В поисках джинна

Глава 5 Корабль в бутылке

Вернувшись с помощью кальяна Ибн-Хальдуна в наш мир, я ощущал себя разбитым, простуженным и несчастным. У меня не проходили кашель и насморк, подхваченные в несуществующем настоящем, и я расстался со своей знойной женщиной, потому что несколько раз в самый ответственный момент назвал её Гюли.

Я пересмотрел все кувшины из «парижского наследства», но ни одного синего с разноцветными рыбками среди них не нашлось, как не нашлось и кота-копилки. Да хоть бы они там и были! Диванпур явно был одним из мини-миров, сотворенных джиннами. Только вот судя по рассказу баба-йоги Карачуна — джинна уже освободили, и предложить бывшему узнику медного таза… тьфу, кувшина… мне было нечего.

Зайдя в приемную, я застал там плачущую Клавдию Васильевну.

— Что случилось?

— Вот! — ткнула она себя пальцем в голову.

— Не понял.

— Волосы… — простонала она. — С утра была в больнице. Никто не верит.

Я посмотрел на волосы своей секретарши. Чудесные золотистые локоны спадали ниже плеч. А вчера… Я всегда неплохо запоминал женскую внешность — в чем женщины одеты, да как накрашены и прочее, и мне показалось, что вчера у Клавдии Васильевны была короткая стрижка и была она шатенкой.

— Ааа… парик, — догадался я.

— Вот! — опять повторила она. — И я им говорю — это парик! Не могу снять, прирос к голове. А они… они послали меня к психиатру!

— Кто они?

— Сначала парикмахер, потом терапевт — выписала направление. Вот! — всхлипнула она, показывая полную корзину срезанных золотых прядей.

— Зачем вы стрижете парик? — удивился я.

— Потому что волосы растут! Я вышла из дома — у меня было каре, пришла в больницу — волосы были по пояс, дошла до работы — я волосами уже мела ступени!

Мне не впервой сталкиваться со странно ведущими себя вещами, поэтому без лишних обиняков, я спросил:

— Вы взяли парик со склада, где хранятся подарки княгини Заболоцкой? Кто вам разрешил?

Клавдия Васильевна глянула на меня с возмущением и обидой:

— Я взяла парик на время в театральном кружке. А они, да, взяли его из хранилища. Вы же сами разрешили брать кружковцам всё, что им понравится.

— Не разрешал!

— Разрешали, я своими ушами слышала. И шахматистам разрешили забрать набор старых шахмат, и юннатам — птичью клетку, и кулинарам — поваренную книгу, и…

Катастрофа! Как я мог подумать, что артефакты будут лежать себе спокойно, как обычные вещи на складе! В отчаянии я вцепился обеими руками в парик Клавдии Васильевны и попытался стащить его у неё с головы.

— И зачем вы его только надели?!

— Захар Мамедович сказал, что ему нравятся блондинки с длинными… ай-ай-ай… волосами.

— Слазь! Слазь, зараза! Кому сказал! — не помня себя от злости, закричал я парику.

Произошел маленький взрыв, совсем маленький как от хлопушки, но золотой парик слетел с головы несчастной секретарши и мы вместе с ним шлепнулись на пол. Клавдия Васильевна ощупала свои настоящие короткие волосы и залилась слезами счастья.

— Подготовьте список вещей, которые забрали со склада и проследите, чтобы никто ими не пользовался и даже прикасаться, не смел, — сказал я секретарше. — Сам всё соберу и отнесу обратно на склад.

— А?

— И не задавайте лишних вопросов, если и вправду не хотите оказаться у психиатра или где похуже!

Клавдия Васильевна не зря в молодые годы была замначштаба ГО на военном заводе. Быстро осознав всю серьезность ситуации, она, не проронив больше ни звука, ни слова, принялась печатать список, изредка закатывая глаза и шевеля губами. Я же направился на склад, чтобы вернуть парик на место. По пути решил заскочить в кружок юннатов — проведать жабу Генриетту, посоветоваться с ней и забрать артефакт-клетку.

Возле входа в живой уголок толпилась детвора, а руководитель секции юных натуралистов — Степан Николаевич, как раз запирал дверь на ключ.

— Ну, не надо! Не закрывайте. Мы хотим посмотреть! — канючили дети.

— Нечего смотреть! Директора буду звать, пусть разбирается.

А разбираться было с чем! Внутри большой птичьей клетки, где мог спокойно поместиться и орел-кондор, прекрасно себя чувствовал старинный английский особняк. Вокруг дома росли маленькие, но явно старые дубы и каштаны, дорожка от ступенек вела к прудику, обрамленному белыми маргаритками. За домом расположилось кладбище с вросшими в землю стильными могильными камнями и фамильным склепом с горгульями. Над домом кружили темные тучи, из которых лил дождь, сверкали крошечные молнии и слышны были приглушенные раскаты грома. Из-за закрытых решетчатых ставен доносилась музыка, кажется Пинк Флойд.

Справедливости ради, скажу, что птицы в клетке все-таки были — не взирая на непогоду, в пруду плавали утки. Они ныряли и чистили перышки. Я трижды обошел вокруг этого чуда, прежде чем разрешил себе в него поверить.

— Месье Александр, — сказала встревоженным голосом Генриетта. — Это так неосмотрительно доверять артефакты долбо… ээ… как это по-русски… несведущим людям.

Когда жаба Генриетта волновалась, она начинала говорить с лёгким французским акцентом и забывала русские слова.

— Никому я ничего не доверял! — сердясь, ответил я. — Наверное, артефакты внушили всем какую-то чертовщину. Не зря колдун хранил волшебные вещи скрытно — глубоко под землей, подальше от всех.

— Моя бабушка, княгиня Лиза рассказываль, что в прошлом — которого больше нет, благодаря вам, она много лет охраняль склад артефактов месье Валентайна.

Я с надеждой посмотрел на неё и Генриетта со вздохом продолжила:

— Знаю, о чем вы подумали, мон шер, но у стражей таких хранилищ… как это будет по-русски… особый диета, и мне бы не хотелось… — жаба многозначительно замолчала.

— Съесть меня или другого природного мага. Понимаю.

Генриетта любезно согласилась осмотреть музейный склад, и я вынес её из кружка юннатов вместе с клеткой, которую замотал в скатерть, под разочарованные вздохи любителей живой природы.

— Не знаю, расстрою я вас или обрадую, если скажу, что все вещи находятся в «спокойном» инертном состоянии, — сказала Генриетта, внимательно осмотрев артефакты. — Это удивительно, но рядом с вами они «чувствуют» себя намного лучше, чем у бабушки, которая запираль их в комнате со свинцовыми стенами.

— Тогда, что со мной не так? Как я мог давать разрешения и ничего об этом не помнить?

— Скорее всего, это были не вы. Думаю, колдун уже вернулся и…

— Притворяется мной.

— Боюсь, что да.

Разволновавшись, я оступился, и под ботинком что-то хрустнуло, присмотревшись, понял — это остатки пробки от сувенирной бутылки с пиратским кораблем. Бутылка валялась в углу на полу. Подобрав её и внимательно осмотрев, я обнаружил, что фрегат «Cruzeiro do Sul» остался на месте, но пиратов играющих в карты на палубе уже не было, а на реях больше не болтались висельники. Сбежали?! Вертя прозрачный пузырек в руках, я заглянул внутрь горлышка и мне в спину тут же ударил сильный порыв ветра. Неведомая сила затолкала меня в узкое горлышко бутылки, перед глазами мелькнул клаптик голубого неба, а потом я сильно приложился головой о что-то деревянное и потерял сознание.

— Ты кто?

Чернявый мальчишка в рваных джинсовых шортах, тельняшке и красной бандане рассматривал меня с умеренным любопытством и грыз зеленое яблоко.

— Саша Рыбкин, — ответил я, потирая лоб, а потом вспомнив, что я все-таки директор музея, уточнил: — Александр Александрович. А ты кто?

— Юнга.

— А зовут как?

Вместо ответа мальчик вдруг опечалился, залез в бочку, в которую, очевидно, я врезался головой, и принялся дальше с аппетитом хрустеть яблоком. Оглядевшись, я понял, что нахожусь на корабле, а вокруг вода. Штиль. Ветер не дует, паруса висят, корабль не двигается. Вдалеке, очень-очень вдалеке, в дымке, угадывался остров с вулканом и пальмами, а вот поближе, но все равно, вплавь я бы это расстояние не преодолел, невысоко над водой висело большое кольцо то ли из стекла, то ли из прозрачного пластика.

— Где мы? — спросил я.

Вытянул из бочки худенькую руку, юнга ткнул пальцем в небо. В голубое небо, в котором ярко сиял Южный крест. Четыре большие золотые звезды и одна маленькая.

«Понятно, еще один мини-мир», — устало подумал я, уже почти не удивляясь.

— А где команда?

— Уплыли на шлюпке.

— А повешенные? — осторожно уточнил я.

— И повешенные.

Тоже почти не удивился. Я уже имел дело с артефакторами — людьми, привязанными магией к волшебным предметам, и знал, что они ещё и не на такое способны.

— Куда поплыли? На остров?

Мальчишка вылез из бочки наполовину, облокотился на край и глянул на меня, как на полоумного.

— Нет. Что там делать? Там одни каннибалы живут и вообще скукотень. Они к выходу поплыли, как только тот открылся, — юнга кивнул на прозрачное кольцо.

— Тебя, почему с собой не взяли?

Мальчик опять опечалился и вместо ответа спросил:

— Яблочко хотите?

Яблоко я не хотел, а хотел вернуться обратно, в нормальный мир. Я вздохнул и… флаг на мачте немного трепыхнулся, а паруса слегка надулись. Мальчишка посмотрел на меня с нескрываемым восторгом. Ободренный его вниманием, я уже специально подул на паруса и корабль поплыл. Как только фрегат тронулся с места — на людоедском острове начал извергаться вулкан, оранжевые потоки лавы потекли в воду. От закипающей воды потянуло мятой, мелиссой и сосновыми шишками. Это хорошо прочистило мне носовые пути и застуженные бронхи, но с непривычки я вскоре устал дуть.

— Давай! Давай! Давай! — подбадривал меня юнга.

Из последних сил я «додул» фрегат для кольца и крикнул юнге, чтобы он выбирался из бочки.

— Нет, — заупрямился вдруг мальчик.

Мне очень не хотелось брать с собой артефактора, и будь юнга взрослым, я бы и время тратить не стал. Но не мог же я оставить беззащитного ребенка на пиратском корабле поблизости от извергающегося вулкана и каннибалов? Схватив мальчишку за руку, я стал тащить его из бочки.

— Пойдем, здесь опасно!

Вулканическая лава лилась огненной рекой в сторону фрегата, а вода кипела так, что пар стал обжигать кожу. Мне казалось, что вот-вот и я покроюсь красными волдырями даже под одеждой, а на юнгу жар, казалось, совсем не действовал.

— Не могу, — сказал мальчик, вырвав с недюжинной силой руку. — Я здесь взаперти.

— Заперт? — удивился я. — Тебя никто не держит, горе луковое. Ты свободен!

— Свободен? — с сомнением протянул юнга.

— Да!

Мальчишка пулей выскочил из бочки, прижимая к груди цветастый узелок.

— Свободен! — закричал он. — Александр ибн Александрович — ты самый великий маг, что я встречал за всю жизнь! Спасибо! Буду должен!

Он чмокнул меня в щеку и ловкой щучкой запрыгнул в кольцо. Только я его и видел.

Выбравшись из бутылки, я был весь покрыт соленым потом, мечтал добраться до душа, до ванны, но…

— Месье! Месье, осторожно! — кричала Генриетта, указывая лапкой куда-то мне за спину.

Темно-зеленые и буро-желтые бородавки, покрывавшие её кожу, побледнели от страха, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Я обернулся. Сувенирной бутылки больше не существовало, а вместо неё на полу стояла химическая колба. В ней булькал маленький извергающийся вулкан. Жидкая базальтовая лава выплескивалась из жерла, текла по черным склонам. После каждого выброса магмы вулканчик немного подрастал.

— Нужно заткнуть колбу, иначе всё взорвётся. Так сказал… ээ… гарсон… мальчик, который выскочил раньше вас. Княгиня Лиза говориль мне, что быль, когда артефакт взорвался в Москве в 1812 году. Ой, там такое быль, такое быль… всё гореть…

— Так Москва сгорела из-за артефакта? — я так удивился, что на секунду позабыл об опасности. — И что это был за артефакт?

— Специально изготовленная для обмана имперадора Наполеона фальшивая карта, на которой столицей России был не Санкт-Петербург, а Москва. Когда Наполеон осозналь своя ошибка, он со злости приказаль уничтожить карта и…

Тут раздался такой треск, что стало очевидно, что времени на светские беседы и исторические экскурсы больше нет.

— Чем заткнуть колбу?! — закричал я.

Жаба указала на коробку из черного дерева, инкрустированную кусочками перламутра, лежавшую в корзинке для рукоделия, вместе с клубками шерсти и недовязанным шарфом. Как только я взял коробку в руки, белые кусочки пришли в движение, сгруппировались в буквы и образовали надпись «Игровой набор. Базовые детали для создания мини-миров сувенирного типа. Для джиннов старше пяти тысяч лет». Внутри оказалось множество отделений. Большинство из них были пусты, но в одном лежал моток скотча, в другом — стеклянный шарик, похожий на луну, в третьем — блестки-звездочки, в четвертом — дохлый паук, в пятом — пакетик с семенами, в шестом — цветные мелки, а в седьмом — синяя пробка. Схватив пробку, я заткнул ею поплотнее колбу — она идеально подошла, магма прекратила извергаться и из жерла повалил густой белый дым. На мгновение колба стала белой и непрозрачной, потом дым рассеялся и я увидел остров в пальмах с белыми пляжами. На пляжах я рассмотрел лежаки, зонты и водяные горки. Фрегат «Cruzeiro do Sul» плавал вокруг острова, весело рассекая волны, паруса надувал ветер и флаг был уже не черный, а голубой с золотыми звездами.

— Поздравляю, месье Александр, — заметила Генриетта. — Вам удалось создать новый артефакт!

Этот факт не слишком обрадовал, так как мне нужно было решить проблему с артефактами, забранными из хранилища.