Ушедший Род. Книга 9. Эмиссар часть 2

Глава 16

Постепенно спускаемся в цветущую долину. С тропы прекрасно видно с два десятка аккуратных домиков, которые стоят вокруг довольно большой площади. Особенно не видно, что там на площади происходит или что там находится, но само расположение домиков как бы намекает, что площадь является неким центром этого поселка. Домики все низенькие. Аккуратные. По крайней мере, отсюда. Утопают в зелени саду, несмотря на раннюю весну. Словно кто-то организовывает для этой долины чуть-чуть лета. Удивительно попасть из откровенной зимы, даже ещё пока дежа более холодной, в горах, в очень уютное, тёплое и зелёное лето.

Но не это занимает мое внимание. Веду бой. Последние несколько минут пространство пси-поля словно выплевывает десятки, а то и сотни почти существ. Неразумных, лишенных своей воли, не дотягивающих в восприятии даже до младших духов, но дико злобных. Их выраженной ненависти хватило бы на легион духов, да еще и осталось бы. На пару секунд даже замираю, быстро запуская ускорение. Получить атаку вот такой сущности вообще не хочется. Вон, даже мулы ежатся, когда такая тень пролетает сквозь них.

Тени, многие из которых не имеют формы, раз за разом накатываются на контур. Вижу их прекрасно. А тех, которые имеют только злобу, но не имеют формы — также прекрасно чувствую.

Схема работы с ними отработана уже десятилетиями, хотя и основательно забыта. Это не сильно опасные существа. Всё-таки на реальность они хоть и воздействуют, но далеко не все.

Среди них не так много должно быть существ, которые имеют что-то близкое к телекинезу. Они обычно даже являются старыми и уже очень и очень долго существующими тварями.

Чаще всего опасность теней только в том, что в таком активном виде очень легко провоцируют людей на одержимость. А вот уже люди буквально за минуту становятся опасными и очень неприятными в противостоянии тварями. Но для обычного человека вроде бы они не очень должны быть опасны. Ну просто потому, что обычный человек такие тени воспринимает только как очень навязчивые мысли, а с ними можно бороться.

Вот только в таком количестве… Хм.

Как оно для магов — не представляю, и, если по-честному, даже не хочу знать. Вдруг это знание мне не понравится. Поэтому особенно слежу, чтобы через контур ничего не прорвалось к нашей группе.

Эти существа все же не совсем твари поля, пусть контура на них и хватает, словно на обычных. Просто потому, что те всегда атакуют только псионика. Остальных они почти не видят и за объект охоты не воспринимают. Разве что те тени, кто посильнее, кто пробыли оформившимися достаточно долго.

А вот эти тени, сразу после появления, атакуют именно нашу группу. Словно ее видят и воспринимают как врага, даже не добычу.

Это крайне неприятное открытие, потому что до этого момента, всегда считал, что тени плана — это твари, которые либо существуют в одержимом, либо при очередном варианте одержимости, становятся проводником его воли. То есть самостоятельно они существовать не могут. А вот здесь я не вижу одержимого. Здесь твари смотрят на меня из темноты, проявляются десятками и атакуют всех. Они прорываются сквозь животных, которые идут вне боевого контура. Животные тут же словно сжимаются и сразу же начинают психовать и теряют управляемость.

Расширяю контур как можно шире, чтобы полностью захватить нашу группу. При этом я вижу, что тени атакуют только нас.Только нас и только в то время, пока мы спускаемся вниз. Вообще непонятно, чего они добиваются.

А вот проводника тени показательно игнорируют.

Мы спускаемся по узкой тропке вниз в долину. И всё это время уничтожаю эти сгустки внимания. Это оказывается очень легко, кажется, даже легче, чем я уничтожал такое в прошлой жизни.

По крайней мере, слабейшего глифа молнии и сдвига прекрасно хватает. Молнии по краям растянутого контура и незаметны, и быстры. Так что сущности уничтожаются пачками. Вот только меньше их не становится. Они накатывают волнами, и только тихий треск стоит по краям контура.

— Что это? — спокойно уточняет Обломов.

— Вы про звук разрядов? Уточняю.

— А! Что-то магическое? — понимает Глеб. — Нам нужно беспокоиться?

— Точно нет. — качаю головой. — Но будьте наготове. Встреча мне не нравится.

Бойцы первые пару минут реагируют на разряды, а потом перестают.

Мы идем по тропинке вниз, сквозь рощу кривоватых деревьев, и вокруг нас неожиданно шевелятся ветки. Более того, одна из теней задевает небольшую пирамиду — видимо, что-то шаманское по краю тропы, и та падает.

И вот это становится еще одним неприятным открытием. Тени, получается, могут влиять на материальный мир. В моём мире это было возможно через одержимость или через телекинез, но им владели редкие, очень старые тени.

Здесь же, многие из этих странных существ задевают листья деревьев, или каменные пирамидки по краям тропы, они шевелятся или падают. То есть существа могут влиять на мир непосредственно. А это просто другой уровень угрозы, вообще-то.

Атаки становятся всё яростнее, и их начинают замечать даже окружающие бойцы. Краем зрения видят пролетающие тени, резко поворачивают головы и опять ничего не видят. Эта нервозность довольно быстро цепляет всю группу.

— Господа, не беспокоимся. Предупреди ребят — не беспокоимся, стараемся держаться ко мне поближе, — говорю Обломову.

Народ чуть-чуть меняет дистанцию, и защищать их становится чуть легче.

Маги тоже не видят теней, но при этом неплохо их чувствуют, и пару раз на более плотных монстриков, реагировал воздушник.

— Максим, подскажешь? — как раз после одной из такой реакции ко мне обращается Алекс. — У меня есть ощущение, что вокруг нас кружат сильфы, только очень какие-то злобные. А ты вроде как ведешь с ними бой?

— Не сильфы. Тут другие. Можно назвать их тенями хаоса, и это действительно очень злобные существа. — С трудом отвлекаюсь. Атаки сильно ускоряются, и внимание концентрирую по краям контура. Даже иду почти автоматически.

— Я могу чем-то помочь?

— К сожалению, нет, потому что дистанционные касты здесь будут работать ещё хуже, чем там, где мы проверяли.

Это правда, потому что по мере спуска в долину поле становится всё более и более нестабильным. Это очень сильно влияет на магические конструкты.

Я уже уполовиниваю стаю. Есть подозрение, что эти существа никогда не получали такого отпора. И атака на нас является неким вызовом для них. Они всё быстрее и быстрее кружат вокруг.

Такое поведение даже на руку мне, потому что пара вовремя поставленных разрывов на пути их бешеного кружения действительно решает еще процентов на семьдесят эту проблему.

Твари буквально развеиваются, натыкаясь на границу сдвига. Буквально через пару минут больше не чувствую себя, как будто занимаюсь разгрузкой вагонов, стоя на роликовых коньках.

После потери трех четвертей своей стаи существа словно бы разлетаются в разные стороны. Потом собираются, идут в атаку, теряют об молнии еще часть существ и исчезают уже совсем.

А мы приближаемся ко входу в долину.

Мы словно бы пересекаем какую-то невидимую черту. И за ней мы тут же слышим ржание лошадей, веселый смех, запахи готовой выпечки — все то, что сопровождает жилой поселок.

Нас встречают вполне себе обычные бойцы, которые помогают остановиться. Довольно радушно обнимаются с нашим проводником, радуются нашему прибытию. Партизаны быстро забирают наших мулов и сноровисто начинают их расседлывать, обихаживать.

Киваю Обломову на мулов, и безопасник тут же отходит забрать сумки с деньгами и боеприпасы.

Наш проводник буквально парой слов перебрасывается с Коштевым и тут же исчезает в соседнем доме. Его заменяет новый веселый парень, который вроде бы и не прочь пообщаться с гостями. Вот только языковой барьер мешает

Коштев что-то быстро уточняет у парня, потом вроде бы настаивает на том, что бы нам выделили отдельный дом — сложно понять, о чем идет речь. Кощей и новый проводник почти сразу же переходят на быструю эмоциональную речь, и следить у меня получается только за сигнатурами. Парень настаивает, сильно удивляется, сомневается, потом словно бы машет рукой и ведёт нас к отдельному зданию.

— А что вы ему сказали? — спрашиваю Коштева.

— Попросил отдельное здание, чтобы поселиться вместе с бойцами.

— А до этого как хотели распределить? — удивляюсь.

— Командиров отдельно, бойцов отдельно, как обычно, у них.

— Да, вы правы, нам такой вариант не очень подходит, — соглашаюсь.

Тени больше нас не атакуют, более того, при входе в долину, внимание, исходящее из поля полностью, перестаю чувствовать.

Правда, опасений не отбрасываю — внутри этой долины поле бурлит, наверное, почти так же, как было в моём старом мире, и это несколько беспокоит.

Идём к дому, в котором нас размещают. Внезапно метрах в семидесяти от себя чувствую очень раздраженный, почти гневный взгляд, практически с ненавистью. Причем, судя по сигнатуре, этот человек так относится именно к нам, а не к произвольным чужакам.

Оглядываюсь. Из такого же небольшого домика, куда идём мы, выходит дядька, весь обвешанный какими-то палочками и веточками, камушками, в странной одежде и с обожжённой дудкой в руках. Ого одежда чем-то напоминает шаманскую, только подчеркнуто белого, даже снежного цвета.

Дядька смотрит на нас с неприкрытой злобой и, заметив мой взгляд, тут же отворачивается. А вот в сигнатуре я вижу лёгкое опасение, такое лёгкое удивление, опасение и в то же время действительно определённую, причём свежую ненависть.