Уйти вместе с ветром

Глава 5 МАРШ ЭНТУЗИАСТОВ

— Дядя Барон, а это у вас что в компьютере, GPS, да?

— Да, это навигатор. Видишь, в нём карта, как в планшете у твоих родителей, а на ней стрелочка. Она показывает, где мы сейчас находимся и куда движемся. Вот эта оранжевая линия — Мурманское шоссе. Мы — вот здесь, на берегу речки. А вот тут, совсем близко, озеро, но к нему не подъехать, потому что кругом болото.

— Дядя Барон, а…

Барон, высокий человек с тяжёлой тевтонской челюстью и отчётливо намечающимся брюшком, распахнул дверь щегольски зализанного, но всё равно неуловимо неуклюжего «УАЗа-Патриота» и вылез наружу.

— Слушай, Виталик, кончай ты с этим «дядей»… — неуверенно проговорил он. — Давай просто…

— Барон, а чего ты, собственно, хочешь? — сердито откликнулась Марина, которая ходила вокруг пылавшего на небольшой полянке костра и веткой пыталась что-то мешать в ведре, но пламя было слишком высоким, у Марины ничего не получалось, и она злилась. — …Сандра, Соболь, ну хватит уже дров! И так жар — не подойти! Отвыкли костёр разводить? Займитесь чем-нибудь другим! Барон! Ты взрослый человек, а Виталик — ребёнок. Как ещё ему тебя называть? Или по имени-отчеству, или дядей Колей!

Барон поморщился:

— Ну зовут же Тина с Аллой просто Бароном… Не такой уж я ещё старый…

— С Кристининой стороны это ужасная фамильярность, свидетельствующая о распущенности! — отрезала Марина. — Что до Аллы, так она вообще избегает обращаться к тебе напрямую. Если ты заметил, конечно… Именно потому, кстати, что не знает, как тебя называть… Соболь! Я тебе сказала: пошёл вон от костра! Не надо в нём ничего перекладывать, сейчас ведро опрокинешь! Иди лучше место для палатки найди, а то опять на корнях или в яме спать будем!

Барон молча пожал плечами и полез в багажник, разыскивая палатку. Палатку, как и прочее снаряжение, он купил в фирменном магазине непосредственно перед поездкой и теперь не мог вспомнить, как она выглядела. Из общих соображений он решил, что тючок был приблизительно цилиндрическим, но вот цвет… Сначала из багажника был вытащен спальник, потом — плащ-палатка, далее — самонадувающийся английский коврик… Удачной оказалась лишь четвёртая попытка.

Отметив про себя, куда поволок Соболь огромную ярко-рыжую автомобильную палатку давно прошедших времён, Барон двинулся в противоположную сторону. Александра, одетая в туго перетянутый ремнём камуфляж, с ножнами на боку, имела военно-спортивный вид. Она уже расправила крышу палатки между двумя берёзами и теперь ставила на колышки растяжки. Видавшее виды брезентовое «Утро» тоже явно сохранилось со времён общей боевой молодости. Накатившие воспоминания заставили Барона вздохнуть. В этой потёртой, неоднократно штопанной палатке так много всего было когда-то передумано, перечувствовано, переговорено…

— Ч-чёрт, — ругнулась вдруг Александра.

— Что такое? — Барон подошёл к ней, держа под мышкой небольшой кокон собственной палатки.

— Да верёвки! — не разгибаясь, ответила Александра. — Перед отъездом посмотрела, всё ли на месте, а сообразить, что за столько лет и прогнить не грех, мозгов не хватило…

— У предусмотрительных Соболей с собой целая бухта верёвок. Заменим… Хотя вообще-то… Сандра! — Барон тронул женщину за плечо. Она выпрямилась, и оказалось, что они почти одного роста. — Вообще-то, — сказал Барон, — эта рухлядь уже годится только на то, чтобы созерцать её издали и ностальгировать. Смотри, вон тут брезент от натяжения уже пополз, и петлю вот-вот вырвет с мясом…

— И что ты предлагаешь? — прищурилась Александра.

— У меня, между прочим, палатка трёхместная… Я специально брал побольше…

— Барон, отвали от гроба! — отчеканила Александра, снова наклоняясь над недовязанным узлом.

— Ну хочешь, я к Соболю спать пойду? А ты с Мариной… Ведь когда-то вы…

— Ага, когда-то. А теперь с Соболями в палатке Виталик. И куда, кстати, ты собираешься деть своего собственного сына? Или ты про него опять забыл?.. Не обижайся, Барон! — Александра бросила быстрый взгляд на мужчину.

Барон смотрел в небо между ветвями, плотно сжав губы. Ох, не делай доброе дело, не будешь за него и наказан! Если повезёт…

— Я накосячила, мне и отдуваться, — примирительно сказала Александра. — Сегодня как-нибудь перетопчусь, а завтра всё починю.

— Я могу переночевать в машине, — сухо произнёс Барон.

— Не надо жертв! — Александра рассмеялась. — Всё под контролем!

Барон подумал, что по её характеру она должна была бы язвительно захихикать, но смех был на удивление хороший — молодой и открытый.

— Всё хорошо в этом лучшем из миров, Барончик! — сказала она. — А если у тебя по плану почувствовать себя обиженным и несчастным, топай к Марине в поварята. Тут же получишь по полной программе…

К часу ночи ситуация определилась.

Большая оранжевая палатка Соболей с натянутым над ней полиэтиленом гордо высилась на пригорке над берегом. Шатровая, суперсовременная палатка Барона расположилась у самой воды. В ней на фирменном самонадувающемся коврике Барона, но в своём, с клочьями вылезающего там и сям синтепона спальном мешке залегла Александра. В салоне «буханки» расположился сын Барона Кирилл и при свете лампочки возился с маленьким компьютером. Он решительно заявил, что в машине ему будет удобней всего. Рядом с ним, свернувшись в клубок на переднем сиденье, спал Монморанси — фокстерьер Барона. У костра на бревне сидела Марина и большой иглой пришивала отрывающиеся петли палатки Александры. Сам Барон нарезал новые верёвки и оплавлял на костре их концы.

Рисовая каша с мясом была давно съедена. Разноцветные миски, ложки и кружки грязными валялись вокруг костра. Это обыкновение — мыть посуду лишь перед следующей едой — тоже тянулось с давних времён, но минувшие годы не прошли даром — Марина гневно косилась. Виталик проследил её взгляд, собрал посуду в ведро и пошёл к реке — мыть.

— Слушай, парень, а почему ты должен мыть за всех? — крикнул ему вслед Барон. — Встанут утром и вымоют. И я тоже. Оставь…

— А почему я должна зашивать чью-то палатку?! — тут же вскинулась Марина.

— Да ничего ты не должна, — пожал плечами Барон. — Сама вроде вызвалась. Если надоело, дай я…

— Ты когда последний раз шил-то? — усмехнулась Марина.

— Не помню… — Барон зевнул. — Но ведь шил когда-то… В армии мы все шили… Так если ты прямо сейчас не будешь швырять мне всё это в физиономию, я, с твоего позволения, привяжу верёвочку?

— Привязывай, чёрт с тобой, — разрешила Марина. — Брунгильда, шла бы ты к хозяйке, а? Где Сандра, Брунгильда? Ищи Сандру! Брысь, кому говорят!

Огромная лохматая собака с чёрной клокастой шерстью и белым пятном на груди лежала возле костра и, красноречиво облизываясь, умильно поглядывала на недоеденную буханку хлеба. В тёмных глазах плясали язычки пламени.

— Марин, а Хильда-то тебе чем помешала? — удивился Барон, затягивая очередной узел на петлях многострадальной палатки. — Она же, в отличие от моего Монморанси, не лает и не прыгает как заведённая…

— Если честно, я её как-то побаиваюсь, — доверчиво сказала Марина, перекусывая нитку. — Уж очень большая. Кто знает, что в такую башку может прийти? Кстати, какой хоть она породы?

— Никакой, — уверенно сказал Соболь и поставил на костёр подогреваться старый закопчённый чайник. — Дворняга. Помесь то ли черныша, то ли ньюфа с не пойми кем. Сандра её на улице подобрала… Кто будет ещё чаю?

— Я буду кофе, — сказала Марина. — А почему у неё уши обрезаны?

— Ну, может, её щенком продали как кавказца… — предположил Барон. — А бояться её не надо, Мариша. По-моему, она, несмотря на размеры, сама перед кем угодно на брюхо готова упасть. Даже перед моим Монморанси…

— Ну, твой Монморанси — орёл! — засмеялся Соболь. — Я сунулся за кофе и сахаром, так он чуть меня не загрыз. Спасибо, Кирилл перехватил.

— Охраняет имущество, — с довольным видом согласился Барон. — Вздорный пёс, но совсем не дурак. Я ему уже съездил по ушам, так что должен усвоить — на членов группы кидаться запрещено!

— Тину и меня он, кстати, почему-то признал с самого начала, — заметила Марина. — А вот на Виталика и Аллу крысится по полной программе.

— Зато Хильда у нас добрая девочка… Ч-чёрт!

— Барон?! — Марина от неожиданности воткнула в палец иголку.

— Да чёртова собачатина под шумок сожрала-таки полбуханки! И — гляди, отползла в тень, думает, не видно её!

— Брунгильда, как тебе не стыдно! — погрозив пальцем, строго сказала Марина.

Псина виновато застучала по земле пушистым хвостом.

— «Ну о-очень хотелось…» — со смешком перевёл с собачьего Соболь.

— Что, Сандра её не кормит, что ли?

— Да нет, она перед сном ей полную миску сухого корма насыпала, сам видел.

— Ну вот, — огорчилась Марина. — Значит, придётся теперь всю еду прятать… Твой Монморанси небось тоже ворует?

— Не ворует. Это ниже его достоинства. Правда, у Хильды из миски он на моих глазах пару кусков утащил. Может, дурное влияние, а может, пытается её строить…

— Да он же ей, если дойдёт до дела, — на один зуб!

— Главное не размеры, а сила характера! — заметил не слишком высокий ростом Соболь. — Кстати, Марина! Виталик здесь, Кирилл в машине, а где девочки? Я даже не видел, где они поставили палатку…

— Довольно далеко отсюда, ниже по течению, — заметил Барон. — Там в реке заводь, не иначе, надумали купаться нагишом…

— А это не опасно? — тут же насторожилась Марина. И посмотрела на Барона, как в кино смотрят на врача, готового произнести диагноз.

— Да ладно тебе, река мелкая, утонуть в ней проблематично. Да и плавать обе умеют…

— Тина умеет, а про Аллу я ничего не знаю, — свела брови Марина. — Даже не поняла толком, откуда она взялась…

— Алла — дочка Сандриной старшей подруги, — объяснил Барон. — Когда-то они вместе работали, потом та ушла из науки. По семейным обстоятельствам. Алла поздний ребёнок, с детства много болела, а сейчас круглыми сутками в Интернете. В реальном мире почти ни с кем не общается. Вот её мать и воспользовалась Сандриным предложением…

— И как они с твоим Кириллом? — заинтересовалась Марина. — В одной машине как-никак едут?

— По моим наблюдениям, в среднем три предложения за день, — вздохнул Барон. — Надеюсь, это только пока…

— Тебя тоже предки сюда насильно впихнули? — спросила Тина, вытянувшись во весь рост на спальном мешке и закинув руки за голову.

Алла, довольно громко сопя и шурша полиэтиленовыми мешочками с вещами, укладывалась со своей стороны палатки.

— Н-не знаю…

— Чего не знаешь? — удивилась Тина и усмехнулась. — А может, ты сирота? И тётя Сандра тебя из приюта погулять взяла? В рамках благотворительной программы «Физики — детям»?

Алла испуганно взглянула из хрустальной палаточной темноты…

Она раздражала Кристину буквально всем.

Очками.

Дурацкой манерой говорить — запинаясь, испуганно приседая и оглядываясь по сторонам.

Широкой талией, на которой туго застёгивались бесформенные чёрные брюки фасона семидесятых годов.

Перхотью в гладко причёсанных тёмных волосах…

Тина честно старалась терпеть. Получалось не особенно хорошо. А чего вы хотели? Вместо того чтобы веселиться с подругами и друзьями, ходить в кино, в клубы, просто гулять по городу, наслаждаясь радостью, полнотой и единством жизни, она торчала на обочине Мурманского шоссе в полутысяче километров от Питера, среди комаров, мошки и густого леса, по которому шагу нельзя пройти, не рискуя подвернуть ногу. Горячего душа, чипсов и кока-колы нет и в помине, рисовая каша пригорела, чай пахнет опилками…

И она должна ещё изображать, будто ей всё это нравится?!

Впрочем, Тина была отнюдь не принцесса на горошине и легко вытерпела бы ещё не такое, если бы не общество! Рехнувшиеся пэрентсы, ненавистный Подлиза, сумрачный Кирилл и эта неотождествлённая Алла, с которой приходилось мотать срок в одной палатке… «Единственный клёвый чувак здесь — это Барон, — лениво подумала Тина. — Но он старый, и потом, если я попытаюсь его зафрендить, мама, чего доброго, ещё рехнётся от переживаний…»

Алла уронила какой-то мешочек и с хрустом села на него, задев Тину коленкой. Тина попыталась воззвать к своей терпимости. Получилось опять-таки не очень.

«Но уж шампунь от перхоти могла бы и купить!»

— Я не сирота, — сказала Алла, разобрав наконец свои пакетики, но почему-то не ложась. — У меня есть родители. Моя мама когда-то работала с Александрой Васильевной.

— Ну и от чего тебя лечат?

Пошевельнувшись, Тина принялась яростно чесаться. Комары и мокрец успели наесть лицо, руки, ступни — всё, что не прикрывала одежда.

— Н-не понимаю… Зачем меня лечить? Я здорова… В детстве, правда, много болела…

— И это на тебе отразилось, — с сердцем сказала Тина, энергично растирая ладонями горящее лицо. — Я спрашиваю: почему твои родители тебя Сандре подсунули? Только не грузи мне, что ты без ума от походной жизни и главная твоя радость — это посидеть вечерком в дыму и пожрать жжёной кашки…

— Н-не знаю… — Алла, сидящая подтянув колени к груди, пожала плечами. Тине её силуэт на фоне палатки напомнил огромную жабу. — Просто так вышло… Тина, а вот я хотела тебя спросить…

— Аюшки? — Тина навострила уши. В конце концов, в любом человеке должно быть что-то интересное, все так говорят — и ведь не врут же, наверное…

— Тина, а ты разве зубы чистить и умываться не пойдёшь?

— Не пойду! — отрезала Тина и отвернулась к стенке палатки. — Иди сама, если охота.

Алла ничего не ответила, но продолжала сидеть не двигаясь. Тина чувствовала её спиной.

— Чего же ты не идёшь? — не выдержала она спустя пять минут.

— Я б-боюсь, — тихо ответила Алла.

— Господи! Да чего?!

— Н-не знаю…

Тина тяжело вздохнула, нащупала и потянула замочек молнии.

— Пошли!

— А тебе разве… зубную щётку, пасту?..

— Пошли, я сказала! — сквозь зубы процедила Тина и, справившись с собой (ну уж в том, что боится, девчонка точно не виновата!), добавила мягче: — Заодно искупаемся.

— Да? А там, ты думаешь, можно купаться? — оживилась Алла. — Тогда я купальник возьму.

И опять зашуршала мешочками.

— Ты чего, больная, что ли! Зачем тебе ночью в лесу купальник?!

— Н-ну как-то…

— Ты идёшь вообще или я спать ложусь?!! — рявкнула Тина.

Алла молча зажужжала молнией со своей стороны.

Не то закат, не то уже рассвет маячил сквозь деревья розово-лиловой полосой, похожей на повисшую в небесах многозначительную улыбку. Из леса на тёмную заводь языками сползал туман.

— Смотри, прикольно! — воскликнула Тина. — Как живой! Шевелится, ползёт…

Она на ходу скинула тапки и через голову стянула длинную майку. Нетерпеливо переступила ногами, вылезая из крошечных трусиков.

— Давай же! — крикнула Алле. — А то зажрут! О-о-о!

Оступилась на первом же шаге и плюхнулась в воду плашмя, веером рассыпав брызги, заколотила ладонями по воде:

— Давай, Алка, вода — супер!

Алла между тем не торопилась раздеваться. Расширившимися глазами она смотрела в туман и постепенно отступала от берега в темноту, судорожно сжимая в руках пластиковую сумочку с мылом, пастой и зубной щёткой.

Тина плавала вдоль берега, переворачиваясь со спины на живот и громко ухая от удовольствия. Внизу, в глубине, вода была намного холоднее и смешно щекотала ноги. Назойливых комаров Тина с плеском топила ладошкой. Листья и закрывшиеся на ночь цветы кувшинок чуть светились в темноте. Склонившаяся над лесом и заводью Большая Медведица весело повиливала хвостом…

— Тина-а-а!!!

Истошный визг Аллы разорвал тишину и, оттолкнувшись от поверхности заводи, взвился к тихому небу. На миг оглохшая, Кристина с трудом нащупала дно, утопая в чём-то скользком и путаясь в водорослях, на четвереньках выползла на берег. Выпрямилась, вглядываясь в колдовскую хрустальную изморозь белой северной ночи.

— Алка! Ты где?! Что случилось?!

Алла возникла в тумане, как привидение из мультфильма. Тина, округлив глаза, протянула к ней руку, и тут девочка как будто выпала из тумана к её ногам. Присела, скрючившись, на мокрую кочку и беззвучно зарыдала, вздрагивая покатыми, мясистыми плечами.

Тина несколько раз моргнула. Мокрые ресницы слипались и разлеплялись. По обнажённому телу текла вода и ползали комары.

— Кончай реветь! — хрипло сказала она Алле. — Принеси лучше мою одежду. Ты в тапках, а я босиком. Она вон там, за кустами. Я с перепугу не там выскочила…

Алла встала и, продолжая всхлипывать, послушно побрела в указанном Кристиной направлении.

Уже в палатке, где обе девочки лежали рядом в натянутых до подбородка спальниках, Тина подчёркнуто пренебрежительно спросила:

— Ну и чего тебе там померещилось?

— Ты сказала: он как живой, — тихо ответила Алла. — А он и вправду… Я смотрела на тебя, а он как будто подобрался сзади и позвал меня… Я пошла, а потом оказалась в тумане, и он… Знаешь, как дети на пляже воду в ладошках носят… Вот и меня… Вроде мягко, но я испугалась, сначала вырваться не могла, потом побежала назад и…

— Ну ты, подруга, даёшь! — усмехнулась Тина. — Внушаемость у тебя — прямо находка для какой-нибудь секты. Я сказала, а ты сразу и увидела. Да мало ли чего я сболтнуть могу!

— Н-не знаю, — привычно откликнулась Алла и судорожно зевнула.

— Ладно, спи, — сказала Тина.

Алла завозилась, устраиваясь поудобнее, и вскоре ровно задышала. Кристина лежала на спине и бессонными глазами смотрела на потолок палатки.

Она не знала, что думать.

В тот момент, когда Алла выбежала из тумана, целую секунду Тина совершенно отчётливо видела две ладони, сотканные из тумана. Пальцы, похожие на лепестки полузакрывшегося цветка, поддерживали девочку, не давали упасть. В раннем детстве у Тины была такая игрушка, сохранённая кем-то из родителей, — крутишь маленькую ручку, бутон раскрывается, а внутри — крошечная Дюймовочка.

«Алка — Дюймовочка! Ха-ха-ха три раза…»

Но ведь неуклюжая Алка с её очками просто не способна была бегать ночью по лесу! Два шага и всё — привет Бобику. А она не свалилась ни разу, даже ногу не подвернула… Но тогда что же это такое? Один глюк на двоих? После рисовой каши с жиденьким чаем?

Дела…

Утром все проснулись от истошного визга. На этот раз визжала Марина.

Кирилл выпал из машины, споткнулся о путающегося в ногах Монморанси, растянулся на земле, расшиб локоть. Алла спросонья едва не снесла головой палатку, а потом всем весом упала на Тину, больно придавив ей ногу. Александра выскочила из палатки одетая и собранная, с ножом в руке. Как будто так и спала, не раздеваясь и не выпуская оружия.

Соболь, сидящий на бревне у костра, обидно захохотал, глядя на её заспанное, но сосредоточенное лицо.

— Что случилось? — спросил Барон.

— Да Марина собралась мыть котёл, чтобы кашу варить, а там мышь, — всё ещё смеясь, объяснил Соболь.

— А что, собственно, она там делала?

— Марина? Или мышь? Ела остатки риса, конечно, что ж ещё… А Мариша с детства мышей боится…

— Глупость какая! — фыркнула Александра, убрала нож в ножны и ушла к реке.

Соболь и Барон утешали дрожавшую как осиновый лист Марину и убеждали её, что мышь испугалась никак не меньше её и точно не вернётся.

Подростки отчего-то сбились в кучку, поодаль от костра. Тина под шумок достала из сумки с продуктами батон и масло, намазала бутерброд себе и предложила остальным. Первой под руку девочки сунулась огромная морда Брунгильды.

— И вовсе не глупость! — защищая мать, сказал Виталик. — Я сам пауков боюсь. Как увижу одного, так трясти начинает.

— Многие мышей боятся, — сообщила Алла и добавила доверчиво, почему-то обращаясь к Кириллу: — А я вчера так вообще тумана испугалась, мне показалось, что он живой. А ты?

— Я ничего не боюсь, — независимо сказала Тина. — Больно надо!

— Самое страшное — это молчание Вселенной, — подумав, произнёс Кирилл, отвечая на вопрос Аллы.

— Чего-о-о? — вытаращила припухшие спросонья глаза Тина.

— Уже доказано, что во Вселенной много звёзд, имеющих планетные системы, — объяснил Кирилл. — Все химические элементы и их сочетания общие, значит, там по статистике должна быть жизнь, в том числе и более развитая, чем у нас на Земле. И они, конечно, должны были бы подавать всякие сигналы, излучения и так далее. Но Вселенная молчит. Значит, среди всех этих миллиардов звёзд мы одиноки. Или другой вариант: достигая определённого техногенного развития, примерно такого, как у нас сейчас, цивилизация обязательно погибает…

Виталик смотрел на Кирилла, приоткрыв рот. Тина покрутила пальцем у виска, потом упруго встала, потянулась, закинув руки за голову.

— С дуба упал! — пробормотала она, направляясь к реке.

Александра, изогнувшись над водой и придерживаясь рукой за корягу, чистила зубы.

— Тётя Сандра, что вы думаете о молчании Вселенной? — вежливо спросила Тина, присаживаясь рядом и брызгая в лицо прохладной водой.

Александра прополоскала рот, намылила и вымыла руки. Потом внимательно взглянула на девочку.

— Я думаю, что Вселенная вовсе не молчит, — ответила она. — Просто мы не умеем услышать её голос.

— Как это?

— А вот так. Кто знает, кто или что зовёт оттуда? Как разобрать его зов? Ведь даже здесь, на земле… Человек, бывает, зовёт изо всех сил. Но те, кто рядом с ним, его просто не слышат… Ну ладно, надо идти кашу варить. А то эта чёртова мышь, кажется, совсем твою мать из колеи выбила…

— Все психи! — убеждённо сказала Тина, когда шаги Александры стихли на откосе. — Все до одного! Одна я нормальная! Занесли же меня черти…