Уникальный Идентификатор

Глава 49

Вторая половина ночи подразумевала, что отдохнувшие Сергей и Женя будут нести наблюдение, а остальные спать. Семен и Олег действительно завалились на кровати, через какое-то время заснув. Мне же не спалось, детали произошедшей стычки нет-нет да приходили на память. Не зная ответов на вопросы, почему мы не стали помогать Патлатому, заходя пришлым в тыл, или не стали собирать брошенный чужаками «хабар», я встал с кровати и направился в комнату к Сергею.

— Что не спишь? — спросил он, заметив мой силуэт в проеме двери.

— Да так, — чуть пожал я плечами, после чего спросил: — можно с тобой посидеть?

— Бери стул, садись, только перед окном не маячь, — указал он на противоположный от себя угол.

— Сергей, а почему мы рациями не пользуемся? — задал я самый первый из не имеющих ответов вопрос: — лазерный прицел этот, его же не только наши могут увидеть?

— Дальность действия раций слишком большая, могут засечь переговоры, а в городе не только полиция, но и военные, — пояснил он: — а лазер он и есть лазер, мало ли на районе что происходит.

— А Патлатому почему мы не помогли? — задал я второй вопрос.

— Почему не помогли? Помогли, — не согласился Сергей: — там Кирюша в команде, огненное зарево видел? Ну так считай все, нет больше пришлых.

Запомнив, что пиромана зовут Кирилл, я задал еще несколько вопросов, получив хоть и не полные, но вполне удовлетворяющие мое любопытство ответы. Впрочем, на самый главный вопрос, зачем Кривой собрал вокруг себя людей и какие у него цели, я так и не получил ответа. Слова о том, что выживать вместе куда легче, чем по одиночке, были правдой, но не являлись ответом на мой вопрос.

«— А ведь Сергей тоже отвечает так, чтобы не врать, но и не говорить правды», — отметил я.

Через какое-то время меня сморило, задремав прямо на стуле, я проснулся, свалившись с него на пол. Добрая ухмылка Сергея не испортила настроения, мысль о том, что команда, в которую я попал, вполне нормальные ребята, странным «теплом» прошлась по моему сознанию.

Занявшийся над крышами домов рассвет осветил пустую улицу, глянув в окно, я чуть не присвистнул от удивления. Три силуэта шли вдоль тротуара по противоположной стороне дороги. Мини юбки, какие-то толи биты толи палки в руках, на одной куртка-косуха, яркий макияж на всех лицах.

— Бабы что-ли? — вслух произнес я.

— Где? — смотревший в другую сторону, Сергей переместился ко мне, чтобы иметь возможность посмотреть туда-же, куда и я.

Три девушки шли посматривая по сторонам, всем своим видом показывая, что им нечего бояться. Впрочем, звук двигателя от появившегося в конце дороги грузовика, заставил троицу в колготках довольно шустро заскочить в ближайший подъезд. Грузовик, оказавшийся Уралом, ехал прямо по разделительной полосе, зеленая расцветка указывала на его принадлежность к вооруженным силам.

Остановка грузовика напротив подъезда, оказалась неожиданностью не только для меня, но и для спрятавшихся там девчонок. Видимо сидевшие в кабине, водитель и военный, издалека заметили троицу и сейчас безошибочно перекрыли им пути к отступлению. Пятеро солдат, выскочивших из кузова, ринулись к подъезду, спустя несколько минут, они вывели с заломленными за спину руками девушек на улицу.

Групповое изнасилование происходило в фургоне грузовика, матерчатый тент едва-едва приглушал звуки, сопровождавшие данное действие. Девчачьи голоса угроз, быстро сменились на брань, затем на крики, и в конце концов просто стихнув. Хохот солдат изредка перемежался женскими стонами, заглушенный двигатель позволял отчетливо слышать каждый звук в тишине утренней улицы.

— Козлы, — высказался я, с неприязнью наблюдая за солдатами.

— Почему? — голос Сергея заставил меня повернуться к сидевшему с противоположной стороны от окна мужчине.

— Ну, они же девчонок насилуют! — произнес я очевидное.

— И что? — его лицо оставалось бесстрастным.

— Это неправильно, — не зная, как реагировать на подобное проявление черствости, растерялся я.

— Неправильно? — вздернув бровь, Сергей еще раз глянул в окно, после чего перевел свой взгляд на меня: — не правильно переоценивать свои силы. Привыкли, что можно выкобениваться и ни за что не отвечать, а ведь теперь все по другому.

— По другому это как? — нахмурился я.

— По другому, это по правильному, — хмыкнул он и, видя что я явно не согласен, решил пояснить: — каждый должен отвечать за свои слова и поступки, и если ты не имеешь силы отстоять свою позицию, тогда надо засунуть свои хотелки в жопу и подстраиваться под тех, кто сильнее.

— Закон Силы? — уточнил я, использовав наиболее подходящую формулировку.

— Да, — кивнул он.

— Все равно, это неправильно, — не захотел я соглашаться.

— Хорошо, вот смотри, — поменяв своё положение на стуле, Сергей чуть склонился в мою сторону и продолжил: — раньше перед государством мы все были примерно равны и могли делать только то, что нам разрешали. Как вспомню, сколько по этому поводу в соцсетях возмущались, до сих пор смех пробирает! А теперь, каждый делает то, что сам может себе позволить. И так уж получается, что если нет сил, чтобы отстоять свое право на свободу, надо быть готовым к тому, что тебя будут трахать все, кто сильнее!

— Ну а если люди не хотят, чтобы их трахали? — перейдя на лексикон собеседника, скривился я.

— Тогда надо примкнуть к сильному, и ты, придя к Кривому, являешься этому самым ярким доказательством, — неожиданно перешел на личности Сергей.

— Ну а девчонки то в чём виноваты? — не желая обсуждать собственные поступки, я вернул разговор к происходящему под окном.

— А кто их просил выползать на улицу? Кто просил одеваться в мини-юбки и брать в руки биты? — глянув вниз, на стоящий посреди дороги грузовик, парировал он: — примкнули бы к какой банде, глядишь, их бы не десять человек трахало, а только один.

— Ты так говоришь, что можно подумать, что женщины не могут изучить пару техник и постоять за себя, — припомнив Софью, ответил я.

— Да я бы только порадовался, если бы этих вояк девчонки по асфальту раскатали, — улыбнулся Сергей: — только вот кроме необоснованной самоуверенности, у них ничего не оказалось.

— Значит переоценили себя? — скривился я на его доводы.

— Переоценили, — согласился собеседник, после чего вновь улыбнулся, видимо от новой мысли, пришедшей в голову: — Коля, вот ты скажи, кризис среднего возраста, это во сколько?

— Ну, лет в тридцать, тридцать пять, — не понимая, к чему он ведет, осторожно ответил я.

— Думаю теперь эта цифра сильно изменится, — разве что не причмокивая, произнося свои слова, Сергей продолжал улыбаться: — для парней будет лет в шестнадцать, а для девчонок и того раньше, когда там они созревают?

— Это то здесь при чем?! — во мне начало зарождаться раздражение: — сам же согласился, что если бы у них были техники, они бы смогли солдат в асфальт закатать!

— Да кто же несовершеннолетним то чипы поставит? А без него человек теперь никто и звать его никак, — окончательно развеселился он.

— Да иди ты, — перестав понимать, когда Сергей говорит серьезно, а когда плоско шутит, буркнул я.

— Да ладно тебе, — успокоился он и, кивнув в сторону окна, добавил: — никто убивать их не будет, поучат «жизни» да отпустят.

Охотник оказался прав, спустя почти час, грузовик стронулся с места, обдав сизым дымом выхлопных газов три женских фигуры. Одна из девчонок лежала на асфальте, две других, сидели рядом. Одежды на них не было, разве что куски рваных колготок частично прикрывали голые ноги. Спустя минут пять, троица кое-как встала и, помогая друг-другу, двинулась прочь. Былой уверенности в походке и взглядах по сторонам, больше не наблюдалось, затравленные, ссутуленные, они постарались как можно быстрее скрыться с открытого пространства.

Ближе к восьми часам мы покинули квартиру, Семен повел нас назад, к гостинице. По дороге попалось несколько жильцов из соседних домов, люди здоровались, всячески выражая нам свое уважение. Как я понял, патрулирование было организовано только на время комендантского часа. В остальное время, перемещение жителями по району не возбранялось.

«— Странно, как тогда я на Илью напоролся? Не повезло?» — припомнил я свое знакомство с троицей «былинных богатырей».

Добравшись до гостиницы, мы сразу же направились в столовую, судя по грязным столам, основная масса бойцов отряда уже закончила прием пищи. Хорошее настроение ко мне так и не вернулось, всю дорогу от квартиры до гостиницы, я и так и этак обдумывал не столько произошедшее на улице, сколько слова Сергея. Найти контраргумент, безоговорочно показывающий его неправоту, мне никак не удавалось.

— Коля, да? — подошедшая к столу, за которым я остался сидеть в одиночестве, дородная тетка уселась напротив меня.

— Здравствуйте, — поздоровался я.

— Алевтина Васильевна, — несмотря на имеющуюся над её головой подсказку, представилась она и, кивнув на стоящую передо мной миску каши, спросила: — невкусно?

— Аппетита что-то нет, — объяснил я лишь наполовину съеденную порцию.

— Сергей сказал, что ты считаешь культ Силы ошибочным, — произнесенные слова заставили меня внимательнее посмотреть на собеседницу.

На одутловатом лице, раскрашенном яркой помадой, выделялись цепкие и, наверное, умные глаза. В остальном тетка была как тетка, разве что количество перстней, нанизанных на её сарделько-образные пальцы в несколько рядов, смотрелись аляповато.

— Культ Силы я не считаю ошибочным, скорее я не во всем согласен, — не ожидая, что утренний разговор, получит продолжение, я внутренне напрягся.

— Давай-ка я кое-что тебе расскажу, — предложила Алевтина и, не дожидаясь моего согласия или не согласия, продолжила: — культ Силы, о котором ты разговаривал с Сергеем, есть лишь следствие, так что, чтобы понимать, надо начать разбираться с причинами.

— Э, хорошо, — откинувшись на спинку стула, я всем своим видом показал, что готов слушать.

— Прежде всего надо уяснить, что все граждане любого государства подпадали под ту или иную программу пропаганды, — начала она: — программ множество, какие-то начались недавно, какие-то были запущены еще во времена наших родителей. Чтобы ты сразу понял о чем я говорю, я приведу тебе самый простой и наглядный пример.

— Давайте, — молча слушать монолог не хотелось и я вставил свое слово.

— Скажи, должен ли мужчина заботится о своем ребенке? — видимо уловив мое желание участвовать в разговоре, она задала вопрос.

— Да, — кивнул я.

— И что, ради этого ребенка, мужчина должен вкалывать на работе, обеспечивая родившую женщину всевозможными благами, а потом еще оплачивать его учебу, а позже помогать новой семье с жильем и прочим? — подначила она.

— Ну, не в таких объемах, но да, — осторожно ответил я.

— А может быть мужчина должен отдать все деньги, накопленные за год работы, спрыгнуть с крыши, опустить пистолет из которого его же и застрелят, подчиняясь требованиям тех, кто захватил его ребенка в заложники? — её голос стал приторно-слащавым.

— Нет, наверное, — неуверенно произнес я.

— Ты же не раз видел американские фильмы, где по сюжету главный герой совершает всякие поступки, ради своих детей, — ехидства в голосе Алевтины стало еще больше: — чаще всего он даже не живет со своей семьей, жена ушла к другому, а он, ради единственной дочери, или мафию на ноль множит, или правительственный заговор раскрывает.

— К чему вы все это говорите? — насупился я, припомнив, что приведенные в пример сюжеты действительно имели место в просмотренных мной фильмах, причем шло это как бы вторым планом, на фоне которого и происходили основные события, яркие, отвлекающие, со спец эффектами и компьютерной графикой.

— До какого возраста мужчина может исполнять свои функции в зачатии ребенка? — не ответив на вопрос, она резко сменила тему беседы.

— До пятидесяти? — не уверенный в правильности ответа, произнес я.

— И как часто? — чуть склонив голову на бок, Алевтина Васильевна сама же и ответила на заданный вопрос: — каждый день!

— Я не понимаю к чему вы ведете, — устав слушать, я сам решил спросить: — по вашим словам, надо каждый день трахаться и как только женщина забеременеет, начинать трахаться со следующей?

— Веду я к тому, что ценность жизни ребенка чрезмерно утрирована, — прозвучал ответ.

— Что?! — не поверил я своим ушам, сказанное звучало дико, особенно из уст женщины.

— А то, что одна только мысль о том, что детей можно убивать, вызывает у тебя рефлекторное непринятие данного факта! — речь сидящей передо мной тетки ускорилась: — заложенный с древних времен, постулат размножения, позволил нашему виду спустя тысячелетие доминировать на планете. С другой стороны, проблему перенаселения никто не отменял и, как результат, подспудное навязывание социальных норм всему человечеству, основанные на финансовых сложностях содержания семьи.

— Бред! — для пущей наглядности, помотал я головой.

— Программа сдерживания роста населения на планете идет в разрез с заложенными в нас на генетическом уровне рефлексами размножения, — продолжила она: — сказанное в лоб, смерть детям, вызовет у любого отторжение, но если все обставить «декорациями», то человек сам начинает верить, что ему не по силам содержать более одного ребенка. Самый простой пример, денег на квартиру с большей площадью в виде дополнительной комнаты для детей нет, значит и увеличивать семью рано. А то, что в одной комнате можно жить хоть впятером, хоть всемером, идет в разрез с навязанными социумом стандартами успешного существования!

— Зачем вы все это говорите, — не видя явных противоречий в её словах, но и не имея желания соглашаться, скривился я.

— Затем, что все, что нас окружает, есть лишь навязанная форма восприятия жизни, — сбавив темп речи, более спокойно ответила Алевтина: — все, что ты видишь, к чему привык, может оказаться совершенно не приемлемым для того, кто вырос и жил по другим принципам.

— Ну, если и так, то что? — я решил начать со всем соглашаться, лишь бы она от меня отстала.

— А то, что каждый носитель УИ получил возможность взглянуть на привычный мир с новой точки зрения, — уловив потерю интереса с моей стороны к беседе, дородная тетка, видимо, перешла к сути разговора: — и чем дольше ты будешь видеть различие, между тем что было и тем что стало, тем дольше сможешь развивать свой интерфейс!

— Как это?! — от охватившего меня внимания, я аж подался вперед, навалившись локтями на стол.

— Как? Да так! — передразнила она меня и, явно довольная возвращением интереса к разговору, продолжила: — вы, молодежь, слишком быстро привыкаете ко всему новому, пару дней, максимум неделя и все, новый телефон уже не вызывает своим функционалом восторгов, новый телевизор с ультра разрешением через месяц воспринимается как данность. Так и с УИ, понадергали за пару недель функций и все, дальнейшего развития у вас нет. В отличие от вас, тем кто за сорок куда как труднее перестроится под новшества, и, как результат, умеем и можем мы больше, чем вы!

— Алевтина Васильевна, я как то не уловил сути претензии, — постарался я вернуть разговор к теме о развития интерфейса.

— Не останавливайся на достигнутом, не привыкай к тому, что можешь, ищи новые возможности, — вставая из-за стола, произнесла она.

— А как же наш командир, Кривой? Он ведь очень молод?! — до того как она ушла, успел я придумать кажущийся веским довод, опровергающий её слова.

— Ты про него ничего не знаешь и поверь, лучше тебе и дальше ничего не знать, — повернувшись ко мне в пол оборота, предостерегла меня тетка.

Посидев еще какое-то время, я попытался суммировать прошедший разговор но так и не смог вычленить каких-либо важных моментов в вываленном на меня сумбуре разрозненных суждений. Разве что горечь, прозвучавшая в её последних словах, давала намек на то, что она что-то знает о Кривом и, возможно, знает о том, для чего парень собрал столь большой отряд под своим командованием.