Угасающее солнце: Кесрит

9

Уже шел двадцатый день их пребывания в Номе.

Возможно, в конце концов нервы землян приспособились бы к долгому дню Кесрит. Дункан поднялся и взглянул на ванну — роскошь, немного примирившая его с этой планетой. Он был доволен, что система регенерации, действующая внутри Нома, обеспечивает его водой без отказа и ограничений.

В Номе работала такая же система жизнеобеспечения, как на космическом корабле. Это делало существование здесь если не роскошным, то хотя бы терпимым.

Отфильтрованный воздух, очищенная морская вода. Скудная жизнь планеты в основном сосредоточилась на суше и, насколько мог судить Дункан по информации регулов, только некоторые животные Кесрит были безвредны.

В самом Номе были разбиты сады, несколько увлажнявшие воздух, но непривычная глазу человека форма листьев и вездесущий запах регулов делали их гораздо менее приятными, чем они могли бы быть.

Дункан заметил, что регулы стали чаще общаться с ним. Он научился терпеть многое, к чему, как ему прежде казалось, никогда не сможет привыкнуть. И все это за двадцать дней непосредственного контакта.

Контакт и в самом деле был непосредственным. Никто не запирал их в комнате, как на корабле, но покидать Ном категорически запрещалось. Что ж, это ненадолго, только на то время, пока регулы оставались на Кесрит. Через десять дней прилетят земляне и заменят их.

Дункану хотелось верить, что он не сойдет с ума за такой короткий срок. Теперь ему часто грезилась встреча с первыми землянами, и он пытался представить, как это произойдет. Пребывание на Кесрит очень сильно изменит их, сделает их поведение и манеры весьма причудливыми, эксцентричными. Сам Дункан уже заметно отличался от того офицера, что отправился в это путешествие.

В новом Стэне Дункане, помощнике губернатора Кесрит, почти ничего не осталось от Дункана-офицера, способного к более импульсивным, необдуманным действиям. Переняв некоторые из манер регулов, новый Стэн Дункан стал выдержанным, терпеливым. Манеры регулов сделались для него столь же привычными, как и земное: «Да, сэр», «Нет, сэр».

Ему обещали отставку через пять лет. Но пять лет здесь сделают его совершенно неприспособленным к жизни среди землян. Через пять лет свежий воздух и дневной свет будут для него непривычными, а поведение землян после суровой борьбы за выживание на этой планете будет казаться странным и банальным. Приспосабливание к новым условиям, климату, к любым действиям во враждебном окружении были обычной работой офицера планетарной разведки. Теперь он учился чувствовать Кесрит.

Ставрос же хотел научиться не только поступать, но и думать, как регулы. Он старался постигнуть все, и делал это, как и регулы, ничего не записывая, только слушая во время редких выходов из своей комнаты в сад.

В это утро ему было предложено придти в канцелярию Хулага. Случай был очень важный.

Снаружи раздался какой-то грохот, непохожий на привычный рев взлетающих кораблей. Дункан щелкнул выключателем, чтобы сквозь затемненные окна стал проникать свет. Окна выходили на море, простирающееся до самого горизонта, и на горы, которые высились слева и справа. Но из окон не было видно эдуна мри и порта — то, что землянам хотелось видеть больше всего. Конечно, здесь их поместили не случайно. За минувшие двадцать дней вид за окном не менялся, но сегодня над горами двигалась буря. Серые, с красными прожилками облака нависли над горами и морем. Непрерывно сверкали молнии.

— Погода, — как сказали им регулы, — здесь совершенно не поддается прогнозированию и бывает очень жестокой. После пыльных бурь бывают щелочные дожди, поэтому если попадешь под дождь, необходимо немедленно принять ванну. А в случае приближения бури следует искать укрытие. Ветры достигают ужасающей силы. Если сталкиваются ветры с моря и ветры с гор, то возникают циклоны.

Лампа на потолке вспыхнула красным светом. Проснулся Ставрос и вызывает его. Дункан быстро получил из стенного шкафа, куда доставлялась им пища, чашку соя — жидкого стимулятора регулов. У напитка был вполне приемлемый вкус, в отличие от остальной пищи регулов, а если его немного подсластить, то он становился даже вкусным. Дункан добавил две капли ароматизатора в чашку, поставил ее на поднос, забрал почту и понес все это в комнаты Ставроса, по-прежнему расположенные рядом с комнатой Дункана.

— Доброе утро, сэр, — проговорил он. Ставрос обычно отвечал ему только кивком, что иногда раздражало Дункана. Сегодня у Ставроса было хорошее настроение. Он даже наградил Стэна улыбкой, отчего его рот вытянулся в тонкую линию.

— Сделай прозрачными окна, — сказал Ставрос. За окном опять раздался гром.

Дункан щелкнул выключателем, и угрюмый свет Кесрит проник в комнату.

Первые капли уже начали разбиваться о пыльные панели. От внезапного ужасного грохота задребезжало стекло. Ставрос подошел к окну, чтобы посмотреть, что там творится. У Дункана даже поднялось настроение — явление весьма необычное здесь, на этой суровой планете. Сейчас перед ними разворачивалось то, чем регулы не могли ни управлять, ни подвергать цензуре. Это была сама природа, дикая природа. Дункан видел, как вихри обрушивались на море, вспенивали его. Пена имела какой-то розовый оттенок. Все вокруг было окрашено в зловещий красный цвет. Непрерывно вспыхивали молнии.

— Что ж, — усмехнулся Ставрос, — пожалуй, таков будет главный враг наших здешних поселений.

Дункан почувствовал, что мог бы поспорить с этим заявлением. Но он не знал, как начать — его ведь учили не произносить слова, а подчиняться им.

— Регулы показали нам только маленький участок планеты, — сказал он. — Только город.

— Мне говорили, что на Кесрит почти все автоматизировано. И по каким-то идиотским причинам регулы, следуя примеру мри, построили свои поселения далеко от дорог. Строения дешевые и совершенно неприспособленные к этому климату.

— Если хорошенько поработать, их можно переделать, но труд это немалый. — Ставрос задумался, прихлебывая теплую жидкость. Снова послышался раскат грома. Ветер ударил с такой силой, что задрожали стекла, и стена воды заслонила весь вид из окна. Дункан выругался, но в его голосе звучало уважение и изумление.

— Поставь защитные экраны, — посоветовал Ставрос. Это было как раз вовремя — вода и ветер неистово бились в стекла и могли разбить их.

Дункан быстро опустил экраны. В комнате стало темно, пришлось включить освещение. Затем Дункан пошел в свою комнату и посмотрел в окна. Стекла вибрировали под бешеным напором ветра и дождя, и ему стало страшно.

Гром загремел вновь, и Дункан быстро потянулся к рубильнику. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди; он никак не мог дождаться, когда же опустятся защитные экраны, хотя на это требовалось всего несколько секунд. Где-то вдалеке ему послышался сигнал тревоги. Тут же прекратилось поступление воздуха, и он почувствовал, как, словно при старте на космическом корабле, заложило уши.

Дункан подошел к двери, открыл ее. Регулы в панике проносились по коридору в своих тележках. Вскоре давление снизилось. И тогда Дункан почувствовал странную поющую дрожь — огромное здание начало вибрировать.

— Что случилось? — спросил он первого попавшегося регула, который бежал по коридору.

Молодой регул забормотал на своем языке — Дункан понял лишь: что-то произошло в порту.

— Вернись к себе, — прошипел регул и исчез.

Дункан вошел в комнату, закрыл дверь и вызвал информационный центр. На его вызов никто не ответил. Постепенно здание перестало дрожать, слышались лишь шум дождя и порывы ветра. Дункан подошел к окну и поднял экраны, но по стеклу лились потоки воды, из-за которой ничего не было видно. Он снова опустил экраны.

В комнате Ставроса было тихо.

Дункан собрался с мыслями, отругал себя за панику и пошел к старику, ожидая насмешки над офицером, который боится бури.

Чашка валялась на полу. По ковру растеклось коричневое пятно. Дункан увидел, что Ставрос, по-прежнему в пижаме, лежит поперек кровати.

— Сэр? — воскликнул Дункан. Он подбежал, с ужасом тронул старика за плечо, затем перевернул его и ощутил слабое, еле заметное движение, трепет ресниц. Правый глаз оставался неподвижным. Левая сторона рта была перекошена. Ставрос попытался заговорить, но слышались только неразборчивые звуки.

В следующее мгновение Дункан выбежал из комнаты и бросился в холл, где сидел дежурный. На бегу он пытался сообразить, что же должен сказать, чтобы объяснить случившееся.

— Ставрос! — крикнул он. — Ставрос! — И отчаяние в его голосе подействовало на молодого регула. Он поднялся и пошел с Дунканом.

Регул долго стоял у постели.

— Старик, — сказал он наконец. Это было равносильно пожатию плечами. Перед ним был старик. Он не мог подняться, но это естественно для стариков. Дункан схватил его руку.

— Он болен!

Удручающе медленно регул повернулся и подошел к пульту. Он нажал кнопку и вызвал старшего.

Тот ответил непонятной скороговоркой. Дункан опустился на пол, склонив голову. Отчаяние охватило его.

Когда прибыли регулы и принялись перетаскивать Ставроса на тележку, Дункан все время вертелся рядом и настаивал на том, чтобы отправиться вместе со Ставросом.

Но регулы схватили его и крепко держали до тех пор, пока Ставроса не увезли. После этого его отпустили. Теперь это не имело значения, так как проследить путь тележки в этой паутине рельсов было невозможно.

Дункан упал на стул. Гнев, ужас и отчаяние охватили его. Он был вне себя от того, что ничего не мог сделать для Ставроса.

За окном по-прежнему бесновалась буря. Она продолжалась уже больше часа. Он четыре раза бегал к дежурному регулу, требуя информации о состоянии Ставроса.

Дежурный регул быстро понял, что необязательно молчать и не отвечать на вопросы, чтобы выразить свое презрение. Достаточно отвечать очень быстро, чтобы землянин ничего не мог понять.

Наконец ему надоело.

— Иди прочь, — несколько раз повторил он.

Дункан пошел прочь, но не в свою комнату, а по лестнице на первый этаж, куда ему запрещено было выходить. Там находилась канцелярия бая Хулага. Вслед ему слышались крики регулов. Три регула окружили его и под конвоем доставили в его комнату.

— Ставрос болен, — оказал один из них.

И это было все, что он узнал до утра, проведя всю ночь без сна в страшной тревоге.

Но утром явилась группа регулов. Они перенесли на постель с тележки какой-то коричневый тюк. Дункан протолкался между ними и увидел Ставроса, живого и в сознании; вся левая сторона старика была неподвижна.

Молодые регулы внезапно зашевелились и почтительно расступились в стороны. В коридоре послышался шум, дверь открылась и в комнату въехала тележка.

Бай Хулаг.

Ставрос что-то заговорил. Речь его была искажена, неразборчива.

— Досточтимый Ставрос. Отдыхай и поправляйся. — Бай поднялся в тележке и пристально посмотрел на Дункана. — Юноша, у него расстройство нервной системы.

— Бай, — сказал Дункан, — помоги ему.

Регул пожал плечами.

— Сущность землян нам неведома. Мы очень сожалеем. Сейчас у нас произошла катастрофа. Шторм разрушил башню в порту. Потеряно много жизней. Наши возможности теперь ограничены. И мы ничего не знаем о человеческом организме.

— Я могу помочь вам, бай. Ваши врачи могут…

— Юноша, — гулким басом сказал регул. — Мы ничего не знаем о землянах. Мы не экспериментируем на живых существах. Мы можем только частично восстановить некоторые функции. Это землянин. Мы сделаем для него все, что в наших силах, не больше. Ты все понял, юноша?

Дункан подошел к Ставросу, взял его здоровую руку и почувствовал слабое пожатие. Светлые глаза Ставроса влажно блестели, жили, что-то требовали, что-то приказывали. Дункан в ответ пожал ему руку и взглянул на бая.

— Прости, бай, — сказал он. — Я в отчаянии.

Бай жестом приказал ему подойти. Дункан приблизился к баю. Тот положил свою руку на его плечо.

Затем он что-то коротко приказал молодым регулам и те бросились врассыпную. Окруженные морщинами глаза смотрели на Дункана, пальцы все крепче сжимали плечо, пока Дункан не скривился от боли.

— Юноша, мне сказали, что ты отказываешься от пищи и воды. Это от горя? Таковы ваши обычаи?

— Нет. Я буду есть.

— Хорошо. — Он все сжимал пальцы, пока Дункан, больше не в силах вытерпеть боль, шагнул в сторону. Бай тотчас же отпустил его плечо.

Затем он величественно уселся в тележке. Та зажужжала, поехала назад, развернулась и исчезла.

Дункан стоял и смотрел ей вслед. Ставрос издал какой-то звук.

— Сэр? — сразу же откликнулся Дункан, стараясь, чтобы голос его звучал естественно. Он повернулся и увидел, что Ставрос показывает на стол. Там лежали его записи. Дункан собрал все и протянул ему. Но Ставрос правой рукой взял только лист бумаги. Дункан понял и дал старику ручку. Затем он встал на колени и поддерживал лист, пока Ставрос писал, неумело, коряво, как ребенок.

«Регулы спокойны, — прочел он, — потому что такое состояние для них в старости естественно. Я могу выздороветь, и оснований для паники нет."

Кривые строчки не помещались на странице, и Дункан перевернул лист.

«Скоро прибудут земляне, — продолжал Ставрос. — Катастрофа в порту — правда. Расписание эвакуации регулов нарушилось. „Хазан“ поврежден. Регулы в панике. Мри… необходимо выяснить, что предпринимают мри. Это самое главное. Слушай разговоры регулов, старайся узнать о мри. Но не предпринимай активных действий."

— Даже если я выйду из Нома?

«Офицер должен становиться дипломатом. Будь осторожен. Помни мои инструкции. Регулы убивают молодых без жалости. Советуйся со мной обо всем. Придвинь меня. Сейчас. Пульт."

Дункан не хотел этого делать, но Ставрос громко выругался и приказал ему. Дункан мягко, осторожно поднял тело и опустил в кресло тележки с пультом. Он обложил Ставроса со всех сторон подушками, чтобы те поддерживали тело. Правая рука Ставроса нащупала пульт, покрутила ручки регулировки. Пульт повернулся. На маленьком экране засветились буквы.

«Обучись этому."

— Да, сэр. — В горле у Дункана запершило. Юноша внезапно ощутил, насколько он привязался к этому беспомощному старику.

Надпись сменилась. «Закажи для себя обед. Отдохни."

— А для вас, сэр?

Ставрос развернул кресло и ловкими маневрами приблизился к кровати. Ручкой на пульте он притушил свет в комнате. «Я подожду, — сказала надпись. — Пока не нужно."