Угасающее солнце: Кесрит

13

Дождь барабанил по стенам эдуна. Ветер обрушивался вниз, но горы и высокие скалы преграждали ему путь, направляли на город регулов и порт. Ни один порыв ветра не обрушился на эдун за 2000 лет.

В такой вечер было приятно собраться всем мри за общим столом в башне госпожи. В этот вечер воздух был пронизан предчувствием чего-то приятного, каким-то странным удовольствием, таким же сильным, как ветер. Дусы, которые остро чувствовали настроение, не на шутку развоевались, и их всех выпроводили из эдуна. Звери исчезли во мраке. Все, кроме мьюк'ко, который лежал у ворот и не обращал внимания на разыгравшуюся бурю.

Все кел'ейны пребывали в приподнятом настроении. Глаза стариков сверкали. Никто не говорил о прибывающем корабле, но он был центром всего.

Ньюн, как и все остальные, связывал все свои надежды с прибытием «Аханала». Перед ним открывались радужные перспективы. Братья. Соперники. Жизнь.

Пускай у него не было военного опыта, но это был его Дом, он был келом этого Дома, и кроме того, он был кел'еном госпожи. Это было очень приятное, но непривычное чувство — ведь он теперь был не самым низшим из них; он был среди первых.

— Мы связались с кораблем мри, — только и сказала им госпожа. И это было все, что им было известно о корабле. Утром госпожа собрала их и говорила с ними спокойно и торжественно. Это было трудно для нее — ведь последнее время она зачастую плохо себя чувствовала. Но сегодня утром Интель была такой, какой Ньюн ее прежде не видел — она приводила его в трепет своим мягким голосом и необыкновенной ясностью мысли. Она говорила о тайных тропах Кесрит, о которых регулы ничего не знали.

— Скоро, — сказала она. — Следите за регулами, кел'ейны, не спускайте с них глаз.

И очень скоро, скорее, чем они ожидали, прибыл для переговоров бай.

Регулы волновались. Они столкнулись с тем, чего никогда раньше не случалось, и они очень беспокоились и были в смятении.

— Интель, — сказал Эддан, старший из ее Мужей, когда Ньюн вернулся с кухни, куда относил посуду и остатки пищи. Только кухня и часть башни Катов оставались открытыми, — Интель, будет ли дозволено келу задать вопрос?

Ньюн быстро сел на свое место. Он был благодарен Эддану за то, что тот подождал его возвращения. Ньюн смотрел в лицо Матери, надеясь, что она не откажет Эддану.

Она нахмурилась.

— Кел хочет спросить о корабле?

— Да, — ответил Эддан. — А разве есть сейчас что-нибудь более важное?

Госпожа опустила руки. Разрешение было получено.

— Когда он прилетит, — спросил Эддан, — мы улетим на нем или останемся?

— Кел'ейны, я скажу вам, что вижу конец Кесрит. Да, мы улетим, но я скажу вам и другое: я должна дать баю регулов одного кел'ена, не больше. Но я сомневаюсь, что бай еще раз придет за ним.

Старый Лирен — без вуали, поскольку при совместной трапезе никто не закрывал своего лица — ухмыльнулся и поднял украшенную боевыми шрамами руку.

— О госпожа, Матушка, если он придет, пошли меня. Мне бы хотелось увидеть Нураг: действительно ли он таков, как о нем говорят. А кроме того, от меня мало пользы при строительстве нового эдуна. Этот наш дом совсем разваливается, и если нам не суждено остаться в нем, то я лучше снова пойду на службу.

— Ты хочешь снова служить Народу, Лирен?

— Да, Матушка, — ответил Лирен и его глаза обратились к Эддану: «спрашивай, старейший».

Остальные Келы сидели тихо. Но госпожа больше не разрешила задавать вопросы.

— Сатель, — позвала Интель.

— Да, госпожа?

— Напомни келам условия договора, который обязывает нас служить регулам.

Сатель склонил голову, затем поднял ее снова.

— Договор между Хольнами и мри, который заставляет мри служить регулам, так говорит о сроках службы: «До тех пор, пока регулы и мри не окажутся вместе на планете, где расположен эдун Народа… или до тех пор, пока мри одни остаются на планете, которую оставили регулы, но на которой находится эдун Народа…» В этом случае мри прекращают свою службу у регулов. И я скажу, госпожа, что если следовать договору, то регулы уже нарушили его условия.

— Да, — сказала госпожа. — Я тоже так думаю. Мы заключили договор с Хольнами. Род Хольнов знал, как обращаться с нами, но этот бай Хулаг прибыл аж с самого Нурага, и он совсем не знает Народа. Он совершил ошибку, не подумав о нашей эвакуации заранее.

— Хольны знали нас лучше, чем он, — сказал Сатель.

— Но они не сообщили своему преемнику то, что ему непременно следовало знать о нас. — Старая Солгах промолчала. — А может, Хулаг поленился просмотреть записи. Регулы плохие воины, но они умеют мстить по-своему.

И Интель улыбнулась. В этой улыбке было удовлетворение.

— Будет ли дозволено келу, — спросил Эддан, — задать вопрос?

— Спрашивай.

— Ты думаешь, что Солгах специально утаила от Хулага информацию о нас?

— Да, я думаю, что такова месть рода Хольнов, так они удовлетворили свою гордость. Бай Хулаг потерял мри. Я в этом уверена, — сказала она твердо. — Медай был последним из моих детей, кто погиб, служа регулам. И теперь… теперь, кел'ейны, не думайте, что мри будут сражаться против мри. Нет. Такого больше не будет.

Волна разочарования прокатилась среди Келов.

— Будет ли дозволено келу… — снова начал Эддан.

— Нет, — сказала госпожа. — Кел не может спросить. Но я скажу все, что вам нужно знать. Мри осталось слишком мало. Было время, когда междоусобные войны служили Народу, но это время прошло, кел'ейны. Я скажу вам то, о чем вы не можете спросить: на корабле «Аханал» находятся остатки нашего Народа; и мы последние. Больше никого нет.

Словно холодный ветер пробежал но комнате. Никто не шевельнулся. Ньюн стиснул руки между колен, пытаясь осознать сказанное Матерью, лелея слабую надежду, что это всего лишь аллегория — ведь Мать часто говорила загадками; но в данном случае это была правда.

— На Элаге, — голос Интель звенел, — регулы удрали, спасая свое потомство и добро, и бросив всех кел'ейнов, которые служили им. Затем регулы собрали кел'ейнов из эдунов Млассула и Селета и погубили их всех. Но это не имеет никакого значения для нового бая Хулага, для нового хозяина, присланного с Нурага.

Послышался неожиданный звук — хлопок в ладоши. Это всегда сдержанный Эддан не выдержал и выругался.

— Госпожа, — спросил он, — будет ли дозволено келу задать вопрос?

— Нечего спрашивать, Эддан, — оказала Интель. — Случилось так, что погибли 10000 мри и много кораблей, числа которых я не знаю. Все корабли принадлежали регулам, но на них не было ни одного регула, потому что регулы боятся воевать. Они убили 10000 мри. И я проклинаю тех Матерей, которые послали своих сыновей на гибель.

Пот тек по лицу Интель. Кожа ее стала бледной. Воздух с хрипом вырывался изо рта. Никогда ласковая Мать не ругала никого, но теперь она ругалась так, что кровь стыла в жилах кел'ейнов. Ньюн почти не дышал, мускулы его напряглись до предела, руки дрожали. Он стиснул их крепче, чтобы остальные не заметили его слабости. Но сейчас никто не думал об этом, сердца всех сжимали печаль и тревога. Жуткая тишина стояла в комнате.

— Матушка, — взмолился Сатель. — Достаточно, хватит.

— Келы, — сказала она, — хотят задавать вопросы. Они имеют право получить ответы. — Она помолчала, переводя дыхание, словно собираясь сказать что-то очень важное. — Кел'ейны, — сказала она. — Спойте мне Шон'джир.

Среди кел'ейнов пробежала волна беспокойства, почти паники.

«Она умирает, — была первая мысль Ньюна. — О боги, как все ужасно!» — И он не мог произнести ни слова из тех, что она ждала от них.

— Дети мои, — обратилась госпожа к своим Мужьям, — исполните для меня Песнь Преходящего.

Все посмотрели на Эддана, который склонил голову в знак согласия и негромко запел. Немного погодя к нему присоединился Ньюн, не совсем уверенный в том, что они делают то, что нужно.

Во Мраке начало

Во Мраке конец,

А меж ними Солнце,

Но затем придет Мрак.

И в Мраке том

Конец каждого.

Из Мрака во Мрак

Путь каждого.

Из Мрака во Мрак

Наш путь.

И после Мрака

О братья, о сестры,

Придем мы домой.

Интель слушала с закрытыми глазами. Когда песня закончилась, наступила полная тишина. Затем глаза госпожи открылись, она посмотрела на всех так, словно вернулась откуда-то издалека.

— Я расскажу вам то, — сказала она, — о чем когда-то давно знали кел'ейны, но после забыли об этом. Я просто напомню. Кесрит — лишь одна из многих планет, и Арайн — всего лишь одно из множества солнц, и конец мри совсем близко. В истории Народа, кел'ейны, было много подобных Мраков, и регулы дали нам лишь последний из наших многих Домов. И поэтому мы сегодня исполняем Шон'джир. Этот обряд мы исполняем в начале каждой жизни Народа и в конце каждой жизни, в начале нового периода и в конце его. И пока другая госпожа не расскажет этого детям твоих детей, Ньюн, забудь это; остальные келы могут помнить.

— Мать, — сказал Ньюн, протянув к ней руку, — ты говоришь о смене Дома?

Она была его Матерью и, задав вопрос, Ньюн понял, что грубо нарушил этикет. Он замер с бьющимся сердцем, ожидая суровой отповеди, но Мать лишь спросила Эддана, есть ли у келов какие-либо вопросы.

Но все же она ответила ему:

— Ньюн, я скажу тебе правду. Регулы считают себя старыми, но Народ старше. Те 2000 лет, о которых вы знаете, это только малая часть. Мы кочевники. Я сказала, что Келы не будут больше воевать, что у них будут другие дела. Последние из моих сыновей — Келы Мрака — будут совсем иными, чем Келы Перехода. У последних из моих дочерей, Матерей Мрака, будут другие обязанности, о которых я вам не скажу.

Все Келы — внимательные, удивленные, испуганные — слушали госпожу.

Ньюн взглянул на своих братьев и увидел их изумление, неуверенность, посмотрел на Мелеин и заметил на лице девушки бледность и растерянность. Быстро накинув вуаль, она отвернулась от всех. Ньюн внезапно почувствовал себя одиноким, хотя вокруг были его братья. Он опустил голову и сидел так, пока не услышал голос Эддана, который просил разрешения задать вопрос, и отказ госпожи.

— Сен спрашивает… — послышался голос Сателя, задавший вопрос, на который она не могла не ответить. — Госпожа, мы не можем строить планы, не спрашивая ничьи советов.

— Это вопрос, сен? — сухо спросила госпожа. И в наступившей тишине столкнулись две непреклонные воли. Ньюн переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь решить, кто же распоряжается его жизнью.

— Это вопрос, — сказал Сатель.

Госпожа прикусила губу и кивнула.

— Да, — сказала она, — мы будем планировать, не спрашивая ничьих советов. Я обходилась без советов, когда вызвала «Аханал», уцелевший в безумии Элага, когда приняла решение основать нашу базу на Кесрит, хотя многие были против. Я и дальше буду руководить, не советуясь ни с кем — я не оставлю Народу выбора.

— Мы потеряли много наших катов и келов, когда устроили Дом на Кесрит, а не на Люшейне, где были вода, чистый воздух, мягкий климат, где мы могли бы создать богатый дом, госпожа.

— Старые споры, — спокойно сказала госпожа. — Но я сама решаю, где быть Дому, потому что госпожа, а не сен'ант руководит Народом. Не забывай об этом.

— Сен спрашивает, — сказал Сатель, — почему? Почему это должен быть Кесрит?

— Сравнимы ли твои знания с моими? Тебе известны высшие из Священных Таинств, сен'ант?

— Нет, — срывающимся голосом ответил Сатель.

— Кесрит — наилучшее место.

— Я этому не верю.

— Кесрит сурова, она убивает слабых.

— Эта кузница Народа, как ты назвала ее, слишком хорошо выполняет свои функции. Нас осталось совсем немного. Элаг не оставил нам никого.

— Зато мы все прошли через огонь.

— Горстка.

— Мы дали Народу Дом, — сказала она, — и он останется здесь до тех пор, пока не придут земляне. И затем Мрак. А дальше будут решать другие, Сатель; не ты и не я.

Наступила тишина. Сатель внезапно поднялся и оперся о стену, выдав свою слабость.

— Оставь сейчас решение другим, — сказал он и вышел.

Было слышно, как он спускается по лестнице.

Эддан поклонился, подошел к Матери и взял ее руку.

— Матушка, — мягко сказал он, — келы поддерживают тебя.

— Келы слишком мало знают, — ответила она. — Даже теперь.

— Келы знают госпожу, — тихо ответил Эддан. Затем его взгляд скользнул по остальным и остановился на Мелеин. — Сен Мелеин, приготовь питье для госпожи.

— Я сегодня не буду пить, Эддан, — прошептала Интель.

Но взгляд Эддана сказал совсем другое, и Мелеин кивнула. Она поднялась, налила воду и комал в чашку, приготовив наркотик, который принесет Интель облегчение.

— Идем, — сказал Эддан Келам.

— Ньюн останется, — сказала Интель, и Ньюн, который поднялся вместе со всеми, остановился.

Внизу с грохотом открылась и захлопнулась дверь главного входа.

— Боги, — выдохнула Пасева и бросила взгляд на Интель. — Он ушел из эдуна.

— Пусть идет, — ответила Интель.

— Госпожа, — послышался чистый и прозрачный голос Мелеин. — Нельзя оставаться на улице в такую погоду.

— Я пойду за ним, — сказал Дебас.

— Нет, — сказала госпожа. — Пусть уходит.

Было ясно, что ничто не изменит ее решение. Заставить же ее было невозможно. Опустив глаза, Мелеин стояла рядом с Интель, закутанная вуалью.

— Келы могут идти, — сказала Интель, — кроме Ньюна. Спите спокойно, кел'ейны.

Эддан не хотел уходить. Он остался, но Интель жестом отослала его.

— Иди, — сказала она. — Сегодня вечером я ничего больше не скажу, Эддан. Но утром пошли одного из кел'ейнов на утес, чтобы наблюдать за портом. Эта буря помешает регулам что-нибудь предпринять сегодня ночью, но завтра все будет по-другому.

— Нет, — сказал Эддан. — Я пойду за своим братом.

— Без моего благословения.

— Все равно, — сказал Эддан и повернулся, чтобы выйти.

— Эддан, — позвала она.

Он обернулся к ней.

— Нас осталось слишком мало, — сказал он, — чтобы совершать паломничество в Сил'атен. Сатель не хотел покидать Нисрен. Я тоже. Теперь мы не хотим покидать Кесрит. Мы вместе пойдем в Сил'атен, он и я. Пойдем с легким сердцем.

— Я благословляю вас, — помолчав, сказала она.

— Благодарю, госпожа, — ответил он.

И это было все. Он ушел; Ньюн смотрел, как скрывается его высокая фигура во мраке холла, и каждая мышца юноши дрожала.

Они умерли, Эддан и Сатель. Они сами выбрали это: Сатель — по обычаю своей касты, и Эддан, которому было тесно в своей касте, пошел за ним в долгий путь. Ньюн видел лицо Эддана и не находил в нем ни горя, ни страдания. Он слышал, как легко и быстро сбегает кел'ант по винтовой лестнице, как открылась и затем захлопнулась дверь, и ему стало ясно, что эдун лишился двух своих братьев, двух великих братьев.

— Сядь со мной, — сказала Интель.

— Госпожа, я приготовила питье, — сказала Мелеин звенящим голосом. — Пожалуйста, выпей.

Она протянула поднос, который дрожал в ее руках. Интель взяла чашку, выпила и затем поставила обратно, откинувшись на подушки. Ньюн и Мелеин сели рядом, справа и слева от госпожи.

Так они провели много ночей со дня смерти Медая: сон Интель был очень беспокойным, и она не могла уснуть, если в комнате никого не было.

В этот вечер Ньюн не смотрел на нее, пока она ждала, когда подействует наркотик. Он опустил голову, глядя на свои руки, лежащие на коленях. Эти руки дрожали от напряжения.

Эддан и Сатель. Они были частью его жизни. Он плакал и слезы катились по его не скрытому вуалью лицу. Он не мог поднять руки и вытереть слезы: ему было стыдно от того, что он плачет — ведь келы не могут плакать.

— Сатель был очень болен, — мягко сказала Интель. — Он хорошо знал, что делает. Не думай, что мы расстались со злобой. Мелеин знает. И Эддан знает. Сатель хороший старик, у нас с ним старые разногласия. Он часто не соглашался со мной, но все сорок три года давал мне мудрые советы. Я не сержусь. Мы были друзьями. И я не думаю плохо об Эддане. Я бы удивилась, если бы он поступил по-другому.

— Ты жестока, — сказал Ньюн.

— Да, — ответила она. И ее легкая рука скользнула по его плечу под укрывающую голову зейдх. Ньюн движением плеча сбросил руку и плотнее запахнулся в мантию. Голова его была опущена, в глазах стояли слезы.

— Мой последний сын, — сказала Интель. — Ты любишь меня?

Этот прямой вопрос как молотком ударил Ньюна. Он не мог ответить просто: «Да, Мать». На это ему не хватало смелости.

— Мать, — с горечью произнес он один из многих титулов, самый дорогой для Келов.

— Ты любишь меня, Ньюн? — ее мягкие пальцы пробежали по волосам, коснулись его уха — так ласкает родная женщина и возлюбленная. «Здесь тайна, — говорили эти прикосновения, — здесь кроется тайна: будь внимателен."

Ньюн не был готов к тайнам. Он смотрел на нее, пытаясь найти слова для ответа. Спокойное лицо было обращено к нему.

— Я знаю, — сказала она. — Ты здесь. Ты выполняешь свой долг. Ты очень послушен, сын мой. Я знаю, что лишила тебя многого.

— У тебя были свои причины для этого.

— Нет, — оказала она. — Ты кел'ен. Ты не знаешь, ты веришь. Но ты прав, когда говоришь так. Завтра… завтра ты убедишься в этом, когда увидишь «Аханал». Мелеин…

— Да, госпожа?

— Ты оплакиваешь Сателя?

— Да, госпожа.

— Ты не осуждаешь меня?

— Нет, госпожа.

— На «Аханале» прибудет госпожа, — сказала Интель. — Эта госпожа может распорядиться не так, как я.

— Мне двадцать два года, — запротестовала Мелеин. — Госпожа, ты должна подчинить «Аханал» своей воле. Но если они пришлют вызов, если они посмеют прислать вызов…

— Ньюн защитит меня. И он защитит тебя, когда придет время.

— Ты передашь его мне? — спросила Мелеин.

— В свое время, — ответила Интель. — Я сделаю это. В свое время.

— Я не знаю все, что я должна знать, госпожа.

— Ты убьешь любого, кто захочет отобрать у тебя Пана. Я старейшая из всех Матерей, и я сама подготовлю себе преемницу.

— По совести говоря… — запротестовала Мелеин.

— По совести говоря, — сказала госпожа, — ты должна повиноваться мне и не задавать вопросов.

Наркотик начал действовать. Глаза ее затуманились, она опустилась на подушки и затихла.

Вскоре она уже спала.

Среди келов говорили, что во время разрушения Нисрена земляне полностью уничтожили эдун, и они не обращали внимания на все попытки мри вызвать их на а'ани. Это была самая первая и горькая ошибка мри, которую они совершили в войне с землянами. Земляне проникли в эдун, и каты в ужасе пытались спастись бегством. И тогда Интель встала между землянами и катами. Ее руки исторгли огонь, и холл запылал. Сама ли Интель, или огонь вынудили землян остановиться — этого никто не знал, но, во всяком случае, земляне не пошли против нее. Она стояла так до тех пор, пока не спаслось большинство катов, а подоспевшие келы не увели ее в безопасное место, на корабль регулов.

Ньюн знал это, но до сегодняшнего вечера не мог себе представить, как мягкая Интель могла быть такой стойкой и непреклонной.