Теория невероятности

Глава восемнадцатая К следствию привлекаются

Мсье Сэмюэль Витрэ был стар, сух, подтянут, одевался в старомодные костюмы, но самого лучшего качества. Он имел достаточно вытянутое лицо, лысый череп, глубоко посаженные глаза под массивными надбровными дугами, носил очки в роговой оправе. К должности генерального директора и совладельца компании АСГ шел долгих восемнадцать лет. И уже двадцать три года он стоит у руля одной из самых крупных страховых компаний в мире. Есть еще четыре компании, которые находятся на одном уровне с АСГ, и не более десятка, которые сейчас к ней приближаются. Согласитесь, не так плохо!

Сейчас Сэмюэль чувствовал, что он устал, и что рад был бы передать руль управления компании кому-нибудь помоложе да поталантливее. Однако, АСГ была любимым детищем Сэмюэля, и оставить ее в такой сложный момент это было бы все равно, что выгнать любимого сына из дома за то, что он съел лишний бисквит на ужин.

В действительности, компания в последнее время несла серьезные убытки. И дело было именно в кризисе. Каждый из региональных филиалов докладывал об убытках, вызванных страхованием ипотечных проектов. А тут еще пенсионные подразделения! Мало того, что во многих странах просто прекратился приток людей в пенсионные программы, самая неутешительная статистика стала приходить из подразделений, расположенных в странах бывшего СССР. Там наблюдалось массовое расторжение страховых пенсионных договоров. Люди, привыкшие к тому, что государство и финансовые организации совершенно не считаются ни с ними, ни с их вкладами, в массовом порядке стали расторгать страховые пенсионные договора. Перед глазами лежала докладная записка из Украинского филиала. Там страховое пенсионное подразделение АСГ терпело гигантские убытки. Клиенты расторгали договора, не смотря на то, что несли большие убытки. Как следует из записки, стремление сохранить хоть что-то было больше, чем угроза потерять многое. А доверия к нам у людей нет. В принципе, нет доверия ни к кому. Черт знает что! Как работать в этих странах, где люди бросаются в массовую панику при первых же словах: «финансовый кризис».

Интересно, сколько я прожил финансовых кризисов? Два, три, четыре? Четыре это более точная цифра. Для моих лет это более чем приличное количество.

Кризисы периодически сотрясают разные страны, так чего же так нервничать? А все равно волнуюсь, не люблю, когда все дело может пойти коту под хвост. И что тогда делать? Продавать компанию за сущие гроши? Тоже возможный вариант. Сейчас для меня главное найти ответ на вопрос: как сделать так, чтобы вернуть доверие населения к нашим пенсионным программам? Ведь столько сил и сколько средств вложили в развитие бизнеса в каждой стране! Одни взятки, без которых местные чиновники вопросы не решают в принципе, тоже немалая статья расходов. И теперь это дело Креймера.

Сэмюэль постучал кончиком сигары по столу. Он не курил уже двадцать пять лет, но сигары держал – для гостей. И еще никак не мог отделаться от привычки стучать по столу кончиком сигары когда размышляет о чем-то. Глупая привычка, которая сидела в нем с голодных студенческих лет. Хорошая сигара была предметом роскоши. Он мог позволить себе ее не так часто. Но когда покупал одну сигару, то хранил ее долго, вынимал из кармана, крутил, постукивал кончиком сигары по столу, незаметно привлекая к ней внимание окружающих, чем часто вызывал раздражение других студентов. И именно вызывать раздражение ему часто нравилось. Именно этого эффекта он чаще всего добивался: чтобы человек раскрылся, его надо вывести из обычного благодушного состояния. Только тогда можно узнать, что этот человек из себя представляет.

Надо сказать, что сам мсье Витрэ был человеком, который жил просто, и, даже достигнув высокого положения в обществе и бизнесе, не считал себя вправе пользоваться излишествами роскоши. Он все еще сам водил автомобиль – старенький Остин, предпочитая его любым другим моделям, ему претило то, что другие называли дресс-кодом. Приезжающие на супердорогих машинах нувориши на час не производили на старину Сэмюэля никакого впечатления, кроме отрицательного. За ЕГО деньги ЕГО примут таким, какой он есть. Но от сотрудников он требовал выдерживать определенный стиль. Сэм называл этот стиль скромно-деловым. Обязателен костюм с галстуком темного тона и белая рубашка. Если ты хочешь заниматься таким серьезным делом, то и выглядеть должен серьезно. Во всяком случае так, чтобы шеф при виде своего сотрудника не раздражался. Потому как раздражение мсье Витрэ плохо отражается на зарплате его сотрудников. Жил босс крупной страховой корпорации в небольшом особняке в пятнадцати километрах от Брюсселя. Его особняк оценивали в двести тысяч евро, но в более дорогой и престижный особняк Сэмюэль отказывался переезжать со старческим упрямством.

Ему просто чертовски нравился этот маленький домик, вписанный в невысокие зеленые холмы к северу от столицы. Ему нравился этот маленький сад, в котором каждое дерево было посажено и прищеплено его собственными руками. Ему нравилась его старая кухарка, которая уже подслеповата, и готовит, откровенно говоря, что-то упуская, может и не досолить, а пару раз бросала сахар вместо соли, но Сэмюэль это терпел и отпускать на пенсию женщину не собирался. Мьсе Витрэ просто взял ей помощницу, молодую востроглазую филиппинку, которая должна была следить за тем, чтобы в пище не попадались осколки яичной шкарлупы, а соль попадала именно в кастрюльку, а не мимо. Мебель в его доме была добротной и удобной. Он не терпел показного благоденствия, всегда считал деньги, ведя в толстом блокноте все финансы семьи: приходы и расходы до последнего цента. Это была привычка. Привычка, которую старик Витрэ не мог побороть, да и не хотел. Он считал, что такая бережливость стала основой его финансового благополучия.

На фирме он тоже завел порядок строгой экономии. И не раз подумывал о том, чтобы запретить выбрасывать бумагу, использованную с одной стороны. Пусть пишут на чистой стороне, и только после всестороннего использования отправляют бумагу в бумагоуничтожитель. Ах, пусть считают меня старым скрягой и пердуном, пусть! Босс вызвал секретаря, попросил принести чашку китайского красного чая, продиктовал приказ о ужесточении экономии на бумаге. Увидел, как нервно дернулась секретарша, наверняка, прикидывает, на сколько может оштрафовать ее босс, если проверит мусорную корзину, понял, что теперь в ее корзине бумажки лишней не будет.

– Попросите мадам Рашель.

Секретарша кивнула и помчалась выполнять распоряжение шефа. Рашель Шайнц была доверенным помощником и советником Сэмюэля Витрэ. Он уже привык к этой холеной, холодной, как арктический лед, немке. В ней было то, что больше всего ценил старик в своих сотрудниках: преданность, скромность и умение держать язык за зубами. Добавьте к этому трезвый и расчетливый ум, стервозный характер и умение понимать шефа с полуслова, вот и получите портрет идеального доверенного лица и помощника руководителя компании.

За время их совместной работы Сэмюэль изучил характер, особенности мышления, сильные стороны и почти все слабости Рашели. Она не была никогда замужем, и отличалось зверской нетерпимостью к мужскому полу. Мужчин ценила только за ум, а как самцов откровенно презирала. Когда-то мсье Витрэ подозревал в ней лесбиянку, но ошибся. Женщины интересовали мадам Шайнц еще меньше. Она встречалась, и довольно долго, с красивым но совершенно безвольным мужчиной, самым большим достоинством которого было его состояние. Она превратила своего мужчину за несколько лет в конченного алкоголика, успела родить от него дочь, к которой перешли все отцовские деньги, а мужчину отправила в закрытый пенсион для алкоголиков, откуда он уже не вернулся. Девочку она воспитывала в строгости, и готовилась отправить в закрытый пенсион, как только ей исполнится двенадцать лет. Ребенка родил поздно. Но все-таки родила. Любила? Только себя. Никого другого в мире она не признавала. Сначала с боссом она не ладила и тот думал, что их пути разойдутся. Но потом Рашель совершенно неожиданно для Сэмюэля изменилась, причем так сильно, что вскоре оказалась незаменимым помощником во всех его делах. Даже самых скользких. Николь Санье, нового начальника аналитического отдела Рашель опасалась, из-за ее быстрого роста, хороших данных и большей сексуальной привлекательности. Оценив ее как угрозу, Рашель ждала, когда же Николь ошибется, более того, была уверена, что о дело Креймера Николь себе расшибет голову. Впрочем, ей хватало ума не опускаться до мелкой мести и вставления в колеса спичечных палок, она предпочитала молча поддерживать инициативы Николь, чтобы та сама упала с высоты и расшиблась насмерть.

Сейчас она (Николь) как раз должна была появиться в кабинете босса, чтобы отчитаться по делу Креймера. Такие отчеты она давала через день.

О серьезном скрытом соперничестве Николь и Рашель Сэмюэль прекрасно догадывался. Он слишком хорошо знал Рашель, чтобы понимать, с какой радостью она раздавит не только Николь, а любую умную стерву в коллективе. Но радоваться будет так, что никто из окружения этого не заметит. Никто, кроме него, ее босса. За это время в Рашели не осталось никаких тайн. И именно это устраивало мсье Витрэ больше всего.

Вот она вошла в кабинет. Такая же строгая, элегантная, подтянутая, присела, как всегда, на самый краешек кресла, так, чтобы ее юбка не помялась даже чуточку. При этом тело наклонено немного вперед. Рашель одевалась так, чтобы ее костюмы полностью скрывали грудь. Может быть, стеснялась ее, может быть, у нее был просто особый бзик по этому поводу, а вот ножки – идеальной формы с тонкими изящными ступнями, любила демонстрировать окружающим и делала это с наслаждением эксгибиционистки. Теперь она – сама готовность к действию.

Да, ее можно было бы дать Майолю в модели. Старина Майоль любил такое скрытое движение передавать. И умел роскошно это делать. Передать ощущение движение во вполне статической, неподвижной фигуре – это уровень высшего мастерства. И не только в скульптуре, но и в жизни.

Николь вошла широкой уверенной походкой, немного более мужественной, чем от нее требовалось. Сэмюэль подумал о том, что еще лет двадцать назад ни минуты бы не думал, сразу же приступил к осаде этой стервозной красотки. С тем, чтобы скрыть свою внезапную мысль, босс быстро наклонился над столом и стал рыться в бумагах. Он еще не утратил способности краснеть от неприличных мыслей. Конечно, были в его жизни и бурные романы, и приключения, и осады неприступных авиц Все было. И в избытке. Но больше всего в жизни он ценил бюргерское семейное благополучие. И как только мелкая интрижка готовилась перерасти в роман, Сэмюэль ее уничтожал. В последние три года импотенция окончательно примирила его с женским полом. Не помогала даже виагра. Так что ничего, кроме дел… И это, наверное, было особенной формой мужского счастья.

– Мы слушаем вас, Николь.

Тут, у себя в кабинете, Сэмюэль называл сотрудников только по имени. На глазах у всех – по фамилии. Что-то вроде особого ритуала, который так трудно устанавливается, но потому так дорого ценится.

– За последнее время в деле появились новые факты. Аналитика показала, что мы в этом деле не одиноки. Мы имеем восемь интересных эпизодов. Тут список компаний, которые в этих эпизодах были задействованы, по нашим предположениям.

Сэмюэль стал просматривать листок: в списке были пять компаний. Две из них – крупные конкуренты. Остальные не из маленьких, но…

– С этими я поговорю сам. А эти три, я их подчеркнул, возьмите на себя, Рашель.

Рашель встала и взяла из рук босса листочек бумаги. Николь продолжила:

– Подготовка компенсационного мероприятия закончена.

– Вы готовы начать?

– На этой неделе мы организуем утечку информации о суммах страховых выплат нашему клиенту. Тут готовы анонимные комментарии. Журналисты готовы. Конечно, если бы не было этого досадного судебного разбирательства. Впрочем, мы и его постараемся использовать в наших целях.

– В каком плане?

– Мы платим нашим клиентам, даже если не до конца уверены в их порядочности.

– А что, неплохо, неплохо.

Босс бросил взгляд на Рашель. Та утвердительно кивнула головой.

– Что-то еще?

– Да. – Николь сохраняла абсолютную невозмутимость.

– На сегодня нам стало известно, что доклад о возможном падении метеорита на территорию Европы был прочитан на любительской астрономической конференции примерно полтора года назад. Материалы конференции были опубликованы в Интернете. Известен автор доклада. С ним постарается пообщаться наше доверенное лицо.

– Насколько это перспективно?

– Мы считаем, что этих данных не хватит для пересмотра дела. Но если возникнет новая ситуация, это может пригодиться.

– Так.

– Наш русский сотрудник считает, что Марка Креймера сейчас нет в Ронсе.

– Вот как?

– Сейчас в городе находится его двойник, скорее всего, актер, которого загримировали под Марка. Поэтому неприятности возникнут только тогда, когда господин Креймер снова появится в Ронсе.

– Это точно?

– Да, ведь выкрасть его должны из собственного дома, такое одно из условий страховки.

– Что это нам дает?

– Немного времени, чтобы подготовиться к серьезной атаке на позиции нашего самого дорогого клиента.

– Что еще?

– Мсье Сергеев просит привлечь кроме имеющихся детективов, еще одну детективную группу и некоего частного детектива, мсье Ива Дюваля.

Сэмюэль приподнял брови. Сделать Дюваля козлом отпущения была идея Рашель. Он глянул на Рашель. Та сидела с абсолютно каменным лицом, показывая всем своим видом, что ее лично эта идея совершенно не касается.

– Хорошо. Составьте дополнительную смету. Я лично ее подпишу.

Николь тут же положила перед боссом готовую смету. Мсье Витрэ просмотрел листочек и широко написал – оплатить, срочно! И оставил на листе свою размашистую подпись.

– Как вы оцениваете работу нашего русского сотрудника?

– Я бы просила перевести его в свой отдел. Со временем.

– Высокая оценка, Николь. Если это все, вы свободны.

Как только Николь вышла, Рашель приподнялась явно с целью так же покинуть помещение, но под взглядом босса тут же присела на место.

– Рашель, что вы думаете?

– Лучше бы у нее все получилось, Сэмми.

Рашель была единственной, кто мог так называть босса наедине.

– Знаешь сам, я ее терпеть не могу, типичная выскочка. Но для нас будет лучше, если у нее все получиться.

Почти бессознательно Рашель сделала ударение на словах «у нас». Мэтр Витрэ опять достал сигару, постучал ею по крышке стола, перевел взгляд на Рашель и спросил.

– А как мое личное поручение?

– На сегодня ситуация мало изменилась. Мы ничего не нашли. Нет данных, оставил ли он где-то свое завещание. Не можем и на его родственников выйти.

– Вы знаете, Рашель, я всегда гордился тем, что являюсь законопослушным гражданином. Но сейчас, ради спасения компании, я готов рискнуть. Я бы отдал этот приказ. Если бы он не был у нас же и застрахован. За такую сумму его наследники нас со свету сживут. И все-таки, подготовьте ваши предложения.

– У меня все готово.

– Тогда пусть действуют по вашему плану. И ждут. До поры, до времени.

Рашель кивнула и вышла из кабинета.

Сэмюэль же стал смотреть в окно, где облака тонкими полосками провисали над городскими крышами. Так пожилой мужчина просидел в своем кресле минуты три-четыре, потом, стряхнув оцепенение, решительно набрал номер, который знал наизусть.

– Приемная? Марго? Скажите Рэю, что мэтр Витрэ на проводе.