперегонки со смертью и игре в прятки с ней же. И по ходу дела они так петляли, что оказались ещё дальше от космодрома которого пытались достигнуть. В данный момент между ними и передовыми позициями морпехов лежало почти полгорода. Это были дурные вести. Хорошей новостью было то, что они разорвали контакт... и похоже никто не пытался убить их в настоящее время, что составляло наиболее приятное изменение в их положении.

Он открыл глаза и посмотрел на остальных бойцов.

– Как у нас дела с боеприпасами?

Другие мужчины выглядели столь же вымотанными, как и он сам. Их подстёгнутая адреналином напряжённость медленно растворялась в спокойствии временного убежища. И это по видимому объясняло задержку в те несколько секунд, что потребовались им на осознание его вопроса.

Потом капрал Маннинг, не глядя, пробежался пальцами по своему нагрудному патронташу, на ощупь, как шрифт Брайля, читая кодированные обозначения на корпусах гранат.

– Пять с оперёнными дротиками, две светошумовые, две зажигательные, две дымовые и три осколочно-фугасных, Сэр, – первым ответил он, затем устало усмехнулся и погладил компактный автоматический пистолет в кобуре на правом бедре – своё резервное оружие. – И, конечно, три магазина для этого малыша.

– Конечно, – согласился Чайава с усталой усмешкой, и посмотрел на остальных трёх стрелков.

– А у вас, парни?

– Два полных магазина, плюс один полупустой, – отрапортовал рядовой Менде с лёгким пожатием плеч. – И вдобавок к этому ещё есть одна дымовая граната, одна газовая и одна осколочная.

– Четыре обоймы, Сэр, – следующим был рядовой Полдордж. – И ни одной гранаты.

– Всего один магазин, – настала очередь рядового Хэнбэйдза. – Но есть две противопехотные гранаты.

– А у меня…, – Чайава похлопал по подсумку у себя на бедре, – … три обоймы, – он безрадостно улыбнулся. – Не так много огневой мощи как хотелось бы?

– Сэр, – откровенно сказал Маннинг, – в данный момент я считаю размышления об огневой мощи намного менее полезными, чем поиски способа убраться из этого ада.

– Боюсь, что ты прав, – согласился Чайава. Он снял свой шлем и положил его на пол возле себя. Затем вынул и включил планшет, как обычно остро пожелав, чтобы в руках у него оказался хотя бы аналог современной информационной системы морпехов. В её отсутствии он должен был мучиться с устаревшими эквивалентами, предназначенными для сил Ополчения.

Он включил пеленгатор и встроенная GPS-система послушно вывела на экран нужную страницу мелкомасштабной схемы города. Он подкрутил колёсико управления, изменяя масштаб изображения и увеличивая детальность карты, а затем, нахмурясь, задумался.

– Ну что ж, – сказал он наконец, окинув взглядом своих спутников. – Похоже, мы не скоро доберёмся до космодрома.

– Зашибись, – пробормотал кто-то.

– Спокойнее, Менде, – упрекнул он, оскалившись в беглой усмешке. – Давайте не будем говорить ничего, что заставило бы командира сомневаться в своих способностях!

Переждав короткий приступ общего, усталого смеха, он постучал по схеме кончиками грязных пальцев.

– Как я уже сказал, всё выглядит так, как будто большая часть мятежников в этой части города направляется на космодром, уж не знаю почему. Или в центр, – добавил он более мрачно, и остальные согласно кивнули. Плотный дым, поднимающийся над деловым районом Зикатса, стал ещё более плотным и редкие перестрелки с использованием автоматического оружия и подствольных гранатомётов указывали на то, что по крайней мере часть отрядов Ополчения и полиции очевидно всё ещё пыталась препятствовать грабежам. Но судя по звукам, большого успеха эти попытки не имели.

Чайава решительно задвинул подальше свои мало что значащие сейчас страхи за собственный бизнес. Здание, где располагается его офис и всё, чем он и его семья владеют… или надо сказать всё, чем они владели, находилось прямо в середине всех этих пожарищ. Но по крайней мере ему удалось связаться с Эндж Лхэмо прежде, чем обрушилась гражданская ком-сеть. Его жена и сыновья уже через пятнадцать минут после начала беспорядков направлялись прочь из города. И, слава Богу, к настоящему времени они благополучно прибыли на ферму её родителей.

Гораздо большее значение сейчас имел тот факт, что деловой район был как бы обернут вокруг западной и южной дуг периметра космодрома. Он слышал одну или две очень кратких, интенсивных вспышки огня, с вклиниванием звуков выстрелов крупнокалиберных многоствольных лаунчеров в тех местах, где как он считал морпехи майора Палациос отгоняли толпу от периметра. Он надеялся, что большинство этой стрельбы было просто демонстрацией силы, чтобы заставить толпу поумерить пыл, а не доказательством эффективности применения оружия Морской пехотой. К сожалению, его коммуникатор вышел из строя более часа назад, что означало – он был вне контакта с кем-либо, неспособный узнать насколько в действительности была тяжела обстановка между его нынешней позицией и космодромом.

«Всё очень плохо», –остро кольнула мысль, пока он рассматривал через окно квартиры вздымающиеся клубы дымы и огонь, охватывающий ещё несколько высотных зданий в финансовом районе. Покачав головой, он вновь перенёс всё своё внимание на горстку мужчин рядом с собой.

– Я думаю, что, сделав петлю на север, мы скорее всего сможем в конце концов добраться до позиций морпехов, – сказал он им. – Если мы направимся через район Пинэса к мосту Тунду, затем срежем путь через доки, то сможем соединиться с ними примерно здесь.

Он выделил на дисплее нужный кусочек карты, и его грязные, усталые солдаты потянулись, чтобы внимательно рассмотреть его.

– Как насчёт Резиденции Президента, Сэр? – Пользуясь моментом, поинтересовался капрал Маннинг, кивком головы указав направление на Центральный Бульвар. Он располагался значительно западнее маршрута намеченного Чайава, и капитан взглянул в глаза младшего командира.

– Мы не знаем ситуации там, – сказал он, взмахом руки очертив пространство как бы вокруг их нынешнего убежища. – Что мы знаем, так это то, что они были атакованы большим количеством боевиков ФОЯ прежде, чем мы потеряли с ними связь. Честно говоря, я думаю, что Резиденция и Бульвар, скорее всего, привлекли так же много мятежников, как и Центр. Я сомневаюсь, что мы способны туда добраться и даже если бы мы смогли это сделать, то наша пятёрка с ограниченным запасом боеприпасов, что у нас осталось, не сыграла бы никакой роли.

Он откинулся спиной на стену позади себя и твёрдо посмотрел в глаза своих бойцов.

– Я буду честен с вами. Формально, наша обязанность пресечь то, что творится там, – он кивнул в сторону окна. – Но всё же я не думаю, что сейчас мы в состоянии «пресечь» хоть что-нибудь собственными силами. Таким образом, наша следующая задача состоит в том, чтобы войти в контакт с вышестоящим руководством и получить доступ к достаточно мощному вооружению, чтобы принести хоть какую-то пользу. Я не думаю, что мы способны пробиться к Бульвару, но считаю, что есть неплохие шансы достичь космодрома. Вряд ли от нас будет польза, если мы погибнем по дороге. Так что я считаю, что моя сиюминутная задача состоит в том, чтобы доставить вас, парни, к космодрому, предпочтительно живых. И конечно моё собственное скромное тело вместе с вами. А сейчас, у кого здесь есть проблемы с этим?

Остальные переглянулись и почти в унисон кивнули ему.

– Черт, нет... Сэр, – сказал Менде.

– Вы – босс, Шкипер, – согласился Маннинг, впервые используя неофициальное обращение.

– Ну что ж, в этом случае, – Чайава рывком принял вертикальное положение и, подойдя к окну, выглянул из него, – я думаю, что мы должны продолжить движении.

Его взгляд наткнулся на припаркованный чуть ниже по улице микроавтобус и он почувствовал сильное искушения воспользоваться им. Но он подавил это желание. «Заимствование» микроавтобуса позволило бы им двигаться более быстро, ведь всё выгляделотак, как будто эта часть города была всё ещё относительно спокойна. Но он видел довольно много разбитых и горящих автомашин по пути сюда, большинство из которых были окружены целёхонькими собратьями. Следовал элементарный вывод – транспортное средство попало под прицельный огонь мятежников, и он был совершенно уверен, что кое-какие из этих горящих жестянок указывали на места, где какая-то другая группа бегущих ополченцев столкнулась с тщательно спланированнымизасадами или контрольно-пропускными пунктами.

– Полдордж.

– Да, Сэр?

– Вы можете сказать, что это за люк? Через него есть доступ в ливнёвую канализацию?

– Конечно. Или, по крайней мере, я думаю,что да.

Чопэли Мингма Полдордж по гражданской специальности был рабочим городских коммунальных служб. Он уже вытащил их из одной передряги, проведя их в обход через подземный служебный тоннель. Теперь он, изучая улицу, стоял возле Чайава.

– Там, – наконец сказал он и ткнул пальцем. – Там, на углу, будет стык. И в той точке должен быть люк вниз в колодец-накопитель.

– И сток выводит отсюда прямо к реке, правильно?

– Похоже на то, – Полдордж, нахмурившись, потёр подбородок. – Это не мой участок. Понимаете, я – электрик, а не канализационщик, так что имею о ливнёвке довольно-таки слабое представление. Но экологи постоянно доставали всех обвинениями в «очередном сверхнормативном сбросе стоков непосредственно в реку», так что я думаю что так оно и есть. Правда, ничего не могу сказать – насколько широк канал.

– Кто заботится о большем? – Сказал Маннинг, в свою очередь выглядывая из окна. – Пройтись под землёй – сейчас это кажется мне действительно хорошей мыслью, – он одобрительно посмотрел на Чайава.

– Я должен был подумать об этом раньше, – поморщился капитан, но капрал только пожал плечами.

– Капитан, мы с Вами и всё ещё живы. Не знаю, смогли бы мы проделать хотя бы половину этого пути в одиночку.

Чайава смотрел на него, почти ошеломленный простым одобрением и доверием, ясно прозвучавших в голосе Маннинга. Его собственная оценка своих военных талантов с треском рухнула и сгорела в хаосе свалки в «Щите Аннапурны» и какая-то часть его хотела сказать Маннингу насколько по-дилетантски он себя вёл. И как глупо после того фиаско было бы доверять Карсанг Дао Чайава чью-то безопасность.

Но он этого не сделал. Вместо этого он, легко улыбнувшись, похлопал Маннинга на плечу и кивнул Полдорджу.

– Ну что ж, – сказал он. – Я думаю, что мы можем проделать большую часть пути к тому углу, не покидая этого здания. Это должно дать нам достаточно хорошее прикрытие почти до самого люка. А дальше всё зависит от рядового Полдорджа.

* * *

– Всем Осам, Золото-Один. Люди, приткнитесь где-нибудь и слушайте.

Команда «Альфа» была в головном дозоре авангарда в текущем построении второго взвода, и Алисия просто замерла на своей наблюдательной позиции, как лейтенант Керэмочи и приказала по общей ком-сети взвода. Капрал Сандовский, команда которого должна была сейчас выдвигаться вперёд, залёг прямо у неё на глазах, но продолжал продвигаться вперёд, пока не нашёл безопасное место за ступеньками крыльца жилого дома. Она продолжила осматриваться, сканируя окружающее пространство, в то время как синт-связь обновляла информацию на ВИЛС. Она отметила, что сорок четыре отметки остальной части взвода наложенные на окружающую местность сменили свой цвет с мигающего красно-зелёного – цвета потенциальной угрозы для безопасности – на постоянно зелёный, окружённый янтарным контуром, так как выполняя приказ каждый поспешил занять позицию в ближайшем укрытии.

Было совсем неплохо точно знать, где расположились друзья. Хотя некоторым из тех, с кем она вместе попала в Лагерь Макензи, пришлось там задержаться, чтобы научиться не отвлекаться на свободновисящие между глазами и окружающей обстановкой символы ВИЛС. К счастью, это всегда давалось ей легче чем большинству, причём большинству подавляющему, и у неё не было никаких проблем со вторичным сенсорным входом, освоение которого доставило столько мучений кое-кому из остальных новичков. Это было частью её способности решать одновременно несколько задач, что она всегда находила чрезвычайно полезным, и фактически благодаря именно этой способности она и оказалась совместима с синт-связью. Для неё принимать информацию через нейрорецепторы стало столь же естественно и обычно как использование собственных глаз или ушей.

Сейчас же, пользуясь моментом покоя, она дала команду своему нашлемному компьютеру показать ей визуальное представление наиболее вероятных угроз лично ей и взводу в целом и тот мгновенно откликнулся стробоскопической россыпью темно-красных иконок, мерцающих среди брильянтового блеска символов, соответствующих надёжно идентифицированной опасности. Пока она анализировала картинку, ещё пара-тройка красных мигающих огоньков загорелись устойчивым светом – её компьютер вместе с остальным взводом принял очередную порцию информации с антигравитационных «птичек» Ганни Уитона.

Она отметила, считывая информацию с ВИЛСа, наличие между ней и Бульваром большого количества огневых позиций, что согласовывалось со слышимыми её не такой уж отдалённой перестрелкой и тяжёлым покашливанием миномёта или старомодной базуки ополчения.

– Мы почти на месте, – продолжила Керэмочи, убедившись что все её подчинённые приготовились слушать. – Нам предстоит преодолеть приблизительно три километраи просочиться вот здесь.

Зеленая линия возникла на ВИЛС (туже схему, как знала Алисия, увидел каждый член взвода), протянулась вдоль уже пройдённого маршрута, пересекла неширокий приток крупной водной артерии, петляющей среди парков самого северного квартала Зикатса, и упёрлась в восточную границу Столичного Бульвара.

К сожалению, по пути она также проходила непосредственно через нечто, что ВИЛС обозначил как оборудованные позиции пехоты, с численностью до стандартной стрелковой роты. Последнее не сильно озаботило Алисию, гораздо внимательнее она смотрела на три иконки идентифицированных с высокой долей вероятности, как многоствольные лаунчеры и приблизительно дюжину расположенных среди позиций пехоты станковых гранатомётов.

– По данным штаба батальона, – продолжала Керэмочи, – Ополчение всё ещё удерживает большую часть Бульвара, хотя похоже их сильно теснят с юга и юго-востока. Тяжело сказать, чего добиваются мятежники. Тем не менее, анализ лейтенанта Берегового, а мы обработали разведданные за последний час или около того, позволяет предположить, что большинство оставшихся в живых после перестрелки в «Щите Аннапурны» руководителей ФОЯ в данный момент находятся именно здесь, а не в центре города. Всё это выглядит – и опять-таки это всего лишь наиболее вероятное предположение – как будто верхушка Фронта решила, что так как ситуация полностью вышла из-под контроля, то гори оно всё синим пламенем. Согласно лейтенанту Береговому, они похоже перестали надеяться, что смогут взять насилие под контроль и решили, что их движению больше ничего не светит на Янцзы после всего этого, независимо от того, что они будут делать. Таким образом, они возможно решили, что их единственный реальный выход – личный выход, а не для их «движения» – захватить планетарное правительство или как можно больше его членов в заложники.

Лейтенант сделала паузу, поскольку одна из иконок на дисплее мигнула.

– Вопросы, Альфа-Один? – подтвердила она получение запроса.

– Шкипер, неужели эти придурки действительно думают, что их выпустят с планеты после того как они окажутся замешенными в захвате заложников? – недоверчиво поинтересовался Хулио Джексон, сержант команды Один.

– Я сказала, что мы не знаем этого наверняка, – возразила Керэмочи. – С другой стороны, это безусловно возможно. Как вы понимаете, я не утверждаю, что они правы. Но, что тут говорить, люди. Независимо от того, кто был неправ в «Щите Аннапурны», эти плохиши виновны. После этого нет возврата, что означает, что все остальные варианты, мягко говоря… никудышны. Они могут сомневаться, что смогут договориться о свободе для себя, если захватят заложников, но, будь они прокляты, они точно знают, что у них не будет никаких шансов вообще, если не прикупят парочку козырей.

Она сделала паузу, затем продолжила.

– В любом случае мы продолжим согласно заданию. Альфа-Три.

– Альфа-Три, – отозвался сержант Метемич.

– Альфа-Три, вы – лидер. Альфа-Один, вы прикрываете. Альфа-Два, за вами фланги и прикрытие Альфы-Три. Всем Альфам, подтвердить исполнение.

– Альфа-Один, исполняю. Задача – прикрытие с тыла, – тут же отрапортовал Джексон.

– Альфа-Два, исполняю. Прикрываю фланги и обеспечиваю наблюдение, – сержант Кларисса Брукнер подтвердила задачу для Команды-Два.

– Альфа-Три, исполняю. Выдвигаюсь вперёд, – наступила очередь Метемича.

– Золото-Один, всем Альфам. Ждите команды. Ребята лейтенанта Райана подготовили маленький прощальный подарок тем, кто мешает нам пройти.

Алисия постаралась понадёжнее обосноваться в собственном укрытии и в третий раз перепроверила расположение позиций остальных стрелков команды «Браво» третьего отделения. Она была именно там, где должна была быть согласно плану построения Керэмочи: замыкала юго-восточный угол треугольника, указывающего почти точно на запад. Цезарь Бержерат находился на северо-востоке, а иконка Григория Хилтона была его вершиной. Лео Медрано и Фринкело Зигер, несущие более тяжёлое вооружение, расположились в центре этого треугольника.

– Золото-Один, всем Осам, – прозвучал голос Керэмочи несколько минут спустя. – Приготовиться.

У Алисии хватило времени только на глубокий вздох, когда короткий свист падающих с неба мин, достигнув земли, накрыл её ковром огня.

Миномёты лейтенанта Райана базировались в четырнадцати километрах позади её взвода, но их 140- миллиметровые боеприпасы с прецизионными головками наведения достигли заданного квадрата с ювелирной точностью. Для блокирующего Правительственный Комплекс на этом участке отряда боевиков ФОЯ этот обстрел стал буквально «громом с ясного неба»... к тому же они не позаботились о прикрытии верхней полусферы своих в спешке оборудованных позиций. Последнее стало самой фатальной оплошностью, поскольку мины-контейнеры более всего смахивающие на стручки, начинённые несущими смерть семенами, пролились дождём противопехотных поражающих элементов.

Миномёты, стоящие на вооружении Морской пехоты были далёкими потомками бесхитростных металлических труб докосмической Земли, но несмотря на гораздо большую функциональность по-прежнему были узнаваемы. Они стали магазинным оружием, хотя могли также – и часто в этом режиме использовались – вести огонь индивидуально загружаемыми вручную минами. Сейчас же каждая труба была заряжена полной десятизарядной карусельной обоймой. Все двадцать мин были выпущены очередью меньше чем за десять секунд и индивидуально управляемые боеприпасы, проследовав по траекториям к заранее определённым целям, беспощадно накрыли их смертельным штормом противопехотных оперённых дротиков.

– Вперёд!– рявкнула лейтенант Керэмочи, как только опал последний огненный цветок артналёта, закончившийся также внезапно, как и начавшийся, и Алисия тут же выскочила из своего укрытия.

Её пульс остался ровным и чётким и всё вдруг стало сверхъестественно ярким, чётко очерченным и резким. Казалось все её чувства обострились до степени недостижимой даже для имплантантов.

Вслед за опередившим её лишь на мгновенье Хилтоном она нырнула в облака дыма и пыли, которые заволокли позиции боевиков после миномётного обстрела. Но ещё до этого её ВИЛС переключился на отображение обстановки в инфракрасном спектре. Нашлемный компьютер преобразовал тепловые образы в словно вырезанные острейшим ножом чёткие картинки и, используя возможности предоставленные синт-связью, сбросил их непосредственно в её зрительный центр. Исключая то, что изображение было чёрно-белым, она воспринимала его также естественно, как и видимое собственными глазами, и она отчётливо видела каждое движение Хилтона. Как он, слегка развернувшись влево, выпустил прецизионно-точную трёхпатронную очередь из своего М-97 [Современные (с 1990-х годов) автоматы имеют три режима стрельбы: одиночный огонь, двухпатронная очередь и непрерывный огонь. Второй режим соответствует стрельбе почти без отдачи, что позволяет стрелку послать две пули практически в одну точку],и она услышала пронзительный прерывающийся крик.

И это был не единственный крик, который она услышала. Горстка оставшихся в живых несчастных повстанцев, переживших удар подразделения огневой поддержки лейтенанта Райана, уже начинала приходить в себя после парализующего шока абсолютно непредвиденной резни. Таковых было не слишком много и большинство из них было ранено.

Алисия никогда не слышала ничего подобного крикам боли и отчаянья раненных и умирающих вокруг неё людей. Она видела как один из них, безумно вопя, безуспешно пытался зажать свой выпотрошенный картечью живот. Другой – стрелок лаунчера, поднимающийся с места позади своего многоствольного автоматического оружия – крича, держал руки перед собой, уставившись глазами, расширенными от боли, на бьющую струями кровь из обрубков предплечий. Еще один …

Она заставила себя прекратить смотреть. Она не закрывала и не отводила глаза от этого ужаса, продолжая автоматический поиск всё ещё жизнеспособных противников, но она заставила себя внутренне отстраниться от непосредственного сопереживания расстилающемуся вокруг неё человеческому страданию. Да, она сопереживала, но не могла позволить этой жалости отвлечь себя, не сейчас, когда остальные её товарищи нуждалась в том, чтобы она делала свою работу в то время как они делали свою.

Её собственная винтовка поднялась, отслеживая фигуру с оружием в руках, поднимающуюся из более глубокой чем остальные стрелковой ячейки. Нашлемный компьютер обвёл её красным контуром неопределённой потенциальной опасности, отметив гражданскую одежду и отсутствие какого-либо технического оснащения. У него не было даже шлема и следовательно среди пыли и дыма, заволакивающих позиции, он был слеп минимум на две трети. Тихий голос на самом краю сознания пытался сказать, что её оснащение даёт чрезвычайно несправедливое преимущество, но оказался заглушенным мгновенной вспышкой памяти о словах дедушки.

Бой несправедлив, Али. В бою старайся бить первой, бить насмерть и, если удастся, в спину. Убей противника раньше, чем он выстрелит в спину тебе или одному из твоих друзей. Ты не какой-то герой голодрамы, и поле боя – это не поле чести; поле боя – это земля смерти. Постарайся не забыть об этом.

Её палец нежно тронул спусковой механизм. Штурмовая винтовка слегка дрогнула, и цель, получив три пули в голову, превратилась в мёртвую массу.

«Я помню, дедушка», – сказала она старшему сержанту О'Шогнеси, пока человек, которого она только что убила, падал на землю.

Глава 10

– Как продвигаются дела у Керэмочи?

– Только что пересекла Столичный Бульвар, Мэм.

Серафима Палациос удовлетворенно кивнула и вернулась к анализу обстановки на общей тактической карте.

Что радовало – атаки на её собственный периметр постепенно становились всё реже. Пару первых наскоков её надёжно окопавшиеся морпехи отогнали просто стреляя под ноги и поверх голов толпы. В следующих же атаках участвовало настолько много мятежников, что идущим в первых рядах просто некуда было деваться кроме как идти вперёд, под пули. Она сомневалась, что авангард мятежников действительно хотелпожертвовать собой, но их желание или нежелание не отменяло того факта, что они шли вперёд напозиции Имперской Морской Пехоты, шли вперёд с оружием в руках и безумной жаждой убийства. Когда они открыли огонь по позициям её людей, у майора не осталось другого выбора, кроме как приказать открыть ответный огонь.

Что и послужило причиной смерти тех более чем двухсот пятидесяти человек, тела которых устилали мостовую перед её передовыми позициями. По крайней мере медкоманды батальона с помощью спасательных служб космодрома смогли вынести раненных. Капитан Гудзон, главврач батальона, вместе со своими санитарами и дюжиной или около того гражданских медиков космодрома сделали всё от них зависящее, но сообщения из полевого госпиталя указывали на то, что скорее всего ещё минимум полудюжине раненных выжить не удастся.

Тем не менее, всё выглядело так, словно бунтовщики или восставшие или кем там ещё они себя ещё считали решили, что космодром лучше всего оставить в покое. Вместо этого жаждущая крови толпа с энтузиазмом вернулась к погромам и поджогам богатых кварталов столицы и охотой на «приспешников Империи». Большинство этих «приспешников» – угнетателей бедных– на самом деле таковыми не являлись, а просто выделялись из общей массы относительным достатком, «богатой» одеждой или акцентом. Большинство реальных«угнетателей» обладало возможностями и средствами, чтобы вовремя покинуть взбунтовавшийся город, но уличные банды никогда не отличались способностью логически мыслить.

То, что случилось с некоторыми из тех бедняг, заставляло сжиматься сердце Палациос, что после более пятнадцати лет службы в Имперской Морской пехоте было не так уж легко. Но у неё не было возможности помочь им – просто не хватало людей. И любая попытка донкихотского спасения привела бы лишь к тому, что её батальон был бы поглощён многомиллионным городом словно капля воды сухой губкой.

Другим решением этой проблемы было бы убийство всехмятежников.

К сожалению – или может быть к счастью, в зависимости от того, с какой стороны смотреть на это (в настоящее время точка зрения Серафимы Палациос колебалась где-то между этими двумя крайностями) – текущая имперская политика, как она и объяснила Жонгдомбе, твёрдо рекомендовала стремиться к минимизации косвенного ущерба и непредвиденных жертв среди гражданского населения даже в таких ситуациях как эта. Бесхитростное убийство блокировавших правительственный комплекс на Столичном Бульваре людей будет относительно простым решением. Это возможно и потребует какого-то времени, но, дав свободу действия лейтенанту Райану, она могла бы деблокировать Президентский Дворец в любой момент по своему выбору. Конечно, это лишило бы её значительной части боезапаса минометов, но, послав хотя бы роту из резерва провести зачистку после артналёта, она сделала бы это без особых проблем. Эти бедные вызывающие только жалость мятежники и понятия не имели – и она надеялась, что и не будут иметь – насколько по-настоящему смертоносными могли быть её «Осы» и насколько эффективны современные средства поражения живой силы противника. Хотя Бригадир Жонгдомба ясно дал понять, что надеется именно на такое развитие событий.

«И если не останется другого выхода мне придётся пойти на это», –мрачно размышляла она. – « Но только в крайнем случае. Мы должны разрешить ситуацию, не создавая своими «злодеяниями» новых мучеников для следующих версий Фронта Освобождения Янцзы. В этом Альберт прав», – она улыбнулась без всякого намёка на юмор. – «И так, вместо того чтобы просто расстрелять мятежников, выступивших с оружие в руках против моего Императора – и их собственного, избранного на местах, правительства – я посылаю своих людей под пули, дабы предотвратить жертвы среди гражданского населения. Ну, не ирония ли судьбы?»

Она фыркнула, сообразив что она забивает себе голову разной фигнёй, лишь бы избежать того, что она действительно должна делать.

– Том, какова ситуация у Бригадира Жонгдомбы? – поинтересовалась она.

– Мы всё ещё на связи, Мэм, – ответил лейтенант Брэдвелл. – Бригадир сообщает, что его людей продолжают теснить по всему периметру и повторяет свой запрос о немедленном подкреплении.

Палациос кивнула, хотя «запрос» был бледным эквивалентом тех слов, которые в действительности употребил Жонгдомба. Более часа назад он обратился через её голову непосредственно к губернатору Альберту, требуяот имени планетарного правительства отправить к нему на помощь Палациос с приказом уничтожать всех мятежников, кои могут встретиться той по пути. Он также заявил, что если его «запрос» не будет удовлетворён, то планетарное правительство обратится с жалобой непосредственно в Министерство Внешних Миров на то, что Палациос и Альберт предпочли защиту инопланетных инвестиций в районе космодрома обеспечению безопасности легитимного планетарного правительства.

Подтекст был достаточно ясен; он не только хотел удержать Правительственный Комплекс, но и подавить «массовые выступления» таким образом и с таким огромным количеством жертв, чтобы беднота никогда не смогла бы в дальнейшем и помыслить о чём-нибудь подобном. Похоже было, что внезапный взрыв насилия чертовски испугал его, особенно на фоне твёрдой личной уверенности в том, что именно он и поддерживающие его олигархи являлись абсолютными властителями планеты. Он не готов был признать тот факт, что большая часть кровавого безумия этого дня проистекала не из сепаратистских амбиций ФОЯ, а от давно назревшего и полностью оправданного негодования лишённого всех прав люмпенизированного слоя населения планеты, хотя с точки зрения Палациос это казалось очевидным. Также как не готов был признать, что он теряет свою власть... точнее уже потерял. Он казался всё больше и больше утрачивающим связь с действительностью, как будто то, что происходило, было настолько нереальным, что он погружался в иллюзорный мир фантазий, где мог изменить всё, просто пожелав.

Или, возможно, изображая из себя спасителя правительства Янцзы.

Независимо от того, что он мог бы думать (или недумать, в зависимости от обстоятельств), он совершенно ясно дал понять, что у него нет никакого желания эвакуировать Правительственный Комплекс. Или хотя бы разрешить членам планетарного правительства эвакуироваться самостоятельно. Что только усиливало подозрения Палациос о его истинных мотивах, по которым он и затеял всю эту историю с «защитой» Правительства. Согласно последним разведданным лейтенанта Берегового, в Президентском Особняке в настоящее время оставались исключительно высшие члены планетарного правительства; всем младшим чиновникам, служащим и швейцарам каким-то чудесным образом удалось покинуть опасную зону прежде чем мятежники блокировали Бульвар. Палациос находила это довольно интересным – каким образом то, что оказалось возможным для младшего секретаря, оказалось недоступным для Президента планеты?

В сущности, она понимала, что Жонгдомба держит своё собственное правительство в заложниках, используя безопасность его высших лиц как козырную карту, чтобы вынудить её выполнять его желания. Однако, к сожалению для него, политическое расклад на Янцзы существенно изменился. «Хороший друг Жонгдомбы», губернатор Альберт сообщил Бригадиру (объявившему, что он выражает заодно волю и Президента Шангапа и остальной части правительства), что всё, что можно было сделать, уже делается и что майор Палациос пользуется его полным доверием и поддержкой и что скрытые угрозы Жонгдомбы не смогут ничего изменить.

Палациос, имевшая возможность с любезного разрешения губернатора присутствовать при этой своеобразной беседе в качестве незримого наблюдателя, даже была слегка удивлена тем свирепым удовлетворением, которое ощутила в себе, слыша всё это.

– Соедините меня с Бригадиром, – приказала она.

– Да, Мэм.

Так как с Жонгдомбой поддерживалась только аудиосвязь, Палациос, подключив к каналу связи имплантированный в височную кость коммуникатор, вернулась к изучению дисплеев со схемами и картами.

– Жонгдомба, – голос прозвучал у неё за ухом. Без помощи системы самоидентификации она с трудом признала бы в этом резком, искажённом напряжённостью голосе напыщенного, уверенного в себе командующего Ополчением.

– Бригадир, – решительно приветствовала она его, – это – майор Палациос.

– С ещё одной отговоркой своего бездействия, надо полагать? – раздражённо поинтересовался Жонгдомба и Палациос, сжав кулаки, заложила руки за спину.

– Нет, Бригадир, – спокойно ответила она. – Я связалась с Вами, чтобы сообщить, что второй взвод моей рота «Браво» готов вступить в контакт с Вами.

– Что? – Палациос почти могла видеть, как Жонгдомба резко выпрямился. – Это – превосходные новости! Как только они появятся, я укажу им позиции, которые им следует занять, пока не прибудет остальная часть вспомогательных сил!

– Бригадир, я полагаю, что Вы не полностью понимаете ситуацию, – возразила майор. – Задача моеговзвода не укрепление Ваших нынешних позиций; они должны помочь вывести из Правительственного Комплекса президента и членов правительства и доставить их в безопасное место в Имперском анклаве космодрома.

– Это нелепо! Вы не можете предлагать это серьёзно! Если Вы не хотите, чтобы мы переживали нечто подобное каждые несколько лет, мы обязаны удержать здание Правительства и преподать этой изменнической толпе урок, который …

– Бригадир Жонгдомба, – голос Палациос стал более категоричным, – защита политического статус-квоне моя работа. Сохранение статус-кво– или, при необходимости, его модификация – прерогатива Правительства Планеты Янцзы. Защита недвижимого имущества вышеуказанного планетарного правительства и официальных структур – сфера ответственности местных служб охраны правопорядка и планетарного Ополчения. Задачей Морской Пехоты Его Величества и Флота является защита имперского губернатора и его достоинства, офисов, их сотрудников и власти Империи на Янцзы и в этой звёздной системе. Кроме этого, Империя также признает ответственность вооружённых сил Его Величества за защиту жизни и достоинства членов местных планетарных правительств на имперскихпланетах. Я готова распространить эту защиту и на вас, но гарантировать безопасность я могу лишь внутри своей зоны ответственности. Я уже неоднократно доводила до Вашего сведения, что не имею достаточно сил чтобы одновременно защитить жизненно необходимые коммунальные объекты города, удерживать космодром и при этом ещё прикрыть столь обширный объект как Бульвар.

– Опять Вы за своё! – сорвался на повышенные тона Жонгдомба. – Мы оба знаем, что у Вас достаточно резервов и огневой мощи. Вы просто не желаете использовать их. И не рассказывайте мне снова об «ограничении числа жертв среди гражданского населения»! Мы вляпаемся в гражданскую войну если не сокрушим этих сволочей прямо сейчас, а Вы отказываетесь сделать это.

– Одобряете ли Вы их или нет, Бригадир, мои постоянно действующие приказы из Министра Обороны и Министерства Внешних Миров достаточно ясны. Поддержание правопорядка – прерогатива исключительно местных властей. Имперские силы могут быть привлечены к выполнению этой задачи лишь в крайнем случае и ограничение числа жертв имеет безусловный приоритет за исключением сохранения жизни и достоинства членов местного органа власти. Что, – подчеркнула Палациос, – я могу лучше всего сделать здесь в зоне космодрома, Сэр.

– Сохранение местного правительства включает в себя и защиту офиса этого правительства и важнейших архивов, – возразил Жонгдомба. – Правительство – это не только люди, которые занимают свои посты в данный момент, и Вы знаете это. Ваш отказ признать этот факт и Ваши сопутствующие обязанности неприемлемы для Правительства Планеты Янцзы, майор Палациос!

– Тогда у Вас проблемы, Бригадир, – холодно сказала Палациос. – Вы вне моей цепочки командования, Сэр. Фактически, мои приказы требуют, чтобы я просто «сотрудничала» с планетарными властями. В рамках этого сотрудничества я предложила Вам обеспечить физическую безопасность членов Вашего Правительства. По моему мнению – это максимум того, что я могу сделать не нарушая остальных моих приказов. Разумеется, когда мои люди отправятся в обратный путь, Вы можете конечно остаться на своих теперешних позициях. Это – Ваш выбор. Но именно таковы полученные лейтенантом Керэмочи приказы и они будутвыполнены. Всё ясно, Бригадир?

Был момент оглушительной тишины, а затем со щелчком связь прервалась.

«Чёрт, как всё нехорошо!», –подумала Палациос и посмотрела на своего офицера связи.

– Дайте мне Керэмочи.

– Да, Мэм.

– Керэмочи, – почти сразу же зазвучал в коммуникаторе голос лейтенанта, сопровождаемый в качестве фона потрескиванием огня стрелкового оружия.

– Чийеко, здесь майор Палациос. Ваша оценка времени до контакта с передовыми позициями ополчения?

– Пять минут максимум, Мэм.

– Хорошо, советую обратить внимание на то непредвиденное обстоятельство, которое мы с Вами обсуждали тет-а-тет.

– Ясно, Мэм. – голос Керэмочи вообще потерял всяческую эмоциональную окраску, заставив Палациос безрадостно улыбнуться.

– Жаль, что всё это свалилось на Вас, лейтенант, – сказала она. – Только помните, Вы получили мои чёткие приказы. Вы делаете то, что должны сделать, а я буду волноваться о последствиях позже.

– Да, Мэм. Я всё сделаю.

– Конечно, кто бы сомневался, Чийеко. Палациос, отбой.

* * *

– Что это?

– Что что? Где? – потребовал сержант Тэкток.

– Там, – деливший с сержантом одно укрытие рядовой Ополчения кивнул в просвет клубов дыма. – Я заметил какое-то движение.

– Что? – повторил Тэкток, всматриваясь в указанном направлении. Клубящиеся облака дыма и висящая в воздухе пыль – особенно над позициями, подвергнувшимися внезапному миномётному обстрелу – сильно ограничивали видимость. Это походило на плотный туман, окутывающий мраком перепаханный воронками пейзаж. Но тем не менее, если что-нибудь там было, то он должен был видеть хоть что-то.

– Я не знаючто, – процедил сквозь зубы рядовой, достаточно измученный – и достаточно напуганный – чтобы стать агрессивным. – Я только видел что-то похожее на движение и …

– Блин!– Непроизвольно вырвалось у Тэктока и он подался назад в своей ячейке, когда воздух прямо перед ним казалось замерцал и ствол его вздёрнутой в непроизвольной реакции винтовки с примкнутым штыком был отведён в сторону непонятно откуда появившейся рукой.

– Сержант, давайте не будем устраивать здесь несчастные случаи, – весело предложил сливающийся с дымным фоном в своём хамелеон-камуфляже Григорий Хилтон.

Потерявший дар речи Тэкток вытаращил глаза на него, затем дёрнулся, поскольку вокруг начали «материализоваться» остальные морпехи. Сержант ополчения всё ещё пытался осознать очевидное колдовство внезапного появления Морских пехотинцев, когда он оказался лицом к лицу с невысокой, стройной лейтенантом.

– Сержант... Тэкток, – сказала она, прочитав имя на его бронежилете, – я – лейтенант Керэмочи. Мне нужен кто-то, кто проводит меня к командному пункту Бригадира Жонгдомбы.

– Мм…, – начал Тэкток и, наконец справившись с собой, продолжил. – Да, Мэм! Сейчас же.

* * *

Алисия следовала за лейтенантом Керэмочи мимо разбитых скульптур и декоративных ваз, по осколкам стекла и керамобетона, загромождавших совсем недавно блиставший роскошью ландшафт Столичного Бульвара. Лейтенант Керэмочи не приглашала её с собой, но сержант Метемич, поймав взгляд Алисии молча указал на лейтенанта – жест, очевидно, пропущенный Керэмочи. Так что Алисия шла за лейтенантом по пятам, чувствуя себя слегка как взволнованный щенок, поскольку пыталась сообразить, как её командир отреагирует, когда обратит внимание на свою «тень».

До безумия этого дня Бульвар с его чистейшими водоёмами, многочисленными фонтанами, роскошными зданиями, скульптурными композициями и цветущими плодовыми деревьями был самым красивым местом во всей столице. Теперь его вид вызывал лишь сожаление по утраченному великолепию, а колеблющийся над ним дым пожаров вызывал ассоциации с саваном отчаяния. Один из больших многоструйных фонтанов, несмотря на широкую трещину в одном из бортиков бассейна, всё ещё работал и великолепная динамическая водная феерия, переливаясь и сверкая, украшала сквер перед Президентским Дворцом, но остальные были мертвы, и Али задалась вопросом, не отрезал ли приближающийся огонь систему подачи воды.

Южный Сад, прилегающий к парадному входу Дворца, был изуродован стрелковыми ячейками и вспомогательными позициями, а само здание было столь же сильно повреждено, как и стоящее перед ним через Площадь Нации здание Казначейства. Широкие гранитные ступеньки Дворца несли на себе следы многочисленных попаданий пуль и осколков и были покрыты обломками украшения фасада. Прикинувшая объём разрушений Алисия решила, что здесь не обошлось без ракетного обстрела. Клубы дыма поднимались из голых оконных проёмов когда-то роскошного здания, и она была удивлена тем, что это лишь дым. Видимо система пожаротушения Дворца существенно превосходила аналогичные системы в остальной части Янцзы.

Большинство встреченных по пути ополченцев, не скрываясь, радовались их прибытию. Они были слишком измучены, слишком уставшими для проявления чувств, но она видела облегчение на их лицах. А в нескольких случаях это было далеко не просто «облегчение» – и она задалась вопросом: на какую помощь они надеялись. Понимали ли они, что майор Палациос послала только один взвод? И как они поведут себя, когда поймут это?

Но чем ближе они подходили к командному пункту Бригадира Жонгдомбы, тем менее дружелюбными казались вокруг них лица. Не то, чтобы Алисия была всем этим удивлена. В Имперской Морской пехоте было принято доверять своим людям, поэтому даже Алисия знала, что Жонгдомба будет далеко не в восторге от приказов полученных ими от Палациос.

Они достигли Президентского Дворца и рядовой, выделенный сержантом Тэктоком в провожатые, повёл их через изрытый окопами сад. Командный пункт Бригадира Джонгдомбы был оборудован в торопливо сооружённом и обложенном мешками с песком блиндаже, примыкающем к внутренней стороне высокой, полудекоративной кирпичной стены вокруг цоколя Дворца. Два вооружённых винтовками ополченца – один лейтенант, а другой капрал, оба с нестандартными нашивками, никогда ранее не встречавшимися Алисии, на левых предплечьях – стояли, соприкасаясь плечами, перед входом в командный пункт. На фоне окружающего хаоса их форма выделялась невероятной чистотой и опрятностью. Быстрый запрос к компьютеру через синт-связь идентифицировал нашивку «Перекрещенные молнии» как эмблему «Роты Охраны Штаба» Жонгдомбы, что бы это ни значило. Прежде она даже не слышала о ней и в её базе данных на официальной структуре организации ополчения и вспомогательных подразделений ничего подобного не фигурировало. Их маленькая группа, повинуясь безапелляционному жесту лейтенанта, остановилась перед ними.

– Чего тебенадо? – даже не глядя в сторону Керэмочи, грубо поинтересовался офицер ополчения у грязного, потрёпанного боем рядового.

– З-здесь Морские пехотинцы, – ответил провожатый. – Это – Лейтенант Керэмочи. Она должна видеть Бригадира.

– Ах, она должна, вот как?

Лейтенант ополчения наконец обратил внимание на Керэмочи и инстинкты Алисии заставили её напрячься. В глазах янцзыцыанца было что-то такое, что забило тревогу в её разуме.

– Да, она должна, – сказала Керэмочи ледянным тоном. – И её терпение уже подходит к концу.

– О, проститеменя, Мэм! – ответил ополченец, демонстрируя карикатурное внимания и приветствуя её с широкой ухмылкой. – Я сейчас же сбегаю и узнаю, не захочет ли Бригадир потратить впустую немного своего времени, узнав о чудесном явлении тех, кто просиживал свои трусливые задницы в безопасности, в то время как против нас ополчился весь этот чёртов город.

Алисия не видела и не слышала какого-либо обмена сигналами между лейтенантом Керэмочи и Ганни Уитоном. Возможно, как она решила позже, это была телепатия. Или опытный сержант-оружейник был настолько зол, что не нуждалсяни в каких сигналах от своего лейтенанта.

Фигура Уитона внезапно превратилась в размытое пятно, он казалось даже не перемещался – мгновенье назад он ещё стоял в полушаге позади своего командира, а в следующий момент его нога уже стояла на горле распростёртого на земле офицера ополчения, а руки сжимали винтовку последнего.

Капрал ополчения сначала было дёрнулся, но тут же замер, а Алисия с удивлением обнаружила, что причиной неподвижности капрала стало дуло её винтовки, упирающееся в пряжку его ремня. Посмотрев на неё долю секунды, он очень медленно и аккуратно положил своё оружие на землю.

– Я полагаю, – вежливо произнёс Уитон, обращаясь к оставшемуся на ногах капралу, полностью игнорируя лежащего на земле офицера, полузадушено корчившегося, пытаясь обеими руками ослабить нажим ботинка сержанта, – теперь лейтенант может увидеть Бригадира. Есть проблема?

* * *

– Чёрт возьми, о чём Вы думали, нападаяна моих людей? – разорался Бригадир Жонгдомба, как только лейтенанта Керэмочи вошла в его сырой, дурно пахнущий командный пункт. Ганни Уитон последовал за нею, а Алисия, как приклеенная, покорно вошла вслед за ними. Пока она опускалась вниз по ступенькам блиндажа, её ВИЛС высветил зелёные иконки остальных бойцов взвода, медленно стягивающихся в неправильное кольцо вокруг командного пункта.

– Я не понимаю о чём Вы говорите, Бригадир, – твёрдо возразила Керэмочи, смотря ему прямо в глаза.

– Не-е-т, Вы прекрасно всё понимаете, лейтенант!– брызгая слюной, заявил Жонгдомба.

Он указал на ещё одного офицера ополчения – капитана, стоящего в стороне с парой сержантов. Все трое щеголяли «нашивками» «Охрана Штаба» и выражения их лиц – с глазами, впившимися в Керэмочи и Уитона – нельзя было назвать иначе как агрессивными.

– У меня есть запись всего инцидента, – продолжил бригадир, – и для меня очевидно, что трусость Вашего командира уступает только Вашемувысокомерию при выполнении её бабских приказов! Но если Вы лелеете какие-то напрасные надежды на то, что имеете некое Богом данное право безнаказанно нападать на любого из моих людей, которые стоят у вас на пути, то я уверяю Вас, что Вы и Ваш майор глубоко заблуждаетесь, лейтенант! Я твёрдо намерен добиться осуждения вас обоих Военным Трибуналом!

– Очевидно, было некоторое расхождение во мнениях относительно степени воинской вежливости, которую нужно показать вышестоящему должностному лицу, Сэр, – возразила Керэмочи, и лицо Жонгдомбы опасно напряглось, уловив неприкрытое напоминание того, что офицер Корпуса Морской пехоты обладал юридически полным званием, имея таким образом преимущество перед любым офицером планетарного ополчения с таким же номинальным званием. – Ваш лейтенант выразил своё мнение относительно меня и моих подчинённых используя несколько несдержанные выражения. Мой Ганни возразил ему в своей собственной манере и... выразил протест. Смею напомнить, что с того момента, как майор Палациос объявила военное положение от имени Императора, любые воинские нарушения, произошедшие во время существующей чрезвычайной ситуации находятся в юрисдикции Имперской Морской пехоты, а не местных властей. Я не сомневаюсь в том, что в случае предъявления обвинения Корпус потребует рассмотреть дела всех вовлечённых лиц. Тем не менее, Сэр, со всем должным уважением, хочу Вас уведомить, что мои приказы состоят в том, чтобы эвакуировать членов планетарного правительства в зону безопасности космодрома.

– Правительство не собирается бежать куда-либо! – упёрся в неё взглядом Жонгдомба. – Как я уже неоднократно заявлял майору Палациос, Президент Шангап и члены Палаты Депутатов не дрогнут перед какой-то шайкой из сточных канав! – он высокомерно фыркнул. – Большинство из них – бесполезные трутни и паразиты. Настало время преподать им хороший, пусть и запоздалый урок, как им надлежит себя вести, и мы не позволим им захватить Правительственный Комплекс и требовать повышения их социального статуса!

– Бригадир Жонгдомба, – терпеливо сказала Керэмочи, – согласно Вашему личному сообщения, Вы информировали майора Палациос, что больше не можете удерживать эту позицию и гарантировать безопасность высших чиновников Правительства. Соответственно, майор послала меня, чтобы сопроводить указанных гражданских лиц в безопасное место. Если они не захотят последовать за мной, пусть это будет их собственное решение. Майор Палациос с сожалением примет этот выбор, но не будет стремиться диктовать им свою волю.

– Вы не посмеете вот такпросто бросить нас! – презрительно усмехнулся Жонгдомба.

– Напротив, Бригадир, – спокойно возразила Керэмочи, – это будет их решение, а не моё.

– А что, если я не позволюВам бросить нас? – внезапно спросил бригадир намного более мягким тоном.

– Бригадир, мои люди и я не находимся под Вашим командованием, – ответила Керэмочи. – У меня есть свои приказы от моих собственных начальников и я повинуюсь только им.

– Что-то я сомневаюсь, – продолжил свою мысль Жонгдомба, – что Ваша непогрешимая майор Палациос или губернатор Альберт бросит нас на растерзание волкам, если взвод их драгоценных Морских пехотинцев застрянет здесь с нами. Даже если я неправ, Ваши люди всё равно станут хорошим дополнением к нашей огневой мощи.

– Бригадир Жонгдомба, – тон Керэмочи стал максимально официальным, – я считаю, что Вы должны пересмотреть свою позицию. Мои люди направлены сюда не для укрепления Вашей обороноспособности и они не собираются это делать. Сейчас же, если Вы не возражаете, я хотела бы лично поговорить с Президентом Шангапом. Мне не хотелось бы думать, что характер моих приказов был – я уверена, неумышленно – неверно доведён до него.

– Я надеюсь, что Ваши люди окажутся более склонны чем Вы думаете, оказать нам поддержку, когда обнаружат, что Вы и Ваш сержант задержитесь здесь в качестве моих личных «гостей» до тех пор пока приказ не будет изменён на условиях планетарного правительства, – самодовольно заявил Жонгдомба.

Алисия почувствовала, как неожиданное ледяное спокойствие охватило её. Несмотря на инструктаж, несмотря на инцидент с лейтенантом ополчения перед командным пунктом, она так до конца и не верила, что Жонгдомба мог быть настолько сумасшедшим, чтобы предъявить подобный ультиматум. Он был окружён превосходящими силами мятежников и вдобавок был готов ввязаться в опасный, попадающий под действие военного трибунала инцидент с взводом Имперской Морской пехоты в очень средненькой для себя позиции? О чем он вообще думает? Идумает ли онвообще? Неужели он действительно верит в то, что командующий планетарного Ополчения Коронного Мира может помериться крутостью яиц с офицером Корпуса и остаться при этом в живых?

– Бригадир, – мягко посоветовала лейтенант Керэмочи, – Вы совершаете серьёзную ошибку. Я рекомендую Вам отказаться от своих слов прямо здесь и прямо сейчас.

– Видите ли, лейтенант, меня не волнует, что рекомендуеткакая-то трусливая сука с манией величия, – презрительно сквозь зубы процедил Жонгдомба и, не поворачивая головы, скомандовал, – Капитан!

Стоящий за спиной сержанта Уитона капитан Ополчения уже был в боевой готовности в ожидании приказа. По короткой команде бригадира он выхватил автоматический пистолет из кобуры на бедре. Сержанты же были вооружены штурмовыми винтовками. Они стояли рядом с ним, с оружием зажатым под предплечьями, словно охотники несущие свои винтовки где-нибудь через поле. Сейчас же, вскинув оружие, они пытались взять на прицел лейтенанта Керэмочи.

Но дальше события стали развиваться совсем не так, как ожидал Жонгдомба.

Ганни Уитон сделал быстрый шаг назад и его бронированный правый локоть безошибочно врезался в грудь капитана ополчения. Нагрудник пострадавшего частично погасил сокрушительный удар, но оставшегося хватило чтобы отбросить янцзыцыанца на кирпичную стену позади него с оглушающей силой. Уитон успел развернуться прежде чем его противник успел вскрикнуть от удивления и боли, и схватив пытавшегося принять вертикальное положение капитана за правое запястье, завернул ему руку за спину, а затем правая рука ганни зажала, как гидравлическим зажимом, горло капитана и вздёрнула его на цыпочки.

Сержанты растерялись. Всего на мгновенье, не дольше чем вздох или половина удара сердца. Молниеносная реакция Уитона захватила их обоих врасплох и они непроизвольно начали поворачиваться к нему, совсем упустив из виду Керэмочи.

К сожалению для них, лейтенант уже была в движении. В тот самый момент, когда Уитон разбирался с капитаном, Керэмочи изящно, словно балерина, развернувшись навстречу им, сделала длинный шаг. Её правая рука, опустившись к бедру, выхватила собственное оружие в то время как левой рукой она поймала и задрала вверх ствол штурмовой винтовки ближайшего из двух сержантов. Неудачливый владелец винтовки качнулся к ней, выведенный из равновесия и изумлённый силой миниатюрного Морского пехотинца, и тут же получил коленом в пах.

Вскрикнув, он выпустил винтовку и схватился за промежность, опускаясь на колени, а его напарник внезапно обнаружил себя заглядывающим в черноту дула пистолета Керэмочи с расстояния менее двадцати сантиметров.

Таким образом, Уитон и Керэмочи быстро нейтрализовали всех трёх подчинённых Жонгдомбы. Но Керэмочи слегка просчиталась. Она не заметила четвёртогоополченца с нашивками «Скрещенные молнии» скрывавшегося позади нагромождения аппаратуры в центре командного пункта. Теперь, когда мужчина поднялся, оказалось что оружие в его руке было отнюдь не пистолетом. Это был нервнопаралитический дисраптор, нацеленный с расстояния менее пяти метров в голову Керэмочи. Палец оскалившегося в ярости стрелка уже был на кнопке спуска и начал сгибаться.

Оглушающе в замкнутом пространстве командном пункта прозвучала короткая очередь штурмовой винтовки.

М-97 Алисии была не настолько маленькой, чтобы быть удобной в таком относительно ближнем бою, но это не имело значения. Поскольку внезапно появившийся четвертый член безумной засады Бригадира оказался прямо на траектории её выстрела. Не оставалось времени чтобы прицелится в голову или грудь – она просто сжала спусковой механизм когда винтовка была ещё на уровне бедра и толчки отдачи сами повели дуло далее вверх, пока пули с вольфрамовыми сердечниками разрывали вдребезги пульт коммуникатора прежде, чем вонзиться в человека по другую его сторону.

Ополченец закричал, когда первый выстрел Алисии прошил его чуть ниже пупка. Второй пришёлся в область солнечного сплетения. Третья пуля перебила ему позвоночник в основании черепа и крик внезапно оборвался, так как его спинной хребёт укоротился на восемь сантиметров, захватив с собой кусок трахеи. Его пальцы судорожно дёрнулись на спуске, и изумрудный удар молнии дисраптора врезался в стену блиндажа. Луч миновал Керэмочи, но самым краем мазнул по Уитону и капитану ополчения, которого тот продолжал удерживать. Они оба начали падать, судорожно корчась, поскольку энергия близкого промаха всё-таки повредила нейроны их нервных систем. И сержант и капитан и человек, которого убила Алисия, упав на пол, неподвижно замерли. И в тоже мгновенье Бригадир Жонгдомба схватился за собственное оружие.

Рядовая Первого Класса Алисия ДеФриз сделала два шага. Глаза командующего, расширившись от ужаса, следили за ещё дымящимся срезом дула её винтовки, неотвратимо надвигающейся на него. В отличие от своих подчинённых, Жонгдомба не носил бронежилета, и таким образом не было ничего, чтобы защитить его когда дульный тормоз М–97 Алисии с выпуклостью заряженного подствольного гранатомета протаранил его живот как свайный копёр.

Бригадир с хриплым мучительным всхлипом сложился вокруг винтовки буквально вдвое. Выронив пистолет, он схватился за живот, и винтовка Алисии продолжила своё движение. Её приклад, описав точно выверенную дугу, закончившуюся чуть ниже плеча Джонгдомба, сломал тому ключицу и на обратном движении вновь оказался у неё в руках.

Командир ополчения вскинувшись, вновь упал ошеломлённый, на две трети ничего не сознающий. Он опрокинулся на спину, хрипя и кашляя, пытаясь вздохнуть, затем застыл, упёршись взглядом в дуло штурмовой винтовки твёрдо направленное ему точно между глаз.

– И всё-таки, Бригадир, – тихо сказала Керэмочи, но всё равно перекрывая всхлипывающее дыхание самого Жонгдомбы, высокие, скулящие стоны сержанта, вырубленного её самой и резкие, спазматические вздохи Ганни Уитона и капитана ополчения, – Вам надо было последовать моему совету.

Голос стройного лейтенанта был холоден, и она даже не отвела взгляд от сержанта, которого держала под прицелом – единственного оставшегося на ногах участника ловушки Жонгдомбы – когда снаружи послышались звуки короткой перестрелки, закончившиеся аккурат перед тем, как сержант Метемич спустился по ступенькам.

– Мы обеспечили безопасность наверху, Шкипер, – доложил он. – Правда, сначала возникли некоторые недоразумения с местными. Кажется у них были какие-то проблемы с системой опознавания «Свой-Чужой».

– Какая жалость, – сказала лейтенант. – Кто-то из наших пострадал?

– Нет. Там всё в порядке, – Метемич взглянув на Алисию, всё ещё стоящую над беспомощным Бригадиром, и кивнул в мрачном одобрении, затем присел на корточки возле Уитона.

– Дисраптор, – пояснила Керэмочи, всё ещё не выпуская из виду пленного. – Майк поймал краешек луча.

– Дерьмо, – Метемич, наклонившись ближе, проверил монитор жизнедеятельности взводного сержанта. Тот мерцал и неопределенно колебался несколько секунд, затем успокоился, и напряжённые плечи Метемича облегчённо обмякли.

– Я думаю, что он будет в порядке, Шкипер, – сказал он. – Я не медик, но согласно показаниям монитора, его основные показатели в норме. Нет никаких признаков необратимых повреждений нервной системы, а его фармакопея уже вывела его из шока.

– Рада слышать это, – сказала Керэмочи. – Позаботься об этом.

– Да, Мэм, – Метемич поднялся, схватил пленного за ворот и потащил его к ступенькам командного пункта.

Керэмочи сунула оружие в кобуру и подошла к Алисии.

– Хорошая работа, ДеФриз, – сказала она спокойно, похлопав рукой по плечу Алисии, и только потом взглянула вниз на Жонгдомбу.

Цвет лица бригадира всё ещё соответствовал цвету речного ила, но его хриплое дыхание уже немного пришло в норму, а в глаза начинал возвращаться разум. Керэмочи лишь слабо улыбнулась.

– А сейчас, Бригадир Жонгдомба, – объявила она, – от имени Его Величества Симуса II, я арестовываю Вас по обвинению в заговоре, покушении на жизнь и подозрении в измене против планетарного правительства Янцзы и Земной Империи. Каждое из этих обвинений, в случае признания Вашей вины, предусматривает смертную казнь. Поэтому я искренне советую Вам не усугублять свою вину. Это Вам ясно, Сэр?

Жонгдомба посмотрел на неё, затем, как марионетка, дерявянно кивнул.

– Хорошо. В таком случае, Сэр, я полагаю, самое время устроить мне беседу с Президентом Шангапом.

Глава 11

– Отойдите в сторону, капитан.

Капитан ополчения, стоящий на посту перед дверью, носил на себе те же самые «Скрещенные молнии» «Роты охраны Штаба» Жонгдомбы. Алисия, в конце концов, предположила, что эта «рота» является скорее личной гвардией Жонгдомбы, чем военным подразделением, а её состав – по совместительству– служащими его гражданских компаний. Естественно, они рассматривали себя прежде всего как «наёмный персонал» лично Жонгдомбы, а уже потом как членов планетарных вооружённых сил.

Похоже именно поэтому капитан, хоть и колеблясь, продолжал стоять, преграждая дорогу лейтенанту Керэмочи, Алисии и сопровождающей их паре морпехов.

– Капитан Гопарма, – сказала Керэмочи, прочитав фамилию на нагрудной пластине бронежилета часового, – Бригадир Жонгдомба в настоящее время находится под арестом, а мне не нужны лишние пострадавшие если этого можно избежать. Я думаю, что в самое ближайшее время состоится суд, который определит насколько командующий планетарного ополчения превысил свои полномочия. Кроме того, напоминаю Вам, что военное положение было объявлено от имени Императора,что означает, что именно ИмперскийТрибунал будет принимать решение по его делу... и что в настоящее момент, представляя здесь Губернатора Альберта, я имею преимущество перед любым офицером ополчения. Таким образом, Вы или сами отойдёте в сторону или Вас от него отодвинут и не обещаю что вежливо. Что Вы выбираете?

И Гопарма, посмотрев на неё в изумлении, всё же шагнул в сторону.

– Благодарю Вас, капитан, – вежливо произнесла Керэмочи и, кивнув головой в сторону Алисии, продолжила. – Но всё же во избежание недоразумений, для вас будет лучше сдать своё оружие рядовой ДеФриз. Вы понимаете – это всего лишь предосторожность.

Лицо офицера ополчения вспыхнув, пошло багровыми пятнами, продемонстрировав весь спектр чувств от оскорбления к гневу и заканчивая страхом. Но он всё же расстегнул свой оружейный пояс и протянул его Алисии. Взяв пояс, она закинула его на плечо, пытаясь выглядеть спокойной и хладнокровной, как будто подобная ситуация не была для неё в новинку. « И», – подумала она, – « капитану повезло больше, чем существенной части его товарищей-«гвардейцев»». Когда Метемич доложил о небольших «недоразуменьях», он не шутил. Почти дюжина парней «драчуна» Жонгдомбы была мертва и вдвое больше ранено.

– Благодарю, – повторила Керэмочи, затем прошла мимо него и открыла дверь, которую он охранял.

Цокольный зал заседаний с другой стороны дверного проёма был огромен. Он был обставлен сколь роскошной столь и удобной мебелью, но люди, примерно шестьдесят человек находящиеся там, казалось не замечали этого. Из-за неработающей системы кондиционирования Президентского Дворца влажный, горячий пропитанный табачным дымом воздух был насыщен тяжёлыми запахами пота и страха. Мужчины в зале – среди них не было ни одной женщины – нервно вздрогнули и практически разом повернулись к распахнувшейся двери.

Лейтенант Керэмочи задержалась в дверном проеме на пару секунд, окинув взглядом присутствующих, а затем уверенно направилась к невысокому, жилистому мужчине, выглядевшему сейчас значительно менее щеголевато и безукоризненно, чем на экранах ГВ-приёмников.

– Президент Шангап, – вежливо начала она, протягивая руку. – Я – лейтенант Керэмочи Чийеко, Имперская Морская Пехота. Приветствую Вас от имени Губернатора Альберта и майора Палациос и сообщаю, что направлена сюда с инструкциями проводить вас в расположение космопорта.

– Я… я понял, – Шангап встряхнулся, затем ответил на рукопожатие. – Я рад видеть Вас, лейтенант. А также могу предположить, что Вы уже встретились с Бригадиром Жонгдомбой?

– Боюсь, что с ним возникло небольшое недоразумение, господин президент, – ответила Керэмочи. – Бригадир поставил под сомнение правомочность полученных мной от майора Палациос приказов, предусматривающих в том числе и ограничение его личной власти. В следствии чего я была вынуждена арестовать его. Также как и большую часть состава его штабной роты. К сожалению, большинство остальных было убито или ранено в ходе уже упомянутого... недоразумения.

– Под арестом?– пробормотал кто-то за спиной президента. Лицо Керэмочи не дрогнуло и она всё также твёрдо продолжала смотреть на президента.

– Что означает, что Вы приняли командование, лейтенант? – президент поспешил прояснить текущую ситуацию.

– Фактически да, но надеюсь, что временно. И боюсь, что мне придётся поместить под охрану большинство сотрудников штаба Бригадира. Насколько я могу судить, полковник Чарва в данный момент находится вне пределов Правительственного Комплекса. Считаю, что при этих обстоятельствах майор Кушива – логический преемник Бригадира, но он находился на передовой линии обороны. Надеюсь, что сейчас он уже на пути к командному пункту, чтобы принять командование над всеми наличными силами Ополчения.

– Я понял, – Шангап прикрыл на мгновенье глаза и глубоко вздохнул.

– Чтобы быть до конца откровенным, лейтенант, – продолжил он, – я очень счастлив – и успокоен – вашим прибытием. Некоторые из недавних решений Бригадира Жонгдомба оказались... менее чем оптимальными. Фактически, боюсь что он проявил себя значительно менее психически устойчивым командиром, чем большинство из нас надеялось.

– Мне жаль, что вам пришлось пережить всё это, Сэр, – сочувственно произнесла лейтенант. А Алисия отметила, что Керэмочи оказалась права, посчитав капитана за дверями не сколько часовым, сколько тюремщиком. И ещё интересный вопрос – действительно ли Жонгдомба решился на государственный переворотили был только на пути к этому? Или, собственно говоря, не рассматривал ли он его возможность задолго до сегодняшних событий?

– Могу ли я считать, мистер президент, – продолжила Керэмочи, – что Вы и остальные присутствующие здесь господа, – она кивнула в сторону заметно оживившихся депутатов, – действительно готовы отправится под защитой моего взвода к космодрому, где майор Палациос и Губернатор Альберт будут в состоянии обеспечить безопасность и целостность Вашего правительства?

– Именно так, лейтенант, – твёрдо ответил президент.

– Я боюсь, что нам действительно придётся идти, Сэр, – предупредила его Керэмочи. – Майор Палациос предпочла бы послать за вами транспорт, но у нас нет ни одного бронетранспортёра или флайера, а у мятежников к сожалению достаточно носимых комплексов класса «земля-воздух», что исключает в настоящее время использование в пределах Зикатса наших воздушных грузовиков совсем не имеющих брони и средств ПВО.

– Что ж, не могу назвать вашего майора непредусмотрительной, лейтенант, – Шангап удивил Алисию широкой довольной ухмылкой. – А ходьбу я всегда рассматривал как превосходный способ поддержания жизненного тонуса, – продолжил он. – И я с нетерпением жду возможности пробежаться рядом с Вами, леди.

– Я рада слышать это, Сэр. В таком случае, если Вы не возражаете, я займусь организацией нашего похода.

* * *

Капитан Чайава, прищурившись, тщательно осматривал пространство сквозь узкую горизонтальную щель. Назревало что-то новенькое и ему не очень нравились его предположения о том, что это может быть...

Он слышал отзвуки внезапного миномётного налёта где-то в районе Столичного Бульвара. Причём, судя по характеру, плотности и частоте разрывов мин, это было явно что-то из арсенала имперцев. Донёсшиеся с того же направления сразу после артналёта приглушенные очереди стрелкового оружия заставляли предположить, что морские пехотинцы наконец-то пришли на помощь Жонгдомбе. Если честно, то он был удивлён, что это заняло у них так много времени, но всё равно он был рад слышать это.

Он и четыре его спутника ползли на карачках по узким каналам ливневой канализации, когда до них донеслись звуки короткого артналёта. Опасения Полдорджа, что канализационные каналы окажутся очень тесными, подтвердились практически сразу же, но ни один из людей Чайава не был особо крупным – впрочем, как и большинство янцзыцыанцев – и это позволило им избежать кошмара перебежек через пустые улицы, мучаясь вопросом, не затаился ли где-нибудь на верхних этажах снайпер уже рассматривающий их сквозь прорезь прицела.

И всё же у этого способа перемещения оказались свои недостатки. Чайава с удовольствием присоединился бы к любой группе Морских пехотинцев, направленных на Бульвар, но он был неспособен определить, в каком именноместе те разорвали кольцо мятежников. Кроме того, им потребовалось почти пятнадцать минут бега на четырёх конечностях через систему водостоков, чтобы найти люк наверх.

В конце концов они всё-таки наткнулись на него, но лишь для того, чтобы капитан, поднявшись по лестнице и немного приподняв тяжёлую крышку плечами, уткнулся взглядом в чьи-то пятки.

Он замер, боясь пошевелить крышку и надеясь, что никто не заметил её начальное движения. Его оставшиеся внизу спутники мгновенно подобрались, отреагировав на внезапное изменение его поведения, ожидая пока он осторожно осматривался, пытаясь понять – что же такое он всё-таки видит.

Его сердце учащённо забилось и он почувствовал, что его бросило в пот, как только он понял, что то, на что он смотрел, было по меньшей мере сорока или пятьюдесятью вооружёнными мужчинами и женщинами. Ни на одном из них не было формы, но зато у каждого на рукаве была красная повязка Фронта Освобождения Янцзы.

Он глубоко вдохнул, затем позволил люку мягко-мягко опуститься в пазы мостовой. Он спустился по лестнице намного более осторожно и аккуратно чем поднимался по ней, и, отступив в сторону, повернулся и посмотрел на остальных.

– Насколько я разглядел, – спокойно начал он, – там примерно пятьдесят боевиков ФОЯ и они вооружены до зубов. Я видел штурмовые винтовки, гранатомёты и не исключаю что и пару-другую лаунчеров.

– Дерьмо, – процедил капрал Маннинг. – Что они, мать их, здесь делают, Шкипер? Чешут задницы?

– Хотелось бы, – ответил с резким смешком Чайава. – Но нет. Я заметил, как один парень, похоже отдавая приказы указывал на близлежащие здания.

– Засада? – для проформы поинтересовался Маннинг.

– Скорее всего, – кивнул Чайава. – Мы – приблизительно в половине квартала от перекрёстка. Посторонитесь.

Он неуклюже присел на корточки таким образом, чтобы они все смогли поместиться в тесном отстойнике, и активизировал систему GPS своего электронного планшета. Дождавшись появления изображения нужного участка карты, он снова взглянул на остальных.

– Видите? – Он ткнул в схему, а затем указал на лестницу к люку. – Мы под Авеню Солу. И где-то в половине квартала от нас, – он указал примерно в юго-восточном направлении, – она переходит в Столичный Бульвар. Так что получается, это самый короткий маршрут от Бульвара до космодрома.

– Так, что Вы думаете, Шкипер, что они задумали? – Рядовой Менде спросил тоном человека, заранее полагающего, что ему не понравится ответ.

– Не знаю наверняка, – ответил Чайава. – Но очевидно, что они очень скоро ожидают кого-то со стороны Бульвара. А учитывая миномётный обстрел, который мы слышали с полчаса назад, я могу предложить только одного кандидата на роль этого «кого-то».

– Вы полагаете, что начальство имперцев послало отряд Морской Пехоты не попытаться удержать Правительственный Комплекс, а эвакуировать президента в зону космодрома? – подвёл итог Маннинг.

– Так оно и есть, – согласился Чайава.

– Ну что ж. Хорошо, я полагаю, это имеет смысл, – медленно произнёс рядовой Хэнбэйдз, прослеживая взглядом путь по карте. – Только я не думаю, что хотел бы быть среди тех ублюдков, кто решил заманить «Ос» в засаду. Я подразумеваю, что если те всыпали нам на учениях, то уж в настоящем бою они порвут этих гавриков на куски.

– Очень может быть, – не стал спорить Чайава, – особенно если учесть, что они наверняка пойдут под прикрытием сети дистанционных сенсоров, но… Те, кто там сейчас окапывается, – он кивком указал вверх, – достаточно далеко от Бульвара, а значит у них неплохие шансы оказаться за пределами нынешнего радиуса действия датчиков морпехов, а если им удастся замаскироваться достаточно быстро, до подхода колонны и если они будут достаточно выдержаны, чтобы оставался вукрытиях внутри зданий до самого последнего момента, то они могут и обмануть наших приятелей. Это – престижный район. Здешние здания напичканы электроникой и прочим высокотехнологичным дерьмом, что делает практически невозможным работу тепловых сканеров даже имперского образца. К тому же кроме энергоблоков лаунчеров у этого стада нет ничего, что давало бы хоть сколь-нибудь отчётливый фон электронной эмиссии. Из всего этого следует, что даже при минимальном везении засада может оказаться успешной.

– Ну тогда пожалеем бедных ублюдков, – проворчал Маннинг. – Им может и удастся достать пару-другую морпехов, но миномёты с космодрома достанут их из-под земли и в неё же закатают.

– Если только, – спокойно продолжил Чайава, – им сначала не удастся достать президента Шангапа. Подумайте об этом. Если с ними будет онили хотя бы члены правительства, как вы думаете, пойдут ли имперцы на риск гибели этих товарищей от собственного огня?

– Честно? – Маннинг посмотрел на него, затем понимающе улыбнулся. – Я думаю, что они достаточно круты, чтобы решить, что омлет стоит пары разбитых яиц. Но не в данном случае. И я предполагаю, что дело не в том, что я думаю об их намерениях, а в том, на какой сценарий рассчитывают люди над нашей головой.

– Вот именно, – кивнул Чайава. – Лично, я думаю, что все шансы за то что Имперцы не станут рисковать жизнями членов планетарного правительства. В конце концов, такая «неловкость»может очень плохо сказаться на результатах предстоящего референдума. Но даже если я прав, есть маленькая проблема – иногда в перестрелках гибнут совсем не те люди, в которых стреляют. – Перед его глазами вновь встал кровавый хаос «Щита Аннапурны». – Эти придурки могут просто случайно убить Шангапа в процессе попытки захватить его живым.

– Сэр, – сказал Менде, – я не думаю, что мне нравится то, к чему Вы клоните.

– Мне тоже, Дэбхути, – тяжело вздохнул Маннинг. – Что не меняет того факта, что капитан, тем не менее, прав. Не так ли?

– Вот именно, – на напряжённом лице Менде мелькнула грустная улыбка. – Именно поэтому мне это и не нравится.

– Хорошо, тогда очевиден следующий вопрос – что мы можем сделать, чтобы помочь ребятам? – Рассудительно начал Хэнбэйдз. – Лично мне ничего не приходит в голову. Нас всего пятеро, и у нас нет ни связи, ни боеприпасов. Я веду к тому, при всём моём уважении к Вам, капитан, что надеюсь на то, что Вы не предложите попробовать предпринять что-то вроде лобовой атаки. Кажется, Вы упоминали о более чем пятидесяти боевиках ФОЯ с чертовски большой огневой мощью.

– Да, я не забыл об этом, – успокоил всех Чайава. – И у меня и в мыслях не было ничего подобного безнадёжной самоубийственной атаки. Но я всё-таки считаю, что мы действительно должны по крайней мере попытаться предупредить морпехов.

– Каким образом, Сэр? – поинтересовался Маннинг. – Мы не знаем точно, где они; и как Энлж Тарки только что указал – мы абсолютно без связи, а у любого морпеха, встреченного по пути, палец будет чесаться нажать на спусковой крючок. Вид чесотки... несколько раздражающий – вы понимаете, что я имею в виду.

– О, я понимаю, – Чайава широко улыбнулся. – Уж поверьте, понимаю.

* * *

К удивлению Алисии, майор Кушива – который, в отличие от Жонгдомбы, действительно оказался здравомыслящим человеком – отказался сопровождать взвод.

– Вы абсолютно уверены в правильности своего решения, майор? – задала вопрос лейтенант Керэмочи.

Она и Кушива стояли в бывшем командным пунктом Жонгдомбы, а Алисия всё ещё была приложением к Керэмочи, везде сопровождая её. И по крайней мере она была довольна, что тело убитого её человека уже вынесли из блиндажа. Кто-то даже постарался засыпать песком оставшуюся после трупа свежую лужу крови. Вот если бы ещё тоже самое сделали бы с запахом крови и характерным зловонием разорванных кишок....

– Лейтенант, – искренне заявил Кушива, – как бы некоторые из моих людей не хотели бы отправится с вами, но… у нас нет ни ваших навыков, ни вашего оснащения. Если по дороге к космопорту завяжется какая-то заварушка, я боюсь, что мы окажемся только помехой. С другой стороны, я думаю, что мы уже продемонстрировали, что можем довольно успешно обороняться на подготовленных позициях. Предполагается, конечно, – он слегка погрустнел, – что командиры при этом занимаются управлением обороной, а не глупыми политическими играми.

– Может быть вы и правы, – не стала спорить Керэмочи. – С другой стороны, майор Палациос сообщила, что давление на наш периметр безопасности вокруг космодрома практически сошло к нулю, в то время как здесь…

Она взмахнула рукой, указывая на разбитые здания за стенами командного пункта. Одиночный огонь из стрелкового оружия всё ещё вёлся из многих зданий, окружающих Правительственный Комплексе, но за последние несколько минут возобновился обстрел и из более тяжёлого оружия, как будто осаждавшие начали приходить в себя после прорыва Морских пехотинцев.

– Согласно моей сенсорной сети, – добавила она, – на усиление вашего противника направляются новые отряды плохих парней. Но если мы эвакуируем отсюда Президента и Депутатов, останется здесь хоть что-то, стоящее жизней ваших людей?

– Лейтенант, хоть я и не во всём был согласен с Бригадиром Жонгдомбой, – сказал майор-янцзыцыанец, – но в одном он был безусловно прав: мы обязаныудержать Правительственный Комплекс. Возможно у него были иные, не совсем порядочные причины сделать это, но эти здания – или точнее офисы и документы в них – важны для дальнейшей работы правительства. Если мы потеряем их – мы потеряем большую часть нашей государственности и аннулируем все те преобразования в нашем обществе, которые успели начать как раз перед всеми этими... неприятностями.

– Кроме того, – он безрадостно рассмеялся, – как только осаждающие выяснят, что Президент с Вами, они, думаю, потеряют большую часть своего энтузиазма и оставят нас в покое.

– Но Бригадир Жонгдомба сообщил, что вы почти без боеприпасов, – напомнила лейтенант Керэмочи, но Кушива с отвращением фыркнул.

– С боеприпасами конечно не всё так хорошо, как хотелось бы, – пояснил он свою реакцию, – но «почти» – это куча дерьма, лейтенант. Я хочу убрать Президента и Депутатов отсюда, потому что я не могу гарантировать,чтомы сможемудержать Комплекс. И потому, что невозможно предсказать, куда долбанёт беспризорная ракета или крупнокалиберная мина. Но у нас намного больше снаряжения и боеприпасов, чем заявлял Жонгдомба. Если Вы выведите президента отсюда и если наши противники это поймут, то интенсивность их атак наверняка существенно снизится и нам вполне хватит боеприпасов, чтобы удержать наши позиции.

– Всё ясно, – Керэмочи задумчиво рассматривала его в течение нескольких секунд. Офицер-янцзыцыанец выглядел как типичный книжный червь, но в твёрдом взгляде карих глаз, обычно, как она была уверенна, бесстрастных, светились ум и решительность. Она задалась вопросом, был ли он таков всегда, но в настоящее время это действительно была не её проблема, и она пожала плечами. – Майор, теперь Вы командующий Ополчения. Если Вы считаете, что сможете удержать Бульвар, то я не буду спорить с Вами. Как бы то ни было, моиприказы по-прежнемусостоят в том, чтобы вывести из окружения Президента Шангапа и членов правительства и благополучно доставить их в зону космодрома.

– Я понимаю и полностью согласен, – сказал Кушива. – И, лейтенант, могу ли я попросить Вас о дополнительной услуге.

– Какой именно? – поинтересовалась Керэмочи.

– Я чувствовал бы себя намного более спокойно, если бы Вы взяли с собой и Бригадира Жонгдомбу, – Кушива посмотрел офицеру-морпеху прямо в глаза. – Хоть Вы скорее всего прищучили большинство его приверженцев, но могут быть и другие и я не знаю сколько их. Если такие всё ещё на свободе, то боюсь они могли бы испытать желание сделать какую-нибудь глупость.

– Ясно, – сказала Керэмочи, легко улыбнувшись.

– И, лейтенант, пока мы всё ещё обсуждаем план эвакуации, – продолжил Кушива, – я предложил бы пересмотреть необходимость идти пешком. Конечно, Президент Шангап в свободное время любит кататься по горам на велосипеде, но некоторые из депутатов находятся в намного более слабом физическом состоянии чем он. Не упоминая того факта, что ни у одного из них нет необходимой подготовки – или точнее, нет вообще никакой подготовки – для чего-то вроде этого похода.

– Я ценю Ваше мнение, майор, – сказала Керэмочи. – Но я не уверена, что есть что-нибудь, что я могу поделать с этим, кроме возможно варианта оставить наименее физически здоровых Делегатов здесь, так как Вы планируете продолжать удерживать Бульвар, вместо того, чтобы эвакуироваться с нами. Я конечно предпочла бы отправить их воздушным путём, но ни один из наших транспортов не бронирован. Я не могу позволить себе выставлять этих людей под огонь ракет класса «земля-воздух», которых полно там, на улицах. Мы уже потеряли один флайер, а небронированные транспорты станут ещё более лёгкой добычей.

– Согласен с Вами, но, – Кушива весело улыбнулся, – у Бригадира Жонгдомбы было припрятано несколько тузов в рукаве, которые могли бы дать нам немного больше тактической гибкости.

* * *

– … таким образом, я должна согласиться с майором Кушива, Мэм, – говорила Керэмочи Чийеко с развёрнутого перед майором Палациос дисплея коммуникатора. – По крайней мере восемь делегатов находятся в очень плохой физической форме, чтобы проделать такой большой путь пешком даже в тепличных условиях. Не говоря уже о тех, что есть на самом деле ...

Она пожала плечами, и Палациос кивнула.

– Ясно. Честно говоря, чего-то подобного я и боялась. Здесь я полагаюсь на тебя ­– на месте виднее. И я так понимаю, что ты считаешь предложение Кушивы оптимальным выходом?

– Ну не то, чтобы оптимальным, Мэм, скорее наименее скверным из доступных.

Палациос вновь кивнула, на сей раз медленно и задумчиво. Так или иначе, ни в одной из бесед с нею или Губернатором Альбертом, Жонгдомба не нашёл времени упомянуть, что ему удалось укрепить свои позиции на Бульваре несколькими бронетранспортёрами из парка Ополчения прежде, чем он оказался окружённым. Скорее всего причиной «забывчивости», как полагала Палациос, было то, что он рассматривал их как страховку для себя и своей «гвардии» при отступлении.

БТРы не были достаточно хороши по стандартам Имперской Морской Пехоты. У них отсутствовала антигравитационная «подушка», имелись лишь самые примитивные средства РЭБ, слабенькая противоракетная оборона и броня, вполне достаточная, чтобы противостоять огню тяжёлого лаунчера, но неэффективная против специализированного противотанкового оружия. Но у них было четыре огромных преимущества. Во-первых, они были системами наземного базирования, что означало, что она не должна будет волноваться о зенитных комплексах. Во-вторых, их было достаточно много и они были достаточно вместительны, чтобы в них легко разместились Президент и все депутаты. В-третьих, это была настолько старая и отработанная модель, что все возможные ошибки в проектировании были устранены много десятилетий назад, а их механика и двигатель отличались той же надёжностью, что и легендарная «Модель T» докосмической эры Земли. И…, в-четвертых, они имелись в наличии.

– Как Вы планируете использовать их, лейтенант? – После небольшой паузы спросила майор.

– К сожалению, я не могу просто загрузиться в них и поехать назад, – сказала Керэмочи. – Они неплохо защищены против оружия того класса, что имеется у Ополчения, но «неплохо» – это не достаточнохорошо, когда у них борту будет Правительство Планеты. Так что, я полагаю, что мой взвод отправится домой в пешем порядке, разбившись на три команды. Первая будет прокладывать путь и проводить зачистку. Вторая – прикрывать БТРы. Третья – следить за тылом и в случае необходимости обеспечит тактический резерв. Это конечно будет медленно, но всё равно гораздо быстрее, чем неспешное ковыляние с неподготовленной группой за плечами. Кроме того, нам легче прикрыть несколько БТРов, чем каждого отдельного человека.

– Ясно, – Палациос не потребовалось много времени, чтобы признать очевидные плюсы такого решения.

– Хорошо, Чийеко. Всё на твоё усмотрение. И, если это имеет значение, у тебя есть моё официальное одобрение, а не только моё разрешение.

– Спасибо, Мэм. Я ценю это. Надеюсь, через несколько часов мы будем дома. Керэмочи, конец связи.

* * *

– Итак, ДеФриз… Али, – сказала Керэмочи, и Алисия внутренне содрогнулась от удивления. Она всегда считала, что лейтенант даже не знала его имени.

– Да, Мэм?

Она и Керэмочи стояли рядом с Кушивой на разбитых ступеньках Президентской Резиденции, наблюдая за фыркающей моторами колонной БТРов. Алисия, следуя молчаливому приказу сержанта Метемича, продолжила «таскаться» за Керэмочи и после их столкновение с Жонгдомбой. Она очень надеялась, что её лейтенант не заметила, что Метемич до сих пор не потрудился получить у неё одобрения своего распоряжения.

Не то, чтобы она надеялась, что это невниманиебудет продолжаться вечно.

– Ну что ж, – по губам Керэмочи пробежала понимающая улыбка, – теперь ты можешь вернуться в своё отделение. Сержанту Метемичу потребуется твоя помощь. И можешь передать Эйбу, что ценя его заботу, я всё же не думаю, что как только мы выступим по-прежнему буду нуждаться в телохранителе.

– Мм, да, Мэм!

– Али, не будь такой удивлённой, – Керэмочи и вправду хихикнула. – Я признаю, что была немного удивлена, когда он и Ганни Уитон – парочка наседок – выбрали тебяна эту роль. Возможно они посчитали, что я не замечу «салагу», болтающуюся на заднем плане, и не закачу им скандал. Но должна признать, что ты действительно оказалась на высоте, особенно в том «инциденте» с Жонгдомбой. Но теперь, – она махнула рукой в сторону головы колонны, – иди найди Эйба. Самое время, потому что мы направляемся домой.

* * *

Прорыв изкольца окружения – гораздо более сложная задача, чем прорыв внего, решила Алисия пятнадцать минут спустя. Перед атакой она несколько сомневалась, что это будет настолько трудным, как надеялись осаждающие, но это оказалось действительно не легко.

Эвакуируемые гражданские, хотя и согласились на это добровольно, едва ли были готовы сыграть заметную роль в этой специфической миссии. Если у кого-то из них когда-либо и была какая-то военная подготовка, то это было несколько десятилетий назад. В основном, они стали грузом, помещённым для сохранности в БТРы, но они также ещё стали грузом, способным спустить в сортир успех всей миссии, стоило только допустить малейшую ошибку, и Алисия была больше чем просто счастлива от того, что непосредственное прикрытие колонны было поручено сержанту Джексону.

Правда, это означало, что Второму и Третьему отделениям снова пришлось прокладывать путь.

После того, как миномёты роты артподдержки лейтенанта Райана обрушили огненный ад на блокирующих Бульвар мятежников, Второй Взвод, пересекая позиции противника, практически не встретил никакого сопротивления, и ещё примерно с полчаса не было ни одного выстрела по позициям Жонгдомбы. Без сомнения, инсургенты боялись повторения чего-то подобного. Но к тому времени, когда лейтенант Керэмочи была готова выступить в обратный путь, всё изменилось.

Очевидно, по крайней мере некоторые из нападавших пришли в себя или возможно окончательно лишились здравого смысла. Мало того, что они вновь открыли по позициям Ополчения «беспокоящий» огонь из стрелкового оружия, так ещё и вновь заняли брешь, пробитую в их рядах лейтенантом Райаном. Они были достаточно умны, чтобы не пытаться возвратиться на исходные позиции – или, вернее, после того как они столкнулись с эффективным противодействием их попыткам со стороны единственного отделения под командованием сержанта Брукнер, которую лейтенант Керэмочи оставила для поддержки занявших эти позиции ополченцев. Но плотная застройка кварталов столицы позволила им просочиться в здания позади квадрата подвергнувшегося артналёту, где в нескольких из высоток они нашли новые позиции, с которых они могли держать под огнём улицы под ними.

И даже «птичкам» разведсети стало значительно сложнее обнаружить их позиции до того, как они откроют огонь. Более того, теперь они были прикрыты и от навесного огня – в большинстве случаев несколькими межэтажными перекрытиями – что практически свело на нет всё преимущества миномётов лейтенанта Райана. Но, к сожалению для них, «сложнее обнаружить» не было тем же самым, что и «невозможно обнаружить». Кроме того, к ещё большему их сожалению, их полная неосведомлённость о боевых возможностях современнейшей амуниции Имперской Морской пехоты не позволила им осознать насколько действительно... неблагоразумным было их решение встать на пути Второго Взвода.

Хамелеон-камуфляж Морских пехотинцев сделал их необычно трудными целями и для невооружённого глаза и для значительно более совершенных оптических систем обнаружения стоявших на вооружении планетарного Ополчения штурмовых винтовок. Типы, устроившие себе стрелковые ячейки в высотках, вероятно посчитали, что их укрытия нивелируют это преимущество противника и они оказались правы. До некоторой степени… Системы датчиков боевого шлема Морских пехотинцев, особенно учитывая их прямую связь с антигравитационными «птичками» разведсети, вновь мгновенно свели это «равенство» на нет.

Пока Первое Отделение разбиралось с гражданскими, Метемич, после ранения Ганни Уитона ставший старшим из сержантов взвода, выстроил Второе и Третье Отделения в порядок для прорыва кольца окружения, одновременно проводя вместе с сержантом Брукнер, контролировавшей собственные дистанционные сенсоры взвода, быстрый анализ поступающей с них по синт-связи информации.

Лейтенант Керэмочи разместила все имеющие у неё «маячки» – которых как обычно, сколько бы их ни было, никогда не бывает достаточно – по дороге к Бульвару, запрограммировав их на наблюдение за наиболее вероятным путём отхода. И пока лейтенант и её люди разбирались с Бригадиром Жонгдомбой и его сторонниками, их сенсоры скрупулёзно (и незримо) регистрировали передвижения всех объектов, оказавшихся в радиусе их действия. Последнее означало, что в действительности они наблюдали за людьми, осторожно направляющимися с боковых улиц и переулков на новые позиции.

Как правило, датчики теряли объекты, как только те скрывались в зданиях, но Брукнер всё равно удалось отследить большинство из них. Даже тех, кто оборудовал себе закрытые стрелковые позиции на верхних этажах в конце концов удалось обнаружить, когда они опрометчиво «рисовались» на балконах или в окнах, оценивая собственные позиции. Каждый отдельный потенциальный противник, чьё местоположение было определено, был тщательно отмечен на одолженной у выведенного из строя Уитона непрерывно обновляющейся тактической карте и теперь Метемич намеривался беспощадно использовать своё информационное преимущество.

– Итак, люди. Слушайте, – Метемич перешёл на выделенную Второму и Третьему Отделениям внутреннюю коммуникационную сеть, – вот что нам предстоит сделать. Крис?

– Здесь, – кратко отозвался капрал Сандовский.

– Команда «Альфа» отвечает за правую сторону улицы. Лео, «Браво» – за левую. Альфа-Два занимает позицию для прикрытия тыла, а Браво-Два наш тактический резерв. Нам предстоит провести зачистку этих трёх кварталов, – появившийся на ВИЛСе Алисии графический план прилегающего участка города уточнил поставленную им задачу, – прежде, чем остальная часть взвода сможет вывести БТРы с гражданскими с территории Комплекса. Как только мы доложим об исполнении, Кларисса будет удерживать проход открытым до тех, пока БТРы в сопровождении Первого Отделения Джулио проходят через опасную зону. После чего она пристраивается в хвост колонны и прикрывает её с тыла. Есть вопросы?

Алисия изучила информацию на ВИЛСе, отмечая группы ровно светящихся красных отметок, обозначающих надёжно идентифицированных врагов и несколько менее многочисленные мерцающие иконки, отмечающие вероятное местоположение противника. Несмотря на то, что отметок оказалось довольно много, она неожиданно для себя абсолютно перестала нервничать. Вместо этого она почувствовала себя странно сосредоточенной – почти возбуждающее чувство спокойствия, отличающееся от всего, что она когда-либо испытывала прежде.

– Хорошо, – продолжил Метемич, когда никто не высказал вопросов. – Али.

– Да, Эйб? – Её голос даже ей самой показался лишь немного странным, практически безмятежным.

– Так случилось, – повернулся к ней Метемич, – только чересчур не возгордись, что у тебя лучшие во взводе результаты стрельбы.

Алисия моргнула. Она была впечатлена – почти испугана – нечаянной оценкой своей меткой стрельбы своими более опытными товарищами. Естественно, она никогда не считала себя лучше их!

– Кроме того, – продолжил Метемич, – ты и Цезарь – единственные в «Браво», имеющие винтовки с синт-связью. Именно поэтому я назначаю вас охотниками за снайперами, – Метемич повернулся к следующим бойцам. – Григорий, ты прикрываешь их. Лео, на тебе и Фринкело ответственность за…

Алисия продолжала слушать распределяющего обязанности среди пехотинцев сержанта, но глубоко внутри её мысли были поглощены той ролью, которую он отвёл ей. Несмотря на отличные, действительно заслуживающие уважения результаты стрельбы она была более чем слегка удивлена, когда Метемич назначил её охотником за снайперами. Конечно он был прав, говоря о её способности к синт-связи, и даже при том, что это была её боевая специализация, она всё ещё ощущала некоторую растерянность. То, что ей предстояло сделать, это целится и убивать ничего не подозревающих людей и снова целится и убивать, снова и снова, а безотносительно к её способностям стрелка, она была по-прежнему самым юным, наименее опытным бойцом во взводе. Это не было той работой, которая обычно достаётся новичку.

– …и наконец, – в заключении сказал Метемич, – мы докладываем лейтенанту, что путь свободен и все дружно тащим свои задницы назад к космодрому. Какие-нибудь вопросы? Если вы их имеете, люди, задавайте сейчас.

Ответом ему было молчание.

– В таком случае, по местам! – скомандовал он.

Глава 12

Алисия ДеФриз осторожно устроилась поудобнее.

Длинный день подходил к концу, смеркалось, тени становились гуще, а дым делал её хамелеон-камуфляж ещё более эффективным. Тем не менее она двигалась медленно, тщательно выверяя каждое движение, как женщина, бредущая по пояс в воде. Чем медленнее она перемещалась, тем меньше была вероятность, что кто-то заметит какую-нибудь выдающую её движения аномалию пейзажа. Шансы, что её обнаружат, даже если она пробежится по середине мостовой, были исчезающе малы, но у неё было полно времени, чтобы сделать всё наилучшим способом. К тому же, чем позже они выйдут на исходные позиции, тем хуже будет видимость и тем лучше их перспективы, а сержант Метемич был очень настойчив, требуя исключить всяческий ненужный риск.

Она беспрепятственно достигла назначенной ей позиции на «островке безопасности» в центре перекрёстка четырёх улиц. Основным недостатком этого места было то, что оно просматривалось из каждого здания в радиусе полуквартала. С другой стороны, это означало, что она, в свою очередь, имела прямую директрису огня по каждому из них.

Главным же преимуществом «острова» было то, что здесь раскинули кроны полдюжины деревьев. Диаметр ствола самого тонкого из них был не менее двадцати пяти сантиметров, а их ветви и листва были достаточно плотны, чтобы скрыть даже того, кто никогда не слышал о хамелеон-камуфляже. Кроме того, по всем четырём сторонам были установлены гранитные скамьи, обеспечивающие ко всему прочему надёжное прикрытие от прямого огня с соответствующего направления.

Она видела на своём ВИЛСе как остальная часть «Альфы» и команда «Браво» достигли своих собственных позиций. Из всех точек её была самой удобной и, стараясь выкинуть из головы все вопросы о том, почему так случилось, Алисия обосновалась перед каменной скамьёй на южной стороне своего «островка», использовав её спинку как дополнительную опору для винтовки.

– Альфа-Три, Браво-Пять, – спокойно произнесла она по кому. – На позиции.

– Альфа-Три, Браво-Четыре, – пришло сообщение от Цезаря Бержерата. – На позиции.

– Альфа-Три, Браво-Три, – последним оказался Григорий Хилтон. – На позиции.

Один за другим отрапортовали все назначенных на это задание члены трёх огневых групп, подтверждая то, что ВИЛС Эйба Метемича уже ему показал.

– Всем «Осам» этой сети, – скомандовал Метемич, выслушав доклады, – Альфа-Три. Мы начинаем. Браво-Пять, открыть огонь.

– Пять, принято, – просто сказала Алисия и закрыла глаза.

Её нормальное зрение исчезло и она полностью сконцентрировалась на синт-связи – каждому стрелку в Третьем отделении выделили собственную антигравитационную «птичку», чрезвычайно чувствительные оптические, тепловые и электронные пассивные датчики которых были подключены непосредственно к нашлемному компьютеру. Те, в свою очередь, переводили данные на детальные дисплеи в любом удобном для владельца формате. Некоторые, как Алисия знала, предпочитали представление в виде диаграммы прицеливания и тактического изображения цели. Сама же она находила прямое визуальное, не преобразованное представление самым лёгким для восприятия и таким образом её «глаза» оказались неподвижно висящими в воздушном пространстве в пятидесяти метрах к югу и на сорок метров выше её телесной оболочки и пристально глядящими на совершенно прозрачное изображение первого здания в назначенном ей секторе.

Повинуясь нервным импульсам мышц её настоящих глаз, её «птичка» немного сместилась и изменила масштаб показа панорамных окон на шестом этаже офисного здания. С другой стороны окна расположились четыре напряжённо всматривающихся вниз на улицу человека и сенсоры чётко идентифицировали готовое к бою оружие в их руках. В отличие от Алисии, они ничего не видели и она послала следующую команду своему компьютеру.

В её виртуальной реальности появилось перекрестие прицела. Оно было в самом низу «поля зрения» и существенно правее цели, но тут же переместилось, поскольку Алисия, не открывая глаз, изменила точку прицеливания своей М-97. Одной из самых сложных вещей в учебном курсе по обучению стрельбе в Лагере Макензи – по крайней мере для большинства новобранцев – было изучение приёмов стрельбы с использованием данных дистанционных прицельных сенсоров, аналогичных тому, что сейчас использовала она сама. Освоение этих навыков было значительно легче для тех, кто как и Алисия был совместим с синт-интерфейсом, чем для большинства остальных, так как их мозг был способен непосредственно использовать информацию от удалённых сенсоров, не отвлекаясь на собственные органы чувств и мышечную моторику. И даже для неё это не было настолько просто, как могло бы показаться. Но традиции Корпуса требовали, чтобы каждыйМорской пехотинец прежде всего был стрелком, так что, трудный или лёгкий, это был тот урок, который она просто обязана была выучить. И сейчас доведённые до автоматизма навыки позволили ей даже не задумываясь навести перекрестие прицела на выбранную точку на фигуре первого справа боевика.

Сначала она хотела использовать подствольный гранатомёт, чтобы разом покончить с позицией противника, но реактивный двигатель винтовочной гранаты потянул бы за собой яркую, прямую линию, словно стрелкой указывающую на её позицию любому стрелку во всех зданиях вокруг. С другой стороны, штурмовая винтовка М-97 была оснащена гасителем дульной вспышки и использовала боезаряды низкой видимости, что делало стрельбу из неё очень трудной для обнаружения за пределами узкого конуса непосредственно перед ней даже в условиях слабого освещения. Вышеизложенное означало, что она оказалась перед необходимостью поражать цели поодиночке.

Перекрестие прицела наползло на основание шеи выбранной цели. Она сделала глубокий вдох, выдохнула почти весь воздух и медленно и аккуратно нажала на спуск. И цель – человека, в которого она стреляла, беззвучно, за исключением мягкого свиста высокоскоростной пули, отбросило от окна.

Алисия видела остальные цели в комнате. Она видела всё, с богоподобной кристальной ясностью. Но она была сосредоточенана непосредственной задаче и перекрестие прицела передвинулось влево чуть меньше чем на метр. На всё ещё неподвижного стрелка, только начавшего поворачиваться, привлечённого звуком падения тела, к месту, на котором только что умер его компаньон. И она вновь нажала спуск.

«Два», – отметил ледяной, беспристрастный голос в дальнем уголке её сознания. Отдача сместила прицел ещё левее и перекрестии наползло на следующую цель. Задержка дыхания. Спуск.

«Три».

У четвёртого и последнего человека в офисе было время, чтобы сообразить, что происходит. Было время, чтобы вскочить на ноги и начать отступать от несущего смерть окна. Но времени было недостаточно –Алисия уже вновь сжала спуск.

– Альфа-Три, Браво-Пять. Первая цель нейтрализована. Четверо убитых, – сказал кто-то голосом Алисии, спокойным, практически безмятежным тоном. – Пятый переходит ко вторичным целям.

Антигравитационный разведмодуль переместился чуть выше и сфокусировался на следующей цели. За этим окном было только двое, даже понятия не имеющих, что случилось в офисе тремя этажами ниже от их собственной позиции.

«И никогда не узнают», – отметил всё тот же холодный голос в голове Алисии в то время как перекрестие прицела наползало на первого из них. Задержка дыхания. Спуск.

* * *

Мятежники, занявшие позиции, чтобы вновь замкнуть кольцо окружения вокруг Бульвара, понятия не имели кого на самом деле они «заманили в ловушку».

У «Ос» на Имперских мирах была устойчивая репутация «машин уничтожения», но всё же некоторые упорно продолжали считать, что большая часть этой внушающей страх репутации является явным преувеличением. А большинство из оставшихся склонялись к тому, что по большая часть воображаемая непобедимость Корпуса является чистой пропагандой. Но истина была в том, что ни первые ни вторые не имели никакого непосредственно личного опыта боевого противостояния Морской пехоте. Возможно, просто никто не задумывался о том, что очень немногие из вставших на пути бойцов Корпуса былиспособны впоследствии поделится с кем-то уроками вынесенными из этого противостояния.

Как бы то ни было, люди, затаившиеся в тех зданиях, ожидающие момента, чтобы обрушить лавину пуль, гранат и ракет на любого, попытавшегося вырваться из кольца окружения, конечно не учитывали способность Морских пехотинцев буквально видеть из-за угла. Способность вести убийственно точный огонь по одиночным целям при таких неблагоприятных условиях видимости.

Поражать любую цель единственным прицельным выстрелом.

А ведь Алисия была всего лишь одним из четырёх снайперов. И хотя у неё практически не было свободного времени, чтобы растрачивать его впустую на действия не относящиеся напрямую к текущему заданию, она отметила, что была самой быстрой и самой эффективной из них всех, но всё же только одной из четырёх, и все они продолжали вести убийственно точный огонь с размеренностью метронома. И лишь тогда, когда она поразила свою семнадцатую цель, противник открыл запоздалый ответный огонь.

Большая часть его была неприцельной, скорее огнём по площадям, чем в конкретном направлении. Видимо кто-то прожил достаточно долго, чтобы инстинктивно отреагировать на гибнущих рядом товарищей. Первую длинную, внезапно оборвавшуюся очередь из одного из зданий тут же поддержали остальные мятежники и в пределах нескольких секунд надвигающиеся сумерки ярко осветились мерцающими дульными вспышками множества оружия.

Очень немногое из этого было в действительности нацеленохоть на что-нибудь, Алисия могла судить об этом по редкому свисту пуль рядом со своей собственной позицией. Без сомнения, если бы её глаза были бы открыты, то эффект ослепления от всех этих дульных вспышек дезориентировал бы её, но оптические датчики «птички» и её компьютер, показывая ей каждую вспышку, в отличие от сетчатки её глаз, не были подвержены этому эффекту.

Что-то просвистело сквозь кроны деревьев, обрушив на неё ливень срезанных веток и листьев, но перекрестие прицела безошибочно нашло следующую цель. Цифры в углу её ВИЛСа напомнили, что в обойме осталось менее двадцати трёх патронов, и она навела перекрестье прицела на грудь человека, ведущего безостановочный, очевидно неприцельный огонь в общем направлении позиции Цезаря Бержерата.

Выстрел.

Она больше не считала людей, которых убивала. Она просто отметила, что цель поражена и переместилась к следующей в её очереди.

Выстрел.

* * *

Снайперы Морской пехоты вели огонь настолько эффективно, что их жертвы просто не понимали, что происходит. Сама Смерть шествовала сквозь их ряды, собирая свою жатву и у бедняг просто не оставалась времени для того, чтобы осознать это и поделиться своим знанием с остальными. Не сначала. Но в конце концов, то тут то там у некоторых из целей, ожидающих своей очереди на переход в разряд статистических показателей, оказалось достаточно времени, чтобы понять, что же происходит с их товарищами в комнате, на балконе или на крыше с рядом с ними и сбежать прежде, чем наступала ихочередь. И эти несколько человек, пережившие «внимание» Морских пехотинцев связались с остальными, теми, до кого ещё не дошла очередь.

Во втором магазине Алисии оставалось ещё десять патронов, когда она поняла, что цели в назначенном её секторе начали исчезать прежде, чем она переходила к ним.

– Всем «Осам» этой сети, Альфа-Три, – прозвучал голос Метемича в имплантированном в височную кость коме. – Прекратить огонь. Повторяю, прекратить огонь. Противник отступает. Позвольте им уйти.

– Альфа-Три, Браво-Пять, – сказала Алисия, всё ещё голосом того незнакомца, который так походил на её собственный. – Подтверждаю прекращение огня.

Следом пришли остальные подтверждения и Алисия, заменив обойму в винтовке на полную, принялась набивать патронами из заплечного мешка опустошённые магазины. С отстранённым вниманием она отметила, что её пальцы абсолютно не дрожат.

«Пятьдесят патронов», – посчитала она про себя. Именно столько раз она выстрелила и она прекрасно помнила, что промахнулась лишь однажды.

– Всем «Осам» этой сети, – снова пришло сообщение от Метемича. – Хорошая работа, люди. Внимательно присматривайте за своими секторами ещё несколько минут. БТРы выходят на позиции. Когда все остальные будут готовы, Третье Отделение прокладывает путь. Альфа-Три, конец связи.

Алисия ДеФриз, напряжённо ища признаки активности противника, заканчивала перезарядку обеих своих обойм, в то время как сумерки окончательно приняли её в свои объятия. Такая же тень царила в её душе – она наконец признала, что внутри неё мирно уживается смертельный убийца.

* * *

Чийеко Керэмочи с гримасой отвращения наблюдала за ведущим БТРом, взревевшим как взбесившийся вепрь и выпустившим облако чёрного выхлопа как только его водитель запустил двигатель. Она очень удивилась, когда обнаружила, что их «энергетические установки» действительно работают на продуктах нефтеперегонки, а не на водороде. Не то, чтобы это сильно повлияло на задымлённую, запылённую и пронизанную зловонием горелого пластика атмосферу Бульвара, просто использование такой древней и абсурдной так называемой технологии оскорбляло её чувство собственного достоинства.

Другие БТРы в колоне, которую ей предстояло провести через весь город, один за другим последовали примеру ведущего и грохот их двигателей перекрыл даже звуки не такой уж отдалённой перестрелки. Лейтенант-механник ополчения, выслушав доклад по коммуникатору, подошёл к ней.

– Все готовы к движению, лейтенант Керэмочи, – отрапортовал он.

– Спасибо. В таком случае, давайте выкатывать их.

– Есть, Мэм!

Офицер-ополченец, действительно козырнув, отдал приказ по кому. Первое приземистое транспортное средство (… чудовище, подумала про себя Керэмочи), качнувшись на рессорах, пришло в движение и лейтенант ополчения подбежал к третьему БТРу. Он поднялся на броню и нырнул вниз через командирской люк машины, а Керэмочи пошла вперед, чтобы присоединиться к сержанту Джексону.

– Ну и как тебе это, Хулио? – поинтересовалась она.

– Прошу прощение, Мэм, но в «этом»нет ничего хорошего.

– Не нервничай, – упрекнула она, глядя как вторая и третья машины в темпе неспешно идущего туриста тронулись с места. Оба командира Морской пехоты последовали за командирской машиной лейтенанта ополчения, идущей в середине колоны. Керэмочи критически рассмотрела информацию, выведенную компьютером на её ВИЛС, отметив что все её подчинённые находятся на предписанных местах, а Второе и Третье Отделения успешно справились с задачей зачистки ближайших трёх кварталов. По крайней мере, на экране не отображалось ни одной красной иконки потенциальной угрозы.

– Как Вы можете так говорить, сержант Джексон? – продолжила она. – Перед нами чистая дорога, рюкзаки за плечами, песня на устах и от дома нас отделяет всего лишь неспешная шестнадцатикилометровая прогулка. И если этого всё ещё недостаточно, чтобы согреть Ваше сердце, – добавила она с усмешкой, – я могу намекнуть, что Бригадир Жонгдомба со своими штабными офицерами находятся в передовомБТРе, а остаток его так называемой «Охраны Штаба» распределён между передовым и вторымБТРом. Так что если нам «повезёт» и мы напоремся на кого-то с противотанковым вооружением...

Она пожала плечами, и Джексон повернулся к ней.

– Шкипер, – твёрдо заявил он, – офицер и леди, как предполагается, не удовлетворяют свои мстительные желания таким противным образом. Пусть даже упомянутые личности вполне заслужили такую судьбу.

– Я попытаюсь принять это во внимание, – покорно пообещала она, в то время как остальная часть колонны бронированных машин с рёвом и дребезгом тронулась вслед за ними.

* * *

Алисия незримо скользила сквозь ночь.

Ночное небо на юго-востоке было полно облаков дыма, подсвеченных багровым пламенем пожарищ выжженного делового района Зикатса. Более половина энергосети столицы, казалось, лежало в руинах, несмотря на то, что первичная генераторная станция и главная энергоцентраль сразу были прикрыты отрядами Морских пехотинцев. В тех районах, где отсутствовало электроснабжение, улицы были темными, наполненными тьмой безграничными каньонами, подобными тому, через который она сейчас двигалась – и что подчёркивало причудливый контраст, в то же самое время буквально соседние улицы были ярко освещены, мигали светофоры и витрины переливались световой рекламой.

Не к этому виду поля боя она готовилась, когда вербовалась в армию, несмотря на все свои беседы с дедушкой. Она думала в терминах открытого поля боя, а не этого многоэтажного закрытого городского ландшафта. И даже при том, что она знала, что по крайней мере три четверти обязанностей Морских пехотинцев были тесно связаны с миротворческой деятельностью, особенно здесь, среди Коронных Систем близ границы Империи, она действительно не представляла себя стреляющей из укрытия по мятежникам или потенциальным мятежникам, в то время, как те даже понятия не имели что их убивают.

Эти мысли свободно текли где-то позади её сознания, как koi [декоративная форма обычного карпа (Япония и Китай)]невесомо плавающий над самым дном декоративного прудика. В основном же её голова была занята совсем другой вещью – контролем за её окружением, непрерывным прощупыванием всеми системами боевого шлема темноты, превращённой усиленной чувствительностью зрения в яркие сумерки.

Она переместилась вперёд ещё на дюжину метров и остановилась, проверяя свои координаты по карте и выжидая пока Бержерат подтянется к ней по другой стороне улицы, а Григорий Хилтон прикроет их обоих сзади. Даже с её нынешней позиции она могла слышать отдалённый лязг и фырканье устаревших БТРов ополчения, перемалывающих покрытие Столичного Бульвар далеко позади.

Их смешанный отряд показывает достаточно хорошее время, решила она. Они прошли уже почти треть всего расстояния назад к космодрому, хотя двигались не так быстро как тогда, когда шли к Бульвару, но всё равно намного быстрее, чем получилось бы с идущими пешком президентом и депутатами национального собрания. Теперь, если только…

Её размышления резко оборвались, поскольку она почувствовала движение прямо впереди по улице.

– Альфа-Три, Браво-Пять, – спокойно произнесла она. – У меня движение.

– Пять, Альфа-Три, – немедленно откликнулся Метемич. – Мои «птички» ничего не видят. На что это похоже?

– Альфа-Три, пока ничего определённого сказать не могу. Пока что – один человек. Он только что вышел из жилого дома и сел на ступеньки перед ним. Прямо здесь.

Она через канал синт-связи переслала на ВИЛС Метемича картинку с жёлтой отметкой потенциальной опасности. Алисия не была удивлена тем, что датчики ни Метемича, ни Брукнер не засекли неизвестного. Как известно, дистанционных сенсоров всегда не хватает, а в данном случае они в основном редкой сетью прикрывали фланги колонны, так что на авангард почти ничего не осталось. Кроме того, несколько штук они потеряли во время активных боевых действий в районе кольца окружения – пусть и главным образом из-за несчастных случаев, а не в результате чьей-то прицельной стрельбы. Единственная «птичка» и сейчас незримо плыла перед ними, но она не обеспечивала всесторонний охват, а обнаруженный её товарищ покинул укрытие уже после её пролёта.

Именно на такой случай за каждым из стрелков авангарда был закреплён личный дистанционный мини-разведчик.

– Пять, Альфа-Три, – последовал приказ Метемича, – действуй по своему усмотрению.

– Альфа-Три, Пятый принял.

Алисия замерла на мгновение, хладнокровно анализируя ситуацию. Насколько мини-разведчик и датчики её шлема смогли определить, человек, которого она рассматривала, был безоружен. Максимум, что он мог на себе спрятать – это пистолет небольшого калибра, но никак ни что-то более мощное и смертоносное. Единственное, что вызывало подозрение – это наличие у него несколько большего числа источников энергии, чем это было свойственно большинству гражданских лиц. С другой стороны, Алисия всё ещё не была готова убить незнакомого человека просто из-за подозрения, что он мог бы бытьПлохим Парнем.

Она размышляла об этом ещё несколько секунд, затем пожала плечами и сделала шаг вперёд ...

* * *

Карсанг Дао Чайава был здорово удивлён тем, как оказывается хорошопросто присесть ирасслабится.

Сняв шлем и положив его ступенькой ниже, он грязной пятернёй попытался пригладить пропитанную потом шевелюру. За несколько кварталов отсюда всё ещё слышалось редкое потрескивание одиночных выстрелов и острый, едкий запах дыма с пожарищ доносился даже сюда, но ночь принесла долгожданную прохладу, а он так устал.

Откинувшись назад и уперевшись локтями в ступеньки на шаг выше, он наконец вздохнул полной грудью. Не существовало способов для проверки его догадки о вероятном маршруте отхода Морских пехотинцев от Бульвара. Или, собственно говоря, что Морские пехотинцы вообще былина Бульваре. И вообще, отдыхв темноте на этой улице точно не был самым безопасным делом, которым он мог бы заняться, независимо от того, что могло бы или не могло бы приближаться сейчас к нему со стороны Бульвара. Однако, это было…

– Замри.

Приказ прозвучал в темноте мягким контральто. Причём контральто с явным инопланетнымпроизношением. Очень юный голос, решил он, с некоторым намёком на вежливость, лёгкой хрипотцой, но явно заставляющий повиноваться. А также, ясно дающий понять, что если приказ не будет выполнен, то жить ослушавшемуся предстоит очень и очень недолго.

– Хорошо, – как можно спокойнее ответил он. Ему даже удалось – в основном – не повернуть голову в сторону, откуда послышался голос. Видимость была очень ограниченной, но он специально выбрал такое место, где багровые отсветы пожарищ и остатков уличного освещения, отражённые от низкой облачности давали какое-то подобие тусклого освещения, примерно соответствующего бледному лунному свету. Несмотря на это и не смотря на то, что голос молодой женщины доносился с расстояния не более девяти-десяти метров от него, он не видел абсолютно никаких признаков её присутствия.

– Я полагаю, – продолжил он, – что говорю с одним из Морских пехотинцев майора Палациос. Если я прав, то думаю, что имеющаяся у меня информация несомненно заинтересует Вас.

* * *

«Вот ведь хладнокровный тип», – подумала Алисии. – « Он едва дёрнулся, когда она окликнула его».

– И что такого интересного в Вашей информации... капитан Чайава? – поинтересовалась она, беззастенчиво используя своё преимущество в ночном видении, прочитав имя и звание на пластине его нагрудной брони образца Ополчения. – И, если у Вас нет возражений, позвольте поинтересоваться, что офицер ополчения делает здесь совершенно один?

* * *

Чайава был впечатлён... Он знал, что «хозяйство» «Ос» было существеннолучше, чем аналогичное из арсеналов Ополчения, но если оно позволяло прочитать знаки различия на его нагруднике при такой слабой освещённости, то даже его оценка была существеннозаниженной.

– Сначала отвечу на Ваш второй вопрос, – начал он, – я жду Вас – или кого-то вроде Вас. И, чтобы быть полностью честным, я здесь не одни.

– Хороший ответ, капитан, – в юном контральто ясно прозвучала небольшая нотка развлечения. – Согласно моим датчикам, есть по крайней мере ещё четверо в одной из квартир первого этажа позади Вас. И в отличие от Вас, все они вооружены среднекалиберным оружием. Так или иначе, я не думаю, что они «случайно» зашли домой попить чаю в тот самый момент, когда Вы «случайно» решили отдохнуть на этих ступеньках.

Чайава судорожно сглотнул, поняв, насколько удачлив он оказался, что владелец голоса не решил, что он был просто приманкой для засады.

– Они со мной, – подтвердил он. – Мы были в «Щите Аннапурны» когда начался этот чёртов кошмар. Мы участвовали также в попытке отбить гостиницу у мятежников. Когда это не удалось, мы сумели остаться в живых и решили попытаться пробиться к Вашим позициям у космодрома.

– Что несомненно объясняет тот факт, почему Вы оказались на противоположенной стороне города, – почти вежливо заметило контральто.

– Мы попытались пробиться напрямую, но через некоторое время я понял, что лучшим выбором будет обойти Центр с севера, избегая стычек с бандами мародёров, – признал Чайава. – А когда несколько часов назад мы услышали Ваши миномёты – по крайней мере, я предполагаю, что они были вашими – в районе Бульвара, я решил, что это наш единственный шанс присоединится к Вашему отряду, но мы не смогли найти вас вовремя.

– И теперь?

– А теперь я хочу сообщить Вам, что приблизительно в двух кварталах дальше по улице собралась немалая компания тех, кто как я предполагаю является главными силами боевиков ФОЯ. Причём в их арсенале имеется тяжёлое станковое оружие, – Чайава пожал плечами. – Я предполагаю, что Ваши датчики возможно уже обнаружили их, но уже два с половиной часа тому назад эти ребята укрылись в напичканных электроникой зданиях из литого керамобетона, обеспечивающих им отличное укрытие от Ваших датчиков и Ваших миномётов.

* * *

Алисия встревожено задумалась. Ни один из дистанционных сенсоров не отметил никаких признаков такого скопления людей и оружия, но если офицер Ополчения был прав в том, когда и где эта гипотетическая засада была организованна, то вероятность её обнаружения действительно была невелика. У них просто не было времени – да и, собственно говоря, причин – чтобы сконцентрировать их рассеянные мини-разведчики для микроскопической экспертизы указанного участка улицы вместо поиска угроз за пределами Бульвара. Это означало, возможно, что этот капитан Чайава дал им ценную информацию.

* * *

– Это очень интересно, капитан, – сказал голос из темноты. – Я передам информацию дальше. И пока мы ждём решения, почему бы Вам не пригласить Ваших друзей присоединиться к Вам на ступеньках?

– Неплохая идея, – ответил Чайава и повернулся, чтобы подать условный сигнал инфракрасным фонариком в сторону окна, из которого, как он знал, наблюдал за ним капрал Маннинг.

* * *

– Итак, любезный капитан знал о чём говорил, – протянула лейтенант Керэмочи.

Она обращалась к сержанту Метемичу, но преднамеренно подключила свой авангард к командной сети Третьего Отделения. К тому же её слова являлись, мягко говоря, довольно сильным преуменьшением, решила Алисия.

Переориентированные после предупреждения Чайава антигравитационные мини-разведчики сержанта Брукнер вернулись назад и при поддержке отозванных с флангов дополнительных «птичек» очень-очень пристально «взглянули» на указанный участок. И подсчёты Чайава оказались очень предварительными. Реально там оказалось более трёхсот человек, вооружённых кроме тяжелых лаунчеров и гранатометов по меньшей мере одной пусковой установкой высокоскоростного кинетического оружия и более чем дюжиной ручных комплексов класса «земля-воздух».

– Я разговаривала со «Старухой», – продолжила Керэмочи. – Она сообщила, что лейтенант Береговой считает, что мы натолкнулись на остатки боевого ядра ФОЯ. Штаб батальона потерял след их командиров сегодня около полудня; единственное, что удалось выяснить – это то, что они направлялись в эту сторону. И по мнению майора Палациос – капитан Чайава прав. Эта засада – их последняя попытка захватить Президента Шангапа и Правительство, чтобы использовать их как разменную монету при попытке убраться с планеты.

– Само собой разумеется, что это – то самое, что Корпус называет Плохой Идеей.

Алисия сама удивилась своему смеху. Не то, чтобы она считала ситуацию чрезвычайно забавной. Противник перед ними был намного более серьёзным, чем тот с которым они столкнулись во время отхода с Бульвара. Однако теперь они знали, где он был, и они уже раз продемонстрировали, что то, что они видят – то могут уничтожить.

С другой стороны, если Береговой был прав, то эта группа всё же скорее всего была наилучше обученным и наиболее дисциплинированным противником, с которым сегодня столкнулись Морские пехотинцы. К тому же имевшем достаточно станкового оружия, чтобы вести заградительный огонь, который даже при стрельбе вслепую представлял известную опасность, а присутствие пусковой установки ВСС предполагало наличие более серьёзных средств обнаружения целей.

Без сомнения даже в одиночку их Взвод мог уничтожить их всех. Конечно, шансы обойтись при этом без собственных потерь были намного ниже, чем при прорыве блокады Бульвара. И даже если так, с мрачной уверенностью решила Алисия, то потери с другойстороны стали бы ещё более тяжёлыми прежде, чем они сдались бы. Эти люди были намного более мотивированы в дополнение к их обучению и дисциплине. Они не ждали, чтобы захват заложников окажется лёгким делом, и чем дольше бы они сопротивлялись, тем большее число их умрёт.

«И они – лидеры тех людей, которые затеяли всё это», – думала она. – « Империяхочет этих людей, и они здесь».

– Я испытываю лёгкое желание пойти прямо на них, – продолжила лейтенант Керэмочи. – Особенно, если это действительно –оставшиеся в живых лидеры ФОЯ. Однако наша основная задача состоит в том, чтобы доставить в безопасное место президента и других членов местного правительства, а не увлекаться вторичными миссиями в процессе этого. Майор Палациос подтвердила мою интерпретацию наших обязанностей и она также напомнила мне то, что мы не должны убивать больше людей, чем необходимо для выполнения нашей задачи. Так что, вместо того чтобы ввязаться в бой, мы просто обойдём их стороной.

Алисия едва сдержала вздох облегчения. Облегчения вызванного, как она удивлённо отметила, скорее возможностью дать шанс на выживание даже таким типам, как сепаратисты ФОЯ, чем беспокойством за собственную безопасность.

– Внимание всем, мы меняем маршрут, – сказала Керэмочи, и на ВИЛСе Алисии появилась новая зелёная линия на фоне схематичного плана прилегающих кварталов города. – Если мы не хотим, чтобы нас, точнее наши БТРы, услышали, то придётся весь путь держаться довольно далеко от этой засады. Так что предстоит сделать довольно широкую петлю. Если они уже засекли нас и решили довести дело до конца, то этот крюк позволит нам выиграть довольно много времени. Но я считаю, что если мы вернёмся к этой точке – на карте замигал один из перекрёстков – и заберёмся дальше на север, то сможем перебраться на другой берег реки и подойти к космодрому через пригород. Честно говоря, так или иначе, это лучший маршрут в нашем положении. Хотя он и добавляет нам по меньшей мере ещё три часа к расчётному времени прибытия. Я бы даже сказала – плюс четыре часа.

Алисия изучила план нового маршрута и внутренне согласилась с лейтенантом. Им предстояло пройти через несколько кварталов – в большинстве своём жилые дома с офисами на первых этажах – но затем они окажутся в зоне малоэтажной застройки – окружённые небольшими декоративными садиками коттеджами на одну-две семьи. Поле зрения там будет гораздо более широким и чистым, а главное, там практически отсутствуют укрытия для чего-то подобного нынешней засаде. Хоть и уставшая, Алисия восприняла эти дополнительные четыре часа – или даже вдвое больше – пешей «прогулки» как незначительная плату за подобную возможность.

– Я знаю, что мы все устали, – сказала Керэмочи, как будто прочитав мысли Алисии. – Думаю, что мы сможем позволить себе небольшую остановку на отдых, как только окажемся на другом берегу реки. А пока переведите вашу фармакопею в Режим Три.

Алисия послушно запросила доступ к программному обеспечению своей встроенной фармакопеи и дала указание на переход с режима Четыре к режиму Три. Компьютер её «аптеки» мгновенно проверил новые команды и впрыснул в кровь точно отмеренные дозы стимуляторов, и она тут же почувствовала обострение внимания и прилив энергии.

– Итак, Эйб, – продолжила лейтенант, – Вы знаете, куда мы направляемся. Начнём с того, что притормозим пока первое отделение и БТРы. Я возьму с собой команду «Браво» второго отделения, а ты и Кларисса присядьте и подумайте над новым боевым построением. Дайте знать, когда будете готовы продолжить движение.

– Да, Мэм, – ответил Метемич. И переключившись на общую сеть начал отдавать команды чуть более твёрдым тоном.

– Итак, – сказал он. – Мы будем придерживаться той же самой основной тактики. В настоящий момент, все разворачиваемся и отходим к указанному перекрёстку. Цезарь, это означает что на вас с Али возлагается задача прикрывать нам спины пока мы не соберёмся там. В связи с этим, Али, я хочу чтобы ты …

Алисия, слушая голос сержанта, в то же время продолжала пристально наблюдать за восточным концом улицы, используя все возможности как своего собственного усиленного зрения так и приданного ей мобильного миниразведмодуля.

* * *

Минуло уже два часа после местной планетарной полночи, когда Второй Взвод Роты «Браво» Разведывательного Батальона 517-ого Полка вернулся в расположение Космодрома Зикатса. За исключением сержанта Уитона, которого ожидал долгий период восстановления, у отряда не было никаких потерь.

Чего нельзя было сказать о Зикатсе, устало подумала Алисии, смотря на пожары, все еще окрашивающие небо над столицей планеты в багровый цвет.

«Но, по крайней мере, ситуация становится контролируемой. Возможно это только потому, что всё что могло гореть уже сгорело. Но правительство планеты всё ещё живо и действует, а мы не убили больше людей, чем требовалось».

Она всё ещё пристально смотрела на огни, слушая рычание паркующихся позади неё БТРов, когда чья-то рука опустилось на плечо. Она повернула голову и натолкнулась на внимательный взгляд Леокадия Медрано.

– Совсем неплохо, «Оса», – грубовато сказал он, затем подмигнул и поправил тяжёлую плазменную винтовку на своём плече. А бывшая личинкаошарашено уставилась на него.