Тернии и звёзды

5. МАО ЦЗЕДУН БОЛЬШОЙ ШАЛУН

За окном уже темно. На редкость тёплый сентябрьский вечер. Такого я не припомню даже в более поздние времена эпохи глобального потепления. Я сижу у открытого окна и остро отточенным карандашом старательно вывожу буквы романского капитального шрифта. Мною принято решение о том, что надо всё-таки руку набить в графике.

В комнату вливается прохладный свежий воздух со стороны «Березовой Рощи». Только что отгремела танцплощадка. Тишина опустилась на город. Вдруг резкая трель телефонного звонка рвёт вечерний воздух в клочья. Я не жду ничьего звонка и стараюсь не отвлекаться. Однако краем уха прислушиваюсь. Трубку берет мама.

- Квартира Роговых, слушаю вас.

…

- Григория? Здравствуйте, Николай Иванович, рада вас слышать. Сейчас Гриша подойдёт. Гриша, к телефону, тебе Николай Иванович из Москвы звонит.

- Рогов у аппарата! – отец, как всегда начинает немного придуриваться. – Ибрагим[13], ты что ли? Рад слышать, как дела? Как здоровье?

…

- У нас вроде бы тоже всё в порядке. Борька вот на архитектора учится. Сидит сейчас, что-то чертит. Позвать его? – с этими словами отец протягивает мне трубку. Недавно он удлинил провод, и теперь мы можем таскать аппарат по квартире, мобильный, говорит, телефон.

…

- Борис, оторвись на минуту! Николай Иванович что-то тебе сказать хочет.

- Добрый вечер, Николай Иванович! Слушаю вас внимательно.

- Добрый, то он добрый, - раздаётся в трубке немного искаженный междугородней связью голос. – Помнишь, молодой человек, наш с тобой разговор в январе?

- Конечно, а что случилось?? Что-то у вас голос какой-то взволнованный.

- Только что ТАСС сообщил о смерти Мао…

- Я и забыл совсем, но точно, вчера он умер. Всё как я вам и предсказывал. За Олимпиадой следили? Все мои прогнозы сбылись?

- Да, помню, верно, сбылись полностью. Правда, я тогда о тебе не задумывался, но вот смерть Мао Дзедуна меня потрясла. Вернее не смерть, а то, что у тебя сошлось.

- Я же вам объяснил причину. Это, конечно, невероятно, тем не менее - факт.

- Слушай, Борис, ты в Москву в ближайшее время не собираешься?

- Нет, Николай Иванович. Времени совсем нет, учится, приходится и подрабатывать. Уж лучше вы к нам. Приезжайте вместе с Антониной Спиридоновной, родители будут рады. Посмотрите столицу Сибири. У нас осень золотая – прекрасное время. Если морозы не ударят.

- Да, наверное, ты прав. Хотя меня опять выбрали председателем в совете ветеранов, должность с одной стороны не такая и важная, а с другой – всё равно требует времени. Хотя если неделю буду отсутствовать, то ничего не случится. Трубку отцу передай, я еще с ним поговорю.

- Николай Иванович, а можно просьбу личного характера?

- Смотря какую, говори.

- Не могли бы вы, если соберётесь, привезти мне зимнюю пилотскую куртку? Можно даже поношенную. А то у нас кроме пальто номенклатурного покроя ничего не продаётся.

- Хорошо, посмотрю, спрошу у знакомых если что.

- Заранее огромное спасибо! - Возвращаю трубку папе. Тот пожимает плечами, но трубку берет:

- Да, Николай, конечно, приезжай, в любое время. Всегда будем рады старому другу. Только предупреди за пару дней, а то можем на дачу свинтить. Сейчас же сезон сбора урожая. Сам понимаешь. Кстати, как у вас с овощами?

Чувствуя, что разговор принимает малоинтересный для меня оборот, я возвращаюсь к прерванному занятию. Мысли же мои продолжают крутиться вокруг неожиданного звонка.

- Вот ведь как мужика зацепило! Даже готов переться через полстраны, чтобы просто обсудить текущие события. Может он действительно сможет что-то сдвинуть со своими соратниками? Вряд ли, но всё же, еще одна песчинка на весах судьбы.

Павел, проспал, поэтому завтракать было некогда, но чашку чаю и кусок белого ароматного и ноздреватого хлеба с любительской[14] он все-таки срубал по-быстрому. Борька Рогов говорил, что сегодня какой-то арт-роковский диск должны выкинуть в продажу. Херня, конечно, полнейшая! Какой, нафиг, арт-рок в СССР? Этого просто не может быть. Однако все равно интересно. Может действительно подождать открытия «Мелодии» и разжиться этим диском. Всё равно на первую пару опоздал. Сегодня три пары, удастся ли перехватить что-то в буфете не известно. Хорошо, что купили новый чайник-кофеварку производства Чкаловского. Кипятит, как зверь. Паша повернул ручку репродуктора.

- …тяжелой и продолжительной болезни на восемьдесят третьем году жизни скончался Председатель Коммунистической Партии Китайской народной республики товарищ ... Павел не стал слушать дальше, у него в голове всплыл давний разговор с Борькой в поезде. Тогда этот «ясновидец» помнится, что-то вещал про смерть китайского председателя.

- Сегодня у нас… - он посмотрел на настенный отрывной календарь, - сегодня десятое сентября. А ведь Борька так и говорил, правда, кажется, он говорил, что девятого, но пока то, да сё, вот день и прошёл. Хм, он опять угадал. Неужели он, правда, знает, что будет?

На вторую пару Паша тоже опоздал, но историю искусств Вольская читала в темноте, поэтому можно было спокойно до перерыва торчать в коридоре вместе с остальными припозднившимися. Меньшиков со своей Затулинки тоже опоздал. Павел решил обсудить мысль по поводу общего знакомого.

Борис, пощипывая растительность над верхней губой, внимательно выслушал, потом безапелляционно вынес вердикт:

- Паша, ты дурак что ли? Чушь какую-то городишь.

- Я тоже думал, что чушь, но вот смотри, - он протянул конверт с диском. – Борька неделю назад мне сказал, что выпустит в продажу «Мелодия», я подошел сегодня, благо живу рядом, смотрю и в самом деле на прилавке выставлен конверт Давид Тухманов, «По волнам моей памяти». Это раз. Слышал, что Мао кони двинул? Так мне об этом Борька еще прошлой зимой рассказал. Как ты это объяснишь? А? Ладно валим на лекцию, надо Павлова уломать, чтобы «присутствие» поставил.

После быстро пролетевшей истории искусств, следовала дисциплина, нужность которой была весьма сомнительна. Математика не была для Павла чем-то важным, и он, по совету всё того же Рогова, решил, что трояка ему в сессию хватит и забил на лекции и семинары. Благо, товарищ Михеев на первом занятии прямо заявил: - Кому математика не нужна, подходите с зачетками, поставлю тройку за все три семестра. Что интересно, таким правом воспользовались только Рогов и Самарович. Велика всё-таки сила школьного внушения. Чуть ли не с первого класса нам твердили, что математика – царица наук и нужна всем поголовно.