Тень демона

Глава 17

— Я хотела попрощаться, — сказала я, почти опустив свое зеркало, но передумала в последний момент. Я не собиралась оставаться, если, конечно, я могла что-то решать в этом вопросе.

Ал придвинул стул к огню, сел на его край, затем закатал рукава своего халата до локтей и осторожно наколол зефир на кончик одной из длинных вилок для запекания. Наклонившись вперед, он приблизил раздувшийся сахар к огню. Его мускулистые руки казались почти загорелыми в свете огня. Широко расставив ноги, демон сгорбился над огнем, голые ступни выглядывали из-под подола коричневого халата. Они выглядели на удивление нормальными. Позади меня в темноте высились полки с молчаливыми свидетелями — книгами.

— Ты хотела убедиться, что они нормально добрались, — произнес Ал тихим голосом, сосредоточившись на зефире. — Так и есть. Они ушли, чтобы творить проказы по-эльфийски, что имеет всемирный масштаб и все же… совершенно незначительно. Тебе нужно новое хобби, Рэйчел. Что-нибудь, не имеющее отношения к гадким ничтожным мужчинам, мечтающим о мировом господстве.

Зефир загорелся, и демон поднес его ближе. Он провел пальцами по всей длине вилки, чтобы снять все еще пылающее суфле, и почему-то этот жест показался мне двусмысленным.

— Я хочу поговорить с тобой о магии и тяжелом труде, — сказал он, свет от горящего зефира отражался в его глазах. — О хороших поступках, за которыми стоят глупые идеи. О честных ошибках, ведущих к нечестным могилам.

Его глаза встретились с моими, и он поджал губы, осторожно дуя на все еще горящий раздувшийся сахар.

«О Боже. Он говорит смешные вещи», — подумала я, нервничая, и осмотрела темную комнату. Решив остаться рядом со стулом, я позволила зеркалу вызова соскользнуть вниз на мягкую кожу сиденья. Мне хотелось освободить обе руки.

Ал встал, и я замерла. Его движения были изящными, обдуманными, и в них сквозила сила, которую он редко показывал мне. Зефир исчез, и он облизал свои пальцы, следя за мной из-под опущенных ресниц. Мой пульс ускорился, когда демон направился к огню и взял второй зефир из чашки. Во что, черт возьми, он играет?

— Этот твой завтрашний суд, — бросил Ал. — Ставлю три к одному, что Пирс предаст тебя.

— Мне кажется, ты говорил, что он убьет меня, — напомнила я, стараясь, чтобы это прозвучало легкомысленно.

Уголки его губ приподнялись в улыбке.

— Твои шансы равны одиннадцати процентам. Но букмекеры не знают, что он лю-ю-ю-юбит тебя, — издевательски протянул демон, нанизывая мягкое суфле на конец длинной вилки. — Оставайся здесь. Забудь обо всем и останься со мной. Позволь мне освободить тебя от этого.

Я чувствовала себя лучше, когда он был в восьми футах от меня, и я закатила глаза.

— Освободить меня от дерьма, да? Ал, я хочу вернуться в отель.

Дерьмо, он — демон. Почему я постоянно забываю об этом?

Ал присел с вилкой перед камином, почему-то его вид был угрожающим. Подняв брови, он повернулся ко мне и произнес насмешливо:

— Кое-что изменилось.

Подавив дрожь, я осмотрела комнату, но в ней не было ничего полезного для меня. Черт, черт, черт! Почему я доверяла ему?

— Пожалуйста, только не говори, что ты положил на меня глаз, — сказала я, отдирая пальцы от спинки стула. — Это сделает следующие пять сотен лет по-настоящему трудными. Кроме того, последнего парня, сказавшего мне нечто подобное, на котором не было ничего, кроме халата, я избила ножкой стула до бесчувствия.

Ал моргнул, он выглядел удивленным, когда посмотрел на себя, будто только сейчас поняв, какое впечатление он производит. Но потом демон улыбнулся. И улыбка была злой.

Он встал, и я сделала шаг назад, мое сердце глухо билось в груди.

— Тот демон, которого выпустил твой фамилиар? Ку’Сокс? — подумав, сказал он тихо, и я начала потеть. — Ты не сможешь справиться с ним. Он хочет поиграть с тобой. Медленно разобрать на части, пока ты будешь кричать. Демоны выбросят меня голым в лей-линии, если я позволю тебе уйти сейчас. Пирса недостаточно. Ты остаешься здесь.

— Черта с два я останусь! Это потому, что у меня появился шанс избавиться от своего изгнания? — злая, я обошла стул, чтобы иметь возможность смотреть на него прямо. — Я просто могу выиграть наше пари, поэтому ты хочешь оставить меня здесь, чтобы выиграть по умолчанию?

— Желаешь поставить на кон свою жизнь? — почти прорычал Ал. Он уставился в огонь, его спина сгорбилась. — Я — нет. Хорошо это или плохо, но мои средства к существованию связаны с твоей дальнейшей жизнью, — сказал он, пока его зефир горел. — Называй меня эгоистом, но ты остаешься здесь.

— Ты можешь бояться той вещи, которую вы все создали, но я не боюсь, — резко ответила я. — Его слабые места находятся там же, где у вас всех. Ку’Сокс демон, а я привыкла бить таких ребят, как вы. Я уже боролась с ним. И я смогу сделать это снова!

Ал отвернулся от огня, его глаза с козлиным зрачком застыли на мне с неожиданной напряженностью. Я почувствовала, что бледнею. Он выглядел опасным, сидя перед огнем, его глаза светились от предвкушения жестокости, распространяющегося над ним. Низкий звук поплыл по воздуху, и мои ноги заскользили.

Это была моя погибель.

Ал прыгнул на меня, его длинная вилка со звоном упала у очага, забытая. Запаниковав, я повернулась бежать. Но бежать было некуда. Это был чистый инстинкт.

Я захлебнулась своим криком от ужаса, когда его пальцы вцепились в мое плечо. Мир закрутился. Демон развернул меня к себе.

— Ал! — крикнула я, а потом почувствовала, как меня подняли и толкнули на шкаф.

Сильный удар поразил мои плечи, и легкие сжались, когда я ударилась о тома. Меня пронзили мелкие искры энергии. Мое дыхание быстро входило и выходило, и я уставилась на Ала в дюйме от меня, его голая румяная рука сжимала мою рубашку под моим подбородком. Я даже не видела, как он двигался.

— Думаешь, сможешь победить Ку’Сокса? Давай проверим.

— Отвали от меня! — прошипела я, пряди моих волос были на его лице.

Его выражение стало раздраженным, и я дернулась, когда его другая рука потянулась мне за спину и схватила меня за бедра.

— Это должно быть весело.

— Эй! — закричала я, пытаясь отпихнуть Ала; потом я вскрикнула, когда он оттолкнул меня обратно к шкафу, все его тело прижималось ко мне.

— Убирайся к чертовой матери!

— Думаю, ты переоцениваешь свои силы, вечно-зудящая-ведьма, — сказал Ал, его голос был твердым, как сталь. — И я докажу это.

— Как? Раздавив меня до смерти? — прохрипела я, а потом мои глаза расширились, когда губы Ала беспощадно и требовательно накрыли мои. Меня окружила плотная волна демонской вони. Нить лей-линии потянулась от него в меня, ныряя к моему паху и превращаясь в жар. Это мог бы быть экстаз, но я была слишком зла. Его тело давило на меня, и его нога протиснулась между моих коленей.

«Святое дерьмо!», — подумала я, мои руки были прижаты за спиной. Я не могла дышать. Не могла двигаться. Я думала, Ал пытался доказать, что я не смогу защитить себя. Мне не было страшно, я была в бешенстве!

Разъярившись, я попыталась поднять свое колено между нами. Почувствовав это, Ал отпустил мое запястье на достаточное время, чтобы сильно ударить кулаком по поднимающемуся колену. Я ахнула от внезапной вспышки боли, колено онемело. Однако моя рука была свободна, и я потянулась к глазам демона.

Пальцы погрузились с отвратительной податливостью. Ал выругался, быстро перехватил мое запястье и почти выдернул руку из сустава, прижимая ее обратно к книгам.

— Этого недостаточно, голубка, — сказал он, улыбаясь, когда снова наклонился ко мне. Мои зубы были сжаты, и я почувствовала вкус его крови, когда он снова с силой прижал свой рот к моему.

— Ты сукин сын! — закричала я приглушенно из-за его губ и потянулась к лей-линии. Ал почувствовал это, и я сделала свободный вздох, когда он временно отодвинулся, чтобы посмеяться надо мной.

— Вот оно, — сказал он, тяжело дыша, его лицо сияло. — Думаю, сейчас ты достаточно разозлилась. Дай мне то, что у тебя есть. Я верну это обратно в тебя так медленно, что ты будешь кричать от удовольствия и молить о большем.

И только теперь появился страх. Лей-линия, которую он тянул через меня, делала мне приятно. Очень приятно. Я знала, что колдуны могут делать это друг с другом, и боль не была далека от удовольствия. Это могло начинаться как наглядный урок, но Ал мог изнасиловать меня и заставить корчиться от этого. Я уже была на полпути к оргазму. Это было не то, чего я хотела.

Ал увидел, что я поняла, и улыбнулся, с намеком поменял положение своего тела, его глаза наполовину закрылись в предвкушении.

— Ты считаешь, что можешь управлять мной, Алгалиарепт? — прорычала я, и его глаза открылись, поскольку я использовала его истинное имя, но его хватка на моих запястьях оставалась болезненно сильной.

— Боже, Рэйчел, ты такая задира, — сказал он, а затем наклонился ближе. Его рот был требовательным, грубым, когда он отпустил мои запястья и схватился за затылок, тесно прижимаясь ко мне. Линия, которую он держал, пела во мне, зажигая мои синапсы в опадающую вспышку, которая проливалась с моих губ до паха, и я наслаждалась этим, несмотря на свое презрение к тому, что он делает.

Проклятие, я бы делала это мужчинам, которые совершали нежелательные выпады в мою сторону.

Мои руки оттолкнулись от книг, и мы передвинулись вперед, наш поцелуй не прерывался, когда он уперся в спинку высокого стула и остановился. Я никогда не смогла бы этого сделать, если бы он не позволил, но я не выдавила его глаза, и поскольку то, что он делал со мной, было очень приятным, он, возможно, решил, что я в его власти.

Он все еще держал мою голову, и его язык проник внутрь, заставив мой пульс подскочить. У меня вырвался тихий звук желания, и Ал отпустил мое лицо, поднимая меня вверх, чтобы я могла обернуть ноги вокруг его бедер, чувствуя демона всем телом. Мои руки были в его волосах, пока я пила его, тянулась за линией через него, изучая пути, по которым энергия шла от него ко мне. Боже, это осторожное изучение доставляло удовольствие, и я задрожала. Я знала, что он делает то же самое, и это лишь еще больше злило меня.

Ал оторвался от меня, и мы оба ахнули.

— Вечно-зудящая-ведьма, — сказал он, глядя на меня вверх и вниз, при этом держа меня на весу. — Мой Бог. Ты… Проклятие. Ты даже не представляешь, как давно это было.

Я улыбнулась, мои руки обнимали его шею, и мои пальцы теребили волосы на его затылке.

— Я так не думаю, Алгалиарепт, — пробормотала я, наклонившись вперед и играя с уголком его рта своими губами. — Я не задира. Мне нужно знать, как… причинить тебе боль.

Он резко втянул воздух, но было слишком поздно. Мои ноги сжались вокруг него, и я прижала его лицо к своему. Мои мысли нырнули в его, находя нужный путь среди его синапсов, которые он впервые сжег миллиарды лет назад, чтобы безопасно принимать в себя лей-линию. Пройдя сквозь тонкий слой его удивления, я схватила лей-линию… и потянула.

— Нет! — закричал он, поняв свою ошибку.

Моя спина выгнулась, когда сила затопила меня, болезненная и восхитительная. Я слышала крик Ала, но мне казалось, будто я плыву в самом сиянии, и я притянула его ближе, желая получить больше, пропуская это через себя обратно в линию, горящую чисто и ярко, выжигающую копоть во мне истинным огнем богов.

Тихий хлопок смещенного воздуха остался почти незаметным, поскольку моя душа звенела в тон лей-линии, которую я тянула через Ала, но слабый шепот самосохранения заставил меня открыть глаза. Все было залито серебристо-белым светом. Все вокруг, кроме тонкой ноги в фиолетовом тапочке, направляющейся ко мне.

Я попыталась отделить себя от Ала, и нога ударила меня, бросив через комнату, как тряпичную куклу. Я ударилась о книжный шкаф, оцепенев. Мои пальцы были растопырены на груди, и я не могла дышать.

«Дерьмо, кажется у меня сломаны ребра», — подумала я и боком соскользнула на пол, моя щека горела от трения о ковер.

— Ты лгал мне! — заорала Тритон, и я попыталась закричать от боли, когда она подняла меня и снова стукнула о полку. — Я убила своих сестер за тебя!

Я шевелила губами, но не могла произнести ни звука. Моя голова свесилась, и зрение размылось. Линия, с которой я была соединена, исчезла, и мое кровяное давление подскочило.

И потом я закричала, когда линия, которую я тянула через Ала, заискрилась во мне.

«Tulpa!», — подумала я, пытаясь сделать для нее углубление, и слабо оттолкнула Тритон, чтобы скинуть с себя ее руки.

— Тритон! Стой! Это Рэйчел! — я услышала, как хрипло каркнул Ал, и резкий звук удара тела о тело. Мир покачнулся, и я снова упала на ковер.

Я лежала на полу помятой кучей, мои пальцы гладили мягкие ворсинки ковра. Мое дыхание входило и выходило, и это было приятно. Было приятно не гореть. Моя голова пульсировала, и я вытолкнула большую часть сохраненной энергии, облегченно расслабившись.

— Тритон, это не Ку’Сокс! — вновь закричал Ал, и я услышала грохот, запахло озоном и едким дымом горящих книг.

— Я убила своих сестер ради него! — прорычала Тритон. — Уйди с моей дороги, Галли!

Мягкая рука Ала коснулась моего плеча, и меня резко дернули вверх, усаживая. Ал в халате стоял рядом со мной, его подол дрожал. Тритон была перед нами, одетая в фиолетовый халат для боевых искусств, ее смешная шляпа со скошенным верхом лежала почти в огне. У нее снова были волосы, прямые черные пряди были подстрижены под пажа, и ее длинные, уродливые ноги были обнажены. Сложно сказать, на кого она смотрела, поскольку ее глаза были полностью черными, но я уверена, что смотрела она на меня, ненависть буквально выплескивалась из нее наружу.

— Это не Ку’Сокс, — повторил Ал, его голос дрожал, и я удивилась, почему он остановил ее. — Это Рэйчел. Она пахнет, как Ку’Сокс, потому что она дралась с ним. Это не Ку’Сокс!

Тритон посмотрела на меня. Потом ее черные глаза поймали взгляд Ала.

— Она выжила? Ты уверен? Возможно, Ку’Сокс надел ее кожу. Он это умеет.

Ал перевел дыхание, выдохнув длинно и низко. Он убрал руку, касавшуюся моего плеча, и я осталась сидеть на том же месте, волосы падали мне на лицо. Я пыталась сделать Алу больно, чтобы он оставил меня в покое, и думаю, что я, возможно, перестаралась. Протянула через него линию, как через фамилиара, и почти сожгла его маленькую кошачью душонку.

— Это она, — сказал Ал с сожалением, и я подняла взгляд, чтобы увидеть, как он медленно отправился расставлять мебель перед камином и упал на стул, подальше от меня.

Выражение лица Тритон стало близким к замешательству.

— Неужели я снова что-то забыла? — спросила она подозрительно. — Мне показалось, что она убивала тебя. Или вы двое?..

Она помедлила, а затем приложила ладонь к своему рту и засмеялась.

— Галли! Пес ты этакий! Ты пытался соблазнить ее?

— Она прожила на моей кухне почти год, — угрюмо ответил он. — Прости мужчину за то, что он удовлетворил свое любопытство. Она не кричала. И сейчас меня зовут Ал. Помнишь?

— Любопытство! — повторила я за ним, раздраженная. — Ты почти уложил меня на пол.

Я была бы в ярости, если бы не отдала ему столько же, сколько он дал мне. Боже! Мужчины такие свиньи.

Ал нахмурился, вынужденный смотреть через весь диван между нами.

— Ты выглядела так, будто наслаждаешься этим. Лично я наслаждался.

— И поэтому ты кричал как маленькая девочка, да? — рявкнула я, потом сгорбилась и схватилась за свои ребра. Ох. Да, мне это понравилось. Но не с ним, никогда.

— Это пижамная вечеринка, Галли? — спросила Тритон, и волна черного безвременья накрыла ее. Мое ци заныло, когда Тритон стала уменьшаться, пока безвременье не ушло, придавая ей вид ребенка в ярко-красной пижаме. Ее волосы исчезли, глаза запали. Она выглядела больной, и с неожиданным потрясением я узнала в ней девочку из «звезд» госпиталя — она была той, кто простил мне использование черной магии. Она умерла, прижимая к себе одну из моих мягких игрушек. А Тритон носила ее облик так, будто это ничего не значило.

— Это не мило, — сказала я, и Тритон улыбнулась, как прекрасный лысый ангел с мудростью целого мира, причиняя мне еще большую боль.

Тритон засмеялась снова, на этот раз с высокой, детской невинностью, заставляя меня задрожать и забыть причину моей злости. Она подошла ко мне и протянула свою маленькую руку, чтобы помочь встать, и я сама поднялась на ноги, желая избежать ее прикосновения.

— Я пытался заставить тебя защищаться, — громко сказал Ал из-за дивана. Он провел рукой по волосам, выглядя одновременно неловким и озабоченным. — Меня беспокоит Ку’Сокс. Тритон, раз уж ты здесь, что ты об этом думаешь? Способна ли она защититься?

— Поскольку она чуть не убила тебя, я бы сказала, что у нее есть спортивный шанс, — ответила Тритон своим детским голосом, и я подавила еще одну волну дрожи.

— Вот и здорово, — выпалила я, медленно отойдя от Тритон и направившись к огню. Боже, моя жизнь отстой. — Значит, теперь я могу вернуться, да? — спросила я угрюмо, поднимая свое зеркало вызова и садясь. Дерьмо, мне было больно. Возможно, мне придется забинтовать ребра. К завтрашнему суду они опухнут.

— Ооо! Зефирчики!

Обезумев, Тритон чуть ли не прыгнула к переполненной чашке у огня, лицо умирающего ребенка по какой-то причине шло ей.

— Ал? — напомнила я, держась за ребра. Кажется, он раздробил мне еще и колено.

Ал сполз со своего кресла, пока его задница чуть не соскользнула с подушки. Его халат распахнулся, и я не удержалась от взгляда. Чувак… Он висел как у коня, и его румяное тело было почти черным там. Ему никогда не удастся приблизить ко мне свой инструмент.

— Хорошо, — проворчал Ал, явно осознавая, что он болтается в воздухе. — Если Тритон говорит, что ты в достаточной безопасности, то можешь идти, — сказал он мрачно. — Все равно через двадцать четыре часа ты вернешься.

«Да!», — подумала я победно. Мне придется принять долгий душ, чтобы избавиться от вони жженого янтаря, но думаю, они принесут еще шампуня, если я позвоню вниз.

Тритон обернулась, сидя на корточках перед огнем со слегка поджаренным зефиром на конце палки.

— Принеси с собой линейку, когда вернешься, — сказала она, ее голос был высоким и детским. — Безвременье сжимается. Но я не смогу доказать этого, пока у меня не будет рулетки из реальности. Все, что находится здесь, тоже сжимается.

Прижав к себе зеркало вызова, я заметила, как поежился Ал.

— Сжимается? — переспросила я.

— Медленно, — ответила она, отставила мизинец и сплющила зефир, проверяя его готовность. — Скорость будет расти в геометрической прогрессии, и от нас будет оставаться все меньше и меньше. Приливы и отливы энергии между реальностью и Безвременьем изменились. Сила возвращается не полностью. Где-то есть дыра.

Она посмотрела на меня своими черными глазами, и я вздрогнула.

Ал сел прямее и запахнул халат. Слава Богу.

— Линии были сбалансированы миллионы лет назад. Ничего не изменилось, — сказал он, но его голос был слишком уверенным, слишком твердым.

Тритон улыбнулась красивым лицом мертвого ребенка, неловко села перед огнем и скрестила ноги.

— Ты давно не был на поверхности.

Отвернувшись, она положила вилку обратно в пламя, неудовлетворенная готовностью лакомства.

— Я стараюсь избегать ее, — фыркнул Ал.

— Здания, — продолжила Тритон так, будто он ничего не говорил, — рушатся с поразительной скоростью.

Вспомнив здания Лас-Вегаса в Безвременье, я вздохнула, и Ал стрельнул на меня глазами, приказывая молчать. Взволнованная, я потрогала выпуклости линий на своем зеркале вызова.

— Здания всегда разрушались, — сказал Ал, его глаза метнулись к его книгам.

— Да, Галли, — ответила Тритон, в ее голосе проскальзывала детская шепелявость. — Но теперь они горят.

Дерьмо, это тоже из-за меня? Я создала лей-линию. Может быть, я сделала это неправильно.

— Ммм, Ал? — протянула я испуганно.

Ал снова скривился, веля мне заткнуться.

— Вероятно, это сделал созданный тобой Ку’Сокс? — спросил он, и я стиснула свое зеркало, чувствуя, как холод просачивается внутрь. Ал лгал. Он лгал Тритон. Это был не Ку’Сокс. Это была я, и Ал знал об этом. Дерьмо. Что я наделала?

— Я не создавала Ку’Сокса, — заявила Тритон, снимая зефир с палки, ее маленький детский мизинец маленькой девочки был отставлен. — Я была против предоставления ему возможности держать столько энергии. Вы все наложили вето на меня. Помнишь?

Святое дерьмо, Ал откровенно лгал Тритон, и это пугало меня сильнее, чем могло напугать заигрывание демона.

— Возьми зефир, Рэйчел, — сказала Тритон, перегнувшись через кофейный столик, чтобы передать его мне. — Считай это наградой за то, что чуть не убила Ала.

Оцепеневшая, я взяла идеально прожаренное суфле. Хорошо. Позвольте уточнить, правильно ли я поняла. Ал провоцировал меня на самозащиту. Я почти убила его. Потом Тритон попыталась убить меня, думая, что я — Ку’Сокс. Ал остановил ее и спас мне жизнь. А теперь мы сидим и собираемся вместе есть бутерброды с зефиром? Что, черт возьми, не так с этими людьми?

— Спасибо, — сказала я тихо, засовывая суфле в рот. Ужасный вкус жженого янтаря ударил по языку, и я подавилась, выплевывая зефир на ладонь. — О, мой Бог! Что с твоим зефиром?

С красными от смущения ушами Ал протянул мне салфетку, которой минуту назад не было. Я скомкала ее с зефиром внутри и положила на низкий столик между нами.

— Настоящие стоят слишком дорого, — сказал Ал со вздохом. — Поэтому я просто сжигаю их.

— Итак, если в ткани времени есть дыра, как мы найдем и залатаем ее? — я задала вопрос, гадая, из чего сделаны продукты в Безвременье, если они ненастоящие. Кофе тоже был ужасным. Бримстон?

— Никак, — высоко подняв мизинец, Тритон вытащила зефир из чашки и неловко насадила его на палку, прежде чем протянуть ее мне. — Твоя очередь.

Вилка для жарки была горячей.

— Ее не найти или не заделать? — спросила я, думая, что это большая разница.

Тритон ничего не сказала, стоя на коленях у очага и пробегая пальцами сквозь огонь, как будто это была шерсть котенка. Тапочки Ала переместились на волосок, и я поняла, что он сильно нервничает. Услышав тихий шорох, Тритон взглянула на него, на ее лице появился хитрый взгляд, когда она улыбнулась своими черными глазами. У меня заболел живот, когда новая дымка безвременья окутала ее, и демонесса приняла тот облик, как когда она вошла в библиотеку Ала и ударила меня сзади.

— Ты милая, — выпалила она, с решительным выражением повернувшись ко мне, и я вздрогнула. — Разве ты не хочешь зефир?

— Я просто хочу вернуться назад, — сказала я, и потом застыла, когда она с бескостной грацией поднялась на ноги и подошла, садясь на диван и прижимаясь так, чтобы ее колени почти касались моих.

— Ты вернешься назад, — пообещала она, ее рука касалась моих волос.

— Если Безвременье сжимается, то, может, она должна остаться здесь, — предположил Ал, и я застыла.

Тритон увидела мой гнев, и мои волосы выскользнули из ее руки.

— Я доказала, что могу выстоять против Ку’Сокса, — сказала я. — Кроме того, там есть Пирс, на случай, если я сделаю что-то действительно глупое. Ты задолжал мне этот шанс. Если я не переживу следующие двадцать четыре часа, значит, я никогда не выживу здесь.

Тонкие брови Тритон вопросительно поднялись. Она увидела мое зеркало вызова, и я замерла, когда она взяла его у меня.

— Какой красивый маленький треугольник, — произнесла она, глядя на свое туманное отражение в моем зеркале, потом она изменила свою внешность, чтобы выглядеть, как я. — Ал хочет убить Пирса, — сказала она, убирая прядь своих теперь кудрявых рыжих волос за ухо. От этого жеста я содрогнулась. — Но он не может оставить Рэйчел одну на солнце беззащитной. А Пирс… — она протянула мое зеркало мне, — что ж, он уничтожит тебя, хочет он того или нет. Интриги, интриги. Вокруг тебя витают желания таких ничтожных мужчин.

Было более чем тревожно видеть себя в одежде Тритон. Думаю, это был один из ее неудачных дней.

— Пирс не хочет меня убивать, — ответила я, мои мысли обратились к нашей ночи под землей, потом я вспомнила его гнев, когда я спасла Ала. Может, он простит меня, если я скажу, что тоже чуть не убила Ала. — Он просто обиделся, вот и все. Он переживет это.

Она кивала, сидя на диване, и выглядела, как я.

— Они все переживают, разве не так? А потом он уничтожит твою веру, убьет твою душу. Он даже не будет осознавать, что творит, пока не станет слишком поздно. Я могу рассказать о будущем, потому что мои дни всегда были такими же.

Я замерла, когда она снова коснулась моих волос. Подняв голову, она изучала их, щупала их пальцами, которые выглядели как мои, вплоть до деревянного кольца на мизинце и сколовшегося красного лака на ногтях.

— Между нами, тебе будет лучше, если оба они умрут, — закончила она.

Ал кашлянул. Тритон посмотрела на него и издала тихий звук.

— Ал, ты дурак, — сказала она, когда слой черного безвременья покрыл ее, и она вернулась к своей обычной гермафродитной внешности. — Ты бы мог иметь больше двух проклятий, слитых вместе, если бы не позволял обоим фамилиарам и ученице гулять под солнцем, строя против тебя заговоры.

— Тогда она должна остаться, да? — спросил он. Тритон откинула голову и засмеялась.

— Нет. Рэйчел вернется, — сказала она, и я немного расслабилась от облегчения. — На завтра заключено больше одного пари, и они снова сделали меня судьей. Мне больше не позволяют делать ставки. С тех пор, как я выиграла Миниаса. Кстати, где он? Ах да, — она изучающее посмотрела на меня. — Я его убила.

Великолепно. Ко все прочему, Тритон была еще и демонским букмекером.

— Каковы мои шансы на то, что изгнание будет отменено навсегда? — спросила я.

Тритон улыбнулась и протянула мне зеркало вызова.

— Ты проиграешь из-за Пирса. Ты разве не слышала меня? Или ты тоже забываешь некоторые вещи?

Я не могла ответить, пытаясь найти достаточно воздуха, чтобы вздохнуть. Есть у меня шансы или нет?

— Это моя девочка, — сказала она. Тритон заметила мое замешательство, и в ее глазах появилось сострадание. — Ал, куда ты ее поселишь? Только не в свою комнату. Она протянет через тебя линию и убьет, пока ты будешь валяться под одеялом. Я бы взяла себе беспризорницу. Я обещаю, что выращу ее должным образом.

Тритон похлопала по шестидюймовому пространству возле своего бедра, и мое лицо похолодело. О, Боже. Все что угодно, только не это.

Ал встал, потуже затянув пояс на своем халате.

— У меня все под контролем.

Тритон отрицательно махнула тонкой рукой.

— И поэтому она протянула линию через тебя, да? — спросила она, а потом исчезла. Подушка сидения медленно поднялась, и огонь вспыхнул сильнее, когда в трубу засосало порцию воздуха, чтобы заместить массу ее тела.

Я заставила свои зубы разжаться и переместила руку на зеркало вызова.

— Итак, Ал? — начала я, и демон рухнул обратно в свое кресло. — Ал? — позвала я снова, и он бросил на меня взгляд, его пальцы шарили по сидению стула, пока он не нашел маленькую коробочку с его бримстоном. Открыв ее, он вдохнул щепотку каждой ноздрей. Демон закрыл глаза и вздохнул, его голова откинулась. Прекрасно, теперь из-за бримстона мне придется избавляться от собак завтра на собрании Ковена.

— Тебе действительно нравится все усложнять, — сказал демон, не открывая глаз.

— Ты сказал, что отправишь меня назад, — предупредила я, и его голова поднялась, его глаза выглядели более красными, чем обычно.

— Да, да, — подтвердил он, но продолжал просто сидеть, щупая свою переносицу. Он делал так только тогда, когда я действительно облажалась. Как в тот раз, когда я использовала наперстянку вместо мяты, и проклятие, над которым я работала, превратило его чернила в камень. — Не знаю, должен ли я надеяться на то, что ты выиграешь свое пари или проиграешь, — произнес он наконец.

— Хм, — сказала я. — Я думала, ты хочешь, чтобы я проиграла.

— Хочу, — сказал он. — Но если ты будешь в реальности, то демонам понадобится больше времени, чтобы понять, что это ты прожгла дыру в ткани времени. Молодец, Рэйчел.

Грудь от волнения сжалась, и я положила зеркало вызова поперек колен.

— Почему ты считаешь, что это я? Может, это был Ку’Сокс. Он разрушил арку. А я не делала ничего, чего не делал ты, когда создавал лей-линию.

Но Ал качал головой. Тяжело вздохнув, он отпустил свой нос.

— Я создал лей-линию, когда переходил из Безвременья в реальность. Ты сотворила ее, прыгая из реальности в реальность. Она протекает.

Я облизнула губы.

— Думаю, демоны будут очень злы, как считаешь?

Лающий смех испугал меня, и я постаралась скрыть дрожь.

— Да, будут злы. Я лишь надеюсь, что смогу найти способ исправить это прежде, чем они послушают Тритон и поймут, что она права.

— Э-эм… — пробормотала я, и Ал нахмурился.

— Э-эм… — передразнил он, потом потянулся под свой стул к свертку, которого там не было минуту назад. — Вот. Тебе это понадобится на твоей завтрашней казни.

Я поймала упакованный в ткань сверток, который он кинул мне, поднявшись так, чтобы не выпустить из рук свое зеркало вызова.

— Что это? — спросила я. Сверток был слишком тяжелым, чтобы оказаться чьей-то головой.

Красные глаза демона остановились на мне. Я мерзла, была напугана и растрепана.

— Ты вся испачкалась. Надень это. Я не собираюсь встречать тебя завтра в лохмотьях.

— Эй! У меня есть шанс, ты же знаешь. Это должно быть просто формальностью!

Он усмехнулся, показав квадратные зубы.

— У тебя нет, черт возьми, ни единого радужного шанса на то, что снимут изгнание, — сказал он, щупая зефир, прежде чем бросить его обратно в чашку. — Ты просто пересекла континент, таща за собой следом черную магию, которая освободила демона и уничтожила национальный памятник. Ты вырубила члена Ковена. Похитила ее. Позволила ей увидеть, как ты используешь черную магию, чтобы бороться с вышеупомянутым освобожденным демоном. Дважды. Черт, девочка, ты сожгла «Маргаритавиль»! — Ал улыбнулся шире. — Ты очень облажалась, — произнес он с сильным британским акцентом.

— Заткнись! — закричала я, сильнее сжимая зеркало и сверток. По комнате поплыл запах жженого янтаря, и я вздрогнула. Что бы он ни дал мне, это нужно было отдать в химчистку.

— Ладно, ладно, — сказал Ал, садясь и потирая руки. — Можешь идти домой. Или в свой жалкий номер в гостинице. Как угодно, — добавил он, когда я издала протестующий звук. — У меня сегодня будет напряженный день, а ты просто испортишь его, если будешь ныть здесь. Мне нужно сделать предварительный заказ в «Далиансе». Он немного тесен, но если я произнесу твое имя, что-нибудь получится.

А еще надо позаботиться о твоем жилище, — он поднял на меня взгляд. — Ты уверена, что не хочешь жить здесь? Можешь забрать себе мягкую подушку.

Я закрыла глаза и постаралась собраться с силами.

— Пожалуйста, не начинай.

У меня есть шанс, правда?

— Ну все, иди, иди… — сказал Ал быстро. — И вот еще что. Извини, что был так груб. Я не знал, что в тебе это есть.

Я открыла глаза и увидела, как он сделал крошечный лей-линейный жест, перед тем как линия забрала меня. Теплая и солоноватая на вкус, она скользнула в меня, растворяя меня в ничто. Осталась только память. Я постаралась прислушаться к линии, как мог Биз, судя по его словам, или почувствовать невесомый цвет, но ничто не могло пройти сквозь мой защитный круг. Ал даже взял копоть за переход, что, по моему мнению, было странно. Когда проклятие коснулось моих мыслей и создало меня по моей памяти, я почти без труда поймала равновесие, Мои джинсы все еще воняли Безвременьем, но ноющие мышцы, болящая спина и раздробленное колено чувствовали себя прекрасно. Похоже, что маленький жест, который сделал Ал перед тем, как отправить меня домой, был исцеляющим проклятием, поскольку путешествие по линиям не делало этого с человеком. Я пробовала.

Стены пентхауса Трента с мерцанием возникли передо мной, и послышались тихие звуки музыки. Похоже, Пирс освоил mp3-плеер. Мои пыльные ботинки вжались в ковер, и я вздрогнула, неожиданно получив свое тело обратно, и холодный, сухой, кондиционированный воздух ударил в меня.

Пирс стоял у окон, наблюдая за светом невидимого восхода, разлившимся над заливом. Его поза выдавала беспокойство, и он явно не знал, что я вернулась. Туман рассеялся, и Алькатрас стал видимым. Я сделала вздох, и колдун повернулся.

— Ты вернулась, — констатировал он, его голос не говорил мне ничего о его настроении, но черты лица… Все это было там. Его голубые глаза были полны беспокойства, страха и облегчения одновременно. Он не двигался ко мне, и я больше не знала, где мы находимся. Он явно был рад моему возвращению, но не достаточно, чтобы коснуться меня. Он не был достаточно уверен в будущем, чтобы пересечь комнату и сказать мне, что сегодня все будет хорошо, что я увижу, как придет и уйдет полночь — и все наладится.

— Я вернулась.

Не глядя на него, я осторожно положила зеркало вызова и бросила сверток на кофейный столик. Боже, от меня воняло. Не думаю, что отельное мыло сможет перебить жженый янтарь. Пятидесятипятигалонная бочка томатного сока могла бы.

Пирс помедлил, потом направился к стулу около окна, поднял свое длинное, тяжелое хлопковое пальто и надел его.

— Почему так долго? Каламак устроил тебе неприятности?

Почему меня волновало, что он подумает?

— Ал устроил мне неприятности, — сказала я коротко, не желая обсуждать это.

Пирс помедлил, поправляя воротник, и посмотрел на меня из-под лохматой челки.

— Ты в порядке?

Я кивнула, колдун повернулся к зеркалу и принялся расправлять рукава пальто.

— Куда ты собрался? — спросила я, поскольку было заметно, что он уходит.

Его глаза встретились с моими в зеркале.

— Хочу пообщаться с Вивиан.

Обо мне?

— Пирс… — начала я, вспоминая слова Тритон о моих шансах. Изгнанный колдун, выступающий за меня, не поможет.

— Не о тебе, — сказал он и взял свою шляпу со стойки рядом с дверью. — Я хочу попытаться вернуть себе свое место в Ковене, и мне нужно узнать ее мнение об этом. Это даст тебе еще один голос за.

Мои губы разошлись.

— Но ты был мертв! — возразила я, и Пирс повернулся ко мне, его потемневшие глаза улыбались.

— Был, — согласился он, наклонив голову. Лица под шляпой почти не было видно. — Это хитрое слово «был». Однажды став членом Ковена, остаешься им на всю жизнь, а я жив.

Его улыбка стала шире, взгляд расфокусировался.

— Разве это не разрушит все каноны? Член Ковена, который одновременно является фамилиаром демона? Это заставит тебя выглядеть немного более… ручной.

Сосредоточив взгляд, он сделал шаг к двери и остановился.

— У тебя же есть телефон? Позвони мне, если возникнут неприятности.

Я качнула головой. Он хочет попытаться восстановить свое членство в Ковене. Бьюсь об заклад, это изменит ставки в Безвременье, если кто-нибудь узнает.

— Хорошо, — отозвался Пирс, и я ничего не сделала, совершенно шокированная, когда он наклонился ко мне и подарил быстрый, почти незаметный поцелуй. В губы. А потом исчез прежде, чем я успела найти запах красного дерева в своей душе.

— Пожелай мертвецу удачи, — сказал он, стоя наполовину в коридоре, наполовину в моей жизни.

— Удачи, — прошептала я, и дверь закрылась. Он поцеловал меня?

Он поцеловал меня, а я, как дура, ничего не сделала. Не то, чтобы прежде он меня не целовал, но в его мыслях явно что-то изменилось с того момента, как я забрала Трента в Сиэтл. Когда я уходила, он был холоден и задумчив — зол на меня за то, что я сорвала его попытку убить Ала, и это было справедливо. Я не пыталась извиниться, и он знал, что я сделаю это снова в мгновение ока. И все же он поцеловал меня и отправился предъявить свои права на свое прежнее место, чтобы помочь мне?

Мне хотелось сомневаться в этом. Хотелось верить, что это была ловушка, призванная спасти его собственную репутацию и, возможно, найти выход из его рабского положения у Ала. Тогда мое сердце было бы в безопасности. Но маленькая, мудрая часть меня знала, что, несмотря на всю его черную магию, все дерьмо, которое он сделал в моей жизни, Пирс был честен, верен и не опустился бы так низко. Если он пытался помочь это было по-настоящему. Он отодвигал свои собственные желания, чтобы выполнить мои, и знать об этом было страшно. Эта жертва с легкостью позволяла мне возвести Пирса в ранг героя, звала закрыть глаза на темные стороны его натуры и снова почувствовать напряжение от влюбленности.

Но не в этот раз, поклялась я, мои руки сжались в кулаки, и я стерла вкус красного дерева со своих губ. Пирс — черный колдун, который использует запретную магию, чтобы убивать тех, кто угрожает его жизни или жизням дорогих ему людей.

Я такая же, но это не значит, что я должна любить его за это.