Устранение

Когда я соскальзываю с кровати, размышляя, где же, чёрт возьми, может быть ванная, раз в этой комнате нет дверей, он приподнимается и откидывается на подушки. Он расслабился, наблюдая, как я расхаживаю по его комнате.

— Дай-ка я создам тебе какую-нибудь одежду, — говорит он.

— Конечно, — мой ответ вызывает мурашки по коже, когда появляется прозрачный и очень кружевной комплект из бюстгальтера и трусиков в тон, обтягивающий мою грудь и таз. Ничего не скрывая. Я жду ещё немного, но больше одежды не появляется. Я могла бы использовать свою руну одежды, чтобы вернуть футболку и джинсы, но я хочу посмотреть, что он будет делать дальше.

— Мне понадобится немного больше, чем это, — говорю я с усмешкой, любуясь его идеально рельефными мышцами и тихо гадая, как быстро я всё-таки смогу снять это нижнее белье.

— Какая жалость, — бормочет он, поднимаясь с кровати и направляясь в дальний конец комнаты, где при его приближении внезапно материализуется дверь.

Он рисует руну на запястье, и внезапный звук льющейся воды заставляет меня последовать за ним, когда он исчезает в соседней комнате.

В наполненной паром ванной комнате глянцевые чёрные стены, сверкающие серебряные краны и массивная открытая душевая кабина. Силуэт Романа окутан паром, его огромное тело нависает надо мной, когда я вхожу внутрь.

Я тянусь к нему, наполняя грудь паром и неожиданно пьянящим ароматом его кожи.

— Рун, — шепчу я его имя, протягиваю руки и провожу ими по его гладкой груди, мои ладони прогоняют капли воды вниз, к его бёдрам.

Его руки обхватывают меня, плавно притягивая к себе. Он закидывает мои ноги себе на бёдра, поддерживая меня за спину, пока несёт в душ, намыливая нас обоих.

Мыть нас, похоже, не входит в его намерения.

Я застонала, когда он прижимает меня к стене, его рот прижимается к моему, его руки дразнят мои соски сквозь кружево, доводя мои чувства до исступления. Между нами течёт вода, и кажется, что каждая струйка следует за его руками и ртом.

Когда мои трусы исчезают со вспышкой очередной руны, я более чем готова, но, чёрт возьми, я не уверена, как моё тело выдержит его твёрдую длину.

Я поддаюсь каждому толчку, мои ладони сжимаются на его спине, пока мой мир снова не рушится, и каждая волна оргазма всё дальше подводит меня к краю. Вскоре он следует за мной, его голос урчит у меня в горле, но на этот раз он произносит не моё имя. Это незнакомое мне слово, наполненное древней демонической силой. Dosdana.

Я перекатываю звуки во рту, когда он прижимается ко мне, его грудь вздымается.

— Что это значит? — спрашиваю я, и в моем голосе слышится почти вздох, когда я перевариваю последствия нашего душераздирающего секса.

— Это слово имеет двоякое значение, в зависимости от контекста, — Роман опирается одной ладонью о стену рядом с моей головой, поддерживая меня другой рукой, его дыхание всё ещё прерывистое, голос тихий. — Судьба. Или падение.

Я изучаю выражение его лица, и внезапное напряжение в его челюстях заставляет меня остановиться.

— Что это для нас?

Он качает головой, его тёмные глаза проясняются, становясь ярко-зелёными в тусклом свете.

— Думаю, мы это выясним.

Я борюсь с клубящимся в моем животе ужасом — не перед ним, а перед тем, что ждёт меня впереди. С решительным рычанием я прижимаюсь губами к его губам.

— Судьба, — говорю я. — И я хочу большего.

Он улыбается мне в губы, его рука уже гладит мой клитор, когда он снова втягивает нас в струю.

— Чёрт возьми, да.

Когда мы, наконец, выходим из ванной, я уже переодета в свежую рубашку и джинсы, а Роман натянул на себя новые спортивные штаны, но рубашку ещё не надел. Наши волосы мокрые, и капли падают нам на плечи. Роман не предпринимает никаких усилий, чтобы стряхнуть капли. Хлопанье его крыльев разбрасывает их сверкающими брызгами вокруг его туловища.

— Ты не можешь войти или выйти из этого места никаким другим способом, — говорит он, окутывая меня своими крыльями.

Я легко вступаю в его объятия, принимая тьму, которая окружает меня, на те секунды, которые требуются, чтобы мои ноги снова обрели почву под ногами.

Когда его перья расходятся, я обнаруживаю, что стою в его хижине. Мои четверо волков и Ингрид греются перед камином, но все они вскакивают, когда видят меня, Эйс — единственный, кто отстаёт, когда они атакуют меня, облизывая, рыча и мурлыча.

Пока Роман тихо ждет в углу комнаты, я подтверждаю свою связь с каждым из них, но на первом плане у меня стоит моя растущая связь с Романом.

* * *

В течение следующих трёх дней я провожу утренние часы, практикуясь в своей силе кошмаров, дневные — изучая древний язык демонов и читая книги, которые есть у Романа, а ночные — исследуя тело Романа и переживая, как он исследует моё.

Поначалу мои демоны-волки держатся поблизости, но через некоторое время они начинают бродить вокруг дома Романа, ненадолго исчезая в Дебрях. Я точно не знаю, куда они уходят, но они никогда не уходят надолго, и то, что они поселяются в этих джунглях, вселяет в меня чувство умиротворения, поскольку это были бы их владения, если бы их оттуда не забрали. В конце концов, это земля, где они родились.

С каждым часом моей практики моя сила кошмаров становится всё сильнее и контролируемее. К концу второго дня я могу использовать её как цунами, направляя её вперёд, чтобы охватить более широкую область — нескольких гипотетических противников одновременно — и останавливая её, как только захочу.

Как и в первый день, Роман приглашает меня попрактиковаться на нём.

Я пытаюсь. Но, несмотря на силу в моих руках, я не могу сдвинуть его с места.

Часть меня знает, что я сдерживаюсь. Несмотря на его заверения, что он остановит меня, если я собираюсь причинить ему вред, я не могу отпустить его, не могу напасть на него со всей силы. На самом деле, каждый раз, когда он просит меня попробовать, я сдерживаю себя ещё больше.

Вечером третьего дня, когда мои волки и Ингрид устраиваются у камина, а Роман обнимает меня крыльями, он ведёт себя тише, чем когда-либо.

Когда он переносит меня в свою спальню, он расправляет перья и отходит от меня, вместо того чтобы потянуться ко мне.

Я остаюсь там, где нахожусь, в пространстве между кроватью и гостиной, наблюдая, как он расхаживает по своей комнате, ощущая растущее возбуждение в языке его тела, учащённое дыхание, напряжение в его челюсти и лёгкую сутулость плеч.

— Что ты видишь, когда смотришь на меня? — спрашивает он, останавливаясь в нескольких шагах от меня.

— Я вижу тебя.

— Какого меня? — спрашивает он. — Демона? Пару? Мужчину?

— Тебя — Руна, — я подхожу на шаг ближе.

— Ты никогда не видела меня в худшем виде, — он поднимает руку, и его кожа преображается, становясь тёмно-аметистовой, а ногти заостряются кончиками. — Это всего лишь намёк на то, какой я демон.

Я продолжаю пристально смотреть на него.

— Почему это должно меня беспокоить? Я обращаюсь в волка.

Он бросается вперёд, и его крылья окутывают меня, проносясь вокруг с такой скоростью, что у меня перехватывает дыхание. Его перья прижимаются к моей спине, взъерошивая волосы. Может быть, я должна была бы счесть их пугающими, но я нахожу их только соблазнительными, новым местом для изучения его тела.

— Ты не выживешь, если не захочешь найти мой страх, — говорит он глубоким низким голосом. — Твоя сила кошмаров не защитит тебя. Пока ты не будешь готова использовать её, чтобы поставить своего врага на колени.

Теперь я напряглась. Раньше я отказывалась причинять ему боль, а теперь ещё больше настроена избегать этого.

— Нет.

Его ладонь касается моей щеки, его голос тих.

— Мне нужно, чтобы ты сделала это, потому что, пока ты не узнаешь о моих страхах, ты не узнаешь меня, — его глаза изучают мои, обжигающий взгляд. — Ты не представляешь, как много ты значишь для меня.

Он хватает мою руку и прижимает к основанию своей шеи, где бьётся его пульс. В то же время его крылья смыкаются вокруг меня, притягивая ближе к нему.

— Ты должна пройти весь путь.

Его тело согревает моё, противодействуя леденящей силе кошмаров, от которой у меня леденеют кончики пальцев.

— Рун, я… — мой шёпот замирает, когда его взгляд продолжает прожигать меня, и, несмотря на здравый смысл, я перестаю сомневаться. Он сказал, что для этого ему нужна я, и большая часть меня хочет знать, что сделало его таким, какой он есть, и почему он верит, что это покажет мне, как много я для него значу.

— Хорошо, — шепчу я. — Но я остановлюсь, если понадобится.

Он коротко кивает мне, и меня немного успокаивает, что теперь, когда я согласилась, напряжение в его теле спадает, а не нарастает.

Густая фиолетовая дымка моей силы кошмаров впитывается в его кожу, когда я закрываю глаза. Моё демоническое зрение, как и прежде, вспыхивает малиновым светом. Все оттенки красного. На этот раз я готова к этому и выхожу за пределы поверхности, несмотря на то что дыхание Романа сбилось, а пульс участился.

Выпустив ещё одну струйку своей силы, я прорвалась сквозь малиновый занавес к видению за его пределами, готовясь к холодному страху, который он вызвал в прошлый раз.

Внезапно мне становится ясно, как далеко я продвинулась всего за последние несколько дней, что видение передо мной больше не затуманенное и сумбурное, а ясное.

Ужасающе ясное.

Я лежу на боку в огромном зале со стенами из того же полированного камня, что и в тайной спальне Романа. Прямо передо мной лежит перевернутый, сломанный стол, а рядом с ним разбросаны обломки трёх стульев. Высокий потолок надо мной расписан, как в каком-то королевском соборе, с символическими звёздами, сделанными из полосок оникса, над чернильными изображениями волков.

Я протягиваю руку вперёд, моя рука вся в крови, только это не моя рука, и теперь я понимаю, что вижу комнату глазами Романа.

Видны кончики его пальцев, ногти царапают камень, когда он пытается выпрямиться. Его руки намного меньше, чем сейчас, они намного моложе, мышцы всё ещё развиваются, но кожа такая же бронзовая.

Моя голова наполняется мыслями о Романе, о его холодном ужасе, когда он пытается подняться, пытается проползти по полу к мягкому телу, лежащему рядом с ним.

Это волк. Его мех такой же бронзовый, как у Романа, глаза закрыты, а грудь совершенно неподвижна. Лапы красновато-коричневые, как и кончик хвоста, а на правом плече отчетливо виден более тёмный мех.

Он тянется к волку, его руки трясутся, мысли путаются, но я отчетливо улавливаю одну мысль — холодную, полную ужаса:

Они убили моего волка.

Женский вопль, крик глубокого горя, и его внимание переключается на неё.

Мама! Нет!

Она упала на колени в десяти шагах от Романа, её тёмно-русые волосы — того же цвета, что и у Романа, — струились по спине, а одеяние было из тёмно-изумрудного бархата. Её лицо полуотвернуто, когда она тянется к мужчине, черты лица которого так похожи на черты лица Романа, что они, должно быть, родственники.

Мужчина лежит рядом с ней, его глаза пусты, тело неподвижно. Мёртвый.

Другой волк — на этот раз с мехом цвета ржавчины — лежит рядом с человеком, его тело также совершенно неподвижно.

Моё сердце сжимается — или, может быть, это сердце Романа — от переполняющего его отчаяния. Он с трудом поднимается на ноги, наполовину бежит, наполовину поскальзывается, наполовину ползет, пытаясь добраться до своей матери как можно быстрее, потому что они идут за ней…

— Мама! Отец!

Его мать рыдает, раскачиваясь рядом с мужчиной, который, должно быть, отец Романа. Но теперь ей кажется, что она слышит, как Роман бежит к ней, и она поворачивается, всё ещё стоя на коленях. Её глаза совершенно чёрные. Чистокровный демон.

На этот раз её отчаянный крик обращён к Роману, она протягивает руку, чтобы остановить его.

— Роман! Сын мой! Беги…

Её крик обрывается, когда по комнате проносится мощный разряд, отбрасывая тела волков и разбивая стол и стулья о дальнюю стену под окном. Взрыв пронзает женщину насквозь, обагряя её изумрудное платье кровью — багровый разрез в темноте.

Ярость.

Чистая ярость поднимается во мне — поднимается в Романе, когда он замирает от взрыва, в то время как в дыму обретают форму фигуры. Его демоническая сила холоднее, чем всё, что я когда-либо чувствовала, холоднее даже, чем моя собственная.

Десять человек выходят вперед из дыма, все они с оскаленными острыми зубами, их зрачки изменяются, безошибочно узнав волков-оборотней.

— Твой отец навлёк это на тебя, мальчик, — рычит первый волк-оборотень, опуская когти. — Мы слишком долго терпели твоё существование. Твой отец, возможно, и был нашим альфой, но мы, железные волки, больше не будем мириться с твоим существованием.

Голос Романа ясен и решителен, холод внутри него нарастает, пока его дыхание не застывает в воздухе, смешиваясь с дымом.

— Моя семья была для меня всем. Вы убили моего волка. Вы убили моих родителей, — он ударяет по запястью, и вокруг него вспыхивает руна, освещая окровавленный пол и забрызганные стены. — Но я заберу ваши жизни.

С криком я вырываюсь из видения, отрывая пальцы от шеи Романа. Я больше не могу видеть его воспоминаний, но глубокое горе, которое он испытывал, остаётся со мной.

Я едва могу говорить. Я дрожу, потому что часть воспоминаний мне понятна, а часть — нет.

— Что это было? — я поднимаю на него глаза. — Кто ты?

— Я последний из железных волков, — говорит Роман. — Именно так, как я и сказал.

Глава 28

Мои глаза расширяются.

— Как это возможно?

Его руки сжимаются вокруг меня.

— Мой отец был альфой железных волков. Он был самым сильным, его родословная была чистой. Но он влюбился в мою мать — демона, — Роман делает глубокий вдох. — Их любовь была нерушимой.

Мои губы приоткрываются, и я быстро втягиваю воздух. Когда мы обратились за помощью к орлам, Ателла предположила, что моя мать была связана с моим отцом. Я настаивала на том, что связь между волком-оборотнем и демоном невозможна, но Роман сказал, что однажды слышал о связи демона с волком-оборотнем.

Он не только слышал об этом… Он был ребёнком от такой связи.

— Твои родители были связаны, — шепчу я.

Пальцы Романа запутались в моих волосах, касаясь моей щеки.

— Я не лгал тебе о своей матери. И я не лгал тебе о железных волках.

— Ты родился гибридом, как и я, — выдыхаю я. — Ты действительно гибрид.

— Был, — говорит он. — Я был гибридом.

— Что случилось? — я не могу скрыть боль в своем голосе. — С твоей семьёй и твоим волком?

— Железные волки терпели мою мать, пока не родился я, — говорит он ровным голосом, его глаза темнеют. — Затем моё существование поставило под угрозу чистоту их родословной. Они начали серию нападок на моего отца. Он всегда сдерживал их, защищал нас, и казалось, что так будет всегда. Он научил меня всем знаниям о рунах, которые накопил сам, но на самом деле именно моя демоническая сила позволила мне получить к ним доступ. Я думал, что тоже смогу защитить свою семью, но я не был готов к тому, на что пойдут противники моего отца.

— Они прибегли к колдовству. Каким-то образом они нашли способ отделить волка моего отца от его тела. Шок от разлуки убил его мгновенно. Они убили и моего волка тоже.

— Что за колдун мог такое сотворить? — спрашиваю я.

— Я не видел, кто это был. После этого я искал их, но так и не нашёл того, кто это сделал.

Я сжимаю губы, борясь с грустью.

— Без своего волка… как ты выжил?

— Демоническая сила, которую передала мне моя мать, помогала мне выжить. Но она также питалась моей болью и яростью.

— Ты убил железных волков, — шепчу я. — Прямо как в легенде.

— Они были моими людьми, и я разрывал их на части, одного за другим, за то, что они сделали с моей семьей, — говорит он холодным и жёстким голосом. — Пока я не окрасил землю их кровью. И к тому времени… Я стал настоящим демоном, — он делает глубокий вдох, но это не уменьшает ярости в его голосе. — Несколько старейших железных волков вытащили детей; все они убежали и спрятались. Они обратились за помощью к ангелам, чтобы создать оружие, которое отправило бы меня сюда, в Подземный мир, где, как они думали, мне самое место.

В моей голове бушует буря. Осознание того, что Роман, по сути, никогда не лгал мне о том, кто он такой, имеет для меня огромное значение. Но осознание того, что он вот так потерял свою семью… Что у него был волк, которого у него отняли…

Я задыхаюсь от боли в груди и подступающих слёз к глазам.

Он сжимает мои плечи, пронзая меня своим чёрным взглядом настоящего демона.

— Чего я больше всего боюсь, Нова?

Я полностью осознаю это. Боль и потерю.

— Потерять свою семью. Я испытываю тот же страх, что и ты.

Он холодно улыбается мне.

— Это, должно быть, означает, что я теперь бесстрашен, да? Потому что моя семья уже мертва.

Это вызывающее заявление, которое пугает меня своей ложью.

— Нет, — шепчу я. — Потому что у тебя теперь новая семья. У тебя есть я, — я колеблюсь, но продолжаю говорить правду, которую он хотел, чтобы я знала. — Ты боишься потерять меня.

— Я убью кого угодно, лишь бы избавиться от своего страха, — говорит он. — Без раздумий и угрызений совести. Демоны Пира-Мортема понятия не имеют о новой угрозе, которую породило твоё присутствие.

Я с трудом сглатываю, мои вдохи становятся глубже.

— Эти испытания…

Теперь настала очередь Романа глубоко вдохнуть и с усилием выдохнуть.

— Я не могу вмешиваться, иначе мы рискуем нарушить равновесие. Но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы ты выжила.

Прежде чем я успеваю остановиться, я придвигаюсь ближе, и он, не колеблясь, притягивает меня к себе, его губы находят мои.

Мы были вместе совсем недолго, но с каждым интимным моментом становились всё ближе. Теперь, когда я узнала его истинный страх и столкнулась со своим собственным, глубоко погрузившись в его душу, между нами не осталось никаких барьеров. Связь между нашими душами и нашими силами стала сильнее теперь, когда я знаю правду.

Сила связи, которую мы установили за относительно короткое время, возможно, застала меня врасплох, но в некотором смысле каждый член моей стаи вошёл в мою жизнь и закрепился в моей душе после всего лишь нескольких мгновений, проведённых со мной.

Когда наш поцелуй становится глубже, я отдаюсь его прикосновениям.

Его руки ласкают мои бока, но обжигающий поток энергии, который проходит через меня, смешан с тьмой и болью воспоминаний, которые он только что пережил. Это обжигает меня, но моя собственная сила реагирует на это, сливаясь с его силой, нагревая и охлаждая, снова и снова.

Когда он снимает с нас одежду с помощью своей рунной магии, я прижимаю его обратно к кровати, оседлав его тело. Его твёрдая длина упирается в мою чувствительную сердцевину, но я сопротивляюсь желанию опуститься на него.

Есть одна вещь, которую я хочу сделать. Я надеюсь, что это доставит ему удовольствие и, в свою очередь, облегчит боль, которая, как я чувствую, бьётся у него под кожей.

— Позволь мне позаботиться о тебе сегодня вечером, — бормочу я.

Его хватка на моих руках усиливается, не настолько, чтобы причинить мне боль, но я всё равно наклоняюсь вперёд, моё тело отвечает на его желание.

— Назови меня по имени, — бормочет он в ответ.

Я знаю, о чем он просит. Это имя я использую, только когда мы обнажены вместе.

— Рун, — шепчу я. — Я хочу доставить тебе удовольствие.

Его глаза потемнели, зелень поблёкла под натиском демонического желания. Я чувствую, что однажды он набросится на меня, полностью сбросив свой человеческий облик, и меня охватывает трепет предвкушения.

— Роман было моим именем до того, как я потерял свою семью, — говорит он мне спокойным голосом, несмотря на боль. — Теперь меня зовут Рун. Ты заставляешь меня верить, что однажды у меня снова будет и то, и другое.

Наши взгляды встречаются, и, несмотря на отчаянную потребность моего тела — потребность, от которой у меня дрожат бёдра, когда я изо всех сил пытаюсь не покачнуться в его объятиях, — я не разжимаю объятий. Роман только что поделился тем, что могло бы быть самым сокровенным в нем, и я не могу пройти мимо этого.

— Ты был честен со своим происхождением, — грубо говорю я. Я злилась на него и не доверяла, потому что считала, что он придумал фальшивую личность, но на самом деле он рассказал больше, чем я думала.

Кончики его пальцев скользят по моим плечам, спускаясь по бокам.

— Я не хотел тебе лгать.

Он пошевелился подо мной, и я застонала.

— Рун.

В его груди раздается рокот, и я чувствую, как расширяются потоки его тёмной энергии, когда его демоническая сила выходит на поверхность.

— Сейчас возьми контроль на себя, — говорит он.

Я чувствую, что моя сила пробудила его низменные инстинкты, и если я хочу доставить ему то же удовольствие, которое он всегда доставляет мне, мне нужно сделать это сейчас.

Положив обе руки ему на грудь, я наклоняюсь вперёд и покрываю поцелуями его мышцы. Когда я провожу языком по его груди и животу, его вкус становится насыщенным и пряным, и мне приходится прижаться к нему бедрами, чтобы унять боль внутри. Я никогда активно не уклонялась от секса, но образ жизни мстительницы и изгоя не давал мне возможности исследовать эту сторону себя.

Я хочу исследовать всё это вместе с Романом. Каждую часть.

Я скольжу дальше вниз по его телу, пока не оказываюсь верхом на его ногах, сосредотачиваясь на его животе, когда я целую его по напряженным линиям, проводя языком по его коже, пока не достигаю твердого выступа между нами.

Порыв воздуха срывается с моих губ, когда я провожу рукой по его стволу, прежде чем обхватить его пальцами на несколько дюймов ниже толстой головки. Он дёргается в моей руке, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, что он наблюдает за мной, его бездонные глаза словно прожигают моё лицо. Его губы слегка приоткрыты, дыхание глубокое и прерывистое, и я ловлю себя на том, что хочу увидеть, как он теряет контроль над собой от моего прикосновения.

Я поглаживаю его нежно, а затем сильнее, и он резко сглатывает, его руки тянутся ко мне, но я со смешком качаю головой.

— Тебе нужно оставаться на месте, или это прекратится, — предупреждаю я его.

Его стон — мой единственный ответ, и я снова сосредотачиваю своё внимание на том, чего мы оба хотим. Снова наклоняюсь вперёд, моя потребность попробовать его на вкус непреодолима, и я позволяю своему языку скользнуть по кончику, и влага, стекающая с него, омывает мои вкусовые рецепторы.

Настала моя очередь застонать, когда волна солоноватой силы накрыла мой язык, и я обнаружила, что открываю губы, чтобы вобрать в себя ещё больше, мой язык вращался, пока я втягивала его длину в рот. Роман ёрзает подо мной, моего веса недостаточно, чтобы удержать его на месте, но мне всё равно, я уже теряюсь в ощущениях от того, что доставляю ему удовольствие вот так. Доставляю удовольствие нам обоим, если судить по влажному теплу между моих бёдер.

— Нова, — бормочет он. — Мне нужно прикоснуться к тебе сейчас.

Я рычу на него, из моей груди вырывается волчий рык.

— Мой. Нет, — связная речь мне не по силам, поэтому я очень впечатлена, что мне удалось связать эти два слова вместе.

Моя рука снова скользит по его члену, и он кажется таким твёрдым, что я задаюсь вопросом, не причиняет ли это ему боль. Мой рот работает в такт с рукой, и, хотя он слишком большой, чтобы я могла сделать что-то большее, чем просто ввести его кончик, я ловлю себя на том, что пытаюсь расслабить челюсть по мере того, как мой ритм увеличивается.

Его вкус становится сильнее по мере того, как я впитываю его сущность и силу, и, хотя именно я посоветовала ему расслабиться и наслаждаться этим, моё тело отзывается постоянной болезненной болью, и я не уверена, сколько ещё смогу ждать, чтобы почувствовать его внутри себя.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь перенести свой вес на одно из его бёдер, чтобы прижаться к мышцам и облегчить боль, он издает самый громкий из всех звуков. Потянувшись ко мне, он говорит:

— Нова.

В нём чувствуется что-то звериное, и теперь, когда я знаю его истинное происхождение, это становится понятным. Его волк, возможно, и был убит, но никогда полностью не покидал его.

Проводя по нему языком в последний раз, я поднимаю голову, и не успеваю моргнуть, как его сильные руки обхватывают мои бицепсы, поднимая меня так, что наши губы сливаются в страстном поцелуе.

Прежде чем я успеваю перевести дыхание, он меняет наше положение, моя спина вжимается в кровать, и я вскрикиваю, когда его твёрдый член входит в меня. До этого момента, за исключением нескольких посещений душа, он постоянно подготавливал моё тело к своим размерам, так что я ожидала некоторого сопротивления. Но оказалось, что доставить ему удовольствие — это всё, что мне нужно для подготовки, и когда он входит в меня, я тут же испытываю оргазм.

— Рун, — я вскрикиваю, выгибаясь и дрожа в его объятиях, и волны удовольствия вырываются из моего центра, распространяясь по всему телу.

Напряжённость его взгляда не ослабевает, и по мере того, как он двигается быстрее, теряя контроль, во мне зарождаются новые волны удовольствия. Теперь, когда моя первоначальная потребность удовлетворена, это происходит медленнее, но по мере того, как его движения становятся длиннее, его член почти полностью покидает моё тело, прежде чем он проникает внутрь, я начинаю дрожать.

Впиваясь ногтями в его плечи, я держусь, пока он разрушает меня.

Когда я больше не могу сдерживать вибрации удовольствия, я выкрикиваю оба его имени, потому что это то, кем он является для меня.

Рун и Роман. Демон, без которого я не уверена, что смогу жить.

— Нова, — стонет он, и после ещё двух толчков я чувствую, как он набухает внутри меня, что только усиливает моё удовольствие и приближает оргазм.

Его сила вливается в мою, и в тот момент, когда он находит выход, тьма застилает мне глаза. Цвет его кожи сливается с тёмным светом, глубокий аметистовый оттенок дополняет тени, растущие вокруг меня. На краткий миг руны вспыхивают на его теле, образуя замысловатый узор, которого я никогда раньше не видела, но один знак мне знаком.

Когда его энергия окружает меня, я попадаю в его власть. Я растворяюсь в нём.

Тяжело дыша, Роман переворачивает нас на бок, наши тела всё ещё соединены, и я прижимаюсь к нему, совершенно разбитая. Он целует меня в губы, потом в щеку, потом в лоб, пока не отстраняется, и моё тело оплакивает его потерю.

У меня перехватывает дыхание, и я издаю тихий стон, когда он встает, но тут же оказываюсь в его объятиях, когда он ведёт нас обоих в ванную.

Оказавшись там, он моет меня, его руки скользят по моей коже, одновременно успокаивая и дразня, пока нас обдает непрерывным потоком тепла.

Я вялая, расслабленная, но провожу кончиками пальцев по его правому плечу, прослеживая место, где раньше были видны три отметины от когтей. При освещении кажется, что его поцарапал зверь, царапины такие глубокие, что напоминают толстые шрамы. Впервые я увидела этот знак, когда мы бежали наперегонки, спасаясь от туннелей гоблинов. Я спросила Романа, что означает эта руна, но он сказал, что мне следует молиться, чтобы я никогда этого не узнала.

С тех пор я тоже видела такую же отметину на морде Жнеца, и это не похоже на совпадение.

Сейчас между мной и Романом так много правды, что я, не колеблясь, спрашиваю ещё раз:

— Что это за руна?

Он немного напрягается, но снова расслабляется, продолжая смывать мыло с моей груди и живота.

— Это не руна. Это называется «посмертные узы».

Настала моя очередь напрячься, поскольку ничто, связанное со смертью, не может быть хорошим.

— Что это значит?

— Посмертные узы — это обещание, которое ты даёшь кому-то, — говорит он, продолжая поглаживать мою кожу. — Если они умрут, ты обещаешь исполнить их особые желания после их смерти.

У меня на лбу появляются морщинки.

— Ты имеешь в виду… что-то вроде исполнения их последней воли и завещание.

Его губы приподнимаются.

— Это только один из способов взглянуть на них.

— Я так понимаю, они не похожи на клятву на крови, — говорю я. — Эта связь на самом деле связывает демонов.

Он медленно выдыхает, прежде чем прижаться губами к моей шее, двигаясь вверх по щекам, лбу, затем снова к губам. Нежные поцелуи.

— В этом мире демонов, полном лжи и иллюзий, посмертные узы — единственное нерушимое обещание.

— Что произойдёт, если ты не сделаешь то, что поклялся сделать?

— Я тоже умру, — говорит он, и это простое заявление вызывает во мне страх, но я позволяю тёплой воде и рукам Романа смыть мой страх. Я встречаюсь с ним взглядом, прижимаясь к нему всем телом.

— Можешь рассказать мне о своём обещании?

Он качает головой.

— Я не хочу скрывать это от тебя, но условия не могут быть озвучены вслух никому, кроме того, с кем я заключил связь. Условия могут быть только выполнены.

Я делаю глубокий вдох, принимая его ответ и снова погружаясь в тепло его тела и его силу.

Когда мы возвращаемся в постель и он обнимает меня, моё сердце сжимается. На короткое время, уединившись здесь, в джунглях, с Романом, я обрела истинный покой.

Если бы только я могла переживать этот момент вечно, отодвигая тьму, которая ждёт меня впереди.

Я погружаюсь в сон без сновидений, такой глубокий, что голос, призывающий меня проснуться, отзывается мягким эхом в моем сознании, лёгким толчком. Пока это не так, быстро превращаясь в суровую команду.

— Нова, проснись!

Глава 29

Я резко выпрямляюсь, потревожив Романа, который обнимал меня.

Его глаза распахиваются, когда я приподнимаюсь.

— Нова, что такое?

Я качаю головой, внимательно прислушиваясь.

— Что-то не так. Но я не знаю…

— Хорошо. Ты проснулась.

На моей левой ладони вспыхивают искры, и знак связи Жнеца поблескивает в лучах раннего утреннего солнца.

— Жнец?

Её рычащая речь в моём сознании — это и приятное вторжение, и повод для беспокойства.

— Иди скорее, Нова. Следуй за своими волками. Мои щенки приведут тебя ко мне.

Её голос обрывается, и все, что я могу выдавить, это:

— Мне нужно идти.

Роман не задаёт вопросов, быстро набрасывает руну, чтобы выдать мне одежду — джинсы, чёрную майку и ботинки, — и сам одевается, выбирая джинсы и простую чёрную футболку.

— Я иду с тобой.

Я останавливаюсь, спеша в ванную.

— Ты сказал, что вы с Жнецом не вторгаетесь на территорию друг друга. Я не уверена, где она хочет встретиться со мной. Ты воспримешь её присутствие как угрозу?

— Она заслуживает встречи со своими щенками, — говорит Роман. — Я не буду мешать.

Что бы Жнец ни хотела мне сказать или показать, Роману тоже нужно об этом знать. Помня об этом, я киваю ему.

Мгновение спустя он обнимает меня своими крыльями и уносит обратно в хижину. Почти каждое утро я нахожу своих волков греющимися вместе с Ингрид у камина.

Этим утром они собрались возле двери, маленькая летучая мышь прильнула к спине Темпл, их головы выжидательно повернуты в мою сторону. Энергия моих волков остра и язвительна, все четверо встревожены и напряжены, их тявканье призывает меня поторопиться.

К тому времени, как я подхожу к ним, Эйс уже рычит, и его рычание настолько резкое, что я подозреваю, что он разбил бы окно, чтобы выбраться, если бы я не появилась. Быстро подхватив Ингрид на руки, я ставлю её на стол с миской ягод, чтобы она могла поесть. Здесь она будет в безопасности, и я не могу рисковать, что она пострадает, если пойдёт с нами.

Как только я открываю дверь, Эйс издаёт вой, и все четверо моих волков убегают вместе. Я бросаюсь за ними, чувствуя, что Роман следует за мной, хотя он и остается на небольшом расстоянии.

Мы покидаем территорию, расположенную непосредственно вокруг дома Романа, знакомую территорию, которая для меня как дом родной, и мчимся по узкой дорожке сквозь густую зелень. Несколько раз мне приходилось перепрыгивать через густые заросли лоз или проскальзывать под низко лежащими ветвями, но с моими волками, идущими впереди, не так уж трудно предвидеть препятствия впереди.

Звук тихо журчащей воды доносится до меня за несколько секунд до того, как мы прорываемся сквозь заросли деревьев и останавливаемся на берегу низинного ручья. Широкий берег по обе стороны ручья покрыт рубиново-красным песком, который плавно спускается к воде, создавая яркий контраст с изумрудным окружением.

Мои волки останавливаются впереди меня, прямо у кромки воды, их ониксовый мех резко выделяется на фоне песка. Когда я подхожу ближе, поверхность под моими ботинками становится мягкой, оставаясь в тени раскидистых ветвей, которые тянутся поперёк водного пути. Роман едва переступает границу деревьев позади нас, только кончики его ботинок касаются песка.

Мои волки не обращают внимания на прозрачную воду, текущую у их ног, их внимание сосредоточено на другом берегу.

Пока мы ждём, моё дыхание успокаивается, но не без усилий.

Теперь, когда я побывала за пределами дома Романа, незнакомая энергетика всех существ, обитающих в Дебрях, стала более отчётливой. В моём демоническом видении некоторые из них медлительны и коварны, в то время как другие смелы и могущественны, и от этого клубка энергии у меня мурашки бегут по спине.

Ничто из этого не сравнится с той огромной энергией, которую излучает Жнец — той самой энергией, которую я почувствовала, когда меня забросили в Запретные Земли.

Отметина на моей ладони покалывает, когда Жнец выходит из тени на другом берегу ручья. При свете дня она кажется ещё больше, чем я помню, а я помню, что она была огромной. След от когтя на её глазу поблескивает, а её темный мех развевается на ветру, когда она останавливается у кромки воды напротив нас.

При её появлении мои демоны-волки испустили дружный вой, по их спинам пробежали мурашки, их энергия так резко разнеслась в воздухе, что я не могу сказать, чувствуют ли они волнение, возбуждённую натуру, грусть или радость. Возможно, все эти эмоции вместе взятые.

Голос Жнеца звучит у меня в голове, и он полон эмоций.

— Нова, у меня есть новости, но сначала… Мне нужно побыть наедине со своими щенками.

— Конечно, — шепчу я, отступая на шаг. — Они могут быть моей стаей и семьёй, и я люблю их больше собственной жизни… Но я не могу представить твою боль, когда их у тебя отняли.

Жнец по-прежнему сосредоточена на моих волках — её щенках. Она замолкает, оглядывая их, прежде чем прошептать:

— Мои щенки.

Она движется молниеносно, перепрыгивая ручей тремя огромными прыжками, стряхивая воду, прежде чем замедлить шаг и подойти к своим щенкам, одному за другим.

Сначала она подбегает к Луке и мурлычет, но это тихий, продолжительный звук, почти как колыбельная. Лука принюхивается к матери, и я думаю, что его исключительный чуткий нюх, должно быть, улавливает её запах. Жнец остаётся неподвижной, позволяя ему обнюхивать её шерсть столько, сколько он захочет — слишком долго, как кажется, для Блица.

Блиц бросается к ней, его скорость делает его размытым пятном. Обычно он такой же осторожный, как и Таня, но сейчас он дико лижет её морду.

Мне хочется плакать, когда жужжание в её горле превращается в нечто похожее на радостный смех. Через несколько секунд Лука присоединяется к Блицу, и они оба нежно подталкивают и покусывают её. Когда они успокаиваются, она в последний раз облизывает каждого из них в нос, прежде чем переключить своё внимание на Темпл.

Жаль, что я не знаю больше о том, как демоны-волки ведут себя в дикой природе, но мне интересно, не зря ли Жнец начала с наименее доминантных волков. Возможно, она следовала инстинкту. Или правила их вида. Что бы ни определяло её выбор прямо сейчас, я благодарна за то, что у меня есть место в первом ряду на этой встрече.

Темпл слегка вздрагивает при приближении Жнеца, но в их движениях нет ни покорности, ни чрезмерной нежности. Темпл стоит, выпрямившись, неподвижно, тишина нарастает, пока они просто смотрят друг другу в глаза.

Они остаются в таком положении так долго, что я уже собираюсь сделать шаг вперёд и проверить, не случилось ли чего, когда Жнец бросается вперёд и лижет Темпл в нос. Темпл скользит в сторону и прижимается носом к лицу матери, прикосновение такое короткое, что я едва успеваю его уловить. Когда они отстраняются, их глаза светятся, как будто между ними прошёл разряд энергии.

Жнец подходит к Эйсу последним, и я, затаив дыхание, жду его ответа. Она теряет свою расслабленную позу и крадущимся шагом приближается к нему, из её горла вырывается глубокое рычание, которое соответствует угрожающему рычанию, издаваемому им.

С каждым её шагом вперёд он отводит голову, давая понять, что она не должна вторгаться в его личное пространство.

Я нервно облизываю губы, снова обдумывая, нужно ли мне вмешаться и сказать несколько спокойных слов.

Рычание Эйса становится громче, переходя в угрожающий рык, но Жнец…

Клянусь, она ухмыляется. Довольная волчья ухмылка, когда она мотает головой из стороны в сторону.

— Старший всегда похож на свою мать, — мысленно произносит она, хотя её внимание по-прежнему сосредоточено на Эйсе. — Эйс родился с чистым инстинктом охоты на демонов. Это твоя заслуга, Нова, что ты не пыталась обуздать его натуру.

Я замираю.

— Вы рождены, чтобы уничтожать демонов?

Жнец обращает своё внимание на меня.

— Мы — тьма, которая преследует их в ночных кошмарах. Нас осталось немного, и больше никого из моего рода.

Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на четверых, которые придвинулись поближе друг к другу, наблюдая за моим общением с их матерью.

— Я узнала в тебе их энергию в тот момент, когда встретила тебя. Вот почему я не убила тебя.

— Вместо этого ты создала связь со мной, — говорю я.

Она кивает, и её глаза темнеют до тёмно-фиолетового цвета, который близок к цвету моих волос.

— Это был единственный способ убедиться, что я смогу найти тебя. Стая моих щенков — это и моя стая тоже. Для меня большая честь защищать тебя, Нова. Так же, как я шла рядом с твоим отцом. При взаимном уважении.

Роман сказал мне, что теперь Жнец будет считать меня одной из своих щенков.

Я чувствую, как он подходит немного ближе, но не более чем на два шага, его ботинки мягко ступают по песку. Формально, это его территория, и Жнец напрягается при его приближении.

Роман решительно кивает ей.

Она тоже склоняет голову, но не сводит с него глаз.

Они обмениваются молчаливым признанием.

Пожалуйста, поблагодари Мастера Демонических Рун за то, что он позволил мне побыть с моими щенками, — говорит она мне.

— Конечно, — бормочу я.

— К сожалению, я пришла сюда не только для того, чтобы исцелить своё сердце.

Продолжая, Жнец остаётся рядом с Блицем и Лукой.

— Последние три дня Крона насылает проклятия на Запретные земли. Эти проклятия направлены на поиск информации, и от них исходит изуродованная форма твоего запаха, Нова. Она может искать только твоё тело.

— Крона хочет подтвердить, что я умерла, — бормочу я. Роман сказал, что Устранение не может продолжаться, пока я не вернусь в город или пока не будет доказано, что я погибла.

Фиолетовые глаза Жнеца сверкают гневом.

— Я боялась, что она не станет дожидаться доказательств, поэтому поспешила на окраину города. Я пошла тропинками, по которым ходила с твоим отцом, и, затаившись в тени, выуживала информацию.

— Ходят слухи, что следующее испытание состоится сегодня вечером.

— Сегодня вечером! — я поворачиваюсь к Роману. — Что произойдёт, если Крона продолжит отбор без меня?

Гнев Романа очевиден.

— Твоя смерть должна быть доказана, — говорит он, глухо рыча. — Без твоего тела ей пришлось бы убеждать других членов королевской семьи, что она говорит правду. В противном случае она рискует нарушить равновесие. Конечно, она может подумать, что стоит рискнуть, — его губы кривятся. — Если она сможет быстро назначить Аргу королём, то все трещины в нашем мире затянутся.

Моё сердце подпрыгивает от внезапной надежды.

— Но… это способ для меня избежать Устранения? Позволить Кроне убедить всех, что я мертва? Вытащить отсюда моих сестёр?

Роман решительно качает головой. Когда он говорит, в его голосе слышатся нотки гнева.

— Ты обречена на Устранение с помощью королевской руны. Её энергия жива внутри тебя и убьёт тебя, если ты решишь не участвовать.

У меня замирает сердце.

— Итак, Крона побеждает.

Моя сила струится по моим рукам дымчатыми завитками, в которых я сосредотачиваю свой страх, но под ними скрывается печаль, тоска по миру, который я обрела здесь, и который у меня отнимают.

Я знала, что не смогу здесь долго оставаться. Я была готова вернуться в город через несколько дней, но теперь, когда это случилось, на меня навалилась тяжесть будущего.

С новой решимостью я приближаюсь к Жнецу, не решаясь прикоснуться к этому свирепому зверю.

— Спасибо тебе за щенков, они — настоящий дар.

— Я отпустила их, чтобы обезопасить тебя, — говорит она мне. — Джарет хотел, чтобы ты выжила.

Она снова касается каждого из своих щенков — простой толчок, который принимает даже Эйс.

— Но я скучала по ним каждый божий день.

— Я бы не выжила без них, — говорю я ей, желая, чтобы она знала, что её жертва была не напрасной. — Они самые невероятные и преданные звери. Я счастлива, что у меня есть такие сильные члены стаи.

Жнец издает низкий вой и поворачивается, чтобы уйти, но я окликаю её:

— Ты могла бы пойти с нами.

Она быстро поворачивается, и наши взгляды встречаются.

— Я всегда буду с тобой, Нова. Даже когда ты меня не увидишь. А пока ты будешь в безопасности с Мастером Демонических Рун. Однажды мои щенки свяжутся с тобой, как мы с тобой связаны, и в тот день наша стая станет силой, против которой никто не сможет устоять.

Она перепрыгивает через ручей, и её следы едва заметны на песке, прежде чем она исчезает.

Воссоединение и горькое, и радостное закончилось, и я бы хотела, чтобы оно продолжалось подольше. Часть меня сожалеет о жизни, которая была украдена у моих щенков, когда их отдали мне, но поскольку я не могу изменить прошлое, я молча обещаю им, что это не последний раз, когда они видят свою мать. Всё, что нужно.

Точно так же, как я сделаю всё, чтобы пережить Устранение.

Возвращаясь к Роману, к своим демонам- волкам рядом со мной, я говорю:

— Пора возвращаться.

Глава 30

— Как быстро мы сможем добраться до города? — спрашиваю я Романа, когда мы спешим к его дому.

— У меня есть прямой маршрут к Цитадели, а также к окраинам города, используя настроенный мной набор рун. Благодаря ним двухдневное путешествие превратится в несколько часов.

— Хорошо, — я дышу немного легче, зная, что у меня ещё есть время вернуться.

У меня сжимается грудь, когда я думаю о возвращении в мир за пределами хижины Романа и его спальни. Это место — фантазия, из которой я не хочу уходить, и я борюсь с растущим чувством страха глубоко в животе из-за неизвестности, которая ждёт меня впереди.

— Я не готова идти, — мрачное заявление звучит, когда его хижина появляется в поле зрения, и я понимаю, что мне нечего взять с собой. Нечего упаковать. Только кое-какие припасы. Как только я уйду, дни, проведённые здесь, превратятся в сказку, которая останется только в моей памяти.

Роман заключает меня в объятия. Это такой волчий, земной жест, что у меня в голове вспыхивает воспоминание о его животном, мех которого такой же бронзовый, как и его кожа.

— Однажды, — рычит он мне в губы.

Он больше ничего не говорит, и я не знаю точно, что он обещает, но по моему позвоночнику пробегает восхитительная дрожь. Нити моей силы обвиваются вокруг моих рук, когда я кладу их ему на плечи, его глаза темнеют, и я хочу верить, что, какой бы ни была его клятва, она исполнится.

— Я должен выпустить лошадей на волю, прежде чем мы уйдём, — говорит он. — Это займёт всего несколько минут. Они все достаточно исцелились, чтобы выжить, и им вредно оставаться в клетке.

Я вспоминаю Дикарку и вынуждена согласиться с ним.

— А как же летучие мыши и другие животные?

Вчера днём он выпустил нескольких летучих мышей, но только после того, как нашёл им семью, к которой они могли бы присоединиться, поскольку они живут как единое целое и не могут выжить самостоятельно. В клетках всё ещё есть несколько летучих мышей, и я беспокоюсь о них, раз мы уходим.

— Другие животные всё ещё выздоравливают, но последние несколько летучих мышей создали свою собственную семью, — говорит он. — Они смогут уйти вместе.

— Хорошо, — шепчу я. — Я заберу Ингрид.

Мы с Романом расстаемся у двери его хижины, и я спешу внутрь, хватаю сумку и несколько каких-то фруктов, затем наполняю водой две канистры. Мои волосы распущены, и у меня не было времени расчесать их утром, поэтому я быстро заплетаю их в косу.

Наконец, я подхватываю Ингрид, которая заснула на подушке перед затухающим камином. Она устраивается на сгибе моей руки, когда я выношу её на улицу. Она уже больше и сильнее, чем когда я впервые держала её на руках, и я надеюсь, что сейчас она достаточно сильна, чтобы выжить в Дебрях и Запретных Землях.

Мы с моими волками тихо пробираемся внутрь сарая. Роман открывает оставшиеся клетки с летучими мышами, и изумрудная руна танцует в воздухе, слетая с кончиков его пальцев, направляя их в пространство над нашими головами.

Он что-то бормочет на древнем языке демонов, и, поскольку он немного научил меня этому, я понимаю, что он призывает их летать всей семьей. Когда его речь доходит до нас, Ингрид открывает глаза. Она тихо вскрикивает, когда видит других летучих мышей, летающих над ней, но пока не покидает моих объятий.

Роман подходит ко мне, наблюдая, как колония глатинатов поднимается всё выше к потолку.

— Если они образуют летающий круг, мы можем быть уверены, что они достаточно сблизились, чтобы оставаться единым целым.

Ингрид прижимается ко мне, и я волнуюсь, что она не присоединится к ним. Или что она присоединится. Я привыкла к её присутствию и буду скучать по ней, но она заслуживает свободы летать и расти в дикой природе, которая является её естественным домом.

— Ты всегда будешь частью её семьи, — тихо говорит Роман, каким-то образом угадывая мои мысли. — Она тебя не забудет.

В этот момент Ингрид в последний раз касается пушистой мордочкой моего плеча, прежде чем расправить крылья.

Я раскрываю объятия и позволяю ей взлететь.

Она присоединяется к остальным высоко над нами. Сначала кажется, что траектории их полета слишком беспорядочны, чтобы образовать круг, но как раз в тот момент, когда я уже почти теряю надежду, они объединяются в строй. Как единое целое, они по плавной дуге устремляются к нам, и Ингрид среди них, словно желая попрощаться.

Когда они взмывают обратно к потолку, Роман быстро использует свою энергию, чтобы открыть люк в нём, и в этот момент летучие мыши выплывают вместе, надеясь получить второй шанс на жизнь.

С бьющимся в горле сердцем мы направляемся к лошадям. Роман открывает боковую калитку, и две другие кобылы тут же уносятся галопом, но Дикарка медлит, её перламутровая шерсть переливается в лучах утреннего солнца.

— Пришло время тебе снова обрести свободу, — шепчу я, облокачиваясь на перила возле ворот. — Я буду скучать по тебе.

Она выдыхает, её губы слегка раздуваются, когда она шарит копытами по земле, и на мгновение я задаюсь вопросом, решит ли она остаться. Возможно, она не чувствует того же, что и я, но как ещё одно порождение ночных кошмаров — как я и мои демоны-волки — она будет принадлежать моей стае.

Она издает прощальное ржание, затем поворачивается и бежит через ворота, исчезая в густых джунглях за ними.

Я подавляю минутную грусть, напоминая себе, что Дикарке нужно больше, чем я — ей нужны Запретные Земли, где её тёмная натура может расцвести.

Мой путь ведёт меня обратно в город, где у такого существа, как она, не будет свободы.

Откашлявшись, я поворачиваюсь и вижу, что Роман улыбается мне, что является редким зрелищем.

— Однажды она вернётся к тебе, Нова, — говорит он. — Она такая же дикая и свободная, какой и должна быть ты, но она будет рядом, когда понадобится.

Я слегка замираю от того, что он так точно прочитал моё желание.

— Теперь я готова, — говорю я.

Он наклоняет свою белокурую голову.

— Сюда.

Направляясь на север, мы через несколько минут достигаем подножия огромного дерева. Роман прижимает к нему ладонь, и ствол расплывается, а затем в центре открывается арка, как будто в ней прорезан световой туннель.

— Это мой собственный световой туннель, — говорит Роман. — Он может быть активирован только мной, поэтому никто другой не сможет использовать его как кратчайший путь к моему дому.

Я вступаю в тихий проход. Свет изгибается вверх и вокруг нас, как тонированное стекло, так что изгибы ствола дерева видны, но приглушены. В то же время туннель, который создает этот свет, простирается далеко вдаль, загибаясь вправо.

Мои демоны-волки спешат внутрь, и как только Роман подходит ко мне, ствол дерева смыкается за его спиной, а энергия под моими ногами быстро перемещает нас вперёд. Как луч света, я могу удобно стоять на нём, пока внешний мир проносится мимо.

Воспользовавшись моментом, чтобы включить своё демоническое зрение в полную силу, я поражаюсь поразительно голубому небу, которое проглядывает сквозь просветы в кронах деревьев над головой, деревьям и кустам, пышущим изумрудно-зелёной листвой, когда мы проносимся мимо них, и тысячам форм жизни в Дебрях: зайцам, лисам, ящерицы, змеи.

Я также остро ощущаю присутствие Романа, когда он удобно прислоняется к стене туннеля, его взгляд задерживается на моей растрепанной косе, его пальцы слегка подергиваются, и на этот раз я читаю его мысли.

Улыбка расплывается на моих губах, когда я представляю, как он расплетает мою косу и проводит пальцами по моим волосам. Мы так быстро вскочили сегодня утром, что я не успела понежиться в его объятиях или спросить, чего хочет моё тело. А теперь… уже слишком поздно.

Когда я только пришла, он предупредил меня, что, когда я вернусь, ему придется стоять в стороне и не вмешиваться.

Легко шагнув в его объятия, я запрокидываю голову, чтобы поцеловать его в подбородок.

— Ты дал мне всё необходимое, чтобы выжить.

Но моя улыбка исчезает, когда я спрашиваю:

— Как мне победить Аргу?

Роман убирает пряди с моего лица.

— Его силе ничто не может противостоять. Ты должна найти его страх и подавить его.

— Хорошо, — шепчу я, убеждая себя, что смогу это сделать.

— Это будет нелегко, — предупреждает Роман. — Как и я, Арга, вероятно, спрятал свои страхи. Тебе нужно будет находиться с ним в физическом контакте, чтобы обнаружить их. К сожалению, отец научил всех членов королевской семьи скрывать свои страхи — даже от него.

Роман качает головой.

— Души, которые приходят на смерть, должны находиться в тюрьме, но Арга хотел больше власти. Он начал питаться их энергией, а затем выбрасывать их останки в Запретные Земли.

Мои чувства обостряются.

— Но… разве они не там должны быть?

Роман качает головой.

— Души, которые приходят на смерть, должны находиться в тюрьме, но Арга хотел больше власти. Он начал питаться их энергией, а затем выбрасывать их останки в Запретные Земли.

— Так вот почему души так разрушительны? — спрашиваю я.

Роман поджимает губы.

— Их никогда не должны были выбрасывать туда.

— Они умирают с голоду, — говорю я. — Я знаю, что это души, которые не могли попасть в Стелла-Аструм, но всё же… Их там не должно быть.

Роман качает головой.

— Нет, не должны. Тюрьма была создана специально для них, потому что она постоянно меняется и может расширяться с каждым новым дополнением, но Арга начал использовать её, чтобы запирать своих врагов. Теперь другие представители элиты борются за его благосклонность, чтобы разделить с ним энергию, которую он забирает у душ, и избежать ссоры и заключения в тюрьму. Им недостаточно питаться энергией, которую демоны низшего уровня черпают из Земли.

Мои губы кривятся от отвращения. Неудивительно, что представители элиты так громко приветствовали Аргу во время Очищения. Все они из кожи вон лезут, чтобы снискать его расположение.

— Он процветает за счёт боли, — сердито ворчит Роман. — Он становится сильнее, создавая и переживая её. Так же, как Кода питался ночными кошмарами на Земле. Ты должна знать, что Арга может причинять боль, но боль также увеличивает его силу — даже его собственная боль.

Мои глаза широко раскрываются.

— Ты имеешь в виду, что… если я ударю его, причиню ему боль… это сделает его сильнее?

Роман кивает.

Чёрт.

Я с трудом сглатываю.

— Арге никогда нельзя позволить править Мортемом. Если это то, чего он смог добиться, манипулируя моим отцом или играя на любви моего отца к своим детям, тогда представь, что он мог бы сделать, если бы контролировал всё.

Роман молчит, и я ловлю себя на том, что спрашиваю:

— Почему ты никогда не стремился править? Очевидно, у тебя есть власть.

Он по-прежнему молчит, так долго, что я начинаю сомневаться, не затронула ли я щекотливую тему.

Наконец, он начинает говорить, но не сразу отвечает на мой вопрос.

— Демоны постоянно стремятся к большей власти, но мы также уважаем правила и традиции. Выбор преемника зависит от правящего монарха. Если они этого не сделают — или не смогут, как твой отец сейчас, — новый правитель будет выбран из их детей через Устранение.

— Только в том случае, если монарх умрёт, не оставив детей, сильнейшие демонические семьи отправят одного члена для участия в Устранении. Я мог бы править Пира-Мортемом до твоего отца, но я выбрал не такую жизнь.

Его глаза встречаются с моими.

— Я буду стоять на стороне лидеров, которых уважаю, защищая их от тех, кто угрожает им. До твоего отца я никогда не подводил.

По его лицу пробегают тени, моя сила витает в воздухе между нами.

Роман сказал мне, что другие демоны будут шарахаться от моей тьмы, но он твёрдо стоит в пределах её досягаемости.

— Я не подведу тебя, Нова.

Глава 31

Лучи послеполуденного солнца играют на небоскребах вдали, когда в поле зрения появляется Зилрон. Деревья стали реже, и скоро мы доберемся до края Дебрей.

В этот момент мыльный пузырь лопается.

Когда энергия в туннеле начинает угасать и мы останавливаемся внутри металлической статуи — на этот раз не дерева, — я отворачиваюсь от слепящего света, отражающегося от окружающих зданий, и сосредотачиваюсь на Романе.

— Если бы не мои сёстры и мама, которые остались на Земле, я бы никогда не покинула твою хижину. Этот город — не то, что мне нужно.

Ты — тот, кто мне нужен.

— Для меня нет никого другого, Нова, — говорит он, как будто слышит мои мысли, отчего моё сердце сжимается ещё сильнее.

Роман наклоняет голову, и наши губы встречаются. Его поцелуй посылает по мне потоки энергии, моя энергия переплетается с его энергией, а его вкус наполняет меня.

Когда мы, наконец, отрываемся друг от друга и выходим на улицу, а мои волки следуют за нами, я обнаруживаю, что стою на знакомой улице.

Это аллея со всеми скульптурами, которая ведёт обратно к тюрьме. Прикрыв глаза ладонью, я щурюсь, чтобы разглядеть очертания тюрьмы всего в нескольких сотнях футов от меня, ещё более ослепительные в лучах раннего послеполуденного солнца.

Рука Романа касается моей.

— Тебе нужно повидаться со своими сёстрами. До наступления ночи ещё много времени.

Мои глаза горят.

— Ты мог бы отвезти меня куда угодно, но ты привёз меня сюда.

Он кивает.

— Мой световой туннель выходит во многих местах на окраинах города. Тебе это понадобится, прежде чем ты предстанешь перед следующим испытанием.

Прежде чем я успеваю сказать ему, как много это для меня значит, скрип позади нас заставляет меня обернуться.

Женщина-демон, сжимающая коричневый бумажный пакет, застыла на месте. Двое других, которые спешили за ней, резко останавливаются, уставившись на Романа, прежде чем скрыться в ближайшем переулке, отвернувшись, и я вспоминаю, как сильно демоны боятся Романа.

Женщина, сжимающая сумку, миниатюрная, с бледной кожей и копной тёмно-рыжих волос, ниспадающих на плечи. Её глаза так широко раскрыты, и она так сильно дрожит, что сумка издает ужасный скрежещущий звук.

Роман не обращает внимания на её страх.

— Что произошло со времени первого испытания?

Она бормочет что-то себе под нос так тихо, что я не могу разобрать, что она говорит, но это очень похоже на молитву, одни и те же строки повторяются снова и снова.

Я тянусь к ней.

— Всё в порядке.

Моя сила выплёскивается наружу, и она тут же замолкает, у неё перехватывает горло. Её страхи нахлынули на меня нежеланной, но слишком лёгкой волной. Она боится, что её дети будут голодать. Элитный демон, которому она служит, — женщина с фальшивыми оранжевыми волосами — жестока, и если она вскоре не вернётся, то будет наказана. Но сейчас она слишком напугана, чтобы даже закрыть глаза.

— Не бойся. Мы не задержим тебя надолго, — говорю я, пытаясь успокоить её. — Ты можешь рассказать нам, что произошло за последние несколько дней?

Она немного расслабляется, и её страхи отступают.

— Крона объявила о вашей смерти сегодня утром, — женский голос тихий и дрожащий. — В дополнение к смерти Сотейна во время первого испытания.

Сотейн был вторым сыном с изумрудно-зелёными волосами и силой печали. Я удивлена, услышав, что он умер.

— А следующее испытание? — спрашиваю я, нуждаясь в подтверждении того, что сказала мне Жнец.

— Сегодня вечером. В седьмом часу.

Мне повезло, что Жнец предупредила меня.

Роман подходит ближе.

— Я знаю элитного демона, которому ты служишь. Ты передашь Гилте сообщение от меня, — его голос низкий и смертоносный, каждый слог чётко выговаривается, но в нём слышится мёд, который он использовал на Земле, чтобы убедить сверхъестественных существ поступить именно так, как он хотел. — Нова Мэдден, дочь Джарета, жива и вернулась из Запретных Земель, став сильнее, чем когда-либо. Она заключила союз со Жнецом и её поддерживает Мастер Демонических Рун, как и её отца. Сегодня вечером она будет на испытании.

Женщина перестает дрожать и сосредотачивается на голосе Романа.

— Я передам ваше сообщение моей госпоже, — говорит она, теперь её глаза слегка затуманены.

Роман издает горлом успокаивающий звук.

— А теперь иди.

Когда мы поворачиваемся обратно к тюрьме, он бормочет:

— Её хозяйка — демон по имени Гилта, которая входит в ближайшее окружение Арги. Сообщение сразу же дойдёт до Кроны, — он оглядывается по сторонам. — Оно также распространится по всему городу. Крона либо будет выглядеть как лгунья, либо покажется, что её сила была слишком слаба, чтобы найти тебя.

Сверкающая улица быстро очистилась от демонов, и путь впереди свободен. Осматривая тюрьму, когда мы подходим ближе, я замечаю, что внешний вид здания изменился. Теперь оно имеет продолговатую форму, с пятиугольными крыльями, расположенными высоко на восточной и западной сторонах.

Когда мы проходим сквозь каменную стену сбоку от тропинки, ведущей прямо к тюремной двери, тёмная энергия тюрьмы поражает меня так сильно, что я вздрагиваю, и даже Роман кряхтит, как будто его ударили.

Внезапно я начинаю ещё больше опасаться силы тюрьмы.

— Сейчас сильнее, — говорю я Роману. — В прошлый раз я себя так не чувствовала.

Роман морщит лоб, подходя к передней стенке и протягивая ладонь, хотя и старается не касаться поверхности.

— Всё изменилось, — говорит он. — Я чувствую, что внешний периметр удерживает гораздо больше энергии, что может означать, что тюрьма находится под меньшим контролем внутри.

Мысль о том, что мои сестры в опасности, заставляет меня броситься вперёд.

В прошлый раз дверь открылась сама по себе именно в этом месте, как только мы приблизились

Теперь там нет ничего, кроме блестящей пустой стены.

Я немного подождала, но ничего не произошло.

В отличие от Романа, я, не колеблясь, прижимаю обе ладони к тому месту, где в прошлый раз открывалась дверь, во мне нарастает паника, и моя дымчатая сила обтекает кончики пальцев.

— Впусти меня внутрь, — приказываю я, чувствуя, как во мне борются разочарование и тревога.

Мои демоны-волки реагируют на мои эмоции. Справа от меня Темпл поднимает передние лапы и царапает стену своими смертоносными когтями. Слева от меня Эйс и Блиц делают то же самое, в то время как Лука и Роман придвигаются ближе.

Проклятье. Ничего не получается.

— Нова, — тихо раздается рядом со мной голос Романа. — Дай-ка я попробую.

Он сказал мне, что его сила слишком велика для тюрьмы — что если он прикоснется к ней или войдет внутрь, то может уничтожить тюрьму и всех, кто находится внутри.

— Нет.

Он сжимает моё плечо.

— Сила, заключённая в этой внешней стене, сейчас настолько велика, что равна моей. Мне нужно, чтобы ты доверилась моему мнению, что моя сила не подвергнет опасности твоих сестёр. Только не в нынешнем состоянии тюрьмы.

Я делаю глубокий вдох и резко киваю ему.

— Чтобы убедиться, я собираюсь положить свою руку поверх твоей, — говорит он.

Он говорит это так осторожно, что я смотрю на него.

— Будет больно, не так ли?

— Может быть.

Мы здесь, потому что Роман хотел, чтобы я снова увидела своих сестёр перед следующим испытанием. Сейчас я чувствую себя невероятно счастливой. Насколько я знаю, они, возможно, умирают внутри. Мне нужно добраться до них как можно быстрее.

Я не колеблюсь.

— Сделай это.

Как только я начинаю говорить, мои демоны-волки отступают.

Медленно и осторожно Роман накрывает мою ладонь своей.

Я напрягаюсь, надеясь и молясь, чтобы решение Романа было здравым.

По моей руке пробегает разряд энергии — от тюрьмы или от Романа, я не уверена, от кого именно, но это похоже на пламя, разгорающееся под моей кожей.

Я пытаюсь подавить свой вздох. Я никогда не испытывала такого сильного жжения. Мои собственные силы возрастают, чтобы противостоять Роману, я инстинктивно сопротивляюсь, потому что не уверена, что переживу это столкновение.

Челюсти Романа сжаты, а плечи напряжены.

— Дверь сдвинулась, — говорит он. — Но она всё время меняется. Меняясь местами. Тебе нужно действовать быстро.

Я киваю.

— Скажи мне, где она.

Я жду, пока он поднимет руку, потом ещё, пока пульсация под моей ладонью достигает девяти баллов по шкале от одного до десяти, с которыми я могу справиться. Если она усилится ещё хоть немного, мне будет очень больно.

— Роман, — выдыхаю я. — Я не могу.… Мне нужно, чтобы ты остановился.

Он резко открывает глаза, и я смотрю в черную пустоту, в его глазах ни капли тепла.

— Я чувствую энергию твоего отца.

Я моргаю, глядя на него.

— Моего отца? В тюрьме?

Что за…?

Роман поднимает руку, отрывая нас обоих от поверхности, прежде чем поднести мою горящую ладонь к своим губам. Всё ещё держа меня за руку, он наносит руну на запястье, посылая успокаивающую магию по моей коже, мгновенно охлаждая её.

Я вздыхаю с облегчением, прижимаясь к нему, но внутри меня горит потребность в ответах.

— Мой отец всё это время был заперт в тюрьме? — спрашиваю я. — Ты бы его не нашёл, потому что никогда не бывал в этом месте!

— Я только что почувствовал его энергию, — говорит Роман, задумчиво наморщив лоб. — Но недостаточно сильно, чтобы это означало, что он физически присутствует здесь.

— Как такое возможно? — я пытаюсь разобраться в этом. — Неужели мой отец вложил часть своей энергии в тюрьму, как он вложил свою силу в тот камень, который украл Кода?

Роман задумчиво качает головой.

— Я не могу этого объяснить, но это ощущение было… не таким, как раньше. Джарет не в тюрьме, я уверен в этом, но его энергия не могла быть здесь просто так.

Я не забыла предупреждение Романа о том, что дверь сдвигается, и мне нужно знать, где она находится, прежде чем мы снова её потеряем. Сейчас с моими вопросами об отце придется подождать.

— Где ты почувствовал дверь? — спрашиваю я, сосредотачиваясь на том, чтобы добраться до своих сестёр.

— Обойди вокруг. Туда, — говорит он, указывая на узкую тропинку вдоль стены тюрьмы, но пока он говорит, здание снова меняет очертания. С тихим шелестящим звуком стены становятся выше, а форма приобретает новые углы и изгибы. Пятиугольные крылья исчезают, и через равные промежутки в верхней части здания формируются пирамиды.

Проклятье!

Мои пальцы касаются руны за ухом, и я жалею, что не могу услышать голоса моих сестёр. То, что я с Романом, притупило последствия нашей разлуки, но сейчас это сильно бьёт по мне.

Я резко останавливаюсь, когда на углу здания открывается дверь. Прямо передо мной.

Роман тоже выглядит ошеломлённым.

— Она переместилось туда, где ты сейчас.

Я не уверена, почему это произошло, но я не могу воспринимать этот шанс как должное.

— Я полагаю, ты всё ещё не можешь пойти со мной внутрь?

— Я уже рискнул прикоснуться к её стене, — отвечает он. — Будь осторожна, Нова. В тюрьме сейчас как никогда неспокойно.

— Я должна убедиться, что мои сёстры в безопасности, — говорю я, быстро делая шаг внутрь, опасаясь, что дверь снова исчезнет.

Мои волки бросаются внутрь вместе со мной, их шерсть встает дыбом, и они рычат в тишине.

Роман не пытается остановить меня, но его напряжение ощутимо.

— Держи своих волков поближе…

Дверь закрывается, его голос обрывается, и я внезапно оказываюсь взаперти, и у меня нет выхода, пока тюрьма не решит освободить меня.

Глава 32

Я нахожусь в той же сверкающей серебром приёмной, что и в прошлый раз, когда я была в тюрьме, но структура у неё другая. Раньше она была квадратной, а теперь стала длинной и узкой — и намного темнее.

Энергия, текущая вокруг меня, пронзает моё тело электрическими разрядами, отчего волоски на моих руках встают дыбом. По спине пробегают мурашки, а сердце чувствует… тяжесть. Как будто энергии в ней мало, и она опустошена, но в то же время почему-то зла.

Я пытаюсь стряхнуть это ощущение с себя, когда Темпл прижимается ко мне, её присутствие успокаивает, когда я провожу рукой по её шерсти.

Пробиваясь сквозь темную энергию, я спешу вперёд, надеясь, что вот-вот появится луч света. Хотя я не могу доверять ни одному лучу света в этой тюрьме, который мог бы привести меня туда, куда мне нужно, без него у меня нет шансов найти моих сестёр. В глубине души я беспокоюсь, что следующее испытание состоится сегодня вечером, и я не могу его пропустить, но прямо сейчас безопасность моих сестёр — мой единственный приоритет.

Моя волчья и демоническая энергии смешиваются, позволяя мне видеть в темноте, помогая мне так, как я бы хотела, чтобы так происходило всегда. Сражаться на тёмных улицах Вегаса было бы намного проще, если бы я использовала все свои силы. Сейчас уже слишком поздно сожалеть о своём выборе — я сделала всё, что могла, используя информацию, которой располагала на тот момент, — но, если я переживу Устранение, я больше не буду так ограничивать свои возможности.

По мере того как мы продвигаемся дальше по прямоугольному пространству, в комнате становится всё темнее, и я начинаю беспокоиться, что мы направляемся в тупик, когда наконец в поле зрения появляется луч света.

Он находится в самом дальнем углу. Или, по крайней мере, это выглядит как угол, пока мы не подойдём достаточно близко, чтобы увидеть, что всё это пространство — оптическая иллюзия, и что луч света проникает в остальную часть здания через пространство, которое видно только тогда, когда я почти стою в нём.

— Ладно, — говорю я своим волкам. — У нас нет другого выбора, кроме как поехать на нём и надеяться, что он приведёт нас к нашей стае.

Мои волки прыгают одновременно со мной, окружая меня.

В отличие от всех остальных лучей, на которые я наступала, этот не двигается.

Я смотрю на него. Нелегко.

Это ещё одна иллюзия?

Я потираю лоб, чувствуя, как во мне поднимается раздражение, сжимаю пальцы в кулаки, чтобы сконцентрировать энергию, и запрокидываю голову, чтобы выдохнуть.

— Пожалуйста. Мне нужно увидеть своих сестёр, — говорю я, обращаясь вслух к блестящим стенам, как будто моя мольба что-то изменит, но тюрьма обладает здесь властью, и если она хоть как-то разумна, то, возможно, поймёт меня.

Мои глаза широко раскрываются, когда луч жужжит и начинает двигаться.

— Держитесь, — тихо говорю я своим волкам.

Луч движется медленнее обычного, как будто не хочет выводить нас из равновесия, и мы проходим всего два поворота, спускаемся по небольшому склону, а затем прямо сквозь стену — к счастью, ненастоящую стену, но я не вру, я закрываю глаза, — прежде чем он останавливается.

В результате мы оказываемся лицом к единственной видимой двери в этой секции, и это не дверь комнаты, в которой я оставила своих сестёр.

Деревянные панели в два раза шире и ярко-синего цвета, выделяющиеся на фоне серебристых стен.

Она не открывается, и луч света не проходит дальше.

— Мне нужно увидеть своих сестёр, — говорю я вслух, и в моём голосе слышится больше горечи. — Малию и Таню. Гибриды волков-оборотней. Пожалуйста, позволь мне увидеть их.

Я не сошла с луча, потому что у меня нет времени возиться с синими дверями, за которыми, вероятно, скрывается кошмарное демоническое существо. Хотя кошмары уже не беспокоят меня так, как раньше.

Несмотря на мою просьбу, луч света остается неподвижным, и я неохотно ступаю на серебристую дорожку перед дверью.

Протянув руку, я прижимаю к ней ладонь, пытаясь нащупать в ней хоть какую-то энергию. Сомневаюсь, что тюрьма расскажет больше, чем хочет, но, по крайней мере, я могу попытаться собрать информацию, прежде чем пытаться выломать эту дверь.

Деревянная обшивка холодит ладонь, и у меня возникает ощущение дежавю, когда я вспоминаю, что произошло на улице с Романом. Однако под моими прикосновениями нет энергии. Никаких резких толчков или электричества. На ощупь это обычное дерево. Обычная дверь, как в Центруме.

Что бы ни происходило за этой дверью, оно надёжно скрыто от меня и моего демонического зрения. Если энергия моего отца и имеет какую-то связь с мощью, заключенной в этих стенах, я этого не ощущаю.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь сдаться и снова выйти на свет, воздух вокруг меня наполняет тихий жужжащий звук.

Дверь скользит в полость в стене, исчезая, как будто её там никогда и не было.

— Нова! Ты здесь!

Тёплые карие глаза Малии блестят, когда она обнимает меня.

— Малия! — я застываю всего на секунду, прежде чем броситься в её объятия. До меня доносится ее знакомый запах — тёплого печенья из духовки с примесью травяного волшебства, — и слезы облегчения наворачиваются на мои крепко зажмуренные глаза, впитываясь в плечо сестры, на которое я уткнулась головой.

— Ты в порядке, — выдыхаю я, прежде чем отстраниться и быстро осмотреть её.

Она выглядит хорошо. Счастливая. Её щеки пылают, она улыбается, одета в удобную одежду, её поза полностью расслаблена.

— А почему у меня должно быть не всё в порядке? — спрашивает она, и её улыбка немного исчезает, но возвращается, в то время как глаза остаются ясными и сияющими. — Теперь всё идеально.

Прежде чем я успеваю ответить, из соседней комнаты доносится визг Тани.

— Новз!

Она врезается в нас, обнимая меня так крепко, что я едва могу дышать — не то чтобы меня сейчас волновало, как дышать. Мои сёстры в безопасности и, кажется, не пострадали.

— Как вы попали в эту комнату? — спрашиваю я, наконец-то оглядывая огромное помещение.

Проклятье. Она больше, чем наш дом в Вегасе, если судить по всем дверям, которые я вижу, и намного красивее. Я представляю себе такую роскошную комнату, в которой живут королевские демоны.

Это, конечно, не то скудно обставленное помещение, в котором я оставила своих сестёр.

Таня выглядит немного смущённой.

— Что ты имеешь в виду? Это мой дом. Ты уже бывала здесь раньше, — она пристально смотрит на меня. — Помнишь?

Я смотрю на неё ответ. Она говорит так, как будто… она не помнит…

Мои чувства обостряются, а защита усиливается, моё демоническое зрение оживает, когда я быстро осматриваю комнату. Моё сердце замирает с каждой секундой, когда я оглядываюсь по сторонам.

Иллюзия создана искусно. Настолько плотно сплетенные, что я едва могу разглядеть серебристые тюремные стены, скрывающиеся за фасадом из красивых деревянных панелей, роскошных тканей и дорогой мебели.

С замиранием сердца я вспоминаю предупреждение Романа: тюрьма будет контролировать моих сестёр, создавая вокруг них иллюзию; что это может даже дать Тане ту жизнь с Дастианом, о которой она мечтала; и что Малия может стать частью шабаша…

— Сестрёнка, с тобой всё в порядке? — Таня на удивление ласкова, совсем не колючая, она с улыбкой прижимается ко мне и снова обнимает. — Наверное, прошло много времени с тех пор, как ты была у нас в гостях, — она смеется. — И с тех пор мы с Дастианом сделали ремонт, так что это место выглядит немного по-другому.

— Да, — отвечаю я, борясь с охватившей меня тревогой. — Да. Должно быть, так оно и есть. Всё выглядит иначе, чем в прошлый раз, когда я была… здесь.

Малия уже наклонилась, чтобы обнять каждого из моих демонов-волков, переходя от Блица к Луке, затем к Темпл и заканчивая тем, что обвивает руками шею Эйса, как будто не помнит, какой он свирепый.

Я немного замираю, готовая вмешаться. Эйс часто работал в паре с Малией во время наших миссий, потому что её спокойный характер смягчил бы его агрессию, но эта обстановка слишком сюрреалистична, и он сильно нервничает.

Он тихо рычит, по его телу пробегает заметная дрожь, но он принимает проявление привязанности.

— Я скучала по тебе, Эйс, — шепчет ему Малия, прежде чем поднять на него взгляд, присев на корточки рядом с ним. — Нам столько всего нужно обсудить, Новз. Моему ковену действительно не помешала бы твоя помощь с руной, которую мы создаём. Кстати, об этом… — она оглядывается по сторонам, словно не замечая тюрьмы за дверью. — Где твоя вторая половинка?

Я моргаю, глядя на неё.

— Кто?

— Роман, — спрашивает она, глядя на Таню.

Мои глаза расширяются от осознания того, что, в своей счастливой иллюзии, мы с Романом вместе, как пара.

— Он… э-э… не смог прийти сегодня, — говорю я. Я откашливаюсь. — Мне тоже нужно многое вам рассказать.

Таня улыбается.

— Давай зайдем в кабинет и поболтаем. Ты выглядишь так, будто тебе не помешало бы выпить.

В кабинет? Я говорю себе, что это хорошо. По крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что их здесь будут пытать. Похоже, что в тюрьме о них очень хорошо заботятся.

Таня проводит нас в огромную кухню, залитую ярким солнечным светом — да? — и оборудованную обеденной зоной, а также в крытую оранжерею с приподнятыми грядками, где, похоже, Малия творит чудеса и выращивает всевозможные травы. Несмотря на то, что Тания говорит, что это её дом, похоже, что Малия тоже чувствует себя здесь как дома, так что, по крайней мере, они живут вместе.

Большая комната за кухней и обеденной зоной уютная, в ней стоят два огромных мягких дивана. На противоположной стене стоит гигантский телевизор.

Я останавливаюсь у края дивана, пока Малия опускается на один из них.

— Итак… Я так понимаю, вы здесь счастливы?

Какая-то часть меня хочет закричать им, чтобы они проснулись, но я не думаю, что это сработает. Но другая — более сильная — часть меня постепенно осознаёт, что здесь они всё ещё в большей безопасности, где Крона не может до них добраться, даже если иллюзия, в которой они находятся, так сильно их захватывает.

Я опускаюсь на диван и наслаждаюсь моментом, потому что мне это нужно. Я не забыла, что один из членов королевской семьи погиб во время первого испытания. Крона будет пытаться убить меня при любой возможности. Мне нужно присутствие моих сестёр прямо сейчас.

Следующие двадцать минут мы болтаем о всяких приятных мелочах, происходящих в их иллюзорных жизнях. Таня угощает нас едой, которая, кажется, тает у меня на языке, но не наполняет мой желудок и не утоляет жажду.

С каждой минутой, проведенной с ними, моё сердце сжимается, и сомнения вновь овладевают мной.

Как я могу оставить их здесь?

Хуже того, как я могу их забрать отсюда?

Когда Малия рассказывает мне о поисках идеальной руны в своём ковене, она соскальзывает с дивана и проводит пальцами по пустому участку пола перед собой. Там, где её пальцы касаются блестящих плиток, начинает гореть фиолетовый свет.

— Это простая руна, — говорит она. — И она должна быть могущественной… самой могущественной руной из всех. Но с ней что-то не так.

Она рисует длинную вертикальную линию, а затем начинает отмечать круг посередине.

Это королевская руна, выгравированная цветом моих волос. Безошибочно узнаваемая. Я начинаю говорить об этом, но тут Малия загибает три средних пальца, появляются её волчьи когти, и она прочерчивает королевскую руну тремя следами когтей.

Это форма посмертных уз Романа, пересекающих руну в жестоком и разрушительном действии.

Я вздрагиваю, когда боль пронзает мою правую руку. Я хватаюсь за неё, пытаясь унять жжение, и смущаюсь, когда королевская руна просвечивает сквозь мою рубашку.

Малия так сосредоточена на магии, что, кажется, не замечает моей боли. Таня тоже сосредоточена на руне, как будто это сейчас самое важное в её жизни.

— Мы пробуем её снова и снова, — говорит Малия, нахмурив брови, и на её лице отражается глубокая сосредоточенность. — Но, кажется, она никогда не даёт должного эффекта.

Она наклоняется вправо и снова начинает рисовать на полу, образуя королевский символ, а затем прорезая его своими когтями.

На этот раз руна кобальтово-синяя, и я морщу лоб при мысли о том, что на этот раз она создаёт её силой Коды.

— Она каким-то образом сломана, — говорит она, глядя на руну.

Покачав головой, она снова начинает рисовать на полу, на этот раз бордовым цветом. Цветом силы Арги. Затем снова золотым, цветом силы Эсты.

Каждый раз она перечёркивает руну и объявляет, что она сломана. Каждый раз мою руку пронзает боль.

Я вскакиваю на ноги, моя рука словно горит огнём. Я отшатываюсь от всех этих ярких красок, разбросанных по полу. С ужасом я вспоминаю, что тюрьма создана для того, чтобы контролировать любого, кто сюда попадёт, в том числе и меня.

Когда я была здесь в первый раз, Тайрус — Капитан Королевской Гвардии — беспокоился, что мы больше не выберемся отсюда, особенно чем дольше мы здесь пробудем. Каждый раз, когда Малия рисует на полу и объявляет, что руна сломана, я всё сильнее чувствую, как моя энергия просачивается наружу, притягиваясь к тюремным стенам.

Чем дольше я остаюсь в этой комнате, тем отчаяннее становятся попытки Малии создать «идеальную руну».

— Мне нужно идти, — задыхаюсь я.

— Но ты ещё не получила сообщение, — говорит Малия, глядя на меня снизу вверх, когда я опускаюсь на колени, чтобы обнять её, её теплые карие глаза широко раскрыты.

— Какое сообщение? — мне удается спросить, стиснув зубы от боли, фиолетовый свет разливается между кончиками пальцев, когда я снова хватаюсь за руку.

— Сообщение от твоего отца.

Глава 33

Малия возвращается к рунам, но выражение её лица озадаченное.

— Они сломаны. Мы не можем их восстановить. Ты не поймёшь, пока мы их не починим, — её голос затихает. — Мы должны их починить…

Когда её внимание возвращается к руне, я отступаю, натыкаясь на ближайший диван, на котором сидит Таня. Она тут же вскакивает и обнимает меня — так много объятий от моей колючей сестры.

— Эй, всё в порядке, — говорит она, глядя мне в глаза. — У нас всё в порядке. Тебе не нужно за нас беспокоиться.

Как будто я, чёрт возьми, могу себе это позволить.

Сейчас я боюсь за своих сестёр больше, чем в первый раз, когда оставила их здесь. Моё сердце бешено колотится в груди, и я ненавижу оставлять их здесь, но я должна выбраться, пока тюрьма не забрала и меня тоже. Пока что я должен обеспечить их безопасность, но я также должна иметь возможность вернуться и освободить их.

Быстро свистнув своим волкам, чтобы они следовали за мной, я спешу к двери. Она широко распахивается, прежде чем я достигаю её, и я вздыхаю с облегчением, потому что она отпускает меня.

Как только я ступаю на световой луч, он устремляется вперёд, гораздо быстрее, чем раньше, и приходит в движение так быстро, что я приседаю, чтобы сохранить равновесие. Мы пролетаем сквозь искусственную стену, поднимаемся по склону и со свистом проносимся за каждым поворотом.

Когда мы проходим мимо, стены дважды озаряются яркой вспышкой. На стальных стенах выгравированы и горят ещё две горящие руны — точно такие же, как те, что нарисовала Малия, — и я не могу выбросить этот образ из головы. Или слова Малии. Обрывочное сообщение от моего отца.

Роман почувствовал энергию Джарета в этом месте. Мой отец каким-то образом оставил мне сообщение?

Полагаю, это имело бы смысл, учитывая, что меня, скорее всего, доставили бы сюда. На самом деле, если бы не Роман, я бы, возможно, так и жила в тюрьме, и меня выпускали бы только на время каждого испытания. Хотя Крона с удовольствием провела бы время, уговаривая меня выйти, поскольку она ни за что не переступит порог этого места…

Мы прорываемся сквозь внешнюю стену тюрьмы, и луч света исчезает в тот момент, когда наши ноги касаются земли. Я снова оказываюсь на улице так внезапно, что у меня перехватывает дыхание.

Но мы справились. И я благодарна судьбе.

Если бы нас не сбила с толку окружающая темнота и свежий воздух, как будто вот-вот наступит ночь.

Меня охватывает внезапный страх. Как долго меня не было?

В прошлый раз, когда я была в тюрьме, я не погружалась в иллюзорный мир, но в этот раз…

Роман расхаживает взад-вперёд по тропинке, его дыхание прерывистое, он сосредотачивается, как только видит меня. Я резко останавливаюсь, чтобы увидеть браслет с изумрудными рунами, который формируется вокруг его левого запястья, как будто он создаёт и хранит их, готовых к использованию.

Я спешу к нему, мне нужно сказать, что мой отец оставил мне сообщение в тюрьме, но внезапная вибрация останавливает меня на полпути.

Я резко останавливаюсь, когда из тени слева от меня раздается мерзкий смех.

Крона выходит из темноты, её кудахчущий смех сотрясает землю у меня под ногами.

— Что ж, я думаю, это правда, — она оглядывает меня с головы до ног. — Ты выжила в первом испытании.

Её внимание приковано к каждому из моих волков.

— И, как я вижу, ты вернулась к своим друзьям.

Я высоко держу голову, когда другие члены королевской семьи проходят сквозь стену и собираются за спиной Кроны.

Даже с моим демоническим зрением я не замечала их присутствия, пока они не показались, но у меня такое чувство, что Крона могла иметь к этому какое-то отношение. Она слегка приподнимает руки, и вокруг неё и между нами мерцают нити магии цвета слоновой кости.

Я считаю оставшихся соперников: пятеро.

Кода и Эста стоят немного в стороне от остальных, в то время как Арга стоит ближе всех к Кроне. Я помню предупреждение Романа о том, что Арга питается болью, точно так же, как страх придаёт сил мне.

Я делаю паузу, чтобы внимательно рассмотреть Крону, проверяя свою силу, чтобы понять, чего она боится. Роман предупреждал меня, что она настолько могущественна, что мне, возможно, потребуется физический контакт с ней, чтобы понять это, и он прав. С таким же успехом она может быть сделана из холодного металла. Никаких чувств. Кроме, пожалуй, раздражения.

Остальные члены королевской семьи, напротив, охвачены страхом. Все, кроме Арги, который агрессивно уверен в себе.

— Я рад, что ты жива, — говорит он, делая шаг вперёд. — Таким образом, я смогу убить тебя сам.

— Во всяком случае, в следующем испытании ты этого не сделаешь, — говорю я, доверяя совету Романа о том, что Крона придумает противника для каждого из нас.

Он хмыкает, а потом рычит:

— Уже скоро, младшая сестрёнка.

Очевидно, он всё ещё отказывается называть меня по имени.

— Надеюсь, ты готова, Нова, — напевает Крона. — Следующее испытание начинается через час.

Я действительно потеряла время в тюрьме. Когда я вошла, у меня был впереди целый день, но я отказываюсь раскрывать, насколько это меня расстраивает.

Крона, прищурившись, смотрит на Романа, который стоит на шаг позади меня, браслет с рунами медленно вращается вокруг его запястья.

— Приведи её в Клетку, — говорит Крона. — Проследи, чтобы она не опоздала.

Крона поворачивается и скользит обратно по тропинке, помахивая на ходу рукой. При этом движении у её ног появляется луч света, который немедленно переносит её по её команде.

Арга рычит на меня, прежде чем последовать за остальными.

Кода уходит медленнее, его взгляд перебегает с меня на Романа, но он ничего не говорит, прежде чем тоже уйти.

Эста остается позади, и я настороже на случай, если у неё тайные намерения. Она бросает украдкой взгляды в ту сторону, куда ушли остальные, прежде чем поспешить ко мне.

Её ноги босы, на ней белая юбка и свободный топ. Её голубые глаза широко раскрыты, а напряженные уголки рта трудно не заметить, как и тёмные круги под глазами.

— Я рада видеть, что ты жива, Нова. Моему брату Сотейну не так повезло, — она замолкает, её рука трепещет возле моей, как будто она хочет коснуться меня, но она опускает её. — Не стоит недооценивать Аргу. Ему нельзя доверять, — её глаза блестят. — Никому из нас.

Я хватаю её за руку, что может быть опасным движением.

— Что значит «никому из нас»?

Она вздрагивает так сильно, что я едва не теряю равновесие.

— Мы не знаем наверняка, но Аргу высадили в джунглях недалеко от Сотейна. Возможно, сила Сотейна заключалась в печали, но он был сильным и быстрым. Вторым в очереди. Он должен был вернуться. Когда они извлекли его тело, то обнаружили, что он был избит до полусмерти. Обитатели джунглей не убивают таким тупым предметом, как этот. Они не убивают… кулаками.

— Ты хочешь сказать, что его убил Арга?

Она прерывисто вздыхает.

— Сила Арги стала сильнее, когда он вернулся. Такое случается только тогда, когда он причиняет кому-то боль.

Мой гнев растёт.

— Значит, он уничтожает своих соперников при каждом удобном случае.

Эста заламывает руки.

— Мне повезло, что я не упала рядом с ним. Коде тоже. Арга прикончил бы нас безжалостно. Я даже представить себе не могу, какую боль он причинил, чтобы стать сильнее.

Она отступает назад, её шаги нетвердые, когда она встряхивает пальцами, как будто таким образом пытается справиться со своим стрессом.

— Мы все в Устранении, потому что у нас нет выбора. Не сейчас, когда наш отец не может быть найден. Теперь ни для кого из нас нет выхода, поскольку Арга решил, что будет использовать любую возможность, чтобы покончить с нами.

Когда Эста говорила об Устранении на мосту, она была в основном довольна процессом, но сейчас она далека от расслабления.

Я ловлю себя на том, что пытаюсь успокоить её.

— На следующем испытании ему будет уже не так легко причинить вред кому-то из нас.

Эста замолкает, повернувшись вполоборота, как будто она в нерешительности. Её лицо омрачается, когда она говорит:

— Крона придумает нам противников в следующем испытании, — говорит она. — Если ты хочешь выжить в битве со своим противником, тебе нужно носить доспехи и носить кинжал, смоченный в крови демона.

Быстрый взгляд в прищуренные глаза Романа говорит мне, что для него это новость.

— Почему ты так говоришь? — спрашиваю я.

— Я подслушала, как Крона шепталась с Аргой, — говорит Эста. — Она велела ему взять с собой в бой заражённый клинок. Я думаю, это из-за доспехов.

Она отступает от меня, но я тихо окликаю её:

— Подожди, зачем ты мне это рассказываешь?

— Я и так задержалась здесь слишком надолго, — отвечает она. — Удачи, Нова. Возможно, ты единственная, кто может сохранить нам жизнь.

С этими словами она бежит к лучу света, шлепая босыми ногами по земле. В следующую секунду он уносит её прочь, и она исчезает.

Я поворачиваюсь к Роману и обнаруживаю, что его руки уже обнимают меня, руны, которыми он управлял, выползают из его запястья, расширяясь в изумрудный круг, который охватывает нас — а также моих волков, которые прижимаются ко мне по бокам.

— Эти руны создадут иллюзию, так что любой, кто посмотрит в нашу сторону, увидит, что мы стоим в стороне и разговариваем, — говорит он.

Я прикусываю губу, и по моей груди разливается тёплое чувство.

— Значит, это секретная руна объятий.

Его губы растягиваются в улыбке.

— Думаю, так оно и есть, — он встряхивается. — У нас осталось немного времени. Самое главное, твои сёстры в безопасности?

Он кажется искренне обеспокоенным, и, несмотря на опасную внешность, которую он напускает на себя для других демонов, я поняла, что на самом деле он гораздо более сложен.

Я тихо выдыхаю, тревога, которую я испытывала в тюрьме, возвращается ко мне.

— Они в полной безопасности. Ты был прав насчёт того, что тюрьма управляет ими с помощью иллюзии — Таня верит, что она живет там с Дастианом, что он может вернуться домой в любую минуту. Малия думает, что она часть ковена. Она пытается создать руну… — я заглядываю в бездонные глаза Романа. — Она сказала, что это послание от моего отца.

Роман замирает.

— Ты видела эту руну? На что она похожа?

— Она похожа на королевскую руну, но с тремя чёрточками, — я провожу рукой по его плечу. — Точно такая же, как эта.

— Королевская руна, пронзённая посмертными узами, — тени вокруг его глаз, которые исчезли во время нашего пребывания в Дебрях, теперь возвращаются, омрачая его лицо.

— Малия всё время повторяла, что они были сломаны, — говорю я. — Но я не понимаю, что она имела в виду.

— Сломанная руна, — бормочет Роман, погружённый в свои мысли, одной рукой поглаживая меня по спине, а другой — по предплечью, как будто чувствует боль, которую я чувствовала, когда королевская руна обожгла мне кожу. — Мне не сразу стало ясно, что означает это послание, — он немного отстраняется. — Прямо сейчас тебе нужно подготовиться.

На его лице появляется выражение глубокой сосредоточенности, когда он наносит руну на запястье, ещё одну нитку изумрудной вязи, которую он прижимает к моему плечу. Я даже не вздрагиваю и не спрашиваю его, что это такое. Я начинаю ему доверять.

Надпись повторяет форму моего тела, меняя цвет на чёрный, как оникс, по мере того, как она распространяется по всему телу. Я чувствую, как жидкость растекается от основания шеи до кончиков пальцев ног, согревая меня и проникая в каждую мышцу.

Это те же самые ониксовые доспехи, которые он дал мне, когда я сражалась с ангелами в пещере, защищая меня от их света.

— Ты думаешь, я иду против ангела, не так ли?

— Это единственная причина, по которой Крона велела Арге принести заражённый клинок, — говорит он. — Кровь демона может ослабить ангела, — он морщит лоб и опускает брови. — Хотя местоположение не совсем подходит.

— В Клетке? — спрашиваю я.

— Это кольцо ближнего боя. Ангелу не так много места для полета, хотя, возможно, в этом и есть смысл. Это может сделать его более лёгкой мишенью.

Роман снова ударяет себя по запястью. На этот раз надпись имеет форму кинжала с зазубренным краем. Он едва заметно морщится, когда слегка проводит лезвием по руке, оставляя тонкую полоску крови, прежде чем рана снова затягивается.

— Подожди, что ты…?

— Моя демоническая кровь чище твоей, — говорит он. — Тебе нужна самая сильная, какую только можно достать.

Он засовывает кинжал в перевязь, которая появляется у меня на поясе, как только он призывает ещё одну руну.

— Теперь ты готова, — говорит он, оглядывая меня с головы до ног, и от жара в его взгляде у меня перехватывает дыхание.

— Тогда ладно, — говорю я, чувствуя, как меня переполняет решимость. — Отведи меня в бой.

Глава 34

Гул голосов обрушивается на меня, как только мы выходим из-под света фонарей на крышу высокого здания. Расположенное в нескольких кварталах от тюрьмы, оно немного ниже, чем другие здания вокруг, но его крыша массивная.

В центре находится огромный ринг для боя, который полностью огорожен по бокам и сверху и имеет, похоже, только одни ворота для входа и выхода. По краям крыши расположены прожекторы, которые ярко освещают ринг для боя.

В то время как вокруг кольца есть свободный проход, ведущий в атриум на дальней стороне крыши, остальная часть пространства заполнена толпой, которая, как я могу только предположить, является теми же элитными демонами, которые были свидетелями Очищения.

Благодаря моему демоническому зрению они кажутся яркими, их сила радужной дымкой наполняет воздух вокруг них. Они сидят за столиками с напитками всех цветов и, судя по тому, как демоны быстро перемещаются между столиками, собирая что-то похожее на серебряные монеты, они делают ставки — без сомнения, на то, кто пройдёт в следующий раунд.

Луч света, по которому мы двигались, привел нас в центр расчищенной дорожки, по обеим сторонам которой были установлены прозрачные барьеры. Дорожка огибает ринг и ведёт к возвышению с шестью пустыми стульями.

Как только мы выходим из-под луча света, толпа замолкает, элитные демоны оборачиваются и вытягивают шеи, пока не замечают Романа. Затем они поспешно отводят глаза. Я думаю, что даже элита мира демонов боится бугимена.

Во время Очищения Роман держался в тени, но на этот раз он открыто идет рядом со мной.

— Тебе нужно занять своё место на возвышении, — говорит он, указывая путь.

Несмотря на мою натуру альфы, у меня нет проблем с тем, чтобы позволить ему идти впереди меня, его присутствие подобно присутствию телохранителя, отвлекает от меня внимание элитных демонов, в то время как мои волки прикрывают мне спину, разворачиваясь веером позади меня.

Роман спокойно указывает на шестое место слева от возвышения. Его низкий голос проникает в мои чувства.

— Я буду в нескольких шагах от тебя, Нова.

Я наклоняюсь к нему, стараясь говорить тихо, хотя гул толпы усилился с тех пор, как мы начали идти.

— Что бы ни случилось, ты не можешь вмешиваться.

Он сжимает челюсти.

— Я не буду давать никаких обещаний, если твоей жизни будет угрожать опасность.

Моё сердце разрывается от мысли, что он готов рискнуть всем ради моей безопасности. Он отступает, прежде чем я успеваю дотянуться до него. Мои волки занимают позицию рядом с ним в отгороженной зоне в дальнем левом углу помоста, их решительные взгляды вселяют в меня чувство спокойствия.

Взойдя на помост, я сажусь на место, ближайшее к моей стае.

В этот момент атриум за возвышением открывается, и оттуда выходит Крона. С тех пор, как я видела её ранее этим вечером, она сменила свои фарфоровые одеяния на серебристое платье, которое переливается на свету, заставляя её бесцветную кожу сиять.

Остальные пять членов королевской семьи идут в ряд за ней.

Арга выглядит как великан, шагающий за крошечной Каргой, и я могу только догадываться, в чём дело, в то время как другие члены королевской семьи не дотягивают до него ростом.

На

На нём нет доспехов — хотя я не очень удивлена, потому что Эста сказала, что доспехи — это её предположение, — но на груди у него висят несколько клинков. Его рубашка без рукавов демонстрирует большие бицепсы, а тёмные брюки и ботинки облегают его мускулистые ноги.

Крона едва замечает меня, когда поднимается на возвышение, но Арга целую минуту не сводит с меня своих голубых глаз, после того как садится на своё место — самое дальнее от меня — и постукивает одним из лезвий по своей груди.

Остальные члены королевской семьи поднимаются на возвышение и занимают свои места, Кода — рядом со мной, а Эста — рядом с ним. Эста, как и я, облачена в тёмно-синие доспехи и вооружена единственным кинжалом. Кода, с другой стороны, одет только в простую футболку и штаны.

— Добро пожаловать, Нова, с возвращением из мёртвых, — тихо произносит Кода. — Я был удивлён, почувствовав облегчение, когда услышал, что ты выжила.

Я прищуриваюсь, не зная, как истолковать его заявление, но он быстро продолжает:

— Не волнуйся. Это быстро прошло.

Поскольку я смотрю в его сторону, меня тянет в дальний конец помоста, за Аргу, где стоит мать королевской семьи, Кэрис. Она, должно быть, была в конце очереди, когда королевская семья выходила.

По бокам от неё Тайрус и ещё один солдат, оба с копьями в руках.

Её длинные локоны струятся по спине золотыми потоками, а чёрное вечернее платье, которое на ней надето, подчеркивает цвет её огромных глаз — или, по крайней мере, так и должно быть. Несмотря на её гламурную внешность, её щеки в пятнах, глаза красные, а под ними тёмные круги. Она сжимает в правом кулаке полоску ткани, которую упорно держит прижатой к боку, и вглядывается в толпу. Я узнаю этот взгляд, потому что тысячу раз видела его на лице своей матери.

Кэрис где-то в другом месте.

— Твоей маме плохо? — спрашиваю я Коду.

Черты его лица застыли.

— Она в трауре. Она любила Сотейна, — Кода хрипло смеётся. — Кажется, когда он умер, его печаль передалась нам всем.

Я не уверена, что Кода имел в виду буквально — как будто сила каким-то образом высвободилась, — но я так не думаю. Судя по тому, как Кэрис присутствует, не будучи при этом посторонней, её горе настоящее, и оно её собственное. Я бы не удивилась, если бы мать оплакивала своего сына, но, учитывая её холодное отношение, когда я встретила её в первый раз, это неожиданно.

Кода снова обращает своё внимание на Крону, и я делаю то же самое, когда древняя женщина поднимает руки, призывая к тишине.

В тот момент, когда ее голос разносится по крыше у наших ног, толпа замолкает.

— Осталось шестеро! — кричит она. — Они доказали свою стойкость в Дебрях, и теперь они докажут свою силу в борьбе с противником, которого я создала. Чтобы перейти к следующему испытанию, они должны убить существо. Пощады не будет. И, не сомневайтесь, пока этот противник находится в заклинании, повреждения, которые он может нанести, будут очень реальными.

Кэрис, стоящая в глубине помоста, вздрагивает так заметно, что это отвлекает моё внимание от Кроны. Королевская мать поджимает губы, её руки дрожат. Она внезапно сосредотачивается на Эсте, как будто сейчас боится за свою младшую дочь.

Я не вижу лица Кроны, но слышу блеск в её голосе, когда она продолжает.

— Убейте или будете убиты! Посмотрим, кто из вас выживет в этом раунде Устранения, — она поворачивается к моему старшему брату. — Арга, первый сын Джарета, выйди вперёд и сражайся за свою жизнь!

Арга вскакивает со своего места, уже протягивая руку за одним из своих кинжалов, и достает его, шагая по короткой дорожке к рингу. Ворота открываются перед ним, а затем закрываются за ним, когда он заходит внутрь. В этот момент огни вокруг нас тускнеют, в то время как на боевом ринге загораются ярче.

Наблюдающие за происходящим элиты замолкают, а я считаю удары своего сердца, ожидая увидеть, какого же соперника сотворила Крона.

Я внезапно осознаю, что она смотрит на меня, эти чёрные глаза, которые проникают мне в душу, и слышу учащенное биение пульса у основания её шеи под вырезом мантии. По какой-то причине она повернулась в мою сторону, в то время как Арга занял позицию сбоку от ринга, держа кинжал наготове.

Даже если бы я могла определить её эмоции, прикоснувшись к ней, мне не нужно было бы касаться её, чтобы понять, что она чем-то взволнована, и это наполняло меня ужасом. Почему она должна быть в восторге от того, что мы сражаемся с ангелом?

В центре боевого круга вспыхивает искра.

Арга напрягается, его губы растягиваются в улыбке, кинжал наготове, глаза горят предвкушением. По мне пробегает невольная дрожь, когда он тоже переключает своё внимание на меня, словно, как и Крона, ждет моей реакции.

Искра мерцает, вырисовывается силуэт, который медленно обретает форму, его темные линии мерцают и увеличиваются. Через несколько секунд становится ясно, что это не ангел.

Эста, сидящая рядом, ахает.

— О, Мортем, нет.

В центре боевого ринга мощное тело покрыто ониксовой шерстью, острые зубы животного сверкают на свету, его губы раздвигаются в злобном рычании, а когти скребут по ковру.

Я думаю, она была одурачена интригами Кроны и Арги.

В центре боевого ринга мощное тело покрыто ониксовой шерстью, острые зубы животного сверкают на свету, его губы раздвигаются в злобном рычании, а когти скребут по ковру.

Демон-волк открывает свои фиалковые глаза, и в этот момент на его морде появляются три ярких следа от когтей.

— Смотрите! — кричит Крона. — Грозная Жнец!

Глава 35

Толпа издает вопли предвкушения, их кровожадные крики доносятся до меня.

— Убей её!

— Покончи с ней!

Моя левая рука сжимает серебряную метку, которую оставила на мне Жнец. В то же время мои демоны-волки издают вой, который вызывает новую волну криков в толпе.

Моё дыхание внезапно учащается, и я делаю глубокие вдохи, чтобы контролировать его, заставляя себя успокоиться.

Крона чётко изложила правила. Чтобы победить, я должна убить этого волка. Я должна покончить с существом, которое выглядит в точности как Жнец, с которой я связана узами. И не только это, но и то, что мне приходится смотреть, как другие члены королевской семьи убивают её — если смогут — снова и снова.

Более того, Жнец — чудовище, которое поддерживало моего отца. От меня не ускользает, что если Арга убьёт её, то будет казаться, что он сильнее своего отца.

Я стискиваю зубы и напоминаю себе, что этот волк ненастоящий — всего лишь иллюзия. Даже если он выглядит настоящим, и даже если он может убить меня на ринге. Я не сражалась с настоящей Жнецом, чтобы понять истинную степень её силы, но у меня нет гарантий, что её версия, которую Крона создала для меня, будет соответствовать её силе. Она могла бы быть сильнее. И на самом деле… Крона могла варьировать силу каждой версии Жнеца, чтобы убивать королевских особ или быть убитой ими.

Судя по бледности их лиц, когда они уставились на заколдованного волка, остальные члены королевской семьи не ожидали, что Крона будет снисходительна к ним.

Крона улыбается мне, её бесцветные губы подергиваются от жестокого счастья.

— Давай посмотрим, насколько сильна Жнец против Арги, наследника трона Мортема.

Внутри клетки Арга направляет на меня свой кинжал, рыча на расстоянии.

— Ничто из того, что ты любишь, не застраховано от меня, младшая сестрёнка.

Я становлюсь похожей на камень, черты моего лица разглаживаются, когда каждый элитный демон в зале насмехается надо мной. Есть только один, чьи мысли действительно важны для меня, и я чувствую, как Роман приближается ко мне сзади, краем глаза замечаю вспышку руны. Он не становится объектом нападения и ни на кого не нападает, но свет успокаивает, и чувство умиротворения снова наполняет меня.

Краем глаза я также различаю тихое рычание моих демонов-волков, когда они устремляются вперёд. Их глаза горят, когда они сосредотачиваются на изображении Жнеца. Эйс находится на вершине неровного треугольника, который они образуют, и его рычание самое громкое. Предположительно, вызванная Жнецом не будет пахнуть так, как их мать, поэтому я не уверена, до какой степени её появление расстроит их.

Роман что-то шепчет моим волкам, и я достаточно разбираюсь в древнем языке демонов, чтобы понять, что он напоминает им, что это не их мать.

В этот момент Эйс рычит на меня, издавая агрессивный звук, который он издавал до того, как мы отправились охотиться на демонов в Вегас. Он говорит мне о том, что я должна драться со своим противником без пощады, независимо от того, на кого он похож.

Это последнее успокоение, которое мне нужно, чтобы оставаться на своем месте и скрывать свои чувства от Арги и Кроны. Если они ожидали от меня бурной реакции, они будут разочарованы.

Улыбка Арги становится только шире, но он быстро сосредотачивается на волке, который уже полностью сформировался в клетке и стоит по пояс в воде.

Они кружат друг вокруг друга, вызванная Жнец оскаливает зубы, в то время как Арга водит кинжалом взад-вперед по воздуху, следуя направлению движения волка.

Их схватка быстра и полна ярости.

Арга прыгает первым, его рёв эхом разносится вокруг нас. Его мощное тело наталкивается на заколдованную волчицу, одной рукой он подхватывает её за подбородок, отклоняя её мощную голову в сторону, чтобы она не могла укусить его, в то время как он вонзает кинжал ей в плечо, одновременно избегая её когтей.

Он мощный, быстрый и сильный.

Он вытаскивает лезвие, разбрызгивая кровь.

Волчица разворачивается, слегка прихрамывая, но не издаёт ни единого стона. С рычанием она снова прыгает на него, вытянув когти и яростно полосуя его.

Арга наносит удар в её правую переднюю лапу, крутанувшись и перерубив левую ногу, прежде чем вонзить кулак ей в шею, а кинжал — в другое плечо, на этот раз оставив его там. Он толкает её назад, поддерживая контакт между ними, и колотит её о металлическую сетку, ограждающую клетку, его движения становятся всё быстрее и сильнее.

Должно быть, он питается её болью.

Подняв её над головой, он опускается на колено и бьёт её об него.

Треск! У неё ломается спина

Всё это происходит так быстро, что я едва успеваю перевести дыхание.

Он сбрасывает волчицу со своих колен на коврик, где она лежит, всё ещё дыша, но он нависает над ней, прижимая ладонь к её груди. Кинжал торчит из её плеча, и он не делает ни малейшего движения, чтобы убрать его.

В то время как его ладонь прижимается к ее, он откидывает голову назад, его глаза закрываются, и болезненная улыбка озаряет его лицо.

— Страдание сладко, — говорит он шёпотом, который я бы не смогла расслышать, если бы в толпе не воцарилась мертвая тишина. Даже несколько элитных демонов, требовавших крови Жнеца, вжались в свои кресла. Если Арга станет их правителем, они, должно быть, уже начинают понимать, что их ждёт мир боли.

Я стискиваю зубы от гнева, когда Арга не прекращает страданий заколдованного волка. Он проводит пальцами по её шерсти, когда её дыхание учащается, а с губ срывается тихое хныканье.

Я закрываю глаза, жалея, что не могу заткнуть и уши. Мне всё равно, если моя реакция будет истолкована как слабость. Если я прямо сейчас не отвлекусь от Арги, то в ярости выйду на ринг и убью его.

Я убью его на хрен.

Это ненастоящее. Это выдумка. Её боль ненастоящая.

Настоящая Жнец могущественная и решительная. Она могла бы бросить вызов Арге — возможно, даже убить его — точно так же, как Роман мог бы бросить вызов Арге. Я говорю себе, что это дело рук Кроны. Она бы узнала о том, что Жнец идёт рядом со мной, из сообщения Романа, адресованного этому перепуганному демону ранее. Крона подстроила всё это, чтобы заставить меня почувствовать себя бессильной, а я отказываюсь в это верить.

Я внезапно осознаю, что Кода наклоняется ко мне, и распахиваю глаза, готовая защищаться на случай, если он собирается выстрелить в меня.

Его лоб нахмурен, брови опущены, зубы стиснуты. Его голос звучит тихо, едва слышно.

— Я предупреждал тебя, когда мы были на Центруме, Нова, что ты не знаешь, кто твои настоящие враги.

Даже если бы я протянула руку, чтобы установить контакт, я бы не смогла ощутить эмоции Кода, но я с удивлением понимаю, что он зол… на меня. Он прорвался через врата на Землю с единственной целью — избежать Устранения. Я была той, кто вернул его обратно. Я не могу сожалеть о своих решениях, учитывая, сколько боли и страданий он причинил, но теперь я понимаю, какое отчаяние, должно быть, толкнуло его на этот поступок.

— Если ты хотел, чтобы я была твоей союзницей, тебе следовало попробовать другой подход к Центруме, — шепчу я себе под нос.

— Союзницей? — спрашивает он, и его голос полон презрения. — Никто из нас не является союзником. Мы все здесь враги. Не забывай об этом, — он складывает руки на груди. — Однако я не сомневаюсь, что сегодня вечером твоё желание исполнится.

— Какое желание?

— Посмотреть, как я умираю.

Я резко вздыхаю, но сосредотачиваюсь на боевом ринге.

Внутри Арга, наконец, ломает волчице шею, прекращая её страдания. Когда он, не оглядываясь, выходит из клетки, облик волка превращается в ничто, а у меня внутри всё холодеет.

Я скрываю свои эмоции, когда Крона зовёт Беру в клетку.

— Бера, первая дочь Джарета, сделай шаг вперёд и сражайся за свою жизнь.

Бера высоко держит голову. Её сила — ревность, и я не уверена, как она сможет использовать это против Жнеца, но она выглядит такой же уверенной, какой была во время Очищения.

Она выходит на ринг, её тёмно-зелёная сила мерцает вокруг её рук. У неё нет кинжала, но в тот момент, когда тело Жнеца начинает материализовываться, Бера наносит удар, используя свою силу.

Её энергия бьет Жнеца прямо по глазам, и волчица отступает на шаг, мотая головой и фыркая. Бера наносит удар снова и снова — её кулаки молотят воздух, её энергия попадает Жнецу в плечо, грудь и нос.

Жнец отступает ещё на два шага, но, ещё раз тряхнув головой, останавливается, и тёмно-зелёное пламя, разгоравшееся в её глазах, гаснет.

Она рычит.

Уверенность Беры улетучивается. Её сила струится вокруг неё лентами, распространяясь так далеко, что касается стенок клетки и просачивается за них. Тёмно-зелёная сила разливается по переднему ряду наблюдающих за происходящим представителей элиты, которые ерзают на своих местах, с усмешками на губах поглядывая друг на друга с недовольством. Возможно, сила Беры и влияет на них, но внутри ринга вызванная Жнец избавилась от неё.

Она прыгает вперёд, оскалив зубы.

С отчаянным криком Бера высвобождает всю свою силу, ударяя ею по животу и ногам Жнеца. Она просто скользит по волчьей шкуре, пролетая сквозь прутья клетки и устремляясь в небо.