Умереть за любовь, убить за любовь…

Глава 12. Нелепая соломенная шляпа

Он никогда не был здесь раньше, а сейчас ему казалось, что никогда не уезжал отсюда. Небольшой городок, расположившийся на берегу моря, словно был создан специально для тех, кто грезил серфингом и острыми ощущениями, – настолько высокими здесь были волны, и настолько же небезопасными улицы после наступления темноты.

Габриэль Хартман жил здесь уже неделю. Рано утром, как только рассветало, ходил на пляж, изнуряя себя катанием на доске до такой степени, что еле волочил ногами и едва мог говорить. После обеда, проведенного в местном баре за гамбургером и картошкой фри, он шел домой и спал там до самого ужина. А потом они с Кирстен смотрели очередной фильм ужасов, притворно визжа и поедая бездонные ведра попкорна. С ней было так хорошо, так спокойно. И можно было хоть ненадолго забыть о том кошмаре, в который превратилась его жизнь.

– Милый, я хочу заказать китайскую еду. Ты будешь?

Девушка с длинными, ниже пояса, рыжими волосами стояла у небольшой барной стойки, где лежали меню ресторанчиков, предлагающих блюда на вынос, и хмурилась. На ней были только трикотажные шорты и майка, почти не оставляющие простора для фантазий. Ее фигуру нельзя было сравнить с фигурой Кьяры Зейн, но она была достаточно хороша и, к тому же, старательна в постели. Но Габриэль в ней ценил не это – просто с ней было тепло, словно вернулся домой в дождливый день и завернулся в мягкий плед. Своя в доску. Почти как сестра – если прилично так говорить про ту, с кем вытворяешь не совсем приличные вещи.

– Давай японскую? Роллы, сашими. Хочется сырой рыбы. Меня сегодня покусали, сволочи, и я намерен им отомстить, – Габриэль засмеялся и скрылся за дверьми ванной комнаты – принять душ.

Кирстен скривилась, но возражать не стала. Роллы так роллы. Но завтра она точно закажет себе огромную миску с лапшой в бульоне и непременно с маринованными яйцами, сваренными идеально, чтобы желток вытекал.

Курьер приехал через полчаса. Расположившись прямо на полу, на коврике с длинным ворсом, молодые люди включили фильм и накинулись на еду.

– Почему ты смотришь только фильмы ужасов? – поморщился Габриэль, когда увидел, что девушка опять включила очередной бред про призраков.

– Не знаю, – она пожала плечами и прямо руками схватила кусок сырого гребешка, обмакнула в соевый соус и закинула в рот. – М-м-м… Рай на земле. А что, тебе не нравится? Мы их уже неделю смотрим.

– Мне все равно, – усмехнулся молодой человек. – Просто мне кажется, что с тобой опасно находиться рядом. Вдруг ты какая-то маньячка?

– Вроде того, кто сделал это с Бетани? – судорожно вдохнув, спросила Кирстен.

Он ничего не ответил. Аппетит пропал, фильм показался жутким дерьмом, а вся это поездка – полным недоразумением.

– Извини, – слишком быстро протараторила девушка и повисла у него на шее, не давая пошевелиться.

Кирстен целовала его в лицо, шею, макушку, быстро-быстро, словно скорость имела значение. Она чувствовала странную связь с этим, по сути, незнакомым человеком. Снова. И не хотела на этот раз все испортить.

С озера дул теплый ветер и иногда долетали мелкие брызги. Трава неприятно кололась даже через покрывало, впиваясь в распаренную под солнцем кожу, но Кирстен не обращала на это внимание – все оно было приковано к мальчику с длинными чуть волнистыми белоснежными волосами.

Его звали Джейми, и он был чуть старше, чем она сама, – отметил свое шестнадцатилетие на прошлой неделе. Но они проводили много времени вместе, одной компанией, потому что это был парень ее лучшей подруги.

– Эй, Кики, хватит валяться, иди сюда! – Маленькая стройная и уже успевшая округлиться девчонка четырнадцати лет плескала в ее сторону водой, надеясь поднять подругу с места.

– Не хочу, Ната, мне и тут хорошо, – пробурчала Кирстен и легла на спину, закрыв глаза. Так лучше. Хоть бы не видеть, как они зажимаются там, совсем как взрослые.

Наташа – ее лучшая подруга – всегда гораздо больше нравилась мальчикам, чем рыжая, вся усыпанная конопушками, да еще и тощая, как жердь, Кирстен. Если первая уже в тринадцать лет стала носить лифчик и притворно жаловалась на то, как трудно носить джинсы, когда их нужно стягивать на талии ремнем, то вторая могла спокойно купаться и загорать без купальника, в одних трусах – настолько была плоская. Совсем как ребенок или какой-то пацан. Да и фигура у нее была мужская: узкие бедра, широкие плечи.

– Ты что, обиделась, Кики? – Наташа опустилась рядом с ней на покрывало.

– На что? – недовольно пробурчала девочка и открыла глаза.

– Ты же бесишься, что я с Джейми, а у тебя никого нет.

– Что? Да больно надо… – получилось неестественно, и подруга засмеялась.

– Бесишься, бесишься! Но я разве виновата? – Надутые пухлые губы – еще один повод старшим мальчикам обращать на нее внимание – могли обмануть кого угодно, но не ту, кто знал ее несколько лет.

– Иди отсюда, Ната. Я же сказала, все нормально. Я просто хочу позагорать.

– Как знаешь.

Наташа убежала, и Кирстен осталась опять одна. Не придумав ничего лучше, она накинула на лицо чью-то широкополую шляпу, лежащую рядом и, разморенная солнцем, уснула. А проснулась от того, что стало холодно, и кто-то требовательно гладил ее там, где еще не гладил никто.

Открыв глаза, девочка пыталась понять, что происходит, но спросонья плохо соображала. Шляпа сползла на бок, но опустившиеся сумерки вдали от города, на берегу озера, казались особенно густыми и не давали рассмотреть того, кто был рядом. Кирстен попыталась стряхнуть с себя настырные лапающие ее тело руки, которые залазили под футболку и в шорты, шарили в трусах, но сделала только хуже. Прикосновения стали настойчивее и грубее.

Кажется, она закричала. Да, точно закричала, потому что внезапно все прекратилось. Сев на покрывале и обхватив себя руками, Кирстен хватала ртом воздух, пытаясь прийти в себя. Рядом с ней сидел Джейми и как ни в чем не бывало ухмылялся, нагло разглядывая девочку. Его зрачки и зубы блестели, делая его похожим на какого-то искусственного монстра.

– Что ты… Зачем… – бормотала Кирстен.

– Можно подумать, ты этого не хотела, – заржал мальчик и сплюнул в траву. – Не строй из себя недотрогу, Кики.

Ее прозвище он произнес с издевкой, словно передразнивая тоненький голосок Наташи.

– А где Наташа? – вдруг вспомнила про подругу девочка и испугалась еще сильнее. Не хватало, чтобы та все узнала, и тогда…

– Ушла. Так как? Я второй раз предлагать не буду.

Кирстен потом не сможет объяснить, как все произошло и почему допустила это. Наверное, она что-то ответила, или он прочитал немое желание в ее глазах и потянулся снова своими горячими руками, так бесстыдно лапающими ее спящую. А она не сопротивлялась. Он помог ей раздеться, не переставая ухмыляться, приспустил свои джинсы и навалился всей тяжестью тела.

В спину кололась трава и нелепая соломенная шляпа, неизвестно откуда появившаяся на ее покрывале. Должно быть, забыл кто-то из девчонок из их компании. Она даже не поняла, хорошо ей было или плохо. Немного больно, немного приятно. И совершенно по-новому.

– Что это такое? – визг пронзил барабанные перепонки и впечатался в мозг. – Вы… Вы…

– Не голоси, – Джейми застегнул джинсы, достал из кармана пачку сигарет и закурил.

Это была Наташа. Она ходила за кофтами – для себя и Кирстен – и никак не ожидала, что ее подруга предаст ее.

Разговора не получилось. Да и как можно объяснить другому человеку поступок, когда сама не знаешь, почему сделала это.

Кирстен Д’Арси была лучшей подругой Бетани Диллон. Когда она узнала, что произошло, то сразу приехала за несколько километров в незнакомый город, чтобы забрать тело подруги и по возможности узнать, что произошло.

– Привет, я Кирстен. А ты…

– Габриэль…

Они сидели в полицейском участке – она по своей воле, а он опять был привлечен как свидетель. И на этот раз следователь был настроен решительно.

– Габриэль! Она про тебя рассказывала, – девушка теперь смотрела с любопытством. – Ты же серфер, да?

– Неужели хоть в разговоре с кем-то она это признавала, – усмехнулся молодой человек, вспоминая постоянные подколки подруги о том, что он не умеет стоять на доске, а потому не имеет права называться серфером.

– Ты… был с ней, когда…

– Нет. Если бы был, этого бы не произошло.

Он сам не верил в то, что говорил. Третья девушка, третья жертва, третье сердце на его подушке. Ему повезло, что об этом не знал следователь, но срастить два плюс два, поняв, что всех их связывает только знакомство с ним, он мог.

– Ясно. – На глаза навернулись слезы, и Кирстен заплакала.

Габриэль не придумал ничего лучше, как приобнять ее. Он был не способен на проявление сочувствия, не знал, как утешать другого человека в его беде. Да и слишком разносторонние мысли трепали, как свора собак, его мозг, чтобы он вообще что-то соображал и мог думать о ком-то другом. Но эта девушка была тоненькой ниточкой к Бетани. А значит – чем-то знакомым и родным. А это все, что было ему нужно.

В тот день следователь ничего не добился. Никто не видел на берегу у бунгало Габриэля Хартмана, ни накануне, ни ночью. А утром он сам заявил в полицию, рассказав о том, что приехал навестить давнюю подругу. Разве убийца способен на такое?

Его отпустили. Дав Кирстен свой телефон, молодой человек сразу поехал в уже ставший привычным бар и просидел там следующие несколько дней, лишь ненадолго поднимаясь к себе, чтобы умыться, поспать и просто переждать время, когда заведение закрывалось: с пяти утра до обеда.

Жизнь возвращалась в прежнее русло. Уже через месяц Габриэль поехал на соревнования, на которых занял первое место, – теперь у него стало на одного хорошего соперника меньше.

А через год раздался звонок: Кирстен Д’Арси, словно призрак с того света, звала его приехать на годовщину смерти Бетани Диллон. И он не смог ей отказать.

Звонок прорезал воздух, как горячий нож подтаявшее масло. От резкого звука некуда было скрыться и приходилось только ждать, что он прекратиться, потому что вставать и идти искать телефон было выше его сил.

– Ты ответишь или нет? – отец тоже его слышал. Не мог не слышать.

– Щас! – крикнул Габриэль, пытаясь перекричать ненавистную мелодию.

Телефон нашелся под грудой одежды в самом углу. Была бы мать дома, уже оттащила бы это безобразие вниз в стиральную машинку. Но она уехала хоронить свою мать неделю назад, и дома царил полный бедлам.

– Алло, – можно было бы сбросить, но палец сам потянулся к зеленой кнопке.

– Габби, ты можешь приехать?

– Что? Кто это? – спросонья соображалось не очень.

– Это мама. – Сигнал был с помехами, и было сложно расслышать что-то достаточно четко.

– Мам? Ты чего звонишь? – скривился Габриэль. Только этого ему не хватало.

В то время он еще был жутко зол на нее. Накладывались и обиды детства, и то, что она уехала, оставив их с братьями с этим монстром, их папашей. Да и в принципе никогда не вставала на их защиту.

– Мне… Мы вчера похоронили бабушку. И ты нужен мне, сыночек, – шуршал еле слышно в трубке голос. – От нас ходит автобус и…

– Я не поеду, – прервал ее сын и завершил звонок.

Пройдет еще неделя, мать вернется домой, соберет свои вещи и навсегда уедет, даже никого не предупредив. Просто однажды не был приготовлен завтрак… А Габриэль будет думать о том, смог бы он что-нибудь изменить, если бы поехал тогда к ней. Показал бы, что хоть кто-то любит ее и готов поддержать в трудный момент.

Примерно через полгода раздался второй звонок. На этот раз Габриэль ответил сразу – никогда не выпускал телефон из виду.

– Алло, – голос чуть дрожал, как и всякий раз, когда звонил незнакомый номер.

– Габби, – это была мать.

– Мама, – не сумев скрыть вздох облегчения, простонал Габриэль. – Ты где?

Он не хотел этого, изо всех сил старался сдержаться, но слезы катились из глаз, а он вытирал их рукавом клетчатой теплой рубашки, в которую кутался каждую ночь, несмотря на приближающееся лето.

– Привет, родной, – она улыбалась. Да! Точно! Это было слышно по голосу!

– Ты где? – как попугай твердил мальчик. – Как… Я хочу приехать, мам. Куда…

– Погоди, ненормальный, – она закашлялась или засмеялась. Было плохо слышно. – Как твои дела?

– Нормально. Я хожу на плавание.

– На плавание! Какой молодец! А у нас в городе есть школа серфинга. И они, кажется, принимают в лагерь на лето…

– Круто, – буркнул Габриэль.

– Может, ты приедешь?

– Почему не сейчас? – слишком грубо спросил мальчик, чувствуя, как закипает обида, перекрывая сыновнюю любовь. – Ты сбежала от нас, а сейчас притворяешься хорошей? Ты же даже не знаешь, как нам тут живется с этим… Полгода! Полгода, мам!

– Но я… – голос был слишком тихим, чтобы суметь перекричать разгоряченного Габриэля.

– Что ты?! Всегда ты! Ты только о себе и думала! Жила с этим… Подонком! А мы…

– Габби, это же твой отец. – Помехи в трубке перекрывали слова.

– Отец?! Вот это – отец?! Что делает его отцом, а? То, что он когда-то сунул в тебя свой член? Да ему же срать на всех нас! И на тебя! Ты в курсе, что он тебя даже не искал?

Молчание. Но даже если их разъединили, Габриэль продолжил бы кричать в трубку, пытаясь высказать все, что накопилось.

Слова закончились минут через десять. Посмотрев на экран телефона, Габриэль увидел, как таймер отсчитывает пятнадцатую минуту звонка.

– Мам? Ты еще здесь?

Молчание. Наверное, и правда, разъединили.

С размаху бросив телефон в угол, Габриэль завалился на старый матрас, пропахший затхлым влажным запахом давно непроветриваемого помещения. Он бил в него кулаками, пытаясь выместить гнев, кричал, срывая голос. Если бы кому-то было до него дело, то на лестнице давно бы раздались шаги. Но никого не волновало, что происходит наверху, потому что слишком большой кавардак творился и в их жизнях тоже.

Мать звонила еще несколько раз, но Габриэль больше не брал трубку. Немного остыв к лету, он уговорил отца отправить его в лагерь для серферов в надежде сделать ей сюрприз – собирался позвонить сам по приезду. Но теперь уже с той стороны тянулись длинные гудки.

А через несколько дней Габриэль Хартман узнал, что мать покончила с собой.

Фильм закончился, когда на часах уже было двенадцать. Потянувшись всем телом, затекшим от долгого сидения на полу, Габриэль поднялся и завалился на кровать, раскинув руки и ноги в разные стороны.

– Эй, а мне куда лечь? – Кирстен засмеялась, забралась на него сверху и уперлась руками в живот.

– Ложись на меня, – предложил молодой человек, и они начали шутливо бороться, барахтаясь как малые дети.

Зазвонил телефон. Габриэль протянул руку и взял трубку – он никогда больше не пропускал ни одного звонка.

– Да. Да, привет. Нет. Скоро приеду. А что? Да ладно, – он засмеялся и запустил пальцы в волосы. – А кто это? Я ее знаю?

Кирстен напряглась. Она, конечно, не строила иллюзий о том, что Габриэль останется с ней здесь, в ее городе. Но так в открытую говорить о других девушках…

Скрипнула постель, она сползла на пол, подобрала свои джинсы и начала одеваться. Молодой человек продолжал говорить по телефону и наблюдал за ней, пытаясь понять, хочет ли, чтобы она осталась, или его порядочно утомила эта случайная интрижка. Пусть и такая приятная.

– Скажи ей, где я. Не думаю, что она рискнет сюда приехать. В каком отеле? – свесившись с кровати, он порылся в тумбочке, где лежали проспекты и меню в номер. Но передумал. – Черт с ней, не говори ничего, ладно? Я… я скоро приеду. Ты меня заинтриговал.

Габриэль сбросил звонок и наблюдал за девушкой. Она оделась и теперь смотрелась в зеркало, пытаясь привести в порядок волосы и стереть следы туши под глазами. Свет луны и все еще бегущие белые титры на белом экране едва освещали комнату, привнося в обстановку налет то ли таинственности, то ли романтики, то ли опасности.

Он ни о чем не спросил, а она лишь улыбнулась на пороге и ушла, пообещав вернуться завтра.

Оставшись в одиночестве, Габриэль сначала думал просто завалиться спать, но сон не шел. Спустившись в бар, он заказал свое любимое темное пиво, тарелку острых крылышек и уставился невидящими глазами в экран телевизора, подвешенного в углу под самым потолком. Показывали футбол и в зале было достаточно многолюдно, но это было даже хорошо – он устал от однообразия обстановки и общения с одним человеком и не прочь был проветрить мозги.

К нему подходили девушки, пытаясь познакомиться, и некоторые даже казались странно знакомыми, словно призраки прошлого, хотя он никого в этом городе не знал. Но к тому времени Габриэль Хартман был уже настолько пьян, что плохо соображал, и еще хуже дела обстояли с памятью. Кажется, он хотел поехать за Кирстен и вернуть ее в номер, извиниться – хотя сам толком не понимал за что. Потом долго злился на то, какие все бабы дуры и как они ему надоели.

А что было дальше – он не помнил. Проснувшись утром с жуткой головной болью, он застонал, открыл глаза и уставился в стоящий напротив диван, боясь перевернуться на другой бок. Он знал это свое состояние, и оно не предвещало ничего хорошо.

Одни из последних в земной жизни фотографии Кирстен Д’Арси были сделаны на простой смартфон руками подростка, обнаружившего тело девушки на берегу озера, недалеко от дома, где она жила с родителями с самого детства.

Он пришел на берег прогуляться с собакой и совсем не ожидал того, что увидит. Да и не увидел бы, если бы не раздавшийся из кустов лай.

Раскинутые в форме звезды руки и ноги были разрезаны вдоль вен и артерий. Можно было только догадываться о том, что в ее груди, как и во всех других жертвах, не было сердца, потому что сверху на ней лежала широкополая нелепая соломенная шляпа. Но если ее приподнять… Все бы увидели, что теперь там лежала горстка колючей пожухшей травы.