Точка падения

Глава девятая Городок бюреров

Бюреры, как и сказал Аспирин, жили в самом настоящем поезде. Несколько облупившихся пассажирских вагонов стояли на участке железной дороги, одним концом терявшемся и лесу, другим — уходящим в большую промоину, заросшую ряской и камышами. Зачем сюда отбуксировали эти зеленые нагоны с сохранившимися табличками «Москва — Харьков» па бортах, ведал один господь, но бюрерам они явно пришлись по

душе.

Я издали наблюдал в бинокль, как несколько карликов грелись на солнышке, пуская слюни от блаженства, еще несколько рылись в песке — искали червяков или жуков, наверное, чтобы сожрать, — а вокруг бегали и толкались их омерзительные детишки. Из одного окна поезда торчала телевизионная антенна, из другого — труба на вид от самодельной печки, и из нее шел голубоватый дым, что меня окончательно убило. В общем, поселение практически не отличалось от самодеятельного поселения, скажем, цыган, которых я видел под Харьковом. Судя по тому, что я знал о бюрерах, перед нами был какой-то особенный клан — но крайней мере дым меня насторожил. Умнее они сородичей, что ли? Если так, то дело плохо. В Зоне кто умнее, те и опаснее. Надеюсь, что хотя бы телевизор они там не смотрели, антенну просто так собезьянничали…

Рядом, пыхтя, заворочался Аспирин.

— Слушай, они всегда так жили? — спросил я шепотом.

— Хрен их знает, чува-ак… — пробормотал он. — Я тут с полгода тому был, они только объявились. Но трубы точно не видал. И антенны. И поменьше их было, кажись.

— Расплодились, падлы. Эх, шли бы мы в другое место… Да поздно.

— Чё? Нормальные такие бюреры… В другом месте по подвалам ныкаются, поди их там поймай, а эти — вон, как на курорт едут. Вот только как их ловить будем?

Я именно это и прикидывал. Мне очень нравился уходящий в лес кусок железки — неплохо бы разведать, что там имеется еще, и в случае удачи оттуда скрытно подойти. Других вариантов вроде не было. Но подойти — это даже не полдела, это четверть дела. А вот поймать двоих, да еще разнополых, да еще незаметно для остальных… Бюреры поодиночке гуляют редко, рассчитывать, что парочка отправится, скажем, по грибы, не приходится.

— Может, завалить весь их табор? — предложил Аспирин. — Ачё, рванем из подствольников… Гранатами закидаем… парочка явно выживет, мы их прохвессорским прибором оховячим — и в мешок.

— Шумно. И мы же не знаем, сколько их там внутри. Сам понимаешь — бюрера вот так в лоб у него дома брать… Опять же вагон — это железка, осколки все зря пойдут, тут не гранатами

надо, а чем посерьезней.

— Я ж только предложил, чува-ак… — буркнул Аспирин.

Мы полежали еще немного, посмотрели. По песку между травинок бегали какие-то жучки. Интересно, почему в Зоне нет насекомых-мутантов? Хотя они, может, и есть, просто кто на них внимание обращает… Вот, например, какой-то хрен о восьми ногах и с кривым длинным хоботком. Может, он среди своих — кровосос. А мне на него плевать.

Я щелкнул «кровососа» ногтем, от чего он улетел в травяные заросли.

— Их вроде жрут, — сказал задумчиво Аспирин, тоже созерцавший мир насекомых.

— Типа?!

— Жуков этих. Саранчу. Вьетнамцы вроде или монголы. Жарят в жиру каком-то и жрут, я сам по телевизору видал. С виду так ничё, когда жареные.

— У тебя одно на уме, — покачал я головой. — Слушай, Аспирин.

— Чего?

— Ты никому не говори, брат, что я псевдоплоть отпустил. — Бармаглот вон тоже отпускал, и ничё. Чё тут такого, чува-ак?

— Ну, я тебя прошу. Я с другими тоже поговорю.

— Не скажу, конечно.

— Вот и хорошо. Ты знаешь… Мне правда показалось, что она нам малость подыграла. Знать бы еще, чего она за нами перлась.

Аспирин помолчал, теребя усы. Искоса взглянул на меня, словно желая что-то спросить, но не решался.

— Давай мочи, — сказал я. — Вижу ведь, распирает.

— Да это… чува-ак… Ты вот «жадинки» чувствуешь, «пух» тебя не берет… Я таких других не знаю, чесслово. Конечно, Болотный Доктор, Черный Сталкер… Это понятно, это да. Но среди братанов — ни одного не знаю.

— И на что намекаешь?

— Да это… говорят, чува-ак… что ты сам немножко от Зоны. Я к чему: может, и псевдоплоть на тебя как-то повелась?

— Влюбилась, — усмехнулся я.

Аспирин понял, что не сержусь, продолжал:

— Я-то ничего, мне все равно. Просто ты ничего такого не знаешь, а?

— Успокойся, чува-ак, — передразнил я Аспирина. — Я обычный человек, только негр. Может, негры все такие. Ты много сталкеров-негров знаешь?

— Тебя одного, — сказал Аспирин.

— Вот. Постой, что-то они там оживились…

Я внимательно посмотрел на бюреров — ничего особенного, среди мелкоты произошла небольшая драчка. Возможно, в процессе кого-то пристукнули или загрызли, у них это в порядке вещей. Хотя чем они особенно отличаются от людей? Рожи по-страшнее разве что.

Профессор после атаки кабанов и истории с химерой несколько поугас. Видимо, впечатления от увиденного в Зоне превысили некий порог, за которым радость превращается в «когда ж этому конец придет». Более того, Пстраков-Доброголовин прилежно чистил свой пистолет, прислонясь спиной к стволу огромного тополя. На шухере стоял Пауль, Соболь же дремал, разумно рассудив, что поспать в тишине и покое никогда не будет лишним.

Кстати, я долго не верил, что химера ушла. Вот и сейчас среагировал на шум в ветвях — но это оказалась всего лишь жирная ворона, возившаяся на суку.

— Вы наверх-то посматривайте, - сказал я на всякий случай. — Помните прыгунчика-погонщика? Лучше перестраховаться.

Профессор тут же боязливо зыркнул в небо.

— Перекусить бы, — осторожно намекнул Аспирин.

— Вы давайте, а мне что-то не хочется. Пойду-ка я разведаю, что там с другой стороны поезда.

— Так и я ж с тобой, чува-ак.

— Незачем там вертеться по двое. Заметят — у нас же больше проблем появится. Я быстро, одна нога там, другая уже тут.

— Вот так сталкер некий ходил-ходил без друзей на разведку, таким и нашли — одна нога в одном месте, другая — в другом, — произнес Соболь, не открывая глаз.

Тем не менее я все-таки пошел на разведку один. Что-то подсказывало: на железке в лесу все будет в порядке, а лишние люди и лишний шум действительно ни к чему.

Так и получилось: разбросанные вдоль насыпи «жадинки» я обнаружил без труда, потому что видел их — словно жиденькое беловатое марево, а больше ничего и не нашел, кроме совсем старой «мясорубки», уже практически неживой. Из прочего я засек две перевернутые вагонетки, под которыми никто не прятался, и повалившийся в кусты столб линии электропередач. Место, надо полагать, было малопосещаемое. Собственно, потому и бю-реры здесь прижились — они никакое соседство не любят.

Пригибаясь, я двинулся вдоль рельсов и вскоре увидел хвост поезда. Железная дорога выгибалась на повороте, и, лежа на шпалах, было очень удобно наблюдать за городком бюреров из-за рельса, практически не боясь быть замеченным. Я извлек бинокль и в этот момент почувствовал, как в левый висок чуть повыше уха уткнулось что-то холодное и железное.

Красивый баритон спросил:

— Иисус или Сатана?