Удар в сердце

Глава четвертая Странные гонцы

Дальнейшее плавание до Спарты заняло всего несколько дней и больше не принесло Гисандру никаких неожиданностей. Теперь они уже плыли прямиком домой и ничего такого, о чем эфорам не следовало знать, не делали. Покинув на рассвете Итаку, после полудня они миновали большой остров Закинф у берегов Элиды и, обогнув ее, к вечеру прибыли в Кипариссию. Здесь уж можно было сходить на берег, так как начинались спартанские владения, но Клеандр предпочел лишь переночевать, а затем отправиться дальше, чтобы морем прибыть в Тирос.

– Но ведь это еще дня два пути, а то и три, – удивился Гисандр, когда узнал о решении царского пифия, – эфоры, наверное, и так заждались меня.

– Ты надеешься пешком успеть быстрее? – ухмыльнулся Клеандр, почесав бороду, и опять напустил тумана, – ты, конечно, сильный воин, но сейчас тебе не стоит спешить. У эфоров и без тебя забот хватает. Поэтому чем позже ты прибудешь, тем лучше… для тебя.

Тарас не совсем понял, о чем говорил его спутник, но был вынужден подчиниться. «В конце концов он прав, – подумал Тарас, глядя, как их корабль вновь выходит в море, чтобы отправиться вдоль побережья Мессении к далекому Тиросу, – встреча с эфорами вряд ли будет для меня приятной, если не последней. Поэтому пусть уж она состоится как можно позже».

В этот день на море разыгралось нешуточное волнение, и корабль был вынужден раньше времени зайти в гавань, чтобы лишний раз не испытывать терпение Посейдона. Конечно, ценного груза с ними уже не было, но и своей жизнью Гисандр еще немного дорожил. Тем более когда берега родной Спарты постоянно маячили по левому борту. Пифий поддержал его желание встать на ночевку. Он вообще, как показалось Тарасу, не слишком торопился выполнить наказ царя как можно быстрее прибыть в Лакедемон на встречу с эфорами. И Гисандра это немного озадачивало – ведь производство орудий было делом первостепенным, каждый день у дельфийских перевалов гибли спартиаты, отдавая свои жизни. И Клеандр этого не мог не знать.

Хотя Тарас и побаивался встречи с эфорами, но, отправляясь в путь, полагал, что нельзя было терять ни дня. Однако их плавание все больше походило на длительную экспедицию с большим количеством остановок, главной целью которой было как можно больше успеть по дороге, нежели скорее прибыть в Спарту. «Такое ощущение, что пифий чего-то не договаривает, – размышлял Гисандр, поглядывая с борта корабля на своего спутника, прогуливавшегося мимо лавок периеков в порту, – может быть, Леониду не слишком нужны мои баллисты?»

Но что-то говорило ему, что дело не только в баллистах, которые царю Леониду были действительно нужны как воздух. Просто Тарас кожей чувствовал, что вокруг заваривается какая-то очень опасная «каша», в которой его пока что использовали вслепую. Даже несмотря на крохи информации, которую сообщил ему пифий еще на Итаке, Тарас не ощущал полного доверия. Впрочем, ему это было не впервой. В конце концов, он не царь, а простой солдат, хотя папу геронта не стоило сбрасывать со счетов. Оставалось успокаивать себя только народной мудростью из прошлой жизни – семи смертям не бывать, а одной не миновать. Судя по количеству происходивших по дороге событий, все должно было проясниться уже довольно скоро.

На сей раз их приютила Метона. Оттуда царский пифий отправил двух гонцов, понятное дело, Тарасу ничего не объяснив. Одного посуху, а другого морем в неизвестном направлении. Это событие тоже осталось бы тайной, но наблюдательный Тарас заметил с борта корабля, как на следующее утро пифий разговаривал у лавки горшечника с каким-то человеком в лохмотьях, после чего передал ему небольшой предмет и, командир эномотии мог поклясться всеми богами, мешочек с монетами. «Зачем ему так рисковать, – удивился Гисандр, – мы уже в Лаконике, а здесь за хранение денег по головке не погладят. Возьмут и отрежут ее, чтобы другим неповадно было».

Но последующие события дали ему некоторые объяснения. Вскоре к этому разговору присоединился еще один «простолюдин». Разговор с гонцами состоялся на местном базаре у пирса, где «шумели» периеки, а Клеандр старался не привлекать к себе внимания, смешавшись с толпой. Разговор походил на обычную встречу простолюдинов, поскольку и царский пифий не отличался пышностью наряда. Клеандр был одет в скромный гиматий, как приличествовало ходить в Спарте даже эфорам.

Зоркому Гисандру показалось, что переданный «гонцу», как он сразу окрестил неизвестного человека, предмет вполне мог быть табличкой, то есть письмом. А это значит, что пифию срочно потребовалось связаться с кем-то или известить его заблаговременно о своем прибытии. А поскольку стоянка в бухте была незапланированной, то следовало полагать, что свои люди были у пифия в каждом городе. Похожую табличку он передал второму. После чего тот зашагал прочь из порта, то и дело оглядываясь по сторонам. А другой «простолюдин» поднялся на борт корабля, отчалившего из Метоны вслед за судном Гисандра, но уплывшего в обратном направлении. Этот корабль показался Гисандру вообще не спартанским. Он уже успел насмотреться на редких представителей торгового флота периеков и мог бы с уверенностью сказать, что это явно не один из них, хотя тоже «торговец».

Клеандр же, закончив свои манипуляции, взошел на корабль, не сказав ни слова, будто действительно занимался на берегу лишь тем, что рассматривал горшки. Тарас его не расспрашивал, понимая, что это бессмысленно. Все, что ему «нужно знать», царский пифий и так расскажет. А больше – только под пытками, да и то вряд ли.

Ветер надул парус, и судно понеслось по волнам в сопровождении веселых дельфинов. Вскоре достигнув небольшого архипелага из десятка мелких островов, они миновали мыс Акритас – самую южную точку некогда свободной Мессении, а теперь, уже не одну сотню лет после захвата, считавшуюся «исконной» спартанской территорией. Следующий по курсу мыс, что лежал за обширным заливом, назывался Тенар и был хорошо знаком Тарасу. Именно там случилось памятное избиение илотов в храме Посейдона, которое сошло с рук Деметрию и окончательно сделало его врагом Гисандра.

Плавание в спартанских водах походило на прогулку по «мертвому» морю – кораблей здесь почти не попадалось. Лишь изредка лазурный горизонт расцвечивался парусом одного или нескольких судов, принадлежавших к флотилиям других стран. Корабли Коринфа, Арголиды, Афин и недалекого Крита бороздили окрестные воды по своим торговым делам, обходя неприветливую Лаконику стороной. Суда же периекских купцов были крайне немногочисленны. За все плавание им попалось пока лишь два корабля.

– И почему наш предок, великий Ликург, так не любил флот, что запретил нам его иметь? – не выдержал наплыва своих мыслей Гисандр и спросил, обернувшись к стоявшему рядом Клеандру: – Ведь имей Спарта флот, мы могли бы сокрушить любого врага.

– Мы бьемся так, как он нам завещал, – ответил царский пифий, и Тарас, к своему большому удивлению, не расслышал в его голосе большого осуждения. – Лакедемон силен своей сухопутной армией, и не нам менять заветы Ликурга.

Но, наклонившись чуть ближе к Тарасу, добавил почти шепотом, словно боялся, что его услышат матросы или обретавшийся неподалеку Темпей:

– Хотя я могу тебе сказать, что не вижу ничего вредного в том, чтобы у Лакедемона было некоторое количество кораблей. Мы не стали бы от этого слабее.

– Конечно! – воскликнул Гисандр, вдохновленный тем, что нашел понимание. – Наоборот, мы стали бы гораздо сильнее и могли бы со временем подорвать морскую мощь Афин. Если же построить достаточно большие корабли, то мы могли бы перебрасывать наши отборные войска на кораблях в любую точку Греции. Ведь даже персы делают это. И даже на Итаке я видел военный флот.

Гисандр развернулся вполоборота к пифию и взмахнул рукой, указывая так, словно они до сих пор находились на острове.

– Там, в заливе, где мы выгрузили… ящики, – проговорил он, – почти рядом с нашей стоянкой я видел штук пятнадцать новехоньких триер, похожих на афинские. Они были достаточно вместительные для таких походов. Но на них не было солдат. Чьи они? С кем Итака собирается воевать?

Клеандр, казалось, был в замешательстве. Некоторое время он размышлял над тем, что говорить, словно вопрос Гисандра застал его врасплох. Но быстро взял себя в руки и ответил:

– Это флот наших союзников.

– Значит, потомки Одиссея опять[5] готовы биться за Спарту? – уточнил Гисандр и, не дождавшись утвердительного кивка, сам ответил: – Отлично. Но только нам бы не помешали собственные корабли. У нас ведь столько портов и большое побережье. Мы бы могли быть владыками не только суши, но и моря, а оно пока принадлежит проклятым афинянам.

– Если тебе не дорога твоя жизнь, ты можешь попросить о них у эфоров, когда будешь говорить с ними о своем оружии, что мечет молнии подобно Зевсу, – усмехнулся пифий, – разве ты забыл, что уже одного этого тебе будет достаточно, чтобы раньше времени отправиться в царство Аида.

– Но ведь мы победили, – не унимался Тарас, – ведь я доказал, что с помощью этого оружия могу уничтожить тысячи персов, даже не используя меч и копье.

– Ты забыл, где живешь, – охладил его пыл царский пифий, – для эфоров главное, что ты нарушил традиции предков, создав это оружие. Вмешался в дело богов. Так что проси их лишь о том, чтобы они даровали тебе свою милость. Это главное. К сожалению, пока не все еще в Спарте зависит от царя, который тебе благоволит. А про корабли забудь.

И все же Тарас не услышал в словах пифия полного запрета думать об этом. Вслух тот, конечно, запрещал ему говорить о флоте, но спартанец чувствовал, что эта тема интересна и самому Клеандру. А раз так, то и самому царю. Видно, время еще не пришло.

«Ладно, подождем, – нехотя смирился он, скрипнув зубами и вновь обращая свой взгляд к морю, – в одном Клеандр прав, с эфорами новый флот обсуждать не стоит. Они – хранители древних законов. Сейчас главное, получить их „высочайшее разрешение“ на строительство баллист. Уже одно это будет прорывом для спартанской армии, хотя многим бойцам „старой гвардии“ явно не понравится. Ну да ничего, лишь бы не запретили, а там прогресс свое возьмет даже среди этих твердолобых вояк, как только они увидят, что творит моя артиллерия».

– Темпей! – Гисандр отошел от ограждения и приблизился к мачте, у которой коротал свое время первый алхимик Греции под тентом, чуть в стороне от скамеек гребцов. – У тебя случайно не осталось в Спарте каких-нибудь запасов «Грома богов»?

Так они между собой называли состав гремучей смеси, которой начиняли взрывчатые горшки. Но оружейник сразу отрицательно замотал головой.

– Мы все потратили у Фермопил, хозяин, и потом на отражение персов у Дельфийских проходов, – пробормотал он заикающимся голосом, словно боялся, что немедленно будет наказан, – но как только мы достигнем Пелланы, я обязательно постараюсь сделать как можно больше порошка.

– Да уж постарайся, врачеватель, изготовить побольше своего зелья, – кивнул Тарас, приваливаясь к мачте, над которой трепетал под порывами ветра парус. – Я буду «лечить» им персов. А их еще очень много на нашей земле.

– Я не буду спать ночами, – пообещал Темпей.

– Это верно, – согласился Тарас, поглядывая на временно скучающих гребцов, – Когда мы прибудем на место, нам всем будет не до сна.

Его взгляд, скользнув по синему небу, остановился на чайках, небольшая стая которых сопровождала корабль от самой Метоны. Они уже прошли половину залива и вскоре должны были достигнуть мыса Тенар. Вечерело. «Как бы не пришлось там ночевать, – озадачился Тарас, которого будоражили не очень приятные воспоминания об этом месте, всколыхнувшие еще более ранние о тех зверствах, участником которых он стал, попав в агелу Деметрия, – а впрочем, какая теперь разница».

Заметив своих гастрафетчиков, Никомеда с Бриантом, что расположились на корме, он вдруг снова вспомнил об Итаке. На обратном пути из подземного «хранилища» Клеандр привел его на одну из скал на другой стороне хребта и показал на три деревни, что раскинулись внизу. Там горело много костров и деревни были хорошо различимы, несмотря на сгущавшиеся сумерки. Здесь жило много народа, на первый взгляд, – одни мужчины. И все – как показалось наблюдательному Тарасу, – судя по всему, были воинами.

– Это люди Иксиона, – предвосхитил вопрос царский пифий, – местного вождя, что обязан нам своей дружбой.

– Спарте? – уточнил Тарас.

– Нет, Гисандр, – прищурился пифий, – лично царю Леониду. С Леотихидом и эфорами он не имеет связи.

Гисандр промолчал.

– Странные деревни, – поделился он своими соображениями, подметив кое-что в поведении местных жителей буквально сразу, – очень похожи на военный лагерь.

– А это и есть лагерь, – не стал скрывать пифий, – все его обитатели – военные люди. Они заменят твоих периеков завтра.

– Так они знают о пещере, – спросил заинтригованный Гисандр, – хорошие бойцы?

– Со спартанцами, конечно, не сравняться, – сморщился пифий, – но бесстрашны и оружие держать умеют. Правда, большинство из них пираты и всякий сброд с окрестных островов, что собрал к себе Иксион, когда захотел укрепить свою власть на этом острове.

– И вы доверите им охрану нашего груза? – не поверил своим ушам Тарас.

– Иксион не знает о ящиках, – ответил пифий, но, увидев, что это ничуть не успокоило Тараса, добавил: – Он слишком многим обязан Леониду и не станет с ним ссориться.

– А Иксион[6] один правит на Итаке? – не удержался от наводящего вопроса Тарас, пристальнее вглядываясь в то, что творилось у костров.

– На этом острове еще есть правители, – нехотя проговорил пифий, тоже вглядываясь в сгущавшиеся сумерки, – о них ты узнаешь позже. Но Иксион – самый дерзкий из них и сослужит нам хорошую службу. Если захотят боги, то ты познакомишься с ним, когда придет время.

– Значит, мы вернемся сюда? – удивился Тарас, переводя взгляд на лицо пифия, почти скрытое во мраке.

– Если захотят боги, – был ответ.

«Что-то мне кажется, что боги не заставят себя долго ждать, – подумал Тарас, вновь зашагав по невидимой тропе меж камней в сторону бухты, – а этот остров еще сыграет в судьбе царя Леонида, да и, похоже, моей, какую-то роль. Эх, Одиссей, Одиссей».

Отогнав нахлынувшие воспоминания, Тарас вернулся в настоящее, вновь устремив свой взгляд к спартанским берегам. Плыли они довольно быстро и, несмотря на опасения Тараса, вскоре благополучно миновали мыс Тенар. А проплыв дальше, даже успели еще до темноты достигнуть какого-то города, который командир эномотии не успел посетить за время жизни в Лаконике. Так далеко по этому берегу на юг он не забирался.

– Где мы? – просто спросил Тарас, когда корабль пришвартовался у невысокого и полуразвалившегося от старости пирса. Сразу было видно, что постоянное мореплавание в этом городе – давно забытое дело.

– Это Асопос, – ответил Пифий, – мы уже недалеко от конечной цели. Осталось обогнуть последний мыс, и завтра будем на месте.

Пифий обернулся и указал рукой в сторону занимавшего полнеба холма, над которым уже начали появляться первые звезды.

– Вот там стремит свои воды в море великий Эврот.

– Эврот? – удивился Тарас. – Но тогда зачем нам огибать мыс и так отклоняться? Могли бы войти в русло и подняться до Спарты, корабль у нас небольшой.

– Нам не нужно в Спарту, Гисандр, – озадачил его пифий, сходя на берег, где для него и Тараса уже приготовили ночлег в одном из домов, – нам нужно сначала в Тирос.

– Ну Тирос, так Тирос, – согласился Гисандр, чуть задержавшись на корабле, чтобы поговорить с периеками, – придется заночевать здесь.

Но его отвлек Темпей, который сам приблизился, едва услышал название города.

– Господин, – проговорил он звонким шепотом, – позвольте мне остаться на корабле и не сходить с вами на берег.

– А что тебя так пугает? – удивился Тарас, положив руки на кожаный ремень. За спиной замерли Этокл и Бриант с его оружием, которое всегда носили за хозяином. – Мы дома, в Спарте. Персов поблизости нет. Можешь спать спокойно – я выделю тебе чулан у входа в дом, который вы поделите с моими оруженосцами.

– Благодарю, вы слишком щедры ко мне, – стал отнекиваться оружейник, – Асопос находится на внутренней стороне мыса, а на другой стоит мой родной город Эпидавр-Лимера. По прямой, через перевал, здесь не так уж и далеко.

– И что? – не понял Тарас, которого слегка утомило это нудное морское путешествие. Он хотел спать, а Темпей не давал ему этого сделать.

– Периеки из нашего города имели много дел с местными жителями и часто бывали здесь. Вдруг кто-нибудь из них узнает меня? А ведь для них я давно мертв. Могут возникнуть ненужные вопросы.

– И то верно, – удивился неожиданному повороту мыслей своего верного алхимика Тарас, вспомнив операцию по тайному вывозу Темпея из этих мест. Тогда он действительно приказал пустить слух, что врачеватель сгорел в огне во время одного из своих опытов, которые так будоражили местных жителей.

– Я до сих пор боюсь своих давних недругов, – объяснил Темпей, – многие из них были бы не прочь казнить меня за любовь к изучению огня.

– Ладно, – кивнул Тарас, скользнув взглядом по хмурым лицам оруженосцев, – ты мне еще пригодишься, да и царь рассчитывает на твои огненные горшки. Так что мы не можем допустить, чтобы из-за какой-то глупой случайности нам смогли помешать. Я, конечно, убил бы любого, кто осмелится на это. Но лишний шум нам не нужен. Клеандр не одобрит. Так что спи на палубе, раз уж так хочется. А ты, Этокл, на всякий случай останешься с ним.

Клеандр просиял так, словно ему отменили смертный приговор. «Да, – подумал Тарас, шагая по одной из пустынных в этот час портовых улочек, – тяжело быть гением. Все хотят твоей смерти. Даже на улицу не выйти».