Ушедший Род. Книга 9. Эмиссар часть 2

Глава 23

Первые же наши успехи начинают привлекать и теней. Несмотря на то что воронка исчезла полностью, монстр, думаю, не прекратил оставаться воротами для тварей пси-поля. Так что теней всё так же видно. Их, конечно же, становится значительно меньше вокруг, но при этом они становятся плотнее, и ощущения от них всё более и более неприятные.

По мере первых же успехов, когда мы начинаем защищать османов, рядом с нами появляются десятками эти тёмные существа. Молнии что мои, что Алекса действуют на новых сущностей довольно неплохо. Мои — уничтожают, Алекса — отгоняют.

Но кардинально решить что-то с присутствием этих силуэтов не получается. После уничтожения половины чувство самосохранения тени выучивают, и вторая половина просто нас сопровождает рядом, бесится, крутится вокруг, но не нападает.

Бой больше начинает походить на рутину. По мере нашего продвижения османов становится всё больше и больше. Мы почти вязнем в нападающих. Турки перекидывают в долину не меньше тысячи человек, по моим ощущениям, а вроде, даже и больше. Мы встречаем отряды по пятьдесят-шестьдесят человек, и то, скорее случайно. Поселок небольшой, но застройка оказывается довольно плотной. Мы когда спускались только часть этого почти городка, получается, видели.

Первое время турецкие командиры нас не принимают всерьез. Такими небольшими группами, осман неожиданно легко получается уничтожать. А потом становится поздно.

Под моей защитой балканцы ловят почти кровавое исступление. Они превращаются в автоматы по уничтожению османов. Если первые десять минут они сторожатся, стараются искать укрытия, то чуть позже, стреляют уже даже не пригибаясь. Под щитами воздушного мага балканцы видят, что залпы турок не достигают их вообще. Бойцы смелеют и палят безостановочно, стоя в полный рост. Привычку беречь патроны они отметают почти сразу. В оружии недостатка у них нет — мертвых турок нашими стараниями, оказывается, много больше, чем желающих сменить карабин или тех, у кого заканчиваются патроны.

Страховать Алекса мне почти не приходится — его щиты спокойно держат огнестрел. Не удивительно, он все же армейский маг. Правда, такому противостоянию его не обучали, конечно. Никто не планировал ситуацию, при которой маги есть только с одной стороны воюющих.

Виталий неожиданно для себя выступает в роли активно атакующего мага. И эта роль ему почти нравится. Всегда раньше, он воевал от обороны, а вот сейчас…

Но все мои бойцы вообще не теряют головы. Именно здесь и сейчас это не наша война. Для всех моих это просто работа. Неприятная, но всё-таки работа. И головы они не теряют.

А вот для местных это то мгновение, ради которого они почти всю жизнь сражались. Почти реванш за годы пряток по тропам и горам, за страх и постоянную опасность.

Когда по ним не могут попасть, или не может прилететь ничего опасного, балканцы пользуются ситуацией на всю катушку.

Пленных не берут. Если появляются раненые турки, их просто дорезают. Балканцы просто ловят свою кровавую волну.

Смотрю на это с лёгкой неприязнью. С другой стороны, кто я, чтобы их осуждать? Если взять фактическое положение дел, мною сейчас уничтожается намного больше бойцов, чем этими рвущимися чуть ли не врукопашную фанатиками.

Да и с другой стороны, Милош и Стефан сейчас фактически формируют вокруг себя отряд. Абсолютно фанатичную, преданную лишь им группу народа. И похоже, они договорились, что теперь у партизанского движения будет только две головы.

Потери нам наносит только снайперский огонь и охота теней, когда бойцы выбегают из-под моего контура. Тут мы не всегда успеваем. Тени кружат, как волки вокруг стада, и иногда уничтожают отвлекшихся бойцов. При этом турок они не трогают. Видимо, их вожак-монстр, тех сразу заявляет своей добычей.

Бывший мольфар развлекается на полную катушку — изредка он попадает в мое поле.

Так же как и Коштев. Того я тоже чувствую изредка. Но пересекаться с чудовищем он не спешит. Может оно и к лучшему.

Големы тоже участвуют в этой безумной жатве, правда, на них тени не реагируют вообще. Да и орудуют сороконожки сильно по краям основных отрядов.

Ещё одного снайпера снимаю случайно. Мы подходим слишком близко, и он показывает своё местоположение. Замечаю, и на расстоянии четырёхсот метров его достаю почти прицельно. Итого остаётся только одна снайперская пара.

К нам иногда присоединяются и немного выживших балканцев — все же некоторые дома имеют подвалы, а турки проверяют не очень тщательно. А вот мне сигнатуры видны. Так что иногда, мы все меняем немного направление движения.

Группа у нас получается маленькая, но крайне зубастая.

— Охладите своих, — обращаюсь к Милошу. — Тени через эту ярость ими овладеть могут!

— Ничего, если что, у нас Петар есть, — показывает на старикана.

Старый мольфар идёт вместе со своими, и он, наверное, единственный, кто понимает, о чём я говорю. Старик качает головой.

— Не поможет, — говорит. И непонятно, мне он это говорит, или Милошу.

Мольфар-то с этими тенями живёт не первый год и даже не первое десятилетие.

И со своим прогнозом я чуть опаздываю. Пара бойцов рядом, словно сходит с ума, и пытается напасть на соседей, но сделать это в моём поле, конечно же, им не суждено. Держу рвущихся и брызжущих слюной парней.

— Говорил же! Одержимые! — констатирую я. — Я могу их убить, но вылечить не могу.

— Но мы не видели теней! — воевода почти кричит.

— А здесь и не надо. Мы находимся в их родном месте. И что делать, понятия не имею. Как вылечить это, я не знаю. Вы сможете чем-то помочь? — спрашиваю мольфара.

— Нет, — качает головой мольфар. — Это не лары. Это их личная тьма. Они могут либо сами её победить, либо умрут.

Эти точно умрут. Вижу их сигнатуру — там от разума мгновенно ничего не остается. Только ярость и голод.

Милош пару минут смотрит то на меня, то на мольфара. Старикан качает головой, и воевода втыкает нож в сердце и одному и второму. Жестоко, но, может, так и лучше — душу сохранят.

Минутная задержка немножко охлаждает бойцов. Не до адреналинового отката, когда руки уже не готовы поднимать оружие, но немного в сознание бойцы все же приходят.

— Вот так, думаю, и будьте, — говорю в воздух. — Тогда вашим ларам будет сложнее вас найти.

Старикан кивает моим словам и заодно сразу же переводит.

— Ты очень много знаешь о наших ларах, — говорит мне.

— Нет, — отвечаю. — Я не о ваших знаю. Я знаю о похожих, но не о ваших.

— А бывают другие?

— Ещё как бывают, — заканчиваю разговор.

Идём по внешнему радиусу большой такой спирали. Монстр уничтожает турок из центра той же спирали, а османы, похоже, так быстро не реагируют — они до сих пор не осознают, что их убивают в кошмарных количествах. Мне кажется, только наш отряд до трехсот человек уже обнулил. А сколько убил бывший мольфар вообще непонятно. С другой стороны, когда он попадает в радиус действия моего аспекта, я вижу, что он напрямую не действует. Уничтожает осман в небольших группах одновременно. Но пока непонятно как.

Наконец, турки принимают наш отряд всерьез и навстречу нам выдвигается довольно много людей. Наверное, человек двести. Правда, результата они не достигают. Но вот их командир неожиданно принимает адекватное решение, и отряд отступает к основным силам сразу после первого же столкновения.

Страхую Алекса, все вокруг думают, что нас не задевает только благодаря его щитам, что, в общем-то, правда. Просто не вся — мой Аспект пули прекрасно тормозит. Он бы их и останавливал, но тогда о такой возможности узнали бы все, что мне вообще не нужно.

При этом замечаю, что каждый мой прокаченный полностью под этим напряжением пси-резерв, чуть-чуть, но увеличивает диаметр осознаваемого пространства, а с ним и контура. Благо нейтрального пси у меня много. Кристаллов остается еще очень прилично со времени зачистки Гнезд в Пятне.

В принципе, нахожу некий свой ритм в этом путешествии и успеваю прокачивать. Раньше бы никогда даже пытаться не стал бы прокачивать через себя такой объём пси. Риски сойти с ума слишком большие. А сейчас нахожу некоторый ритм в этом процессе и ловлю на практике ту грань, за которую лучше не переступать. Почти вижу ее.

Погружаюсь в какое-то медитативное состояние, ровное, но очень опасное.

Идём по сужающейся спирали. Теперь уже точно понятно, что османов сюда пришло примерно две тысячи человек, из которых осталось уже чуть ли не всего тысяча. Да и та сейчас уничтожается тёмной тварью в середине посёлка.

Канонада раздаётся практически не переставая. Иначе как резнёй, то, что происходит внутри центра посёлка, назвать и нельзя. И это притом, что он один.

Мы даже краем успеваем увидеть, как это существо со струящимися из рук чёрнильной тьмой, уклоняется от выстрелов и заслоняется тенями.

В турок буквально впиваются чёрные канаты черноты из рук этого существа. Всё происходит просто на ходу. Бойцы корчатся от боли и страха секунды-две, словно сгорая в воздухе. Но и крови никакой нет. Жирный слой пепла — все, что остается. Османов буквально распыляет. Теперь понятно, почему его долго не замечали — после него трупов нет. А пепел местные как-нибудь переживут.

В тварь тоже отправляю десяток шариков со сверхзвуковой скоростью. Стараюсь сделать так, чтобы они перекрыли все возможные пути отступления. Но то, что было мольфаром, каким-то образом замечает и заслоняется и телами тех бойцов, которых она держит сейчас, и лентами тьмы, которые тоже отбивают моё вроде бы ультимативное оружие.

Мы переглядываемся со стариком. Тот пожимает плечами.

— Да, именно так это и описывали наши деды.

Тварь не принимает вызова, не принимает боя. Она, мгновенно, извернувшись, исчезает в застройке.