Украденная судьба

Глава 8. Король в подвале

Новость об убийстве мастера Зарена не шла из головы. Я не могла не думать о том, что назвала Версу его имя, а в ответ получила приказ молчать.

Что, если целителя убил Плантаго? Если так, то все дело в амулете, который Зарен передал мне… И о котором я не рассказала дознавателям.

Верс не попадался на глаза. Хотя… даже если бы я его нашла, сомневаюсь, что он ответил бы на мои вопросы прямо.

И кажется, теперь я понимаю почему.

Даже если Верс не ограничен магическим запретом, он, скорее всего, знает, что королева следит за каждым его шагом. Я же сама все видела. Если мой сон не лжет, королева следит за обитателями замка через зеркала.

Поэтому хоть какой-то откровенности я добилась от Верса лишь дважды. И оба раза мы находились за пределами дворца.

Выходит, возможности королевы ограничены. Она не может по своему желанию выбирать любое зеркало в Рольвене или даже в столице. Она ограничена дворцом… или даже отдельными зеркалами в нем.

Я не могла быть уверена в своих выводах, как не могла с точностью сказать, что видела этой ночью: кошмар или собственные воспоминания.

Меня ожидаемо вызвали к дознавателям еще раз и расспросили о встрече с Зареном подробнее. А я… снова умолчала об амулете. По счастью, никто не спрашивал, передавал ли мне целитель в пользование магический предмет… боюсь, кто-то из магов мог бы уловить фальш, если бы пришлось отвечать на прямой вопрос.

Мною двигал страх. Я боялась, что меня сочтут сообщницей, если Верс окажется предателем. И в то же время — по-прежнему опасалась, что могу неосторожным словом навредить Плантаго. Он защищал Альвета, и я никак не могла поверить в его обман. Злилась на себя, но… не могла.

Ривен снова присутствовал при моем допросе, но почти не вмешивался. В конце концов, меня отпустили, и я вернулась к Тилю. Принц исправно занимался с учителями — благо, оба они остались во дворце. Я решила, что советник Ривен мог и здесь пойти на хитрость: уехать заставили не тех, с кого сняли обвинение, а тех, за чьими действиями хотели проследить. В таком свете поспешное удаление из дворца Лаверна Брана получало новое объяснение. Отослать хотели обоих братьев. И точно: к вечеру Кайлен так и не вернулся.

Как не появился и Верс.

Зато заглянуда на вечерний чай маркиза Эвлин. Мне показалось, она снова приходила выяснить новости. Пока мы вели неспешную беседу, маркизе передали, что король Альвет пришел в себя. Должно быть, были слуги, которым было заплачено за сообщение. Или же маркиза отправила к целительским покоям кого-то из фрейлин с титулом попроще. Маркиза расцвела на глазах и тут же упорхнула, едва не забыв попрощаться с Тилем.

А когда я покинула покои принца, оказалось, что меня дожидается Ланс. Видимо, он не стал заходить, чтобы не волновать Тиля.

— Его величество желает видеть вас, — сообщил он, снова обращаясь ко мне подчеркнуто-уважительно. Я не стала спорить, и мы пошли к королю. В тайне я ожидала, что застану там и Верса.

— Госпожа Линнель, — произнес вдруг Ланс. — За вами сохраняется право покидать дворец. Если вы решите отдохнуть в городе, прошу вас, навестите его сиятельство графа Брана. Полагаю, ему понадобится поддержка в столь тяжелое время…

— Поддержка? — повторила я и в груди неприятно кольнуло. Вряд ли Ланс иронизировал по поводу изгнания Бранов из дворца.

— Вы еще не слышали, — заметил мой спутник. — Брат графа сегодня скончался. Его величеству недавно сообщили об этом.

Как выяснилось, Альвет уже покинул целительские покои. Ланс провел меня в кабинет. Когда я вошла, король беседовал с маркизой Эвлин. В комнате были еще телохранители. А вот Плантаго не было.

Король и маркиза были заняты разговором и, кажется, даже не заметили открывшейся двери.

— Послушай, Делина, — говорил Альвет. — Действительно ли тебе нужен я? Или ты собираешься сидеть на троне и каждый день сожалеть о том, что могла бы быть счастлива. Трон может рухнуть подо мной прежде, чем ты станешь королевой.

— Не говори так! — возразила маркиза с неожиданной запальчивостью, но тут заметила меня и замолчала. Глаза ее сверкнули.

Я осознала, что Ланса уже и след простыл.

— Думаю, вам есть о чем подумать, маркиза… Благодарю, что беспокоились о моем здоровье, — проговорил Альвет.

Маркиза хотела было что-то возразить, но сдержалась. Церемонно поклонившись, она ушла, миновав меня, как пустое место.

Король смотрел вслед Эвлин, позабыв про меня.

— Мне сказали, вы желали видеть меня, — проговорила я неловко. — Рада, что вы в добром здравии, ваше величество.

Альвет поморщился.

— Да… Разумеется.

Он задумчиво прошел к столу и сел на выдвинутый стул. Я поняла, что не так уж он и здоров. Должно быть, ушел из целительских покоев, переоценив свои силы. А может — из чистого упрямства. Все же Альвет иногда был больше ребенком, чем Тиль. Возможно, сказывалось то, что он был младшим из двух рольвенских принцев.

— Думаешь, я был жесток? — спросил вдруг Альвет и снова невольно посмотрел на закрытую дверь, за которой исчезла маркиза. — Моя матушка не была счастлива в браке. Отец… всегда был уважителен. Но она знала, что он выбрал не ее саму, а дар, который в ней разглядел. Династия Эрталей усиливается чужой магией. И отец посчитал этот брак выгодным, хотя были девушки из более достойных семей. Это рассорило отца с некоторыми из них.

Король тонко усмехнулся.

— Маркиза… нравится вам, ваше величество? — спросил я, и тут же спохватилась, что следовало бы промолчать. Альвет разговаривал больше сам с собой. И какому правителю нужны свидетели его сомнений?

— Думаешь, это самое важное? — отозвался король задумчиво. — А ты бы хотела стать королевой, Регина?

Я вздрогнула и едва сдержалась, чтобы не оглядеться в поисках зеркала. Не могла отделаться от мысли, что за нами наблюдают. А король расценил мое молчание по-своему и снова усмехнулся, на этот раз с примесью горечи.

— Ведь я позвал тебя не за этим, — заметил он. — Ты очень смелая девушка. Я видел, как ты защищала Тиля…

Я по-прежнему молчала, разговор все еще казался мне зловещим.

— У тебя были возможности использовать свою магию, которую почитают за зло, — продолжил король. — Не вижу подтверждений. Как и обещал, я отменю указ. С тебя снимут обвинения. Однако придется подождать. Сейчас, уж прости, есть дела важнее.

Народ и так обеспокоен, а если еще начнут отменяться указы на запрет зловредной магии — ничего хорошего не выйдет. Я поняла, чего король не договорил. Равно как поняла, по какой причине он не назвал срока, который пройдет прежде, чем он выполнит свое обещание, данное на словах и без единого свидетеля.

Быть может, это тоже какая-то проверка? Похоже, отныне я во всем буду видеть дурные предзнаменования.

— Понимаю, что вчера ты не стремилась получить выгоду…

— Ваше величество, я ничего не сделала.

— Разве? — неожиданно холодно оборвал меня Альвет и тут же куда мягче добавил: — У тебя будет три свободных дня, начиная с завтрашнего дня. Проведи их вне стен дворца. Не думаю, что здесь тебе удастся отдохнуть.

Вряд ли это был совет. Король приказывал мне покинуть дворец на три дня. Потому что подозревал в предательстве, как и прочих? Намеревался удалить от Тиля? Или это все же было стремление обезопасить меня от новых подозрений? Слишком часто приходится беседовать с дознавателями…

— Но принц…

— Будет в безопасности. Даю тебе слово.

Упомянуть о том, что до сих пор его величеству не удавалось обеспечить безопасность Тиля, было бы дерзостью, достойной обвинения. И возможно, именно этого от меня и ожидалось. Разгневав короля, я могла вовсе лишиться права вернуться во дворец.

— Как прикажете, ваше величество, — проговорила я. — Вы позволите мне поговорить с ним перед отъездом?

— Разумеется. Если хочешь, я схожу к нему вместе с тобой.

Я покачала головой. С Тилем я бы предпочла объясниться сама, не прячась за спину Альвета.

Мне казалось, разговор окончен и следует уйти, но тут, к моему удивлению, король снова заговорил.

— У меня к тебе просьба. Когда будешь в городе, навести графа Брана. Не стоит ему сейчас оставаться одному. Но и возвращаться не стоит тоже. Передай ему мою волю: пусть остается дома до особого указания.

Это было почти похоже на заключение. Альвет говорил спокойно и уверенно. Он снял с пальца перстень.

— Если слов будет недостаточно, чтобы уговорить его не предпринимать поспешных шагов, покажи ему это.

Золотое украшение с черным камнем, в котором сверкнула кровавая искра, легло между нами на стол.

Понятия не имею, тот ли это перстень, который сам Альвет получил от старшего брата в моем сне. Но знак был настолько зловещим, что я колебалась, не в силах заставить себя протянуть руку. Альвет снова истолковал мои сомнения по собственному разумению.

— Это лишь свидетельство того, что твои слова — мой прямой приказ, — пояснил он. — Он не потеряется. Но ты обязана вернуть его мне лично в руки через три дня.

Я все же взяла перстень.

— Будет исполнено, ваше величество.

— Ты хотела о чем-то спросить? — внезапно угадал Альвет.

— Простите, я только… не видела Верса Плантаго с тех пор, как произошло нападение и подумала, возможно, он выполняет какое-то поручение.

— Верса нет во дворце, — пояснил король и отстраненно добавил. — Сейчас ему здесь не место.

«Как и тебе», — напоминал его взгляд.

Я поклонилась.

Очень хотелось спросить, когда именно был отослан Верс. Возможно, я зря беспокоилась все это время и когда погиб мастер Зарен, Плантаго уже уехал…

Это даже немного разозлило — уже потом, когда я покинула кабинет его величества и обдумала услышанное. Меня тут допрашивают, а он там отсиживается! Как будто не по его вине со мной все это происходит!

Когда я возвращалась к себе в комнату тем вечером, после разговора с принцем Тилем, в одном из коридоров меня встретила процессия во главе с маркизой Эвлин. Увидев меня, маркиза знакомо скривилась. Похоже, ей всерьез не понравилось то, что я стала свидетельницей ее разговора с королем.

— Я слышала, ты неплохо показала себя, — проговорила маркиза таким тоном, что сразу стало ясно: она сомневается в правдивости слухов.

— Его величество счел необходимым отметить мои заслуги, — признала я, не зная, чего ожидать дальше.

— Хороши заслуги! — высунулась с замечанием Мейла, вот уж кто точно не переменился в своем ко мне отношении. — Королю пришлось защищать не только линезского принца, но и тебя. А в итоге целители едва спасли его…

Маркиза подняла руку, останавливая поток слов прежде, чем к Мейле рискнули присоединиться и остальные.

— Не хочешь ли ты сказать, что силы короля столь скудны? — холодно спросила Эвлин. Мейла по-лягушачьи квакнула, подавившись последним словом.

Маркиза взглянула на меня.

— Выходит, у тебя есть основания гордиться собой, — в голосе ее проскользнула горечь, которая тут же пропала за надменностью. — И ты полагаешь, что на этом твоя работа закончена, а мальчика можно оставить одного после всего, что случилось.

— Боюсь, мне действительно нужно покинуть дворец… — начала я. Меня, наконец, задели ее слова. Прозвучало так, будто я бросаю Тиля. Или просто маркиза угадала мои собственные мысли…

— Что же, видимо, мне самой придется позаботиться о том, чтобы принц не скучал. Уверена, ему сейчас меньше всего на свете хочется остаться в одиночестве.

Я удивленно молчала и, чтобы пауза не стала очевидной, поклонилась.

— Благодарю за великодушие, ваше сиятельство. Меня не будет только три дня.

— Три дня, надо же! Возмутительно! — тут же отозвалась Эвлин. — Если бы мне хотелось за кем-то поухаживать, я лучше завела бы собачку!

Но других возражений не последовало. Я поклонилась еще раз, пряча улыбку.

Бедная собачка!

Я была благодарна маркизе за это внезапное внимание — не ко мне, разумеется, к принцу. Она могла бы не предупреждать о своих намерениях, и беспокойства на эти три дня у меня прибавилось бы. Очень хотелось сказать: следите за тем, чтобы к мальчику не приближалась королева… Ее неприязнь к принцу была куда очевидней, чем отношение Альвета.

Я положила амулет Тиля под подушку. Должно быть, потому мне приснился новый сон. Стены обступили меня, и в какой-то момент я даже испугалась — раздавят. Но пространство лишь сжалось до размеров алькова с покатым потолком.

И время снова изменилось.

За моей спиной — диван, арку входа закрывают тяжелые портьеры, задернутые не слишком плотно. В помещении, которое они от меня скрывают, идет разговор на повышенных тонах. Я могу выйти, но не хочу показываться на глаза королеве. Которая сейчас вне себя.

— Ты сделал это специально! Подставил Аля под удар, а сам остался чистеньким!

— Успокойся, Кларисса, тебя услышат.

Уже услышали. Я-то здесь.

Я осторожно приближаюсь к портьерам, чтобы заглянуть в узку щелку между кусками ткани.

— Боишься, люди узнают, что ты ишешь удобный момент, чтобы избавиться от брата? — едко интересуется королева, но тон все же сбавляет. Она стоит ко мне спиной. На ней плащ с изумительной вышивкой, а еще — платье с широкими рукавами.

Сельван к королеве лицом к лицу. Я вижу его недовольство. А он замечает меня. Я понимаю это по тому, как едва заметно подергивается вверх уголок его губ.

Вот это не ускользнет от внимания королевы.

— Полагаешь, это смешно?!

— Альвет не ребенок, — чеканит Сельван. — Он принц, ему придется заниматься государственными делами. Он сам этого хочет, и я не вижу причин отказывать. Прости, я, конечно, верю, что ты проживешь еще долго, но все равно не сможешь прятать его за своей юбкой вечно.

— Называешь моего сына трусом, когда сам побоялся идти на переговоры с дингарским послом, прикрылся братом…

Сельван вздыхает.

— Ты совершенно зря шумишь. Переговоры с Кьером прошли успешно. Ну, по крайней мере, для нас. Сам-то он поди до сих пор пытается понять, с какой стати излил свою черную душонку… Со мной бы не разоткровенничался. А вот Аль его не испугал, даже наоборот… на предложения посол не скупился.

— А если бы он понял, что его опоили, и напал бы на Альвета? — шипит королева. — Какая досада, не вышло обмануть дингарцев, случается… так бы ты тогда говорил?!

— Хм… я в твоем зелье даже не усомнился. А ты, значит, предполагала, что оно может не сработать и не предупредила? — Сельван хмыкает. — Так может, это ты ищешь удобного случая, чтобы избавиться от меня?

Вопрос звучит небрежно, король шутит, но я чувствую, как по спине бегут мурашки. Королева же возмущенно взмахивает рукой.

— Альвет мог пострадать! Он еще не готов…

— Да он и не будет готов, если привыкнет прятаться и ждать, что за него примет решение кто-то другой. Закончим на этом, Кларисса. Или у тебя есть еще обвинения?

Королева сжимает кулаки. Я вижу это, и представляю, какое у нее сейчас выражение лица. Она как стрела на тетиве — вот-вот сорвется.

— Тебе кажется, что ты всесилен, — шепчет она едва слышно. — И ты играешься в короля, забывая, что в твоих руках чужие жизни. Твой отец никогда не позволял себе подобного…

— Ты никогда мной не интересовалась, откуда вдруг такие тонкие суждения? — принужденно усмехается Сельван.

— Однажды ты пожалеешь о своем легкомыслии, — говорит королева. Ее слова — это всего лишь сожаление.

Но мне чудится угроза.

Проснувшись посреди ночи, я все еще чувствую это… Приближение беды.

И есть еще одно обстоятельство.

Я ведь так и не увидела Верса ни в одном из своих снов, по-прежнему не понимаю, как он оказался в подчинении короля и вдовствующей королевы.

Все, что я знаю: в прошлой реальности Альвет был отравлен по приказу Сельвана. Должно быть, это отправная точка изменения событий, завязанная, скорее всего, на Сельвана. Альвет был уже мертв, изменить его судьбу напрямую было невозможно. Не представляю, по какой причине Сельван бы вдруг переменил свое решение и добровольно согласился на изменение реальности. Браны или советник Ривен? Но они все были преданы королю… не исключено, конечно, что кто-то из них в прошлом мог изменить свое отношение, узнав о братоубийстве…

Но все же надежней был бы Сельван. Положим, у него было основание искренне пожелать возвращения младшего брата к жизни. Да, Альвет был на момент отправления лишь принцем, но он все же был Эрталем. А значит, проклятье Митили все же могло проявиться. Когда Сельван понял, что его настигла божественная кара, он мог бы пожалеть о своей жестокости.

Возможно, я даже согласилась ему помочь. Сознавая, что Сельван идет на обряд не ради Альвета, а ради спасения собственной жизни. Это все же была возможность… да, я могла согласиться! Но почему я забыла о случившемся? В отличие от Верса и королевы. Был ли тому причиной дар Плантаго? Или она сама каким-то образом сумела сохранить ему память? Например, для того чтобы бывший шпион помог ей убить Сельвана — раньше, чем тот найдет новый способ избавиться от Альвета…

И все же… почему я до сих пор не увидела во сне Верса?

Я снова засыпаю. И оказываюсь во тьме. Это не пугает, потому что я не одна, а чужое присутствие — желанно. Я чувствую уверенность сжимающих меня рук. Горячие ладони движутся по моей коже, замирают, вызывая томное ожидание и срывающийся шепот: продолжай, пожалуйста!.. И чужие ладони движутся дальше, ласкают. Для них нет преград и приличий, нет запретов, я в полной их власти, подаюсь навстречу каждому движению. Нежность прикосновений почти невыносима. И я выдыхаю протест — прямо в губы, которые оказываются совсем рядом, словно только для того, чтобы поймать мое дыханье.

— Еще немного… — хрипло произносит тьма. — Не спеши, моя хорошая…

И — снова прикосновения, поцелуи, сначала осторожные, будто бы даже извиняющиеся, потом — властные, требовательные. И я уже не могу даже просить, а стоны срывают с моих губ, как цветы.

— Подумай, что ты хочешь у меня попросить, — продолжает тьма.

О чем я могу думать, когда ладонь скользит по моему животу вниз, вторгается между бедрами, гладит и ласкает.

— Чего ты больше всего хочешь? — вкрадчиво спрашивают меня.

— У меня все есть, — выдыхаю я, хватаясь за его плечи, как утопающий, обнаруживший путь к спасению.

И слышу смешок.

— Я — еще не все, — напоминает мне голос, от которого внутри все вспыхивает.

И я тут же получаю опровержение заявлению, потому что мир рождается и погибает здесь и сейчас, и нет ничего настоящего за пределами этого мира, в котором — лишь любовь. Где нет отдельного «я», есть лишь «мы». Где время замирает навечно — и тут же устремляется вперед, как в неистовом танце.

И когда я, обессилев, откидываюсь на подушки, тьмы, затаившись, ждет. Я чувствую голодный взгляд, который продолжает будоражить, хотя мне кажется, я не могу уже сделать ни единого движения. Я поворачиваюсь на бок — но все равно не вижу его… Лишь чувствую, как ладонь скользит по плечу, двигается вдоль моей руки и переходит на бедро, поглаживает, успокаивает.

— И все же представь, что я могу исполнить любое твое желание, — шепчет тот, кто рядом со мной. Я знаю его, но не могу увидеть.

Не могу…

— Мне и представлять не нужно, — возражаю я. — Для тебя нет ничего невозможного…

Он усмехается.

— Вот именно. И я готовлю тебе подарок.

Он целует меня в висок, и я в отчаянии понимаю, что сейчас все закончится. И я потеряю это тепло, восхищение, любовь — все, что мне понятно без слов, и даже видеть не нужно, достаточно одного прикосновения…

— Постой, — шепчу я.

Но тьма уже наполнена запахом цветущей вишни. Лепестки опускаются прямо на постель, в которой я одна.

Я проснулась рывком. Накидка на подушке была сырой от слез. Я никак не могла заставить себя остановиться. Такого чудовищного чувства потери я не испытывала прежде. Я металась по комнате, не в силах остановиться и подумать здраво.

Я не знала, что мне делать.

Я даже не понимала толком причины своего отчаяния. То есть, я понимала, но боялась признаться себе в том, что происходит.

Наконец, я села на подоконник и прислонилась щекой к стеклу. Было страшно закрыть глаза — и увидеть лишь темноту, в которой ничего нет. Ни голоса, ни даже дыхания.

Я поняла, почему Верса нет в моих снах. Там, где король Сельван планирует убить принца Альвета, а королева отчаянно пытается защитить сына. Мне достало и того, что я уже узнала.

Меня ведь не удивит, если я узнаю, что причастна к исчезновению короля Сельвана. Я уже допустила эту мысль и даже нашла возможные объяснения. Равно как не испугает меня и участие Верса в заговоре против Сельвана.

Но теперь…

Мне страшно узнать, кто так нежно обнимал меня во тьме.

Я уже подозревала, что это Верс. И его ярость обретала новый смысл. Равно как получали объяснение и его действия. Ведь я уже чувствовала его ревность.

Мне и сейчас страшно было об этом думать. Что там… тогда — тоже был Верс. И если это так, то, чтобы понять причину его ненависти ко мне, всего лишь нужно вспомнить, какую роль мы оба сыграли в предотвращении гибели Альвета и исчезновении короля Сельвана.

Только и всего.

Этого даже не случилось в настоящем!

Но одна мысль об этом заставляла сердце сжиматься, а из глаз начинали литься слезы.

Я не поехала сразу к Версу. Не представляю, как бы я задавала ему вопрос о возможных наших отношениях, заявившись на порог ни с того, ни с сего.

К Кайлену у меня, по крайней мере, было королевское поручение.

Земли графа были где-то за Митилью. Должно быть, распоряжался ими управляющий. Или может, были другие родственники. Но господин Белло подсказал, где располагается городской дом Бранов. Туда я и отправилась.

Мне пришлось долго стоять у закрытых ворот. Сигнальный артефакт работал, в этом я была уверена. Но встретить меня никто не спешил. Я настаивала, сама не знаю почему. Что-то такое было в воздухе. Даже холодок пробегал по коже.

Наконец, ко мне все же вышел кто-то из слуг.

— Господин никого не принимает, — сообщил он сухо.

Об этом я догадалась и так. Равно как начала подозревать, что Кайлена Брана вовсе может не оказаться в особняке.

Я достала из кошеля королевский перстень и показала слуге.

— У меня послание от короля для его светлости.

И меня не могли не впустить. Несмотря на то, что я пришла без сопровождения и не представилась. Королевским магам позволено нарушать правила — до определенных пределов. И если их кто-то осудит, то уж точно не вслух.

А сила королевского перстня оказалась достаточно велика и вовсе без всякой магии.

— Подождите здесь, — почтительно сказал слуга. — Я предупрежу господина.

Я ждала, но он не возвращался. Через некоторое время появилась девушка с подносом, на котором обнаружились чай и печенье. У девушки был взгляд человека, который знает что-то плохое и не может об этом рассказать.

Не могу представить, чтобы Кайлен Бран так пугал слуг своими редкими появлениями…

— Графу нездоровиться? — поинтересовалась я. Девушка вздрогнула.

— Переживает он… из-за господина Лаверна. Хороший был человек. Очень они друг за друга держались.

Ну вот, теперь в голосе — никакой фальши, никакой наигранности. Тогда откуда же это опасение во взгляде, брошенном исподтишка?

— Граф спускался к завтраку?

— Он и к ужину не выходил… — озабоченно пробормотала девушка и запоздало поняла, что выдала деликатные подробности.

Я поднялась из кресла, в которое меня заботливо усадили.

Похоже, я могу ждать вечно.

— Граф Бран — человек собранный и ответственный. Я понимаю, у него горе. Но не выйти, когда ему сообщают о королевском посланце?..

— Не слышит он, должно быть. Пойди докричись до него, когда он маг, — смущенно проговорила служанка, понизив голос.

Я кивнула. Чего-то такого и ждала.

Интересно, через какое время слуга намеревался вернуться с сообщением, что его сиятельство сегодня ну никак не может выйти и не прийти ли мне завтра?

Может, надеялся, что я устану ждать и уйду сама?

— Идем, — решительно произнесла я. Некстати вспомнилось, как Верс разговаривал с Мартиной. Нет, у меня так не получилось. Но служанка почти радостно кивнула и пошла впереди, указывая направление.

В прочем, даже если бы я плутала по пустому дому — достаточно просторному для двух братьев — я бы все равно нашла комнату, в которой спрятался ото всех Кайлен Бран. Хорошо хоть, не семейная усыпальница, подумалось мне внезапно.

Слуга, нужно отдать ему должное, все же пытался достучаться до господина. В прямом смысле слова. Заметив мое появление, он в растерянности отступил от двери, затянутой слоем льда. Таким толстым, что вряд ли с той стороны можно было услышать стук. У порога был настоящий каток. Я осторожно приблизилась, чувствуя, как мгновенно замерзаю.

Ну, что им стоило сказать сразу?

По крайней мере, Кайлен жив. В противном случае ледяной щит перестал бы действовать. Хотя… защита короля Сельвана защищала игровую площадку спустя годы после его исчезновения.

Мне не понравились эти мысли. От них становилось не по себе.

— Давно это случилось? — спросила я.

— С тех пор, как господин вернулся, — произнесла служанка все так же негромко. — Господина Лаверна-то мы уложили, как подобает, чтобы соблюсти все традиции. И после этого… вот.

Я представила растерянность слуг.

Ну, неужели у Кайлена Брана нет ни одного друга, за которым могли послать в столь щекотливой ситуации? Могли позвать Верса, например! Пожалуй, я так и поступлю, если не справлюсь своими силами. У меня-то уж точно выбор небольшой.

— Есть в доме еще мужчины? Желательно, крепкие.

— Ломать хотите? — спросил слуга. — Не понравится это господину… да и магия ведь.

— Воля короля должна быть донесена до графа как можно быстрее, — отрезала я. — С магией постараюсь помочь.

К счастью, со мной не стали спорить. И пока собирали слуг, я обдумывала свое скоропалительное решение о «помощи». Я не боевой маг, чтобы бороться с защитными чарами. Но мне невольно вспомнился принц Тиль. Если он смог научиться чему-то у меня, почему бы мне не попробовать научиться у него…

Однажды он столкнул между собой маркиз Эвлин и Ризу. Незабываемое побоище в королевском саду живо вспомнилось мне. Конечно, мальчик мог отравить их страхом еще во время не самой добродушной беседы, но уходили-то они в самом добродушном настроении…

А значит, Тилю удалось «достать» их уже в коридоре.

Получилось у него — может быть, получится и у меня. Ну, а если нет — тогда просто пошлем кого-нибудь за Версом. В его боевых умениях у меня сомнений нет.

Через воду магия добра всегда передается хорошо. Не важно, чистая эта вода или связана с другими элементами. Она даже в тесте хорошо усваивает магию. Но с глыбами льда мне прежде работать не приходилось.

Все же огненная магия пришлась бы кстати. Растопить ледяной щит и дело с концом… Но я покинула дворец несколько часов назад, а Плантаго до сих пор не спешил появляться. Знал, что я в городе по поручению?

По счастью, лед оказался почти обычным, никакой это был не щит. Кайлен Бран не боялся слуг. И похоже, действительно не ждал никого, кто пожелал бы вытащить его из добровольного заточения. Поэтому троих крепких слуг, вооруженных топорами и лопатой, оказалось вполне достаточно, чтобы разрушить преграду.

Правда, выбив дверь, крепкие мужчины поспешно расступились, пропуская меня вперед. Ну, правильно, королевскому посланцу больше всех было нужно…

Комната была вся затянута инеем. Шторы не были задернуты, но окно тоже покрывал снег. Все было белым-бело. А в камине вовсе лежал сугроб… Ледяная крошка хрустела под ногами. Мне стало зябко и я поежилась.

Кайлен сидел в кресле у камина и безучастно смотрел в пустоту. Но когда я подошла, все же поднял голову.

— А, Регина! Я так и подумал, что это ты.

С какой стати ему думать именно так? Скорее уж — сказал, что первое в голову пришло. Я вздохнула и заметила:

— Граф Бран, вы напугали слуг.

— Да, это с непривычки, — рассеянно ответил он. — Пока брат был жив, мои способности почти не проявлялись. Сколько я ни бился. А тут вдруг…

Я вдруг по-новому оценила королевский приказ, который должна передать Кайлену Брану. Не делать поспешных шагов… может быть, Альвет опасался не предательства, а того, что граф может не пережить гибели брата? Кайлену, похоже, вовсе не до интриг.

— Должно быть, я жалок, — словно услышав мои мысли, проговорил Бран. — Не защитил короля, которому принес клятву верности, и позволил умереть брату, хотя не он должен был быть в саду…

— В вас говорит скорбь, — вмешалась я. — Но Кайлен. Ваш брат погиб на боевом посту. И причиной его смерти стало не ваше предательство, а проклятье, которое подорвало его здоровье. Но я не слышала, чтобы он жалел о том, что искал его величество Сельвана, которому тоже давал клятву верности.

Кайлен поднял голову и впервые за все время взглянул на меня осмысленно.

— А ваш король еще жив и ему как никогда нужна защита, — добавила я.

Граф Бран продолжал с задумчивостью смотреть на меня. Потом, наконец, заключил:

— Умеешь же ты подобрать слова… когда ты успела так хорошо меня узнать?

— Учитывая то, что временами со мной говорили вовсе не вы, а король, принявший ваш облик? — улыбнулась я.

— О, такое было всего пару раз!

Бран спохватился, но было уже поздно. Иней оползал, в комнате стало тепло. И сыро.

— Кайлен, — позвала я, опасаясь, что граф снова впадет в апатию. — Я замерзла. Не составите мне компанию за чаем?

— Прости, — с искренним раскаянием произнес Бран. — Я доставил тебе неприятностей. Идем.

И, к облегчению слуг, мы прошли в гостиную, куда Кайлен повелел подать вина и чаю. Я настояла также на том, чтобы он хотя бы перекусил, и нам подали еще закусок и сладостей. Граф ел рассеянно, не замечая, к чему тянется его рука.

Я понимала, что он не избавился от сожалений. Так быстро столь сильные чувства вряд ли удастся побороть.

И я боялась уйти, поступившись этими мрачными признаками.

— Так вы владеете магией воды? — спросила я первое, что пришло мне в голову.

Кайлен усмехнулся.

— Ты дважды назвала меня по имени, а теперь пошла на попятные?

— Простите, граф…

— Мы уже не во дворце, Регина… в прочем, если тебя это смущает, оставим все как есть. Да, магические способности у нас в роду не редкость. Лаверну магия давалась куда легче, чем мне. Я же никак не мог совладать со стихией. Это заставило меня упорствовать в том, чтобы отточить навыки фехтования. Знаешь ли, не хотелось уступать брату.

На губах Кайлена появилась улыбка, но тут же угасла.

— Похоже, теперь я действительно стал старшим в роду, — пробормотал он и, посмотрев в опустошенный кубок, подлил себе вина. — Прежде у меня было ощущение, что я живу жизнь за брата… понимаешь, решение отца… и то, что я в обход брата стал телохранителем короля.

Я не стала спрашивать, когда на самом деле начались проблемы Кайлена с магией. Может быть, прежде графу действительно с трудом удавалось подчинить стихию и постепенно он не выработал привычки любого стихийника первым делом обращаться к своему дару…

Нет, не буду расспрашивать об этом сейчас.

Ни к чему. Нужна другая причина, которая заставит Кайлена перестать думать о собственной вине.

Я достала перстень и положила на стол.

— Король отправил меня к вам с поручением, граф Бран. Простите, что не объяснила этого раньше.

— Могу понять причины, — невесело усмехнулся Кайлен, но взгляд его прикипел к символу королевской воли. — И что…

— Его величество просил вас оставаться в своем доме, — сказала я, взгляд графа потух. — И не совершать необдуманных поступков.

Кайлен перевел взгляд с перстня на меня.

— Что, как ты думаешь, он подразумевал? Нет, если бы это было предупреждение по поводу участия в заговоре, он бы прислал не тебя. Скорее, явился бы Плантаго, — Кайлен хмыкнул и принялся за еду. Я сочла это хорошим знаком.

— Послушай, Регина, — внезапно сказал Кайлен. — Лав стал помощником Сельвана, когда тот был еще принцем. Однажды брат уехал, сказал только, что ему нужно разыскать каких-то магов. Он считал, я еще недостаточно взрослый… Возможно, с отцом он поделился большим. В общем, Лаверна не было полгода. И я, конечно, ждал, что он расскажет о своих приключениях, донимал расспросами. Но, наверное, особо рассказывать нечего, брат больше отшучивался. А однажды сказал, что встретил прекрасную девушку. И если бы только она была не из простых, пожалуй, он взял бы ее в жены. Навряд ли тогда он говорил серьезно. У Лава было много женщин, он… привык к вольной жизни. Просто ты спрашивала, и я почему-то вспомнил об этом… Не знаю, бывал ли он в том городе, что ты называла, но, как я слышал, вернулся он именно из южных земель.

Я молчала некоторое время, обдумывая, что на это сказать. Мне нужен был повод, чтобы зацепить графа Брана, но давать ему необоснованную надежду…

— Возможно, я смогу рассказать вам кое-что о той поездке вашего брата, — произнесла я осторожно и заметила мгновенно вспыхнувший во взгляде Кайлена знакомый интерес. — Но не сейчас. Боюсь, я больше не могу оставаться в вашем доме. К тому же, вы уже не совсем трезвы… И после всего произошедшего, я не уверена, что воспоминания пойдут вам на пользу.

— Разве? — возразил было Кайлен, но почти тут же смирившись, уточнил: — Когда же?

— Когда вернетесь во дворец, — сказала я.

Граф покачал головой.

— Тебе есть, где остановиться в городе? — спросил он вдруг. — Перстень дает тебе право остановиться в моем доме. Я обязан принять тебя как королевского посланца.

Хм… признаться, я о таком даже не подумала.

— Благодарю вас, граф. Но у меня еще есть дела…

— Я могу выделить охрану, — предложил Кайлен, но я покачала головой. Внезапная смена его настроения радовала. Но забота показалась мне излишней. Хотя я была благодарна за это.

— После ты вернешься во дворец? — продолжал допытываться Кайлен. Я покачала головой.

— У меня три свободных дня… после я должна буду вернуть перстень его величеству.

— Значит, все три дня ты остаешься королевским посланцем. Я прикажу приготовить для тебя комнату… Пожалуйста, Регина, не спорь, — уже тише попросил Бран. — Позволь отплатить за твою доброту хоть чем-то.

— Спасибо вам, граф. Возможно, я вернусь поздно.

Кайлен некоторое время смотрел на меня. Я опасалась, что он начнет настаивать на сопровождении. Конечно, неплохо было бы заставить его самого выйти из дома. Но уж точно — не со мной. Не хватало заявиться в дом к Плантаго в сопровождении графа!..

Я обнаружила, что зла настолько же, насколько испытываю неловкость из-за того, что намерена явиться к Плантаго без приглашения. К нему-то королевского поручения у меня не было. Только собственные вопросы. Много вопросов, большинство из которых меня пугали.

Может, стоило все же попытаться уехать из города? Тогда маг разыскал бы меня сам и мне не пришлось бы стучаться в дверь его дома…

Но был уже вечер, начинало темнеть. И я отказалась от рискованных попыток изобразить побег. Хотя ворваться к Плантаго казалось не менее рискованным. Все же я оказалась на пороге знакомого дома. В трактире по соседству было шумно, но в доме Верса не было видно света. Лишь когда я позвонила в колокольчик, в окнах мелькнул огонек свечи.

Дверь мне открыл Марель. Немой слуга бывшего шпиона не удивился моему появлению. Он с поклоном отступил в сторону, дожидаясь пока я войду. А потом захлопнул за мной дверь, как мне показалось, со зловещим грохотом. И в не менее зловещей тишине отступил еще, чтобы зажечь от свечи масляную лампу, висевшую на крюке, вделанном в стену. Я не сразу поняла причину затягивающейся неловкости (хотя неловкой ситуация, похоже, казалась только мне, слугу она совершенно не беспокоила).

— Марель, господина Плантаго нет дома? — спросила я. Слуга в ответ покачал головой, словно даже удивившись вопросу. Должно быть, он счел, что я пришла вместе с Версом. А теперь, когда ошибка вскрылась, не выставит ли он меня за дверь? Но Марель не пытался воспротивиться моему пребыванию в доме, ожидая моего собственного решения.

А я… признаться, даже не подумала, что могу не застать мага дома.

— Когда же он вернется? — вновь обратилась я к Марелю. Слуга еще раз покачал головой и на этот раз еще развел руками, давая понять, что не представляет, каковы планы его господина.

Я представила, что сейчас уйду. А завтра вновь буду стоять под этой дверью. Хватит ли мне решимости? Пожалуй, да.

Но если так… то какой смысл отступать сейчас?

— Могу я дождаться здесь? — выпалила я. И получила еще один удивленный взгляд. Марель кивнул, будто и не сомневался в том, что я останусь. Я тут же пожалела о формулировке вопроса. Не решил ли он, что я сяду под дверью на пороге в ожидании появления мага… Теперь придется напрашиваться дальше.

Но Марель сделал руками жест, означающий приглашение пройти. Я замешкалась, и он направился вперед сам.

Почему-то Марель прошел мимо гостиной, направившись вглубь дома. В прочем, я стала догадываться о причинах по мере приближения к комнате. Запах, в общем, был крепок и в коридоре, просто волнение не сразу позволило мне обратить на это внимание. Поведение мое граничило с грубостью, но я все же приоткрыла дверь, чтобы заглянуть в гостиную. Как и ожидалось, я увидела бутылки. Целое войско бутылок и даже пару кувшинов, выстроившихся рядком у камина. Ряд стройностью не отличался, некоторые бутылки были опрокинуты, а потеки на дальней стене показывали, что Верс, напившись, впал в буйство и бил посуду.

— Марель, — позвала я. Слуга обернулся, на лице его возникло выражение сожаления. — Верс… господин Плантаго пил с самого своего возвращения?

Что на него нашло? Смерть Лаверна Брана так сильно на него повлияла? Или дело все же в том, что Плантаго отослали из дворца вместе с другими неблагонадежными…

Я задумчиво смотрела на погром в гостиной. Внешне мне еще удавалось сохранять спокойствие, но на самом деле я была не просто в смятении: здравый смысл подсказывал, что нужно бежать, прямо сейчас. Пока маг к моему несчастью не возвратился домой. Я вовсе не хотела встречаться с Версом, охваченным яростью, в его собственном доме, где он — полноправный господин. И вряд ли мне стоит рассчитывать на помощь Мареля.

Немой слуга смотрел на меня, терпеливо дожидаясь решения.

— В доме есть еще выпивка? — спросила я.

Марель отрицательно покачал головой. Так-так…

— Выходит, Верс отправился за новой порцией?

Подумать только, ведь я могла столкнуться с ним у трактира. Вряд ли он пошел за кувшинчиком вина куда-то в другое место.

Я вздохнула.

— Убери здесь все, пожалуйста. И открой окна.

Честно говоря, я не удивилась бы, откажись слуга выполнять распоряжение. Гнев господина куда страшнее недовольства сомнительной гостьи с не менее сомнительными правами.

Но Марель не стал спорить. Возможно, счел, что в любом случае отвечать за произвол мне.

В душе снова шевельнулся страх.

— И принеси воды, будь добр.

Я не способна поставить защитный барьер, который Плантаго не преодолеет. Но подготовиться все же стоит. Мало ли что.

Слуга первым делом принес мне кувшин с холодной водой.

— Марель… у тебя будут неприятности? — все же спросила я. Слуга задумался над смыслом вопроса. Благодарно улыбнувшись, Марель покачал головой.

И что я должна думать об этом ответе?

Господин строг, но справедлив?

Или: слуги не вызывают у господина Плантаго такой острой ненависти и стремления распустить руки, как ведьмы?

Мне даже захотелось спросить, владеет ли Марель грамотой и стребовать с него письменное разъяснение.

От запаха алкоголя начинала кружиться голова. Марель ответ меня в небольшую уютную комнатку в самом конце коридора. Дверь была настолько неприметна, что я заподозрила наличие защитных чар. Слуга ушел приводить в порядок гостиную, а я занялась водой — в мои намерения входило зарядить ее магией радости. На всякий случай. Она на Верса действует, в этом я уже имела возможность убедиться.

Через некоторое время Марель пригласил меня оценить наведенный порядок. Я поблагодарила его за проделанную работу, почувствовав себя при этом обманщицей: еще не известно, как оценит самоуправство хозяин дома.

Верса мы ждали до глубокой ночи. Я уже начала подумывать о том, чтобы отправить Мареля на его поиски. Мало ли, что могло случиться с магом. Сомнительно, что его, даже пьяного, получилось бы ограбить… но в последнее время Плантаго занимался поиском заговорщиков и наверняка нажил немало врагов…

В общем, я успела накрутить себя, а Верс, скорее всего, просто продолжал пьянку в трактире.

Когда призывно тренькнул колокольчик в прихожей, а за ним — послышался треск распахнувшейся двери, я все же вздохнула с облегчением. Хотя грохот стоял такой, будто Плантаго попросту выбил дверь, помешавшую ему войти.

Марель знаком показал мне оставаться в комнатке, а сам ушел встречать хозяина, который уже начал проявлять недовольство.

— Мар! Где тебя носит?!

Дальше последовали приглушенные ругательства и облегчение от того, что маг по-прежнему жив, сменилось страхом.

Все-таки мне следовало уйти!

— Что это тебе вздумалось? — продолжал возмущаться Верс. Его раздраженный громкий голос легко проникал за неплотно прикрытую дверь. — Закрой все окна! Немедленно, понял?

Было слышно, как Верс ходит по коридору, спотыкается и снова бормочет ругательства.

— Никто не приходил? — резко спросил он совсем рядом с комнаткой, в которой дожидалась я. У меня в руках уже был кувшин с заговоренной водой…

Но Верс так и не появился на пороге. Шаги удалялись.

— Не начинай! — снова раздраженно бросил Верс, должно быть Марелю, не с самим же собой он там огрызался. — Какая теперь разница?

От этих слов по спине прошел холодок. Но я все же не вышла.

Прятаться от мага в его собственном доме — ничего умнее мне, разумеется, в голову не пришло. Все же нужно было уйти!

А если Верс знает, что я здесь? Ведь метка…

Холод стал ощутимей. Пальцы зябли, а изо рта вырвалось облачко морозного пара… Магический всплеск, вот что это было!

Колокольчик снова тихо тренькнул.

— Мар, уйди! — коротко распорядился Верс совершенно другим, трезвым голосом.

Я замерла у самой двери. Вскоре появился слуга, почти беззвучно закрыл дверь. Взглянул на меня и покачал головой, не выказывая тревоги. Что, к Версу часто захаживают маги и с порога ведут себя неприветливо?

Звон повторился. И снова — с грохотом распахнулась дверь.

— А, это ты…

Судя по всему, Верс не сдвинулся со своего места. Выходит, встречать незваных гостей он не ходил. Кто-то просто прошел к нему, не дожидаясь, пока появятся хозяева.

— Разве твоя госпожа не выползла из своего логова? — насмешливо спросил Верс.

— Не думаешь ли ты, что ради тебя я покину собственного сына, когда его жизни угрожает опасность? — ответил ему тихий женский голос.

Он не принадлежал вдовствующей королеве. Я слышала этот голос лишь однажды, но все равно узнала и живо представила, как там, в коридоре, перед Версом стоит Лисана Валерин. Точнее, ее призрак. Зачем ей вообще понадобилось звонить в дверь? Вежливостью тут и не пахнет. Должно быть, все дело в магической защите…

— Зачем явилась? — уронил Верс. В его голосе также не было намека на почтение. И он не прибавил «Ваше Величество», хотя не было сомнений, что устами призрака фрейлины сейчас говорит королева.

— Ты зарываешься, щенок!.. Решил взбунтоваться?

— В этом есть смысл? — все тем же тоном отозвался Плантаго.

— Смысл есть, пока ты жив, — промурлыкала королева голосом Лисаны.

— О! — хмыкнул Верс. — Так ты пришла поговорить о моей жизни?

— Разве не ты умолял меня освободить тебя?

— Умолял?

Повисла тишина. Марель взял меня за руку, видимо, опасаясь, что я сейчас брошусь вон из комнаты. Да что, по его мнению, связывает меня с его безрассудным господином? Мы пока слышали всего несколько фраз, а сколько я уже узнала!

От чего королева может освободить Плантаго? На ум приходила лишь вторая печать. Значит, все верно: благодаря этой печати королева управляет Версом наравне с Альветом. Не потому ли король не смог или не захотел снять с мага эту вторую печать?..

В прочем, больше меня сейчас занимало другое.

«Освобождение», о котором сейчас говорили королева и Верс, вовсе не казалось таким уж благом. Почему-то все, что королева подразумевала наградой, приобретало признак угрозы…

— И что это значит? — нарушил, наконец, молчание Верс.

— Время подходит, — невозмутимо отозвалась королева. — Поэтому у меня для тебя последнее задание.

— Мразь! — процедил маг. — Когда же ты, наконец, поймешь, что своими действиями портишь жизнь сыну…

— Я спасаю его жизнь! — оборвала королева.

— И потому убиваешь тех, кто был близок к нему до изменения времени? Что же ты так благоволишь Ривену? Ни за что не поверю, будто уважаешь настолько, что не способна поднять на него руку.

— Он пока нужен. Потом — конечно… Но чем же ты недоволен? Они — слуги короля. И должны быть готовы умереть ради него.

— Ты плохо знаешь клятву верности, в ней говорится: все ради блага государства. А это… Лав не должен был умереть! Ты извела его своим колдовством.

— Вот уж в его смерти виновата вовсе не я. Бран сам говорил, что готов отдать свою жизнь, лишь бы Сельван жил. Я дала ему такую возможность! — сообщила королева и я вздрогнула. — Всему виной ваша мерзкая метка! Почему-то считается, что это — божественное благословение, дарованное Эрталям. И посмотри на моего сына! Разве то, что он страдает — справедливо? Почему то, что должно его защищать, наоборот, убивает?

— Мне посочувствовать твоему горю? — едко поинтересовался Верс.

На некоторое время снова наступила тишина. Потом королева заметила:

— Ты жалок. Превратился в ничтожество… от тебя никакой пользы. Пропустил целителя!

— Я предупреждал тебя об опасности. Но ты так хотела избавиться от мальчишки, что пропустила мимо ушей. Было занятно наблюдать за тем, как объединяются стихии. Нет, я, конечно, понимаю, что если бы они снесли дворец вместе с садом подчистую, цели своей ты бы добилась. Только Альвета, считай, ты почти убила своими руками… О! — в голосе Верса зазвучали веселые и откровенно нетрезвые нотки. — Послушай, а может, на самом деле ты этого и добиваешься? Поняла, что будет лучше дать ему спокойно умереть, чем продолжать мучить постоянными покушениями… Да и в башне, наверное, надоело сидеть. А сил на новую сеть вокруг дворца, я так понимаю, у тебя все равно нет, следить за всеми сразу ты больше не можешь. Твой марионеточный театр сгорел… так что ты собираешься делать дальше, мудрая и всесильная?

— Замолчи! — выкрикнула королева.

И маг действительно сразу замолчал.

— Так чего ты хочешь от меня? — спросил он через некоторое время.

— Чтобы ты признался. Заговорщиков подпустил к Альвету ты! — холодно сообщила королева. — Ты больше не нужен. Вот и радуйся.

— А что ты будешь делать с Альветом?

— Связь с Браном не пропала полностью, я чувствую. Значит, младший не так уж бесполезен.

— Надолго ли его хватит? — уточнил Верс так спокойно, как будто они не о жизни Кайлена сейчас говорили.

Королева фыркнула.

— Я разберусь.

— Как же?

— Не твое дело! Ты стал задавать много вопросов. И сколькими своими соображениями ты поделился с милой Региной?

— Оставь ее в покое, — тяжело уронил Верс. — Она ничего не знает.

— Взялся ее защищать? Уж не сблизились ли вы?

Я затаила дыхание, ожидая ответа. Но Верс молчал.

Королева прошипела:

— Она жива лишь потому, что не помнит. Но если мне только покажется, что…

— На что она тебе?

— Мало ли. Не беспокойся, долго держать ее при Альвете я не намерена. В прочем, ты не о том думаешь. Я отдала тебе приказ, этого достаточно… Я ухожу. Не хотелось бы потерять Лисану надолго, как после Тальмера.

Верс хмыкнул.

— Ну, в этот-то раз ей не пришлось доставлять приказ…

— Злишься на меня из-за Регины? — вкрадчиво поинтересовалась королева.

— Просто не могу понять. Если она — гарант жизни Альвета, зачем ты натравила на нее дознавателей. Я ведь уже был там.

— У них было распоряжение оставить ее в живых. А ты не спешил и мог ее упустить! Так что… хочешь кого-то обвинить — обвини себя.

Снова повеяло холодом, потом из коридора донеслись тихие невнятные ругательства. Марель тихо прошел мимо меня и открыл дверь. Я выглянула в коридор. Верс стоял ко мне спиной, прислонившись плечом к стене. Марель поддерживал его.

Я подошла. Верс оглянулся.

— Уйди, — сказал он мне, совсем не удивившись. Он все же был пьян. И, кажется, не воспринимал мое присутствие как реальность.

Вместе с Марелем мы отвели Верса в гостиную и усадили на диван.

— Принеси вина, — потребовал он от слуги, игнорируя мое присутствие.

Марель покачал головой.

— Ничего не осталось, — заметила я. Маг фыркнул, но на меня так и не посмотрел.

— Тогда спать, — решил он и отвернулся от нас обоих.

— Верс, нам нужно поговорить, — заметила я. Ответом стало молчание. Я вздохнула. Таким мне видеть мага прежде не приходилось и я не знала, что делать.

— Ладно, — проговорила я, наконец. — Поговорим, когда ты протрезвеешь.

Верс безнадежно уснул. Даже начал похрапывать. Марель настоял на том, чтобы я покинула гостиную. Он проводил меня в комнату для гостей. Ту самую, которую я занимала в прошлое свое посещение. Я хотела отказаться, но бродить по дому в ожидании, пока проснется Верс, было бы невежливо.

Для меня оказалась готова постель. Но вряд ли я могла бы уснуть этой ночью.

Разговор королевы с Версом был… слишком пугающим. Я получила подтверждение тому, что оба знают причину исчезновения короля Сельвана. Более того, жизненные силы, которые спасали Альвета, принадлежали не королеве. Это была жизнь его старшего брата, разделенная на дозы. Чужая судьба в порциях…

Я поежилась. Вот почему Альвет оставался жив — он не убил брата сам и употреблял его жизнь по частям. Но это все же призывало на него гнев Митили и проклятье проступало всякий раз, когда Альвет слабел. Но по какой-то причине проклятье передавалось Лаверну, и ему становилось хуже после покушений на Альвета. У королевы поистине великий магический дар. Король Лиллен, отец Сельвана и Альвета, не прогадал, если выбрал ее по способностям.

Я поняла, почему Лаверну не могли помочь ни лекари, ни целители. Проклятье лежало не на старшем Бране, а на Альвете. Верс знал об этом. И, вероятно, мог помочь. Но королева не позволяла ему. Но Терину он помог… потому что знал: не от родового проклятья страдает мальчик. Точнее, это проклятье чужого рода. И состояние его ухудшалось быстрее, потому что его собственных сил было куда меньше, чем сил Лаверна.

И если я права, а Лаверн — тот самый светловолосый зеленоглазый загадочный красавец, которого встретила когда-то Мартина… то получается…

«Связь не пропала, я чувствую»…

От этих холодных расчетливых слов стыло в груди сердце.

Если королева поймет, что не Кайлен — источник связи, то рано или поздно разыщет сына Мартины. Вот почему Верс был против поисков отца мальчика. И запретил рассказывать о случившемся.

Он понял все сразу, но молчал. Потому что Лаверн был обречен и мучился бы, зная, что убивает своего сына? Или потому, что пришлось бы рассказать ему о причинах проклятья…

Я забилась в угол кровати, обхватив колени руками. Должно быть, Лаверн не подозревал, что Мартина родила ему детей. Иначе не оставил бы их без помощи. И проклятье перекинулось только на Терина потому, что у мальчика есть дар. А у его сестры — нет. Повезло…

Лаверн умер в неведении. И я не уверена, что это плохо в сложившихся обстоятельствах. Я бы тоже предпочла не знать.

Не знать…

Я спрятала лицо в ладонях. В груди болело так, что я всхлипнула. Сколько чудовищных последствий изменения времени. Может, потому я ничего не помню — истратила слишком много сил. И что, если я больше никогда не смогу использовать магию для изменения прошлого? Было бы неплохо. Сейчас я готова была согласиться, что мой дар — это зло, а сама я — преступница. Ведь получается, что я виновна к смерти и Сельвана, и Лаверна… наверное, еще и Лисаны. И, может быть, даже мастера Зарена. И в болезни Терина тоже есть моя вина.

Я впала в странное полузабытье. Думать больше не хотелось, но мысли настырно лезли в голову.

Я вдруг почувствовала прикосновение к щеке, но не нашла в себе сил даже поднять голову.

Меня подхватили на руки. Так бережно, убаюкивая, кажется, мне что-то шептали на ухо, я не могла разобрать слов. Но чтобы успокоиться — хватило и этих объятий.

— Чшшш! Успокойся. Что бы ты себе ни надумала… ты ведь целительница, вот и принимаешь все слишком близко к сердцу. Не можешь оставаться в стороне.

Я так и не смогла выйти из своего странного состояния. Должно быть, я уже спала и мне снился сон.

— Что же мне делать? — прошептала я.

— Беги, — ответили мне. — Как можно дальше. Туда, где ты сможешь жить своей жизнью.

Такое место есть?

— Нет, — воспротивилась я. — Хватит, набегалась. И Верс…

— Разве ты его не боишься? — оборвали меня.

— Боюсь, — признала я.

— Тогда какое тебе до него дело? Он втянул тебя во все это, обещал защитить — и не смог. Пусть получит по заслугам.

— Верс никогда не обещал меня защитить…

— Ты права, — легко согласились со мной. — Тогда тем более забудь. Спи.

И оказалось, что до сих пор я вовсе не спала.

А вот теперь — засыпаю.

И стены расходятся в стороны, растягиваются, превращая комнату для гостей в доме бывшего шпиона в ярко освещенный дворцовый коридор.

— Регина!

Я оборачиваюсь. Рядом со мной стоит принц Альвет, задумавшись, я не заметила, когда он подошел.

— Что-то случилось? — спрашивает он. Я качаю головой. Ничего особенного не произошло. Просто я в задумчивости.

— Ты всегда прячешься на одном из этих балконов, если тебе нужно подумать, — сообщает Альвет и кивает на тяжелый полог, за которым скрывается один из «этих» балконов. Я действительно была там, размышляла, разглядывая сад.

Альвет лукаво улыбается, наблюдая за мной. Дает понять, что мои привычки очевидны даже для него. Я невольно краснею. Сегодня с меня хватит неоднозначных намеков. Альвет замечает мое настроение и тут же серьезнеет.

— Так я прав?

— Нет… я просто… не понимаю.

Альвет еще очень молод, но я заметила, что благодаря своей наблюдательности, он научился оценивать людей довольно точно. Может быть, поэтому я все же делюсь с ним своей нелепой проблемой.

— Сегодня Лаверн поблагодарил меня за то, что помогла Каю с концентрацией. Ты знаешь, у него не всегда получается призвать стихию.

Альвет кивает.

— Кай на последней тренировке показал такой уровень владения стихией, что удивил даже Ривена, — замечает он. — Знаешь, ведь Сельван тоже рассказывал, что ты дала ему совет, который помог справиться со стихиями…

— Ничего такого, — возражаю я. Кажется, скоро о моих невероятных способностях слухи пойдут. Сельван мне так и сказал сегодня. Я думала, он только шутил, следовало помнить, что любая его шутка имеет под собой основания. — Его величество очень старается…

— Угу. И гораздно меньше переживает в последнее время. Почти ни одного срыва…

— Почти? — удивляюсь я, и Альвет спохватывается.

— Ничего серьезного, — поспешно заверяет он. — Не так, как в прошлый раз, когда он чуть не затопил башню звездочета… Да, ты ведь так и не объяснила, почему благодарность Лаверна тебя так обеспокоила.

Он явно уходит от разговора. Я делаю пометку в уме, что нужно расспросить Сельвана об этом срыве.

— Дело не в Лаверне, — поясняю Альвету. — Там был и Сельван. И он сказал… что Кай в последнее время слишком восхищается мной. И…

— И? — подбадривает брат короля.

— Ну и вот, — говорю я, понимая, что лучше бы молчать. — Мне показалось, что он обеспокоен. И спросила, не думает ли он, будто Кай…

— Может испытывать к тебе нечто большее, кроме восхищения? — завершает Альвет. Я киваю. Да уж, не стоило об этом говорить.

Альвет прозорливо интересуется:

— Тебя беспокоят чувства Кая или самого Сельвана?

Я молчу, потому что дело действительно не в Кайлене. После того, как Сельван объявил его моим телохранителем, он вел себя безупречно… ну, вот, пожалуй, еще бы поменьше рассказывал о том, как ему удалось совладать со стихией. Не так уж велика была моя помощь. Но Сельван… вообще-то, я видела его разным. И понимала, что злиться он может сильно. Потому встревожилась, когда он заговорил о возможных чувствах младшего Брана. Но Сельван… сказал, что уж к кому-кому, а к Каю ревновать нет смысла. И на этом разговор закончился, потому что Сельвана отвлекли придворные. А я осталась думать — в чем причина. Если бы Сельван был уверен во мне, он бы не сказал, что ревновать не будет только к Кайлену… Так может, дело в том, что он вообще не находит причин для ревности…

— Сельвану стоит быть осторожней и не оставлять тебя один на один с твоими мыслями, — тянет Альвет. Я вспоминаю, что он все еще за мной наблюдает. Альвет поясняет: — Причина ответа Сельвана кроется в том, что Кайлен стал твоим телохранителем.

Я все еще не понимаю, и Альвет объясняет:

— Когда-то один из Бранов спас жизнь королю Рольвена и тот наградил его титулом. А потом назначил телохранителем своей дочери. Но служить королю и охранять принцессу — это разные вещи. И чтобы обезопасить дочь, а скорее — чтобы успокоить себя, король… хм, прибег к магии.

— Заключил договор на вечную верность? — не удержалась я, вспомнив легенды.

Альвет качает головой.

— Такие договоры не действуют, ты маг жизни, сама знаешь. На любую магию всегда можно найти ответ… нет, тот Бран по приказу короля принял отворотное зелье. Но сила Эрталей порой дает неожиданный результат. Эффект закрепился. С тех пор Браны не влюбляются в тех, кому служат.

— Хм… — произношу я. — А… была возможность как-то проверить?

Альвет хитро улыбается.

— Лав говорит: остались семейные предания…

Потом сон комкается, теряет определенность, вокруг мечутся лишь смутные тени. Издалека доносится настойчивый звон колокольчика. Потом — топот и грохот распахивающихся дверей.

— Верс Плантаго, ты обвиняешься…

— Обыщите дом!

— Твой господин… документы… тайники…

И я понимаю, что — вот оно! Наконец, я подобралась к воспоминаниям о Версе! Теперь главное — не упустить…

…Стены вырастают прямо из темноты, ограничивая пространство вокруг.

И я снова вижу перед собой королеву. Мы обе стоим перед зеркалом…

По моей ладони течет кровь. Да, зеркало ведь разбилось… один из осколков распорол кожу.

— Регина! — спохватывается королева. Я поднимаю на нее взгляд. Королева протягивает мне чашку, наполненную водой. Чашка красивая, украшенная узором-сеточкой из звезд. Позолота тускло блестит.

— Выпей, — говорит королева.

И я глотаю теплую воду, оставляющую на языке привкус крови…

Альвет мертв. И королева уверена, что виновник — Сельван.

— Он не мог, — говорю я, стараясь не смотреть на остатки зеркала в раме на стене.

— Кому еще нужна смерть моего сына? — возражает королева.

— Сельвану не нужна! — почти выкрикиваю я.

— Но и жизнь Альвета ему тоже не нужна, — замечает королева спокойно. Из нас двоих только я выгляжу взволнованной… не уверенной в своих словах. Моя уверенность рассыпается при воспоминании о перстне Сельвана на столике в комнате Альвета, возле маленькой бутылочки, которой оказалось достаточно, чтобы вместить человеческую смерть…

ротив перстня мне нечего возразить.

— Ты всегда его защищаешь, — говорит королева. — Готова одобрить любой его шаг.

— Не любой, — возражаю я шепотом. Слова из меня словно тянут, не могу остановиться. Не могу сказать, что буду верить Сельвану.

Королева с печальной улыбкой вынимает из моих судорожно сжатых пальцев опустевшую чашку. Боится, что я и ее разобью и снова поранюсь…

— Я лишь хотела, чтобы ты увидела, какая судьба может ожидать жену короля и мать королевских детей, — роняет собеседница. — Ты имеешь право знать. Я не спущу ему этого. Потому что он убил моего сына. И потому что, если я ничего не предприму, стану следующей жертвой. Каждый имеет право защищаться, если его жизни угрожают. Просто предупреждаю тебя… потому что страсть остывает рано или поздно, а то, что после нее остается — не всегда любовь. Он не сможет думать только о тебе. Его сердце ожесточено, он может вести войны и выносить приговоры. И если ты когда-нибудь начнешь мешать ему…

Королева взмахивает рукой, но я не смотрю на зеркало.

Я понимаю, о чем она говорит. Я знаю решимость Сельвана, его умение быть жестким. Его отстраненность в общении с людьми. Мне самой удалось разглядеть за этим панцирем настоящего человека, способного чувствовать, далеко не сразу. Сельван сознательно подпустил меня близко к себе… куда ближе, чем можно подпустить даже друзей.

И королева произносит то, чего я больше всего боюсь сейчас услышать:

— Все, что ты о нем знаешь — лишь то, что он захотел показать. Лишь то, что он захотел, чтобы ты знала.

И это я понимаю. Но из уст королевы это звучит… как предательство.

— Намерена ли ты защищать его? Хочешь выступить на его стороне и признать за ним право убивать людей из одних лишь опасений, без разбирательств, без справедливости… Согласна ли ты разделить с ним его вину?

Я молчу. В груди пожар, голову словно сжимает тугой обруч…

— Или ты все еще полагаешь, что он действительно тебя любит… что он любит только тебя? Что ты его свет, единственная его радость в жизни… думаешь, он только тебе все это говорит? Я могу рассказать, о, я действительно могу! Думаешь, его отец умер собственной смертью? Бывают ли вообще короли, которые умирают просто от старости или от естественной болезни… в сказках, быть может! И если ты полагаешь, что сможешь подчинить себе такого человека, как Сельван…

Это уж слишком. Этого я слышать не желаю. Тьма заполняет меня и вырывается наружу. Обхватив голову руками, я кричу:

— Забирай его себе! Делай с ним, что хочешь, он твой! Только не впутывай меня в свою месть! Не хочу его знать! Не хочу знать вас всех! Лучше бы его вообще не было! Лучше бы мы никогда не встречались! Не хочу его знать! Подчиняй его сама, если тебе так хочется! Я к этому никогда не стремилась! Лучше бы мы не встречались! Не хочу!..

Мои вопли становятся вовсе бессвязными.

— Еще воды? — спрашивает королева. И мне невыносимо видеть ее сочувствие. Ее понимание. Еще немного — и я сделаю что-нибудь… лишь бы стереть это выражение с ее лица.

Я разворачиваюсь и бегу к спасительной двери.

Вон из комнаты.

Вон из дворца.

Вслед мне несутся чьи-то обеспокоенные крики. Просят остановиться… спрашивают, что случилось… спрашивают, спрашивают, спрашивают…

Не хочу ничего. Ни слышать, ни видеть. И дворца этого не хочу…

«Уверена ли ты в принятом решении?»

Я уверена! Уверена!

Не хочу его знать!

Дыхание прерывается. Я останавливаюсь. Где я? Уже в дворцовом саду. Даже не заметила… Там, впереди, будет мост, очень красивый…

Почему я вышла из себя? Поверила словам королевы так просто, не разобравшись? Разве это был мой гнев и мой страх? Я дышу, стараясь успокоиться. Пахнет вишней: деревья в цвету, воздух наполнен лепестками.

Все, что мне нужно — поговорить с Сельваном.

— Госпожа Линнель… Регина!

Я оборачиваюсь. На меня почти налетает Лисана. Она — фрейлина королевы, всегда рядом с ней. А вот перед разговором у зеркала, когда королева отпускала сопровождение, среди девушек Лисаны не оказалось. Почему-то это показалось мне странным лишь сейчас.

Лисана хватает меня за руки. Она взволнована, на щеках — дорожки от слез, веки опухли.

— Регина, послушай! Боюсь, может что-то случиться! — говорит она. — Я никак не могу разыскать принца Альвета. Он… он… я… я не хотела этого. То есть — не этого хотела… боги! Регина, его нужно срочно разыскать?

— Зачем? — тупо спрашиваю я.

— Да затем! Ох… — Лисана решается: — Он все увидел. Как я несу этот бутылек. Он такой внимательный, заметил! И спросил, что это… а я сказала, что не знаю, что нашла и несу показать королю. Но он же видел, куда я иду. И забрал. Попросил молчать пока…

— Постой, я ничего не понимаю, — произношу я. — Ты несла бутылек? С ядом?

Лисана кивает. Сельван ничего не давал Альвету. И приказа не было. Альвет собирался разобраться…

Мысли проносятся в моей голове вереницей. А Лисана с жаром продолжает:

— Все из-за тебя! Сельван, он… он прекрасен, у меня бы никогда не поднялась рука… я знала, знала, что он не обращает на меня внимания. Понимала, что он выберет себе королеву, но надеялась… А ты… за что тебе столько счастья?! Ты ему не ровня! И ты — будешь рядом с ним?! Я не могла этого вынести… не могла…

Она бормочет отвратительные вещи. А мне казалось, мы подружились. Она была такой милой. И… я видела, как она смотрит на Сельвана. Но большинство фрейлин им восхищается!

— Ты рассказала Альвету, что собиралась убить меня? — спрашиваю я.

— Да нет же! Я так испугалась! И он…

— И он подумал, что королева приказала тебе отравить Сельвана.

Ведь королева искусно готовит зелья. Лисана могла действовать только по ее распоряжению. Это очевидно.

И кому еще может быть нужна смерть Сельвана?

Должно быть, Альвет тоже сразу все понял!

Лисана что-то читает на моем лице.

— Я сказала ему, что иду по распоряжению ее величества… — шепчет она серыми губами. — Но я имела в виду…

Да, но Альвету этого оказалось достаточно.

Как бы он пошел к Сельвану с рассказом о яде, полученном от его собственной матери?

Я чувствую, что земля уходит из-под ног.

— Регина? — взволнованно спрашивает Лисана, но я не отвечаю.

Ощущение такое, что сзади надвигается страшное, неотвратимое. И ничего уже не изменить. Воздух наполняется треском…

Я оборачиваюсь. Вокруг меня — вихрь вишневых лепестков.

И тогда лента времени рвется.

Кажется, это было даже не пробуждение. Я пришла в себя. Голова гудела. Я попыталась подняться с постели, и оказалось, что тело меня очень плохо слушается. Будто это не Верс, а я была пьяна накануне.

Я откинулась на подушку, пытаясь осмыслить увиденное.

Смерть Альвета оказалась лишь результатом чудовищных совпадений. Смущала его порывистость. Почему он принял яд вместо того, чтобы действительно попытаться разобраться? Откуда в нем была уверенность, что королева намерена отравить Сельвана…

И я по-прежнему не представляю, что случилось с королем Сельваном.

И опять ничего не узнала о Версе.

Зато выяснила другое. Альвет так просто говорил со мной. А Кайлен в том, несуществующем теперь прошлом, стал моим телохранителем.

И все эти разговоры о ревности Сельвана и о судьбе жены короля…

Король действительно собирался жениться.

Странно было думать о том, что я могла быть его невестой… Лисана правильно сказала: мы ведь не ровня. Как так могло случиться?

И что, в таком случае, меня связывает с Версом? Потому что от очевидности этой связи я уже не могу отмахнуться.

Ах да. Еще: почему я все же забыла прошлое? Только потому, что очень хотела? Магия времени так не работает. Конечно, я знаю о своем даре далеко не все. Тем не менее…

— Вы пришли в себя, госпожа магистр? — послышался женский голос. И в поле зрения появилась обеспокоенная девушка, показавшаяся мне знакомой. Я не сразу, но вспомнила, что видела ее в доме графа Брана. Именно она рассказала мне, что Кайлена не могут дозваться из-за заледеневшей двери…

Только после этого я, наконец, поняла, что обстановка мне не знакома. Я определенно не в комнате для гостей, в которой меня оставлял Марель.

Беспокойство заставило меня попытаться вскочить. Но тело все еще плохо слушалось.

— Вы почти два дня провели в беспамятстве, не спешите, — сказала девушка.

— Что? — растерянно переспросила я. — А почему я здесь?

Не спрашивать же у служанки Кайлена, где Верс.

— Так ведь его сиятельство принес вас… вы такая бледненькая были. И что-то все время говорили, но не приходили в себя.

— Принес, — повторила я.

Служанка кивнула, ей явно не терпелось поделиться сплетнями.

— Граф-то наш забеспокоился, когда вы к ужину не явились.

Да я ведь и не обещала, по правде сказать.

— А утром спозаранку ушел, ничего не сказав. Вернулся вот уже с вами, да еще с немым этим…

Марель тоже в доме Кайлена?

Но Верса с ними не было? Вряд ли служанка о нем умолчала бы.

Я почувствовала подступающий страх.

— Где граф сейчас?

— Ох, граф! Ведь он просил сразу доложить, как вы в себя придете.

— Да… нет, погоди, могу я сначала одеться?

Служанка всплеснула руками.

Оказалось, что одежда моя выстирана и ждет меня. Я чувствовала себя неловко, и отказалась от помощи, хотя девушка порывалась застегнуть крючки или причесать мне волосы.

Под охи и ахи я вышла в коридор, меня пошатывало от слабости.

— Ох, госпожа магистр, вам бы поесть! — заключила служанка.

— Я не магистр, — возразила я.

— Как же вы тогда его сиятельство из заколдованной комнаты вытащили? — усомнилась служанка. У меня не было сил спорить и объяснять. У меня закружилась голова.

— Регина? — услышала я голос Кайлена, но он был как будто на другом берегу шумной реки.

Не помню, как я оказалась за столом в просторной гостиной. Передо мной поставили чашку с прозрачным бульоном, от запаха которого меня сначала замутило, но почти тут же я почувствовала и проснувшийся голод.

Напротив меня за столом сидел Кайлен и внимательно наблюдал…

— Что случилось? — спросила я. — Почему я здесь, граф?

— Я нашел тебя в беспамятстве. Марель показал мне комнату в доме Плантаго, скрытую магией. Стража ее не обнаружила…

— Стража? — прошептала я.

— Ты ничего не знаешь? — Кайлен встревоженно смотрел на меня. — Регина, если Плантаго силой запер тебя там…

— Нет! — возразила я с такой поспешностью, что граф тут же смолк. — Я сама пришла к нему в дом. Верс… был пьян и мы с Марелем уложили его спать. Я осталась ждать, пока он придет в себя и, кажется, уснула.

Кайлен кивнул, он не казался удивленным или сомневающимся.

— Марель сказал то же самое, — пояснил он. — Но я решила проверить.

— Но Кайлен, я не понимаю…

— Плантаго арестовали вчера по обвинению в предательстве. Он участвовал в заговоре против короля. Мастер Зарен успел предупредить ее величество, что видел у него странный медальон накануне происшествия в саду. Там… нашли магический силок. Знаешь, что это такое? Выбирается место для нападения, и там устанавливаются несколько боевых амулетов. Они спят, сеть незамкнута, потому их удалось скрыть от стражи… Но нужен «ключ». Тот, который настроен на эти амулеты и активирует их одновременно. Тогда силок захлопнется. Эти амулеты были столь сильны, что жертва должна была погибнуть.

— «Ключ» — это тоже амулет? — спросила я. Кайлен кивнул.

— Да. Выглядеть может как угодно. Любая безделица. Конечно, его сложно скрыть. Но маг такого уровня, как Плантаго…

— Откуда вы все это знаете?

— Хм… стража все еще в доме. Они мне рассказали. Мне пришлось навести на них сон, чтобы вынести тебя. Не очень честно, но я решил не рисковать. Заодно забрал и Мареля. Потом скажу, что не совладал со своим проснувшимся даром… — Кайлен улыбнулся.

— Я ничего не слышала. Никакого шума. Верс ведь должен был сопротивляться, — пробормотала я. Хотя… ведь королева сказала ему: сознайся.

— Насколько мне известно, он ничего не отрицал и пошел со стражей по своей воле. Его дом обыскали, но ничего не нашли.

— Значит, его оправдают? — перебила я.

— Вряд ли. Если Плантаго участвовал в заговоре, то сейчас его допрашивают, чтобы узнать имена сообщников.

Я почувствовала подступающую тошноту.

— Со вчерашнего дня?

Кайлен взглянул на меня с сочувствием и кивнул. Конечно, какой смысл ждать.

Я была уверена, что слышала шум во сне. И то, что Верса в чем-то обвиняли, меня не удивило. Его ведь раскрыли как шпиона… Я не проснулась даже когда Верс отнес меня в комнату с защитой. Все оказалось обманом: не так уж маг был и пьян. Он усыпил меня?

— Зачем же он… — вырвалось у меня. — Ведь у меня королевский перстень!

— И что бы ты сделала? — почти всерьез удивился Кайлен. — Использовала бы перстень, чтобы помешать схватить преступника, устроившего покушение на короля?

Я уже и сама поняла, насколько самонадеянно звучали мои слова.

Да ведь все спланировала королева. И Верс подчинился. Не знаю, чем она его держит, а он знал, что его ждет, но даже не попытался сбежать… как советовал мне. Невозможный человек!

— Мне нужно вернуться во дворец, — проговорила я.

— Хочешь просить короля за Плантаго? — догадался Кайлен. — Регина, это бесполезно. Только навлечешь на себя беду. Раз он признал свое участие в заговоре, Ривен добьется от него признания. Он ведь только и ждал, когда Плантаго выдаст себя.

Я кивнула. Это я и сама понимала. И я не могу просто прийти к Альвету и сказать: ваша матушка заставила Верса признаться в том, чего он не совершал…

Но что-то я все еще могу сделать. Объяснить, как было дело… Стало страшно: Кайлен прав, тогда подозрения падут на меня. Да ведь и сам Верс может рассказать. Тогда стоит мне появиться во дворце…

— Если ты что-то знаешь и не рассказала этого раньше, — словно угадав, о чем я думаю, заметил Кайлен. — Какое бы ни было у тебя объяснение, все равно будет подозрительно.

— Вы это понимаете, но не беспокоитесь, что своим присутствием я навлекаю неприятности на вас, граф?

— Ты хотела убить Альвета? — склонив голову набок, уточнил он. Потом рассудительно добавил: — Я бы поверил, если бы с вами не было Тиля. Любой знает, что ты защищаешь линезского принца как собственного сына.

Я покраснела. Вот уж спасибо за сравнение!

— К тому же, я все еще хочу услышать, что ты знаешь о Лаверне.

Ах, да! Ведь если дознаватели узнают, как у Верса оказался медальон-«ключ», то меня тоже схватят. И у меня уже может не оказаться возможности рассказать.

— Что же, вы правы. Я не хотела вам рассказывать, потому что не уверена до сих пор. Прежде мне нужно было… убедиться.

На самом деле, убедиться я могла и прежде. Меня беспокоил запрет Верса. Я хотела сначала поговорить с магом. Но теперь…

— Некоторое время я жила в городе под названием Тальмер. Я снимала комнату в доме, которым владела женщина. У нее было двое детей, а муж ее был на заработках, как она говорила. Я ни разу не видела его за все время пребывания там. Ее сын страдал от проклятья, которое никому не удавалось снять. Я могла лишь на время снять боль. Последние недели мальчик не вставал с постели. Проклятье было родовым, так я тогда решила. Отцом детей этой женщины был аристократ из семьи магов. Я видела защиту рода… слабенькую, потому посчитала, что родство отдаленное, и все же… Мартина призналась, что нет у нее никакого мужа. А настоящего имени человека, который стал отцом ее детей, она не знала. Сказала только, что он был светловолосым, зеленоглазым и красивым, — я улыбнулась.

— Ты поэтому спрашивала про Лаверна? — резко оборвал Кайлен. — Но никакой защиты рода быть не могло. Моего брата изгнали.

— Проверить легко, — заметила я и он, нахмурившись, задумался.

— Ты права, — наконец, признал он. — Но почему тогда… ты не сказала Лаву?!

По столу между нами побежала ледяная дорожка. Вода в графине, стоявшем на столе, замерзла.

— Прости, — выдохнул Кайлен. Над ледяной коркой начал проступать размытый магический рисунок.

Я кивнула.

— Да, это она… Кайлен, я ни о чем не подозревала, пока не обнаружила у Лаверна сходные признаки болезни. И была еще одна вещь. Верс помог мальчику, запечатал проклятье. Но предупредил, что никто не должен видеть печать.

Я замерла.

Откуда эта слепота на очевидные вещи?!

Ведь я видела печать. Прекрасную, будто ювелирную работу, множественное переплетение магических нитей, сливающихся в изящный рисунок.

Только мастер печатей мог создать что-то подобное.

Пропавший король был таким мастером. Но прежде я даже не задумывалась об этом, хотя постоянно помнила о печати.

«Не хочу его знать!» — вспомнились мне собственные слова, произнесенные во сне. Неужели все лишь потому, что я пожелала?

И я вспомнила еще один свой сон.

«Представь, что я могу исполнить любое твое желание».

Как такое возможно?

Я поднялась из-за стола. Ножки стула со скрипом проехались по полу. Звук привел меня в себя.

— Я больше ничего не могу сказать вам, граф, — обронила я. — Мне нужно попасть во дворец… я должна вернуть перстень королю…

И Альвет дал мне на это три дня. Догадывался ли он, что у меня могут возникнуть трудности с возвращением? Или он, напротив, опасался, что я могу сбежать, если Верса схватят… в таком случае, я ничем Плантаго не помогу. Потому что то, о чем я собираюсь рассказать королю, ему и без того известно.

Но что же делать? Послушаться ночных голосов и бежать? Ведь если Верса казнят, следящая метка перестанет меня сдерживать…

— Регина, быть может, расскажешь мне, что происходит? — попросил Кайлен. Я медленно покачала головой. Нет. Не расскажу.

Хотя это был бы выход.

Просто вернуть время вспять. Кайлен… согласится. Ради старшего брата и здоровья племянника. Вот только… два года, не меньше. Мне придется исправлять события до появления Верса и до исчезновения Сельвана.

Но Сельван не будет меня знать. Надеяться, что он снова по какой-то причине меня заметит и полюбит? Даже если я вспомню, как это случилось в прошлый раз… не смогу сыграть. То есть, наверное, ради дела — смогу. Но что, если Сельван мне не поверит? А если поверит — он остановит Лисану и что дальше? Убежденность королевы в том, что свадьба Сельвана сама по себе — угроза для Альвета… я даже не представляю, что предпримет королева в следующий раз.

И есть ведь еще Верс!

Что, если я ошибаюсь? Ведь он маг огня, а Сельван — маг воды… как это может быть один и тот же человек?

Верс отличается от Сельвана не только внешностью…

«Да ведь может и не получиться, — подсказал внутренний голос. — Ты еще недавно сомневалась в том, что тебе хватит сил повторить подобное!»

Я покачала головой.

— Простите, граф. Не могу. Не раньше, чем поговорю с королем.

Будет ли Кайлен помогать мне, если узнает, почему его брат лишился жизни? А если попытается заставить повернуть время вспять? Верс все это время будет в застенках… боги, мне страшно даже вспомнить…

Я все еще могу ошибаться на его счет.

— Тогда отправляемся во дворец, — заключил Кайлен, будто намереваясь положить конец моим собственным терзаньям.

Я удивленно подняла на него взгляд.

— Разве вам разрешено?

— Разумеется, — удивился Кайлен. — Альвет дал мне время прийти в себя. В том состоянии, в каком ты меня застала, к своему стыду, я не мог защищать короля. К тому же, — он подмигнул. — У меня тоже было поручение.

Я, видно, слишком долго пыталась сообразить, что он имеет в виду, поэтому граф пояснил с улыбкой:

— Мы рассчитывали, что если все будет выглядеть так, будто я попал в немилость, я могу заинтересовать кого-нибудь…

Кто-нибудь из заговорщиков, действующих против Альвета? Например, если сказать убитому горем брату, что Лаверн погиб из-за того, что король пытался избавиться от принца и сам попался в собственную ловушку… или придумали бы еще какую-нибудь байку.

— А от меня вы тоже ждали предложений, граф? — спросила я.

Кайлен не смутился.

— О чем ты, Регина, ты спасла меня! Еще немного и я мог бы… не знаю. Мне кажется, я не собирался выходить из той комнаты. Там было так спокойно и не нужно было ни о чем думать. Ты спасла меня, я обязан тебе жизнью. После такого я просто обязан обеспечить твою безопасность. Поэтому спрашиваю еще раз: ты уверена, что Верс Плантаго — не предатель и по какой-то причине позволил оболгать себя?

И я вдруг снова задумалась. Но не о возможной вине Верса… а о том, что устроив его казнь, королева не обезопасит Альвета. Ведь король должен будет отдать приказ… и значит, будет виновен в смерти собственного брата. Королева это понимает. Каков же ее план? Собирается сама представить доказательства невиновности Плантаго? Тогда уж проще было вовсе не отправлять его к дознавателям.

Вот если Верс не доживет до казни…

Но допрашивают-то его по королевскому приказу.

Или нет?..

— Я уверена, — твердо сказала я, уцепившись за эту мысль. Если я права… если я права, у меня есть возможность испортить королеве план!

— Что же, в таком случае — едем, — заключил граф Бран таким голосом, что я бы ни за что не поверила, что еще недавно он больше напоминал безучастное ко всему привидение…