Тень темной королевы

Глава 5. КРОНДОР

Повозка остановилась.

— Крондор, — показал рукой Гриндаль. Эрик, сидящий сзади, повернулся и посмотрел вперед поверх голов Гриндаля и Ру. Ру сидел на облучке и, к удивлению Эрика, на сей раз смог делом подтвердить свою похвальбу. Он управлял лошадьми как опытный возчик; похоже, его отец умел не только напиваться и поколачивать сына.

Миновав последнюю таможенную заставу, они повернули на юг и выехали на королевский тракт возле городка, именуемого Хэйверфордом. Дважды им попадались кавалерийские разъезды, но на Ру и Эрика солдаты не обращали ни малейшего внимания.

Ру щелкнул вожжами, и повозка покатила по направлению к городу. Навстречу показались всадники в мундирах городских стражников, и Эрик изо всех сил постарался напустить на себя невозмутимый вид. Ру внешне тоже остался спокоен, но руки его непроизвольно напряглись, и лошади недовольно всхрапнули, пытаясь понять, чего же от них хотят. Ру опомнился, усилием воли расслабил мускулы и принялся бороться с горячим желанием спрятать глаза от приближающихся стражников. Подъехав к повозке, всадники остановили коней.

— Там народу — вся дорога забита, — сказал сержант.

— Что случилось? — спросил Гриндаль.

— Король прибывает в город. Он со свитой проедет через южные ворота, а все прочие обязаны въезжать через северные, — ответил сержант и добавил:

— И кроме того, стража у ворот досматривает все повозки и фургоны.

Когда стражники отъехали, Гриндаль выругался, а Эрик и Ру обменялись взглядами. Ру чуть качнул головой, давая Эрику понять, что не следует обсуждать проблему досмотра и невинным голосом произнес:

— Ну и город.

— Вот такой он и есть, — ответил Гриндаль.

Крондор стоял на берегу широкой бухты. За горизонт уходила сплошная синева — Горькое море. Старый город, обнесенный стеной, по сравнению с разросшимися за годы предместьями казался совсем крошечным. На вершине холма, напротив южного берега бухты, возвышался дворец принца Крондорского. Суда, стоящие на якоре, издали были похожи на полоски белой бумаги.

— Мастер Гриндаль, как вы думаете, что лучше всего вывозить из Крондора?

— спросил Ру.

Гельмут принялся обстоятельно отвечать, и Эрик едва не застонал. Всю дорогу Ру приставал к торговцу с расспросами, как лучше сколотить капитал. Сначала Гриндаль отмалчивался, как будто Ру мог стащить его идеи и он бы от этого обеднел. Тогда Ру высказал несколько глупейших предположений, выдав их за свою точку зрения, и Гриндаль завелся. Он назвал Ру дураком и заявил, что тот разорится, не успев достигнуть двадцатилетия. Ру спросил — почему, и Гриндалю волей-неволей пришлось отвечать, причем аргументы его оказались весьма продуманными и здравыми. Правильно ставя вопросы, Ру сумел превратить беседу в полезную лекцию о том, как вести дела.

— Редкости, вот что всегда в цене, — поучал Гриндаль. — Ты можешь узнать, что в Илите спрос на кожу для сапог. Скупишь все кожи в Крондоре. А когда доберешься до Илита, выяснится, что какой-то умник из Вольных Городов уже завез десять фургонов кож. И все, ты разорен. Но редкости! Всегда найдутся богачи, охочие до тонких тканей, драгоценных камней, экзотических специй и тому подобного. — Гриндаль оглянулся, не подслушивает ли кто, и продолжал:

— Ты можешь сколотить состояние на продуктах или сырье. Ты можешь быть крупнейшим поставщиком шерсти на всем западе, но.., эпидемия чумы погубила овец, корабль затонул на пути к Дальнему Берегу, и бац! — Для пущего эффекта он хлопнул в ладоши, и одна из лошадей насторожила уши. — Ты нищ.

— Не знаю… — протянул Ру. — У людей может не быть денег на роскошь, но едят-то они всегда.

— Ба! — возразил Гриндаль. — У толстосумов всегда есть деньги на роскошь, а у бедняков частенько не хватает их на еду. И хотя богатые едят лучше бедных, но человек, как бы богат он ни был, может съесть лишь столько, сколько может.

— А что насчет вина?

Гриндаль вновь пустился в рассуждения, а Эрик, устроившись поудобнее, воскресил в памяти события последних дней. Поначалу всякая болтовня о торговле его раздражала, но потом он обнаружил в этих разговорах немало интересного, особенно если речь шла о риске, связанном с прибылью. Гриндаль утверждал, что он — мелкий торговец, но Эрик подозревал, что тот умышленно преуменьшает свое состояние. Подбор товаров у него был весьма необычный: полдюжины рулонов вышитого шелка, дюжина кувшинчиков, тщательно обвязанных и набитых тряпками для защиты от тряски, несколько деревянных ящиков и еще какие-то странные кули. Ни Ру, ни Эрик никогда не спрашивали Гриндаля, что в этих ящиках и кулях, а сам он, разумеется, помалкивал. Исходя из его теоретических рассуждении, Эрик предположил, что торгует он предметами роскоши, а плохую одежду и ненадежную с виду повозку использует для отвода глаз. Эрик почти не сомневался, что в загадочной таре Гриндаль везет драгоценные камни или иной товар, не занимающий много места, но очень ценный, Уже в первую ночь Эрик обратил внимание, что повозка, снаружи донельзя грязная, внутри поражала чистотой и аккуратностью. Несмотря на внешний вид, она оказалась в полной исправности; колеса недавно меняли и работа была выполнена первоклассно. Лошади, кстати, тоже были гораздо лучше, чем казалось на первый взгляд, и подкованы столь мастерски, что даже Эрик вряд ли сумел бы подковать лучше. И лошади были не просто здоровы, они были ухожены, и каждую ночь Гриндаль подкармливал их отборным зерном из мешка, который хранил под облучком.

Ру прикрикнул на лошадей, пошевелил вожжами, и повозка снова покатилась вперед, пристраиваясь в хвост длинной вереницы повозок, телег и фургонов, растянувшейся вдоль тракта.

— Дьявольщина, столько ждать мне еще не приходилось, — проворчал Гриндаль.

— Да, похоже, застрянем надолго. Пойду взгляну, — сказал Ру, передавая ему поводья.

— Я с тобой. — Эрик спрыгнул с повозки, и они пошли вдоль очереди, пока не встретили какого-то возчика, который, бормоча проклятия, возвращался от северных ворот.

— В чем там дело? — спросил Ру.

Даже не взглянув на них, возчик пробурчал:

— Да они там совсем сдурели, провалиться бы им! Обыскивают повозки еще у предместья. Как будто нельзя это сделать у городских ворот! Нет, надо устроить вторую заставу у моста через ручей. Они просто хотят, чтобы мы тут околели с голоду. Не знаю, когда теперь попаду в город. — Продолжая ворчать, возчик подошел к своей повозке, забрался на козлы и взял поводья у ученика.

— Похороны принца — все дворянство запада и половина с востока в городе — да еще и базарный день, а они обнюхивают каждого так, будто ищут убийцу самого короля…

Эрик жестом отозвал Ру в сторону. Они отошли подальше, чтобы их никто не услышал, и Ру спросил:

— Что будем делать?

— Не знаю, — ответил Эрик. — Конечно, может случиться, что ищут кого-то другого, но если нас, мы пропали. — Он с минуту подумал. — Пожалуй, лучше дождаться темноты и попробовать поискать какой-то другой путь в город. Но все равно, ума не приложу, как мы сумеем проникнуть за стены.

— Не все сразу. Главное — попасть в предместье, а там уже будет проще. Для людей, которые не хотят привлекать к себе внимание, всегда найдется лазейка.

— То есть для воров и контрабандистов?

— Да.

— А что, если обойти город и дунуть в другой порт?

— Слишком далеко, — сказал Ру. — К западу есть Лэндз Энд. Не знаю точно, сколько до него отсюда, но помню, что папаша ругался до посинения, когда ему приходилось туда ехать. Он говорил, что он почти в полтора раза дальше Крондора. А какие порты на севере, я даже понятия не имею. — Он помолчал. — Кроме того, без Гриндаля мы будем слишком бросаться в глаза. Эрик кивнул:

— Ладно. Давай вернемся и скажем что-нибудь Гриндалю, чтобы он ничего не заподозрил.

— Гриндаль уже что-то подозревает, но, к счастью, он не слишком любопытен, — ответил Ру и, заразительно улыбнувшись, добавил:

— Я, кажется, ему понравился. Он говорит, что у него есть дочка, с которой мне неплохо бы познакомиться. Бьюсь об заклад, что она так же страшна, как он сам.

Эрик не удержался от смеха:

— Хочешь жениться на деньгах?

Они уже подходили к повозке Гриндаля, когда Ру ответил:

— Если представится случай.

Они рассказали Гриндалю о том, что узнали, и он спросил:

— Вы пойдете вперед?

— Пожалуй, да, — ответил Ру. — Если пешком, то есть надежда пройти через ворота раньше, а вам, торгмастер, здесь ничто не угрожает, так что наша компания вам ни к чему. У нас есть кое-какие дела в порту, и чем скорее мы туда попадем, тем лучше.

— Хорошо, и пусть боги помогут вам. Если вы когда-нибудь вернетесь в Крондор, загляните ко мне. — И лично для Ру Гриндаль добавил:

— Ты, парень, жулик и враль, но у тебя есть задатки хорошего торговца, и ты можешь кое-чего добиться, если перестанешь считать себя самым умным и самым шустрым. А иначе плохо кончишь, помяни мое слово.

Ру рассмеялся, махнул торговцу рукой на прощание, Эрик вскинул на плечо свой дорожный мешок, и они пошли вдоль повозок, а когда Гриндаль скрылся из виду, свернули с королевского тракта и направились к маленькой ферме, стоящей чуть севернее.

Эрик прихлопнул надоедливую муху, которая никак не хотела оставить его в покое. — Попалась, подлая!

— Эх, вот если бы тебе удалось покончить со всеми ее братишками и сестренками… — проворчал Ру, отмахиваясь от другой, такой же назойливой.

Ферма оказалась пустой — хозяева, вероятно, уехали в город по делам. Амбар был не заперт, и теперь Эрик и Ру лежали на куче соломы, дожидаясь наступления темноты, чтобы миновать открытые поля и найти путь в предместье. Ру был уверен, что в первом же трактире они без труда отыщут человека, который за небольшую мзду укажет лазейку в город. Эрик в этом весьма сомневался, но, поскольку не мог предложить ничего другого, помалкивал.

— Эрик? — спросил Ру.

— Да?

— Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. Плечо почти как новенькое.

— Нет, я не о том, — сказал Ру, покусывая длинную соломинку. — Я имею в виду Стефана и все остальное. Эрик долго молчал, прежде чем ответить.

— Я считаю, он заслуживал смерти. И в общем-то мало чего почувствовал. Когда он обмяк у меня в руках, мелькнуло какое-то странное ощущение, но, честно говоря, когда тот бандит напоролся на мой меч, мне было куда больше не по себе. Едва не стошнило, честное слово. — Он помолчал. — Странно, правда? Я держал единокровного брата, пока ты убивал его, а потом не почувствовал даже облегчения от того, что отомстил за Розалину. А тут — совершенно незнакомый человек, вор и убийца, и на тебе!

— Ты слишком суров к убийцам. Не забывай, мы тоже к ним относимся, — сказал Ру, позевывая. — Наверное, это потому, что клинок был в твоих руках; меня смерть этого разбойника абсолютно не тронула, но я по сей день помню, как вонзил кинжал в Стефана. Я тогда действительно взбесился.

Эрик протяжно вздохнул.

— Хватит об этом думать! Нас ищут, и тут уж ничего не поделать — кроме как добраться до Закатных островов. В кофейне Баррета меня ждет кое-какое наследство, и я хочу сначала заглянуть туда, а потом сесть на первый же корабль, идущий на запад.

— Что за наследство? — заинтересовался Ру. — Раньше ты об этом не говорил.

— Ну, возможно, «наследство» — громкое слово. Просто мой отец оставил для меня что-то у стряпчего в кофейне Баррета.

Послышался грохот колес, и Эрик с Ру как по команде вскочили. Ру выглянул в дверь.

— Похоже, фермеру надоело торчать в очереди. Он вернулся со всем своим семейством. Как же нам теперь отсюда удрать?

— Двигай сюда, — Эрик уже карабкался на сеновал. Ру полез за ним, и они встали у чердачного люка. — Прижмись к стене и приготовься. Как только они распрягут лошадей и войдут внутрь, прыгаем и бежим к городу. Все равно уже почти время.

В этот момент двери амбара со скрипом распахнулись, и сквозь скрип пробился детский голос:

— Папа! А я так и не посмотрел на принца.

— Если бы ты не колотил сестричку, когда он проезжал мимо нас, то увидел бы, — сказал женский голос. Третий голос, голос подростка, спросил:

— Папа, как ты думаешь, почему король назначил принцем Никласа, а не Эрланда?

— Это дело короля, и нас не касается, — ответил густой бас, и повозка, грохоча и постанывая, вкатилась в амбар. Эрик свесился через край чердака и увидел, что фермер сидит на козлах, а его старший сын правит, умело заставляя пятящихся лошадей загнать повозку в амбар. При этом сын и отец не прекращали беседы.

— Папа, а что будет при новом принце? — спрашивал сын.

— Кто знает? — вздыхал отец. — Я помню только Аруту. Он стал принцем еще до моего рождения. Пятьдесят три года на западном престоле! Правда, говорят, что Никлас похож на отца, так что, наверное, больших перемен не будет. — Повозка остановилась. — Выпряги Дейви и отведи его в стойло, а Притвору прогуляй во дворе, я хочу посмотреть, она взаправду захромала на переднюю левую или, как всегда, ленится.

Старший сын занялся лошадьми, из дома доносились крики младших вперемешку с бранью матери, а сам фермер, спрыгнув на землю, начал снимать с повозки мешки с зерном и складывать их под сеновалом.

Когда отец с сыном, ведя с собой Притвору, вышли из амбара, Эрик сказал:

— Пора сматываться. Через пару минут они будут кормить лошадей, и пацан полезет сюда.

— Еще светло, — посетовал Ру.

— Солнце уже почти село. Между нами и домом будет амбар, а если нас кто-нибудь и увидит, то подумает, что это просто два путника идут через поле в город.

— Уж больно складно у тебя все получается, — недоверчиво покачал головой Ру.

Эрик толчком открыл дверцу, и взглянул вниз.

— Тут не слишком высоко, но будь осторожен и постарайся не вывихнуть ногу. Мне вовсе не улыбается тащить тебя на спине.

— Как-нибудь постараюсь, — ответил Ру с плохо скрытой тревогой. Лично он считал, что расстояние чересчур велико. — А нельзя спуститься по лестнице и выскользнуть через низ?

— Там одна дверь, ты что, забыл? И они гоняют лошадь как раз перед ней.

Скрип амбарной двери сказал им о том, что фермер возвращается.

— Ленивое отродье! С какой стати я должен тебя кормить, если ты прикидываешься хромой, чтобы увильнуть от работы? — нарочито сердито ворчал он.

Эрик повис на краю люка и спрыгнул как раз на словах фермерского сына «Мне понравилось, как она хромала на каждую ногу по очереди, в зависимости от того, как ее вели». Ру тоже уцепился руками за край и, провисев, как ему показалось, целую вечность, прыгнул, не сомневаясь, что врежется в землю и переломает себе все, что можно переломать. Но сильные руки Эрика его подхватили, и Ру мягко приземлился на обе ноги.

— Смотри-ка, обошлось, — прошептал он.

— Ты слышал там, за амбаром? — донесся голос сына. Эрик жестом призвал Ру к молчанию, и они почти бегом пустились прочь от амбара и перешли на обычный шаг, только удалившись по крайней мере на четверть мили.

Когда солнце село, они спустились по холмистому склону к предместью. Эрик огляделся:

— Не прозевать бы стражников.

С этого места хорошо просматривалась дорога, ведущая в город, а немного южнее — несколько лачуг, окруженных огородиками.

— Гляди, — Ру показал на едва заметный в сумерках промежуток между двумя домами; они перешагнули через низенькую ограду и, стараясь не наступать на грядки, обогнули лачугу. Низко пригнувшись, чтобы их не увидели из единственного окошка, они проскользнули между домишками — и очутились в переулке, заваленном хламом и отбросами; это был, очевидно, один из беднейших районов города. Как можно бесшумнее они прошли переулок, и на перекрестке Ру осторожно выглянул за угол.

— Чисто.

— Ты думаешь, заставы уже позади?

— Не знаю. Но, во всяком случае, мы в Крондоре. Ру вышел на улицу, Эрик — за ним. Под взглядами прохожих Ру чувствовал себя неуютно и, увидев небольшую таверну, кивком предложил Эрику зайти.

В грязном прокуренном помещении кроме трактирщика, который с подозрением посмотрел на вошедших, было всего двое мужчин.

— Чем могу служить? — спросил трактирщик тоном, ясно говорящим, что он меньше всего склонен оказывать услуги.

— Два эля, — сказал Ру, ставя на пол дорожный мешок. Трактирщик не двинулся с места, в упор глядя на Ру. Ру порылся в своем кошельке и извлек пару медных монет. Трактирщик взял деньги, внимательно их осмотрел, засунул в свой объемистый пояс, потом нырнул под стойку, вытащил две кружки, наполнил их пенистой жидкостью, отдаленно напоминающей эль, и бухнул на стойку.

— Что-нибудь еще?

— Что-нибудь поесть, — попросил Эрик.

Трактирщик кивнул на котел, висящий над очагом.

— Тушенка готова. Два медяка плошка, с хлебом три. Запах варева нельзя было назвать аппетитным, но Эрик и Ру целый день ничего не ели и очень проголодались.

— Возьмем тушенку с хлебом, — сказал Эрик.

Мужчина, как и прежде, не шелохнулся, пока Ру не положил на стойку деньги. Только после этого он наполнил мясом две деревянные плошки и положил рядом два тонких ломтика хлеба. Потом он извлек откуда-то две почти чистые ложки и сунул их в плошки, прежде чем Эрик или Ру успели его остановить.

Впрочем, Ру был слишком голоден, чтобы привередничать, и Эрик, увидев, что его другу еда не повредила, попробовал мясо. Оно, конечно, не имело ничего общего с тем, что готовила его мать, но зато было горячим — да и хлеб, хотя и был чуточку черствоват, оказался вполне приемлем.

— С чего бы вся эта суета? — по возможности равнодушнее спросил Ру.

— Какая суета? — насторожился трактирщик.

— Там, у ворот, — пояснил Ру.

— Не знаю ни о какой суете.

— Мы пришли в Крондор с утра, а у ворот такое столпотворение, что мы только сейчас смогли перекусить, — сказал Эрик.

Трактирщик молчал до тех пор, пока Ру не положил на стойку монеты, жестом попросив еще два эля, хотя первые две кружки были еще не выпиты. Доставая еще две кружки, трактирщик сказал:

— Умер принц Крондорский.

— Мы об этом слышали, — осторожно заметил Ру.

— Ну вот, завтра его сын будет возведен на престол. Все его братья уже здесь.

— Как, король в Крондоре? — спросил Эрик, разыгрывая изумление, хотя уже знал об этом.

— Вот почему у ворот столько стражи, — продолжал трактирщик. — Ищут пару убийц, которые, по слухам, пристукнули какого-то нобиля на востоке. И конечно, каждая собака ринулась в город на торжества. Сегодня было траурное шествие, и никто не работал, чтобы успеть поглазеть на короля. Завтра будет еще одна церемония, потом — очередное шествие, так что те, кто пропустил что-то сегодня, завтра это наверстают. Потом король увезет тело отца в Рилланон, чтобы похоронить в королевской усыпальнице, а когда Никлас вернется — уже в качестве нового принца Крондорского, опять будет праздник, все перепьются, и никто не захочет работать. А потом все дворяне, которых понаехало сюда полным-полно, наконец разъедутся по домам.

— Похоже, вас это не слишком-то впечатляет, — заметил Эрик.

Дверь таверны распахнулась, вошли двое мужчин — с виду чистые головорезы

— и подсели к столу, занятому первыми двумя.

Трактирщик пожал плечами:

— С какой стати? Старый принц, новый принц, а налоги все те же.

Ру продолжал прощупывать почву:

— Ну, вот мы и подкрепились. И теперь нам не остается ничего, только торчать в этой очереди, как и всем прочим.

— А я думаю иначе, — сказал трактирщик.

— Вы знаете другую дорогу в Крондор? — спросил Ру, делая вид, что не слишком заинтересовался. Что касается трактирщика, то при этих словах на лице его появилось выражение глубочайшего удивления.

— Да нет, просто через час ворота закроют, и сегодня в город вы уже не попадете.

— Закроют ворота?

— Ну да, ведь здесь же король, — пояснил трактирщик. — А что, вы спешите?

Эрик хотел ответить отрицательно, но Ру торопливо выпалил:

— Нам надо найти корабль и на рассвете отплыть.

— Ничего не выйдет, — сказал трактирщик. — Те, кто ждет у ворот, просто будут там спать, так что даже если вы займете очередь сейчас, то завтра в лучшем случае попадете в город к полудню. И так будет всю неделю, пока король со своим семейством не покинет Крондор.

Ру прищурился.

— Не сомневаюсь, что вам известен другой путь во внутренний город. Скажем, такой, о котором знают только местные и предпочитают помалкивать.

Трактирщик огляделся, словно боялся, что его подслушают.

— Известен. Но это будет вам стоить.

— Сколько?

— А сколько у вас есть?

Прежде чем Эрик успел посетовать на бедность, Ру заявил:

— Мы с другом можем заплатить десять золотых.

Трактирщик был явно удивлен; впрочем, вслух он сказал только:

— Покажите золото.

Ру начал развязывать дорожный мешок, но Эрик его остановил.

— Десять золотых, — сказал он трактирщику, — это все, что у нас есть. Мы копили их целую вечность, чтобы заплатить за проезд.

— Вы, ребята, молоды и сильны. Вы можете отработать дорогу. Отсюда идут корабли в Квег, Вольные Города, Кеш — куда вам заблагорассудится. И на любом из них всегда требуются матросы.

Сказав это, трактирщик как-то странно качнул головой, и когда Эрик обернулся, услышав за спиной грохот опрокинутых стульев, те двое мужчин, что недавно вошли, были уже совсем рядом, и каждый держал в руке увесистую дубинку. Ру попытался поднырнуть под руку первому, но добился лишь того, что удар пришелся по плечу, а не по голове. Потеряв от боли сознание, он упал; Эрик, понимая, что выхватить меч уже не успеет, ударил нападающего кулаком и сбил его с ног, отшвырнув на второго. Оба упали, а Эрик схватился за меч — но был оглушен страшным ударом в затылок. Ноги его подогнулись, в глазах потемнело — а когда он пришел в себя, то был уже связан. Его приподняли; подошел трактирщик с дубинкой, залитой на конце свинцом — это он ударил Эрика сзади, — и сказал:

— Маленький, наверное, ничего не стоит, а вот большого можно продать за хорошие деньги на галеры или даже на арену. Надо успеть отвезти их к этому квегийцу до полуночи. Галеры посла уходят завтра с вечерним отливом.

Эрик хотел что-то сказать, но, получив еще один удар по голове, рухнул на пол, потеряв сознание.

Эрик открыл глаза. Медленно сел. В голове шумело, в глазах двоилось, в желудке стоял ком. Через силу сглотнув, он попробовал закрыть глаза — но тошнота усилилась, и он опять их открыл. На руках у него были тяжелые железные наручники, на ногах — колодки. Он огляделся, думая увидеть трюм корабля, идущего в Квег, но вместо этого обнаружил, что находится в тюремной камере.

Рядом застонал Ру, и Эрик помог ему сесть.

— Похоже, у вас неважный денек, а? — сказал кто-то сзади.

Эрик повернулся. Возле окошка, забранного решеткой, стоял человек; его силуэт отчетливо вырисовывался на фоне этого единственного здесь источника света. Человек отошел от окна и присел на корточки рядом с Эриком. Это был широкоплечий мужчина средних лет, с бычьей шеей, коротко остриженными редеющими волосами и темно-синими глазами. В его повадках и выражении лица чувствовалось что-то странное, но что именно, Эрик не смог бы сказать. Мужчина был небрит, одет в куртку и штаны простого покроя. Высокие сапоги, начищенные до блеска, но старые и поношенные, а также широкий пояс дополняли его наряд.

— Где мы? Я… — Голова у Эрика вновь закружилась, и он на мгновение прикрыл глаза. — На нас напали сзади.

— Кое-кто из местных хотел продать вас квегийским работорговцам, — сказал мужчина. У него был слегка скрипучий голос с едва заметным акцентом, напомнившим Эрику речь Натана. Он предположил, что этот человек тоже родом с Дальнего Берега.

Мужчина улыбнулся, но в его улыбке было что-то зловещее.

— Вы чуть было не отправились в весьма неприятное путешествие через океан. Но, поскольку в городе был квегийский посол, а в порту стояли их галеры, герцог Крондорский ожидал чего-нибудь в этом роде.

— Так вы не из них?

— Ха! Я скорее поцелую гоблина, чем оставлю в живых квегийского работорговца! — Мужчина бросил взгляд на Ру, который тряс головой, пытаясь прийти в себя. — Люди герцога перехватили работорговцев по пути к гавани. Узнав, что среди прочих обнаружены вы, герцог был и удивлен, и обрадован. Вас, друзья мои, усиленно искали.

— Значит, вы знаете, кто мы? — с безнадежностью в голосе сказал Эрик. — А кто же вы?

— Вы слыхали о человеке, которого называют Крондорским Орлом?

Эрик кивнул. Немногим было известно, кто именно этот человек и почему его так называют, но о его существовании знали почти все.

— Так это вы?

— Ха! — Мужчина издал короткий лающий смешок. — Куда уж мне. Но я у него на службе. Меня, скорее, можно назвать Крондорским Бульдогом. Я кусаюсь, так что постарайтесь меня не сердить. — Он зарычал и завыл, умело имитируя собаку. — Мое имя — Робер де Лонгвиль. Друзья называют меня Бобби. Вы должны называть меня «сэр».

— Что вы собираетесь с нами делать? — спросил Ру.

— Я просто хотел узнать, нет ли у вас опасных ран.

— Зачем? — спросил Ру. — Не можете вздернуть раненого человека?

Робер рассмеялся.

— Это не мое дело. Принцу нужны отчаянные парни, а по всем рассказам вы отчаянны почти настолько, как требуется. Впрочем, теперь я вижу, что больше вам похвастаться нечем. Жаль, но принцу придется поискать отчаянных парней в другом месте.

— Нас просто повесят? — спросил Эрик.

— Ну нет, — ответил де Лонгвиль, с театральным стоном поднимаясь с корточек. — Колени уже не те, что раньше, — пояснил он и, подойдя к двери, жестом приказал тюремщику открыть камеру. — Новый принц Крондорский, как и его отец, весьма щепетилен во всем, что касается закона. Сначала будет суд; только потом вас повесят. — Он вышел, и тюремщик запер за ним дверь.

Спустя некоторое время камера вновь открылась, и вошел пожилой мужчина. Он был одет в дорогую, но простого покроя одежду, как человек, ведущий, несмотря на возраст и занимаемое положение, активную деловую жизнь. У него были седые волосы, короткая, аккуратно подстриженная бородка и темные проницательные глаза. Как и Лонгвиль, он присел на корточки перед Эриком.

— Назови свое имя.

— Эрик фон Даркмур.., сэр.

Мужчина повернулся к Ру:

— Значит, ты — Руперт Эйвери?

— Да. А ты кто такой? — грубо сказал Ру, рассудив, что уж если его все равно повесят, то можно сорвать злость на человеке любого положения.

Мужчина улыбнулся. Резкость Ру его явно позабавила.

— Вы можете называть меня лорд Джеймс. Ру приподнялся, насколько позволяла цепь, идущая от кандалов к стене, и выглянул через маленькое окошко.

— Отлично, лорд Джеймс! И сколько же мы будем гнить в этой крондорской тюрьме, прежде чем нас осудят и повесят?

— Ты не в крондорской тюрьме, мой юный наглец, — отвечал лорд Джеймс. — Ты во дворце принца, а суд состоится послезавтра, как только Никлас займет свой пост. Конечно, если ты очень торопишься, я могу попросить короля председательствовать в суде и сегодня.

— Вот как! — огрызнулся Ру. — Разумеется, мы все хотим побыстрее покончить с этим делом, и его величество бросит все только потому, что вы его попросите.

Джеймс опять улыбнулся, но на сей раз в его улыбке таилась угроза.

— Ну, мне-то он не откажет; я, собственно, прихожусь королю дядей, — сказал он и добавил:

— Кроме того, я — новый герцог Крондорский. — Он поднялся на ноги и спросил:

— Есть кто-нибудь, кто может выступить в вашу защиту?

— В кофейне Баррета есть человек, которого зовут Себастьян Лендер. Он мог бы выступить от моего имени, — сказал Эрик.

Герцог кивнул.

— Наслышан о нем. Ловкий мерзавец. Он может вытащить вас из петли. Я пошлю за ним и разрешу ему увидеться с вами. — Уже на пути к двери он добавил специально для Ру:

— Я выясню, свободен ли король завтра; будь я на вашем месте, я бы подождал, пока Никлас не сядет на западный трон. Характер у него более ровный, чем у брата, а его величество беспощаден к тем, кто убивает нобилей.

— Нобилей? — переспросил Ру. — Может, у Стефана благородный отец, но сам он был свинья свиньей.

Улыбка лорда Джеймса была невеселой.

— Возможно, но поскольку его отец умер меньше чем за час до него, он, пусть и очень недолго, был бароном Даркмурским.

Лязгнули засовы, и герцог ушел. Эрик поглядел на Ру:

— Прощай Закатные острова.

Ру отвернулся от окошка и уселся обратно.

— Да, прощай Закатные острова.

На следующее утро солдаты в мундирах лейб-гвардии принца Крондорского сняли цепи, приковывавшие Эрика и Ру к стене, оставив при этом им наручники и колодки, а потом отвели их в большую камеру с длинной решеткой вместо одной стены. Сквозь решетку были видны другие камеры с тяжелыми дубовыми дверями. Вдоль всей камеры на уровне головы тянулось длинное окно высотой около фута, и в это окно отлично просматривалась длинная — на полдюжины петель — виселица в глубине большого двора.

Эрик внимательно ее изучил; казнь, судя по всему, производилась достаточно просто. Осужденных заводили на эшафот по маленькой лестнице, ставили на трехфутовые деревянные ящики, накидывали на шеи петли, а потом выбивали ящики из-под ног.

Эрик и Ру молча уселись у решетки. В камере кроме них было еще семеро узников, тоже закованных и ожидающих своей участи. Все они, в той или иной степени, производили впечатление сильных и опасных людей. Эрик привык в Равенсбурге быть самым крупным и сильным из ровесников, но в этой камере по крайней мере двое не уступали ему в росте, а может быть, и в силе.

В середине дня общество увеличилось еще на двоих человек, сильно избитых

— видимо, при аресте они оказали серьезное сопротивление. Один из них, здоровый как бык — его тащили трое стражников, — был почти без сознания, зато другой осыпал стражников непрерывным потоком брани. Стражники грубо втолкнули его в камеру и ушли, а он орал им вслед:

— Когда я отсюда выйду, мы еще посчитаемся, суки! Я вас всех знаю! Каждого из вас! — Манера речи выдавала в нем простолюдина, хотя он старался правильно выговаривать слова. Когда дверь закрылась, он уселся на пол напротив Эрика и пробормотал себе под нос:

— Вот ублюдки. — И, посмотрев сначала на Эрика, потом — на своего товарища, добавил:

— Пожалуй, старина Бигго сегодня малость не в форме, а?

— Если он так и останется, ему же лучше, — сказал кто-то из угла камеры.

— Не почувствует, как растягивается его шея.

— Ну, мы-то с Бигго на виселицу не попадем! — воскликнул новенький со страхом в голосе. — У нас хорошие связи, да-да. Мы — друзья самого Проницательного!

— А кто этот Проницательный? — спросил Ру.

— Главарь мошенников. А этот врун такой же ему друг, как я — королевской мамаше, — ответил тот же голос.

— Сами увидите! — сказал новенький. — Мы долго здесь не задержимся!

Дверь в конце коридора отворилась, и к камере, сопровождаемый двумя стражниками, подошел какой-то мужчина в мантии. На голове у него была смешная шляпа: поля вокруг круглой высокой тульи, отделанной розовым фетром. Шляпа держалась на голове с помощью витого шнура, завязанного под подбородком. У мужчины было лицо ученого или жреца: худое и бледное, слегка отрешенное, с длинным носом и квадратной челюстью. Но живые глаза на этом лице, казалось, не пропускали ни малейшей детали.

Стражники не стали открывать камеру, но сами отошли в сторону. Мужчина спросил:

— Кто из вас Эрик?

Эрик поднялся и оказался лицом к лицу с незнакомцем. Ру встал рядом.

— Я Эрик.

— А твоя фамилия?

— Фон Даркмур.

Мужчина кивнул.

— Я — Себастьян Лендер из кофейни Баррета. — Он помолчал, внимательно разглядывая Эрика и Ру, и наконец сказал:

— Вы оба вляпались в крупные неприятности.

— Вот и нам так почему-то кажется, — вставил Ру.

— Я постараюсь спасти вам жизнь, — сказал Лендер. — Но вы должны абсолютно точно рассказать мне, что произошло. Ничего не пропускайте и говорите только правду.

Эрик рассказал все, что запомнил, а Ру дополнил его рассказ. Помолчав немного, Лендер сказал:

— Из показаний барона Манфреда и этой девушки, Розалины, ясно вытекает, что Стефан хотел заманить тебя в ловушку, чтобы убить.

— Когда будет суд? — спросил Эрик.

— Через два дня. Поскольку ваше преступление карается смертной казнью, а жертва — аристократ, вас будет судить Королевский Суд, здесь, во дворце. — Лендер задумался. — Принц, похоже, суров, но справедлив. В гражданском суде правосудие куда циничнее. Каждый, предстающий перед этими судьями, невиновен.

— Мой отец велел мне найти вас, — сказал Эрик.

— Да. Я должен тебе кое-что передать.

— Наследство?

— Да, но, боюсь, странноватое. Немного золота, которого, мне стыдно признать, вряд ли хватит, чтобы оплатить мои услуги. Пара сапог; Отто говорил мне, что это сапоги твоего деда, а так как ты такого же роста, он подумал, что они тебе подойдут. Еще был хороший кинжал, но его, очевидно, я не смогу передать тебе здесь.

— Кинжал? — спросил Ру.

Лендер поднял руку.

— Мне довелось распоряжаться не одним необычным наследством. В любом случае сейчас говорить о нем рано. Оставим все это до суда. Если дела пойдут так, как нам хотелось бы, у нас будет время решить эти вопросы.

— У нас есть надежда? — спросил Эрик.

— Мало, — честно ответил Лендер. — Если бы вы не ударились в бегство, можно было бы строить убедительную защиту, основанную на том, что убийство было совершено в пределах необходимой самообороны. Манфред показал, что отец хотел через него передать Стефану приказ, запрещающий предпринимать против тебя любые враждебные действия. Он не уточнил, какие именно, но заявил, что Стефан сам искал ссоры.

— Он подтвердит это под присягой?

— Он уже дал показания перед королевским судьей, — сказал Лендер. — И у меня есть их копия. Местами они весьма уклончивы, и знай я, что мне придется выступать в вашу защиту, я был бы более дотошным, чем королевский судья.

— А вы не могли бы допросить его еще раз? — спросил Ру.

— Нет, если только его не обяжут королевским приказом, — ответил Лендер,

— и я не думаю, что король согласится на это.

— Почему? — спросил Ру, не совсем понимая смысла сказанного. — Разве король не хочет справедливости?

Лендер улыбнулся снисходительной улыбкой, словно учитель, которому одаренный, но мало знающий ученик задал вопрос с очевидным ответом.

— Наш король больше, чем другие, хочет справедливости; полагаю, это как-то связано с тем, что в молодости он некоторое время жил в Великом Кеше. Но кроме того, он заинтересован еще и в том, чтобы нельзя было запросто убивать его дворян и при этом не попадать на виселицу. Справедливость справедливости рознь.

Эрик вздохнул.

— И мы убили Стефана.

Понизив голос, Лендер спросил:

— Ты искал его с убийством в душе?

Эрик долго молчал.

— Да, я думаю, да. Я знал, что должен защитить Розалину — но не могу сказать, что я шел туда, только чтобы ее защитить.

Лендер взглянул на Ру. Тот согласно кивнул, и стряпчий тяжело вздохнул.

— Если это так, то я сомневаюсь, что есть на свете сила, способная спасти вас от этого, — он указал через окно на виселицу.

Эрик кивнул, и Лендер ушел, не сказав более ничего.