Тень могущества

6

Стилизованный зелёный кулак на вывеске, на мой взгляд, был изображён неудачно. Увесистый, ничего не скажешь, кулачище был нарисован в обрамлении зубасто-клыкастой пасти, и было не совсем ясно, что именно имел в виду художник, намалевавший эту композицию: то ли обладатель кулака вознамерился пересчитать все зубы счастливому обладателю двух десятков разнокалиберных клыков, то ли владелец пасти решил конфисковать у кулачного бойца орудие производства.

Впрочем, подобные размышления носили исключительно теоретический характер. На жаргоне здешних обитателей (к коим, волей-неволей, относился и я) бар назывался «Орчатником», и это название вопросов не вызывало — достаточно было оглядеться по сторонам.

Кроме вывески бар не имел более никаких опознавательных координат — вроде названия, нарисованного буквами. Четырёхбуквенных выражений, разумеется, хватало, но я сильно сомневался в том, что изображавшие их сумели бы их прочитать. Нынче слово пишут как иероглиф — зная итоговое значение всех этих палочек, но отнюдь не буквы по отдельности.

Мне иногда начинало казаться, что алфавит скоро отомрёт за ненадобностью. Не то чтобы он совсем не нужен… но какой смысл учить грамоте работяг? Орков? Всё необходимое можно узнать через «мозгомойку» и Сеть — счёт идеограммам там идёт уже на тысячи; проще рассказать и показать, чем вникать в написанный текст.

Наверное, моё беспокойство беспочвенно. Ещё с двадцатого века высказывались такие опасения — и ничего, читать-писать никто не разучился.

Но в Тёмном мире всё только к пиктограммам и сводится, и грамотных людей тут немного.

Меньше, чем наверху.

Я покосился на эльфку и решил оставить лингвистические изыскания до лучших времён.

— Это — таверна орков, — разъяснил я и без того очевидный факт — мимо нас только что прошли пузырящийся мускулами орк и вполне человеческая шлюха. Да ещё и злосчастное слово «таверна» — откопал же где-то в сундуках памяти! — само на язык прыгнуло. — Ты с орками как, ладишь?

М-да. Я почувствовал, что сморозил очередную глупость. Политика генетической сегрегации работает вполне успешно — орки с эльфами ладят примерно также, как взрывчатка и запал.

В том смысле, что взрыв обязательно будет.

Будто мне одной драки на сегодня мало.

Айви задумчиво дотронулась рукой до меча.

— Стоун, вопрос не в том, лажу ли с орками я. Вопрос в том, поладят ли они со мной? И если уж на то пошло — то и с тобой тоже? Ты, Стоун, кажется, не вписываешься в эту субкультуру. Ты в этом баре веселишься, или по делу?

— Второе, — ответил я, боясь быть заподозренным в первом. Айви, судя по всему, мне не поверила.

— Хорошо, — решил я после паузы, — Не тащиться же обратно через полконтинента. Будем надеяться, особых неприятностей у нас не возникнет.

Эльфка безразлично пожала плечами. Ей то что — она, похоже, была от рождения уверена, что является самой крупной неприятностью для любого человеческого существа в радиусе десяти миль. Я украдкой посмотрел ей в глаза.

Океана там уже не было — там плавали огромные ледяные горы, окружённые молочно-серым туманом.

Что ж, друзей и напарников не выбирают. И если первые приходят в конфликт со вторыми, приходится терпеть и это.

Попасть в орочий бар просто. Орки — парни простые и добродушные, а потому принимают в своё общество любого, кто сумеет до них достучаться.

Поэтому мне пришлось минуты три с разбега засаживать каблуки в металлическую плиту, служившую дверью в бар. Размеры и вес плиты заставляли подозревать, что орки готовились к локальной атомной войне — дверь могла бы запирать бомбоубежище.

Наконец небольшое окошечко, прикрытое стальной решёткой скрипнуло и откинулось в сторону.

— О, так это ж Стоун! — громыхнуло из-за двери — А я всё думаю, кто там за дверью скребётся? Ты, гляжу я, не один?

Всю жизнь не доверял оркам по фамилии Фейдельман. Особенно когда они должны меня куда-нибудь впустить.

— Не один, Абрахам, не один. — неохотно признал я очевидную истину. — Таки ты откроешь, или мне приехать на танке?

— А растёт ли мой старинный приятель Виктор Берк по службе? Или посадили за связь с израильской мафией?

Берк сажал Фейдельмана уже с десяток раз — административное задержание за «неуважение к сотруднику полиции при исполнении служебных обязанностей»

— Карьера на взлёте — особенно когда он стал сотрудничать с Моссадом в изгнании. — ответил я. — Правда, есть небольшая проблема — ещё одного задержания не хватает до новой лычки. Мне его позвать?

— Лучше мы с ним обсудим это при личной встрече, — Фейдельман картинно вздохнул. За дверью залязгал засов. — И, хотя это совершенно не моё дело… сдаётся мне, Стоун, что ты явился сюда на предмет затеять грандиозную драку.

— Заткни пасть, — с истинно эльфийской учтивостью посоветовала Айви. Фейдельман — очки в тонкой золотой оправе на носу орка смотрелись весьма потешно, не слишком-то гармонируя с остальным обликом — огорчённо посмотрел на меня.

— Вот об этом то, Стоун, я и толкую, — рассудительно продолжал он, не обратив на слова эльфки ни малейшего внимания, — Девочка ответит невпопад — ведь наши шутки в качестве комплимента ей по нраву не придутся, — потом на стол вывалятся чьи-нибудь кишки, и милой эльфе открутят её прелестную головку.

От велеречивости орка у меня заломило виски.

— Лучше бы приятелей вежливости учил!

— Невозможно! — встал в позу Фейдельман, — Своими собственными клешнями уничтожить такой уникальный материал для диссертации?

Я только рукой махнул, и не произнося больше ни слова — чтобы не нарваться на очередную тираду, на которые орк был неистощим — прошёл в бар, заботливо поддерживая девушку за руку.

За руку — это для того, чтобы завсегдатаи сразу уяснили, что эльфка со мной, и не лезли в бутылку.

— Орк явно не местный, — тихо процедила эльфка по адресу Фейдельмана.

— Точно, — подтвердил я, — Эйб из Института Антропологии при Лиге Наций, специалист по «групповой психологии городских субкультур среди генетически модифицированных граждан» — во всяком случае, это он начинает утверждать после третьего стакана, когда ему уже никто не верит. Нормальный мужик… только слишком всерьёз воспринимает свою национальность.

Эльфка промолчала, и я, подумав, тоже заткнулся. Политкорректность не дремлет.

В полутьме бара можно было оглохнуть. Связано это, понятно, было не с освещённостью помещения, а неимоверно громкой музыкой, заставлявшей бутылки на полках за стойкой бармена наигрывать позвякивающий аккомпанемент.

К счастью, опасения Фейдельмана не оправдались. Я в баре появлялся частенько, а в прыгающих разноцветных пятнах светомузыки было трудно понять, кем является Айви. Одежда, естественно, показателем не была — орки так же, как и прочие «городские субкультуры», пользуясь выражением Абрахама, самовыражались кто во что горазд.

Во всяком случае, чёрные кожаные жилетки, разукрашенные черепами и татуированная кожа давно стали их парадным нарядом, вроде обязательного смокинга на светском рауте.

Одно время присвоением стиля жизни и символики стали было возмущаться байкера, но это было лет семь тому назад. И, поскольку ни один из тех байкеров до сегодняшнего дня не сохранился — другие планеты, вроде Марса, не в счёт; полагаю, этот раунд остался за орками.

Облюбованный мною дальний угол у стены, как обычно, пустовал. Это было неплохо — значит помянутый Стариной Диком гоблин ещё не появился, и я мог провести небольшую рекогносцировку.

— Как ты можешь тут отдыхать? — прокричала эльфка мне в ухо.

Я усмехнулся.

— Я сюда прихожу работать, — пояснил я и выдвинул из под толстой столешницы нечто вроде табуретки.

— Подождёшь меня здесь? — спросил я напарницу. — Пойду пообщаюсь с аборигенами. Если меня спросит какой-нибудь гоблин, пусть подождёт.

Айви кивнула и сморщилась. Я озадаченно посмотрел на неё, потом пожал плечами. Надо иметь ввиду — панка эльфы не переносят.

А зря. Хорошая музыка… если в смысл не вслушиваться.

Старый Ноб, усилиями которого «Орчатник», собственно, и появился, к орочей породе не принадлежал. Впрочем, недостаток мускулатуры он компенсировал протезом правой руки, гидравлическая клешня которого могла варьировать усилия от пяти граммов до полутоны; если же не помогал протез, то обрез-двустволка восьмого калибра действовал даже на самых неугомонных буянов.

Ноб часто хвастался этим своим антиквариатом, по его утверждению передававшимся в его роду потомственных барменов вот уже почти сто лет.

Лично я считал, что, ввиду древности это ископаемое артиллерийское орудие с равным успехом может как выстрелить, так и взорваться в руках стрелка.

Многие говорили Нобу о том же, но когда дело доходило до серьёзных потасовок, желающих поспорить как ветром сдувало.

— Не один сегодня? — спросил меня Ноб, когда я взгромоздился на высоченный табурет у стойки.

— Угу, — подтвердил я.

— Ну и правильно, — согласился бармен, — Жениться тебе пора.

— Ты, никак, и кандидатуру подходящую отыскал? — улыбнулся я.

— Ну, то что я вижу отсюда своими стариковскими глазами меня вполне устраивает, — степенно ответил Ноб, — Хотя вообще-то я говорил о Молли. Она тут заходила на днях…

— Иди ты в баню, — буркнул я, покраснев до ушей. К модам у меня отношение сложное, а Молли положила на меня глаз ещё на заре моего падения — то есть появления в «Орчатнике». Два метра рост, центнер вес, очаровательно зеленоватая кожа и клыки по два сантиметра. Определённо, не та девушка, с которой хочется просыпаться в постели по утрам. Над этим ухахатывались все орки в радиусе трёх километров.

Насладившись произведённым эффектом Ноб посерьезнел.

— За последние двадцать четыре часа, Джек, ты стал очень популярной личностью.

— Дик мне говорил. Ещё бы знать кому — и зачем я понадобился.

— Кому… — Бармен огладил менонитскую бороду и застрочил, как полицейский протоколист. — Гоблин, примерно пяти футов, уши длинные как у кролика, в правом ухе — три серьги. Назвался Шаггой, зашел вчера вечером и сразу закинул удочку насчёт твоей персоны. Я его отшил, но с Диком ему повезло больше. Но я не о том.

Ноб задумчиво провёл пальцем по поверхности стойки. Весь его вид говорил о том, что гоблина он считал мелкой и не заслуживающей внимания проблемой. Он оторвал глаза от особо интересовавшего его пятнышка на стойке и с интересом посмотрел на меня.

— Стоун, мне интересно, был ли ты знаком с таким достижением цивилизации как телевизор?

— Империалистическая машина промывания мозгов, как мне обьяснили на politzanyatiyah, — буркнул я в ответ.

— Оно и видно. Но как раз вчера вечером показали, как человек, похожий на тебя вплоть до значка и имени разносил вдребезги магазинчик по продаже дамского белья.

Я вздрогнул.

— Ты даже давал интервью. Полгода работы под прикрытием, в жутких условиях, героически разыгрывать наркомана…

— Чушь какая-то, — мрачно сказал я, поймав взгляд Ноба. В глазах коренного жителя светилось понимание.

— Не беспокойся, здесь не та публика собирается, чтобы счесть тебя stukachom. Тем более, что никому в душу ты и не лезешь.

— Ты то откуда такими познаниями обладаешь? — спросил я.

— Я тебе не рассказывал, как я три года по молодости лет воевал в Крестовом походе? Наша часть стояла под Harjkivym…

— Ага, — без особого интереса буркнул я. Меня интересовали проблемы более близкие.

— А тебе, Джек, банальным образом исправили карму.

Это я и сам понимал. Неясно только было — зачем. И почему Боров не сообщил мне об этом сразу.

Судя по всему, начиналось как раз то, чем я пугал Айви. Развернулись боевые действия заинтересованных лиц… и кому-то я понадобился в качестве пугала.

Ноб, хотя и был вынужден наблюдать мучительную работу мысли на моём лице, деликатно не вмешивался.

— Плюнь, — утешил он меня, — Подумаешь, по телевизору показали. В наше время каждый из нас на экране монитора хоть раз да отметился. Меня другое беспокоит.

— Что именно?

— Часа два назад завалились две «торпеды». Глаза выпучены, языки через плечо — и ты, Стоун, им был нужен позарез.

— Кому именно? — спросил я, разумея ввиду, естественно, не «торпед», а того деятеля, который их послал. Больших людей много. А репутация копа-наркомана, работающего в управлении Восточного побережья привлекает их как дерьмо — мух.

— Ву. По всей видимости, они хотели сделать предложение, от которого нельзя отказаться.

— Точно?

— Я чуть было не воспользовался дробовиком.

Я выругался про себя. Безработный коп — не бог весть какая добыча для организованной преступности, но Ву был официальным представителем Великого Китая в преступном мире Восточного побережья. Своего рода теневой посол. Некто же Джек Стоун, возможно, интересовал его только с одной целью: стрелять я умел. А Ву не брезговал подбирать ронинов.

С другой стороны, почему именно сегодня? Я вспомнил «призрака». Фактики были интересные, хотя и недостаточно яркие, чтобы разложить на этой основе вразумительный пасьянс.

— Передай господину Ву, что я искренне сожалею о печальной необходимости отложить рассмотрение его великодушного предложения на некоторый срок, ибо, — тут я запнулся, отыскивая в лексиконе что-нибудь подходящее по стилю, — неотложные дела заставляют меня выполнить свои обязательства перед теми, кому я дал их ранее.

Ноб улыбнулся.

— Что, так и передать? — спросил он.

— Поближе к тексту. Не желаю быть убитым из-за того, что ты спутаешь падёж.

— Вот лично и расскажешь. Вид у «торпед» был малость… э-э… того, очумелый. Не думаю, чтобы ты им понадобился на расправу…

— Естественно. Патроны нынче дОроги, а дорОги я китайцам не переходил.

— …но, разыскивая тебя они, возможно, не остановятся перед парой убийств.

Мы сосредоточенно помолчали.

Светлячки эквалайзера танцевали в полутьме бара, а Ноб, почесав затылок живой рукой — совершив это действие при помощи протеза он рисковал и вовсе без головы остаться — сказал.

— И, если уж говорить о том, кому ты ещё понадобился, то очередным в списке буду, видимо, я.

— Вот как? — я удивлённо приподнял бровь. На самом деле все, кому доводилось наблюдать это действие, утверждают, что поднимаю обе брови и становлюсь похож на того бедолагу, которого только что приласкали пыльным мешком из-за угла. Поклёп, конечно, лично я всегда считал, что выражаю этим всего лишь вежливое удивление.

Вполне оправданное, между прочим — за свой виски у Ноба я всегда платил.

Реальными деньгами.

— Угу, — Ноб как-то резко растратил своё красноречие, принявшись усиленно протирать и без того стерильные стаканы. — Ты никогда не думал о том, что профессия бармена мало отличается от того, чем обычно промышляют копы?

Я промолчал — подход и впрямь для меня был нов.

— В конце-концов, я весь день стою тут, отнюдь не глух. Есть время и возможности собирать информацию. Как говорится, в любом вопросе содержится половина ответа. — Ноб хмыкнул. — Ну а то, что я не бегаю, потрясая значком, ровным счётом ничего не значит — всегда сыщется кто-то, кто охотно выполнит за тебя всю работу. Достаточно лишь сказать то, что следует в нужное время и в нужном месте. Нужному человеку, естественно.

Я посмотрел на Ноба.

Внимательно.

Старый Ноб, если начистоту, вовсе не так уж и стар. Лет шестьдесят, не больше. Если хватит денег на лекарства и геронтолога — а я был больше, чем уверен, что денег у Ноба достаточно, в его баре разные делишки обделывают, так вот, в этом случае Ноб протянет ещё лет сорок.

— Не рановато ли на покой? — с присущей мне тактичностью спросил я.

— Да не то чтобы на покой, — ответил Ноб. — Просто сложно уже в одиночку с баром управляться. Семьи у меня нет, а младший компаньон мне совсем бы не помешал. Ты то вполне подходишь — клиентура тебя знает, и в драке не спасуешь. Мне, сам понимаешь, вышибалу содержать дорого.

Я представил себе картинку: некто Стоун — всего на шесть дюймов ниже шести футов, в весовой категории носящего майку дистрофика легко — изящно! — сокрушает среднестатистического семифутового двухсоткилограммового орка и — вздрогнул.

К счастью, измышлять благовидный предлог не пришлось.

Из под стойки брякнул зуммер, Ноб посмотрел туда — я не видел, но знал, что там стоит монитор, передающий изображение от видеокамеры, закреплённой над входом.

— А вот и Шагга пожаловал, — сообщил он мне, — Впустить?

— Я, главным образом, за этим и пришёл, — кивнул я, — Только пусть Фейдельман про меня помалкивает. А то придётся издавать его диссертацию посмертным изданием.

— И вовсе незачем мне угрожать! — донёсся обиженный голос Фейдельмана из динамика.

Я с подозрением посмотрел на на Ноба. Что за шутки с интеркомом? Интересно, не приходится ли он дальним родственником Весёлого Борова?

Ноб понял меня по своему.

— А насчёт бара, — тихо сказал он, — ты подумай. Я не тороплюсь, сам понимаешь.

— Зато тороплюсь я, — ещё тише ответил я. Бармен не понял, пожал плечами и повернулся к новому клиенту, фигура которого возникла у стойки.

Гоблин выглядел так же, как любой другой представитель своей генной модификации. Зеленоватая бугристая от упрочнения кожа, позволяющая обойтись минимумом одежды, лысая и безбровая башка, на которой выделялись сильно оттопыренные уши, в левом тускло отсвечивали три медных колечка. Чёрная кожаная жилетка на голое тело, но на тщедушных гоблинах она не распирается той массой мускулов, которая свойственна оркам.

— Стоун не появлялся? — спросил гоблин у бармена, едва Ноб повернулся к нему.

— Нет пока, — Ноб был тёртый калач, и в мою сторону даже не посмотрел. — Но обещал быть. Как обычно?

— Да, — согласился гоблин, — Двести грамм мартини с лимоном… и того же для этого парня в шляпе, — гоблин ткнул когтистым пальцем в меня.

Я усмехнулся. Заказ поверг бы в ужас любого бармена Наверху… да и вообще любого бармена, не имевшего дела с модифицированными особями человеческой расы.

Но у модов просто феноменальная устойчивость к алкоголю, которой они весьма любят прихвастнуть. Конечно, гоблина, способного накачиваться мартини и угощать этим напитком первого встречного, я видел впервые. Но я начинал подозревать, что Шагга принадлежит к весьма нетипичным гоблинам.

Мод пересел на табурет рядом со мной и широко улыбнулся, демонстрируя прекрасные острые зубки мелкой акулы.

— Привет, парень.

— Здорово, коли не шутишь, — я повернулся к гоблину. Безбровые глаза часто мигали, но это ровным счётом ничего не значило — отсутствие ресниц тоже следует чем-то компенсировать.

— Стоуна знаешь? — похоже, этот вопрос Шагга задавал на автопилоте каждому встречному-поперечному.

Рефлексивно.

— А что он тебе? — слова я старался выговаривать тяжеловесно, копируя манеру говора орков, не шибко-то любящих рассказывать кому бы то ни было о своих приятелях.

— Тебя не касается, — быстро ответил гоблин, — Ты сводишь меня со Стоуном и идёшь своей дорогой дальше.

— За выпивку друзей не продаю! — громогласно заявляю я, не забыв покрепче вцепиться в стакан с мартини, доставленный наконец-то Нобом из задней комнаты. И то сказать, если мартини наливать стаканами — так и разориться недолго.

— Не за выпивку. За сотню. Юанями, естественно.

— Давай её сюда, — про себя я плотоядно ухмыляюсь.

Шагга достает из кармана несколько бумажек, кладёт на стол и пододвигает к Нобу.

— Сдачи не надо, — говорит он и поворачивается ко мне.

— Значит, где, говоришь, Стоун? — ехидно спрашивает он, — Если в баре, то ответ не стоит ничего.

Время для меня привычно начинает съезжать в мутный сироп, и я спешно тянусь к стакану. Гоблин пододвигает ко мне ещё одну купюру. Всё верно, красненькая сотенная бумажка с портретом председателя Мао.

Я накрываю денежку ладонью и сметаю её в свой карман.

— Эй, так где мне отыскать Стоуна?

В этот момент позади нас раздаются крики и звон стекла.

Я и гоблин синхронно разворачиваемся на стульях, пытаясь разглядеть, что происходит в глубине бара.

В судорожном, как мошкара перед лицом, мельтешении цветовых пятен я вижу, как огромный, заметно выше семи футов, орк отшвыривает в сторону уставленный бутылками стол — похоже, что уже второй или третий по счёту.

Между столами несётся пурпурноволосая эльфка, легко уворачиваясь от выпадов орочьих граблей — потому что назвать руками эти хватательные приспособления язык не поворачивается.

— Сотня за то, что эльфка разделает этого громилу под орех! — азартно кричит Шагга.

Я мудро отмалчиваюсь, ожидая развития событий.

Айви отталкивается одной ногой от стола, другой — от стены и, развернувшись в этом прыжке, бьёт орка носком сапога в шею.

Удар хорош, но на орка действует не сильнее комариного укуса.

Айви, использовав орка как ступеньку, перескакивает на следующий столик за спиной нападающего, уцелевший в пылу погони и бьёт гиганта пяткой в крестец.

Орк разворачивается, легко, как пушинку, отбросив ногу противницы в сторону.

Эльфка теряет равновесие и с маху садится на стол, окончательно разбив природным амортизатором всё то, что со столика слететь не успело. Рука девушки ложится на рукоятку меча.

И мне, и гоблину неожиданно закладывает уши — Ноб не удержался и засадил таки из обоих стволов дробовика прямо в потолок между нашими ушами.

— Две сотни на Ноба — и вы оба в проигрыше, — заявляет бармен, — Никаких потасовок в моём заведении.

По крайней мере, мне кажется, что он произнёс что то в этом роде.

Кажется, я оглох.

— Прекратите оба! — орёт Ноб драчунам. Собственно, драки уже нет — меч эльфки прижат лезвием к животу орка, и на чьей стороне победа вполне очевидно.

— Я же говорил! — Шагга с улыбкой, расцветающей на его физиономии, поворачивается ко мне. — Это же Туманная сталь, одна из первых в Мясорубке! Двадцать чистых побед!

— Знаю! — ору я в ответ, поскольку мой собственный голос доносится до меня будто из очень глубокого, километров десять, колодца.

Что именно я знаю — вопрос особый. На Мясорубке мне бывать не приходилось, но то, что Айви умеет махать мечом я уже выяснил. Вероятно, придётся разобраться, как она делает это в естественных условиях… тем паче, что и убитый имел несчастье познакомиться с чем-то из семейства рубяще-колющего вооружения.

— Я Джек Стоун, — представляюсь я гоблину.

— Я знаю, — заговорщически подмигивает мне он.

В этот момент Айви подходит к нам.

— Прекратите орать, — неожиданно тихо говорит она, — Уже весь бар в курсе того, кто такая я и кто такой Джек Стоун.

Я потираю полуоглохшее ухо. Похоже, что мы с Шаггой и впрямь орали.

— Моё почтение эльфийской воительнице, — расшаркивается гоблин перед офицером Стерлинг, и я с уважением смотрю на Шагу. Из мода так и прёт тщательно маскируемый иронией интеллект.

На эльфку это не производит впечатления.

— Ты с этим типом хотел встретиться? — спрашивает девушка, и я вздрагиваю. Осенний, пасмурный океан штормит.

— Это он хотел со мной встретиться, — расставляю я точки над i. — Ты его знаешь?

Айви смотрит на гоблина и я прямо таки вижу мелькающие между её милых ушек файлы полицейских ориентировок.

— Нет, — наконец говорит она, — По файлам полиции Тени этот тип не проходил.

Намёк ясен — девочка быстро овладела моей фирменной терминологией. Напарница вежливо объяснила, что ориентировки нашего департамента — отнюдь не истина в последней инстанции. Существуют ещё ориентировки элитаров, частных СБ, чёрт побери, да в этом городе на каждого может сыскаться досье.

— Полиция Тени? — встревает Шагга, — Какая-то новая организация?

— Занимается главным образом любопытными гоблинами, — отрезаю я, размышляя о том, нужно ли мне извиняться перед эльфкой, и если — да, то за что?

Ох, а мне то начинало казаться, что эльфки лишены обычных заскоков, свойственных нынешним феминисткам-пуританкам.

В этот момент орку — громиле — задире — зачинщику (в жизни не поверю, чтобы зачинщицей потасовки была Айви, не лишайте меня веры в родную полицию), видимо, что-то объясняют, и он подходит к нашей скульптурной группе из четырёх человек. Понятия не имею, что она символизирует, но особенно хорош пребывающий в молчании Ноб, скрестивший на груди обрез и протез.

Выглядит внушительно и ужаснаводяще.

— Ты это, извини, — мямлит орк, обращаясь к эльфке и косясь одним глазом в мою сторону. — Просто много нынче таких, с мечами-то расхаживает. Вот я и решил посмотреть, на кой они нужны, мечи-то…

— Проверил? — в голосе Айви, хоть и не потеплевшем, всё же исчезает ледок.

— Угу, — заверяет орк, вновь покосившись на меня. — Больше не буду!

Орк, конечно, фиглярствует. Все присутствующие это понимают. И ждут, похоже, моей реакции. Ну ещё бы. Единственный «свой» офицер полиции в заведении.

Молчание.

— Ну? — вопросительно смотрю я на орка, — Ещё что-нибудь? Со мной хочешь подраться?

— Нет, — мотает башкой орк, — Я её хочу пригласить мировую выпить.

— Я не вещь… — начинает закипать Айви, но орк вдруг падает на колени, сравнявшись ростом с эльфкой, и во всю мощь лёгких заявляет.

— Вас, о пресветлая госпожа, прошу снизойти до нас, грешных! Не погубите!

В голосе орка нет и тени иронии, но в воздухе начинает попахивать ещё одной серией драки. Шутки орков тактом не отличаются — особенно если из-за них проглядывает золотая оправа очков Фейдельмана.

Айви вдруг заливисто смеется, и хватает орка за лапищу.

— Что ж, пойдём, дуболом!

— Только не пытайся перепить орка! — кричу я ей вслед, разворачиваюсь и вопросительно смотрю на Ноба.

Бармен успокаивающе кивает головой.

— Малыш парень хороший; буянит только когда трезв как стекло. А всё от того, что попал в дурную компанию Фейдельмана.

Мне остается только пожать плечами. Похоже, наш местечковый антрополог решил добыть в свою коллекцию типов ещё один объект для культурного анализа.

— Сдаётся мне, что я только что присутствовал при семейной ссоре, — говорит Шагга, когда мы уединяемся в кабинке для частных переговоров.

— Не твоего ума дело, — ворчу я, — За каким чёртом я тебе сдался? Потому что я не самая известная личность в Кэп-сити.

— Это заявление я проигнорирую, — усмехнулся Шагга, после чего явно обратил внимание на то, как меня перекосило.

— Ты не видел, — утверждающе сказал он. — Но тебе рассказали.

— Твоя проницательность… заставляет задуматься. — подумав, выдал я.

— Я мог бы, для усложнения ситуации, сказать о своих источниках… — Шагга нацепляет на нос круглые очки в золотой оправе (у Фейдельмана стащил, как пить дать) и сразу делается похожим на гестаповца. Особенно если учесть, что очки гоблина — не стекляшки а сверхплоские экраны носимого терминала — выход в Сеть и вся прочая белибердень. — Но всё проще. Я закончил факультет прикладной психологии Висконсинского университета.

— А очки одел для того, чтобы я тебе больше доверял? — я фыркнул от удовольствия — Нет, брат, Стоуна на это не купишь. Моя мама не рожала идиотов.

— М-да. Не надоело фиглярствовать, Джек? Или при рождении тебе дали другое имя? Русское?

Я нахмурился. Посмотрел на экраны терминала — в чёрных, как уголь, стёклах, отражался только я, а вот глаза Шагги были спрятаны за зелёными значками, струящимися по этой черноте.

— Что-то многовато сегодня разговоров о моём происхождении, — сказал я в пространство. — К тому же я действительно Джек.

— Стоун… если честно, то меня не волнуют проблемы твоей самоидентификации. И происхождения. Я просто хотел бы поговорить серьёзно.

— Жизнь несерьёзна.

— Это не повод, чтобы выбросить себя на эту… свалку.

— Позитивной философии я наслушался на собраниях профсоюза полицейских. К тому же, Шагга, ты мало похож на моего личного психоаналитика. — Я взглянул на непрозрачные стёкла, и не стал играть в гляделки, вновь уставившись в стену. — К тому же, здесь свалка не только никому не пригодившихся генетических модификаций. Здесь ещё — во всяком случае, позволю себе проявить эгоизм, — свалка ненужных нашему миру людей.

Я взял в руку стакан с выпивкой, заботливо подлитой Нобом — национальный колорит соблюдался даже в этом, немного отхлебнул и сморщился.

— Сначала ты не нужен одной стране, потом неинтересен другой. Человек человеку волк, каждый за себя и — горе побеждённым. Впрочем, не спорю, кому-то я в последние сутки стал чертовски нужен. Это ты?

Я посмотрел на гоблина. На этот раз рисунок трещин на стене изучал он.

— Возможно, Стоун, возможно.

Комментировать это заявление я не стал. У меня вообще складывалось впечатление, что в этом деле каждый пытался спрятаться в тени другого ведомства.

В наступившей тишине из-за шторок донёсся голос дикторши из Мозгомойки.

— Очередные дебаты прошли в Лиге Наций по вопросу об ограничении контрольных пусков системы ПРО САСШ «Ионный щит». Вновь предоставленные экспертами Китая и Североруссии данные по влиянию системы противобаллистической защиты на глобальные климатические изменения были признаны недостаточно убедительными. Демонстрация экоактивистов под девизом «ПРО — дорога в ад» была разогнана силами жандармерии…

— Вернёмся к нашим баранам, — сказал я. — Судя по всему, в отличие от прочих посетителей этого бара ты себя в жизни… нашёл. И меня отыскал не для собственного удовольствия.

Гоблин задумчиво ополовинил свой бокал, глядя куда-то сквозь меня.

— Не знаю, Стоун, не знаю. Возможно, когда я нашёл в жизни себя, я потерял нечто важное в себе?..

Я оценивающе посмотрел на Шаггу, но промолчал — судя по всему, гоблин говорил о чём-то глубоко личном.

— Не знаю, — наконец выдал я результат работы собственного мыслительного аппарата. — Меня пока чаша сия миновала.

— Да, Джек? — гоблин стянул терминал с плоской переносицы и сфокусировал на мне чуть помутневший от алкоголя взгляд. — Но ведь ты детектив… и у тебя очень немного нераскрытых преступлений, как я понимаю.

— Я не горел желанием работать в полиции, — пожал плечами я. — К тому же, в полицейском расследовании нет ничего от интеллектуальной загадки, это тупой поиск улик. Просто работа, которая у меня хорошо получается.

— Чтож, может это и правильно… — Шагга снова приложился к своему бокалу. — Впрочем, не думаю, чтобы ты был этой работой слишком доволен.

Мне почему-то вспомнились посланники Мистера Ву, о которых вспоминал Ноб.

— Предлагаешь сменить?

— Не обязательно, Джек. Скорее, предостерегаю от достижения мечт. Мечта — это далеко не всегда то, чего ты хочешь достичь в действительности. На деле ты частенько хочешь достичь противоположного.

Я покачал головой. Гоблин являл собой тип человека, для меня непонятного.

У меня тоже были мечты. Вот только мне никогда не хватало трудолюбия их исполнять.

Я ещё раз глянул на Шаггу и поёжился. Или это была не лень, а чувство самосохранения?

Лиричность, тем не менее, с гоблина сошла — когда наши взгляды вновь встретились, в глазах гоблина была только жёсткая цепкость человека, которому очень нужно что-то обо мне узнать.

— Ты интересуешься политикой, Стоун?

— Не особенно, — я покачал головой. — Меня мало волнует то, что не поддаётся моему контролю.

— «Каждый из нас — гражданин нашей страны!» — Шагга иронически улыбнулся, когда цитировал этот слоган, но я иронии не оценил.

— В разной степени. У меня гражданство ограничено, а значит и политика меня интересует весьма ограниченно.

— Только внутренняя?

— Там, в вашем хитром приборчике наверняка есть всё моё досье, — я указал на терминал, который гоблин вертел в руках, — Полагаю, там вполне ясно указано, что с моими птичьими правами я политику могу только наблюдать, но никак не принимать участие в ней. Как во внутренней, так и внешней.

О том, насколько я вообще верю в возможности любой избирательной системы, я распространяться не стал — чтобы избежать обвинений в нелёгком тоталитарном прошлом моей родины.

— Выборы и влияние на политику — вещи разные принципиально, — многозначительно сказал Шагга.

— Вы имеете в виду смерть генерала Кларка? — автоматически сделал стойку я.

— Она очень удачно обезглавила «Новое человечество» перед голосованием об отмене Апрельской поправки, не так ли? — Шагга чуть улыбнулся.

Я пожал плечами — говори мол, дальше.

Шагга опрокинул стакан донышком кверху и оставил его на стойке. И перешёл на официальный тон.

— К примеру, детектив, как вы относитесь к системе «Ионный щит»?

— «Крышке»? — усмехнулся я, — Так ведь в наше время технологии двойного назначения есть альфа и омега всему. Мы можем спалить любую ракету ещё в стратосфере… ну и заодно устроить внеплановый ураган где-нибудь в Сомали… Это общеизвестно. Лига Наций делает вид, что это вещи не взаимосвязанные, а экоактивисты превратились в деталь пейзажа.

— Ну, среди деталей пейзажа иногда встречаются весьма… заметные, — сказал Шагга.

— И разумеется ими занимается наша жандармерия, поэтому заметны они или не особенно — обывателю неизвестно. Всё под очень большим секретом — а за измену родине, как известно, следует расстрел.

— Вы, детектив, мало похожи на обывателя. Или человека, которого испугал бы расстрел.

— Тем не менее, я им являюсь.

— Что же… Вольному воля. — Шагга хмыкнул, — Мы и впрямь накрыли весь мир «крышкой» и можем диктовать свою волю любому…

— Тень Могущества, — фыркнул я, вспомнив свою утреннюю лекцию Айви.

— Пожалуй, так, — Шагга посмотрел на меня оценивающе.

Я покачал головой. Что-то многовато вокруг меня набиралось теней… пора было внести немного ясности.

— Не думаю, чтобы ты искал меня для разговоров о политике.

— Ну почему же, детектив. Именно для разговоров о политике я вас и разыскивал. Вы ведь понимаете прекрасно, что вас поставили расследовать не банальную уголовщину.

— Вполне, — сухо кивнул я. Начинался деловой разговор.

Или мне так показалось — потому что гоблин вдруг как-то разом утратил весь свой наступательный порыв. Судя по всему, это было связано с его системой связи — потому что терминал в форме очков вновь перекочевал на нос Шагги.

— Вам ведь известно, что правительство САСШ планирует отменить Апрельскую поправку?

— Разумеется. Впрочем, голосование в Конгрессе ещё не состоялось, насколько мне известно, — заметил я.

Гоблин поморщился.

— Его исход не вызывает сомнений. Именно поэтому… именно поэтому возможен военный переворот.

— Ну, то что от броневиков жандармерии на улицах не протолкнуться, я заметил, — хмыкнул я. — Но военный?

— В Сеть только что поступила информация — армия гарантировала, что голосование состоится без эксцессов. С любой стороны.

— Шагга, — я впервые пристально посмотрел в непроницаемое забрало очков гоблина, — Я намерен тупо и тихо искать убийцу. А не набивать шишки в политических баталиях.

— Я так и понял, детектив. Но, на вашем месте, я бы ни на грош не доверял напарнице. Она работает на себя. Только на себя.

Взорвав эту бомбу Шагга встал из-за столика.

Я сумрачно посмотрел на гоблина, стянувшего с носа мобильный терминал, и вновь заморгавшего от пятен светомузыки.

— А на кого работаешь ты? — спросил я.

— На благо человечества, — усмехнулся Шагга. — Ну и, в конечном счёте — на себя. На свою собственную больную совесть… Что до ваших вопросов… попробуйте спросить Мистера Ву.

Я понимающе кивнул. Теперь было вполне понятно, чьим эмиссаром был этот залётный гоблин… И кому я понадобился.

То ли мафии, то ли разведке. То ли китайской, то ли отечественной. Какая разница, если сами они ничего не скажут. А для принуждения у меня нет ни одного рычага. Гоблин встал из-за стола.

— Присмотрись к этому делу, Стоун. Это не банальная уголовщина.

Я фыркнул. Подумал.

— Я подозревал, что это убийство какое-то странное. А верно ли, что Китай — родина мутантного гриппа?

— Не бери это в голову, Джек. Искренне тебе советую.

— Вот именно, — я усмехнулся, — Это я слышу всё чаще. Вот только ты так и не представился… и даже не объяснил, что для тебя — это самое благо.

— Ты же детектив, Джек… — гоблин сунул терминал, блеснувший напоследок золотом оправки, в карман жилетки. — Думаю, если захочешь — узнаешь.

Ну да, делать мне больше нечего, как только политически подкованных гоблинов искать. Хотя… будь у меня в подчинении целый отдел — непременно повесил бы на гоблина какого-нибудь оперативника помоложе и понастырней.

К сожалению, из всех молодых и настырных оперативников в моём подчинении была только Айви, и я подозревал, что нам с ней и без того хватит развлечений.

Мир полон случайных встреч, не так ли?…

Я проводил гоблина глазами, допил прогорклую жидкость в стакане. Крутнулся на табурете, глядя на погружённый в полутьму бар за моей спиной. Посмотрел на часы.

Половина третьего ночи — время позднее даже для орков, уходящих на работу в шесть утра. Бар был пуст. Ну, почти пуст — несколько особо упорных или умных домой решили не уходить, заночевав прямо в «Орчатнике».

Ноб к этому не придирался.

Я встал на ноги, хрустя костями, и без особой цели сделал несколько шагов в темноту. Прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям.

Странно, но симптомов нейрофагового поражения не наблюдалось — хотя, обычно, под вечер мои синапсы начинали съёживаться в гармошку. Я уже привык жить с этим ощущением — ощущением того, что в любой момент всё это — весь этот хрупкий островок реальности — может вдруг лопнуть и оборваться.

У дальней стены продолжал вращаться одинокий фонарик цветомузыкальной системы. Медленно. Неспешно.

Как я.

Я подошёл к фонарику и какое-то время смотрел за тем, как вращающийся абажур поворачивается ко мне то заклеенной чёрной бумагой стороной, то ослепляет вспышкой зелёного света. Поднял руку и остановил колпак.

Я был бы не я, если бы это получилось у меня с первого раза. В приступе злости — внезапном, но ожидаемом — я смял абажур вместе с хрустнувшей стеклом лампочкой, прекратив судорожное мелькание света.

Хватит на сегодня веселья.

Со всех сторон давила гулкая тишина. Я, оказывается, и не заметил, когда выключили музыку.

Бар теперь освещался лишь несколькими лампочками, больше похожими на затаившихся на стенах светлячков.

В свете одного из них, откинувшись в кресле, лежала Айви.

Девушка, похоже, уснула — то ли попытавшись перепить какого-нибудь орка, то ли просто устав.

Верный меч Айви охранял сон владелицы, лёжа на коленях.

Надеюсь, эльфка не убьёт меня за то, что я собираюсь сейчас сделать.

— Ну и чего требовалось этому адвокатишке? — спросил меня Ноб, бесшумно появившись рядом.

— А ты думаешь, что он адвокат?

— Могу держать пари. Чей он?

— Ну… — я помедлил — Во всяком случае, похоже, мой разговор с мистером Ву состоялся. Судя по всему, я впутался во что-то сомнительное.

— В этом-то, парень, никто не сомневался. Платят-то хорошо?

— Про деньги речи не было.

— Не упускай своего, Стоун. — Ноб хихикнул. — Бессребреники — опасные люди.

Я сделал жест, означающий, что бармена это касается в последнюю очередь.

— Мне платят достаточно, Ноб, — соврал я, чтобы успокоить старика.

— Чистой, благословенной и неучтённой всякой электронной нечистью наличкой? — Ноб блаженно улыбнулся.

Системе электронных кредиток он не доверял… ну и правильно, в общем-то, делал. А то много развелось желающих сунуть свой длинный нос куда не просят. И сунуть мордой уже тебя — скажем, в недостаточную вовлечённость в общественные дела (сумма пожертвований менее 10 процентов от дохода), или указать на избыточное потребление алкоголя /свыше одного литра в месяц в пересчёте на сприт/, что тоже отображается торговой сетью.

Тут, в Тени, контроль заметно меньше. Но любить больше его от этого почему-то не хочется.

— Впрягайся, парень, — посоветовал Ноб, изучивший мою мимику не хуже зеркала. — Деньги на дороге не валяются, а в долг я тебя поить не буду — ради твоего же блага.

— Ноб, я переночую у тебя? — спросил я, продолжая глядеть на эльфку.

— Конечно, — согласился бармен, — Где моя комната, ты знаешь.

— А ты сам?

— Приткнусь где-нибудь.

— Спасибо, — сказал я, подхватив Айви на руки. Девушка была довольно тяжёлой, но это была приятная тяжесть.

Странно — такой боец, как Айви, должен был бы проснуться мгновенно, но этого не произошло.

Я уложил эльфку на кровать Ноба. С трудом разобравшись в переплетениях перевязи отцепил ножны, положив меч рядом — так, чтобы Айви могла легко дотянуться до своего тесака.

Постоял немного, глядя на сиреневую чёлку, хмыкнул и тихо вышел, как следует прикрыв дверь.

В баре был удобный диванчик, вздремнуть на котором казалось неплохой идеей.

Мне не повезло. Диванчик уже занял какой-то орк. Вечно мне везёт как утопленнику.

К счастью, мой серый плащ вполне годился на роль матраса — вероятно, компенсируя тот факт, что никакой другой роли он играть бы не смог. Я поставил несколько столиков у стенки и расположился под ними.

Орк, торопящийся на работу — страшное зрелище. Может и задавить.