Терминатор 1965

Глава 17

Первомайская демонстрация для советских граждан – дело святое. Настолько святое, что без «причастия» вином не обходится. Далее представительницы прекрасной половины человечества в первый день последнего весеннего месяца не прочь немножечко злоупотребить алкоголем, что уж говорить о мужчинах. Но если дамы выпивают после хождения с портретами вождей и выкрикиванием лозунгов дома или на работе (на улице приличным женщинам пить как раз неприлично) то мужикам раздавить шкалик перед началом шествия колонн сам Маркс велел. От «соточки» и кровушка по жилам разгоняется как космический корабль «Союз», а также пробуждается боевой пролетарский дух и нетерпимость к козням мировой буржуазии.

Мне от «профсоюза пищевого цеха» достался портрет товарища Суслова. Вот же судьбы ирония, именно Михал Андреича наметил как первую жертву из партийного ареопага, на его супружницу хоть и понарошку, но покушался. Это знак! Но поскольку в передовики не выбился, в особую зиловскую колонну, что по площади Красной прошествует не попал, может Суслов спокойно махать с Мавзолея хоть рукой, хоть шляпой. Не брошу с трёх сотен метров неуловимым для глаз людских (да и для техники нынешней, наверное тоже) в глаз несгибаемого большевика и ортодокса загодя припасённую пулю от «калашникова». Вот бы у ребят из «девятки» мозги набекрень съехали – не из духового ли ружья та пуля запущена, ибо спецам сразу понятно станет, что энергия пороховых газов тут не причём…

Да, хорошо быть суперменом-киборгом каждой клеточкой организма которого «рулит» суперпрограмма, позволяющая где в 10, а где и в 20–30 раз перекрывать запредельные для среднестатистического человека нагрузки, а «расплачиваться» за такие подвиги всего лишь ускоренным расходом калорий из «жирового депо».

Однако о карьере спортсмена не думаю и выигрывать первомайский кросс категорически не хотелось, потому и волоку портрет Суслова в колонне со сборочным цехом. Всё оттого, что вожди тяжёлые, портреты второпях набиты на сырые бруски, вес конструкции приличный, а у нас в «столовском тресте» дамочек большинство. Не сказать, что девчонки субтильные, напротив, очень крепкие и мясистые в основной массе. Но таскать большие портреты мужская привилегия, совженщинам же положено громко кричать «Ура» и махать гвоздиками.

Цветы, конечно, далеко не у всех, но вторая и третьи шеренги каждой колонны суетливыми профоргами «оцветочены» за счёт профсоюза, слышал как женщины договариваются собрать из единичных гвоздик букет и задарить бухгалтерше Наталье у которой второго числа день рождения. Так, значит к памятнику павшим борцам за правое дело возложат далеко не все цветочки. Ну, то не моё дело, знай волоку Михал Андреича, ровно и аккуратно держу партийного идеолога, не качаю по сторонам, за что удостоился одобрительного кивка комсомольского вожака Севки Прокофьева, жалобно, со слезой призывают его моих собратьев по шеренге «не размахивать членами Политбюро»…

Позднее, лет так через 20–3 °Cевку бы засмеяли, нашлись бы умники-острословы, но сейчас член – всего лишь ответственный товарищ, не более. Для пениса (также слово малоизвестное) есть два кратких определения: хрен и х. й, одно полулегальное, второе же насквозь неприличное, но куда как чаше употребляемое, нежели чем первое…

Интересно идти в колонне с пролетариями, я-то тружусь хоть и в «блатном» цеху, но в неуважаемом, вспомогательном. А труженики с основного производства «ЗИЛа» искренне (да и абсолютно справедливо, если честно) считают себя опорой и становым хребтом СССР, не только меня подкалывают, но даже доблестных героев-космонавтов матерят…

– Смотри, Палыч, вот Комарову присвоили вторую Золотую Звезду. Юрка Гагарин сказанул в «Известиях», что мечтает полететь на Луну. И он тоже станет дважды Героем Советского Союза, как пить дать. А потом кто-то три раза в космос слетает и что же, как Покрышкин с Кожедубом – трижды Герой?

– Ну, Игорь Васильич. Космонавты геройские ребята, думаю заслужили свои награды.

– Да заслужили, я ж не о том. Дали Комарову за первый полёт Героя, а за второй надо орден, чем «Красное знамя» плохо?

– Сравнил, орден и космос. Тут подвиг! Люди жизнью рискуют!

– Палыч. Я в трёх штыковых поучаствовал. Каждый раз как спать ложусь, боюсь: вдруг приснится война, ведь прямо в кровати позорно обосрусь, что жене и детям потом говорить? А всех регалий за два года на передке: «За отвагу», ну и те, которые чохом давались «За Победу» да «За взятие…».

– Так оно так. Но рискнул жизнью Комаров, слетал в стальной консервной банке вокруг Земли и может всю жизнь баклуши бить, зарплата у космонавтов самое малое восемь сотен. А тут за две с половиной жилы рвёшь и переживаешь – премию дадут или зажилят…

– Палыч, Васильич, а вы про Хрущёва слыхали частушку? – Веня, лохматый паренёк лет 25 влез в разговор «заслуженных» заводчан.

– Ну-ка, Вениамин, зачитай, – мастера после стартового шкалика (прям так и говорили – «ключ на старт») настроены благодушно…

– Тьфу, Венька, поганый у тебя язык. Моли Бога что не при Иосифе, не при Никите живём.

– Да это дядя Миша рассказывал.

– О, уже и дядю Мишу сдал, говорю же, повезло с эпохой.

– А что эпоха, Палыч? Нормально зажили без кукурузника.

– Ай, Никита хорошую школу прошёл, разве только с кукурузой намудрил. А что Лёня? Победу велел праздновать, объявил девятое мая выходным. Этим думает народ задобрить?

– Лёня, промежду прочим, в десант ходил, в тыл к фрицам и не единожды. Боевой офицер, хоть и политрук высокого ранга, не отсиживался по штабам.

– Ладно, ладно. Завёлся. Доставай лучше вторую.

– Погоди, скоро сдадим портреты, там, в скверике на скамейке и употребим неспешно. Мы ж не шпана какая – гегемон!

– Это да. Гегемон…

Пока почтенные, маститые пролетарии планировали где «раздавить банку», заводская молодёжь спорила о шансах «Торпедо» на медали чемпионата без Стрельцова и сговаривалась выехать в область «на пикничок». Само собой, барда и художника Никитина многие зазывали в свои компании, однако приходилось вежливо отказывать, намекая на запланированное рандеву с «прекрасной незнакомкой».

Но не бабы ждали, – дела! Вольский подрядил на создание серии весёлых и в то же время рекламно-агитационных рисунков, где весёлая шоферская молодёжь везёт грузы на стройки народного хозяйства на современных грузовиках как уже известных моделей «ЗИЛ», так и на неких «машинах будущего». В общем, не мудрствуя лукаво, нахреначил эскиз «КАМАЗа», на что Аркадий Иваныч испытуюше поглядел на доку художника. А что такого? Слухи о разработке нового «зилка», скоммунизженного у клятых империалистов, ходили по заводу, а где как не в рабочей столовой все слухи и сплетни концентрируются? Да и тема не сверхсекретная, не космос какой, подумаешь – грузовики, пусть и здоровенные…

И хотя партком за три десятка листов формата А-4 расщедрился всего на 80 рублей, торговаться не стал.

Мог и за вечер наваять все тридцать «шедевров», но благоразумно, как и в Ачинске художествуя, взял недельную паузу. Зато когда в понедельник заглянул к Вольскому, там уже ждали кроме Аркадия Ивановича ещё шесть человек. Что характерно – ни одного партфункционера (ну, кроме хозяина кабинета) или комсомольца-профсоюзника – всё сплошь производственники.

– Вот, товарищи, наша гордость, Игорь Никитин. Не только на гитаре горазд, но и художник-график.

– Эх, Аркадь Иваныч, если б я так петь мог, как рисовать, Кобзон бы утопился от зависти.

– Пускай живёт Иосиф, какие его годы. Давай. Предъявляй народу высокое искусство!

– Пожалуйста, – раскрыл папку и веером рассыпал листы по столу, – восхищайтесь, только аккуратно берите, не поломайте и не испачкайте. На столь бестактный выпад художника никто не отреагировал, иное всех поразило…

– Ого!

– Ну, нифига себе! И как это прикажете понимать?

– М-да..

– А интересно, товарищи, живо и с юмором.

– Тебе в Центральном Комитете не юмор, а скипидар зальют в задний бак. Полную канистру.

– А мне нравится, – необычно, юморно и очень жизнеутверждающе. И подача достижений завода оригинальная, и уровень исполнения высочайший.

Ещё бы не юморно. Процентов на девяносто-девяносто пять рисунки выполнены в стиле Валерия Барыкина, а Генеральный Секретарь Коммунистической Партии Советского Союза предстал лихим и обаятельным водителем большегруза. То моложавый генсек за рулём подмигивает девчонкам в коротких юбчонках, переходящим дорогу по «зебре», то подвозит, видимо на базар, бабку с корзиной, из которой торчит голова гуся. Далее Леонид Ильич, выслушивает члена Политбюро Суслова, запечатлённого в образе механика, указывающего Брежневу на разбортируемое колесо и что-то сурово выговаривающего шофёру. А грозный шеф КГБ Степан Кузьмич Цвигун, тут гаишник-регулировщик, тормознувший «ЗИЛ», дабы дорогу перешла утка с утятами чего стоил! По Цвигуну, кстати, я отбился достаточно легко, указав двум конструкторам на отчётливо просматривающийся короткий тормозной путь тяжело гружёного автомобиля, что свидетельствует о высоком качестве новейших дисковых тормозов, на «ЗИЛе» же и разработанных…

– Твои, хм, художества, Игорь, полагаю, развеселят Леонида Ильича, а вот с прочими товарищами проблемы возникнут. Сколько персонажей, столько и проблем.

– Аркадий Иванович, извините за лёгкое хулиганство, не удержался, подумал – лучшая реклама заводу такая подача достижений «ЗИЛа». Эти дружеские шаржи подарите героям, а я для заводской газеты нарисую примерно то же самое, но с лицами передовиков-зиловцев. Не впрямую, нет, будут лишь отдалённо похожи…

– Может ещё и подскажешь, как такие «подарки» передать?

– Запросто. Вручите весь комплект Алексею Николаевичу или Леониду Ильичу, а уж они распорядятся по государственному.

– Ладно, иди, демагог-график, не задерживаю. И второй комплект предоставь, строго по заданию. Три дня сроку! Иначе денег не получишь. Гений рекламы, ишь…

Со второй половины мая у газетных киосков заметно выросли очереди, газеты разлетались влёт, а те, кому не удалось купить «Правду» или «Известия» с «Комсомолкой», кучковались у стендов, бурно дискутируя о шансах Израиля уцелеть в грядущей мясорубке. Советские евреи, трудящиеся на «ЗИЛе», заметно нервничали, словно именно их собрался сбросить в море воинственный Насер. Зная историю «шестидневной войны» постарался как-то ободрить инженера-конструктора Дмитрия Рубина (наверняка Давид Рубикович).

– Выше шнобель, Дава, накостыляют ваши арабам, как танкист говорю.

– Думаете, Игорь? С той стороны такая силища, весь арабский мир. И даже…

Потому как осёкся Дима-Дава, стало совершенно понятно, что таки не договорил носатый, вечно грустный инженер. Советский Союз яро науськивал «арабских братьев» на иудеев, норовя выступить арбитром в ближневосточной сваре и поиметь международный авторитет, встать вровень с Соединёнными Штатами, показать, что вывод ракет с Кубы – лишь тактический приём, не более.

Брежнев и Косыгин державно надувают щёки, клеймят империалистических хищников и их прислужника – Израиль, удушающих молодые арабские демократии. На улицах бытовой антисемитизм, народ кто беззлобно, а кто и с ноткой злорадства подначивает советских евреев ехать на защиту Иерусалима, продавщицы туда же отсылают наиболее придирчивых покупателей, по виду внешнему, совсем не евреев. Но работницам совторговли виднее…

Да, шесть десятилетий спустя на помощь Сирии придёт уже Российская Федерация и Путин примется спасать режим Башара Асада, а пока папаня Башара, тот, который Хафез, ещё бодр и деятелен, занимает пост министра обороны Сирии и уверяет друзей и союзников, что «Сирийская армия держит палец на спусковом крючке»…

– Дава,, я тебя умоляю. Ну что смогут вчерашние пастухи противопоставить одноглазому Моше? Даже скажу в точности как ваши расхреначат Насера.

– Как?

– Да ровно как и Гитлер, прости господи за такое сравнение – внезапным ударом. Да ещё время выберете, когда у противника молитва. Так и будет, спорим на коньяк?

– Если только на недорогой коньяк.

– Проспорить боишься? Правильно! Ставлю на Израиль!

Проходивший мимо столика водила служебного автобуса Иван Титович Сугробов, выхватил только последнюю фразу и как завзятый спорщик ввинтился в беседу.

– На что спорите? На коньяк? Не, давай на водку. На литр.

– Так ты Титыч на кого ставку делаешь?

– На Насера, конечно. Там войск до хрена, опять же наша техника и военные советники. У кумы брат в Египте в командировке. Да и какие из евреев вояки. Им только в шахматы играть…

– Не скажи, Титыч. Не скажи. В тридцатые годы боксёр Макс Бэр, еврей по национальности, вышел против немца Макса Шмелинга, любимца фюрера. И в хлам измолотил арийца. Так-то вот, Титыч. Не передумал на литру спорить?

– По рукам! Давидик, разбивай!

Едва закончилась та молниеносная война, меня вызвали в первый отдел. Ветеран органов Николай Архипович Старовойтов хмуро представил гостя, молодого улыбчивого парня, как «товарища из Комитета» и покинул свой кабинет.

– Здравствуйте Игорь Владимирович, – ещё шире раззявил рот чекист, демонстрируя дружелюбие и отменные, отбеленные зубы, – наслышан о вас, наслышан.

– А вас как величать, добрый человек, из какой конторы будете? Из Комитета по авторским правам поди? Песни мои хотите на авторство проверить?

Похоже, тон принял верный: начинающий карьеру последователь Эдмундыча насупился и эффектно, сразу видно, долго и упорно тренировался перед зеркалом, предъявил удостоверение. Так, старший лейтенант госбезопасности Игорь Семёнович Рябошапко.

– О! Тёзка! Я ж тоже Игорь!

– Давайте без панибратства, перейдём прямо к делу.

– Уже и дело завели?

Старлей никак не отреагировал на подколку и погнал стандартную процедуру фиксируя на бумаге анкетные данные товарища Никитина. Тестирует, юный дзержинец, начитался умных книжек для служебного пользования, которые комитетчикам выдают для изучения. Ничего необычного, стандартные психологические штучки-дрючки, описанные в брошюрах, во всём мире в открытом доступе находящихся. У нас же – гриф ДСП. Почему-то вспомнилось, как во второй половине восьмидесятых века двадцатого в СССР оказался востребован труд Дейла Карнеги как правильно послать человека на хрен и чтоб он туда не шёл, а бежал вприпрыжку и с удовольствием. Том тот выдержал множество доптиражей и переизданий, так народ хотел научиться основам манипуляции.

С высоты прожитых лет, да что там лет – веков, не прекословил Рябошапко, на все вопросы отвечал терпеливо и подробно. Благо за двое суток «знакомства» с настоящим Никитиным всё что мог повыспросил, и про школу-юность, а особенно, про армию. Фамилии и прозвища офицеров и сослуживцев, занимательные случаи, чрезвычайные происшествия, тревоги, учения, быт казарменный…

Далее на пристрастном допросе, с привлечением знакомцев ТОГО Игоря, со ставками очными, наверняка бы отбился, а тут рутина, то ли прелюдия к вербовке, то ли молодой чекист «командирский голос вырабатывает» – опыт нарабатывает.

Когда же начались вопросы про отношение советского гражданина и пока ещё товарища Никитина к сионистскому Израилю, расхохотался, несказанно удивив тёзку-гебиста.

– Нервы? Может быть воды?

– Да какие нервы. Никак в толк взять не мог, кто донос накатал. А теперь понятно – Ванька Сугробов. Ох и расколочу хлебальник стукачу! Про Сугробова по правде говоря, стопроцентной уверенности не было, к тому же две поллитровки тот честно выставил, посетовав на низкую дисциплину в армиях арабских государств, что привело к разгрому «чище чем у нас в сорок первом».

Но опер аж вскочил, руками замахал и потребовал «прекратить обдумывать противоправные деяния».

– Ладно, тёзка, не трону Ваньку, даже не скажу никому о его шашнях с госбезопасностью. Дело то, как ни крути, – государственное!

– Так давайте вместе работать, – обрадовался Рябошапко, – со стороны Комитета окажем всестороннюю поддержку. Вы же поступать собираетесь, кажется в художественное училище?

– Если только заочно.

– Заочно тем более поможем!

Еле отбился от настойчивого старлея, как комсомолец и патриот свято обещая и без оформления подписки о сотрудничестве сдавать в органы всех подозрительных шпионов и диверсантов, прям за шкирку в особый отдел вражин притаскивать. По тому как недовольно поморщился чекист, понятно, в разветвлённою шпионскую сеть на «ЗИЛе» он не верит нисколечко. А вот за граждан сионистов, похоже, взялись конкретно.

История-то пока практически не поменялась, а насколько помню, именно после победы Израиля в шестидневной войне советские евреи массово устремились на историческую родину. Мне же, как барду и художнику, общаться с зиловскими евреями запросто, тем более комбинат питания, он по всему заводу имеет филиалы, столовки да буфеты и везде нужна наглядная агитация. Пока малюешь очередной «шедевр», непременно народ подтянется полюбопытствовать. К тому же неожиданно для себя, на шахматной спартакиаде пробился в сборную завода, а для такого гиганта как «ЗИЛ» это, ого, как серьёзно. Играть, правда, предстояло на четвёртой доске, да и честно говоря, не планирую «двигать пешки», иные планы, не знаю, как отбояриться от выступлений, хоть начинай для вида подбухивать, чтоб с лёгким запашком, чтоб отстали. Только вспомнил ещё ненаписанную песню Высоцкого о битве за шахматную корону, где «сыграли с Талем десять партий, в преферанс, очко и на бильярде», меня окликнула Маша, секретарша у товарища Стукалова, царя и бога зиловского общепита.

– Привет, пропажа, тебе звонили.

– Приветики, кто?

– Угадай!

– Машунь, ну правда, времени нет на угадайку.

– А вот и не скажу!

– А вот как схвачу, как начну на руках носить, пока не скажешь!

– Ой, не надо! Руки убери! Высоцкий. Высоцкий звонил, вот, я записала, держи!

Пока перепуганная девушка (свадьба через месяц, а тут мужик, известный ловелас на руках таскает – позор, развод до бракосочетания!) убегала в приёмную Николай Васильича, изучал послание от Семёныча. Кумир благодарил за «Канатоходца» и приглашал заходить запросто и на дом и в театр. Интересная ситуёвина, в этом варианте истории фильм «Короткие встречи» не снимается, что-то не срослось, не так пошло. Но, по слухам, Владимир Семёнович бодр и энергичен, не пьёт, много пишет. Тут и моя заслуга имеется, однозначно, не просто пообщался с будущей легендой в тесной комнатке заводского ДК, но и, как там, у Кашпировского, «дал установку» на здоровый образ жизни и позитив. Как раз вскорости, на Московском кинофестивале и должно состояться знакомство Высоцкого и Влади. Чёрт! А вдруг да непьющий Семёныч не пойдёт на штурм, не зацепит француженку с русскими корнями?! И что тогда?

Но долго раздумывать над развилками, так сказать точками бифуркации в биографии актёра и певца не пришлось, шествуя к общежитию, кинулся разнимать драку Димы Рубина и ещё одного, по виду типичного семита с пятью крепкими парнями, чего-то от товарищей евреев требовавших.

– О, сам нарисовался, на ловца и зверь, не врёт пословица! – Чувак из механического цеха, Николай, далее не знаю как по фамилии и по отчеству, все его по работе Коляном кликали, радостно ощерился.

– Игорь, бегите, – это уже Дима-Дава дискантом возопил.

– Заткнись, морда жидовская, – Колян небрежно швырнул в Рубина у него же отобранной шахматной доской. Петли-крючочки полой внутри доски разошлись и фигурки посыпались на газон, куда хулиганы загнали фанатов Каиссы.

– С дуба рухнул, мудила?

– Это ты сейчас рухнешь, – многозначительно пообещал Колян, идя на сближение.

Бл… пятеро. Многовато. Без серьёзного членовредительства эти остолопы не угомонятся, а отмудохать пятерых означает стать героем микрорайона. А на хрена лишнее внимания органов? Только всё устаканилось – биография прям под меня, дела идут отлично, перспектива выхода на вождей хорошая. Не хватало по хулиганке загреметь. Хм, а ситуация проясняется, парень справа от Коляна экс-муженёк Нинки Вавиловой, как его там, Кешей же кличут. И чего надо придурку, ведь сам сбежал от стервозы Нинель, радоваться надо, а тут мстя непонятная, страсти нахабинские…

– Игорь, они вас искали, – шахматист-сионист молодчина, информацию что знает, по максимуму выдаёт.

В драку ввязываться не собирался, решил свершить коронный финт – убежать, но Колян приказал угрюмому подельнику «заткнуть еврейчика». Э, а вот бить моих знакомых, пусть и не друзей-приятелей, но старающихся помочь чем могут, не позволю.

С криком: «Держитесь, гады», – рванул на гопников, на ходу выхватив из кармана брюк небольшой складной ножик и раскрыв его на бегу.

Двадцать метров преодолел весьма резво, оппоненты, складничка ничуть не убоявшись, приняли некое подобие боевых стоек, готовясь принять и сбить с ног дурного спринтера. Словно в регби хреначимся или, как там, в детстве – «Цепи кованные»?

Резко тормознул в двух шагах от четырёх амбалов. Пятый, двинувшись вразумлять отважного шахматиста Диму, застыл на полдороге. А Колян не выдержал, едва я остановился, предводитель гоп-компании на рефлексах двинул вперёд и получил с ноги по гениталиям. Вид рухнувшего атамана и маячащий впереди чувак с небольшим, но таки ножиком не вдохновили остальных скопом кинуться на врага и сполна использовать численный перевес. Я б, конечно и так их упокоил, но лишняя слава, ну её. А пока всё нормально – подлым ударом выведен из строя Колян, две девушки, остановившиеся метрах в полста и молча наблюдавшие за представлением, едва Микола грохнулся оземь, громко и даже как-то радостно завизжали. Как же, будет что дурындам в женской общаге рассказать, героини вечера, блин. Трель милицейского свистка и дружинники, невесть откуда появившиеся на зов визгливых дев-сирен предвещали нескучное окончание трудового дня…

В опорном пункте снимали показания до полуночи. Пострадавший, Николай Степанович Половинкин, столь мастерски начал мазаться под потерпевшего, что даже мысль закралась о спланированной провокации, организованной обозлённым чекистом Рябошапко. Тут и дружинники вмиг нарисовались и девчонки хай подняли до небес. Яро свидетельствовали профурсетки как пьяный хулиган (Игорь Никитин) накинулся на мирно стоящего гражданина (Коляна Половинкина) и ударил несчастного в интимное место (по яйцам).

Дежурный, немолодой и усталый капитан, страдальчески морщился.

– На кой ляд, парень, геройствовать решил? Бежать надо было. Ты трезвый и спортивный, эти пятеро – поддатые.

– Да так и собирался, но тогда бы хулиганы ребят отмолотили.

– Шахматистов?

– Ага.

– Ладно, разберёмся. Показания Дульцевой Маргариты и Акиньшиной Анжелики против тебя свидетельствуют, что не есть гут. Но, разберёмся.

Хорошо, есть в Советском Союзе такая штука как товарищеский суд и взятие на поруки трудовым коллективом, хоть и проработал на «ЗИЛе» всего полгода, но девчонки накатали огроменную петицию и пошли прямиком в заводской комитет комсомола. Буча заваривалась знатная и что самое обидное – абсолютно на ровном месте.

Нинка Вавилова (в девичестве Пупыркина) призналась, что выходила замуж исключительно ради смены фамилии, всего-навсего два раза и переспала с Кешей, а потом выгнала. Тот и рад отомстить, в тюрьму заключить пылкого любовника, от которого гражданка Вавилова (позорит курва фамилию!!!) орёт благим матом во время соитий на всю столовую, уже не стесняясь.

Слава Ильичу, в Советском Союзе живём, не в Америке какой, где суд запрещает общаться между собой сторонам в уголовном процессе вне помещения суда. Выхватил Кешу Вавилова и «просканировал» чудака на известную букву. Всё не так, как Нинель вещала. Конечно, на бывшую Кеша зол, но не настолько, чтоб свободой рисковать, дружков подбивать покалечить счастливого соперника.

Нет, там сам главарь Колян и предложил денег вымутить с художника, надругающегося над гордой фамилией Вавилов, Нинка-то блядует под мужниной фамилией, не вернула после развода прежнюю (Пупыркина), а Иннокентию позор и огорчение. Следовательно, надо трахаря на испуг взять и заставить откупиться.

Как раз в тот вечер я при деньгах был, 75 рублей закалымил, передав заказанные картинки в стиле пин-ап доблестным зиловцам, получившим зарплату. Сильно не борзел, можно сказать – демпинговал. Всего от пятёрки до червонца за лист. Мужская половина заказывала незамысловатые сюжеты, где танцуют, выпивают, загорают, лежат в постели преимущественно с Софи Лорен и подругой отважного журналиста Фандора из саги о Фантомасе – Милен Демонжо. Фанатов безвременно почившей Мэрилин Монро предсказуемо не оказалось, советский человек, он того, суеверен…

Девушки же с ума сходили исключительно по отечественным актёрам: Баталову, Збруеву и Миронову. Женская практичность, понятное дело – наших звёзд хоть теоретически да можно повстречать и склеить, а к забугорным кумирам погранцы не пропустят. Мужчины же по большей части фантазёры, оттого и предпочитают иностранок. Хотя, полагаю, сейчас волна по Наталье Варлей пойдёт, очень уж хорошо зашла «Кавказская пленница».

Так вот, раскрутить спекулянта-живописца Никитина и планировал Колян, оттого и пристал к евреям-шахматистам, узнавая, не на заседании ли шахматной секции я нахожусь. Ну а далее получилось так, как получилось. Внушил Кеше непреодолимое желание пойти к капитану Зацепину и покаяться, дескать не невинные овечки они, а волки хищные, коварно планировавшие ограбление честного труженика, прошу учесть чистосердечное признание, понять и простить.

Решив с гражданином Вавиловым, три вечера отлавливал свидетельниц той драки Маргариту (Марию) Дульцеву и Анжелику (Анну) Акиньшину, шныряющих в поисках женихов и развлечений по столице. Перехватил на подходах к женской общаге, не вдаваясь в подробности приобнял (зафиксировав ладони на руках девичьих оголённых) и впервые решил попробовать работу Контакта сразу на двух особях, благо барышни одинаковые до удивления, что одна, что вторая – тупые и жизнерадостные. Гипносеанс прошёл неожиданно хорошо, наверное, удачно «сложились» биополя донорш, у которых «тырились» воля и энергетика, внушались чуждые им мысли. Направил девчуль также к капитану Зацепину, чутка подкорректировать показания в мою пользу.

Пока сражался за свободу (фигня, конечно, даже условный срок не просматривался, максимум штраф и общественное порицание) партком «ЗИЛа» выпнул драчливого оформителя в командировку в подшефное хозяйство в Зарайском районе, лозунги малевать и доярок щупать. Стукалов шепнул, что Аркадий Иваныч всё уладит в лучшем виде, а чтоб милиция не дёргала понапрасну и до суда дело не дошло, надо уехать «по работе», заодно получив прекрасную характеристику. Ну, и ладно, поживу в Подмосковье, самое отпускное время там проведу – июль и часть августа захвачу. Перерабатывать точно не буду, с моими-то талантами убеждения…

Так оно и оказалось, пока геройствовал на сеновалах с прекрасными пейзанками, рисуя их ню, аки Кустодиев, дело прикрыли, так и не начав. Должен Вольскому буду, а как же.

Вернувшись в столицу позвонил по оставленному Высоцким телефону, трубку взяла мать поэта.

– Нина Максимовна, здравствуйте, это Игорь Никитин, Владимир просил как приеду в Москву ему обязательно перезвонить.

– Игорь? Никитин? Простите, не припоминаю.

– Художник с «ЗИЛа», песню написал про Володю. «Канатоходец» называется.

– Ой, Боже мой! Вы тот самый Игорь?!

– Тот самый, это который?

– Ой, знаете, сколько Володя про вас рассказывал?

– Да мы знакомы то шапочно, раз поговорили да пару раз накоротке здоровались.

– Игорь, не теряйтесь больше. Володя столько о вас говорит, какой вы талантище, такая мощь. А когда «Канатоходца» исполняет – слёзы на глазах, да и у половины слушателей глаза на мокром месте. Гениальная песня, именно про Володю. И как вы угадали!

Чёрт, стыдоба, стыдоба какая! Украл песню и за это хвалят обворованные. Зигзаг судьбы, однако.

– Скажите Владимиру Семёновичу, как у него время свободное появится, хотелось бы встретиться.

– Конечно, конечно. Володя будет так рад. Его сейчас не застать на месте, как на крыльях летает, свадьба дело серьёзное!

– Как уже свадьба? И власти дали разрешение на брак с иностранкой?

– С какой иностранкой?

– Ну с Мариной Влади.

– Ох, молодой человек, не слушайте сплетни да ещё по испорченному телефону. С Танечкой Володя расписывается, с Иваненко, актрисой Таганки.

Опаньки! Вот так удружил барду; «кодирнул» от пристрастия к змию зелёному, «вложил» сил и энергии…

Про роман Высоцкого с Татьяной Иваненко, разумеется, знал из «прежней жизни». Но чтоб так радикально всё изменилось в судьбе Семёныча. Получается, прекратив бухать Высоцкий начинает новую жизнь и иные отношения пошли с любимой женщиной. А с Влади, выходит и не встретился. А может и встретился, да уже не случилось «искры». Так-так-так, пока я в зиловском колхозе прохлаждался, вона что в столице-то творится, творится в столице…