Тот День

Глава 27 Дорога на базу

Еве ничего не оставалось, как безвольно подняться на борт катера с надписью «Скорый». Вскоре зашумели винты, и кораблик отчалил. Пройдя на корму, девушка прислонилась к бортику. Из-под железного брюха судна вырывалась пузырящаяся вода, и больше в тот момент ее ничего не интересовало. Она стояла в стороне от галдящих вокруг священника людей. Но ни ругаться, ни обвинять батюшку в сумасшествии она больше не хотела. А самое главное: к ней возвращалась боль.

— Так что же там произошло? — раздалось вдруг за спиной у девушки.

Обернувшись, Ева увидела молодого мужчину — того самого, который так неуклюже вел переговоры. На нем был такой же, как и у всех прибывших с той стороны Волги костюм. На лице человека, отражая закат, красовались смешные овальные очки, похожие на те, что так любили рокеры восьмидесятых.

— Ничего интересного. Конфликт мнений, — постаралась отмахнуться она от него.

— Нет уж, раз мы везем чужаков на базу, мне нужно знать, — настойчиво произнес он.

— Спросите вон у того товарища, — кивнула Ева в сторону батюшки.

— Я слышал его версию. Необычно, не правда ли. Он считает себя пророком, — улыбнулся юноша.

— Удачное время, чтобы объявить себя миссией, — ответила девушка на улыбку мужчины.

— Сухарев Сергей, — протянул руку тот.

— Ева, — представилась Бодрова.

— Ну, так что Ева. Вы ведь не верите ему? — встав рядом возле бортика и не отрывая взгляда от уплывающего берега, спросил Сергей.

— Нет. Но думаю многим придется по вкусу его объяснение, того что произошло вчера, — ответила Бодрова.

— Знаете, я тоже склонен считать, что все это было не просто так. И может быть святой отец прав, — кивнул юноша.

— Вот о чем я и говорю. Тут дело не в узколобости его паствы. Напротив, людям просвещенным, вроде нас с вами, будет даже легче принять на веру этакий космический сценарий происходящего.

Человек, представившийся Сухаревым, с интересом оторвался от изучения проплывающих мимо пейзажей и посмотрел в уставшие глаза Евы.

— Что вы имеете в виду?

— Образованность дает иллюзию управления собственной судьбой. И когда что-то выходит из под контроля, человек просвещенный, быстрее другого побежит к алтарю, раскаиваясь в своей самонадеянности. В истории немало тому примеров, — пояснила Бодрова.

— Необычная мысль, — ухмыльнулся Сергей и замолчал.

Минут через десять катер причалил к небольшой пристани старой переправы. Ева последней сошла с палубы на шаткий деревянный пирс. Соколов и его верные лакеи шли впереди, окруженные внимательными слушателями. До девушки долетали какие-то отдельные фразы, из которых она поняла, что Ира и Влад пересказывают чудесные истории сегодняшнего дня, а Георгий подкреплял их своими высокопарными комментариями. Больше никто не хотел насильно увязывать ее за собой. Она исполнила свою роль, не позволила святому отцу дать слабину перед новорожденной паствой. Да и куда ей было идти? Было шесть часов, наступили сумерки, и ночь дышала в затылок. И самое неприятное: боль все больше вонзала свои острые когти в измученное тело девушки.

— Но все же, не много ли странностей для одного человека? Голоса, волки, пуля, чудом угодившая в крест? Да и после вчерашнего, не такой уж и небылицей кажутся его рассказы, — услышала она знакомый голос.

Человек по имени Сергей, специально замедлив шаг, отстал от шумящей впереди компании и, поравнявшись с Евой, продолжил свои расспросы.

— Куда мы идем? — проигнорировав вопрос, поинтересовалась Бодрова.

— На базу. Еще час как минимум топать. Так что же, не считаете ли вы, что совпадения Георгия граничат с чудом?

— Знаешь, я законченная наркоманка, и скоро меня накроет ломка, ну вот зачем тебе мое мнение? — не выдержав, распылилась Ева.

— Попридержи коней. Слышал я о твоей «падшей душе». И неважно кто ты, мне нужно знать, чем тебе так не угодил священник. Ведь я веду вас к себе домой. Я должен быть уверен, — искренне улыбнулся Сергей.

«Убей его, или не успеешь оглянуться, как батюшка превратит твоих людей в послушное стадо», — подумала девушка.

Однако вслух она сказала другое:

— Ну, повздорили мы. Я хотела уйти, а он не дал мне этого сделать.

— Под дулом оружия? — спросил Сергей.

— Да. Он посчитал, что у меня горячка, а одна я погибну. Может он был и прав, — пожала плечами Бодрова.

— Ну как знаете. Но если все же надумаете что-нибудь рассказать, то обращайтесь напрямую ко мне.

— Хорошо, — кивнула Ева.

Мужчина ускорил шаг и, наконец, присоединившись к процессии впереди, оставил ее в покое. Она не собиралась ему ничего рассказывать. Доказать, что священник опасен было невозможно. И все что ей оставалось, дождаться встречи с руководством «базы», и надеяться, что ее поймут.

Соколов был горд собой. Люди слушали его с упоением. Конечно, большинство отнеслось к словам батюшки насторожено, и даже с прохладным недоверием. Но Георгий знал, что путь к пониманию всегда лежит через тернии сомнения.

Молодой парень по имени Сергей Сухарев — тот самый юноша с кем священник вел переговоры еще на том берегу Волги, оказался человеком доброжелательным, и ввел отца в курс происходящих дел. Выяснилось, что отряд на «Скором», был поисковой экспедицией, которую некий Хромов, отправил зачистить деревушки по ту сторону реки. Сама же «база» располагалась в пяти километрах от пристани, на территории близлежащего научного предприятия «НИИ Синтволокно», в костюмах которого и были люди Сергея.

Когда пристань осталась позади, отряд Сухарева свернул в нагую осеннюю чащу.

— Ну и что вам наша беглянка поведала? — поинтересовался Соколов, заметив, что Сергей отлучался поболтать с девушкой.

— Да ничего толкового, — пробурчал Сухарев.

— Расспрашивали обо мне. Не доверяете? — с укором в голосе спросил Георгий.

— Ну, знаете. После вчерашних событий, кому я и доверяю, так это себе.

От разговора Соколова отвлек голос Влада. Мужчина, как и Смолова шел рядом о чем-то беседуя с экипажем «Скорого».

— Люди просят показать крест. Отец Георгий, не откажите, — обратился Сычев.

— Да конечно, — кивнул святой отец, и громко добавил: — пусть этот знак клеймом отпечатается на сердце каждого.

И передавая из рук в руки дырявое распятие, люди благоговейно зашумели.

Повернувшись обратно к Сергею, священник краем глаза успел заметить промелькнувшую на лице «командира» улыбку.

— Думаете, я играю с ними? — тихо спросил Георгий. — Вы заблуждаетесь, я искренне желаю, чтобы каждый обрел веру.

— Интересно, а может быть и права Ева, — взглянув на членов своей команды, которые принялись страстно спорить на тему чудесного спасения священника, сказал Сергей.

Георгий вопросительно посмотрел на молодого человека.

— Она считает, что ваша целевая аудитория, не деревенский сброд и глупцы, а как раз таки люди высшего сорта, которые потеряли бразды правления своей судьбой, — пояснил Сухарев.

— Целевая аудитория, — ухмыльнулся Соколов. — Нет никакой целевой аудитории у Порядка, мы все равны пред ним.

— Да понятно, понятно, — оборвал священника Сергей. — Просто посмотрите вокруг — здесь ни одного простого человека.

— Что значит простого? — недопонял Георгий молодого человека.

— Ну, знаете, никого из низов общества.

Соколов по-прежнему не понимал, к чему клонит мужчина. И, посмотрев на окружавших его людей, недоуменно вернул взгляд на Сухарева.

— Мужик в вязаной шапке, рядом с этой вашей Смоловой — заведующий отделом технического оснащения Тверской нефтебазы, — кивнул Сергей на ведущего бурную беседу, человека в синей вязанке. — Рядом с ним — директор акционерного общества «Катэл», чей офис в часе ходьбы от нашей «базы». Ну и так далее: майор милиции, преподаватель из университета, эколог, — продолжил указывать на товарищей со своего отряда, Сухарев.

— Интересное наблюдение, — озадаченно ответил святой отец.

Ему в голову никогда бы не пришло рассматривать людей с такой вот позиции.

— Может это и был критерий отбора? — озвучил новоявленные мысли священника, Сергей.

— В скором времени все станет ясно. А пока, не стоит гадать.

— Вы говорили, Голос направил вас в Тверь. Но мы уже в городе. Пусть на окраинах, но все же… — продолжал подначивать Георгия, молодой человек.

— И что ты хочешь услышать? Не терзают ли меня сомнения? Не поселился ли в моей душе червь малодушия? — гневно, но так чтобы не слышали остальные, прошипел Соколов. — Да терзают, да поселился. В конце концов, я же человек.

— И все-таки вы верите в свою миссию?

— Верю, — коротко отрезал Георгий, которому уже порядком поднадоели расспросы любопытного юноши.

И, словно угадав настроение батюшки, Сухарев кивнул, окликнул кого-то из своей команды и оставил священника в покое.

— Вот блядство, — грубо выругался Хромов, глядя на прикрытое белой простынею тело.

Чтобы выразить чувства, бурлящие в сердце, других слов он подобрать никак не мог. И дело было вовсе не в самом факте смерти. Нет, к новой извращенной реальности, где покойников в сотни раз больше, чем живых, за последние сутки он уже успел приноровиться. Ведь сегодня утром он собственноручно закопал пару десятков мертвецов на соседнем с институтом кладбище. Тревожило его другое.

«Ты в ответе за смерть этого мальчика. Только ты», — горько думал Иван Дмитриевич.

Покойник лежал посреди широкого конференц-зала, на двух небольших офисных столах, приставленных друг к другу. Сразу за импровизированным алтарем находилась деревянная трибуна с конденсаторным микрофоном, откуда Иван сегодня уже трижды обращался к людям. Пройдя за нее, Иван щелкнул тумблером, брякнул что-то в микрофон и удовлетворенно хмыкнув замер на месте, обдумывая свое выступление.

Кроме мертвого юноши и Хромова в зале никого не было. Полчаса назад на «базу» прибыло пополнение: трое мужчин и две женщины. Пришли они откуда-то из Городни, крупного поселка в двадцати километрах от «Синтволокна», и весь личный состав «базы», за исключением нескольких караульных, отряда Сухарева и самого Ивана, пошел встречать своих новых товарищей. Общий сбор был объявлен на семь часов вечера. В этом зале. И если часы на маленьком цифровом дисплее трибуны не врали, то до внеочередного собрания оставалось минут пятнадцать. Тогда Иван и хотел познакомиться с вновь прибывшими, а так же произнести надгробную речь для покинувшего их ряды юноши.

— Иронично, — грустно улыбнулся Хромов.

Зал располагался на втором этаже главного корпуса исследовательского центра и был самой настоящей гордостью института. Большой бесшовный экран для презентаций, две сотни удобных посадочных мест, видео и фоно технология на уровне современных кинотеатров, пол усланный красным шелком. Просторное помещение словно и не знало, что мир погрузился во тьму. Всюду было чисто, убрано. Крепкие двери не позволили хаосу вчерашнего дня проникнуть внутрь. А вместе с тем — Ивану Дмитриевичу погибнуть.

Двенадцать часов он прятался в конференц-зале, а за большими окнами происходило черт знает что. Двенадцать часов: от полудня, когда он зашел проверить аппаратуру, готовясь к важной презентации, которой так и не суждено было состояться, и до самой полуночи, высокие стены отражали бесчисленные крики, стоны и завывания. Тогда, сидя взаперти Иван и не думал что сможет сохранить рассудок, а тем более возглавить целый отряд уцелевших. Но человек, как известно, если он не мертв, в силах приспособиться к любым условиям. И вот, по прошествии всего-то девятнадцати бессонных часов, с момента, когда последняя дикая тварь прекратила свои страдания и впала в беспросветную кому, Хромов имел под своим крылом уже пятьдесят пять человек.

— Но одного ты все же не смог убедить в целесообразности продолжения жизни, — не сводя глаз с прикрытого тела семнадцатилетнего мальчишки, вернулся он к неприятной мысли.

Время пролетело быстро. Не успев толком подумать о том, что же ему говорить, в зале начали собираться люди. Все они были в темно-зеленых робах с золотистыми надписями «Синтволокно» на спинах. Еще утром Хромову пришла в голову мысль, что у тех, кто встанет под его началом, должны быть хоть какие-то опознавательные знаки. Да и наряды большинства после пережитых потрясений пришли в негодность. Так и было решено выдавать всем униформу.

За очередным вошедшим хлопнула дверь, и низкорослая коренастая фигура зашагала по красной шелковой дорожке в сторону трибуны Хромова. Мужчина, которому на вид можно было бы дать тридцать с хвостиком, был третьим выжившим из всего персонала НИИ. Прежде он руководил отделом исследований и был на короткой ноге с погибшим директором института. Поговаривали, что Василий был каким-то дальним родственником шефа, но точно этого никто не знал. До сегодняшнего дня Хромов относился к Лоеву достаточно прохладно. Как, в прочем, к любому «привилегированному» сотруднику. Но сегодня от своей предвзятости Иван отрекся. Мужчина оказался надежным, стойким человеком, и в отсутствии Сергея, Хромов возложил обязанности своего заместителя именно на него.

— Новеньких накормили и выдали чистую рабочую одежду, — отрапортовал Василий Лоев, человек замещающий Сухарева, пока тот был в отлучке. — При себе оружия у них не было. При беседе тоже ничего подозрительного, думаю «зеленый свет».

Зеленый, желтый и красный свет — были условными обозначениями, которые Хромов ввел для определения уровня потенциальной угрозы прибывающих лиц. И пока сегодняшний день не принес сюрпризов, чему Иван был искренне рад. Ведь самое страшное, что еще могло случиться — внутренние распри.

— Ввели в курс дел? — коротко спросил Иван.

— Да. Сейчас наши по-быстрому знакомят их с базой. Будут… — взглянув на часы выдержал паузу Василий, и нахмурив лоб, недовольно добавил: — Точнее уже минуту как должны быть здесь.

И люди не заставили себя долго ждать. Не успел пунктуальный Лоев обозлиться на опаздывающих, как дверь распахнулась, и последние семеро человек в темно-зеленых робах прошли в зал. Пятеро тех самых новеньких и двое сопровождающих. Бросив недовольный взгляд, Лоев метнулся рассаживать вновь прибывших.

Теперь в конференц-зале собрался весь личный состав «Отряда Хромова», как люди сами себя прозвали. Все, кроме Сухарева и его парней. Сорок три человека, заняв первые ряды, поближе к центру огромного зала, внимательно смотрели на Хромова. Ждали его слов.

Еще раз постучав по микрофону, Иван Дмитриевич проверил связь и заговорил.

Извилистая дорога теперь повела через небольшой лесок. Иногда она проскакивала рощицы, и снова пряталась за неровными рядами старых орешников и молодых берез. Хвои здесь было не много, в отличие от сосновых пейзажей по ту сторону Волги. А вот чего в этих лесах было в достатке, так это дичи.

Сергей обходил знакомые торсы столетних деревьев. Он помнил, как они выбирались пострелять по зайцам и даже с его навыками, удавалось подстрелить одного-двух ушастых. Да и прочей живности раньше здесь было много: куропатки, белки и даже лисы. Здесь, в километре от зоны НИИ, действовал запрет на охоту. Но кого это волновало. Однако сейчас, некогда шумный лес молчал. А в сумерках было особенно не по себе.

Вскоре, по обеим сторонам от тропы замелькали кресты. Синие, черные и все обязательно с ржавчиной. А еще через минуту, земля запестрила совсем свежими могилами.

— Чистили территорию. Собрали все тела, которые удалось найти на базе, и позакапывали здесь. — ответил Сухарев на вопросительный взгляд Георгия, который шагал рядом.

— Жуть, — где-то за спиной раздался голос Иры, женщины из свиты Соколова.

— Да, неприятно как-то, — пробурчал в согласии другой товарищ священника.

Оглянувшись, Сергей увидел, что несколько людей остановились. В этих могилах не было их родственников, или же близких друзей, да и вообще, кроме Сухарева, никто из развед-отряда с покойными не был знаком. Однако люди сняли в знак уважения свои головные уборы. В живых из большого коллектива НИИ осталось всего трое человек: возглавивший «Отряд Синтволокно» — Хромов, Василий — в прошлом руководивший отделом исследований, и сам Сергей. И, казалось бы, кому и надо горевать по мертвым товарищам, так это ему. Но выдавить слезу Сергей был не в силах. Он еще помнил, как орали закопанные здесь твари. Как бросались они на него с вытаращенными глазами и ртами полными кровавой пены. Он все еще видел их изуродованные лица, которые то и дело мелькали за прочным стеклом диспетчерской будки, в которой он прятался от смерти. И жалости к падшим созданиям у него не было совсем. Тем более, что и при жизни, он не особенно любил своих коллег.

— Ладно, ребята, пошли. Осталось совсем ничего. — С притворной скорбью в голосе, тихо попросил Сухарев, похлопав одного из молчащих в трауре людей по плечу.

Через десять минут процессия наконец вынырнула из сумеречного леса, и Сергею как-то сразу стало легче дышать. В сотне метров высился знакомый бетонный забор исследовательского института. Оставалось лишь обойти его по периметру — и он дома.

Это случилось, когда лес остался за спиной Соколова.

— Иди и не бойся. Маловерные падут на колени. Враги превратятся в пепел. Ты должен выступить перед людьми, — загромыхало в сознании у священника, и Георгий замер на месте.

На несколько секунд святого отца опять посетило странное видение. Запах ладана, замедленное течение времени — все размыто. Вокруг него засуетились люди. Он не слышал их. Звуки оставили священника. Взглянув на лица собравшихся вокруг, он увидел верных ему Ирину и Влада. Там же стоял и Сергей, и большинство из его команды. И вдруг, словно чем-то острым полоснуло по сердцу Соколова — он увидел Еву. Девушка стояла в стороне. Стояла спокойно, с безразличным выражением лица. Однако ее выдавали глаза. Георгий уже видел подобное. Там, в лесу. Из глазниц светловолосой девушки, словно клубки тонких змей, вырывались черные сгустки. На мгновение, Соколов уловил взгляд Евы на себе. Ему показалось, что по лицу Бодровой пробежала легкая ухмылка. В следующее мгновение время набрало свои привычные обороты, звуки вернулись, и странное лицо девушки вновь стало нормальным.

— Что с вами? — послышалось со всех сторон.

— Вы опять слышали что-то? — негромко спросил Влад, подойдя к священнику вплотную.

— Да, — тихо ответил Георгий.

— Что тут случилось? Батюшка, все нормально? — раздался голос Сухарева.

— Голова закружилась. Стар я для таких приключений, — соврал Соколов.

На вопросительный взгляд своих спутников Георгий не ответил.

— Ну потерпите. Минут десять и мы на месте, — похлопал по плечу священника, один из людей Сергея.

— Да все в порядке. Давление, знаете ли, — улыбнулся святой отец.

И вскоре, вереница из четырнадцати мужчин и двух женщин вновь растянулась по дороге, ведущей вдоль высоких стен НИИ. В этот раз, Георгий не рискнул открыться перед чужаками. Голос просил его выступить перед людьми на «базе». И священник отлично понимал, что эта идея могла совершенно не понравиться местному руководству. Поэтому, Соколов решил не спешить и действовать по обстоятельствам.

— Почему вы соврали? У вас же было видение? — поравнявшись с Георгием спросила Смолова.

— Да, что происходит? — поддержал вопрос Иры, Владислав, который встал по другую руку от священника.

— Так, слушайте внимательно, — шепнул, Соколов. — Мне было видение, это так. Но, боюсь, не стоит оглашать волю Голоса.

— И о чем вам было сказано? — понизив голос до уровня Георгия, едва слышно спросил Сычев.

— Мне нужно выступить перед людьми на базе. Думаю, Голос может впервые приоткрыть занавес своей воли.

— Да, мы ведь уже в Твери, — понимающе кивнула Смолова.

— Так вот, — продолжил Соколов. — Сдается мне, что местное руководство инициативу мою не поддержит. А значит, будем искать предлог для общего сбора.

— Ясно. Как окажемся на месте, мы с Ирой разведаем, что да как, — ответил Влад.

— И еще кое-что… — запнулся святой отец. — Я, как бы это сказать, хочу, чтобы вы повнимательней следили за нашей подружкой. Я что-то видел…

— Я же говорила, что это дьявольское отродье! — повысила голос Смолова, и, поймав недовольный взгляд Георгия, уже тише добавила: — Я же говорила, что нам следовало от нее избавиться. Она же рассадник смуты и недоверия!

— Перестаньте. Просто не спускайте с нее глаз, а Голос сам укажет нам верное направление, — уверенно произнес Георгий.

Через пять минут дорога претерпела изменения. Появился гладкий, будто бы мокрый от лунного света, асфальт. А еще через минуту в глаза святого отца ударил луч прожектора. От неожиданности Соколова всего встряхнуло.

— Пароль, — затрещал, усиленный громкоговорителем, сухой голос.

— Квазар один, — произнес Сухарев.

Яркий свет ушел в сторону. И когда глаза вновь обрели способность видеть, Соколов, наконец, рассмотрел высокие решетчатые ворота. Низко загудели механизмы привода. Заскрипело старое реле. Ворота открывались, и трое караульных, вооруженных современными автоматами, вышли навстречу прибывшему отряду.

Голос Хромова, усиленный мощной акустической системой, отражался от стен конференц-зала, создавая причудливое эхо. Начал мужчина, с того, что представился вновь прибывшим.

— Зовут меня Иван Дмитриевич Хромов. В прошлом я руководил заводом при этом институте. Четверть века я просидел в кресле директора и знаю, как управлять сложным организмом коллектива.

Дальше Иван перешел к посвящению людей в свои планы. Он рассказал, что дюжина мужчин отправилась на другой берег Волги и что сразу по их возвращению, планируется вылазка в центр города.

— Кто-нибудь слышал хоть что-то по радио, телефонам, другим средствам связи? — задал он дежурный вопрос новичкам.

— Нет, — последовал ожидаемый ответ.

Целый день в эфире хозяйничал белый шум, а индикаторы связи на мобильных телефонах оставались мертвы. И среди всех последствий конца света, это Ивану Дмитриевичу не нравилось больше всего.

— Итак, обойдусь без громких слов, — продолжил Хромов свою речь. — Мне кажется, все и так понимают, что нам предстоит бороться за право выжить в новом мире.

Иван обвел собравшихся взглядом, остановившись на уставших лицах пятерых из Городни.

— Но есть кое-что важное, на чем я бы хотел заострить внимание, — повысил голос мужчина за трибуной, и, переведя взгляд на прикрытое простынями тело, продолжил: — Я не хочу больше видеть такое. Нам хватит смертей. Конечно, случилась катастрофа, и выкинуть из головы всю эту грязь невозможно. Как и мысли о том, что, скорее всего, наши близкие и родные погибли в страшных муках. Но поймите, обрывая свою жизнь, вы лишь приумножаете горе. Любое, даже самое сложное и полное невзгод бытие, в любом случае лучше небытия.

— Я слышала он оставил записку? — спросила какая-то женщина из зала.

— Да, он написал, что хочет опять увидеть родителей, и некую Свету, — достав из кармана смятый клочок бумаги, Хромов еще раз перечитал послание. — И я понимаю его чувства, но парень допустил ошибку свойственную молодым умам. Ошибку пренебрежительного отношения к жизни. И, скорее всего никого он там не увидит. Скорее всего, он станет очередным кормом для фикусов. Как бы это прискорбно ни звучало.

Иван сделал паузу, чтобы зал немного отшумел, и было уже хотел продолжить, как двери аудитории распахнулись. Шелест разговоров мгновенно стих. Все с интересом уставились на проход. Иван Дмитриевич почему-то не очень удивился человеку в овальных очках, ступившему на шелковые дорожки конференц-зала. Сухарев Сергей, юноша, который в этот момент должен был возглавлять рейд за десяток километров от «базы», быстрым шагом направился к трибуне.

— Где все? Что случилось? — боясь услышать ответ, спросил Хромов.

— Все в порядке, люди в столовой, — ответил Сухарев, и на сердце Ивана Дмитриевича отлегло. — Думаю, стоит перенести собрание. Мы нашли четверых, и лучше вам лично с ними пообщаться.

— «Красный свет»?

— Не знаю, но там священник из Каблуково, который считает себя пророком, и девушка-наркоманка, которую поверенные батюшки чуть не убили у нас на виду.

Хромов заглянул в глаза человека. Во взгляде Сергея читалось, что дело серьезное.

— У нас непредвиденные обстоятельства. Объявляю перерыв. Около восьми мы продолжим, — обратился он к залу.

И под удивленный шепот собравшихся, Иван Дмитриевич последовал за Сергеем и вышел из помещения.