Тобольский схрон

Глава 17

17

В начале двухтысячных, я все-таки не выдержал и сорвался со своего места, решив хоть одним глазком посмотреть на то, что изменилось в России, и, если получится добраться до своей родной деревни. В Российском посольстве, куда я обратился за справкой, можно ли мне будет посетить Россию, и не последуют ли в отношении меня некие санкции, за то, что я когда-то решил покинуть страну, и просил политическое убежище. Мне ответили, что СССР уже не существует, и все законы, касающиеся беженцев из страны, давно отменены. И если за мною не числится ничего криминального, то нет никаких проблем и препятствий для посещения страны. Разве что потребуется виза. Канадский паспорт хоть и дает право на безвизовый режим в большинстве стран мира, но Россия не входит в их число.

Так или иначе, я подал заявку на разрешение посещения страны, и начал готовиться к поездке. То, что мне придется сделать это одному, я даже не сомневался. Жена, хоть и росла в семье бывших переселенцев, но никакого стремления посмотреть, чем отличается Россия от Канады не проявляла. Насмотревшись телепередач о Сибири, она была твердо уверена, что Россия такая же холодная страна, как и Канада. А гуляющие по улицам Российских городов медведи с балалайками, ее не очень интересуют, своих индейцев хватает. А менять шило на мыло, ей совершенно не хотелось.

— Какой смысл переться в такую даль и мерзнуть там, точно так же, как и здесь. Может лучше отправимся на Гавайи, как в позапрошлом году, или посетим Бермуды, до которых мы так и не добрались, хотя обещания я слышу практически ежегодно. — Говорила она.

В итоге, решили, что жена с сыном и дочерью отправятся на Бермуды, а я в свою Россию, раз уж у меня что-то там зачесалось, и мне так хочется туда попасть. Так в итоге и получилось и с разницей в пару дней мы отправились каждый в свою сторону, еще даже не предполагая, что видим друг друга в последний раз в жизни.

Перелет, прошел вполне нормально. Каких-то двенадцать с небольшим часов полета, и я приземлился в Москве. Оказывается, переезжать в другой аэропорт было не нужно, выданный мне здесь, заранее забронированный еще в Канаде билет, сказал о том, что до самолета осталось три часа, а вылетит он прямо отсюда из Шереметьево. Это меня обрадовало, и потому следующий час-полтора я провел, прогуливаясь по залу ожидания или сидя в местном ресторанчике. Вроде бы и аэропорт считался международным, а все равно чувствовалась в нем некоторая запущенность, что ли. Ну в сравнении с любым другим подобным заведением например в той же Канаде. Да и обслуживающий персонал, похоже до сих пор жил реалиями СССР, что-то у кого-то спросить или узнать, было практически невозможно. Либо на твой вопрос не обращали внимания, либо в ответ слышалась откровенная грубость, или хуже того презрение, мол я тут сижу, вся такая красивая, а меня какой-то идиот гастарбайтер смеет отвлекать от чего-то важного. Причем это касалось не только случайно встреченных людей, но и тех, кто обязан был выдавать справку по своим прямым обязанностям. Ну да, из-за редкого общения, я слегка подзабыл русский язык, и говорил с некоторым акцентом. Но ведь нельзя игнорировать свои обязанности только из-за того, что я плохо говорю по-русски. Я же не виноват, что в справочной не знают никакого другого языка.

Одним словом, здесь ничего не изменилось, и я уже начал потихоньку сожалеть, что поддался на свои настроения и отправился сюда, а не на Бермудские острова вместе с семьей.

Бизнес класс, самолета, в котором я летел в Омск, отличался от общего салона лишь тем, что между рядами кресел, было несколько большее расстояние, и его обслуживала своя стюардесса. Все остальное, включая старые пошарпанные кресла и пыльный плед, к которому было страшно прикоснуться и фантики из-под конфет лежащие на полу наверное с предыдущего рейса говорили о том, что ничего существенного не изменилось. Вдобавок ко всему, вдруг оказалось, что туалет салона первого класса не работает, и пришлось переться через весь самолет в самый хвост, где еще ждать своей очереди. Впечатления от перелета остались самые неблагожелательные. Еще и чуть не нарвался на грубость, когда перед приземлением, мне предложили оставить впечатления о перелете, подсунув какую-то слегка замызганную тетрадь, в твердой обложке.

— Вы, хотите услышать о себе очередную гадость недовольного пассажира? — спросил я на русском языке.

— Нет, но разве…

— Именно что разве. Такого паршивого сервиса, я не видел не только во Французской Гвиане, где на всю страну имеется всего один аэропорт, но даже на Гаити, где о таком понятии как сервис и не слышали вовсе! Однако же, даже там, в салоне самолета, перед его вылетом все же наводят порядок, в отличии от вашего гадюшника. — С этими словами я указал ей на пол, где явно просматривалась застарелая грязь и лежал какой-то мусор. — Вот мне и интересно, за, что я платил почти двойную цену билета? Чтобы лететь на помойном ведре?

У меня из рук с некоторым раздражением была выдернута поданная книга, в мою сторону брошена вполголоса, какая-то фраза, содержание которой я не расслышал, а стюардесса, выпрямившись окинула меня презрительным взглядом, и гордо покачивая своим тазом отправилась прочь.

Омск встретил меня достаточно ласково, но в самом городе, больших изменений я не обнаружил. Да, появилась пара новых жилых районов, немного перестроился центр города, но в целом все осталось по-прежнему. Старые дома, древние автобусы и потрескавшийся асфальт, временами просто отсутствующий напрочь. Появился и частный прокат автомобилей, но затребованные там деньги за аренду, никак не соответствовали предложенной рухляди, готовой развалиться на части уже за воротами автостоянки. Глянув на это непотребство, я развернулся, вышел из ворот и поймав такси, попросил отвезти меня на автовокзал.

Здесь все оказалось гораздо лучше. Деревня Лисино, к этому времени, похоже превратилась в рабочий поселок, во всяком случае, достаточно удобный автобус оказывается шел именно до этого места. Хотя раньше конечным пунктом было село Муромцево. Сам автобус был достаточно комфортабелен, и носил гордое имя «Маз» шильдик именно этого завода и находился под лобовым стеклом. Меня доставили к новенькой автостанции с панорамными стеклянными окнами, чуть в стороне от которой я заметил, отреставрированное здание стоявшего здесь ранее «Дома колхозника» сейчас эта гостиница похоже находилась в частном владении, во всяком случае над ней гордо возвышались желтые латинские буквы: «HOTEL» а чуть ниже уже на небольшой табличке вырисовывалось: Отель «Прииртышье».

Мне нужно было где-то остановиться и потому решил, что этот «хотель», именно так выразилась сидящая у дверей консьержка, ничуть не хуже любого другого, хотя по сути выбора у меня не было. Скучающая за стойкой регистрации необъятная бабища сидела вполоборота к окошечку, и лузгала семечки, заодно глядя на экран телевизора показывающего какую-то мелодраму. Подойдя ближе, присмотревшись узнал Ленку Козлову. Ту самую что строила мне глазки, когда я вернулся из армии в поселок. Время не красит никого, но я возблагодарил всех богов, что тогда не поддался ее «очарованию». Я еще тогда подумал, что мне столько не выпить, а сейчас только уверился в этом. Впрочем, надо отдать должное, стоило мне подойти к стойке, как звук телевизора был приглушен, а Ленка, тут же развернулась ко мне и томным грудным голосом произнесла.

— Вы, что-то хотели?

— Номер, если это возможно.

— Никаких проблем! С ванной, душем, одноместный, люкс. Какой желаете.

Не знаю, что именовалось здесь люксом, но решил не заморачиваться с этим. Если уж за двадцатилетнюю «семерку» на прокатном пункте просили, как за новенький «Каддилак», то сколько сдерут с меня за так называемый люкс с джакузи, с кипящей водой, как об этом рассказывал Задорнов, было примерно понятно. Поэтому остановился на одноместном номере, с наличием душа. Все же двойная пересадка в самолетах, плюс почти четырехчасовой переезд в автобусе, меня сильно утомили. И мне хотелось в первую очередь привести себя в порядок, а после просто спокойно полежать и отдохнуть.

Услышанное пожелание, не вызвало никаких вопросов, и женщина только уточнила, срок на который я хотел бы снять номер, объявила цену, которая показалась мне вполне приемлемой и произнесла.

— Ваш паспорт, пожалуйста.

Я без задней мысли достал из внутреннего кармана свой паспорт и протянул его женщине. Первое, что я услышал, после того как паспорт оказался в ее руках.

— Ах*еть! — Вслед за этим недолгое молчание, после которого из-за стойки послышалось произнесенные по слогам. — Дю-кофф А-лек-сан-дер.

После чего я услышал поскрипывание пера, и бормотание регистраторши.

— Дюкофф — Дюков — Середюков. — вполголоса издевалась женщина, над моей нынешней фамилией произнося ее как детскую считалочку. — Был у нас когда-то в деревне один Сердюков…

Мгновение молчания и вдруг над стойкой появляется огромная необъятная Ленкина туша, с неменее раскормленной физиономией, мгновение вглядывается в меня, а после восклицает.

— Сашка! Ты ли это? А говорили, что ты перебежчик!

— А ты, что в руках держишь? Да, я гражданин Канады.

— Ах*еть не встать. — Еще раз воскликнула бабища. — Ты что вернулся?

— Так, ностальгия заела. Приехал посмотреть, что тут как? Ты бы оформила номер, а то я устал с дороги. Мне бы в душ да поспать. Все же шестьдесят два года уже.

— Конечно-конечно, сейчас все сделаю. Вот тебе ключ, паспорт, пойдем провожу.

До самого номера, оказавшегося на втором этаже надстроенного здания, Ленка не умолкала ни на минуту, расспрашивая как я докатился до этой жизни, заодно вываливая на меня ворох местных новостей. Я едва от нее отделался, повторив что очень устал, и мне хотелось бы отдохнуть. После я спущусь, и мы еще успеем наговориться. И наконец дверь за нею закрылась.

Номер, оказался достаточно уютным. Обычная деревянная кровать полуторка, стол на высоких ножках, с приставленным к нему стулом, на столе стеклянный графин с водой и обычный граненый стакан. Стены оклеены недорогими обоями в мелкий цветочек, потолок просто побелен, на полу простенький линолеум. На подоконнике пара цветочных горшков и обычная деревянная рама на окне, из которой нещадно дуло. В комнате поставлена выгородка, за которой я обнаружил обычную недорогую душевую кабину, и рядом с нею умывальник, а чуть дальше унитаз с фарфоровым бачком. В душе была горячая вода, получаемая от проточного водонагревателя, и я в общем достаточно хорошо помылся и привел себя в порядок. Белье в койке было вполне нормальным, правда слегка попахивало хлоркой, но в общем-то почти не заметно. И потому я, раздевшись, тут же юркнул в постель и почти моментально уснул.

Уже на следующее утро, было не протолкнуться. Буквально вся деревня, знала о моем приезде. Ладно бы только это, но каждый второй начинал разговор с того, как ему хреново здесь живется и неплохо было бы оказать ему посильную помощь. То есть это я должен был ему помочь. Честно говоря, все это очень раздражало. А в мои ответы о том, что я не миллионер, а простой водитель грузовика, никто не верил.

— Простые работяги, по заграницам не ездят. — буркнул какой-то мужичок.

— Даже если это и так, с какого перепугу, я должен тебе помогать. Хотя если хочешь, давай лопату, пойду помогу тебе картошку выкопать, хотя, наверное, она еще не созрела.

— Картошку я и сам выкопаю, ты лучше денег дай!

— А кто ты такой, брат, кум, сват, чтобы тебе денег давать?

— Ну ты же миллионер, вот и поделись с честным народом.

Прямо детская непосредственность, я даже и не знал, что ответить на такой наезд. Обернувшись, увидел вышедшего на крыльцо местного магазина, какого-то прилично одетого мужика.

— А это кто такой, что-то я не припоминаю его.

— Местный куркуль. Магазин и гостиница ему принадлежат.

— А что же ты с него денег не трясешь?

— С него стрясешь, как же. Он сам с кого хошь стрясет.

— А я значит идиот, с меня можно…

В общем поговорили. После этого я зашел на местное кладбище. Хотя той семьи, которая обещала ухаживать за могилой деда, я в деревне и не нашел, видимо куда-то переехали, однако же было заметно, что за порядком здесь следили. Пусть не часто, но хотя бы раз в год здесь, кто-то появлялся. Разумеется, и я не остался безучасным. Подергал траву, поправил оградку. Вернувшись назад в поселок, купил банку краски, и покрасил, что требовалось. Потом, постояв у могилки, мысленно поговорил с дедом, рассказав ему о своей жизни. И как мне показалось, получил одобрение, от единственно дорогого для меня человека.

В остальном деревня почти не изменилась, разве что дедов дом, который я продал сыну директора совхоза, сейчас был основательно переделан и превращен во что-то похожее на рыболовно-охотничий пансионат. Рядом с домом была пристроена пристань, возле которой находились несколько пластиковых моторных лодок, во дворе, замощеном бетонной плиткой, я увидел столько же новомодных здесь квадроциклов, даже забор, огораживающий усадьбу, и тот выглядел роскошно, темнея кованными и вычурно изогнутыми прутьями. Одним словом, все говорило за то, что дело поставлено на широкую ногу, и похоже пользуется известным спросом. Хозяином всего этого оказался тот самый сын директора совхоза, который когда-то и купил у меня этот дом. Пробудившаяся память подсказала, что он младше меня примерно на пару лет, и в общем-то когда-то в детстве и юности, мы неплохо уживались с ним.

Он меня тут же узнал, пригласил за стол, где мы попили чайку и поговорили о том, о сем. Рассказал ему и о своей жизни, предложил, если будет на то желание, приехать ко мне в Канаду, посмотреть страну. Рассказал, как живу, дал адрес и телефон. Заодно и познакомился с его сыновьями, которые сейчас в основном и занимались всем этим хозяйством, а сам Сергей готовился окончательно сесть на пенсию. Поделился с ним и тем, как меня встретили односельчане.

— Ну, а что ты хотел? Работы в деревне считай и нет. В Муромцево единственный ремонтно-механический завод, да и тот на ладан дышит. Вся молодёжь давно разбежалась, кто в Омск, кто еще дальше, здесь остались или отъявленные пьяницы, или те у кого есть хоть какая-то работа, на крайний случай пенсия. Хорошо я вовремя подсуетился и как началась перестройка сумел организовать вот это хозяйство. Все наши руководители разбежались кто куда, остались одни только те, которые успели что-то урвать. Видел гастроном в центре поселка?

— Видел и хозяина его тоже. Говорят ему и бывший «Дом колхозника» сейчас принадлежит.

— Именно, а его родной отец, в те годы командовал Муромцевским райкомом партии. А самое смешное состоит в том, что наш секретарь райкома комсомола подался в религию, и сейчас у него собственный приход в соседнем селе.

— Это тот, что меня хотел из комсомола вышвырнуть, за то что я деда по старым обычаям похоронил?

— Тот самый! Ну, а я, как сам видишь. Конечно в девяностые пришлось туговато, но ничего, помогли связи отца. Устроился егерем в наше охотничье хозяйство, а после, как началась приватизация смог отжать неплохой кусок леса.

— Слушай. А вот интересно, у меня с дедом была охотничья заимка. Ее потом отобрали, якобы в пользу охотхозяйства. Она сохранилась.

— Точно, ведь это же про тебя тогда болтали, как же я забыл-то!.

— Ты, о чем?

— Лет, наверное, двадцать назад, или чуть больше, понаехали в деревню менты, гражданские, целая толпа, а военных как бы не рота. Все расспрашивали о тебе, о том где жил раньше, чем занимался. Кем был твой дед. Узнали, что вот этот дом принадлежал тебе, так, тут же, предъявили постановление на обыск и все что-то искали. Правда действовали вежливо и осторожно. В вещах не копались, а все больше по участку, да с миноискателями. Подвал весь осмотрели и все прощупали. Потом кто-то из охотхозяйства сказал, что та охотничья заимка вроде бы вам принадлежала. Ну до того как ее в охотничье хозяйство забрали. Сразу же метнулись туда, но похоже и там, ничего не нашли.

Чуть позже прошел слух, что те же самые люди что-то искали в разрушенном заводе в Петропавловке, и когда и там ничего не обнаружили, собрались было уезжать, как вдруг какой-то дед из Муромцево, вдруг вспомнил, что где-то на Бергамаке, якобы хозяин завода ставил себе дом и у него имелся большой винный погреб. Ринулись туда. Почему-то решили, что дом этого Корченкина, хозяина завода, стоял над обрывом на краю леса. Вроде бы даже был обнаружен, какой-то фундамент, в тех местах. Пригнали взвод из строительного батальона, автомобильный компрессор и начали что-то там долбить. По слухам, какими-то приборами обнаружили огромную полость под обрывом. Ну да ты и сам должен знать. Этих пещер и гротов в округе, как собак нерезаных, хватает, одним словом. Долбили-долбили, и в один прекрасный момент, скала рухнула вниз, утащив за собой и компрессор и какого-то солдатика. Причем последнего изломало так, что даже до больницы его не довезли. После, все это свернули и уехали. Что искали, никому не известно.

— А причем тут заимка?

— Так ведь скалу долбили, как раз над ней, и сама скала рухнула вниз, и погребла под собой не только стоящую там избу, но и метров по пятьдесят в обе стороны от нее. Причем обрушения оказались настолько сильными, что осыпавшаяся порода завалила и русло реки. Как итог возникла естественная плотина. Речка себе конечно выход нашла, чуть дальше, через овраг, но именно в этом месте, ну, где стояла избушка и чуть выше, появилось довольно большое озеро. Вначале его зарыбили, и на нем сидел какой-то колхоз с верхнего течения, а после начала перестройки купили какие-то кооператоры. Туда кстати многие ездят сейчас на рыбалку. Если хочешь можем с тобой смотаться завтра.

— Я бы только за, уж очень хочется глянуть, как там все изменилось.

Чуть ниже деревни, теперь появилась паромная переправа и на следующий день, мы, взяв с собою удочки, оседлали с Серегой пару квадриков, и отправились на рыбалку, на тот самый пруд. Пока Серега занимал место и раскидывал удочки, решил прогуляться до заимки. Честно говоря, я с трудом отыскал то самое место, где когда-то стояла дедова избушка. Все изменилось настолько, что место было не узнать. Отсчитав нужное количество шагов к тому месту, где находился зарытый клад, понял, что добраться до него будет не так-то просто. Подомною, лежала довольно крутая насыпь состоящая из камней, щебня, да и просто земли, осыпавшейся с некогда крутого склона обрыва. Стволы деревьев, упавшие во время обрушения, разумеется были извлечены, в хозяйстве любое дерево к месту, а осыпавшийся камень, со временем только утрамбовался. Так что даже если и кто-то решит, попытать свое счастье, ему придется убрать отсюда не одну сотню кубометров камня и грунта. И даже если я ткну пальцем и скажу, что вот именно здесь, находится почти полсотни тонн золота и драгоценностей, вряд ли мне кто-то поверит. Хотя будь здесь представители власти, наверняка начали бы раскопки. Вот только я, уже наученый горьким опытом, никому об этом не расскажу.

Постояв немного на месте старого клада, я решил, что больше задерживаться здесь, не имеет никакого смысла. До драгоценностей, я все рано не доберусь, а деревню я уже можно сказать осмотрел. И даже успел понять, что правильно сделал, уехав тогда из этих мест. Правда нужно было брать с собою не золото, а скорее деньги. Их было бы и легче перетащить через границу, да и там они бы принесли больше пользы. Хотя у меня и так, сложилось все самым наилучшим образом. В какой-то момент, в моем сознании соткался образ супруги и моей семьи, и я понял, что хотя прошло не так уж и много времени, но я очень соскучился по ним, и надо бы собираться обратно.

С этими мыслями я спустился вниз по осыпи, перебрался через небольшой ручеек, в который превратилась, некогда судоходная река, обошел заросли растущего по берегу ручья какого-то кустарника, и направился к озеру, чтобы сообщить Сереге, о своем решении. Пора было возвращаться домой, в голове промелькнла мысль о том, что наверняка еще успею застать свою семью на Бермудах. Нужно только перед отлетом позвонить, и сообщить о своем скором появлении.

…Едва я прошел всего десяток шагов, как вдруг, все вокруг меня разительно изменилось. В первое мгновение, я даже не понял, что произошло и замер в ступоре, удивленно оглядываясь вокруг себя. Еще недавно зеленый лес, вдруг сбросил свою листву, под моими ногами откуда не возьмись появился снежный наст, а температура резко упала вниз. В этот момент, откуда-то со стороны реки послышались выстрелы, а одна из пуль вдруг пролетела буквально рядом со мной, сбив какую-то ветку. От неожиданности я упал на землю, и постарался вжаться в нее, а закрывая голову руками, удивленно обнаружил на своем теле овчинный полушубок, а на руках рукавицы. Выстрелы со стороны реки, на мгновение смолкли, а затем вдруг застучали дробью. По всему выходило так, что там стреляют из пулемета. Я все это время лежал на земле, стараясь даже не двигаться и дышать через раз, чтобы меня не заметили.

Пулемет смолк. И некоторое время была тишина. Решив посмотреть, что же произошло, я в несколько движений подполз к какому-то кустарнику, росшему на краю обрыва реки и приподняв нижние ветви выглянул из-под них. Все что я увидел там, почти полностью повторяло некогда услышанный рассказ моего деда. На довольно широком русле реки, находился небольшой колесный пароходик с надписью «Тюмень» на борту, а на его палубе расхаживали пара офицеров, в черной и серо-зеленой форме, и освобождали палубу от трупов, переваливая их за борт. Затем собрали все оставшиеся от них винтовки, и сложили их на носу суденышка. После чего закурили и долго о чем-то беседовали. До меня доносились только некоторые обрывки слов, и я так и не понял что именно было темой их разговора. Потом, оба поднялись наверх, зашли в стоящий там довольно добротный дом, и вскоре вышли назад с каким-то ящиком. Закинув его на палубу, тот на ком была черная форма отправился в трюм пароходика, а второй вернулся к дому, и войдя в него некоторое время отсутствовал. Вскоре из трубы парохода повалил черный густой дым, а в рубке промелькнул оставшийся на пароходике офицер. Примерно через пать минут, из дома стоящего на пригорке, выскочил второй мужчина, вприпрыжку спустился с откоса взобрался на палубу, и пароходик в тот же момент отчалил от пирса и начал сдавать кормой назад. Завернув за излучину реки в небольшой залив, пароходик долго корячился, разворачиваясь в обратную сторону, я же не отрывая взгляда следил за ним. В какой-то момент, со стороны дома, раздался довольно сильный взрыв. Правда дом не разметало, как говорил дед, но языки пламени, были довольно сильны. Брошенный взгляд на пароход, сказал мне, что тот уже успел развернуться и сейчас уходил дальше и дальше, вниз по течению Бергамака. Дождавшись, когда пароходик скроется за очередным поворотом, я поднялся на ноги и огляделся.

Взглянув на себя самого, и сопоставив все это с фактами, услышанными от деда, я понял, что попал. Чуть позже взглянув в свое отражение понял, что с недавнего момента Александра Дюкова гражданина Канады, больше нет, а есть Матвей Евсеевич Сердюков, шестнадцатилетний парень и единственный кормилец для своего престарелого отца живущего в деревне Лисино, Муромцевского уезда. А на дворе начало ноября 1919 года…

(3.05.2025 год.) Продолжение следует…