В поисках джинна

Глава 2 Гюлистан

Машины в гараже не оказалось. Внутри громоздились ящики с киви, нектаринами, грейпфрутами, ананасами и авокадо. Ногу некуда было поставить. Алхимик предложил раскурить кальян.

— Это артефакт? — спросил я, кивая на кальян из розового хрусталя.

— О, да! Еще какой! Был подарен моему предку Ибн Хальдуну самой Гюли-ханум.

Кто такая Гюли-ханум я не знал, но про Ибн-Хальдуна слышал, когда учился в институте.

— Постойте-ка! Ибн-Хальдун… Разве это не один из самых известных ученых-экономистов Средневековья?

— О, да! Ещё какой! — подтвердил мои слова Захар Мамедович, выдыхая искрящийся розовый дым.

Алхимик долго рассказывал мне о своем славном предке: Ибн-Хальдун открыл ценность и необходимость разделения труда до Адама Смита, опередил Давида Рикардо в открытии трудовой теории стоимости и до Джона Кейнса рассмотрел роль государства в стабилизации экономики. Но, не это самое главное! Оказывается, Ибн-Хальдун помог создать в Гюлистане оригинальную систему тессерно-складского хозяйства. Я уже стал засыпать, как на лекциях по экономической теории в универе, несмотря на то, что в спину сильно давил угол ящика. И вдруг! Надо мной засияли звезды, образовав на черном небе надпись красивой арабской вязью.

— Извините, но там, кое-что написано, — зевая, прервал я собеседника. — А я не могу прочесть.

Вместо ответа Захар Мамедович запустил в небо розовое колечко дыма, и как только оно достигло звезд, те перегруппировались в кириллицу, и я увидел слова: «Добро пожаловать в Гюлистан!»

— Всё, приехали. Теперь ждем утра, — сказал алхимик.

— Долго?

— Оно наступит через несколько минут.

Дым кальяна Ибн-Хальдуна перенес нас в волшебную страну, где на небе вместо солнца пылала огненная роза, а по сапфировой синеве плыли облака в виде пышных распускающихся роз и изящных белых бутонов.

Алые, багряные, ярко-красные, нежно-розовые, лиловые, желтые и белые, терракотовые, синие, бирюзовые, перламутровые… Розы всех цветов, оттенков и ароматов росли на клумбах, оплетали невысокие заборчики и стены беседок, образовывали венки, гирлянды, арки и анфилады.

И не было конца и края миру роз!

Реки текли в розовых берегах, розовые поля расстилались до горизонта, взбирались по склонам гор к заснеженным вершинам. Древовидные, штамбовые розы росли вдоль посыпанных розовым и золотым песком дорожек, ведущих к зеленым лужайкам на берегах ручьев или у подножия водопадов. Пели соловьи, журчали ручьи, сверкали радуги над водопадами. Многочисленные парчовые подушки, шелковые тюфяки и пуховые матрасы, разбросанные по траве, манили прилечь и отдохнуть. Я не знал, в какую сторону и глядеть, так поразили меня красоты Гюлистана.

Тем временем алхимик надел респиратор, очки с зелеными фильтрами и вставил в уши наушники. Взгромоздив один из ящиков с фруктами себе на голову, он сказал: «Осмотритесь пока. Встретимся через полчаса у акведука». И ушёл. Оставленные Захаром Мамедовичем ящики взлетели на высоту человеческого роста и медленно поплыли следом за ним.

— Гюли! Гюли сегодня танцует у водопада Хрустальной Розы!

За спиной послышался топот ног, я едва успел отскочить в сторону, как мимо меня пронеслась толпа… Нет, орда! Орда молодых и не очень мужчин одетых в латы, хитоны, туники, камзолы, кимоно, спортивные и деловые костюмы. Несколько человек были даже при галстуках и с ноутбуками под мышкой. Не зная, что делать, я пошел вслед за ними.

Не догнал. Остановился поглазеть, как сорок прекрасных дев в шелковых прозрачных шароварах и коротеньких атласных кофточках танцуют зажигательный восточный танец на фоне розового шатра, красиво поводят плечиками, выписывают бедрами восьмерки, улыбаются медово-сахарно.

Я смотрел на них, смотрел и пришёл к выводу, что сросшиеся брови и небольшой пушок над верхней губой это очень мило, но не в начале двадцать первого века. Похлопал, поблагодарил за танец, спросил «Где находится акведук?» Получив ответ: «Через три водопада, налево», я отправился искать Захара Мамедовича.

Возле акведука кипел и бурлил восточный рынок. Вокруг звучала арабская и староперсидская речь, но чем я глубже я вдыхал розовый аромат, тем понятнее становилось мне каждое слово.

Чем здесь только не торговали! Овощами, фруктами, пряностями, специями, устрицами, лобстерами, креветками, шелками, тапками с расшитыми бисером загнутыми носками, фарфоровыми сервизами, эксклюзивным бельем от лучших мировых брендов и многим другим. Я заметил, что покупательницами были только женщины, а торговцами — исключительно мужчины, причем все продавцы были «экипированы» как и алхимик, а то и покруче. Некоторые стояли даже в противогазах, лишь изредка приподнимая их, если спор с покупательницами о цене переходил на личности. Пробежавшись по рядам, я быстро нашел Захара Мамедовича, который уже продавал последний ящик с киви.

— Всё! — радостно сказал алхимик. — Распродался! — Он показал мне пенал с тессерами из розовой глины. Выглядели они как фишки для казино, но с розочками на обеих сторонах. — Обменял фрукты на тессеры, теперь пойдем на склад и обменяем их на гюлистанские товары.

Основой экономики Гюлистана были конечно же розы. Когда мы подошли к складу — нескольким пурпурным шатрам, оттуда шла вереница мужчин, сгибающихся под тяжестью корзин с цветами, канистр с розовым маслом, рюкзаков, наполненными баночками с кремами и лосьонами для лица и тела.

— А вы на что будете менять? На масло?

— К сожалению, нет. Оно у нас не так популярно, как в других странах и духи на основе розового масла у нас не в моде. Я поменяю тессеры на конфитюр из лепестков роз. Замечательное легкое слабительное, его раскупают с руками и ногами. А это вам, — сказал алхимик, отсчитал мне несколько тессеров и указал на маленький зеленый шатер, расшитый золотыми цаплями. — Идите! Там находится самый ценный товар Гюлистана. Информация!

— Как и везде, — согласился я, взял тессеры и зашел в шатер.

Вышел я оттуда в подавленном настроении. Черноглазая гадалка-ясновидящая все верно рассказала мне о прошлом, предрекла расставание с моей знойной женщиной и несколько внеочередных проверок бухгалтерии, но по главному вопросу «где искать джинна?» не разъяснила почти ничего.

— А вы знаете, где находится город Диванпур? — спросил я у Захара Мамедовича, когда вышел из зеленого шатра.

— Судя по названию в Индии.

— А разноцветные рыбы, не знаете, где водятся?

— На Большом Барьерном Рифе, — с сочувствием посмотрел на меня алхимик. — Это все, что вам удалось узнать? Мне так жаль.

Мне тоже было, ох, как жаль, но…

— Раз я уже сюда попал, мне очень хотелось бы взглянуть на Гюли, о которой все говорят.

— Ни в коем случае! — поморщился Захар Мамедович, взваливая на спину рюкзак, набитый баночками с конфитюром. — Увидите Гюли-ханум — она вас приворожит, и вы навечно останетесь в Гюлистане. Как думаете, зачем на мне маска, наушники и очки? Что бы не видеть несравненную красоту Гюли-ханум, не вдыхать аромат её волос, не слышать её пение и смех.

— Значит мужчины, которые здесь находятся — не могут отсюда уйти? Кто же эту ораву кормит?

— Кормят, не волнуйтесь, женщины и кормят. В этом вся фишка! В Гюлистане солнце горит, звёзды сияют, и ветер дует, пока мужчины любуются женщинами. Хотите остаться? — спросил алхимик с лёгкой улыбочкой. — Здесь Валентину вас не достать.

Перспектива остаться навсегда в Гюлистане, зажить спокойной, беззаботной жизнью, показалась мне невероятно заманчивой, но… слишком уж это смахивало на рабство, пусть цепи и были сделаны из розовых лепестков.

— Дайте мне тоже хоть какую-то защиту, — потребовал я.

— Не могу. Средства индивидуальной защиты разрешены только продавцам, гостям ни-ни… Иначе серьезные санкции и штрафы. Нам с вами нужно найти спокойное место и снова раскурить кальян Ибн Хальдуна.

Сделать это мы не успели. Полуобнаженные плясуньи перегородили нам дорогу, подняли меня на руки и, смеясь, понеслись по анфиладе из алых роз со скоростью паровоза.

— Говори ей, что хочешь! — доносился издалека голос Захара Мамедовича, пытавшегося перекричать моих похитительниц. — Что хочешь, обещай! С мамой познакомить, жениться, квартиру переписать, но только не говори, что любишь розы. Слышишь! Только не говори ей, что любишь розы! Пропадёшь!

Алая анфилада вела к водопаду Хрустальной розы, где в окружении поклонников из разных эпох смеялась Гюли-ханум. Розы слетали с ее губ как дождь и устилали землю ароматным ковром.

— Новенький! Как я люблю новеньких! — почти пропела красавица, увидав меня.

Я взглянул на смуглокожую зеленоглазую диву и подумал, что сросшиеся тоненькие брови — это очень красиво, а нежный пушок над верхней губой делает кожу похожей на персик.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Александр, — пролепетал я. — Можно просто Саша.

— Здравствуй, Саша! — дружно отозвались все присутствующие, и я почувствовал, как купаюсь в волнах всеобщего обожания.

Того, кого любит Гюли — любит весь мир, ну хотя бы весь Гюлистан. Это было приятно, но самое главное — я мог видеть Гюли-ханум, слышать её голос и смех, вдыхать аромат атласной кожи, смотреться в её бездонные изумрудные глаза с восхитительными черными стрелками… да, что там глаза! Лицезреть розовые ноготки на изящной ножке с тоненькой щиколоткой, кокетливо выглядывающей из малиновых шаровар — уже невыразимое блаженство.

— Любишь ли ты меня, Саша?

— Да! — задыхаясь от восторга, ответил я.

— Останешься ли ты со мной в Гюлистане?

— Да!

— А любишь ли ты… розы? — вкрадчиво проворковала восточная красавица.

С гор потянуло холодком, а от запаха роз немного замутило.

— Я мальвы люблю, — вырвалось у меня, и я сам себя за это возненавидел.

Какие мальвы? Я даже не знаю, как они выглядят!

Лицо Гюли исказила ярость, и почему-то напомнило мне лицо школьного учителя физкультуры, который был помешан на отжиманиях и кроссах. Вот точно с таким презрением он смотрел на тех, кто не любил отжиматься и бегать. Например, на меня.

— А розы — это просто окультуренный шиповник, — продолжил говорить я, как будто кто-то тянул за язык.

— Шиповник?! — женщины зашипели, как гремучие змеи, будто я сказал неприличное слово.

Гюли-ханум повела точеным плечиком и махнула в мою сторону шелковым платком, расшитым золотыми бутончиками. Служанки подхватили меня под руки и потащили по извилистой дорожке в сторону акведука, где забросили в заросли жутко колючего шиповника.

Не знаю, как долго я там пролежал, плача от боли и проклиная себя за то, что расстроил Гюли.

Роза в небесах постепенно гасла, бледнела, теряла лепестки. Красиво кружась, они падали на землю, рассыпаясь серебряной пылью. В Гюлистане наступила ночь.

В черном бархатном небе ярко вспыхнули звёзды, образовав надпись «Саша, вернись, я всё прощу. Жду тебя на нашем месте. Твоя Гюли».

Обрадовавшись, я вылез из кустов и поспешил к водопаду Хрустальной розы, но меня перехватил Захар Мамедович и силой заставил надеть рюкзак с конфитюром, который сковал мои движения. Алхимик раскурил волшебный кальян. Вместо розового, из кальяна повалил сизо-серый дым. Мне так не хотелось покидать Гюлистан, что я стал сопротивляться и звать на помощь…