Трон Валузии

Глава 8. Повелитель Змей

Четверки лошадей, что были запряжены в фургоны, груженые бочками с магическим вином и сундуками с землей из подвала Храма Мертвых Богов, никогда в жизни, наверное, так быстро не бегали.

Брул, сидящий рядом с Куллом на первом фургоне, работал кнутом без передыха. Кулл, с горящим факелом в руках, время от времени поглядывал назад — не отстал ли второй фургон, который прекрасно был виден в лунном свете.

И громада Грелимануса выросла перед ними задолго до того, как должны были прорезаться робкие первые приметы рассвета. Они успели вовремя.

Как и было условлено, Вапра и Хеерст переоделись в одежды толстяков-купцов, нацепив на себя густые накладные усы и бороды. Они уселись на козлы фургонов, Брул и Кулл вновь сели в седла своих коней, изображая из себя охранников маленького каравана.

Подъехав к воротам, Вапра стала громко кричать, вызывая караульного.

Наконец появился заспанный недовольный стражник и Вапра крикнула ему пароль. Караульный хотел было сказать, что могут подождать и до утра, но имя тора-Хаеца заставило его спуститься и вместе с напарником растворить ворота.

Кулл достиг цели своего необычного путешествия — он был в городе, захваченном повелителем змей. И по лицам стражников он понял, что все горожане опоены магическим зельем.

Может, злоумышленники выкатили на главную площадь города бочки с разбавленным кровью Мертвых Богов вином, а может, что скорее всего, вылили по кувшину отравы прямо в колодцы, а глашатаи выкрикивали заранее приготовленный текст, поминая имя тора-Хаеца, которому впоследствии подчинятся все, отведавшие зелья — даже младенцы.

Но, как бы там ни было, тора-Хаец — пешка в чужих руках, вполне вероятно, тоже отведавший отравленной водицы. Но, может, он прельстился и на посулы, кто знает… Слабых, жадных и честолюбивых людей, готовых изменить присяге ради денег, славы и удовольствий всегда было предостаточно в древней Валузии.

Вапра ловко управляла упряжью, проводя громоздкий фургон по довольно узким улочкам и менее чем через четверть часа они были уже на улице Птичьих Хвостов, перед домом, в котором, как уже знал Кулл из рассказа Хеерста, был устроен огромный подземный храм, где и обитал, выползший из бездн забвения, великий Змей.

Не смотря на глухую ночь — рассвет даже не забрезжил, город жил какой-то своей, странной жизнью. Тут и там к дворцу тора-Хаеца шли темные фигуры, закутанные в плащи, кто с факелом в руке и в сопровождении охранников, кто держал в руке фонарь, а кто просто шагал по булыжным мостовым в лунном свете.

Все эти люди спешили к парадному входу дворца, в то время как Вапра подогнала фургон к воротам заднего двора.

Кулл подумал было, не пойти ли им вдвоем с Брулом к парадному входу, не подслушать ли пароль (а то и захватить в глухом переулке языка и напоить живой водой), но решил не рисковать.

Вапра постучала в калитку в воротах, стражник вышел сразу же. Она произнесла пароль и словно по мановению волшебной палочки мгновенно из ворот вышел другой человек, который ответил отзыв. Миссия Вапры закончилась — она передала свой драгоценный груз и больше за него не отвечала.

— Почему ночью? — поинтересовался человек, назвавший отзыв.

— По дороге встретили подданного великого Змея, с которым познакомились здесь в прошлый раз, — произнесла Вапра заранее придуманный ответ. — Он сказал, что на рассвете здесь сегодня состоится очень большой праздник. Мы скакали всю ночь, чтобы успеть. Нас не обманули?

— Нет, вы приехали вовремя. И очень кстати, у нас кончились все запасы Крови Мертвых Богов, остались считанные капли. Ваш приезд перед церемонией порадует хозяина.

— Одна бочка раскупорена, — сообщила Вапра. — На нас в Южных горах напала шайка некоего Харкла-Паука, пришлось угостить их винцом.

— Правильно, лучше пожертвовать малым, чем потерять все, — согласился мужчина. — Совсем обнаглели эти разбойники, хваленый царь Кулл не может навести порядок в собственной стране! Ничего, скоро придет время Змея и от этих грабителей на больших дорогах лишь пыль останется.

Кулл в темноте не видел выражения лица встретившего их мужчины. Но поскольку доверенный тора-Хаеца не заметил отрешенности Вапры, можно было сделать вывод, что и он в свое время изведал волшебного напитка, подминающего волю.

— Пусть ваша сестра и охранники, отправляются сразу в зал, — сказал он Вапре, сильно порадовав этими словами атланта, — а мы примем бочки.

Вапра, как было приказано заранее, обнажила грудь и облизнула губы:

— Хочешь? — спросила она мужчину. — А то с этими охранниками…

Мужчина, несмотря на замутненный Кровью Мертвых Богов рассудок, хотел. Даже в голосе его проснулись какие-то интонации.

— Сперва надо разгрузить и сосчитать драгоценный груз, — произнес он. — Эй, Укар, — позвал он кого-то, — проводи этих людей, — он кивнул подбежавшему слуге на Кулла, Брула и одетого в одежды толстого купца, меняющие внешность до неузнаваемости, Хеерста, — в храм. — И добавил: — На второй ярус, конечно.

Кулл со спутниками отправился вслед за слугой, который с масляным фонарем в руке пошел во мрак обширного двора.

Мужчина, встретивший их, положил руку Вапре на талию, бросив жадный взгляд в распахнутый ворот ее одежды, и направился вместе с ней к фургонам. Его дальнейшая судьба Кулла не интересовала, хотя можно было догадаться, чем закончится его внезапно вспыхнувшая страсть.

Кулл со спутниками вошли в какой-то сарай, слуга плотно прикрыл дверь и подошел к дальней, каменной стене. В свете фонаря она казалась сплошной, но их проводник на что-то нажал и им открылся вход на узкую винтовую лестницу.

Кулл молча покачал головой — никто и не думал отбирать у них оружие, провожая в святая святых заговорщиков. Или, им устроена здесь ловушка?

Спустившись по неудобной и очень длинной лестнице — Кулл прикинул, что шахта идет вглубь не менее чем на дюжины полторы ярдов — они оказались в мрачном коридоре, по обе стороны которого виднелись дубовые, плотно прикрытые двери.

«Уж не прямо ли в пытошную нас ведут?» — подумал Кулл. Пальцы непроизвольно легли на рукоять меча.

Но слуга, не обращая на приезжих внимания, шел прямо в конец коридора, который под прямым углом упирался в другой, не мене длинный, насколько позволял судить тусклый свет фонаря, коридор. Они свернули налево, коридор поворачивал по дуге и, наконец, они вышли в храм, освещенный сотнями факелов.

Зрелище было настолько захватывающим, что Кулл подошел к поребрику и замер.

Они стояли на балконе, огибающим огромный овальный зал, один конец которого был словно отрублен стеной. В этой стене были проделаны гигантские — людских ростов в шесть — ворота, отделанные золотом и самоцветами. С двух сторон стояли величественные монументы змей, свернувшихся кольцами и вытянувшими на треть тела вверх, направляя раздвоенные языки в сторону зрителей. По обе стороны ворот, за изваяниями, возвышались трибуны, на которых в красочных одеяниях, держа в руках длинные шесты наверху которых были факела, стояли люди, но с головами змей.

Змеелюди, древняя раса, вытесненная человечеством с территории Семи Империй тысячи лет назад.

Вдоль всего балкона по стенам, на расстоянии двух-трех шагов, в стены были вделаны жирандоли с пылающими факелами. С овальной стороны и с двух боков с балкона вниз вели довольно широкие лестницы. И все пространство у стен до низу занимали трибуны со скамьями (ну точно, как в гладиаторском цирке), уже почти заполненные горожанами Грелимануса.

«Они, что весь город здесь собирают? " — мелькнуло в голове у царя.

На середине площадки перед воротами стояли то ли маленькие ворота, то ли два толстых столба — сейчас они были накрыты материей, расшитой странными диковинными узорами — сотни переплетенных причудливом образом змей. Эти закрытые до поры до времени малые ворота с четырех сторон на расстоянии дюжины шагов окружали огромные каменные чаши, наполненные чем-то горючим — в них полыхали огромные костры.

— Стойте и смотрите здесь, — сказал Куллу со спутниками слуга, приведший их сюда. — Вниз вам нельзя.

Он повернулся и ушел обратно. На балконе, с обеих сторон ближе к воротам, толпились люди. Тоже, наверное, те, кому вниз нельзя. Непосвященные в сан, зрители.

Церемония еще не начиналась, до рассвета, по прикидкам Кулла было еще долго. Все больше и больше людей появлялись в храме и усаживались на трибунах. Было скучно, но Кулл и Брул умели ждать сколь угодно долго — одно из самых необходимых умений настоящего бойца: не терять ни мгновения во время боя, и не выходить из себя раньше времени, до боя сохраняя спокойствие.

— Сколько же здесь людей? — на ухо атланту прошептал Брул. — Весь город что ли?

— Я тоже об этом подумал, — усмехнулся Кулл.

— И все — твои заклятые враги, — заметил пикт. — Мы выяснили все, что хотели, Кулл, надо убираться отсюда. Здесь работа для целой армии, а не для двоих. Мы сейчас ничего не сможем сделать, надо выбраться живыми.

— Да, — согласился царь. — Но мы не можем оставить здесь

Хеерста. Его возлюбленная в опасности.

— А где ее найти? — грустно спросил пикт. — В этом подземелье, наверняка, столько переходов, что без знаний, или хотя бы карты, просто ничего не найдешь. Видел, сколько дверей было хотя бы в том коридоре, где…

— Что-то начинается, — перебил друга Кулл.

Народу в подземном храме было уже битком — все места на трибунах заняты, на балконе, особенно ближе к воротам, тоже было не протолкнуться. Сидели даже на лестницах, ведущих с балкона вниз.

Действительно, во время краткого диалога Кулла с другом, по храму прошел взволнованный гул и все замерли. У малых ворот, накрытых материей, стоял рослый человек в разноцветной материи, обернутой вокруг бедер, но скрывающей колени, с обнаженным торсом, разрисованным разноцветной краской в диковинные узоры и с огромной — в два раза больше головы — маской на лице. Маска изображала какую-то рогатую змею.

Кулл вспомнил свой сон в фургоне, после посещения волшебной пещеры старого мудреца Раамы. Змеи, обвивавшие колонны во сне, очень напоминали маску человека, стоявшего между полыхающих в каменных чашах костров. Кулл не удивился бы, если б сам великий Змей оказался тем самым человеком-чудовищем из сна, со змеями вместо рук.

Тем временем мужчина в маске подошел к малым воротам, что-то крича — с балкона было не разобрать слов, тонущих в рукоплесканиях собравшейся толпы — и сорвал материю.

— Фейра! — истошно закричал стоявший рядом с атлантом юноша, в купеческих одеяниях.

Кулл наступил ему на ногу, но было поздно.

— Фейра! — не мог остановиться потерявший голову Хеерст.

Материя с узорами змей действительно скрывала два толстых каменных столба. Между них стояла прикованная за руки обнаженная девушка с длинными волнистыми волосами, спадавшими до самой поясницы. Лишь две узкие полоски золотистый ткани, почти сливающейся с телом, прикрывали ее бедра и грудь.

— Да замолчи ты, дурак! — прошипел на Хеерста Брул, но было поздно.

Стоявшие вокруг люди повернулись в их сторону.

— Да ведь это — царь Кулл, — закричал один из них. — Я четыре года служил в его дворце и не могу ошибиться! Только бороду сбрил!

— Кулл! — разнеслось мгновенно по всему храму. — Изверг здесь! Сам пришел! Убить его, убить!

Кулл и Брул мгновенно выхватили мечи, люди, желавшие растерзать их голыми руками, при блеске оружие отступили на шаг. Это были простые горожане, на трибуны не допущенные. Смелыми они оказались лишь на словах.

Но тревога объявлена и сейчас здесь наверняка появятся опытные и вооруженные бойцы. А Куллу необходимо было сейчас не погибнуть геройски, а любой ценой вернуться в столицу, чтобы идти войной на это гнездо зла, где тысячи людей собрались посмотреть на то, как чудовище будет пожирать юную красивую девушку.

— В коридор! — крикнул Кулл, хватая за локоть Хеерста и увлекая его за собой. — Это единственная надежда!

— Фейра! — только и мог вымолвить Хеерст, по щекам его потекли слезы.

Куллу было неприятно видеть это проявление слабости у человека, который во время последней битвы сражался рядом с ним мужественно и отчаянно.

До спасительного коридора было несколько шагов и они вбежали в него. Брул прикрывал отступление.

— Бегом! — скомандовал царь юноше. — Твою возлюбленную нам не спасти, но мы отомстим за нее!

— Тогда лучше смерть вместе с ней! — заявил Хеерст.

— Да, мы умрем, а они будут и дальше пожирать юных невинных девушек? — зло выкрикнул царь. — Вперед, прочь отсюда!

Хеерст смирился и они в полную силу побежали по коридору.

Но дорогу им преградил отряд воинов с длинными копьями.

Их было не менее дюжины человек — бой принимать глупо. Кулл обернулся. Сзади слышался топот множества ног и через мгновения отход им преградили еще с десяток охранников. Все — и те, что спереди и сзади, были в одинаковых одеждах с двумя переплетенными змеями на груди.

— Сдаемся, — прошептал Кулл Брулу по-пиктски. — Если убьют сейчас, то Валузию никто уже не спасет. Вдруг сразу не убьют и появится шанс?

Брул кивнул. Надо сражаться до конца, а не искать геройской смерти с противником, в десять раз превосходящим по силам.

Они бросили мечи на каменный пол и подняли вверх руки.

— Мы сдаемся! — громко сказал Кулл ощетинившимся копьями воинам.

Вперед вышел старший отряда, подобрал их мечи, ощупал, вытащил кинжалы из-поясов у обоих, осмотрел Хеерста, сорвал с него одежды толстяка, под которыми были настоящие одежды юноши, и отобрал у него оружие. Затем сказал:

— Идите за мной. Любое неверное движение и вы будете сразу убиты!

Кулл кивнул в знак согласия и они пошли за ним обратно в храм.

По три копья смотрели каждому в затылок.

Они под прицелами тысяч глаз спустились по лестнице вниз — люди расступались перед ним, лишь злобное шипение и крики ненависти доносились со всех сторон.

Они подошли к столбам, где стояла прикованная девушка, и их подвели к человеку в маске. Девушка подняла голову, увидела плененного возлюбленного и прошептала:

— Хеерст! Я знала, что ты придешь за мной… — И снова бессильно уронила голову на грудь.

Человек в маске посмотрел на царя Валузии, злорадно усмехнулся и поднял вверх руку, призывая собравшихся к тишине. Дождавшись, пока воцарится молчание, он прокричал:

— Братья! Победа сама пришла к нам в руки! Наш главный враг — царь Валузии Кулл, сам пришел к нам! Значителен и счастлив для нас сегодняшний день, братья, хвала повелителю нашему великому Змею! Сейчас, пока еще не вышел наш повелитель, мы увидим смерть ненавистного врага.

Трибуны взорвались восторгом от этих слов.

— Смерть тирану!

— Проклятый варвар-узурпатор!

— Смерть ему, смерть! — неслось отовсюду.

Человек в маске снова поднял руку, призывая к тишине.

— Будем великодушны в честь великого праздника, братья! — проорал он. — Мы предоставим Куллу и его ставленнику, отвратительному пикту Брулу, погубившему всеми нами любимого лорда Сан-сана и еще шестерых лучших наших братьев, самим выбрать себе смерть! Либо они будут долго и мучительно умирать, вывешенные ногами вверх, как это делал благородный царь Борна, на крепостной стене Грелимануса. Либо… — он сделал эффектную паузу, чтобы до всех дошел смысл его слов, — они прямо сейчас выпьют по полному кубку неразбавленной Крови Мертвых Богов, наших покровителей. Целый фургон с чудодейственным напитком только что доставили в храм. Что вы выбираете, варвары Кулл и Брул?

— Кровь Мертвых Богов, — спокойно сказал Кулл. Он стоял, гордо подняв голову, под прицелом трех дюжин копий. Хорошо еще, что хоть не связали руки.

— Братья! — прокричал мужчина в маске. — Они желают испить

Кровь Мертвых Богов! Все вы сейчас убедитесь, что делает этот волшебный напиток. И каждый из вас возьмет флягу и вы завтра же отправитесь по городам Валузии и будете выливать Кровь Мертвых Богов в колодцы и проповедовать слово повелителя нашего великого Змея!

Новый взрыв ликования потряс подземный храм.

Как-то очень быстро прикатили знакомую друзьям бочку — экономии ради, что ли, ту самую, попорченную, которую неаккуратно вскрыли разбойники Харкла-Паука.

Мужчина в маске протянул пленникам три огромных кубка, с выгравированными на них переплетенными змеями.

— Черпайте кубки и пейте! До дна, до последней капли и пусть обрушиться на вас кара наших древних покровителей!

В огромном храме наступила мертвая тишина. Казалось, все присутствующие боялись пошевелиться. С возвышений возле статуй на царя, усмехаясь отвратительными мордами, смотрели змеелюди с факелами в руках.

Царь и его спутники зачерпнули по полному кубку красного напитка.

Кулл поднял кубок перед собой.

— Царь должен умереть достойно, — громко, чтобы его слышали как можно больше людей, произнес он, понимая, что до балкона его голос не донесется. — Этот тост я посвящаю великим Валке и Хотату, покровителям Валузии и врагам повелителя змей! Вчера вечером я убил вашего союзника — чародея Тулсу Дуума…

— Это — ложь, — перебил его человек в маске. — Тулса Дуум погиб людской смертью тысячи лет назад. Его невозможно убить.

— Но это так, — ответил Кулл. — Его смертный час пробил. Как пробьет вскоре и ваш час, гнусные лизоблюды и предатели рода людского!

Кулл залпом опрокинул в себя кубок. Его спутники тоже выпили красный напиток до дна, поддержав тост царя.

Зал охнул, увидев как все трое отбросили кубки, и зашумел, в ожидании редкого и удивительного зрелища.

Кулл стоял, высоко задрав подбородок, как и положено царю.

Все ждали.

Кулл посмотрел на Брула. Тот покачал головой — даже сейчас, когда все ожидают жуткой метаморфозы, пробиться через множества бойцов не было никакой возможности.

И только они трое во всем зале знали, что ничего с ними от выпитого вина не будет. Потому, что Кровь Мертвых Богов они лично слили в придорожную траву, мерзкая жидкость мгновенно впиталась в землю. Кулл оставил себе на всякий случай одну лишь флягу страшной отравы. А бочки, сполоснув в ближайшем ручье, наполнили купленным по двойной цене у купцов прямо во дворе "львиной берлоги" таким же красным, но совершенно обычным виноградным вином — эта операция отняла много времени и сил, но сейчас Кулл благодарил Валку и Хотата за свою предусмотрительность.

Совершенно неожиданно — не только для Кулла и его друзей, но и для всех присутствующих, но и для мужчины в маске, хрустнули огромные, такие прочные на вид, обитые золотыми листами, створки ворот.

Раздался крик, который был мгновенно подхвачен всеми — то вопль восторга, то ли ужаса.

Из выломанных чудовищной силой ворот выполз сам Повелитель Змей.

Он оказался не тем, что привиделся Куллу во сне. Скорее, напоминал то чудище, что царь видел на волшебной картине в пещере Раамы.

Это был змей, но таких поражающих размеров, что невозможно было и представить, не видя его воочию, — тело не менее двух ярдов диаметром и двадцати в длину, огромная морда, из которой исходил ядовитый дым и, на расстоянии ярдов четырех от морды из тело росли две огромные, как у слонов ноги.

Желтые глаза, с голову человека каждый, уставились на Кулла.

И словно вокруг атланта все пропало, погрузилось во мрак и тишину — он не слышал больше криков — ничего; он не видел рядом ни Брула, ни нацеливших в него копья охранников. Он стоял на выжженной земле, освещенной багровым мрачным солнцем, и перед ним был лишь повелитель Змей.

"Ты пришел на смертный бой! — беззвучно сказал Змей. — Я ждал тебя!"

"Я готов, но я безоружен! Дай мне меч!" — так же без слов ответил Кулл.

"Ты неплохо владеешь оружием. Но сейчас оно не поможет. Ты должен выдержать совсем другой бой!"

Кулл хотел было спросить какой именно, но неожиданно (может, мудрый Раама, оберегая его, вновь подсказал, или врожденная интуиция варвара предложила правильное решение — кто ответит?) понял, что бой уже начался, что длится он долго, всю его жизнь, и что сейчас наступила всего лишь кульминация, в которой решится исход великой битвы.

Кулл знал, что стоит ему отвести взгляд — и все, он погибнет немедленной смертью, чудовище пожрет его. И вместе с ним — древнюю цветущую Валузию, тысячи счастливых людей и миллионы еще нерожденных младенцев.

И он смело и открыто смотрел в черные узкие ромбы зрачков на желтом фоне. Все остальное для него перестало существовать.

"Мы — великая раса и должны править землей, — сказал повелитель змеелюдей. — Только мы — истинные хозяева мира."

"Вы изгадили свой мир, вы выжгли его своим гнусным дыханием, — ответил Кулл. — Пришел человек — и загнал вас в недра земли, в подземелья, подальше от жизненесущего солнечного света, от благодатного неба, от согревающего взгляда звезд. Вам нет места под небом Валузии."

"Человек — обезьяна, научившаяся говорить. И ему никогда не понять всего глубинного смысла мироздания, всего взаимодействия мельчайших объективностей и их власти над миром. Человеку никогда не проникнуть в суть явлений, двигающих судьбами мира, и ему не под силу владеть миром. Человек должен быть уничтожен, змеелюди, постигшие тайну добра и зла должны владеть всем.

"Вы владели всем на протяжении столь долгого времени, что могли доказать свое право на власть, — сказал Кулл. — И раз у вас ее отобрали, значит, вы ее были недостойны!"

"Человек рожден, чтобы быть рабом. Им он и будет — грязью, пылью вселенной. Ты — букашка передо мной, которую следует раздавить, чтобы идти дальше."

"Человек рожден, чтобы быть свободным. А я рожден — чтобы быть царем Валузии и защищать ее от любых посягательств. И я никому, тем более змеелюдям не отдам свою Валузию."

"Ты рожден атлантом."

"Я рожден Куллом."

"Ты не знаешь тайны своего рождения."

"Не знаю, — согласился Кулл. — Так скажи. Проникни в эту тайну, покрытую мраком и скажи."

"Ты рожден… Ты рожден… Ты рожден…"

Бездны всего мира отразились в желтых глазах Змея. И вдруг полыхнули зеленым пламенем, напомнившим скопления звезд в вещих снах, и Змей взорвался.

Все звуки вновь хлынули на Кулла и от неожиданности он чуть не присел.

Победно закричал Брул, но его клич потонул в тысяче криков ужаса. Перед Куллом полыхало быстро утихающее холодное пламя на месте, где только что возвышался Змей.

Змеелюди, что стояли на возвышении возле монументов побросали факелы и схватились за горла в предсмертной агонии. На трибунах творилось нечто невероятное — кто-то истошно орал, кого-то тошнило, а многие на глазах утрачивали человеческий облик — вместо лиц проявлялись безобразные змеиные морды.

И вдруг, словно возмездие Валки и Хотата, подземный храм сотряс потрясающий силы толчок.

Кулл едва устоял на ногах — он был еще ослаблен после удивительной и странной битвы; если бы царя не поддержал Брул, он мог бы и упасть. Сверху, с потолка, упал, чуть не задев привязанную к столбам девушку, огромный пласт земли и дождь из мелких камней посыпался на трибуны.

Человек в маске, распоряжавшийся действом, опомнился первым. Он сорвал с себя маску и бросился по останкам повелителя в ворота.

— Бежим за ним! — крикнул Кулл, — Иначе мы все погибнем.

Он первым подскочил к столбу и бросил быстрый взгляд на руку девушки, затем на столб. Оковы расстегивались очень просто — чтобы быстро отдать жертву на пожирание монстру.

Кулл освободил правую руку, подоспевший Брул — левую, и она, почти бесчувственная, упала в объятия Хеерста.

Последовал новый толчок и еще один огромный пласт земли упал совсем рядом.

— Дай ее мне на руки и бежим! — крикнул Хеерсту Брул.

— Нет, — упрямо сказал юноша, — я сам.

Он подхватил стройную возлюбленную на руки и, слегка пошатываясь от тяжести и стараясь обойти останки погибшего монстра, поспешил в ворота, туда, куда убежал человек в маске.

Они вбежали в огромную пещеру, усеянную человеческими костями — видимо, остатками трапез повелителя змей. Шаги убегающего слышались вдали. Брул, не смотря на спешку, успел подхватить один из шестов с факелом на конце, из тех, что держали на возвышении погибшие от удушья змеелюди.

Добежав до конца пещеры, они увидели длинный туннель, ведущий в неизвестность, шаги вдали уже утихли.

Кулл со спутниками побежали вперед, вскоре туннель поворачивал и они увидели свет вдали. С потолка сыпалась какая-то дрянь, далекий толчок вновь сотряс земли. Они побежали еще быстрее.

У стены стоял человек, что был в маске. В руках он держал меч. Он понял, что ему не убежать и решил принять бой — в конце концов, врагов лишь трое. Правда, это были прославленные на весь цивилизованный мир бойцы Кулл и Брул, но когда ты прижат к стенке выбор один.

— Я убью тебя, Кулл из Атлантиды! — прошипел он.

— Это тора-Хаец, главный приспешник Тулсы Дуума и Повелителя Змей! — крикнул подбежавший Хеерст.

Брул взял у него так еще и не пришедшую в себя девушку, тот благодарно посмотрел на пикта — бежать с такой ношей на руках, пусть даже это и самый дорогой в мире человек, тяжело даже самому выносливому бойцу.

У Кулла не было никакого оружия — лишь голые руки. Но в гладиаторской школе учили защищать свою жизнь и без оружия.

Взмах меча, Кулл ловко ушел от удара, скользнул за спину противнику и с размаху-разворота ногой ударил ему в поясницу, вложив в это движение всю силу — тут уж не до красоты боя, дорого каждое мгновение, землетрясение может обвалить все, надо выбираться на верх, к небу.

Позвоночник тора-Хаеца хрустнул и, растопырив по дурацки руки, приспешник Змея, упал лицом вперед.

Кулл быстро нагнулся, вынул из слабеющих пальцев меч, и провел лезвием по горлу врага.

— И как мы будем отсюда выбираться? — спросил Брул.

Кулл огляделся. Они были в огромном каменном мешке со стенами, выложенными ровными гладкими плитами.

— Нам конец, — прошептал юноша.

— Боец сражается до последней капли крови, — зло процедил

Кулл. — Давайте обратно в тоннель, может мы пропустили какое-нибудь ответвление?

Поскольку другого выхода не было, они все рванулись к туннелю. Но путь им преградила призрачная фигура, словно вылепленная из белесого тумана. Отдаленно привидение напоминало человека, но отчетливо различались лишь черты лица — безмерно страдающего и перенесшего много горя мужчины.

Кулл сделал шаг назад.

— Я тебя знаю, призрак, — сказал Кулл. — Мы уже встречались в тайных переходах моего дворца, когда змеелюди предприняли самую первую попытку убить меня. Тогда меня спас Ка-ну, приславший Брула с волшебным перстнем-талисманом на руке. Ты — погубленный Змеем царь Эаллал, погибший тысячи лет назад. С тех пор душа твоя была порабощена и нигде не находила приюта.

— Сегодня, — низким торжественным голосом произнес призрак, — ты освободил меня от векового плена. Вы последние, кто видите меня, я отправляюсь на свою звезду. Но перед этим я спасу вас.

— Как?! — в один голос спросили Кулл и Брул.

Призрак прошел прямо сквозь них — словно легкое дуновение воздуха обдало друзей — и приблизился к стене.

— Нажмите одновременно этот и этот камень, — сказал давно умерший царь Валузии.

Брул поставил на пол наконец-то пришедшую в себя Фейру и поспешил выполнить указание.

Каменная стена отошла в сторону, перед беглецами открылся выход на лестницу.

— Она выведет вас наверх, — сказал призрак. — Торопитесь. И пусть помогут тебе Валка и Хотат, царь Валузии Кулл. Ты достойно правишь моей древней страной. Прощай!

— Прощай, царь Эаллал, — произнес Кулл. — Я рад, что спас тебя от проклятого рабства Змея.

И вслед за Брулом, Хеерстом и Фейрой, он устремился по лестнице к свободе.

Выход с лестницы преграждала деревянная дверь. Хеерст подергал

— она оказалась запертой с той стороны.

— Дай-ка я, — отодвинул юношу Брул и плечом со всего размаха вышиб дверь.

Путь был открыт. Они оказались в просторном помещении, в щели ставен на закрытых окнах пробивался еще слабые солнечные лучи.

— Вперед! — крикнул Брул и вышиб ставни на одном из окон.

Хеерст вылез первым и подал руку возлюбленный. Едва из окна вылез последним Кулл, как они вновь ощутили сильный подземный толчок и крыша дома, который они только что покинули, обвалилась внутрь себя.

— Ворота там, — сориентировавшись по встающему над умирающим городом солнцем, крикнул Кулл. — Бежим, быстрее!

Город казался мертвым и пустым, словно и впрямь все жители собрались на чудовищном празднестве повелителя Змей.

Они бежали все быстрее и быстрее, не встретив ни единого человека, не услышав ни единого крика.

И вдруг плач младенца в доме неподалеку заставил Кулла остановиться. Все нарастал шум из центра города — это рушились в пропасть дома.

— Бежим, Кулл, Бежим! — поторопил Брул друга.

Но царь решительно подбежал к дому, из которого доносился крик, выбил ногой хлипкую дверь и рванулся внутрь, крикнув:

— Бегите, бегите, я вас догоню!

Брул повернулся к Хеерсту. Девушка опиралась на руку возлюбленного, с трудом переводя дыхание.

— Бегите! — приказал им пикт. — Мы с Куллом вас догоним.

Пикт стоял и ждал. В конце улицы, откуда они бежали, с оглушающим грохотом рухнул дом, за ним — второй.

Наконец Кулл появился в дверях дома. В руках он держал крошечный кулек белых пеленок, из которых доносился истошный крик.

— Быстрее, Кулл, быстрее! — прокричал Брул и побежал сам.

Хеерст с Фейрой были уже почти у самых городских ворот, дожидались Кулла с Брулом, опасаясь одним идти к стражником.

Но оба караульных оказались мертвы — у одного вместо человеческого лица была отвратительная змеиная морда. Пришлось самим отодвигать засов и растворять тяжелые ворота.

Весь мир был перед ними, пустынная в это время дорога, вела к свободе, к жизни, к счастью.

Они стояли, обессиленные счастливые, и не было для них ничего прекраснее этой дороги, этих деревьев и этого солнца в небе Валузии. А за спиной рушился город, околдованный и захваченный Тулсой Дуумом и Повелителем Змей.

— Отойдем немного от стены, вдруг она тоже начнет рушиться, — сказал Брул.

Хеерст обнимал свою возлюбленную, она положила голову ему на плечу и сквозь слезы прошептала:

— Я знала, что ты придешь за мной, любимый. Ты спас меня.

— Нет, Фейра, — ответил юноша. — Это царь Кулл спас нас обоих. Сперва меня от колдовских чар, потом — тебя от Повелителя Змея. Я готов умереть за него.

— Лучше будет, — произнес Кулл, — если ты будешь жить. Ради царя, ради страны, ради любимой.

Фейра подняла голову и посмотрела на Кулла, в руках которого был младенец, успокоившийся и тихонько посапывающий.

— Дайте его мне, пожалуйста, — попросила она и царь передал ей ребенка.

Она осторожно взяла его на руки, как-то ловко, по-женски, привела в порядок пеленки. Малыш открыл глаза и улыбнулся ей.

— Это — мальчик, — сказала Фейра и посмотрела на царя.

Он подошел, взглянул в лицо младенца, затем неожиданно снял с пояса флягу с Вином Жизни и капнул на ротик мальчика. Тот открыл глазки, посмотрел, словно все понимая, на царя и проглотил каплю. Кулл дал ему еще почти целый глоток. Даже если малыш и отведал уже отравленную Кровью Мертвых Богов воду (или молоко матери, пившей отраву) злые чары рухнули.

— Ваше величество, — спросила Фейра, — можно мы его с Хеерстом усыновим? Мы назовем его Куллом, в вашу честь.

Кулл без слов кивнул и отвернулся, потому что у незнающего страха и жалости к врагам атланта чуть было не навернулись слезы на глазах. Он сдержался, но что-то новое, дотоле неизведанное, ворвалось в его сердце.

Они шли пешком по дороге, ведущей в Хрустальный Город, почти полдня, пока им навстречу не показалась первая повозка каравана трудолюбивого купца, выехавшего из "львиной берлоги" с первыми лучами солнца.

Куллу и Брулу было незачем больше скрывать свои имена.

Купец приказал своим спутникам перегрузить товары из последней телеги на первые четыре и отдал ее царю, отвергнув предложенную плату.

К вечеру Кулл со спутниками был в "Короле Львов" и потребовал позвать к себе Конопатого Крил-ха, хозяина постоялого двора. Тот, не взирая на простые одежды, сразу узнал повелителя Валузии и провел в покои, предназначенные для царя.

Все кончилось, Кулл победил. В очередной раз. Сколько еще сражений и побед нужно одержать ему ради Валузии? Знают только Валка и Хотат… И они не оставят Кулла без своего покровительства.

Кулл едва нашел в себе силы снять куртку с сапогами и рухнул спать прямо на не расстеленную постель.

Сон тут же сковал его веки.

Вновь знакомые зеленые звезды пронзили сон. И, когда они рассеялись, голубое прозрачное небо Валузии увидел Кулл.

Сотни, тысячи людей в красивых праздничных одеждах спешили с цветами и фруктами в руках к издревле считавшемуся священным высокому холму, что невдалеке от Хрустального Города.

На этом холме возвышалась огромная — не менее тридцати ярдов высотой — мраморная статуя, изображавшая сидящего старца с прямой спиной и длинными волосами. На голове старца красовалась корона царей Валузии, в правой руке он сжимал рукоять меча, острием воткнутым в землю, левой придерживал тяжелую книгу, что лежала у него на коленях. Весь облик старца говорил о его беспощадности к врагам и радениях о судьбах страны, доверившейся ему.

В этом монументе Кулл узнал самого себя. Старым, да, но это — он, вне всяких сомнений.

А люди шли и шли, возлагая к подножию памятника цветы и лучшие плоды со свои огородов. И отходили, освобождая место другим, заполняя огромное поле пред холмом.

У памятника стоял красивый молодой светловолосый человек в такой же короне и он говорил приходившим людям:

— Принимая власть над Валузией, я, Луук, сын прославленного Дулла, потомок легендарного царя Кулла, клянусь также заботится о своей стране, как мои предки, также отдавать служению Валузии все свои силы без остатка, также быть беспощадным к врагам и умножать славу и богатство нашей страны!

— Да здравствует царь Луук, потомок великого царя Кулла! — кричали отовсюду.

Кулл проснулся, грудь вздымалась от волнения, неожиданно захотелось выпить вина. Он снял с пояса так и не отстегнутую флягу и с удовольствием глотнул Вина Жизни.

Затем он подошел к открытому окну и взглянул на ночное небо.

Новая, яркая звезда, затмевая все остальные, из неизведанных далей вселенной словно ободряюще подмигивала ему. И в ушах где-то далеко прозвучало довольное хихикание старого мудреца.

Кулл знал, что этот вещий сон — последнее в его жизни чудесное видение, посланное свыше.