TimeZero. Пепел обетованный

Подпольная лаборатория Локальные координаты скрыты Последний уровень концентрического заслона у Новой Москвы Локальные координаты 120404

С огромным трудом я все же заставил себя отлипнуть от стены и ввалиться внутрь. Сделал два шага по полутемному туннелю и понял: все, сейчас упаду.

Осторожно опустил на бетонный пол Киру и только потом рухнул сам. В прямом смысле слова рухнул – ноги больше не держали. Колени оказались в какой-то луже, джинсы моментально пропитались влагой. Но сил отползти в другое место уже не было, я уперся плечом в стену и закрыл глаза. Похоже, я отключился на несколько секунд. Очнулся от надрывного стона дверной автоматики. Тряхнул головой, подобрал под себя ноги, пока окончательно не промокли, и осмотрелся.

Тусклая лампочка под потолком с трудом боролась с окружающей темнотой. Серые некрашеные стены на вид казались склизкими, из-под потолка тянулись вниз влажные дорожки, местами превращаясь в настоящие сталактиты. На полу копошились мокрицы, я еще подумал: «Вот где настоящий пир для Тикки». Пахло отсыревшим бетоном.

С грохотом вошла в пазы бронированная плита, клацнули вакуумные запоры. Стало совсем темно.

Когда перестало биться в узком пенале туннеля гулкое эхо, я услышал торопливые шаги. К нам бежали люди. Не знаю, с оружием или нет, но, по крайней мере, не враги. Иначе просто не впустили бы.

На всякий случай положил руку на пояс, поближе к смарту – от снайперки здесь толку мало, а вот лазерный пистолет свое дело сделает, если что. Правда, тогда живыми нас отсюда не выпустят.

Из-за поворота сначала появилось несколько стволов. В основном такие же смарты и с полдюжины «хеклер MP5K». Молодой и не слишком уверенный голос прокричал:

– Оружие на землю!

– Да никто его и не держит, посмотри сам, – ответил я. – Все равно сил нет. Валяйте, вяжите, если вам так приспичило.

В ответ – невнятное бормотание: невидимые вояки совещались между собой. Я с трудом мог собраться с мыслями, но сообразил наконец что настоящей охраны в лаборатории сейчас нет. А может, и вообще никогда не было, владельцы понадеялись на автоматику. Вот и пришлось лаборантам, что не сразу вспомнят, где у пушки курок, хвататься за стволы и изображать крутых парней.

Хорошо, если не постреляют друг друга с перепугу.

– Эй! Все нормально, мы не причиним никому вреда. Раньше ходили сюда с товаром, носили чипы, потому и знаем дорогу. Макнот, – я напряг память и вспомнил-таки ник начальника лаборатории, – здесь? Скажите, пришел Андреналин.

Слава куполу, нам поверили. Вряд ли я смог бы долго спорить – то и дело тянуло провалиться в спасительную темноту. Но имя директора произвело впечатление, в нас перестали тыкать стволами, помогли добраться до гостевого бокса, а когда через несколько часов мы более-менее пришли в себя, – даже накормили.

Пока Кира уминала армейский сухпай (все же повкуснее пустынного рациона) и кормила Тикки, я нашел старшего лаборанта Смити, которого смутно помнил еще с невских времен. Собственно, именно он, как только переехал в Новую Москву, и сосватал нам с Силь чудесную халтурку для лаборатории. Раньше он пахал на федеральное правительство, но когда понял, что, сколько бы он ни изобретал, деньги, награды и слава достанутся большим шишкам, плюнул и стал втихую приторговывать государственными секретами на черном рынке. Я его понимал: многочисленное семейство Смити хотело есть не раз в неделю, а каждый день, но копы и Трибунал решили бы по-другому. О конспирации он имел самое смутное представление, особо не осторожничал и в конце концов точно загремел бы на зону. Но первым талантливого инженера выловил предприимчивый Алистер Макнот, намекнул на перспективы, дал денег и пристроил к себе.

Смити встретил меня без церемоний:

– Энжи, ты раздолбай, твою мать!

– ??? – Я даже не нашелся что ответить. Чуть ли не впервые в жизни.

– Какого хрена ты притащил на хвосте ублюдочную Бету?!

– Деваться некуда было. Они шли прямо за нами, едва не по пятам. Тебе разве не сказали?

– Сказали, и что с того? Стичий рот! Только диверсантов нам тут и не хватало!

Я почувствовал себя неуютно. Если солдаты Орднунга осадили лабораторию… Впрочем, нет. Боя не было, я бы услышал.

– Они что, до сих пор здесь?

– Нет, конечно. Потоптались под стенами пять минут, схватили пару залпов и тут же убрались.

– Что ты тогда волнуешься?

– Как что?! – вскипел Смити. – А если по их стопам штурмовая пехота припрется? И начнет выяснять, что здесь творится, а? Это ведь тебе не диверсанты, их лазерами не встретишь. Себе дороже. Пока Макнота нет, я за главного. И что я ему скажу, когда все вместе на зоне пропишемся?

Чувствуется, тема каторги для него – до сих пор поперек горла.

Я усмехнулся.

– Не бойся, федералы не придут. Мальчики из Беты где-то у столицы уже схлопотали по ушам, да еще наткнулись на торговый караван. Потрепали их крупно… Так что других гостей не жди, диверсанты отступали после неудачного рейда. Никто их не гнал.

Он бушевал еще несколько минут, но постепенно остыл. Просить убежища от Беты я имел полное право, пусть нигде в законах это и не прописано. И сам Смити прослыл бы последним гадом, если б нас не впустил. Люди в конце концов до всего дознаются, дай только время, и не факт, что Макнот (а особенно те, кто за ним стоит) обрадовался бы такой «популярности».

– Ладно, – проворчал он наконец, – хрен с тобой, золотая крыса! Ты нам помогал, мы тебе помогли. Будем считать, что в расчете. Но если подкинем шабашку – бросаешь все и пашешь на нас, о’кей?

Я пожал плечами.

– Да мы вроде и раньше не отказывались. Через два-три дня я весь твой. Сейчас в Новую Москву иду.

– Какого рожна ты забыл в этом гадюшнике?

– Работа, сам понимаешь.

Конечно, я не сказал какая. Чем меньше людей знают тайну, тем больше шансов, что завтра она не станет всеобщим достоянием.

– Неспокойно там.

– А когда в столице было спокойно? Или что-то особенное случилось? То-то я смотрю, ты весь издергался.

– Резня там. У границ купола болтается немерено боевых отрядов. Сильные кланы, Энжи. Не знаю, что они там забыли. Друг друга режут почем зря, из города не выйдешь. И постоянно новые прибывают. Ждут они чего-то. Хуже всего у восточных окраин: сам знаешь, там и раньше было не скучно – много шахт, много порталов, много мародеров – а теперь и вовсе беда. Двенадцать клиентов пропали, шли к нам и… не дошли. Ники черные, КПК в Сети не регистрируются. Двух грузов опрокинули. Походя, не грабили даже. Видимо, приняли за кого-то другого. Так что понимаешь теперь, почему я на тебя набросился. Мак уехал к крупному заказчику, а я остался на хозяйстве.

Новости меня не обрадовали. То есть совсем. В отличие от Смити, я точно знал, кого ждут боевики топ-кланов. М-да…Что же такого кроется в скромной девчонке-пси, если за ней охотится весь мир?

Интересно, узнаю ли я когда-нибудь, во что ввязался? Или так и сдохну, сжигаемый любопытством?

– Понимаю.

– Пушки на боевом взводе, лаборатория чуть ли не в осаде, работа стоит. И вдруг – диверсанты! Мне только их не хватало для полного счастья.

Больше всего на свете Смити любил жаловаться на жизнь. Поэтому в благодарность за важные новости пришлось выслушать его до конца. О бедах и болячках многочисленных отпрысков, о новой налоговой политике столичной мэрии, что душит честных работяг, о корыстном Маке, который хоть и платит хорошо, но заставляет заниматься только проверенными перками, теми, что приносит хороший доход. И не дает никакого простора для творчества.

«Ну, парень, зато твоя семья сыта и довольна. А ты как хотел? Иммунку съесть и не отравиться?»

Да, имплантация перк-чипов куда прозаичнее, чем конструирование фантастических устройств, половина из которых не заработает никогда. Никакого ноу-хау, технология давно известна и отработана: биоимплантат вшивается под кожу, работает от аккумуляторов, время действия которых ограничено. По истечении заряда перк выходит из строя и усваивается организмом, как обычная органика. Дальше – копим монеты на новый.

Более совершенные имплантаты пашут на нервной энергии. Правда, для слабых нервных импульсов заряд даже для разового использования слишком мощный и накапливается долго, часами, а то и сутками. Срабатывает и на долгое время снова уходит в спящий режим.

Говорят, саму технологию впервые опробовали в Атланте: перк с бейзика расшифровывается как «личное знание». Но, как обычно, ноу-хау недолго оставалось в секрете. Выкрали документацию, поймали и препарировали – в буквальном смысле – десяток бойцов… и поехало. Сейчас, во-первых, имплантат можно воткнуть в любом медицинском центре или в таких вот лабораториях, как официальных, государственных, так и подпольных.

Во-вторых, кстати, куда дешевле.

Смити плакался почти час. Я даже развеселился: такой рукастый мастер – и вдруг профессиональный нытик. Как говорят завсегдатаи пабов – эмо. Обычно так называют обиженных жизнью, что приходят в кабак изливать свое горе первому встречному.

Я бы, наверное, давным-давно послал его в известном направлении, но очень мучил меня один вопрос. Давно мучил. И я готов был терпеть подробное перечисление всех бед и неудач Смити, лишь бы услышать ответ. А он не унимался:

– …а последняя партия перков, на ускорение метаболизма… как назло, оказалась бракованной. Я Мака предупреждал, но он все равно говорит – ставь. А на кой стич их лепить, если работают нестабильно? Хорошо, когда просто откажут, а вдруг какие побочные эффекты проявятся?

Вот-вот, правильная тема. Кстати о побочных эффектах…

– Слушай, Смити, ты в имплантатах первый спец. Слышал что-нибудь о новом перке? Коммерческое название не помню, по-моему, ганфайтинг. Меткая и быстрая стрельба с обеих рук.

Он заинтересованно посмотрел на меня:

– Ганфайтинг? Не слышал. А на что действует?

– Точно не знаю. Вроде бы совмещенный, на баллистику и на мышечную координацию. И управляемый глазомер еще.

– У-уу, – Смити рассмеялся, – хватанул! Так не бывает, Энжи, чтоб три параметра сразу. Знаешь, сколько он жрать будет? Нервных токов не хватит, даже если такого эмоционального парня, как я, подключить…

Еще один юморист на мою голову.

– Нет, сталкер, шутишь. Нереальная штуковина.

– Может, она на аккумуляторах.

– А смысл? С такой мощностью заряда на два– три раза хватит, а стоить твой перк будет гору денег. Кому он сдался?

Два-три раза, говоришь? Хм-м…

– Ну, не знаю. За что купил, за то и продаю, мне рейнджеры в Оазисе рассказывали. И еще говорят, что такую штуку чуть ли не сам проф Джексон ставит.

Собеседник едва не согнулся пополам от смеха.

– Джексон?! Ха! Наврали тебе, мой доверчивый друг! Наш проф самостоятельно не может даже унитаз спустить, не то что перк поставить. Правда, я давно его не видел, и с сантехникой он за это время вполне мог освоиться. Но имплантат! С тремя параметрами! Ни-ко-гда! Понял, Энжи? Никогда! Ха-ха!!

Я в который уже раз за все время разговора похвалил себя за сдержанность. Прознай Смити, что таинственный перк существует и находится в двух шагах от него… Кто его знает – а вдруг кликнет своих, прикажет прикрутить Андреналина к операционному столу, чтоб не рыпался, и займется вскрытием. Во имя науки.

– Нету такого имплантата, ясно? А даже если и есть, то Джексон к нему никакого отношения не имеет. И вообще никто из тех, кого я знаю. Это, знаешь, больше на диверсантов похоже – глазомер, мышечная координация… У них все сразу подкручено, только никакими не перками. Их такими и выстругали, прямо в роддоме.

Я клятвенно пообещал Смити, что, если разузнаю хоть какую-то информацию о невозможном имплантате, – сразу сообщу ему. Ну, а случится мне раздобыть экземплярчик, пусть и поврежденный (то есть из простреленной головы), он меня не обидит. Только все это напрасный труд, дележ шкуры неубитого стича, потому что такая штуковина не существует и не будет существовать никогда.

По дороге обратно к боксу, где меня ждала Кира, я все время ощупывал затылок. Пальцы натыкались на давно заживший шрам – ненавистная железяка никуда не делась, мирно сидела на привычном месте. Вот она я, мол, прямо здесь. Кто там утверждает, что меня нет?

Наверное, видок у меня был еще тот – удивленный и ошарашенный. Стоило мне появиться в дверях, как Кира разом прекратила жевать и озабоченно спросила:

– Что-то случилось?

– Да нет, с чего ты взяла?

– У тебя такое лицо… Андрей! Ты опять что-то скрываешь! Я давно уже не маленькая, мне можно рассказывать все!

«Так уж и все?»

Пришлось наскоро придумывать причину. Сказать, что у Новой Москвы толчется огромная банда топ-кланеров из всех частных городов, я тоже не мог. Кира со своей идеей Великой Миссии поймет, кого именно они ждут, еще быстрее, чем я. И неизвестно, как отреагирует. С ее-то пылом может попереть напролом, а может и сбежать темной ночкой, чтобы не подставлять бедного Андреналина под чужие стволы. И где потом прикажете ее искать?

Как всегда в таких случаях, выручила полуправда.

– Знакомый рассказал, что у столицы неспокойно. Клановые войны, много бойцов, мародеры. Исла по шахтам шарит от нечего делать…

Кира поверила.

– И что нам делать? Теперь не пройдем?

– Почему же… придумаем что-нибудь, – я сел рядом с ней, обнял за плечи. Она тут же протянула мне флягу с чем-то горячим.

Я принюхался. Запах вполне сносный, даже аппетитный.

– Что это?

Она улыбнулась, в глазах заплясали веселые хитринки.

– А ты попробуй.

Я сделал глоток, другой… и в полном изумлении посмотрел на Киру:

– Бульон? Но как?

– А вот так. Уметь надо. Вода, сухой паек и немного пирокинеза, чтобы подогреть.

– Ну, Кир, – я покачал головой, – ты просто молодчина!

А про себя подумал, что, наверное, зря я так часто ругаю псионику. При разумном использовании она может преподнести немало приятных сюрпризов. В любом случае лечить, обогревать и готовить куда естественней для девушки, чем сжигать людей заживо.

– И что мы придумаем? – спросила Кира, наблюдая, как я с видом истинного гурмана уплетаю бульон.

В ответ я вызвал на экран КПК карту – благо запас батарей теперь позволял – и показал Кире.

– Видишь, вот восточная граница. Мы подходим отсюда, с юго-востока. Самый короткий путь по шоссе, мимо портала с базой рейнджеров. Но он, естественно, и самый опасный.

– Почему? Разве рейнджеры нам не помогут?

– Помогут. Но до них еще надо дойти, что будет сделать очень и очень трудно. Так что лучше обогнем купол с юга, пересечем последний заслон здесь. Там стичи и крысы, не страшно, да и чистят его постоянно, думаю, пройдем. Потом вот сюда, к юго-западному порталу. Названия у него нет, в народе его зовут Прибрежным или «сталкерским», потому что с него раньше шла транспортная линия на заброшенную сталк-базу. Там много наших, если что – помогут. Понятно?

– Да. Зачем ты мне так подробно все рассказываешь? Я тебе доверяю…

– Всяк солдат должен знать свой маневр, – я свернул карту и подмигнул. Не скажешь же: «Кира, дело не в доверии, просто я хочу, чтобы ты знала дорогу и смогла дойти до столицы самостоятельно. На случай если меня убьют». – Путь непростой, зато вряд ли кому придет в голову нас там ждать.

– А… диверсанты? Они нас не поймают?

– Нет, не бойся. Мальчики из Беты отступили от города, им не до нас сейчас. И пока все не утихнет, они к Москве не сунутся, даже карателям с нашими штурмовиками не тягаться.

Кира на минуту задумалась, потом вдруг широко улыбнулась, даже хихикнула.

– Что ты смеешься?

– Торговца вспомнила. Ты тогда сказал еще, что он жулик и надул нас монет на двадцать. И потому спать будет спокойно. Я подумала: вряд ли он теперь заснет.

Я хмыкнул. И правда. Как он перепугался! Аж побледнел весь. «Товар?! Что будет с моим товаром?!»

– Да уж, не до сна ему теперь. В отключке валяется небось. С великой радости, что отбились, самогона бейлевского насосался и пузыри пускает. А командир охраны пока подсчитывает, сколько с нанимателя еще монет можно стрясти.

– Ну, они же и правда победили. Отбили атаку…

Я растянулся на импровизированной лежанке – заводских упаковках с одеждой. Мак, как обычно, одним бизнесом не ограничивался и, похоже, приторговывал контрабандным шмотьем.

Да и хрен с ним. Каждый выкручивается, как умеет.

– Есть такая старинная поговорка, Кир, – бабло побеждает зло. И от нее никуда не денешься. И давай, ложись-ка спать, отдохнем впрок, пока есть возможность.

К утру мы чувствовали себя вполне сносно. Вчерашняя усталость сгинула почти без следа – вот что значит хорошо подкрепиться и отдохнуть. Смити уговаривал посидеть еще денек, но я решил не испытывать судьбу. В лаборатории достаточно неглупых и не слишком обремененных принципами людей, которые к тому же имеют выход в Сеть. И среди них довольно быстро найдется (если уже не нашелся) умник, способный сложить два плюс два и вычислить нас и сообщить кому надо.

Я поблагодарил и отказался. По-моему, Смити вздохнул с облегчением.

Но деньги все-таки взял. Сначала отнекивался – свои люди, мол, сочтемся, – но потом, под давлением неотразимого аргумента, что «кому-то надо и семью кормить», согласился. Я отдал ему всю оставшуюся медь. Как бы все ни повернулась, а наличные нам до Москвы не понадобятся. Честно говоря, я надеялся вообще избежать встреч с кем– либо до самых границ столицы.

Ну его в эпицентр. Так спокойнее.

Мы снова ушли с шоссе, на этот раз аж на десять километров южнее. Хватит развлечений. И так собрали по дороге всех тварей пустошей, от роботов и стичей до охотников за головами и диверсантов.

Лимит невезения исчерпан минимум на год вперед. Если теперь все оставшееся время нам придется топать только вдвоем, я не откажусь.

По сторонам будем смотреть – зелень, деревья, радиация. Красивые места.

И действительно, мы прошли без приключений почти десять суток, километров двести. Трава густела, отдельно стоящие дубы и осины сменялись густыми перелесками, которые я, несмотря на неоднократные просьбы Киры, обходил десятой дорогой. Нечего там делать. Лес, оставшийся с Того Дня, – не просто лес. Это замкнутый мир, целая система со своими собственными правилами и законами. И людям там не место. Мало кто отваживался заходить в тенистые аллеи, и совсем уж ничтожное число вернулись обратно.

И я не слишком горю желанием вспоминать их рассказы.

Все эти дни разговор со Смити не давал мне покоя. Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, он поставил новые, один сложнее другого. А ведь он профи в этих делах, знает о перках почти все.

Что же за штуковину я ношу в своей голове? Невозможную, но вместе с тем вполне реальную? Странный подарок неизвестного доброжелателя (может, и наоборот), бесплатный сюрприз, который, как выясняется, не может существовать в принципе. По крайней мере, у людей.

Может, я и в самом деле… диверсант?

Смешно.

Хитрый крюк в обход всех дорог, перекрестков и порталов хоть и добавил как минимум четыре лишних перехода, зато избавил от неприятных сюрпризов. Мы не встретили ни одного человека. Мутанты тоже не слишком досаждали нам, хотя обычно здесь, недалеко от радиационного пояса Новой Москвы, их много. Один раз мы наткнулись на гнездо крыс, которые при нашем приближении разбежались, и дважды – на следы стичих стоянок. Самих четырехруких мы так и не встретили.

Кира расспрашивала меня о повадках мутантов, их поведении в бою. По-моему, самым большим откровением, чуть ли потрясением всей жизни, стала для нее новость, что пси-лидеры могут управлять серыми тварями и насылать их на противника. Некоторые даже водят прикормленных стичей на поводке.

– …только в пабы их не пускают, требуют оставлять у входа, как крашеров. Разве что в Хармонте по-другому, но там вообще порядки странные.

– А почему не пускают? От них разве плохо пахнет? Я не заметила… Тот белый, которого ты убил, завонял только на второй день.

«Везет мне в последнее время на юмористов, – подумал я с тоской. – Прямо каждого второго в шоу записывай».

– При чем здесь запах? Проблема в другом: а вдруг хозяин зальет за воротник литров с десять, отрубится, а стич выйдет из-под контроля и заплюет весь паб?

– А он что… не ручной?

Я расхохотался. Святая Даймара, сохрани ее наивность еще хотя бы лет пять. Этого так не хватает в нашем мире.

– Лидер – боевая, атакующая профессия. Стич лидера – его оружие. Он не ручной. Он совсем не ручной! Он натаскан убивать людей. И крашер тоже не собачка для красоты, а убийца, всегда готовый отгрызть руки-ноги, рвать горло.

Она даже остановилась. По-моему, я только что разрушил какую-то ее детскую мечту.

Кира молчала с минуту, потом тихо сказала:

– И никто не пытался приручить их? По-настоящему… Чтобы они были добрыми?

– Зачем?

– Ну… не знаю. Так, наверное, правильнее.

Проклятие. Почему именно мне выпала такая доля? Показать всю жестокость и мерзость мира наивной девчонке, выросшей едва ли не в тепличных условиях!

Сейчас рухнет еще один сверкающий купол.

– Знаешь, зачем обычно заводят гекконов?

Тикки как раз подскочил к нам, не понимая, почему все вдруг остановились. Только что так весело бежали по этому странному зеленому песку и вдруг…

– Ну, чтоб было с кем поговорить во время долгих переходов. И вообще – живое существо рядом…

– Ну да, конечно! А еще потому, что из его панциря получаются отличные бронепластины.

– Но… я тебе не верю! Вечно ты на все мрачно смотришь, с темной стороны. Гекконы очень редко линяют, не чаще раза в год. Тикки, – она погладила ящерку по спине, – сколько ж должна стоить твоя шкура, чтобы окупить все, что ты сожрал за последнее время, а?

– Это если не обливать его кислотой и не окунать в кипяток. В подпольных инкубаторах они линяют раз в месяц, если не чаще. Правда, и живут недолго.

Кира смотрела на меня с отвращением и ужасом. Вот так, девочка. А ты что думала?

– С крашерами та же история. Можно кормить его собачьими консервами, и он вырастет большой драчливой дворнягой. А можно с младых когтей пичкать зверюгу мясом стича и кожей Одержимых. Тогда через год-другой из него выйдет свирепый, почти неуязвимый бойцовый монстр. Про стичей я вообще молчу. Если природа и радиация сделали их машинами для убийств, неужели в бесконечной войне против всех кто-то будет искать для четырехруких иные задачи?

Вот так и поговорили.

После той беседы Кира молчала почти весь день. Сначала я не слишком переживал – проклятый чип занимал все мои мысли. Но потом я стал замечать, что скучаю без ее голоса, постоянных споров и забавных до десяти раз на дню перепадов настроения.

Впрочем, ближе к вечеру мы подошли к границе заслона, и все прочие проблемы отошли на задний план.

Заслон не прощает пустого бахвальства, невнимательности и плохой подготовки.

А еще он не любит неумех и безжалостен к новичкам.

Поэтому я приготовил стволы часа за три до того, как мы вошли в опасную зону. Приказал Кире держаться ближе и ни в коем случае не паниковать, что бы ни случилось.

Карта показывала два значка – крыса и стич. Стандартный набор здесь, у последнего рубежа, иногда бывают еще студни.

В общем, противники вполне по силам, благо патронов теперь в достатке.

И потому я очень удивился, когда услышал их. Нудное, как зубная боль, давящее жужжание сотен перламутровых, зеленых, золотых и розовых крылышек. Красные хитиновые панцири замелькали в воздухе, медленно окружая нас со всех сторон.

Вжики. Почти до неузнаваемости искореженные радиацией довоенные стрекозы и пчелы, совершенно не опасные в одиночку и даже десятком, но смертельные вот такой разноцветной тучей.

И что самое неприятное – СВД против них бессильна. Что сделаешь одной, тремя, даже десятью самыми меткими выстрелами против роя?