Третья капля магии

Глава 15

Айна медленно брела по двору, разглядывая стену и закатные верхушки деревьев, что струились, гонимые легким ветром над широкой, кое-где выщербленной от времени каменной кладкой.

Девушка ощущала себя больной и совершенно разбитой. Нет, тело ее по-прежнему оставалось крепким и сильным, несмотря на то, что вот уже несколько дней она почти ничего не ела и очень плохо спала, терзаемая какими-то странными снами.

Не могла она объяснить самой себе, что происходит, почему нет у нее возможности свободно жить и дышать в этом доме, рядом с этими, незнакомыми ей людьми, которые ее так заботливо опекают.

Один из них, — старый и некрасивый, перед которым трепещут все остальные, утверждает, что он — ее муж, заверяет, что они очень любят друг друга. Он уступчив и обходителен, и у Айны вроде бы нет причины сомневаться в его словах.

Все в этом доме относятся к ней с превеликим почтением, стараются предугадать каждое ее желание, рассказывают, как счастлива она здесь была.

Айна слушала эти восторженные речи и невыносимо страдала. Она боялась того, кто называл себя ее мужем, кто смотрел на нее так ласково и страстно, кто целовал ей руки… Когда он осторожно целовал ее лицо, Айна терпела, не противилась, но в душе ей хотелось умереть от горя и отчаяния.

Никакой любви к Изенару она не чувствовала, — только отвращение. Но она была благодарна ему уже за то, что он не навязывал ей своего внимания и ничего у нее не просил, кроме совместных обедов, ужинов да редких прогулок по окрестностям.

Но более остальных ненавистен был Айне его сын — молодой и красивый, темноволосый и зеленоглазый. Ненавистен, потому что она испытывала к нему странное влечение, а он, напротив, — избегал ее под всяким предлогом.

Вот уже десять дней прошло, как вернулась она из лесной избушки Укки и поселилась в этом роскошном каменном доме на краю большого города.

Порой, особенно по утрам, сразу после пробуждения, девушке чудилось, что она вспоминает прошлое, в голове ее теснились смутные, похожие на туман образы, но стоило ей выпить воды из кувшина, стоящего на прикроватном столике, как легкая зыбь постепенно рассеивалась, а сознание вновь становилось пустым и беспомощным.

Айна приблизилась к приоткрытым воротам, остановилась и, вздохнув, устремила тоскливый взор на густые заросли кустов, уводящих к лесу.

Позади нее, на расстоянии пяти шагов, следовала молчаливая Вилла. Служанка затаила на Айну острую обиду, она все никак не могла простить злой насмешки, которую та над ней учинила, сделав ее глупее младенца.

Вилла глядела в спину девушки. Взгляд ее время от времени вспыхивал острой неприязнью, и Вилла тут же беспокойно оглядывалась по сторонам, — не увидел ли кто?

Будь ее воля, Вилла с удовольствием бы заперла этелянку связанной в каком-нибудь глухом подвале, чтобы уразумела она, как следует себя вести с теми, кто желает тебе добра. Но Изенар даже взгляд косой на Айну запретил бросать, не говоря уже о большем. А хозяином Изенар был жестким и с ослушниками не церемонился.

Поэтому служанка ласково улыбалась и каждый раз очень бережно чесала влажные после мытья волосы этелянки, хотя ей нестерпимо хотелось дернуть посильнее, чтобы причинить строптивой и нахальной девице боль.

— Идем, госпожа! — сладким голосом пропела Вилла, трогая Айну за руку, — скоро подадут ужин.

— Я не хочу есть, — сказала Айна, не отрывая глаз от меркнущего на востоке неба.

— Хозяин желает, что бы вы..

— Да, да! — прервала ее Айна, — разумеется…

И направилась в парадному входу.

Тэумар смотрел из окна своей комнаты, как девушка медленно идет по двору, словно по краю обрыва. Движения ее были неуверенными, а плечи слегка подрагивали. Может быть ей холодно? Но вечер сегодня теплый, даже жаркий…

Тэумар видел закатные блики в ее светлых волосах, перехваченных у макушки вышитой алой лентой.

Лицо Айны было опущено и скрыто тенью. Тэумару продолжал внимательно разглядывать ее поникшую фигуру.

Наверное, слишком уж пристальным его был взгляд, потому что проходящая под окном Айна, вскинула голову и поглядела прямо на него.

Ее голубые глаза, обрамленные темными, слипшимися, словно от слез ресницами, ничего не выражали, и это привело Тэумара в недоумение. Неужели зелье выжигает не только память, но и чувства?

Тэумар отвернулся и отступил от окна.

Все эти дни ловил он себя на мысли, что ему жаль Айну.

Ни на какие уговоры, ни на какие нежные слова Изенара не поддавалась девушка, и как могла чуралась его общества. Тэумар опасался, что гнев пересилит здравый ум, и отец в конце концов не содержится. Он даже говорил об этом с Мерьятой.

— Отец не безумен, — успокоила его сестра, — и никогда не позволял гневу владеть его разумом. Он увлечен, но прекрасно понимает, что только взаимная их клятва перед богом Огня позволит осуществить о мечту о могущественном наследнике.

— Да, ты права, пожалуй! — кивнул Тэумар.

— Я говорила отцу, что девица из Этеляны его боится, — усмехнулась Мерьята, — просто поставила себя на ее место… Я бы боялась… Он намного старше, да и красотой не блещет…Зубы потерял…А ведь может многое восстановить силой магии. Я не раз ему говорила, а он все отмахивается… Это для нас он — отец, а для Айны чужак — опасный и неприятный. Видела я, как она смотрит… Она не верит, что он ее любимый муж, и никакое самое колдовское зелье не убедит ее в обратном.

Мерьята пренебрежительно фыркнула и зачерпнула из хризолитовой вазы горсть медовых орехов.

— Права ты, сестра! — повторил Тэумар и спросил, — но мы-то что можем сделать?

— А ты сам? — хитро сощурилась Мерьята, — не думал жениться на этэлянской девченке? Ведь она красива, очень красива. Разве не видишь?

— Нет! — резко ответил Тэумар, — Это из-за нее мне приходится сидеть здесь, когда в Сетао меня ждет Иви!

— Иви! — Мерьята снова фыркнула, — Если так ее любишь, то почему до сих пор не привез? Мог ведь поселить где-нибудь поблизости, построить ей отдельный дом в Лянсиде и не мотаться туда-сюда…

— Я не хочу, чтобы отец портил ей жизнь, — нахмурился Тэумар.

— Отец здесь не при чем! Ты не хочешь, чтобы она была рядом беспрестанно, ты хочешь иметь такое место, где можно побыть без нее, потому что иногда она тебя утомляет, хоть ты ее и любишь! — засмеялась Мерьята.

— Ты слишком много болтаешь! — ответил Тэумар и направился к выходу из комнаты.

— Беги, беги, братик, от себя все равно не убежишь! — весело проговорила ему вслед Мерьята.

Обычно Тэумар спокойно реагировала на колкости сестры, но вот уже несколько дней чувствовал он непокой и глухое недовольство происходящим.

Мерьята права. Ему необходимо пространство, свободное от Иви Поэтому и не привез он возлюбленную в Лянсиду, не поселил ее рядом с собой. И отец здесь не при чем… Изенар не стал бы препятствовать увлечениям сына, которые не затрагивают благополучие рода и всего владения. Молодость на то и молодость, чтобы развлекаться.

Но, как верно заметила Аула, Тэумар был предан своей любви и утех на стороне не искал, даже если взгляд его порой задерживался на каком-нибудь раскрасневшемся, хорошеньком личике, то, отвернувшись, он быстро забывал о игривой улыбке, которой удавалось на короткий миг взбудоражить его душу.

Едва за братом захлопнулась дверь, веселое и насмешливое выражение тут же сошло с лица Мерьяты.

Но даже брату, с которым привыкла делиться сокровенным, не осмелилась она поведать свою затаенную боль.

После той ночи в Сухом русле, когда едва не погубила она молодого вождя Этеляны, тихая печаль вошла в ее сердце, а сны — прежде яркие и счастливые сделались тревожными.

Сайм не покидал ее память. Вновь и вновь вспоминала Мерьята его сильные руки и горящий взгляд, направленный на ее лицо и его учащенное дыханием после битвы с призрачным зверем Каменистой равнины.

С детства отец опекал и оберегал ее как зеницу ока, внушал ей мысль, что среди мужчин нет для нее достойного.

Мерьяту душила такая забота, но отца, несмотря на его тяжелый характер, она любила, словам его верила и смирилась с тем, что, когда придет пора, отец сам выберет ей мужа.

К тому же, никто из мужчин: ни здесь, в Лянсиде, ни среди знатных гостей, что посещали порой город, не взволновал ее душу, не заставили ее сердце биться чаще, хотя она неизменно присутствовала на всех празднествах и пирах, собирая восхищенные, преданные взгляды, направленных на ее лицо, волосы, тонкую талию…

Ее руки уже просил многие, но Изенар отказывал, говорил, что время замужества для ее дочери еще не пришло. Просьбы о помолвке тоже отвергались, но уже самой Мерьятой. Изенар пообещал ей, что насильно замуж не выдаст.

Но отец, в своем желании навредить врагу так увлекся, что позволил мужским рукам прикоснуться к ней, и это прикосновение продолжало немилосердно жечь не только тело ее, но и душу.

Что бы сказал отец, узнай он о тех сладких грезах, которые теперь искушают его дочь не только в сладких снах, и у которых теперь появилось имя…

Как ей хотелось вновь увидеть отважного вождя Этеляны! Несмотря на проявленную у порога смерти слабость, Мерьята считала Сайма благородным и отважным. Он трижды пошел ради нее на риск: коснулся кинжалом магических Сумрачных зарослей, не зная к каким последствиям это может привести, пересек границу вражеской территории и без раздумий бросился на опасного зверя…

Звук торопливых отвлек девушку от нежных воспоминаний.

— Ты права! — заявил, возникший на пороге Тэумар.

Он быстро вошел в комнату и закрыл дверь.

— Ты о чем? — спросила Мерьята, хотя уже и сама догадалась.

— Завтра же отправлюсь в Сетао за Иви! Она ждет, когда я исполню обещание, она верит мне!

— И где ты ее поселишь? — равнодушно осведомилась Мерьята.

— Здесь, в доме — свободных комнат хватает…

— Отец не позволит.

— Ему придется смириться. Я не говорю, что женюсь немедленно, но хочу, чтобы Иви постоянно находилась рядом со мной!

— Это обычное упрямство, братик. Разве ты не понимаешь, что после уже не сумеешь выпроводить ее обратно?

— С чего ты взяла, что я захочу этого? — обеспокоенно спросил Тэумар.

— Я всего лишь предупреждаю о последствиях, которые могут стать для тебя сюрпризом.

— Еще бы! Ты никогда не перечила отцу, поэтому он души в тебе не чает! — воскликнул Тэумар.

— Что я слышу? — Мерьята удивленно приподняла бровь, — Это ревность, милый?

— Нет, нет! — живо возразил Тэумар и заходил туда-сюда по комнате, инстинктивно сжимая ладонью рукоять меча, покоившегося в ножнах на поясе, — Но отец должен наконец понять, что у меня есть собственные мечты и желания! Пока он соблазняет этэлянку, я поеду в Сетао. Мне нужно объясниться с Иви. Нам пора все решить окончательно и наверняка! К тому же, я обещал…

— И теперь жалеешь? — лукаво спросила Мерьята.

— Ничуть! Я люблю ее! Она снится мне по ночам и, просыпаясь, я влюбляюсь в нее, будто бы заново! — ответил Тэумар, обратив к сестре смуглое, широкоскулое лицо.

Мерьяте не понравился лихорадочный блеск его глаз, и в голове у нее невольно промелькнула мысль о каком-нибудь приворотном зелье. Но она не спешила делиться своими подозрениями. Она так же, как и любой сведущий в чарах знала, что простушке Иви неоткуда добыть подобные знания.