Тварь (СИ)

Пролог. Тварь

Предгрозовая тишина всегда пугала меня своей звонкой пустотой. Я отчётливо слышала каждый звук. Я слышала, как хрустят под жестоким натиском кости предплечий. Слышала, как ломаются рёбра под ногой с длинными острыми когтями, слышала беззвучный, но такой громкий крик боли, что хотелось заткнуть уши и закричать самой, в голос. Не от боли — от страха. Но я не могла пошевелиться. Я сидела на земле посреди гор человеческих трупов и широко раскрытыми глазами смотрела, как в нескольких шагах от меня мучительно долго, смакуя каждое мгновение чужой боли, убивают последнего мужчину на Земле.

Я подняла голову к небу: тяжёлые иссиня-чёрные тучи вот-вот грозили вылиться сплошным потоком тёплого летнего дождя. Я улыбнулась — давай, дождик, пролейся побыстрее, смой с моего тела кровь моих товарищей и дорожки слёз по несбывшимся мечтам.

— Хааа… — услышала я довольный выдох и медленно перевела взгляд. Тварь стояла над поломанным, разорванным в клочья телом, и, высоко задрав башку, удовлетворённо скалилась. Её белая, расшитая серебром ритуальная тога окрасилась в красный от крови сотен людей, которых она растерзала сегодня своими когтями, чёрные длинные волосы превратились в сосульки, а большой рот с острыми белыми зубами с наслаждением вгрызался в человеческое сердце.

— Мерзость, — прошептала я, неотрывно наблюдая, как острые зубы рвут на части сердце друга, — какая же ты мерзость, тварь!

Тварь услышала. Она опустила башку и медленно повернулась ко мне. Осмотрев меня с ног до головы, довольно ухмыльнулась, подошла и села передо мной на корточки. От твари разило кровью.

— Вот и всё, Са-Ша, твои друзья, твои родные, твоя милая дочь, все они мертвы. Так же мертвы, как и мои родные. Я выиграл, — низким вибрирующим голосом прорычала тварь и рассмеялась мне в лицо, запрокинув башку назад.

Я заплакала. Горько, громко, безнадёжно. Я ревела как никогда в жизни, лёгкие не успевали качать воздух, я захлёбывалась в собственных всхлипах, не в силах сделать хотя бы небольшой вдох. А тварь смеялась. Она гладила меня по голове своими отвратительными лапами, размазывая по моим волосам человеческую кровь, и от души веселилась.

— Жаль расставаться с тобой, Са-Ша, — лениво протянула тварь, откинув в сторону то, что осталось от человеческого сердца, и грязной лапой нежно провела по моей щеке, оставив на ней дорожку из крови, — но наша игра зашла слишком далеко. Ты должна подохнуть, чтобы я, наконец, почувствовал всю полноту победы. Может, тогда я смогу вздохнуть с облегчением и зажить своей обычной жизнью.

Я замерла. Игра… Тварь назвала все те годы, что я провела в их вывернутом наизнанку, искажённом, больном обществе, пытаясь выжить изо всех сил, игрой… Сколько отвратительных поступков мне пришлось совершить, чтобы оставаться в живых, сколько ужасающих убийств моих сородичей пришлось наблюдать собственными глазами, сколько раз мне приходилось садиться за один стол с тварями и лицемерно улыбаться и поклоняться своим хозяевам, которые играли со мной как с ненавистной и в то же время самой любимой игрушкой… Игра… Всё это просто игра. Мой отец, моя сестра и её дети, моя бедная ни в чём не повинная доченька — всё было игрой.

Я сделала пару глубоких вдохов, с трудом проталкивая в лёгкие предгрозовой воздух. Зажмурилась, досчитала про себя до пяти, и, успокоив свой истерзанный разум, ясными глазами посмотрела на тварь. У твари красивые большие глаза цвета замёрзшего льда, светлая кожа и большой алый рот. Я медленно тяну руку к лицу твари, осторожно касаюсь кончиками пальцев её холодной щеки, натягиваю на ладонь рукав рваного свитера и осторожно вытираю с лица твари кровь Марка. Тварь перестаёт улыбаться, застыв неподвижной статуей и закрывает глаза.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает озадаченная тварь, но она наслаждается, по-кошачьи мурлычет, ластится. А я вытираю остатки крови с её лица и нежно глажу тварь по волосам — мягким, иссиня-чёрным, слипшимся от человеческой крови.

— Ниари, — шепчу имя твари, и тварь распахивает глаза.

— Ниа-ари, — повторяю и всем телом тянусь к твари. Обнимаю, утыкаясь носом в грудь и слушаю, как медленно бьётся сердце твари: тудум, тудум, тудум.

— Я слышу стук твоего сердца, Са-Ша, — произносит тварь, — оно так быстро бьётся.

Я улыбаюсь обречённо, а тварь облизывает рот длинным языком, и я понимаю, что хочу этот рот, и тянусь к губам твари. Тварь не отталкивает: она наклоняется ко мне и ловит ртом мои губы, целует нежно, ласково, будто боится навредить, причинить боль. Я отвечаю такой же нежностью, а перед глазами стоит улыбающееся лицо Кая и заливистый смех маленькой Милы, сидящей у папы на коленях и рассказывающей что-то очень интересное. По щекам моим потекли непрошенные слёзы, я сильнее прижимаюсь к твари, поднимаюсь на колени, зарываясь пальцами в мягкие волосы твари, глажу ладонями её шею, жилистую спину, плечи. Опускаю руку, достаю из-за пояса нож с отравленным лезвием, замахиваюсь и бью точно в сердце. Я знаю, как правильно бить, на моём счету не один десяток убитых тварей.

Тварь замирает, её рот наполняется кровью, и я чувствую на своих губах её вкус. Разрываю поцелуй и отстраняюсь. Зажмурившись, жду ответного удара, но ничего не происходит. Открываю глаза. Тварь улыбается, медленно заваливается на бок и падает на землю. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь зацепиться мыслями хоть за что-то, потому что не знаю, что делать дальше. Я потеряла друзей, родных, всё человечество. И только что я потеряла врага, собственными руками вонзив в его сердце кинжал. Я смотрю на лежащую у моих ног тварь и ложусь рядом.

— Са-Ша, — слышу тихое, и улыбаюсь твари. Тварь улыбается мне, протягивает руку, гладит по щеке и едва слышно шепчет, — я ненавижу тебя… Как же я ненавижу тебя, тварь.

Глава 1. Встреча

Ночной лес жил своей спокойной будничной жизнью. Лето только началось, но природа вовсю пела гимн возродившейся надежды. Я стояла у реки и с удовольствием вдыхала свежий влажный воздух. Сегодня был хороший день: мне удалось поймать двух зазевавшихся зайцев, и я с гордостью добытчика возвращалась домой. Поселение, в котором я родилась и прожила пятнадцать лет своей жизни, считалось большим и неоправданно опасным: пятьдесят человек в одном месте можно было легко выследить и уничтожить за несколько минут. Но мы были сильными и хорошо обученными. С детства каждого жителя обучали скрывать своё присутствие, не оставлять следов на земле, бесшумно передвигаться и быть максимально внимательными. Именно внимательность не единожды спасала нас от уничтожения.

Всё началось тридцать лет назад с одного странного видео, которое транслировалось одновременно на всех каналах телевидения и интернет. На экране в мерцающем серебристым свете появилось существо, отдалённо напоминающее человека, и заговорило:

— Приветствую, низшие. Вам выпала честь стать нашей дичью. Да начнётся охота.

Экраны погасли, а люди, покрутив пальцем у виска, и обозвав незлобно шутников тварями, продолжили заниматься своими обычными делами. Но охота уже началась.

Отец рассказывал, что это была не охота, а настоящий геноцид, истребление целой расы. За первый год была уничтожена половина населения Земли, инопланетным существам было плевать на возраст или пол человека, они просто охотились — выслеживали свою жертву и хладнокровно её убивали. Они не использовали оружия, они, как хищники, рвали когтями плоть, вгрызались острыми зубами в горло, отрывали конечности. Жестокие, хладнокровные, бездушные. Твари — так их называли и по сей день.

Со временем люди научились прятаться, но их осталось до невозможного мало, а вот насколько мало, не знал никто. По крайней мере, я знаю лишь сорок девять человек, и я ни разу не видела ни одной твари вживую.

Я бесшумно прокралась к люку, спрятанному от чужого внимания голограммой, и начала спускаться вниз. Когда-то бункер, предназначенный для защиты и проживания высокопоставленных лиц во время возможной ядерной войны, стал нашим домом. О его существовании мало кто знал. Мой отец знал, ведь именно он сделал его чертежи и курировал проект во время строительства. Благодаря отцу мы всё ещё живы и до сих пор можем пользоваться благами человеческого гения.

Спустившись на небольшую площадку, я подошла к стене и протянув вперёд руку, положила ладонь в углубление. Стена пошла рябью, и я осторожно скользнула сквозь неё. Длинный тёмный коридор, два спуска вниз, два идентификатора и я дома.

— Сашка! — с радостными воплями подбежала ко мне сестрёнка, — почему так долго? Тебя не было целых два дня!

— Извини, Китти, я немного загулялась.

— Тебе от папы влетит по самое не балуй!

Я засмеялась и взяла Кэт на руки.

— Ты же знаешь, мне не привыкать.

Девочка заулыбалась и крепко обняла меня за шею. Я двинулась по широкой забетонированной площади, осматриваясь. По обе стороны от площади стояли в ряд небольшие прямоугольные домики — двадцать с одной стороны и двадцать с другой, за домиками начинались теплицы с овощами и мастерские. Если пройти дальше за мастерские, то можно было выйти к подземной реке и небольшой гидростанции, снабжавшей поселение электричеством. Всё в этом бункере было продумано идеально, и жить здесь было сплошным удовольствием.

— Сашка, привет! Давно не виделись.

Я остановилась и посмотрела на подходящего ко мне парня. Это был Стас Борзов, мой ровесник и лучший друг детства. Правда, сейчас мы почти не общаемся: однажды ему стало неинтересно со мной играть, и наши пути разошлись. Но я ни капли об этом не жалела, потому что Стас был трусом, который ни разу за свои пятнадцать лет не высунул нос на поверхность. Я тяжко вздохнула и сказала:

— Привет.

— Была на поверхности?

— Да. Зайчиков вот поймала. Папа будет рад.

— Вряд ли, Саш. Он второй день бешеный ходит.

— Что-то случилось? — я обеспокоенно переступила с ноги на ногу и покрепче прижала притихшую сестру к себе.

— Так тебя сколько дней не было? Отец уже собрался идти на твои поиски. У вас дома как раз сейчас совет.

Я напряглась: только этого мне не хватало. Боюсь, как бы папа не запретил мне вообще покидать поселение. Я сорвалась с места и побежала к дому. Распахнув дверь, я громко крикнула:

— Папа, я дома!

Пять пар глаз посмотрели на меня и дружно вздохнули.

— Александра, чёрт возьми, почему так долго? — папа вскочил со стула и быстрым шагом направился ко мне, — где ты была?

— В лесу, — коротко ответила и опустила на пол Кэт, — охотилась. За зайцами.

Я прошла к столу, за которым безмолвно сидели четверо старших мужчин, и положила двух зайцев.

— По мясу соскучилась, — продолжила я и улыбнулась старшим. Я ждала, что папа сейчас взорвётся, но уповала на то, что ругать при чужих он меня не будет. Но я не угадала — мужчины встали по очереди и двинулись на выход. Только последний, дядя Рэм, остановился перед отцом и сказал:

— Не ругай её сильно, брат. Все-таки молодым нужен свежий воздух.

Хлопнула дверь, папа тяжело вздохнул и упал на стоящее рядом кресло.

— Китти, иди в свою комнату, поиграй, — попросил папа и когда девочка убежала, приказал, — подойди.

Мне ничего не оставалось, как покорно доплестись до папы и сесть напротив.

— Сашенька, — начал он удивительно нежно, — я не знаю, как объяснить тебе так, чтобы ты поняла. Да и не смогу, наверно. Ты пятнадцать лет прожила, не ведая страха, а я знаю, что это такое. Я видел, как эти твари, эти мерзкие звери убивают. Я видел, как они, отследив передвижение одного человека, выходили на целые поселения. Я видел, с каким удовольствием эти твари убивали всех, не оставляя в живых даже детей.

Папа откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— А теперь представь, что одна такая тварь выследит тебя и придёт за тобой в бункер, и окажется внутри. Просто представь, что ты станешь виновницей смерти сорока девяти человек. Представь и запомни это на всю жизнь.

Папа открыл глаза, тяжело встал и, ни разу не взглянув на меня, ушёл в свою комнату.

А мне стало обидно. Из глаз хлынули слёзы, и я начала давиться беззвучными всхлипами. Я ведь хотела просто порадовать сестрёнку мясом, ведь оно так редко бывает у нас на столе. Мне было обидно, что папа не доверяет мне, а ведь я всегда была лучшей на уроках выживания, я умела пользоваться огнестрельным оружием, луком и арбалетом, я, в конце концов, идеально прячусь и делаю ловушки, из которых не выбраться живым!

Со злостью я вытерла слёзы с лица, резко встала и подошла к кухонному столу. Надо было разделать заячьи тушки и сделать вкуснейшее рагу для любимой сестрёнки.

* * *

Я сидела на ветке старого раскидистого дуба и медленно жевала кусочек вяленого мяса. Солнце приближалось к своей полуденной отметке, а я так и не смогла выследить ни одного кабана. Животные будто чуяли присутствие людей и уходили всё дальше в лес. И я шла за ними. Со временем отец смирился с моим долгим отсутствием дома, и иногда я не возвращалась в бункер неделями. Я просто не хотела туда возвращаться: стены под толщей земли давили на меня, вгоняя в депрессию. После того случая пять лет назад, когда отец объяснил мне, что я могу случайно убить всё поселение, я не выходила наружу полгода. И это заточение закончилось для меня паническими атаками и непрекращающимися истериками. Мне казалось, что стены дома начинали сужаться, ломая мои кости, мне не хватало воздуха, а в ушах постоянно стоял шум. Доктор Раевский после очередного моего приступа сказал, что у меня клаустрофобия, и он не психолог, чтобы такое лечить. Именно тогда отец и махнул рукой. И именно тогда я, наконец, почувствовала себя свободной. Я выбежала из бункера в ясный солнечный день, глубоко вдохнула влажный свежий воздух и побежала. И бегу, наверно, до сих пор.

С каждым годом я углублялась всё дальше и дальше в лес. Он казался бескрайним, диким, необузданным. Я знала каждый сантиметр этого леса на сотню километров в радиусе и старалась исследовать всё больше. А сейчас на меня напала какая-то апатия. Скорее всего это усталость. Такое иногда случалось, и это означало, что я хочу домой. Да, пожалуй, пора возвращаться. Я спокойно доела мясо, надела на плечи небольшой рюкзак, в котором хранила запасы еды, пристроила поудобней арбалет на спине и начала спускаться с дерева, когда меня привлёк непонятный шорох внизу, и я затаилась в листве. Судя по звуку шуршащей травы, это был крупный зверь, но осторожный — если бы не штиль, я бы точно не услышала его передвижений.

Медленно наклонившись вниз, я начала наблюдать и обомлела. Это был человек! Настоящий человек. Первый человек, которого я встретила в лесу за столько лет его изучения. Я было дёрнулась навстречу, но что-то заставило меня остановиться. И это был непонятно откуда взявшийся страх. И отвращение. Я пригляделась к фигуре и чуть не закричала — никакой это не человек, это тварь. Тварь, которая что-то вынюхивает так близко к моему дому. Мне стало по-настоящему страшно. Что будет, если эта тварь найдёт поселение? Там же мои родные, мой отец, моя сестра! Я лихорадочно соображала, что делать, и неотрывно наблюдала за каждым движением твари. Тварь была одета в коричневую майку без рукавов и темно-зелёные обтягивающие штаны. Она почти бесшумно ступала босыми ногами по земле и медленно оглядывалась по сторонам, изучая местность и к чему-то принюхиваясь. Вот тварь остановилась и что-то прошипела себе под нос. Резко повернулась назад и, выпутав из ветвей прядь длинных чёрных волос, начала заплетать их в толстую косу. Закончив, тварь таким же резким движением перебросила её за спину и продолжила двигаться в сторону, где в сотне километров находился мой дом. Тварь меня не заметила, скрывшись за грядой леса, а я приняла единственно возможное решение — увести тварь как можно дальше от бункера.

Просидев неподвижно около получаса, я удостоверилась, что тварь была одна и осторожно спустилась вниз. Я помнила рассказ отца о том, что твари, если выслеживают жертву, долго за ней просто наблюдают, в надежде, что та приведёт их к человеческому поселению. На это я и рассчитывала: сначала привлеку её внимание, а потом уведу подальше на восток. А если получится, то прикончу. Или умру сама. Я истерично хихикнула, понимая, что второй вариант выглядит правдоподобнее. Но страх за семью был куда сильнее страха за свою жизнь.

Весь день до заката я неотступно следовала за тварью, подмечая её следы: примятую траву, сломанные веточки, отпечаток стопы на мягкой почве, и когда на лес опустилась ночь, решилась разжечь небольшой костёр. В другое время я бы не позволила себе такой неосмотрительности, но мне нужно было, чтобы тварь увидела меня. Полночи я просидела около костра, прислушиваясь к каждому шороху, которым лес полнился в это время суток, но так ничего и не услышала, и не заметила, как сон сморил меня.

Я проснулась от животного ужаса, пробившего моё тело дрожью, так, наверно, чувствует себя зверь, загнанный крупным хищником в угол. Осторожно села и огляделась: над лесом начиналось тёплое летнее утро, наполненное влажностью и плотным туманом. Костёр уже давно потух, и я по привычке зарыла пепел в мягкую податливую почву. Открыв рюкзак, достала кусок вяленого мяса и начала жевать, не чувствуя вкуса. Зато я прекрасно чувствовала на себе взгляд: тварь рядом, и она наблюдает. Я перевела сбившееся дыхание, глубоко, но осторожно вдохнув, и так же осторожно выдохнула. Тварь не должна догадаться, что я знаю о ней. Я уже решила, куда пойду. Селение находится на северо-западе, а я поведу тварь на юго-восток. Дожевав, я надела рюкзак, встала с травы и медленно двинулась вглубь леса. Идти придётся долго, но это мой путь, и мне придётся его пройти.

* * *

Я сидела на дереве и караулила дичь. А тварь караулила меня, она была так близко, что мне казалось, я чувствую её зловонный запах, меня постоянно тошнило и трясло от страха. Папа был прав, когда говорил, что я не знаю, что такое страх. Но теперь всё изменилось, и каждый день, каждую минуту я чувствую его сильные тиски, сдавливающие горло и не дающие нормально дышать. Я выдохнула и, заметив на краю зрения движение, пустила стрелу арбалета вперёд. Тушка птицы рухнула на землю в паре десятков метров. Я спустилась с дерева и подобрала утку. Особо не таясь, вышла на каменистый берег неширокой реки и развела костёр. Распотрошив добычу, я нанизала мясо на оструганные ветки, закрепила их на рогатины и уселась у костра. Я шла уже две недели, а это значит, что увела тварь от селения больше, чем на четыреста километров. Интересно, как долго она ещё будет идти за мной, и когда ей это надоест. Я всегда была готова к нападению, держа под рукой арбалет и небольшой перочинный нож, подарок папы. Мясо стало подрумяниваться, и я перевернула его другой стороной. На границе леса метрах в пятнадцати от меня лежали огромные валуны, образующие под собой небольшую нишу. Я подошла и оглядела её, пожалуй, тут и проведу ночь. Пока жарилось мясо, я накидала веток и травы на землю под нишей, сгребла камни, чтобы ветер сильно не продувал пространство и, сделав шаг в сторону костра, резко остановилась. Напротив костра сидела тварь. Она неотрывно смотрела на меня и жевала моё мясо. Сказать, что я испугалась — значит, ничего не сказать. На протяжении стольких дней и ночей я готовилась к этой встрече, постоянно была начеку, нормально не спала и прорабатывала в уме возможные варианты нападения твари. Но не в одном моём варианте не было твари, спокойно сидящей у моего костра и жрущей моё мясо. Мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, стало не хватать воздуха, в ушах появился шум, но неимоверными усилиями я собралась и осторожно вытащила из кармана шорт нож. Глубоко вдохнув, я сделала шаг вперёд. На самом деле, это всё, на что меня хватило, потому что из-за животного ужаса, который накрыл меня при виде твари, я банально свалилась в обморок. Да, как бы смешно это не звучало, но я потеряла сознание, и вся моя хвалёная подготовка накрылась медным тазом.

* * *

Я открыла глаза. Стоял солнечный ясный день. Каким-то совершенно неведомым мне образом я оказалась лежащей в нише, в которой собиралась провести ночь. Пошевелив руками-ногами, я поняла, что жива. Окинув взглядом каменистый берег и не увидев ничего кроме потухшего костра, я встала и медленно двинулась в сторону реки. Голова слегка кружилась, подташнивало и ломило всё тело — похоже, я неудачно упала, когда потеряла сознание. Во рту была пустыня, поэтому я подошла к кромке воды, бухнулась на колени и жадно начала пить. Прошла целая вечность прежде, чем я смогла оторваться от такой вкусной и сладкой воды. Я посмотрела на слегка подрагивающую от медленного потока гладь реки и ощутила жгучее желание окунуться в неё с головой, чтобы смыть жуткий страх вчерашнего дня, а то, что я провалялась без сознания целые сутки, не оставляло сомнения. Стянув с себя всю одежду, я зашла в тёплую прозрачную воду. Я помыла волосы, отскребла докрасна кожу горстью мелких камушков и легла на мелководье. Было так хорошо чувствовать, как тело ласкают несильные потоки воды, как расслабляются затёкшие мышцы и начинает работать разум. Тварь меня не убила, хотя я совершенно точно видела её у костра. А, главное, я не чувствую её присутствие сейчас. Возможно ли, что тварь решила, что я и без её помощи подохну, и потеряла ко мне всякий охотничий интерес? В душе загорелся огонёк надежды, и я улыбнулась. Счастливая от такой мысли, я вскочила на ноги и повернулась к берегу. У костра стояла тварь. В лапе с длинными острыми когтями она держала за шею зайца и смотрела на меня. И снова меня парализовал животный страх, но мой разум сейчас работал в своём обычном режиме, он подсказал мне, что я полностью беззащитна и надо бы бежать, я дёрнулась было к воде, но тварь на чистом русском произнесла:

— Не вздумай бежать, низшая. Догоню и выпотрошу.

Я остановилась, сердце заколотилось как сумасшедшее, и меня начало тошнить. Тварь ухмыльнулась, подошла к кострищу и села на корточки.

— Я не убью тебя сейчас, — певуче произнесла она, одним движением оторвав зайцу голову, — мне было интересно выслеживать тебя. Поэтому ты сейчас оденешься, поешь и пойдёшь туда, куда всё это время шла. Я дам тебе день форы, а потом продолжу охоту.

Я смотрела, как острыми когтями тварь делает надрезы на задних лапах зайца, как отрывает хвост, как стягивает с тушки шкуру, как разрезает брюхо и достаёт оттуда внутренности. Я смотрела на зайца, но видела на его месте себя. Неприятный спазм скрутил моё тело, я согнулась пополам и меня вырвало. И ещё раз. И ещё. Мне стало так страшно и так стыдно за себя, за свою слабость и за свою беспомощность. Я рухнула на камни и уставилась в яркое синее небо. Не хочу умирать, хочу жить, хочу изучать лес дальше, хочу встретиться с выжившими людьми, увидеть их жизнь и быт, хочу, наконец, вернуться домой и крепко сжать в объятьях сестрёнку и папу. Нет! Нельзя так легко сдаваться! День форы — это много, это целых двенадцать часов на изучение местности, двенадцать часов на подготовку ловушек, двенадцать часов надежды на жизнь. Я так просто не сдамся. Глубоко вдохнув, я встала, оделась и подошла к кострищу. Накидала сухих веток и развела огонь. Усевшись напротив, я стала открыто разглядывать тварь: длинные волосы до сих пор были собраны в толстую косу, на высоком лбу ни единой морщинки, тонкие брови вразлёт придавали лицу высокомерия и внушали чувство превосходства. Большие глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц, очень светлая кожа и алый рот сбивали с толку своей кукольностью, но стоило этому рту растянуться в клыкастой улыбке, как лицо тут же искажалось и превращалось в отвратительную гримасу. Я опустила глаза вниз, скользнула взглядом по груди твари, её животу и бёдрам. Тварь определённо была мужского пола. Я тяжко вздохнула, поборов очередной приступ тошноты, и подняла глаза. Тварь смотрела на меня и ухмылялась своим большим ртом с острыми зубами.

— Чего уставилась, низшая? — спросила тварь, — нравлюсь?

— Да меня блевать от одного твоего вида тянет, тварь! — вызверилась я и вскочила на ноги, собираясь уйти.

— Сядь! — приказала тварь, и я безоговорочно подчинилась, от удивления открыв рот, ведь даже отец не смог добиться от меня послушания, а эта тварь одним словом посадила меня назад, да так, что я пошевелиться боюсь. Меня снова затошнило, и рот тут же наполнился вязкой слюной.

— Выпей воды, — сказала тварь, усмехнувшись, — может, тебя перестанет так ломать.

Она поднялась и пошла к реке, а я потянулась за бутылкой и начала жадно пить сладкую воду, остановившись только когда выпила всё до дна. Отец рассказывал, что твари быстро поняли, какое воздействие их присутствие оказывает на людей, некоторые особи даже использовали изощрённую пытку: они садились кружком вокруг пойманного человека и делали ставки, когда бедный пленник начнёт выташнивать свои кишки. И всё это время наблюдали, как человек умирает в муках. Мерзкие! Мерзкие выродки! Я разозлилась и перевела полный ненависти взгляд на тварь, промывавшую в речной воде тушку зайца. Отложив несчастную тушку на камни, она наклонилась к воде, тщательно вымыла свои лапы от крови, умыла морду и удовлетворённо фыркнула. Грациозно поднявшись на ноги, тварь медленно подошла к костру, села напротив меня, разорвала зайца на куски и, нанизав на оструганные ветки, поместила мясо над костром.

— Когда ты почувствовала моё присутствие, низшая? — спросила тварь, внимательно наблюдая за моей реакцией. Я отвела глаза и, помолчав некоторое время, всё-таки ответила:

— Я увидела тебя с дерева. Ты прошёл мимо меня и не заметил.

— Ты — умная низшая. Знаешь, как мы охотимся. Кто-то из людей рассказал тебе об этом?

— Да, — нехотя ответила я, — мне сказали, что вы долго наблюдаете за жертвой и выжидаете, когда она выведет вас к человеческому поселению.

— И ты специально развела тогда костёр, чтобы я заметил тебя.

— Да. Но не думай, что в той местности сможешь отыскать людей. Я уже достаточно долго иду одна.

— Что-то ищешь?

— Нет, — разозлившись на саму себя за не пойми откуда взявшуюся говорливость, выкрикнула я, — просто гуляю.

Тварь хмыкнула и отвела взгляд. Мне тут же стало легче дышать. Чёртова тварь явно воздействовала на меня, когда смотрела в глаза. Меня снова затошнило. Даже голодный желудок и запах жареного мяса не мог совладать с этой неприятной тошнотой, я закрыла глаза и глубоко задышала.

— Тебя постоянно тошнит. Не удивляйся, это обычная реакция твоего тела на моё присутствие, — спокойно сказала тварь и перевернула мясо над костром, — мы биологически разные виды, и природа даёт нам понять, что лучше держаться друг от друга подальше. Так что смирись, низшая.

— Что ещё за низшая? — не удержалась я и вспылила, — не называй меня так! Это отвратительно!

— А как мне ещё тебя называть? — улыбнулась тварь и посмотрела на меня.

— Саша! Зови меня Саша! Это моё имя, а не низшая!

— Са-Ша, — проговорила по слогам тварь, пробуя на вкус моё имя, — в моём языке есть похожее слово. Оно означает "спасение".

— Ха, в твоём языке есть такое слово? А я думала, у вас кроме "убить, расчленить и разделать" больше никакие слова не встречаются.

Язык мой — враг мой. Я так разозлилась, что забыла, с кем разговариваю, забыла, что этот монстр, особо себя не утруждая, может простым взмахом руки оторвать мне голову. Я осторожно взглянула на тварь, приготовившись к самому страшному, но ничего не случилось.

— Ты права, Са-Ша, — спокойно ответила тварь, — в нашем языке нет места таким человечным словам. Всё-таки мы от природы охотники и не нуждаемся в спасении. Поэтому это слово почти забылось.

— Я почему-то не удивлена, тварь, — прошептала себе под нос и чуть не задохнулась: тварь одним движением схватила меня за горло и повалила на землю.

— Я проявил уважение к своей жертве, Са-Ша, согласившись звать тебя по имени. Прояви уважение и ты к своему охотнику.

Тварь низко наклонилась к моему лицу, усевшись мне на живот, и медленно сжимала своими лапами моё горло. Ещё немного, и мне нечем будет дышать. Я испугалась и машинально ухватилась за её лапы, пытаясь сбросить с себя её тело. Но это было бесполезно: хоть по комплекции тварь и казалась такой же, как я, сильнее она была в разы, я даже на миллиметр сдвинуться не смогла и, сдавшись, обмякла в его лапах. И когда хватка ослабла, хриплым голосом спросила:

— Как мне называть тебя, охотник?

Тварь довольно улыбнулась и ответила:

— Ниари. Ты можешь звать меня Ниари.

Тварь отпустила мою шею и встала. Захватив с собой пустую бутылку из-под воды, она двинулась в сторону леса и, не обернувшись, кинула:

— Следи за мясом.

Меня опять вырвало. Горькой противной желчью, ведь желудок второй день был пустым. Я кое-как встала на ноги и поплелась к реке. Кожа, где прикасалась тварь, невыносимо горела, и, плюхнувшись на колени, я неистово начала растирать шею и лицо прохладной спасительной водой. Из глаз хлынули горячие слёзы, я рыдала, как девчонка, и не могла остановиться. Всё моё нутро бунтовало против нахождения рядом с этой мерзкой тварью, и тварь это знала, но специально находилась рядом, будто желая сломить мой дух, загнать в угол, а потом удовлетворённо разорвать меня на куски. Я судорожно всхлипнула и опустила горящее лицо в воду. Хотелось всё бросить и утопиться. Да, пожалуй, так я и сделаю. Ведь тогда все мои проблемы решатся. Я уже была готова вдохнуть в лёгкие прохладной речной воды, но перед глазами появилось личико улыбающейся сестры, и я резко передумала. Нет, нельзя оставлять тварь в живых, она не поверила мне, когда я сказала, что в той местности нет человеческих поселений. Значит, мне нужно хорошенько постараться, чтобы уничтожить тварь.

Я медленно поднялась на ноги и вернулась к костру. Мясо всё-таки подгорело, но меня это уже не заботило. Я автоматически поворачивала его на вертеле, продумывая свои последующие действия, когда тварь вернулась с полной бутылкой родниковой воды. Усевшись напротив, она кинула бутылку в мою сторону и посмотрела на мясо.

— Оно сгорело, — протянула тварь.

— Обрежешь, — ответила я.

Тварь пристально посмотрела на меня и звонко рассмеялась. А я лишь горько вздохнула: с возвращением твари вернулись страх и тошнота.

— Издевательство какое-то, — сокрушённо прошептала я себе под нос и достала из рюкзака соль. Сняв с ветки кусок хорошо прожаренного мяса, я слегка присолила его и протянула твари.

— Ешь, Ниари, тебе понадобятся силы, чтобы поймать меня.

Тварь хмыкнула и взяла мясо, случайно задев пальцами мою ладонь. Моё тело тут же отреагировало сонмом противных мурашек и очередным приступом тошноты, а кожа загорелась. Я вздохнула, посмотрела на горящую ладонь, ожидая увидеть там какие-нибудь страшные волдыри от ожога или сыпь, но ничего не нашла, и потянулась за мясом. Запах был изумительный, и желудок заурчал в предвкушении вкусной еды. Я не заставила его долго ждать, с упоением откусив кусочек жареного мяса.

— Господи, как же вкусно, — не удержалась я от комментария. А тварь посмотрела на меня с некоторым удивлением и произнесла:

— Я пять лет охочусь на этой планете и никак не могу понять. Вы едите мясо и так открыто им наслаждаетесь. Значит, вы такие же хищники, как и мы. Тогда почему вы настолько слабы?

Я перестала жевать и внимательно посмотрела на тварь. В её глазах отражался неподдельный интерес и ожидание ответа. Я покрутила в руке веточку с нанизанным на неё мясом, не зная, что ответить, но всё же начала:

— Люди не хищники и никогда ими не были. Не знаю, какой климат на твоей родной планете, но на Земле именно он диктует условия выживания. Человеку пришлось научиться есть всё, чтобы выжить — от мяса до травы. Так что не сравнивай людей и себя, мы совершенно разные.

Тварь совсем по-человечески хмыкнула, взяла веточку с заячьим бедром и встала:

— Сегодня можешь набираться сил перед охотой. Завтра с утра начнётся отсчёт твоей форы, а послезавтра я начну охоту. Прощай, Са-Ша. Мне было интересно с тобой говорить.

Не дождавшись ответа, тварь скрылась в лесу, а я облегчённо выдохнула. Дышать стало намного легче, а еда показалась ещё вкуснее. Насытившись, я завернула остатки зайчатины в листья лопуха, положила мясо и воду в рюкзак, обулась и двинулась вверх по реке. Я не собиралась отсиживаться, к тому же тело просило движения. И я не заставила себя ждать.

Река уходила на северо-восток, и я решила сменить направление. Поворошив память о местной географии, я вспомнила, что где-то севернее должен был начаться высокий горный хребет. Туда-то я и двинулась, глубоко в сердце лелея надежду, что в горах возможностей прикончить тварь будет больше.

Глава 2. Охота

Я медленно кралась к спокойно спящей твари с намерением её прикончить одним резким движением. Ветер дул в лицо, скрывая запах моего тела, и я была уверена, что смогу провернуть свой план. Когда до цели осталась пара метров, я прыгнула, оседлав тварь, и занесла руку с ножом, чтобы нанести удар. Внутри всё ликовало в предвкушении победы, и я резко опустила руку. Но её тут же перехватили.

— Неплохая попытка, Са-Ша, — сказала тварь, удовлетворённо улыбнувшись, — но ты ещё слишком медленная.

Не растерявшись, я ударила по мерзкой роже кулаком, тем самым выгадав для себя пару секунд, вскочила на ноги и побежала. Ниари догнал меня через сотню метров и в прыжке повалил в высокую траву. Я быстро перевернулась на спину и попыталась двинуть тварь в челюсть, но Ниари перехватил мои руки и, сцепив их над головой, прижал к земле.

— Кажется, снова ничья, Са-Ша.

— Не мечтай, — плюнула слова ему в рожу и со всей силой ударила коленом между ног. Ниари согнулся от боли, выпустив мои руки, и рухнул в траву.

— Нечестный ход, — прохрипел Ниари, не отводя от меня пристального взгляда.

— Зато действенный, — ответила я, вскочила на ноги и побежала в сторону реки. Ниари проваляется так ещё минут десять, за это время я успею добежать до воды, переплыть на другой берег и скрыться в густом лесу.

Мы играли в охоту уже два месяца, ставя на кон собственные жизни. Вернее, я ставила, а тварь забавлялась. Ниари находил какой-то извращённый интерес в том, чтобы поддаваться и позволять мне почувствовать себя не только жертвой, но и охотником. И я не упускала свой шанс. Он играл со мной, как кошка с мышкой, постоянно позволяя мне сбежать, давал возможность уйти подальше и снова начинал охоту. Мы вели счёт, кто сможет незамеченным подкрасться и нанести удар. Тварь побеждала, но я не сдавалась, снова и снова нападая и давая отпор. Добежав до реки, я быстро сняла кроссовки, сунула их в рюкзак и, погрузившись в прохладную воду, поплыла к противоположному берегу. Течение было несильным, и уже через несколько минут я вышла из воды. Быстро натянув мокрые кроссовки и отжав майку, я вбежала во влажную тишину леса, огляделась и, выбрав направление, двинулась в сторону горной гряды. Забравшись на невысокую гору, я спряталась за валуном и легла на горячий камень. Нужно было отдышаться и перевести дух. Если честно, я немного устала, хотелось есть и денёк поваляться на ярком летнем солнышке, не прячась и не скрываясь. Я вздохнула. Если Ниари быстро меня нагонит, предложу перемирие. Да, у нас было и такое. Иногда он находил меня и просто подходил с пойманной дичью, мы разводили костёр, жарили мясо и разговаривали. В такие моменты мне начинало казаться, что мы просто друзья, играющие в прятки или догонялки, и не стояла на кону моя жизнь. Я перевернулась на бок и закрыла глаза, лень разморила меня настолько, что я не заметила, как заснула.

— Са-Ша, — позвали меня и осторожно тронули за плечо. Я отмахнулась от руки и, перевернувшись на живот, собралась спать дальше. Но меня затрясли сильнее, и я недовольно рявкнула:

— Ну, чего?

— Са-Ша, нужно уходить отсюда, я чувствую присутствие других вайров, их не меньше трёх, — прошептал Ниари.

Я резко села. Вайры — так твари называли свою расу. И если уж Ниари заволновался, то я затряслась как осиновый лист. Они-то точно не станут со мной церемониться и прикончат сразу, как только выследят. Я затравленно посмотрела на Ниари и приглушённо спросила:

— Мне конец?

— Не знаю, — ответил вайр и улыбнулся, — может, тебе повезёт остаться в живых. А может, и нет.

— Обнадёжил, так обнадёжил, — скривилась я в усмешке.

— Тебе нужно вернуться к реке. Вода скрывает запах.

— И где я там спрячусь? Не в самой же воде.

— Двое точно прочёсывают подножие хребта, но они слабы, и, почувствовав меня, отступят и уйдут. А вот третий вайр очень силён, я бы не хотел с ним встречаться.

— Я бы тоже не хотела.

Ниари улыбнулся и замер на мгновение, будто принюхиваясь и прислушиваясь к чему-то. Я замерла, боясь шевельнуться.

— Нет, — через некоторое время заговорил вайр, — к реке лучше не спускаться. Вставай. Мы пойдём в горы и пересечём хребет.

Я поднялась и пошла за Ниари.

— Не шуми, иди как можно тише и держись как можно ближе ко мне, так твой запах не будет слишком ярким, — давал советы вайр, — а лучше дай мне руку.

Я засомневалась на мгновение, тошнота подступила к горлу, но я проглотила свой страх, глубоко вдохнула и вложила ладонь в руку Ниари. Вайр тут же сжал мои пальцы и потянул за собой. Прикосновения твари мне до сих пор были неприятны, хотя мы часто дрались, и Ниари иногда показывал мне приёмы рукопашного боя, которые были весьма действенны против вайров. Благодаря ему я знала, куда нужно бить, чтобы вайр потерял сознание. Как-то я спросила Ниари, зачем он рассказывает мне о своих слабых местах. Ниари рассмеялся и ответил:

— Так мне будет интереснее с тобой играть.

И действительно, за два месяца охоты, я всё ещё не наскучила ему, а сейчас вайр пытается спрятать меня от других охотников. Я посмотрела в спину твари и улыбнулась, а по телу пробежала тёплая волна благодарности. Ниари резко остановился и обернулся.

— Что? — испуганно спросила я, вспомнив, что вайры — хорошие эмпаты. Ниари склонил голову набок, посмотрел мгновение, хотел было что-то сказать, но лишь произнёс:

— Ничего.

Я выдохнула и пообещала себе больше не допускать таких мыслей по отношению к твари.

Мы двинулись дальше и чем выше поднимались, тем сложнее мне было передвигаться. Солнце село, и на горы спустился ночной мрак. Ниари хорошо видел в темноте, я же как слепой котёнок, спотыкалась на ровном месте и сильно его тормозила. Вайр остановился и тяжко вздохнул.

— Думаю, идти дальше не имеет смысла, иначе ты точно свернёшь себе шею.

— Я плохо вижу в темноте.

— Ты вообще не видишь в темноте, Са-Ша. Сядь и жди меня здесь.

— Хорошо, — я покорно уселась на камни и вытянула уставшие ноги. Желудок недовольно заурчал, прося еды. Я тяжко вздохнула, ведь поесть нормально вряд ли скоро удастся.

Ниари вернулся минут через пятнадцать.

— Вставай, Са-Ша, я нашёл небольшую расщелину, там мы и переночуем.

Я молча подчинилась и побрела за вайром. Когда мы дошли до места, я забралась в самую глубь, села и подтянула к груди колени. Ниари лёг рядом. Хоть расщелина и была закрыта с трёх сторон валунами, прохладный западный ветер всё равно задувал внутрь. По телу пробежали неприятные мурашки, и я поёжилась.

— Ночи становятся холодными, — произнесла я, снова поёжившись, — скоро наступит осень.

— Ты не сможешь играть со мной осенью, Са-Ша?

— Не смогу. Будет очень холодно, выпадет снег, замёрзнут реки и озёра. А вместе с ними замёрзну и я.

— Почему?

Я усмехнулась. Такой глупый вопрос мог задать только ребёнок. Или тварь.

— Потому что люди слабы, Ниари. Чтобы пережить зиму, я должна надеть на себя кучу одежды и жить в доме с постоянно горящим очагом. Но это невозможно.

— Почему?

— Потому что у меня нет ни одежды, ни дома.

Ниари молчал, а меня медленно начинало потряхивать от ветра. Вайр повернул в мою сторону голову и спросил:

— Почему ты дрожишь, Са-Ша? Тебе страшно?

— Мне просто холодно. Ветер слишком сильный.

Вайр ничего не ответил, повернулся набок и затих. Я же, подложив под голову рюкзак, улеглась рядом с вайром и, прижавшись к его горячей спине, закрыла глаза. Даже тошнота так не напрягала меня, как замёрзшие конечности. Ниари даже не пошевелился, когда я просунула холодные руки ему под майку. Мне в этот момент было глубоко плевать на реакцию вайра, я думала только об одном — как бы согреться. Когда дрожь, наконец, утихла, я смогла спокойно заснуть.

* * *

Ниари разбудил меня с восходом солнца. Я открыла глаза и почти с ненавистью посмотрела на счастливую тварь — вайр был бодр и полон сил. Я, кряхтя как старуха, поднялась с камня и потянулась. Тело затекло и болело от сна на жёстком, а ещё хотелось умыться и поесть, но вайр схватил меня за руку и потащил вглубь хребта. Подавив очередной приступ тошноты, я покрепче обхватила обжигающую ладонь Ниари и поспешила за ним. В голове вертелась куча вопросов, и я рискнула:

— Что с теми вайрами? Они далеко от нас?

Ниари долго молчал, сосредоточившись на подъёме, но потом всё же ответил:

— Двое пересекли реку и двинулись на запад, старший ещё слишком близко.

— Он идёт за нами?

— Нет.

— А…

— Иди молча, Са-Ша, — перебил меня вайр, резко остановившись, — нам нужно преодолеть хребет и начать спуск. В моих планах мы должны сделать это сегодня, и если ты будешь много болтать, отвлекать меня или отвлекаться сама, я или сам сверну тебе шею, или предоставлю этот шанс старшему вайру. Уж он-то не упустит возможности сразу же тебя прикончить.

Ниари резко развернулся и, больно дёрнув меня за руку, потащил за собой. Вайр разозлился, а злился он, оказывается, страшно: все черты лица заострялись, в интонации появлялись шипяще-рычащие нотки, и он переставал контролировать свою силу. Я покосилась на правое предплечье, за которое Ниари держал меня, пока говорил, и увидела яркий отпечаток пальцев. Будет синяк. Я вздохнула и ускорила темп — лучше от вайра не отставать.

К полудню мы пересекли хребет и начали спускаться вниз. Спуск давался мне проще, и я почти не тормозила Ниари, поэтому на закате мы, наконец, вступили в лес. Через полчаса хода вайр остановился и показал на что-то, чернеющее в темноте.

— Это похоже на небольшой дом. Идём, проверим.

Я молча поплелась за Ниари, и через пару минут мы действительно оказались около низенького деревянного дома. Вайр толкнул дверь и вошёл, я последовала за ним. Когда-то это был охотничий домик. В темноте я смогла разглядеть керосинку и сразу же зажгла её. Свет был неярким, но достаточным, чтобы разглядеть обстановку. Дряхлый стол, пара стульев, комод и деревянная кровать с матрасом. Я открыла комод и нашла там одеяло и какие-то тряпки. Осторожно перевернув матрас другой стороной, чтобы не поднять в домике столбы пыли, я накинула на матрас то, что лет тридцать назад было пледом и положила одеяло.

— Я устала, Ниари, — повернувшись к замершему за моей спиной вайру, сказала я, — и замёрзла. Мне нужно поспать.

— Да, — коротко ответил вайр и бесшумно выскользнул из домика, закрыв за собой дверь. Я достала из рюкзака бутылку, сделала пару глотков воды и улеглась на кровать. Пахло пылью и немного сыростью, но тело так ликовало, почувствовав под спиной мягкую поверхность и тепло одеяла, что я тут же задремала. Но звук закрываемой двери вывел меня из царства Морфея, я неохотно открыла глаза и увидела стоящего передо мной вайра.

— Ты чего, Ниари? — сонно пробормотала я и откинула край одеяла, подвинувшись к стенке, — ложись скорее, а то холодно.

Вайр мгновение постоял, разглядывая моё улыбающееся лицо, и, наконец, лёг. Я довольно накинула на него одеяло и упёрлась замёрзшим носом в горячую шею твари.

— Не трогай меня, Са-ша, — прошептал вайр и попытался отодвинуться. Я же, почуяв "горячую печку" рядом со своей замёрзшей тушкой, закинула ногу на бедро вайра и привычным жестом просунула руку под его майку, осторожно пересчитав пальцами кубики пресса на животе.

— Холодно, Нир, — прошептала я сонным голосом, — не отодвигайся.

Ниари замер, а я сразу же уснула, согревшись обжигающим теплом твари.

* * *

Я скрывалась. Неделю назад мы снова начали играть, Ниари не показывался уже четыре дня, и я перестала чувствовать его присутствие. Ночи становились всё холоднее, а я продолжила двигаться на юг от горного хребта в надежде сбежать поближе к экватору. Впервые в жизни я боялась наступления осени, потому что понимала, что холод и морозы в лесу просто не переживу, а по моим приблизительным подсчётам сентябрь уже начался.

Я сидела в небольшой расщелине около костра и пыталась согреться, когда появился Ниари и молча сел напротив.

— Я уж думала, ты ушёл, — удивившись появлению вайра, произнесла я.

— Я охотился, — просто ответил Ниари.

— На зверя?

— На людей.

Внутри всё сжалось. Я провела рядом с Ниари больше двух месяцев, он ни разу не причинил мне вреда, и как-то незаметно для себя я забыла, что он не человек, а тварь. Глаза защипало, и я быстрым движением руки стёрла выступившие злые слёзы. Я злилась на себя, и в попытке выплеснуть эту злость, спросила:

— И как? Продуктивно?

— Да, — ответила тварь и кинула в костёр сухую ветку.

— Сколько человек убил? — спросила я, неотрывно наблюдая за каждым её движением, и всё сильнее сжимая в руке перочинный нож.

— Десять, — равнодушно ответила тварь.

В глазах потемнело, сердце забилось где-то высоко в горле, мне стало одновременно больно, мерзко и стыдно. Стыдно за себя, стыдно за то, что за играми в кошки-мышки я стала забывать, кто такой Ниари и кто такая я. Стыдно за то, что я не заметила, как начала относиться к твари как к человеку и немного как к другу. Я сглотнула подступившую к горлу тошноту и прыгнула на тварь, повалив её в листву. Тварь моментально среагировала, со всей силы ударив меня в живот и ногами оттолкнув от себя. Я даже не успела занести руку для удара, а уже лежала, скорчившись от боли и тихонько поскуливая. Тварь медленно подошла ко мне и присела на корточки.

— Са-Ша, — протянула тварь, — злость — плохой советчик. Ты только что могла глупо умереть, а я ещё не наигрался тобой. Так что ты сейчас полежишь немного, отдышишься и побежишь. А я буду догонять. И если я догоню тебя сегодня, ты умрёшь. Так что прячься лучше.

Тварь встала и вернулась к костру. А я разревелась. Мне было так больно и обидно, что истерика остановилась только минут через двадцать. Я поднялась и подползла к костру, выхватила из рук твари бутылку с водой и начала жадно пить. Тварь неотрывно наблюдала за мной. Я перевела на неё взгляд и выплюнула:

— Чего пялишься, тварь? Нравится смотреть на чужие страдания?

— Не зли меня, Са-Ша. Мне хватит одного движения, чтобы сломать тебе шею.

— Ненавижу тебя, тварь! — выкрикнула от безысходности я, кинула в неё бутылку и сорвалась с места.

Я бежала так, как никогда раньше не бегала, не разбирая направления, не оглядываясь. Даже подступившие сумерки меня не останавливали. Я мечтала как можно дальше оказаться от этого мерзкого чудовища и никогда с ним не встречаться. Я ругала себя последними словами, потому что незаметно для самой себя начала чувствовать к твари симпатию. Это-то и пугало меня больше всего, подстёгивая бежать ещё быстрее и как можно дальше. Подальше от зарождающихся чувств и больной привязанности. Я остановилась только когда мои ноги оказались в воде. Я огляделась, переводя дыхание, посмотрела на ровную водную гладь перед собой и пошла дальше, всё больше погружаясь в прохладную воду. Да, мне нужно попасть на другой берег, и я поплыла. Много позже я поняла, что это была плохая идея, потому что сколько бы не плыла, берега так и не было видно. Я перевернулась на спину и посмотрела на ночное небо. Миллиарды звёзд рассыпались перед моими глазами, образуя знакомые созвездия. Я смотрела на них, как на драгоценности, и думала, с какой звезды прилетели вайры. Вот бы отыскать их родную планету и разнести её в щепки, чтобы ни одной твари в этой вселенной не осталось. Я улыбнулась: хорошая идея, жаль, что неосуществима.

Разгорячённое долгим бегом тело постепенно начало остывать, и меня начала бить крупная дрожь. Наверно, я приготовилась умирать от холода, но судьба была ко мне благосклонна, и вскоре я услышала шелест деревьев. Еле передвигая заледеневшими конечностями, я выбралась на берег, доползла до травы и рухнула, потеряв сознание.

Проснулась я от яркого солнца, бьющего в глаза, и от тихого шёпота. Этот голос я не перепутаю ни с чьим другим. Ниари убаюкивал меня в своих руках, и шептал:

— Какая же ты слабая, человеческая самка, стоит оставить тебя на несколько часов в одиночестве, и ты уже готова сдохнуть.

— Ниари, — прошептала я севшим голосом, — ты поймал меня.

— Да, Са-Ша, — ответил вайр спустя пару секунд, — но убивать тебя мне что-то совсем не хочется.

Я глупо улыбнулась, уткнувшись носом в его грудь, и прошептала:

— Мне тоже.

Вайр расхохотался и крепче прижал меня к себе.

— Так тепло, Ниари. Твоё тело такое горячее.

Ниари ничего не ответил, лишь закутал меня в какую-то ткань и снова обхватил руками. Я благодарно улыбнулась и уснула.

Меня разбудило потрескивание костра и запах жареного мяса. Желудок тут же заурчал, прося еды, и я открыла глаза. Вокруг начали сгущаться сумерки, костёр почти догорел, а рядом на листьях лопуха лежало готовое мясо, бутылка с водой и мой потасканный рюкзак. Я огляделась, но Ниари не увидела. Голод пересилил, я взяла кусок зайчатины и жадно впилась зубами в мясо. Насытившись, глотнула воды и встала. Вода, в которую я прыгнула вчера ночью, оказалась не рекой, а большим чистым озером. Я вытащила из рюкзака зубную щётку и тюбик с пастой, подошла к кромке воды, умылась и почистила зубы. Вернувшись к костру, села на ткань, оказавшуюся грубым пледом, и достала гребень. Мои длинные волнистые волосы спутались, и я полчаса пыталась привести их в порядок. Я не стала собирать волосы в свой любимый пучок и оставила их распущенными. А когда окончательно стемнело, в глубине леса я увидела оранжевый свет. Не поверив свои глазам, я решила посмотреть на его источник. Где-то в глубине души теплилась надежда, что это могут быть люди, но в это тяжело было поверить, ведь ни один человек не стал бы так отчётливо выдавать своё местонахождение.

Пройдя по ночному лесу около трёх километров, я приблизилась к большой поляне, посреди которой горело около десяти костров. Я от неожиданности присела на колени и зажала рот рукой. Люди! Около сотни молодых мужчин и женщин танцевали, пели, водили хороводы вокруг объёмных костров.

— Сумасшедшие, — прошептала я, не веря своим глазам, — самоубийцы.

— И не говори, Са-Ша, — раздался позади меня голос Ниари, и прежде, чем я успела вскрикнуть от испуга, он закрыл мне рот рукой.

Я испугалась. Испугалась за этих людей настолько сильно, что отчаянно начала вырываться из рук твари. В голове набатом била мысль, что я должна успеть предупредить их о твари, которую я привела за собой. О твари, которая за несколько минут убьёт каждого человека на этой поляне, а я буду этому виной. Я пыталась дотянуться руками до мерзкой рожи твари, брыкалась, мычала и даже умудрилась схватить тварь за волосы. Но Наири явно надоело моё бессмысленное сопротивление, он нагнул меня и всем телом прижал меня к земле.

— Тише, дура, — попытался успокоить меня Наири, — я не собираюсь нападать на твоих соплеменников. Они мне неинтересны, слышишь?

Я прислушалась к обнадёживающим словам твари, всхлипнула истерично и обмякла. А Ниари продолжил:

— Я не люблю лёгкую добычу, Са-Ша. Я люблю выслеживать, преследовать, но не как не нападать просто из желания с лёгкостью кого-то убить. Ты и сама должна была это понять, раз всё ещё жива.

Помолчав немного, и продолжая удерживать меня своим телом, вайр спросил:

— Ты услышала меня, Са-Ша?

Я отчаянно закивала головой.

— Хорошо. А сейчас я уберу руку от твоего рта и отпущу тебя. И кричать или бежать куда-то, сломя голову, ты не станешь.

Я снова закивала.

Ниари отнял руку от моих губ и присел рядом, я же, повалявшись ещё какое-то время на земле, всё-таки собрала волю в кулак и села.

— Умница, девочка, — прокомментировал мои действия Ниари.

Сделав пару глубоких вдохов, я подобралась поближе к поляне, вайр последовал за мной.

— Так много людей, Ниари, — прошептала я, разглядывая молодых девушек в длинных светлых сарафанах с венками на головах и парней в штанах и подпоясанных рубахах, — они веселятся, не боясь быть замеченными. Они сумасшедшие.

— Это какой-то человеческий праздник?

— Не знаю. Отец рассказывал, что славяне, проживавшие на этих территориях тысячи лет назад, так провожали лето и встречали осень. Но чтобы сейчас так безрассудно вести себя? Человечество на грани вымирания, а они веселятся.

Да, я осуждала этих молодых людей, возможно, моих ровесников, но в глубине души отчаянно завидовала им. В свои двадцать лет я никогда так не веселилась. Я смотрела на девушек в красиво расшитых сарафанах, на их замысловатые косы с вплетёнными лентами, на красивые венки в их волосах. Я смотрела, как парни протягивают руки к девушкам и нежно их обнимают, утягивая в водоворот веселья, я видела, как девушки целуют парней, и парни с готовностью им отвечают. Да, я откровенно завидовала. Ещё в детстве начитавшись романов о прекрасных рыцарях, спасающих своих возлюбленных дев, я мечтала полюбить так сильно, чтобы жизнь было не жалко отдать за свою любовь, но став старше, поняла — максимум, что мне светит, это одиночество — в поселении было слишком мало молодых.

От глупых мыслей о невозможном будущем меня отвлёк Ниари.

— Что они делают, Са-Ша? — спросил вайр, указывая куда-то в темноту. Я повернула голову и уставилась на молодую парочку. Закатила глаза и отвернулась, коротко ответив:

— Целуются.

Ниари помолчал немного и спросил:

— Зачем?

Я опять закатила глаза, начиная злиться. Неуместные вопросы твари начинали меня раздражать.

— Потому что это приятно.

— А почему это приятно?

— Откуда мне знать, Нир, — взорвалась я, повысив голос, — они друг другу нравятся, вот и целуются.

— А ты так умеешь?

— О, господи, Нир! Конечно, умею! — покривила я душой. — Все люди умеют!

— Покажи.

— Что? — я опешила и повернулась к твари.

— Покажи, Са-Ша, — повторил вайр и потянулся ко мне. Губы обожгло, прикосновение было настолько неожиданным, что я завалилась на траву, от испуга потянув Ниари за собой. Он навис надо мной и снова прикоснулся ртом к моим губам. Я попыталась отвернуться, но вайр обхватил руками моё лицо.

— Нет, Нир, нельзя! — я попыталась отстранить тварь от себя, уперевшись ладонями ему в грудь, но Ниари только ухмыльнулся и снова прижался горячими губами к моим.

— Ммм, — открыв рот, попыталась что-то сказать, и тут же почувствовала горячий мягкий язык у себя во рту. От неожиданности я толкнула его язык своим, и Ниари поймал его губами, отпустил на мгновение и снова прикоснулся. Моё сердце бешено забилось, стало нечем дышать, я снова попыталась оттолкнуть тварь, но Ниари лишь сменил позу, прижавшись всем телом и продолжал целовать мои губы. Он зарылся одной рукой мне в волосы, а другой схватил за поясницу, крепче прижимая меня к своему телу. На мгновение вайр разорвал поцелуй и посмотрел мне в глаза.

— Это и, правда, приятно, Са-Ша, — прошептала тварь мне в губы и снова начала целовать. И я сдалась. Я начала отвечать, сначала медленно и неопытно, но поняв игру, начала перехватывать инициативу. И мне понравилось. Мне понравилось целовать тварь. Я откровенно наслаждалась его разгорячёнными объятиями, его губами, его вкусом. Я не чувствовала отвращения или тошноты. Мне хотелось прикасаться к Ниари, и я обняла его за плечи, постепенно спускаясь руками по спине. Я почувствовала, как напрягаются и расслабляются мышцы под моими руками, как быстро бьётся его сердце, как он приглушённо стонет мне в губы. Мне стало жарко. Так жарко, что закружилась голова.

— Эй, молодёжь, я же сказал, далеко от костров не уходить! — раздался строгий мужской голос в десятке метров от нас. Сердце ушло в пятки от испуга, я разорвала поцелуй и, прижав голову Ниари к своей шее, посмотрела в сторону говорившего. Мужчина был одет в нечто, напоминающее военную форму, и в руках держал автомат. Я испугалась, посильнее прижав Ниари к себе. Если мужчина увидит, кого на самом деле я обнимаю, всё кончится массовым убийством. Я судорожно начала соображать, что можно сделать, и, почувствовав, как напряглись мышцы вайра под моими ладонями, выкрикнула:

— Извините. Мы так хотели побыть наедине, что не заметили, как ушли в лес.

Мужчина заржал как конь и благодушно произнёс:

— Ладно, милуйтесь, голубки. Но чтоб недолго, перед смертью не надышишься.

— Спасибо, — сказала я удаляющейся спине и, упав на землю, выдохнула.

— Я думала, всё. Конец.

Ниари посмотрел на меня, перекатился и сел рядом, низко опустив голову.

— Ты же слышишь, чуешь и видишь за километр, Нир, — набросилась я на вайра, — так почему ты не заметил его?

Я ткнула пальцем в сторону, куда ушёл мужчина, и, облокотившись о ствол дерева, вопросительно уставилась на тварь. Но вайр не ответил, продолжая гипнотизировать землю у себя под ногами.

— Нир! — позвала я и дотронулась до его плеча. Вайр вздрогнул, будто только что очнулся ото сна, посмотрел на меня и резко вскочил на ноги.

— Это ловушка, Са-Ша, — сказал встревоженно Ниари, внимательно оглядывая местность, — люди собрались здесь не веселиться, а убивать. Они — наживка.

Я рассмеялась.

— Что за чушь? Они что, голыми руками собрались убивать тварей?

— Вставай, — приказал вайр и одним движением поднял меня на ноги, — помнишь, я учуял трёх вайров пару недель назад?

— Да, — недовольно ответила, поморщившись от боли в руке, за которую так неосторожно схватила меня тварь.

— Так я открою тебе маленькую тайну: вайры не охотятся группами. Мы не любим делиться добычей с другими.

— Так они, вроде, были порознь?

— Тшш, — зашипел вайр, призывая меня к тишине и прислушался. Я затаила дыхание и повернулась в сторону поляны, рассматривая людей. Нет, не может этот праздник быть ловушкой, молодые парни и девушки искренне веселятся, на их лицах то и дело мелькают счастливые улыбки. Да если бы они выступали в качестве приманки для тварей, разве были бы такими радостными? "Перед смертью не надышишься" — вспомнила я странную фразу того мужчины, и понимание кольнуло догадкой: они так веселятся, потому что это в последний раз.

— О, господи, — ахнула я и схватилась за ладонь Ниари. Тот осторожно сжал мои пальцы и сказал:

— Восемь охотников идут сюда, Са-Ша. Трое молодых и пять старших. Нам нужно уходить отсюда.

— Нет, сначала предупредим людей, — я дёрнулась в сторону поляны, но Ниари крепко держал меня за руку. Я посмотрела на вайра и жалобно проскулила, — идём, Нир.

Вайр не сдвинулся с места. Он пристально смотрел на меня, не отпуская руки. Я снова осторожно потянула его к поляне.

— Ты забыла, кто я, Са-Ша? — спросил вайр, ожидая ответа.

Я растерялась. Что я могла ему ответить? Что я помню, что он — тварь? Что он — такая же тварь, как и те, что идут сюда убивать? Или что я постоянно забываю, кто такой Ниари и потихоньку начинаю воспринимать его как человека, своего друга? Захотелось разреветься. Я судорожно вздохнула и, дёрнув руку, попросила:

— Отпусти.

Наверно, Ниари всё ещё ждал ответа на свой вопрос, но я не собиралась на него отвечать и повторила, уже глотая слёзы:

— Отпусти меня. Пожалуйста.

— Тварей не восемь, а девять. Они появятся здесь минут через десять. Скорее всего, нападать будут с трёх сторон: с запада, севера и юга, — Ниари замолчал и отвернулся, — мне больше нечего тебе сказать. Иди.

Вайр отпустил мою руку и мягко толкнул в сторону поляны. Я беззвучно прошептала: "Спасибо", — и побежала. Ворвавшись в свет от десятка костров, я начала оглядываться и на границе леса заметила мужчину с автоматом. Я рванула к нему, и когда добежала, тот сразу узнал меня.

— Что, девка, намиловалась со своим парнем? — хохотнул он, поигрывая кустистыми бровями. Я, задыхаясь, схватилась за его куртку, и затараторила:

— Девять тварей будут здесь через десять минут. Зайдут, скорее всего, с севера, запада и юга.

— Откуда знаешь? — уже серьёзней спросил мужчина.

— Не важно, откуда я это знаю, важно всех быстрее предупредить, — взмолилась я, — пожалуйста, поверьте мне, ведь на кону стоят жизни этих людей.

Я махнула в сторону поляны рукой, отцепившись, наконец, от куртки мужчины. Он хмуро посмотрел на меня и быстрым шагом двинулся к центру поляны, я побежала за ним. Мужчина подошёл к парню в серой рубахе и быстро зашептал на ухо. Парень бросил на меня взгляд и тут же отвернулся, но мне хватило и секунды, чтобы рассмотреть на когда-то красивом мужском лице четыре глубоких шрама, пролёгших от правого виска до левой щеки. Нетрудно догадаться, кто оставил такие страшные отметины на его лице. Перед глазами всплыл образ Ниари, и я посмотрела туда, где несколько минут назад оставила вайра. Что я надеялась там увидеть? Наверно, Нира, ожидающего моего возвращения. Но среди деревьев плясали лишь тени от костров. Ниари, скорее всего, уже далеко. Или ждёт своих соотечественников, чтобы присоединиться к охоте…

Я опустила голову и улыбнулась: я что, жалею, что не ушла, когда он мне предложил? Что за недостойная человека мысль.

— Девушка!

Я вздрогнула и оглянулась на голос. Мужчина с автоматом шёл ко мне.

— Как тебя зовут, малышка?

— Александра, — назвалась почему-то полным именем я.

— Значит, так, Александра. Уж не знаю, как ты тут оказалась, но слушай внимательно. Все эти люди вокруг тебя — хорошо обученные солдаты, и когда на поляне появятся твари, начнётся война до последней тварьей крови. Спрятать мне тебя некуда, поэтому отправляйся на восток и беги без оглядки, пока не останется сил.

Я слушала вполуха, наблюдая за тем, как люди почти незаметно преображаются: девушки скидывают свои красивые объёмные сарафаны, под которыми была спрятана военная форма, парни натягивают на рубахи куртки, пристёгивают кобуру, откуда-то с земли достают огнестрельное оружие, кинжалы, арбалеты.

— Александра, ты меня поняла? — потряс за плечо меня мужчина, и я повернула к нему голову.

— Дайте мне оружие. Я умею стрелять.

Мужчина сморщился, хотел что-то сказать, но почувствовав мою решимость, махнул рукой и крикнул кому-то:

— Рада, кинь сюда винтовку и патроны!

Я посмотрела на девушку по имени Рада. Маленькая, хрупкая, с коротко остриженными светлыми волосами, она недовольно насупилась, но оружие отдала. Мужчина сунул мне в руки тяжёлую винтовку и патроны.

— Я — Олег. Запомни моё имя. Лёгкой смерти, — попрощался мужчина и ушёл.

Я же осмотрелась и направилась в центр поляны, сейчас там никого не было, только потрескивал костёр. Сев на поваленное дерево, я проверила винтовку, сняла с предохранителя и положила на колени. Запасные патроны бросила в ноги. Кажется, солдаты закончили свои приготовления и в каком-то только им одним известном порядке распределились по поляне. Со стороны казалось, будто молодые люди просто сидят у костров, разговаривают, смеются, поют, даже не подозревая об опасности. Но это всего лишь иллюзия. Все они готовы сегодня умереть.

— Легкой смерти? — вспомнила я слова военного, перекинула волосы через плечо и начала заплетать в тугую косу, — что за дурацкое пожелание.

— Почему дурацкое? — кто-то спросил за спиной, и на дерево рядом со мной сел парень со шрамом.

"Не парень", — подумала я, увидев его вблизи, — "взрослый мужчина, и не русый, а почти седой." Мне стало стыдно. Я отвернулась и продолжила плести косу. Мужчина ждал ответа, внимательно за мной наблюдая, и мне ничего не оставалось, как сказать:

— Потому что я не собираюсь умирать.

— Никто не собирается. Но смерть как та непредсказуемая тварь — подкрадывается незаметно и бьёт точно в цель.

Я повернулась к мужчине и спросила:

— Почему вы сидите здесь, а не со всеми?

— Потому что я командую банкетом. А отсюда лучше видно. Тебя ведь Александра зовут?

— Да.

— Ты когда-нибудь сталкивалась с тварями лицом к лицу, Александра?

Я закончила плести косу, опустила голову и взяла в руки винтовку, нежно огладив её ствол. Говорить на эту тему не было никакого желания.

— Вижу, сталкивалась, — сам ответил на свой вопрос мужчина и, достав кинжал, начал втыкать его в землю у своих ног.

— Не буду спрашивать, почему ты до сих пор жива. Меня интересует другое: как долго ты находилась рядом с тварью?

Я закусила губу, думая, как правильно ответить на этот вопрос. Решившись, я солгала:

— Не больше дня.

— Врёшь, — спокойно произнёс мужчина, — я не знаю ни одного случая за все тридцать лет пребывания здесь тварей, чтобы человека не тошнило и не рвало при их появлении.

— Что?

— Они уже здесь, Александра. Стоят на границе леса и наблюдают. Я чувствую их тошнотворный запах и еле сдерживаю рвотные позывы. Ты же сидишь, как ни в чём не бывало.

— Но ведь никого на поляне не тошнит? — заозиралась я по сторонам. Как бы не пыталась принюхаться, я ничего не чувствовала. Даже страх, как таковой, оставил меня, поджав свой куцый хвост.

— И не будет. Они дышат через фильтры.

Я хотела ещё что-то соврать, но мелодичный свист привлёк моё внимание, и я повернулась на его звук.

— Началось, — сказал мужчина со шрамом и посмотрел в небо.

Я последовала его примеру и подняла взгляд. И мир передо мной замер, а сердце бешено забилось по рёбрам, болью отдаваясь в лопатки. Твари смазанными фигурами выпрыгивали из ночного леса прямо в гущу людских тел, сбивая тех наземь. Я смотрела как в замедленном кино, как твари вгрызались зубами в глотки молодых девушек, как отрывали конечности парням, как когтями ломали рёбра и, мерзко хохоча, вырывали молодые сердца. Я смотрела на эту кровавую резню и не могла пошевелиться, всё тело онемело, а мозг отказывался верить в реальность происходящего. Твари были так быстры, что люди не успевали даже вскинуть оружие. Я сидела в оцепенении и ждала смерти, не было страха, но безысходность и смирение полностью поглотили моё сознание. И я бы, наверно, дождалась своей смерти, но сильный удар по лицу привёл меня в себя. Я посмотрела на мужчину со шрамом, стоящего напротив меня, и вскинувшаяся злость вывела меня из оцепенения.

— Совсем охренел? — вызверилась я.

— Очнись, девчонка, — зло выплюнул он, развернулся и кинулся в эпицентр резни.

Я истерично вздохнула, нащупала на коленях винтовку и начала прицеливаться. Руки заметно тряслись, и я прилагала все усилия, чтобы успокоиться. В голове крутилась мысль: хочу жить. Но её затеняла другая, более кровожадная и совсем мне не свойственная — хочу прикончить хотя бы одну тварь, хочу, чтобы моя пуля вошла ей ровно между бровями и вышла с другой стороны. Хочу увидеть, как задёргается тело твари в предсмертных конвульсиях и расхохотаться ей в лицо.

Я глубоко вдохнула и, медленно выдохнув, посмотрела вперёд. Мир замедлился, и я сделала первый выстрел, почувствовав знакомую отдачу в плечо. Промахнулась. Перезарядив винтовку, начала наблюдать за передвижением тварей, прицелилась и снова выстрелила. Тварь ещё по инерции сделала пару шагов в сторону лежащей на земле раненой девушки и рухнула мешком к её ногам. Я удовлетворённо улыбнулась и встала с поваленного дерева. Перезарядила и вскинула винтовку. Выстрел и ещё одна тварь упала как подкошенная. Я захохотала в голос, кажется, сегодня удача благоволит мне, и я снова сделала выстрел, но пуля не попала в тварь, а меня отшвырнуло на несколько метров. Больно ударившись о землю плечом, я тут же вскочила на ноги и тут же выстрелила в приблизившуюся вплотную тварь. Но тварь успела выхватить из моих рук винтовку и наотмашь ударила меня по лицу. Я опять упала, застонав от боли в челюсти. Тварь быстро подошла ко мне и собралась нанести смертельный удар, но чья-то арбалетная стрела остановила её на мгновение, особого вреда она не причинила, но подарила мне спасительные секунды. Я вскочила на ноги и побежала, пытаясь найти брошенное оружие. Удача улыбнулась мне быстро, и я упала рядом с разодранным человеческим телом, пытаясь вытащить из его закостеневших рук небольшой револьвер. Я чувствовала спиной, как тварь приближается ко мне, но револьвер никак не хотел расставаться с бывшим хозяином. Паника затопила меня, я судорожно дёргала оружие, чувствуя, как по щекам покатились горячие слёзы. И когда вокруг вдруг стало тихо, резко обернулась — тварь замахнулась, а я пронзительно закричала, закрыв глаза. Но удара не последовало, и я медленно открыла глаза и уставилась на спину впереди меня. Это был Ниари, и я сразу поняла, что жива только благодаря ему. Ниари выпрямился, оттолкнув на пару метров своего соотечественника и спокойно произнёс на русском:

— Я же сказал, что эта человечка — моя добыча, Старший.

Тварь улыбнулась благодушно, но в следующее мгновение злобно зашипела:

— Эта сука убила двух моих учеников и чуть не прикончила третьего. И ты думаешь, что после этого я отдам её тебе, мальчишка?

Ниари мерзко ухмыльнулся, а я всё-таки выдрала из закостеневших рук трупа револьвер и вскочила на ноги, судорожно проверяя, есть ли в барабане патроны. Револьвер был полностью заряжен, и я готова была стрелять. Ниари же, кинув на меня мимолётный взгляд, полностью загородил от меня тварь.

— Ты же знаешь правила, Старший, — промурлыкал вайр, — "чужую добычу не трогай, в особенности ту, на которую заявили права".

Тварь раздражённо зарычала и кинулась на Ниари, но была на голову выше и больше, поэтому невысокий и тонкий, как тростинка, вайр легко поднырнул под тварь и, оказавшись сзади, повалил её на землю, прижав к земле. Старший такой прыти от него не ожидал и замер, прижатый телом Ниари с заломленными за спину лапами.

— Отпусти меня, мальчишка, иначе я не посмотрю на твой юный возраст и мнимый титул, — рычала, как загнанный зверь, тварь. Ниари же резко засмеялся и также резко остановился, нагнулся к твари и страстно зашептал в ухо:

— Если не отступишь, Старший, я воспользуюсь своим МНИМЫМ титулом сойла Вайората и прямо здесь официально вынесу тебе приговор. И прямо здесь своими руками приговор исполню. И буду в своём праве.

Старший прекратил вырываться и замер. Слова Ниари явно испугали его, хоть тварь и выглядела внешне спокойно.

— Я услышал вас, сойл Ниарит Лайонай, — произнёс Старший официальным тоном, — и признаю ваше право на добычу.

— Вот и прекрасно, — весело отозвался Ниари и, отпустив лапы твари, встал. Старший медленно и с достоинством победителя встал с земли, брезгливо отряхнулся и пошёл прочь, кинув как бы невзначай:

— Сегодня же я доложу о вашем поведении вашему отцу.

— Ну и валяй, — будто бы обидевшись и как-то совсем по-детски произнёс Ниари, повернулся ко мне, окинув с ног до головы недовольным взглядом, и сказал:

— Слышала? Ты — моя добыча.

Я истерично хихикнула, а вайр продолжил:

— Я испортил Старшему охоту, а, значит, он точно нажалуется отцу, и меня отзовут.

Я замерла: если Ниари отзовут с охоты, он оставит меня в покое и уйдёт? А если он захочет убить меня? Прямо здесь и сейчас? Сердце, испугавшись, забилось, как бешеное, а я сжала револьвер в руках как единственную защиту от твари. От Ниари мой жест не скрылся, и вайр расхохотался.

— Са-Ша, ты подумала, что я захочу расправиться с тобой?

Я замерла от страха, услышав эти слова, а вайр резко схватил меня за шею и прижал к дереву.

— Глупая человеческая самка, — прошептал вайр мне в губы, щекоча горячим дыханием, — ты теперь моя игрушка, и я найду тебя, где бы ты ни пряталась.

Ниари вдруг дотронулся губами моей шеи, лизнул гладким языком и впился зубами в шею. Я вздрогнула от неожиданности, выронила револьвер из рук и попыталась оттолкнуть тварь. Но Ниари не двинулся с места, только сильнее прижав к себе, а мне хотелось кричать от боли, я чувствовала, как его острые зубы всё глубже впиваются в мою шею.

— Нир, — застонала я, нащупав косу вайра, и потянула за неё не в силах терпеть, — мне больно, перестань.

И Ниари остановился, вытащил зубы из моей плоти и зализал рану. Странно, но боль тут же ушла. Я облегчённо выдохнула и уткнулась лбом в лоб Ниари, уставившись на его губы, вымазанные в моей крови. Ниари улыбался.

— Теперь ты точно моя, Са-Ша, — прошептал он, — дождись меня, и мы снова поиграем.

Я слабо улыбнулась, а Ниари осторожно дотронулся губами до моего рта и на секунду сжал в объятьях. Я, наконец, отпустила его косу, а вайр, отступив, шагнул во мрак ночного леса и исчез.

Я же сползла по дереву вниз и, уткнувшись лицом в колени, заплакала.

— Ненавижу, — шептала я, захлёбываясь в своей истерике, — как же я ненавижу тебя, тварь!

Глава 3. Город под землёй

Не знаю, сколько я просидела, сжавшись комочком у дерева, но крики людей заставили меня поднять голову: поляна ещё освещалась огнём костров, звуки выстрелов стихли, а люди суматошно бегали из стороны в сторону, пытаясь помочь раненым. Твари ушли. Я всхлипнула и медленно поднялась. Ноги дрожали и не хотели идти, но я, превозмогая слабость, двинулась к центру поляны. Вокруг валялись трупы, оторванные конечности, а земля была залита чёрной в свете костров кровью. Меня начало тошнить, но я продолжала идти вперёд, обходя останки, совсем недавно бывшие людьми.

Меня окликнули. Я обернулась на голос и увидела Олега. Он сидел перед окровавленной девушкой и обрабатывал ей рану на груди. Я подошла и посмотрела на девушку. Это была Рада.

— Рад, что ты выжила, Александра, — прохрипел мужчина, — умеешь оказывать первую помощь?

— Да, — глухо отозвалась, присела рядом с Олегом и отобрала у него пузырёк с жидкостью.

— Это анадерин, — отозвался мужчина, махнув в сторону пузырька, — он способствует быстрому заживлению ран. Облей им рану, подожди минуту, обработай антисептиком и перебинтуй грудь. Справишься?

Я кивнула и посмотрела на глубокие рваные полосы, располосовавшие грудь Рады от шеи до живота. "Шрамы останутся жуткие", — отрешённо подумала я, осторожно поливая раны анадерином. Олег с минуту наблюдал за моими действиями, потом встал и, уходя, бросил:

— Сделай ей укол обезболивающего и найди меня.

Я кивнула, обработала рану Рады, перебинтовала и вколола в руку обезболивающее, обнаружившееся в маленькой переносной аптечке. Оглянувшись, выцепила из толпы мечущихся по поляне людей Олега, взяла аптечку и пошла к нему. Всю ночь я помогала выжившим с лечением: как робот, зашивала раны, бинтовала, делала уколы. На задворках сознания я благодарила отца за то, что он многому обучил меня. Если бы не папа, от меня не было бы сейчас никакой пользы.

Мы закончили только на рассвете, я села на землю и устало привалилась к дереву. Неподалёку расположилась группа людей. Они тихонько переговаривались, но я всё слышала. Мужчина со шрамом, так больно ударивший меня по лицу, говорил больше всех. Олег звал его генералом, и я вспомнила, что это весьма высокое воинское звание.

— Пятьдесят два человека убиты, — отчитывался Олег перед генералом, — двадцать пять тяжело ранены и вряд ли выкарабкаются, пятнадцать с ранениями лёгкой степени, десять в строю.

Генерал рассеянно кивнул, а Олег продолжил:

— Четыре твари были убиты, двух из них застрелила та девушка, что предупредила нас об их приближении. Александра.

Я внутренне съежилась, услышав своё имя. Но напугало меня другое: за пять минут борьбы восемь тварей умудрились убить половину до зубов вооружённого, хорошо обученного отряда. Да, было уничтожено четыре твари, но, если бы Ниари не вмешался и не испортил тому Старшему настроение продолжать охоту, погибли бы все. Именно он стал причиной, по которой Старший забрал оставшихся тварей и ушёл. И что он там говорил по поводу титула Ниари? Тварь назвала его сойлом и не посмелилась ослушаться приказа Ниари. Значит ли это, что у вайра высокое положение в тварьем обществе?

Из размышлений меня вывел голос генерала.

— Где чужачка? — произнёс он, и Олег кивнул в мою сторону. Пять пар глаз уставились на меня. Я резко отвернулась, устыдившись, что подслушиваю не предназначенный для моих ушей разговор.

— Ван, свяжись с седьмой базой, опиши обстановку и запроси помощь на эвакуацию пострадавших.

— Так точно, генерал, — ответил неизвестный мне Ван и умчался.

— Остальные, контролируйте состояние раненых до прибытия отряда эвакуации.

Люди разошлись, а я услышала приближающиеся шаги. К гадалке не ходи, это был генерал. Я тяжело вздохнула, разговаривать с этим человеком у меня совсем не было желания.

А он тем временем приблизился и сел напротив меня. Я подняла на него взгляд. Генерал внимательно меня разглядывал: он прошёлся по голым ногам в лёгких кроссовках, мазнул взглядом по плечам, долго рассматривал шею, изучил лицо и, наконец, встретился со мной взглядом. Как-то издевательски ухмыльнувшись, генерал спросил:

— Сколько тебе лет?

"Будет допрос" — обречённо подумала я и ответила:

— Двадцать.

Генерал кивнул и задал следующий вопрос:

— Откуда ты пришла?

— С нижегородской области.

— Больше тысячи километров, — произнёс генерал и задумчиво почесал ухоженную бороду, — ты куда-то шла?

Я не знала, как ответить. Говорить о том, что я просто уводила от своего поселения тварь, мне не хотелось. Поэтому я сказала:

— Я двигалась на юго-восток, чтобы избежать суровой зимы.

Генерал хмыкнул и снова задал вопрос:

— Та тварь, что оставила на твоей шее метку, когда ты её встретила?

Я молчала, обдумывая ответ, а генерал тяжко вздохнул, не дождался ответа и мягко произнёс:

— Чего ты боишься, Саша? Я не враг тебе, и никто из людей не враг. Нас всех настолько загнали в угол эти твари, что каждый человек — это редкая драгоценность, которую нужно беречь. Я не причиню тебе вреда, не буду осуждать, я просто выслушаю тебя и постараюсь помочь.

Я внимательно слушала вкрадчивый голос генерала и как иссохший сосуд, ловила каждое его слово, пытаясь впитать каждую каплю. Мне вдруг хотелось довериться ему, всё рассказать и вверить свою жизнь, но я боялась, что он осудит меня за симпатию к Ниари, за долгие дружеские разговоры у ночного костра, за объятия и поцелуи, которые так мне понравились. Я почувствовала, как к горлу подкатывает мерзкий ком, а по щекам покатились крупные слёзы.

Генерал, увидев моё состояние, вдруг потянулся ко мне обеспокоенно и мягко обнял. А я не удержалась и прижалась к его пахнущей костром куртке, уткнувшись носом в грудь.

— Тише, малышка, — приговаривал мужчина, поглаживая меня по волосам, — тише. Теперь ты в безопасности. Всё будет хорошо, ты среди друзей. Мы защитим тебя.

И я поверила. Слёзы так и не переросли в истерику. Понежившись пару минут в тёплых человеческих объятьях, я отодвинулась, вытерла лицо руками и, облокотившись спиной о ствол дерева, заговорила:

— Впервые я увидела Ниари два с половиной месяца назад. Я охотилась в лесу в сотне километрах от поселения, а он как раз шёл в его сторону. Тогда я приняла решение отвести вайра подальше от родных, привлекла его внимание и двинулась на юго-восток. Он последовал за мной, а через пару недель вступил со мной в контакт. Он сам вышел мне навстречу с пойманной дичью, приготовил мясо на костре, и мы разделили с ним трапезу. С этого дня и началась наша игра в охотника и добычу. И продолжалась вплоть до сегодняшней ночи.

— Ты называешь тварь по имени и знаешь название их расы. Это он тебе рассказал?

— Да, мы много говорили, когда уставали от охоты. Ниари иногда показывал мне приёмы рукопашного боя и показывал уязвимые точки на своём теле.

— Он объяснил тебе смысл метки, что оставил на шее?

— Нет. Но Ниари был зол после разговора со Старшим, который сегодня чуть не убил меня.

— Ниари вступился за тебя? — удивлённо подняв брови, спросил генерал.

— Да. Они, наверно, встретились перед нападением, и Ниари попросил Старшего не трогать меня, поскольку я его добыча, а тот не послушал, и Ниари пришлось вступиться за меня.

— Они о чём-нибудь говорили?

— Ниари пригрозил Старшему законом и пообещал, что воспользуется правом сойла Вайората… Кажется, так он сказал. Старший тогда явно испугался и отступил. И даже охоту прекратил. А Ниари сказал, что ему теперь придётся вернуться домой, укусил меня за шею и ушёл.

Я замолчала, а генерал задумался на минуту, потом оттянул ворот куртки и показал давно зарубцевавшийся шрам от зубов. Я охнула от удивления.

— Двадцать пять лет назад одна из тварей оставила на моём теле свою метку. Лишь благодаря ей я до сих пор жив, Александра. Эта отметка…

— Генерал! — крикнул Олег, спеша к нам, — отряд спасения прибыл. Вас зовёт капитан Калинин.

Генерал неохотно повернулся к Олегу, возвращая ворот куртки на место и сказал:

— Быстро они сегодня. Дай мне минуту, Олег.

Мужчина кивнул и отошёл. А генерал повернулся ко мне и, мягко улыбнувшись, спросил:

— Хочешь поехать со мной?

Я, не раздумывая, кивнула. Я прекрасно понимала, что папа и Китти волнуются обо мне, но боялась вернуться домой и навлечь на поселение беду, сегодняшней ночи мне с лихвой хватило, чтобы хорошенько осознать, как опасны твари. А генерал одобрительно посмотрел на меня, встал и протянул руку.

— Идём, Александра, я покажу тебе твой новый дом.

Я, ни капли не сомневаясь, взялась за прохладную шершавую ладонь генерала и последовала за ним. А в голове проскользнула постыдная мысль: у Ниари рука была горячее и мягче.

* * *

Папа был неправ. Он не уставал повторять, что человечества как расы больше нет, что люди скатились в своём развитии до пещерных и забыли, что такое техника и высокие технологии. Нет, в одном, папа, конечно, был несомненно прав — людей совершенно точно можно назвать пещерными, ведь именно пещеры стали их новым домом.

Когда твари напали на человечество, люди сразу вспомнили про огромное количество рукотворных и природных туннелей, ушли под землю, изучили их от и до, создали подробные карты и живут так вот уже двадцать лет.

Марк Разумовский, так звали моего генерала, привёл меня в свой город. Мы тогда шли долго, петляя по разветвлениям узких туннелей и через несколько часов вышли к обширной подземной пещере. Стены пещеры были испещрены отверстиями, похожими на окна и двери, и таких отверстий насчитывалось около трёхсот. Они тянулись по всей длине пещеры в три яруса, на каждом ярусе были узкие дорожки, от которых разбегались в разные стороны каменные лесенки. А на расстоянии метров в двадцать вглубь уходили многочисленные туннели. По центру пещеры находилась площадь со скамейками, фонарями на каменных ножках и одноэтажным каменным домиком. Когда я впервые увидела весь этот каменный мир, я долго пыталась понять, как люди всё это сотворили из твёрдой породы. А сейчас и сама могу сделать из камня, что угодно, просто настроив лазер, размягчающий породу до консистенции пластилина.

Марк поселил меня по соседству в одну из небольших пещерок, которые люди гордо именовали квартирами. Моя квартира вмещала в себя небольшой коридорчик, комнату с кроватью, утопленной в каменной нише, и ванную. В комнате помимо кровати стоял небольшой столик, два стула, маленький холодильник и шкаф для одежды. Ванная комната удивила низким каменным унитазом и душем, подававшим воду прямо из мелких отверстий в низком потолке. Вода лилась прямо на скошенный каменный пол, уходя в отверстие в углу. Между душем и унитазом располагалась миниатюрная раковина с носиком для подачи холодной воды. Марк сказал, что вода из крана пригодна для питья. Генерал вообще был человеком занятым, пять лет назад его избрали главой Военного, так назывался его город, и Марк серьёзно относился к своим обязанностям. А Военным город прозвали, потому что именно здесь генерал набирал кадетов из других поселений и обучал их военному искусству. Поэтому Военнный в основном состоял из молодых мужчин и женщин от восемнадцати до сорока.

Город, впрочем, как и все ближние поселения, жил, как сказал бы папа, по-коммунистически: от каждого по возможностям, каждому по потребностям. Отсутствовали товарно-денежные отношения, все жители Военного вставали в шесть утра, в семь разбегались по многочисленным столовым. Причём, в прямом смысле разбегались, ведь все столовые находились в четырёх-пяти километрах от города. Я, когда узнала о расстоянии, чуть челюсть не потеряла, Марк тогда рассмеялся и сказал, что хорошая утренняя пробежка перед завтраком — именно то, чего не хватает юным и не очень кадетам. Со временем я оценила по достоинству эту утреннюю тренировку, так как жить под землёй мне было очень трудно, и я быстро начала терять свою ловкость и выносливость.

После завтрака кадеты разбегались по учебным классам, расположенным в паре километров от столовых, в двенадцать часов обедали, а после обеда и до семнадцати занимались силовыми тренировками. Затем ужинали и возвращались домой в девятнадцать часов. Два часа свободного времени и отбой — в двадцать один час во всём городе отключалось электричество. И так пять дней в неделю. А вот в выходные жители города были предоставлены сами себе. Обычно в эти дни они ходили друг к другу в гости, посещали другие поселения, устраивали праздники с музыкальными и театральными номерами или просто зависали в интернете. Именно последнее мне полюбилось больше всего. В первый же день моего заселения в квартиру Марк принёс мне небольшой планшет и подключил его ко всемирной сети. И я утонула в информации. Я узнала, что на данный момент человечество насчитывает двести миллионов человек, живущих по всему миру в похожих пещерах. И это только учтённые жители. А сколько их может скрываться в непроходимых джунглях, сибирских лесах или пустынях! Я целый месяц сидела за планшетом безвылазно, помереть с голоду мне не дал Марк. Он каждый день приходил ко мне в квартиру и приносил еду, пытался заговорить со мной, но я отвечала односложно и невпопад. Однажды Марку надоело, и он отнял у меня планшет, заявив, что я зачислена в кадеты и завтра мой первый день. Генерал кинул мне мешок с формой и ушёл.

И на следующий день я надела чёрно-зелёную форму, оказавшуюся точно по моему размеру, вышла на площадь и вот уже год являюсь лучшим кадетом первой сотни. Учиться оказалось на удивление легко — надо будет сказать огромное спасибо папе, когда вернусь в поселение, и уже через два месяца я догнала своих одногодок и была переведена на третий курс обучения.

В суматохе будних дней я совсем забыла о том тяжёлом лете, которое я провела рядом с Ниари и вспоминала о нём лишь на субботних танцах, когда парни и девушки разбивались по парам и под мелодичную музыку медленно вальсировали, нежно касаясь друг друга. И сколько бы партнёров я не поменяла, все они казались мне холодными как камень, из которого было сделано всё вокруг. Сначала я никак не могла понять, с чем это связано, и недоумевала, почему мне так неприятны вроде как нежные осторожные прикосновения партнёров по танцам, но понимание со временем всё-таки пришло, и от этого понимания мне стало не по себе, потому что я не могла себе признаться, что скучаю по мерзкой твари, которая методично, без капли сожаления уничтожает мой народ. И я бы, скорее всего, утонула в самобичевании, депрессии и в чувстве вины, если бы не Рада, маленькая заводная бестия, неугомонная и не замолкающая ни на минуту. Она совсем не вязалась с той девушкой, серьёзной и мрачной, которую я встретила на поляне в ту ночь, но Рада объяснила мне, что миссия — вещь серьёзная, а война — не место для шуток.

К слову, с Радой я встретилась не сразу, а спустя полтора года, когда меня перевели на пятый курс обучения. На курсе было всего двадцать четыре человека, я стала двадцать пятой. Курс был разбит на три группы по восемь человек, и я попала в группу Рады. И только тогда я начала по-настоящему жить, потому что я наконец-то почувствовала себя человеком, а не чужачкой, как когда-то давно меня назвал Марк.

Когда я впервые вошла в комнату общего сбора пятикурсников, Рада тут же подошла ко мне и коротко произнесла:

— Будешь с нами.

Я лишь кивнула в ответ и двинулась за девушкой в сторону группы. Рада, казалось, не ожидала от меня такого быстрого повиновения, и, счастливая, начала представлять своих одногруппников:

— Эти двое из ларца, одинаковых с лица — Лёва и Рик, они у нас силовики и первыми бросаются в атаку, — двое парней, похожих как две капли воды, синхронно кивнули в знак приветствия.

— Этот мелкий китаец — Ван, он у нас компьютерный гений и офигенный технический мастер.

— Привет, — улыбнулся мне парень, а я тут же вспомнила, что видела его на поляне в ту ночь.

— Скажу по секрету, — продолжила Рада, — Ван никакой не китаец, он казах.

— Эй! — возмутился Ван, — вообще-то мой дед коренной китаец!

— А отец — казах, — гоготнул один из близнецов, и все дружно рассмеялись.

— Отец Вана Адиль Исмаилов — уважаемый человек в Военном, — произнесла Рада, — он советник генерала Разумовского и его правая рука. Любая вылазка, спланированная Исмаиловым, заканчивается либо успешно, либо без потерь, что очень важно для человечества. И я рада, что сын пошёл в отца.

Я перевела взгляд на Вана и увидела в его глазах гордость за отца и толику смущения из-за ненавязчивой похвалы Рады. Кажется, кто-то у нас влюблён, подумала я, и позволила себе лёгкую улыбку.

— Василь и Пашок — разведчики. Они прекрасно ориентируются на местности, читают следы и умеют часами сидеть в засаде без единого движения. А как ловко ребята загоняют тварей в ловушку! А Пашок у нас так вообще уникум — способен унюхать тварь за десятки метров.

Ребята поздоровались и отвесили шуточный поклон.

— Слава у нас медик, Глеб — снайпер, ну а я — командир группы. Это весьма условное распределение, в основном мы все взаимозаменяемы. За исключением Вана, он у нас всё-таки гений, поэтому на вылазках мы обычно оставляем его в глубоком тылу.

Рада замолчала, окинула всех внимательным взглядом и продолжила:

— Комрады, а это Александра. Да, та самая Александра, которая точным выстрелом в голову прикончила двух тварей в ночь костров. Прошу любить и жаловать.

На этих словах на меня уставились все пятикурсники, дружно зааплодировали и начали выкрикивать:

— Молодец!

— Так держать!

— Продолжай в том же духе!

— Наш человек!

Я откровенно растерялась, не ожидав такой поддержки и смутилась. А пятикурсники продолжали аплодировать до тех пор, пока в кабинет не вошёл преподаватель.

* * *

— На расстоянии трёх километров замечена тварь, — быстро проговорил в наушник Ван, — она движется на северо-запад, предположительно к Сухой Пустоши.

— Отлично, — вклинилась Рада, — Василь и Паша, отвлекаете тварь на себя и мотаете её по лесу до тех пор, пока Глеб не встанет на позицию в Сухой Пустоши.

— Принял, — отозвался Василь.

— Есть, — вторил ему Павел.

— Глеб, выдвигаешься в сторону Сухой, занимаешь позицию и докладываешь о готовности. Время на выполнение задания — сорок минут.

— Понял. Принял.

— Лев, Рик, подходите к Сухой на пятьдесят метров, затаиваетесь, и в случае неудачи Глеба вступаете в бой. Но только если уверены, что сможете прикончить тварь.

— Так точно, командир, — в один голос отозвались близнецы.

— Слава, ты идёшь со мной. Саша, отправляешься вслед за Глебом и страхуешь его.

— Есть, — ответила я и внимательно осмотрела арсенал огнестрела. Сухая Пустошь была хорошо мне знакома. Когда твари напали на людей, здесь приземлился вайрийский корабль, и российские военные пальнули по кораблю каким-то неизвестным оружием, от корабля не осталось даже обломков, а посреди леса образовалась обгоревшая проплешина, которая так и не заросла травой. Это место прекрасно подходило для снайпера, так как вышедший на Пустошь вайр оказывался как на ладони, и промахнувшись первый раз, у снайпера была возможность не промахнуться во второй. Сухая Пустошь имела форму неидеального круга и в диаметре доходила до шестидесяти метров. И этого было достаточно, чтобы выстрелить и в третий раз, если, конечно же, Василю и Павлу удастся загнать тварь в середину Сухой. Если же тварь окажется умней, чем надеется Рада, то кто-нибудь точно пострадает. Я осторожно кралась по лесной чаще, практически не оставляя видимых глазу следов, это задание для нашей группы последнее на пятом курсе, экзаменационное, и если мы справимся, то вступим в ряды армии как полноценные солдаты. Я пребывала в некоем предвкушении от встречи с тварью, кровь моя кипела, а желание увидеть мерзость с пулей между глаз от моей винтовки подгоняло меня. Я быстро нашла наиболее удобную позицию, заняв максимально близкое к Пустоши положение. Глеб занял позицию на опушке Сухой, спрятавшись в густой листве деревьев с подветренной стороны, я же решила засесть чуть восточнее и спряталась в низком кустарнике — мне нужно было сохранить манёвренность, чтобы в непредвиденной ситуации я смогла мгновенно вступить в бой. Или сбежать. Да, такая мысль на задворках сознания тоже имела место быть, потому что, проведя три года в человеческом городе, я начала получать искреннее удовольствие от жизни, от общения с друзьями, от учёбы. Я настолько полюбила Военный и его жителей, что захотела вернуться в родное поселение и привести папу, сестрёнку и всех жителей сюда. Но это пока невозможно — передвижение такой большой группы людей вряд ли останется незамеченным, да и малые группы человек по пять могут привлечь внимание ко всему Военному и поставить под угрозу население в тысячу человек. По крайней мере, так объяснял мне Марк, а Марку я верю — за годы, проведённые в Военном, он стал мне как старший брат.

— Группа, внимание, — отозвался голосом Рады наушник, — доложить обстановку.

— Основные позиции заняты, — заговорил Ван, — Василь и Пашок двигаются в сторону Пустоши, ведут тварь за собой. По моим подсчётам через десять минут они окажутся здесь.

— Наконец-то повеселимся, — весело прошептал Рик.

— Веселись, да только не в ущерб заданию, — осадила его Рада, — всё, отключаем всю электронику и надеваем фильтры. Объявляю пятиминутную готовность.

В наушнике воцарилась тишина, и мы все начали ждать.

На самом деле, ожидание всегда угнетает, особенно такое долгое. Я скосила глаза на часы — вместо заявленных пяти минут прошло уже одиннадцать, я заволновалась и потянулась к наушнику, чтобы связаться с Радой, но вспомнила странное правило Военного не использовать электронику в непосредственной близости от тварей. Марк объяснял, что если они узнают, что люди продолжают использовать сложные технические устройства, то без труда смогут обнаружить каждый подземный город и тогда от человечества точно ничего не останется.

Я опустила руку и посмотрела на позицию Глеба. Глеб молодец, он нашёл идеальное место, со стороны Сухой Пустоши его невозможно заметить. Я уже готова была отвернуться, когда краем глаза заметила размытое движение метрах в десяти от дерева, на котором прятался Глеб. Сердце тут же ухнуло в пятки, потому что это была тварь. Она медленно кралась к Глебу, не отводя от дерева глаз, тварь готовилась к смертельному прыжку, после которого Глеб просто перестанет существовать.

С северной части Пустоши, откуда группа и ждала появления твари, выскочили Паша и Василь, и сейчас вся группа сосредоточилась на них, и они не подозревают, что тварь не одна, что прямо сейчас жизни Глеба угрожает опасность. Я медленно поменяла позицию, переставила винтовку и прицелилась — секунда промедления и Глебу придёт конец. Пуля в бесшумном выстреле полетела вперёд, в считанные мгновения настигнув цель. Тварь замерла на секунду, повернула голову в моём направлении и повалилась набок. Я успела разглядеть недоумение на её лице, тварь не ожидала получить выстрел в голову с моей стороны, значит, я выбрала лучшую позицию, чем Глеб. Или же мне просто повезло. Прозвучал выстрел. Глеб промахнулся, и та тварь, что преследовала Василя, настигла парня, повалив его на землю. Пашок попытался вступиться за друга, но тварь одним сильным движением оттолкнула Пашка на пару метров. Паша не встал, надеюсь, он просто потерял сознание. Из леса выбежали Рик и Лёва, но они не успели ничего сделать — второй выстрел Глеба попал точно в мерзкую голову твари. Как тварь упала, я уже не видела. Почувствовав резкую тошноту, я обернулась назад. Буквально в метре от меня стоял вайр. Он разительно отличался от всех тварей, которых я когда-либо видела: волосы его крупными волнами спускались чуть ниже лопаток и цвет имели чуть потускневшего серебра, брови и ресницы, когда-то чёрные, покрылись будто инеем, а глаза почти не имели цвета, из-за чего создавалось впечатление, будто на меня смотрит сама смерть. По телу моему побежали сонмы мурашек, когда он подошёл вплотную и грациозно присел передо мной на корточки. Я решилась отползти от этого страшного существа как можно дальше, но спина встретила неожиданную преграду, и я попыталась как можно сильнее вжаться в ствол дерева. Вайр резко вскинул руку с острыми длинными когтями и больно схватил меня за подбородок, я замерла и посмотрела ему в глаза. Пустота и абсолютное равнодушие, больше ничего. В его глазах больше ничего не было. Я быстро перевела взгляд на его губы, потому что совсем не хотела смотреть в глаза своей смерти. Внутри меня зарождалась паника, и я всеми силами пыталась заглушить её здравым смыслом, но чувства не слышали доводов разума, и из моих глаз начали катиться крупные слёзы, стекая по щекам и задерживаясь на ледяных пальцах вайра. Он неспешно перевёл взгляд сначала на свои пальцы, потом на мою шею. Отпустив мой подбородок, вайр осторожно прикоснулся ледяными подушечками пальцев до шрама на шее и спросил:

— Кто оставил на тебе этот шрам?

Я сглотнула подступающую к горлу истерику и ровным голосом ответила:

— Ниари.

Вайр неуловимо улыбнулся и неожиданно дважды провёл по моим волосам, будто поглаживая.

— Мальчик спас тебе и твоим людям жизнь. Будь благодарна.

Я неосознанно кивнула, а вайр поднялся и спустя пару секунд бесшумно скрылся среди деревьев.

Мне захотелось грязно выругаться, но я не успела, — в наушнике послышался голос Рады.

— Внимание, группа. Цель уничтожена. Подчищаем за собой и возвращаемся домой.

Ей вторил хор радостных голосов, и я присоединилась к ним, ведь благодаря Ниру мы сейчас все живы. Вернее, благодаря метке на шее, которую он мне оставил. Я встала и медленно двинулась к друзьям. Мысли в моей голове беспорядочно скакали испуганными кузнечиками, пытаясь понять, с кем я встретилась сейчас. Образ седовласого вайра не выходил у меня из головы. Я думала о нём, когда встретилась с отрядом, думала о его пустых льдистых глазах, когда мы спешили вернуться в пещеры, думала, когда вошли в Военный. Удивительно, но по какой-то неизвестной мне причине я не почувствовала всепоглощающего ужаса, как при встрече с Ниром или другими тварями. Да, я испугалась, когда увидела вайра, но этот испуг был больше вызван неожиданностью его появления, а не страхом умереть от его рук. В его образе было что-то, что затронуло моё сознание. Не знаю, что это было, но его низкий бархатистый голос ещё долго преследовал меня в моих снах, и иногда мне казалось, что я слышу звук этого голоса за своей спиной на уровне лёгкого шепота.

В Военном нас встречали как героев, нам аплодировали, нас подбадривали, нас хвалили, ведь мы — единственная группа за последние пять лет, вернувшаяся без потерь и умудрившаяся уничтожить сразу двух тварей. О третьей никто не знает, и, скорее всего никогда не узнает, потому что я не собиралась о ней никому говорить. Главное, что задание закончилось успешно и все живы.

— Сашка! — подбежала ко мне счастливая Рада, — ты умничка, сняла засевшую в засаде тварь с одного выстрела!

— Спасибо, Саш, — подошёл ко мне Глеб, — я обязан тебе жизнью.

— Мы все обязаны тебе, Саша, — присоединился к ребятам слегка побитый Василь, тварь оставила на нём лишь пару неглубоких порезов от когтей.

— Спасибо, ребят. Но думаю, вы всё-таки преувеличиваете мой вклад в ваши жизни, — нейтрально ответила я, всё больше и больше осознавая, что если бы не метка Нира, то сейчас все мы гнили бы где-то неподалёку от Сухой Пустоши, потому что та сила, которая исходила от седовласого вайра была ощутима даже физически, и, если бы вайр захотел, он бы уничтожил нас за считанные минуты.

— Так, — строгим тоном отдала команду Рада, — сейчас все по домам отсыпаться, а завтра в восемнадцать ноль-ноль чтобы все как штык были на главной площади. Всё-таки мы заслужили фантастический выпускной!

Не помню, как доплелась до дома, но проспала я больше двенадцати часов, и снилась мне холодная смерть, нашёптывающая равнодушным глубоким голосом седовласого вайра мольбы о спасении и освобождении от гнёта неизбежности.

Я кое-как проснулась только ближе к полудню. Сев на кровати, я пыталась осмыслить непонятный сон: от чего нужно освобождать смерть, если она — смерть? Она властвует над жизнью, забирает то, что хочет, и у неё нет чувств. Нет ведь? В каком-то внутреннем оцепенении я надела парадную форму, в том же оцепенении пришла на главную площадь Военного и прослушала торжественную часть, приняла награды и в этом внутреннем оцепенении оставалась и на танцах. И только спокойный голос Марка смог меня вывести из этого состояния:

— Нам нужно серьёзно поговорить, Александра.

Глава 4. Совет

Я обрадовалась Марку и крепко обняла его за шею.

— Марк! Я так рада тебя видеть! Где ты так долго был?

Генерал и правда, отсутствовал последние два месяца, и я совсем не ожидала увидеть его на выпускном.

— Пойдём к тебе, Саш. Мне нужно кое-что рассказать тебе.

Я взбодрилась, подумав о папе и сестрёнке. Наверно, Марк нашёл способ безопасно эвакуировать их из поселения, поэтому решил не откладывать разговор. Я взяла генерала под руку и весело произнесла:

— Идём.

Через полчаса мы уже сидели у меня, в небольшой гостиной и взгляд, который кинул на меня Марк, заставил меня насторожиться — в этом взгляде мне почудилось чувство вины. Генерал откинулся на спинку стула и, подняв руки, с силой потёр ладонями лицо. Через мгновение он заговорил:

— Я был в головном штабе, Александра. Мне предписано срочно привести тебя туда. Мы отправляемся через пятнадцать минут.

Я замерла. Нехорошее предчувствие затопило сознание, и я спросила:

— Зачем, Марк?

Мужчина поднялся, подошёл ко мне вплотную и поправил воротник на куртке. Я подняла голову и поймала его взгляд.

— С этого момента обращайся ко мне только по званию, Александра.

Я вздрогнула, но спросила вновь:

— Зачем, генерал?

Марк вдруг нежно улыбнулся, погладил меня по щеке, мягко поцеловал в лоб и виновато прошептал:

— Прости, Саш. Я не имею права разглашать причину. Ты узнаешь всё на месте.

Я опустила голову и перестала что-то от Марка требовать — всё равно не расскажет. Что ж, я терпелива, подожду.

Марк неровно выдохнул, тихо произнёс: "Следуй за мной" и вышел. И я последовала за генералом. Сначала в его квартиру, затем в туннель, спрятанный в нише за кроватью. Я послушно села в двухместную машину, понёсшую нас вглубь туннеля, по всей вероятности, ведущего напрямую в головной штаб правительства.

Я не знаю, сколько мы ехали, лёгкая тряска от быстрой езды укачала меня, и я уснула. Марк разбудил меня, осторожно тронув за плечо.

— Приехали, Александра.

Я кивнула и вышла из машины вслед за генералом. Нас встретили два угрюмых солдата в чёрной форме и попросили следовать за ними. Когда мы оказались в небольшой комнате с настоящими кожаными диванами, наши провожатые попросили нас подождать, а сами вошли в двустворчатые двери. Я собралась было опробовать один из диванов на мягкость, но Марк остановил меня и зашептал:

— За этими дверями сидят главы крупнейших подземных городов, Александра. Они будут задавать тебе вопросы. Много вопросов. Поэтому, пожалуйста, отвечай на них честно, не пытайся юлить и что-то умалчивать. Никто в этом зале не желает тебе зла, поэтому не бойся.

Я молча выслушала Марка и равнодушно ответила:

— Я и не боюсь, генерал.

— Вот и умница, — не поверив моим словам, сказал Марк и легонько поцеловал в лоб.

Когда двери открылись, я вошла в зал переговоров, а члены совета встали. Марк подвел меня к пустующему креслу у овального стола и встал рядом, а члены совета по очереди начали представляться. Я запуталась на одиннадцатом имени и бросила глупую затею запомнить их всех. Когда знакомство закончилось, все сели. Я последовала их примеру.

И понеслось. Из меня вытянули абсолютно всё, что было связано с вайрами. Единственное, что я утаила, это совместные ночёвки бок о бок, поцелуи и непонятную симпатию, которую я начала испытывать к Ниари. Члены совета слушали внимательно, не перебивали и ждали, когда я замолчу. Вопросы задавали по существу и в душу не лезли. Пока единственная на весь совет женщина не поднялась и не попросила:

— Александра, расскажите, пожалуйста, ещё раз о дне, который вы провели с Ниари у реки в предгорье.

Я еле сдержала вздох. Не люблю вспоминать этот день — тогда я впервые осознала, что мне нравится проводить время с Ниари. Я тихонько перевела дыхание и начала говорить:

— В тот день стояла невыносимая жара. Солнце палило как сумасшедшее. Едва распахнув глаза, я тяжело села и поняла, что лучше умереть от лап твари, чем задыхаться от жары под палящим солнцем. Я повернулась в сторону леса и громко выкрикнула:

— Ниари! Я сдаюсь. Я не способна сегодня играть!

Вайр был где-то недалеко, но выходить не спешил. Я встала, быстро пробежалась по горячей уже с утра мелкой прибрежной гальке и остановилась только когда ноги оказались по щиколотку в прохладной горной реке. Блаженно улыбнувшись и зайдя по середину бедра в воду, я с наслаждением начала умываться. Я почувствовала лёгкую тошноту — предвестник приближения твари, и обернулась. Ниари стоял в паре метров от меня и внимательно разглядывал. Он всегда так делал, когда пытался сформулировать вопрос так, чтобы я не смогла дать односложный ответ. Наконец, вайр заговорил:

— Почему ты не хочешь сегодня играть?

Я вздохнула и ответила:

— Слишком жарко, Ниари. Я через час лёгкой пробежки просто лягу и сдохну.

— Почему? — задал он свой излюбленный вопрос, от которого меня бросало в дрожь.

— Потому что люди плохо переносят жару. Они быстро утомляются, теряют много воды и могут умереть от обезвоживания или солнечного удара.

Ниари чисто по-человечески вздохнул и вышел из воды.

— Люди такие слабые, что вас не убить хочется, а пожалеть, — проговорил вайр и размытой тенью скользнул в лес.

Вернулся Ниари через час с тушкой зайца, в последнее время зайчатина стала нашим излюбленным блюдом. Я развела костёр, вайр разделал зайца и пожарил. Мы сытно поели и провалялись в тени размашистого дерева до полудня. Ниари продолжал заваливать меня глупыми вопросами типа: почему кожа у людей темнеет на солнце, или зачем человеку когти на пальцах, если ими невозможно даже поцарапать. И когда вайр спросил, зачем человеческим самкам такие большие молочные железы, я не выдержала и вскочила.

— Пойду, искупнусь, — прорычала и побежала к реке. Вошла в воду до середины бедра и, услышав своё имя, обернулась. Ниари с разбегу набросился на меня и повалил в воду. Я тут же выплыла и злобно глянула на хохочущего вайра.

— Не смешно, Нир, — рявкнула я и кинулась мстить. Месть не удалась, опрокинуть вайра у меня не получилось, и я мешком повисла у него на шее. Вайр расхохотался ещё сильнее, в паузах пытаясь сказать что-то о моей слабости и безнадёжности. Чем распалил меня ещё сильнее. Я оперлась ступнями о речное дно, схватила Ниари за косу сзади, сильно потянула назад, в тот же момент ставя подножку, и не ожидавший от меня такой наглости вайр завалился на спину, с головой погрузившись в воду, а я стремглав побежала к берегу, но выйти не успела. Проплывший под водой вайр наглым образом схватил меня за лодыжки и потянул на себя. Я больно упала на живот, быстро перевернулась и съездила вайру ступнёй по лицу. Попыталась отползти, но снова была схвачена за ногу. Ниари резким движением подвинул меня и подмял по себя. Я согнула ногу в коленке, пытаясь ударить его между ног, вайр блокировал удар ладонью, и я в ту же секунду толкнула свободной ногой его в грудь. Ниари упал на спину, а я быстро вскочила на ноги и, наконец, выскочила на берег. Оглянувшись и увидев сидящего по пояс в воде вайра, я вдруг расхохоталась и бросила, не подумав:

— Один-ноль в мою пользу, Нир! Ты продул!

И каково же было моё удивление, когда Ниари весело рассмеялся в ответ и признал:

— Ты выиграла, Са-Ша.

Я замолчала на минуту, пробежавшись глазами по лицам советников. Каждый слушал меня со всем вниманием, особенно та женщина, попросившая меня повторить рассказ о том дне. Женщина пристально смотрела на меня и ждала. Я отвела взгляд и опустила голову, не в силах признаться, что в тот момент, когда Ниари так задорно смеялся над своим поражением, я начала впервые воспринимать его, как человека, мужчину и моего друга.

— Что было дальше, Александра? — мягкий голос женщины, кажется, её звали Ольга, вывел меня из раздумий. Я посмотрела на Ольгу и ответила:

— Мы до заката провалялись в тени дерева, поужинали остатками зайчатины и легли спать.

Ольга кивнула, поблагодарила меня и неожиданно обратилась к Марку:

— Вам ничего не напоминает такое поведение вайра, генерал?