Травоядный. Том I

Глава 8. Дитя твари

— Брат! Тварь! — крикнул один из надзирателей.

— Вижу, идиот! — ответил другой, доставая широкий прямой меч из-за пояса.

— Надо уходить, нам с ней не совладать!

— Ни хера! Это наш шанс выбраться из дерьма! — радостно бросил он, вставая в стойку с мечом наготове, — Нападём с двух сторон! Эта тварь ещё мелкая, только вылупилась! Всё получится!

Они резко разбежались по двум сторонам. Второй тигрид тоже вытащил изогнутый тяжёлый меч, но взял его одной рукой, а другой схватился за короткий кинжал. Громадный паук с детским лицом тем временем коснулся своими тёмными шипастыми лапами земли.

— Слезь! — бросил я и скинул с себя койотида.

Мы резко сорвались, перебегая улицу. И через секунду оказались близ одного из домов, я специально выбрал место рядом с узким проулком, на всякий случай.

«Но такую возможность я упустить не могу. Хочу посмотреть, на что способны наши надзиратели, да и тварь тоже», — решил я, хотя ноги дрожали.

— Они с ней не справятся! — сказал койотит дрожащим голосом. Отчего он ещё не дал дёру, я не понял.

— Это существо так сильно? — спросил я.

— Говорят, даже молодые твари безумно сильны. И ещё… — губы его задрожали, — Они жутко голодны!

Тварь бросилась с ошеломительной скоростью к тигру с ятаганом. А тот замахнулся для удара, его мышцы вздулись, морда исказилась в злобной и яростной ухмылке. Он рванул сталь, а паук потянулся к нему передними как лезвия острыми лапами, покрытыми шипами.

Звон! Словно сталь ударилась о лапу твари! Ятаган не проломил хитин, отлетел, но из рук не вылетел. Другой надзиратель быстро приближался со спины к твари. А та встала на шесть задних лап и принялась колоть, лапы тёмными росчерками мелькали у головы тигра. Но он не переставал уклоняться, парировать, даже если и не имел шанса контратаковать, он, по крайней мере, не проигрывал. Тянул время. И его брат не стал церемониться.

— АААААР-РХ!!! — безумный рёв пронёсся по округе.

Тигрид начал меняться прямо на бегу: его шкура бугрилась, словно под ней снуют тысячи червей, хрустели кости и суставы, густая шерсть выбралась наружу. Я видел, как жёлтые клыки росли на глазах, выпирали из челюсти, оттопыривая чёрные кошачьи губы. Позвоночник выпирал опасными наростами, а когти изогнулись, словно у коршуна — каждый размером с кинжал.

«Очень похоже на то, как преобразовалась та свинья… Только выглядит куда угрожающе».

— Телесный! Обернулся! — неосторожно бросил койотид, и в глазах его сверкнул свет страха и интереса.

— Что это значит?! — крикнул я.

Его взгляд резко сменился, в глазах мелькнул ужас, он замахал руками и затараторил:

— Нет! Ты ничего не слышал! Тебе нельзя знать!

«И после таких слов ты думаешь, я с тебя слезу?» — раздражённо подумал я и закричал: — Рассказывай!

Кровь в жилах резко ударила в голову, рука метнулась к его горлу. Но не достигла цели. Земля сотряслась, ноги подкосились, я обернулся.

Тигрид теперь не сильно напоминал того зверлинга. Он стал монстром. Не тем чудовищем, каким был паук, но всё его тело изменилось, конечности удлинились, мышцы бугрились и словно намеревались разорвать шкуру. Каждая конечность словно застыла между человеческой и звериной, но в то же время стала куда совершеннее, откинув все недостатки.

И он летел. Прыжок был невероятным. Он стремительно врезался в тварь, когти пробили брюшко, выплескивая тёмную кровь.

— Ио-о-о-о-о-а!!!

Тварь завизжала истошным свистом, будто крики десятков грешных душ. Одним сумасшедшим ударом она рубанула по тигру с ятаганом перед собой, и тот закувыркался по пыльной дороге.

— Брааат! — неестественный звериный крик ударил по ушам.

Тело тигрида закончило вертеться и остановилось. Голова была расколота, мозги разлетелись по дороге, каждая лапа неестественно вывернута. Он умер в мгновение ока.

— ААААААААА!!! — истошно заревел другой.

Он принялся кромсать тварь, когти вырывали целые куски плоти, стараясь добраться до внутренностей. Тварь начала носиться по округе, стараясь сбросить противника. Тельце малыша развернулось на сто восемьдесят и начало колоть того своими острыми хелицерами, торчащими из детских плеч. Но тигр будто перестал чувствовать боль, ему выбили глаз, прокололи щёку и наделали ещё десяток дыр по телу, пока тварь не прошлась спиной о стену. Только тогда он спрыгнул, а паук полез на здание, цепляясь за щели и углы, всё быстрее удаляясь от школы, где прятались испуганные невольники.

— Не уууу-уйдё-ёшь!!! — прогремел надзиратель.

Руки и торс тигрида словно сжались, уменьшились, да так, что шкура напоминала тонкую прозрачную кожу, через которую можно было рассмотреть каждую мышцу и жилу, мышцы на руках и торсе усохли. А вот ноги, наоборот, стали больше, обросли новыми мышцами.

— Что с ним происходит?! — спросил я грубо у койотида.

Тот не успел опомниться с такой наглости и выпалил:

— Перевёл силу вниз, только Телесные так могут! Они способны манипулировать своим телом, менять его в определённой мере! Он бросил на меня нерешительный взгляд: — Если кто-то узнает, что я тебе это рассказал, нас обоих прикончат! Так что держи пасть на замке!

— Смотри! — крикнул я.

Тигрид сорвался с места, взвив облако пыли и вырвав куски земли. Он взлетел по стене, оставляя в ней дыры и борозды от когтей. С сумасшедшей скоростью он приближался к твари, а та спешила убраться, понимая, что с обезумевшим тигром ей не справиться.

Глаза мои ухватились за почти невидимую нить, похожую на радужные разводы бензина на воде. Она тянулась от тела мёртвого надзирателя к пауку. Та встретила её, широко раскрыв детский ротик. Затем её всю затрясло, хитин на лапах начал лопаться, а тело младенца росло, тёмные волосы появились на голове, лицо выглядело угловатее, а тело уже принадлежало мальчишке лет шести.

Они сошлись на вершине крыши, когда тварь почти перемахнула через козырёк. Тигрид влетел в неё, будто ракета, их тела оторвались от стены и начали падать с высоты в десяток метров. Но даже падая, они не перестали сражаться, тварь колола, тигр рвал и бил. И только когда они впечатались в землю, застелив всё пылью, определился победитель.

— Не-ет… — прошептал побледневший койотид.

Грудная клетка надзирателя была пробита острой лапой насквозь, из глаза торчал обломок одной из хелицер, что заменяли детскому тельцу руки. Морда тигра была покрыта кровью, но он всё ещё не умер. Он хрипел, руки подрагивали, кровь текла из ушей.«Это и мой шанс! Эта тварь сумела убить двух хищников и, видимо, поглотить их энергию! Она ранена, и, если у меня получится!» — мысль пролетела внезапно, а тело задвигалось до того, как я её осознал.

Я бросился к твари сломя голову, подхватил брошенный ятаган. Цепи мешали, но я прыгнул, замахиваясь, пропуская силу через всё тело и направляя её к кончику меча. Удар в миг достиг цели, пролетел между лап твари и даже не коснулся её. Но сейчас оно мне и не надо было. Толстое остриё отсекло тигрида, словно на хорошей казне, не задев кости. Тварь ударила сбоку одной лапой, я отбил её тяжёлым мечом, с трудом удержав его. Затем дёрнула лапой с насаженным мертвецов и его телом, попыталась снести меня, но я ловким заячьим прыжком убрался на метров пять.— Уходи оттуда!!! — кричал койотид, словно действительно беспокоился обо мне. До чего же он странный.

А тварь не двигалась, каждый из её восьми голубых глаз следил за мной. Всё её естество подсказывало, что я слаб, что лёгкая добыча. Но что-то её останавливало. Ровно до того момента, как полупрозрачная полоса и плотная чёрная не рванули ко мне наперебой. Они впитались в мою грудь, и я испытал почти наркотическую эйфорию. Сила наполнила каждую клетку моего тела.

Тогда-то тварь поняла, что я украл силу её добычи. Что провёл её. И ей это очень не понравилось.— ФЬА-АААААА!!! — яростный свист пронёсся по улице, тварь безумствовала.

Я занял стойку. Мне нужно убить её. Иначе не может быть. Я опустил меч и отодвинул назад. Тяжёлая сталь, медленная. А бить мне нужно было быстро. Тварь пригнулась, словно кошка, и через мгновение она бросится на меня. Я раздвинул лапы и впился пальцами в землю.

— Ну давай, сучка, попробуй меня сожрать! — крикнул я с улыбкой.

Страсть боя захлестнула меня! Смерть, как же близка она сейчас! Мне нравится!

Она бросилась ко мне с искажённым от злобы детским личиком. А я ждал, не двигался. Её тёмные шипастые лапы вспахивали землю, выдергивая целые комья. Всего два — я не двигался. Она прыгнула, приготовила лапы для удара, желая продырявить это и без того жалкое тело.

Наконец я сжал рукоять до белёных косточек. Каждая моя мышца, каждая жила в моём теле завопила, сердце взревело, кровь ударила в виски. Движение началось с кончиков пальцев ног, пронося силу через всё тело, пока всё желание жить, страсть и воля не собрались на острие ятагана, на его лезвии. Руки рванули, плечи потянуло за ними, сталь рассекла воздух не со свистом — с гулом! Он впился в правый бок твари, я едва уклонился от одной лапы, пронёсшейся около головы, затем от другой — оставшейся плечевой хелицерой. А сталь продолжила путь: твёрдый хитин лопался под силой удара, пока тяжёлый меч не вышел с другой стороны, отделив тело от брюшка.Обе части твари опали на землю, я отступил на несколько шагов, пока она бесновалась, пытаясь сообразить, что с ней произошло. Отсечённое детское тельце пыталось приподняться на единственной хелицере, мальчишеское личико заливало слезами, по округе разносился раздирающий детский вопль.Мне было почти жалко это существо. Но жалость — удел Декса, а сейчас я правил балом.

— Сил тебе не занимать. Если бы не бой с тиграми, сейчас на твоём месте был бы я, — сказал я, смотря на тварь и покрепче перехватывая меч, — страшно представить, насколько жутки твои старшие соплеменники. Твоя сила послужит мне достойно!

Я ухватился двумя руками за рукоять и вознёс тяжёлый ятаган, сейчас у меня не было с этим проблем, сила того тигрида оказалась весьма кстати. Шагнув вперёд, я бросил весь вес и силу в удар, стремящийся снести мальцу голову.

Но в последнее мгновение я дёрнул меч назад. Нет! Сталь врезалась в землю рядом, оставив глубокую борозду!

Я оглянулся на шокированного койотида.

«Если я убью её — я стану сильнее, но вряд ли настолько, чтобы бороться с целой империей хищников, а они непременно поймут, что это я. Учитывая, что надзирателями служат отбросы этого общества: ненужные, изгнанные, насколько же сильны настоящие воины? Даже те законники, их аура… Она была в разы страшнее, чем у этого молодняка, — размышлял я, — Хм… А что? Неплохая идея…» — решил я, кое-что придумав.

— Эй! — крикнул я койотиду, тот вздрогнул, поняв, что это ему, — Иди сюда!

— Нет, нет! — он принялся пятиться.

— Подойди ко мне! — с нажимом приказал я, — Пожалуйста…

Он нерешительно начал приближаться. Что же, на его месте я бы тоже беспокоился. Нет, я бы уже был неизвестно где — прячась, спасаясь. Но этот малый весьма доверчив или глуп, что одно — что другое, неплохо добавляет шансов моему весьма рисковому и необдуманному плану.

— Что… Что тебе надо? — попытался он спросить уверенно, но голос его всё же дрогнул.

Да уж, он стоял в радиусе моего удара и переминался с ноги на ногу. Он не доверчивый… Просто идиот.

Я молча перехватился за кромку ятагана и протянул ему рукоять. Он с неверием смотрел на неё, не понимая, чего от него требуют. Я вздохнул и заговорил словно с ребёнком:

— Ты убьёшь его, парень, понял?

Его глаза в миг округлились, в них показался новый ужас. Да уж, он мне сегодня почти весь спектр эмоций сумел показать.

— Я отдаю его тебе. В обмен ты сделаешь для меня несколько вещей, — он было хотел что-то сказать, но я продолжил, — Во-первых: ты расскажешь другим, что самостоятельно добил тварь после того, как она покончила с тигридами.

Он медленно взялся за рукоять, но затем выпалил:

— Но! Кто мне поверит?!

— Поверят, у них просто нет других вариантов. Даже такой, как ты, куда больший воин, чем любой из нас.

Он опять попытался что-то спросить, но я взмахнул рукой, призывая заткнуть свою пасть, и продолжил:

— Во-вторых… — я сделал паузу, — После этой заварухи ты меня найдёшь. Моё имя ты знаешь. Так что не думаю, что у тебя будут с этим проблемы. Сам найдёшь предлог выудить меня из барака, а там уж ты мне с кое-чем поможешь, — он всматривался в меня, а страх постепенно уходил, уступая место заинтересованности.

Несомненно, он понимал, что это невероятно выгодная сделка, и, наверное, уже обдумывал, как кинет меня после того, как всё это рассосётся.

Так что я добавил:

— Ты видел, на что я способен, так что даже не думай предать. Поверь, я знаю невероятно много пыток. Таких, что ты будешь молить тебя убить, — зловеще прошипел я.

И, судя по его побледневшей морде, он меня понял. А ведь я действительно знал много интересных способов. Похоже, у меня была очень насыщенная жизнь.

— Но что ты попросишь? — спросил он.

— Ничего достойного такого подарка! — раздражённо выпалил я. Не то чтобы я действительно был раздражён, но он должен был понять, что я вполне понимаю ценность этой сделки. Продолжил я уже спокойно: — Поверь, ничего невыполнимого. Ты расскажешь мне о том, что происходит за пределами заячьих глаз и ушей. И поможешь кое-кого найти.

— Кого?

— Позже…

На горизонте вдали, там, где дорога сходится в точку, показались силуэты, и их было много. Скорее всего, один из зайцев добрался до кого-нибудь, и сюда уже спешат.

— Давай руби, к нам уже идут! Да и не выдержит эта тварь долго!

Половина твари уже не пыталась встать. Почти не шевелилась. А грудка ребёнка медленно вздымалась и опускалась, постепенно замедляя темп.

Койотид с большой натугой поднял ятаган, тот весил не меньше трёх килограмм, но для него и это был немалый вес. При условии, что центр тяжести у того был смещён к острию. Но даже так он ровным движением обрушил его на шею твари. Брызнула тёмная кровь, окропив его ноги и землю. Голова отсеклась и подкатилась к нему, каждый глаз с удивлением взирал на него бездушным взглядом.

— Я… убил тварь, — тихо сказал койотид. — Теперь всё изменится… изменится! — Слёзы выступили у него на глазах.

— Не забывай о том, кто дал тебе эту возможность! — бросил раздражённо, и в этот раз это было искренне. Я не терпел слёз.

— Я не забуду. Правда.

Некоторые невольники начали выглядывать из здания школы, другие нерешительно выходили наружу, мы были сейчас достаточно далеко от них. Я кивнул кайотиду и быстро убрался к ним. Меня уже ждали Фирс и Алем, они были перепачканы в пыли, взмокшие от жара и страха.

— Ты что там делал, полудурок?! — рявкнул на меня Фирс, ухватил за плечо и принялся осматривать.

— Зная тебя, я бы не удивился, если бы ты рванул сразиться с тварью, — сказал Алем, и я дёрнулся.

«Он опять за своё… Этого ублюдка надо убрать. Но ты же мне не позволишь? — сердце тут же ускорило бой, горло сжало, — Слышишь… А жизнь-то не перестаёт меня удивлять. Выходит, ты не подсознательный огрызок личности старого владельца. Ты где-то там, в мозгу засел и смотришь, слышишь всё. Но и выбраться не можешь».

Да, Декс?

Но знаешь что?

Я не верну тебе это тело.

И тебя я уничтожу, навсегда.

Жгучая пульсирующая боль сдавила виски! Я схватился за голову, будто это могло убавить муки! А сознание тем временем гасло, но не так, как обычно!

— Декс! Что с тобой! — кричал Фирс.

Нет! Этот ублюдок пытается выбраться!

— С ним что-то не так!

«Мне нужна Лита!» — в мозгу вспыхнула отчётливая и в то же время совершенно чужая мысль. «Ты не тронешь моих друзей!» — ревел голос в голове.

Я прикусил язык, стараясь прийти в чувство, боль сначала рассеяла пелену, но затем мир словно схлопнулся и рассеялся.

Сегодня шёл дождь. Горный ливень, плотный и тяжёлый, ударявший крупными холодными каплями, они словно стеклянные камни били по деревянной крыше. Угли едва тлели в очаге.

ТРА-А-М! Грохнул гром, сверкнула жестокая молния, озаряя жалкую обстановку лачуги лиловым светом!

Я забился в угол, сжимая в руке истрепанный клок бумаги. Каждый раз, читая его, я не верил. Не мог поверить, что её нет! Меня трясло от боли и тоски, и от страстного желания вкусить яда.

Небольшой низкий стол стоял в центре комнаты, на нём лежали мешочки с «пилюлями». Теперь я понимал, что это не более чем наркотик, которым меня пичкали годами, делая покладистой марионеткой.

— Когда же наступил тот момент? — сорванным шершавым голосом спрашивал я у пустоты. — Когда я начал убивать не ради клана, не ради семьи? А из-за этого дерьма!

Я бросился к столу! Схватил за край и швырнул в стену, проломив ту! Влажный ветер резко ударил в лицо, раскидывая жирные и сбившиеся в колтуны волосы! По полу рассыпались бледные шарики. Они манили меня, взывали ко всем моим страстям и порокам. Обещали избавить от боли…

Я вновь забился в угол, дрожа от холода.

Развернул смятое, истрепанное письмо:

«Марк. Твоя мать обвинена в измене клану. Доказана её причастность к передаче важной информации: расположении стратегических формирований, устройства обороны, местоположение „домов“. А также: нарушение священного союза мужчины и женщины, обман с целью наделения благами приемника — незаконнорождённого.

С тем же ты лишаешься права нахождения в главном доме, фамилии и наследного права. Также ссылаешься на Дальний Придел, где в дальнейшем будешь выполнять свой долг.

Я сделал всё, чтобы тебе оставили право на жизнь. Но вина твоей матери доказана. Ты знаешь закон — она будет казнена лично Главой. В случае малейшей попытки воспрепятствовать свершению приговора, умертвлению предадутся все из рода обвиняемой вплоть до пятого локтя.

Марк, найди свой путь. С глубочайшей печалью прощаюсь с тобой. Ты был одним из лучших, кого мне приходилось учить искусству Тени, и у тебя есть всё, чтобы превзойти меня.

Изгони демонов из своего сердца.

С надеждой, Авелий Фари»

Я сжал бумагу до боли в пальцах. Мне передали её больше трёх лет назад. Тогда, в апогее наркотического дурмана, она даже показалась мне смешной. А сейчас по моим щекам стекали слёзы, горькие, наполненные скорбью.

Одна из пилюль подкатилась к моей ноге, я схватил её и откинул подальше, завопив:

— Три года! Три сучьих года я не мог избавиться от этого дерьма!!! Вот они, мои демоны!

Только сейчас я наконец осознал глубину гнили, поработившей мою душу и разум. Всё вокруг казалось для меня не более чем сном. Мне давали задание — я послушно его выполнял. Я убивал — меня награждали, давали новую дозу, всё больше и больше!

— Я убью его… — эти слова сначала показались мне кощунственными, грешными. — Я убью его. Я убью его! Убью! Убью! — повторяясь, они меняли окрас, росли и крепли, пока я не понял: — Я убью его.

Я встал на колени и сложил ладони замком, отправляя свои слова в Чертоги звёзд, вызывая к душе матери, голос мой дрожал:

— Матушка… Прости меня, прости… Дурман застелил мой разум… Я слаб, я поддался ему… — я протёр глаза от соленых слёз. — Обещаю. Обещаю тебе! Когда-нибудь я убью его! Я отомщу за тебя!

Ответом мне был оглушительный гром и молния, заполнившая каждый уголок тёмных небес!

БА-БАХ!!!

Это был знак. Возможно, не матери, и не бога даже. Но мне этого было достаточно. Я взял ножны с клинка и накинул на спину и вышел из хибары.

А в голове звенела лишь одна мысль:

Отец, когда-нибудь я лишу тебя жизни.