Ушедший Род. Книга 9. Эмиссар часть 2

Глава 17

— Это кто? — спрашиваю Коштева, кивая на странно одетого мужика.

Тот переадресовывает вопрос нашему проводнику.

Проводник сначала не понимает, потом оборачивается, видит — мужик уже почти успевает уйти в дом.

— Это наш один из наших мольфаров, — переводит Коштев.

— Это кто? — спрашиваю.

— Так это наши целители. Очень хорошие люди, — говорит проводник. — Они здесь как бы хозяева. Тут просто место их силы. Многие тут живут. Некоторые приходят. Так и этот мольфар тоже, они все вместе — хозяева. У нас они почти в каждом отряде есть.

Так называемый целитель уже уходит в дом, и проводник просто продолжает идти. Показывает на домики.

— Вот эти домики — это, в общем-то, места проживания наших целителей. Их и турки не трогают, — с явным уважением рассказывает он.

— Они вам рассказывают, как жить, или что? Какую функцию они выполняют? — уточняю.

— Да они маги, у них свои интересы. То есть они в нашу политику они не лезут, в отрядах — занимаются только лечением, ну и амулеты делают охранные. — Проводник касается середины груди. — У них свой совет, и их война и турецкая власть совершенно не касается. Просто вы же пришли на сход, вот и они просто предоставили свою долину под это дело, потому что безопасное место.

— А вот про того человека что-то можете сказать?

— Я не знаю их всех. Это не наш отрядный, это из другого отряда. Так что я не знаком, — открещивается проводник.

— А сейчас, где те, кто здесь живёт? — спрашиваю, потому что, очевидно, я не вижу здесь кроме своих магов других одарённых. Вот этот первый, которого я увидел.

— Вроде бы они по своим делам куда-то ушли. Не все же время они здесь сидят. Некоторые только. Но и сейчас они ушли. Тут остался только их старейшина и отрядные маги. Так-то они сюда спускаются раз в год по своим праздникам. Сейчас не их время, поэтому они отдали долину под наш сход.

— Понятно. А ещё такие целители, как ты говоришь, здесь есть?

— Да, конечно. Здесь сейчас представители восьми отрядов примерно, — прикидывает проводник. — Так что человек восемь, наверное, есть, может, поменьше. А сколько их вообще — никто не знает.

— Много, получается. — задумываюсь.

— А тебе целитель нужен? — спрашивает проводник, глядя на меня.

— Ну, вдруг понадобится.

— Не возьмут. Они только наших лечат. Но я могу спросить. Возможно, посмотрят. Они чужаков не лечат.

— Они только лечат и амулеты делают? — снова уточняю. Не совпадает у меня картинка.

— Вроде бы да, — говорит наш проводник и тут же отворачивается, не желая вести разговор на эту тему.

Размещаемся в доме. Обломов тут же фактически баррикадируется.

— Нам стоит чего-то опасаться? — спрашивает Глеб.

— Скорее всего, да, — говорю. — Разве что для наших неодаренных бойцов нет такой опасности, как на тропе недавно. Но что-то не дает мне покоя, так что лучше быть готовыми ко всему. При этом уверен — прямой атаки сейчас не будет — мы гости. А вот магов я бы просил сопровождать меня.

Алекс сразу же кивает — ему противостояние с этими злобными сильфами, как он их назвал, вообще никак не интересно. Виталий же, в принципе тоже не против. Но именно прочувствовать опасность он не может. Скорее наоборот. Маг земли с трудом сдерживается, чтобы не остановиться и не прислушаться к своей стихии.

Сумки загружаем к Обломову, и Виталий вместе с бойцами фактически делает из первого этажа дома небольшой форт. Укрепляет стены, делает окна — бойницами. Фактически одевает домик в природный камень.

Виталий это делает, судя по всему, не первый раз — слишком быстро и без вопросов домик превращается в удобное для обороны место. Видимо, подобными вещами заниматься магу часто приходилось. Теперь дом становится, словно облит природным камнем. И мы неплохо защищены от выстрелов или каких-нибудь случайных техник. Так что вполне может быть и не зря.

Обустроиться мы даже не успеваем — приходит проводник.

В этот раз приходит всё тот же, который нас и сюда привёл. И останавливается, увидев изменения в мазанке, которой домик был минут двадцать назад.

Произносит длинную тираду.

— Говорит, что мольфарам это не понравится. — Уточняет Коштев.

— Дядя Вилли, скажите ему, что будет надо — мы все восстановим, как было. — оборачиваюсь к Виталию. — Восстановим же? — тот кивает.

Проводник прислушивается, соглашается и машет рукой. Не до этого. Его и так послали во второй раз. То есть получается, он фактически дошёл до своего штаба, и его тут же отправили с новой миссией. И опять к нам.

— Воевода зовет. — парень словно бы извиняется.

— Какой из? — уточняю.

— Самый правильный! Милош, конечно же! — почти обижается парень.

— А двое других, неправильные? — тут же уточняю у проводника через Коштева.

— И Йован, и Стефан хороши, наверное. Но Милош — за народ!

— А эти двое? — допытываюсь, хотя тот же Кощей смотрит с легким скепсисом.

— Тоже за народ! — слегка сомневаясь, выдает проводник. — В общем, воевода просил вас позвать. Пойдемте.

— Все? — уточняю.

— Нет, только глав отряда звал, ну и магов. — тут же уточняет проводник.

— Я с ребятами останусь, — Обломов прекрасно слышит разговор. — Кто-то должен на хозяйстве остаться, — тут же намекает на оставленные сумки безопасник.

Соглашаюсь.

Идем за ним, раз уж нас так настойчиво зовут. Да и все равно, со всеми из этой троицы нужно поговорить.

Посматриваю по сторонам. Кроме вот этого мужика, который транслировал дикую ненависть, опасности особо не чувствую.

На центральной площади, в отдалении, происходит что-то странное. Народ постепенно собирается. И несмотря на то что я вижу не очень далеко, всё равно ощущаю какое-то суетливое движение вокруг центра поселка, но пока — не особенно структурированное. Что-то готовят.

— Что будет на площади, и когда? — уточняю у парня.

— Вечером сегодня. — снова с готовностью отвечает проводник. — Как все соберутся. Будем думать, как дальше жить.

Плотный лысый, немножко полный дядька разглядывает меня с показным вниманием.

— Я с уважением отношусь к русскому государю, — немного коверкая слова, говорит на русском языке уже третий представитель партизан по числу представляемых отрядов. — Мы не будем сотрудничать с русским императором. С огромным уважением, но нет. Потому что он нам не поможет. И потому что он отступает — значит, неудачливый начальник, а с такими нам не по пути. Но в знак своей признательности и уважения к Его Величеству я подарю вам свою самую драгоценную саблю из моей коллекции.

На самом деле он подходит к огромному ковру, увешанному всяким холодным оружием, и снимает центральную саблю с подвески.

— Эта сабля принадлежала самому Хамир-хану. Я сам снял его голову, — хвастается Йован, а именно так зовут последнего из троицы, с которым я говорю за эти пару часов.

Вытаскивает саблю наполовину — клинок зачарован. А сама сабля действительно прекрасной работы.

— Я очень надеюсь, что ваш царь будет снисходителен к мелкому, удачливому военачальнику. И не расценит мой отказ как оскорбление.

«Не расценю», — возникают в голове у меня слова императора.

«Но доверять я бы ему не стал», — мысленно отвечаю я Михаилу Александровичу.

Причём в своём диагнозе абсолютно уверен, потому что именно у этого человека чётко ощущается в сигнатуре предательство.

Он банально физически не может держать слово долго. Йован чем-то даже похож на некоторых других господ с Оловянных островов, для которых не существует договоров, а существует лишь прибыль. А договора всегда имеют возможность быть переиначенными. Я даже обедать с ним не пошёл бы на всякий случай — очень скользкий товарищ.

Двое других, с которыми мы успели за эти пару часов перемолвиться, вообще довольно нейтрально относятся к идее работы с императором. Относились бы лучше, но недавнее отступление императорских войск очень сильно подорвало доверие партизан к центральной власти Российской Империи.

Но если в обоих первых случаях я чувствую желание договориться, то здесь оно слишком резко отрицательное. И ладно — всё равно толку не будет.

Первые разговоры я провел. Теперь нужно только ждать результатов намеков. И ведь все прекрасно эти намеки считывают, и Йован, и Милош, и Стефан. Но только здесь я встречаю столь активное отторжение. И ведь удивительное совпадение. Одну знакомую уже теперь сигнатуру я как раз вижу в отряде Йована. Мольфар не показывается на глаза. Вот только мне этого и не нужно.

На площади собираются сотни людей, это прекрасно видно сквозь окно. Все собравшиеся чего-то ждут, и в какой-то момент раздается звук колокола и звонкий звук флейты, лёгкий перестук всяких трещоток и заунывный сигнал рога.

Мужик напротив, который только что отрицал возможность сотрудничества с императором, тут же возбуждается, радуется и посматривает на нас. Подбегает адъютант, он возбуждённо с ним переговаривается, после чего обращается уже к нам:

— Господа, я должен вас покинуть — у нас начинается общий сбор. Было очень приятно вас видеть, но прошу вас теперь посетить меня в следующий раз после решения вопросов, озвученных на общем сборе.

Согласно киваю головой. Мы встаём и тоже выходим из дома.

Вокруг площади вторым и третьим рядом собираются рядовые бойцы партизан. На первых — сидят богато одетые мужики, видимо, главы отрядов. Мои теперешние знакомцы, воеводы трех самых больших объединений партизан тоже присоединяются к ним.

Все спокойно переговариваются и просто ждут.

Мы тоже присоединяемся к бойцам на площади.