В тылу врага-1: Мечта повстанца

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Меня, — сказал человек, — зовут Шарр Латт. Я Призрак.

Он был чуть выше среднего роста; волосы, цвет которых всего на несколько оттенков отличался от белоснежного, были слегка разлохмачены. Глаза у него были голубые и веселые; он напоминал комика, который издевается над своей публикой и заставляет ее смеяться. Шарр носил красные штаны и жилет, небесноголубую рубашку с длинными рукавами и ботинки; широкая полоса ткани, более декоративная, чем функционалная, служила ему поясом, и такая же полоска обвивала его голову. Он говорил с акцентом, характерным для низших классов Корусканта, а улыбка на его лице могла быть истолкована как лицемерная или насмешливая — или то и другое одновременно.

Джайна повернулась к спутнику Шарра. Этот был гаморреанцем — одним из толстых, тупорылых, клыкастых гуманоидов, которые воевали в битвах или выполняли работы низкого уровня сложности по всей галактике. Гаморреанец был одет в коричневую одежду человеческого покроя без каких-либо знаков различия.

— А он тоже Призрак? — в шутку спросила Джайна.

— Да, — ответил гаморреанец. Джайна подпрыгнула. Многие гаморреанцы понимали общегал, однако их голосовые связки не позволяли им разговаривать почеловечески. Гаморреанец продолжал: — Мое имя Вуурт саБинринг. Можешь называть меня Хрюком.

В голосе Хрюка слышались определенные механические модуляции, и это навело Джайну на мысль, что его речь искусственно улучшена. Это обьясняло все. Чтобы загладить эффект от своего внезапного замешательства, Джайна пожала обоим руки и спросила: — Так чем же мы сегодня займемся?

Шарр ткнул пальцем в голубоватое окно, показывая на джунгли, начинавшиеся за выжженой мертвой зоной: — Мы пойдем туда. Найдем озеро с холодной ключевой водой. Залезем туда и будем мыть друг другу спины, пока Хрюк постоит на шухере, а потом поглядим, во что это перерастет. — Он пожал плечами. — Или можно поговорить о психологической войне и о том, как ее вести против йуужаньвонгов.

— Я выбираю психологическую войну.

Шарр кивнул: — Именно это я и предполагал. И, поскольку Хрюку не нужно стоять на шухере, я рассчитываю, что он подучит тебя тактике малых соединений истребителей.

Джайна прищурилась: — Он что, летчик-истребитель?

Гаморреанец кивнул, отчего затряслись щеки и складки сала на животе: — Бывший. Я служил под началом твоего отца в одной из компаний.

— Кажется, он рассказывал о тебе, когда я была совсем маленькой. Одна из историй типа: «Когда вырастешь, то сможешь стать, кем захочешь». Гаморреанец, Который Стал Летчиком-Истребителем. Я тогда решила, что он все выдумал.

— Я в последнее время держался в тени. Летал мало.

— В таком случае тебе вроде как не особо есть чему меня учить насчет тактики малых соединений.

Гаморреанец растянул рот в улыбке, обнажив еще больше зубов — зубов, на взгляд Джайны, куда более чистых и ровных, чем у большинства гаморреанцев.

— Я думаю, что сумею тебя удивить, — сказал Хрюк.

— В Хэйпанском кластере ты сработала очень хорошо, — сказал Шарр. Они устроились на крыше биостанции. Внизу под ними находились посадочные площадки; за площадками начинались джунгли, простиравшиеся до горизонта. Полуденное солнце здорово припекало, но Джайна была рада теплу; во время утренней миссии она получила достаточную порцию космического холода.

Они представляли собой отличные мишени для йуужань-вонгских наблюдателей, которые могли скрываться на краю джунглей, но йуужань-вонги традиционно не пользовались услугами снайперов.

— «Очень хорошо», — повторила Джайна. — В смысле, ты считаешь, что можно было лучще?

Она лежала лицом вниз на массивном дюракритовом выступе, разглядывая причальный комплекс в мертвой зоне и наблюдая за механиками, хлопотавшими вокруг «Рекордного времени». Поверхность, на которой она лежала, вибрировала; внутри находилась система циркуляции воздуха.

Шарр, который стоял, прислонившись спиной к меньшему выступу, содержавшему в себе насос, поглядел на свою деку и рассеянно кивнул. В пяти метрах от них лежал на крыше Хрюк — растянувшись на спине, он засунул руки под голову, закрыл глаза и наслаждался солнечным светом. Рубашку он снял, выставив наружу такое необъятное пузо, что Джайна задумалась, нельзя ли на него посадить лендспидер. Она рассмеялась, представив себе посадочные полосы, нарисованные на брюхе гаморреанца.

— Так как? — еще раз спросила она.

— Твои трюки были хороши, — сказал Шарр и посмотрел ей в глаза. — Но они не были многоуровневыми. Ты выдавала один трюк, сбивала их с толку и уничтожала, и на этом все. Ну, иногда было по два трюка. У тебя один трюк должен идти за другим, чтобы они никогда не кончались; вот чего они ожидают от своей богини-Обманщицы.

— Вторая проблема в том, что йуужань-вонги в конце концов разгадали, как ты их дурачила. Эпизод с маячками, когда все йуужань-вонгские корабли начали излучать опознавательный сигнал твоего корабля и в итоге перестреляли друг друга — это было здорово придумано. Но если бы в каждом маячке было немного взрывчатки, чтобы их можно было взорвать, оставив оплавленные дыры, как от лазера — тогда они бы так и не поняли, как ты заставила их палить друг в друга. А ведь именно непонимание, неспособность разгадать фокус наполняет их — и нас, кстати, тоже — священным ужасом.

— Мне нравится, как это звучит — «священный ужас», — призналась Джайна. Мысль была настолько приятная, что она даже не стала обижаться на Шарра за критику своих действий.

— Мы хотим, чтобы они думали, что ты не просто как-то связана с ЙунХарлой, не просто жрица чего-то там, но что ты и есть ОНА. — Шарр закрыл деку и сунул ее в карман. — Все, что бы ты ни делала, должно подкреплять это впечатление, пусть даже и в крайне мелких деталях. По сути, ты уже этим занимаешься.

Джайна недоуменно посмотрела на него: — Каким образом?

— Богиня не должна работать. И вот ты возлежишь здесь и бьешь баклуши на глазах у всех пилотов и механиков на летном поле. Богиня ничего не боится. И вот ты беспечно сидишь на виду у йуужань-вонгов. Богиня превыше смертных. И вот ты покоишься выше двух своих спутников. Кстати, о спутниках — у богини должно быть странное окружение. Отсюда гаморреанец и некий идиот в тошнотворно-ярких шмотках. — Шарр поглядел на свой костюм и содрогнулся.

— Я поняла, — сказала Джайна. — Поэтому Хрюк с нами, хотя и ничего не говорит о тактике истребителей.

— Очень хорошо, — кивнул Шарр. — Отныне ты на сцене — каждую минуту и каждый день. Мы не говорим, что ты богиня. Мы просто будем обращаться с тобой, как с богиней, и ты должна вести себя соответственно.

— Никогда не проси, если можешь приказать, — сказал Хрюк.

— Не делай никакой работы — за исключением того, что делает Йун-Харла, — сказал Шарр. — А делает она всякие трюки. Не носи сама свои вещи. Приставим тебе носильщика, если тебе некому это поручить — Не будь скупой в движениях, — сказал Хрюк. — Большие, размашистые жесты, как будто ты всю жизнь дирижировала оркестром.

Джайна скривилась: — Люди станут меня ненавидеть. Они подумают, что я стала ужасной задавакой.

— Это правда, — Шарр снова улыбнулся, на этот раз более искренне, хотя улыбка по-прежнему была немного насмешливой.

— Но в личной жизни…

— В личной жизни, — сказал Хрюк, — ты будешь продолжать поддерживать иллюзию. Хотя можешь рассказать обо всем кому-нибудь, кому всецело доверяешь.

— Нет, не может, — возразил Шарр.

— Нет, может.

— Здесь я эксперт по психологической войне, и я говорю — не может.

— А я в три раза тяжелее тебя и могу за раз откусить тебе голову, и я говорю — может.

— Прошу прощения? — повысила голос Джайна. — Если вы не заметили, я все еще здесь.

Хрюк открыл глаза и посмотрел на нее, затем они с Шарром обменялись взглядами.

— Она нас надула, — заявил Шарр, показывая на Джайну.

— Она действительно все еще здесь.

— Послушай, о Великая, — сказал Шарр.

— Не называй меня так.

— Я должен. Мы все должны. Насчет того, рассказывать людям или нет — не приходиться сомневаться, что у йуужань-вонгов есть здесь шпионы. В нашем лагере, на нашей базе. Чем больше людей будет знать, что ты на самом деле не стала заносчивой, как торговая принцесса с Куата, тем более вероятно, что это станет известно шпионам. Расскажи кому захочешь — но только помни, что с каждым новым посвященным увеличивается вероятность, что правда выйдет наружу.

— Генерал Антиллес вывел эскадрилью Двойных Солнц из нормальной командной структуры, — сказал Хрюк. — Это имеет смысл, поскольку богиня не может иметь формального звания в иерархии Новой Республики.

— Правильная мысль. — Шарр снова извлек свою деку и набрал несколько слов. — Кстати, это значит, что к твоим пилотам теперь надлежит обращаться по их максимальным званиям, даже если эти звания не соответвуют командной структуре твоего подразделения. Полковник Джагид Фел. Мастер-джедай Кип Дэррон. — Он нахмурился. — Нет, не просто мастер-джедай. Кип Дэррон, Разрушитель Миров, находится в подчинении у Джайны. В глазах йуужань-вонгов это будет иметь очень большое значение.

Он снова посмотрел на нее: — Как считаешь?

Джайна улыбнулась. Она надеялась, что далекому наблюдателю, смотрящему на нее через органическую оптику, эта улыбка покажется очень недоброй, какой она и была на самом деле.

— Ты говорил о носильщике. Я могу взять себе в слуги кого захочу?

Шарр кивнул: — Вот что значит быть богиней.

— Нет, — сказал Джаг Фел. Он не повысил голоса и даже не повернул головы. Как ни в чем ни бывало, он продолжал работать гидроключом над нижним правым «когтем» своего ДИ-"когтелета", миллиметр за миллиметром настраивая регулировку лазера.

Повсюду вокруг них возились с поврежденными истребителями механики, взлетали курьерские челноки, проносились на лендспидерах посыльные; неумолчная какофония не давала их голосам разноситься слишком далеко по посадочной зоне.

— Это важно. — Шарр прислонился к «когтю»; Джаг метнул на него мрачный взгляд, и Шарр отодвинулся. — Только не надо этих дурацких отговорок типа «моя гордость этого не позволяет». От этого могут зависеть жизни других.

Джайна, которая не снизошла до разговора с простым смертным и стояла в нескольких шагах от остальных, злорадно улыбнулась. Она поднесла к глазам руку, словно любуясь своими ногтями; шпионы йуужань-вонгов вряд ли заметят, что ногти ненакрашены, обломаны и — как она только что заметила — грязные.

— Я буду рад участвовать в любом плане, если это лучший план по достижению цели, — отвечал Джаг. Он выпрямился и захлопнул люк, через который добирался к внутренним системам «когтя». Игнорируя Шарра, он обратился напрямую к Джайне: — Это не лучший план. Ты не обдумала его как следует.

Джайна холодно взглянула на него: — Нет, лучший. Тебе просто не хочеться этого делать.

— Нет, у меня есть идея получше.

Шарр фыркнул: — Лучшая идея, чем та, которую придумали эксперт по психологической войне и рыцарь-джедай? Ну разумеется.

Джаг неприветливо улыбнулся: — Кип Дэррон.

Шарр задумался над новым предложением; выражение на его лице начало меняться.

Джаг продолжал: — Для твоих предполагаемых йуужань-вонгских шпионов и наблюдателей я — неизвестная величина, пилот из какого-то далекого места, где йуужань-вонги еще не побывали. Но если они увидят, что мастер-джедай Кип Дэррон кланяется ей, носит ее вещи, выковыривает грязь из-под ее ногтей…

Джайна изо всех сил старалась ничем не выказать свое возмущение, но не была уверена, что ей это удается.

— … то это произведет на них впечатление. Кому еще станет кланяться мастер-джедай, если не богине, верно? Среди наших людей поползут слухи, и среди них тоже. — Джаг повернулся боком и сильнее нажал на панель, которую пытался закрыть.

Этим он не просто закончил свое контрпредложение. Джаг давал понять, что дискуссия окончена. Но развернуться и уйти, не продолжив спор, означало потерять очки.

Джайна выждала, пока не убедилась, что контролирует свой голос, понизила его до чего-то подобного политическому голосу Леи, и сказала: — Я бы хотела, чтобы ты смоделировал на симуляторе то, что произошло два дня назад. Может быть, больше народа научится спасать ПЗБ простым маневрированием.

Джаг сунул гидроключ за пояс, повернулся к ней и отдал честь так четко и безукоризненно, что Джайна не смогла обнаружить ни следа обиды или раздражения.

— Будет сделано, — сказал он.

Она отсалютовала в ответ, повернулась на каблуках и направилась обратно к главному зданию.

Шарр поравнялся с ней.

— Я знаю его всего пять минут, а уже ненавижу, — заявил он.

Джайна сделала сердитое лицо. Несмотря на раздражение, она была вынуждена признать — для себя, во всяком случае — что Джаг прав.

— О, он не так уж плох.

Экспедиция Люка на Корускант собиралась с поразительной скоростью.

Йелла предложила ему услуги Призраков, наиболее опытной ячейки разведслужбы на Борлейас. Люк познакомился с Мордашкей Лораном, руководителем подразделения, и уже был знаком с Кейлом Тэйнером. Мордашка представил его другим Призракам, которые присутствовали при падении Корусканта.

Элассар Таргон, среднего возраста деваронец, имел пружинистую, как у юноши, походку. Он носил броский пиджак военного покроя, блестяще-черный с золотой бахромой, красной окантовкой и множеством медалей; когда он шел, бахрома и медали раскачивались, и деваронец усиливал эффект, часто делая круговое движение. «Чтобы отгонять несчастье, — пояснил Элассар. — Действительно помогает. Попробуй сам». Но Люк заметил, что рубашка, брюки и сапоги до колен были матово-черными, и подумал, что Элассар может снять или вывернуть свой пиджак и моментально стать незаметным. То есть незаметным везде, где можно встретить деваронца.

Балджос Эрнджак был человеком; он разговаривал в отрывистой, четкой манере коренных жителей Корусканта или тех, в чьих жилах текла корускантская кровь. Он был высок и строен, имел темные волосы, усы и бороду, из-за которых его бледная кожа казалась мертвенно-бледной. Одет Балджос был в заляпанный оранжевый комбинезон пилота и больше всего напоминал механика, который носил исключительно то, что получал по наследству, однако Мордашка представил его как эксперта по биоинженерии — этот человек разбирался в технологиях йуужаньвонгов почти так же, как сама Данни Куи.

Хрюк саБинринг был пилотом-гаморреанцем, которому поручили обучать Джайну военным хитростям. Возможно, единственный из своей расы, он был модифицирован в детстве неким биоинженером, работавшим на военного диктатора Зсинжа. Биоинженер изменил структуру его мозга, дав Хрюку терпение и необычайные математические способности; последние понадобились ему, чтобы изучить сложную астронавтику и астрогацию, необходимые летчикам-истребителям. Шарр Латт, светловолосый корускантец, должен был работать с Джайной над ее ролью воплощения богини-Обманщицы; они с Хрюком только что вернулись с первого занятия.

Бхинди Дрэйсон была женщиной человеческой расы. Она разговаривала в такой же неторопливой манере и с таким же невинным акцентом, как и покойная Мон Мотма, бывший Государственный Руководитель, что наводило на мысль о ее происхождении с родной планеты Мон Мотмы, Чандрилы. Бхинди не блистала красотой — худая, с резкими чертами лица, она походила на обнаженный вибронож и имела темные волосы и глаза, усиливавшие ощущение нависшей угрозы; впрочем, Люк не чувствал в ней никакой угрожающей ауры, только внимание.

— Вы не родственница Хайрама Дрэйсона? — спросил Люк. Адмирал Хайрам Дрэйсон был когда-то главой разведки и другом Мон Мотмы.

— Я его дочь, — ответила Бхинди.

— Ваша семья имеет выдающуюся историю.

Она на мгновение улыбнулась: — И вы слышали лишь часть ее.

— Бхинди — один из наших двоих экспертов по тактике, вмести с Хрюком, — сказал Мордашка. — Она изучает все, что может достать о тактике йуужаньвонгов. К сожалению, мы лишимся ее на Корусканте.

Люк нахмурил брови, на мгновение подумав, не совмещается ли в Мордашке дар прорицания с невероятной опрометчивостью, но потом до него дошло, что имел в виду Мордашка. Он снова повернулся к Бхинди: — Вы останетесь там?

Та кивнула: — Я займусь организацией на Корусканте ячеек Сопротивления.

Люк внутренне содрогнулся. Уже одного того, чтобы поехать на Корускант, было для него предостаточно. Но остаться там, среди врагов, таких противоестественных и чужих, остаться по собственной воле… у него мурашки побежали по коже. Бхинди, похоже, испытала некоторое удовольствие, смутив мастера-джедая.

Призраки и Люк собрались в потайной комнате глубоко в недрах комплекса Борлейас — судя по нетронутой обстановке, эта комната не была обнаружена йуужань-вонгами во время их кратковременной оккупации. Как Призраки узнали о ее существовании, Люк понятия не имел; он знал только, что войти в нее можно было, отодвинув скользящую панель в дальней стене лаборатории. Потайная комната тоже являлась лабораторией; ее стены были увешаны полками с биомедицинской аппаратурой еще тех времен. Люк увидел плошки с бактериальными культурами, шприцы, нейромониторы… у дальней стены комнаты стояла полноместная бактокамера, пустая; транспаристил ее главного отсека от интенсивного использования так стерся и износился, что многие его участки практически потеряли прозрачность.

— Ну, — сказал Мордашка, усевшись на одну из табуреток у главного стола. — Покажем ему, что у нас есть. Келл, ты первый.

Здоровяк снял с плеча зеленую матерчатую сумку около двух метров длиной, открыл ее и достал какой-то предмет, похожий на очень плоскую одноместную лодку. Штуковина была толстой, где-то с тридцать сантиметров толщиной почти по всей длине, по краям утончаясь сантиметров до десяти. Красного цвета днище казалось липким и в то же время блестело, как металл; Люк присмотрелся и понял, что на гладкую серебристую поверхность нанесен толстый слой прозрачного красного материала. Верхняя часть была темно-серого цвета, из нее торчали два зажима, похожие на тапки.

Келл бросил аппарат на стол перед Мордашкей. Раздался громкий удар; должно быть, штуковина была тяжелой. Мордашка саркастически улыбнулся и сказал: — Спасибо.

— Не стоит. — Келл повернулся к Люку. — Над этим мы работали определенное время. Мы засовываем их в оболочки, по форме напоминающие метеориты или мусор. Совместно с оболочками они служат индивидуальными капсулами для проникновения через атмосферу.

Люк скептически посмотрел на него: — Что вы имеете в виду?

— Я имею ввиду, что в них вы прокатитесь через атмосферу планеты.

— В чем?

— В оболочках, которые я упомянул. Больше ни в чем. Красная субстанция — это клей, которым эта штуковина крепится к оболочке. Оболочка даже не обязательно должна быть герметичной. Пассажир сидит в скафандре, засунув ноги сюда, — Келл показал на зажимы. — Днище — это отделяемый теплоизоляционный щит. Отделяемый медленно, вы понимаете. Между теплощитом и покрытием находится простой репульсорный модуль и элемент питания. Репульсор поддерживает правильный угол спуска на планету. Вы входите в атмосферу под нужным углом и двигаетесь под этим углом до самой поверхности. Оболочка из-за трения в атмосфере сгорает; ее назначение — предохранить пассажира от поджаривания. Кроме того, огненная струя скрывает вашу природу от большинства сенсоров — как наших, так и их. Когда оболочка сгорит, вашим вторым теплощитом станет серебристая поверхность; она тоже отделяемая, так что иллюзия огненного метеора продолжается. Иными словами, вы будете выглядеть и вести себя как космическая каменюка, пролетающая через атмосферу.

— Но лишь до тех пор, пока не приблизитесь к поверхности планеты, — добавил Мордашка. — Тогда репульсор своим последним усилием замедлит ваш спуск, и вы довольно медленно врежетесь в землю.

— Врежусь, — сказал Люк. — Довольно медленно.

— Все они были успешно испытаны. — Мордашка огляделся по сторонам; вид у него был немного нервный. — Ну да, были испытаны. Мы их испытывали. Каждый раз, когда мы их испытываем, мы собираем все возможные данные, и каждое следующее поколение капсул возвращается чуть более целым.

— Мы уверены, что на этот раз с ними все будет в порядке, — сказала Бхинди. Люк уставился на всех троих одновременно; первой не выдержала Бхинди, которая захихикала при виде встревоженной физиономии Люка.

— Мы испытывали их с грузом, — наконец сдался Келл. — Они совсем новые, но мы с Шарром испытывали их дважды, а Мордашка и Элассар — по три раза. До сих пор никто не поджарился.

Люк покачал головой: — Должен сказать, это худшая идея из тысячи поколений плохих идей.

— Вы еще не слышали всех наших идей, — сказала Бхинди.

— Следующий, — прервал Мордашка и кивнул Балджосу. Ученый запустил руку в собственную сумку, что-то оттуда извлек и бросил на модуль для проникновения в атмосферу. Впечатление было такое, словно кто-то аккуратно снял всю кожу с головы йуужань-вонга и тщательнейшим образом снова придал ей форму головы. Упав на капсулу, «шкура» смялась, затем распрямилась.

— Углит-маскун, — сказал Люк.

— В первом приближении правильно, — подтвердил Балджос. — Изобрел его я. Точнее, перепроектировал. Я работал с захваченными углитами-маскунами.

— Но у этого как будто лицо йуужань-вонга.

Балджос кивнул: — Каждый из них уникален. Я им всем даю имена. Это Вжига — его увечья-украшения нанесены с помощью технологии, напоминающей выжигание. Снимать их ситхово больно… но их можно носить по многу часов и даже дней — в отличие от голозавес, в которых батарейки садятся за пару минут.

— Это мне нравится, — сказал Люк. — Это позволит нам перемещаться среди них без риска быть обнаруженными.

— Следующий, — сказал Мордашка.

Бхинди покопалась в своей сумке и вынула из нее какой-то коричневый предмет — толстый искривленный диск, изогнутый вниз приблизительно в форме купола и насаженный на толстую ножку, которая еще больше утолщалась на другом конце. Штуковина была величиной примерно с человеческую голову.

Люк пристально пригляделся к новинке.

— Похоже на какой-то гриб?

— Такие будут у каждого из нас, — сказала Бхинди.

— На случай, если мы проголодаемся?

— Это не гриб, — заявила Бхинди. — Это дроид.

— Вечно вы смеетесь.

— Они похожи на тот тип гриба, который растет в сырых местах подземной застройки Корусканта, — сказала Бхинди. — Мы надеемся, что йуужань-вонги не станут их разрушать, именно потому, что они выглядят как что-то органическое. В сущности, их покрытие и есть органика — нечто вроде плесени. Электронная начинка надежно защищена. В каждом есть резервуар с эпоксидной смолой, чтобы они держались за поверхность при попытках их сорвать, и растворитель, чтобы позднее можно было отлепиться. Они мобильны и имеют самые совершенные сенсоры и тактические программы.

— Это значит, — добавил Элассар, — что они будут кругом лазить, разыскивать йуужань-вонгские сооружения, будут пытаться проникауть внутрь и передавать друг другу информацию. Они образуют цепь ретрансляции до самой поверхности, и самый верхний будет передавать информацию на уцелевшие станции связи.

— Это выстрел наудачу, — продолжала Бхинди, — но любой клочок информации, который мы получим, может в какой-то момент оказаться жизненно важным. Такие штуковины у нас имеются четырех форм и расцветок, включая две, которые выглядят как йуужань-вонгские плането-формовочные растения. Если йуужань-вонги и обнаружат, что одно из них — дроид, и уничтожат все похожие, то все равно остальные останутся незамеченными и уцелеют.

— Дроиды-грибы. А я-то всегда думал, что работа разведки должна быть, — ну, не знаю, — изощренной, красивой…

Мордашка заржал: — Это самое вы мне сказали при нашей первой встрече.

Люк нахмурился: — А мы что, раньше встречались?

— Это было… — Мордашка задумался. — О, да, точно. Я был замаскирован. Вы бы меня сейчас не узнали.

— Но когда это было? Мне просто любопытно.

— Я не могу вам сказать.

— У нас есть несколько комплектов вондуун-крабовой брони, — вмешалась Бхинди, — и несколько фальшивых, которые выглядят как настоящие. Конечно, если они приблизятся настолько, чтобы потрогать, то тут же заметят, что «броня» изготовлена из искусственных материалов. И еще у нас есть масса тизовирмов — их червей-переводчиков.

— И взрывчатка, — сказал Келл. — Горы и горы взрывчатки.

— И джедай, — добавил Хрюк голосом, напоминающим механический скрежет.

— Трое джедаев, — поправил Люк. — С нами отправляются Мара и Тахирай. Отлично. Давайте теперь подумаем, как нам добраться до орбиты Корусканта, где мы хотим приземлиться и каковы будут наши приоритетные задачи. Если мы настолько безумны, чтобы взяться за это, то нам должно достать рассудка, чтобы сделать все как следует.