Триллион евро

Лео Лукас Эй, с чипом!

Ого, смотри-ка, да у меня компания! Должно быть, я немного задремал. Сердечно вас приветствую, молодой человек! Нет, нет, оставайтесь лежать, вы ведь наверняка не меньше моего утомились от этого обследования. И наркоз скоро уже начнёт действовать. И потом, наконец, всё останется позади, правда ведь?

Пардон, я забыл представиться. Тилотто фон Лотаринг — моё имя. Никогда не слышали? Понимаю. Наверное, вы не вращаетесь в кругах высшей аристократии? Что ж, не все обязаны. Не все и могут, ха-ха. А то до чего бы мы дошли? Без народа нет аристократии. Или, как я всегда говорю: дворец кажется тем великолепнее, чем беднее хижины вокруг него. В чисто метафорическом смысле, разумеется.

Могу ли я спросить, как вас зовут? Ага. Вот видите, мне это тоже ни о чём не говорит. Мы друг другу абсолютно незнакомы. Тем не менее, судьба свела нас в этом тесном помещении. Как, однако, играет нами жизнь, правда ведь?

Инициатором всей этой затеи была, честно говоря, моя супруга. Баронесса, умничка. Всегда хочет для меня только самого лучшего, моя дивная Эрменжильда. Милый Тилотто, сказала она, сейчас появилось одно новое изобретение, ну будто специально для тебя. Тебя ведь всегда так раздражает эта волокита с платежами через банк и сложные процедуры идентификации личности. Я больше не могу спокойно смотреть, сказала она, как ты всякий раз ломаешь свою несравненной красоты голову, потому что не можешь вспомнить, куда положил ключ. Или бумажник. Кредитные карты. Членские билеты твоих клубов. И так далее, и тому подобное. До такой степени гениальную, рождённую для великого голову, как у тебя, сказала она, надобно щадить и оберегать от подобной ерунды. И в этом, разумеется, мне нечего ей было возразить. Уже одно то, сколько мучений мне приходится принимать от моего бухгалтера из-за всех этих счетов… Господь не приведи, скажу я вам, молодой человек. Возникнет, например, спонтанное желание купить себе, ну, скажем, новый лимузин, — и тут начинаются финансовые заморочки, которые могут продлиться дольше, чем этот лимузин собирают на заводе! Просто ужас, сколько беспокойства всё это за собой влечёт. А ведь время у меня, в конце концов, не краденое и не дарёное, правда ведь?

Ну вот. И с завтрашнего дня, во всяком случае, конец всей этой бумажной волоките. Великолепно. Троекратное ура техническим достижениям!

Я-то, между нами говоря, не такой уж большой приверженец кибернетической хирургии. Но ради того, чтобы впредь у меня больше не было головной боли со всей этой бюрократией, я с радостью ложусь под нож, можете мне поверить. К тому же Эрменжильда, свет очей моих, заверила меня, что эта клиника заслуживает абсолютного доверия. Она и сама не раз бывала здесь, по поводу мелких косметических улучшений. Хотя она в них, я считаю, вообще пока не нуждается, моё сокровище. Насчитывает ровно вдвое меньше вёсен, чем я. Но вы ведь знаете этих женщин. Ах, Тилотто, говорит она, ведь я делаю всё это исключительно ради тебя, мой медвежонок. Хочу быть самой красивой, говорит. Я у тебя должна быть лучшей, говорит, поскольку ты заслуживаешь только самого лучшего. И в этом, разумеется, мне нечего ей возразить.

А, вот видите, мой юный друг, вы тоже уже начали зевать. Это действует укол. Даже удивительно, что вся операция займёт так мало времени, правда ведь? Неделями ждёшь назначенного срока, а потом — раз! — и наутро всё уже готово! Самое позднее завтра к полудню нас уже снова отпустят. С замечательным чипом в виске, на котором всё записано, все личные данные, все нужные цифры и номера, ну просто тутто-комплетто, как говорят итальянцы. И, конечно же, передатчик, потому что всё встроено в единую сеть. Эй, там, с чипом! И всё как по мановению волшебной палочки: ты садишься в машину — и ворота замка открываются. Входишь в клуб — а бармен наверху уже наливает для тебя портвейн. Покупаешь подарок жене — какую-нибудь безделушку вроде авторучки, украшенной бриллиантом, — и всё тут же оплачено, раз! — и уже внесено в бухгалтерские документы по статье производственных расходов или по статье благотворительных пожертвований, почём я знаю. Да и знать не хочу — и мне уже никогда не понадобится в это вникать.

Чудесно, правда ведь?

Но самое главное, Тилотто, мой толстячок, сказала Эрменжильда, через эту сеть я буду постоянно информирована о месте твоего пребывания. Это позволит мне ещё лучше организовать своё время в расчёте на тебя, сказала она, потому что я всегда с точностью до квадратного метра буду знать, где ты находишься и когда приедешь домой. Это так удобно! И даже на Гавайях тебе не понадобятся больше никакие ключи и никакие удостоверения личности, хотя тебя там никто и не знает. Ещё пока не знает. Но твой чип, сказала она, мгновенно тебя идентифицирует, он возвестит о твоём приближении за сто метров, так что каждый, кого это касается, тотчас будет знать: вот идёт он, барон Тилотто фон Лотаринг, украшение высшего общества, венец творения; его приметная лысая голова не забита будничными неприятностями, свободна лишь для всего высокого, подобающего аристократу, ну, там, охота на лис, верховая езда, дегустация шерри… И в этом, разумеется, мне нечего ей было возразить.

Да-да, Гавайи. Теперь мы туда выберемся, знаете; хотя бы раз за зиму.

Вначале я был, между нами говоря, не особенно воодушевлён этой идеей. Не знаю там, как уже было сказано, ни души, даже самой завалящей. Но Эрменжильда убедила меня, что на Вайкики есть множество безупречных, отменных клубов. А климат просто благодатный для тебя, Тилотто, мой храпунчик, сказала она, а если ты там затоскуешь по своим партнёрам по бриджу, мы пригласим их в нашу новую усадьбу. Или ты сам просто слетаешь к ним на пару дней через океан на самолётике. Ведь отныне это не будет стоить тебе никаких усилий и хлопот.

Потому что с чипом я избавлю себя, судя по всему, от всех этих проверок, контроля безопасности и так далее. От всего того, что омрачает человеку перелёты. И не в последнюю очередь избавлю себя от возни со всеми этими валютами. Фу, гадость. Теперь проблем больше не будет! Как мне объяснили, всего-то и понадобится, что ясно и отчётливо подумать: «Да, я хочу приобрести вот это!» — и бумс! — уже трансакция произведена, неважно, в долларах, в евро или в раковинах каури, ха-ха. Тем самым исключается всякое злоупотребление. А кто ещё, сказала Эрменжильда, смог бы думать так же ясно и отчётливо, как ты, мой титан мысли, мой пердунчик, мой обожаемый Тилотто?

И в этом, разумеется, мне нечего ей было возразить.

Однако я всё говорю и говорю, а вы всё отмалчиваетесь, мой юный друг. В какой же области изволите трудиться, если можно вас спросить?

Так-так. Значит, вы актёр. А позвольте спросить, эм-м: разве это не голодное существование? В чисто метафорическом смысле, разумеется. Ха-ха.

Ну что ж, и это тоже надо. Я лично, если честно, не особенно интересуюсь искусством. Культурой стола — да. Ну, то есть, красивые бутылки, их содержимое и всякое такое. Эрменжильда же, напротив, уже наверняка вами любовалась. Она же, моя детка, просто чокнутая на таких, как вы. А где именно вы, э-э, представляете, мой друг?

В Колизеуме! Ну вот вам и пожалуйста. Туда моя дражайшая бегает как минимум по три раза в неделю! И представления там затягиваются, как она мне говорила, порой и далеко за полночь. Ничего себе, а? Ну, это хотя бы окупается?

А, дорого не звание, а призвание. Понимаю. Это вы хорошо сказали. Мой дорогой юный друг и сотоварищ по больничной койке, простите, пожалуйста, моё любопытство, мне действительно не хотелось бы быть бестактным, но всё же — как вам удалось, собственно, профинансировать такую операцию? Я хочу сказать, ведь чип, все эти прибамбасы и сама операция стоят чёртову уйму денег, а? Для меня это мелочь, но для вас?..

Что?

О! Вот те раз.

Должен признаться, я малость озадачен. Так, значит, исполнение приговора? За самозванство и лже-высокий ранг? Ничего себе! Потому что выдавали себя за аристократа? Ну и ну! И судья поставил вас перед выбором: либо тюрьма, либо чип? С которым вы с завтрашнего дня будете засвечены по всему миру. Чтобы никто больше не попался на вашу удочку. Да, это мне и в голову не могло прийти. Такой приятный, симпатичный, красивый молодой человек. И потом…

Ясно, что государству это обойдётся дешевле, чем ваше тюремное заключение. Вполне понимаю такой ход мысли. Если вы сами обеспечиваете себе кров и пропитание, вы не так обременительны для общества. Это убедительно. Чип в любом случае дешевле, чем содержание тюрем и штат охраны. Опять же, вам тоже предпочтительнее и впредь дышать воздухом, не разлинованным в клеточку, а? В чисто метафорическом смысле, разумеется. С другой стороны, некоторым образом вы прямо-таки счастливчик. То, за что я дорого плачу, вы получаете в подарок от официальных органов, бесплатно и с освобождением от налоговых сборов.

Как вы сказали? «С освобождением» — не совсем верно подобранное слово? Ха-ха. Хорошо, что вы воспринимаете это с юмором.

Уа-а-ах… Извините. Начинает действовать наркоз. Теперь уже осталось недолго, я думаю. Скоро явится медсестра и заберёт нас в операционную. И в будущем всё будет не так, как было раньше… Мне жаль вас, молодой человек. Примите мои соболезнования. Конечно, вы сами во всём виноваты. Надо всё же знать своё место в обществе. Из хижины во дворец — такое бывает разве что в театре. И при ближайшем рассмотрении, такой, как вы, ведь и воспитан не для этого. Едят-то актёры, хотя бы, при помощи ножа и вилки?

А, значит, всё-таки да.

Ну, хоть что-то.

Жарковато здесь, правда? Можете спокойно расстегнуть рубашку, друг мой, не стесняйтесь!

Бух, у вас что-то выпало. Вон лежит, у изножия вашей кровати. Однако невероятно, какие бывают совпадения, не правда ли? Вот точно такую же авторучку я подарил недавно моей драгоценной Эрменжильде. При первой же возможности разберусь с этим жуликом-ювелиром. Ничего себе, эксклюзивная, неповторимая вещь! Эти прохвосты всегда обведут тебя вокруг пальца, если не держать с ними ухо востро. Глаз да глаз нужен за обманщиками. Чего они только не впарили уже моей жене… Я временами думаю, что она просто слишком хороша для этого мира.

Её роду, между нами говоря, пришлось немало вынести. Я бы сказал, поистончился род, поистощился, ха-ха. Особой голубизной крови её семья при всём желании похвастаться не может. Поэтому моя мать и была решительно против нашего брака. Но я добился своего. Наследником-то всё равно остаюсь я, в конце концов. И что, я хоть раз пожалел об этом? Ни одной секунды, все эти месяцы. Если бы вы знали мою Эрменжильду, как знаю её я… Эта прелесть! Эта собачья преданность и верность! Эта благодарность, переходящая в раболепие…

А вот и сестра. Сердечно приветствуем вас, благодетельница. Ну что, сейчас начнётся, правда ведь?

Ха-ха.

Как вы сказали?

Нет. Стоп-стоп, здесь какая-то ошибка. Это я Тилотто фон Лотаринг. А он совсем другой.

Нет! Говорю же вам, сестра. Хотя говорить мне становится всё труднее. Осуждённый правонарушитель — это он, на другой кровати, тот, что ухмыляется во всё лицо, как слабоумный. Я же, позвольте вам заметить, богатейший человек страны, украшение высшего общества, венец творения. Я мог бы купить всю вашу клинику, глазом не моргнув, пусть она стоит хоть миллион евро. А с завтрашнего дня мне для этого достаточно будет только подумать: «Да, я хочу это приобрести!» — и раз! — вы уже принадлежите мне. И не только в чисто метафорическом смысле, чтобы вы меня правильно поняли, а?

Молодой человек, вы уж, пожалуйста, держите себя в руках. Сохраняйте дистанцию. Кто вам позволил вмешиваться? Что значит: «такие высказывания типичны для самозванцев, выдающих себя за другого»?

Нет!

Сейчас же расстегните ремни обратно, сестра! Вы совершаете ошибку! Вы того и гляди нас перепутаете! Ха-ха, да как же такое может быть, ведь быть того не может?

Да вы что, оглохли?

Нет! Спасите! Помогите-е-е…

Стоп, я знаю, что делать. Сейчас же позвоните моей жене, сестра. Прямо с этого аппарата. Да, вот именно. Баронессе. Попросите её дать описание моей персоны. И тогда ошибка разъяснится.

Ну вот. Что она говорит? «Высокий, хорошего сложения, светлые вьющиеся волосы, моложавый»? Ну, возможно, она меня немножко приукрашивает, но любви это свойственно…

Эй, эй?..

У меня перед глазами всё расплывается. Вижу как сквозь туман. Я очень устал. Кровать увозят. Итак, действительно, я должен сказать, молодой человек, меня немного разочаровывает, что вы неверно оцениваете положение вещей. И последнее, что я слышу, пока меня провозят мимо вас, это тихие слова: «Жаль, приятель. Эрменжильда говорит, что поменять нас ролями будет лучше всего. И в этом, разумеется, мне нечего ей было возразить».