Тринадцатый этаж

Глава 18

На улице мобильные ленты-тротуары заполнил народ, ехавший в направлении «РЕИН». Я взошел на медленный конвейер и помог взобраться на него Джинкс. Не доехав до конца квартала, мы сумели перейти на среднескоростную ленту. На экспресс-ленте места для нас не нашлось.

Впереди подобно волнам вздымался и опадал шум ликующих голосов, к которому временами добавлялось стаккато аплодисментов. Через минуту с взлетно-посадочной площадки перед зданием «Реэкшенс» величаво поднялась личная машина Сискина и полетела по направлению к небоскребу его главного управления.

Постепенно я заметил одну особенность состава людской массы вокруг меня: среди пассажиров конвейеров не было сборщиков информации. Как я понял, их отсутствие говорит о том, что Ассоциация сборщиков информации прекратила выполнять свои функции и что в результате симулятор Верхнего Мира остался без своей системы получения ответов на вопросы.

Джинкс молча ехала, стоя рядом со мной; ее глаза смотрели вдаль, лицо выражало полнейшую отстраненность от всего, что происходило вокруг нас.

Мои собственные мысли тоже унесли меня куда-то; эти мысли выходили далеко за пределы сдавленной бесконечности моего существования. Я пытался представить, чем занимается сейчас Большой Оператор. Поскольку наше время эквивалентно времени того мира, Оператор, безусловно, должен уже бодрствовать.

Может быть, в ту самую минуту Он проводит встречу со своим комитетом советников. На это указывало то, что Оператор до сих пор не входил в сопереживательную связь со мной. Впрочем, я ничуть не сомневался: Он не замедлит связаться со мной электронными узами, едва формальности той встречи завершатся. И это станет знаком того, что конец близок.

Под огромным весом многочисленных пассажиров мобильные ленты замедлили свой ход до черепашьей скорости. Справа от меня люди без труда сходили с конвейера, чтобы слиться с толпой, заполонившей проезжую часть, и продолжить свой путь к зданию «Реэкшенс», что в двух кварталах отсюда.

Джинкс крепче сжала мою руку:

— Чувствуешь какие-нибудь признаки связи с Ним?

— Пока нет. Наверное, Он все еще на совещании.

Но даже отрицая присутствие Большого Оператора, я понял, что Он все-таки уже находится в сопереживательной связи со мной. Теперь я мог ощущать: Он здесь, только ощущение стало гораздо более тонким, чем в предыдущих случаях.

На этот раз связь не вызывала тех страданий, той глумящейся надо мной боли, как случалось раньше. Каким-то образом я знал, что в этот раз Оператор просто занимается наблюдением. Если Он и собирается меня помучить, то по какой-то причине отложил это на более поздний срок.

В посмотрел в левую сторону, и в поле моего зрения попала Джинкс. Я почувствовал, как Оператор насторожился, увидев ее. И я осознал: Он докапывается до недавних событий, чтобы быть в курсе того, что со мной происходило.

Думаю, я безошибочно распознал Его удовольствие и садистское удивление, когда тот узнал, что Джинкс добровольно пошла на гибель вместе с Его обреченным симулектронным детищем.

Я никак не мог догадаться, по какой причине Он еще не начал своей пытки, почему до сих пор не исказил настройку модулятора. Но чуть позже ответ на этот вопрос стал ясен: одна из самых гнусных форм пытки заключается в том, чтобы дать понять жертве, что ее страдания вот-вот начнутся, но задерживать их начало.

В ответ на эту мысль психический компонент Его злобного смеха проник в мое сознание с такой силой, что я его почти услышал. Я понял, что мне больше нельзя терять время, не зная, сколько его осталось. И, ощутив это мое новое беспокойство, Оператор, казалось, стал злорадствовать еще больше.

Мы сошли с конвейера и начали пробираться сквозь толпу пешком, расталкивая человеческую массу плечами.

Холл! — подумал я.

Ответа не последовало. Тут я вспомнил, что связь между нами односторонняя.

Холл, мне кажется, что я могу спасти для тебя этот симуляторный комплекс!

Я не ощутил никакого намека на веселье в реакции Оператора. Неужели Он меня слушает? Но конечно, Он уже должен знать, что я планирую совершить. Без сомнения, Он узнал это из моих периферийных мыслей.

Я хочу заставить эту толпу атаковать машину Сискина. Мне все равно, что станет со мной.

Интересно, насколько Ему понравится то, что я отбросил свой страх и чувство униженности, обращаясь к Нему прямо и бесцеремонно?

Я собираюсь добиться того, что никто не захочет мириться с существованием симулятора Сискина. Люди сами уничтожат его. А ведь как раз этого ты и хочешь! Но в разрушении симулятора необходимости нет. Поверь мне. Потому что здесь, внизу, мы можем сохранить и машину Сискина, и твоих сборщиков информации. Все, что нам нужно сделать, — это проследить, чтобы «РЕИН» работала только над исследованием социологических проблем.

Я по-прежнему не обнаруживал признаков того, что Большой Оператор задумался над моими словами или хотя бы слушает их.

Мне кажется, я могу настроить мнение общественности против Сискина. Силу своего гнева они обрушат на «Симулякр-3». Я не смогу этому помешать. Но ты можешь. Это будет просто сделать. Сильная буря — как раз после того, как я разозлю толпу, — обратит людей в бегство.

А тем временем ты сможешь перепрограммировать нескольких реагентов. Лиши Сискина его финансовых средств. Устрой принятие законопроекта для национализации его машины. Тогда широкая публика начнет следить за тем, чтобы симулятор использовался исключительно для изучения человеческих взаимоотношений. Надобность в сборщиках информации в этом мире нисколько не уменьшится.

Что Он делает? Играет со мной? Молчит только для того, чтобы усилить мое волнение? Или слишком увлеченно ждет, когда меня заметят полицейские? Или думает о том, как поступит со мной толпа, когда разрушу ее заблуждения?

Я стал всматриваться в небосвод в поисках признаков того, что Оператор готовит предложенную мной бурю. Но на небе не было ни облачка.

Теперь до здания «Реэкшенс» оставался всего один квартал. А народ так сильно запрудил улицу, что мне едва удавалось вести сквозь нее Джинкс.

Впереди красовался яркий транспарант, которым Сискин украсил фасад здания:

Конечно, это было вранье. У Хита не хватало времени на то, чтобы перепрограммировать симулятор на выполнение новой функции. В конце концов, Сискину предстояло потешить людей какими-нибудь идеалистическими разглагольствованиями — возможно, в качестве подготовки к новому законодательному выпаду против сборщиков информации — после того, как публика протопчется на площади несколько часов.

Толпа двигалась вперед, увлекая нас вместе с собой. И я был благодарен Сискину за эту «демонстрацию». В моем распоряжении находились тысячи потенциальных слушателей моей речи.

Джинкс с тревогой посмотрела на меня:

— Уж теперь Он наверняка настроил связь!

Но я изо всех сил направлял мои мысли к Большому Оператору, самым решительным образом обращаясь к Нему с последней просьбой:

Холл! Если ты сейчас думаешь над тем, что я говорил, то у меня есть еще всего пара вопросов, которые я хочу поднять. Дороти Форд заслуживает лучшей судьбы. С помощью перепрограммирования ты можешь стереть всю гадость, через которую ей пришлось пройти. С руководством социологическими исследованиями Уитни справится лучше, чем Хит. И еще: придумай какой-нибудь способ, чтобы вывести отсюда Джинкс. Сам я этого не могу.

Мы достигли перекрестка у здания «РЕИН», и я почувствовал себя человеком, который только что творил молитву. Чувство неопределенности, последовавшей за моей беззастенчивой просьбой, возможно, было сходно с обращением к божеству по крайней мере в одном: от Бога тоже нельзя ожидать устного ответа на молитву.

И вот я почувствовал это — нарастающее головокружение, ревущий звук, который вовсе не звук, тошноту, языки нереального пламени, облизывающие все мои чувства.

Большой Оператор исказил настройку модулятора. И сквозь нарастающий вал мучений ко мне опять пробилось ощущение того, что Он дико хохочет.

Он слышал меня. Но мое жалкое смирение лишь обрадовало Его, наполнив восторженным предвкушением хорошей потехи.

У меня мелькнула мысль, что, возможно, Большому Оператору вовсе никогда и не хотелось спасать свой мир. Может быть, уже долгое время Оператор с нетерпением ждал тех минут, когда Он с диким азартом будет внимать ужасу тысяч реагентов, которые увидят, как их Вселенная разрушается прямо у них под ногами.

Узел человекомассы, в который попали я и Джинкс, рванулся вперед, затем его потащило влево. Подобно речному потоку, встретившему на своем пути опору моста, толпа разделилась, протекая с двух сторон переходной платформы.

Меня ударило о платформу, по высоте доходившую до пояса, и я вытянул руку, чтобы Джинкс тоже не стукнулась о металлический борт. Неподалеку двое полицейских пытались восстановить некую видимость порядка.

Приподняв Джинкс, я помог ей взобраться на платформу, после чего оперся коленом о порванный, искореженный край изуродованной мобильной ленты и вскарабкался следом за ней. Два раза нас чуть не столкнули с платформы, прежде чем мы добрались до надстройки, где помещался пункт технического обслуживания конвейера.

Там, стоя в нише в форме буквы «V», я оценил наше положение. С трех сторон нас защищали стальные стены, и мы оставались открыты только спереди, стоя лицом к бушующей человеческой массе, которая медленно теснилась к зданию компании «Реэкшенс», стоявшему на другой стороне улицы.

Я крепко сжал плечо Джинкс и повернул ее лицом ко мне:

— Мне не хотелось бы делать это вот так. Но выбора нет.

Выхватив из кармана пистолет, я закрылся девушкой, как щитом, и обхватил ее рукой вокруг талии. После этого я взмахнул лазерным оружием и, стараясь перекрыть гул голосов, потребовал внимания.

Какая-то женщина увидела пистолет и крикнула:

— Берегитесь! У него оружие! — и спрыгнула с платформы.

Ее примеру последовали трое мужчин, один из которых прокричал:

— Это Холл! Тот самый Холл!

Через секунду переходная платформа опустела, и на ней не осталось никого, кроме меня и Джинкс. Мы стояли там одни в нише надстройки.

Я опустил разряженный пистолет и прижал его интенсификатор к боку Джинкс.

Ближайший из полицейских пробрался сквозь толщу человеческих тел и выхватил свое оружие.

— Не вздумай стрелять в нас! — предупредил я. — Только попробуй, и я тут же ее убью!

Он опустил пистолет и растерянно посмотрел на другого полицейского, который тоже добрался до платформы и встал рядом с ним.

— Все вы совершенно напрасно защищаете симулятор Сискина! — прокричал я. — Он не собирается использовать его для развития человечества!

Повсюду в толпе раздались вопли и улюлюканье, и кто-то пронзительно проверещал:

— Эй, снимайте его оттуда!

Еще четверо полицейских протиснулись к платформе и начали окружать ее. Однако надстройка мешала им держать меня на мушке.

— Я думаю, ничего не получится, Дуг, — сказала Джинкс дрожащим от страха голосом. — Они не будут слушать.

После того как презрительные выкрики умолкли, я продолжил:

— Вы — словно глупые сосунки, все вы! Сискин держит вас за стадо баранов! Вы всего лишь защищаете его симулятор от сборщиков информации!

Мой голос утонул в хоре возмущенных криков.

Один из полицейских попытался взобраться на платформу. Я прижал Джинкс ближе к себе и крепче придавил пистолет к ее ребрам.

Полицейский спрыгнул вниз и с досадой взглянул на свой пистолет. Я заметил, что на нем установлена наивысшая концентрация лазерного луча. Такой тонкий луч убивает насмерть.

Я снова попробовал обратиться к народу, но тут же умолк, охваченный приступом дрожи: Большой Оператор еще больше исказил параметры модулятора. Я стоял, отчаянно стараясь перебороть громовой рев и мучительный жар, выжигавший мою голову изнутри.

— Дуг, что такое? — спросила Джинкс.

— Ничего.

— Это Оператор?

— Нет. — Ей было вовсе незачем знать о сеансе связи.

Я почувствовал, как напряжение девушки прошло. Стало похоже, будто ее разочаровало то, что мои мучения еще не начались.

Вопли в толпе утихли, и я лихорадочно выкрикнул еще несколько фраз:

— Разве стал бы я рисковать жизнью, если бы то, что я говорю, было неправдой? Все, что нужно Сискину, — это ваша симпатия к нему, чтобы Ассоциация сборщиков информации не смогла его одолеть! Его симулятор не принесет пользы никому, кроме как самому Сискину!

Диссонанс модулятора Холла из Верхнего Мира увеличился еще больше, и внутренний рев сделался совершенно невыносимым.

Я посмотрел на небо. Там не было ни малейшего намека на облачность. Либо Большой Оператор действительно хочет уничтожить свой электронный мир, либо он не верит, что я могу убедить тысячи его реагентов.

— Все, чего хочет Сискин, — это править страной! — в отчаянии прокричал я. — Он вступил в сговор с партией! Он устроил заговор против всех вас! — Мне снова пришлось подождать, пока утихнет ропот, прежде чем я смог продолжить: — Имея симулятор, вычисляющий политическую стратегию, он пройдет на любой пост, который пожелает!

Теперь некоторые люди прислушивались к моим словам. Но подавляющее большинство публики снова старалось заставить меня замолчать своими криками.

Теперь платформу окружал уже целый отряд полиции. Несколько полицейских обходили надстройку сзади. Один из офицеров кричал что-то в микрофон рации. Оставалось ждать совсем немного до того момента, когда появится полицейский аэромобиль. И тогда щит в виде Джинкс не сможет защитить меня от тех, кто в нем прилетит.

На другой стороне улицы несколько человек пробирались по крыше здания «Реэкшенс». Я узнал двоих из них — Дороти Форд и нового технического директора Маркуса Хита.

Встревожившись, я снова обратился к народной массе внизу:

— Я знаю о планах Сискина потому, что принимал участие в его заговоре! Если вы не поверите мне сейчас, то лишь докажете, что вы все дураки, какими вас и считает Сискин!

На крыше Хит поднял к губам мегафон. Его торопливая речь громко разнеслась по площади:

— Не слушайте его! Он лжет! Он говорит все это только потому, что мистер Сискин и партия вышвырнули его из нашей компании…

Он резко умолк, очевидно поняв, что сказал что-то не то. Он мог бы исправить свою оплошность, продолжив речь чем-то вроде «…партия и мистер Сискин не имеют никакого отношения друг к другу».

Однако Хит не сделал этого. Он запаниковал. И, обратившись в бегство, лишь невольно подтвердил мои слова.

Уже одного этого могло оказаться достаточно. Но тут слово взяла еще и Дороти. Она подняла мегафон и спокойно произнесла в него:

— То, что говорил Дуглас Холл, — правда. Я — личный секретарь мистера Сискина. Я могу подтвердить каждое слово мистера Холла.

Я облегченно расслабился и увидел, как толпа резко двинулась по направлению к зданию компании. Но тут же я закричал от боли, когда Оператор, очевидно недовольный моим успехом, выжал из диссонирующей связи все, что мог, дабы заставить меня страдать.

Джинкс воскликнула:

— Он подключился!

Почти обезумев от боли, я кивнул.

И вдруг луч лазерного пистолета толщиной с карандаш пронзил сверху мое плечо. Падая, я заметил полицейского, вскарабкавшегося на крышу надстройки.

Я протянул руку, чтобы оттолкнуть Джинкс, но моя рука прошла через пустое место. Джинкс не было. Она наконец-то удалилась в свой мир.

Ее исчезновение поразило полицейских, но лишь на мгновение. Еще один лазерный луч пронзил мою грудь. Третий разрезал поперек мой живот. Четвертый отсек половину челюсти.

Кровь фонтанами лилась из ран. Я упал, перекатился один раз и провалился в бездну.

Когда ко мне вернулось сознание, я ощутил под своим телом мягкую кожу и вес чего-то тяжелого, туго обхватывавшего мою голову.

Совершенно не понимая, в чем дело, я лежал неподвижно. Я не чувствовал ни боли, ни жгучих потоков крови из множества ран. И хотя секундой раньше я корчился от злых мук, причиняемых диссонирующей сопереживательной связью, теперь я пребывал в полнейшем покое.

И тут я понял, что не чувствую боли потому, что у меня нет никаких ран!

Сбитый с толку, я открыл глаза и мгновенно оказался окружен со всех сторон видом неизвестного помещения.

Хотя в этой комнате мне никогда прежде не приходилось бывать, я сразу понял, что технические приспособления, заполнявшие почти все пространство, относятся к симулектронике.

Опустив глаза, я увидел, что полулежу в кресле, очень похожем на то, которым пользовался для вхождения в связь с реактивными единицами симулятора Фуллера. Подняв руки, я снял с головы шлем и принялся рассматривать его, недоумевая, откуда он взялся.

Рядом со мной стояло еще одно кресло. На его кожаной поверхности все еще сохранялась вмятина, сделанная человеком, занимавшим его в последний раз; судя по глубине вмятины, он находился в кресле весьма долго. Неподалеку на полу лежали остатки разбитого шлема, который, очевидно, либо уронили, либо отбросили в сторону.

— Дуг!

Услышав внезапно прозвучавший голос Джинкс, я вздрогнул.

— Лежи тихо! Не двигайся! — взволнованно прошептала она. — Надень шлем!

Джинкс находилась слева от меня, стоя перед панелью огромного пульта управления. Она принялась торопливо щелкать тумблерами и кнопками.

Поняв, что ситуация не терпит промедления, я выполнил ее просьбу и поспешно откинулся на спинку кресла. Мое смятение усилилось еще больше.

Я услышал, как кто-то вошел в комнату. Серьезный мужской голос произнес:

— Занимаетесь депрограммированием?

— Нет, — ответила Джинкс. — Это не обязательно. Холл нашел способ обойтись без депрограммирования. Просто сейчас мы приостановили работу машины, чтобы произвести несколько базовых модификаций.

— Прекрасно! — воскликнул мужчина. — Члены совета будут рады это услышать.

Он подошел ко мне.

— А Холл?

— Он отдыхает. Последняя сессия была очень тяжелой.

— Скажите ему, что я по-прежнему считаю: ему следовало бы согласиться на отпуск, прежде чем он снова запустит симулятор.

По звуку удаляющихся шагов я понял, что человек ушел.

И внезапно я вспомнил о том дне, когда в мой офис вломился Фил Эштон в образе Чака Уитни. Подобно Эштону я тоже каким-то образом пересек электронный барьер между мирами! Но вот каким?

Дверь закрылась, я поднял глаза и увидел, что рядом стоит Джинкс.

Ее лицо осветилось улыбкой, когда она наклонилась и сняла с меня шлем.

— Дуг! Теперь ты здесь, наверху!

Я молча сидел, уставившись на нее.

— Разве ты не понимаешь? — продолжала она. — Когда я то и дело спрашивала тебя, вошел ли Оператор в контакт, я делала это для того, чтобы вернуться в нужный момент!

— Ты убрала проекцию, — сказал я, начиная понимать, что к чему. — И оказалась здесь. Ты знала, что застанешь Его во время сессии сопереживательной связи. И ты резко увеличила напряжение в цепи, которую Он использовал до максимума!

Джинкс кивнула:

— Дорогой, это можно было произвести только так. Он собирался уничтожить целый мир, когда мог бы его спасти.

— Но почему ты не сказала мне о том, что собиралась сделать?

— А как я могла? Если бы я тебе сказала, то Он бы тоже об этом узнал.

По-прежнему испытывая сильнейшее потрясение, я поднялся с кресла. Не веря тому, что со мной произошло, я ощупал грудь, живот, челюсть. Казалось почти невероятным то, что на мне не осталось ран. Затем я подумал о том, что же произошло там, по ту сторону барьера. Поскольку я поменялся местами с тем, другим Холлом, то мое смертельно раненное тело стало его телом как раз в тот момент, когда ему, этому телу, оставалось сделать последний вдох!

Бродя как пьяный по комнате, я подошел к сияющей металлической поверхности одного из модуляторов и увидел свое отражение. Сколько ни присматривайся, это был я — такой же, каким я был всегда. Джинкс не преувеличила, когда сказала, что физические аспекты оператора Холла и виртуального Холла идентичны.

У окна я посмотрел вниз на вполне знакомую панораму улицы: мобильные пешеходные ленты, аэромобили, летящие вдоль разграничительных линий, посадочные площадки, люди, одетые точно так же, как одеваются реагенты в моем мире. Но с какой стати что-то должно отличаться? Мой виртуальный город представляет собой четкий аналог этого города, чтобы служить выполнению своих функций, не правда ли?

При более внимательном наблюдении я заметил, что ощутимая разница все-таки есть. То тут, то там шагали люди, которые совершенно спокойно курили сигареты. Здесь, наверху, не принимали тридцать третью поправку. И стало ясно, что одной из функций моего искусственного мира является проверка выполнимости запрета на курение табака.

Я резко повернулся к Джинкс:

— Но сможем ли мы здесь выжить?

Она засмеялась:

— А почему бы и нет? Ты — Дуглас Холл. Он собирался взять двухмесячный отпуск. Учитывая то, что симулятор стоит, я тоже смогу отдохнуть. Просто мы с тобой будем отдыхать вместе. — Она с энтузиазмом продолжала: — Я ознакомлю тебя со всем, что нужно: с фотографиями персонала, с различными фактами и данными о нашем мире, с прошлым каждого из нас и с нашими манерами общения, с нашей историей, политикой, обычаями. Всего через несколько недель ты в совершенстве выучишь роль Холла.

Так оно и будет! Теперь я знал это точно.

— Ну а как насчет… того мира — внизу?

Джинкс улыбнулась:

— Мы можем подлатать его так, что он станет как новенький. Ты же знаешь, какие нужно провести реформы и модификации. Перед тем как я приостановила работу системы, я заставила Хита активизировать защитный экран вокруг «Реэкшенс». Когда ты снова включишь симулятор, там как раз наступит такой момент.

Внезапно почувствовав воодушевление, я сказал:

— А до того, как люди прорвутся через границу, определяемую силовым экраном, их рассеет страшная буря. И вот тогда я смогу составить подробный план нововведений и переориентирования, которые следует внедрить.

Джинкс подвела меня к столу:

— Мы можем начать прямо сейчас. Составим список инструкций, чтобы их выполнил наш персонал. Они смогут позаботиться о предварительной работе, пока нас не будет.

Я опустился в кресло Холла, только теперь начиная осознавать, что я на самом деле вознесся из мира иллюзий в мир реальности. Эта перемена совершенно потрясала все мои представления, но скоро я привык к ситуации. И вскоре моя жизнь пойдет так, будто я всегда существовал в этом, материальном мире.

Джинкс быстро поцеловала меня в щеку, едва прикоснувшись губами.

— Дуг, тебе здесь, у нас, понравится, хоть у нас не все так затейливо и красочно, как у вас. Понимаешь, судя по тому, как Холл составил программы для своего симулятора, он был завзятым романтиком. Думаю, изрядно пофантазировал, чтобы придумать такие названия для деталей реквизита, как «Средиземное море», «Ривьера», «Тихий океан», «Гималаи».

Джинкс пожала плечами, словно извиняясь за сравнительную блеклость ее мира абсолютной реальности по сравнению с моим прошлым миром.

— А еще тебе предстоит обнаружить, что наша Луна вчетверо меньше твоей. Но я думаю, ты привыкнешь ко всем этим различиям.

Я обнял Джинкс за талию и привлек к себе. Я тоже не сомневался, что привыкну.