В небе над нами

Пассаж один Квазиблизость к желанному

Полтергейст перевёл дух.

Когда на него накинулась химера, он выстрелил в неё из дробовика и заорал: «Живее, все в схрон!». Булка знал, куда им бежать, и люк они нашли. Химера схватила Конопатого за ногу, Коршун помог ему отбиться.

Мародёры спрятались в укрытие за мгновение до Выброса.

Пронесло.

Главарь оглядел своих людей. Спичка! Чёрт, он остался снаружи! Плохо, теперь их уже пятеро. К тому же, паренёк превосходно выполнял роль отмычки. Ну, что же, не повезло пацанёнку.

Схрон Ромео внутри выглядел просторным, оббит досками, с освещением. В углу сложена куча всякого добра — автоматы, гранаты, артефакты. Вот так презент! Стол, три стула. Шкаф с книгами. Полтергейст бегло осмотрел пожелтевшие корешки — Толстой, Булычёв, Азимов, Джек Лондон.

— А твой Ромео, наверное, классику любил, — сказал главарь Булке.

— Почему любил? И сейчас любит, — ответил бандит. — Только уже не в Зоне. Завязал он.

— Бывших сталкеров не бывает, — многозначительно произнёс Полтергейст и присвистнул, глядя на контейнеры с артефактами, принадлежавшие ранее Ромео.

— И бандитов тоже, — развил тему Булка.

— Это мы-то бандиты? — хмыкнул Хмель.

— А кто, если не они?

— Мы — мафиози, — гордо парировал Хмель.

Ну, ни хрена себе! «Узел», «каменный цветок», «душа», «бархатный малахит», «огненная звезда», «бабулино веретено»… Некоторые вещицы Полтергейст вообще видал впервые. И надо же, добро пропадает.

Полночи ели и бухали, Спичку помянули и за сегодняшнюю рать приняли, полночи отдыхали. Вообще-то банда Полтергейста контролировала прилегающие к Госпиталю территории возле Свалки, а в Рыжий Лес они сунулись, узнав, что где-то здесь две недели назад гробанулась вертушка, в которой находилась сумка с шикарными артами. Наводку им дал проверенный барыга по прозвищу Зверёк, больше про хабар никто не знал, и грех было не попытаться влёгкую срубить бабла.

На следующий день все выспались и, позавтракав, полезли наружу. Вход могла преградить новообразовавшаяся после Выброса ловушка или радиоактивное пятно, тоже недавно выросшее, но нет. Коршун и Конопатый вооружились «калашниковыми», оставив своё предыдущее оружие в схроне. Хмель забрал СВД, Булка — М 16. Полтергейст же свой дробовик не бросил, взяв лишь побольше патронов, пополнить резерв не помешает. Старый друг всегда надёжнее новых двух. Артефакты поделили на пятерых.

Полтергейст приказал выдвигаться. Улов и так уже всех устраивает, но вертолёт никто не отменял — а то арты прикарманят конкурирующие банды.

Ярому понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что всё вернулось в норму. Чистая удача — иного объяснения их с Киселём спасению он не придумал. Напарник сейчас сидел ни жив, ни мёртв. Получись всё как-то иначе, случись какое-нибудь событие секундой позже, чего-нибудь бы не совпало, их бы накрыло Выбросом.

Сталкер осматривался в вынужденном укрытии. Комната под землёй, дощатый пол, стены и потолок забетонированы. Стол, два стула. В углу лежит оставленный кем-то «калашников», присутствует источник света. Однако «изюминка» этого места заключалась в следующем: аномалия «кислотная вдова» у дальней стенки и «жгучий пух» на потолке соприкасались, сливаясь в симбиозе, а между ними образовалась прозрачно-алая сфера, покрытая-расчерченная жёлтыми линиями-прожилками.

Артефакт «луна»! Камень, поглощающий любые дозы радиации и дарующий своему обладателю силу и выносливость, а также исцеляющий-заживляющий любые его раны, пока он жив. Минимальная стоимость «луны» составляла примерно 30 000 долларов.

— Кисель… — едва дыша, пробормотал Ярый. — Смотри! Сокровище!

Подобная находка стоила всего пережитого за день. Ярый засыпал на доброй ноте. Они почти выбрались с напарником из Рыжего Леса, оставив с носом и анархистов, и истребителей, а теперь ещё неплохо заработают, коли сохранят находку.

Грубые, несгибаемые грабли небрежно сняли плотный кожаный мешок с дырками для носа с головы Людмилы. «Фээсбэшница» стала щуриться, якобы привыкая к яркому освещению — на самом же деле примерялась к ситуации. Руки очень туго стянуты за спиной, на шее верёвка устроена таким образом, что дёрнешь не так локтями или вывернешься — удавишь сама себя. Вот это самое отвратительное, похоже Людмила в руках каких-то очень неплохо обученных боевиков, поскольку секретом такой вязки владели немногие. По углам расфокусированным зрением удалось зафиксировать четверых охранов, не считая… Тарасова, стоящего перед Невой. Болел затылок, её вырубили ударом в него прикладом. За спиной ещё жужжит чего-то… Шею не повернёшь, а знать бы, потому как либо камера наблюдения такой звук издаёт, либо автоматическая турель. И если турель — положение вообще блеск. База «Долга»? Нет, интерьер помещений не похож. Да и на Тарасове нет привычного медицинского халата, зато одет тот самый синий комбез с маркировкой «ДНК». Учёный был без очков, и вовсе не выглядел робеющим перед старшими, бормочущим ахинею ботаником…

— «ДНК»… — Люда удивилась, как сипло и страдальчески прозвучал её басок. — Что это значит? Дайте пить…

— Вы не поймёте, — воды ей никто не принёс, зато Тарасов явно был настроен на мирную беседу. — Ваш друг Барракуда у нас, — ошарашил, шокировал Люду учёный. — Мы усыпили его и доставили на базу группировки.

— А меня чего не доставили заодно? Я ведь и так спала, пока вы его окучивали. — В горле отчаянно першило, но Люда понимала, что попить ей дадут только при благоприятном исходе всей этой череды зарисовок. Конкретно, данного диалога. А при неблагоприятном — тоже дадут, только, скорее всего, воду отравленную, или просто пулю. Хотя зачем, в аномалию кинут и всё. — И как вы в Лес попали?

— Есть третий ход, — усмехнулся Тарасов. — А вас мы проверяли на вшивость, дав знать только о двух «прорехах». Роща, она ж какая, либо примет человека, либо нет. Если нет — слизает. Вас она приняла.

— Вы ведь в реальности не принадлежите к «Долгу», верно?

— Официально принадлежу. Но если по чесноку, «Долг» — прикрытие, а «ДНК» — это вообще отдельный клан, скрытно враждующий с «долговцами». Вы ведь вышли из Тихой Рощи при помощи арта, что подобрали в той яме?

— Как, блин?! — возмутилась Люда. — Я должна была вас заметить, пусть бы даже вы были ниндзями-невидимками, всё равно я б засекла наблюдение!

— Да, в Могильнике мы преследовали вас по пятам, — самодовольно согласился-огорошил «должник»-предатель. — Так что давайте придём к консенсусу, заключив сделку.

— Опять сделки, — фыркнула Нева. — Мы уже договаривались с Селениным, а он меня «режимовцам» продал. Я хочу только спасти внука. Больше мне ничего не надобно в вашей Зоне.

— Давайте так: у нас сейчас напряжённые отношения со «свободовцами» и нейтралами. Предлагаю: вы и Барракуда безвозмездно и без возражений выполняете наши указания, участвуя в междоусобицах. Если вы проявите себя с выгодной стороны, за ваши заслуги вы получите отряд составом двенадцать человек и любые стволы и снарягу, а также возможность делать со всем перечисленным что душе угодно. Атакуете и уничтожите базу «РЕЖИМа». После этого — на все четыре стороны. Согласитесь — мы оставим жизнь Барракуде, вернём вам ваши Кулон и досье на Пьеро. Нет — тогда грохнем и тебя, Нева, и «долговца», прямо сегодня. И проблем сразу поубавится. Ведь завладеть Синим Кулоном можно, только получив его от прежнего хозяина, то есть коли тот его вручил, подарил, или подобрать предмет с его трупа, принявшего кончину не по твоей вине. Под пытками, вы наверняка захотите преподнести нам Кулон на блюдечке.

— Позвольте — вы затеяли эту махинацию и её реализовали только ради двух бойцов?..

— Нева, вы способны сражаться на равных с самой Зоной и пролазить туда, куда ещё никто до вас не пролазил. Барракуда близок вам по духу…

«Вот он, Тарасов, какой сюрпрайз мне устроил. Спас, чтобы я на него впахивала».

— Ладно, была не была. Я готова приступить к службе, Тарасов. Какая разница, против кого воевать, нейтралов или «режимовцев»…

«Есть разница», — додумала Люда про себя. — «Против самых что ни на есть отморозков, которым ни с того ни с сего потребовался невинный ребёнок, или в большинстве своём правильных, нормальных парней. Но тебе, Тарасов, этого не понять. Ничего, „дээнкашник“, потом ещё будешь трепетать передо мной. Все своё получат».

Наконец-то стакан водички!

Авраама Вентоновича куда-то везли, разворачивали, поднимали, и всё это очень некстати, ведь его голова раскалывалась, как кишмиш под давлением кувалды; мозги пережили неслабую встряску, и им был необходим покой. Всего лишь полный покой. Неужто всё уже кончилось? Если так, то Гугов искренне счастлив. Уколы, операционный стол, лица учёных-докторов — кажется, всё только-только началось, он спал каких-то несколько минут. Но, чёрт, всё тело ломит, как после шоковой терапии, а пытаться что-то соображать даже не хочется, извилины вот так вот возьмут и банально откажутся шевелиться. Гугову однажды приходилось испытать на себе и терапию током — наёмники конкурирующей корпорации пытались вытрясти из него инфу о бюджетах, а Авраам как раз обладал ей. Так вот, потом, когда щекотливое положение благополучно разрешилось и ему выписали недельный больничный, травмы проходили невыносимо долго.

Веки еле поднялись, разум этому отчаянно сопротивлялся, но Гугов-таки приоткрыл глаза. Н-да, меньше всего он желал по пробуждению увидеть это лицо — лицо мистера Дибера. Авраам Вентонович питал надежду прийти в себя дома, в окружении роботов-дворецких, и отлёживаться за компанию с книгами и успокаивающей, релаксирующей музыкой. Ну, или, на крайний случай, очнуться в палате, в мягкой уютной постельке, а симпатичная молодая медсестра со стройной фигурой и красивыми голубыми глазами принесла бы ему поесть. Нет, Дибер, это точно он, перепутать Гугов не мог. Авраам Вентонович обнаружил, что конечности до сих пор фиксированы.

— Всё? — едва вращая засохшим языком, промямлил он. Авраам не помнил сейчас того, что ему снилось и что происходило в его воображении во время процедуры, но, судя по состоянию организма, испытаний было множество, и он стойко держался. Теперь это представлялось уже совсем далёким. — Скажите, Ди… Дибер, всё?

Дибер странно смотрелся в падающем сверху свете лабораторных ламп — мимика искажалась, очертания становились более резкими, «затушёванными».

— Мы пролезли как могли глубоко, и практически уцепились за сам источник, корень проблемы. Но нам не хватило времени — активность вашего подсознания и всего мозга в сумме повысилась, и, чтобы вам не нанести вред, мы были вынуждены прервать процедуру. — Дибер был неумолим. — Поэтому, дабы удалить эту заразу из вашего мозга, нам придётся совершить ещё один заход. Контрольный нырок. Но для этого нужно ваше согласие. Буду откровенен с вами, «ВИРТУАЛ СПЕКТРУМ» при любом исходе не понесёт ответственность. Что тут добавить? Решайтесь, Авраам Вентонович… Рано или поздно вашим мукам суждено закончиться. От вас требуется просто спать, ничего более. Не волноваться, главное. Спать, сопутствуя, благоволя нашей работе.

— Спать… Только спать… — Гугов повернул голову набок. — Давайте, Дибер. Мы прорвёмся, будьте вы прокляты.

Дибер вкатил Гугову дозу снотворного и ушёл. Дальнейшим занимались уже компьютерные манипуляторы и необтёсанные ассистенты. Авраам Вентонович уже падал в темноту, не разбирая каких-либо деталей и не реагируя на внешние раздражители. Чтобы окончательно отвлечься, он стал считать овечек. Проверено. Всё везде как бы преломлялось, словно в толще воды; Авраам услышал откуда-то мелодию. Он всегда любил качественную музыку, особенно классику. Хорошо забытую. Говаривали, что одно из обязательных условий прекрасного — простота. Гугов не был полностью согласен, но классическую музыку он облюбовал за красоту и простоту ритма, мелодичности. А вот с живописью было иначе, чем более картина была насыщена деталями и красками, тем больше она врезалась в память Гугову. Хотя, даже самая ненавязчивая музыка может быть глубокой, насыщенной, светлой и чувственной.

Его ждала Пустошь. Она звала его, и Гугов не мог не повиноваться, ведь его звала туда и душа. Welcome.

Пассаж два Сложение-вычитание

Бабуин был недоволен. Всего несколько дней назад Бехраму пришёл заказ на сталкера Ярого, чем-то насолившего клану «РЕЖИМ». Глава группировки поручил это дело своему элитному отряду наёмников, и он, Бабуин, лично выслеживал Ярого и всю его группу от Кордона до Рыжего Леса. По задворкам, по сусекам; тише крадущегося, ниже пригнувшегося, пас и выслеживал, вёл Ярого отряд наймитов с должным умением. И что же? Всех перебили, а сталкер ушёл. Случайно. Бабуин лишь успел выстрелить ему с пулемёта вдогонку. Ладно бы, влетел Ярый с разбегу в аномалию, а ночью, в опасной локации, вероятность сего расклада была очень высокой, или монстры бы его, безоружного, растерзали — так нет же, повезло ему очень крупно, Бабуину просто было невдомёк, каким образом. Посланные за сталкером истребители убиты в районе Славянского, о Яром ничего неизвестно. Нет тела — нет стопроцентной гарантии того, что контракт успешно завершён.

Ради награды, назначенной за голову сталкера, удвоенной после провала двух рейдов по его душу, и возмездия за погибших товарищей, наёмник всегда готов идти до последнего. Делать до конца, коли взялся. Теперь у Бабуина к этому бродяге индивидуальный счёт, и пока игра стоит свеч, надо пробовать. В этот раз он точно не отступится не солоно хлебавши.

Поэтому Бабуин снова собрался в Рыжий Лес с командой первоклассных профи — Бергом, Стритером и Минусом. По приказу Бехрама, истребителям выдали лучшую снарягу, оружие и амуницию. Бехрам прозрачно намекнул, что предоставленная услуга должна иметь отклик, отдачу, иначе несдобровать Бабуину-приказчику. Теперь этот Ярый точно не вырвется.

Надо было только переждать Выброс.

Всё стылое, промозглое, туманное утро лил дождь. Кисель и Ярый выбрались из укрытия. У Ярого на поясе висела «луна», Кисель держал SG-552.

— Ну, что, идём? — спросил Кисель.

— Погодка хорошая, — сказал Ярый, наслаждаясь природой. Какой бы то ни было аномальной, но природой. — Куда теперь?

— Всё туда же, — ответил напарник. — Скоро дойдём до развилки. Оттуда до Бара немного.

— Молодец ты, Кисель, — сталкер задумался, как прекрасна жизнь и её лучшие, счастливые моменты, которые хочется ловить руками и впитывать в себя, не отпускать ни на минуту. — Таким же и оставайся. Весёлым, наивным, умеющим радоваться. Зона тебя не испортит, это точно. А вот люди, скажем так, контингент, вполне. Смотри, какое всё белое… Как вата сахарная. Ел когда-нить?

— Постой-ка. Согласен, люди влияют, но и место влияет! Все эти зомби, кровососы, снорки… Зона умеет быть страшной! В ней столько народу гибнет, пачками!

— Пускай. Ты не поддашься Черноте, воспринимай Зону как просто игру компьютерную. Не забудь только, что жизнь в ней одна. Потому как начнёшь воспринимать её сугубо мраком, несущим смерть, станешь циником, отмороженным. Не надо так.

…Вроде бы Ярый ценил жизнь. Но сейчас испугался потерять её, расстаться с тем, что у него было. Когда терять нечего, и умирать не страшно — пофиг да и всё, а вот когда ты понимаешь, что жизнь взаправду тебе нужна, расставаться с ней не хочется.

Он и не будет.

— Я не буду циником! Хочу быть, как ты.

— Я — циник. Точно тебе говорю.

— Не может быть…

— Оно так есть, внутри. Так и останется, ничего не поделаешь.

Полтергейст не поверил глазам своим.

Так же, как Ярый и Кисель были уверены в гибели бандитов, сражавшихся с химерой, и гопники думали, что сталкеров накрыл Выброс. КАК? Что за невероятная живучесть-везучесть? Ладно, бандиты заранее приметили схрон, куда сигануть, а со сталкерами-то что?

Ведь эти двое сейчас вопреки всему, живые и невредимые, стояли в каких-то десяти шагах от Полтергейста и его шайки, балдея от утреннего воздуха и вообще всего. Да, и такие моменты бывают.

Дальнейшее потрясло главаря ещё больше. На поясе одного из сталкеров висел артефакт «луна». Глаза бандитов хищно заблестели. Бабуин вглядывался несколько раз — точно, «луна». Причём, когда он с людьми шмонал этих двух проныр, не было у них такого ценного ништяка. Морок? Контролёр? Галлюцинация?

— Планы меняются, — объявил ораве Полтергейст. — Крадёмся за ними по-тихому, выжидаем подходящий сами знаете что, валим обоих и арт наш. Тактика шакала, называется. Но не церемонимся, при первой же возможности ударить неожиданно нападаем.

Коршун в предвкушении потёр ладони.

Тарасов был предсказуем, как часы, и прямолинеен, как копьё. По крайней мере, сейчас — убедился своими глазами, что Люда знакома с огнестрельным оружием и знает, как с ним обращаться, воочию, из чего Люда сделала вывод, что в Роще он собственнолично не пребывал. Затем зачитал ей устав «ДНК», устно протестировал на способность действовать в экстренной ситуации и взял клятву. Людмила долго не велась на уговоры дать Тарасову присягу верности, но пришлось. Лже-лейтенант был довольно сообразителен, заставив её поклясться жизнью внука, но новоиспечённая «дээнкашница», она же бывшая «фээсбэшница», оказалась хитрее — произнося заветные слова, скрестила пальцы за спиной. В конце концов, она сказала это под давлением, значит, фраза затем может быть отвергнута. Губы её говорили, но разум не запоминал сказанное. Пока можно этим красавцам чего угодно наобещать, поведутся — а потом, поступив, как беспринципная тварь, обмануть их. Ведь играть на эмоциях пожилой женщины, ищущей внука своего, частичку её души, — поступок, не в самом выгодном свете выставляющий лейтенанта Тарасова. Значит, и мы пожестим. А вступала Нева в клан исключительно ради внука, не имея других помыслов, хоть Тарасов и сулил ей золотые горы. Хотя, если б припёрли, и так бы пришлось вступать. Вариантов немного.

Обряд посвящения лейтенант-шпион, он же глава «ДНК» (как расшифровывается аббревиатура, Люда так и не смогла взять в толк) тоже притянул за уши, причём достаточно не самый оригинальный выбрал способ господин Тарасов. Убить какого-то сталкера, показав свою преданность бандформированию. Типа, клятвы не достаточно. Нева изучила фото будущего покойника — да вроде обычный парень. Прозвище — Фраг. Лёгкое дельце, но от этого не менее грязное, хоть и доведённое у Люды до автоматизма.

Всё для Петьки. Вот бы он вырос послушным, благополучным мальчиком и не ведал даже, что есть на Земле такой Чёрный Край.

У Люды не было ни минуты на то, чтобы придумать план, поэтому, завидев фигуру Фрага в окрестностях завода «Юпитер» в выданный ей бинокль, Нева приготовила АК к бою и двинулась к мишени. Сократив дистанцию до четырёхсот метров, «дээнкашница» определила, что ближе подобраться не выйдет. Фраг шёл быстро, и Людмила едва поспевала. Стрелять, иначе скроется. В спину, чёрт возьми. Как же это противно, что ради спасения внука придётся убить незнакомого сталкера. Тарасову эта личность неугодна — вероятно, важная фигура среди независов. Вот паренёк проходит между аномалиями, они закрывают его от огня, нейтрал сейчас неуязвим. Вон на том отрезке пути надо бы его мочить. Людмила засела на крыше двухэтажного склада. Она решила пальнуть Фрагу в колено, как только он покажется из-за ловушки, чтобы он в неё опрокинулся — подстроить несчастный случай, так сказать. Истинно сталкерская смерть, хоть и при содействии Люды. Лучше, чем голову прострелить, чтоб как орех лопнула и полостная смесь разбрызгалась, распылилась, выплеснулась в радиусе нескольких метров квадратных.

«Если даже промахнусь», — рассуждала Люда. — «Он побежит вперёд, а там открытая полоса. На всякий случай у меня и РПГ припасён, не получится очередью, сделаем по-шумному, взрывом». АК — не снайперская винтовка, хоть и хороший ствол. Это был лишь вопрос фарта. Нева, конечно, попросила у Тарасова нормальный дальнобойный ган, но тот не пожалел для неё лишь музейной М1 с треснувшей оптикой, которую предлагалось восстанавливать на свои средства. Нет уж, фигушки. Людмила изготовилась. Бить на поражение. Направить снаряд точно в коленную чашечку. «Калаш» застыл, руки не дрожали. Приклад упёрся в правое плечо. То ли Люда сделала недостаточную поправку на ветер, то ли не учла особенности вертикального снайпинга… Но она промазала, пуля влетела в аномалию, а сталкер, вопреки ожиданиям Невы, побежал не вперёд… а назад, к «Юпитеру», откуда он почему-то возвращался. «Дээнкашница» сорвалась с позиции, потому что Фраг её засёк и выпустил в неё несколько очередей. Вооружён он был лёгким пистолет-пулемётом «Бизон», и попасть мог разве что случайно. Чтобы не бежать долго по лестничным пролётам склада, Нева махнула на землю прямо с крыши, в полёте ухватившись рукой за ветку дерева — скачок вышел двойной, и Нева повторила знаменитый манёвр Алисы Селезнёвой, героини произведения великого фантаста Кира Булычёва. Несмотря на перекат, прыжок вышел неприятным, так себе, — всё же складские потолки делают иногда высокими, — но бежать Люда смогла, стопы напрочь не отшибла. И стала преследовать Фрага, улепётывающего к зданию завода и постреливающего по ней. Петляла Нева вокруг аномалий, то пригибаясь, то выпрямляясь — две пули всё же настигли её. Пули, причём, хорошие — если бы бронежилет не был самого высокого класса защиты из возможных, «дээнкашница» была бы вынуждена прекратить погоню из-за серьёзных ранений, полученных от независа.

Вот Фраг скрылся в промышленном здании. Расстроенная Людмила припустила трусцой, рискуя вляпаться во что-нибудь. Теперь, наверное, придётся обыскивать весь «Юпитер». Хотя для нейтрала это по-любасу тупик.

Люда проникла внутрь завода. Только б рука не дрогнула, и не пришлось потом мозги собственные собирать по углам и соскребать со стен. У парня ведь не зря прозвище — Фраг. Геймер, чтоб его. Постройка глобальная во всех смыслах, этот завод. Ещё при СССР это всё возведено. Пустые нависающие провалы окон и покосившиеся антенны снаружи, многочисленные контейнеры и ящики внутри. Замер конвейер, разбились светильники. Скелеты рабочих не сохранились. Залы, залы, лабиринт из помещений — повсюду грозные колонны, подъёмники, груды всячины технического плана. Из любого места, как Людмиле кажется, может появиться её клиент. Ан нет, рабочие не покинули эти места. Людмила заметила безвольных зомби, слоняющихся по пространству коридоров и цехов. Главное, чтобы они её не заметили. Люда шустро кинулась вперёд. Кое-где, как и на улице, виднелись аномалии. Свистели «птичьи карусели», трещали «жарки». Хрустело битое стекло под ногами. В углублениях скапливалась вода в приличном объёме, и в некоторые такие лужи даже падали оголённые провода. Упаси Зона туда наступить. Кстати, о треске. Ну-ка, а радиация в норме? Сойдёт. Но задерживаться тут не следует, есть вполне реальный прецедент схватить дозу. И не только адреналина. И не только свинца. Потолок был облеплен паутиной труб и вентиляционных шахт, над головой у Невы, цепляясь за эту сеть когтями, прошмыгнула чернобыльская кошка.

Двери в соседний ангар были блокированы горой контейнеров, обвалившихся на ржавый остов грузовичка. На полу в коридорах лежал устоявшийся, въевшийся полусантиметровый слой пыли. Где же Фраг? По стенам, как ниндзя, шурует вряд ли. Нейтрал не заставил себя долго ждать — вот вылетает из пазов решётка вентиляционной шахты, сталкер из засады, сзади, стреляет в Люду, та падает за нагромождение обломков. Не из робкого парень десятка. Одна пуля взлохматила плечо правой руки, и теперь практически каждое движение отдаёт противной, ноющей болью. Все остальные снаряды вошли в броник, превращая его в бесполезную тряпку. Если, конечно, ремонтники не потрудятся. Всё равно это уже не высший класс защиты из доступных. Блин, дистанция меньше, и боль ощутимее, как в страйкболе. Страйкбол — регулярная забава спецназовцев с Большой Земли, в том числе Люды, очень правдоподобно игра симулирует реальные перестрелки. Не симулирует даже, воссоздаёт. Поэтому частенько Люда грешила следующим: когда происходила масштабная бойня и предстояло стрелять во все стороны по живым мишеням, Люда воображала, что играет в страйкбол. Что всего лишь помечает бедняг краской, а не обрывает им жизнь. Так действительно легче, для психики.

Нева продолжила травлю Фрага. Скорее бы его прикончить, а то в следующий раз попадёт невзначай прямо в затылок. Люда сделала шаг внутрь очередного помещения — и больше всего не ожидала она такого сюрприза, игрушки в яичке, как подлый удар ногой в пах из-за угла. Не ожидала, поэтому не успела поставить блок или увернуться — только крутануть туловище вправо, и удар пришёлся в левое бедро. Вот независа, наверное, колбасит — возвращался из ходки, а тут сумасшедшая бабуля засаду устроила, да ведь не успокоилась, преследует. Вот он и действует её же методами — стрельнуть в спину, по шарам вдарить. Людмила ещё отделалась вывихом, но если б Фраг попал бы туда, куда хотел, и раздробил бы ей лобковую кость, прохлаждалась бы Нева до конца своих лет в инвалидном кресле. Кстати, судя по острой боли, схватившей в тиски тело «дээнкашницы», подошва Фрага задела шейку бедра, и если так, травма могла стать злокачественной. Нева напряглась и постаралась не реагировать на многочисленные булавки, вдруг вонзившиеся в её позвоночник и другие косточки. Оказать сопротивление! Но нейтрал не растерялся. После попытки пробить Люде причинное место, он без паузы вмазал ей в подбородок прикладом так, что Нева пронеслась пару метров по воздуху и шлёпнулась на бок больным плечом. Людмила сжала зубы, чтобы не заорать от боли. «Терпи», — приказала она себе. — «Не обращай внимания. Уничтожь цель». Нижняя челюсть вылетела, так как она была вставная, и Нева вдобавок прикусила десну. Из уголка губ заструилась кровь, Люда закрыла глаза и перевернулась на спину, типа копыта откинула. Интересно, подойдёт сталкер или предварительно саданёт контрольный? Подошёл. Пересилило любопытство, что за женщина пенсионного возраста пыталась его пристрелить. Осторожно подошёл, на мушке тело держит. Сучонок… Люда здоровой-то ногой «Бизон» из ладоней его выбила, и штырь метко в горло запустила сопернику. Арматурина проткнула шею Фрагу, и тот, затапливая пол алыми ручьями, погиб. Удачный бросок.

«Прости, сталкер», — подумала Люда. — «Никаких претензий, ты встал у меня на пути. И тоже исполнил какую-то свою роль. Хотя тебе уже всё равно, прости».

Дьявол, как же лицо ушибла! Люда приподняла ресницы — в поле зрения всё двоилось и вертелось, сфокусировать взгляд на чём-то было непросто, картинка шла как бы рябью. А медлить никак. Людмиле казалось, что она падает куда-то. В небытие. Хуже, чем приходить в себя наутро после пати, на которой явно перебрал. Все костные ткани ломит, однозначно — вывих челюсти. «Дээнкашница» сжала правый кулак, и противный укол в плечо заставил её очнуться. Нева с трудом, облокачиваясь на стену, встала на ноги и воспользовалась индивидуальным перевязочным пакетом. Заштопала рану, едва не растворяясь от беспощадной одурманивающей боли. Лицо сковала судорога. Люда подобрала кривую, но крепкую палку, приспособив в качестве костыля. Только что зашитую рану на плече облила водкой, благо с собой прихватила. Не получила б увечий — хапнула рюмасик и закусила, чтоб не было на душе такой горечи по поводу содеянного. А теперь — извините, из горла и без закусона, кабы ноги не заплетались. Да уж, дорого далась ей эта охота на Фрага. Прихрамывая (ещё бы), поплелась в сторону выхода. У независа взяла ножны с клинком, какие-то продукты, патроны, гранаты, медикаменты и маскировочную камуфлу. Потом, сообразив, что столько не утащит, часть патронов и гранаты оставила. Проковыляла мимо зомби и добралась до базы «ДНК», причём большая часть этого пути словно вывалилась куда-то из памяти. На рефлексах шла. Зомби на Люду не взбаламутились, приняв за своего. Лес, ямы, ржавые корпуса бронетехники… А вот и палата в обустроенном госпитале «дээнкашников», и сердитый усатый врач по прозвищу Бормотун.

Авраам Вентонович обернулся. Сзади были облачка, спереди он отчётливо видел линию горизонта. Погода здесь была его любимой — воздух дул холодный, морозный, но он не замерзал, прохлада была чистой и бодрящей, но не в перебор, то есть не минус двадцать. Навстречу неслись капельки мороси из сгустка тумана, не частые и не назойливые, приятно освежали лицо, мягко в него врезаясь. Гугов летел над землёй, пафосно, фантасмагорично и легко; он опять летел! Земля была внизу ему абсолютно незнакома, он не мог даже приблизительно определить её колорит, только что в стиле сооружений просматривались славянские корни-предпосылки. И то, сразу так не скажешь. Для Гугова хижинки выглядели слишком смешно и примитивно, чтобы он не мог утверждать, что не очутился в иной эпохе существования человечества. Малоэтажные бетонные параллелепипеды, некогда гордо звавшиеся зданиями и даже домами — конструкции, для современного мира представлявшиеся символом Нефтяного века, неофициальной кликухи периода истории с 1900-х по 2100-е года. Хотя уж Гугов-то понимал, не случись тогда мощного толчка в области политики, науки и промышленности, не было бы сейчас привычной реальности. Такой, какая она для гражданина 2358-го является. Ну да ладно, лирическое отступление. Эпическое возвращение. Авраам подумал, что попал лет на четыреста назад по реке Хронос. Уж очень приемлемо сохранились руины, даже осколки стеклопакета торчали из рёбер оконных рам, стеклопакет, опять же, для века двадцать четвёртого — диковинный. У Гугова родилась версия, что он в одном из павильонов музея… парит по воздуху. А, ну вот и другие посетители! Одеты в какие-то странные пятнистые лохмотья, из ткани, давно вышедшей из употребления и моды за счёт проигрыша в качестве наиболее продвинутым волокнам-конкурентам. Реже — в дурацкие полускафы. Авраам, кажется, что-то такое изучал по школьной программе, и про культуру того времени, и про архитектуру, и про защитные костюмы тоже. В этот миг он воззрел на это воочию и изумился, как органично это смотрится в единой структуре, и как неказисто выделялось бы что-либо из этого в его родном, далёком грядущем. А может, как раз это место и приходится ему родственным? «Это же Пустошь», — осенило Гугова. А народ весь — обитатели аномальной Зоны. Во сне одежда и другие детали в глаза как бы не бросаются, обычно всё ощущается естественным, пока не вырвешься из объятий Гипноса. Исследователи Чёрного Края с раритетным пулевым оружием, от которого отказались ещё два столетия тому назад, когда на планете практически иссякли запасы железа, свинца и меди, и восполнять их пришлось, покоряя новые небесные тела. Один экземпляр пулёвки обошёлся бы Гугову в его временном континууме, возжелай он его приобрести, в кругленькую сумму — да что там в кругленькую, в целое состояние. С учётом всех этих факторов получалось, что или Гугов в прошлом, или попал в какую-то ролевую игру, очень достоверно воссоздающую атмосферу ушедших реалий. В том, что это была Зона, он не сомневался. Зона, кстати, раннего периода — Авраам чуял присутствие обратного, уравновешивающего фактора в этом мире. По сути, где-то в этом мирке помимо аномальности пока ещё существовала и нормальность. Вот бы её найти… Авраам Вентонович ускорился, как мог, но выяснилось, что покинуть пределы отведённой для «квеста» территории он не сумеет: когда он, по своим внутренним ориентирам, достигал грани, он словно упирался в невидимую стену, разделявшую обычность и необычность. Полноценной частью этого мира Гугов ещё точно не был, был бы — получил выбор, в какой крайности жить. Здешние обитатели через «барьеры» преспокойно расхаживали.

Авраам хотел позвать людей, но те, идя по собственным нуждам, его не видели и не слышали, даже когда он был в полной досягаемости и доступности. Бегали какие-то неправильные собаки и муты в противогазах, у собак половина органов атрофировалась, половина — мутировала в гремучую смесь. Носители масок передвигались на четырёх конечностях, фигурой и телосложением смахивали на гомо сапиенс, а поведением — на агрессивную, буйную гориллу. А ещё ему встретились несколько человек, разительно от других отличающихся. Другие этого не замечали, а Гугов как-то определял. Основная масса людей была порождена нормальностью, а к аномальности приспособилась. А эти — даже не человеки, не обозвать их так, копия, сгенерированная Чернотой. Вот это да, Пустошь! Натурально. Гугов нашёл элементарное объяснение — он вновь спит. И до этого спал. Сон во сне, выходит. В данный момент Авраам не принимал непосредственного участия в событиях, и не наблюдал за конкретным действом, он парил в небе, не управляя своим телом физически. Отчёт о направлении движения, конечно, себе отдавал, но вообще-то телесной оболочкой манипулировали невидимые силы, а он попросту их наводил. Стелющиеся локации, причудливые узоры всего, бойцы с неудобными музейными громыхалками, свербящая близость апокалипсиса оказались Гугову вполне узнаваемыми, знакомыми. Ну вот прямо очень близким и сокровенным, тем, чем без стороннего вмешательства или распоряжения обстоятельств никогда бы не было Авраамом покинуто. Он заразился Зоной. В душе стал сталкером. «Настоящее — не в 2358-м году, настоящее — здесь. Настоящее для нас то, что мы считаем настоящим», — решил Авраам Гугов. Гладь зеркального, лоснящегося и серебрящегося под луной озера, вода в котором имеет характерный янтарный оттенок. Хотя луну, Гугов, наверное, дорисовал в своём воображении — ну не могло её по канону быть там. Но как знать. Развалины некоего правительственного учреждения, вроде учебного заведения наподобие научного института, занимающего огромную площадь и сегментирующегося на корпуса. Ещё лес бетонных коробок, натыканных едва ли не друг на друге, плотная застройка населённых пунктов. Да уж, несладко приходилось собственникам тех времён. Между коробками Авраам приметил стадион, легендарный аттракцион Колесо Обозрения, не менее легендарный, чем «Кола» и бумажная валюта. И логическое упразднение всего вместе, зловещая громадина с несколькими полосатыми трубами, оттопыренными ввысь. Это здание символизировало сразу всю мешанину из остального. Гугов вспомнил, что так примерно выглядела ранее «опасная» атомная электростанция образца рубежей 20-21-го веков, не удовлетворяющая нынешним запросам, требованиям к безопасности. Авраам был тут раньше. Уверен. Точно был. Он вернулся… Что-то взметнулось, всколыхнулось в памяти. СНГ. Два «злых» города, Припеть и Козелск. Нет, похоже, неверно… Припять и Козельск, вот, совершенно правильно. В Припяти полегло очень, очень много народу, она по определению ассоциировалась в людском сознании с гибелью.

События развивались стремительно и в общем стандартно, положенным чередом. Он даже засвидетельствовал определённые знаменательные моменты, которые впоследствии сочтут ключевыми. Перестрелка между враждующими группировками, развёрнутая, масштабная. Отряд «Долга» попробовал преодолеть гряду холмов по тоннелю, обозначенному далеко не на всех картах, и схлестнулся с боевиками неизвестной принадлежности. Порешали всех, да только в пылу боя не заметили «свободовцев», атаковавших «очищенцев» с тыла и плотным огнём загнавших в тот же тоннель. По идее, другой выход из простирающейся между природными выпуклостями «кишки», северный, был открыт. Но это в теории, а на деле, как подметил Гугов, проход контролировался снайпером анархистов. Ловушка, пацанам-«очищенцам» локально не подфартило. Так, а вот зонный монстр — контролёр, ведёт за собой «пищу», троих зомби в военной форме, в районе какой-то болотистой местности. Вот бродяги отбиваются от псевдоплотей — мутанты очень коварны, бойцы в пять стволов ликвидируют передовой десяток тварей и, расслабившись, шуруют дальше, а основная масса атакует их сзади тем временем и предсказуемо подчищает всю группу неопытных новичков. Солидное лакомство, жаль ребят. Вот тоже сталкер, попал в какую-то ловушку и медленно, мучительно умирает, а оробелый товарищ рядом с ним пытается его выручить. И напрасно, лучше б уматывал побыстрее, по окрестностям бродит матёрый голодный кровосос. А это всего лишь стайка чернобыльских мух, преследующих бюрера. Везучий малый успевает скрыться в катакомбах, а мухи остались простофилями и отчалили восвояси — ничья. Мухи, кстати, относительно мирные зонные твари, хоть и надоедливые. Едят людей только спящими, причём так, что человек ничего не чувствует, а на бодрствующих посягать остерегаются. А вот двое спутников, драпающих от великана буквально сказочных размеров, им-то и удаётся уцелеть — беглецы благополучно достигают кустов и ныряют в них. Подобные эпизодики и созерцал Гугов, правда, восторга они у него не вызывали, просто зонный быт, естественные процессы. Он наслаждался самой Пустошью, Отчуждённостью, а не этими суетливыми зарисовочными сценками. Ну, что ж, каждому — своё. Это «своё» почти всегда и различается, по этому «своему» судят о качествах личности.

Прогулка пошла наперекосяк, когда Гугова впечатлила вдруг Тварь. Что это такое в самом деле, Авраам так и не разобрал. Посредине лесной опушки стояла подобная человеческой фигура. Её очертания поблескивали ярким, отчётливым синим цветом, но при этом размывались, как мочалом по стеклу, а вокруг фигуры кружились смазанные спирали не разобрать каких оттенков, мелькавшие то тут, то там, проносясь по очень изогнутым траекториям и образовывая сплошной непроницаемый колпак. Что за феномен? Гугов поморгал, не веря, что видит то, что видит. Сомневался. Хотя какой феномен, чему удивляться, Зона же. Единственное разумное объяснение. А этот Синий как-то движется ритмично, танцует что ли? Движения, по сути, незаметно, только не опосредованно итог процесса — только что в одном месте, теперь уже в другом. Может, таки плод фантазии? Хорошо бы. Хотя если фантазия может быть такой, это как раз и есть повод для раздумий. А в принципе, ладно, придётся признать — фантазия может быть любой и её границы устанавливает только её хозяин. А спирали вообще в постоянный нескончаемый хаос вовлечены, типа диффузии или пляски электронов вокруг атома ядра. Ага, вот нас и заметили. Впервые за все проведённые тут мгновения. Тварь взмахнула, или взмахнул левой рукой, будто с целью поманить Авраама к себе. Он осмелился из любопытства спуститься пониже, хотя симпатий к этой штуковине не испытывал. Ну что ж, станет Варварой Вентоновной. Вот он ступил на твёрдую землю… И реал исказился до неузнаваемости, будто только этого и ждал.

Пассаж три Шаткие подпорки

Истребители заняли позиции на небольшом холмике, облюбовав его пологий западный склон. Бабуин устроился ниже всех и наблюдал за Ущельем, с этой стороны возвышенности да в ясную погоду бывшим как на ладони, через бинокль с тепловизором. Висел неприятный туман, не позволявший рассмотреть детали местности, однако живность прибором фиксировалась, а также отдельные ловушки — всё, что излучало тепло, светилось при взгляде в окуляр визора бордовым.

Берг находился на вершине холма, снабжённый автоматическим комплексом МКМ-18. Комплекс тот оснащён оптикой и лазерной целеуказкой. Берг превосходно сдавал в своё время норматив по «калашу» 250 метров, который звали прочие армейцы «невозможным», а мишень в этом нормативе — «неуловимой», «недосягаемой». Лазерную указку наймит не включал сейчас, он предпочитал её использовать преимущественно при перестрелках в помещении — он играл в шутер Resistance 3 и знал, что красный лучик, а вернее точка, даже такая, казалось бы, полезная и неприметная, запросто выдаст его местонахождение. На шесть часов от позиции Берга на расстоянии метров пятнадцать были установлены светошумовые мины, которые не позволят врагу незаметно подкрасться со спины. Услышав взрыв, Берг среагирует сию секунду: кубарем скатится вниз по склону и укроется за деревьями или валунами, которых по всему пространству склона в изобилии, и выиграет тактическое преимущество. Перед собой же Берг территорию просматривал, значит, оттуда сюрпризов не будет. По крайней мере, он к ним готов.

Минус расположился по центру склона в обнимку со снайперской винтовкой, к которой присобачили НОКДД — Напалмовый Огнемётный Комплекс Дальнего Действия, и приделали притом не абы как, а истинно мастерски, никакой кустарности, занимались этим люди, действительно неравнодушные к оружию, которых немало в рядах «Наёмников», и выполнили они свою работу искусно, умело скрестив два механизма смерти. Минус был самым странным из троицы профессионалов — вечно холодный, «замороженный». Родом он был из Нижнего Новгорода, сидел за убийство — вот и всё, что было достоверно известно Бабуину о Минусе. В Зоне он мочил всех подряд, брался за любые контракты, и даже Бабуин иногда опасался схлопотать от товарища по клану пулю в затылок. Минус неплохо общался на иностранных языках — в Зоне полно было вояк, поляков и французов, с которыми этот бес водил знакомства. Минус иногда понимал юмор. Его заторможенность лишь пускала пыль в глаза, в боевых условиях она девалась куда-то без следа.

Прикрывал Минуса наводчик, которого все именовали просто Парнем. Зелёный парнишка, помешанный на адреналине, в Зону тоже ради него сунулся. Фрираннером на Большой Земле был.

На человека по имени Берг Бабуин имел исчерпывающее досье. Берг вылез из материнской утробы и впервые увидел мир на Украине, в городе Николаеве. Окончил школу с серебряной медалью, вместе со школьными же друзьями служил сначала в армии, а затем с отличием окончил десантное училище. Далее Рысь продолжил военную карьеру, Шторм занялся бизнесом. Берг решил получать высшее образование в области науки, доучился до третьего курса, женился по любви на лаборантке НИИ, стал жить в столице. За свадьбой последовал развод, и бывший солдат уехал в город поблизости от Зоны Отчуждения, запил. Купил небольшую квартиру, устроился опером в местный отдел милиции. Через три года судьба закинула его в Зону — бывший товарищ, Шторм, мутил что-то связанное с добычей и экспортом артефактов и организовывал негласные экскурсии по Чернобыльской Зоне АЭС. Побывав за Кордоном единожды, Берг понял, что попал на золотую жилу. Непредсказуемость Зоны, постоянный адреналин, приличный заработок после удачной ходки. Берг принял законы территории отчуждения, и с трепетом им следовал. Спустя месяц он стал хорошим сталкером, окончательно подсев на такой рискованный род занятий, как походы в Чёрную Быль, и вскоре получил предложение вступить в «Свободу», от которого отказываться не стал.

Навыки лидера, выдающийся нестандартно мыслящий ум позволили ему быстро подняться в чине; вскочив вверх по должностной лесенке клана, Берг стал командиром небольшого отряда, а после — всех войск свободы на северо-западе Зоны. Благодаря ему, позиции анархистов укрепились на Агропроме и Янтаре, «свободовцы» почти полностью возымели под контроль Рыжий Лес. Бехраму пришлось выложить Бергу кругленькую сумму, дабы он вступил в ряды «Наёмников». Берг вошёл в клан, и сразу — в качестве командира подгруппы. К слову, Бергу не особо нравилось, что формально он на данный момент в распоряжении Бабуина. Но ничего не поделаешь — для подобного заказа Бабуину необходима именно настоящая элита.

В общем, такая разношёрстная компания подобралась.

В Рыжий Лес они вошли с востока, проложив извилистый путь через местное Поле Чудес. Бабуин отчасти знал проход и обладал хорошим чутьём на ловушки вкупе с развитой интуицией, поэтому истребители проследовали через этот участок пути достаточно быстро и без потерь.

Выброс переждали в ангаре, о котором знал только Берг — судя по всему, не раз там прятался сам. Наутро стали продираться через лес, в тумане нарвались на псевдособак. Больше всего досталось Минусу, причём он даже не опробовал огнемёт, чтобы не устроить ненароком глобальный лесной пожар, а то займётся ненароком. Минусу одна псевда погрызла ногу так, что боец теперь прихрамывал — не смертельно, но приятного мало. Отбившись от мутантов, обнаружили пять сигналов ПДА — четыре кучкой и один чуть поодаль от основной массы. Бабуин не особо удивился — наверняка мародёры либо вольные бродяги. Особой угрозы с иголочки экипированным профи не представляют, но лидер отряда таки перестраховался и приказал всем выключить ПДА, чтоб наймитов не засекли раньше времени.

Бабуин уставился вдаль. Внизу простиралось Ущелье, слева — Рыжий Лес, спереди — гора-Богдан, где-то справа начиналась локация Янтарь. Бабуин приник к коллиматорному прицелу устрашающего пулемёта. Всё прекрасно простреливается. Что ж, нормально. Глава элитного отряда ощущал себя Богом, или минимум тёмным ангелом, осматривающим землю с холма через прицел орудия смерти.

И да начнётся Кровавый Суд!

Меня называют Кролик.

Я — сталкер, «чистильщик» Зоны. Принадлежу к организации «РЕЖИМ», и поэтому, конечно, защищаю её интересы.

Я осознаю, что делаю, уверен в значимости своей Цели. Основная задача членов объединения, в котором я состою — познать Зону и самих себя, и полностью распоряжаться Чернобылем. Само собой, в благородных целях. Просто этим территориям не хватает единого хозяина, вдумчивого и рационального.

Пока у нас всё вполне получается, не считая изредка происходящих крупных неудач.

Недавно мы заключили с «Монолитом» договор о поставках оружия и провизии по их каналам — фанатики, оказалось, серьёзные бизнес-партнёры с хорошими связями, хоть и отмороженные на всю голову. Деловые вопросы они разруливают грамотно, что очень нам по душе. В ответ на предложение о сделке «Монолит» выдвинул условия — чтобы «РЕЖИМ» выступил посредником между ними и «Наёмниками», ведь Бехрам скорее всего откажется связываться с фанатиками. Наша репутация в глазах истребителей немногим выше, чем у «монолитовцев», но наши заказы наёмники-таки приняли.

Один из «клиентов», от которых надо избавиться — сталкер по кличке Ярый. Насколько мне известно, ребятки Бабуина почти что его приняли, но что-то у них пошло наперекосяк. Тем не менее, отказаться от договора Бехрам не вправе. Мне, как опытному члену «РЕЖИМА», велено наблюдать за работой Бабуина. И теперь всё сводится к моему вмешательству.

Ярого и «РЕЖИМУ» когда-то угораздило насолить. Вот и пусть отвечает. Драпать ему от нас некуда, под нами Зона. Догоним и прикончим…

Кисель и Ярый спускались в Ущелье, выставив перед собой стволы автоматов. О том, какие твари обитали внизу, Ярый не раз слыхал от матёрых ветеранов, не первый год топчущих Зону. Сам Ярый в Ущелье не захаживал никогда, и ему было порядком не по себе.

«Хватит, Ярый, прекрати», — сталкер успокаивал сам себя. — «Обычный овраг, ничего особенного».

Фибрами души настоящий сталкер не мог не знать, что подобные мысли — самообман, внушение с целью унять беспокойство и охладить голову. Обычных мест в Зоне нет по определению, а от данного ещё и смертью за километры разит, множество народу там полегло.

По мере того, как парочка шла вниз по склону, туман наверху рассеивался, выглянуло равнодушное солнце, но его лучи не доставали вглубь оврага, где по-прежнему царила молочная пелена, диктуя случайным перехожим собственные условности. Редкие гравитационные ловушки, интенсивные всполохи «каруселей», манящие искры «электр»…

— Долго ещё? — нервно поинтересовался Ярый. — Ты ж, Сусанин, ведёшь, вот и делись соображениями с товарищем.

— После этого оврага развилка, — ответил Киселёк. — Ты — своим путём, а я — в Припять. Исполнять миссию.

Внезапно загавкал карабин. Два раза, и совсем недалеко от сталкеров — так им показалось. Хотя туман обманчив. Может казаться, что на близком расстоянии, а взаправду — рядом совсем, едва ли не вплотную. Сталкеры замерли. Ярый напрягся, Кисель испугался и стиснул «калаш».

Ярый примерно определил место, откуда исходил звук выстрела. Взглядом указав Киселю направление и жестом предложив держаться за собой, пригнулся и скрылся в пломбирной дымке, отточенно щёлкнув предохранителем «Грозы». Напарник внял указаниям и последовал за ним.

Сталкеры обогнули несколько сосен, силуэты которых будто сошли прямиком с живописных экземпляров коллекции полотен-шедевров абстракционизма, и очутились на поляне, заросшей густой, высокой травой. Туман тут клубился не слишком плотно, лишь лёгкая взвесь. Человек в бело-чёрно-пятнистом американском комбинезоне неуверенно держал «Сайгу», рядом — трупы псевдособак, две особи. Одна хапнула пулю идеально в башку, другая — «веерный» заряд дроби в живот. Сталкер с двустволочкой нашёлся тут же, по груди растекалось бордовое пятно. Обладатель карабина одной ногой стоял в аномалии «киндер парадизо», и сейчас отчаянно пытался вырваться из западни.

— Бужонок, — процедил Ярый, взглянув на убитого коллегу и узнав в нём своего знакомца.

Бужонок, или Борис Ужов — старожил Зоны, ходил с Ярым в Лиманск и на Агропром, затем обосновался в одном из военизированных номерных городков «предбанника» и стал подрабатывать проводником. Бужонок не раз выручал Ярого, да и охотником за хабаром был хорошим.

— Убийца! — вскричал Кисель, тоже смекнув, что к чему.

Действительно, ситуация налицо. Мародёр в комбезе застрелил Бужа, и случайно вляпался в «киндер» — Зона воздала нещадно. Но почему бандит не обыскал тело? Не успел?

Рюкзак валяется подле Бужка, папиросы и дорогой итальянский нож пристёгнуты к поясу. Ярый вперился в незнакомца, не оставляющего тщетных попыток извлечь ногу из аномалии.

Где-то он уже встречал такие глаза. Наивные, испуганные, жаждущие приключений. Ну, конечно, столичный гость!

— Погоди-ка, Киселёк, — Ярый придержал разгневанного напарника. — Кто такой? — обратился он к владельцу карабина.

— Лёня, — робко представился мужчина.

— Турист? — хмуро вопросил сталкер.

— Турист, — послушно согласился Лёня. — Это же можно так назвать? Во, в хрень какую-то влез.

— Можно ещё назвать — дилетант, оболтус. Свихнувшийся экстремал. Что с проводником?

— Его тёмные замочили.

— Эти откуда взялись? — изумился Ярый. — Ты языком-то своим хоть не мели, а то в реале накудахтаешь.

— Не знаю, двое их было, с гауссовками пришли. Проводник сказал, это тёмные сталкеры. Я кое-как из «Сайги» отстрелялся, они раненые сбежали.

— Не повезло тебе, пацан, — вздохнул Ярый. — Как же ты по глубокой Зоне, да без проводника?

— Вот именно, — поддакнул Кисель.

Будь обстоятельства иными, с большей долей вероятности Ярый бросил бы туриста прямо на этой поляне без малейших угрызений совести, так как недолюбливал идиотов, сующихся в Зону по доброй воле да ещё платящих за это деньги. Даже не ради артефактов, не ради того, чтобы слиться с Зоной, а только бездумно пострелять по мутантам и запечатлеть сомнительные красоты постапокалиптических пейзажей. Нет, красота-то присутствует, но вот понять-уловить её дано только прирождённому сталкеру. Вопрос туризма в Зоне — вообще спорный, неоднозначный. С одной стороны, едут отовсюду эти сорвиголовы в лапы кровососам, зубы псевдогигантам и когти сноркам. Для подсаженных на адреналин камикадзе Зона закрыта — но они всё равно рвутся, разрушая, обходя барьеры или просачиваясь через них. С другой стороны, на Большой Земле толпа обывателей не представляет даже себе реальный расклад — они полагают, сходить в Зону с карабином на денёк, дабы завалить парочку кабанов и полазать по Полю Чудес, это как с парашютом прыгнуть или взойти на сопку. В чём отличие? Зоне это не нужно. К чему ей излишние адепты суеты, поставляемые чужеродным источником? Обывателей-то и не осудишь. Хотят жить на полную катушку, и всё. Риск всегда есть, хоть и неутешительна статистика, а таки ещё не кончились желающие попробовать. Потенциальная щепотка праха или груда гнилых костей, нашедшая пристанище в одной из локаций Чёрной Были. Исчезнут проводники, берущие заказы туристов, искоренят коррупцию в рядах военнослужащих, перестанут выпускать медиапродукты, посвящённые Зоне и проталкивающие в ряды масс инфу о злосчастном Чернобыле, пропагандируя сталкерство, и наплыв незваных гостей спадёт. Прекратится постоянный приток отмычек. Лишь костяк зонного контингента уже не денется никуда. Они прикованы. Матёрые профи — неважно кто, военсталы, толстолобики, добытчики хабара всё те же.

Но перед Бужонком у Ярого был долг жизни, так и не отзеркаленный. Такие вещи — не забывают. Судачат, что Зона покарает. Да ладно, Ярый в это не верил нисколечко. Та самая Зона, в которой зазевавшийся человек может случайно попасть под мощнейший разряд тока или же в засаду отморозков, которые, угрожая, разденут догола, оберут и пошлют на все четыре? Или загнуться от кислотных ожогов, полученных во время осадков с «сюрпризом». Она будет мстить? Не, она как раз поймёт, если Ярый сейчас добьёт к чертям этого Лёню. Но Ярому собственное достоинство не позволяет так поступить. Несправедливо выйдет. Пусть и чел незнакомый, пусть и впрягся в это дерьмо сам. А возьмёшься выручать — само собой, у новичка-напарника идеологические убеждения подкрепишь действием. Мол, вот, помогай всем бедным и несчастным, не зря ведь я, матёрый волчара Чернобыля, на примере тебе это показываю. А приходить на выручку застрявшему в беде вообще-то правильно. Не всегда. Собираешься в Зоне следовать всем установкам, укоренённым в башке на Большой Земле — для тебя уже заготовлен отдельный котелок в аду. Однако, законами совести-морали пренебрегать не рекомендуется. Если они вообще есть для тебя, и ты их помнишь. Вот только Киселю это долго разъяснять. Ну, в Зоне его ещё много необъяснимо-неоднозначного ждёт. Захочет — осознает.

— Ярый, завис? Эй! — окликнул напиток.

Виснуть — непозволительная роскошь. Ярый тряхнул головой.

— Берём нашего нового приятеля с собой, — озвучил сталкер. Спасши простака-туриста, сталкер вполне мог вернуть свой долг покойному Борису.

— Хорошо, только до Периметру ты его доведёшь, — вздохнул Кисель.

Прежде чем брать, с аномалией вопрос разрешить бы. Аномалия «киндер парадизо» представляла собой нестандартную субстанцию даже по меркам Чёрной Были. Наступив на поверхность ловушки, с виду ничем не выделяющуюся, человек где-то по щиколотку проваливался в мягкую молочную массу а-ля йогурт, и постепенно погружался в неё. Дна у аномалии не было, а подобие творожного месива, утягивающее в свои пучины, являлось на редкость вязким, да вдобавок плотным и упругим, так что вытащить из неё что-либо — проблематично. Вычислить аномалию получалось только по сладкому приторному медовому аромату, и то, лишь приблизительную область, где сидит «киндер», а не конкретные координаты. Как только Лёня расслаблял мышцы ноги, он начинал уходить глубже и глубже, внутрь, поэтому бедняге приходилось постоянно работать телом, напрягать мышцы.

Ещё одна псевда выскочила на поляну, Ленёк хотел выстрелить по ней, но псина с разгону влетела в сеть трамплинов. Её отфутболило вверх сравнительно небольшой по величине ловушкой, ударило боком об основной «трамплин» и кинуло в огромное колесо пожилых «жим-жимов» и «давилок». Тело изорвало и покалечило.

Ярый весьма кстати вспомнил, что «киндер парадизо» разряжается при сильных подземных толчках. Сталкер преспокойно отыскал в рюкзаке Бужонка противопехотную мину PMR-2 и установил подле ловушки с противоположного Леониду края, приказав туристу залечь. Да, Борис был предусмотрительным — и мин в том числе набор таскал, дабы враги коли будут гнаться, сюрпризы им понаоставлять, да и вообще, растяжка — предмет востребованный, а мина превосходно сойдёт на роль её компонента.

Отошёл на добрых десять шагов и подорвал снаряд, метнув в него болт. Железка отскочила от бетонного корпуса, задев взрыватель. Свист, осколки во все стороны. Ярого и Киселя снесло дуновением взрывной волны, как пушинку. Разлёт непредсказуем.

Поднявшись, Кисель первым делом напомнил Ярому, что тот ругал его во время инцидента с анархистами за пальбу по гранате. Ярый и сам встал, подошёл к едва живому от страха туристу. Лёня описался — модные камуфлированные штаны намокли в промежности. Ярый притворился, что не заметил. Творожная субстанция превратилась в чистейшее молоко, расплескавшееся теперь за пределы ловушки. Сталкер протянул руку Леониду и помог выбраться из углубления-западни, наполненного молочком. Турист, Кисель и Ярый имели честь наблюдать уникальное явление — выход аномалии из берегов.

Спустя несколько мгновений молоко загустело и опять стало визуальной копией обманчиво нежной творожной массы из десерта «Чудо».

Едва Ярый отошёл от гула, зациклившегося в ушах после взрыва — казалось, барабанные перепонки ещё вибрировали, слух отняло напрочь, и он только-только стал прорезаться обратно, — где-то поблизости раздалось противное потрескивание. Кисель непрерывно смотрел в точку немного левее «парадизо», где воздух как бы слоился, вертелся, перекатывался и приближался к группе сталкеров массивным, объёмным образованием овальной формы. Неприятный звук исходил как раз от него.

«Кровосос!» — опомнился Ярый и дал длинную очередь в движущееся нечто. И тут же понял, что кровосос не трещал и не свистел бы, а давно зашёл со спины и напал, ознаменовав своё появление протяжным, отчаянным диким воем, бросающим в дрожь опытных «долговцев». Но — что тогда?..

«Плед»! При непосредственном контакте «киндер парадизо» с гравитационными аномалиями образуется глюонный сгусток с псевдоинстинктами, расщепляющий на атомы объекты биосферы из окружающего пространства.

— А ну живо валим!! — Ярый с завидной прытью рванул в туман.

Когда сталкеры и турист скрылись в лесу, среди деревьев, покинув поляну тем же путём, которым и зашли на неё, «плед» затерялся среди хлипких осин и с ощутимо громким хлопком исчез.

— Пронесло, — успокоился Кисель.

— Чего ж ты стоял, как истукан? Мозги для чего даны?

— Ладно тебе, Ярый, — ответил напарник и обернулся к новобранцу. — А прозвище у тебя сталкерское есть?

— Не. Я в курсе, что у вас всех здесь погоняла, но ко мне как-то не прицепилось. Давайте просто Лёня.

— Ай-ай-ай, не порядок. Нельзя просто Лёня. Ярый, как новичка назовём?

— Ну, пускай будет Морсом, — хмыкнул Ярый. — Раз ты Кисель.

Морс даже осмелился вернуться на поляну за своим вещмешком. И, прикрывшись им, сменил нижнее бельё. Процесс отнял минут десять — пока стянешь боты, штаны, да и не жарко в Ущелье, да и парень стесняется. Ярый, в отличие от Киселя, не внял жалостливым просьбам столичного гостя деликатно отвернуться, ведь личная и напарника безопасность превыше всего — пока ты уязвим, тыл без прикрытия никак. Да и доверяться Морсу не хотелось — авось воспользуется внезапным тактическим преимуществом, стрельнёт в спину из своей «Сайги», и пиши пропало. Ведь может произойти что угодно — с катушек парень съедет, или бандитом окажется. Поэтому отворачиваться — не вариант. Выцеливать пространство за спиной новобранца — и появление противника, вознамерившегося отхватить зазевавшемуся туристу его мужские причиндалы, не будет ошеломляющим.

Две недели Люда отходила от судьбоносной встречи в районе завода «Юпитер», валяясь пластом на больничной койке в лазарете «ДНК». Отпуск подошёл к концу, а Люда ещё не справилась с задачей. Строгий врач контролировал неусыпно, как проходит её лечение, назначал пилюльки и терапию артефактами по методам Болотного Доктора, и Нева скоро поправилась. Правда, ещё прихрамывала, да и говорить-жевать пока что было больно. Люда проживала не в казарме на полдюжины человек, а отдельном «люксе». Она же вспомнила то, что у взяла у Фрага его нож, и решила на это холодное оружие взглянуть. Нож был истинно драгоценным — серебристая с бриллиантовой огранкой рукоять, и длинное, практически как у сабли, лезвие из высокоуглеродистой стали, умелая заточка. На самом клинке — ни капли крови или ржавчины, лезвие зеркально чистое и отливает лазурью, как и Синий Кулон Невы. Нож древний и опасный, от него так и веет потусторонним. «Дээнкашница» подумывала продать его, но толкать за деньги с таким трудом добытый трофей — не резон, несмотря на то, что цену бы она выставила приличную. Месяц последующей рутинной работы на «ДНК»: конвоирование грузов, рейды за артефактами, перестрелки со «Свободой». Что подразумевал Тарасов под выслугой? Год? Три? Внятного ответа Людмила от босса так и не добилась. За месяц ей приелся и лейтенант-предатель, и гарнизон туповатых солдат, обитающих на территории вместе с ней и извечно плюющих в чужие порции компота в столовой (Люде так и не досталось ни разу), чтобы забрать себе — мало кто с чужой слюной не побрезгует пить, и длинные, выкрашенные голубым коридоры с тусклыми лампочками, система которых оплетала базу ненавистных отморозков изнутри. Людмила готова была пришлёпнуть своего недруга прямо средь бела дня в кабинете, на глазах у бдительных телохранов. Инстинкт самосохранения не позволял. Требовался более разумный план.

Однажды Людмила и Барракуда сидели в «дээнкашном» баре «Ярмарка», которым заправлял сердитый лет сорока бармен в сорочке, назвавшийся Бромом. Он лихо и непрерывно протирал бокалы, отсвечивая на весь зал округлой маслянистой лысиной, невысокий и пухлый.

— Тут некоторые ребята есть, их схожим образом впахивать заставили, враньём или шантажом — выдали по три короба обещаний и взяли клятву, — сказал бывший «долговец», потягивая пиво, якобы чешское. — В основном это: Ас, Клипер, Маэстро — ну, знаешь их шайку?

— Чего ж не знать-то, — вздохнула Люда. — Я и сама не проявляю желание этими разборками заниматься и клановой войной. К чему эту тему поднимать?.. — Люда притормозила. — А приходится. И с внуком мне помогать никто не планирует…

— Слушай, Люда, давай устроим им бунт. Вынесем всех этих ублюдков в один заход. Ас и его команда — присоединятся.

— Ты серьёзно, Барракуда? Здесь же целый полк бойцов. Побег бы совершить с диверсией — уже что-то.

— Отыщут и прикончат позже, в Зоне. К тому же, захватив эту территорию, мы поимеем их арсенал. Арсенал такой группировки — сила. Наверняка какой-нибудь его образец не помешает тебе в предстоящем поединке с «режимовцами».

— А клятва?

— Какая тебе клятва? Стремишься до конца жизни быть цепным псом этих «дээнкашников», неизвестно зачем претворять их прихоти в реальность и наслаждаться участью прислуги? Ты эту клятву давала под дулами стволов, вот и не заикайся.

— Не знаю, за Петьку боюсь.

— Внук твой никуда не денется. Там только подход бы найти. Не разрешив всё здесь, не сможешь попасть к нему.

— Вот именно! Ладно, это, право, будет лучше, чем топтаться на месте. Давай покажем этому «ДНК» кузькину мать, достали уж эти нахалы. Преподнесём им хорошую, добротную взбучку. Избавимся махом от всех. Э, Бром! Поди сюда, толстяк.

— Чего надобно? Сами шуруйте! — немедля отозвался бармен.

— Эй, бродяга, не спорь со старшими, — не отставала Людмила. — Потолковать прецедент имеется.

Бром подвалил к столику сталкеров и неуклюже плюхнулся на расшатанный стул:

— Чего вам, господа?

— Тише только, — Барракуда понизил голос. — Нам требуется помощь. Мы собираемся устроить саботаж.

— Кому саботаж? — встрепенулся Бром. — Так вас охрана из бара сразу взашей…

— Не тебе саботаж. Но ты должен нас поддержать, — вклинилась Людмила.

— Ага, конечно! Совсем тронулись? Дерзайте, а мне ещё шкура дорога. — Бром резко встал и побрёл к охраннику. Людмила успела в последнюю секунду незаметно поставить ему подножку.

— Эй, ты чего, вольник? Осторожнее! — воскликнула Люда, когда бармен упал на стол и опрокинул с него тару с пивом «дээнкашницы». Через пару секунд кружка раскололась вдребезги об кафельный пол. — А не ты ли мне втирал неделю назад про плохие условия, неблагоприятную экосреду, низкую зарплату? Хочешь избавиться от всего этого? Давай с нами. Мы с Барракудой твёрдо решили надрать задницы толпе солдафонов на этой базе и убрать лейтёху Тарасова. Откажешься — попадёшь под раздачу.

Слава богу, в «Ярмарке» стоял галдёж, гул, пели песни — поскольку данный бар был единый для всей группировки, почти каждый вечер здесь поминали погибших товарищей или праздновали удачные ходки. Или хэппи-бёздэй у кого, то же самое происходит. Пьянка, кулачный бой, дорогой коньяк и проститутки — хорошо устроились эти «дээнкашники». Короткой потасовке между Людой, Барракудой и хозяином заведения никто не придал значения. Бром поразмыслил и не отказал.

— Можете же убеждать, ребятки. Я побеседую с Асом. Всё это, конечно, суицид, но соблазн слишком велик… Если возьмём эту базу, гарантированно срубим неплохой куш! — Бром довольно потёр ладони. — Вот только ссыкотно, — бармен насупился.

— Не дрейфь, Бром! — подбодрил Барракуда. — Слушайте сюда: численность армии «ДНК» — ну, порядка двух сотен челов. Из них профи от силы четверть. Думаю, надо поступить так. Начнём завтра утром. Эй, народный герой, достанешь нам РПГ?

— Всего экземпляр в запасе остался. И зарядов не ахти, приблизительно пара-тройка. Однако и так сойдёт.

Когда алгоритм детально обговорили, бармен почтительно удалился. А Люда напоследок осведомилась у Барракуды:

— Слышал, что недавно произошло на заводе «Юпитер»?

— Ну? Ты разбиралась с нейтралом.

— Да! И вот, нашла у него ножик необычный. — Люда выложила ножны с клинком. — Чего скажешь по этому поводу?

— Нехороший нож, — заключил Барракуда, повертев оружие в руках. — Мне не по нраву — интуиция советует держаться подальше. И светится странновато. Лучше выкинь или продай.

— Почему?

— Неважно, — ответил теперь уже вновь «должник». А может, просто независимый сталкер. — От него исходит тёмная энергетика.

— А мне-то что? — Людмила скептически приподняла правую бровь.

— Я слышал, есть типа такие клинки живые и питаются душами поверженных врагов. Их нельзя подбирать с трупов, образовавшихся из-за тебя. Фрага погубила ты — и теперь клинок отмстит тебе. То есть… Выпьет сознание из твоей физической оболочки. Гляди, как он задорно сияет, значит, процесс уже запущен. Не смей оставлять кинжал себе, рассыплешься в прах!..

— У-у, жуть какая! Перебрал что ли, Барракуда? Я в эту эзотерику не верю. Но если так хочешь, забирай себе этот нож. Ещё мне клинков-энерговампиров не хватало! Бери, «долговец», дарю…

На рукояти были выгравированы иероглифы — жаль, что ни Барракуда, ни его пожилая напарница не владели восточными языками. Барракуда сунул презент в свой рюкзак. Перед завтрашним днём надо было как следует напиться, дабы страх атрофировался, а гонор пробудился. Но Люда предпочла не принимать алкоголь — для организма не на пользу пойдёт. А вот Барракуда употребил пару стопок горячительного.

Он перебирал ногами, но ему казалось, что не он движется, а земля равномерно, участками смещается под ним; вращается вокруг своей оси. Гугов дышал тяжело и часто, и сам не знал, куда бредёт и сколько уже времени прошло с того момента, как он ступил вниз с неба, вновь коснувшись подошвами ног утрамбованной природными факторами почвы. Кожа покрылась испариной, дух утомлён. Тварь растворилась у него на глазах, будто она не звала его и даже в помине не было её, не появлялась. Но взлететь обратно у Авраама не получилось, Пустошь притягивала его физическое тело. Зона почувствовала-таки намёки на незримое, на едва ли не бестелесное присутствие постороннего, и соорудила приманку, «крючок», за который зацепился Гугов — теперь Чернота крепко сцапала Авраама Вентоновича и отпускать не собиралась.

Причём с местом приземления ему не повезло фатально. Долго ли, коротко ли, Авраам стал узником в невидимых тисках, изничтожающих организм изнутри. В его внутренних органах словно копошились стайки реснитчатых червей, необыкновенно колючих, кусачих и злобных, они разъедали его, выделяли какую-то кислоту и подвергали нервную систему испытанию на вшивость. Гугов пытался убедить себя, что спит; он боялся, воли не хватало развернуться к опасности передом, но кто-то сильный в его сознании уверенно и настойчиво гнал его вперёд, дальше, не давая остаться и погибнуть, застопориться, хотя и не видя при этом цели — однако и не желая принимать проигрыш. Худшее началось, когда сотни мелких убийц прогрызли заслоны и проникли в кровь. Непритязательное «боль» — слишком невесомое словечко, скорее Гугов выносил приступы АДСКОЙ ЖЁСТКОЙ БОЛИ, чуть ли не скорчивался, складывался втрое, и убедить себя в нереальности всего происходящего не получалось: он бы давно уже проснулся или сдох, да и эти пакостники не ощущались так явственно внутри, и каждый рывок не отдавался бы Гугову смертельными муками. Жгло в паху, волосы выпадали прямо на ходу, кожа побледнела и под ней проступили шевелящиеся матово-чёрные сплетения линий и точечки. Зона вычислила Гугова и оказалась беспощадным палачом, не дала и шанса на спасение. Его жрали какие-то личинки, смакуя каждый кусочек — такую боль не попросишь просто уйти, даже очень хорошо и убедительно не попросишь, а она самая что ни на есть ЖИВАЯ и наслаждается трапезой, растягивает удовольствие, да и заразила полностью индивидуальную биосреду Гугова и поразила все системы органов эта зараза, всё уже. Эти исчадия причиняли носителю то, о существовании чего он даже не догадывался. Оказывается, есть и такое кромешное беспросветное.

Эту дрянь сталкеры прозвали мультимошкой, водилась этакая только в определённых областях Рыжего Леса, на двух или трёх небольших по площади участках, и бродяги всего лишь обходили их за версту, дабы всемогущие Чёрные Сжиратели не внедрились в нарушителей. Защититься от мошки можно было, пользуясь обычным респиратором с удвоенным воздухофильтром. Окаянная попадала в организм через дыхательные пути. От лёгких Гугова уж остались одни ошмётки, как, впрочем, и от всего остального. Эти добрались до трахеи. Авраам доковылял до большого могучего дуба и распростёрся под его стволом, устроившись на жирных, взрыхливших землицу отростков корневища. Это не помогло, боль затянулась, выдавливая, выскрёбывая высокий крик, резко трансформирующийся в вялый хрип, ползти не было мочи. Но он полз, полз, не помня себя, и ему улыбнулась Фортуна — он наткнулся на группу из четырёх наёмников, у одного из которых был огнемёт — точнее, это они на него наткнулись. Видимо, Авраам удостоился снисхождения. Солдат с огнемётом, изъявив милосердие, прикончил Гугова, потратив заряд для «зажигалки» — мультимошку брало только пламя. Наймиты следовали по своим делам, но помочь попавшему в беду собрату-товарищу-человеку — долг каждого уважающего себя зоновца, тем более, если помощь заключается в предельно простом действии: добить. Авраам иного и не требовал.

Аврааму Вентоновичу в лицо врезалась струя огня; оказывается, и смертоносный ожог может быть приятным и долгожданным, если он — очищающий. Вспыхнувший костёр стёр Авраама вместе с его ненасытным врагом, избавив Гугова от счастья жить и горя умирать, но подарив счастье умереть и отняв горе жить. Та часть испепелённого, что не рассеялась среди материи, душа, отправилась в новое путешествие…

Бабуин, Берг, Минус и Стритер оставили за своими спинами обгоревший изуродованный труп. Рыжий Лес исполнил ушедшему Гугову прощальную серенаду, мелодично звуча отстранённо шелестящими роковыми листьями.

Пассаж четыре Зябкость перемен

Ущелье преодолели практически беспрепятственно, мелкие стычки не в счёт.

Встретили снорков. Морс, вместо того чтобы предупредить остальных, решил не тратить время и сразу выстрелил по «слонику» из «Сайги» — влепил мутанту пулю прямо в окуляр, округлое застеклённое отверстие в противогазе на уровне человеческого глаза (у «хоботов» органы зрения помещались на головушке аналогично).

Снорки — живучие гниды, наделены рядом животных инстинктов и превосходнейшим чутьём. Облачённые в тряпьё, изуродованные радиацией тела мутов, когда-то бывших людьми. Ярый таких видал не слишком давно на Агропроме, даже прикончил парочку.

Кисель стал лупить из «калаша», Ярый тоже пришёл в себя и пустил в ход ОЦ-14 «Грозу». Завалили ещё троих, но один шустрик из стаи умудрился увернуться и повалить с отвратительным верещанием туриста в траву.

Ярый вскользь задел мутанта, Кисель банально не успел среагировать. Снорк скрылся в зарослях ржи и мать-и-мачехи, секунда — Ярый сам уже на земле, ругается и сообразить силится, что делать. Зато Киселёк на этот раз съездил снорку по морде прикладом, а Ярый сумел прицелиться и изрешетить мутанта в упор.

Оправившись и окончательно сориентировавшись в произошедшем, сталкер поднялся, перезарядился и подоспел к Морсу.

— Ну, что, турист, вставай давай, — Ярый протянул пострадавшему надёжную руку.

— Ни хрена себе! Что это за звери?..

— Типичные снорки, — пояснил Ярый. — Ты где так стрелять обучился?

— Я — профессиональный охотник, — с гордостью и некой отвагой парировал Морс.

— И реакция хорошая. Не промазал ведь ни по одному.

— Прицеливался тщательно, — ухмыльнулся Кисель.

— Не, бро, не в этом вопрос, — многозначительно произнёс Ярый. — Великие стрелки посылают снаряд в мишень не потому, что круто целятся. А потому, как имеют талант снайперский…

— Твою мать, Ярый! — крикнул Кисель, вскидывая АК и направляя его ствол куда-то за спину напарнику.

Ярый быстро присел, кувырком отпрыгнул и развернулся к опасности лицом, выхватив нож. Мутант остановился в метре от него — застыл, превратившись в ледяную глыбу невезучий снорк. «Морозко».

— Спасибо тебе, Зона, — поблагодарил новорождённый.

Кисель радовался, едва ль не как дитё, найдя артефакт «Снежок» возле разрядившейся аномалии. Первые образцы хабара — они всегда такие. Внутри тебя словно щёлкает ачивмент: «подобрал четыре».

— В принципе, вот так прикинуть, я за него нехилые деньги могу выручить, — весело похвастался новичок. — Вот удача так удача! Бытие налаживается, парни!

Жизнерадостному настрою Киселя можно было лишь позавидовать. Ох, не накликал б чего. Зона — она с ушами. С локаторами и видеозаписывающим оборудованием. В теории, тот же самый артефакт и способен являться сборщиком обрывков инфы — запоминает, что вокруг него делается, а опосля всё «нарытое» переправляет в закрома генерального сервера, к примеру, в Монолит. А Монолит неразрывно связан в целом с Чёрной Былью. И, возможно, этот камень даже истинное сердце или мозг Отчуждёнки. Наконец, если предположить, что Зона систематизирует непрерывно поступающие потоки инфы и как-то реагирует на их содержимое, исходя из собственного, несвойственного простым смертным видения, то и до паранойи недалече. Само собой, у такой сущности, как Зона, взгляд на всё предельно субъективен по отношению к людскому воззрению. При этом, Монолит — всего-навсего распространённая, но оспоримая байка, не подтверждённая сугубо фактами, взятыми из верного источника. Живая ли ЗОНА, трудно сказать. Но одно неопровержимо — в ней присутствует жизнь.

…Они двинули через поле, укутанное в белое одеяло тумана. Золотистые колосья ржи шевелились от дуновений ветерка, растительность вымахала по пояс человеку. Впереди колонны бодро вышагивал Кисель, уверенно прокладывая тропу между ловушек. Ярый даже подивился уровню его мастерства — напарник почти не пользовался болтами, безошибочно определяя местоположение большинства аномалий из позиции «щуп». Чуйка прорезалась? Ярый припомнил, что вчера в момент их встречи Кисель и умел только, что включать-выключать потрёпанный детектор.

— Собаки! — выпалил Морс и бахнул с карабина.

Ярый обернулся, рефлекторно открывая огонь в ту строну, где, согласно предположению, находился враг. Автомат дёрнулся в руках, канонада прикончила одного из пяти слепышей.

Два других метнулись было к Киселю, но первый втемяшился в «жарку», а другой словил пулю с «калаша». Морс вовремя кинул гранату, Ярый добил раненых животных.

Обоняния бойцов коснулся только что возникший аромат жарено-вяленого мясца с полупривкусом-пованиванием трав. Запах стоял довольно отчётливый. Аномалия выступила крематорием в полевых условиях — от туши псины осталась горстка обугленных костей и пепла, вокруг всё обдало огнём.

— Что-то многовато приключений на сегодня, — заметил Кисель. — На нашу долю, — буркнул он.

Ярого накрыло.

Секундная тупая боль в виске… Кромешная темнота… По всему телу прошлось приятное тепло, в голову ударило что-то лирическое, давно забытое…

Сталкер лежал на опушке леса, посреди мягкой травы, нежась под лучами солнца. Приятная прохлада окатила лицо, яркость красок брызнула в глаза, заставив зажмурить пару мгновений назад распахнутые глаза. Воздух бурлит свежестью, на голубом небе чистые перистые облачка.

Перед сталкером оказалась небольшая изба — расположилась на краешке лужайки. Целёхонькая, ухоженная, свежевыкрашенная. Наружу вышла женщина. Мимо неё в чащу протрусил приколист-заяц, чьи уши очень забавно торчали, а шёрстка встала дыбом, и хохолок на макушке покачивался. Женщине лет тридцать, привлекательной внешности, в халатике… От неё исходило приятное медово-клубничное амбре, сводившее молодого мужчину с ума. Она, понятно, не преминула пригласить гостя внутрь. И — не только пригласить. Чаем с пирожками напоила в уютной кухне, а затем они долго и страстно целовались уста в уста, отрешившись от остального мира. Пел соловушка за окошком.

А потом Кисель от всей души влепил ему пощёчину.

— Ты что творишь, придурок? — очнулся Ярый.

— Ну, наконец-то, — обрадовался Морс. — Мы тебе уже и воду из фляги в рот заливали, и нашатырь под нос совали.

— Хорошо, без искусственного дыхания обошлось, — сострил Ярый.

— Я уже собрался тебе его делать, — с готовностью высказался Киселёк.

— Сколько я был в отключке?.. — Ярый приклал ладони к покрасневшим щёкам.

— Минут двадцать. Мы уже думали, ты того…

— Не дождётесь. Странно. Раньше со мной таких казусов не случалось. С моей профессией мне эта диковинка, повторившись не вовремя, боком выйдет и ох как насолит.

— Ты видел что-нибудь, когда?.. — влез Морс.

— Сон. Красивая женщина и чай с пирожками. Сказка…

— А может, пророческое видение? — хмыкнул Кисель.

— Скорее подобие эротической фантазии, — отметил Морс. — Бужок говорил, что иногда случается такое со старожилами. И если сном не поделится запечатлённым выбранный Зоной человек, умирает потом бедняга.

— Это как? — ужаснулся Ярый.

— Врал он всё! — возмутился Кисель.

— Помолчи, салага! — строго произнёс Ярый.

— Точняк, языком-то не мели вхолостую! — турист был настроен серьёзно. — Всё то же: избушка, женщина, иногда ещё целуются…

— Обычный обморок, — констатировал Кисель. — В Зоне всякое происходит.

— А вот про избушку-то я не сообщал, — помрачнел Ярый. — И поцелуи тоже были…

— Ну, завязываем трепаться! Извольте отчалить, — устаканил ситуацию Кисель.

— Поддерживаю! Больше бисер попусту не расходуем, — отрезал Ярый возможные возражения Морса.

Больше ни с кем, кроме псевдокошки, не столкнулись. Светило садилось за горизонт, озаряя дорогу лучами, зато туман рассеялся. Проклятый туман, Ярый едва не заподозрил, что он живой и охотится на них! Аааргх, долой бредни. Завидев нескольких кадавров с натовскими штурмовыми винтовками, спрятались в одной из построек ветхой крохотной деревушки, чуть свернув с пути и переждали, пока те мерно прошествуют мимо. Чтоб спокойно обошлось на этот раз. Лезть под пули никому не хотелось.

Наконец, в шесть вечера взобрались по склону. Перекрёсток. Связка дорог, простирающихся к новому, то есть — хорошо забытому старому. Вот и энд наступил, настала пора прощаться. Кисель — в Припять, Морс — к Периметру, Ярый — к Бару.

— Может, Морс, всё же останешься? Засталкеришь? — сам не зная зачем, спросил Ярый с показной ноткой надежды в голосе.

Вдруг долбанул автомат, и раненный в ногу, Морс упал. Из-за деревьев выскочил первый военстал.

Что представляет собой база? Казарма — невысокое прямоугольное здание, площадка столовой, прикрытая тентом и оберегаемая парой гвардов, бар, оружейная, деревянные домики офицеров близ госпиталя и бетонная глыба четырёхэтажная, в которой Тарасов и осел. Плюс по периметру вышек ровно шесть. Составленный алгоритм атаки — проработан до мелочей и предельно понятен всем заговорщикам.

Людмила честно погрузилась в сон часа на три, чтоб организм восстановил запасы сил. Вот так сразу — прикрыла веки и уснула, нарочно прогнав все заботы и волнения. Зато, когда наступило то самое роковое для группировки «ДНК» утро, она задорно потянулась, поглядела в окошко и влила в себя пакет кефира, не ощущая ни капли утомления. Часы в ПДА сообщали, что только 5 часов 31 минута, никаких признаков зари в небе не наблюдалось. Пора. Воздух ой как морозит, Люда перебежками перемещалась к вышке, обхватив себя руками. Всё-таки лета пока и в помине не видать. Может, днём — терпимо, но за ночь всё остывает, и приходит в Зону госпожа стужа. Сняла Люда первого часового — подошла буквально вплотную и свернула шею. Ко второму беспалевно подобраться не удалось — противник случайно обернулся и приметил подбирающуюся к нему заговорщицу. Поскольку на базе он её ранее встречал, то сделал ручкой и выдал некое недоумённое приветствие. Людмила нет, чтоб смекнуть и спокойно, безопасно преодолеть разделявшую себя и «дээнкашника» дистанцию за непринуждённой болтовнёй, подыгрывать не стала и побежала на недруга на всех парах. Ошиблась, притормозила — что ж поделать, все о грабли спотыкаются. Тип вскричал и полез в рукопашную с Невой — та сначала ушла от апперкота, а затем изловчилась и достала оппонента прикладом в висок. Ошивавшийся тут же напарник сломленного «рукопашника» едва не поднял тревогу. Люда нагнала его на полпути к казарме: свалив ударом колена в печень, добила смачно в нос, чья кость с радостью отправилась в мозг, когда, ломаясь, хрустнула внутренняя перегородка. Сейчас в лагере Тарасова начнётся кровопролитная войнушка. Жаль, что без жертв проблему не решишь. Учитывая присущую характеру начальника «дээнкашников» радикальность в совокупе с отсутствием зачатков дипломатичности, ни договориться по-разумному, ни благополучно спендюлить отсюда не выйдет.

Люда как можно живее вскарабкалась на одну из вышек, постовых вокруг которой она устранила. Помахала Барракуде — тот уже засел на соседней, разобравшись с другой партией охраны. Ну-с, приступаем. Пожилая женщина перехватила гранатомёт и несколько раз шмальнула вниз. Направление полёта снарядов было легко определить по характерным дымовым шлейфам, увлечённым за выпущенными из орудия ракетами. Темноту пронзили всполохи взрывов, по ушам шибануло массивной звуковой волной. Два — в казарму. Большая часть спящих солдатиков нейтрализована, а те, кому повезло и их не задело осколками, наверняка поимеют немалый геморрой с огоньком, пришествие которого вызвано попаданием ракет. По пространству внутренних помещений он растечётся довольно споро. Плюс завершающий — в площадку близ оружейного бункера, на которой устроилась огневая точка с тремя солдатами и G-148. Сам склад не расковырять, а вот его караул вывести из строя — как раз одного дымящегося росчерка среди облаков, тянущегося вслед за непилотируемым, но сеющим гибель конусом, достаточно.

А ведь Нева даже не знала подавляющее количество убитых ею сейчас человеков. А тех, что знала, пожалуй, всё-таки не так сильно ненавидела, чтобы… А, пошло оно всё на фиг! Опустошить голову и действовать! А то взорвётся спелым арбузом, как у вон того часового на противоположной вышке, ликвидируемого Барракудой. Сообщник всех снайперов на других вышках отправил в минус, можно переходить к следующему этапу. Людмила ринулась вниз, меняя основное вооружение на автомат. Преодолела большую часть спуска по ступенькам, сиганула метров с трёх, перекат, положение стрельбы с колена и очередью выкашиваем парочку бойцов, что есть мочи несущихся к вышке. Вот дураки-то — не разделяются, сплошняком двигаясь, не ложатся в укрытия. Морально дискредитированы, значит, из-за эффекта внезапности. Следующий отряд проявил гораздо большую осторожность, но это не изменило его участь. Барракуда обеспечивал безупречное прикрытие сверху — большинство неприятельских солдафонов ложилось ещё на подходе. У Люды боезапас «калаша» был практически неограничен — набрала столько патронов, сколько смогла унести. И несколько гранат осталось с предыдущих заданий за «ДНК». Короче, подходы к главенствующему зданию фракции были вычищены за несколько минут. Сидевший на вышке Барракуда сложил применяемую им в военных действиях снайперку, зачехлил и присоединился к напарнице снизу, подобрав с трупа одного из врагов ПП-48. На одной позиции долго задерживаться снайперу нельзя, да и бой плавно сместился в коридоры основного дома.

Спецы быстрого реагирования под руководством Аса нападают на всех несогласных, кто базируется в районе домов офицеров и проводят полную зачистку собственно в этих домах. Бром с сумкой на плече, под завязку набитой РГД-шками, шурует к бункеру. Люда строчит метко, попадает сразу — тело работает само, позицию противника намётанный глаз определяет самостоятельно, на рефлексе; момент, когда надо высунуться, Нева подгадывает интуитивно. РПГ в бесхозном состоянии оставлен на вышке — а зачем он? Без зарядов тяжёлый тубус бесполезен, а если б и имелись ещё ракеты, в узких кишках охваченной боем четырёхэтажки они бы понадобились разве что камикадзе. Противники посерьёзнее пошли, в брониках и со штурмовыми дробовиками. На очереди не нарываются, бросают светошумовые гранаты — один раз Люда еле скрылась от такой болванки за углом. Всё равно, хоть и успела, тряхануло неслабо и ещё секунд пять «фээсбэшница» не осознавала происходящее. Барракуда не подкачал — оглушённый, подстреленный в ногу, топал по прямой в огонь, вычёркивая из бытия очередные отряды ополоумевших телохранов Тарасова.

Снаружи, с улицы, грохотнуло, когда Людмила перестреляла врагов на лестничных пролётах и вышла на платформу верхнего этажа. Это Бром, справившись с дверью бункера, швырнул дистанционки внутрь, в соответствии с указаниями. Боезапас, складировавшийся там, незамедлительно сдетонировал. Столп пламени от бункера бомбанул ввысь, над бывшей оружейкой расцвёл гигантский огненный гриб, умеренно разукрасив серое рассветное небо Зоны. Весьма неоднозначный ход со стороны диверсантов — в бункере складировалось много теоретически полезных вещиц, но Люда рассудила так: весь арсенал всё равно не утащишь, зато те, кто выбрался из полыхающей казармы, однозначно рванут туда за пушками. Там голубков и накроет.

Барракуда саданул прикладом в запертую дверь апартаментов Тарасова и первым ворвался внутрь. Кабинет был пуст. Тут же — новый бум, боец, снёсший Людмилу, выкатился обратно. Растяжка?! Граната?! Люда выскользнула из-под посечённого осколками солдата и резанула веером пуль в дверной проём. Никого!!! Окно кабинета разбито, по нему попали… ракетой? Кто-то залез на вышку, нашёл РПГ, зарядил и устроил нападающим сюрприз. Ай, блин! Спальня лейтенанта пуста. Заменить рожок в автомате, прицелиться в гада на высотке и одной точной очередью замочить. Упал вроде, прошитый пулями — скорее всего, мёртв. Где же лидер клана?..

Шум лопастей, и перед Людмилой вырисовывается чёрный, как уголь, блестящий корпус грозного вертолёта «Ястреб». С мгновение ошеломлённая Нева просто таращилась на вертушку, в кабине которой в кресле пилота уселся Тарасов. Резко повернув зависший в воздухе транспорт, главарь «ДНК» дал сигнал второму пилоту, и тот выпустил по зданию семь неуправляемых «Гидр». Затем вертушка зашла в крен, но лейтенант и его помощник довольно лихо выровняли её, а затем повели в направлении Рыжего Леса, прочь от базы. Нева этого уже не видела, она ломанулась вон из апартаментов, подальше от снесённого окна. В спину её легонько подтолкнула взрывная лавина. Две ракеты упали на землю, пять под углом всё же попали в средние два этажа здания. Бабахнуло, трясёт, ничего не разобрать… Строение рухнуло. Пол провалился под Людой, когда она подбегала к лестнице. Нева сорвалась, приложилась башкой об стремительно несущуюся книзу бетонную глыбу, отлетела от ещё одной и, в конце концов, растянулась на твёрдой поверхности, придавленная мелкими обломками верхних этажей. Чудом «фээсбэшницу» не размозжило и не перетёрло между осыпающимися остатками стен.

Бушевал пожар. Люда закашлялась — едкий дым просочился в ноздри. Нога прижата неподъёмным куском кирпичной стены, не выползешь… Блики пламени, казалось, дышат на «фээсбэшницу» и вот-вот доберутся до её аппетитной плоти, чуть-чуть не достают… Ещё порыв — ветра, а затем кашля закономерно — от клубов дыма, брошенных в лицо. А проклятый камень не сдвинуть, чем больше ёрзаешь, тем тяжелее давит. Боль, копоть подпудрила щёки, глаза обволокло слезами. Автомат… Матерь божья, где ствол? Выпал из рук во время полёта? И рёбра саднит. Если б Людмила могла, воспользовавшись телекинезом, изничтожить пленивший её обломок, она б давно его на атомы разложила-порвала вопреки законам естества. Но — не поддавалось, аннулировались приложенные усилия весом плиты. Вывернуть ноги из ботов! Дёргать — а неприятно дёргать, как будто стопу из сухожилий вырывает, — как только можно, стараться и стараться! Огонь обжёг спину — к баклажанам одёжу, выпрыг! Босые пятки упираются в тлеющие угли, плача, Люда уходит — сзади разверзлась пылающая бездна. Сколько же искусных бойцов погребено этим зданием?.. Барракуда, верный напарник, не спасся. Жаль его неимоверно.

Людмила ступала по слою пепла, зияющего ночью и смертью, небытием, и ругала себя — надо было пораскинуть полушариями и въехать, что Тарасов наверняка воспользуется каким-то планом отхода, пусть безбашенным, но всё же преподносящим бонусный процент к вероятности уцелеть. Геликоптер, о котором в курсе всего два-три надёжных подданных, снабжённый ракетоносителями и пулемётным вооружением, если умеючи пользоваться, как раз процент прибавлял солидный — на какой-то промежуток времени уж точно. На данном этапе бывший главарь одного из ведущих бандформирований Зоны Отчуждения стопудово в каком-нибудь бункере или схроне осядет этак в Рыжем Лесу (туда же он собирался, хоть маршрут позже и мог быть подкорректирован). Ноутбук его, бездонная кладезь неоценимых сведений, вероятно, в вертушке, скопившуюся коллекцию редкого хабара беглец прихватить тоже не поленился. Вышки пустуют, мерцает объятый стихией бункер, от него и развалин главного дома костёр перекинулся на дома офицеров. Людмила подобрала автоматическую винтовку SCARAB-11, отстранив её от объятий одного из многих лежащих тут мёртвых «дээнкашников», переобулась в мокасины её владельца. Непривычные ходули, каждая песчинка-неровность впивается в ногу, когда шагаешь. Странно. У Невы появилась ассоциация с пустыней… Ну, так и есть — радиоактивная пустошь, всё выжжено, ни души. Кажется, в эту секунду она сошла с ума. Серый безликий полдень.

Ас обнаружился в левой офицерской двухэтажке. То есть, официально она была офицерская, но по факту выделялась Тарасовым под проживание женскому контингенту базы. Нева захаживала туда на печеньки. В домишке ютились три девушки: Маша, Галя и ещё как-то там её, эти притащились в Чёрную Быль за своими парнями, две стриптизёрши — привлекательные, Люда вовсе бы не сказала про них «вульгарные», скорее, «опытные, техничные исполнительницы приватных танцев, не худшие представители заведомо неблагополучной профессии», и одна вдова — зрелая женщина, чьего мужа, отца пятилетней (тогда — младше) доченьки, пристрелили в ходке «долговцы» год назад. Если всех солдатиков на базе Людмила с Барракудой сразу, составляя набросок тактики, зачислили в расход, то насчёт слабого пола «фээсбэшница» отдала чёткий приказ — не притрагиваться. Так вот, Ас нарушил указание. Ещё как. Молодых он перестрелял на входе. Ребёнка нигде не было — спрятался, когда зародился паноптикум? Люда поискала. Хорошо поискала. Даже поднялась по лестнице наверх — и пред её очами предстало кошмарное зрелище. Обезумевший Ас насиловал вдову, припечатав её к железному столу — грудь бедняжки была вскрыта ножом. Комната щедро украшена алой гуашью. Жертва истошно взвизгнула — и мучения оборвались. НАСЛАЖДЕНИЕ! Ас запрокинул голову. Господи, это лишь страшный сон. Такие миры не сбываются. Калейдоскоп можно заставить развернуться вспять…

Вены на лапищах Люды набухли. Она встрепенулась — и прыгнула на солдата, на ничтожество с искалеченной Чёрной Былью психикой, навалилась на него всей массой и раскроила голову нелюдя об угол стола — кровь остудила разгорячённое лицо карательницы, залепили веки противной бирюзовой росой ошмётки мозгового вещества поверженного воина. Нева зажмурилась на мановение. Потом, шатаясь, проверила подвал. Так и есть. Небольшой, свернувшийся калачиком трупик Маньки — изувеченную дитю — Ас оставил тут. К автомату Людмилы крепился фонарь — блеклый свет, озаривший бледное лицо ребёнка, доказал обоснованную годами «фээсбэшного» опыта версию Невы — «гуманные» надрезы за ушами, неутешительная потеря крови, биологическая смерть пострадавшей. Множественные побои. Люде невмоготу стало хотеться ещё раз растерзать Аса… А потом ещё, и ещё, и так очень долго, за то, что этот подонок совершил. Не, нужно очнуться, прийти в себя, а то так дела не пойдут. Хотя какие уже дела…

Ещё какие! Соберись!..

Отсутствие иллюзии свободы пленит возрастанием мании власти над сущим. У некоторых — подобных Асу — уровень жажды достигает критического предела, и её выплеск приводит к сносу кровли. Некоторые намеренно этот уровень опускают… В той или иной степени, каждый второй мечтает переменить неизменяемое. Но когда индивид помешан на этом, данное рвение приводит в тупик. Нам свойственно стараться перегнать ход вещей, но там, впереди, не смотря под ноги, мы запросто можем напороться на грабли. Бесконтрольная ярость плодит чудовищ. Знать бы заранее… Это всё не стоило одной лишь жизни Люды, и даже жизни её внука. Ущерб от сотворённого — слишком велик.

Люда произвела глубокий выдох и села на пол, выбрав сухое, не окроплённое обильно багровым место. Медитация: отрешиться и полностью отчалить в нирвану. Отрешиться… Веки медленно опустились на зрачки. Не видя, не слыша в привычном понимании, Люда очистила сознание — ни мыслей, ни эмоций, ни воспоминаний… Она, обуреваемая стремлением к нескончаемой гармонии, летит, раскинув крылья, среди сиреневых туч, над гладью прозрачного океана, и где-то в выси её ждут далёкие звёздочки, такие бездушные и безмятежные. Те, чью прелесть нельзя потрогать или расписать формулами. Люди многие так пробовали — не удалось. Только те, кто ценил данное в этих жёлтых крапинках, обрели большее в них.

…Отворила входную дверь и подставила лик промозглому ветерку, необычайно резкому, возбуждённому, порывистому. Там, на Большой Земле, этот ветер был неприятен Людмиле — не то, чтоб она его люто ненавидела, но восторга неприветливые дуновения у неё не вызывали, — здесь же она прозрела: а ведь эти порывы одинокого бродяги-муссона куда очаровательнее, чем пекло, взрывы, салат из оторванных конечностей и вопли, навеки записавшиеся на вместительную пластинку подсознания «фээсбэшницы» для того, чтобы слышаться ей по ночам даже тогда, когда старческий склероз уже замажет в её памяти наиболее выдающиеся фрагменты служебных операций и блестяще отпечатавшуюся в резервах памяти обезображенную мимику лиц усопших человеков. Эти порывы — эталон стабильности, а вовсе не капризная прихоть погоды.

Территория базы оккупирована, однако не расслабляемся. Надо проверить остальные офицерские хаты и состыковаться с недавними подчинёнными Аса: Клипером и Маэстро, а также диверсантом Бромом. Людмила тщетно обошла окрестности по нескольку раз, так и не продвинувшись в поиске, пока ей не взбрело в голову, что она ещё не обследовала неприметную парковку для грузовиков, устроенную в одном из периферийных секторов прибежища «дээнкашников». На подходе к автопарку она различила между машинами какую-то возню; до слуха донеслась пальба.

Нева ползком подлезла к троице своих, не смеющих носу казать из-за монструозного УАЗа, заслонившего однозначно неуязвимым корпусом выживших в войне напарников от града пуль, «любовно» посылаемого со стороны крытого ангара, который Люде за месяц деятельности во враждебном клане ни разу не довелось посетить вообще. Створки стальных ворот ангара перекрывают дорогу внутрь вдобавок к стоящему поперёк теоретического прохода военному джипу «Вепрь», из которого под прикрытием трёх челов в брониках и шлемах ведёт огонь на подавление хитрец-пулемётчик. Высунешься — загасит. На расход боезапаса ему плевать, главное — не пустить захватчиков в строение. Как же поступить? Людмила сманеврировала: обошла врагов с фланга, а когда они её заметили, сперва замочила стрелка в джипе, а других, сиюминутно рассыпавшихся в разные стороны, достала гранатами из подобранного с земли во время перемещения по штабу «ДНК» в надежде пересечься с союзниками подсумка. Люда метала гранаты прицельно, умело. Своевременно среагировавшие Клипер и Маэстро существенно подсобили в грозившей затянуться схватке против защищённых «скорлупой» солдат неприятеля. Ну, теперь точно энд. Эти были последними.

На заднем сиденье «Вепря» опальный бармен нашёл аж пять кусков C4; их вполне хватило на снос ворот сомнительного ангара. Участники группы проследовали внутрь. В помещении реально скрывался транспорт — два джипа, несколько грузовиков. Некоторые образцы техники выглядели, как только что с конвейера, этично прикрытые брезентом и без тени ржавчины. Иные одним своим видом показывали, что на них совершено довольно много недавних вылазок по нещадным ухабам пустынных, унылых зонных дорог и бездорожья — засохшие комья грязи, облепившие лобовое стекло и шины с бамперами, царапины и вмятины на корпусах. Люда смекнула, что машины сгодятся для отхода с базы. Брат-вольник гарантированно припрётся посмотреть, чего это тут такой тарарам разгорелся, а лишние контакты с нелегально находящимися в Зоне Отчуждения ни к чему, чреваты однако.

— Кажись, ещё двоих с тобой не хватает, — подметил Клипер.

— Ас и Барракуда в минусе, — пояснила Люда.

— Боже!.. — исторг Бром. — Сплошные потери. Я удручён.

Поскольку присутствовал в гараже и грузовой лифт, Нева с напарниками решили на нём проехаться. А почему бы и нет. Раз есть грузовики, на них однозначно что-то вывозят или принимают, и это что-то вполне может содержаться под землёй. А согласно элементарным логическим истинам, шахта подъёмника могла вести только вниз, ведь извне здания виднелся всего один этаж этого ангара, выше которого он не продолжался. Дверь подъёмника нехотя, со скрипом, отъехала в сторону, впуская неугомонную Людмилу. За ней неслышно последовали Клипер и Маэстро. Брома попросили остаться дежурить сверху. Лифт загудел, затрясся и медленно поехал. Люда выпустила из рук оружие и сложила руки на груди, повернувшись к товарищам.

— Парни, я вот что хотела узнать… — завела разговор Нева. — Вот ваш приказчик, Ас, он вообще кем по жизни был? Ну, какие привычки? Что-нибудь неестественное, может, за ним отмечали?

— А чего интересуешься? — слегка туговатый Маэстро приподнял бровь. — Вроде как говорить уже не о чем.

— Любопытно просто, — к горлу Людмилы подкатил горький изобличающий комок. — Какой он был, опишите?

— Мужик как мужик, — призадумался Клипер. — Всегда высказывал своё мнение. Иногда будто находило на него что-то — злой становился, перечил старшим по званию. Но потом он вновь в адекватное состояние приходил. Выпить с ним можно было… Говорил всякое. К Манькиной матери приставал — ну, знаешь же Маньку, девчушка такая, малая совсем, с русыми волосами? Кстати, как они там? Не повстречала, когда к нам добиралась?

— Нет, — могильным тоном обронила Нева.

Возможно, соратники втолковывали ей о чём-то ещё, но все их фразы так и не дошли до слухового восприятия Люды. Остаток спуска она провела молча, с каменной миной на лице.

Наконец, лифт встал. Прекратил движение трос, вклинилась в нужный участок кабина, ушли в пазы дверцы. «Фээсбэшница» выбежала наружу с винтовкой наперевес. От открывшегося ей и Клиперу с Маэстро зрелища перехватывало дух. Это был натуральный заводской комплекс: складирования ящиков разномастных размеров с отпечатанными-отштампованными эмблемами перечёркнутого орла на дощатых боках, контейнеры повышенного уровня защиты, лабораторные агрегаты с широким диапазоном назначений, сигнализация и камеры наблюдения. И главное — это обширное по площади место оказалось попросту наводнено людьми в белых халатах. Обнаружив появление бойцов с автоматами, они сперва недоумённо отрывались от текущих занятий, а затем приходили в явное беспокойство. Людмила дала короткую очередь в высоченный потолок, и крикнула:

— Все замрите там, где стоите! Ваше предприятие захвачено силами закона!

Три нарушителя спокойствия разошлись по территории завода. Люда подошла к плану экстренной эвакуации, висящему на стене в красной рамке. Так, основной зал, коридор, кабинеты сотрудников… Вот, то, что надо — генеральная лаборатория и серверная. Клипер и Маэстро довольно быстро разделались с набежавшей охраной подземного комплекса — сопротивляющихся было немного, оружием сколько-нибудь посерьёзнее кольтов и дробовиков они не располагали, поэтому успех вторгшихся был предрешён. Видимо, упор делался на верхнюю прослойку обороны. Возникла паника, толпы народу устремились к лифту. Нева продиралась к поставленной цели сквозь поток людей, иногда лягалась, иногда прикладом двигала особо наглым. Перед взором всё мельтешило: очки, халаты, седины профессоров, тощие фигурки молодых лаборантов, распущенные волосы девушек. Галдёж, утробно воет тревога. Да уж, поразительно, какая публика подобралась. Надо же было это как-то всё возвести, организовать — и чем здесь, в конце концов, занимаются эти толстолобики в белых одеждах? Ранее Людмила ни о чём подобном в Чернобыле ни сном, ни духом. Нужно потом, по прибытию на Большую Землю, послать запрос в базу данных.

В коридоре, как выяснилось, чуть посвободнее. Проходя по нему, Люда увидела, как из лаборатории спешно ретируется группка научных сотрудников. Последнего она задержала, ткнув стволом автомата и рявкнув: «Назад»! Несостоявшийся беглец робко отступил обратно.

— Живо рассказывай, над чем вы тут работаете, — приказала «фээсбэшница». — Чётко выкладывай то, что тебе известно по этому поводу.

— Нас… направили сюда работать над важным проектом… — промямлил огорошенный «научник». — Кто вы такая? Почему вас сюда пропустили?..

— Не отвлекайся от темы! — отрезала Люда. — Что за проект?

— Мы изготавливаем оружие… На основе артов и их свойств. Ну, сборки. К примеру, гранаты из «слюды», комбинированной с напалмовым карандашом, — учёный судорожно сглотнул. — Вся информация содержится в моём компьютере. Вот, держите носитель, — собеседник протянул Неве жёсткий диск, извлечённый из кармана халата. — Вставьте его в тот разъём…

— Ишь ты, умник какой! Сам вставляй!..

Брать у учёного носитель, подходить к его ноутбуку, кликать мышкой при том, что придётся стоять спиной к «языку», Людмилу не устраивало. А то перенервничает ещё парниша, вмажет чем-нибудь по затылку, убежит. Или в потайном углу вдруг ствол откопает… Мало ли. Так что лучше не испытывать хозяюшку-судьбу, а подождать, пока сотрудник комплекса приблизится к компу, всунет жёсткий диск, войдёт в систему, введя пароль… А вот теперь действовать — оглушить незадачливого работягу сзади, прикоснуться к мышке, запуск процесса передачи данных. Считай, весь завод у тебя под колпаком, инфа в кармане. Людмила ухмыльнулась. Вот теперь и прищучить кого надо получится, и самой много нового узнать. Естественно, коли учёный не наврал и в копируемом архиве взаправду основная их база данных. Но разбираться времени нет, скоро бывшее гнездо «дээнкашников» выгорит дотла, а «долговцы» или нейтралы припрутся разведать, что тут вообще было и как на сей момент обстановка в клане «ДНК».

Некие факты одномоментно сопоставились в голове Людмилы — завод, перечёркнутые орлы, весь этот маскарад с наведением порядка и авторитетом в Зоне. Теперь она всё поняла. Не впервой уже за махинациями стояли крупные дядечки из правительства и криминальные бизнесмены. Ну, схема ж проще некуда — дельцы переправляют ящики со сборками на Большую Землю, а реально крупные шишки уже поставляют их в неспокойные африканские страны, в которых непрерывно полыхают очаги восстания. Кто из противоборствующих больше заплатит — тот и получит мощное оружие на зонных вещицах, пусть недолговечное, но способное нанести сокрушительный урон врагу и сберечь своих. Таким образом, и ход событий в таких войнах развивается прогнозируемо, и в правительственные бюджеты СНГ жирная прибавка. Грязный политический бизнес. Ну, ничего, Нева с ними разберётся. Накроет их по одному, никуда не денутся. Хотя… А стоит ли? Раздавят ведь, как назойливого таракана тапком. И все Людмилины потуги для них, «элитных человеков», что для обстоятельного домовода — шевеление тараканьих усиков и найденные объедки продуктов. Так или иначе, все операции в этом направлении придётся согласовывать с начальством непосредственным, ибо если против господ идти, то заручиться максимальной поддержкой и готовиться выстоять до последнего.

…Завязалась грызня за подъёмник. Нева прикинула — человек тридцать, не меньше. Махаются с таким энтузиазмом, что Клипера с Маэстро смели. Кто-то из дам в истерике, кто-то пытается взять себя в руки. Половина драчунов подуспокоилась, отхватив вдосталь заслуженных тумаков, остальные зачинщики же ещё остервенело и отчаянно сражаются за право войти в грузовой лифт. Паника. Хаос. В жилах клокочет адреналин. Дежавю — смешанное чувство узнаваемости, хоть раньше с Людой и не происходило похожего. Не накрывала она подпольных заводских комплексов в Чернобыле. А ведь настолько глубоко под землёй вырыто, что до учёных даже взрывы с поверхности не донеслись. Небось, наружу толстолобики и не вылезают, сидят себе тут, а на лифте им охрана еду привозит и ящики с готовым товаром забирает. Тарасова не просто так сюда посадили, он наживался сам, передавал объект исконный контрабандистам, вербовал солдат. И неплохо, нужно признать, с обязанностями справлялся.

Люда истошно заорала и снесла первых двоих попавшихся разжигателей смуты, показавшихся ей самыми активными. Затем она достала гранату, вытащила чеку и пригрозила всех взорвать.

— Ну?! Ещё есть желающие испытать на себе мой праведный гнев? Тогда быстренько отошли к стеночке, — посоветовала Люда, вернув на место чеку и положив опасную игрушку в подсумок, когда буяны удовлетворили её просьбе. — Теперь внимайте, расписываю варианты. В лаборатории оставаться не имеет смысла, поскольку еду и воду вам в дальнейшем сюда доставлять не будут. Почил ваш начальник Тарасов. И вот неувязочка — над вами Чёрная Быль. Вы — посреди глубокой Зоны. На самой базе, которая наверху, ещё часа два будет безопасно. Можете подождать вооружённых парней из здешних кланов, и если вам повезёт — они пойдут на контакт, тогда, предполагаю, можете рассчитывать на проводы к Периметру. Если заплатите или по контракту с военными — группировки вряд ли откажутся срубить бабла на вашем экспорте на Большую Землю. А может, раньше, чем придут спасатели, вас накроет огонь, или вас вообще спасать никто не будет, пристрелят, да и всё. Поэтому есть запасной план. Там, сверху, очень много всякого оружия валяется рядом с трупами. Наберите вдоволь добра, которого отыщите, и самостоятельно к Периметру попробуйте дойти. А там пускай Зона решит, что с вами делать. Надеюсь, вы меня поняли. А теперь тихонько, не торопясь, по пять человек за раз, поднимаемся на поверхность.

…Совсем новенький «Тигр» армейской расцветки выехал из ангара, свернул и вскоре оказался у ворот базы «ДНК», после чего выбил их и понёсся по просторам Зоны Отчуждения. Люда — рядом с водительским местом, занятым Маэстро. Клипер и опальный бармен развалились на задних сиденьях. Позади джипа практически догорела некогда неприступная крепость «ДНК». На покрытой пеплом территории базы остались примерно три десятка теперь уж бесхозных научных сотрудников, которым предстоит нелёгкий выбор. Неву высадили в окрестностях «режимовского» укрепления. Теперь предстояло штурмовать его. Свергнуть беспардонную северную экспансию людей в белых экзоскелетах, спасти Петьку и смотаться из надоевшей Зоны, возможно, навсегда.

Трио закадычных бродяг — Клипер, Маэстро и Бром — постепенно скрывались из виду на «Тигре». Кто знает, что их ждёт. Авось, обретут статус новоиспечённых Легенд Зоны, нагребут хабара и займутся каждый своим. А может, ожидает их за следующим поворотом подлая «давилка», которую не заметит зоркий водитель. Мироздание восхитительно непредсказуемо. У Невы впереди целый день, чтоб как следует передохнуть и совершить длительный переход к месту, в котором держат её внука. Развязка близится.

Бр-рр… Холодно, тело задубело и не двигается, и покрылось инеем. Авраам Вентонович Гугов лежал в капсуле, температура в ней явно была ниже ноля по Цельсию. Пальцы совсем одеревенели, слава богу, позвоночник чувствовался: хоть и шея затекла, но всё равно не фатально, главное — убраться поскорее отсюда. Сверху капсула закрывалась крышкой из матового стекла синего цвета. На всякий случай, Гугов саданул ногой по ней. Отшиб ступню, а дверца и не думала открываться. Вот ведь ещё несуразица — даже если Гугов и разобьёт стекло, осколки-то вниз осыплются, на него. Посекут, проткнут, разрежут — раны, скорее, будут такими, с которыми недолго страдалец протянет.

Гроб-капсула прочный, в стенки долбить — что в кровососа дротиками для дартса. Кстати, откуда мне известно такое сравнение, спросил сам себя Гугов. Он совершил попытку воскресить в памяти своё имя и то, как в полости капсулы очутился — тщетно. Мозги пустые, плохо соображают, как после глубокого длительного сна. Холод усиливался, напрасно Авраам Вентонович ёжился — кто-то целеустремлённо и направленно заживо замораживал его в этом импровизированном автоклаве. Замкнутое пространство. Без выхода. Медленная гибель, смакуй сколько влезет. Каждый удар сердца отдаётся острой болью, «мотор» не справляется с нагрузкой. Кожа на лице трескается, планка микроклимата во внутренней сфере ёмкости подобралась приблизительно к отметке минус полтинник. Авраам Гугов потерял сознание. Вокруг звучали какие-то голоса, мелькали разноцветные искорки, и что-то проносилось на огромной скорости под ледяною мглою. Темнота уже стала Гугову родной. Умер?

Пассаж пять Цургцванг на опережение

Отряд военных атаковал из маленькой берёзовой рощицы, окружённой «волчками» и «электрами». Пули, пролетая через ловушки, ускорялись и могли сразить цель с первого раза, невзирая на понтовость брони. Ярый приказал ведомым чуток отступить и спрятаться. Вояк было восемь человек, и они чуть не замочили всю группу внезапным шквальным огнём. Судя по тому, как хаотично перемещались армейцы, это была не спланированная засада. Ярый не улавливал ни в какую, откуда здесь вообще взялись миротворцы. Что целый взвод делает практически в центре Зоны?

Противники заняли позиции и начали вести огонь по схеме «четверо стреляют — четверо перезаряжаются». Долго под пулями сталкерам было не продержаться. Приметив командира в погонах лейтенанта, Ярый попробовал его снять — не получилось. Скоро против встреченных бродяг в ход пойдут и гранаты, к тому же Морс ранен…

— Отступаем назад, в Ущелье, — сказал Ярый Киселю. — Бери Морса и уходи, я их задержу!

— Я тебя не брошу! — ответил напарник.

— Я говорю — спасай Морса, а я вас догоню! — повторил Ярый. — Никто никого не бросает, чувак!

Киселёк, наконец, подчинился, забрав другого напитка. Ярый начал лупить короткими очередями поверх собственного укрытия в надежде кого-то задеть — главное, дать другу и Морсу побольше драгоценного времечка. Бежать? Нет, ещё рановато. Враги уж не боятся высовываться, вот и снайпер заработал — среди общей какофонии вдруг отчётливо стал слышен гулкий, сухой стук. Винтарь крупнокалиберный. Вояки берут укрытие Ярого в кольцо, перестают палить. Если он выглянет, окажется на мушке… Теперь. Перекатом Ярый уходит в кусты, стремглав проносится между деревцами, шурует гуськом по траве и бежит вниз по склону. Вслед ему летит РГН — Ярый останавливается и падает, снаряд скатывается дальше него. Раздаётся мощный взрыв, сзади слышен стрёкот выстрелов — отбиваться нельзя, срежут мигом. Только улепётывать — чумовыми зигзагами, по окольным, так, чтобы предугадать направление движения было нельзя. Улепётывать так, как никогда раньше, и оббегать аномалии — их расположение Ярый ещё не забыл, а вот вояки и не знали. Довольно скоро Ярый сбросил хвост и сбавил темп. Ступал он выверенно, без остановок и в невесть-что не влез. Шестое чувство обострилось, идущий был практически уверен, что «вон туда сворачивать не стоит», а «там ветерок подозрительный». Но и логическое мышление, и чутьё использовал беглец по максимуму, и сноровку для отыскания правильной тропы.

Кисель и Морс его ждали у подножья; ждали, вопреки приказу. Морс сжал зубы и старался не застонать от букета острых ощущений. Экспансивная пуля раздробила ему коленную чашечку, и Ярый понимал, как это страшно, понимал также, что помочь Морсу могла только «луна», иначе он в лучшем случае не сможет ходить всю жизнь. Плюс, обильная кровопотеря нежелательна, перевязку следовало бы устроить немедленно — и ещё не факт, что бинты остановят кровь.

Кисель предложил укрыться в деревне, в доме, где Ярый с ним и туристом прятались от кадавров. Морс выразил согласие, поэтому Ярый примерно знал направление, в котором ему идти. Вскоре их застиг густой туман вкупе с сумерками, заморосило. Стало сложнее ориентироваться, и заметить их сквозь эту сплошную плёнку мути было невозможно, даже вздумай вояки подобраться поближе.

Ярому внезапно стало не по себе. Вот уж и деревня, и дом рядом — всё ветхое, забытое. У Ярого создалось впечатление, что… на втором этаже горит свет. Страх пробрал сталкера до самых кончиков пальцев. Кисель тоже заметил некое свечение в оконном отверстии верхнего этажа. Есть прекрасное правило: «не знаешь — не суйся», но деваться особо некуда. Нужно затаиться в здании.

— Это контролёр, — уверенно сообщил Ярый. — Или нечто вроде.

— Злополучный дом, — процедил Морс. — Что теперь?

— Кисель, ты с туристом, — определился Ярый. — Я иду валить мутанта. Если не зажать падлу в углу, потом не скроемся. Обработай пока раны Морсу.

— Постой, — окликнул его подраненный вояками напиток. — Есть разговор. Знаешь, если мы так разбежимся, нам скорее всего крышка. Я стал обузой. Оставьте меня и уходите вдвоём, так у вас появятся шансы выпутаться.

— Прорвёмся, — заверил Ярый. — Вместе.

— Окей, — кивнул Морс. — Тогда держи, — рукояткой вперёд он протянул сталкеру громоздкий, но убойный Desert Eagle. — Надеюсь, тебе повезёт.

— Бывай, — Ярый принял ствол, хорошенько всё взвесил и направился к дому.

— Так точно, — брякнул Морс.

Итак, мутант, чей козырь — ментальный арьергард, скорее всего, физически не слишком силён и прячется от группки бойцов. В открытом бою ему их не одолеть, поэтому контролёр, скорее, завладеет разумами человеков и прикажет им друг друга перестрелять. Иль ещё что-нить этакое вытворит. В изобретательном стиле менто-монстра. Плюс может взять под «опёку» других зонных животных — тех же собачек и кабанов, и натравит на людей, которых избрал жертвами. Коли монстр всё же попробует сломать сознание Ярого, на него вскоре подействует волна пси-излучения. Охоте на зверюгу никоим образом не способствующее. Короче, на устранение крайне опасной цели Ярому отводилось минут десять, не дольше — пока жив Морс, и пока коварная тварь не успела подыскать подходящую палку для вставки в колёса.

Уставший, но готовый к бою сталкер вошёл внутрь строения. Посередине основной комнаты нижнего этажа танцевала едва различимая во мраке «птичья карусель». Вытащить некрупный потасканный фонарик и воспользоваться по назначению, вот и плеснуло слабоватым, невзрачным светом в глубины помещения. Вот же непруха, вообще ни хрена не разобрать, перед взором рябь от этого неясного освещения, какие-то тени снуют. А всё из-за того, что батарейки садятся… подумывал бродяга прикупить себе новый, современный фонарь на артах — внутри Зоны к такому хоть вечно прибегай, не испортится (хотя за Периметром цацки внутри прибора пожухнут быстро), так нет ж, всё недосуг. Вот и вышло боком это недосуг. Когда есть возможность повысить качество второстепенной снаряги, лучше таковое повышение произвести, абы когда снаряга эта станет первостепенной, возможности подобной может не статься. Отыскав примерные границы аномалии, беспрепятственно следуем мимо. Или не?.. ЗАПАДНЯ! Движение синхронное, с разных сторон. Вот же сглупил Ярый, приведя сюда Киселя и Морса, но свершил, так свершил, и разбираться с непонятным свечением тоже теперь ему предстоит. Супермен, блин, всезнайка. Обойма заряжена, предохранитель снят. Ярый упал на бок и сделал перекат, занял «спортивную» стойку стрельбы с одного колена и нажал курок. Два пистолетных плевка причинили умеренный вред одному из прущих на незваного гостя зомбаку — лишили рук. При этом он продолжал движение, так что на буквальной стратегической раскладке реального времени это не сказалось. Одна пуля срикошетила и отколола кусочек угла недалеко от Ярого. Зомби Ярого в царящем, будто на light-show двуцветном в театре, чёрно-белом перемежии видели, а он их засекал только по звукам, интуитивно. А ведь чаще всего ориентация у кадавров понижена. Да, точняк они под властью менто-умельца.

Наибольшую угрозу представляет «парный» безрукого, трупак с тесаком. Этот находился правее, и на врага бежал быстрее, этакими скачками. Ярый увернулся от страшного удара, и нож вонзился в пол. Шмякнуть противника по загривку рукоятью пистолета, пожалуй, будет верно. Ан нет, не расколол черепушку, хотя рассчитывал… Зомбак только завалился на пол и потянулся к Ярому костлявыми пальцами, оставаясь весьма серьёзной помехой для сталкера. Однако того заботил сейчас больше первый скелетон.

Оба полумёртвых оппонента теперь были безоружны, но менее кровожадными их это не сделало. Ярый выстрелил два раза, и одну из выпущенных пуль удачно засадил зомби прямо в голову — тому, что пребывал в вертикальном положении. Тот рухнул подбитый и задёргался в конвульсиях, при этом упорно ползя к противнику. Осталось самую малость. Ярый приставил дуло ствола к башке кадавра. Щёлк! Чёрт, патроны кончились в столь неподходящий момент. Сталкер решил покончить с врагом действенным ударом в переносицу, но с первого раза прошибить её не сумел. Затем выдернул тесак из пола и обрушил на мута; тот продолжил махаться, поставил блок, а после засадил Ярому костяшками пальцев в локтевой сустав — благо, немного промазал, травмы недругу не нанеся. В конце концов, разгорячённый бродяга раздавил башку зомби об какую-то доску, а потом, для пущей уверенности в бесповоротной кончине кадавра, вывернул эту самую башку под углом сто восемьдесят, переломив гаду шейные позвонки. И тут сдох фонарь.

Ну, круче варёного яйца ситуёвина. Ярый пошарил по карманам зомби — в них обнаружилось чуть-чуть боеприпасов, плюс удостоверения, военное и гражданское. Открывать их сталкер не стал — лишь зарядил «орла» и перевёл дух. Потом потратил дополнительно две пули, чтобы произвести контрольные в головы зомбярам. Убеждался прежде, что те неимоверно живучие и регенерируют. Мог бы просто покромсать ножом, да возюкаться не хотелось. Поднялся — лестница на второй этаж почти обвалилась, только по краешку ступеней взойти свезло. Далее, осмотр помещений.

Контролёр — хитрая сука. Ухо следует держать востро, даже если у тебя в руке и пистолет размеров достаточно нестандартных. Немыслимо большущая пушка, тяжёлая, эффективная. Ярый полностью сосредоточился на происходящем, не позволяя сознанию улететь в долину беспамятства. Стройно держать мысленную нить! Сталкер вдруг отчётливо увидел перед собой затемнённый, размытый невысокий силуэт в плаще и шляпе. Что за глупость? Ярый вскинул «пустынный орёл» и два раза бабахнул. Испарилось видение, будто и не было. Контролёр внезапно очутился за спиной у Ярого, тот почуял просто, развернулся и попытался прицелиться, но было уже поздно. Мутант управлял его телом, словно игрушкой. Талантливый кукловод, искусно манипулирующий своей марионеткой.

«Привет, Ярый», — обозначился контролёр. — «Я ждал тебя».

Ярому не понравился тон мутанта. Что же, он проделал весь этот путь, чтобы в результате стать закуской мерзкому монстру? Глаза смотрят, а разум будто… ослеп. Совершенно некстати из памяти всплыло неприличное количество образов, воспоминаний, застлавших восприятие. Лиза, Кисель, Василенко… Подсознание затуманилось, ощущения притупились. Подбородком сталкер ощутил холод дула бескомпромиссного Desert Eagle, пистоля, приставленного Ярым самому себе под челюсть. Близость смерти, её дыхание… Нет, нельзя спускать курок! Ни в коем разе, это оборвёт скитания НАВСЕГДА! Только не это движение пальца!.. Надо выправиться, завладеть положением. Рука распрямляется и производит выстрел. Громкий хлопок выводит Ярого из оцепенения, контролёр с круглым отверстием от боевого снаряда во лбу неторопливо оседает на пол. Вот и распластался уж, кукловод. Под ним расползается лужа багровой крови, немигающий взгляд устремлён ввысь.

Очень стремительная, жестчайшая схватка. А вот такая она, жизнь. Ярый взглянул на пистолет в своей руке. Жутко понимать, что убил. Вот гоняешь муху по комнате, отбиваешься от бесчувственных отморозков-бандитов, жаждущих вероломства, извращений и статуса местных божков. Ну и неважно тебе, хлопнул надоедливую летунью, загасил падальщиков, и забыл. Первое не осудительно на Большой Земле, второе — в Зоне. Можно сказать, выполнил привычную работу. Здесь же Ярый схлестнулся с равным себе. Ходил некогда по Чернобылю контролёр, упивался своим величием, водил за собой стайки пойманных пси-капканом зверюшек и, по сути, развлекался. Но вот и его час пришёл. Обстоятельства загнали этих соперников — сталкера и чудовище — на узкую тропку, пройти по которой под силу только одному. Второй не вместился, выбыл в аут. Здесь либо ты, либо оно, создание, тож смыслящее и не обделённое свойством диктовать свои правила. Да, кстати, человек тоже диктует. Он диктует своё самой Зоне, потому что сосуществует с её законами, и Чёрной Были ничего не остаётся, кроме как прильнуть и образовать Единое Зависимое.

Ярый был не слишком щедр на эмоции, не то, что покойный Вирус. Скорее, «холодная голова», поэтому зачистка домика не вынесла его из колеи. В Зоне не обойтись без трезвости мышления. Но — этот сталкер осознавал, анализировал свои поступки. Старался не допускать тех, что не достойны Человека. Вот бы и впредь также — не потерять человечность, черту столь непоколебимую. Погрузившись в раздумья, Ярый запоздало услышал звуки интенсивной стрельбы с улицы…

Бодро затрещал «калаш» Киселя, забарабанила винтовка Морса. Ярый подбежал к окну и… испугался. Было, чего пугаться. Чудище напало на Киселя и Морса; Кисель работал на пределе, а Морс старался прикрывать его, валяясь на земле. Ярый понял, что обязан во что бы то ни стало повлиять на происходящее. Но каким образом? К тому же Кисель, вместо того, чтобы брать раненого в охапку и нырять в дом, застопорился на одном месте и пробует отбиться. Болван, его прикончат же сейчас!..

Оглушительный, душераздирающий рёв; пронизывающе-сверлящий поток звука, столь мощный, что заложило уши. Три жёлтых глаза-огонька, сканирующих Киселя из облегающей темени. Хрипло дышащая, уродливая здоровенная скотина, прихрамывающая на заднюю лапу. Шкура покрыта язвами, гнойными вперинами, волдырями. Ряды острых, кривых зубов, торчащих из раскрытой пасти. Внушительные клыки, когти серповидной формы, от вида которых хочется зарыться в одеяло и проснуться с утречка где-нибудь… не тут, чтоб жуткой сказкой эта канитель осталась. Даже опираясь на четыре лапы, косолапый монстр — вероятно, мутировавший медведь, — значительно превышал ростом человека, а изволь он вздыбиться на две…

Киселю пришлось реагировать незамедлительно, не теряя бесценного времени, которого в запасе, кажется, не имелось вовсе. «Что, бляха-муха, делать?» — беспокойно пульсировал в голове сталкера своевременный вопрос. Ярый пошёл валить телепата, рядом небоеспособный Морс, рану которому Кисель только-только перебинтовал. Отступать? Бродяга опустошил в мишку один рожок. Казалось, до ближайшего укрытия неимоверно далеко, и вместе с напарником, лишённым возможности перемещаться на ногах самостоятельно и взаправду превратившимся в балласт, туда просто не успеть. Впрочем, тушу мог натравить контролёр, и коли Ярый его завалит… то что? Ну, помешкает немного косолапый, приходя в себя после пси-воздействия, а после всё одно в котлету несчастных превратит. Тем более, Ярый мог и не выполнить требуемое, а сам попасть в плен к кукловоду. Безусловно, положение хуже некуда. Отход отрезан, бой — напрасная растрата патронов, потому как против такого даже, как то ни прискорбно, «калаш» — бесполезная железяка. При всей его огневой мощи. Угрюмая гора мяса, не без аппетита облизываясь, надвигается на желанную добычу. Пули застревают в медвежьей шкуре, не нанося ущерба внутренним органам. Кисель был на грани истерии; опустив автомат, он замер, озарённый абсурдным предположением о том, что чудище, если его не трогать, прошествует мимо.

Но медведь не собирался так поступать. Сгруппировавшись, он резво кинулся на столичного гостя и его ошалелого образного тёзку-напитка. Кисель упёр в плечо АК и принялся вести курсы интенсивной свинцовой терапии для твердолобых мутов. Расходовал по шесть патронов за раз, разброс — непозволительный, ну, а что делать, не стоять же безучастно? Пусть даже и захлебнётся навеки его многострадальный автомат — но сам бродяга побарахтается. Морс тоже взял в руки ствол и начал «скармливать» мишке магазин за магазином. Целили в глаза и лицо. Монстр такого отпора не ожидал, и застыл в нерешительности. Типа, может, ну их? Некоторые из выпускаемых человеками пуль задорно рикошетили от толстой, покрытой неопрятным жёстким мехом, кожи твари, некоторые проходили внутрь. Пользуясь моментом, Кисель изловчился вволочь товарища в дом, куда несколько минут назад отправился Ярый. В узкий дверной проём медведь не протиснется. Передышка?.. Осветил пространство фонариком — так, «птичья карусель», два тела (неужели это Ярый и менто-чудище?), какие-то доски и листы фанеры ещё, — после чего вогнал в разогретый инструмент войны последний рожок. Расчёт на то, что косолапому сюда не залезть, не оправдался — медведь буквально выломал переднюю стену первого этажа. А чего мелочиться-то? В дверной проход, предназначенный для людишек, этому гиганту посчастливилось бы просунуть максимум голову и передний набор лапищ. Ввалился мишка в, так сказать, холл, и попытался достать сталкера и заезжего когтями-мечами, отхватил в ответ шквал свинца в упор… раззявил зёв. Морс из угла комнаты лепил в мутанта одиночными, Кисель устроился сбоку от аномалии. Опустившись на одно колено, ощутил осколки битого стекла, откуда-то взявшиеся на полу.

— Гранаты, — сухо произнёс Морс и вынул из кармана светозвуковые М84. Ох уж эти столичные гости, всегда у них за пазухой какой-нибудь внезапчик припасён. Оторвал чеку и бросил снаряд в косолапого. — Зажмурься!

Кисель подчинился, закрыл глаза и сам турист. Однако и сквозь веки вспышка показалось ослепительной: будто белая стена, стирая все блики и какие-либо воплощения существующего, смывает, обновляет всё пред собой. И вот-вот она доберётся до тебя, поглотит. Через три секунды бутон взрыва стух, солдаты распахнули очи, и мир Зоны воссиял прежними красками. Монстр же, не видя и не слыша, в ярости и отчаянии понёсся вперёд в полной готовности истреблять всё случившееся на пути живое, завыв при этом в безудержной агонии, предсмакуя торжество и отмщение людишкам за причинённые страдания. У Морса и Киселя фактически по нулям боеприпасов, а палач в лице этой вонючей твари обозлился ещё больше. Он их не просто съест — порвёт, растерзает на куски, поглумится дешёвым шутом и обглодает. Исход поединка предрешён в пользу медведя, как ни досадно. Или УДАСТСЯ?.. Блин, зажаты на узком пятачке между монстром и развалившейся лестницей, в тёмном помещении, эта тварь собирается их уничтожить, не ножами же с ней драться? Карабкаться наверх чересчур долго, косолапый их достанет и расчленит, кроме как туда драпать больше некуда.

Жить осталось секунды две. А жизнь-то была классная… Ну, неплохая — определённо. Жалеть не приходится.

…Морс побелел и закрыл глаза. Кисель подумал, что турист почил. От перенесённого шока, иль от ранения. Сталкер улыбнулся и закрылся рукой, ожидая страшного удара. Всё, час грянул…

Смерть не унесла его в объятьях. Лишь поцеловала в знак расставания. Мол, ещё свидимся, Киселёк…

Итак, Ярый метнулся к окну и навскидку пальнул из «Грозы» — медведь пошатнулся, но ранений не получил. Позиция у сталкера была выгодная, ведь сверху вниз попадать в разбушевавшегося косолапого всяко сподручнее. Try again, Ярый снова осыпал тушу порцией огненных «почестей». Пули прошивали насквозь монументную шкуру и вызывали у косолапого некий дискомфорт, но не более. Наносимого урона было недостаточно, чтоб одолеть гору мяса. Вот Морс и Кисель скрылись в доме. Дошло, наконец, что там есть вероятность подержаться подольше. Ревун ринулся за ними.

Лишь сейчас Ярый заметил мертвеца. Труп сидел в обнимку с пустым «Bofors АК5» в углу, невыносимо смердел влажно-солёной вонью и таращился на гостя неживыми зрачками. Ярый заглянул в рюкзак мертвеца, и там нашёл вещь позанятнее — магазин к пистолету в противохимической оболочке из белой пластмассы, используемой учёными на Янтаре при транспортировке и хранении нестабильных артефактов.

Сталкер догадался, что это. Специальные пули, обволочённые «замазкой» — основной производной горючечной полуглюонной неизлучательной аномалии «Зыбун».

Такая ловушка встречалась нечасто и преимущественно на заболоченных местностях. При том отличалась весьма скверным характером, маскируясь под прошлепину голой земли. Опрометчиво наступивший туда чел или мутант исправно засасывался «замазкой». Добыть эту чёрную дрянь чрезвычайно проблемно, но она ценилась, как несусветно липучий материал, к тому же, если, к примеру, покрыть ей гранату, та взрывалась с утроенной силой, а скорость обмазанной пули возрастала пятикратно. Правда, ствол во время стрельбы такими снарядами ускоренно перегревался, а то и вовсе приходил в негодность после безостановочного ведения огня. Стоила сия обойма на сталкерском рынке 100$, и не у каждого барыги присутствовала в ассортименте.

Ярый без раздумий зарядил ей «пустынный орёл», злобно усмехнулся и ломанулся, как ошпаренный, на первый этаж, двумя прыжками преодолев пролёт и с разбегу смазанной, стремительной тенью обозначаясь в парадной. Вот уж Кисель с Морсом не ожидали! Ярый сплошной волной энергии бросился к морде животного и пол-обоймы высадил на лету. Бойцы пришли в себя, вот и Морс сообразил, что это — не последнее его сражение, узрев силуэт Ярого, обрушившийся на мишку. Пули будто телепортировались, разъедая плоть ненавистного чудовища. Обременённый шатун вечной осени. Сталкер повис на упругой шее мута и пустил ему в пасть три оставшихся снаряда. Мёртвая туша обескураженно рухнула оземь. Ярый поднялся, унял прилив экстаза и вопросительно взглянул на туриста, в чьей ладони была зажата единственная в его арсенале «лимонка».

— Рановато ещё, — подмигнул Ярый. — Прибереги для финиша.

Что мы имеем, рассудил сталкер. Да всё тоже. Усопший монстр сломал хлипкую несущую стену, плюс попортил интерьерчик в «холле», поставил тут все на уши, перевернул с ног на голову и в целом, расхреначил первый этаж. Патроны испарились, запас гранат столичного напитка иссяк — только осколочная одна. Ярый, Кисель и турист лишь отсрочили неминуемую гибель. Что ж, надо вдоволь насладиться кратковременным триумфом. Ничего, поборемся ещё, все равно каждый момент жизни мы занимаемся тем, что избегаем смерти, хотя однажды она выпадает каждому, рандомно либо заслуженно. Это — удел. И далеко не всегда гибель — худший из вариантов.

Ярый готов был поклясться, что покойника-обладателя сверхобоймы во время прошлого их визита не было. Но запах — такой, словно тело находилось в доме в течение недель двух. Обычный непримечательный бродяга, хоть и в дорогих шмотках, убит выстрелом. Как попал сюда? Спустим на пространственно-временной узел. Всяко возможно, тем более в Чернобыле. Ярый закрыл глаза мертвецу и отдышался. После таких похождений появилось желание свалиться на пол и дрыхнуть минимум сутки — ан нет, ни в коем случае.

Ярый вспомнил про «луну». Снял с пояса артефакт и положил на Морса, повязки которого насквозь пропитались вишнёвым раствором полидисперсной структуры. Свинцовый шарик выклюнул через входное отверстие спустя десять секунд. Если б не зонный «сувенир», сидеть бы злосчастной пуле в коленной чаше туриста неведомо сколько. Столичный заметно похорошел, взбодрился — ткани начали регенерировать, раны почти затянулись.

В кобуре убитого выискался Walter, для которого, вероятно, изначально и предназначалась штуковина из белой пластмассы. Ярый забрал пистоль себе — ган был в похвальном состоянии и снабжён несколькими стандартными патронами. Больше дееспособного оружия не осталось. Для всей команды это свербело своеобразным шилом в заднице. В Зоне Отчуждения безоружный сталкер — проигравший сталкер. Так было заведено. Трио героев предстояло сломать стереотипы, или в который раз стать их подтверждением…

В этом доме оставаться неблагоразумно по понятным причинам. На грохотание выстрелов припрутся другие шарящиеся по округе муты. Ярый с Киселём обнаружили другой, вроде не таящий угрозу обветшалый домишко; вместе с туристом группа отправилась в другое укрытие. Заперлись в просторном подвале-погребе. Сообразили костёр, перекусили, чем пришлось. Кисель с Морсом уснули, а Ярый уселся возле кирпичной стены лицом к люку и стал размышлять на высокие темы. Зевнул, попил из фляги.

Дремать было жутко — наверху что-то скреблось, поскрипывало, доносились какие-то звуки. Шушара? Напичканный свинцовой фаршировкой Спичка?.. Что за ахинея лезет в голову, подумал сталкер. Умом Ярый понимал, что в подвале им вряд ли что-то угрожает, люк заперт изнутри… Но мало ли? Взял пистолет и фонарь, поднялся, порыскал. Нашёл нескольких крыс, спугнул.

Костёр догорал, угольки завораживающе тлели, веки слипались. Подвал… в каких при совке сгруживали мешки с картофаном, а сейчас располагают винные погреба не в Зоне. Ярый закрыл глаза и увидел юного Петьку…

Суровая громада базы «РЕЖИМа» непреклонно отбрасывала на жалкие в сравнении с собой руины вычурно-угнетающую тень. С однообразными штабелями арматуры и холостыми квадратиками оконных проёмов слились пять «долговцев»-бомбардиров, одетые в камуфлу городской расцветки а-ля ACU Pattern. Мимикрировали отменно, в паре метров продефилируешь и не раскроешь. Натурально мастера. Прицелились, и фактор, имевшийся близ базы, особого преломления солнечных лучей относимо к линзовым объектам, достигавшийся неоднородной архитектурой крепости, не помешал. Шмалять им предстояло с AT4-CS. Это — гранатомёт с оптическим прицелом, адаптированный под применение из помещения, в Зоне — небыль. Партию заказывали экспромтом, через Бармена, особняком для проведения этой операции. По приказу майора Булавина стрелки одновременно дали залп, проделав в стене, ограждавшей базу, несколько приличного размера прорех — довольно солидных провалов, через которые к «режимовцам» проникла штурмовая группа объединения «Долг» в составе тридцати человек.

Среди них был не только сам майор Булавин, но и сталкер Ярый, участвовавший в облаве и приходившийся на данный момент боевым другом для атакующих, так как причислялся официально к «должникам». Уже через месяц Ярый примет решение покинуть «Долг» и стать независом, причём поддерживать дружественные отношения с некоторыми участниками клана продолжит и после ухода. Булавин… рубаха-парень, укоренившийся в Чёрной Были около полугода — ему подфартило не проколоться фатально по первичным ходкам, но он всё равно не принимал жизнь в Зоне всерьёз, не избрал это как кредо, пронеся свойственный новичкам образ светлой зонки сквозь встречавшиеся на пути лекалы Черни. Мол, всё исправимо, Зона — дорога, ведущая к богатству, крутости, следствующим из самопознания. Ярый здорово на Булавина смахивал тогда — но не месяцы спустя, сидя в подвале изменённым Хозяевами, познавшим зонное влияние в навершии червоточины безмерной кромешности чёрной, проявившемся на лейбле земном. В погребе сталкер пришёл к тому, что мрака накушался. Зона ужо не сочеталась с его представлениями о возыскании и покорении непокоримого. Ну, бывает так — хлоп, и представления перевернулись. А у Булавина НЕ. Не сложилось… тогда ещё они оба слыли зеленью, Ярый ягодой недоспевшей, а майор — яблочком наливным, своей наивностью (в общих масштабах мультиверсума) поблескивающим. И слава Укладу, не проеденным яблочком. Некоторая глупость, несомненно, лучше гнили, потому что убирается с развитием зачастую без особого вреда, а гнилое с кусочечками плода только выводится. Ярому тоже выводить было нечего.

План операции по штурму крепости разрабатывали три недели. Достали вконец нечестивые в белых экзоскелетонах: нападали на нейтралов, снюхались с натовскими вояками, оборудование какое-то к Радару носили. Захватывали склады, принадлежащие конкурирующим группировкам — короче, беспредельничали как могли и в пике настроили супротив себя весь зонный контингент. Солдатики подготовленные, превосходно экипированы, и процент совершенных ими успешных вылазок из своей цитадели в Зону от общего числа приравнивался к девяносто пяти. Вылазки, как правило, носили агрессивный настрой.

Стена бетонная, вкруг цитадели которая, ни дверьми, ни воротами, ни ещё какими-то проходами не оснащалась. Никак. По крайней мере, так показывала разведка. Может, вход был замаскирован так тщательно, что разведчики, вплотную к базе подбираться не смевшие, его не нашли. Но, пусть и замаскированным, им бы пользовались. Иначе зачем он? А «режимовцы» не пользовались. По непроверенным слухам, свою обитель покидали они через подземные туннели, шедшие до самого Агропрома и в различных местах продырявленные люками. Через те люки «режимовики» наружу и вылазили.

Боевики крепости всполошились. Из бойниц и с крыши сооружения на штурмующих посыпались миномётные «бандероли» и град пулемётных струй. Под этим всем полегло человек десять — причём и «должников», и не вовремя подвернувшихся в зону прорыва своих. Затем развязался ближний бой на внутреннем «хребте» собственно ограды; крепостные стрелки, опомнившись и въехав, что задевают и своих, утихомирились пока. «Долговцы» вычищали ярус за ярусом. За ними — ЗОНА. Солдатиков лишались понемногу, но враг большие потери нёс. Враг. Чужой… Отчаянные поединки в стиле «один на троих в ножевом», выстрелы дробовиков и пистолетов. Численное преимущество обороняющихся было очевидно, но «долговцы» брали тупо нахрапом. Когда кончились патроны, они стали махаться просто на кулаках и сапёрными лопатками, телами выстилая дорожку к свержению «беляков», до верха дошли считанные единицы. Как только сопротивляющихся на стене не осталось, нещадный миномётный огонь возобновился — теперь свой же забор рушили закупоренные в цитадели. Выжившие «долговские» снайперы взялись отстреливать пуле-миномётчиков противника: с буквально открытого пространства — засевших в тесных прорезях бойниц врагов по оружию. Четверо ребят — Булавин, Ярый, Хриплый и Гар тем временем пошли захватывать крепость. Четвёрка героев. Миссия — взять и уничтожить неисчислимый гарнизон неприятеля. Это представлялось нереальным, но они сделали.

Хриплого потеряли ещё где-то на первых этажах. Ярый никогда ранее не убивал столько людей сразу, и теперь у него в глазах замельтешило от всех этих автоматных вспышек и трупов. В горле появилось неприятное чувство тошноты. Он раскаялся, что подписался на взятие базы — ну да, отомстить собрался за пристреленного «режимовцами» приятеля.

…Дождался внук подходящего момента, а как же! В это утро сперва всё шло своим чередом, разыгралась потом с какой-то стати тревога… и так и верещала, не переставая, хотя обычно шла на спад спустя минут пять. Петька заподозрил что-то не то, конечно, парень-то не из дуралеев. Ладно, сигнал не прекращался — так вся база превратилось в неутихающее поле брани, слышимые хаотичные взрывы-выстрелы о том свидетельствовали — и снизу, и снаружи. То, что Пете удалось рассмотреть в «форточку», лишь подтвердило его догадки, но он особо не выкаблучивался, абы не схлопотать дырку во лбу от потенциального очень внимательного снайпера. На бетонной стене разверзлась рать.

Минут чрез пять дверь отворилась, и в камеру Петра нарочно расфуфыренной походкой вошёл амбал. Из-за приличной толщины стен и удобоваримой звукоизоляции, Петька не расслышал его шаги по коридору. Громила не направился, как обычно, к соломе или помойному ведру. Он посмотрел на подростка и стал молча снимать с плеча свой автомат. Да, видимо, дела совсем плохи, решили пленного расстрелять. Но Петя не дал охраннику этого сделать. Он быстро поднырнул под него и проехался у того между ног, обхватывая громилу за колени. «Режимовец» потерял равновесие и опрокинулся, выронив винтовку. Вскочил он на ноги довольно шустро, да и внучек не тормозил, и прежде, чем палач обратил его в гору фарша, внучара ударил противника ногой в пах. Чтобы не повредить стопу, он бил не носком, а всей площадью этой самой стопы, надеясь отвадить фанатика от детоубийства. Петька сомневался, что вышло, хоть «режимовец» и согнулся пополам. Поэтому он нанёс повторный, завершающий ударчик в ту же область. Двойное комбо!! За кем раунд, понятно. Враг был повержен — охая, он свалился на солому. Внук сделал скачок — и приземлился обоими ногами противнику на лоб. «Режимовец» был без шлема, а прыгнул Петя убойно, так, что едва в отбивную не превратил бедолаге башку.

Внук отошёл в сторону, взирая на то, что натворил. Замочил, похоже, охранника. Сник он и не шевелится, шея вывернута под неестественным углом, кровища. Ладно, плевать, здесь мальчонку отчитывать никто не станет, а чувство вины-раскаяния — оно потом придёт, с годами. Петька вооружился автоматом «режимовца» и вышел в коридор. Свобода, ёпта! Навстречу выбежали два фанатика в белых бронекостюмах, Петька положил их одной очередью. На спусковой крючок приходилось надавливать с силой, чтоб работал механизм, ладони содрогались от дробящейся громогласной отдачи, вспышка была ослепительной, а грохот — оглушительным безукоризненно. Магазин — уже полупуст. Петька впервые за всю жизнь пользовался по назначению автоматической винтовкой. Бабушка, правда, ещё вручала на полигоне… Но сейчас — всё по-другому, и это естественно. Итак, установка номер один: найти Людмилу Филипповну.

Атакующим осталось совсем немного до тотального подчинения цитадели. Во время финальной перестрелки в верхних казематах серьёзно ранили Булавина, причём подставился он по-глупому. Высунулся; собирался выстрелить в «режимовца» — и запечатлел на заднем плане грязного, худенького тинэйджера со стволом в руках. В этот момент противник отреагировал и саданул очередью первый, правда, перенервничав, попал не в лоб, куда целился, а в щёку, горло и плечо. Майору повезло — он не мучался, умер через пару минут. Иначе бы Ярому или Гару пришлось его милосердно добить. Ну, что ж, Булавин заслужил свою мужскую гибель в битве — с винтовкой в обнимку, рядом с верными соратниками, а не в холёной постели дряблым, немощным стариком. Не в постели. Подсознательно каждый Сталкер грезит так. Булавин по праву заработал выпавшее.

«Режимовцы» сражались на пределе возможностей, зная, что всё, что они могли потерять, потеряли загодя. Сдашься — пуля в лоб. Зачем «Долгу» пленные фанатики? Да и не дадутся они — иль язык проглотят, иль вены рассекут, чтоб пытки не терпеть на допросах. Вот такой народец. Но Ярый и Гар — за пределами бились. Неумолимо шли вперёд, словно вода тушит огонь, ослабляя защиту «беляков». Ярому очень больно задели пулей ногу. Попадание пришлось не точно в кость, но небольшая её частичка всё-таки отломилась, а снаряд, отскочив от сустава, раздербанил мышцы. Ярый худо соображал, не мог больше ничего, а Гар ступал дальше, выкашивал фанатиков и тащил друга за собой.

ОНИ ВЗЯЛИ БАЗУ «РЕЖИМОВЦЕВ»!

ВСЁ ВОЗМОЖНО!..

Мясорубка прекратилась.

Ярый потерял сознание. Пока он бултыхался на перешейке промеж полярных вариативностей, отлетая то к столбу света, то в ту часть, где столб бесчинно обрывался в известно какую Беспроглядность, ему вытащили пулю и перевязали ногу. В закромах крепости нашли немало полезного добра — среди них и редчайший «лопух», львиную долю своего целебного эффекта истративший на заживление раны сталкера. Разумеется, никто и не думал жмотиться, хотя вещица была дорогая — на Ярого не жалко. Хотя должно для любого не, но социум не тот, чтобы. Команда покойного Булавина на привилегиях за содеянный подвиг, вот и всё. На обычного бродягу никто бы арт такого уровня не растрачивал, сделался б подранок инвалидом — его проблемы, загнулся — непоправимое горе, про которое верняк забудут через пару дней. Привыкай и не трать энергию на тщетные обиды.

Окромя Гара и Ярого, выжило ещё трое «долговцев» из тех, что остались отбиваться от снайперов на стене. Недорубы. Таки одолели вражеских стрелков, которых праведные пули застигли даже в прежде непотопляемой цитадельке. Плюс, из исходного собрания остались бомбардиры, которые изначально не пошли в крепость — их предназначение состояло в том, чтоб проделать пробоину в бетонном периметре базы и ждать возврата штурмовиков, не показываясь из-за руин. А вот если б уж его не произошло, тогда мчаться на подмогу.

На некогда могущественной экспансии клана «РЕЖИМ» на этих территориях забит крест. Памятником ей послужит эта самая крепость, присоединённая к владениям «Долга». Эх, знать бы управителям «должников», да и остальным участникам Сходок, что пакость «режимовская» полностью искоренена не была. Ошмётки «беляков» затаились в Лиманске, и учли урок, преподанный разгромившими их главную обитель «долговцами». После они действовали гораздо более неприметно, научились добиваться целей скрытно и поддерживать нейтралитет с иными фракциями. Достаточно холодный нейтралитет…

Казематы в большинстве были пусты, кроме тех, где находились сгнившие скелеты либо вполне себе бодрствовали противные зомбаки, пощады от новых хозяев не заимевшие. Дабы поживиться, надо было заглянуть в помещения, где хранили имущество клана. Модельки ПДА, аптечки, боезапас, бронежилеты, холодное и огнестрельное оружие, провиант-продовольствия всяческие, топливо… На базе не отсутствовала и бронетехника. Отменный улов для «должников».

Одна из камер отводилась маленькому Петьке. Зачем именно этот мальчуган понадобился «режимовикам»? Ответа Ярый знать не мог. Эксперименты над ним ставить ли планировали, или махинации проводить с другими челами, опираясь на наличие Пети в граблях «беляков». А может, его собирались вырастить в Зоне, и воспитать из него безупречного солдата-исполнителя клана. Когда вопрос исчерпан, ответ неважен. По рассказу мальца, его отняли у бабушки и завезли в эти дебри. Что ж, теперь ему придётся как-то быть с этим. Возвращаясь с другими побратимами обратно в направлении Бара, сталкер Ярый взял найдёныша с собой.

Учёный включил электромагнитый резонаторный идентификатор, чтобы контролировать области повышенной активности больших полушарий, и запустил процесс стабилизации серого вещества перед финальным облучением свето-химическими спиралями верхней части головного ствола и дендритов пассивных потенциально деятельных нейронов. Задача состояла в том, дабы некоторые неактивные нейроны сделались активными, и наоборот. При этом баланс молекулярных масс должен был сохраниться прежним. Велись сверхточные расчёты, гипотетически Процедура должна была окончиться через двадцать минут.

— Ну, как тебе? Освоился? — обратился один из толстолобиков к коллеге-новичку. Третий кандидат наук вышел опрокинуть стаканчик «Bravery flash», нового, выведенного селекцией, сорта кофе. — Я бы не сказал, что мы тут прохлаждались. А сектор оттенения нашли так быстро благодаря тебе.

— Освоился, — заверил новичок. — В следующий раз не оробею…

…Рецептор завизжал и вырубился. На экране компа появилось сообщение об «ошибке N34…», операционно-обеспечивающая система в срочном порядке одобрила программу свёртывания, чтобы предотвратить утерю аксиоматического кода. Учёный замер на полторы секунды, соображая, что происходит, а потом принялся действовать; новичок же так и остался стоять столбом. Энцелограф подавал тревожные сигналы.

— Бальбитурит! Двойная доза! — учёный мухой метнулся к компу и стал что-то быстро-быстро изучать и на ходу переписывать программу.

Новичок исполнил указание опытного коллеги.

— Чёрт! Я не могу ничего поделать! Его мозговые нейроны сгорают из-за неразделимого сверхпотока энергии! Откуда?.. — взъерепенился толстолобик, лихорадочно думая, что предпринять.

Голова объекта нагрелась чуть не до температуры горения, кровь в ней кипела-бурлила. Ждать дольше пяти секунд учёному не пришлось. Монотонно, непрерывным высоким звуком, запищал-зациклился энцелограф.

Авраам Вентонович Гугов невольно задавался вопросом: что есть жизнь, а что есть смерть? Его выводы были расплывчатыми. Смерть — это… лишь Рыбак. Это — рулетка. Запутался, прекратил доминировать над течением — труп, за редкими исключениями, когда в колею выдалось возвратиться. Каждый момент нашей жизни мы можем умереть от чего-либо: ядерная бомба, нож в спину, покрытие пола оказалось скользким, многое другое. А можем НЕ умереть, избежать незавидного жребия, не срывать роковой куш. В итоге это повлияет на судьбы иных людей и, соответственно, на их гибель — безгранная паутина. Смерть всего лишь цепляет нас на крючок — или, бывает, подло глушит иль загребает сетью. Жизнь — это время, самая драгоценная валюта, люди должны распорядиться им с пользой. Дорожить секундами. Дорожить секундами, проведёнными вместе. Авраам жил вразрез со всем этим. Но по-настоящему он осознал свою неправоту, только ложась во второй раз на операционный стол лаборатории «ВИРТУАЛ СПЕКТРУМ». Наверно, и прозябал зазря ради этих мгновений. Ему больше не суждено было увидеть этот мир.

В этот день Авраам Гугов умер. Сталкер — воскрес.

«ВИРТУАЛ СПЕКТРУМ» человекам, которым недуги подсознания продолжали докучать, даже несмотря на многократно пройденные сеансы психотерапии, открывало барьеры НАТУРАЛЬНОГО осмысляющего. Мотивы? Распоряжаться в ещё одной области этого версума, переложив её процессии в ряд канонов и исключений, захотелось группе энтузиастов. ВОТ И.

Устаканивание сколь-нить серьёзно забродившего варева логики-фантазии личностного мозга внешним ковырялкам не под силу, а вот коли самому внутресознательному вручить флаг и дать с гложущим побороться, так сметёт это чистое источник бередения, вычленит антигармонию и нормализует содержимое внутреннего мира без ущерба себе родимому. Вынести в безоговорочно реал, или хотя бы на геометрически серединную плоскость и кошмары, и оппозитивно настроенный коренной разум, и делать ставку на именно Разум в битве с душевной диффузией. Хоть риск и есть, зато выигрыш будет действителен. Другого способа полноценно избавиться от беды, а не просто побороть симптомы на определённый интервал бытия, нет. НО — в случае с Гуговым, кошмары вступили с властвовавшей ранее «незапятнанной» индивидуальностью в необратимый симбиоз на фоне образа существования этой самой индивидуальности, итог — разрыв «плохого», «мешающего» и «хорошего», «требуемого» привёл к глобальному беспорядку, ведущему в нуль. Затмение в степени абсолюта, всеобщий кирдык. Многозначительный Конец, дифирамбы, многоточие.

Пассаж шесть Понемножку к

Охранный периметр не сработал — нападающий запросто преодолел его гигантским скачком — и если б не свист скользящего по воздуху тела, известивший об угрозе, Берг не успел бы соскочить со склона. Перекат через правое плечо, инерция погашена, болезненно приложился об валун затылком… Звон, круговерть, прыснуло рябью в глаза. Но, кажется, свезло: сотрясения не получил. Берг ещё не успел разобраться в случившемся; хотел пальнуть, а нельзя. Или уже дозволяется? Экс-фримен вскочил на ноги.

С верхушки холма прыгнуло нечто размытое, бесформенное, но грациозное и целеустремлённое. Бергу не хватило б реакции попасть в это даже при желании, он лишь отпрыгнул в сторону — зато попал Минус, причём по высшему разряду. Он резко вздёрнул винтарь вверх и шмальнул, не целясь — ведь это так долго, прильнуть щекой к цевью, смотреть в целик… Снайперка грохотнула, голова мутанта взорвалась.

— Какого хера происходит? — Бабуин, оставив пулемёт, бежал на подмогу. — Не стрелять, дебилы, демаскируете!

Берг быстро окинул взором труп. Кровосос-резун, самка! Кожа чёрная, с блекло-жёлтыми пятнами — ну конечно, таких же ещё кличут далматинцами. То же, что и обычные кровососы, только более… незамедлительные, как бритва проносятся и режут всех и вся, агрессии и гонора через край. Вроде не так давно появились, всего пару раз их видели. У женских особей два глаза, у самцов — две пары. Выпрыгивают эти бестии неожиданно и далеко, не удрал бы Берг вовремя, как пить дать стал жертвой острого лезвия, которым является левая рука чудища. Или когтей на правой руке, не менее острых. Есть и ещё одна особенность — парами ходят резуны. Около особи слабого пола неизменно ошивается мужская.

— Ещё один! — крикнул Берг. — На вершину! Спиной к спине!

Минус убрал снайперку за спину и, пригнувшись, рысцой метнулся наверх. Берг оказался там же, подоспели и Парень с Бабуином. Бабуин выудил из сумки небольшой кейс серебристого цвета и, открыв его, извлёк два «Сфинкса»: один швырнул Бергу, другой — Минусу. Бабуин был весьма расчётлив, потому не мог не запасти сюрпризец. Подготавливая засаду, он вынужден был предусмотреть подобное, когда от ближнего боя не уклониться. Чемоданчик упрятал и вытащил свой вакидзаси — короткий самурайский меч, которым он пользовался вместо типичных ножиков. Пожалел Бабуин, что у него оказалось всего два швейцарских пистолета с удлинёнными глушителями. Берг и Минус, как и следовало ожидать, оценили пушки по достоинству. Туман приближался к холму, и был он слишком густой, нехорошо густой. Вообще, Бабуин переживал, что отвлекаясь на схватку с монстрами, истребители по чистой случайности проморгают сталкеров, идущих мимо холма. Поэтому надо было разбираться с этим поскорее.

Вот и показался резун. Моментально среагировал Бабуин — он, словно стрела, вспарывая пространство, летит, выставив меч вперёд, на врага. Резун взмыл вверх и жёстко сшиб главаря отряда оплеухой в висок. Бабуин отрубается — хорошо, если всего лишь отрубается.

Минус от пояса стреляет из «Сфинкса», хлопки практически не слышны. Резун оказывается на сей раз далеко слева, и принимается метаться в наймитов какими-то костяными — во всяком случае, так кажется Бергу — сюрикенами. Берг и Минус рассеиваются в разные стороны. Резун отталкивает Парня, и тот кубарем валится со склона. Затем кровосос сближается с Бергом — Минус где-то на заднем плане — надо увернуться в последнюю секунду и разрядить обойму в башку далматинцу. На месте, откуда только что наёмник свалил, в почву вонзается клешня монстра. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Три дырки в черепушке, чудовище до сих пор дёргается в агонии. Хлоп. Хлоп. Противник застрелен в упор.

Берга колбасило, он еле-еле поднялся, пытаясь адекватно соображать. Парню не повезло — упал и сломал шею об тот же валун, от которого и экс-фримену досталось. Незадача. Что ж, и такое иногда происходит. А вот Бабуин, так сказать, живее живых — ещё бы, этакий слоняра. Хотя всколыхнуло его, само собой, основательно. Берг привёл командира в чувство бесцеремонным пинком под рёбра. Парня хоронить не стали — только после выполнения условий контракта, когда представится шанс отдышаться. Главарь отошёл к пулемёту, Берг на своё место, Минус отлил и тоже вернулся туда, где был, только без наводчика.

Наймиты худо-бедно прикрылись ветками-листьями, хотя ствол пулемёта из рельефа выглядывал недвусмысленно. Всё равно, после первых же сделанных выстрелов лучше будет менять местонахождение — на случай, если «клиенты» незамедлительно вычислят противников и откроют ответный огонь. Туман на руку Бабуину, у истребителей-то ПНВ. Парня прикрыли пока некой ветошью, дабы не выделялся. Берг незаметно отлучился и, сойдя с пригорка, закопал в Ущелье сапёрной лопаткой паёк и часть аванса, выданного Бабуином. Когда-нибудь понадобится.

Бабуин всматривался в туман до рези в глазах, иногда подавал сигналы Бергу. Ведущий отряда — знатный крепыш, бритый наголо, смышлёный. Поговаривали, что он выбрался из грузовика смерти.

Берг мельком глянул на Парня. Обычная нелепая гибель в Зоне — чел перешагнул Периметр и не возвратился назад. Берг почему-то посочувствовал бывшему «парному» Минуса. А потом пришёл к тому, что в душе ни Минус, ни Парень, не Бабуин для него товарищами так и не стали. Эх, как всё было в «Свободе»! Лихие ребята, дерзкие планы, полная автономность. А тут разве что платят лучше, а всё равно тоскливо.

Теперь бандиты следовали за Ярым и Киселём по противолежащему к занятому истребителями холму краешку Ущелья, вдоль Богдан-горы. Впереди шли Конопатый и Коршун, посередине — снайпер рядом с Полтергейстом, вычисляющим маршрут передвижения группы по ПДА, и, наконец, сзади тылы мониторил Булка. Подфартило не нарваться на мутов, иногда встречались гопникам небольшие аномалии, определяемые намётанным глазком, и преследователи спокойно их преодолевали. Туман скрывал силуэты мародёров от сторонних взоров, правда, к обеду стал расходиться, зато потом опять бухнулся варенцовой вуалью. Ближе к вечеру стали пристраиваться на ночлег — обустроить лагерь в открытом поле или подыскать местечко поукромнее? Полтергейст приметил одинокий трёхэтажный дом средь луга ближе к горе, с устоявшими панелями и оконными рамами. Напрягали только какие-то пристройки, сарайчики и коровники. Похоже, здесь была ферма и, как догадался Хмель, место забросили ещё до Первого Взрыва. Настораживало, что внутри ни трупов, ни следов постороннего пребывания. Коварные проломы в полу, большое отверстие в крыше — потолке третьего этажа. В общем, условия терпимы, остаться тут ненадолго вполне можно. В свинарнике Коршун и Булка нашли бюрера — здесь-то и находился весь хлам, оставленный постояльцами или прежними владельцами участка, а также коллекция гвоздей и металлических скоб. Какая-то фанера — одним из её блоков досталось Булке, и, если верить его словам, было несладко. С коллекционером при помощи автомата покончил Коршун.

Затем он же с Конопатым оборудовал наверху, в доме, костёр — дым, естественно, просачивался наружу, но за неимением особых стелс-приспособлений никак без этого. Булка, по наступлению ночи, отправился патрулировать территорию снаружи — придерживая наготове М16, нарезал круги вокруг дома и пытался определять источники всех подозрительных звуков. На первом этаже устроился Полтергейст — включив «пэ-дэ-а», зашёл на бандитский форум и общался с коллегами. Всё цивильно. Условились, что он в два часа Булку сменит. Хмель занял средний этаж — употребил порцию хавчика, покемарил, затем взялся отжиматься на кулаках. Не понтов ради, понтоваться не перед кем было, просто чтобы совсем не бездельничать. Изредка, в перерывах между подходами, посматривал в прицел СВД на улицу, в чело ночи. Всё выглядело неопасно — затишье пред бурей. Ну и ладно, хоть передохнуть можно, а то бывает такое, что и нет затишья, сплошной хроноскоп. Тишь, ветер — и снова: один, пять, двадцать восемь… Оптика, мрак за окном, ещё заход… Заснул Хмель, и Коршун вместе с Конопатым тоже — эти двое предварительно набили желудки и стравили по косяку. Вплоть до полуночи ничего не происходило, лишь Булка охранял подступы и нёс свою вахту.

Вышел к Ущелью совершенно неожиданнейшим путём — перебравшись через Богдан-гору. Гора имела весьма и весьма дурную славу, пару раз мне просто повезло не вляпаться — да и продвинутый экзоскелет «режимовца» сыграл свою роль, ведь троих кабанчиков я поборол, почти не применяя огнестрельного оружия, благодаря костюмчику. В прицел дальнобойной снайперской винтовки наблюдал я с высоты двух сталкеров, к которым присоединился третий субъект; отряд Бабуина, упустивший «клиентов» по сущей случайности; оголодавших «шакалов», оставшихся на ночёвку в доме.

Ярому свалить не удалось, из-за группы военсталов. С вершины Богдан-горы, взглянув на Бетонку, туда, откуда я пришёл, обнаружил бронетехнику — три танка, десять джипов, и плюс к ней с десяток бронированных пехотинцев. Они что, всерьёз взялись устанавливать оцепление? «Мухи», ПКТ… А ведут их военные сталкеры, не впервой нюхавшие Зону. Ну-ну. Ничто не случится здесь против воли «РЕЖИМа». Даже бар «Гамбит» оккупировали, и дорогу вроде минируют. Я пульнул в сталкерскую сеть всеобщее предупреждение с левого аккаунта через ПДА.

Ярый с Киселём никуда не денутся; людей Бабуина, если не справятся, также придётся пустить в расход. Сейчас меня дико напрягали пятеро мародёров, заявившихся в Рыжий Лес, дабы поживиться барахлом с упавшей армейской вертушки. Снорк их дёрнул потащиться за сталкером и артефактом «луна». Пристрелили бы парочку бродяг сразу, а не крались, подкуривая момент, за ними. Теперь бандосы стоят у меня на пути.

В домике они, признаю, окопались неплохо. Не учли только одного — я атакую со стороны горы, а не Ущелья. Когда костёр практически затух, решаюсь на абордаж. С темнотой туман ушёл, и видимость была удовлетворительная — даже хотел поднять забрало шлема, да передумал. Незачем. Патрульный наверняка клюёт носом, в доме все спят…

Уступ за домом круто обрывался вниз и, разбежавшись по нему, я сумел запрыгнуть прямо на крышу помещения, в котором укрылись бандиты. Экзоскелетон и так позволяет скакать на высоту второго этажа, а тут ещё ландшафт на руку. Внутрь я проник через громадную дыру в потолке. Едва ли, спасибо сервоприводам скафа, не бесшумно оказался на третьем этаже постройки.

Оба мародёра тут спали, и мне не составило труда их пристрелить. Удобное оружие — мощный украинский пистолет Hammer, разработанный особняком для ближнего боя. К стволу я прикрутил глушитель, чтоб разобраться с этими парнями в стелсе.

Вот я на среднем этаже, примерно знаю, где засел снайпер. Слышу своё дыхание и стук собственного же сердца… Он обрушился на меня из темени, сжимая в руке нож. Я опешил и не успел увернуться, лезвие ненароком задевает шейную броню и даже протыкает её. Чёрт, он меня засёк! Не знаю, чем он занимался, может, рукоблудием, или попросту отрешённо глазел в прицел «драгунова» в окно, но явно не дрых, а то очевидно не услышал бы моей поступи и не успел изготовиться. Если бы не экзоскелет — всё, мне кранты.

Но я в экзоскелете.

Ломаю бандиту руку длительным ритмичным движением, ногой бью в живот и в лоб всаживаю пулю. Тело непозволительно гулко сейчас стукнется об пол, у меня получается его подхватить на лету и тихонечко опустить. Из раны хлещет кровь, леплю на неё подвижную гермозаплатку-пластырь. Теперь только двое, главарь и его сподвижник.

Спускаюсь вниз, противник меня сразу отмечает и хватается за ствол. Дробаш у предводителя банды, конечно, скорострельный, но тут бы лучше подошёл пистолет-пулемёт. Я лечу уже в укрытие, несколько дробин, не нанося вреда, попадают мне в грудь; палю в ответ, выстрелы не достигают цели. Я в этом скафе по живучести сравним с Вертером… Враг, взяв в толк, что я в экзоскелете, достаёт оглушающую гранату — э, нет, дружок, не выйдет. Взвившись над укрытием, в прыжке расстреливаю бандита; Полтергейст валится на спину, в руке снаряд с не выдернутой чекой.

Тут же в меня впивается очередь из какого-то крутого, по-настоящему качественного автомата — я отлетаю взад, каждое попадание ощущаю, будто как в игре в страйкбол. М16, добрый знакомец. Одна пуля влетает в пулестойкое забрало — хорошо я его не поднял. Патрульный мародёров стреляет с улицы, просунув дуло в оконный проём. Последний отчаявшийся «шакал», который будет стоять до конца. Подбираю «глушилку» и отправляю Булке, отворачиваюсь, он такого финта не ждал, вспышка сошла на нет, сразу жму на курок, убиваю.

Пять — ноль. Дом захвачен.

Не совсем в стелсе, но теперь-то уж чего рефлексировать…

Людмила отошла от места высадки всего-то метров на двести, и у неё сложилось впечатление, что Зона умышленно её задерживает. Ей встретились две псевдоплоти размерами явно побольше других особей своего вида, да ещё и с наростом вроде панциря, неуязвимым для пуль. «Фээсбэшнице» приходилось выделывать ложные рывки, варьировать тактику и не упускать из обзора ни одного из мутантов. В результате заведомо неравной схватки она расправилась с парочкой тварей — сумела. Шли себе воркующие партнёры-плоти позавтракать, а тут потенциальное яство не только проявило протест, так ещё и выразило его противными яркими вспышками из какой-то чёрной штуки, сопровождающимися свинцовым «соусом». Отступать нельзя, раз уж завязался поединок, махаться до последнего — любым способом насолить врагу, даже если потом сдохнешь от полученных ранений. Схожим образом мыслит медведь или кабан, не мутировавший, а с тайги на Большой Земле. Люда не то, что бы была заядлым хантером, но и животных помимо кошечек-собак не очень любила, хотя Петька в них души не чаял. Люда не могла пояснить причину своей нелюбви, ведь никаких фобий не имела. Даже со служебными псами общалась нечасто, только подкармливала иногда — видать, каждому следующему поколению даётся какая-то положительная черта, коей не было у предков. Ну, окей, мишка — мишкой, боров — боровым, а вот с чего б так мыслить трусливой псевдоплоти?.. Сама Быль вмешалась?..

Нева перезарядила «большую чёрную штуку», именуемую РПК-74 и забранную с базы «ДНК» в идеальном состоянии. Ещё она прихватила оттуда СВУ, но арсенал стволов и взрывчатки ей пока не пригодился, как и почти вся остальная штурм-экипировка.

Ловушки ютились крайне плотно друг к другу, и на поиски прохода Люда затрачивала по тридцать-сорок минут. Но вот, к пяти часам вечера Нева всё же вышла к цели. Впереди возвышалась «режимовская» база, к которой вела широкая дорога. Людмила стала прокрадываться через руины сбоку от этой дороги, контролируя все направления. Отсюда снайперы ещё не должны её раскрыть. Она собиралась занять какую-нить неприглядную площадку и осторожно перещёлкать всю расхаживающую по стене охрану, благо винтарь с глушаком привороченным. Но внезапно дорога оживилась: «фээсбэшница» взглянула в бинокль и обнаружила два БТР с бортовыми орудиями и полноценным экипажем. А из люка одной из машин высунулся…

ВНУЧЕК!!! ВНУЧЕК!!! ВНУЧЕК!!!

«Наконец-то я тебя нашла! Частичка моего сердца, самый светлый человечек во Вселенной! Всё окончилось, теперь и сгинуть в самых свирепых муках не боюсь, главное — ты будешь идти вперёд и лучами своей души сеять благо, и да пусть хранят тебя мои мольбы во славу далёких звёздочек, что указывают людям путь и соединяют их судьбы».

Люда бы понеслась Петьке навстречу, но поскольку трезвый уголок сознания напомнил ей, что она в Зоне, а люди в БТР-ах, возможно, враги… она медленно вышла на дорогу, сложила оружие, встала на колени, загородив проезд, и руки подняла вверх. Колонна затормозила, из БТР повыскакивали вооружённые боевики — «долговцы» вперемешку с нейтралами. Ну, а что, не бросаться же сразу? Первое — стёкла бронированные, водителей устранить бы не вышло. Второе — внук мог попасть под перекрёстный огонь. Третье — их больше, да и к тому же не фанатики, а значит, потенциальные друзья. Ну, а если нет, подумала Люда, голыми руками жопы им порву. Внучек-то бабушке рукой довольно помахал, значит, если чего, прикроет.

— Что? Откуда? — недоумённо спросил командир группы, молодой сталкер-блондин.

— Внука моего отдайте, — попросила Люда, вздымаясь с колен. — Вон он сидит.

— Твоя бабушка? — обернувшись, уточнил Ярый у юноши.

— Моя, — уверенно ответил Петька.

— Ладно, забирайте… Только вы это, позаботьтесь о нём.

— Не переживайте, — сказала «фээсбэшница». — Ну, что, внучара, прорвались! Держи ствол, — и вручила внуку СВУ.

Петька ловко передёрнул затвор.

— Нам бы теперь транспорт, — намекнула бабушка.

— Легко, — заявил Ярый и о чём-то перетёр с «должниками». В итоге Люде отдельный БТР достался. — Как звать-то вас?

— Нева, — представилась гренни. — А вас?

— Сталкер Ярый. Удачи, Нева!..

— Удачи, СТАЛКЕР!..

Вот они и разошлись. Людмиле нужно было доставить своего внука на Большую Землю, а парни в чёрных комбезах двинули к своему Бару.

— Порулить дашь? — поинтересовался Пётр у бабушки, залихватски обруливающей аномалии.

— Пошёл! Пошёл! — взволнованно подгонял Учитель Ярого и Лайма.

Группа из троих опытных сталкеров торопливо пробиралась между навалами досок и арматуры. Перешли б на бег, да аномалий больно много, потому путники побаивались — а вот их преследователи явно никакого страха не испытывали, он был у них атрофирован. Учитель, как самый матёрый, безоговорочно вёл остальных, подыскивая стезю. Его напарники же, развернувшись, неуёмно пасли стволами винтовок тыл, чтоб ни одна тварь не проскочила. Их вели куры — огроменная стая, штук пятьдесят. Втроём от них отбиться нереально, надо или драпать, или найти подмогу. Но вблизи, как назло, соратников-сталкеров не наблюдалось. ПДА также не обнадёживал, утверждая, что локация в принципе пустует. Да и драпать — куда драпать? Здесь, по большому счёту, везде открытая местность, настигнут и раскромсают. Зонная курица — создание молниеносное, прыгает, пускает в ход когти-лезвия и клювом врага на части рвёт. Размером с довольно крупной комплекции собаку, видит в темноте, тело защищено неуязвимыми к огню пластинами-наростами. Ни Ярый, ни Лайм с этими хищниками знакомы не были, зато Учитель — вполне. Сталкивался, с лихвой хватило на всю жизнь… Эх, миниган бы. Вот только откуда сему взяться?

— Ку-ка-ре-ку! — громогласно возвестили мутанты, готовясь напасть.

Способ первый: вынести мозги в упор. Это убьёт даже курного, но есть условие — чикену необходимо раскрыться, то бишь, у обороняющегося будут доли секунды, чтоб прицелиться. К тому же, придётся ждать, когда монстр пойдёт в лобовую, раньше не. Способ второй: шестиствольный пулемёт или гаусс-ганы плюс умение подобающе с ними обращаться, прямо-таки мастерски пользоваться, чтоб одним выстрелом — и сразу двух врагов. Способ третий: уматывать, пока не подвернётся ещё какой-нибудь способ.

Оголтелые камни, седые облака, первый декабрьский снежок, ласково припорошивший изгибы пейзажа… Только б не поскользнуться на льду. Лёгочные ткани, голову Ярого кололи миллионы шипов, икры ослабли, но остановка — проигрыш, выбывание из заезда… Учитель стопорнулся, высматривает проход. Немолодому, подслеповатому проводнику это было проблематично, но он кропотливо вынюхивал, как и положено сталкеру. И Ярый с Лаймом не сомневались, что вынюхает.

У Учителя был сын, зелёный сержант, служивший в отряде «рейнджеров» близ линии Периметра в качестве отмычки-мяса, и даже продержался довольно долго, оперируя доставшейся в наследство от отца зонной чуйкой и обострившейся врождённой интуицией, да и везло парнишке много, то даже старожилы сознавали. Но пять месяцев тому назад пацан пропал вместе с тремя сослуживцами. Бесследно. Обычный, набивший оскомину случай. По официальной версии, дезертировал и с друзьями-раздолбаями отправился в глубокую Зону, к легендарному камню, Исполнителю Желаний. Ну, и что теперь папаше делать с историей о нерадивом отпрыске?.. Благословить бы дурака и забыть — да нельзя так, совесть не позволяет. Сталкер-ветеран, намылившись к Монолиту, не терял надежды бредовой найти сыночка в Припяти. Но шансы очень крохотные, поскольку официальная версия — она много чего не объясняет, да и вообще непонятно откуда взята. Передавали её Учителю через третьих лиц, опять же, до конца неясно, кто. Но не пойти в эту ключевую ходку Учитель не мог, как и предать своего ребёнка.

Лайм — сталкер-середнячок, который удумал выйти на новый левел, задрать планку. Сложность — Expert. Добраться к Монолиту и разом претворить часть своих заветных мечтаний в жизнь. Пожелать всего-всего, да банк сгрести побольше. Поход всей жизни — по сути, логическое продление, итог всех предыдущих. И вот, они — Учитель, Ярый и Лайм — сбились в трио, сплотились, совместили усилия. Учитель байкам о Монолите не доверял, а Лайм принимал подобные мифы за чистую монету. Пункт назначения у всех един, цели разные, но не противоречащие…

Курные попёрли обширной дугой, стараясь рассеять внимание обороняющихся — но не вышло, Лайм расфокусировался и не ослабил бдительности, взял на себя несколько целей, а Ярый — двоих, но поближе. Оба монстра кинулись на сталкера почти одновременно, с секундным интервалом. Ярый ушёл вправо, стреляя из штурмовки, разлохматил птице трахею и относительно уязвимую голову, кура шлёпнулась на землю и вскоре издохла.

Со второй не прокатило такое. Она делала скачок уже на упреждение, зная, где Ярый будет в следующий момент; сталкер инстинктивно выставил перед собой приклад и левую ногу, метя юркой твари в живот. Будь приклад деревянным или пластмассовым, и очумевшая курица располосовала бы его когтями на рулет и до внутренностей Ярого бы добралась, но плечевой упор был покрыт утончённым спрессованным слоем титана, поэтому курятина всего лишь выдернула оружие из рук бойца и долбанула клювом в грудь. Ярый упал на спину, мозжечок тут оказался беспомощен — слава всевышним, сталкер не раскроил головушку об какой-нибудь штырь. Да, отвратительное ощущение, когда твою грудину только что как бы пробили большим шампуром, но Ярый к боли был терпим, тем более в чрезвычайных ситуациях. Рёбра явно сломаны, в сознании помутилось, а всё же он выхватил свой клинок и атаковал уязвимую нижнюю сторону туловища противника — один раз приткнул лезвие как можно глубже, рвя, поражая жизненно важные волокна, второй, третий… Кровища и кишки злосчастной курицы облюбовали камуфлу Ярого с верху до низу и густым слоем покрыли его лицо. Но и этого петушаре оказалось недостаточно. Он потерял равновесие и было завалился на груду досок и кирпичей, дабы, не буяня, тихо повторить участь ранее уничтоженного члена стаи, но вдруг эффектно отпружинил двумя лапами и устремился к Ярому, нацелившись выклевать ему глаза. Сталкер выхватил облегчённую «вторичку» с дорогущим коллиматорным целиком и глушителем, и расстрелял поганца в упор, истратив весь магазин.

Затем Ярый отыскал в общей массе злых оголодавших мутантов вожака. Вон он, удачно пристроился на платформе третьего этажа одного из руинных зданий — тех, у которых ещё сохранился фундамент и даже ещё некоторые стены не рухнули. Вожака от Ярого стена не отделяла… Ага, вот и попался самый большой. Дистанция — триста пятьдесят метров. Снизу вверх стрелять не комильфо, но здесь сталкер был вынужден, так как переменить условия на более выгодные возможности не было. Ну, не зря же импортный прицел и 200 % зрение! Пятёрка по алгебре и физике в школе… Переформировать в уравнение, всё высчитать. Деривация, расстояние, отхождение, погода, какие органы поразить. Как и положено грамотному снайперу, Ярый на этот анализ потратил около двух с половиной секунд. Ну, всё. Повезёт — гон захлебнётся.

Выстрел. Выстрел…

Пара очередей хлестанула бесшабашного чикена по глазищам, левому и правому; даже с позиции сталкера можно было увидеть тучу кровяных брызг. Ярый планировал вывести из строя основной орган курного, контролирующий деятельность нервной системы. Ту-ту-туум! Голова мутировавшей птицы зрелищно выкренивается под неестественным углом и распадается на ошмётки. Однако, эксклюзивно для данного «босса», бродяга припас завершающий, третий огневой бич. Для экономии патронов, перевёл «вторичку» в режим пальбы одиночными. На этом и прокололся — рука подрагивала, переключатель он дёрнул резко и энергично, а пальцы — раз! — и соскользнули. Пришлось ещё раз браться за «собачку» регулятора, а это — лишняя секунда; Ярый стрельнул, но попал не куда хотел, пули застряли где-то в крыле врага.

Вдруг в подбородок и левое плечо Ярого что-то втемяшилось, опорная рука сразу превратилась в балласт и спускать курок, как и выполнять другие подобные процедуры, наверно, теперь пришлось бы правой… Сталкер-то был левша непереученный. Хоть и пытался в детские лета всё обеими руками деять, левая-таки исполняла главную, постановочную функцию. С подбородка сорвало шмат мяса. Петух атаковал вкось, параллельно сражаясь с Лаймом — не вожак, а рядовой, не упустивший шанса втащить Ярому, пока тот отвлёкся на главу «формирования». Но и Лайм, и Учитель вступили в гейм, покрошив безбашенных курных из ближайших рядов на шелуху. Ярый выкарабкивался, стараясь не отключиться; удар птички едва не послал его в нокаут. Точнее, посылал, да посылка не дошла. Большая часть стаи ретировалась, потеряв предводителя, но некоторые всё же ломанулись, кукарекая, на нахальное сталкерьё.

Ярый расценил Самого Большого как равного себе соперника. Ну-с, дуэль была честной, проиграл — на упокой. Только вот кто проиграл? Напарники методично выдалбливают петушиных смельчаков из неорганизованного сброда, Ярый бы встал и присоединился к ним, но… На виски что-то давит, в горле першит, плечо вообще онемело. Потом всё взболталось окончательно… Сталкера волокли, причём именно волокли по земле, куда-то внутрь Поля Чудес, он слышал громкие «ба-буум!» дробовика, треск автомата и даже, кажись, разрыв гранаты. Это тянулось бесконечность, но Ярому было уже по фиг. В бреду, он тревожно промямлил:

— Лайм… Я замочил большую курицу?

— Замочил… — голос Лайма Ярый разобрал со столь непосильным трудом, будто он доносился из другой галактики. — Ничего, оправишься.

Наконец гам и грохот выстрелов поутихли, и наступило лучезарное равноденствие. Всегда бы так… Ярый перестал воспринимать что-либо снаружи, из внешнего мира.

…В пересохшую глотку ему лили чистый спирт, а под нос совали нашатырь — сталкер вскочил, как поджаренный и, широко распахнув очи, споткнулся и упал причинным местом взад. В горле полыхал миниатюрный костерок, в конусе обзора Ярого повсюду отплясывали издевательские звёздочки — голубенькие, фиолетовые, лиловые. Вокруг и подавно не было развалин Агропрома, они обогнули локацию по кромке и очутились возле самого Янтаря.

— Ну я и замотался тебя из аномалий вытаскивать, — улыбнулся Лайм. — Зато здоровый, даже бегаешь уже самостоятельно.

Учитель распалил огонь и поставил палатку, Лайм зафиксировал растяжки вокруг условной границы лагеря. В общем, обустроились и принялись будить-тормошить полудохлого напарника. В этом же местечке и переночевали. Ярый осмотрел рану на плече. Плохо, очень плохо, только бы гниение не началось. Ну, да ладно, Сахаров на Янтаре подлечит. Ночью, когда дежурил Лайм, стоянка была подвержена нападению стада из четырёх псевдобыков. Двое из них сразу же подорвались на минах, других добили пришедшие в себя Ярый и Учитель. Лайм сперва замешкался, потом стал носиться от быков по всей площадке и чуть не вляпался в «сгущ». Ярый который раз вспомнил Вируса и то, как ему перерезали горло. Внешность различная. Типажи повторяются.

Худо-бедно двинули к цитадели учёных. Напоролись на разномастную группу зомби — тут тебе и экс-наймиты, и вояки-недобитки, и полуразложившиеся «независы». И тогда как раз понеслась сеча бескомпромиссная, наподобие снежного кома, валящегося с горы — скорость и масса всё увеличиваются, вероятность увильнуть с траектории качения — уменьшается. У Ярого перегрелась его «вторичка», Учитель вообще полез в рукопашку, а третий ходок к Монолиту откуда-то издали постреливает из винтовки в головы живых мертвяков. Самыми опасными Ярый находил зомбаков с огнестрелом, и устранял их первоочерёдно. Да, огнестрел в неумелых руках, управляемых деградировавшим мозгом — простая палка, или булава, если подразумевается миниган. Но этих зомби обозвать неумелыми язык бы не повернулся — при жизни, былой, настоящей жизни, парни эти являлись элитой, боевыми асами. Поэтому потрепало даже Учителя, а Лайм и вовсе домучил боезапас…

Но всё же, крепости Сахарова достигли. Профессор радушно принял гостей и позволил отдохнуть у себя на базе пару деньков — Лайм был каким-то хорошим знакомым учёного мужа. Ну и, разумеется, бродяги доверху затарились патронами, едой и всякой снарягой-провизией, прежде чем покидать базу и отправляться на продолжение банкета. В Мёртвый Град.

Пассаж семь Самый главный экивок

Лейтенант Сомов с группой из шести рядовых и одного военсталкера был выслан в Чернобыль приказом вышестоящего начальства в лице майора Страхова с целью установить и поддерживать оцепление вокруг так называемого Рыжего Леса и прилежащей к нему локации Ущелье. Это было вторжением в Зону — полномасштабные, развёрнутые действия по обратную сторону Кордона. Страхов пустил своих вояк в Чёрную Быль неспроста — штаб был обеспокоен судьбой пропавшей в мае армейской вертушки, так как именно в назначенном для исследования секторе в ней что-то произошло. Состыковаться с роткомандиром и его дивизионом и выяснить правду о вертолёте, вот что хотел Сомов. В нутре геликоптера находилась супер-пупер важная и секретная фигура, а также особый груз, чья потеря невосполнима… В общем, опять большие дяди затеяли только им понятную игру и он, Сомов, лишь пешка. Лейтенант задумывался — чем эти чучела-толстосумы на перинных пуфах в палатах вершинных, отливающих шиком, от зонных контролёров отличаются? Те же кукловоды, отменно пудрят мозги обывателям и манипулируют нажатием на болевые точки умеющими думать людьми. Сомов занимался своим делом и в неизвестные омуты не совался — у этого были свои обоснования, которые читателю навряд ли будут любопытны. Короче, Сомов не слыл в каждой бочке затычкой — проворачивал себе свои делишки и провокаций не учинял. Гоже едешь, дальше будешь.

Во время длинной дороги от Кордона до Ущелья вояки успели столкнуться с различными бандформированиями, сборищами бродяг, осатанелыми мутами и, хоть и потратили половину боезапаса, всё ж дошли, куда надо. Карта шла, что было подозрительно; Сомов не потерял ни единого человека. Хотя военстал-ведущий был мастер и задницей чуял, чуть что не так.

Перед тем, как приступить к захвату Ущелья, командир хотел разбить временный лагерь, чтоб солдаты передохнули после дальнего перехода. Но помешали трое бродяг, пришедших снизу — налёт на них не увенчался успехом, одного военные подбили, но уйти сумели все уголовники. Сомов приказал двигаться, хотя слишком густой туман вызывал некоторые опасения… он клубился, искрился, ощупывал путников с разных сторон, будто примеряясь — лейтенант не знал, что данная абнормаль могла запросто слизать группу. Их и не слизало, прошли, миновав подвластную Зоне воздухообразную сущность. Все ловушки обнаружил военстал по прозвищу Шпинат — тот, кого приставили к Сомову для исполнения функции проводника. Зачем растрачиваться на отмычек, когда можно опытного чела нанять.

Стало смеркаться, врубили тактические фонари. Уже преодолев склон, разбились по парам, пошли по дну Ущелья. Вот и поле, можно и пересечь, а можно заночевать попробовать. Сомов решил сделать тут остановку до утра, но опять у вояк не срослось.

Раздался выстрел снайперки. С полусекундной паузой — ещё один. Повалились пара рядовых наземь без голов — стрелок был видный профессионал. Всё случилось настолько внезапно, что, прежде чем Сомов заставил всех залечь под уклончивой сенью ржи и за скоплениями камней, отряд лишился ещё троих. Шпинат вроде был жив — сразу укрылся за вуалью, откидываемой обширными охапками растущих колосьев. Лейтёха засёк позицию снайпера, все погасили фонари и уже собрались убирать стрелка, как внезапно материя вокруг разорвалась раскатами пулемётных очередей — неведомый враг палил по полю с холма, подавляя вояк огнём и не давая поблажки, чтобы высунуться. Те двое, что попробовали обвести пулемётчика вокруг пальца, полегли от автоматных плевков.

Их осталось трое — лейтенант Сомов, сталкер Шпинат и рядовой Бадяжин. Как-то всё слишком динамично случилось, и в полной мере всю тяжесть ситуации никто из отряда не познал. Выстрелы стихли, теперь противники стали ждать, пока загнанные в угол солдатики совершат ошибку. Неведомые хищники этого леса. «Ошибкой было вообще сюда лезть», — осознал Сомов. До того края поля, с которого поднимается гора, метров двадцать по пересечённой местности. Туман пропал, но даже если б не, у боевиков на холме наверняка есть тепловизоры. Сомов достал ПДА и набил мессагу комроты: «Требуется серьёзное подкрепление, срочно! Координаты — сектор семнадцать-тридцать один, подле Богдан-горы». Пришёл ответ: «Сам выслать не смогу, запрошу с блокпоста». Отряд Бабуина за этот туманный денёк порядком устал ожидать Ярого — похоже было, что они досадно его упустили, пока отвлеклись на кровососов. И вот в капкан истребителей случайно угодили армейцы…

— Твою мать! Оглянись, лейтенант! — прошептал Шпинат.

Сомов вылез из-за скучившихся булыжников и беглым взглядом окинул поле. Какие-то фигуры скрюченные повылезали… Ба, снорки! Точно они, кто ж ещё такие похрюкивания издаёт характерные. Вроде бы какими-то кульбитами вкруг поля перемещаются, а на самом деле притираются, поближе подходят. Замкнутое пространство, не уйти никак.

— Я на штурм холма, — предупредил лейтенант военстала.

Затем негромкой сапой припустил кругами по полю — пулемётчик не сразу обратил на него внимание, а Сомов уже нёсся, будто зайчонок-спринтер, и бросал вперёд — в холм, где засели истребители — осколочные гранаты. Стрекотали и врезались в землю пули, но Сомов почти достиг желанного — один из наступательных снарядов, подорвавшись, даже ранил Минуса в плечо и бедро осколками, также пострадали несколько снорков. После Бабуин попал-таки в бегуна, подсёк, подцепил. От бестий в противогазах отбивались позади лейтенанта Шпинат и Бадяжин, один самый быстрый резвящийся снорк сумел всё же растерзать рядового. Шпината потрепало, но он отбился. А потом всё пространство вдруг озарил мощный прожектор, наймиты услышали рёв пропеллеров — и в тёмном небе нарисовалась вертушка.

В холм сразу отправили две ракеты. Берг сорвался с места, подхватил Минуса и поволок к Бабуину. Яростно заработал пулемёт — конвейер смерти. Главарь наймитов вознамерился сбить парящую армаду во что бы то ни стало.

— Лейтенант! — Шпинат оттащил лежащего Сомова в укрытие. Вокруг валялись трупы мутантов и своих. — Живой ещё?

— Неужели… Всех перебили… — лейтёха воспринимал происходящее в каком-то полусне, пулемётная очередь застигла его возле холма и пропорола грудь. Шла кровь изо рта и из носа, хлестала с ран. Мерещились цинковые гробы на плечах, в которых лежат тела рядовых. Он, Сомов, пойдёт к их родственникам и расскажет, что стряслось с усопшими. Официальную правду стрясшегося. Везде гробы и похоронная музыка, венки, маршируют солдафоны, и он тащит на спине гробы, под их грузом постепенно прогибаясь к земле… Вот он, горький лимон жизни. — Передай комроты… Нам требуется усиленная группа…

Декабрь, сумрак, бешеный снежный хоровод. Челюсти стучат, пальцы отнялись, разгорячённые мышцы конвульсируют и дрожат в поту, одновременно горячо и всё замёрзло. Кросс — никаких стоп. Кросс — скачешь по валам сугробов, о передышке забудь. Вынимаешь из петли тело «духа», не выдержавшего пресса со стороны «дедов»… Каша и хлеб. Ложка каши, ломоть хлеба — если досталось сегодня. Российская армия.

— Спасибо тебе, лейтенант. Прощай. — Шпинат сложил военнослужащему руки на груди и опустил веки.

Офицер Сомов отошёл в мир иной. Минус тоже был плох, и Берг понимал, что Бабуину, вероятно, придётся им пожертвовать. Берг и Минус, в то время, как предводитель отряда старался перебить с пулемёта винты и хвост вертушке, целились в стрелка и наводчика (пилот был закрыт бронестеклом). У них получилось, хоть и не с первой попытки, избавиться от обоих. Снорки, сволочи, переключились с вояк на наймитов. Вот и пригодился Минусу его огнемёт — он испепеляет из него снорков буквально вплотную. Против струи огня ничего не попишешь — она поджигает всех уродцев в противогазах, обеспечивая группе истребителей недлительный иммунитет от «хоботов». Однако то, что Минус не может сконцентрироваться, как остальные члены группы, полностью на вертолёте, нисколько не прельщает, поскольку внимание отряда истребителей, получается, раскоординировано. Берг, как может, прикрывает непрошибаемого. С осколками в тулове, с пулей в ноге (схлопотал сверху), Минус не сдастся — магазин сменён, снова исправно мочит наёмник мутантов со снайперки. На дистанции пять шагов, одна пуля — мёртвый снорк. Главарь же продолжал эпичную битву с вертолётом. Но вот Бабуин понял, что пулемётная лента пуста, и его индивидуальная машина смерти теперь бесполезна. А вертолёт, хоть и покорёженный, разворачивается и готовится к залпу «гадюк», после которого от холма останется горстка пепла и парочка камней. Перед Бабуином встал непростой выбор.

Стоять до последнего и сдохнуть на этом холме. Или дать возможность спастись своим товарищам, Бергу и Минусу. А что, можно попробовать — пусть и дальше бороздит небеса жизни их птица цвета ультрамарин. Принципиальная натура Бабуина жёстко отстаивала первый вариант, но здравый смысл и чувство долга говорили о другом. В свете прожектора очертания бритой головы Бабуина остро вытачивались из темени. Время тикало. Душевные терзания длились не дольше секунды, но сколько всего за этот кратчайший период успело поменяться в душе истребителя… Он совершил действительно сложный выбор, достойный командира отряда.

Вот и пришёл Кровавый Суд.

Бабуин отдал Бергу последние указания, вытащил ГБ-6, тот самый «рукавной козырь», полученный до начала похода главарём лично от Бехрама, и бросился наискось бежать по склону, начхав на аномалии и на ходу со свистом выпуская по геликоптеру ВОГ-25П. Автоматическая пушка заткнулась, остановить Бабуина некому. Пилот рефлекторно пытается уклониться, но зря, ведь наймит предвидел это и бил с упреждением. Вертолёт лишь умудрился дать ответный залп — и зрелищно превратился в клубы огня, дыма и обломков корпуса, катапультироваться экипаж вряд ли успел. Да и если бы даже катапультировался, выбраться из Зоны у этих везунчиков не получилось б при всём хотении — разве что посадка была бы мягкой, и они б догадались взять себе экипировку мёртвых армейцев, а далее действовали как опытные зоновцы. Но, скорее всего, это были обычные новички, каких часто прямо с блокпоста посылают в Зону, на верную смерть. Что касается главаря истребителей, ответный залп есть ответный залп: как бы быстро ни носился Бабуин, пять ракет накрыли его поголовно, отправляя в Ад. И ещё не факт, что Ад этот окажется страшнее Черни.

Зато напарников Бабуина не достало залпом.

Вертушка обрушивается вниз, в поле начинается жуткий пожар, которого, тем не менее, Шпинату посчастливилось избежать, и он направляется к Богдан-горе, чтоб перейти её и встретить комроты. Но и военстал получает свою пулю в лоб, уже от другого «умельца», засевшего в трёхэтажном строении поодаль, облачённого в белый экзокостюм. Шпинат не добрался.

Берг же выполнил приказ Бабуина и раненого Минуса допёр на себе к Бехраму. Доложил ему о провале и гибели командира, Бехрам был в гневе, но на парочку наймитов особо не роптал. Сахалинец уцелел, но путь до базы занял два дня, и из-за развившейся гангрены Минус лишился правой руки. Стрелять он теперь сможет в лучшем случае с УЗИ. Берг слышал, что Минус затем оставил наёмничество и взялся барыжить, сам же украинец взялся ещё ровно за два контракта и через месяц свалил из Зоны, помирился с бывшей женой и уехал с ней жить в Грецию.

Но вернёмся в Ущелье. Осмотрев место бойни, человек в белом экзоскелете, он же Кролик, направился к деревушке, где укрывались Ярый, Кисель и Морс.

«Ничто не случится здесь против воли „РЕЖИМа“».

Поражённый масштабом развернувшейся здесь баталии, героизмом лейтенанта и главаря наймитов, «режимовец» теперь собирался заняться сталкером вместо Бабуина. Дипломатия с «Монолитом» закончилась. Как и с Бехрамом. Но Кролик — ещё повоюет. Да уж, истинно в севастопольском духе разворачивался событийный ход сражения в Ущелье…

По пустынной зонной дороге колесил БТР. На передних сиденьях комфортно устроились двое: пожилая подполковник ФСБ и её внучёныш. Люда без особых усилий вращала руль, Петька подмечал ловушки. Иногда наперерез машине выскакивали мутанты и всякие чернобыльские твари, и тогда Людмила разрешала внучку поупражняться в стрельбе со снайперки, но порой одного ствола не хватало, приходилось вмешиваться самой. Ну да ничего, научится. Тут практика необходима. Люда была свободна, как и Петя. Свободна от угнетающих раздумий, от необходимости торопиться или оказывать кому-то услуги. Что же такое пресловутое СЧАСТЬЕ? Когда ты ограничен лишь своей фантазией, и Целью, которой, может, в глобальном смысле и нет, но ты будешь искать, искать и искать, пока не появится. Мы стремимся к вечному поиску, нас все устраивает. Или нет того, что точно не устраивает. И мы можем вот так вот сидеть в джипе, растянувшись поудобнее, и наблюдать за серой полоской впереди, зная, что жизнь очень короткая, но ты можешь все успеть, если захочешь, и в голове у тебя витают философские размышления. А может, ты не захочешь все успевать, но захочешь достичь многого, чтобы сказать потом: «я не зря прожил эту жизнь, и даже если настала пора мне отправиться туда, во тьму веков, я буду продолжать свой личный поиск, а правнуки мои будут продолжением меня».

Люда увозила внука подальше из Чёрного Края. Домой! Они вернутся домой, и спасибо Зоне за то, что всё так завершилось.

На Кордоне как обычно встретили путников хмурые лица армейцев, которые, тем не менее, не могли омрачить неожиданную радость обоих прошедших преисподнюю Легенд.

Патрули бывают трёх типов — те, которые, не разбираясь, стреляют во все, что приближается к Кордону, но попадаются они нечасто, тем более что открывать сразу огонь на поражение — против Устава. Есть те, которые подпускают поближе, и интересуются, что надо, таким достаточно дать на руку. Изредка попадаются порядочные вояки, что действуют строго по закону и задержанных конвоируют в участок, где с теми уже проводится разбирательство — этим достаточно сунуть паспорт. Люда так и поступила, тем более что патрульные вроде попались нормальные. Пропустят. Ан нет, чего-то лейтенант зачесался… Ага, подпол ФСБ, в неположенном, нехорошо… Таки просит взятку, сволота. Ну ладно, не нашенские царские заботы…

Вот же натура у людей — извлекать выгоду. На кусок хлеба, думает, заработал. Ничего он не получит, шиш, на пропитание можно только трудом нажить, а отдашь всё равно потом столько же, сколько взял — закон природы такой.

Денег за красивые глаза можно только лишиться, а бонусы, которыми вояки себе ладони греют, если и принесут удовлетворение, то ненадолго, а затем опять появится потребность в получении выгоды. Люда и её внук спрятали свои пушки в нычку и оставили у себя за спиной Периметр. Вот она, Большая Земля…

БИНГО!..

Ярый бросился к перекрывшему дорогу корпусу старого автобуса «ЗИЛ», и прислонился к его борту, дабы спрятаться от пуль. Некогда крашенный жёлтым остов облупился и покрылся ржавчиной, и сейчас явно был не самым надёжным укрытием из вероятных. Но сталкер избрал его впопыхах, и функцию своё оно выполнило, сдержав свинцовый шквал фанатиков. Учитель высунулся в одно из окошек и произвёл два чётких выстрела из дробаша. Ружьё, наверное, свалило бы парой залпов даже слона — со встроенным ПНВ, расширенным дулом (соответственно, более широким сектором поражения) и стоит незнамо сколько, для Ярого цена заоблачная. По крайней мере, если Учитель не солгал и назвал реальную рыночную стоимость — а по оружию было заметно, что не завысил.

Бумс! Бумс! Веер дробинок, выпущенный из Maginot Maul, одного противника вынес — два снаряда попали ему в противогаз, а сотоварища того, кто только что выбыл, задел в плечо. Отряд фанатиков драгоценных секунд зря не растрачивал — вот уж и снайпер ихний с винтовки М1 пулю в полёт отправил. Чудом выстрел не зацепил Учителя — чиркнул по предплечью и порвал в клочья комбез. Снайпер ошибся лишь на полсантиметра, но подобная оплошность, допущенная профи, зачастую сливает в трубу всю операцию. Учитель ошарашенно присел, переводя дух. Вдвоём они с Ярым остались, сидели сейчас за этим автобусом; Лайм распластался возле баков, контуженный гранатой, на другой стороне улочки. Им всего-то метров двести осталось через Припять пересечь к ЧАЭС, и плевать, что аномалии — нарваться на «монолитовцев» практически всегда — стопроцентная смерть. Может, втопить? Физически-то путь не отрезан, но товарища покидать в беде — не очень правильно.

— Решение надо принимать, — прошептал Ярый.

Учитель всё понял. Он колебался.

— Я могу представить, что «Монолит» с парнем сотворит… Вакханалию божью, несусветную. Ну, да бывает — не повезло. Не он первый, не он последний. Коль воевать — так по-революционному, свои шкуры надо спасать.

— Свои шкуры?! Да, может, Зона же, но предать и свалить — тоже не вариант. Ты, значит, за свою шкуру печёшься? Я не хочу так. Сам однажды приказал бросить себя, но меня не. Поэтому и здесь теперь.

— О, я вижу, назревает конфликт. Извини, сталкер. Нет времени растолковывать тебе зонные очевидности, не стоящие даже необходимых для исторжения слов потуг… Похоже, моя доля общаковых артефактов резко помножилась втрое. — Учитель сделал плавное, но стремительное движение рукой; в ладони блеснул нож.

Сталкер ударил прикладом своего автомата в сгиб локтя атакующего, но поздно, лезвие бесшумно пропороло бок Ярого.

— Ах ты, сука! — Учитель выпустил клинок, а нововыпеченный недруг тем же прикладом с размаху ударил его в висок. Труп стукнулся затылком об холодный, потрескавшийся от времени гранит проспекта.

Фанатиков трое, но это пока — на данный момент сюда чешет подкрепление. Один из врагов ранен, другие два вооружены — лазерным пистолетом да гауссовкой — и боеспособны. Лазерный пистоль Ярый прежде воочию ни разу не видывал и не слышал о нём, а тут на те, эка невидаль, оказалось, существует, хотя поверить в это тяжело — слишком футуристичная наружность и фантастичный механизм действия. Ну и снайпер ещё, засел подальше. Ва-банк надо идти, мочить сразу всех. Тактика «а-ля напролом». Ситуация-то патовая, все чего-то ждут. Ярый — переломного этапа схватки, фанатики — подкрепления. И далеко не факт, что переломный этап будет в пользу ещё живого сталкера-одиночки.

Разве Ярый — одиночка? Все, с кем он последнее время ходил по Зоне или с кем враждовал, мёрли. Но это по причине обстоятельств происходило, а не ерундовых злых роков и абстрактных карм-аур.

Ох, как миндалит, вроде под ложечкой сосать должно, а Ярому напротив всех вальнуть невтерпёж, так бы и выскочил из-за прикрытия… Не, нельзя, это обманчивая эмоция, это Зона играет разумом сталкера… Или само сознание приколоться решило? Ну, если рассудить логически: вырваться из-за «ЗИЛа» — погибнуть. Иногда без доводов логики никак. Сиди, Ярый.

Ярый достал аптечку и попробовал по-быстренькому замедлить кровь, судорожно озираясь по сторонам. Может, вообще остановить выйдет кровоток. Ан, не получается!!! Рана глубока, нож качественный, вот кровища и хлещет ручьями. Нервы вроде взбудоражены до колик, а на самом деле только слегка, а в целом такое спокойствие в душе, и безысходность. В аптечке был наготове шприц с обеззараживающим, Ярый ввёл его. Болеутоляющее ни к чему, пока что сильная-пресильная боль, как от косого пореза, не чувствуется. Хорошо бы органам не быть повреждёнными… Штопать рану сейчас нельзя, времени в обрез, поэтому Ярый залепил её пластырями и тампонами, как сумел, но комбез всё равно тотчас проелся алым. Здесь, под самым Саркофагом, оголять какие-либо части тела вовсе не рекомендуется (повышенная радиация). Ну, ничего не поделаешь.

Пришлось импровизировать. Ярый мощным рывком вытолкнул тело Учителя из-за укрытия, с незначительной паузой в вышвырнутый труп впился град шпигелей гаусс-гана и лазерных лучей. Сталкер застрочил из винтовки по отморозкам, прильнув к бывшему оконному проёму автобуса. Целиться было непросто, так как по ту сторону шёл ещё ряд таких же окон, да и закат влиял на видимость — сквозь серые тучи пробивались отбрасывающие блики на сталь и гранит печальные полоски оранжевого света. Но Ярый очень постарался и снял свою главную цель — фанатика с гауссовкой, несколькими очередями превратив его бронекостюм в дырявое тряпьё, а его самого — в нашпигованный плюмбумом бутерброд. У бойца с меганевероятным лазерным оружием чего-то там заклинило в пистолете, и он теперь рылся в своей пушке; Ярый ринулся к «монолитовцу», надеясь убрать его врукопашную. Его очень беспокоил снайпер, если б не этот хитрован, фанатика можно было б вальнуть издалека. Автобус и мешки с песком, за которыми хоронились враги, разделял какой-то десяток метров — Ярый преодолел отрезок двойным скачком, а последние две пары метров проехался по асфальту на спине, войдя в перекат через боковое зигзагом. Снайпер шмальнул два раза, и Ярый хотел убедить стрелка в том, что тот не промахнулся. Сейчас сталкеру и «монолитовскому» снайперу не позволяли друг друга видеть мешки, мешки с песком. Из этого отряда почитателей Исполнителя уцелели всего двое.

Ярый метнул нож Учителя в фанатика из положения лёжа, и неудачно попал недругу прямо в живот. Враг-то как раз разобрался со своим лазерным пистолетиком и было перевёл переключатель интенсивности огня на максимум, а тут — широкая рваная рана, кишки вылезают, душераздирающий вопль и так далее. Да, со снайпером трюк не прошёл. Сталкеру подвернулся какой-то массивный остроугольный камень, и Ярый запустил им в фанатика, успешно пробив мишени лоб. Убитый противник рухнул оземь. Что делать с последним зомбированным солдатом? Как его ликвидировать? Здесь Ярый не изощрялся особо — повторил финт с предыдущим обладателем гаусс-гана. Дал длинную очередь наугад, надеясь, что попал. Всё, теперь спасать Лайма, ради которого весь сыр-бор… Один из мешков взорвался из-за попадания гаусс-снаряда. А вот и отряд поддержки. Как раз вовремя. Ярый взглянул на Лайма — тот так и лежал без сознания. Тащить его за собой? Да ну, там человек восемь прут — догонят, изрешетят в упор. Нельзя, как бы ни хотелось. Если б не вышло так с Учителем — всё б разрешилось благополучно, да этот мерзавец всё попортил.

Ярый подошёл к Лайму и застрелил его.

— Сорри, друг, я попытался тебя вытащить. Не судьба, видишь. Но и «монолитовцам» я тебя отдать не могу.

Стоит ли цель затраченных средств? Если эти средства достижения в принципе допустимы человеком — стоит. Если они оскверняют сами намерения, тогда нет. Каково бы ни было стремление распрекрасно, если оно требует для своего выполнения дерьмовых вещей, цена ему — дерьмо. Но какими способами отдельно избранный индивидуум будет достигать желанного, предугадать возможно не всегда. То есть, и сообразность цели, до того, как в исполнение назначенного окунёшься, однозначно не определить. Вероятность ломает статику.

Притом, не обходится без исключений.

Как и без незапланированных адвенчур.

А Ярому теперь дело за малым — с чистой душой улепётывать. Ну, иль почти с чистой. Те самые две сотни пробежать как можно быстрее, вот только с раной такой это трудно будет. В лопатку пулю ещё засадили, сволочи. Блин, экспансивка, что ли?.. Жжёт адски, хорошо хоть, лопатка — правая. Ничего, там, под Саркофагом, всё закончится. Сто метров… Пятьдесят… Надо ускоряться — радиационный фон! Главное, это не думать об обратной дороге. Точку невозврата Ярый пересёк ещё в Баре, когда собирался в этот поход. Двадцать… Облегчил задачку молодой «трамплин». Теперь не только комбез Ярого стал полностью красным, перед глазами у него всё пульсировало красным и отдавалось в левом боку и правой лопатке, действительность зажглась красным. Коридоры, коридоры… Неужто уже ЧАЭС?

Ярый добрался к Четвёртому энергоблоку. Увидел, наконец, Монолит. Упав на железный пол, сталкер замолил:

— Спаси-и…

И бросил контейнер с Красным Кулоном в Исполнитель. Вокруг сгущалась толпа зомби…

Пассаж восемь Вчерашнее завтра

Вот и пережили эту ужасную ночь. Утро легло на Зону и остудило её, Ярый выспался до восьми часов, хлебнул чаю из термоса, пихнул Морса и сообщил ему, что идёт в разведку. Затем проглотил банку тушёнки, проверил Walter и выбрался наружу. В воздухе чуть ощутимо пахло гарью. Шла морось, но не радиоактивная, после она стала плавно преобразовываться в полноценный дождь. Неба не было видно — по-прежнему стоял туман, только теперь он поднялся повыше. Зябко и неуютно, стали скапливаться лужи. Ярый проявлял особую осторожность, ведь карта абнормалей наверняка обновилась. Пробирался по кустам и траве, чтобы не нарваться ни на кого. Из-за погодной шумихи Ярый бы не расслышал чужих шагов, поэтому его нервная система была напряжена до предела. Сталкер рассчитывал взглянуть, что наверху, на Перекрёстке, нет ли засады или других схожих неожиданностей, потом возвратиться за товарищами и убраться из Ущелья. Ярый проверил — но кое-что не сошлось.

На Перекрёстке появился блокпост вояк. Возвели за ночь, и как только уложились. Человек двадцать пять караулили укрепление, в сторону Ущелья были направлены гранатомёты, также обустроены пулемётный и миномётный расчёты. Выходит, отряд, с которым накануне повидались Ярый, Кисель и Морс, был лишь группой «расчистки», а основное войско достигло Ущелья после, и солдаты успели рассредоточиться и устроить тута подобие Кордона. Придётся прорываться. Не пересекать же Рыжий Лес в обратном направлении… Ярый внутренне посмеялся над таким своим предположением. Или переться чрез Богдан-гору, что тоже безрассудно со стороны сталкеров?

В раздумьях Ярый вернулся в заброшенную деревню. Вот и дом, где остались Кисель с Морсом. Сталкер толкнул дверь и увидел на полу первого этажа не подающего признаков жизни Киселя, распростёршегося посреди багрового озера. И Морса, тоже на полу, стонущего от боли в простреленном колене. Ярый среагировал моментально: рухнул вниз и кубарем ввалился в помещение. А «режимовец» промахнулся, чего не случилось бы, выстрели он на долю секунды раньше… Но Ярый оказался проворнее и с пола нанёс противнику в экзоскелете удар ногой в пах — оппонент выронил пистолет и отшатнулся к стене. Из-за брони нападка эффект имела лишь отбрасывающий, но не болевой. Сталкер взвился змеёй и попробовал достать растерянного Зайца правой рукой в кадык, причём силу взвешивал так, чтоб сразу убить врага, однако «режимовец» увернулся, взял в захват конечность Ярого и припечатал того коленом в живот.

Сталкер было хотел сделать подсечку, но не прокатило — Заяц свалил его ударом правой ноги в бедро. Все тумаки Ярый ощущал подчёркнуто болезненно, ведь противник получал преимущество благодаря экзоскелетону. Действовать ловчее, не давать громиле сориентироваться… Но КАК? Телу обычного смертного не одолеть такого монстра. Сталкер нырнул в угол и, пока Заяц подбирался к нему, лихорадочно соображал, какие у этой модели экзоскелета могут быть слабые места. Оторвался от пола и сделал неожиданный рывок на врага, после чего, не давая тому возможности поставить блок, вывернул неприятельскую кисть и, обвив его ногу своей, потащил на пол.

Подтолкнуть Морсу выпавший из лапищ «режимовца» ствол? Пожалуй, это только отвлечёт врага. Турист не соображает ничего, пытаясь справиться с болью и головокружением. Стрелять он вряд ли сумеет в таком положении, но даже если начнёт — не попадёт. Нереально для него свести мушку и цель будет, слишком крутое ранение, мандражирует напиток. А если б и засадил — не иначе как по случайности — метко пулю «режимовцу» в голову, так забрало шлема всё равно пуленепробиваемое. А вот Киселю две пули мозги разворотили порядочно, и никакая «луна» не поможет — Заяц сработал на ура. Киселёк с Ярым знаком всего три дня был — но стал старожилу другом. Вместе травили байки у костра, отбивались от анархистов и чуть не попали под Выброс… Сталкер-новичок, который взял Ярого с собой и поплатился за это. Прощай, напиток…

Заяц решил: пора завершать. Резко шибанул затылком Ярого в грудь, отпрыгнул, увернулся от жёсткого бокового и достал всё же сталкера хуком, правда, немного не так вычислил траекторию и подставился… Ярый со всей силы локтём долбанул в забрало шлема, а потом нож воткнул в область лёгких «режимовца». Экзоскелет не пробил, но прецедент создал значимый. Ярый вдруг обозлился и понял, что надо напирать, выплеснуть всю свою мощь — по-другому не выиграть. Неожиданно врезал «беляку» примерно туда, где должна была располагаться ушная раковина и провёл блестящий захват сзади вымотанного противника. После быстро ударил «режимовца» ногой в область ключицы, с хрустом её сломав — ага, это же там как раз «ахиллесова пята» данной экзо-модели — выхватил «Walter» и три раза в упор выстрелил в затылок врагу. Заяц погиб сразу.

Бой шёл без оговорок насмерть — да и не было Ярому резона допрашивать «режимовца», он и так знал, что натворил, и почему их атаковали. Вспомнил. Ресурсов «луны» ещё хватало на то, чтоб залечить рану Морса. Впереди — нападение на блокпост, но у них больше не оставалось боезапаса и… на одного бойца стало меньше. Это всё кардинально меняло.

Может, сдаться? Нет, судя по решительному взгляду Ярого и Морса, не сегодня. Решительный взгляд парочки камикадзе, знаете ли, немаловажный фактор.

Осенью земля влажная, мёрзлая, рыхлая и какая-то раскисшая. Возьмёшь в ладони горсть землицы — и она не просыпется сквозь пальцы, как знойным летом, а превратится в грязь. Снега ещё нет, но внутри почва уже подмёрзшая — и весной нечто подобное, вроде бы и тают сугробы, и солнце выглядывает, и птички возвращаются (не в Зоне), а земля ещё студёная.

У Морса нашлась небольшая сапёрная лопатка, Ярый подобрал какую-то арматурину, и вдвоём бродяги за полчаса вырыли неглубокую яму в длину человеческого роста. Положили в неё Киселя. Сложили ему руки на груди. Морс что-то сказал, Ярый товарища не слышал, а стоял, задумавшись…

Потом надоело стоять под дождём, и Ярый хотел зарывать могилу, как внезапно обратил внимание на рюкзак Киселя. А что с рюкзаком-то? Начальным порывом было рядом с телом усопшего пристроить, но… ткань рюкзака будто чем-то подсвечивалась изнутри. Или показалось? Свечение было очень слабым, и Ярый подумал, что это галлюцинация или отблески капель дождя. Взял в руки и обомлел — тот действительно светился, а из закромов шло едва уловимое тепло… Сталкер приоткрыл вещь друга. Нашёл внутри просроченную банку тушёнки, галеты, сахар, изюм, рулон туалетной бумаги, антирад и кейс. Именно кейс лучился и давал нагрев, Ярый проверил на радиацию — чисто. Чемоданчик был сделан из алюминия, и как открывался, было неясно — ничего похожего на скважину и так далее. На лицевой стороне — небольшое углубление, а в нём эмблема пси-опасности.

Шлёп-шлёп-шлёп, тихо лопаются об твердь гранулы дождя. Звук дождя глубокий, длительный и не раздражает, а наоборот, уравновешивает. Яма с трупом — Киселём — сейчас доверху наполнится водой. Ярый забрал рюкзак себе и с Морсом забросал захоронение землёй. Могли бы сообразить надгробие, но тогда Киселя наверняка разрыли бы мародёры в извечных поисках чего поживиться… А так разроют мутанты. Нечего тешиться. Однако если б памятник бы был воздвигнут, Ярый написал бы на нём: «СТАЛКЕР Кисель». Написал без малейшего лукавства.

Люда вольготно распахнула дверь в офис Драйва, и наступила на скрипучий паркет тонкими подошвами мокасин. За дорогим лакированным столом, в кожаном кресле, сидел её начальник, одетый в выглаженный фирменный костюм с красным в синюю полоску галстуком, и разглядывал свои документики, щедро наваленные стопками на рабочем месте. Солнце проникало в кабинет через мансардное окно, внутри стояли также комод и шкаф с сувенирчиками да предметами наподобие глобуса, бутыля текилы, старинных часов. «Дела» хранились в компах сотрудников и сейфе с толстенными стенками, которые гранатой не прошибёшь, открываемом через панель для ввода десятизначного шифра, сканер отпечатков пальцев — небольшое хранилище на 1 кубометр, притом надёжное.

— Драйв, я знаю, ты как-то связан с майором Селениным, экспансией «режимовцев» и теми восставшими в Ливане! — выпалила Людмила.

— Не тараторьте, Нева, я и так понял, что вы взволнованы. Я ни малейшего отношения не имею к краже вашего внука, и вы не можете обвинять меня в том, в чём я не участвовал. Я и так сделал для вас очень много, ведь мы оба давно работаем вместе и вполне можем общаться на правах старых приятелей. Если вы, конечно, больше не собираетесь повышать тон.

— Ублюдок, я уже поговорила с твоим помощником Всеволодом! — заорала Нева. — Тем самым, Муреной. — Драйв вдруг оторвался от своего занятия. — Он мне выдал одну «грифованную» папку, — заявила «фээсбэшница» — или теперь нет? — Там всё про тебя. Что за операция «Аргон» в Лиманске год назад? Цитирую: «акклиматизация портального джампера в условиях Зоны Отчуждения прошла успешно, путь в иномирье открыт».

— Нева, вы смеётесь? Вы вот так взяли, пытали, а потом убили моего секретаря?

— Да, Драйв, да. Ты же знаешь, когда я желаю докопаться до правды, я до неё докопаюсь. Даже в том случае, если придётся переступить через тебя.

— Н-да, а вы хороший юморист. Нева… Вы не забыли, я уделывал вас по рукопашке? На спаррингах?..

— Ну?

— В перестрелке уделаю с ещё большей вероятностью. Вам незачем было врываться ко мне.

— Я в курсе, Драйв. Но я добьюсь от тебя разъяснений.

— Что ж, раз вы столь настойчивы и не отступитесь… Да, мы и наши учёные сумели вырваться за пределы этого, так сказать, мирка. В параллельные реальности. Это случилось с изобретением устройства для джампинга в 2009-м году. И что теперь с вами делать, ума не приложу. В общем, у вас есть два варианта. Первое — умереть, здесь или чуть позже, всех моих агентов вам всё равно не победить. Второе — вновь сотрудничать. И этот вариант, хех, также предусматривает смерть, так как не предусматривает выхода на пенсию. Но — вы получите шанс дотронуться до иных вселенных. Выбирайте. Да уж, не завидую вашему положению. Однако назвался говном — полезай на лопату. Да, и, если предпочтёте партнёрство, оплату труда обещаю достойную.

— А не пошёл бы ты, Драйв!..

— Размышляйте, Нева, даю вам целую минуту.

— Чёрт, думала, сразу пристрелишь… Я согласна.

— Тогда в вашем бытие началась новая полоса. Вскоре пройдёте обособленный курс обучения и приступите к выполнению новой миссии… — Драйв хлопнул Неву по плечу. — Поздравляю!

Если человек решается на что-то сумасбродное, он обычно не готов к неминуемым последствиям. Если человек решается на что-то сумасбродное относительно времени, пространства, Всего Сущего — чего-то неприкасаемого, в общем, такого, как Чернобыльская Зона Отчуждения, к последствиям в принципе заранее подготовиться нельзя, потому, что они непредсказуемы и могут быть какими угодно. Например, сознание наглеца перемещается в тело рандомно выбранного человека в далёком-далёком будущем, а его собственная физическая оболочка помещается в автоклав. Но два разума в одном теле — неравновесие. Исконную личность-то, первое слагаемое, никуда не дели. Поэтому одна личность подавляет другую, вычёркивает её из памяти. Ведь та, новоприбывшая личность, абсолютно не адаптирована к нормальной жизни в 2358-м году, будучи незнакомой с передовым укладом жизни, технологиями, устройством мира и языком, на котором говорят вокруг, поэтому она и остаётся в самом уголке, проигрывает позиции лидирующему сознательному, с самого рождения влачащему бытие в этом чудном новоявленном мире, в те, старые времена, могущем быть разве что выдуманным писателями-фантастами. Но полностью убить разум можно только прямым выстрелом в голову. Когда жалкая часть, пятнышко личности, всё же сохранено в неприметном уголке мозга, оно будет бороться — и проецировать свою память по направлению к врагу, сдавливать его, сражаться за «место под солнцем». Это чужое не даёт главенствующему сознанию нормально существовать. И бьётся в панике.

Человек пришёл в себя в нигде. Раньше он был Авраамом Вентоновичем Гуговым, но теперь Гугов отчалил в никуда, почил, по крайней мере, в той вселенной, а здесь он превратился в сталкера Лёху-Ярого, вновь обрёл свой разум и сейчас больше всего на свете мечтал вернуться в Зону — не во сне, а взаправду вернуться, он соскучился по своему дому. Но Зоны больше не было. Авраам Гугов и Ярый долгое время находились в теле одного человека. Но сейчас — они разделены, и каждому по заслугам… Авраам Гугов смог выбраться из депрессии благодаря своему ангелу-хранителю, чудесной, прекрасной девушке. Её частичка всегда скрывалась в душе Ярого. Лиза. Она ждала его, тянула к себе…

Пассаж девять Гештальт

Дождь исчерпался, туман развеялся, и сделалось немного пусто. Небо серое, без намёка на радугу. Угрюмые патрульные с автоматами и дозорщики на вышках. Ярый умел ждать, и вот пришёл момент, который англичане именуют «suitable» — самый что ни на есть подходящий. Чернобыльские львы — существа страшные, не бегут, а будто плывут над землёй; белые клыки, убивающие безболезненно, исподтишка. Горящие ненавистью три красных глаза и крылья, благодаря которым мутанты могут вспорхнуть ввысь на несколько метров. Вот такая краткая характеристика этих чудищ, а поподробнее ничего не говорилось даже в «Энциклопедии Зоны», так как тех, кто мог более-менее достоверно передать инфу о так называемых львах, попросту не было, ведь выжить в стычке с ними было величайшей удачей. Из какого точно животного появился мутант, догадаться представлялось трудным (вероятно, микс), и львом его называли только по причине силового его превосходства в сравнении с другими монстрами Чёрного Края… К пси-атакам у льва почему-то был иммунитет, кровососа он рвал, как тузик грелку. И целых две особи этого вида с Ущелья ринулись на блокпост; уязвимы наперво оказались пехотинцы, стоящие подле вышек внизу. Один из львов нарвался сразу на три растяжки, но продолжил мчаться вперёд, особо не заморачиваясь по поводу пронзивших тело осколочков. Автоматчики начали отбиваться, и полегли, словно кегли, один за другим.

Ярый с Морсом спрятались в берёзовой роще, чудом добравшись туда незамеченными по узкой тропке между двумя огромными «ураганами». Морс залез на дерево, Ярый просто всё узрел со своим превосходным орлиным зрением. Вот сталкер выбирается из зарослей, подхватывает тело одного из убитых вояк, ползёт с ним под кустовой полог. Снимает с мертвеца армейскую форму и облачается в неё, для наведения маскировки. Смешался с защитниками блокпоста и присоединился к битве, постреливая из «режимовского» пистолета, после чего убрался подальше. Оббежав вышку, дерзнул пробираться к полю. Мимо большинства солдат, стерёгших западную часть, он пробрался скрытно; тех, что его приметили, застрелил, пока они не подняли дополнительный шум и не открыли огонь по нему.

Морс чего-то замешкался — вроде по договорённости почти сразу за напарником должен был стартовать, а как настала надобность, прошляпил-промедлил. Ну, сейчас явно пора последовать примеру Ярого, а не продолжать высиживать на деревце.

Заработал пулемёт, задевая очередями некстати подвернувшихся своих. Но и львов стрелок остановил, добивали мутантов уже с вышек снайперы и с расчёта гранатомётчик. Морс переоделся в комбез другого военстала-трупака и практически преодолел первый этап пути. Ярый уже бы оказался в поле, но дорогу загородил джип с пулемётом и трое автоматчиков. Как назло, сталкер очутился на открытом пространстве, и в ближайшие полминуты либо обнаружили бы тела убитых им патрульных, либо вояки впереди повернули бы головы и определили самозванца в военной форме. Но Морс — не сплоховал. Не подвёл турист. Начни Ярый стрелять в солдат, ему чисто физически не хватило б времени убрать всех и не попасть под пули, но Леонид из снайперской винтовки, коей владел когда-то Заяц, успел снять ровно троих боевиков, а о четвёртом армейце позаботился Ярый, замочив его из своего ствола. Ярый сумел благодаря напарнику, столичному гостю, скрыться в поле, и лишь одна пуля настигла его в лопатку. По Морсу дали залп из миномёта и РПГ одновременно, дабы не церемониться, и он, как Бабуин, делал свой выбор, предвидя предстоящее. На месте мощного комбинированного взрыва в земле осталась дымящаяся воронка.

Ярый шагал через возмутительно жёлтое ржаное поле с пулей в спине и двумя пистолетными обоймами. В выси простиралось гладкое бирюзовое небо, на которое наслаивались нерасторопные кучевые облачка. Позади земля разукрасилась ржавыми набросками обглоданных исчадиями Черни трупов. Да, сталкер извернулся, уцелел. Небеса вперились в него злорадными тучами, вопрошая-подтверждая: «Добился своего»… Высь расхохоталась, подставив затем презрительно-фыркающее «сталкер». Он добивался жизни, зато походя уничтожил её столько, что теперь самому пользоваться как-то неудобно. Зловещая тирада владыки гроз прервалась, и небо прикусило язык. Ярый молча показал верху средний палец. Выживший наконец прозрел и проснулся. Всё, что до — было этаким лунатизмом, прогулкой-сном наяву. Но явь виделась иначе, так, как теперь может быть представлено только воображаемое…

Ну, и поделом. Кому петь-то, если все уснут беспробудно. Ярый проснулся и понял, что переиграл ВСЕХ — и судьбу, и небеса, и Зону, и себя вкупе с личностным предназначением. Только сдалось Лёхе этакое дармовое счастьишко… Он жил — и вожделенное не раз подкидывало ему шанс уйти. Такую смерть, что стоила всей прожитой жизни. Это спорно довольно, но две несовместимые величины, как жизнь-смерть, всё равно не соизмерить, поэтому можно считать одно случайное равным и отталкиваясь от этого, расценивать иные количественные величины несоизмеримостей — тоже спорно, потому что равность постанавливается собственным мироощущением. Но нет того, чего нельзя было б оспорить.

Конечно, Дима Шухов не зазря выдал тогда, что безвыходных ситуаций — не бывает в принципе. Вот только иной раз лучшим выходом будет собственновольно вылететь в кювет. Конца нет — после точки всегда будет новое предложение, пусть уже в другой книге. Так правильнее ли отпустить собственную попытку, чтобы продлить другие?.. Пусть потом их мучает совесть, а дрогнувший останется ни при делах и может вдобавок гуманистом. Стоит ли ради своей шкурки сдирать её с сотен других? Соизмеримо ли карабкаться из пропасти, когда постылый чугунный крюк, идущий из бездны, подцепил твою душу и тянет её вниз? С каждым твоим рывком к поверхности, подогреваемым надеждой вернуться на кромку, крюк будет тянуть сердце в противоположном направлении, и получится, что, освободившись от крюка, ты потеряешь самое ценное, ради чего и стоило взобраться назад, на заветную кромку, с которой сверзился как обычно из-за ерунды (обувь, скажем, была скользкая, или не дай бог сам сдуру сиганул).

Лучше смиренно принять смерть человеком либо выжить не им? Нет, наивеличайшая драгоценность для человека не просто жизнь, а жизнь такая, какая дана человеку. Своя. А беречь нужно всю жизнь везде, потому что субъективно принадлежащая одной личности неотделима от всеобщей вселенской «жизненной материи».

Так что предпочтительней было Ярому? Сдаться и отказаться от вражды с реалией (коей являлась для него Зона) и сдохнуть, зато не в ущерб морально-этическим очевидностям личного плана или брать в этом противостоянии первенство (а требуемая везучесть для такой победы в запасе наличествовала), оставив за собой самосвал трупов и гнили? Ярый неосознанно последовал второму. Он человек, и имел право на выбор. Другие люди тоже имеют. С возможностью даётся и право, а вот воспользоваться тем правом или не, решать человеку. И если представления индивидов о том, чем пользоваться иль нет, пересекаются-сталкиваются, это вырождается в конфликт. Был бы возможен идеальный мир, и конфликтов не было б, потому как все решали одинаково, и перекрещений-противоречий не получилось бы. Идеальный мир — шаблонный, ординарный мир.

К вечеру Ярый добрался в «Сто рентген». Пулю ему вытащили и, как сообщил сталкеру медик «должников» Барбос, бродяга не погиб только потому, что снаряд задел кость и деформировался-сконфузился, застряв в неких не жизненно важных тканях организма. А не поразил, к примеру, спинной мозг. Ярый ушёл из Рыжего Леса, но это казалось уже не подарком Богов, а их саркастической насмешкой. Сталкер непосредственно вмешался в зонные процессы и положил кучу народу. И теперь с этим ему влачить остаток существования. А вдруг… до конца жития получится всё ж доказать, что он не напрасно горы сворачивал?.. И его попытка была ценнее тех? Хотя ценнее или нет, теперь уже не разведать. Можно только действовать — и жить далее.

Два дня Ярый пил водку и отсыпался в Баре. А потом вспомнил о подозрительном кейсе…

Чемоданчик Ярый открыл-таки. Долго мучался, искал замок и пытался сообразить, что надо сделать, дабы решить головоломку — безрезультатно. Потом, сдавшись, пошёл к мастеру дел таких, которого «долговцы» называли Виноделом — Ярый не знал, правда, почему. Винодел сообщил обратившемуся скитальцу, что эмблема пси-опасности — сканер отпечатков пальцев, и отпереть кейс сможет только владелец. Сталкер расстроился — не воротиться же теперь к могиле Киселя — но потом выяснилось, что хозяин подстраховался на случай, если он, например, потеряет пальцы либо их обожжёт. На стыке двух сторон кейса нашлась миниатюрная дырочка, отверстие для ключа. Ключ, вероятно, Кисель носил при себе, так как в рюкзаке «открывашки» не было. Но Виноделу удалось вскрыть замок и отпереть злосчастный кейс, разумеется, за небольшую плату. Деньги Ярый получил за продажу «луны», правда, всего четверть, потому как артефакт уже б\у.

В кейсе обнаружилось удостоверение старшего научного сотрудника Киселёва Ильи Владимировича, и ещё один очень красивый артефакт, бывший источником того самого свечения — Красный Кулон. Его Ярый не продал и сохранил до конца жизни, как талисман.

Также в кейсе лежала папка, в ней — краткое изложение всех задач, что должен был выполнить в Зоне Илья Киселёв. И основной целью было изничтожение ЧК. Якобы Кулон обладал мощью таковой, чтоб раз и навсегда убить Зону. По прогнозам учёных некоего независимого научного учреждения Зона к 2016-му году должна была разрастись аж до Сибири, а в 2018-м подмять под себя большую часть континента. Чтобы этого не случилось, Кулон должен был попасть в центр Зоны.

И Ярый проснулся повторно. Ещё одна sleepwalking пройдена — и, видимо, это участь сталкеров, умеющих думать и движущихся вперёд, время от времени просыпаться и меняться бесповоротно.

Ярый заперся в своей комнате в «Рентгенах» и погрузился в мысли. У него на руках были известия о приближающемся апокалипсисе (недостоверные); то, что могло апокалипсис предотвратить (не наверняка), и воспоминания о Киселе, положившем свою жизнь на благо Великой Цели. И если написанному в папке Ярый мог и не поверить, то другу он верил. Пускай и тому другу, о котором ничегошеньки не знал.

Поэтому Ярый отправился в ходку.

Спуститься в пропасть, на этот раз со страховкой, и отнять у Монолита душу назад. Всё возможно, за исключением того, чего мы сами считаем невозможным.

Суровые воды вечерней реки Ряженки были покрыты дрожащей плёнкой ряби, отражающей грустные лучики заходящего солнышка. Людмила сидела, облокотившись на борт шхуны; небольшой корабль под чутким руководством Владимира Шипиленко лёг азимутом на восток, капитан ловко обводил судно вокруг плавающего в воде мусора и остовов техники. Изредка Матвей замечал проплывающих возле самой поверхности водной глади уродливых рыб — то змеевидную, склизкую и извилистую, с горящими бледно-голубыми глазами, то бычковидную, с колючими плавниками и торчащими в разны стороны шипами, то этакую фугу — сносную внешне, но ядовитую. Нева обняла ребёнка. Это выглядело довольно трогательно… Оба они немного подустали от приключений.

— Не переживай, Людмила, — успокоил Алексей Ардов.

— Всё из-за забарахлившего джампера, — проворчала «фээсбэшница». — Выкинули бы меня поближе.

— Задание выполнено, — отозвался с мостика Владимир Шипиленко. — В новый мир.

Перед носом корабля уже разгорался мощный портал, в который тот и вошёл. Люда на секунду ухнула в беспамятство, затем вдруг снова воплотилась. И это была НЕ прежняя реальность. За спиной уже сворачивалась в клубок пространства миниатюрная синяя звезда. Вокруг была только вода. Море? Похоже…

Внезапно воды вздыбились, и появился Он. Он! Настоящий морской дьявол — такого в родном мирке Люды называли Кракеном, что ли. Пустые, вселяющие первобытный страх глазницы засекли незваных гостей, и чудовище хлестнуло щупальцем, смахнув одну мачту. Высотой монстр был с двенадцатиэтажный дом, и потопил бы сразу весь корабль, если б не болтанка и не волны, вспенившиеся, взбугрившиеся от появления Морского Бога — шхуну оттащило немного вбок, и это спасло её экипаж. Кракен был воистину океанический держатель, капризный владыка и Неву ошеломил своими размерами и властностью вперемешку с величавым эго.

Люда привычно взялась за оружие — ну, подумаешь, гигантская каракатица, что ж теперь? Матвей тоже схватил свою алебарду, с которой обращался уже в совершенстве, и начал резво отражать атаки внушительных конечностей водного великана — дьявол не оставил попыток разломать или опрокинуть судно корявыми щупальцами. А вот некогда, между прочим, ошеломляться-изумляться, оладушек горелый. Бойцы рубились храбро, но наибольшую пользу приносил Ардов, сдерживая царя пучин очередями «огненной плевалки» — хоть пули кальмару много урона и не наносили, Алексей, сдерживая его натиск, позволял Люде и Матвею ловить момент и страшной силы ударами сносить конечности морского животного. Палуба окрасилась в цвет фиолетовой крови кракена; от качки Матвей едва не свалился за борт, Люда его придержала за шкирку. У Вована была особая задача — он въелся в штурвал, пытаясь удержать шхуну на плаву и контролируя управление.

Людмила судорожно оглянулась вокруг — может, берег где, к нему плыть? Нет, только горизонт везде виднеется; небо в тучах, ливень стегает, волны неслабые — качка штормовая. Вдруг кальмар кой-что сообразил. Необрубленными, наиболее длинными щупальцами, он стал подгребать волновые «гребни» и переправлять их в сторону корабля. С секунды на секунду, судно должно было перевернуться. Нева мёртвой хваткой сжала бортовые перила, выпустив оружие. Внуку повезло — зацепился алебардой за борт. Потоки воды залили, перехлестнули судёнышко.

— Петька! То есть Матвей… Держись! — крикнула Люда. — Смоет!! Шипиленко, спасай нас, выравнивай! Лёха, целься в глаза!

— Бесполезно, автомат клинит… Люда, бери мини-джампер и спасай ребёнка!

Тогда Нева сразу, без раздумий, вытащила из кармана водонепроницаемый гаджет и врубила на полную мощность. На палубе образовалась круглая красная сфера, пульсирующая и то сжимающаяся, то разрастающаяся в размерах. Портал, переносящий материальные объекты в любую точку — пусть и случайную — в пределах одного мира. Снаряга агентов. Нева пинком зашвырнула в сферу Матвея, потом на миг задержалась:

— А вы? — обратилась она к Вовану и Лёхе, перекрикивая гул ветра.

— Выберемся. Вечная память агентам… — ответил ей Ардов. Шипиленко не услышал, он был на мостике.

Люда в который раз уж провалилась во внепространство.

Да, в месте выхода мог быть и океан. Но Люда (Нева!) верила в сушу. И без веры там точно бы её не было. А будут воды — ничего, побарахтаемся, пока джампер не перезарядится, а после скакнём ещё разок. Не может на всей этой чёртовой планете этого измерения не быть ни клочка сухой земли.

Так или иначе, шаг в неизвестность уже сделан.

Куда-то туда, в военизированный городок Чернобыль-41 в бывшем призонье — точнее, уже не военизированный. Если Зона действительно исчезла. Монолит исполнил высказанное вслух желание Ярого — спас его, так может, выполнил и невысказанное — произвёл самоуничтожение себя и всей Зоны? Хотя, по правде, Ярый никогда этого не желал. Да, он в порыве безрассудности и отчаяния отправился в обречённый на провал поход к Сердцу Зоны с целью её стирания с лица планеты, и даже довёл его, несмотря на обречённость, до конца. Но если Чёрный Край и пропал, то благодаря волшебному Красному Кулону, а не желанию сталкера. Ярый знал это. Смерть Кощея — в яйце, а Зоны — в Красном Кулоне. Она специально его создала, чтоб было интереснее, и заигралась. Попалась на свою же уловку с бездной.

Кристаллики мрака вокруг Лёхи-Ярого прекратили своё хаотичное витание и разметелились, уступая пространство открывшейся спирали времени. Ярый вошёл в неё и закрутился по направлению к началу второго десятилетия начала двадцать первого века. К Лизе. К тому, что держало его там. Любовь… чай и разговоры, разговоры. Нежность, выплеснутая и наполняющая. Вечная память о Зоне. Будущее Ярого как человека. Понимание преобладания эмоций над опытом…

Он летел назад.

Он всё сделал верно.

Счастливо, Ярый.