Тьма. Том 5

Глава 1

«Ишимский Вестник», 8 ноября 2034 года

«ВОЗМОЖНО, УБИЙСТВАМ СНОВА КОНЕЦ…»

Убийства двусердых опять были прекращены… И опять тем же человеком. Причём на этот раз — совершенно случайно. Как нам сообщили в Полицейском Приказе, сегодня ночью неизвестный убийца пытался напасть на двусердую девушку.

Удивительно, но мимо на машине проезжал небезызвестный Фёдор Седов с приятелем. Они возвращались из трактира, расположенного неподалёку от дома жертвы. Увидев испуганную девушку и идущего за ней человека, эти двое не смогли пройти мимо и кинулись на помощь.

Вскоре убийца был задержан…

Как нам удалось узнать, Фёдор Седов не получил пока обещанную родами награду даже за первого пойманного убийцу. Что это? Дворянское жлобство, или сознательная работа против царя и Отечества? Читайте дальше на странице 3.

«НЕДОСТРОЕННЫЙ ДОМ КУЛЬТУРЫ ОСМАТРИВАЕТ ОПРИЧНИНА»

Нашему осведомителю удалось увидеть несколько отрядов царской опричнины, которые прибыли к дому культуры, строительство которого вот уже второй год ведётся в Лесном углу.

Ранее в этом здании слышали выстрели и крики. Однако когда на место прибыли городовые, дом уже был накрыт непроницаемым колдовским куполом.

Мы продолжим следить за событиями, которые разворачиваются в нашем городе.

На нашей странице в сети можно… А лучше нужно послушать подборку патриотической музыки.

Читайте также:

Как думать правильно, не допуская предательских мыслей? В голову приходят мрачные мысли? Отец Андрей Варва готов рассказать, чем отличаются помыслы от намерений. Полезные советы по очищению мыслей читайте на стр. 5

Как чистить трубку от ненужных материалов, чтобы не осталось следов? Легче всего, конечно, трубку просто сжечь, тогда и следов не останется. Однако если всё не так плохо, то стоит пощадить трубку и провести глубокую очистку её памяти. Как это сделать? Читайте на стр. 7

Во Славу Царя и Отечества! Нам просто захотелось всем напомнить, что держава наша велика и обильна, а те, кто случайно или намеренно нарушает в ней порядок — должны это немедленно прекратить! Читайте подробно на стр. 9

Я остановился рядом с преградой, которую создал Бубен, прямо напротив гостей. Даже удалось рассмотреть, что пятеро человек, стоявшие за долговязой фигуркой, одеты во что-то массивное и явно боевое.

В подобном в Ишиме ходят только ратники князя. Больше никому тяжёлой брони здесь не достать. Однако долговязая худая фигура на Дашкова походила мало. К слову, обратился ко мне неизвестный довольно вежливо:

— Здравствуйте, сударь. Вы явно не Бубенцов, а я хотел бы с ним поговорить. Срочно.

— Доброй ночи!.. Наверное, ночи, — отозвался я, пытаясь понять, где уже слышал этот голос. — Сударь, дело в том что Бубенцов сейчас очень занят травлей тараканов в этом здании… Поэтому он прислал меня поговорить с вами.

— Если мне не изменяет слух, то вы, Фёдор Андреевич, снова оказались в гуще событий… — констатировал голос, а я, наконец, вспомнил, с кем говорю:

— Это вышло совершенно случайно, Иван Иванович! И даже против моей воли!

— А я даже не сомневался, что вы так ответите… — с усмешкой в голосе согласился Иванов. — Но всё-таки я вынужден настаивать на том, чтоб вызвать сюда Бубенцова. Я проделал долгий и срочный путь из столицы, чтобы надрать ему задницу за самоуправство, и не намерен возвращаться обратно, не выполнив эту важную задачу.

— Да я бы с радостью, Иван Иванович! — ответил я совершенно искренне. — Мне эта «травля» тоже не очень нравится. Но воздействовать на разошедшегося Бубна я точно не смогу. Хотя, если честно, во многом его понимаю, хоть и не целиком одобряю…

— Вот-вот! — крикнул с лестницы Бубен.

— Тогда, Фёдор Андреевич, я вынужден попросить вас заткнуть уши… — я хоть и не видел Иванова, но был уверен, что он сейчас улыбается. — Сделайте это, пожалуйста.

— Делаю! — отозвался я, закрыл уши и сообщил: — Закрыл.

Иванов молча коснулся рукой горла, а потом дом культуры накрыл его рёв:

— БУБЕНЦОВ, ТВОЮ ДУШУ! А НУ ЖИВО СНЯЛ СВОЮ ЗАЩИТУ И ПРИТАЩИЛ СЮДА СВОЮ ЗАДНИЦУ, ЧТОБЫ Я ЕЁ НАДРАЛ! КАКОГО ЧЁРТА МНЕ СНОВА ПРИШЛОСЬ КРАСНЕТЬ ЗА ТЕБЯ ПЕРЕД ГОСУДАРЕМ⁈ ТЫ СОВСЕМ ОХРЕНЕЛ НА СТАРОСТИ ЛЕТ⁈

— Не, ну а что, смотреть на них, что ли? — не удержался Бубен и тоже принялся орать, спускаясь по лестнице. — Они тут за отделение от Руси, за свержение царя-батюшки, а я — сиди и слушай? И вообще, они меня похитили! И убить хотели! И Федю вон тоже!

— Они тебя похитили? — усомнился Иван Иваныч. — Бубенцов, ты меньше заливай. Как они могли похитить человека, который в прошлый раз пароход сжёг так, что тот ещё сутки под водой горел, а?

— Да… Двинули по башке! И похитили! Вон, у Феди спроси! Так всё и было! — чуть не охрипнув от возмущения и даже слегка закашлявшись, отозвался Бубен.

— Ага-ага, уже побежал спрашивать… — закивал за преградой Иванов. — Ты просто дал себя по башке двинуть. Это Федю, может, похитили, а ты подставился, чтобы с чистым сердцем бойню устроить. И КАК, УСТРОИЛ БОЙНЮ, ДА⁈

— Нет! — соврал Бубен.

— Фёдор Андреевич, сколько там уже трупов? — спокойным голосом поинтересовался Иванов.

— Эм… Ну с десяток, наверно… — уклончиво ответил я, не желая подставлять приятеля.

Хотя выгородить его будет сложновато. Как минимум, пятую часть придурков он-таки успел перебить.

— А сколько всего человек было? — задал вопрос в верном направлении Иванов.

— Ну… Между сорока и пятьюдесятью… — вынужден был признать я.

— ЭТО ТЫ ТАК НЕ УСТРАИВАЛ БОЙНЮ, БУБЕНЦОВ⁈ — проревел Иванов и, кажется, даже забыл поднести руку к горлу.

— Ну, Иваныч, это были самые отмороженные! — снова на голубом глазу соврал Бубен.

Особенно та девочка, которая пыталась зал покинуть, ага… Нет, я, конечно, этих придурков оправдывать не собирался, но реально отмороженных там было трое. Остальные — просто избалованные и глупые.

— Пеплославович, сними защиту! — снова потребовал Иванов от Бубна, а я убедился, что приятель представился мне на концерте настоящим именем.

— Если я защиту сниму, эти маленькие ублюдки по всему городу разбегутся! — обиделся тот.

— А я поставлю свою защиту снаружи, оставив проход. И сторожить его будет рука опричной стражи. Если ты забыл, это пять человек в тяжёлой броне. Бубенцов, не зли меня! Или сам будешь с государем объясняться!.. — с этими словами Иванов снова долбанул по щиту, отчего тряхнуло всё здание.

Бубен запыхтел, подумав секунду-другую, однако затем мрачно согласился:

— Ставь, ладно…

Иван Иванович принялся плести какое-то заклятие, от которого снова задрожала защита Бубна. А затем снаружи раскинулся ещё один купол, чуть больше того, который поставил мой приятель. Он был плотнее, он был основательнее — и в нём имелся проход, куда сразу же встали наизготовку бойцы Иванова.

А Бубен тяжело вздохнул, шевельнул пальцами, и его купол начал рассыпаться хлопьями, выпуская вложенную в него теньку.

— Вот так-то лучше… — Иванов вошёл к нам и огляделся. — Ну надо же… А это что, неужели Мраморная? И что вы тут делаете, сударыня?

— Деда навестить приехала, — мрачно сообщила Дуня.

— Она хотела, чтобы я долги её семейки помог отдать! — не менее мрачно подтвердил Бубен.

— Долги надо отдавать, Евдокия… — покачал головой Иванов, после чего повернулся ко мне и кивнул: — Фёдор Андреевич!

— И снова здравствуйте! — согласился я, но кивать не стал и даже объяснил причину: — Кивать не буду, голова раскалывается. Ей сегодня досталось… Три раза…

— Понимаю, — не стал возражать опричник. — Вы, Фёдор, тогда посидите лучше… Удары по голове — штука неприятная. Вам бы лекарю показаться.

— Обязательно! — не стал я спорить с очевидным.

Но Иванов с Бубном уже двинулись дальше. А следом внутрь дома культуры хлынули бронированные бойцы опричной стражи. И я даже не удержался и слегка помотал головой, наплевав на боль. Просто при виде их брони вспомнилась одна игровая вселенная из мира Андрея. Про то, как из номерных убежищ выбирались наивные дурачки, мечтающие познакомиться с пост-ядерным миром.

И была там, в этой игровой вселенной, очень впечатляющая силовая броня. Так вот, у опричных бойцов Иванова она чем-то неуловимо напоминала ту, из игры. Правда, здесь её поверхность подсвечивали руны, а все трубки были спрятаны внутри. Ну а в остальном прямо видна была общность мышления!..

Следом внутрь дома культуры стали втягиваться люди в броне попроще. Ну как, попроще… Надо сказать, они тоже выглядели очень внушительно. А вот городовых внутрь не пустили. Те остались стоять во внешнем оцеплении. И даже санитарам приходилось ждать снаружи.

А я отошёл обратно к лестнице и, сев на ступеньку, принялся наблюдать. Опричники обыскали здание сверху донизу. Из подвала, из укромных уголков, были извлечены все оставшиеся в живых участники собрания. Раненых спускали вниз на носилках и передавали работникам скорой службы. Машины уносились прочь, ревя сиренами и подсвечивая проблесковыми маячками. А я так и сидел, пытаясь прийти в себя.

В какой-то момент заметил Тёму, который возник из ниоткуда в тени одного из охранников, незаметно проскочил защитный барьер — и тут же пропал, так и не покинув тень. Видимо, раньше он из-за барьера уйти из здания не мог.

Где-то через пару часов рядом со мной, протянув бутылку с водой, присела Дуня:

— Держи… Тебе по башке настучали. Тебе пить надо больше, — заявила она так уверенно, что я ей даже поверил.

Память Андрея подсказывала другое: что в моей ситуации лучше соблюдать водный баланс, а не лакать водичку как не в себя. Но я решил, что от бутылочки хуже мне не станет.

— Спасибо! — как можно искренней поблагодарил я её, сделал большой глоток и представился: — Меня Фёдором зовут.

— Ага, слышала, — кивнула Дуня. — Будем считать, что познакомились…

Какое-то время мы сидели молча. Я выпил полбутылки и больше не мог. Теперь мне захотелось в туалет. А Дуня просто сидела мрачная, подперев рукой щёку.

Общего с Бубном в ней не было ничего. У того черты лица были крупные, грубые. У Мраморной же лицо было хоть и круглое, но довольно милое. Нос вздёрнут, глаза большие, губы — очень аккуратные, пухлые.

И фигура у неё была очень женственная — песочные часы, да и только. Большая грудь, широкие бёдра и узкая талия. Готовая звезда для сцены. Кем она, к слову, и являлась.

И тем удивительней было видеть её здесь, на бетонных ступенях недостроенного дома культуры…

— Что у тебя там за история с долгом? — спросил я, чтобы не молчать.

— А? Да история как история… — поморщилась она. — Предки набрали долгов, а выплачивать приходится мне…

— У нас же вроде можно отказаться! — припомнил я. — Или там наследство настолько хорошее, что стоило рискнуть?

— Чего⁈.. Нет! — Дуня тряхнула головой. — Нет, Федь, наследство там — слёзы… Просто не я решала. Мне от этой семейки за всю жизнь перепал только отцовский сперматозоид и фамилия! Но мать почему-то упёрлась: хотела себе старое поместье отжать, когда все родственники перемерли…

— А чего они перемерли-то? — поинтересовался я. — Бубен, вон, говорит, братья у него плодились, как кролики.

Дуня прыснула и закивала:

— Даже вот согласна! Плодились! И прямо как кролики! У моего бати было три сестры, четыре брата! И там ещё двоюродных очень много. Да… И вроде бы всё хорошо… Но знаешь, как они своих детишек воспитывали?

— Как? — заинтересовался я.

— А как кролики! — ответила Дуня. — Научили жрать, испражняться, совокупляться и быстро бегать от сложностей!

— Звучит как стратегия выживания! — улыбнулся я.

— Ну да… — поморщилась Дуня. — В общем, поколение отца ещё куда ни шло: справлялось… Истории, правда, были одна краше другой. К примеру, один брат отца наплодил десять дочек, а зарабатывать не хотел, так что каждую по-быстрому, как стукнуло восемнадцать, отдал замуж… За деньги! Чтобы свои долги покрывать. Ваще, да?

— Чем это отличается от работорговли? — удивился я.

— Да ничем, блин! Разве что дочки от него уходили счастливые! Потому что в новых семьях о них хотя бы заботились! — Дуня хмыкнула. — У второго батиного брата ещё хуже: там из пяти детей в живых остался один. Да и тот в сумасшедшем доме. Ни один лекарь душ не взялся это лечить. И такая история со всеми… Мой папаша тоже воспитывать не хотел, зато наплодил от разных жён… Правда, у большинства хватило ума не связываться с этой семейкой, и только моя психованная мамаша решила получить их клятое родовое имение…

— Зачем? — удивился я.

— А я не знаю, зачем… Она потом по нему, что-то шепча, ещё два года слонялась, — Дуня снова поморщилась. — А у меня тогда жизнь под откос пошла. На неё навесили долга почти в полтора миллиона рублей, прикинь? Полтора! А она не нашла ничего лучше, как отдать меня в кабалу, потому что я петь и играть на гуслях умею! Сдала меня каким-то музыкальным управленцам… И с тех пор я только и делаю, что мотаюсь с выступлениями!..

— Ну, ты довольно знаменита, к слову… Значит, твои выступления должны неплохо приносить! — заметил я.

— Издеваешься? — Дуня уставилась на меня. — Ты не понял, да?

— А… Эм… Нет, видимо? В чём подвох? — уточнил я.

— Да я в глаза уже пять лет никаких денег не вижу! — сообщила мне Дуня. — Мать подписала такой договор, что я в кабале! И даже не знаю, что делать, понимаешь? Я выступаю каждый Божий день по два раза! Но мне говорят: «Ой! Что-то ты, Дуня, мало принесла в этом месяце! Мы, конечно, закроем две тысячи, но так ты никогда не расплатишься с долгом!». Суки!..

Девушка шмыгнула носом и упрямо выпятила челюсть:

— Вот прямо этими словами и сказали, перед тем как я сбежала… А я в тот месяц, помимо прочего, десять раз выступала на Большом стадионе Рязани!.. Ты знаешь, Федь, сколько там на Большом стадионе Рязани людей помещается?

— Сколько?

— Пятьдесят тысяч зрителей! Десять выступлений — десть полных Больших стадионов! Билеты на мои выступления стоили пять рублей! Пять! Да половина от сборов почти целиком закрыла бы мой долг! Они что там, суки, занимались благотворительностью, что ли? А я что, на эту благотворительность подписывалась?

— Мило! А договор? — удивился я.

— А договор мне не показывают… — мрачно ответила Дуня. — Мол, заключали с твоей матушкой, а ты давай пой, играй… И не жужжи! Мне уже двадцать три года, Федь! Двадцать три! Мать умерла три года назад. Окончательно сошла с ума и перестала есть и пить. И я уже совершеннолетняя. А со мной по-прежнему обращаются, как с семнадцатилетней дурочкой.

— Так, выходит, тебе не дед нужен, а стряпчий… — сделал вывод я.

— Хороший стряпчий стоит денег! А у меня денег нет! — отрезала Дуня. — Да и не отпускают меня! Понимаешь? У меня нет свободного времени! Вообще! И я не имею права нарушить договор! Я пару раз пыталась самовольно сбежать, но меня ловили. Этот следователь знаменитый, который меня ищет, думаешь, не знает моё положение? Думаешь, я ему в прошлый раз всё не рассказала?

— Куплен? — догадался я.

— Думаю, что куплен… И многие другие люди вокруг, — Дуня вздохнула.

— Но ты сбежала? — кивнул я.

— Да, сбежала… Я поняла, что больше не выдержу, — Дуня поморщилась. — Ну сколько можно? Закрывая по две-три тысячи рублей в месяц, я до старости буду выплачивать долг. Это единственное, в чём мне не врут, между прочим… Но я ведь жить хочу, Федь! Как нормальные люди. Даже если мне к сцене запретят приближаться, я всё равно буду счастлива! Я не умею ничего! Но лучше помереть свободной, чем вот так жить…

Девчонку было жалко. Но я подозревал, что таких историй среди звёзд вагон и маленькая тележка. В этом мире каждому приходится справляться своими силами. К сожалению, справедливость не всегда идёт рука об руку с законностью.

— Кормили-то хоть хорошо? — уточнил я.

— Да кормили-то хорошо… — вздохнула девушка. — Кто же будет голодом морить звёздного раба? Лучшие гостиницы! Лучшие комнаты! Лучшие трактиры! Однако, знаешь, это всё не стоит и сотой части тех денег, что я приношу. Работать-то мне, Федь, приходится на убой… Одно выступление — уже тяжело. А два… Вечером стоять не можешь, говорить не можешь, даже думать не можешь… Выматываешься полностью. А денег не видишь.

— Надеялась, что дед сможет помочь? — спросил я.

— Надеялась, он поможет вернуть всё в честные рамки… — грустно сказала Дуня. — Я ведь не отказываюсь выплачивать долг. Хотя мне ни поместье это дерьмовое не нужно, ни родовое имя это… Одни беды от них. Но долг я выплачу! Только я должна видеть, сколько получаю я, а сколько другие люди, которые мной занимаются. Если выступления и вправду приносят такие копейки, то я лучше буду всю жизнь на заводе вкалывать. У меня хоть личное время будет. Хотя… Дед у меня оказался тем ещё огурцом… Зелёным и пупырчатым…

— И что теперь будешь делать? — поинтересовался я.

— От фамилии Каменковых есть только одна польза! — хмуро сообщила Дуня. — Каменковы — золотой боярский род. Из старых ещё. Возвысились веке в четырнадцатом. Так что… Последняя надежда!

Я понял, о чём она. О своём праве получить встречу с царём. Одну-единственную за всю жизнь, но по первому требованию. Если дворянское достоинство ещё сохранилось, царь во встрече не откажет. Вот только поможет ли этот финт ушами?

— А если не получится? — спросил я.

— Тогда легче взять гусли и прибить всех, кто меня в кабале держит… — мрачно ответила Дуня. — Жизнь — дерьмо, Федя, и зачем такую тянуть?

— Давай я тебя познакомлю с одним стряпчим? — предложил я. — Он, конечно, подобными вопросами не занимался никогда, но… Человек умный, со связями, так что наверняка подскажет, кто может помочь.

— Он денег попросит! — буркнула Дуня.

— Так я стряпчему оплачу всё, — решил я. — И если скажут, что надо судиться — тоже оплачу.

— Я с тобой не расплачусь… — покачала девушка головой.

— Не расплатишься, и ладно! — я пожал плечами. — Я не буду требовать деньги обратно. Помогу тебе безвозмездно, то есть даром.

— Звучит так себе… — напрягши спину, призналась Дуня. — Должен быть подвох.

Подвох был в том, что я собрался разбазаривать деньги, которых и так было мало. Вот откровенно мало! Просто слёзы! А я собрался помогать девушке, которую впервые в жизни видел. Нет, меня точно много раз били по башке, пока я лежал в отключке…

Однако чуйка буквально вопила, что надо впрягаться. Глупо? Возможно!.. Но если вас эта самая чуйка неоднократно выручала — начинаешь ей верить. А меня выручала. Поэтому я в ней практически не сомневался.

Да, я догадывался, что тут ещё и моя первооснова примешивается… А вот ей я не верил совершенно. Но есть вещи, которые меня бесят. Бесят так, что аж в прошлой жизни бесили! Андрей, к слову, подобные схемы, какую провернули с Дуней, очень не любил. А сталкиваться приходилось. Времена были такие, что на счётчик ставили быстрее, чем успеешь кошелёк открыть.

— Будешь мне должна услугу! — решил я. — Ты ещё дворянка, хоть и не двусердая, должна понимать, чем торгуют между собой дворяне. Вдруг с моей помощью ты встанешь на ноги, обзаведёшься знакомыми, друзьями… А мне понадобится помощь… Вот тогда мне и поможешь!

— Скорей, я стану нищей, — усмехнулась Дуня. — Но если готов платить — давай попробуем.

— Тогда я сейчас позвоню Пьеру, утро же. Можем поехать прямо к нему.

— А опричники? — удивилась Дуня.

— Мне кажется, им не до нас! — заметил я. — Ну а если, наконец¸ обратят внимание, то хоть скажут, зачем мы тут сидим… А то никаких указаний-то не было.

— Ты идти-то можешь? — усомнилась Дуня.

— Могу! — отозвался я и поболтал остатками жидкости в бутылке. — Вода помогла!

— Я рада.

— Ну тогда звоню! — я достал трубку, которую мне недавно принесли сверху, и набрал Пьеру.

— Фёдор? А я слышал, вас гнусно похитили! — отозвался стряпчий. — Только что вот с Марией Михайловной общался…

— Тогда хорошо, что я позвонил вам позже, Пьер, — обрадовался я. — Ни в коем случае не сообщайте ей, что я звонил и что мне вернули трубку.

— Конечно! Так вас похитили или нет? — уточнил стряпчий.

— Было дело… — подтвердил я.

— А теперь освободили? — уточнил Пьер.

— Можно и так сказать, — я постарался уклониться от ответа.

— Фёдор, вы опять убили кого-то? — догадался Пьер.

— Ну… В этот раз я был временно привлечён к работе царской опричнины… — признался я. — Так что полагаю, дело даже до суда дойдёт…

— Дело? Какое дело? Если в дело вмешалась опричнина, Фёдор, бегите оттуда как можно скорее! И постарайтесь ничего не думать! Мысли — тоже преступление! — впервые на моей памяти запаниковал Пьер.

— Ну… После трёх ударов по голове мыслей в ней ещё некоторое время не будет… — ответил я. — Так что я сейчас самый верный подданный русского царя. Впрочем, я и так ничего против него не имею…

— Это хорошо! Потому что я могу вам помочь почти всегда… Но если дело касается опричнины, законы молчат, Фёдор, а люди глохнут! — припечатал стряпчий, а затем взял себя в руки и уточнил уже нормальным тоном: — Когда вы будете?

— В самое ближайшее время! — заверил я его и, отбив вызов, посмотрел на Дуню. — Что, идём?

— Идём! — кивнула она.