Трепет света

Глава 37

Мы с Шолто оделись, он снова вернулся к смеси современной и достойной музеев одежды, на фоне черной ткани его кожа казалась еще светлее, а белоснежные волосы причудливо отливали золотым.

— Люблю, как ты выглядишь в темно-фиолетовом. На его фоне твои волосы становятся еще более алыми, а от зеленого твои глаза сверкают.

Он касался моего лица, говоря это, внимательно смотря на меня сверху вниз, как будто упиваясь моим видом в одном из его любимых цветов.

Я улыбнулась ему, накрыв своей рукой его и прильнув щекой к раскрытой ладони. Он дарил чувство безопасности и тепла, его руки были настолько большими, что он мог полностью обхватить ими одну сторону моего лица.

— Ну а почему, ты думаешь, я надела его сегодня?

От улыбки его лицо засияло, но не магией, а счастьем.

— Никто не уделял столько внимания моим предпочтениям, как это делаешь ты, Мередит.

Ему было более трех сотен лет, мысль о том, что я была первым человеком, кто уделял ему достаточно внимания, чего заслуживают все возлюбленные, вызывала грусть, но я не стала говорить об этом вслух, потому что не хотела омрачать это прекрасное лицо.

Я позволила своим губам изогнуться в ухмылке, а страсти, что я чувствовала к нему, наполнить мой взгляд.

— Мы же только что закончили, — напомнил он, рассмеявшись.

— Я никогда не закончу с удовольствием, что ты способен подарить мне, Шолто.

Выражение его лица стало серьезным, золотые глаза смотрели на меня с почти пугающей нежностью, потому что я такой взгляд обращала на других мужчин. Я любила Шолто, но не была влюблена в него, хотя, возможно, могла бы влюбиться. Я уже выяснила, что в моем сердце достаточно места не только для одной любви всей моей жизни, может быть, когда-нибудь в нем хватит места и не для двух?

Я позволила ему увидеть на моем лице надежду, а не тревогу, и он склонился ко мне, запечатлев поцелуй на моих губах. Я растаяла в его руках, прильнув так тесно, как только позволяли наши теперь уже одетые тела. Отчасти странным было не чувствовать особенностей его тела. Я, должно быть, напряглась, потому что он отстранился, спросив:

— Что такое?

— Ощущения совсем другие, когда нет твоих дополнительных органов, — ответила я.

Он смотрел на меня, и я видела, как он задумался над этим.

— Другие в хорошем смысле или плохом?

Я нахмурилась.

— Просто другие, но… — я обняла его крепче, — я, можно сказать, скучаю по ним, когда не могу коснуться.

Шолто рассмеялся и прижал меня теснее, склонившись надо мной, я прижалась головой к его груди не в романтическом плане, а скорее как ребенок. Я могла и забыть, насколько высокими были мои любовники, но время от времени некоторые их действия напоминали, какой крошечной по сравнению с ними я была. Я таковой себя не чувствовала, но Шолто мог вдвое согнуться через меня. Его волосы рассыпались вокруг нас светлым занавесом.

Я подтолкнула его, заставив выпрямиться, чтобы увидеть его лицо.

— Что смешного?

— Тебя не ужасают мои щупальца, ты скучаешь по ним, когда их нет. Понимаешь ли ты, какое это для меня чудо?

Я прикоснулась к его лицу, так близко склоненному ко мне, и улыбнулась.

— Догадываюсь, да.

Его смех затих, а взгляд стал тревожным.

— Когда я был моложе, то готов был отдать все, только бы избавиться от них. И лишь когда Благие отрезали их, и я решил, что их у меня больше никогда не будет, я осознал, что они были такой же частью меня, как мои руки и ноги.

Я обхватила его лицо обеими руками, всмотрелась в его золотые глаза и сказала:

— Мне жаль, что они так поступили с тобой, и я рада, что Богиня и Консорт вернули тебе целостность.

— В том-то и дело, Мередит, я не понимал, что без них не буду собой, пока не потерял их.

— Порой ты начинаешь ценить что-то, лишь потеряв, — тихо проговорила я.

Шолто кивнул, но сейчас его лицо было таким серьезным, словно смех и вовсе привиделся. Он выпрямился, встав во весь свой рост война-сидха и короля, и окутал себя своим величием, как привычным элементом одежды или часто используемым щитом. Я обняла его за пояс, радуясь тому, что способна заглянуть за этот щит.

Он улыбнулся и обнял меня в ответ, но на этот раз не стал склоняться ко мне, просто обхватил руками за спину.

— Что ж, тебя я ценю и без потерь, моя королева.

Я с улыбкой ответила:

— И я ценю тебя, мой король, столь же сильно.

— Я и не надеялся, что моя королева будет из сидхов.

— Ты бы выбрал кого-нибудь из слуа?

— А у меня был выбор?

Я задумалась над этим.

— Люди могут сойти с ума, увидев некоторых из твоего народа, а гоблины… ну… это гоблины. Не могу представить тебя счастливым с одной из их женщин, хотя Китто очень дорог мне, и если бы ты смог найти похожую по характеру на него женщину, она была бы милой. А еще возможно среди младших фейри есть желающие.

— Я лишь мимолетом упомянул об этом, а ты так серьезно задумалась.

— Уверена, и ты серьезно думал над этим, — сказала я.

— Не так крепко, как ты полагаешь, моя королева. Вспомни, мой трон единственный в Фэйри, что обычно не передается по наследству.

— Трон гоблинов тоже не наследуется, — поправила я.

— Верно, но они убивают своего предыдущего короля, и победитель забирает корону. Я же могу сложить полномочия и помочь своему народу выбрать кого-то вместо меня.

— Хоть один король слуа ушел добровольно?

Шолто снова рассмеялся.

— Ну, нет, но мы можем поступить так. Гоблины же своим правителям такого выбора не дают.

— Нет, не дают.

— Теперь ты кажешься обеспокоенной. В чем дело?

— В Холли и Эше, — ответила я.

— Гоблины-близнецы, которые навещают тебя, как любовники. Ты опасаешься, что они убьют своего короля, Курага.

Я кивнула.

— В конечном итоге, я полагаю, они к этому придут.

— Это нормально для гоблинов.

— Да, но с Холли и Эшем я не заключала соглашений. Лишь с Курагом.

— Ты наделила их руками силы и обратила из гоблинов с наследием сидхов в истинных сидхов. Они должны быть благодарны тебе за это.

— Они оба в восторге от своей силы, но благодарны ли они настолько, чтобы заключить со мной соглашение, зная о том, что у меня в обоих дворах сидхов есть враги… — я покачала головой. — Не уверена в этом.

— Разве ты не покорила их тем удовольствием, что обещает твое тело, как покорила всех нас?

— Я могла бы, но на протяжении нескольких месяцев я не могла заниматься сексом. А близнецы-гоблины были недостаточно приручены к тому моменту, как мне пришлось перестать их развлекать.

— Значит, как только сможешь, Мередит, ты должна пригласить их навестить тебя.

Я всмотрелась в его лицо.

— Тебя не волнует, что я сплю с ними?

— Меня этот эвфемизм для «секса» всегда сбивал с толку, потому что последнее, чем ты с ними занимаешься, так это спишь.

Я улыбнулась.

— Справедливо, но вопрос остается.

— Политически целесообразно сохранить гоблинов твоими союзниками, а это значит, что Холли и Эш должны захотеть остаться на твоей стороне, потому что ты права: следующими правителями гоблинов будут именно они.

— Интересно, как они собираются делить трон. Они не могут оба стать королями, — сказала я.

— Думаю, корону наденет Эш, но гоблинами они будут править так же, как делают в жизни все.

— Править сообща, — заключила я.

— Именно.

— В Эше больше доминантности, но только до тех пор, пока они не расходятся во мнениях.

— Значит Холли позволяет Эшу побеждать в спорах? — спросил Шолто.

Я кивнула.

— Интересно, что было бы, если бы Холли перестал уступать брату?

— Не знаю. Не уверена, что кто-то из них смог бы выжить без другого. Полугоблины-полусидхи физически слабее большинства гоблинов.

— Как твой Китто.

— Китто слабее многих, — подтвердила я.

— Ты подарила ему прибежище и дом, Мередит, отрадно видеть.

— Не думала, что ты беспокоишься о Китто.

— Я не был знаком с ним, но знаю, что ждет сидхов-полукровок среди гоблинов, и никому этого не пожелал бы.

— Ты гораздо добрее, чем о тебе говорят фейри.

— Королю слуа нужна репутация жестокого, чтобы сохранить свое королевство и свой народ.

— Это может подходить любому правителю фейри, — сказала я.

Шолто коснулся моего лица.

— Ты выглядишь такой серьезной.

— Меня недостаточно уважают или бояться, чтобы вы были в безопасности.

— С тобой рука об руку идет Богиня, Мередит. Ты смогла вернуть давно утраченное волшебство, сидхи снова могут иметь детей, все это достойно уважения.

— Многие сидхи до сих пор считают меня смертным отродьем, первым сидхом, родившимся смертным, которого можно убить обычными способами.

— И ты, и я оба для них отродья. Ты из-за своей человеческой смертности, а я, потому что напоминаю, что генетически сидхи больше не так уж и похожи на гуманоидов. Мы оба живое подтверждение тому, что чистокровные сидхи вырождаются.

— И они нас обоих за это ненавидят, — сказала я.

— Пусть ненавидят, мы-то знаем себе цену, — прошептал он и склонился, вновь целуя меня. Я с готовностью ответила на поцелуй, потому что он был прав. Теперь мы знаем себе цену. А те, кто ненавидит нас за физические особенности, которых мы не в силах изменить, могут идти к черту. Расисты всегда злы, они могут ненавидеть вас за цвет кожи, за то, сколько у вас рук и ног, за то, насколько вы слабы — все это ненависть и все это лишь страх. Они ненавидят нас, потому что смотрят и думают: «Не приведи Господи случиться такому со мной или моими детьми». Мы с Шолто были страшилами в зеркалах, а теперь он король, я принцесса, а те, кто ненавидел нас сильнее всего, ими не являются. Интересно, ненавидят ли они нас лишь за то, что мы другие, или за то, что другие и при этом правим в Фэйри, тогда как они с их породистыми идеальными телами сидхов — нет?