В поиске сна

Глава 13

- Вселенная одна или их много? По крайней мере о других нам не известно, не наш уровень допуска. Мы всего лишь три из двадцати семи начал, отвечающих за разум, вероятно, конкретно вашего вида, а начал куда больше. Тем более что сейчас мы оторваны от основных пластов и являемся лишь местечковыми аспектами. По меркам вашего государства нас можно считать нас тройкой бухгалтерш на кирпичном заводе где-то в глубокой провинции. Казалось бы, очень не много, но слившись с основными пластами мы становимся частью огромной, мощной и отлаженной финансовой системой.  А пока что мы одни и на нас ведется охота.

Время от времени начало Нарцисс, так мы назвали снисходительный и самодовольный голос, оно не возражало, устраивало нам познавательные лекции. При жизни в такие вещи я бы ни за что не поверил, но будучи призраком, или как правильно говорить - информационным ядром, сидя в чертогах другой души,  перестаешь удивляться даже невероятным вещам.

- Кто может охотиться на вас? - спросил Сергей, он был всегда внимателен к любой информации, - И какой в этом смысл если вы, по вашим словам, везде?

- Обитатели других аспектов нашей вселенной, вселенных. А смысл в том, что мы сейчас уязвимы, нас вырвали окровавленным куском из  плоти вселенной и бросили на солнце. Пройдет время и его найдут мухи и отложат яйца, да и сам он подгниет. А потом эти же мухи вернут его на место, так инфекция попадет в организм. И худо будет всем.

Речь Нарцисса с течением времени все больше походила на человеческую, как будто он что-то перенимал от нас и как-то это зависело от взросления Павла-Аббадона. А рос он очень быстро.

- Вы говорите так, как будто они уже здесь, хотя астрономы утверждают, что на сотни световых лет вокруг нас ни души.

- Если бы они находились в вашей суб-вселенной, то расстояние можно было измерить световыми годами. Но все устроено немного иначе. Вы вероятно в курсе, ну или некоторые из вас,  что видимая вселенная составляет около пяти процентов от общей массы. Это и есть наша суб-вселенная. Все остальное приходится на так называемую тёмную материю и тёмную энергию, которая никак не взаимодействует с видимой вселенной. Так вот это все другие суб-вселенные. В пространстве мы можем находиться с ними в одной и той же точке, но увидеть и взаимодействовать с предметами или существами невозможно. А теперь представьте, что наша вселенная - это двадцатиэтажный дом. Вы занимаете пент-хаус, целый этаж, потому что наша суб-вселенная самая большая и самая малозаселенная. Наслаждаетесь видом за окном, никто никому не мешает. Холодильник забит продуктами, на крыше бассейн, в карманах деньги. А под вами девятнадцать этажей нищеты. Да, прямо под вами в нескольких квартирах живут нормальные среднестатистические семьи. К тем, кто еще ниже приехали погостить дальние родственники. Еще ниже молодожены, которые живут в однушке вместе с родителями. Где-то в середине, квартиры сдали строителям из ближнего зарубежья, пятнадцать человек на комнату. Дальше уменьшаются сами квартиры и плотность жильцов оставляет лишь одно развлечение - срать друг другу на головы. Где-то в квартире размером с туалет сдохли два пенсионера и там кроме заразы и гнили ничего не осталось, а вонь разносится по вентиляции. На всех лестничных пролетах спят залетные бомжи и местные алкаши, а подвал, что по размеру как наш пент-хаус, под потолок забит банками с клопами, тараканами и клетками с крысами. Так бы это выглядело если бы все было линейно упорядоченно. Вот только все немного иначе, все твои комнаты разбросаны от подвала до крыши, и ты никогда не знаешь кто именно у тебя за стеной. Порядочная семья, и то очень условно порядочная,  или перевалочная хата для только что откинувшихся сидельцев.

- Получается мы здесь одни? В этом шикарном пент-хаусе, что-то типа избранных? - спросила Мария, казалось немного грустно.

- Если обратить внимание на одну из ваших религий, то вас не изгоняли из рая, вы до сих пор в нем, живете как придется. Но не как избранные, есть две или четыре цивилизации в этой галактике которые могли бы назвать себя таковыми, и все не вы. Есть и те, кто не был рожден здесь, они пришли из вне и мы не можем слышать их осколки. Но они определенно очень сильны, раз сумели сюда пробиться и закрепиться. Вообще во вселенной много чего интересного, но увидеть это смогут далеко не все.

- Но вы видите? - уточнил Сергей.

- Нет, мы помним, - в голосе Нарцисса зазвучала тоска, - в данный момент мы оторваны от общего, можно сказать, сна. «Сон» для нас естественное состояние, единое состояние, мы видим прекрасные сны о вселенной и иногда на нее воздействуем.

С момента нашего знакомства прошло около восьми месяцев субъективного, внутреннего времени. В реальности же прошло восемь дней, восемь раз большой парень навещал нас и устраивал аттракцион невиданной щедрости. В ассортименте исключительно боль и унижение, за то бесплатно и много. И мы все сейчас были в ожидании девятого визита этого мецената.

Наше число с тех пор утроилось, включая Пашу и Полуноча нас было четырнадцать. Представители разных социальных слоев общества и профессий, но все были порядочными и адекватными людьми, других на Кладбище честных не возили. За исключением одного, Алик Стриж - криминальный авторитет, глава одной из группировок занимавшейся торговлей оружием. Как его занесло к нам оставалось открытым вопросом. Для морального отребья имелось другое место, угольная, черная шахта в четырех километрах от объездной трассы на западе города. Туда преступный мир сваливал свои собственные отходы: насильники, педофилы, красные или как их там, я не силен в такой терминологии. Трупы оттуда предпочитали не доставать, цветов туда не носили. Но и к этой категории людей его отнести было нельзя. Не занимался он ни позорным рэкетом, ни заказными убийствами, ни наркотой, ни проституцией. Торговец оружием - считай высшая лига. Помогал время от времени людям, которые его побаивались, но уважали, хотя он и не из тех бандитов которые на старость лет начинают строить храмы да молиться. В общем был это неоднозначный человек. А учитывая, что здесь собрались исключительно жертвы криминала и его производных, отношение к нему тоже балансировало на грани. Но, к его чести, нужно отметить, был он вежлив и учтив, умен и рассудителен. Хотя это свойственно для людей занимающихся подобным, в их кругу за языком надо следить, слова имеют большой вес. О причинах своей кончины он не распространялся, назвав это все рабочими моментами.

Чем больше нас становилось, тем легче было переносить визиты нашего мучителя, хотя и не в кратной степени. Дети росли не по дням, а по часам. Они уже бегло разговаривали и как будто чем больше нас становилось тем они быстрее развивались. Наша коллективная связь крепчала и ее центром были Павел и Полуночь, хотя Павел в большей степени.  Иногда казалось, что ища ответ на какой-либо вопрос, он прогоняет его через нашу связь как бы для анализа и находит искомое. По-этому в процессе обучения иногда приходится эту связь блокировать, что бы он не жульничал. А учили его все и всему. Такого было желание тёмной троицы, да и чем тут еще заниматься?

Нет, это конечно не была тюрьма и мы могли выйти наружу, но там мы не сможем поддерживать человеческий вид, а обращаться светлячками никто не торопился. Никто не хотел снова чувствовать эту дезориентацию и потерянность, а также и отрывать свое сознание от других. Мы очень привыкли друг к другу и отсутствие чувства плеча и возможности разделить эмоции давало чувство тоски и настоящего одиночества. Мы уже не знали, как жить по старому.

Детей мы наружу не пускали, поскольку Паша другой жизни не видел а Полуночь большую часть памяти утратил, они относились к этому месту без претензий, а меня и Марию называли папой и мамой.

- Вы все это нам так легко рассказываете, хотя эта информация, как мне кажется, не для людских ушей, - осторожно проговорил Сергей, он всегда аккуратен и осторожен.

- Не для людских, - покровительственно согласился Нарцисс, - но и вы больше не люди.

Прозвучало это как приговор. Как печать врача под неразборчиво написанным смертельным диагнозом. Все на секунду замерли, переваривая услышанное. Отчасти мы все это понимали, что с нами происходят необратимые изменения. Но отказываться от человеческой сущности никто не хотел. Хотя и нельзя было сказать, что нам это не нравится. Наличие условной загробной жизни само по себе радовало, то что и в ней можно погаснуть - детали. Становясь другими и слушая лекции Нарцисса о тайнах мироздания мы чувствовали себя по меньшей мере избранными. Знающими больше, чем все остальное человечество. Ну или почти все. Существует же человек чьими осколками является тёмная троица и он не один. В любом случае ощущение уникальности грело душу. Или информационное ядро.

- Тогда кто мы? - подал голос Алик.

- Ты человеком перестал быть задолго до этого, - буркнул Юрий Деев. Доктор исторических наук, прибыл два месяца назад.

Но Алик с улыбкой пропустил его выпад мимо ушей и терпеливо ждал ответа. Что-то подсказывало что он особенно рад, что его посмертие именно такое, и я его понимал. Отсутствие рая никого не смущало, а вот то что ада нет позволило многим выдохнуть с облегчением. Ведь уйти из жизни непогрешимым может разве что младенец, тут религия шансов не оставляла.

- Не все сразу юноша, - на этом слове Алик крякнул, ему было далеко за шестьдесят и юношей его не называли очень давно, - сейчас вы еще не можете полностью познать то, что я говорю, но вы изменитесь. А пока считайте, что мы вас рекрутировали, на благо нашего уголка вселенной.

Паша начал просыпаться и три нароста на его теле стали уменьшаться и расплываться. Они по-прежнему разговаривали с нами только когда он спит, объясняя это тем, что пока он не готов их увидеть и принять. Мы же остались с мыслями о дальнейших перспективах.

- Мама привет, - Паша открыл глаза, и первой увидел конечно же Марию, меня он называл папой, все остальные были дядями и тётями. Он существенно подрос и сейчас он напоминал пятиклассника, чего не скажешь о Полуноче, который хоть и умственно наверстывал упущенное, но внешне оставался таким же мальчиком лет шести-семи, выше этих рамок он не прыгал, - я заснул,  снова приходили гости?

- Да, мы немного побеседовали с ними, - Мария улыбнулась.

- Встаааавай! - подбежал радостный Полуночь, который уже заскучал по старшему, теперь, брату, - пошли в игровую, дядя Алик показал мне новую игру.

Да, у нас появилась игровая, а также личные комнаты. Паша мог управлять этим пространством по своему усмотрению, стоило его только попросить, особенно сейчас, когда он нас мог понимать. Вообще мы стойко переносили отсутствие личного пространства, гигиенических потребностей у нас нет, к тому же все взрослые. Но когда появилась возможность, все решили побыть людьми еще какое-то время.

- Алик? - насторожилась Мария, - какую?

- Нарды, - бодро отрапортавал Полуночь.

Мария с сомнением покачала головой, но аргументов против этой игры не нашла. Она всегда тщательно фильтровала чему учат пацанов, особенно Алик.

- Оставь, - сказал я, - Алик, кто угодно, но только не тупой, он умен и расчетлив, в конце концов ребятам в жизни может понадобиться любой опыт и от него в процессе игры дети могут его получить.

- Да, я понимаю, но все равно мне как-то боязно, - она мысленно прикоснулась к моей руке, - хотя, казалось бы, чего бояться после смерти?

Она усмехнулась, но как-то натужно. Я мысленно ее приобнял, и она это почувствовала. На самом деле, не то что бы мы прям являлись парой, но мальчики звали нас папой и мамой и мы по инерции приняли на себя эту роль. Сейчас это больше походило на здоровые отношения после развода, когда ни у кого нет претензий друг к другу, но есть любовь к детям. Дар, который находит не многих. Когда не было суда по разделу имущества и детей, когда никто не говорил гадости в компании общих друзей. Когда в любой момент готов прийти на помощь несмотря на приставку - бывший, бывшая. А сейчас мы тянулись друг другу особенно сильно. Мы уже много раз делили боль друг друга, когда принимали на себя мучения Паши, что приносил большой парень. По негласному согласию мы решили, что занимать тело Паши во время мучений дело мужчин и сейчас подходила моя очередь. О первом разе я мало что помнил – черное отчаяние с привкусом унижения. Двигаться я не мог, в маленьком теле было тесно и трудно думать. Большой парень в мою смену орудовал сам. Как хирург я оценил злую иронию, когда он достал кейс с инструментами для вскрытия.

Как и в случае с Сергеем, достучаться до связок было самым простым, вопил я уже на второй минуте, когда он срезал веки. Чувство стыда затопило меня, ведь я знал, что они смотрят на меня и даже пытаются разделить мою боль, особенно Мария. Говорят он много чего отрезал в тот день, но сознание покинуло меня после вскрытия грудной клетки, когда он решил пощупать мое сердце. Хоть организм и не понимал, что ему делать, откуда и куда должны быть нервные импульсы, это как на калькулятор поставить программное обеспечение от компьютера, но так или иначе я смог отключиться.

Откачивали меня всем селом, вроде бы я провалился не так глубоко, как Сергей в первый раз. Но что бы вернуть человеческую форму все равно ушло много времени, разряжали меня от накопившейся боли, той что я пропустил без сознания, несколько часов.

Придя в себя, первым делом я увидел, что Мария умудрилась как-поседеть даже здесь. И слезы, океан слёз, она первая кто научился тут плакать по-настоящему.

Вот и сейчас ее глаза стали влажными.

- Я боюсь за тебя, - тихо сказала она, - не ходи, вдруг будет как с Маратом, пусть лучше Алик пойдет, он же еще ни разу ни ходил, а?

С Мариком действительно очень плохо вышло. Молодой паренек лет тридцати спустя месяц пребывания здесь решил вызваться добровольцем. Не знаю в точности, что им двигало, жалость к мелкому, произвести впечатление на кого-то или просто закрепиться в коллективе, хотя зачем, мы рады всем. Пожалел он сразу как началась экзекуция, а кто бы не пожалел? И все шло по плану. Но в какой-то момент он начал сходить с ума, а отключиться у него не получалось. Смотреть на это было страшно, но и оторвать взгляд невозможно. Его тело переливалась разными цветами безумия, на основе которых можно было поставить любой диагноз. Вот у него желтуха, в следующий момент явная асфиксия, а с другой стороны, выраженный некроз. Следом само тело начало разваливаться на фрагменты оголяя его суть. И его душа, ядро, треснула и распалась на осколки, которые тотчас поглотила тёмная троица.

Это был очень тяжелый день, уныние и тревога снова поглотили нас. Нарцисс объяснил, что в этом и суть действия большого парня, разрушать любую душу что могла зародиться в этом теле. Но о нашем присутствии он не знал, и думал, что все идет как задумано. Мы же были тринадцатью щитами, стоящими между ним и Пашей. И Если понадобится тёмная троица использует их всех. Нас всех.

- Нет, Алик еще недостаточно крепко связан с нами, поддержать и разрядить его будет сложнее, риск его потерять гораздо выше, - она отвела взгляд и посмотрела в его сторону, но все же промолчала.

Снаружи, во внешнем мире, скрипнула дверь. Он здесь.

- Папа! – губы и тело Пашки дрожали, хоть в его памяти не осталось воспоминаний до нашего прихода, но тело помнило и сейчас пыталось защититься, утащить мальчика в реальный мир, в его тело, чтобы он разделил грядущую боль. Здесь же он начинал засыпать, что бы проснуться в мире полном удивительных и неприятных открытий.

- Перехватываем! – скомандовал я. Четырнадцать душ стали щитам, фильтрами, между мальчиком и его телом. И я был первым. Боль не коснется его. Визуально не поменялось ничего, но все взрослый как будто впали в транс.

- Он снова будет делать тебе больно да? – Паша хнычет.

- Пока у нас нет выбора сынок.

- Ненавижу его!

- Ненависть плохой советчик, - сказал я, но вспомнив что меня ждет добавил, - но этот парень реально мудак.

- Мудак? – он удивленно отреагировал на новое слово.

- Не запоминай, - на самом деле из за разницы в времени, до того как он пройдет расстояние от двери до тела было еще около получаса, но ждать сил не было. Я чувствовал поддержку остальных, их ладони на плечах, их мысли в своей голове.

- Начинаем.