Тринадцатое небо

Под утро погода испортилась. Небо затянуло хмурыми облаками. Мукеш, добрую половину ночи переводивший старинный текст с санскрита на русский, еле заставил себя встать с кровати. Времени до начала занятий оставалось мало. Сделав несколько глотков горячего кофе, он надел куртку, вышел на улицу и только на перекрестке сообразил, что не взял зонт. Но вернуться за ним уже не позволяло время. Через сорок минут начнутся занятия в аспирантуре. Если вернётся домой — не успеет к автобусу.

На всякий случай он прибавил ходу и подошел к остановке на несколько минут раньше, чем обычно, присел на скамейку и принялся рассматривать транспорт, несущийся по дороге. Уже год он откладывал деньги на машину, поставив перед собой цель: купить приличную иномарку после того, как получит ученую степень. Да и отец обещал подкинуть ему немного денег в качестве подарка за успешное окончание аспирантуры.

Мукеш пробивался в жизни сам. Его родители не были состоятельными людьми. Обыкновенные инженеры с хорошей зарплатой, на которую возможно раз в году отдыхать на побережье Италии или Испании, да понемногу откладывать на «черный день».

А вот большинство его сокурсников имели состоятельных родителей и любили развлечения. Занятия посещали, как бог на душу положит, а подруг меняли, как перчатки.

«Каждый выбирает своё… — рассуждал Мукеш. — Походы по ресторанам и ночным клубам знаний не прибавят, но ничего не поделаешь. Слушать меня они не хотят и отказываются признавать, что последствия попусту растраченного времени и здоровья предсказуемы…».

К остановке подъехал автобус. Мукеш вошел на заднюю площадку и протиснулся к окну. По стеклу закрапали первые капли дождя. «Как всегда. Обычная Питерская погода. То ли дело в Индии…».

Частенько, вместе с отцом, аспирант смотрел передачи индийского телевидения… Санскрит — современный и средневековый он знал отлично. Историю индийских народностей — не хуже. Ведь это его специализация.

Глядя на дождь, Мукеш задумался и вспомнил рассказ отца: родители отправили его учиться в дружественную страну — Россию на радиоинженера. Сын выучился… и остался в Питере на постоянное место жительства, так как женился на русской девушке. Несмотря на иной российский менталитет, он продолжал чтить законы индуизма, а сына с детства заставлял постигать азы непростой религии и частенько повторял: «читай Рамаяну, Махабхарату, Веды. В них сосредоточена великая мудрость жизни». Он читал, и не только Веды, и сам от себя не ожидая, еще в старших классах школы увлекся военной историей и вдруг «тяжело заболел» желанием отслужить в армии срочником.

Друзья и близкие не понимали его. В то время как его ровесники косяками шли мимо военкоматов, он, наоборот, стремился туда. Вопреки воле отца и желанию матери, впечатлённой разговорами об армейском беспределе, уверениям друзей, что затея отстойная, он все равно мечтал служить. И дело было не в патриотизме, которым его подкалывали знакомые. Его голова забилась иными иллюзиями, вскормленными не только примерами героев российской истории, но и индийского эпоса. Подобно Пандавам, он хотел встать против Кауравов и, обладая хорошо развитым воображением, подаренным ему природой, видел себя победителем всех демонов, что олицетворяли ложь, бесчестье, низость, подлость, алчность, властолюбие и мечтал внести посильный вклад в изменение мира в лучшую сторону. Но вот как понять, что лучше, а что хуже в масштабах Вселенной? Где истина — золотая середина? Да и какой из него воин, если он пороха не нюхал? При всем богатстве выбора иной альтернативы, как служить, он не видел — слова из Бхагават-гиты прочно засели в его голове: «…знай, неразрушимо то, что всё пронизывает. Никто не способен разрушить непреходящее. Все тела преходящи, а воплощённая душа вечна, неразрушима и неизмерима; поэтому сражайся, о потомок Бхараты…».

Он рисовал себя блистательным сильным и благородным воином, воплощением самого Арджуны. Но уже в учебке этот образ сдулся сам собой, поблек, и от вселенских масштабов мечтаний осталась одна банальность — поспать лишний часок. Реальность отчетливо дала о себе знать во время первого же кросса под палящим солнцем «от завтрака и до обеда». Пропылив кирзачами четыре километра под зоркими взглядами командиров, требующих полную выкладку, от воображений не осталось и воспоминаний. И к финишу он притащился далеко не кшатрием, а унылым дэвом, которого веками употребляли бета-тестером в аду. Вся доблесть ушла в натертые мозоли и гудящие с непривычки мышцы, благородство отдавало тем же душком, что и портянки с гимнастеркой, а чистота помыслов поблекла, как собственная в потёках пота физиономия. Действительность вытряхнула его из иллюзий, как окрик старшины из сна — безапелляционно и за секунды. Мукеш быстро понял, что он всего лишь жалкий «дух» и выглядит таким же «великим» Арджуной, как ротный прапорщик прима — балериной. Но он дал себе слово не сдаваться так просто. Его девиз — не прогнуться и не сломаться, быть достойным звания ЧЕЛОВЕК, посему надо выдержать — доказать самому себе, что способен отвечать за свои действия и преодолевать свалившиеся на голову плоды таких действий…

Увидев, что происходит с сыном в учебке, отец, успел нажать на «нужные рычаги», и приехавшие «покупатели» взяли его в гвардейский мотострелковый полк. Мукеш посчитал такое неожиданное для него обстоятельство знаком — он на верном пути и получил первый приз судьбы — первую победу над слабостью. Но ступив за ворота части, сразу понял, что получил не приз, а урок. Первый, как раунд. А теперь начался второй. Судьба задала ему еще более жесткие рамки для ответа на вопросы: «кто я и что из себя представляю?» И речь шла уже не только о физической выносливости, но и о моральной. Для дедов, овладевших техникой рукопашного боя и готовящихся к дембелю, он был «духом» — «салабоном» из низшей касты, к тому же «чурбаном», так как наполовину индус, и пришлось ему выдержать неслабый прессинг прежде, чем они признали Мукеша «своим».

Только спустя год, впервые услышав вместо пренебрежительного окрика: «эй, чурбан!» — «слышь, индус!», до него не сразу дошло, что он победил слабость. Осознание пришло позже, когда будучи уже «черпаком», под его взглядом погасла очередная разборка между «дедом» и «духом», после чего новобранец продолжил драить полы, но больше не умывался собственными слюнями и кровью…

Мукеш вспомнил, как сам натирал пол носом, придавленный сапогом сослуживца под гогот старших. И как, озверев вмиг, топил в ведре обидчика, не соображая, что делает. Как, подобно Арджуне, дрался — словно в последний раз, словно за саму жизнь, а потом упорно твердил в медсанчасти, что сломал ребро, напоровшись ночью на тумбочку. Для офицеров разборка закончилась поражением, а для него победой. И цена не имела значения. Именно в те, оставшиеся далеко позади дни, выдержав сначала драку с дедами, потом давление комсостава, он впервые с момента отбытия от призывного пункта почувствовал себя мужчиной, а не пацанёнком — марионеткой, и понял, что значит уважать себя. И как-то само собой его стали уважать и другие. Да и восточная мудрость Мукешу тоже пригодилась. Молодой солдат живо покорил сердца сослуживцев рассказами о средневековых сражениях, после чего снискал безусловное уважение практически у всех…

«Интересно, как сейчас мои сослуживцы? Что-то совсем выпали из поля видимости. Работают, учатся?»

Аспирант, отвлёкшись на воспоминания, чуть не проехал остановку. Но подсознание вовремя отмело пришедшие не ко времени мысли и заставило сообразить, что автобус уже проехал Стрелку Васильевского острова и повернул на Университетскую набережную. Он успел выйти на нужной остановке и заставил себя настроиться на лекцию по средневековому праву. Права и обязанности древних народов претенденты на докторскую степень знать должны. Но только лекция, как всегда, будет скучной. Профессор Ирина Николаевна Петренко рассказывает уж очень монотонно. Примерно к середине занятия у слушателей возникает желание вздремнуть, чем частенько они и занимаются…

Мукеш не спеша вошел в университетский холл, поднялся по лестнице в аудиторию на втором этаже, устроился на среднем ряду и приготовил тетрадь для конспектов. В зал постепенно подтягивались другие аспиранты. Полноватая Инна и смуглокожая мулатка Кристель болтали без умолку и заодно подкрашивались, рассматривая себя в зеркала пудрениц. Он никогда не понимал, почему макияж надо делать у всех на виду. Ведь накладывать макияж прилюдно — плохой тон…

…Профессор — худосочная одинокая «страшилка» с массивной челюстью и малюсенькими глазками заняла место за кафедрой, поздоровалась, неторопливо раскрыла записи и начала разговор о римском праве. Аспирант попытался сосредоточиться, подперев тяжелеющею голову рукой, но внутренняя сила настойчиво опускала его веки вниз…

— Бхагават, проснитесь, — услышал он голос Ирины Николаевны, заодно получил локтем под ребро от сидящего рядом Дениса.

— Бхагават, вы в порядке? — обратилась к нему «страшилка».

— Простите, я задумался.

Ирина Николаевна выжидающе посмотрела на него — убедилась, что тот слушает, и продолжила занятие. Аспирант еле досидел до конца. Ему все время хотелось спать…

— Денис, ты сегодня на машине? — спросил он приятеля, выходя из здания на воздух.

— Да, а что?

— Подбрось меня до дома, пока перерыв.

— Ты не останешься до конца занятий?!

— Нет. То, о чём рассказывает Ирина Николаевна, мне давно известно.

— Так сегодня встреча с девчонками из второй группы биологического! Забыл? Алина — телочка, кстати, неплохая, — Денис нарочито причмокнул.

Реакция приятеля не заставила себя ждать:

— Ты что, глаз на неё положил?

— Да вроде того…

Мукеш встрепенулся. Сон сняло, как рукой. «Вселенная дает случай для более близкого знакомства…».

Алина давно нравилась ему. Но уменьшить дистанцию пока не было возможности. Вернее, аспирант не знал, с какой стороны подойти к девушке. А вот Денис — парень без комплексов. У него никогда не возникало проблем в общении. Вдобавок ко всему, папа — бизнесмен снабжает зеленью с завидным постоянством. За счет его связей, упроченных деньгами, тот и умудрился протиснуться в аспирантуру.

— Ладно, останусь, — с деланным равнодушием сказал он Денису, — постараюсь высидеть две пары.

— Отлично. Обещаю, нам будет весело!

— Что ты еще удумал?

— Поедем в боулинг. Сегодня тепло. Девчонки одеты в мини. Свезем их шары погонять, — Денис хихикнул.

— Тебе бы только задницы рассматривать, — огрызнулся Мукеш, — пошли в буфет. Кофе попьем. Иначе я точно усну…

1 ЖЕЛАННОЕ ЗНАКОМСТВО

Повезло, что сегодня пятница. Профессор спешил по личным «неотложным» делам, о которых знали все аспиранты — уход за любимой дачей отнимал добрую половину его времени. Посему, он закончил последнюю лекцию на полчаса раньше. Алина не стала включать мобильник и торопливо вышла из аудитории — хотела быстрее удрать из университетского корпуса. Назойливый Денис — друг Мукеша, постоянно искал с ней встречи под любым предлогом, а в последнее время буквально выслеживал.

Беспечный нагловатый парень жил на широкую ногу за счет родителей. О таких говорят: повезло дурачку с предками. Она давно наслышана о его похождениях. «Видимо, дошла очередь до меня, — рассуждала девушка, — но не на ту нарвался… Нет, чтобы наоборот — Мукеш оказывал мне знаки внимания, а не этот Балда… как бы его отшить грамотнее… хотела с Ленкой поговорить, и что ей, как назло, сегодня заболеть вздумалось! Ушла после первой пары».

Алина спустилась вниз, остановилась на последней ступени лестницы и, на всякий случай, заглянула за угол: «в коридоре Балды не было». Девушка двинулась дальше — к входной двери. Еще раз остановилась у неё и, пока студенты заходили, посмотрела на улицу: «и там его не видно. Неужели сидит на лекции?!» С облегчением выдохнув, она вышла и… — «о черт!» — её тут же схватили за лаковый ремень, вставленный в джинсовую юбку.

— Куда направилась? — довольный Денис улыбался. — Мимо меня ни одна муха не пролетит!

— Отстань, мне некогда.

— Ой, ёй, ёй, какие мы занятые, помнится, вчера кто-то обещал сходить поразвлечься?!

— Не могу. У меня появились дела.

— Какие еще дела, сегодня пятница!

— Дела, о которых посторонним знать незачем.

— А я посторонний?

— Да. Посторонний.

— Обижаешь, начальника…

— Обидишь тебя, как же.

— Да ладно, я пошутил. Идем в машину. Подвезу. — Денис взял её за локоть и настойчиво потащил за собой.

— Отстань, я сама доеду, — упиралась Алина.

Денис, не привыкший к отказам, внезапно озверел.

— Нифига себе! Я приглашаю, а ты выделываешься?!

— Не приглашай и отпусти руку, — Алина покраснела.

— Идем, я сказал! — Денис еще сильнее притянул её к себе.

Девушка вытянулась в струнку, размахнулась и ударила сумкой по нахальной физиономии обидчика. Удар получился неожиданно сильным.

— Сучка! — закричал обидчик, схватившись за больное место, — сучка корявая, — повторил он, приготовившись дать ответную пощечину, и обмяк за секунду. Ему неожиданно выкрутили руку за спину.

— Отпустите, больно же! — потребовал Денис, еще не понимая, кто его скрутил.

— Не трогай Алину, — рявкнул Мукеш и ослабил хватку.

— Ты против меня пошел?! Да еще при бабе?! Я тебя закопаю!

— Ага. Давай, прямо сейчас, — глаза Мукеша блестели от возбуждения.

Денис резко вывернулся, пытаясь ударить обидчика, но вдруг рыбкой полетел на землю: Мукеш среагировал мгновенно — чуть отклонился в сторону, увернувшись от удара, одновременно незаметным движением подставил приятелю подножку, а потом оседлал, заломив за спину уже обе руки, и добавил:

— Не дергайся, хуже будет.

— Прекратите! — закричала Алина, — разнимите их, кто-нибудь!

На помощь подоспели выходящие из здания студенты. Драчунов растащили.

— Держись от меня подальше! — орал перепачканный тротуарной пылью Денис, сдерживаемый двумя старшекурсниками.

— Да кому ты нужен, — спокойно ответил Мукеш. И так же спокойно добавил: еще раз подойдешь к ней — инвалидом сделаю.

— Идем отсюда, — девушка взяла его под руку, — автобус подходит…

Они пробежали несколько метров через дорогу и успели заскочить в последнюю дверь.

— Куда едем? — спросил аспирант.

— Я и сама, толком, не знаю. Номер маршрута не посмотрела. Хочешь, выйдем на следующей остановке.

— Пожалуй, выйдем. Пройдемся по скверику вдоль Адмиралтейства…

— Почему тебя зовут Мукеш? Ты действительно индус?

— Наполовину. Мама русская. А имя моё раджпутское, — ответит тот и подал девушке руку — помог спуститься по ступеням автобуса.

— Ты по-русски говоришь без акцента!

— Так я родился здесь.

— Теперь понятно. А я тоже Питерская, живу на Удельной, — Алина простодушно улыбнулась, показав ряд ровненьких, как на подбор, белоснежных зубов.

— Я на Петроградке. У нас одна ветка метро. Можем после занятий погулять.

— Можем, — благосклонно ответила девушка, — мне нравится гулять в центре.

Мукеш замолчал.

— А санскрит знаешь? — она первой нарушила молчание.

— Знаю. А что?

— Я училась в интернате «Хинди», даже индийские танцы изучала.

— Ты жила в интернате?!

— Да. Мама умерла, когда мне было десять лет. Папа ничего не смог сделать, вот и пришлось…, дома есть старинный словарь. Я и по нему санскрит учила.

— Успешно?

— Более-менее.

Мукеш улыбнулся:

— Кстати, знаешь, сколько однокоренных слов в русском, белорусском и санскрите?

— Знаю. Великое множество. На самом деле, большая часть старославянских слов заимствована именно из санскрита. Вот тебе пример: бог — бхава; брат — бхратрь; волна — валана… А еще существует пять частей речи, каждая из которых отражает одно из свойств любого объекта Вселенной.

— Молодец! — похвалил девушку Мукеш.

— А сейчас занимаюсь индоевропейской генеалогией и выбрала именно эту тему для диссертации. Наш научный руководитель обнаружил, что гаплотипы — так условно называется ДНК паспорта людей, у индусов и восточных славян едентичны.

— И какой следует вывод? — поинтересовался Мукеш.

— Вывод простой: У нас — восточных славян — и коренных индусов, которые составляют семьдесят процентов населения Индостана, был единый предок.

— Интересно, сколько лет назад родился наш общий предок?

— Примерно три тысячи. Дальше процесс завершила генетика — сформировала мутации — лица, теперь уже столь разные у славян и индусов, поменяла цвет кожи и волос.

— И насколько точны данные?

— Вероятность попадания в истину очень высока. Гены способны мутировать не большее одного раза в тысячелетие.

— Получается, что мы все ветви одного дерева?

— Именно так.

— Я тоже думаю о том, что древние славяне и индусы вполне могли говорить на санскрите и могли иметь общую территорию.

— И я допускаю такой вариант.

— Получается, что уточнение еще раз подтверждает и мою теорию — русским выучить санскрит не так уж и сложно. Общие языковые корни заложены в наше подсознание генами. Так что, было бы желание, — Мукеш на мгновение заглянул в лицо девушки, надеясь прочесть в нём заинтересованность в дальнейшем обучении. И ему действительно показалось, что она есть. «Вот и повод для новых встреч», — промелькнула во взбудораженной голове обнадеживающая мысль…

— Поедем ко мне, поедим? — предложила Алина.

— Поехали, — Мукеш согласился, не моргнув глазом.

— Вот и отлично. — Алина взяла его под руку, и они направились в сторону метро…

Толкотня на входе была безумная. Станцию «брали штурмом». Вклинившись в толпу, аспирант старался максимально защитить девушку от ненарочных толчков чужих локтей и сумок.

— Смотрите, как парень свою девушку оберегает, — шепнула рядом идущая женщина на ухо другой, — подобное нечасто увидишь.

— Значит лю-у-бит, — протянула та в ответ.

Мукеш услышал похвалу и еще крепче прижал девушку к себе. Поток людей не то, что затащил, а просто вмял их с Алиной в вагон, плотно забитый человеческими телами еще с предыдущей станции. Так они и простояли всю дорогу молча, притиснувшись друг к другу. Только когда объявили: «Удельная», девушка пришла в себя и встрепенулась:

— Выходим…

Аспирант сгреб её в охапку и поднажал на стоящих у двери людей. Тем пришлось освободить проход и выпустить «на волю» жаждущих выйти.

— Слава богу, нас не раздавили. Утром и вечером одна и та же ерунда происходит. Новых микрорайонов понастроили, добраться до дома нормально невозможно.

— Я привыкла… вот моя парадная.

— Повезло тебе, от метро совсем рядом.

— Раньше сталинские дома строили, и сразу станцию рядом возводили… Алина вызвала лифт.

Они зашли в кабину. Девушка нажала на кнопку и замолчала. Мукеш смотрел на неё, борясь с бешеным желанием еще раз притиснуть к себе и поцеловать миниатюрную куколку прямо в нежные губки, слегка подкрашенные розоватой помадой. Его молодая плоть конкретно бунтовала, пришлось усилием воли заставить себя сдержаться. Хорошо, что лифт поднялся быстро…

… Алина открыла дверь квартиры и отключила сигнализацию, набрав нужный код.

— Заходи.

Аспирант прошел в коридор. Атмосфера просторной квартиры, начиная с вешалки для одежды, была сплошь пропитана стариной. Зал украшали массивный буфет красного дерева с резьбой, рояль прошлого века с бронзовыми канделябрами и громоздкая антикварная люстра под высоким потолком…

— Не стой в кроссовках — переобуйся.

Мукеш послушно надел серые домашние тапки, подставленные под ноги Алиной, перешел в зал и оказался у старинного портрета.

— Кого тут запечатлели? — задал он вопрос, кивая на бородатого мужчину, задумчиво смотрящего вдаль.

— Это мой прадед — историк. Если хочешь, после обеда я покажу тебе его коллекцию старинных монет…, да не стой, как истукан, посреди комнаты, идем на кухню.

Мукеш присел на стул и наблюдал, как девушка деловито курсировала от холодильника к столу. На нём быстро появился салат с авокадо и печеночный паштет.

— Давай, кушай, — она поставила перед ним тарелку и блюдце с нарезанными кусками черного хлеба, положила салат.

Аспирант попробовал и замолчал…

— Тебе не нравится?

— На мой вкус перца не хватает.

— Какого? Черного, красного?

— Красного.

Алина подала ему маленький металлический приборчик. Мукеш открутил крышку перечницы, обильно посыпал салат, перемешал и принялся есть. Девушка закашлялась… Перец попал её в нос.

— Как можно есть такую острую пищу, — удивилась Алина, — ты же испортишь себе желудок!

— Это еще не острая, в Индии есть более жгучие приправы.

— Ты же не живешь в Индии.

— Ну и что. Отец меня приучил. — Аспирант уткнулся глазами в тарелку и замолчал, активно работая ложкой. В его голове крутилась мысль: «семья у Алины наверняка непростая…».

— О чем задумался?

— Да так… о своем.

— Чай наливать?

— Давай попозже… Покажи монетки, интересно.

— Тогда пойдем в кабинет.

Девушка повела его в боковую комнату. На высоком застеклённом стеллаже во всю стену стояли старинные книги, у окна, на коричневом письменном столе натурального дерева красовалась лампа с желтым колпаком. Её ножку обвивала змея с позолоченной чешуёй. К столу придвинули кресло с мягкими подлокотниками.

У противоположной стены расположили пухлый черный кожаный диван и этажерку с двумя створками внизу. Рядом, на паркетном полу, лежал основательно потертый в середине шелковый ковер, украшенный мелким восточным орнаментом.

Алина наклонилась, приоткрыла створку этажерки, достала толстый альбом, оббитый тёмно-коричневым бархатом, старинную лупу на деревянной ручке и подала новому другу:

— Изучай.

Мукеш уселся на диван и принялся рассматривать монетки, аккуратно запакованные в ячейки альбома. Под каждой ячейкой была надпись.

— Ничего себе! Тут даже староримские есть!

— И индийские. Смотри дальше.

— О-о! Вот золотая монета времен правления Гуптов — четвертый век нашей эры. На ней изображен Кришна. Наверное, монета стоит баснословных денег.

— Наверное. Надо у папы спросить. Переворачивай дальше. Там еще есть.

Он открыл следующий лист и ахнул:

Это же монета с севера Индии! Чеканилась при Мухммеде Туглуке. Четырнадцатый век! В Делийском султанате запрещалось изображать на монетах человеческие лица.

— Оказывается, ты неплохо разбираешься в нумизматике, — заметила девушка.

— Стараюсь.

— Молодец, — раздался голос из коридора, — старинные индийские монеты — большая редкость в России.

— Ой, папа приехал! — встрепенулась Алина и поспешила в коридор, где неожиданно появился статный седоватый мужчина в строгом темно-сером костюме, и повисла у него на шее, Я и не слышала, как ты дверь открыл!

— Видимо, увлеклась разговором, — папа добродушно улыбнулся.

— Как в Москве?

— Как всегда. Жизнь кипит, вечная спешка. Так что, вернулся из «сердца нашей Родины» и сразу попал в её «мочевой пузырь». — Папа опустил мокрый зонт — трость в подставку — высокую напольную вазу.

— У нас в гостях мой новый друг. Мукеш, иди к нам, я познакомлю тебя с папой!

Аспирант поднялся с дивана и прошел в коридор.

— Очень приятно, — произнес папа и первым протянул руку аспиранту, — Аркадий Сергеевич.

— Мукеш Бхагават, — в свою очередь представился аспирант, внутренне оценив крепкое пожатие Аркадия Сергеевича.

— Мы вместе учимся, только в разных группах…, — уточнила Алина, — но не будем тебе мешать. Отдыхай после перелета. Я сейчас переоденусь, и мы пойдем гулять.

— Идите, развлекайтесь…, — Аркадий Сергеевич снял пиджак и повесил его на вешалку, — Мукеш, если хочешь, можешь посмотреть весь альбом. Будут вопросы — задавай. Расскажу, что знаю, с удовольствием. Только руки сначала вымою…

— Спасибо, Аркадий Сергеевич… Можно, я посижу вместе с вами, пока Алина собирается?

— Можно, налей себе чаю…

Папа перешел из ванной комнаты на кухню.

— Кстати, какая старинная монета до сих пор не найдена? Знаешь? — спросил он, наливая половником борщ в тарелку.

— Если не ошибаюсь, то двести золотых мохуров весом в два килограмма.

— Правильно. Мой дед долго путешествовал по Индии — искал её, да так и не нашел. Зато подхватил малярию и умер вскоре после возвращения на Родину…

— А я никогда не видел своего раджпутского деда, — признался Мукеш.

— Вот как? — удивился Аркадий Сергеевич, — значит, я угадал, — у тебя папа индус, а мама русская.

— Да. Мы с отцом летаем в Дели к друзьям примерно раз в год, но к деду не заходим.

— Почему?

— Отец женился без согласия его родителей. Когда я учился в школе, отец вообще летал один, мама боялась, что меня оставят там.

Аркадий Сергеевич задумался на секунду и сказал:

— И такое бывает… Кстати, скоро и мне придется слетать в Дели на конференцию. Хочу взять с собой дочь.

— На конференцию врачей?

— Да. А как ты догадался?

— Шутка про сердце и мочевой пузырь сразу выдала вас.

— Быстро ты меня расшифровал! Я действительно практикую в первом медицинском. Полостной хирург. Будем знакомы, но не близко.

— Будем, — на полном серьёзе ответил Мукеш.

— Не понял шутки?

Аспирант удивленно пожал плечами.

— Близко я знакомлюсь с людьми на хирургическом столе, — хмыкнул Аркадий Сергеевич, довольный своей очередной подколкой.

Собственно, Мукеша уже не занимала ни специальность Алининого отца, ни его специфический юмор. Он подумал совершенно об ином: внезапно появилась возможность побыть вдвоем с девушкой длительное время.

— Могу я полететь вместе с вами? — неожиданно для себя выпалил аспирант. Аркадий Сергеевич отставил в сторону тарелку и внимательно посмотрел ему в глаза:

— Если дочь одобрит, то почему нет… Но чем вы будете там заниматься?

— Найдем, чем. В Дели и окрестностях есть много интересных мест. Будем искать легендарные двести мохуров.

Аркадий Сергеевич звонко расхохотался… Мукеш не знал, как отреагировать, и просто чуть заметно улыбнулся.

— Знаешь, я всегда дышал ровно по поводу увлечения моего деда нумизматикой, — говорил и одновременно перелистывал альбом Аркадий Сергеевич, — и потом…, ты мне чем-то понравился. Чем? Пока не могу понять, — он мельком взглянул на аспиранта, чуть заметно улыбнулся и, поколебавшись несколько секунд, добавил:

— Есть в нашей коллекции несколько одинаковых экземпляров…, — затем взял нож, вскрыл ячейку и достал оттуда средневековую индийскую серебряную монету с хорошо сохранившейся надписью: Чаухан.

— Давай ладонь…, пусть она станет твоим талисманом, — он вложил монету в руку Мукеша.

Тот крепко зажал кулак и застыл в изумлении. — За что мне такой дорогой подарок?

— За то, что ты интересуешься историей и культурой родины отца.

— Я и санскрит знаю и Веды изучаю.

— Вот видишь, я еще раз оказался прав…

— Что вы так увлеченно обсуждаете? — спросила появившаяся из другой комнаты принаряженная в темно-синее платье, еще более обозначившее стройную талию и плавную линию бедер, Алина.

— Двести мохуров, доченька.

— Ладно, папа, мы пошли. Отдыхай, — она достала из тумбочки маленькую черную сумочку на длинном ремне и прошла в коридор.

Пока Алина закрывала дверь, Мукеш вызвал лифт… Створки его раздвинулись, они зашли в тесную кабину… О счастье! аспирант снова оказался в нескольких сантиметрах от девушки. Её близость не давала ему покоя.

Он набрался храбрости и погладил девушку по волосам. — Волосы у тебя мягкие и блестящие… как лен.

Алина смущенно улыбнулась.

— Куда пойдем? — спросил Мукеш.

— Тут за углом есть уютное кафе.

— Хорошо…, скажи мне что-нибудь на санскрите, — попросил он.

— Я плохо помню, — Алина потупила взгляд. — После интерната прошло пять лет.

— А коллекцию деда как удалось сохранить, хоть помнишь?

— Повезло. Мама бабушки — папиной мамы умерла от воспаления легких во время блокады, но перед смертью успела перенести коллекцию к подруге. Потом её дочь — моя бабушка переехала жить к этой подруге. Какие-то монеты они поменяли на хлеб, но большую их часть сохранили.

— Теперь понятно.

Мукеш не верил, что Алина забыла санскрит. Но настаивать на обратном не стал. Все же, ему казалось, что кое что девушка помнит, и предложил:

— Могу дать тебе два третьих тома Махабхараты — «Беседа Маркандеи» в русском переводе и на санскрите. Почитай сразу оба. Так легче учить язык. Текст в них весьма значимый. Называется «книга о женах».

— О женах?!

— Да. О женах — женщинах и девушках, чьи мужья, отцы и браться пали на поле боя, защищая свою землю.

— Принеси. Обязательно почитаю…

Мукеш расплылся в довольной улыбке…

Так они и просидели в кафе до вечера, узнавая друг друга, пока не позвонил Алинин отец…

Проводив девушку к парадной, аспирант пошел домой. Всю дорогу он мечтал…, представлял себя священным безумцем, полностью обладающим девушкой… Ему вспомнились слова из эпоса: «когда прекраснобедрая, томимая любовью, сама придёт к мужчине, то он сойдет в Ад, убитый её вздохами, если не насладится ею…». И правда, не удовлетворил девушку — добро пожаловать в Ад, быстро созданный ею лично.

Мукеш тут же отбросил возникшие сомнения. Нет. Я чувствую свою внутреннюю силу. Я готов… Только придется набраться немного терпения и дождаться, когда и она будет готова к исполнению священного ритуала… Аспирант возжелал Алину всей душой, всем сердцем и ни о чем другом думать уже не мог… на автомате переступил через порог металлических ворот арки, ведущих в просторный внутренний двор с газоном посредине,

на автомате побрел ко входу в парадную. Из-за угла неожиданно возникли несколько фигур и быстро окружили его, отрезав путь к отступлению. В одной он узнал Дениса, прятавшего глаза под надвинутым на лицо капюшоном.

— Эй, парень, не торопись, разговор есть, — сказал тот, что стоял рядом с бывшим другом и подкидывал на ладони пачку сигарет, пытаясь отвлечь на неё внимание аспиранта.

Мукеш мгновенно понял, что ему придётся драться. Драться, как в армии, но только отстаивать придется не честь и достоинство, а свою жизнь. Интуитивно он почувствовал, что сейчас его ударят по голове сзади, дернулся в сторону и сильно толкнул Дениса, преградившего ему путь к воротам. От неожиданности тот потерял равновесие и неуклюже шлепнулся в лужу, оставшуюся после утреннего дождя. В следующую секунду аспирант уже отбивал удары, сыплющиеся градом со всех сторон…

Дверь парадной открылась, и на улицу в домашних тапочках выскочили отец с соседом.

— А ну, скоты, вон отсюда, милиция уже едет! — закричал отец, а здоровенный сосед тут же вклинился в драку и принялся щедро раздавать пинки и мощные удары всем, кому придется. Через минуту бандюки отступили, отреагировав на приближающийся свет фар. Мукеш расслабился, решив, что драка окончена, взглянул на отца, но в туже секунду один из нападающих молниеносно метнулся вперед… на этот раз Мукеш не успел увернуться и получил удар ножом под правый бок. Жгучая боль растеклась по телу.

— Папа! — успел крикнуть Мукеш, опускаясь на поребрик… голова его закружилась. Подобно Арджуне, он внезапно поднялся к небесам, с высоты птичьего полета пытаясь рассмотреть обидчиков… и очнулся только в послеоперационной палате интенсивной терапии…

2 ВЕЗУНЧИК

— Ну что, организм у тебя здоровый, так что, жить будешь… — знакомое лицо склонилось над аспирантом. Аркадий Сергеевич улыбнулся и сделал ему укол. — Отдыхай и ни о чем не думай, — хирург вышел и тихонько прикрыл за собой дверь…

Мукеш провалился в глубокий сон. Сколько времени он проспал — неизвестно, а открыв глаза, увидел заплаканное лицо мамы и капельницу со стеклянными бутылочками.

— Очнулся! — обрадовалась она, поглаживая сына по голове.

— Где я?

— В больнице — в первом меде. Здесь очень хорошие врачи, поставят тебя на ноги… Ты хоть помнишь, что произошло?

— Что-то припоминаю… Алина! С ней все в порядке?

— Все, хорошо, сынок. Тебе нельзя волноваться.

— А где она? — настойчиво переспросил Мукеш.

— Наверное, в институте. Подожди, я порошу медсестру позвать Аркадия Сергеевича. Это он тебя оперировал… дай бог ему здоровья… До Мукеша наконец дошло, почему он оказался здесь.

Мама выглянула за дверь. В это время Мукеш медленно, превозмогая боль, повернулся к тумбочке, в надежде найти на ней телефон.

— Лежи, не шевелись! — В палату зашел Аркадий Сергеевич. — Ну что, друг, монету не потерял? — приветливо улыбнулся он.

— Не знаю, надо в кармане рубашки посмотреть.

— Да там она, там, — сказала вместо него мама.

— Вот что, друг, для того, чтобы ты полетел вместе с нами в Индию, тебе придется хорошо потрудиться.

— Потрудиться? Скажите, что я должен сделать?

— Прежде всего, ты должен полностью выполнять указания мои и медсестры. Принесут таблетки — пей, назначу перевязки с мазями и уколы — будешь терпеть. Понял?

— Понял… Алина придет ко мне?

— Придет, но только через пару дней. Сейчас тебе нельзя много говорить. Только спать и пить.

— Буду стараться, — Мукеш попытался улыбнуться. Улыбка получилась вымученной, как и он сам…

… Он быстро шел на поправку. Молодая душа аспиранта жаждала любви и новых ощущений. Посему, болеть ему было некогда. Три недели Мукеш терпеливо переносил все прописанные ему процедуры — старался прийти в форму как можно быстрее. Алина забегала к нему после занятий каждый день и просиживала рядом часа по два. Он терпеливо учил её санскриту — заставлял вспоминать фразы и выражения. Девушка схватывала на лету.

— Умница, — сегодня он похвалил её очередной раз, — за время, пока я валялся на койке, ты вспомнила много слов! Еще грамматику подтянем, и тебе можно спокойно дебютировать в Дели.

— Ты классный, Мукеш Бхагават, — ответила ему на шутку Алина, и добрый…, но дебютировать мне еще рано.

— Напрасно ты так думаешь, лучше начать говорить сразу, чтобы барьер не возникал. И правильно писать, со временем, привыкнешь.

— Посмотрим, не будем загадывать, сейчас главное — твоё здоровье.

— Кстати, когда мне разрешат выписаться? Ты, случайно, не знаешь?

— Думаю, не раньше, чем через неделю.

— Вы не улетите без меня?

— У тебя в запасе есть еще время. Так что, отдыхай и ни о чем не беспокойся.

— О чем диспут? — спросил Аркадий Сергеевич, заглянувший в палату.

— Да так…, — уклончиво ответил Мукеш, — просто беседуем.

— Алина, тебе пора домой, — папа строго посмотрел на дочь, — твоему другу надо отдыхать.

— Все, ухожу… — девушка нехотя поднялась со стула.

Мукеш взял её руку и поцеловал ладонь. — До завтра, — тихо сказал он.

— До завтра, — ответила Алина.

Папа дождался, когда дочь выйдет из палаты и прикрыл дверь. Мукеш недолго почитал принесенный одногруппником ксерокс конспекта, закрыл глаза, попытался сосредоточиться и… неожиданно оказался на берегу Ганга. Перед ним возникла фигура пожилого брахмана с длинной бородой, облаченного в белые одежды.

— Ты нужен нам, — брахман поклонился Мукешу.

— Зачем? — удивился тот.

— Раджпутское княжество в опасности. Беда приближается.

— Но я еще болен.

— Идем со мной, — брахман взял его за руку и подвел к каменному храму.

Из дверей храма лилась музыка. Мощный поток энергии подхватил аспиранта и затянул внутрь. Перед ним возникло изваяние шестирукого Шивы, вращающего колесо.

— Дотронься до Сансары, — услышал он голос старца, появившегося из закоулков сознания, и послушно дотронулся.

— Теперь выпей, — старец поднес к его губам чашу.

Тот осторожно сделал глоток горьковатого отвара, секунду спустя осмелел и выпил содержимое до дна…

— Сынок…, — услышал он сквозь транс голос мамы, — ты спишь?

— Нет, просто лежу с закрытыми глазами.

— Мы тебе свежие фрукты принесли. Будешь?

— Мам, весь холодильник едой забит, а ты опять принесла. Алина тоже… столько есть я не в состоянии.

— Не ворчи, тебе надо кушать, чтобы быстрее поправиться, — отец поцеловал сына в лоб и полез во внутренний карман куртки…

— Это тебе… — он протянул ему конверт, подписанный на английском языке. — Письмо от твоего деда… из Дели.

Мукеш удивленно передернул бровями.

— С чего это, вдруг, он написал?!

— Не знаю…, но почерк точно его. И обратный адрес.

— Странно, мог бы и по электронной почте сообщение послать. Я на «фэйсбуке» есть.

— Мукеш, какая электронная почта, ему уже за восемьдесят лет!

— Ну да, я не сообразил, привык, что у нас народ на мякине разводят…

— Какая мякина! Это точно письмо от твоего деда! — возмутился отец.

— Пап, не нервничай, сейчас прочитаю… — Аспирант вскрыл письмо и достал листок с коротким посланием: «Мой единственный внук от старшего сына, сожалею, что видел тебя только на фотографии. Но время для нашего знакомства настало. Знаю, что скоро окажусь на небесах у Индры, но прежде, чем туда попасть, прошу: исполни просьбу старика — навести меня в Дели. Я первым протягиваю тебе руку, и чем быстрее ты пожмёшь её, тем лучше… Жду тебя с нетерпением. Вот мой адрес и телефон…». Внизу стояла подпись: «Мишра Бхагават Шарма, Брахман».

Пока Мукеш читал, отец успел нарезать пару кругов по палате.

— Пап, ты никогда толком не рассказывал мне про деда!

— Сынок, твой дед родовитый брахман. В его владении находятся обширные земельные наделы в разных штатах Индии и акции нескольких крупнейших промышленных корпораций. Думаю, что на сегодняшний день его состояние только увеличилось.

— Ничего себе! Я и не знал, что происхожу из старинного брахманского рода, да еще и богатого! Значит, мы принадлежим к высшей касте?

— Да. Раньше и я принадлежал, но теперь живу в России. Здесь каст нет, и Слава Господу, как говорит твоя мама. Но я старался воспитывать тебя в наших старинных традициях. И теперь понял, что делал это не напрасно. Время для вашего знакомства действительно настало. Скорее всего, старик стал себя плохо чувствовать. Не иначе, — отец вздохнул, — но тебе придется ехать одному. Меня он так и не приглашает.

Услышав, что сказал отец, мама неожиданно всхлипнула.

— Марина, не пытайся начать реветь. Можно подумать, ты сына на каторгу отправляешь, — отец одернул мать, — пусть познакомится с дедом. Знакомство ему только на пользу пойдет.

— Какая польза от вашего индуизма? — огрызнулась та, — заставит его там остаться.

— Эту песню я слушаю с его рождения, — отец кивнул в сторону сына, — не надоело тебе постоянно твердить одно и то же?

— Нет, не надоело. Прежде всего, он мой сын. Никому его не отдам, и точка. — Мама надула губки.

— Мам, не забывай: Индия — родина моего отца и твоего мужа, относись к ней, пожалуйста, уважительно, а индуизм — ещё и моя специализация. Тем более, узнав о дедушке, я должен полететь в Дели в ближайшее время. Кстати, Алина с папой тоже полетят туда. Так что, все складывается удачно.

— Ну, если Аркадий Петрович за тобой присмотрит…

— Вспомни, пожалуйста, сколько мне лет?

— Сынок, ты думаешь, что двадцать шесть — много?

— Вполне достаточно, чтобы принимать решения самому, — напомнил маме отец. — Оставь его в покое вместе со своей гипертрофированной опекой. Раджпуты в этом возрасте уже по нескольку детей имеют.

— Но он в России живет. И родился здесь.

— Какая разница, мам? Не говоря о культуре, даже еда в нашей семье давно смешанная. А ты сопротивляешься. Да и понятие Родины с большой буквы, из-за которой ты споришь, в России давно размыто. До революции была Родина, Отечество, после революции и гражданской войны её не стало. Потом был СССР, голод двадцать четвертого года, а про талоны и очереди за продуктами в восьмидесятые ты мне сама рассказывала.

Мама удрученно молчала, глядя на сына. А он продолжал, в запале:

— Сейчас нет больше Родины, за которую воевали твои деды. Сейчас Родина там, где открыт счет в банке. Если в Сбербанке — значит в России, А если в Швейцарском банке, — значит в Швейцарии. Во мне, после армии, патриотизма не осталось. Начисто из головы выбили. А воевать за сбережения и наделы земли олигархов и чиновников я не намерен. А вот за своих родных и близких глотку любому перегрызу. Еще в армии я понял: семья и клан — единственные, за что можно биться в нашем мире.

— Сын, не горячись, успокойся. Никто тебя воевать не заставляет. — Папа попытался разрядить обстановку. — Мама нам другое внушить пытается — что ты еще маленький. А ты через год ученую степень получишь, сам преподавать будешь, а тебя всё малышом считают. Забавно!.. Выпишешься из больницы — соберешься и полетишь. Поездка дальнейшему обсуждению больше не подлежит.

Марина притихла — не могла припомнить, когда, в последний раз, муж и сын так раздражались на её слова. Видимо, знакомство с дедом — слишком серьезное событие.

Она еще раз убедилась, что ради мира в семье ей придется и дальше считаться с убеждениями её любимых мужчин…

— Давайте выйдем на улицу, — попросил Мукеш и осторожно встал. — Погода сегодня хорошая. Весна в самом разгаре, а я тут валяюсь. Свежим воздухом подышать хочется. Аркадий Сергеевич разрешил. — Он открыл дверцу шкафа, снял с плечиков куртку и накинул на себя.

— Пойдем, — сказал отец и тоже поднялся со стула. Мама запихнула фрукты в холодильник и пошла за мужчинами.

Они спустились в садик и сели на скамейку.

— Поговорю с Аркадием Сергеевичем. Бок уже не болит. Так что, мне домой пора. Что-то я здесь залежался.

Мама вздохнула.

— У меня дел полно — надо оставшиеся зачеты сдать и к поездке готовиться. Так что, идите домой, — попросил Мукеш, — сегодня Аркадия Сергеевича нет, я его завтра попрошу, чтобы он меня под расписку из больнички отпустил.

— Сын, просить тебя полежать еще неделю — другую бесполезно. Я давно понял, что русское упрямство досталось тебе по наследству от матери. — Отец взглянул на жену и добавил: — поступай, как хочешь.

Аспирант встал, чмокнул маму, обнял отца и вернулся в палату. Уснуть ему никак не удавалось. Перед глазами стояла Алина, одетая в яркое цветное сари, обрамленное позолоченными нитями по краям… большой дом… слуги… интересно, сколько слуг у деда? Наверное, огромное количество… а чем занимается он сам? Сидит на балконе, под тенью пальмовых листьев, читает книгу, или Дейли Ньюс…

Утром, после долгих пререканий с Аркадием Сергеевичем во время обхода, он собрал вещи, пожелал выздоровления бедолагам из соседней палаты и пошел домой пешком. По дороге он вспомнил слова Алининого папы: «ты — везунчик. Хорошо, что живёшь недалеко от первого меда. Иначе дело могло бы закончиться летальным исходом».

«Может, дед мне каким-то образом помогает, или монета-талисман?» — неожиданная мысль пробежала в его голове. Но он отбросил её, как ненужный мусор.

Зайдя в квартиру, аспирант сразу же сел за компьютер, забронировал и оплатил с карточки последний билет авиакомпании «Финэйр» до Дели с открытой датой вылета обратно, потом переоделся и поехал в университет — на кафедру истории.

«Страшилка» сидела за столом, уткнувшись глазами в монитор, но сразу подняла голову, отреагировав на звук открывающейся двери.

— Бхагават, неужели вы?!

— Как видите.

— Вы здоровы?

— Все нормально…, не могли бы вы принять у меня зачет?

— Да, могу. Присаживайтесь рядом…

Мукеш пододвинул стул к столу и сел напротив преподавательницы.

Они проговорили целый час… Наконец Ирина Николаевна сдалась.

— Давайте зачетку… Иногда мне кажется, что древнюю историю Европы вы знаете не хуже меня. А также я знаю, что вы пишете рефераты некоторым студентам. Подрабатываете?

— Да. Еще перевожу тексты с санскрита для издательства, руковожу обществом по истории Индии для взрослых. В общем, работы хватает.

— Вы большой молодец! Хотите преподавать у нас в будущем?

— Пока не знаю, — уклончиво ответил Мукеш, — сначала мне необходимо защититься.

— Я посодействую вам, — страшилка кокетливо улыбнулась, если хотите, можем позаниматься дополнительно… у меня дома.

— Спасибо, Ирина Николаевна. На самом деле, я еще на «больничном». Меня выписали под расписку. Придется походить на процедуры некоторое время.

Страшилка на мгновение сникла, но моментально взяла себя в руки.

— Поправляйтесь. У вас все получится.

— До свидания, — аспирант вышел за дверь и облегченно вздохнул. Ему совершенно не хотелось выслушивать новые «заманчивые» предложения навязчивой дамы «на будущее». и обсуждать произошедший инцидент. Похоже, о нём знали уже все аспиранты и преподаватели без исключения… «Не нужна мне такая популярность». — Мукеш немного расстроился, но внезапно вспомнил о письме. Рука потянулась к телефону.

— Алина, ты где?

— Дома.

— Сможешь приехать ко мне через часок?

— Смогу.

— Давай, очень жду.

Аспирант продиктовал ей адрес и помчался домой, срезая углы через проходные дворы. По дороге ему попался цветочный киоск. Он купил нежную махровую розу, затем свернул в свой двор, поднялся в квартиру и открыл дверь. «Ага… пока я болел, мама основательно прибралась в комнатах. Это хорошо». Его учебники и конспекты вечно раскиданы по всем углам, равно как и джинсы с рубашками и бейсболками. Отвращение заправлять за собой диван-кровать и класть на место вещи он стал испытывать после армии. Своеобразный душевный протест — некий интеллектуальный кавардак и свобода действий. Мама сначала ругалась, потом привыкла. Он ни в какую не позволял ей прибирать в своей комнате. Сам натирал паркет и тщательно пылесосил у себя и в зале. Особенно боялся, что та нечаянно закроет книги, и он потеряет нужную страницу. Ему нравилось читать сразу несколько старинных текстов подряд. Один информативно дополнял другой. Что делать, если так своеобразно устроена его голова. Мукеш заглянув в холодильник: «отлично, как всегда, полный набор — первое, второе и компот», — так он любил шутить по поводу еды после пребывания в армии…

В домофон позвонили. Сердце молодого человека учащенно забилось. Он схватил розу, и даже не заметив, что накололся о шип, помчался с ней в коридор, нажал кнопку и открыл дверь нараспашку. Алина уже поднималась на второй этаж, звонко стуча остренькими каблучками по широкой старинной лестнице.

— Привет, — она улыбнулась.

Мукеш протянул ей цветок, обнял за талию, провел в коридор, потом, на всякий случай, выглянул на лестницу и закрыл тяжелую дубовую дверь на два замка. Он, вдруг, испугался, что девушка может исчезнуть — ускользнуть, или испариться, как призрак. «Откуда такие мысли?» — Аспирант провел рукой по волосам, невольно выдав волнение.

— Не стой в коридоре, идём ко мне.

Алина прошла за ним через просторный зал в комнату.

— Вот тут я и обитаю… вместе с книгами. Мне удобно. Тут комп, рядом стеллажи, напротив диван. Садись, кстати. Диван удобный.

Девушка села, положила розу рядом и откинулась на мягкую спинку.

— Действительно удобно… Хорошо, что окна комнаты выходят во двор. Тихо, — заметила она и принялась разглядывать стеллажи: Средневековые орудия; Г.К.Жуков. Мемуары; Бунт генерала Зейдлица; Захаров В.М. Генеральный штаб в предвоенные годы; Анфилов В.А. Незабываемый сорок первый; А.Я.Калягин…, Кардашов В.И. Ближе всех к Ленинграду, а дальше еще фамилии авторов: Кузьмичев, Бланк, Кривель; Разгром Квантунской армии Японии…, на других полках стояли книги на санскрите и английском.

— У тебя приличная военная библиотека!

— Да. Увлекаюсь военной историей.

— А что за пушка на столе? — Алина подошла и прочитала надпись на деревянной подставке: «NAPOLEONIC CANNON».

— Модель пушки Наполеона — отличное полевое орудие тех времен. Я её сам собрал. Хочу собрать еще одну — «Единорог», уже и чертежи изучил, но пока времени нет.

— Тебе нравится этим заниматься?

— Еще бы! Я люблю возиться с оружием.

— А кинжалы над диваном откуда?

— Это не кинжалы, а старинные персидские клинки. Подарок от благодарного клиента. Провел для него одну большую работу.

— Какую?

— Тайны клиентов не раскрываю, — Мукеш улыбнулся.

— А над столом что?

— Cовременная копия арбалета. Знакомый китаец подарил. Между прочим, арбалет стреляет. Хочешь, покажу, как?

— Нет, спасибо. К оружию я равнодушна. И в детстве с пистолетами не играла, даже с водяными.

— А что тебе интересно?

— Наверное, эзотерика и, как и тебе, история Востока. Бабушкина знакомая говорит, что у меня есть экстрасенсорные способности. Но я их не развиваю — нет опытного наставника.

— А почему на биологический поступила?

— Папа убедил, что специальность для девушки хорошая.

— Главное, чтобы тебе было интересно.

— Меня интересует биохимия, генетика поведения человека, наследственные болезни… — Алина осторожно провела рукой по деревянному корпусу арбалета. — А знаешь, я совсем не ожидала увидеть оружие на стенах твоей комнаты.

— Я же мужчина!

— Хорошо, что ты правильно понимаешь смысл слова. Основная масса считается мужчинами только лишь по гендерному признаку, настоящих защитников мало. Вот если бы все были такими, как ты….

Мукеш промолчал в ответ и сел рядом с девушкой на диван.

— Кстати, ты хотел мне что-то рассказать?! — напомнила Алина.

— Дед письмо прислал…, из Дели. Приглашает в гости. Просит прилететь в ближайшее время. Я уже билет заказал. Полечу в Индию на день раньше, чем ты. Скажешь мне адрес отеля, я тебя найду.

— Ничего себе! Он же с вами не знался?! А теперь захотел познакомиться?

— Выходит, что так. Старый стал, сентиментальный.

— Значит, у тебя будет мало времени гулять со мной по городу, — расстроилась девушка.

— Нет, что ты! Времени у нас будет достаточно, и потом, я очень хочу познакомить тебя с дедом. Представлю, как свою девушку, конечно, если ты не против, — аспирант с надеждой заглянул ей в глаза.

Только чуть покрасневшие щеки выдали волнение девушки. Она спросила:

— А он кто, твой дедушка? Наверное, тоже инженер?

— Тебе предстоит познакомиться с самым настоящим высокородным брахманом.

— Вот это новость! Расскажу папе. Ему будет интересно узнать о таком событии.

— А тебе самой интересно?

— Конечно! Познакомиться с настоящим брахманом дано далеко не всем!

— Тогда договорились. Поедем к нему в гости вместе…, — Мукеш обнял её и прижал к себе.

— Я пойду, тебе надо отдыхать, — Алина мягко отстранила его руку, взяла розу, прошла в коридор и надела туфли. — Созвонимся.

— Может, еще посидишь? — спросил расстроенный аспирант, с надеждой заглянув ей в глаза.

— Не могу, у меня еще дела есть.

— Как скажешь, — Мукеш открыл дверь, вышел вместе с девушкой на лестничную площадку, несколько секунд неуверенно потоптался на месте, потупив взгляд, потом вдруг с силой прижал её к себе и крепко поцеловал в губы. Дремавшая в нём страсть вырвалась наружу. В ответ девушка послушно подалась навстречу ласке, дав понять, что барьера между ними не осталось.

— Не исчезай надолго, — добавил он, с трудом заставив себя оторваться от неё.

— Не исчезну, — шепнула ему на ухо Алина и пошла вниз. Она не любила долгих прощаний. Мукеш подошел к кухонному окну и смотрел её вслед, пока его желанная не скрылась за поворотом арки.

По дороге домой Алина в сотый раз подумала о том, что её знакомство с неординарным аспирантом не случайно. Девушка снова вспомнила историю, когда-то рассказанную ей отцом, и снова попыталась провести параллель между ней и неожиданными событиями, происходящими вокруг: в тридцатых годах её молодой дед вместе с несколькими институтскими товарищами отправился в длительное путешествие по Индостану. Вернулся он оттуда только лет через пять в весьма подавленном состоянии и вскоре умер. Спустя полгода после печального события вдова получила письмо из Кашмира с текстом на санскрите и вложенной туда фотографией мужчины в белых одеждах. Сначала его супруга хотела ответить, что мужа больше нет в живых, но передумала. Плотный железный занавес уже был накинут на всю страну. Она побоялась неприятностей. С тех пор прошло много лет. Никаких новых весточек из Индии не поступало.

Алина вздохнула. «Интересно, где теперь этот конверт? Сохранился, или нет? Cпрошу у папы…».

Еле дождавшись, когда тот придет домой, она пристала к нему с расспросами на кухне во время чаепития:

— Где лежит загадочное письмо, которое прадед получил из Индии?

— Зачем тебе?!

— Как зачем! Мукеш переведёт текст на русский. Вдруг мы сможем узнать, что связывало прадеда с человеком на фотографии?

— Времени с тех пор прошло много, — возразил Аркадий Сергеевич, — нужно ли ворошить события?

— Нужно… найди письмо, ну пожалуйста! — Алина обняла его за шею и чмокнула в щеку.

— Хорошо, сейчас поищу. Где-то оно лежало… по-моему, в шкатулке…, — Папа сдался, — отставил чашку и прошёл в свою комнату. Он не мог отказать дочери и спустя несколько минут вернулся с пожелтевшим письмом в руках.

— Вот оно, дождалось своего часа, — обрадовалась девушка.

Аркадий Сергеевич осторожно открыл ветхий конверт, достала оттуда старый пожелтевший листок и протянул дочери.

— Ничего себе, бумага отдаёт сандалом!

— Еще бы, — ничуть не удивился он, — бумага дорогая — английское производство. Вот до сих пор и благоухает, как надушенный батистовый платочек.

— Приятно взять в руки…, — Алина попыталась прочитать послание и неожиданно расстроилась. Хорошо сохранившийся текст, тщательно выведенный каллиграфическим подчерком, был написан не на английском, а на совершенно неизвестном ей языке.

— Текст нам не прочитать. Тут без специалиста явно не обойтись…, а фотография хоть цела?

— Посмотри сама.

Алина взглянула на неё и окончательно разочаровалась. На том месте, где должно быть лицо человека, образовалось черное пятно. Видимой остались только одежда.

— Жаль…, а письмо я обязательно покажу Мукешу. Возможно, он сможет прочитать.

— Попробуй, — Аркадий Сергеевич внимательно взглянул на дочь, — куда тебя затянет эта ниточка?

— Какая ниточка? — не поняла Алина.

— Ниточка, которая связывает нашу семью с Индией…, даже молодой человек у тебя оказался хоть наполовину, но индусом…, интересно события складываются.

— Я и сама над этим думаю, но мне с ним хорошо. Он необычный — умный и рассудительный. И дед у него настоящий потомственный брахман.

— И я только ради тебя и работаю, — не в тему поддакнул Аркадий Сергеевич, — до сих пор простить себе не могу, что Аллочка — мама твоя умерла, царство ей небесное…

— Я привыкла. Ты у меня мужчина ответственный. И Мукеш такой же, сам зарабатывает, и неплохо. И вообще, он мудрый не по годам!

— Хорошо, если бы так было всегда…, — Все, я иду спать, — Алина чмокнула папу в щеку, — спокойной ночи…

3 РИТУАЛ СВЕРШИЛСЯ

Следующие несколько дней Мукеш с утра носился по университету, выискивая преподавателей и сдавая зачеты, после обеда бежал на процедуры, затем в издательство. К концу недели он сдался. Потеря сил после ранения, все же, сказывалась. А еще он поймал себя на мысли, что соскучился. Реально. По Алине. Он проделал несколько восстанавливающих энергию упражнений и позвонил девушке.

— Можешь приехать ко мне? — спросил он её без обиняков, — мне без тебя грустно.

— А я почувствовала, что ты сейчас позвонишь, значит, с хвостами разобрался?

— Все сдал. Не сомневайся.

— Тогда приеду…

Мукеш зажег ароматическую свечу и забегал по комнатам, раскладывая разбросанные по комнате вещи по полкам шкафа-купе.

Только он успел прибраться, как Алина уже звонила в домофон. Аспирант впустил девушку.

— Идем, — он взял её за руку и повел в комнату. Множество медных колокольчиков, свисающих над дверью на тонкой красной нити, несколько раз тоненько прозвенели, приветствуя гостью. Аспирант посадил девушку на диван и сел в кресло напротив.

— Сегодня ты какая-то возбужденная! Что-то случилось?

— Случилось. Бабушка нашла старинное письмо из Кашмира, адресованное прадеду.

Можешь прочитать? — Алина достала из сумочки конверт и протянула молодому человеку.

— О-о, послание написано самим Хари Сингхом Бахадуром, и не на санскрите, а на местном диалекте — смеси санскрита и старинного арабского.

— Кто такой Бахадур?

— Последний, перед разделением Индии на два государства, правитель княжества Кашмир. Видимо, твой прадед был близко знаком с ним. Но почему текст написан не на английском?! Сейчас попробую перевести: «господин Наумов, у нас бунт. В городе снова пролилась кровь. Мусульманские солдаты преследуют иноверцев. Из-за произошедших событий в уме воцарилась тьма… Убили много женщин и детей… Но мы — сикхи. Мы призваны подчиняться воли Богов, что возвышает нас над страданиями и утратами… Ты знаешь, что Душа, которая ищет покровительства Божьего, сливается с Высшей Душой. Не оплакивай их, как положено по вашему обычаю, ибо они пребывают в блаженстве. Сегодня кончается десятый день, проведенный в беспрерывных молитвах и чтении последних страниц из священной Ади Грантх. Но успокоение ко мне так и не пришло. Месть, только кровная месть удовлетворит меня. Заканчиваю писать — спешу на поминальный ужин. Вкладываю в конверт свою фотографию на добрую память тебе — человеку, не позволившему мне бесславно умереть.

С сердечной любовью и признательностью, Бахадур».

— Ничего себе, — только и нашлась, что ответить, Алина. — В общем, права была бабуля, когда сказала, что мы вряд ли узнаем что-либо о его жизни в Индии. Документов не осталось. Кстати, что ты знаешь о сикхах?

— Довольно крупная каста. Проповедуют мистический пантеизм, смешанный с суеверием — религиозное течение, требующее полного повиновения гуру — главарю. Они считают его мессией. Но мессия — человек. Соответственно, ему нельзя поклоняться, но необходимо безоговорочно подчиняться. Стать сикхом — значит стать условно мертвым. Сикх должен быть терпеливым, преданным, свободным от предрассудков и самое главное — страха. Он должен поступать подобно рабу и преданно служить гуру. Так учит их священная книга — «Ади Грантх». С чтения этих строк каждый сикх обязан начинать свой день.

— Похоже на поведение воинственных фанатиков, — заметила Алина.

— В общем, да. Таковы их обычаи. Секта образовалась в шестнадцатом веке благодаря учению бродячего проповедника Ненака, пытавшегося примирить Индуизм с Исламом. Идея, конечно же, утопическая. Увы, религиозные фанатики до сих пор не примирились. Особенно после раздела территории общего государства на две разные иноверные страны. В двадцатом веке появилась другая, более современная теория. Сикхов повысили в статусе и стали представлять как некий «рыцарский» орден, с иным мировоззрением — орден уже не примирял, а наоборот, призывал защитить индуизм от ислама. У них появилось понятие кровной мести, заимствованной у того же ненавистного им ислама. Вот такие изменения произошли в умах людей. Религия во все времена служила яблоком раздора.

— Это точно.

— Сейчас сикхи активно занимают места в силовых структурах и руководстве страны, пропагандируя непримиримость с иноверцами. Их современная концепция вероисповедания значительно отличается от средневековой — основополагающей. В те времена Ненак учил, что нет ни индусов, ни мусульман. Он не признавал Веды, Шастры, равно, как и Коран. При всем этом он не мог отказаться от кастового устройства. Ему, как основателю религии, было невыгодно такое положение. Он же гуру!

— Интересно, что общего могло быть у прадеда с этими «гуру»?!

— Скорее всего, их вместе свел какой-то случай. Об этом есть намек в письме, но не более того. Если хочешь, обратимся в архивы Индии. Может, там что-нибудь и проясним, — Мукешу нестерпимо хотелось закончить разговор, похожий на лекцию. Сейчас он желал только любви. Все остальное не в счет, в том числе и письмо. С ним можно разобраться и позже.

— Хорошо, — согласилась с его доводами Алина.

— А я, между прочим, деду уже успел позвонить. Голос у него приятный…

— Что он у тебя спрашивал?

— Ничего особенного. Он волновался и даже, как мне показалось, заплакал. Длинные разговоры будем разговаривать после моего приезда. Все. Больше не спрашивай меня ни о чем. Ты сидишь рядом и не даешь возможности лишний раз себя приласкать.

Алина смолчала в ответ.

«Стесняется показать свои чувства? Ах так! Ладно!»…

Считав на подсознании молчаливый сигнал к действию, Мукеш попросил:

— Встань на минутку, — и потянул Алину за руку, чуть приподняв с поверхности дивана, одним щелчком разложил его, затем неожиданно притиснул девушку к себе и, не дав ей опомниться, с жаром приоткрыл в поцелуе её розовые губы. Через секунду его мозг принял следующий сигнал с просьбой о более чувственной ласке. Осторожно, наблюдая за реакцией, он руками залез ей под свитер, и резко потянув его вверх, вывернул наизнанку и снял через голову. Его нос тут же уткнулся в выемку между упругими грудями. Ощутив приятное тепло, исходящее от ароматного девичьего тела, он принялся изучать его при помощи искусных ласк. На пол незаметно упала снятая юбка, следом лифчик и кружевные трусики… Алина полностью расслабилась — на ощупь с закрытыми глазами перебирала его шевелюру.

Мукеш и не понял, когда успел раздеться сам… Горячее переполненное желанием мужское тело властно подмяло девушку под себя. Она с удовольствием двигалась в одном ритме с ним… Постепенно их тела становились менее и менее весомыми и, в какой-то момент, будто очутились в воздухе. Неописуемое блаженство царило в душах… Сколько времени длился захвативший их экстаз, определить невозможно. Они и не заметили, когда опустились вниз…

«Ритуал свершился, — Мукеш оценил ситуацию исходя из традиции, — теперь она моя жена».

«Все. Он только мой, — подумала Алина, — никому не отдам…»

— Что ты со мной делал? — спросила она.

— Занимался согласно психоэнергетическим практикам из древних трактатов — соединением йоги с бхогой, то — есть телесными наслаждениями.

— Невероятно, но я почувствовала себя на седьмом небе от счастья!

— На тринадцатом, — поправил девушку аспирант.

— Почему на тринадцатом?

— По гороскопу майя небо делилось на тринадцать уровней. Тринадцатый, самый последний уровень, олицетворялся с теми, кто владеет небом, душами людей и переходным состоянием от жизни к смерти. Так что, ты совершила первое восхождение к венцу творения. Будем развивать свои способности дальше. Надеюсь, ты не против?

— Не задавай провокационных вопросов. Лучше скажи, мой самый умный и смелый мужчина: отсюда ли происходит понятие — умереть от счастья? Ведь в момент соития счастье кажется таким огромным, что заслоняет собой весь остальной мир. Тебя в нем не существует. Правильно?

— Наверное, правильно. Философия — штука непростая… Иди ко мне, — Мукеш прижал девушку к себе. — Буду звать тебя не Алиной, а Абхой.

— Почему?

— Абха — означает «сияние». Красивое индусское имя. Вот как раз сейчас ты сияешь, как бриллиант.

— Уговорил, буду Абхой…, звучит гораздо приятнее, нежели примитивное — кисуля, или «рвотный» зайчик…

Так они и провели весь день…, до вечера, постигая древние мудрости. Опомнились только тогда, когда зазвонил телефон. Мама спрашивала — есть ли хлеб в доме. Она уже вышла с работы. В этот миг он очень пожалел, что не имеет собственного жилья. Он решил заняться решением насущного вопроса сразу после возвращения из Дели…

— Мне пора. — Алина заторопилась. Мукеш попробовал уговорить её еще немного побыть с ним, но девушка отказалась — не хотела встретиться с мамой.

Аспирант с неохотой вызвал такси, проводил Алину до машины, поцеловал на прощанье, дал водителю денег, закрыл дверь и подумал: «действительность снова разлучила меня с Алиной на пару дней. Ничего, переживу. Буду собираться в дорогу. Куплю русские сувениры в подарок. У деда, должно быть, все есть. Наверняка, трудно чем-либо удивить брахмана».

Он еще долго не мог успокоиться. Даже от ужина отказался — предпочел закрыться в комнате и читать древние тексты. Работа обычно помогла ему справиться с потоком неожиданных мыслей, но только не на этот раз. Образ Алины, одетой в дорогое сари, не давал ему покоя. Он отбросил книгу и лег, стараясь уснуть, но сон не шел. Вместо него показался храм, расположенный внутри горы. И снова перед глазами появилось изваяние Шивы. На этот раз он держал не колесо, а трезубец. Мукеш дотронулся до него и поймал странную мысль, исходящую, как ему почудилось, от божества: «Я покажу тебе прошлое. Без прошлого нет будущего…».

Алина вошла в квартиру, разделась и направилась в ванную.

Приняв душ, накинула пестрый махровый халатик, прошла в комнату, открыла дверцу шкафа, нашла хранящееся в глубине полки еще с интернатовских времен желтое сари из искусственного шелка, приложила его к телу и вдруг поймала себя на мысли, что отныне хочет обсуждать дела только с Мукешем. Он знает все, может все объяснить и поступать грамотно. Невольно девушка подумала о том, что сделал бы папа, если бы на него напали? Ответ напросился сам: драться он бы не стал точно. Скорее, попытался бы увещевать нападающих. Слишком интеллигентный. Увы. Теперь ей казалось, что это качество воспитания не всегда уместно.

«Что со мной? Я меняю взгляды на жизнь»? Алина небрежно кинула сари на стул. Сари соскользнуло и упало на пол. Она подняла его, собралась снова кинуть обратно, но заметила на стуле том Махабхараты «Стрипарва», взяла его в руки и села на кровать. «Зачем Мукеш попросил меня прочесть Стрипарву? — Алина задумалась, автоматически перелистывая страницы, — я должна разделять его взгляды на жизнь? Но смогу ли?..»

Её следующий день прошел в предполетной суете и сборах… Уже в аэропорту Алина поняла, что реально соскучилась по своему другу, хотя виделись они совсем недавно, и ждала следующей встречи уже в его родной стихии с большим волнением. Папа, как и положено уставшему от сверхмерной работы мужчине, проспал весь восьмичасовой полет. Она не стала тревожить его. Пусть отдохнет…

4 ЗДРАВСТВУЙ, ДЕДУШКА

…В четыре тридцать утра Мукеш, с рюкзаком на плече, неспешно вышел из обшарпанного аэропорта, названного «светлым» именем Индиры Ганди и сел в такси. Услужливый водитель открыл заднюю дверь, и старый маленький черный «Амбассадор» с кремовым верхом повез его сначала по скоростному шоссе, затем, из-за ремонта, свернул на другую дорогу, проходящую через часть суетливого многоголосого старого Дели. Аспирант наблюдал из окна за нескончаемой пестрой толпой суетящегося народа. Сквозь неё иногда открывался просвет, в котором проскакивали грязные стекла витрин. За ними то и дело попадались с успехом продаваемые в магазинах и так обожаемые выходцами из касты неприкасаемых попрошаек инвалидные коляски. «Что делать, мадига отрабатывают карму», — каждый раз напоминал Мукешу отец, глядя, как те, искусно управляя примитивными средствами передвижения, невозмутимо выпрашивали подаяние у туристов, тыкая в них немытыми культями, замотанными грязными тряпками, изображая прокаженных. Ведь другими, более престижными ремеслами им уже лет восемьсот, не меньше, заниматься запрещено. Они несут многовековое наказание за растраченное в далеком мифическом необозримом прошлом богатство и свободу.

От такого неожиданно «приятного» прикосновения туристы испуганно ойкали, доставали влажные гигиенические салфетки или спиртовой гель и поспешно вытирали места, до которых успели дотронуться неприкасаемые. Но изуродованным по велению общины калекам, которым специально отрубали кисть руки, или стопу ноги, подобное отношение только на руку. Заметив испуг приезжих, к одному «профессионалу» незаметно прибавлялось еще несколько. Они блокировали колясками людей, не выпуская их за пределы круга, пока те не дадут денег. Выбранная тактика срабатывала безотказно. Туристы нехотя лезли в карманы и давали им мелкие доллары, тут же исчезающие в складках набедренных повязок. Если неприкасаемые замечали в карманах купюры большего достоинства — в дополнение широко открывали рты, выставив напоказ гнилые зубы, и тыкали в них пальцами, без конца приговаривая: want to eat… to eat… Те, у кого сдавали нервы, лишались, по меньшей мере, ста долларов, будучи уверенными, что их окружили настоящие прокаженные. А те, у кого нервы покрепче, громко звали полицию. Только в последнем случае преследователи исчезали, выискивая в яркой цветастой толчее новых жертв…

…Такси свернуло за угол на более узкую улочку. Пахнуло пряностями, продаваемыми торговцами с лотков. Мукеш с удовольствием втянул в себя специфический запах, но в следующую секунду сморщился. Из общественного открытого писсуара, расположенного рядом, повеяло застоявшейся мочой. «Ты в Дели» — напомнил сам себе аспирант и задумался: не испугается ли Алина старого города? Обычно первое знакомство с беднейшими районами вызывает у цивилизованных европейцев шок.

Водитель резко дал по тормозам и выглянул в окно. Мукеш выглянул тоже. Все понятно. На перекрестке очередной затор. Старый армейский джип чуть не врезался в священную корову, которая встала у кучи гниющего мусора и, выставив на дорогу тощий зад, лакомилась разрезанной на длинные узкие полоски бумагой, выброшенной из банка. С другой стороны перекрестка столкновения с джипом лишь чудом удалось избежать велорикше с пассажиром. Следом за велорикшей затормозил скутер, за ним микроавтобус. В центре пересечения трех дорог моментально образовался затор. Только минут через семь, благодаря активной жестикуляции водителей, беспрерывно давящих на клаксоны, и местным колоритным выражениям, машинам удалось разъехаться. За все это время полицейский так и не появился. Зачем ему появляться в старом городе, населенном нигилистами? Здесь обитают выходцы из каст ремесленников и торговцев. Они давно привыкли жить в таких условиях. Даже цивилизованные англичане не смогли заставить население поддерживать порядок на улицах. Информация о том, что жить в грязи не зазорно, прочно засела в головах людей. Главное для них — освобождение души и стремление к чистоте кармы. Закон о причинно-следственных связях, тянущихся от предыдущего существования, содержит принцип: что посеял в прошлой жизни, то и пожинаешь сейчас. И потомкам хватит. А грязь-явление второстепенное, ничего для них не значащее. Так что, и светофоры на перекрестах им тоже не нужны, а централизованная власть тем более. Любые её попытки «окультурить» нацию терпят поражение. Видимо, такое положение неискоренимо, учитывая сложную индуистскую философию…

Мукеш вздохнул и подумал о том, что от некогда чистых и богатых раджпутских княжеств не осталось и следа. Интересно, в каком направлении могла развиваться страна, если бы не попала под власть исламского халифата… А что? Несмотря на все распри, соединение её с Бирмой, Тибетом и Непалом в прошлых веках выглядело вполне вероятным. Но тогда его предкам — великим раджпутам пришлось бы вести переговоры с королевствами Патан, Бод и княжеством Титапури. Неизвестно, как бы в таком случае сложилось современное территориальное подчинение…

Машина незаметно вывернула на более широкую улицу. Мукеш отвлекся от собственных мыслей и снова посмотрел в окно. Грязи стало заметно меньше. Появился и первый светофор, и газоны с сочной зеленой травой, над которой возвышались молоденькие пальмы.

— Скоро приедем, — сказал водитель, — в новом Дели дороги хорошие и заторов нет.

— Я знаю, — Мукеш, рассматривал ухоженные клумбы и новые высотные современные дома с узорчатыми металлическими ограждениями, вдоль которых высадили цветущий кустарник…

Такси остановилось у современного особняка внушительных размеров с подстриженной на английский манер лужайкой и фонтаном в центре. Мукеш расплатился с водителем, вышел из машины и позвонил в калитку. Из одноэтажной постройки рядом с забором появились два бородатых сикха в традиционных тёмно-синих тюрбанах. Один коротко спросил:

— Господин Бхагават Шарма?

— Да, — также коротко ответил он.

— Покажите документ, удостоверяющий личность.

Ему пришлось лезть во внутренний карман джинсовой куртки и достать оттуда паспорт.

Сикх внимательно сличил фотографию с оригиналом и улыбнулся гостю:

— Проходите дальше. Бабу ждет вас.

Охранники дружно сложили руки вместе и поклонились. Затем один из них передал по рации:

— Встречайте.

Мукеш прошел по асфальтированной дорожке к крыльцу. Здесь его ожидал новый кордон из троих сикхов. Первый скользнул металлодетектором по одежде молодого человека, затем по рюкзаку, после чего второй открыл дверь, а третий жестом пригласил войти. Тот переступил через порог и попал в просторный холл с кожаными диванами, дорогими коврами на мраморном полу, бронзовыми зеркалами на стенах и в нерешительности остановился, не зная, куда идти дальше.

— Садитесь сюда, — охранник показал на место в центре, — бабу сейчас выйдет. Не желаете чего-нибудь выпить?

— Нет, спасибо, — Мукеш откинулся на прохладные шелковые подушки, в изобилии разложенные на диване, и огляделся, стараясь подавить нахлынувшее на него волнение. Между двух колонн внушительных размеров стояло бронзовое изваяние танцующего Шивы. Рядом с ним статуэтки второстепенных богов. Молодой человек посмотрел на потолок и невольно залюбовался искусно выложенной мелкой мозаикой синих тонов, напоминающих небо…

— Кхе — кхе…, — сзади послышалось тихое покашливание. Мукеш оглянулся. В противоположном конце холла на самой верхней ступени резной деревянной лестницы появился сухощавый старичок в белом тюрбане.

— Дедушка, это ты? — воскликнул молодой человек и вскочил с места.

— Подойди ко мне, хочу тебя рассмотреть, — вместо приветствия сказал тот на санскрите.

Внук взлетел вверх по лестнице и остановился в двух ступенях от деда. Они несколько секунд изучали друг друга, затем дед раскрыл объятия. Внук подался ему навстречу, прижался к худой иссохшей груди и моментально почувствовал, как миллионы энергетических мурашек разбежались по телу.

«Старик еще энергетически силен», — отметил он.

— Идем в кабинет, — сказал дедуля, оперся одной рукой на трость, шагнул в коридор и продолжал разговор:

— Не ожидал, что внешне ты так похож на меня.

— Разве это плохо? — в свою очередь спросил Мукеш.

— Трудно сказать, — ответил старик, — ведь мы еще толком не знакомы, — и добавил: — на протяжении жизни в каждом человеке происходит борьба, похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло, другой добро. Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь… Но то, что ты говоришь на отличном родном языке, обрадовало меня.

— Я преподаю санскрит и учусь в аспирантуре — надеюсь получить ученую степень, — встрепенулся Мукеш, задетый за живое неожиданными словами.

— Ты поступаешь правильно. Мой внук должен иметь достойное образование… Надеюсь, у тебя хватит сил хоть немного поболтать со мной после ночного перелета?

— Конечно, дедушка. Я выспался в самолете.

— Заходи, — старик повернулся к нему и пропустил вперед. Слуга распахнул перед ними дверь.

Вдоль стен просторной комнаты на полках стояли книги, у окна стол и несколько кресел. Не останавливаясь, дед прошел дальше — на балкон, устроился на маленьком диванчике, прислонив к его спинке трость.

— Садись напротив. Здесь нам никто не помешает.

Мукеш послушно опустился рядом в плетеное кресло. Он не знал, как вести себя дальше. Дед внимательно посмотрел на него и сказал:

— Восход — удобное время для бхавамукхи[1]. Ты согласен со мной?

— Согласен, — кивнул тот.

— Тогда примем удобную позу и погрузимся в созерцание, — старик поправил кольцо с огромным круглым бриллиантом на указательном пальце, чуть откинулся назад, вытянул вперед ноги, свесил руки и закрыл глаза. Внук последовал его примеру и вскоре мысленно оказался у озера с чистейшей прозрачной водой, усеянной вдоль береговой кромки белыми цветами лотоса. Он протянул руку, пытаясь сорвать один, но увидев в глубине лепестков бхрамару — крупную черную пчелу, вкушающую пыльцу, и отдернул руку. Испуганная пчела взмахнула крыльями, взлетела в воздух, и он явственно различил затихающие в пространстве слова: ж-ж-жизнь… ж-ж-женщина…

Ведение исчезло. Мукеш открыл глаза. Дед наблюдал за ним.

— Что тебе поведала Бхаватарини — спасительница Вселенной? — спросил он.

— Пока не понял, — ответил тот, смутившись.

— Я не удивлен твоим ответом и искренне сожалею, что не следил за тем, как ты рос. Придется наверстывать упущенное время. Вот и вся проблема.

— Дедушка, прости меня. Так получилось. Я живу в другой стране.

— Прощаю, — дед положил ногу на ногу и продолжил: — скажи, а девушка у тебя есть?

— Да. Не просто девушка, а любимая девушка, — Мукеш сделал ударение на слове любимая.

— Русская?

— Русская. Правнучка путешественника по Индии. Её отец подарил мне старинную монету. — Внук полез в кошелек, достал оттуда лежащую среди остальной мелочи серебряную монетку и показал деду. — Теперь она — мой талисман.

Тот снисходительно улыбнулся.

— Европейские привычки. Монета не может служить полноценным талисманом…

— Почему?

— Потому, что её брали в руки множество людей с различными кармами.

Талисманом может служить только древний вардж. Но, к сожалению, наш род его утратил.

— Как такое могло произойти?

— Как гласит родовое сказание, Чаухан Притхвирадж — последний правитель Раджпуты лишился его во время битвы с Муххамедом Гури. Полководец султана завладел защитным амулетом и, как следствие, всем Раджастаном.

— Необычная версия развития событий, — ответил Мукеш и подумал: «неужели дед действительно верит в эту утопическую сказку?!» Все же, образ мыслей людей востока здорово отличается от образа мыслей западных — атеистических. Хотя, русские не относят себя ни к Востоку, ни к Западу. Русские давно превратились в сложный человеческий гибрид, усердно заливающий свою собственную культуру водкой. Жаль, но факт. И ничего с этим не поделаешь…

— А сейчас иди, приведи себя в порядок с дороги. Через пару часов будет готов завтрак, — попросил дедушка.

— Хорошо, — Мукеш не перечил…, — моя девушка — Алина прилетает в Дели завтра. Можно, я вас познакомлю?

Дед загадочно улыбнулся и сказал:

— Недавно я стоял под небесным деревом исполнений желаний, и видел тебя со светлолицей женщиной…, а сейчас иди, отдыхай, — он обнял внука за плечи и подтолкнул к выходу, — твоя комната напротив моего кабинета.

… Войдя в отведённые ему апартаменты, Мукеш кинул рюкзак на стул, разделся и сразу пошел в ванную комнату.

В зеркале, напротив душевой кабины, он разглядел шрам, оставленный на его теле обидчиком, и в очередной раз, успокоив себя известной поговоркой: шрамы украшают настоящего мужчину, насухо вытерся приятно пахнущим благовониями банным полотенцем и улегся на широченную двуспальную кровать.

«Вот если бы Алина была рядом…».

Ровно через полтора часа в дверь постучали и напомнили, что пора просыпаться. Мукеш встал и переоделся в голубые джинсы и яркую клетчатую хлопковую рубашку. Через несколько минут в дверь еще раз постучали. В комнату зашел шудр — слуга и протянул ему новый белый саронг из тонкой хлопковой ткани, расшитый по краю золотой нитью и длинную белую куртку — рубаху, напоминающую косоворотку.

— Бабу хочет видеть вас в традиционной одежде. Через десять минут спускайтесь в холл.

— Хорошо…, — ему пришлось еще раз переодеться.

Он достал из рюкзака матрешку, тарелку с видом Питера и спустился ровно в положенное время.

— Прошу пройти сюда, — сикх показал ему направление.

— Вот, теперь ты похож на настоящего раджпута, — дед внимательно оглядел зашедшего в столовую внука. — Садись напротив меня.

Шудр, прислуживающий за завтраком, отодвинул стул. Мукеш сел. На его колени тут же легла матерчатая салфетка.

«Соблюдают этикет „Туманного Альбиона“? Хм… На состоятельных индусов явственно влияет европейская культура…», — отметил про себя Мукеш и поставил на стол тарелку и матрешки.

— Подарки из России, — пояснил он.

Брахман сразу обратил внимание на деревянную куклу, взял её в руки и принялся рассматривать веселое расписное лицо.

— Матрешка открывается… вот так, — внук раскрутил одну «маму» и достал из неё «дочку» поменьше, — попробуй сам…

Дедушка «выпустил на волю» разноцветных «дочек», раскрашенных всеми цветами радуги, расставил перед тарелкой по росту и посчитал:

— О-о! Вместе с мамой их семь!

— Да. В Индии семь слонов счастья, а в России семь матрешек. Открываешь одну — из неё «рождается» новая. Матрешка на Руси — символ непрерывности человеческого рода.

— Хорошо, что в России есть свои символы, — заметил дедушка.

— А как же! У каждой нации есть что-то своё — примечательное!..

— Кофе, чай? — спросил у Мукеша шудр, выбрав удобный момент.

— Пожалуй, кофе с молоком.

— Как прикажете… но сначала еда, — он поставил перед ним тарелку с овсяной кашей.

— Диетический завтрак, — улыбнулся дед, — полезно для желудка.

— Английский завтрак, — поправил его внук.

— Ты прав, — дед неторопливо отправил ложку с кашей в рот, блеснув дорогими перламутровыми зубами…

После завтрака брахман принялся расспрашивать Мукеша о жизни в России. Тот рассказывал без особого энтузиазма. Но брахман не отставал — интересовался всем, что связано с обычаями далекой северной земли и загадочными душами русских. Особенно он переживал по поводу того, каким образом люди выживают в лютых морозах, которые не раз наблюдал с экрана телевизора, а потом, ничуть не смущаясь, вдруг спросил:

— Не привез ли ты, случайно, бутылочку русского шампанского для моей коллекции?

— Нет. Я не предполагал, что ты коллекционируешь вина. — Мукешу показалось, что дедушка немного расстроился, услышав отрицательный ответ, и он исправился: — Обязательно привезу в следующий раз.

— Надеюсь… — Брахман сменил тему разговора: — Веды изучал?

Мукеш утвердительно кивнул головой и добавил:

— Вселенная есть мысль, а Веды — мысли, воспетые в словах.

— Согласен, древние индусы были замечательными учеными, буквально «ходячими энциклопедиями», — усмехнулся он в ответ, — но знание, состоящее лишь в наличии книг в руках одних или деньги в руках других — тоже — самое, что неведение и безденежье.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Мукеш.

— Подумай сам, на досуге. — После этой фразы брахман попросил шудр удалиться. Мукеш остался с дедом один на один.

— Мальчик мой, — старик начал издалека, — меня радует твое трепетное отношение к истории, но ты слишком увлекаешься и забываешь, что живешь в современном мире. Мы — члены высшей касты из главных городов страны, соблюдаем старинные обычаи и ритуалы не так фанатично, как наши небогатые и далеко не родовитые «коллеги» из деревень. Советую тебе относиться к ритуалам также…

— Дедушка, и ты, потомственный брахман, говоришь мне это?!

— Сомневаешься в моих словах? — старик усмехнулся.

— Не знаю, что и думать… Тогда скажи мне, что для тебя важнее: богатство — дома, акции, счета в банках на огромные суммы, сохранение традиций или улучшение жизни народа?

— Меня удивляет твой вопрос. Ты должен понимать, что я стараюсь для вас — потомков, в том числе и для тебя. Вы должны жить достойно. Жить, как положено раджпутам кулы Огня, состоящим в родстве с воспетым в сказаниях Притхвираджем. Вспомни слова: «никогда не было так, чтобы не существовал я, или ты, или все цари, и в будущем мы никогда не прекратим существование». Ведь мы дважды рожденные! Надеюсь, что ты понимаешь, почему, или поймешь позже.

В ответ Мукеш выдал более насущную фразу, давно волновавшую его ум:

— Раз ты «переквалифицировался» в современного брахмана, тогда прости отца!

— Не могу. Из-за его поступка умерла моя супруга и твоя бабушка. Он повинен в её смерти.

Мукеш хотел сказать, что это не отец повинен, а религиозные предрассудки, но сдержался и возразил как можно мягче:

— Но ты же сам отправил его в Россию! Чего ты от него ожидал?

— Ты уже взрослый и должен понимать, как важно для индуса достойное продолжение рода. Мы — брахманы можем жениться только на девственницах, принадлежащих к нашей касте. У женщин одинаковое строение йони. В какую из них вводить фаллос — твоё личное дело, исходящее от желания и потребности.

Внук ухмыльнулся, но потом насторожился.

— А я? Получается, что я незаконнорожденный?

Дедушка слегка опешил от такого вопроса, но ответил с достоинством:

— Я тебя признал, значит, и родственники обязаны признать.

— Но моя девушка тоже русская, как и мама.

— Ты, как историк, должен понимать, что волны религиозной мысли то поднимаются, то ниспадают, но на гребне наивысшего вала всегда стоит «пророк» данной эпохи, который и заказывает музыку, — произнес старик и устало зевнул.

— Понимаю, дедушка, но на что ты намекаешь?

— Намекаю, что времена поменялись. Богатые индусы стремятся к светскому образу жизни. Ныне пребывающие в Брахме Раджив Ганди из рода Неру-Ганди женился на итальянке, тем самым подав пример остальным.

— Вот видишь! Прости отца.

— Нет, не могу, — дед сердито поджал губы.

Мукешу очень хотелось сказать, что не отец виноват, а их религиозные предрассудки, но опять сдержался, чтобы не усугублять ситуацию. Он заметил, что дед нервничает.

Через некоторое время, выпив лекарство, старик успокоился и продолжил беседу на отвлеченные темы, пытаясь ближе познакомиться с внуком…

…В гостиничный номер Алины позвонили. Она потянулась к телефону и услышала долгожданный голос:

— Абха, ты проснулась?

— Мукеш, я давно на ногах. Мы с папой успели позавтракать, и я проводила его до микроавтобуса.

— Поехал на конференцию?

— А куда же еще. Будет общаться с коллегами до вечера.

— К тебе можно?

— Конечно можно! Передай трубку работнику рецепшен, скажу, чтобы пропустил тебя.

Через несколько минут Мукеш крепко сжимал её в объятиях…

Через час их страсть поутихла, и они вышли в коридор. В холле, недалеко от номера дремали в креслах два сикха в синих тюрбанах. Увидев внука хозяина, они подскочили, вежливо кланяясь, и пошли сзади.

— Кто это? — спросила удивленная Алина.

— Не пугайся, дед приставил ко мне телохранителей.

Девушка прыснула от смеха.

— Может сбежим от них?

— Зачем? Они отвезут нас на машине в «Красный» форт.

— А там они также будут идти рядом?

— Пускай идут. Всё равно по-русски не понимают. Тем более, потом мы поедем на обед к деду. Познакомлю тебя с ним.

— Ой, я не знаю, как себя вести, что говорить, — заволновалась Алина.

— Он совсем старенький и не кусается. Поговоришь с ним на общие темы немного на английском, немного на санскрите.

— Хорошо, поговорю.

Мукеш взял Алину под руку и провел к припаркованному недалеко от входа в отель черному блестящему «Бентли». Сикх распахнул дверцу перед сыном хозяина и его подругой, дождался, когда молодые усядутся на заднее сиденье, и сел за руль. Второй сикх сел рядом с ним.

Машина тронулась и через пару кварталов выехала на дорогу, ведущую в исторический центр. Алина с любопытством рассматривала старый город и тощих коров, бредущих в потоке машин. Мукеш старался комментировать увиденные ею пейзажи как можно мягче…

… «Бентли» остановился на платной стоянке. Мукеш с облегчением вздохнул: «здесь — на платной испражняться на стены не разрешают, а значит, не придется переступать через лужи мочи».

Он подал девушке руку и быстро повел её к древним стенам Лала-Кила, попросив не обращать внимания на кучи гниющего мусора у ограды.

Пробравшись сквозь группы туристов, приехавших на автобусах, один из сикхов купил билеты, и молодые поспешили внутрь. Алина остановилась у таблички, прикрепленной над входом: «Если и есть Рай на свете, то он находится здесь».

— Мукеш, почему здесь упоминается о Рае?

— В эпоху моголов дворец — по совместительству форт, был сказочно богат. А построил его тот же самый опальный император Шах — Джехан, который истратил все деньги из казны на возведение Тадж-Махала… Сейчас ты увидишь лишь то, что осталось от былого величия дворца… В старину за стенами форта находились изысканные сады с фонтанами, мраморные залы для приемов с тронами, усыпанными драгоценными камнями, бани, гаремы. А императорские покои располагались, конечно же, недалеко от гаремов, — Мукеш подмигнул девушке. — Идем дальше, к садам…

— Идем, — Алина взяла его за руку. — Скажи, шах каждую ночь проводил с новой женщиной?

— А ты как думала? Проводил, и даже ни с одной, а с несколькими. Женщины раньше предназначались для услады господина под любым соусом, под которым пожелает. Он мог убить красавицу ради острых ощущений, а мог заставить палача сначала прилюдно изнасиловать её, а потом скинуть с башни. Вот так.

— Вот паразиты! — возмутилась Алина, — представляю, как наложницы боялись этих самых шахов!

Мукеш расхохотался. Ничего не понимающие сикхи удивленно смотрели на него.

— Шаха-Джехана любили и очень. Ибо проявление любви и преданности к хозяину было главным в поведении женщин, позволяющим выжить среди дворцовых интриг. А по поводу боязни есть одно изречение: «человека обязательно полюбят, если он, обладая огромной силой и властью, все же не принуждает себя бояться. Шах и не принуждал…».

Алина молчала, а Мукеш продолжал:

— Между прочим, некоторые русские выходцы «из низших» мысленно возвели себя в ранг «брахманов» и тоже имеют множество женщин. Быстренько переняли восточные привычки, при этом считая себя в душе православными. А один такой даже буддийский храм построил во французских Альпах для личных медитаций…

— Кто? — встрепенулась Алина.

— Пальцем показывать не будем, — Мукеш и чмокнул её в щеку. — Кстати, в индийской религиозной философии групповой секс преподносится как нормальное явление. Чувственная близость — основа религии индусов. Бог любви — Кама имеет один из первостепенных статусов среди других богов. Так что, секс в Индии — законная часть многих священных ритуалов и является деянием, угодным богу. Еще в недалеком прошлом считались, что храмовая проституция — почетное занятие, так как майтхуна — соитие представляет собой связующее состояние между душой и богом. Помнишь, ты спрашивала: что означает умереть от счастья?

— Помню.

— Вот тебе мой ответ.

— А в старости? — неожиданно спросила Алина, — ведь в глубокой старости заниматься любовью уже не тянет! Как же души стариков переходят в другой мир?

— До старости, тем более глубокой, доживали далеко не все. Множество молоденьких женщин кончали жизни на погребальных кострах, возведенных для их умерших по какой-либо причине мужей. Да и постоянные войны вперемешку с эпидемиями не щадили никого.

— Мукеш, не забывай, люди, хоть и мыслящие существа, но животного происхождения. А животные не гибнут просто так. Работает закон естественного отбора — выживают самые крепкие и выносливые.

— Скорее, самые сильные духом, — поправил он девушку.

— Возможно… но ты не до конца ответил на мой вопрос.

— Сейчас дополню: считается, что во время агонии люди испытывают переходное состояние — похожее на состояние во время майтхуна. И потом, индуизм — поклонение богам и демонам в облике животных, прежде всего мифология, позволяющая управлять сознанием людей из низших каст, не более того.

— Но адепты индийской философии утверждают, что существует «шестое чувство» сверхсознания, способствующее возникновению в душе сначала вдохновения, а за тем и просветления.

— Утверждают. Но достичь просветления достаточно сложно. Если честно, все это игры разума. Хотя… что такое разум? То же сплетение тонких энергий. Передача и обработка поступившей информации, в том числе считка информации с людей и животных на бессознательном уровне.

— Согласна….

— Особенно трепетно относились к фаллосу, — продолжил разъяснять Мукеш. — Так же трепетно относились к телу его супруги и омывали её йони — влагалище.

— Тише, — шикнула на него Алина, — сикхи идут сзади, вдруг услышат слово «йони»!

— Тебе разве не фиолетово?! — уточнил Мукеш, — пусть слушают, сколько их душе угодно. Может, русский выучат.

— Ладно…, а почему Шиву частенько изображают в виде лингама — фаллоса в состоянии эрекции?

— Есть поверье о происхождении культа секса: однажды Шива неожиданно занялся любовью с одной из богинь в присутствии Брахмы, Вишну и Яшиты. Отведя взгляды в сторону, те терпеливо ждали, когда Шива закончит совокупление. Позже он устыдился своего поступка, после чего кастрировал сам себя и повелел, в назидание, поклоняться его отделенному от тела органу, дабы люди не совсем забывали о нравственности, но повелел совокупляться в храмах. Вот поэтому многие храмы, посвященные Шиве, имеют форму громадного лингама, вставленного в широченную каменную йони. Подобных храмов на территории Индии полно, они встречаются даже вдоль дорог. Почитатели часто поливают лингамы водой или молоком, а потом собирают стекающее с него месиво в сосуды и раздают прихожанам, как лекарство от всех болезней.

— Фу — у, — Алина сморщила личико.

— Ты слишком впечатлительная. Не буду больше выдавать тебе сакральные тайны.

— Нет, расскажи еще что — нибудь интересное, — потребовала девушка.

— Есть храмы, где поклоняются только йони, — Мукеш «притормозил» у крытой галереи. — Садись на скамейку и любуйся кружевами, вытесанными из камня.

— И что происходит в этих храмах? — Алина присела, сикхи стали рядом, а Мукеш положил ей руку на колено и продолжил:

— В одном из них в честь богини Парвати — любимой супруги Шивы — выходцами из касты бхоги — «дающие наслаждение», совершалось немало добровольных человеческих жертвоприношений, так как считалось, что душа располагается в женском половом органе. Ведь в нём зарождается новая жизнь.

— Ненормальные, — не удержалась от нового едкого комментария девушка.

— Вот такая у индусов, как ты говоришь, «ненормальная» и весьма запутанная философия.

— Понятно. Индия — страна обнаглевших обезьян, где большая часть населения до сих пор ходит босиком. На жуткую грязь и антисанитарию они внимания не обращают. Главное для них — вера в реинкарнацию и богиню зачатия. Настоящие сектантские фанатики.

— Только деду не ляпни, — попросил Мукеш, — он оскорбится. — Пусть твоя оценка останется между нами.

— Постараюсь…

— На самом деле, религия начинается там, где кончается философия, и наоборот. Хотя, никто точно не знает истинных граней между ними. Наверное, философия переходит в религию, когда затевается грязная интрига или война за власть и подчинение новых территорий. Так что, индуизм и буддизм, страстно пропагандирующие любовь ко всему живому, даже не религии, а отдельные философские течения, имеющие общие корни. Что касается отношения полов — это есть наше естество — подсознательное стремление к непрерывности рода, заложенное природой.

— Никогда не думала об этом, — растерялась Алина.

— Вот и подумай на досуге…, а обезьяны в Индии действительно делают, что хотят. Они — священные животные, также как и коровы, дающие молоко, а значит жизнь…, идем машине, дедушка нас ждет…

Они уселись на прохладное кожаное сиденье «Бентли» и сразу забыли о провожатых. Только когда машина остановилась у крыльца особняка, Мукеш оторвался от Алининых губ…

Молодых пригласили войти в дом. Никто из сикхов не посмел проверить содержимое сумки девушки металлодетектором…

Дедушка ждал их в холле. Первым подошел к Алине и пожал ей руку.

— Мишра Бхагават Шарма, — представился он, — рад познакомиться, — потом отошел чуть назад, посмотрел на гостью подслеповатыми глазами и добавил: — Ты красавица!

Мукеш подмигнул деду, оставшись довольным его похвалой.

— Спасибо, — немного смущаясь, ответила та, — меня зовут Алина.

— Что означает твое имя? — полюбопытствовал Мишра.

— Солнечная — в переводе с греческого.

Старик улыбнулся.

— Я называю её Абхой, — добавил Мукеш. — Если соединить вместе два значения имён Абха и Алина, то получится «солнечное сияние».

— Да что мы остановились в холле! — встрепенулся Мишра, — проходите в столовую, дети, приятнее перемежать разговоры вкусной едой…

Мукеш обнял Алину за талию и повел дальше.

— Подожди минуточку, — она остановилась у стены с огромным во весь рост зеркалом, — какая изящная рама! Настоящее произведение искусства! Такую красоту сделали в Индии?

— Нет, — ответил Мишра, — старинное бронзовое зеркало изготовлено в средневековом Китае. Ему довольно много лет. Видишь, лицевая сторона немного выпуклая?

— Вижу…

— Работа старинных мастеров, ни чета современным. А тыльная сторона покрыта патиной — окислами зеленого цвета, которые возникают только на старых бронзовых предметах. Знаешь, как говорят о таких зеркалах?

— Нет… как?

— На солнце правда всегда проступает наружу. Так утверждает китайская пословица. Именно в «Поднебесной» впервые научились делать бронзовые зеркала.

— Я никогда не читала о зеркалах, — сконфузилась девушка.

— То, что мы желаем видеть сами, сами же и окутываем мистическим саваном.

Саван туманит зрение. Но стоит нам стряхнуть с зеркала пыль и очистить ум, как становится ясно, что мы и есть Брахма…

— Вы говорите загадками!

— Поживи у нас подольше, тогда узнаешь еще много интересного, — предложил старик.

— Спасибо. Я подумаю, — Алина взглянула на Мукеша.

Его лицо осветила довольная улыбка…

Попав в столовую, девушка полюбовалась инкрустированной позолотой серебряной посудой, чинно расставленной по полкам буфета из красного дерева, провела рукой по напольной фарфоровой китайской вазе и села за стол. По центру стола стояла супница и тарелки, покрытые мелкими позолоченными узорами. В фарфоровой фруктовнице лежали крупные красные яблоки. Она спросила Мишру:

— Разве в Индии любят яблоки?

— Да, — ответил тот, — яблоки — дорогой фрукт. Их привозят в Дели из подножия Гималаев. Они растут только там.

— А манго?

— Манго поспевает не раньше конца июня.

— Жаль. Я бы поела, — мечтательно ответила она и сделала несколько глотков воды из стеклянного фужера.

— Оставайся у меня на месяц, тогда и попробуешь, — снова предложил старик.

— К сожалению, не могу. Через неделю мы с папой улетаем обратно в Россию.

— Надеюсь, ты погостишь у меня подольше? — Мишра строго посмотрел на внука. Да, я останусь чуть подольше, — заверил его тот, — но на несколько дней, не больше.

— Хорошо, для начала знакомства этого времени достаточно, — согласился старик и замолчал…

Шудра воспользовался паузой в разговоре и разлил фасолевый суп по тарелкам. Алина осторожно попробовала, ожидая, что он слишком наперчен. На удивление, специй в нем почти не оказалось. После супа подали салат из зелени и овощей. Девушка осмелела, запросто отправила вилку с салатом в рот, но тут же закашлялась.

— Запей водой, — подсказал ей Мукеш, — в салате есть острый зеленый перец.

Он поддел вилкой малюсенький перчик и показал ей.

Алина изобразила на лице вымученную улыбку и залпом допила воду, налитую в прозрачный стеклянный стакан. Шудр снова наполнил его.

— Выпьешь немного французского вина из коллекции Пьера Ришара? Держу бутылочку для торжественных случаев, — предложил Мишра и располагающе улыбнулся.

— С удовольствием попробую…

Брахман подозвал шудру и распорядился принести вино. Он тут же принес бутылку, на этикетке которой красовалась фотография лучезарно улыбающегося артиста.

— У него гектары собственных виноградников, — пояснил старик. — Мукеш, попробуешь?

— Да.

— И я составлю вам компанию, — неожиданно встрепенулся старик.

Вино налили в хрустальные бокалы.

— Позвольте, я произнесу тост, как положено по русскому обычаю, — Алина встала и коротко сказала: — За процветание рода потомственных брахманов.

— За нас — Бхагаватов, — поддержал её старик, пригубил вино и добавил:

— В очень далекие времена наши предки — кочевники не знали никакого другого занятия, как коневодство и военное дело. Придя на земли северной Индии через долину Индра, они взяли на себя миссию охранять землепашцев и ремесленников, стали объединяться с местными князьями, совместно строить укрепления. Эти кочевники дали начало новым мощным кланам кшатриев-воинов.

— Как интересно! — расскажите, пожалуйста, подробнее! — попросила девушка.

— Продолжу с удовольствием, — ответил вдохновлённый неожиданной просьбой Мишра. — Сплоченные кланы богатели и укрепляли власть на своих территориях, приняв местную веру. Именно они выступали основными защитниками индуистских ценностей. Имущество в кланах складывалось вместе и преумножалось. Вскоре, обретя достаточно власти и богатства, кшатрии поделили земли между собой и создали собственные княжества с обозначенными границами владений, начали строить города и храмы. А своих местечковых царей и их родственников стали называть рад-жанья — царский. Постепенно выделились четыре основных княжества, цари которых называли себя раджпутами Солнца, Огня, Луны и Змеи. О-о! Это был поистине «золотой век»! Ремесла процветали. Создавалась литература и искусство. В пустыне Марубхуми построили новые города — оазисы — Джайсалмер и Биканер. На востоке, среди подножий гор Аравалли создали мощные укрепления, до сих пор поражающие воображение людей, на берегах озер возвели дворцы и храмы. Клан Тамаров из Огненного рода отвоевал земли на месте современного Дели и построил город под называнием Раи Питхор.

— Это все земли, ранее принадлежащие роду? — спросил Мукеш.

— Нет. «Огненным» удалось присоединить к уже имеющимся землям куда большие территории в центральной Индии. В том числе и земли вокруг крепости Аджмер. Там и была главная резиденция нашего последнего раджи — Чаухана Притхвираджа, получившего земли Тамаров по наследству, хотя в резиденции он бывал редко.

— Почему?

— Приходилось постоянно охранять северные границы от набегов соседей…

Шудр внес поднос с горячим и забрал тарелки после супа. Алине не очень хотелось кушать. Она ковырялась в еде, запивая её вином, боясь снова «напороться» на маленький незаметный перец и ждала продолжения рассказа Мишры. Но тот вместе с внуком с удовольствием уплетал щедро сдобренные карри мясные шарики, похожие на тефтели, и овощной гарнир. Разговор продолжился только после того, как со стола забрали очередные пустые тарелки.

— Что стало с Притхвираджем? — поинтересовалась девушка.

— Чаухан погиб, отбивая нашествие афганцев. После чего наш род стал хиреть, постепенно лишаясь своих владений, — ответил старик.

— Вы его прямой потомок?

— Я потомок по линии двоюродного брата. Знатным раджпутам пришлось заново завоевывать место под солнцем, но уже находясь под управлением султана. Увы. Тогда мы уже не имели той власти и богатств, как раньше.

— Но если раджпуты — воины, то почему вы брахман?

— Брахманы — выходцы из общества раджпутских царей и военачальников. Когда-то давно именно они возвысили брахманов над другими людьми, добиваясь беспрекословного подчинения низов через религию.

— А как выжил ваш род?

— Благодаря частичному кровосмешению. Некоторые из потомков вышли замуж или женились на родственниках султанов. Мы находились под их прямым покровительством…

Шудр внес поднос с сахаром и сладостями.

— Чай, кофе, сок? — сначала он спросил хозяина, потом гостей. Когда Алина ответила, что будет чай, он налил ей в чашку сначала молока, а уж потом заварку.

Пришлось пить «на английский манер».

— Мукеш, почему ты все время молчишь? — спросил Мишра.

— Дедушка, я уже не в первый раз задумываюсь о том, что могло бы случиться с историей страны, если бы султан Муххамед Гури не завоевал Индию. Теоретически Чаухан мог объединиться с другими князьями. Но почему он этого не сделал? Ты знаешь?

— Думаю, что борьба за власть внесла раздор между родами. Это и есть основная причина.

— Но Притхвирадж мог объединиться с довольно мощными соседними племенами Непала и Бутана.

— Мог, — нехотя согласился с внуком старик, — но он слишком любил развлечения, женщин и часто перекладывал решение непростых вопросов на обленившихся советников.

— Тогда за что его воспели в стихах? — спросила Алина.

— Гимны Ригведы воспевает всех царей и князей. Старинная раджпутская литература, в том числе и гимны, изобилуют пафосом благодаря тому же кастовому признаку. Низшие были обязаны превозносить любые деяния высших.

— Но вспомни поступок Мадху из Стрипарвы, — возразила девушка, — многих царей убили воины некогда родственного им клана.

— После битвы кланы помирились и воспели всех царей и воинов, как героев. Все сходится к примитивному искусственному превозношению правителей.

— Весьма странные традиции, — казала Алина на русском.

— Как исторически сложилось, — улыбнулся Мукеш, и ответил на английском: — К сожалению, мы не можем изменить прошлое, — и многозначительно посмотрел на деда, пытаясь считать его реакцию. — Без прошлого нет будущего… Но я считаю, что раджпуты до нашествия Моголов жили лучше, чем сейчас. А если бы жили дружно, то имели бы одно из самых мощных государств, охватывающее не только Индостан, но и всю Южную Азию.

— Ну, ты и замахнулся! — притормозила его Алина.

— Почему замахнулся? Представь, что современные страны, такие как Индия и Пакистан, Афганистан, Бутан и Бангладеш, Непал и даже Тибет стали бы одной общей территорией. Природных ресурсов и полезных ископаемых хватило бы на то, чтобы создать огромное сплочённое государство, обеспечить людей работой, жильём и всем необходимым. Ведь раджпуты считались одной из высокоразвитых наций! Да и непальцы — те же раджпутские кланы — жители старинной страны Бод и Патан — тоже. Все эти древние народности обладают глубочайшими знаниями.

— Но Вселенная распорядилась по-своему, — усмехнулся брахман. — Если бы наш клан не утратил древний амулет, доставшийся от предков, все могло бы сложиться по-другому.

— О каком амулете вы говорите? — поинтересовалась Алина.

— По древнему преданию сам Арджуна подарил зачинателю нашего рода перстень, — ответил дедушка. — На кристалл горного хрусталя было нанесено золотое изображение четвертичного ваджра в виде креста из молний, напоминающего колесо сансары с условной окружностью. До тех пор, пока перстень — вардж передавался самому сильному рода, наш клан процветал.

— Куда же делся перстень? — любопытная Алина продолжала расспрашивать брахмана.

— Перешёл к Айбаку — полководцу султана. С тех пор его больше никто не видел. — Старик грустно вздохнул. — Род лишился божественной силы, что охраняла нас раньше.

— Как ты не понимаешь, что амулет тут ни при чём! — возразил Мукеш. — Так распорядилось проведение. Мне очень жаль, что страна потеряла уйму времени, будучи зависимой на протяжении нескольких веков, и упустила возможность развиваться самостоятельно. Только недавно раджпуты снова начали поднимать головы — вспоминать, кто они есть на самом деле… вот это и есть правда, дедушка!

Старик задумался на пару секунд — соображал, что ответить внуку, и высказался:

— Я вполне допускаю, что будущее раджпутов могло быть другим… ведь воображение есть позолоченная тень истины. И если дружить с всемогущим Брахмой, создающим мир из пустоты, то многое можно изменить силой мысли и получить желанное, — дед откровенно зевнул и добавил: — Мы — маги, по мановению волшебного жезла созидающие все, что захотим. Мы — как паук, способный в своей невзрачной паутине избирать по желанию любую нить и передвигаться по ней в любом направлении. Сначала паук сознает лишь то место, где он в данный момент находится, но впоследствии осознает и всю паутину. Так же и мы сейчас сознаём лишь ту среду, где находится наше тело. Когда же достигнем космического сознания, будем знать все…

— Возможно, — Мукеш хотел прекратить разговор, но дед продолжил мысль:

— Напомнить тебе отрывок о летающем городе Хираньяпур из Махабхараты?

— Спасибо. Я помню, но непонятные для Алины детали опущу. Древний текст звучит примерно так: Этот прекрасный летающий город с великолепными сооружениями, заваленный грудами драгоценных камней, город, неприступный даже для бессмертных, исполненный всех достоинств и наполненный всем, чего можно только пожелать, свободный от печалей и болезней, был создан Брахмой. Бессмертные избегают этого божественного, путешествующего по небу города. Великий город называется Хираньяпура — город богов.

Алина спросила Мукеша:

— В чем смысл текста?

— Тема посвящена летающим городом, описанным в древних текстах Ариев, которые обнаружили совсем недавно.

— Получается, такие города имели место быть?

— Возможно всё. — На полном серьезе ответил Мукеш.

Старик же сидел с безучастным видом и еще раз зевнул.

— Дедушка, тебе надо отдохнуть. Продолжим разговор позже. Я попрошу, чтобы тебя отвели в спальню.

Тот кивнул внуку.

Мукеш подозвал шудру, они подали бабу трость, тот оперся на неё и встал из-за стола.

— Не уходи не попрощавшись со мной, — вдруг попросил старик девушку, — побудь в моем доме. Я подремлю всего с полчаса.

— Хорошо, не беспокойтесь, — Алина на ходу пожала ему руку.

— Абха, пойдем в холл, там прохладнее, — предложил любимой Мукеш, — включим телевизор.

Они спустились вниз. Проходя мимо зеркала, Алина не удержалась и остановилась рядом. Собственное слегка искаженное отражение притягивало её, как магнитом.

— Мукеш, посмотри, оно и тебя слегка искажает. Мы будто незаметно перемещаемся. Тебе не кажется?

Тот лишь пожал плечами.

— Странное зеркало, — не унималась Алина, — давай, проведем эксперимент — попросим его показать бывших хозяев. Как ты думаешь, нам удастся увидеть хоть кого-нибудь?

— Так попроси, и узнаем, — шутя, подыграл он любимой.

Буквально через минуту после просьбы зеркало окутала лёгкая дымка, из неё появилась радуга и коснулась их ног, затем над ней показались расплывчатые контуры лиц. Лица то разбегались в разные стороны, то соединялись в единую искажающуюся линию. Послышались обрывки речи на санскрите: «возьмитесь за руки и пройдите по радужному мосту». Неведомая внутренняя сила заставила Мукеша послушаться голоса. Он сжал руку любимой и шагнул вместе с ней. Розово-молочная пелена подхватила их и потянула в неизвестность…

— Я боюсь! — вскрикнула девушка, сжавшись в комок от страха. Мукеш прижал её к себе…

Через несколько мгновений они упали в озеро, раскинувшееся между двух горных хребтов. Мукеш подхватил перепуганную Алину и вытолкнул из воды. Только они вынырнули, как снова послышался чей-то голос:

— «Не бойтесь, пройдите дезактивацию. Вода насыщена специальными углеродами. Сделайте несколько глотков».

И действительно, от тёплой воды будто исходил чуть заметный приятный запах. Мукеш с Алиной выполнили указание и поплыли к берегу. Только они вышли из воды, как внезапный сильнейший вихрь снова подхватил их, закрутил в спираль и понёс дальше.

5 ВРЕМЯ ПРОЛЕТИТ БЫСТРО

… — Где мы? — спросила Алина, почувствовав устойчивую почву под ногами.

— Не знаю…, — Мукеш огляделся. Вокруг была лишь плотная стена неестественно густого тумана.

— Ничего не видно. И на душе тревожно…

— Похоже, дедушкино зеркало «пошутило» с нами. И чего тебе захотелось спросить про бывших хозяев?

— Сама не знаю, будто кто-то «из вне» заставил. А ты подыграл, вдобавок… И что теперь будем делать?

— Для начала проверим — туман ли это, или нечто иное, — аспирант протянул руку и попытался расчистить пространство перед собой. Ему удалось «пробить» щель, сквозь которую просматривался кусочек зеленой долины, окруженной лесом. Недалеко паслось небольшое стадо рыжих коров, охраняемое пастухом, сидящим под раскидистым деревом с крупными малиновыми цветами. Смуглое тело пастуха прикрывала лишь набедренная повязка — дхоти.

— Абха, явно, что мы в Раджастане. Только пока не пойму, в какое время попали… Сейчас разведаем…, главное — не бойся, — Мукеш сделал несколько осторожных шагов. Волокна туманной субстанции стали менее плотным, а через пару метров и вовсе рассосались. Неподалеку виднелся холм.

— Идем туда, — он показал рукой в его сторону.

Пребывая в полной растерянности от неожиданно случившего перемещения, девушка автоматически подчинялась любимому и покорно шла по густой траве.

— Смотри под ноги, в траве иногда попадаются змеи.

— Какой ужас!

— Ничего ужасного. Просто будь внимательней. Ни одна змея сразу не нападает — всегда предупредит о своём присутствии.

— Спасибо, утешил… Я не все равно не успокоюсь, пока не пойму, куда мы попали. Может, просто переместились в деревню недалеко от Дели?

— Вряд ли… уж больно чисто вокруг… нет мусорных куч из очисток, пластиковых бутылок, металлических банок и рваных пакетов. Чистейшая девственная экология. Да и людей, кроме пастуха, не видно. Подозреваю, что все гораздо сложнее… Потерпи. Сейчас выясню.

Они подошли ближе. У подножья холма показался вход в небольшую пещеру.

— Оставлю тебя в ней, а сам отлучусь ненадолго.

— Ты хочешь бросить меня одну в незнакомом месте?! — еще больше испугалась Алина.

— Мне придется уйти. Надо поискать деревню — поговорить с местными жителями — узнать, где находимся. Я отлучусь совсем ненадолго.

— Точно ненадолго?

— Клянусь! — Мукеш приложил руку к сердцу. — За это время ничего страшного с тобой не произойдет.

— Ладно, так и быть, посижу одна.

— Сиди тихо, как мышка, и не высовывайся. Обещаешь?

— Обещаю.

Мукеш набрал охапку душистой травы и кинул на пол пещеры.

— Устраивайся удобнее. Я прикрою вход вон тем камнем, — он показал на небольшой валун, стоящий рядом, — тебя никто не побеспокоит.

— А змеи? Ты говорил о них!

— Пещера сухая. А змеи предпочитают сырость. Так что, можешь лечь и ни о чем не думать. Время пролетит быстро.

Алине ничего не оставалось делать, как уткнуться носом в траву. Она втягивала её аромат, отгоняя от себя тревожные мысли, и представляла русское поле с белыми ромашками и синими васильками… Девушка не сдержалась, тихонечко заплакала, но вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Плакать тут же расхотелось. Машинально смахнув слезы, она придвинулась к выходу, посмотрела в узкую щель между валуном и стеной пещеры, и действительно поймала на себе человеческий взгляд — пастух рассматривал её. Съежившись от новой порции накатившего страха, не отрывая взгляда от пастуха, Алина пошарила рукой по земле, нащупала небольшой камешек и, долго не думая, запустила им в лицо мужчины. Камень, конечно же, в цель не попал, зато мужчина отлично понял угрожающий жест и удалился.

«Вдруг сюда подойдет дюжина подобных пастухов, кто-нибудь из них решится отодвинуть преграду и… лучше не представлять, что может произойти дальше. — Алина то и дело посматривала наружу — проверяла, не вернулся ли пастух с подкреплением. — Скорее бы Мукеш вернулся».

Наконец показался запыхавшийся Мукеш, отодвинул валун и зашел в пещеру.

— Вот сари и сандалии. Переодевайся.

Он подал ей цветастый кусок шелка, нагнулся и поставил маленький глиняный кувшинчик в угол. Алина машинально накинула сари на руку и выплеснула на любимого долго копившееся за его отсутствие эмоции:

— Слава богу, ты здесь! Я чуть с ума не сошла от страха!

— Что случилось?!

— Пастух приходил рассматривать меня.

— Ничего страшного. В Раджастане простой народ любопытствует до крайности. Привыкай.

— А зачем ты принес другую одежду? — наконец сообразила спросить она.

— Твоё джинсовое платье слишком бросается в глаза.

— Почему?!

— Да так… только не пугайся… — аспирант обнял девушку и поцеловал в лоб, — мы попали в Раджастан эпохи Чаухана Притхвираджа третьего — сына дочери последнего представителя рода Тамаров. Это его княжество.

— Как ты узнал?! — Алина все еще сомневалась, что происходящее — реальность, а не розыгрыш.

— Торговец на рынке обмолвился — решил, что я раджпут клана Птарихара-Чахамана, родственник и военачальник раджи. Уже много раз солнце всходило и заходило, а меня, вернее моего двойника — настоящего военачальника, так и не нашли после очередного нападения наемников соседнего княжества. Скорее всего, его — настоящего, убили, а труп растащили птицы. Но в городе у него остался дом. Если учесть все, что случилось, нам это только на руку.

— А его супруга, дети? Наверняка, у него были и слуги! Ты подумал о них? Они же могут жить в доме!

— Не бойся, из рассказа я понял, что военачальник пришлый, хоть и приходится роднёй Чаухану — уроженец отдалённых земель клана, и еще не был женат. Во всяком случае, торговец не сообщил, что «моя супруга» совершила обряд сати, а детей отдали на воспитание родственникам.

— А вдруг он попал в плен и вернется спустя какое-то время?

— Нет. Жители узнали бы о пленении на следующий же день. Таковы раджпутские законы. Соседний князь обязательно попросил бы выкуп за высокопоставленного пленника.

— Идея с домом конечно стрёмная, но будем надеяться, что ты мыслишь правильно, — вздохнула Алина, — я не удивляюсь, что мы попали к Притхвираджу. Ведь разговор с твоим дедушкой шел именно о нем.

— Я тоже не удивляюсь. Дед попусту скрыл от меня, что является мощнейшим брахманом, владеющим древними энергетическими техниками. Соответственно то, что мы оказались здесь — его рук дело. Так что, не переживай. Он же и вернет нас обратно…

— Вопрос — когда.

— Возможно, через минуту, а может и через десять, если считать по тому — современному времени… Дедушка — старичок — одуванчик, устроил мне «командировку». Не надо было заводить с ним разговор о том, что могло произойти с Индостаном, если бы ход истории развился иначе… а еще о защитном вардже вспомнил. Может он решил, что я каким-то образом смогу его добыть? Но для этого я должен победить султана Гури и, тем самым, изменить мир. Тогда мне придется здесь основательно попотеть!

— Ничего себе, командировка! Не знаю, что и думать… — Алина будто не поняла его слов и возмущалась по другому поводу: — Лучше бы брахманы заботились о чистоте городов, а не о перемещениях такого рода, а уж тем более не о потерянных амулетах. Грязью заросли по уши, а строят из себя чуть ли ни царей!

— Не возмущайся, ибо сейчас бесполезно, и ничего не бойся. Ты со мной… Я как чувствовал — оставил тебя в пещере, чтобы ты не щеголяла в современной одежде по полям. Давай, переодевайся.

— А на какие деньги ты купил новую одежду?

— В кармане брюк осталась серебряная монета, подаренная твоим отцом.

— Здорово! Никогда не думала, что она может пригодиться. Моя сумка с деньгами и телефоном осталась в столовой… телефон! Мукеш, в твоем кармане был мобильник!

Аспирант покачал головой:

— Я выложил его из кармана, и потом, он сейчас бесполезен.

— Получается, что помощи ждать неоткуда, — вздохнула Алина, — а вдруг ситуация безвыходная?!

— Пока мы живем и мыслим, выход из положения всегда есть, только его надо найти. Выхода нет у мертвых…

Развернув настоящее сари, девушка растерялась. Покрой оказался совершенно не таким, как её старое сари для танцев.

— Как его правильно надевать?

— Сначала сними своё… давай, помогу.

Алина терпеливо ждала, когда он закончит обматывать её скроенным особым образом куском материи….

— Готово, — он ловко закрепил конец сари.

— Не быстро?

— Это нормальное время для переодевания, — улыбнулся Мукеш, — но еще осталось добавить важную деталь туалета.

— Какую?

— Тебе не хватает тилака — знака замужней женщины, наносимого красной краской на лбу.

— Зачем он мне?

— Затем, что ты теперь моя жена. Ты же не хочешь неприятностей? Я оберегаю тебя. На замужнюю женщину заглядываться нельзя. Достаточно того, что ты привлекла ненужное внимание пастуха. — Мукеш поднял с земли кувшинчик с киноварью, обмакнул в него палочку и поставил крупную красную точку на переносице Алины. — Вот теперь хорошо, — удовлетворился он видом любимой.

— Раз считаешь, что хорошо, пусть точка остаётся, — хмыкнула она и спросила:

— Ты сам переодеваться будешь?

— Да. Надену этот саронг и шервани.

— А в деревне не удивились твоему наряду?

— Нет. Ты же видишь, что я раздетый — по дороге снял рубашку, порвал брюки и сделал из них дхоти. Давай спрячем твою одежду, — он свернул платье, вынес его из пещеры, положил в небольшую яму и закидал камнями и травой. — Вот так не найдут… Идем. Нам нельзя оставаться тут дольше. Раи Питхор должен быть недалеко…

Вскоре они вышли на широкую дорогу, по которой ехала повозка, запряженная мулом. Поравнявшись с ними, повозка остановилась.

— Командир, ты вернулся! Значит, не зря я молился за тебя! — молодой смугловатый бородатый мужчина соскочил на землю и поклонился, сложив ладони вместе.

«Вот это чудеса! Его и впрямь принимают за военачальника!» — наконец-то поверила Алина.

Мукеш поприветствовал мужчину и сочинил ответ на ходу:

— Да, я вернулся. Меня спасла вот эта женщина, — он указал на свою спутницу. — Ее зовут Абха. Она стала моей женой.

Мужчина поклонился Алине и предложил:

— Садитесь в повозку, я довезу вас до дома… Хорошо, что Притхвираджа еще не пожаловал ваше жилище новому военачальнику.

— Кому это? — с показной ревностью спросил Мукеш, одновременно подсаживая Алину в повозку.

— Слышал, что он еще не решил, кого сделать военачальником — все время ждет, что ты вот — вот вернешься.

— Наш мудрый Притхвираджа чувствовал, что я вернусь, — не моргнув глазом, соврал Мукеш, — с ним ничего не произошло за время моего отсутствия?

— Нет, во дворце все спокойно.

— Тогда исполни мою просьбу после того, как доставишь нас домой — передай во дворец, что я приведу себя в порядок и сразу же предстану пред очами повелителя. Надеюсь, он простит меня за вынужденное длительное отсутствие.

— Я непременно сообщу о твоем возвращении, командир!

— Чаухан должен наградить тебя за радостную новость, — добавил Мукеш к сказанному, — так гласит раджпутский закон.

— Сегодня Брахма послал мне удачу!.. — обрадовался кшатрий.

…Невдалеке показался город, окруженный двойными каменными стенами, выложенными из белого известняка. Повозка подъехала к массивным двустворчатым деревянным воротам. Пторихара — привратники открыли их и, вместе со стражниками, тут же склонились в поклоне, пропустив путешественников. Они проехали чуть дальше, и перед ними открыли следующие ворота. За воротами показались глиняные лачуги ремесленников, возле которых продавались незамысловатые поделки — медные горшки, чаны, деревянные ложки, ножи… Алина с любопытством рассматривала их из повозки и удивлялась чистоте средневекового поселения. Завидя Мукеша, простые люди кланялись ему и тут же передавали новость по цепочке: посмотрите! Военачальник вернулся…, военачальник! Она поймала себя на мысли, что кожа людей, на удивление, была гораздо светлее, чем у современных индусов. «Раджпутские — северные племена и южные племена относятся к разным группам», — отметила она про себя…

Проехав дальше, повозка оказалась в более цивильном районе — среди улиц, застроенных добротными деревянными домами с палисадниками, загороженными со стороны дороги общим прочным глиняным забором. За домами виднелись внутренние садики, похожие на мини — оазисы. Между жилыми постройками возвышались многочисленные лингамы и величественные каменные храмы со всевозможными интерпретациями изображений Шивы над входом. Она заметила шестирукого, танцующего, попирающего демона, и с трезубцем. По каменным заборам и строениям храмов свободно разгуливало множество макак, рассматривая сверху, что творится в городе.

Расспрашивать Мукеша о происходящем у Алины не было возможности. Ему все время приходилось улыбаться горожанам и махать им рукой в знак приветствия. Люди кидались чуть ли не под колеса, бурно выражая радость по поводу возвращения Мукеша. Так что, её любопытство осталось неудовлетворенным…

Вскоре дорога стала шире, и показалась центральная площадь с дворцом, облицованным голубоватым мрамором и странной металлической колонной, установленной в центре площади. Но до них путешественники не доехали — повозка остановилась у щедро украшенного декоративной резьбой двухэтажного дома. Мукеш спрыгнул на землю, попрощался с кшатрием, снял Алину с повозки и уверенно повел её к калитке. На цветном шнуре болтался бронзовый колокольчик, служащий звонком. Он смело дёрнул за шнур. Колокольчик несколько раз настойчиво звякнул. На звук из дома вышел шудр и заглянул в овальное отверстие, вырезанное в деревянной двери на уровне глаз. Завидев «воскресшего» хозяина, он всплеснул руками и поспешил открыть.

— Какая радость! Вы вернулись, вернулись, — без конца повторял он.

На громкие возгласы сбежались и остальные слуги.

— Абха, проходи, — интуитивно Мукеш повел её по резной деревянной лестнице прямо на второй этаж, — вот наша спальня.

Девушка осторожно села на стул и огляделась. Посреди просторной комнаты под пологом из тончайшей ткани стояла массивная добротная кровать, прикрытая вышитым шелковыми нитями пестрым покрывалом. На столике рядом оказался глиняный кувшин для воды. На полу лежал ковер синих тонов. У стены шкаф, обрамленный замысловатыми узорами, в которых сверкали на солнце рубины и сапфиры.

— Ничего себе, жилище военачальника! — поразилась она.

— А как ты думала? Дед же рассказывал, как жили раньше!

В комнату заглянул шудр:

— Хозяин, какие будут распоряжения?

— Прежде всего, познакомься с моей женой — Абхой. Я обязан ей жизнью.

Тот низко поклонился.

— И найди ей девушку в прислужницы.

— Слушаюсь, господин, — шудр беспрерывно кланялся, пятясь до самого начала лестницы. На миг Алина испугалась, что он сейчас оступится и упадет. Но тот вовремя развернулся.

— И принеси мне мешочек с монетами! — крикнул ему вслед Мукеш.

— Откуда ты знаешь про деньги? — шепнула она.

— Читал, что в каждом порядочном раджпутском доме были мешочки с золотом, серебром и драгоценными камнями.

— Зачем они тебе сейчас?

— Купить тебе одежду и украшения. Ходить в одном и том же сари неприлично. Привыкай к новой роли супруги военачальника. Вживайся в неё, и быстрее.

— Постараюсь…

— С шудрами веди себя строго. Отдавай приказания без тени сомнения в голосе. Поняла меня?

— Так точно, командир.

— Раз ты способна шутить, значит все хорошо, — улыбнулся Мукеш, — тогда я поехал в город, а ты ложись — отдыхай. Прикажу, чтобы тебя не беспокоили.

— Ладно, иди.

— Вот и славно, — он поцеловал её и спустился вниз.

Алина подошла к окну и увидела, как запрягают повозку с парой лошадей.

Мукеш сел в неё, дернул за поводья, взмахнул хлыстом и поехал со двора.

«Где он научился управлять лошадьми? Спрошу, когда вернется…».

— Рану — хозяйка, можно войти? — её мысли прервали вопросом.

— Можно. — В комнату заглянула совсем молоденькая, еще не сформировавшаяся полностью девушка.

— Меня прислали прислуживать вам.

— Очень хорошо. Как тебя зовут?

— Канта.

— Сними с меня сари и принеси кувшин с тепловой водой, — приказала Алина, — я хочу освежиться.

Девушка мигом подскочила к ней и начала осторожно разматывать закрученный на теле кусок материи. — Готово, рана. Сейчас принесу воду.

— Подожди. Помоги распустить волосы и сделай новую прическу.

Канта аккуратно разобрала по прядкам и нежно расчесала гребнем из слоновой кости её волосы, собрала их вместе в пучок на затылке и спросила:

— А чем украсить прическу?

— Пока ничем. Скоро вернется муж с покупками. Надеюсь, он привезет жемчужные бусы. Ах да, чуть не забыла. Теперь можешь сходить за водой.

Девочка исчезла сиюсекундно. Алина подумала, глядя её вслед: «Нескладная худышка, кожа, да кости, на лице торчит один длинный нос и огромные голубые глаза. Странно, почему у этой девочки голубые глаза? Надо расспросить Мукеша…».

Проворная Канта быстро принесла воду, Алина с удовольствием омылась и улеглась на огромную постель под прикрытие балдахина, защищающего тело от назойливых москитов. Вскоре вернулся и Мукеш со множеством свертков, наваленных на телегу. Он на ходу отдал распоряжения, касающиеся ужина, и поднялся в спальню.

— Абха, принимай подарки. Теперь ты будешь выглядеть как царевна. Сейчас я тоже переоденусь и поеду во дворец.

— Не боишься?

— Волков бояться — в лес не ходить. Думаю, наша встреча пройдет нормально. Пожелай мне удачи, на всякий случай.

— Желаю удачи…

Мукеш поцеловал любимую и вышел во двор. Шудр подвел к нему коня.

— Садитесь, хозяин…

«Эх, была — не была!», — Мукеш погладил морду скакуна — алхакетинца и вспомнил, что когда-то давно, буквально пару лет занимался конным спортом, посему уверенно взял скакуна под уздцы, оперся на ржунимагу — луку седла, вставил одну ногу в стремя и удачно оседлал животное. Тело моментально вспомнило когда-то заученные до автоматизма движения. Скакать было недалеко — всего лишь до конца улицы и через центральную площадь…

Он сразу прошел фэйс — контроль. Стража беспрепятственно пустила его во дворец и провела в личные покои махараджи.

Чаухан с приближенными поджидал военачальника в зале для аудиенций. Кшатрий с дороги не обманул — действительно сообщил о счастливом возвращении пропавшего без вести.

С трудом сдерживая волнение, Мукеш вошел и низко поклонился статному молодому мужчине с пышными загнутыми кверху усами, восседающему на троне в халате из оранжево-золотой парчи. Чалма из белого шелка с огромным алмазом по центру украшала его голову.

— С возвращением, — поприветствовал он Мукеша, сверкнув миндалевидными глазами из под густых бровей. — Странно, мне кажется, будто ты стал выше ростом…, подойди ближе.

Тот повиновался. На уровне подсознания он не чувствовал страха и отлично понимал, как нужно вести себя в присутствии махараджи. Будто открыли потайной проход, ведущий в самые глубинные извилины мозга, и запрятанная в них информация вдруг выплеснулась наружу.

— Неужели Брахма сотворил чудо — сделал тебя выше?! — продолжил махараджа.

— Тебе показалось, повелитель. Ведь ты давно не видел меня. Я остался таким, каким и был.

Но Чаухан не переставал пристально разглядывать его и приказал:

— Покажи рану, из-за которой всем нам пришлось поволноваться.

Аспирант задрал подол рубахи и показал свежий рубец на боку.

— А где та, что спасла тебя?

— Осталась в моём доме.

— Я приглашу её во дворец, когда представится удобный случай.

— Спасибо, повелитель. — Мукеш поклонился.

— Ты в состоянии поохотиться со мной завтра?

— В состоянии, — не моргнув глазом, ответил Мукеш.

— Тогда жду тебя утром. Поговорим о насущем на природе.

— Слушаюсь, мой повелитель… но позвольте узнать сейчас, что произошло в городе за время моего отсутствия? — осторожно полюбопытствовал Мукеш, поняв, что раджа благосклонно относится к нему.

— Ничего особенного. Муххамед Гури и Джайганда Ратхор получили хороший урок и надолго оставили нас в покое.

— Но мы все равно должны держать армию в боевой готовности, — быстро сориентировался новоявленный военачальник, — возможно, недруги берегут силы для нового наступления. Завтра на восходе солнца — перед охотой я прикажу командирам ган построить акшаукини[2].

Махарадже не хотелось говорить о том, что его раздражает перед сном. Он поморщился, будто проглотил нечаянно попавший в белые грибы кусок поганки, и невольно погладил ладонью золочёную рукоять короткого меча, убранного в ножны, украшенные замысловатым узором из мелких разноцветных каменьев, прикрепленные к плетеному кожаному поясу. Таким нежным поглаживанием он ласкал соски на упругих грудях наложниц. Поглаживание всегда успокаивало Чаухана и придавало уверенности мыслям. В этот самый момент Мукеш заметил, как перстень с хрусталём, покрытым золотым четвертичным варджем, блеснул на указательном пальце повелителя…

— Вот и приступай к своим обязанностям, — сказал махараджа, быстро справившись с раздражением, — раджпуты действительно распустились, — и, махнув рукой, добавил именно то, что и хотел услышать от него Мукеш: — А сейчас ступай, я устал. Завтра — после построения жду тебя в своих покоях.

— Слушаюсь, повелитель, — новоявленный полководец с облегчением вздохнул, сложил ладони вместе, поклонился радже и направился к выходу из зала.

Утреннее построение той части акшаукини, что находилась в крепости, прошло удачно. Нестройные ряды пехотинцев радостно приветствовали вернувшегося военачальника криками и бряцаньем мечей о щиты. Конники стояли отдельной линией. Он прогарцевал вдоль рядов наемников, внимательно оглядев каждого, а потом подозвал к себе начальников гульм[3] и, решив выявить «дедов» и «салаг», приказал:

— Объявите своим людям: кто служит больше трех лет — три шага вперед, кто год и два — остаются на месте. Ряды расступились, пропуская вперед воинов.

Одна половина наёмников оказалась «дедами», а другая «салагами» вперемешку с «карасями».

— Теперь слушайте мою команду, — снова обратился он к начальникам подразделений: — опытные кшатрии обучают молодых. Разделите их на группы. В каждой группе опытных и молодых должно быть поровну. Понятно?

— Понятно.

— Отлично. Каким видом тренировок вы хотели бы заняться сегодня?

Посовещавшись, все дружно сошлись на том, что в честь возвращения их командира конные кшатрии устроят поединки с пехотинцами в кругу. Тогда Мукеш подъехал ближе и поднял руку — дал знак, что скажет сейчас важное. Ряды замолчали, он прокричал:

— Воины! Самые отличившиеся получат из моих рук дорогой подарок — два изумруда.

Восторженный ропот послышался в ответ. Наёмники передавали слова командира друг другу. Военачальник не стал испытывать терпение подчиненных дальше.

— Вперед! — он махнул рукой — дал добро началу состязаний. Первые смельчаки из десяти человек заняли круговую оборону и принялись отражать удары мечей пехоты «противника» зачехленными копьями. Продержались они достаточно долго — минут пятнадцать, но все же, были повержены на землю.

В круг вставали все новые и новые добровольцы. Но никто дольше первых не мог отражать удары. Мукеш уже подумал о том, что сегодня приз никому не достанется, но маленький коренастый кшатрий из пятой по счету десятки сумел продержаться гораздо дольше остальных.

— Назови свое имя, воин, — попросил военачальник.

— Тохар Гати (тигриный след), — ответил тот.

— За что тебе дали его?

— Я выследил тигра — людоеда в джунглях и сразился с ним. Этот тигр напал на крестьянина из нашего поселения.

— Вижу, ты сильный и храбрый мужчина. В какой должности служишь?

— Начальник сенамукхи.

— Назначаю тебя начальником гульмы. Подойди и прими подарок.

Кшатрий подошел и вытянул вперед дрожащую руку. Мукеш положил ему на ладонь три крупных изумруда. Тохар Гати низко поклонился. В его глазах блеснули слезы.

— Пять лет меня не замечали, — тихо сказал он, — теперь я умру с честью.

— Служи с достоинством, — ответил ему Мукеш.

Тот еще раз поклонился, выпятил грудь, гордо взглянув на остальных, и занял положенное ему место в строю.

Военачальник приказал командирам:

— Займемся метанием копья в цель.

Те моментально подхватили инициативу:

— Куда метать? В глиняную кучу, или в буйвола?

— Куда вам больше нравится, — ответил военачальник.

— В глину, — решили командиры.

— Тогда готовьтесь, — распорядился он.

Пехотинцы быстро накопали свежей глины, набросали её на старые затвердевшие кучи, и принялись усердно метать. Мукеш наблюдал за их действиями и думал:

«Смогу ли я сам поднять копье, если попросят? Надо попробовать незаметно для остальных. Ведь мне сегодня на охоту…».

…Чаухан поджидал Мукеша за завтраком в обществе Чанды Бардаи — придворного брахмана и поэта «по совместительству». Тот любил беседовать с повелителем «за жизнь», так как был незаурядным философом. Вот и сейчас он читал ему отрывок из нового сказания, посвященного прославлению «подвигов» рода Чахаманов — из которого происходил падкий на лесть повелитель и, посему, слушал пиита с удовольствием. Военачальник вошел как раз в тот момент, когда Чанда декламировал последние пышные фразы. Вокруг невозмутимо сновали «ничего не слышащие» кшатрии, незаметно меняя блюда. Махараджа почти не обращал внимания на еду и нехотя ковырялся в серебряной тарелке.

— Мукеш, — ты вовремя, — обрадовался он, — что-то мне не хочется вкушать пищу дома. На лоне природы собственноручно пойманная и приготовленная на костре дичь гораздо аппетитнее.

— Согласен, повелитель.

— Так не будем медлить! — Повелитель промокнул губы платком из тончайшего шелка, ополоснул руки в позолоченном тазике с ароматизированной водой, вовремя подставленным кшатрием, и встал из-за стола. — Идем, — приказал он Мукешу и направился во внутренний двор. Придворная свита, состоящая из пары оруженосцев, четырех шудр, навьюченных котлами, принадлежностями для еды и мешочками со специями, пяти охранников, нескольких купцов, гостивших во дворце, судьи, казначея, приближенного брахмана и десятка лесничих, одетых в темно-зеленые маскировочные халаты и тюрбаны такого же цвета, уже ожидала его. Собаки лесничих возбужденно лаяли, предвкушая скорую погоню.

«Раджу, как и простых смертных, тянет на природу» — подумал Мукеш…

Чаухан вскочил на любимого марварского скакуна, накрытого зеленой бархатной попоной с узором из золотых нитей, дернул за уздцы и чинно прогарцевал по улицам города в сторону боковых ворот. Остальные провожатые устремились за ним. Миновав сочный зеленый луг, свита вступила в смешанный лес, где ели и сосны, как и на Руси, перемежались с дубами и осинами. Лесничие-загонщики, еще день назад выследили здесь пару оленей — самца и самку, облюбовавших опушку леса. Они спустили собак, и те, быстро взяв след, метнулись в чащу. Чаухан подхватил увесистое копье, Мукеш лук и рванулся за ним, а купцы с судьёй и брахманом и шудрами остались ждать на месте. За раджёй, кроме тренированных кшатриев, никто угнаться не мог, да и не хотел. Приближенные лишь присутствовали на охоте для компании.

Мукеш скакал на полкорпуса позади Чаухана, но чувствовал, что может обойти его в любой момент. Понимая, что охотится, в первую очередь, раджа, он лишь поигрывал копьём. Чаухан — опытный охотник, скакал на лай собак по редколесью, как по степи. Мукеш, вовремя увидев опасно нависшую острую на конце ветвь, сумел вырваться вперёд и нацелил копьё на неё. Удар он нанёс точно — мощная ветвь обломалась, и раджа благополучно проскакал мимо. Лишь мгновение спустя он обернулся и с благодарной улыбкой кивнул Мукешу. «Он хоть понял, что, возможно, сейчас я спас ему жизнь?..»

Вскоре Чаухан настиг оленя и пронзил животное наскоку так ловко, что успел выдернуть копье из тела могучего рогаля. Теперь его манила другая цель — олениха. Настигнув её, раджа снова обернулся и, махнул копьём — позволил и Мукешу преследовать самку. Военачальнику пришлось ударить коня пятками в бока, поднять копьё к плечу и поскакать вперёд, мечтая, чтобы олениха скрылась, но испуганное животное словно лишилось сил. С боязнью, что у него ничего не выйдет, Мукеш с такой силой метнул копьё, что оно пронзило бедняжку насквозь, на что раджа громко расхохотался и воскликнул:

— Даже не верится, что такого сильного и умелого воина, как ты, смогли ранить.

— В жизни бывает все, — уклончиво ответил Мукеш…

…Вскоре раздался звук рога, возвещавшего о том, что звери забиты, а еще через минут двадцать на опушке появились лесничие, несущие привязанных к толстым жердям крупного молодого самца оленя и самку. За ними неспешно ехали разгорячённый погоней раджа и военачальник.

Лесничие подвесили убитых животных на дубовые суки, аккуратно сняли шкуры, затем вспороли им животы, отдали требуху собаками, и только потом разобрали туши на части. Раджа с удовольствием наблюдал за процессом.

Тем временем шудры разожгли два костра, подвесили над ними большие медные котлы, сложили в них куски оленины, залили мясо водой и добавили специй…

Над опушкой леса потянуло ароматным дымком. Свита устроилась прямо на траве, постелив на неё плащи, и принялась трапезничать. В серебряные кубки налили медовую кандарью — хмельной напиток, и запивали ею горячие сочные куски мяса. Чанда попытался завести разговор «за жизнь», но беседа не получилась. Чаухан прервал его и заговорил о том, что в Питхорском дворце мало наложниц. Ревнивая Саньогита не разрешила перевести сюда ни единой женщины из Аджмерского гарема. Поскольку Чаухан женился не так давно, то решил пойти на некоторые уступки, но временно.

Мукеш заметил, что во время разговора о наложницах купцы многозначительно переглядывались между собой. Теперь Мукешу стало более понятно, почему махараджа проиграл султану.

«Лучше бы он думал о предстоящей войне — переживал он, — она не за горами…».

Вдоволь насытившись, свита вернулась во дворец. Проводив раджу до покоев, Мукеш отправился в гарнизон.

Весь оставшийся день он гонял обленившихся наёмников до седьмого пота, — заставлял отрабатывать умение защищаться мечом от копья, пока те совершенно не выдохлись.

Некоторые командиры стали роптать на то, что военачальник «озверел» после ранения. На что он ответил известной поговоркой фельдмаршала Суворова: «тяжело в учении — легко в бою».

В интенсивных тренировках армии прошло несколько масов — месяцев. Мукеш старался как можно больше времени проводить среди кшатриев.

За это время Алина свыклась с ролью хозяйки большого дома и научилась терпеливо ждать мужа, постоянно находящегося на службе. Слуги слушались её беспрекословно. Чтобы не сидеть без дела, она нашла себе занятие — собирала и систематизировала родословные кшатриев, бывавших в их доме, слушала легенды, рассказываемые ей соседскими женщинами по дороге в храм. Она умудрялась ненавязчиво расспрашивать их о происхождении рода, а потом запиралась я в спальне и переносила информацию специальными чернилами на пергамент…

…Иногда Мукеш оставался на ночь в крепости, ссылаясь на неотложные дела. Она понимала его, но в такие моменты чувствовала себя одиноко на огромной кровати, и чтобы развеять грусть, медитировала. Странные непонятные видения проходили перед глазами. Алина наблюдала за происходящим в них со стороны, но растолковать значение никак не могла. Пару раз она попыталась заговорить с любимым на волнующую её тему, но тот отмахивался, ссылаясь на усталость.

Последние медитации были особенно непонятными. Они начинались в одном и том же месте — среди бескрайней бурой пустыни. В небе загоралась маленькая светящаяся точка. Точка быстро увеличивалась в размерах и превращалась в человека в белых одеждах. За ним, как по чьей-то неслышной команде, из «ниоткуда» появлялись женщины с лицами и телами, будто сошедшими с икон средневековых мастеров, прикрытыми лишь темными блестящими волосами, доходящими до верхних частей бедер.

Человек, окруженный такой необычной свитой, останавливался в паре метров от Алины и показывал рукой на Запад. Женщины смотрели в ту же сторону, согласно кивая головами. Каждый раз Алина пыталась задать ему один и тот же вопрос: что означает сей жест, и каждый раз не получала ответа. Складывалось впечатление, что человек не видит и не слышит её. Постояв перед ней несколько секунд, он неспешно поворачивался и исчезал в пространстве. Женщины исчезали следом за ним. Каждое утро девушка ломала голову — чтобы это значило. Но, увы. Тщетно. Она не решалась рассказать Мукешу о том, что с ней происходило — считала, что незачем забивать мужчине голову всякой ерундой…

…Сегодня Мукеш уехал на службу спозаранку, когда Алина еще досматривала последний сон. Она встала поздно, позавтракала в одиночестве и заскучала. Опираясь на резные перила, неторопливо поднялась по лестнице и направилась на второй этаж в отдаленное крыло дома. Неспешно прошла по цветному ковру, одернула занавеску из тончайшей тафты и, устроившись на мягком диване, обтянутом оранжевым шелком, посмотрела в небо.

Высоко, под самыми облаками, над округой парил орел. Вдруг он камнем упал вниз и быстро поднялся в воздух, унося в лапах маленького ягненка.

Алина вздрогнула от накатившего волнения: «Вот и мы, как беззащитные ягнята, попали в иной мир… Но чем помочь Мукешу? Ведь ничего существенного я сделать не могу… во всяком случае, пока не могу…».

— Госпожа, — пискнула бесшумно появившаяся на балконе Канта, — хотите выпить медового напитка?

— Нет, не хочу. Дай посидеть спокойно, — Алина отвернулась в сторону, чтобы та не заметила её слез. «Слуги перемещаются по дому как невидимые тени. Все видят и слышат. Нужно быть начеку. Да что со мной?..»

Поняв настроение хозяйки, Канта выпорхнула с балкона так же бесшумно, как и впорхнула. Через некоторое время Алина успокоилась и незаметно задремала…

— Абха, очнись, — Мукеш, вернувшийся из гарнизона гораздо раньше обычного времени, осторожно погладил её по руке, — ты грезишь?

— Да. Меня посещают странные видения.

— Какие?

И тут она, неожиданно для себя, рассказал ему всё, что происходило с ней во время его ночных бдений. Он никак не прокомментировал услышанное, но вспомнив о видениях, ранее посетивших её в Питере, решил, что пора развивать способности Алины дальше. Посему, пообедав, он отправился ни в гарнизон, а в деревню к Вагаспати Мишре — брахману. Как оказалось, он вовремя узнал о его существовании.

Деревня находилась неподалеку, и через пятнадцать минут он въехал в прямоугольный внутренний двор, образовавшийся за счет сплошь построенных по периметру глиняных домов с бамбуковыми крышами. Дома со всех сторон надежно защищали двойные стены с массивными крепкими воротами, которые надёжно закрывались в темное время суток.

Не раздумывая, Мукеш направился в центр двора — к панчаят гхар — месту сбора старейшин. И действительно, Мишра находился там — сидел под баньяном. Его окружали молодые люди — ученики. Ноги Мишра были босы, а тело прикрывала только дхоти. Этот брахман не был богат, но обладал древними знаниями и великой мудростью.

Мукеш спрыгнул с коня, подошел к нему, сложил руки для приветствия и поклонился.

— Что привело тебя в деревню, военачальник? — спросил Мишра.

— Уважаемый, я прибыл с личной просьбой.

Мишра сделал знак рукой, молодые люди тут же повиновалась — ушли.

— Говори, — разрешил брахман.

— Вагаспати, попросите богов дать дополнительную силу моей жене.

— Ты желаешь поставить свою женщину наравне с собой?! Только посвященные и раджи имеют право давать силу женам!

— Вагаспати, женщины управляют нами; постараемся же довести их до совершенства: чем больше они будут знать, тем совершеннее будем мы. — Вспомнил слова Ричарда Шеридана Мукеш, — от развития женского ума зависит и мужская мудрость. Посему, раджпут из рода Огня и военачальник Притхвираджа имеет полное право поставить жену наравне с собой. — Он закончил речь и протянул брахману увесистый мешочек, доверху забитый отборными изумрудами и сапфирами.

Мишра принял подарок, внимательно посмотрел ему в глаза и молвил:

— В мире существует лишь одна Сила, совершенно независимая от того, как она проявляется — творя добро, или зло. Ведь добро и зло — одна и та же река. Разница лишь в том, что воды реки в одном случае текут вперед, в другом вспять.

На этот раз Мукеш промолчал, не зная, что ответить на новое заявление мудреца.

— Воин, в глубине твоих глаз я читаю тайну, — старик сменил недовольство на милость, — но не буду расспрашивать тебя. Завтра, с рассветом, привези женщину сюда. Для начала я поведу её в храм, а потом мы отправимся в священную пещеру, но только вдвоём. Твоя охрана не нужна. Она привлекает лишнее внимание завистливых глаз. — Брахман сделал знак, что разговор окончен. — Уезжай, пока я не передумал.

Мукешу ничего не оставалось делать, как вскочить на коня и поехать в гарнизон. Пробыв там несколько часов и отдав нужные распоряжения, он вернулся домой к ужину и снова застал Алину на балконе.

— Абха, посмотри на меня, — он нежно поцеловал её в шею.

Та радостно встрепенулась:

— Ты снова вернулся рано!

— Я подремлю вместе с тобой…, — Мукеш сел рядом, погладил любимую по руке, положил голову ей на колени и моментально уснул.

Алина тихонечко поглаживала его шевелюру и мысленно благодарила богов за то, что любимый вернулся домой, а не остался в гарнизоне…

— Господин, стол накрыт, — разбудил его появившийся на балконе шудр.

Мукеш потянулся, провел рукой по Алининым волосам, и они и направились в нижний зал.

На покрытом скатертью столе стояло множество серебряных тарелок, украшенных яркой эмалевой росписью и наполненных едой. Алина подошла к столу и подождала, когда первым сядет муж, затем села сама. Мукеш с аппетитом откусил кусок лепешки, запустил руку в первую попавшуюся тарелку и попробовал острые овощные тефтели, следом взял горсть риса из другой тарелки и тоже отправил её в рот…

— Абха, попробуй, сегодня тефтели удались.

— Спасибо. В твои любимые тефтели наверняка насыпали целую горсть карри.

— Тогда возьми кусок рыбы в маринаде.

— Благодарю. Маринад слишком кислый. Пожалуй, я съем лепешку, горстку риса и анисовые листья. Это единственное, что безболезненно переваривает мой желудок.

— У пищи, которую ты принимаешь, всегда должно быть три вкуса: горький, кислый и сладкий. Ты нарушаешь порядок, созданный богами.

— Знаешь ли, я не давала обещаний твоим богам полностью следовать их правилам.

— Я не понимаю тебя, — грустно ответил Мукеш.

— Понять просто — на столе нет воды, — а мне нужно запивать еду.

— Абха, ты должна давно привыкнуть к такой еде. Пища в желудке должна перевариваться при помощи огня, который нельзя заливать водой.

— Муж, — Алина не выдержала и повысила голос, — прикажи шудре немедленно принести хотя бы кувшин с молоком. Иначе я сойду с ума.

Мукеш дал знак слуге выполнить её требование и тихо добавил:

— Никогда не повышай на меня голос при слугах. Я военачальник!

— Военачальник, ещё минута, и я уйду, а ты останешься за столом один.

— Вижу, что ты не в настроении, — специально громко ответил Мукеш, чтобы слуги его услышали. — Разрешаю тебе подняться наверх, — затем он отдал распоряжение: — Принесите жене молоко, куда она скажет.

Алина с облегчением выпорхнула из-за стола и прошла в верхние покои. Там более прохладно. Мукеш присоединился к ней через десять минут. Сел рядом на диван, обнял и сказал:

— Учись сдерживать эмоции. Иначе когда-нибудь ты невольно подставишь меня.

— Прости, — Алина прижалась к нему и заплакала. — Сколько еще времени продлится наша с тобой жизнь здесь?

— Пока не знаю. Ты должна помнить, что нам предстоит здесь основательно поработать — помочь раджпутам победить врагов и объединить кланы в единое мощное государство.

— Я помню. Только как мы сможем помочь?

— В древние варджи я не верю и надеюсь только на собственные силы и сообразительность. Так что, я помогу раджпутам на поле боя. А ты… завтра я отправлю тебя к Вагаспати Мишре. Поедешь с ним в древнюю пещеру, где будешь вести аскетический образ жизни и займешься медитацией. Будешь находиться в ней, пока не почувствуешь, что владеешь ясновиденьем.

— Неожиданное заявление! Почему так скоро?

— Потому, что мне необходим надежный квалифицированный помощник в твоём лице. Времени и так на всё не хватает, а скоро ожидается большая война с жесточайшим врагом — тем самым афганским султаном Муххамедом Гури из рода Гуридов, о котором напоминал дедушка. Он претендует на плодородные земли вдоль Ганга. Армия его многочисленна и сильна. Один раз он уже попытался свергнуть Притхвираджа, но получил достойный отпор и даже был ранен Чауханом во время битвы. Но султан упорен, силен и не отступится от намеченной цели. Он уже подчинил себе Пенджаб, но собственности ему явно маловато. У него постоянно свербит в одном и том же месте — хочется существенно расширить владения.

— Каков наглец!

— Вот с таким упертым бараном мне придется сражаться. Он просто так не отступится от задуманного. Остановить его можно только более мощной силой. Надеюсь, что ты, к тому времени, успеешь впитать в себя достаточно древних практик.

— Я тоже надеюсь… Но как ты будешь жить один, без меня?

— Нормально. У меня забот полный рот. Да и тебе скучать будет некогда, если ты, конечно, ты будешь заниматься с брахманом самым серьезным образом.

— Буду, не сомневайся. Я же должна помогать тебе!

— Тогда не грусти. Время в разлуке пролетит быстро.

— Постараюсь…

— А сейчас перейдем к делам, оставшимся на сегодня: случилось то, чего я опасался. Собирайся, мы едем во дворец к Притхвирадже.

— Зачем?

— Вечером будет приём. Я приглашен вместе с тобой.

— Но я не знаю, как мне себя вести!

— Спокойно сиди за столом, ничего лишнего не говори, только отвечай на любезности. Да, и не забудь попросить Канту нарисовать тебе свежий тилак.

— Хорошо… кстати, я давно хотела спросить тебя. Эта девочка — Канта… почему у нее голубые глаза? Необычный цвет глаз для индусов.

— Вероятнее всего, в ее роду есть парсы.

— Парсы? Что это за народность?

— Парсы — бедные, но благородные выходцы из Эранской (Иран) земли. Их предали гонению за религию — Зороастризм — огнепоклонство и учение о чистоте форм.

— Я где-то читала об этом…

— Так вот, эти религии давно переплелись между собой, так же, как и бытие людей. И раджпуты считают себя потомками дэвов, которые тоже поклонялись Солнцу… ступай, приводи себя в порядок, у нас мало времени. Опаздывать на праздник к Чаухану непозволительно.

— Не волнуйся. Уже одеваюсь… дворец-то рядом! Только проехать через площадь…

— Хорошо, — Мукеш вышел на балкон. Он размышлял о том, как упросить Чаухана договориться о перемирии с соседями, а затем и объединить княжества в борьбе против грозного врага…

Принаряженная Алина вышла из комнаты.

— Едем. Я готова.

… Вскоре они прибыли к главному входу и поднялись по широким ступеням, ведущим в просторный зал, откуда начинаются следующие комнаты — переходы, соединяющие между собой многочисленные внешние и внутренние покои для избранных.

Пройдя через несколько комнат мимо безмолвствующих часовых у дверей, Мукеш с Алиной вошли в зал для приёмов, где собралась местная знать. Флейтисты наигрывали нежные мелодии, гости вели неторопливые беседы. Чаухан с женой Саньогитой, их лучший друг и родственник — молодой раджа Малеси Паджван — хозяин небольшого княжества Каччвы со столицей Амбер, чей покойный отец женился на кузине Притхвираджи — и царский пиит Чанда расположились за массивным столом, украшенным синими мозаичными узорами и в изобилии уставленным вазами со сладостями и фруктами. Чего тут только не было! И пирожки с яблоками, и нежнейшая помадка с фисташками, и дыня в сиропе, и морковный пирог с изюмом и миндалем, и сладости из муки.

Шудры сновали меж гостей, попеременно поднося им то хмельной напиток из фиников, то сладкую кандарью. Судья отрешенно дремал на диване, казначей о чём-то тихо рассказывал богатому заморскому купцу, успевшему подарить Притхвираджу перед праздником очередную наложницу, Саньогита беседовала с Джавани Матой — толстой супругой Паджвана, Чанда что-то глубокомысленно записывал на пергаменте.

Дверь в зал для приемов открылась, и коридорный провозгласил:

— Военачальник Мукеш Чахаман с супругой!

Множество глаз устремилось в сторону вновь прибывших. Мукеш взял Алину за руку и торжественно подвел к столу.

— Приветствую тебя, спасительница, — громко сказал Чаухан, посмотрев на Саньогиту, и добавил: — отныне ты подруга моей жены.

Саньогита улыбнулась в знак согласия.

— Благодарю за предоставленную честь, — быстро нашлась, что ответить, девушка.

— Садитесь по правую руку от меня, — распорядился раджа.

Мукеш сел первым, потом Алина. Супруга Притхвираджи замолчала, не зная, с чего начать разговор с новой подругой. Паузу прервал Паджван:

— Женщина, расскажи нам о чудесном спасении супруга.

— Я обходила поле после битвы — искала сводного брата, но вместо него увидела Мукеша с кровавой раной в боку. Мне удалось дотащить его до телеги и отвезти домой. По дороге он впал в забытьё и очнулся только через несколько дней. Моя мать сумела залечить его рану.

— А из какого рода ты происходишь, красавица?

— Я сирота. Приемная дочь у родителей. Меня подобрали в люльке, плывущей по Гангу.

— А приемные родители?

— Из небогатого рода клана Парамара, — ответил за неё Мукеш, — я проверял.

— Подтверждаю, что в моем войске есть наёмники из этого рода, — подтвердил Паджван.

После такого заявления Саньогита, происходящая из гораздо более знатной семьи, окинула пренебрежительным взглядом Алину, демонстративно отвернулась и продолжила шептаться с Джавани Матой:

— «Странно, — как ты думаешь, Джавани, из какого клана на самом деле происходит супруга военачальника? Она не похожа на наших жен и жен раджей клана Парамара, скорее на светлоликую наложницу Чаухана…».

— «Саньогитта, оставь в покое девушку, тебе ли не всё равно?»

— «Нет, не всё равно. Я знаю повадки мужа, он падок на красавиц. Глянь на него, так и стреляет глазами в её сторону».

— «Это обыкновенное любопытство, сестра».

— «Как знать, ведь я беременна и не могу дарить ему ласки».

— «На это есть наложницы».

— «Не вспоминай о них хоть сейчас, — Саньогита с недовольством взглянула на родственницу. — Вот, что я тебе скажу: Мукеш, хоть и близкий родственник мужа, но всего лишь лагхусаманта — не очень богатый раджпут — средний. Отец не оставил ему ничего. Он младший сын, поэтому зарабатывал деньги и положение сам. Соответственно, и жену имел право выбрать без родительского благословления… все же я права: Абха не жена Мукешу, а сожительница — продолжал размышлять Саньогита, — их брак не освещал ни один из известных мне брахманов…».

— «Если желаешь, я попробую выяснить…».

— «Постарайся узнать, сестра…».

В это время Алина скучала — Мукеш переключился на важный разговор с Чауханом и Паджваном.

От нечего делать она подтянула поближе изящную позолоченную вазочку в виде цветка лотоса, взяла оттуда кешью и неспешно отправила его в рот. «И это называется праздник! — размышляла она, — обыкновенный междусобойчик для узкого круга лиц, да и сам зал, если отбросить то, что он выстроен из мрамора, обставлен скромно. Даже посмотреть не на что. Пусто. Ни скульптур, ни лепнины, только немного деревянной мебели, инкрустированной позолотой и камнями, да изразцы на потолке. Вот и все украшения…».

Внезапно Саньогита схватилась за живот и громко застонала. Тут же подбежали шудры с носилками, положили на них женщину и понесли во внутренние покои. Притхвираджа занервничал, вскочил с места, распорядился позвать придворного лекаря и поспешил за супругой.

— Что случилось? — тихонько спросила Алина у Мукеша.

— Саньогита ждет ребенка, — ответил он, быстро встал из-за стола и потянул жену за собой, — идем, пока вокруг суета.

— Разве можно уйти не попрощавшись?

— Можно. Чаухану уже не до гостей.

Они беспрепятственно прошли по пустому коридору к выходу, сели на повозку и вернулись домой.

— Сегодня последняя ночь, которую мы проведем вместе перед длительной разлукой, — сказал Мукеш, поднимаясь по лестнице в спальню. Давай сделаем так, чтобы она надолго осталась в нашей памяти.

— Я согласна, — Алина всхлипнула.

— Только не плачь, — попросил Мукеш.

— Хорошо… Мы будем видеться?

— Очень редко, — Мукеш нежно погладил Алину по голове. Она прижалась к нему всем телом и замерла…

… Любимая, послушай меня, я расскажу тебе старинную легенду: в давние времена жил бедный, но мудрый царь по имени Асура. Были у него два сына. Асура умер и оставил им в наследство всё свое богатство — плошку, палочку и сандалии. Братья не смогли поделить наследство и разодрались. К ним подошел мудрец по имени Путрака и спросил, из-за чего спор, а когда узнал, то удивился: из-за какой мелочи они спорят.

— Это не мелочь, — ответили ему братья. — Тот, кто наденет сандалии, сможет летать по небу, то, что напишут палочкой — сбудется, а как возьмешь плошку в руки, она тотчас наполняется едой.

Тогда Путрака предложил: бегите наперегонки вон до той горы. Кто прибежит первым, тот и получит наследство. Братья кинулись бежать, а мудрец взял палочку, плошку, надел сандалии и был таков.

— Получается, что он украл наследство? — уточнила Алина.

— Легенда говорит не об этом, — улыбнулся Мукеш, — зачем глупым братьям наследство, если они не могут поделить его? Оно досталось умному человеку. Так хотели боги.

— Ну, раз боги, тогда рассказывай дальше.

— А дальше получилось прямо, как у нас с тобой: он за один миг пролетел огромное расстояние и опустился на землю в городе Акаршика. Город ему понравился, и он решил найти место, где можно поселиться. Блуждая по улицам, попаданец набрел на заброшенный дом, вошел внутрь, увидел там совсем дряхлую старуху, дал ей немного денег и остался жить с ней под одной крышей.

Старуха была довольна квартирантом и однажды сказала Путраке:

— «У нашего царя есть дочь, зовут её Патали. Отец держит девушку в верхних покоях дворца и бережет как дорогостоящий бриллиант. А у тебя нет супруги».

Выслушав старуху, мудрец понял, что в его сердце закрадывается любовь. Он дождался ночи, надел сандалии и отправился прямо в верхние покои дворца. Неслышно, подобно легкому перу влетев в окно, он увидел томно раскинувшуюся на мягкой перине Патали. Девушка показалось ему невероятно красивой. «Как же мне разбудить ее?» — только он подумал об этом, как проснулся страж, охраняющий вход в покои снаружи.

Безумно влюбленный в девушку страж начал читать стихотворение вслух: «вот спит она, раскинувшись в истоме, глаза ее полузакрыты, она позевывает сладко, а ты задумался, чудак, как пробудить ее?»

Ответ, специально посланный богами, пришел незамедлительно: «да просто, обними ее!»

Трепеща от страсти, Путрака обнял Патали так, как я обнимаю тебя, — Мукеш обнял Алину, нежно поцеловал в губы и продолжил рассказ:

— Красавица удивилась пришельцу, но не испугалась. Она тоже же влюбилась в него. И началась между ними беседа, исполненная неги, и свершился их брак по обряду гандхарвов.

— А что это за брак?

— Ты не догадываешься? Это, как у нас с тобой, любимая. Брак, не освещенный ни Брахманом, ни родственниками, а только небесными богами.

— Как романтично! — томно произнесла девушка.

Мукеш чувствовал, что Алина уже давно горит желанием и привлек её к себе…

… Военачальник проснулся первым, повернулся к супруге и с минуту наблюдал, как та улыбается во сне. Потом поцеловал её в губы, зажал упругий сосок между пальцами и нежно потеребил. Она потянулась и спросила:

— Пора вставать?

— Пора, уже рассвело.

Алина неохотно скинула с себя шелковое покрывало и села на краешек кровати.

— Я не хочу ехать без тебя! — капризничала она.

— Абха, потерпи немного, и все образуется. Давай не будем портить настроение друг другу перед расставанием. Хорошо?

— Хорошо.

— Вот и умница. Собирайся. — Мукеш спустился вниз.

Алина возилась недолго. Нарядилась в желтое шелковое сари, расшитое золотыми нитями, застегнула на запястье золотой браслет в виде змейки, вставила в уши сережки, повертелась перед зеркалом еще немного и надела на указательный палец и перстень с рубином. Затем, на русский манер, собрала волосы на затылке.

— Я готова…

— Тогда идем во двор. Лошадей уже запрягли. — Мукеш взял её руку и поцеловал ладонь.

— Дай мне слово, что ты не будешь лезть на рожон. Иначе вместо того, чтобы учиться ясновиденью, мне придется молить богов, чтобы с тобой ничего не случилось.

— Даю слово воина, — без тени сомнения в голосе сказал Мукеш.

— Тогда поехали.

Он подхватил Алину на руки и посадил в повозку. По дороге военачальник на всякий случай попросил:

— Если какой-нибудь жрец предложит тебе набраться «священной» силы от Шивы в ночном храме — не соглашайся.

— Почему? — удивилась девушка, — это же обыкновенный обряд, не более того!

— Ошибаешься. Раньше я не предупреждал тебя за ненадобностью. Но теперь, пока ты будешь жить без меня, возможно всё.

— Что возможно?!

— Каждой женщине, желающей хорошенько ублажить какое-нибудь божество, жрецы советуют провести хотя бы одну ночь внутри храма на специальном ложе и уверяют, что один «из божеств» обязательно посетит её йони в темноте. Как ты думаешь, кто исполняет миссию бога?

— Наверняка жрецы.

— Правильно. После чего женщины из средних и высших слоёв общества щедро одаривают храм.

— Да-а-а, представляю, какие дары получают служители культа! — хмыкнула Алина.

— Удачное сочетание приятного с полезным.

— Надеюсь, что ты не поведешься на подобные предложения?

— Не переживай, я не лягу на специальное ложе, если меня туда пригласят, — улыбнулась Алина.

— Вижу, у тебя поднялось настроение!

— Немного…

… За разговором молодые въехали в ашрам и остановились в центре двора. Военачальник соскочил на землю и подошел к брахману, как всегда, медитирующему под деревом.

— Приветствую тебя, Мишра. Я привез супругу.

Мишра даже не пошевелился.

— Уважаемый, вы слышите меня? — спросил военачальник еще раз.

— Слышу. Ты нетерпелив. Прервал созерцание, — неохотно отозвался тот.

— Простите, но солнце взошло.

— Да. Рассвет — самое хорошее время для соединения с природой. — Брахман неторопливо поднялся с земли и взглянул на Алину.

— Приветствую тебя, похожая на Деви Ума, светлую богиню, воплощение жены Шивы.

Алина спрыгнула на землю, сложила ладони вместе и поклонилась.

— Попрощайся с мужем и подойди ко мне. Теперь я твой наставник.

Алина крепко обняла Мукеша за шею и прижалась щекой к его щеке. Ей стало страшно всего на несколько мгновений, она быстро взяла себя в руки и оторвалась от него.

— Уезжай, долгое расставание невыносимо, — попросила она, отойдя в сторону, и опустила глаза, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы.

Военачальник сел на повозку, дал знак погонщику, в последний раз кинул взгляд на жену и отвернулся.

Мишра дождался, когда тот выедет из деревни, и вновь обратился к девушке:

— Как зовут тебя, дэви?

— Абха.

— Знаешь ли ты значение своего имени?

— Примерно.

— Абха — значит небесное сияние. Если развивать твои способности, подаренные богами, ты станешь мощнейшим даршаном, — сказал брахман.

— Не знала, что такое возможно, — уклончиво ответила Алина, не совсем понимая, что означает слово «даршан».

— Твой муж желает, чтобы ты набралась силы от Солнца и смогла летать со скоростью ума при помощи тайных наставлений. Идем со мной, и ничего не бойся.

Алина послушно последовала за Вагаспати, не смея нарушать его мысли.

Через некоторое время они подошли к храму, украшенному огромным трезубцем и каменными изразцами со сценами жизни демонов и нимф.

— Зайдём внутрь, — попросил её Мишра. — Ты ляжешь у ног Шивы и мысленно попросишь дать тебе силу, а я, тем временем, задобрю его — поднесу дорогой подарок и прочитаю молитву из Смрити — священного писания.

Алина сняла сандалии, тихонько зашла в пропитанный благовониями зал, в буквальном смысле распласталась на ковре пред золотым изваянием грозного божества, сосредоточилась и мысленно попросила: «Шива, если ты так всемогущ, то верни нас домой, в наш настоящий мир, где мы жили раньше. Может и правда, что Шива, общаясь с высшими силами, подаст знак через брахмана и поможет?» — но будучи крещеной в Православной вере, тут же усомнилась в божественной помощи идолов и решила обратить мысли к солнцу — как советуют эзотерики.

«Что сейчас делает муж?» — спросила она у светила и моментально получила от него ответ: «разговаривает с Чауханом…».

— Дэви, вставай, — послышался голос брахмана. — Нам пора.

Она поднялась, прошла к выходу, всунула ноги в сандалии и покорно поспешила за наставником. Тот шагал молча… Через некоторое время девушка решилась спросить:

— Куда мы идем теперь?

— На рынок. Купить повозку и лошадей. Нам предстоит долгий путь до священного озера.

— Могу я узнать, сколько времени займет путешествие?

— Целый день наш путь будет освещать солнце, одну ночь луна…

— Учитель, вы говорите загадками. Выходит, мы не будем спать?

— Мы будем ночевать у знакомого жреца в храме.

— Там у нас будет отдельная комната? — спросила Алина, в красках представив себе то, о чем рассказывал ей Мукеш.

— Да. Нас будет охранять Шива.

— А другого варианта нет?

— Этот самый безопасный.

— А разбойники на дорогах? Вы их не боитесь? — не отставала с расспросами девушка.

— Разбойников на землях Притхвираджа нет. Так что, тебе некого опасаться, дэви. Мы доедем спокойно.

… За разговором они дошли до большого рынка, представляющего собой деревянные ряды, прикрытые сверху матерчатыми тентами от солнца и от назойливых обезьян, ворующих все, что возможно. Чего только там не было! Девушка с удивлением разглядывала предлагаемый торговцами товар: на первых рядах продавали подушки из шелка, набитые ароматной травой, простыни и покрывала всевозможных цветов и оттенков. На следующих красовалась расписная глиняная посуда, медные колокольчики на длинных веревочках и замысловатые статуэтки богов. За этими рядами стояли еще, где купцы наперебой предлагали мягкие ковры, отрезы шерстяных, хлопковых, атласных и парчовых тканей, украшенных всевозможными орнаментами, и женские украшения. Девушка невольно залюбовалась и остановилась около них. Завидев супругу военачальника в сопровождении уважаемого брахмана, вани повыскакивали из-за своих мест, бурно поприветствовали их, как дорогих гостей, и принялись громко ворковать, расхваливая свой товар, как петухи перед курицами. Но Мишра не дал Алине насладиться рассматриванием украшений, мягко взял её под руку и повел в дальний конец рынка, туда, где продавали животных.

Впервые ей пришлось стоять с верблюдами и слонами так близко. От резких перемешанных запахов пота и свежего навоза у девушки заболела голова, но она не показывала отрицательные эмоции — понимала, что Мишра старается не ради себя.

Узнав, что уважаемый человек хочет купить лошадей, к нему тут же подвели с десяток, на выбор. Брахман тщательно ощупал их морды и гривы, заглянул в глаза, обследовал зубы, осмотрел бабки, похлопал по крупу и выбрал двух самых неприглядных, по мнению девушки, лошадок и выкрашенную в коричневый цвет повозку, набитую душистым сеном и крытую хлопковым покрывалом, натянутым на бамбуковые палки.

Мишра выдал купцам по два крупных голубых сапфира за лошадей и горсть монет за повозку, посадил Алину в неё, сам устроился впереди, чтобы управлять, и свернул на дорогу, ведущую в сторону горной страны «За семью Замками» — Непала. Именно в том направлении, у подножий Гималаев, рядом со священным озером и находилась древняя пещера для проведений длительных аскез…[4]

6 НЕОЖИДАННЫЕ СЮРПРИЗЫ

… Отправив супругу, Мукеш полностью погрузился в насущные проблемы. Ему требовалось дополнительное время для отработки умения владеть оружием, ведь удачный бросок копья на охоте был простой случайностью. Впервые взяв в руки настоящий меч, он не сразу сумел удержать его, но сообразил сослаться на ранение в боку. Только благодаря большому количеству часов, проведенных в интенсивных тренировках по ночам и каждодневным скачками по равнинам для обозрения владений, он постепенно освоился и стал держаться гораздо увереннее, как и подобает истинному военачальнику. А еще он постоянно думал о том, что должен модернизировать армию, на вооружении которой находились лишь бамбуковые стрелы, наконечники которых обматывали паклей, пропитанной растительным маслом и поджигали. Добрая половина из них тухла, едва долетев до цели. Мукеш помнил, что читал об огненном зелье и огненных стрелах династии Сун в древнем китайском трактате и задумал заняться изготовлением нового «секретного оружия».

Во время очередной охоты в лесу он попытался заговорить с Чауханом о модернизации. Но тот отмахнулся от военачальника:

— У нас достаточно наёмников и слонов. На их содержание итак уходит много средств. Поэтому нечего зря тратить монеты. Я всегда обращаю врагов в бегство, имя постоянное количество кшатрий и слонов. Так будет всегда.

— Не всегда, мой повелитель. Крестьяне-перебежчики говорят, что Гури укрепляет армию!

— Пусть укрепляет. Ведь последний раз я его изрядно потрепал. На этом закончим разговор. Сейчас мне интересна охота, а не дела. Слышишь звук рога?

— Да, — нехотя ответил обеспокоенный беспечностью повелителя Мукеш.

Звук рога приближался. Сбоку раздался треск ломающегося сука. Из-за ствола векового дуба неожиданно выскочила испуганная лань. К её рогам прицепилась длинная ветка. Ничего не соображая от страха, она мчалась прямо на них. Раджа с ходу запустил в неё копьем, но промазал. Лань резко шарахнулась в сторону, и раздосадованный Чаухан погнался за ней. Вот и весь разговор…

… Тогда Мукеш решил действовать самостоятельно и обойтись минимальной оплатой труда ремесленникам из собственного кошелька.

На следующий же день он приказал кшатриям найти залежи серы по резкому запаху, появляющемуся из неглубоких расщелин вдоль берега реки Йамуны, набить ею корзину и привезти в гарнизон. Тохару Гати доверили не менее ответственное задание: вместе с подчиненными объехать все близлежащие скотники и заставить их хозяев соскрести с земли белый налет — природную селитру, образовавшуюся в местах испражнений животных, набрать её как можно больше и также доставить в гарнизон…

Мукеш продолжал готовить «секретное оружие». Несколько кшатриев тщательно растолкли древесный уголь и селитру в отдельных ступах, затем соединили его вместе в указанной Мукешем пропорции, предварительно взвесив обе части на медных весах, добавили туда серу, хорошенько перемешали содержимое. Черный порох был готов. Военачальник взял пару обыкновенных, не более пятнадцати сантиметров в высоту и десяти сантиметров в диаметре, глиняных горшков и набил их смесью, потом вставил в каждый по короткому толстому стеблю сухого тростника и набил их той же смесью — сделал примитивную огнепроводную трубку. Дождавшись, когда стемнело, он поджег трубку лучиной от костра, размахнулся и запустил первый горшок в кучу глины. Через пару секунд раздался сильный хлопок, сопровождаемый большим количеством огня и черного едкого дыма, острые черепки разлетелись в разные стороны метров на двадцать от места попадания. Испуганные воины бухнулись на землю и принялись молить богов о снисхождении. Тогда Мукеш кинул второй, рассмеялся и крикнул:

— Раджпуты никогда не были трусами! Идите и набивайте горшки смесью! А завтра приступим к изготовлению «медных подарков». Будем «кормить» огненным зельем кшатриев Ратхора.

— Что за «подарки» из меди? — полюбопытствовал Тохар Гати, ставший добровольным соглядатаем Мукеша.

— Нам необходимо отлить множество медных цилиндров с толстыми стенками и дном и набить их той же смесью, что и горшки. Задачу понял?

— Да, мой командир.

— Тогда ступай к плавильщикам. Пусть займутся полезным делом — отольют штук сто, диаметром, как толстый бамбук вот такой длины, — Мукеш отмерил руками двадцать сантиметров, — я хорошо заплачу им… Мукешу хотелось как можно быстрее опробовать и внедрять огненное зелье…

…Алина удобно устроилась на душистом сене, накиданном в повозку, и рассматривала окрестности. Вдоль дороги росли финиковые пальмы, на просторном лугу, отвоёванном людьми у леса, мирно паслись коровы. У каждой деревни возвышались лингамы или небольшие местечковые храмы. Вокруг царило спокойствие, нарушаемое только пением птиц да изредка проезжающими телегами крестьян…

К вечеру повозка свернула на более узкую, выложенную крупными каменными плитами дорогу. За поворотом показалась крепость из красного песчаника. Брахман остановил повозку у массивных деревянных ворот ярко синего цвета, щедро украшенных резьбой с позолотой. Завидев путников, ворота открыли, и путешественники заехали во двор, где стояли боевые колесницы и томились слоны, цепями прикованные к специальным металлическим крюкам. Лучники прохаживались по стене между башен. В крепости не росли деревья, под ногами лежала лишь затвердевшая как камень глина.

«Хоть бы пальмы в кадушки додумались посадить. Листья прикрыли бы двор от палящих лучей» — подумалось Абхе.

— Спросите командира, могу ли я — Вагаспати Мишра и моя спутница переночевать здесь под вашей охраной? — спросил он у воина.

Тот незамедлительно передал вопрос следующему, стоявшему неподалеку, воину. Тот пошел во внутренние покои, но быстро вернулся и кивнул головой дежурному.

— Проходите, — Рану разрешил. — Мы напоим и накормим ваших лошадей.

— Идем, — Мишра взял Алину под руку и провел через дверь во внутренний дворик с фонтаном по центру.

Они остановились у входа во внутренние покои. На пороге их встретила приветливая, но очень усталая, с покрасневшими от бессонницы глазами молодая женщина.

— Вот ваша комната, госпожа, — сказала она и кивнула на дверь, что справа от входа. — А вам, уважаемый, отвели комнату на мужской половине. Кшатрий проводит.

— Абха, отдыхай и ничего не бойся. Ямина прислужит тебе. Завтра утром мы продолжим путь.

— Хорошо, Вагаспати…

…Солнце готовилось зайти на покой. Мишра вышел из комнаты и направился к фонтану. «Пусть Абха поспит перед долгой дорогой, а я займусь размышлением в созерцании», — старик опустился на землю, принял позу лотоса и погрузился в утреннюю медитацию. Молочно-розоватая пелена окутала его и перенесла в благоухающий сад, где он узрел всемогущего Шиву, гуляющего по тропинке и нежно обнимающего рукой любимую супругу — прекрасную Парвати. Шива покрыл тело шкурой леопарда, шею украсил ожерельем из живых цветов, руки обвил браслетами из маленьких только что родившихся кобр. Сегодня и Парвати облачилась в великолепное сари, раскрашенное цветочным узором и прихваченное на тонкой талии поясом, свисающим впереди в виде колец с кисточками. Еще более ее украшают длинное рубиновое ожерелье, массивные серьги и золотые браслеты на руках и ногах. Прекрасные волосы уложены в замысловатую прическу и скреплены обручами и гребнем тончайшей работы. «Истинная Богиня блаженства и любви!» — радовался Мишра, любуясь на неё.

Брахман перевел взгляд на Шиву. Ему показалось, что тот внимательно смотрел на него, и старик решился спросить ожившее божество:

— Всемогущий Шива, для чего ты послал мне женщину?

— Передай силу женщине перед пробуждением, — ответил Шива.

Мишра понял послание по-своему: времени до того момента, как его бренные останки сожгут на погребальном костре и прах развеют над водами священного Ганга, у него осталось мало…

Брахман закончил медитировать, встал и, не торопясь, вернулся в отведенную ему комнату, Алина же продолжила знакомство с девушкой:

— Как тебя зовут?

— У меня нет имени.

— Как нет имени?!

— Я девадаси — танцовщица и жрица любви при храме.

«Верно. На её лбу нет тилака».

— Но родители дали тебе имя при рождении?

— Да. Ямини — ночь. Мама, как и я, служила девадаси и, в награду за свое терпение, Кама — бог любви, подарил ей меня. А земного отца нет.

— А где сейчас твоя мама?

— Умерла. Теперь я служу Каме вместо неё. Я, как и она, не создана только для одного мужчины и должна принадлежать многим.

— Так ты живешь здесь, в крепости?

— В комнате напротив вашей.

— Как воины относятся к тебе?

— Они не обижают меня. Я всем довольна.

— Хоть это радует. Я буду звать тебя по имени. Хочу, чтобы ты не забывала его.

— Благодарю, добрая госпожа, — ответила женщина.

— Теперь сходи за чистой водой, а я пока осмотрюсь.

— Я быстро, госпожа, — женщина поклонилась, взяла кувшин и вышла во двор.

Алина разглядела свое новое жилище: на открытом настежь окне тусклой комнаты прикована решетка. Кровати нет. Вместо неё матрас, подушка и плед. Рядом маленький столик. Вот и все убранство. «Крепость — есть крепость…».

Вскоре вернулась Ямина с тазом и кувшином в руках.

— Раздевайтесь, госпожа, я обмою ваше тело.

— Спасибо, я сделаю это сама. Принеси мне что-нибудь поесть.

— Госпожа, что же вы сразу не сказали? Cейчас принесу, — она приоткрыла дверь и снова вышла.

В этот момент Алина успела разглядеть, как совсем молоденький коридорный охранник засунул в рот комочек из листьев бетеля с анисом и усердно зажевал ядерную смесь, делающую слюну похожей на кровь. «Мукеш говорил, что без этого зелья наемники долго обходиться не могут, значит, бетель и опиум в Индии употребляют давно…, так что, вовсе не Афганистан родоначальник использования зелья… Да черт с ней, с травой…, пускай жуют на „здоровье…“.

…Ямина вернулась быстро и поставила на стол поднос с едой.

— Благодарю тебя, подруга. Составь компанию — поешь со мной, — предложила Алина.

Девадаси не отказалась — села напротив, аккуратно оторвала кусочек пури и обмакнула его в острый соус. Алина тоже оторвала кусочек и спросила, глядя в усталые глаза Ямины:

— Скажи, а много ли воинов в крепости?

— Сегодня только малая часть, но завтра войско будет в полном сборе.

— От чего зависит число находящихся здесь людей? — продолжала расспрашивать любопытная девушка.

— От того, сколько из них выезжает с дозорами к границе. Но сегодня воины отчего-то задерживаются. Но когда возвратятся, у меня будет много работы…

— Так ты свободна вечером и сможешь поболтать со мной?

— Нет. Не смогу, — Ямина покачала головой и с гордостью добавила: — Сегодня я дарю любовь Камы командиру крепостного гарнизона — Рану.

— Ты любишь Рану?

— Я люблю всех раджпутов.

— Не боишься забеременеть?

— Что вы, госпожа! — Разве вы не знаете, как предохраняться? — Ямина сделала круглые глаза от удивления.

— Нет.

— Смесь из каменной соли и растительных масел предохраняет от нежелательной беременности. Необходимо смазывать ею йони.

— Спасибо за подсказку. Непременно воспользуюсь.

— А разве вы не замужем? — удивилась девадаси.

— Меня выдали замуж совсем недавно, — выкрутилась Алина, — да и муж мечтает о детях.

— О-о! Тогда я приготовлю вам другую смесь!

— Спасибо, подруга. Сейчас — в дороге, она мне ни к чему.

— А куда вы едете с брахманом? — отважилась спросить не менее любопытная, чем Алина, девадаси.

— Муж отправил меня с Вагаспати омыться в священном озере.

— Я тоже хочу к священному озеру, но не могу оставить крепость, — грустно сказала Ямина.

— Я помолюсь за тебя, подруга.

— А утром и я помолюсь за нас в храме…, обязательно помолюсь, госпожа.

— Вот и хорошо. А сейчас иди к себе. Я устала. Приятной тебе ночи… с Рану.

— До завтра, госпожа… — Ямина улыбнулась на прощанье и вышла.

Алина улеглась на матрас, накрылась легким пледом и только представила себе мифическое священное озеро, как за дверью послышались возбужденные голоса. Дверь, ведущая из общего коридора во двор, громко хлопнула, кто-то закричал: „Айшвар, поднимись в башню и зажги сигнальный костер!“, а через минуту в комнату вбежала испуганная Ямина.

— Госпожа, быстрее, вставайте, нападение на крепость!

— Нападение?! Не может быть!

— Очень даже может, госпожа. Вставайте же, если не хотите неприятностей!

— Где нам спрятаться, Ямина?

— Идемте, переждем бой в сене за телегой. Боги, пусть Айшвар успеет подать сигнал! — девушка схватила Алину за руку и потянула за собой. — Прячьтесь! Быстрее! — она проворно сделала руками лаз.

— Боже праведный, помоги! — воскликнула Алина на русском и, нырнув в сено, заткнула пальцами уши. Но этот „манёвр“ не спасал от накатившей на неё волны жуткого страха…

…В полумрак двора, освещенного лишь несколькими масляными факелами, ворвалось полчище всадников. Они легко порубили мечами охрану и продвинулись вглубь территории. Уже отовсюду слышался звонкий лязг металла, крики, стоны полусонных плохо соображающих воинов и гортанный клич нападающих. Неистово ржали раненые лошади, трубили никем не управляемые слоны, цепями прикованные к огромным кольцам, закрепленным в стене.

Кутерьма продолжалась недолго. Минут через тридцать стало тише. Алина открыла глаза, отняла руки от головы и услышала, как один из нападавших докладывал:

— Айбак, крепость в наших руках…

… — Что делать, Ямина? — прошептала Алина.

— Попробую посмотреть — выгляну из-за колеса…, — она высунулась и… сразу попала под прицел горящих, как у возбужденного хищника, глаз молодого мужчины, смотревшего на неё сквозь щель приподнятого забрала. Мужчина оскалился в кривой улыбке, выдернул из сапога стрелу с обмотанным материей наконечником, зажег её от факела, вставил в лук, натянул тетиву и пустил огонь в стог, где прятались девушки.

«Всё. Это конец… — промелькнула жуткая мысль в голове Ямины, — попалась, как глупая девчонка и госпожу подвела…».

Через секунду женщины добровольно выскочили из стога.

Мужчина довольно ухмыльнулся и поманил их пальцем.

— Чьи вы женщины? — спросил он на санскрите.

— Я — ничья, — Ямина передернула бровями — постаралась придать лицу равнодушный вид.

— У раджпутов так не бывает. Наложница?

— Девадаси.

— Значит тебя не надо учить, как ублажать воинов… — Отведите её к пленным…, — А ты что молчишь? — Мужчина вынул факел из подставки и поднёс к Алининому лицу.

— Я путешественница.

— Вот как? Ты действительно не похожа на местных женщин. Откуда ты?

— Не знаю. Родители нашли меня в колыбели, плывущей по реке, и удочерили.

— Назови своё имя!

— Абха.

— А где твои провожатые?

— Брахман Вагаспати Мишра отдыхает на мужской половине, — ответила она, смело глядя в глаза «хищнику».

— Ты путешествуешь с брахманом?

— Да, а что в этом странного?

Мужчина недобро усмехнулся и приказал стоящему рядом воину:

— Найдите брахмана! Сейчас посмотрю на твоего провожатого…

— Теперь ты назови мне своё имя! — с вызовом спросила у вражеского воина Алина.

Тот ухмыльнулся и ответил:

— Айбак Кутб уд-Дин, полководец султана Муххамеда Гури.

«Вон от, Кутб уд-Дин, коварный враг моего мужа» — пронеслось в голове у девушки. Её невольно прошиб холодный пот.

— Я покажу тебя всемилостивейшему султану, — с ухмылкой распорядился полководец. Ты ему понравишься. Он любит необычных женщин…

— Надеюсь, что нет! — выпалила Алина.

— Женщина, не испытывай моё терпение! — Айбак больно хлестанул её плеткой по руке.

— Не боишься испортить подарок? — не сдавалась Алина, растирая больное место.

— Дерзкая путешественница, ты знаешь, что делают с нашими непокорными женами?

— Что?

— Мы бросаем их в ямы и закидываем камнями.

— Вы — дикари!

— Женщина, завтра после того, как я тебе кое-кого покажу, ты заговоришь иначе…

…Рядом с помещением, где дремал Мишра, послышался сдавленный крик, затем дверь чуть не слетела с петель от сильнейшего удара ногой, и в неё ворвались люди в красных халатах и желтых тюрбанах.

«Откуда в крепости мамлюки!?[5]» — только и успел подумать брахман. Один из людей больно ткнул его в спину рукояткой меча.

— Иди за мной, — приказал он, — не то отсеку голову.

Брахман подчинился. Его вывели во двор, где он увидел плененных раджпутов. Среди них брахман заметил Ямину, подошел к ней и спросил:

— Где Абха?

— Уважаемый, мы спрятались в сене, но нас обнаружили и разделили. Меня отправили сюда — к пленным, а её стали допрашивать…, — ответила беспрерывно хлюпающая носом заплаканная женщина.

«Боги! Что станет с Абхой, если она попадет в руки мусульманских захватчиков?» — Он, с надеждой в душе, еще раз внимательно рассмотрел всех стоящих во дворе, но не увидел свою подопечную. Зато заметил, что люди с ужасом посматривают на распахнутые настежь ворота крепости, и содрогнулся. В одно из отверстий стены, расположенное сбоку от ворот и предназначенное для хранения стрел, водрузили насаженную на острый кол голову. Голова, с застывшим недоумением на лице, принадлежала командиру крепости Рану, явно не готовому неожиданно умереть в рассвете сил. Мишра побледнел, закрыл глаза и обратился к Шиве: «Всемогущий, спаси женщину, посланную мне Брахмой для пробуждения!»

Ответ божества ему услышать не пришлось. Мысли брахмана прервали мамлюки. Они схватили его, потащили во внутренний двор и кинули к ногам Айбака.

— Это твой проважатый? — Спросил Айбак у Алины.

— Да, это уважаемый всеми брахман. Я хочу быть рядом с ним.

— Глупая, ты хочешь присоединиться к рабам?

— Брахман не раб. Он святой человек.

— Святым человеком может быть только служитель Аллаха, — сказал, Айбак, как отрезал.

Перепуганный старик замер под тяжелым взглядом военачальника. Тот рыкнул:

— Правда, что Абха неизвестного происхождения?

— Правда, — не моргнув глазом, подтвердил брахман.

— Поклянись Аллахом, что ты не врешь, старик.

— Клянусь. Да покарает меня Аллах самой ужасной смертью, которую он изберёт, если я говорю неправду.

— Значит я принял верное решение…, Мамед, — позвал он рядом стоящего мамлюка, — отведи их к остальным пленникам. С соседних укреплений наверняка заметили сигнал…, возвращаемся…

Ударами плетей пленных раджпутов выгнали в первый двор, приказали выстроиться цепочкой. Двух женщин и брахмана поставили в ряд последними, затем накинули каждому на шею по петле, пропустили через петли длинную веревку и подали её конец огромному темнокожему воину, восседающему на превосходном арабском скакуне.

Воин вывел людей из крепости и потащил через засеянное просом поле. С обеих сторон за пленными следили вооруженные всадники и «подбадривали» отстающих ударами плетей.

Люди покорно тянулись друг за другом, но наступая на колючие сухие листья растений, не могли идти быстро. Один из всадников не выдержал и с размаху отсек голову еле плетущемуся раненому раджпуту. Алые струи крови брызнули в стороны, и густыми растекающимися каплями отпечаталась на коже и одежде пленников. Люди вздрогнули и потащились быстрее. Мишра еле поспевал в ритм шагов здоровых воинов. Алина старалась не отставать, Ямина кое-как перебирала ногами.

— Женщина, не отставай, не то накличешь беду на наши головы, — постоянно напоминал ей брахман.

… Поле закончилось. Пленных повели по лесной дороге. Идти стало легче. Ямина больше не хлюпала и вполне успевала идти в едином темпе с остальными. Мамлюки ехали рядом и внимательно смотрели по сторонам, чтобы не прозевать внезапное нападение диких животных. Впрочем, колонну спасали факелы, горящие в руках всадников. Мощный инстинкт самосохранения не позволит зверю приблизиться к огню…

…Светало. Из-за верхушек деревьев показалось другое, полностью вытоптанное копытами лошадей поле. Вдоль него проглядывались несколько просторных шатров, обтянутых шкурами буйволов. Пленников явно гнали в их сторону.

Около шатров на земле сидели еще человек двадцать несчастных, захваченных ранее в храме. Людей из крепости подвели к ним, приказали остановиться и сесть рядом. После тяжелого перехода Мишра наконец-то смог растереть уставшие ноги. Он пришел в себя, огляделся и заметил главного жреца, сидящего неподалеку.

Приветствую тебя, — поздоровался Мишра.

— Приветствую и тебя, Вагаспати. Как ты оказался среди пленных? — удивился жрец.

— Шива дал мне последнее испытание. Волею богов я попал в крепость, где меня и захватили мамлюки.

— Печальное событие, Вагаспати, печальное, — покачал головой жрец, — какие еще испытания ниспошлют нам боги?

— Пока не знаю, уважаемый, сейчас меня волнует другое: как спасти мою спутницу. — Он кивнул головой в сторону Алины, сидящей рядом. — Помогите мне вызволить её. Я пожертвую храму большие деньги.

— Сначала нам самим необходимо освободиться из плена. Или ты надеешься на чудо, Вагаспати?

— Эта женщина — даршан. Я отвечаю за нее пред богами. Сам всемогущий Шива послал ее мне, — продолжал Мишра, задрав голову вверх и многозначительно показав пальцем в небо, — так что, без женщины я не смогу вернуться обратно.

— Нас может спасти только Брахма, — сказал жрец, — воздадим же ему щедрую молитву…

… В это время Алина смотрела по сторонам — строила планы побега и не заметила, как к ней подошел Айбак.

— Ты еще красивее при дневном свете, сказал он, — идем со мной, я покажу тебе, что обещал…, вот так поступают с непокорными пленными. — Он схватил Алину за руку и подвел к другому шатру.

— Смотри…

Приглядевшись, она содрогнулась от ужаса. За шатром, под палящими лучами солнца сидели пленённые раджпуты со связанными руками и ногами. Их обритые головы обмотали кусками шири — свежими шкурами с только что убитых верблюдов, а на шеях закрепили деревянные колодки. Бедняги даже пошевелиться могли с трудом.

— К чему такая жестокость?! — откровенно возмутилась девушка.

— Жестокость? О какой жестокости ты говоришь? Из пленных воинов воспитывают преданных рабов — гамкуртов!

— Говоришь, преданных рабов? Да после такого «любезного» обращения они возненавидят вас!

— Глупая женщина, — усмехнулся Кутб уд Дин, — ты не понимаешь, что с ними произойдет. Дня через три шири усохнут и сдавят им головы. Волосы постепенно врастут в кожу и начнут причинять невыносимые страдания, которые усилятся жаждой.

— Зачем вы издеваетесь над людьми?

— В живых останутся только самые крепкие и выносливые. Выжившие полностью потеряют память и станут безвольными людьми, безгранично преданными хозяину. Не будешь выполнять мои требования, тоже окажешься в колодках.

— Теперь мне все ясно, — только и сумела сказать Алина в ответ.

— Если ясно, то вернемся обратно.

Девушка поспешила за полководцем, стараясь идти в ритм с его шагами.

… Мукеш с Тохар Гати и парой десятков раджпутов инспектировал укрепления, недавно возведенные вдоль дорог. Мукеш проверил их прочность, похвалил командиров за порядок и дисциплину, отдал необходимые распоряжения по дальнейшему строительству и направился обратно в Раи Питхор.

Оставляя за собой клубы пыли, навстречу им нёсся всадник. Заметив военачальника, всадник спешился.

— Что случилось? — обратился к нему Тохар.

— Воины султана захватили промежуточную крепость!

— Сколько их? Ты видел?

— Не меньше, чем гульма с боевыми колесницами. Они увели в рабство наших людей!

Глаза Мукеша недобро блеснули.

— Да падет неотвратимое проклятье на их головы, — выругался он. — Тохар, скачи в Питхор, подними гарнизон «по тревоге». Сообщи Чаухану и пошли гонца к радже Паджвану. Пусть подтянет и своё войско. Жду тебя с подкреплением у крепости.

— Мукеш, а что, если часть мамлюков не ушла — осталась в промежуточной крепости?

— Вряд ли. У них стандартная тактика. Взять врасплох и быстро убраться обратно. Они исполнили, что задумали и ушли, но недалеко… Скорее всего, их лагерь стоит на границе владений. Айбак с войском выжидает новый удачный момент для очередной мелкой вылазки. Пробует силы…

— Слушаюсь, военачальник, — Тохар пришпорил коня и помчался в город…

… — Скачем напрямик, через поля, — Мукеш отдал распоряжение оставшимся с ним раджпутам…

Через час пути показалась разграбленная крепость. Вокруг неё царила тишина. Никакого движения людей на стенах не видно, звуков тоже не слышно. Мукеш приказал одному из раджпутов проползти через высокие травяные заросли к воротам и проверить обстановку с более близкого расстояния. Тот вернулся быстро и доложил:

— Крепость разграблена, внутри, кроме трупов наших воинов, никого нет.

«Странно, неужели ни один из многочисленных раджпутских дозоров не вернулся? Их что, всех перебили!? Сколько же людей сосредоточил на границе султан? Многотысячную армию? Гури явно готовит войско к большой войне. Его земли не плодородны, а земли вокруг священного Ганга дают урожай по нескольку раз в году… Эх, переправить бы сюда несколько ракетных установок „Град“, огнеметы и выдать каждому кшатрию по автомату Калашникова. Увы. Сие невозможно. Придется метать горшки с самодельным порохом. Пушки бы отлить, но как, и где…?»

Кшатрии зашли внутрь. Останки человеческих тел валялись повсюду.

В глаза Мукешу сразу бросилась насаженная на кол голова Рану. Он побледнел, но быстро взял себя в руки и приказал сжечь трупы.

Привыкшие к смерти в любых ее проявлениях, воины сходили в лес, набрали несколько больших связок хвороста и соорудили помост в центре двора. Затем сняли дхоти, плотно обмотали ими лица до самых глаз и быстро сложили на помост уже начавшие разлагаться тела погибших. Через несколько минут над крепостью повеяло дымом и паленым человеческим мясом. Так раджпуты провожали своих товарищей в следующую, более счастливую жизнь. Мукеш смотрел, как пламя пожирает голову Рану. В душе его боролись противоречивые чувства: с одной стороны, кара настигла нерасторопного воина, с другой ему было жаль раджпута, закончившего жизнь так нелепо…

… За это время Тохар Гати добрался до Раи Питхора и доложил о случившемся махарадже. Услышав нерадостные вести, у Притхвираджа испортилось настроение. Он распорядился поднять гарнизон по тревоге.

К вечеру того же дня подтянулись свежие силы раджпутов. Военачальник посоветовался с командирами и решил задействовать в бою шестьсот конников, а еще двумстам быть в резерве — прятаться в лесу под кронами деревьев.

Обычно султан устраивал приграничные «учебные» вылазки с небольшим количеством людей. Командиры сделали расчет на внезапность — решили дать бой в предрассветный час — когда сон самый крепкий. Разведчики донесли, что место, где разбил лагерь султан, недалеко. Всего часа два езды…

Мукеш вместе с конниками совершил омовение, помолился в небольшом деревенском храме, после чего облачился в шлем и наручи и подал знак трогаться.

Обмотав подковы коней мягкой тканью, отряд поскакал напрямик через поля. Глаза опытных воинов давно привыкли к темноте. Они уверенно направляли лошадей в нужное направление, знакомое им с детства.

Проскакав мимо вязкого рисового поля и распугав стадо носорогов, воины вступили в лес, неслышно проехали по краю — под ветвями деревьев и попали на следующее поле, побитое копытами лошадей и людскими ногами. Здесь отряд разделился на две группы. Кшатриям пришлось обходить открытую местность по кромке леса. Мукеш приказал военачальникам запереть мамлюков в котел, сам же остался наблюдать за манёвром с тремя десятками людей и ждал, когда его кшатрии замкнут кольцо…

Напряжение росло. Мукеш всматривался в звездное небо и молил известных ему богов — Сканде, Шиву, Кали и демонов о помощи: «Хар, хар…! Всемогущие Боги, помогите спасти Абху! Атакуйте небесными стрелами неприятеля! О Джакуна[6], приведи на поле Джигер Кхоре[7], да пожрет она сердца мамлюков, осмелившихся вторгнуться сюда!»

На секунду ему показалось, что он видит колесницу Шивы прямо над собой.

«О Шива, ты услышал меня, ты пришел на помощь! Вечная благодарность тебе, Всемогущий!»

— Мар! Мар! — со всех сторон закричали замкнувшие кольцо раджпуты. Мукеш вздыбил коня и, начисто забыв о личной безопасности, рванулся вперед, беспрерывно раздавая удары мечом направо и налево…

Алина лежала на шкуре и невольно слушала, что происходит внутри шатра, где ночевал Айбак.

Казалось, что дорвавшийся до женского тела мамлюк никогда не перестанет возиться с Яминой. «Ненасытный дикий афганец… Боги, угомоните ли вы султана хоть к рассвету?..»

…Внезапно ночную тишину прервал громкий клич: «Паджван ки джай! Мар Гури, мар!» Через секунду клич подхватили во всех сторон поля: «Мар Гури, мар, мар»! Около шатра раздалось несколько взрывов.

Айбак соскочил с ложа, нащупал меч, надел шлем и, если не считать доспехи одеждой, подкрался к выходу, в чём мать родила. На секунду он замер, прислушиваясь. На поле явно завязывался бой. В это время Ямина тихонько забилась в угол и незаметно прикрылась краем ковра. За шатром орали люди, ржали лошади, от сильнейших ударов звенели клинки…

Полог приоткрылся. Айбак поднял кривой меч и чуть не опустил его на голову своего помощника — Мамеда.

— Командир, раджпуты в лагере! — выкрикнул Мамед.

— А наши воины?

— Большая часть перебита. Уходим. Лошади ждут.

— Грязные шакалы, — злобно выругался Айбак, — я вернусь и разобью всю раджпутскую нечесть вдребезги!

Мусульманский полководец, занятой спасением собственной персоны, моментально забыл про девушку. Он нащупал исподние штаны, быстро натянул их на мощные ляхи и выскочил из лежбища.

Секунду спустя в шатер попала горящая стрела. Шкуры затлели. Помещение заполнялось едким удушливым дымом. Ямина испугалась и ринулась к выходу.

— Стой, не смей выходить! — крикнула приоткрывшая полог Алина, — хочешь, чтобы в тебя попала стрела? — и пригнувшись, быстро заскочила в шатер.

— Мы задохнемся, Абха!

— Ничего с нами не будет. Закрой лицо куском сари и терпи. Скоро бой стихнет…

Полог шатра снова зашевелился. В шатер на четвереньках вполз Мишра.

— Что происходит вокруг, уважаемый, вы видели? — спросила его Алина.

— Раджпуты добивают последних мамлюков. Женщины, вы понимаете? Мы свободны!

— Понимаем. Лишь бы здесь не задохнуться, — ответила Алина и зашлась глухим кашлем…

— Все живы? — услышали они вопрос воина, просунувшего голову, спрятанную под шлемом с металлическими косичками, в оставленную брахманом щель.

— Все! — громко крикнула Алина, узнав голос Мукеша, кинулась ему на встречу, и потеряла сознание. Он подхватил её на руки и вынес на воздух.

Она пришла в себя после того, как ей на лицо вылили целую флягу с водой. Открыв глаза, девушка впервые за всё время, проведенное в предельном напряжении, заплакала. Мукеш положил её голову себе на колени, гладил по волосам и приговаривал:

— Любимая, все прошло, все позади. Ты должна понимать, что в жизни иногда случаются разные неприятности. Через несколько дней ты забудешь все, что произошло, как дурной сон…, — он смотрел ей в глаза, пытаясь выразить ими всё, что не мог произнести вслух.

Алина держала Мукеша за руку и сбивчиво рассказала, что произошло с ней за прошедший день.

Военачальник слушал и все больше и больше хмурился.

— Прости меня за то, что тебе пришлось познакомиться с полководцем султана. Я наивно ошибся, отпустив вас с брахманом без охраны — понадеялся на спокойную обстановку в княжестве. Хвала богам, все закончилось благополучно. Давай больше не будем вспоминать об этом. Хорошо?

— Хорошо…

— Вот и молодец…, возьми мой бурдюк с водой, зайди в уцелевший шатер и приведи себя в порядок. Раджпуты сопроводят вас как можно дальше. Не хочу, чтобы ты нервничала… Тохар Гати! — позвал он верного кшатрия, — распорядись пригнать сюда какую-нибудь крепкую повозку.

Тохар не заставил себя ждать. Затем Мукеш приказал ему:

— Разберись с пленёнными мамлюками. Вызнай у них о составе армии и предложи воевать на нашей стороне. Если откажутся — поступай на своё усмотрение. Мукеш не был кровожадным полководцем, и ему пришлось извернуться, чтобы соблюсти правила кодекса чести.

Алина уже не услышала его последнего распоряжения — уселась в повозку и ожидала, когда отряд из двадцати человек тронется в путь, провожая их с Мишрой в сторону границы с Непалом…

7 НАУЧИСЬ СОЗДАВАТЬ

…Чем дальше Брахман и Алина продвигались в сторону гор, тем заметнее менялся ландшафт местности. Через несколько часов повозка уже ехала между скал, покрытых, в основном, смешанными лесами. Вдоль дороги цвели магнолии. Солнце, как специально, палило нещадно. Проехав еще пару часов по жаре, отряд оказался в котловине, окруженной горами, покрытыми пышной растительностью.

— Мы прибыли, — сказал брахман и распрощался с кшатриями.

Алина смотрела им вслед, пока отряд исчез из виду. Она смахнула невольно накатившую слезу и спросила брахмана:

— Учитель, где же священное озеро?

— Посмотри внимательно. Видишь, чуть дальше поблескивает вода?

— Да.

— Вот оно, место поклонения Создателю. Мы достигли цели нашего путешествия. Брахма вознаградит тебя, если постараешься.

— Что я должна делать, чтобы угодить Брахме?

— Прежде всего, слушать и повиноваться мне. Потом высшие силы направят тебя на истинный путь.

«Истинный путь… высшие силы… интересно, долго ли мне придется разобраться в этой божественной мешанине? Что же, Мукеш сказал, что других вариантов нет…».

Меж тем Мишра направил повозку к воде. Алина заметила в ней крокодилов и моментально пришла в ужас:

— Учитель, озеро кишит крокодилами! Надеюсь, что мне придется купаться рядом с ними?!

— Видишь людей, сидящих в лодках? — вопросом на вопрос отозвался брахман.

— Вижу.

— Эти люди — охранники, плотно окружают место купания и не подпускают к нему хищников — бьют тварей острыми кольями по голове. Так что, тебе опасаться некого. Успокойся и сосредоточься. Сейчас ты войдешь в воду и четыре раза окунешься с головой.

— Хорошо. Но почему я должна окунуться четыре раза?

— Тем самым ты поклонишься всем четырем частям света.

— Зачем?

Терпеливый Мишра принялся объяснять:

— Брахма — четырехглавый всевидящий бог, смотрящий во все стороны, присутствующий везде, создавший землю, воду, огонь и воздух. Поэтому ты обратишься к нему во все стороны. А озеро — тиртха[8] на нашей земле, — продолжал брахман, — На рассвете и закате солнца миллиарды тиртх появляются здесь. Грехи мужчин и женщин уничтожаются, стоит лишь раз принять омовение. Уничтожается даже грязь, пришедшая из прошлой жизни. И достаются тому человеку нетленные миры в обиталище Брахмы.

— Учитель, а почему это место священное?

— Всемогущий Брахма захотел принести жертвоприношение здесь. Но он не мог начать ритуал без своей супруги — Савитри, которая задерживалась по неизвестным причинам. Для того, чтобы исполнить свой долг и начать процесс жертвоприношения, Брахма пригласил покорную ему богиню Гаятри — исполняющую все желания и женился на ней. Но Саятри, наконец, пришла и увидела, что Брахма женился без ее согласия. В гневе она прокляла его и сказала, что неверному супругу смогут поклоняться только здесь[9].

Алина усмехнулась:

— Так Высшие Силы наказали неверного мужа?

Брахман в ответ нахмурился:

— Ты — даршан. Боги прощают тебя.

— Я сказала глупость?

— Да. Боги женятся столько раз, сколько им понадобится. Горе тому, кто прогневает их.

— Поняла, уважаемый. Постараюсь больше не шутить.

— Так-то лучше. Не забывай об этом, — одобрительно кивнул Мишра, соскочил на землю, подошел к группе мужчин, стоящих на берегу неподалеку, поздоровается с ними и что-то тихо сказал, показывая в сторону Алины. Мужчины согласно закивали головами.

— Абха, подойди сюда, — позвал он её, — ступай, окунись четыре раза, как я тебя учил.

— Хорошо… — девушка с опаской зашла в теплую воду по грудь, зажала нос рукой, быстро окунулась четыре раза и возвратилась на берег. Мишра улыбался, глядя, как Алина приглаживала руками мокрые волосы.

— Постой, немного, на солнце. Пусть твоя одежда просохнет. Сейчас мы поедем в храм.

— А в пещеру когда?

— После посещения храма…

…Дорога от озера вела наверх, к череде холмов. Мишра остановился на вершине одного из них. Дальше пути не было.

— Приехали, — сказал он, спрыгнул с повозки и пошел по чуть заметной тропинке, огибающей холм. Алина следовала за ним и любовалась яркими кустами цветущих повсюду диких азалий. На противоположной стороне холма показалось овальное отверстие с человеческий рост.

— Это вход в храм?! — удивилась девушка, подойдя ближе.

— Да, — подтвердил Мишра.

Не задумываясь, она сняла сандалии и зашла внутрь. Колокольчики, висящие над дверью, несколько раз вздрогнули и издали тоненькие хрустальные звуки. Воздух чуть заметно завибрировал. «Какие приятные ощущения…», — подумала Алина. Её охватило внезапно возникшее душевное волнение. Несколько секунд она осматривалась в полумраке лампад, пока не наткнулась взглядом на гигантскую статую четверорукого Шивы, запечатленного в танце. Из-за его спины виднелся барабан, которой он поддерживал двумя руками, остальные руки изящно вытянулись вперед и замерли над приподнятой и согнутой в колене ногой, попирающей демона. Пол святого места был сплошь усыпан тульси — ароматической травой.

— Учитель, — Алина оглянулась и спросила стоящего за её спиной брахмана, — для кого Шива танцует?

— Так Шива Натараджи — танцующий создает мир из хаоса. При помощи движений и звука барабана он направляет потоки энергии Вселенной в известные только ему места. Поклонись Натараджи четыре раза.

Алина вновь повиновалась наставнику и не заметила, в какой момент рядом с ними появился маленький иссохший, как спичка, босой старец. Его седые неимоверно длинные волосы уложены на голове в виде тюрбана, а тело прикрывало лишь ветхое вылинявшее дхоти.

— Приветствую тебя, Шукла, — Мишра приложил руки к лицу и поклонился ему.

— И я тебя приветствую, Вагаспати, — ответил во взаимном поклоне старец, — давно ты не появлялся в храме! Что привело тебя сюда на этот раз?

— Со мной женщина. Всемогущий Шива послал ее мне, как последнее испытание перед Восхождением.

Шукла внимательно посмотрел на Алину, потом перевел взгляд на Мишру и жестом показал девушке на маленькую незаметную дверь за статуей.

— Ступай туда, — сказал Мишра.

— А вы, уважаемый? — девушка колебалась.

— Подожду тебя здесь. Ступай…

Она прошла в следующий совсем небольшой зал, освещенный парой факелов. Посередине стоял каменный стол. В его центре мерцал хрустальный череп, очень похожий на человеческий. Вокруг черепа небольшие золотые изваяния Шивы, Парвати и множества разных второстепенных божеств, имена которых она не знала. Все божества оказались с глазами. У Шивы и Парвати глаза изумрудные, у божеств — их помощников — рубиновые. Неровно мерцающий свет факелов отражался от изваяний в черепе и, в скупе с запахом травы, создавал в помещении таинственную мистическую обстановку.

— Вытяни вперед левую руку, — попросил девушку отшельник, перевернул её ладонью вверх, внимательно рассмотрел линии, затем взял прозрачный кристалл — горный хрусталь с острым концом, похожим на тщательно заточенный карандаш, и рассёк им подушечку указательного пальца.

— Ой! — только и успела произнести Алина от неожиданности.

Просветленный взял факел, затем осветил им хрустальный череп, поднес к нему окропленный кровью кристалл, всмотрелся в него, монотонно прочитал мантру и с торжественным видом обратился к девушке:

— Идем к наставнику. Я сообщу ему, что боги приняли твою кровь.

«Зачем богам моя кровь? Они вампиры?» — подумала Алина и решила спросить у Мишры — чтобы значило такое заявление.

Шукла кивнул головой в сторону девушки и сказал:

— Боги подтвердили. Она даршан. Покажи ей пещеру для медитаций…

Уже больше месяца Алина то и дело проваливалась в полузабытье на полу узкой пещеры, выдолбленной в скале рядом с родником. Кроме соломенного тюфяка, служащего ей ложем, и шелковой накидки, которой она закрывалась от москитов, у неё ничего не было. Только чистая вода, чудесным образом вытекала прямо из основания скалы в каменный чан, охраняемый двумя горными демонами. Девушка набирала её в глиняный кувшин и пила небольшими глотками. Ей очень хотелось проглотить хоть маленький кусочек рисовой лепешки. Но брахман не позволял. На голодный желудок он учил её специальной дыхательной гимнастике. Чем они только не занималась! И упражнениями для прочищения ноздрей для правильного дыхания, и упражнениями для мысленного освобождения от гордыни, гнева, ненависти, зависти, глупости и лени. Во время вдохов он заставлял Алину вспоминать о всем самом хорошем и возвышенном, что есть в мире, и постоянно напоминал: только в совершенстве овладев техникой, можно входить в состояние савикальпа самадхи[10].

— Не забывай, это только начало обучения. Со временем ты должна уметь вызывать картинки — просматривать, что происходит вокруг тебя на большом расстоянии и создавать фантомов — призраков лишь при помощи собственных мыслей…

Сначала Алина думала, что брахман немного сумасшедший, но потом привыкла к его наставлениям и усердно развивала свои способности.

Вечерами к ним в гости приходил Шукла. Он устраивался у ног девушки и монотонно читал мантры вместо Мишры, который на это время удалялся для личных медитаций под баньян.

Странно, но вместо ожидаемого умиротворения, на душе у Алины постоянно скребли кошки. Каждую ночь муж являлся ей в видениях. Вот и сегодня его образ возникнул перед ней, как наяву: Мукеш сидел на спине боевого слона и, с выраженной тревогой на лице, пристально вглядывался вдаль. Алина пыталась определить, чем вызвана тревога. Но у неё не получалось. Посему, девушка спросила у Мишры:

— Уважаемый, что, по-вашему, сейчас происходит в Питхоре?

Но брахман не слышал вопроса, или сделал вид, что не слышит и продолжал читать. Звуки мантры незаметно окутали Алину со всех сторон, увлекли за собой, и она провалилась в черный тоннель. Мощный поток воздуха засасывал её все глубже и глубже, тянул за собой, пока полностью не отдал во власть стихии… В конце тоннеля появился маленький просвет, ведущий в неизвестность. Девушка стремительно приближаюсь к нему. «Кто это?» — ей показалось, что она увидела человека, стоящего на краю тоннеля и наблюдающего за происходящим. «Хвала Богам! Это Мукеш!» — только она успела осознать увиденное, как Мукеш исчез. Вместо его объятий она ощутила объятия вязкой липкой и бесцветной, как гель, субстанции, которая плотно обволокла её и вынесла из тоннеля в открытый космос. Дикий восторг и неописуемое чувство полнейшей свободы заполнили её душу. Звезды, будто по чьей — то неслышной команде, симметрично выстроились в два ряда, образуя между собой новый огромный переливающийся всеми цветами радуги, тоннель… Другая, более мощная сила втянула девушку туда и понесла к раскаленному огненному шару.

«Я лечу к Солнцу», — понимала она и безбоязненно приближалась к светилу. Жар нарастал. Состояние блаженства ушло. Алине стало страшно. И тут она услышала свой собственный, неизвестно откуда взявшийся голос: «Вспомни близких тебе людей… вспомни…».

Девушка сосредоточилась и снова увидела расплывчатую тень Мукеша. Протянула нему руку, но попала в пустоту… Тело супруга исказилось, превратилось в тоненькую змейку и растворилось в пространстве. Откуда-то извне она услышала знакомый голос: «Мудрейший и искуснейший правитель через своё покаяние построил три города: золотой, серебряный и стальной. Эти три превосходных города исправно служили в небесах и на земле… Войдя в них, могучие и доблестные воины наслаждались там всеми радостями жизни. В городах было множество дворцов, украшенных драгоценностями, росло множество кальпа — деревьев исполнения желаний. В изобилии жили слоны и лошади. Воздушные колесницы, усыпанные натуральными камнями и сияющие на солнце, двигались во всех направлениях и, подобно лунному свету, освещали города…, там нет печали, воины радуются и ликуют… Летим к городам, не бойся…»

— Мукеш, куда ты? Не бросай меня! — крикнула она и открыла глаза.

Мишра внимательно смотрел на неё…

— Где я, учитель?

— Ты на своем месте, в пещере.

— А космос, звезды, города, откуда они?

— Пока твое тело отдыхало, душа гуляла на просторах Вселенной.

— Там был мой муж. Я видела его.

— Я и не сомневался, что ты встретишься с ним именно там.

— Почему?

— Потому, что я сидел рядом с тобой и читал текст из Махабхараты.

Ты еще не научилась отпускать свои мысли и отключать слух. Душа путешествует вместе с ними.

— Это плохо, учитель?

— Хорошо, плохо — понятия несовершенные. Научись оставлять мысли здесь… Освободи разум для Брахмы. Послушай меня. Я прочту отрывок из древнего текста: «Есть, о отшельники, царство, где нет ни земли, ни воды, ни огня, ни воздуха, ни сферы бесконечного пространства, ни сферы чего бы то ни было, ни сферы восприятия или не восприятия, ни этого, ни того света, ни солнца, ни луны. Это, о отшельники, я называю ни приходить, ни идти, ни стоять, ни исчезать, ни возникать. Оно без точки опоры, без начала, без основания; именно там конец страдания. Трудно увидеть это не — я, нелегко понять истину. Преодолена жажда для знающего, и для созерцающего ничего не осталось. Есть, о отшельники, не рожденное, не ставшее, не сотворенное, не оформленное. Если бы, о отшельники, не было этого не рожденного, не ставшего, не сотворенного, не оформленного, то не было бы избавления от рожденного, ставшего, сотворённого, оформленного…».

— Разве такое состояние возможно познать?

— Если очень сильно желать, невозможность превратится в реальность. Лучшей, чем прерываемая ненужными мыслями медитация, является непрерывная медитация, подобная потоку воды или ниспадающей струе очищенного масла… когда ум, оставив внешние объекты, познает только собственную форму света, это одно есть подлинное знание…

Алина слушала учителя с открытым ртом. В словах брахмана содержалась бесконечная мудрость.

«О Боги, помогите мне овладеть наукой, которой владеет Мишра», — девушка приложила руки к лицу и принялась молиться…

Сколько дней и ночей Алина провела в пещере — неизвестно. Она попусту сбилась со счету. Все ночи и дни проходили, как в летаргическом сне. Она перестала обращать внимание даже на маленьких змеек — фурзен, живущих меж крупных камней, от сильнейшего яда которых обезьяны гибли в считанные минуты, ни на скорпионов, обладателей не менее страшного яда. Девушка оттачивала технику правильного дыхания, бесконечно медитировала и пыталась отключаться от навязчивых мыслей. Иногда ей это удавалось, иногда — нет. Наставник терпеливо наблюдал за ней и усердно продолжал читать мантры. Казалось, что летаргическому сну не будет конца… Но сегодня Мишра смягчил условие пребывания в пещере — разрешил ей впервые прогуляться.

Отвыкнув от яркого солнца, Алина зажмурилась на несколько секунд, потом, осторожно приоткрыв глаза, посмотрела в небо. О чудо! Оказывается, она стояла под мощным потоком огненного света, переливающимся подобно северному сиянию.

«Чтобы это значило? — посетила девушку неожиданная мысль, — может, таким образом, Брахма передаёт мне Божественное знание»?

— Мы рождаемся благодаря энергии солнца, — вдруг услышала Алина, — переходим в другой мир при помощи огня: сгоревшее тело освобождает душу от оков, и она свободно поднимается на небеса Индра, ближе к светилу, чтобы вновь опуститься на землю и воплотиться в новом теле. — Кто-то осторожно тронул её за плечо. Она оглянулась. К ней незаметно подошел Шукла. В руке он держал хрустальный череп.

— Это вы разговаривали со мной, уважаемый? — на всякий случай спросила девушка старца.

— Не разговаривал, а передал тебе свои мысли.

— Никогда не задумывалась о том, что такое возможно.

— Возможно. Подойди и дотронься рукой до черепа, — попросил её старец.

Девушка исполнила его просьбу — дотронулась и моментально почувствовала, как энергия Вселенной ручейком побежала по телу сначала вниз, к ногам, затем поднялась вверх, постепенно заполняя собой все клеточки тела. Через минуту в голове зашумело, она покачнулась и села на землю.

— Достаточно, — произнёс старец и подал ей долгожданную рисовую лепешку, — поешь вместе со мной. Сегодня можно.

— Спасибо, Учитель, — Алина с удовольствием отправила в рот кусочек… — скажите, для чего вам череп и почему он хрустальный?

— Таким способом Брахма передаёт мне божественную информацию. Череп отражает сигналы, отправленные из Вселенной. А храм, где он размещен, собирает эту информацию.

«Получается, что храм, в котором есть подобный череп, обыкновенная матрица!» — осенило Алину. Она снова спросила:

— Сколько в Раджастане еще храмов, где хранятся такие черепа?

Шукла хитро прищурился и сделал вид, что не услышал последнего вопроса:

— Не торопись, ешь медленно, наслаждайся вкусом простой пищи, — ответил он ей, давая понять, что разговор на запретную тему неуместен.

Из пещеры вышел Мишра и присоединился к трапезе. Алина посмотрела вверх и снова увидела огромного парящего в воздухе орла, точно такого же, как и в Питхоре.

Шукла прервал её созерцание:

— Идем в храм. Сегодня праздник Парвати-дэви — главной супруги Всемогущего Шивы. Ты поклонишься ей — воплощению матери Вселенной, а я прочту сахарсранаму — божественную мантру.

Алина послушно поднялась по горной тропе вслед за наставниками. Тело её было легко, как пух. Она на секунду застыла на месте, подняла руки, закрыла глаза и на миг почувствовала, будто отрывается от земли… Но её притяжение оказалось сильнее. Девушка моментально поймала мысль старца: «Твое время еще не пришло…».

— Я не знаю, что мы собой представляем[11], — торжественно заговорил Мишра, — таинственный, ограниченный ум наш теряется и не может постичь истину… Ведь солнце никогда не восходит и не заходит. Когда люди думают, что солнце заходит, оно лишь меняет свое местоположение и, в конце дня, порождает под собой ночь, а день для того, что есть на другой стороне земли. Когда же люди думают, что солнце встает утром, после того, как закончилась ночь, оно лишь перемещается, порождая под собой, а ночь для того, что есть на другой стороне. В действительности, оно никогда не заходит[12].

— Но мне необходимо хоть на расстоянии помогать Мукешу!

— Попробуй, — улыбнулся брахман…

…Сколько ещё прошло времени после начала обучения — неизвестно. Алина давно потеряла счет однообразным дням и привыкла спать на жестком ложе. Вот и сегодня утром она открыла глаза, потянулась и вместо привычной яркой картинки Шивы, начертанной неизвестным мастером на стене пещеры, вдруг увидела пляшущую светящуюся точку рядом с собой. «Давно меня не навещал человек в белых одеждах», — только успела сообразить она, как точка за доли секунды превратилась в мужчину, склонившегося над ней. Испугавшись, Алина шарахнулась от него в угол.

— Не бойся меня, Тегх Бахадур — всеведущий правитель Кашмира не причинит тебе зла, — торжественно произнес он, сложив руки на груди.

— Бахадур?! — удивилась девушка, немного успокоившись, — один, без женщин, что ты здесь делаешь?

— Я научился перемещаться в пространстве без проводниц, и теперь самостоятельно гуляю по просторам Вселенной, узнаю новости и помогаю тебе — потомку моего названного брата.

— Ничего себе! Разве такое возможно?

— Возможны любые варианты перемещения в пространстве. Время — понятие абстрактное. Так что, дальнейшее развитие событий зависит и от тебя тоже. Ты вполне можешь помочь Мукешу, я знаю.

— Но Мишра говорит, что я еще не готова.

— Послушай меня: тебе следует вернуться в Раи Питхор как можно быстрее и напомнить Мукешу о древнем вардже.

— Объясните, почему обладание варджем так важно для раджпутов?

— В нём заключена непрерывность рода Чахаманов.

— И вы в это верите?

— Верю. В кристалле перстня сконцентрирована великая энергия, данная Солнцем и Вселенной. Если выпустить её наружу, важнейшая закодированная информация, исходящая от Брахмы, может передаваться владельцу и распространится на остальных членов общества.

— А что содержит в себе эта таинственная информация?

— Варианты управления мирами.

— Ничего себе! Получается, что матрица, скрытая в кольце, способна изменить ход событий?!

— Да. Она несет в себе мощнейшее объединенное человеческое сознание.

«Точно! — Внезапно осенило Алину, — скорее всего храм, где хранится череп, подобие современной спутниковой тарелки, настроенной на нужную частоту. И построены эти храмы не хаотично, а по определенному принципу — там, где есть космо-порталы».

— Или душа есть сознание, — улыбнулся девушке Бахадур. — Сколько душ, столько и сознаний. Каждая душа неповторима. Но если их объединить единой целью, то можно добиться многого.

— Всё правильно, Бахадур. Не надо быть мудрецом, чтобы понять, что люди жили и продолжают жить в субъективной реальности. То, что мы видим собственными глазами, субъективно. Фактически мы не видим ничего. Сейчатка глаза отображает действительность в перевернутом виде — как отражение в зеркале, и передаёт её дальше в мозг при помощи нейронов. Нейроны разбивают её на великое множество мелких компонентов — рисунков и раскладывает по специальным хранилищам — извилинам. Мозг обрабатывает эти рисунки на еще более мельчайшие компоненты, затем объединяет в порядке, известном только ему, и каждый челочек получает собственную уникальную информацию именно в том состоянии, в каком её приказал подать мозг — в совокупности с генетической памятью, устройством психики, потребностями, культурной средой, где он живет, и физическим здоровьем.

— Не удивлен, что ты хорошо понимаешь, что происходит вокруг, — похвалил Алину Бахадур. — Теперь ты понимаешь, почему варджем не должен обладать Притхвирадж. Он слишком слаб и не может распорядиться накопленной в нём энергией. Вардж необходимо любым доступным способом передать Мукешу. Тогда Раджастан не удастся подчинить никому. Ни султанату, ни англичанам. Брахма и Арджуна не позволят.

— Но как я объясню брахману, что мне пора возвращаться?

— Ничего не объясняй. Просто начни разговор с того, что Мукеш просит твоего совета, а следующие мысли придут сами, — сказал Бахадур, повернулся к Алине спиной и исчез, будто не появлялся вовсе…

… — Мукеш разговаривал со мной! — Крикнула Алина недолго думая, подскочила с ложа, выбежала из пещеры и чуть не наткнулась на Мишру, сидевшего на траве в обычной позе лотоса. Душа его перенеслась в роскошный сад и витала над листвой ашота с ниспадающими кистями, на которых колыхались кроваво красные бутоны… Брахман снова встретил Шиву, на этот раз гуляющего среди зарослей цветущего дака, оглашаемых криками павлинов. Алые похожие на клюв попугая цветы кланялись божеству. На этот раз Шива был в одиночестве.

Брахман спросил его:

— О Всемогущий, пришло ли мое время для пробуждения?

— Пришло, — кивнул головой Шива и исчез…

Мишра окончательно убедился: момент для перехода в следующую жизнь не за горами… — Абха, ты что-то сказала? — рассеянно переспросил он.

— Да, сказала. Мукеш просит меня вернуться к нему.

— И как ты узнала?

— От Брахмы.

Вагаспати в недоумении уставился на Алину, но через секунду вспомнил о том, что сказал ему Шива и мысленно задал девушке вопрос:

— Что происходит в Питхоре?

— Пока ничего особенного. Но настало время возвращаться. Супруг призывает меня.

Мишра приложил руки к лицу и, раскачиваясь из стороны в сторону, монотонно нашептывал выдержки из священного писания. Алина не смела ему мешать и ждала, когда тот закончит.

Наблюдая за учителем, она не заметила, как по тропинке поднялся Шукла.

— Отряд кшатриев Притхвираджи движется в нашу сторону и скоро будет здесь, — сообщил он. — Как ты думаешь, чего они хотят?

— Хотят проверить — все ли спокойно в этой части княжества, — уверенно ответила Алина и добавила: — Шукла, я могу уехать с ними в Питхор?

— Думаю, что сможешь. Собирайся. — На удивление, Шукла не стал задавать наводящих вопросов — будто отлично знал, что произошло утром в пещере. — Спускайся к священному озеру. Тебе надо омыться и переодеться перед дорогой.

Девушка поспешила вниз по горной тропе. Наставники последовали за ней…

… Алина не раздумывая зашла в воду. Крокодилы не заботили её ум. Её донимали другие мысли: «получается, что не только брахман Бхагават причастен к их перемещению во времени, но и Бахадур? А может, они договорились?» И тут её осенило: она вспомнила и о загадочном письме, и о том, что дедушку Мукеша тоже зовут Мишра…

— Омойся, же! — прервал её мысли голос Шуклы. Девушка послушно окунулась и поклонилась всем частям света.

На берегу её ожидала пожилая женщина с желтым сари в руках. Старое сари, в котором Алина приехала сюда, сильно обветшало, и Вагаспати распорядился доставить ей новое.

Девушка переоделась за большим валуном и подошла к наставникам. Со словами:

— Возьми всё, но не считай своим. Кто может улучить, тот и владеет…, — Шукла подошел к ней и торжественно вручил связку пергаментов со священными писаниями и хрустальный череп, чуть поменьше предыдущего. — Владей, — добавил он, — это череп ребенка, но и он способен дать тебе достаточное количество энергии, которую разрешено использовать только для благих намерений.

Алина перевела взгляд на Мишру. На удивление, он был молчалив.

— Учитель, вы ничего не хотите мне сказать?

— Я передал тебе своё знание и остаюсь здесь. Больше мне добавить нечего.

— И вы не желаете быть рядом со мной?

— Я не могу, — покачал головой Мишра, — Шива призывает меня к себе, пора. Под покровом Майи[13] я стану одной из матерей Вселенной и продолжу созидать несозданное.

— А почему матерью, вы же мужчина?

— Проводник мыслей Брахмы — брахман, не имеет пола под покровом Майи.

Алина обняла учителя за шею и, как истинная русская, заплакала. Ей совершенно не хотелось расставаться с умным и терпеливым старцем…

… На дороге, ведущей к ущелью, остановился конный отряд.

— Кшатрии уже здесь, — объявил Шукла, — сейчас они проверят, что делается в этой части княжества, и поедут обратно с докладом… Присоединяйся к ним…

— Хоть вы не бросайте меня, уважаемый! — взмолилась девушка.

— Я не оставлю храм, — сказал тот. В Питхоре достаточно жрецов, знающих и соблюдающих законы и традиции, а также есть совет брахманских аграхар[14]. И потом, ты забыла, что стала мощным даршаном? По прибытию в город ты поймешь, кто тебе нужен.

Пока Алина беседовала с Шуклой, воины спешили коней и остановились в метрах десяти.

— Попроси их сопроводить тебя до города, — напомнил Мишра.

Алина подала знак рукой. Начальник отряда приблизился, сложил ладони вместе, поклонился и сказал:

— Слушаю тебя, ясноликая.

— Я Абха — супруга военачальника Притхвираджи. Вы можете сопроводить меня до Питхора?

— Почтем за честь, — заверил командир.

Девушка еще раз обняла учителя, прижалась щекой к его щеке и почувствовала, что по его лицу скатилась слезинка.

— Едем со мной, — попросила она в последний раз.

Тот покачал головой.

Девушка села в колесницу позади командира. Кшатрии тронулись, а она еще долго смотрела вслед наставникам-старцам, стараясь как можно подробнее запомнить каждую морщинку и лучистый блеск глаз на их блаженных лицах…