Узурпатор

Глава одиннадцатая

Медри, который направлялся в Твердыню Кэйтина, ничего не знал о намерениях Дарра. Он спешил — ибо его ремесло состояло в том, чтобы доставлять вести как можно скорее. Однако, едва покинув Андурел, он понял, что нынешней зимой следовать этому правилу будет нелегко. Холод свирепел с каждым днем. Как обычно, медри начал свой путь по реке. Пять дней великолепная «Валланна» плыла на север против течения и ветра. Однако когда они добрались до Ростита, ветер разбушевался не на шутку, грозя порвать паруса. Лишь три дня спустя удалось снова отчалить. За это время решение продолжать путь по суше созрело окончательно. В Ларисе, едва сойдя на берег, медри приобрел лошадь в конюшне гильдии. Когда перед гонцом открылись ворота Амтила, его скакун уже еле держался на ногах. Медри сменил коня и продолжал путь. Крист, Борвит, Кадула, Норрен… В последнем городе он снова задержался — буран, бушевавший на Геффинском нагорье, на пять дней закрыл дороги. Наконец, ведя в поводу вьючную лошадь, гонец поскакал в направлении Геффина. В Гантил он прибыл чуть живой и два дня лечил отмороженные до черноты пальцы рук и ног. Однако Госпожа решила вознаградить его усилия: прежде чем он поднялся на перевал, небо очистилось, и всю дорогу до Уиррена ярко светило солнце. Там медри смог отдохнуть и вновь поменял лошадей. Через четыре дня он уже стучал в ворота Твердыни Кэйтина.

Правителя Бедира и госпожи Ирлы в крепости не оказалось. Из Фединской крепости пришла весть: пересекая Лозины, Кедрин попал под обвал и, возможно, погиб. Его родители выехали в Высокую Крепость. Там они надеялись встретиться с Опекуном Леса и попросить его помощи — или хотя бы что-то узнать. Нет худа без добра, утешал себя медри, пробираясь через заснеженную равнину. В Высокой Крепости он найдет какое-нибудь судно и спокойно доберется домой.

В это время Ирла и Бедир сидели в обществе Рикола, коменданта Высокой Крепости, и его супруги, госпожи Марги Кадор-на-Рикол. Обычно из этого покоя можно было полюбоваться обрывистыми берегами Идре, но сегодня окна были закрыты. Порывы ветра, налетавшие со стороны Белтревана, били в ставни, точно таран. В очаге пылал огонь, и на деревянных стенных панелях плясали золотые блики. Но ни тревожный стук ставень, ни уют не могли отвлечь собравшихся от тяжелых мыслей. Две поджарые охотничьи собаки чутко дремали у огня. Казалось, беспокойство передалось и им. То одна, то другая поднимала тяжелую голову и глухо постукивала по полу толстым хвостом. На собак не обращали внимания — как и стол с резными ножками, где красовались графин с вином и ваза с засахаренными фруктами.

Ирла, Рикол и его супруга расположились вокруг стола. Для удобства на стулья были положены мягкие подушки. Бедир не мог усидеть на месте. Он беспокойно расхаживал по комнате, засунув большие пальцы за пояс, и ножны глухо звякали в такт его шагам. Черная кожаная рубаха только подчеркивала бледность его осунувшегося лица и темные круги под глазами. Правитель то и дело ерошил свою шевелюру. Его жена, одетая в дорожное платье темно-синего цвета, держалась спокойнее, но руки лежали на коленях слишком неподвижно, а в глубине серых глаз затаился страх.

— Он скоро приедет, — Рикол перехватил взгляд, устремленный правителем Тамура на темную деревянную дверь. — Весть послана.

Бедир коротко кивнул, развернулся на каблуках и продолжал расхаживать по комнате.

— Знаю, — отозвался он наконец, посмотрел на коменданта и слабо улыбнулся, словно извиняясь. — Ты сделал все, что мог, дружище, но… клянусь Госпожой, нет ничего хуже, чем ждать.

— Сядь, — устало проговорила Ирла. — От того, что ты ходишь взад-вперед, никому легче не станет.

Бедир вздохнул, кивнул и упал на стул.

— Где он может быть?

— Браннок? Где угодно, — отозвался Рикол. — Тех, кто сможет разом назвать и время, и место, можно по пальцам перечесть. Я отправил всадников во все пограничные крепости, где он может появиться, и поручил передавать всем и каждому, что его ищут. Так что он скоро появится.

Правитель что-то буркнул, взял со стола серебряный кувшин и вопросительно посмотрел на жену. Ирла покачала головой; Бедир наполнил свой кубок, пригубил и задумчиво уставился на густую красную жидкость.

— Уже шесть дней…

— И, может быть, еще шесть, — терпеливо перебила Ирла. — Мы можем только ждать.

— Надо было мне пойти с ним.

— Чтобы я беспокоилась о вас обоих? — Ирла тряхнула головой и, потянувшись через стол, взяла мужа за руку. — Ганн Резит сказал, что Фединский Перевал завалило. Но это не значит, что Кедрин попал под обвал. Доказательств нет.

— В том-то и дело, — с несчастным видом возразил Бедир. — Мы ничего не знаем.

— А ты бы предпочел, чтобы это подтвердилось? Чтобы Ганн Резит привез нам его тело?

Ирла говорила мягко. Никто бы не подумал, что говорит о том, чего боится больше всего.

— Нет! — яростно воскликнул Бедир, и испуганные собаки вскочили.

— Значит, надежда еще есть. Думай об этом. И доверься Госпоже. Я верю, Она не покинет Кедрина.

— Ну да, и во владениях Эшера тоже, — Бедир тряхнул головой и стиснул ладонь жены обеими руками. — Прости, но я больше привык действовать, чем пребывать в ожидании, будь оно неладно.

— Однако ты ждал, когда мы сидели тут в осаде, в полной темноте, — тихо проговорила Марга.

— Тогда мой сын был рядом, — резко возразил Бедир. — И я хотя бы имел представление, с кем мы воюем.

Пухлые щеки маленькой женщины побледнели, и она беспокойно поправила прическу. Бедир примирительно улыбнулся.

— Мои извинения, Марга. Похоже, это все, что я в состоянии делать… оправдываться, оправдываться…

— Не стоит, Бедир, — жена коменданта улыбнулась в ответ. Она уже успокоилась. — Я тебя понимаю… мы все тебя понимаем.

— Знаю… — он снова встал и подошел к очагу. — Знаю.

Собаки настороженно приподнялись, и Бедир, присев на корточки, рассеянно поглаживал их между ушами.

— И все-таки… хотя бы слово. Что бы там ни произошло.

Рикол решительно встал. Морщины на его худом лице обозначились чуть резче. Рука коменданта легла на плечо Бедиру.

— А что изменилось? Вспомни: мы не видели, что противник делает, не могли даже догадываться, что у него на уме. Но мы победили.

— Конечно, — Бедир не сводил взгляда с языков пламени в очаге, которые словно покачивались в каком-то странном танце. — Но тогда Кедрин был с нами. И, что бы там не наколдовал Посланец — ты не можешь сказать, что мы пребывали в полной неизвестности. Мы знали, что там, в темноте — враг. Мы знали, что в конце концов увидим воинов. Это совсем другое дело.

— Просто это… другая неизвестность, — промолвила Ирла. — Вам, мужчинам, она мало знакома. А вот женщинам… Вы отправляетесь на войну, а мы остаемся дома. Мы не знаем, вернетесь ли вы. Вернетесь ли вы целыми и невредимыми — или… Когда вы с Кедрином уехали в Белтреван — вы думали обо мне? О том, как я волнуюсь, пока вас нет? А я не знала, увижу ли снова мужа и сына. Теперь ты чувствуешь то же самое, что чувствуют женщины.

Бедир, который все это время глядел на огонь, поднял голову. Голос Ирлы был тих, но он слишком хорошо знал свою супругу. Даже будь эти слова упреком — такой упрек был бы справедлив. Но она просто сказала правду… и это ранило сильнее любых упреков. Бедир повернулся к жене, и его глаза странно блеснули.

— Ты права, моя госпожа, — его голос был строг и полон нежности. — Я слишком самолюбив, в этом моя вина. Ты и наш сын — самое дорогое, что у меня есть. Но я слишком о многом не догадывался. Еще раз прошу: прости меня.

Ирла вздохнула и мягко отмахнулась.

— Не надо просить прощения. Я не обвиняю, и ты ни в чем не виноват. Мы имеем дело с богами, а их пути неисповедимы. Это лабиринт, узор, который смертным не дано разобрать. Все, что нам остается — это хранить в себе веру и не терять надежды. Посему… пока нет доказательств, что наш сын погиб, мы должны верить и надеяться. — Она одарила супруга теплой улыбкой: — А сейчас я пойду в молельню.

— Я с тобой, — подхватила Марга.

Бедир поспешно подошел к жене и подал ей руку… возможно, лишь для того, чтобы поцеловать, едва она поднялась на ноги.

— Благодарю тебя, любовь моя.

— Он не мог погибнуть, — Ирла пригладила его растрепанные волосы. — Я верю: Госпожа не допустила бы этого.

Бедир кивнул. Ирла покинула комнату, крошечная супруга коменданта поспешила за ней. Когда дверь затворилась, он повернулся к Риколу.

— Нет новостей от Фенгрифа?

— Сигнальная башня молчит, — комендант беспомощно развел руками. — Фенгриф выслал всадников, но…

Бедир повернулся на каблуках, подошел к окну и распахнул ставни. Порыв морозного воздуха ворвался в амбразуру окна и растрепал ему волосы. Опираясь на подоконник, правитель Тамура неподвижно глядел в темноту. Холод потревожил собак. Они заворчали, Рикол шикнул на них и налил себе вина. Прихлебывая, он разглядывал застывшего в напряжении Бедира. Если бы можно было хоть что-то сделать… Но остается только терпеть и призывать к терпению. И нет ничего хуже, чем понимать происходящее и не иметь возможности ничего изменить.

Бедир долго смотрел в ночь, но так и не получил ответа. Лишь ветер носился по ущелью, и в его свисте слышалась насмешка. Сторожевые костры на укреплениях казались вишневыми, как остывающие угли. В безоблачном небе застыл холодный диск полной луны. Его белесый свет заливал склоны каньона и покрывал реку серебряной чешуей. Журчащий шепот воды словно отвечал ветру что-то успокаивающее. Время от времени порывы ветра доносили звон кольчуг и голоса — но различить что-то было невозможно, как на обрывках пергамента. Казалось, ветер бросал их в насмешку и тут же уносил прочь. Бедир вздохнул. Как он завидовал Ирле! Вера давала ей утешение и силы. Сам он привык вверять свою судьбу более осязаемым вещам — острой стали, крепкому доспеху и доброму скакуну. Он почувствовал, как слезы текут из глаз и замерзают на щеках. Прости меня, Госпожа, я недостаточно крепок в вере. Но это мой грех, и пусть он не падет на моего сына. Пусть он будет жив, прошу Тебя.

Он так и не узнал, было ли то ответом на его молчаливую молитву — или просто совпадением. В дверь постучали. Бедир выпрямился и увидел, как в комнату входит стражник в тяжелом зимнем плаще. Его волосы заиндевели и растрепались.

— Правитель Бедир, господин Рикол, — доложил он, — Опекун Леса просит принять его.

— Браннок?! Зови его сюда, дружище! Быстрее! — заорал Рикол. Воин, не ожидавший такого напора, попятился и налетел на человека, который стоял в дверном проеме.

— Браннок! — ахнул Бедир. — Где ты был?

— Мои господа… — Опекун Леса на миг замер с поднятой в приветствии рукой. Улыбка, готовая расцвести на его загорелом лице, угасла. — Что случилось?

Не дожидаясь ответа, он вошел и небрежно бросил на стул свой плащ из волчьей шкуры. Глаза полукровки быстро привыкали к темноте. Он пристально поглядел на Рикола, на Бедира, изумленно вскинул брови и рассеяно провел рукой по волосам, словно приводя в порядок свои многочисленные косички, украшенные перьями и ракушками. Его привычки оставались неизменными. Все та же одежда из пестрой кожи, кешская сабля за спиной, на бедре — метательный нож в ножнах, другой пристегнут к левому предплечью. На левом большом пальце и на среднем правой руки кольца, серебряная сережка в левом ухе — как носят в Кеше. Зато шею украшало роскошное варварское ожерелье из кожи и бусин. Он не носил никакого знака, указывающего на его новый титул, да это и не требовалось. Его знали слишком многие. Те же, кто не знал, мог считать Браннока простым бродягой, в жилах которого смешалась кровь кешитов, тамурцев и варваров — каковым он и являлся.

— Кедрин, — проронил Бедир.

— Кедрин? — Браннок пересек комнату и устроился у очага, побеспокоив собак. Несмотря на беспечный вид, он изрядно промерз и был не прочь погреться. — Насколько я знаю, он отправился в Эстреван в компании той прелестной Сестры.

— Они в Белтреване.

Бедир посмотрел на бывшего разбойника через стол и умолк, собираясь с мыслями. Сейчас, напомнил он себе, ты не только отец, который встревожен судьбой сына, но и правитель Тамура.

— В Эстреване сочли, чтобы он должен ехать туда… что шаманы Дротта помогут ему вернуть зрение. С ним отправились Уинетт, Тепшен Лал и отряд воинов. А потом с Фединского перевала приехал Ганн Резит и рассказал, что они погибли под снежным обвалом. Мы с госпожой Ирлой прибыли сюда, чтобы разыскать тебя.

— Ганн Резит не привез тела? — голос Браннока стал ровным и бесстрастным.

— Нет, — Бедир покачал головой. — Все, что ему удалось найти — это перепуганную лошадь. Но Сестра, которая живет в Фединской крепости, чувствовала присутствие зла. Резит подозревает, что это происки Эшера.

— Да, на перевалах Он уже полноправный хозяин, — проворчал полукровка. — Лучше бы они заехали сюда… со мной было бы безопаснее.

— В Эстреване решили, что время не терпит, — Бедир раздраженно постукивал по спинке стула. Сколько раз придется все это рассказывать?! — В Священном городе считают, что Посланец уцелел и копит силы. Кедрин — единственный, кто может его уничтожить.

— И где Посланец? — Браннок непроизвольно провел тремя пальцами перед лицом, как принято у варваров.

— Неизвестно, — Бедир начинал терять терпение. — Все что они знают — что он жив. Поэтому Кедрин не мог медлить.

— Он отправился к Фединскому перевалу, — проговорил Браннок. Надо же, словно новость сообщает! — Там случился обвал — скорее всего, устроенный Эшером… и ты хочешь, чтобы я узнал у Дротта, жив ли он.

«Или нет». Бедир кивнул.

— Я могу послать в Белтреван людей. Их будет достаточно, чтобы прочесать весь лес и найти Кедрина.

Любые поиски могут оказаться бесполезными… но правитель Тамура предпочел об этом не говорить.

— …но я не хочу нарушать договор. К тому же ты сможешь быстрее что-нибудь выяснить. Вот зачем Рикол искал тебя.

Браннок опустил голову и задумчиво потеребил косичку.

— Земли Дротта обширны, — промурлыкал он. — Почти весь северо-запад… Правда, сейчас время Сборов… Если весть и распространится, то только внутри племени. Между собой племена сейчас не общаются… Вот что: я отправляюсь на рассвете. Эскорт мне не нужен. Но, как бы то ни было, в один день мне не уложиться. Надо добраться до земель Дротта… и вернуться с новостями.

— На рассвете?! — переспросил Бедир.

— Хочу выспаться на дорогу, — пояснил Браннок. — Путь предстоит нелегкий.

— Спасибо тебе.

— Кедрин — мой друг, — ответил полукровка. — Пусть мне приготовят постель. А для начала не помешает перекусить и выпить.

Как всегда, Браннок не тратил времени, чтобы перейти от слов к делу: через миг он уже уселся за стол и опустошил стакан с вином, за которым сразу последовал второй. Рикол кричал слугам, чтобы гостю принесли еду и приготовили спальню. Ирла и Марга вернулись в самый разгар его трапезы. Опекун Леса вскочил с набитым ртом и отвесил изысканный поклон.

— Моя жена, госпожа Ирла Белванне-на-Кэйтин… Ирла, это Браннок, Опекун Леса. С госпожой Маргой вы уже знакомы.

— Госпожа Марга, — полукровка широко улыбнулся, — надеюсь, ты в добром здравии. Госпожа Ирла, я сожалею об обстоятельствах нашего знакомства, но уверяю, я сделаю все, что могу, чтобы Кедрин вернулся невредимым как можно скорее.

На миг Ирла растерялась. Этого человека описывали как бродягу-полукровку, едва ли не варвара… а он держался с изысканной вежливостью и демонстрировал прекрасные манеры.

— Благодарю тебя, Опекун, — улыбнулась она. — Мой муж рассказывал о тебе… и мой сын… они были о тебе прекрасного мнения.

— Я польщен.

Момент был серьезным, но Ирла уже заметила в глазах полукровки озорные искорки.

— Но этот титул… понимаешь, он напоминает об обязанностях… Для друзей я просто Браннок.

Ирла торжественно кивнула.

— Значит, Браннок… я рада, что мы друзья.

— Он выезжает на рассвете, — пояснил Бедир, отвечая на немой вопрос жены, — один.

— Так быстрее, — объяснил Браннок. Он уже снова сидел за столом и с нескрываемым удовольствием поедал жаркое, умудряясь оставаться в рамках приличий. — Народ лесов мне доверяет, а посылать в Белтреван тамурскую армию… по-моему, рановато.

Ирла понимающе кивнула и опустилась на стул напротив полукровки.

— Ты ничего не слышал от жителей леса?

Браннок покачал головой.

— Сейчас время Сборов, Ирла. Кланы племен собираются вместе и решают свои вопросы. Но при этом никто не знает, что делается у соседей — до Первого Дня, когда они возвращаются в свои охотничьи земли.

— Как ты поедешь? — спросил Рикол.

— Через перевал, потом вдоль Лозин к западу… до Сарана, а там к северо-западу вдоль реки к Кургану Друла. Это место Сбора Дротта. Если Кедрин ищет шаманов, ему туда.

— Думаешь, шаманы согласятся ему помочь? — спросила Ирла.

Браннок пожал плечами.

— Мне трудно решать за шаманов Дротта, но… Орда разбита, и это явно не прибавило им сил. Их Уланом стал Корд, а у него с шаманами особой любви не было. Кедрин — хеф-Аладор, для Корда это не пустой звук.

— То есть Эшер уже не имеет прежней власти?

— Как я понимаю, боги дают силу тем, кто им поклоняется… а вера людей дает силу богам. Орда разбита, Посланец исчез. Многие считают, что Эшер их предал — так почему нет?

— Ты слышишь? — Ирла обернулась, и Бедир увидел, как в ее глазах сияет надежда.

— Конечно. Но не стоит слишком на это рассчитывать.

— Согласен, — откликнулся Браннок. — Эшер не склонен к всепрощению. И то, что считает своим, без боя не отдаст.

В наступившей тишине Браннок закончил трапезу. Осушив напоследок кубок, он попросил Рикола показать ему спальню и откланялся.

— Сделаю все, что смогу, — пообещал он, обернувшись на пороге.

— Спасибо тебе, — улыбнулась Ирла.

Бедир кивнул, но его улыбка была не столь лучезарной.

Утро выдалось невеселым. Свинцовые тучи предвещали снегопад. Изредка в разрывах вспыхивало солнце — словно намекало на свое существование, но не решалось показаться. Кутаясь в плащи, Бедир, Ирла и Рикол вышли попрощаться с Опекуном Леса. Браннок выбрал двух крепких лошадок, не слишком быстрых, но выносливых, оседлал мышастую, а на пегую навьючил поклажу. Всадник и обе лошади были увешаны пучками красных и белых перьев в знак мирных намерений. Несколько красно-белых пучков пополняли прическу Браннока, еще один торчал у него над плечом, украшая рукоять сабли. В сочетании с плащом из волчьего меха и тяжелыми сапогами это смотрелось весьма эффектно. Сзади у седла покачивался лук и колчан со стрелами, которые бывший разбойник как бы невзначай забыл отстегнуть. Вскочив в седло, смуглый полукровка улыбнулся, и ровная полоска белых зубы блеснула, как солнце из-за облаков.

— Если они у Дротта, я найду их и привезу сюда, — пообещал он.

Ирла шагнула вперед.

— Да хранит тебя Госпожа, — и подняла руку, благословляя его.

— Будь осторожен, — предостерег Рикол.

Это замечание явно позабавило полукровку.

— Найди его, — попросил Бедир. — Найди их… ради нашей дружбы.

— Непременно.

Без лишних проволочек бывший разбойник стукнул мышастую пятками и помчался прочь. Глухой перестук копыт по мерзлой дороге становился все тише, пока не смолк.

Теперь оставалось только ждать.

Потянулись однообразные дни. Они текли, сливаясь друг с другом, как вязкий серый поток. Бедир находил себе занятия в крепости, а Ирла коротала время в обществе Марги или уединялась в молельне. Потом пришло время урстайда.[2] Праздник прошел невесело: нет ничего хуже неизвестности и ожидания.

А потом в Высокую Крепость пришли вести. Пришли с заснеженных холмов юга, откуда их не ждали — и уже одно это приводило в замешательство.

Вести принес усталый медри на взмыленном коне.

Приближаясь к гласису, медри натянул поводья, и лошадь пошла шагом. Снег покрывал его плечи, словно второй плащ — гонец провел в седле не один день, пробираясь по дорогам Тамура. Даже в северном Королевстве давно не помнили такой лютой зимы. У ворот медри выпрямился в седле, вскинул голову, хотя это движение далось ему нелегко, и клич, знакомый каждому, огласил ущелье:

— Медри просит позволения войти! Я принес весть!

Ворота были открыты, но он еще медлил: по обычаю, капитан дозора должен был дать ответ.

— С добром или с бедой — добро пожаловать, медри.

Гонец проехал во двор крепости, и воины вышли ему навстречу, чтобы помочь ему спешиться. Он тряхнул головой, отсылая их, и спрыгнул на землю. Колени задрожали, и медри вцепился в луку седла, чтобы не упасть. Когда он нашел в себе силы выпрямиться, рядом стоял капитан.

— Кому предназначена весть?

— Бедиру Кэйтину, правителю Тамура, — ответил медри, — и его супруге, госпоже Ирле Белванне-на-Кэйтин.

— Я провожу тебя к ним.

Медри ласково потрепал свою кобылу по холке.

— Ты проследишь, чтобы ее отвели в конюшню? Почистили, покормили?

— Конечно, — кивнул капитан, подзывая сержанта.

— Обращайся с ней хорошо, — попросил медри. — Она это заслужила.

— Будет сделано.

Сержант принял у него из рук повод. Медри отряхнул свой лазурный плащ, расправляя плотную ткань, чтобы трехзубая корона была хорошо видна, и коснулся сумки, закрепленной на поясе.

— Веди.

Следуя вместе с гонцом через двор, капитан привычно разглядывал своего спутника. Они поднялись по винтовой лестнице и двинулись по лабиринту коридоров.

— Ты издалека?

— Из Андурела, — отозвался медри. — Добрался до Твердыни Кэйтина, потом через Геффин сюда.

— Нелегкий путь, — сочувственно произнес капитан. — Да еще в такую зиму…

Медри кивнул. Королевская служба легкой не бывает.

Капитан остановился у резной двери и трижды постучал, внутри откликнулись. Он толкнул дверь и увидел правителя Тамура и его супругу. Они уютно расположились у очага, у каждого в руках книга в кожаном переплете… Хорошо быть столь ученым, чтобы не только разбирать свитки с приказами. Впрочем, он прибыл с поручением, а не для того, чтобы стоять и размышлять.

— Медри принес весть, правитель Бедир, — доложил он, пропуская в комнату усталого гонца, после чего отдал честь и удалился, закрыв за собой дверь.

Бедир поднялся навстречу.

— Правитель Бедир, госпожа Ирла… — произнес медри. — Я привез весть от Государя Дарра, короля Андурела и правителя Трех Королевств.

От взгляда Бедира не укрылся ни его изнуренный вид, ни легкая поспешность, с которой гонец произнес положенные слова. Правитель Тамура указал на свободный стул.

— Садись.

— Путь был неблизкий, — Ирла наполнила кружку подогретым вином и поднесла гонцу. — Выпей с нами, согрейся.

Медри кивнул. Он опустился на мягкое сидение и благодарно улыбнулся Ирле, принимая кружку из ее рук — но тут же оставил вино и полез в сумку.

Свиток был трижды запечатан, хотя печать короля на желтом воске немного оплыла. Гонец дождался, пока Бедир развернет пергамент, облегченно вздохнул и принялся мелкими глотками попивать терпкое вино.

Дочитав послание, Бедир нахмурился и передал свиток Ирле. Подняв глаза, медри увидел, как она меняется в лице. Казалось, сам почерк Дарра порождает тревогу. Когда супруга правителя сворачивала свиток, в ее глазах было раздумье… и даже страх. Медри выпрямился, поморгал и осторожно произнес:

— Правитель Бедир, моя госпожа… вы меня извините?

Бедир оценил его вежливость.

— Разумеется, — он тепло улыбнулся. — Ты приехал издалека и устал. Баню? Или хочешь прилечь? А может, сначала поешь?

— Если можно, сначала баню, — улыбка медри была печальной. — Вымыться, перекусить… а потом можно и в постель.

Бедир выглянул в коридор и кликнул слугу. Когда он удалился вместе с медри, Бедир закрыл дверь и посмотрел на жену.

— Мы не можем… — она помотала головой, все еще сжимая в руке свиток. — Я не хочу уезжать.

На лбу Бедира собрались морщины, точно от боли. Он подошел к жене и встал рядом с ней. Огонь жарко нагревал спину.

— Не думаю, что у нас есть выбор.

— Дарр не знает, что мы ждем вестей о сыне. Он не может этого знать. Если бы он знал, то не стал бы настаивать.

— У него тоже трудные обстоятельства, — медленно выговорил Бедир. — Не он этого хочет… У него нет выбора.

— Он предлагает помедлить, — Ирла взмахнула пергаментом, точно веером.

— Он и так получил отсрочку. Если бы медри застал нас в Твердыне Кэйтина, мы бы отправились в Андурел еще до урстайда… а сейчас, возможно, уже разговаривали бы с Дарром.

— Как бы то ни было… — Ирла покачала головой. — Мы можем послать весть по реке. Пусть Дарр узнает, что произошло.

— А что скажет Хаттим? — мягко спросил Бедир.

— А вот мнение Хаттима мне неинтересно, — со злостью ответила Ирла. — Равно как и Эшривели — раз ей хватило ума выбрать себе такого мужа. Кто угодно… Я слишком долго ждала вестей о Кедрине. И самой сделать так, чтобы ждать еще дольше? Я этого не хочу.

— Галичское войско, должно быть, на подходе к Андурелу. Холода их задержат, но не остановят. А может быть, они уже там. И вступили в город.

— А при чем тут мы?

— Хаттим рвется к власти, — проговорил Бедир. — Он добился руки Эшривели. По обычаю, все правители Королевств должны присутствовать на свадьбе. Встает вопрос о наследовании престола. Ясно, что Дарр ищет нашей помощи. Если мы не приедем — какова бы ни была причина — Хаттим сможет настоять, и свадьба состоится. Его войско уже там, и Дарру придется уступить.

— Он не посмеет.

— Я имел дело с Хаттимом, — усмехнулся Бедир. — Он не перед чем не остановится. А если он займет Высокий Престол… боюсь, Тамуру придется плохо.

— Ты же не боишься его.

Правитель пожал плечами.

— Я — не боюсь. Но горе Королевствам, если у нас будет такой король.

— Так ты поедешь? Не дождавшись вестей о Кедрине?

— У Ярла только один голос, — ответил Бедир, — а Дарр… у него, можно сказать, связаны руки. Я нужен в Андуреле.

— А здесь мы нужны Кедрину!

Бедир глубоко вздохнул и присел на корточки у ее ног. Хрупкие ладони Ирлы скрылись между его пальцами. Он смотрел на нее — и видел, как на ее милом лице, обрамленном тяжелыми черными волосами, отражается тревога… которую она, наверно, читает в его глазах.

— Если Кедрин жив, Браннок найдет его и привезет из Белтревана, — проговорил он. — Потом он сможет отправиться вниз по Идре… возможно, даже успеет на эту свадьбу. Если же нет… — он умолк и отвел глаза. — Оставаясь здесь, мы ничего не изменим. Мы можем только ждать. Наш долг — служить Королевствам. Ради этого мы должны отправиться в Андурел. Ради Королевств… и ради Кедрина.

— Он наш сын.

— Да. Он наш сын, и я люблю его. Но он должен выполнить свое предназначение, и мы тоже. А еще я люблю Тамур и Королевства. Мой долг — сделать для них все, что в моих силах. Сейчас я нужен Дарру… мы оба нужны… думаю, нужны куда больше, чем Кедрину.

Ирла глубоко вздохнула и опустила веки. Когда она открыла глаза, по ее щеке не скатилась ни одна слезинка. Она выровняла дыхание, медленно впуская спокойствие в свой встревоженный ум. Годы, проведенные в Эстреване, научили ее этому. Судьба надвигалась неотвратимо. Можно было лишь попытаться прочесть рисунок этой сети, сплетение ее нитей.

— Разве не ты говорила, что нам дано понять узор, который плетет судьба? — спросил Бедир, словно прочитав ее мысли.

Она с сожалением кивнула.

— Конечно. Но мне и в голову не могло придти, что нам придется… забыть о сыне.

— Мы о нем не забываем, — твердо произнес Бедир. — Мы выполняем свой долг, и он понял бы нас.

— Ты уже принял решение, — тихо отозвалась она.

— Я уверен, что решение было принято за нас. Поверь, я тоже не рад. Но я не вижу выбора. Мы должны принять приглашение Дарра.

Несколько мгновений Ирла вглядывалась в лицо мужа. Оно все еще было омрачено, однако от сомнений не осталось и следа. Конечно, он человек действия. Сейчас, когда решение принято, он способен отбросить личные чувства ради долга, который должен исполнить. И, если подумать… Здесь — они сделали для Кедрина все, что могли. Так не лучше ли отправиться в Андурел, где они могут принести пользу Королевствам — а значит, и своему сыну? Что важнее? Она мать; долг и чувства матери велят ей оставаться здесь и ждать. Но как госпожа Белванне-на-Кэйтин, жена правителя Тамура… Ее долг — заботиться о благе Королевств, служить королю. Она закрыла глаза и вздохнула, потом заставила себя улыбнуться.

— Ты прав. Пожалуй, я пытаюсь обмануть сама себя. Мы должны ехать.

Бедир поднялся, его ладони с трепетом легли ей на виски.

— Госпожа явила Свою милость, послав мне тебя, — прошептал он. — Я найду Рикола. Будем готовиться к отъезду.

Ирла проводила его взглядом, повернулась к очагу и стала смотреть на огонь. Жаркие язычки весело плясали над углями, но в сердце госпожи Белванне-на-Кэйтин застыл холод.

Наутро Бедир пересказал коменданту новости из столицы, и Рикол не на шутку встревожился. Несколько человек были немедленно отправлены в поселок. Перед ними стояла непростая задача — найти судно, готовое немедленно отплыть в Андурел: необычный холод и шквальные ветры уже давно стали притчей во языцех. Однако все сложилось удачно: в Высокую Крепость недавно пришла барка с грузом фруктов и вин. Узнав о том, что правитель Тамура хочет воспользоваться его услугами, польщенный хозяин немедленно согласился. Правда, суденышко оказалось слишком мало, чтобы вместить свиту правителя, и даже в распоряжение Бедира и Ирлы была предоставлена лишь крошечная каюта. Но уже через день все было готово к отплытию. Рикол и госпожа Марга, сутулясь под толстыми плащами, стояли на пристани. Погода так и не наладилась, и вид белесого неба, похожего на грязный снег, вполне подходил настроению отправляющихся и провожающих. Ветер истошно завывал и бился об изрытую волнами поверхность Идре, покрывая ее серыми бурунами. Бедир, которого Сестры из Крепости снабдили снадобьями от речной болезни, стоял рядом с Ирлой на борту и наблюдал, как могучие стены Высокой Крепости тают во тьме, сливаясь с громадой Лозин. Гребцы мерно погружали в воду сверкающие мокрые лопасти. Но вот паруса захлопали и надулись.

— Сушить весла! — пронесся над палубой зычный крик капитана.

Ветер гнал барку на юг.

Медри, которого отправили с вестью к Ярлу, повезло больше. Переправившись через Вортигерн на пароме, он получил на конюшне гильдии великолепного жеребца и поскакал на северо-восток, к Кешавену. На продуваемых всеми ветрами равнинах этого Королевства, которое издревле славилось своими лошадьми, города попадались редко. Зато там и здесь были разбросаны усадьбы и конные заводы, где можно было остановиться на ночлег. Степи покрывала целая сеть дорог и тропинок, вытоптанных поколениями пешеходов и всадников. В то время как другой посланник Дарра прорывался через непогоду на Геффинском нагорье, его товарищ разглядывал показавшийся на горизонте Кешавен.

Столица восточного королевства представляла собой скопление низких каменных строений. С севера к городу подступала небольшая рощица — большая редкость для Кеша и предмет гордости жителей Кешавена. Конечно, никому из тамурцев, не говоря уже о жителях Белтревана, не пришло бы в голову назвать ее «лесом». Однако рощица надежно защищала город от ветров, которые хозяйничали в степях, обеспечивала деревом — да и просто радовала взгляд, уставший от бесконечных равнин, почти плоских и поросших травой. В рощице бил родник, который давал начало речушке — еще одна причина, по которой Ятин, первый правитель Кеша, поставил здесь свои конюшни. Конюшня давным-давно превратилась в пышный дворец, вокруг него вырос город, но окрестные земли по-прежнему оставались личными владениями кешских правителей.

Город раскинулся по берегам речушки. Мосты так часто пересекали ее, что она совершенно терялась под их сводами. Жители, по большей части одетые в черное, оборачивались, глядя вслед медри. Беспорядочное пересечение улиц образовало густую паутину, в центре которой находился дворец. Наконец копыта скакуна прогрохотали по деревянному мосту, и медри остановился перед воротами с караулкой. Сложив ладони рупором, чтобы перекрыть свист ветра, он закричал:

— Медри просит позволения войти! Я принес весть!

Человека, который покинул караулку и вышел навстречу, можно было бы назвать высоким, если бы не кривые ноги. Впрочем, этот недостаток был обычным в стране, где ребенка сажали на лошадь раньше, чем он начинал ходить.

— С добром или бедой — добро пожаловать, медри.

Двое стражей уже раздвигали створки ворота. Однако медри не торопился: положенный вопрос еще не был задан.

— Кому предназначена весть?

— Правителю Ярлу, от Государя Дарра, — ответил медри.

Кривоногий офицер кивнул и бросил короткий взгляд через плечо. Из ворот уже выезжали два воина. Их крупные скакуны принадлежали боевой кешской породе, знаменитой на все Королевства.

— Проводите его к Ярлу, — приказал офицер.

Всадники пристроились рядом с медри, один справа, другой слева, и пустили лошадей легким галопом — похоже, для того, чтобы ехать медленнее, нужен был отдельный приказ. Оба всадника, несомненно, были чистокровными кешитами — смуглая кожа, крупные носы с горбинкой. По обычаю, они заплетали волосы в две косы, напоминающие толстый, чуть разлохмаченный жгут. Штаны из меха с коротким ворсом и подбитые мехом плащи надежно защищали от ветра даже в открытой степи. Над правым плечом у каждого торчала рукоять кривой сабли. Эти сабли уже начинали осваивать воины Королевств, но лишь кешиты носили свое излюбленное оружие не на боку, а за спиной. За все время, пока они ехали к дворцу, никто из стражников не проронил ни слова. Медри не стал заводить разговор и предпочел разглядывать окрестности.

Дворец стоял в центре широкого выгона. Трава уже пожухла, но несколько длинноногих лошадей бродили, срывая буроватые пучки. Кобылы вскидывали изящные головки и звонко ржали, но кони, на которых ехали стражники, были слишком хорошо вышколены, чтобы обращать внимание на их призывы.

Приближаясь к высокому частоколу, который окружал дворец, всадники натянули поводья, и лошади пошли шагом. По всей длине частокола на равных расстояниях возвышались дозорные башни. Ворота распахнулись, и все трое въехали во двор, также поросший травой, точно устланный ковром. Стражники вручили гостя заботам воина, который уже ждал их, а сами повернули и галопом умчались прочь. Новый сопровождающий кивнул, сел на коня и велел медри следовать за ним. Похоже, кешиты не ходят пешком без крайней необходимости!

Дворец выглядел так, словно его постоянно достраивали. Центральное здание было сложено из крупных каменных блоков и со всех сторон облеплено множеством деревянных пристроек. Над всем этим скопищем одноэтажных строений, как труба, одиноко возвышалась башня. Однако на крышах, огороженных нарядными перилами, располагались настоящие сады. Солнце еще не успело покинуть зенит и сияло ослепительным холодным блеском полированного металла. Медри решил, что стоит поберечь глаза и укрыться на террасе.

— Давай свою лошадь, — проговорил кешит-сопровождающий.

— Спасибо, — медри спешился и передал ему повод. Можно было не сомневаться: здесь о скакуне позаботятся на славу.

Медри только что поднялся по ступенькам и расправлял свой плащ, когда на террасу, хромая, вышел седовласый кешит. Его лицо было густо изрезано морщинами, точно кора старого дерева.

— Медри, а? — проговорил он, прежде чем вестник успел открыть рот, чтобы произнести положенное приветствие. — Тебе нужен Ярл… Ну, пойдем.

Гонец замялся, и старый кешит поманил его крючковатым пальцем. За дверью оказался просторный зал с низким потолком. Трудно было ожидать, что за строгим, почти бедным фасадом скрывается столь нарядное помещение. От пола, покрытого разноцветными квадратными плитками, исходило чуть заметное тепло — под ним проходили трубы с горячей водой. В центре зала бил фонтан. Прозрачная вода стекала по мраморным чашам, расположенным одна над другой, а в самой нижней лениво плавали красные и золотые рыбки. Стены также были отделаны плиткой, а с балок свисали корзины с вьющимися растениями и курильницы, распространявшие ни на что не похожий аромат. Железные решетки на окнах напоминали изысканное кружево, и солнечный свет, проходя сквозь них, ложился на пол причудливым узором.

— Идем, идем, — торопил старик. Медри усмехнулся: за столько лет эта красота, наверно, успела намозолить ему глаз. Тем временем старый кешит уже вел его по арочному проходу. Прихотливые узоры на его откосах зеркально повторяли друг друга и, сходясь наверху, образовывали единое целое.

Они прошли через узкий коридор, освещенный высокими окнами, и оказались в зале меньшего размера. В стенных нишах стояли кушетки, заваленные подушками, а в центре возвышалась огромная золотая клетка, полная маленьких разноцветных птичек, и зал наполнялся пронзительным щебетом. Старик остановился перед двустворчатой дверью из полированного дерева с богатой серебряной инкрустацией и дернул за зеленый шелковый шнурок. Внутри зазвенел колокольчик, и дверь отворилась.

— Медри с вестью к правителю Ярлу, — доложил старый слуга и удалился, не сказав больше ни слова.

В дверях стояли два могучих кешита. Черные шерстяные накидки — скорее, квадратные куски ткани с прорезью для головы; слева на груди — серебряный силуэт конской головы в зеленом круге, символ их королевства. Кривые сабли висели в ножнах на поясе, ибо были заметно больше и тяжелее, чем у всадников. Один из стражей распахнул дверь и замер, другой тут же шагнул внутрь, и медри услышал слабое бряцание, приглушенное тканью — под одеждой у них были кольчуги.

Великолепие покоя, в который вошел медри, сделало бы честь Белому Дворцу. Деревянный пол был так отполирован, что настенные светильники отражались в нем, как в зеркале. На коврах, разбросанных тут и там с роскошной небрежностью, лежали подушки — у кешитов было в обычае сидеть на полу. Потолок напоминал купол со срезанным верхом. Изящно изогнутые перекрытия, покрытые затейливой резьбой, поддерживали большой диск-витраж. Казалось, на музыкантов, которые сидели на корточках в центре комнаты, набросили пятнистое прозрачное покрывало. Двое играли на кешских флейтах, третий — на балуре. Похоже, они только что прервались, и одинокий звук струны таял в тишине, полной ожидания. А позади на подушках расположился человек, в котором медри узнал Ярла Кешского. Простое черное одеяние правителя было также украшено эмблемой Кеша. При виде вестника на его загорелом лице с огромным носом, похожим на клюв, появилось оживление. Откинув со лба прядь блестящих черных волос, он поманил медри.

Слева от правителя сидел пухлый юноша — наследник Кемм, точная копия Ярла, несмотря на разницу в телосложении. Справа расположились четыре женщины в нарядных платьях, пестрых, как радуга. Все они были разного возраста, пальцы унизаны кольцами. Три из них носили золотое кольцо в левой ноздре — знак наложницы. Четвертая — госпожа Арлинне, супруга правителя — пристально посмотрела на медри, потом перевела взгляд на мужа. Тот сделал короткий жест, Арлинне поднялась, шурша разноцветными юбками, и удалилась вместе с наложницами. За ними вышли и музыканты.

— Садись, — нарушил молчание правитель. — Выпей с нами вина.

Медри поблагодарил улыбкой, извлек из сумки опечатанный свиток пергамента и вручил его правителю. Но лишь после того, как печати были сломаны, гонец позволил себе опуститься на подушки и принял из рук Кемма кубок, сверкающий самоцветами.

Ярл молча пробежал глазами послание и протянул пергамент сыну.

— Это все? — спросил он.

— Да, правитель Ярл.

Ярл медленно кивнул, словно прикидывал что-то в уме. Потом его изумрудные глаза устремились на медри. Правитель был похож на ястреба и, судя по всему, обладал такой же зоркостью.

— Значит, правитель Хаттим готовится к свадьбе?

— Да, правитель Ярл.

— А его войско?

— Идет на юг. Но, когда я уезжал, еще не дошло до Андурела.

Ярл задумчиво хмыкнул.

— Ты хочешь вымыться с дороги? Или поесть?

Уловив вежливый намек, скрывавшийся за этим предложением, медри кивнул.

— Благодарю, правитель. Я предпочту бани.

— Этот человек устал с дороги, — вытянув шею, Ярл обратился через его голову к стражам, которые все это время стояли при входе. — Проводите его в бани и приготовьте поесть. Пусть моя жена зайдет ко мне.

Медри встал, поклонился и последовал за стражами. Когда он ушел, Ярл наполнил кубок вином и выпил до дна.

— Ну? — обратился он к сыну. — Как ты на это смотришь?

— Что он хочет жениться на Эшривели? Про это давно все говорят, — отозвался Кемм.

Ярл вздохнул и поглядел на сына со смесью нежности и досады.

— И о его честолюбии, Кемм.

— Но ведь он не может править Усть-Галичем и занимать Высокий Престол?

Правитель покачал головой, и в этот момент вошла госпожа Арлинне.

Она была не в первой юности и склонна к полноте, но все еще очаровательна. Волосы приходилось окрашивать, чтобы скрыть первые седые прядки, а масляные притирания уже переставали справляться с морщинками. Но ничто не могло скрыть ум, сияющий в ее глазах.

Дождавшись, пока жена сядет рядом, Ярл взял пергамент у Кемма и передал ей.

— Что ты об этом думаешь?

Арлинне прочла послание и прищелкнула языком.

— Хаттим хочет получить Белый Дворец. А на трон Усть-Галича предложит кого-нибудь из своих людей.

— А чем это плохо? — удивился Кемм.

Ярл вздохнул и возвел очи горе.

— Он так любит лошадей… — проговорил он, обращаясь к жене. — Если бы он так же хорошо разбирался в людях!

Арлинне улыбнулась и потрепала Кемма по колену.

— Представь себе: Хаттим Сетийян станет королем, а на троне Усть-Галича окажется его ставленник. Значит, Хаттим будет править и Андурелом, и южным Королевством. Он получит больше власти, чем твой отец или Бедир Кэйтин. И в его руках будет вся торговля. Он сможет распоряжаться и Вортигерном, и Усть-Идре… В Андуреле сходятся все пути Королевств.

Кемм нахмурился.

— Но ведь он не получит Высокий Престол без согласия Кеша и Тамура.

— У Дарра нет других детей, кроме Уинетт, а она дала обет служить Госпоже. Если Эшривель станет женой Хаттима, он унаследует трон. И Дарр не сможет ни отказать, ни помешать этому, — Арлинне недовольно покачала головой и повернулась к мужу: — Ты не можешь воспрепятствовать этому браку…

— Нет. Это все равно что объявить войну.

— Эшривель — единственная прямая наследница. Ты не можешь помешать ее мужу разделить с ней Высокий Престол…

— Не могу.

— Значит, есть только один выход. Если вы с Бедиром найдете кого-то… кто будет править южным королевством. И следовать вашим планам.

— Не сомневаюсь, Дарр добивается того же самого.

— Но если Кеш и Тамур объединятся — разве Усть-Галич устоит? — подал голос наследник.

— Мы не хотим междоусобицы — ни я, ни Бедир, — устало отозвался Ярл. И надо же было Кемму унаследовать его тягу к лошадям, а не проницательность Арлинне! — Мы слишком много сделали для того, чтобы Королевства жили в мире и единстве. А до нас — наши отцы, деды и прадеды. И еще одно. Наши войска рассеяны, а галичане держатся вместе. Зимой армии передвигаться нелегко. Что случится, если Хаттиму что-то не понравится? Его войско захватит Андурел, а мы будем еще только собираться. Теперь представь: Андурел захвачен, Эшривель выступила на стороне своего мужа. Что мы сможем сделать? Война затянется не на один год. А тем временем варвары решат, что про договор можно забыть, и войдут в Лозинские Ворота. С запада атакует Сандуркан. Нет, хватит с нас войн. Послушай, что говорит твоя мудрая мать. Так и сделаем: будем искать, кого можно утвердить на престоле Усть-Галича. Главное, чтобы не был таким честолюбцем, как Хаттим. Правда, пока не представляю, как это сделать.

— Поэтому мы должны ехать в Андурел, — сказала Арлинне. — И чем скорее, тем лучше.

— Конечно, — проворчал правитель. — А я-то собирался спокойно посидеть дома.

— В Андурел? — оживился Кемм. — Вот здорово!

Ярл строго посмотрел на него, потом на жену. Арлинне чуть заметно кивнула.

— Ты с нами не поедешь, — объявил он, и улыбка на пухлом лице Кемма увяла. — Останешься здесь и будешь заниматься делами.

— Отец! — возмутился кешский наследник.

— В Королевстве должен быть правитель, — с расстановкой проговорил Ярл. — А если мне понадобится помощь? Если это дело… ну, скажем, пойдет не так гладко, кто-то должен собрать войско.

— Ты считаешь… Хаттим осмелится на предательство? — голос Арлинне стал резким.

— Не знаю. Но хочу быть уверенным, что не получу нож в спину… и что моему королевству ничто не грозит.

— Пусть попробует на тебя напасть, я весь Кеш подниму! — воскликнул Кемм. — Мы сметем его, как буря!

Ярл улыбнулся.

— Не сомневаюсь, сын мой. Но избегай необдуманных действий. Не стоит держать все яйца в одной корзине… тем более в той, что поедет в Андурел. Если с нами что-то случится — спроси совета у Тамура… прежде чем зазвучат военные барабаны. Хотя, может быть, я слишком подозрителен.

— Но не стоит забывать об осторожности, — пробормотала Арлинне.

Взяв ее за руку, Ярл поиграл кольцами, покрывавшими ее пальцы почти до самых кончиков.

— Дарр не просит поторопиться — значит, мы и не будем. Подождем несколько дней и отправимся. Все равно Бедиру добираться дольше, чем нам.

Арлинне улыбнулась в знак согласия.

— А пока… может быть, стоит отправить на запад осведомителей? Пусть разведают, как далеко прошла галичская армия.

— Слышишь, что мать говорит? — Ярл засмеялся и повернулся к Кемму. — Ну где ты еще найдешь такую женщину?

Барка, которая несла Бедира и Ирлу на юг, находилась в пути три дня, когда начался шторм. Долгое время причалить было невозможно. Наконец им удалось подойти к пристани, и целый день ушел на то, чтобы привести в порядок поврежденное судно. Однако это оказалось первой и последней неприятностью — если не считать мелкой волны, которая очень раздражала Бедира. Снег густо побелил берега Идре, вода, казалось, утратила прозрачность и стала серой.

До Андурела оставалось совсем недалеко, когда их взорам предстали бесчисленные палатки галичского войска, которые облепили западный берег. Бедир почувствовал, что сжимает кулаки, но к возмущению примешивалась тревога.

— Они ходят по земле Тамура! — правитель и его супруга стояли на полуюте, кутаясь в плащи. — И пищу, разумеется, едят тамурскую. Следовало известить об этом и спросить разрешения!

— Хаттим, конечно, сошлется на холода, — отозвалась Ирла. Ветер растрепал ей волосы, и она заправила под капюшон выбившуюся прядь. — А его люди просто хотят присутствовать на его свадьбе.

— Ну да, — Бедир раздраженно мотнул головой. — И дожидаться свадьбы им нужно именно здесь, а не на его землях. Почему бы им не переправиться через Усть-Идре? Мне это не нравится. Захватить с этих позиций Андурел ничего не стоит. Галичское войско на западных подступах… занять мосты — и город взят.

— Не станет же он держать войско в Кеше. Люди Ярла наглости не потерпят… конечно, если до этого дойдет.

— Возможно, я вижу все в черном свете, — правитель Тамура пожал плечами и плотнее завернулся в плащ. — Но… войска Ярла рассеяны по всем Королевствам, наши тоже. Только армия Хаттима полностью готова действовать.

— А силы Дарра?

— Слишком немногочисленны. Гвардия и еще пара небольших отрядов. Белый Дворец они, возможно, удержат — но не город.

Ирла вздрогнула, и муж поспешил укрыть ее под своим плащом, прижав к себе.

— Неужели до этого дойдет?

— Будем надеяться, что нет, — он вздохнул. — Но мне это не нравится.

— Мне тоже.

Разговор прервался. Правитель Тамура и его жена стояли молча, разглядывая галичские лагеря. А потом на горизонте показался Андурел. Несомненно, город на островах никого не мог оставить равнодушным. Снег сверкал в послеполуденных лучах солнца, невесомая серебряная паутина мостов соединяла берега. С запада уже доносился гул каскадов Усть-Идре, а на востоке широко разливался Вортигерн. Темные трещины улиц прочертили сияющую белизну, теряясь в кружеве парков и садов. Андурел казался городом из волшебной сказки. А над всем этим драгоценным нагромождением, почти сливаясь с небом, плыл Белый Дворец, величавый в своей простоте. На корме барки заревел рожок — скорее радостно, чем с предостережением. Капитан прокричал команду, и матросы бросились убирать парус. Весла взлетели последний раз и застыли над водой. Тихо, почти бесшумно барка заскользила по гладкой воде к пристани, потом развернулась и мягко ткнулась в причал.

Тишина сменилась обычной суетой. Спускали сходни, грузы и багаж переносили на берег. Бедир сердечно поблагодарил капитана. Потом подошел таможенный чиновник… и чуть не лишился дара речи, узнав в пассажирах скромного судна правителя Тамура и его супругу.

— Правитель Бедир… — пробормотал он, забыв о положенных вопросах. — Госпожа Ирла… простите меня. Вас ждут. Пожалуйста, следуйте за мной.

Бедир удивился и встревожился. О сроке их приезда не мог знать никто. А если и так… Он не успел как следует об этом поразмыслить. В теплом помещении на пристани их ожидал капитан королевской стражи.

Это был молодой человек, высокий и крепкий. Под пурпурным плащом ярко серебрился панцирь. Шлем был снят, позволяя увидеть коротко подстриженные волосы и лицо с квадратным подбородком и сломанным носом. Бедиру показалось, что он видел этого человека во время штурма Высокой Крепости, но не мог вспомнить его имени.

— Правитель Бедир, госпожа Ирла, — проговорил капитан. — Я Коррадон. Приветствую вас от имени Государя Дарра.

— Как вы узнали, что мы прибудем сегодня? — Бедир не скрывал удивления.

— Я здесь уже несколько дней, — ответил Коррадон. — Государю не терпится поговорить с вами. Он просил меня дождаться вас в гавани и сразу доставить в Белый Дворец.

Бедир кивнул, но тревога в его сердце зашевелилась сильнее.

— Негоже Государю ждать, — сказал он.