Тень амёбы

30. Межпланетная археология как новый шаг в астронавтике.

Почему разработчики миссии Нерривик присвоили спускаемым модулям корабль-грунт название LEM — неведомо. Может, не хотели расходовать креатив по мелочам, и просто заимствовали из первой лунной программы Apollo? Там LEM означало: Lunar Excursion Module). Кстати, внешнее сходство было: та же бочка на четырех расставленных лапах, снизу — дюзы, сбоку — дверь, такой общий экстерьер. Остальное — сплошь кардинальные отличия. Гравитация на Церере в 6 раз слабее лунной, поэтому посадка-взлет на Церере намного легче и тут достаточно ракетно-двигательной установки на перегретой воде (у фанатов астро-стимпанка в этом месте возможен ментальный оргазм). Такая установка, вообще не содержащая взрывоопасные вещества, устраняет широкий сектор рисков. В общем, сложно было придумать сценарий, при котором что-то пойдет не так…

…LEM с Ханкой на борту отделился от корабля Нерривик и метнулся в сторону диска Цереры, набирая скорость за счет сочетания реактивно-паровой тяги и гравитации. На третьей минуте полета LEM перевернулся лапами к будущей точке посадки, а движки планово выключились. Полчаса пассивного полета, а затем движки включились уже на торможение. 10 минут до грунта… 9 минут… Внезапно чуть восточнее плановой точки посадки над серой поверхностью Цереры начало расползаться снежно-белое, как будто пушистое пятно овальной формы.

— Fuck! – почти хором воскликнули трое на борту Нерриваик.

— Hey guys, what the fuck is that? – раздался взволнованный голос Ханки из динамика…

…Всего несколько секунд потребовалось экипажу, чтобы понять происходящее. Такой сценарий рассматривался, хотя как маловероятный: извержение криогейзера Аксомама, одного из двух ближайших к точке посадки. Тысячи тонн воды, выброшенной, будто из гигантского распылителя вертикально вверх. Капельки частично испаряются, но то, что осталось – мгновенно превращается в снежинки, разлетающиеся в стороны. Вращение Цереры приводит к перемещению разреженной снеговой тучи с востока на запад. Если подождать несколько часов, то снежинки в основном опадут, но график посадки…

…Еще четверть минуты на борту Нерривик шла бурная дискуссия, но затем ее прервал спокойный голос Ханки. Она сообщала, что, хотя оптическая видимость почти нулевая, радарная система работает идеально, изображение четкое и ясное, мотивов прерывания посадочного протокола нет. По общему правилу, слово пилота в таких случаях старше мастью, чем слово всех остальных. Отработка графика продолжилась.

«Прекрасно, что бочка LEM сделана с максимумом прозрачных элементов», — подумала Ханка, поймав тот момент, когда диск Цереры впереди превратился в ландшафт внизу, окруженный горизонтом на периферии. А затем все потонуло в мелькании сверкающих черточек-снежинок. Она залюбовалась световым шоу, а в левом верхнем углу монитора бежали цифры, отсчитывая последние минуты и километры до грунта. Прямо под ними колебались в 3D-области стрелки скорости и ускорения. Вот стрелка скорость застыла в позиции строго вниз, показывая 4 метра в секунду, а ускорение обратилось в ноль (это значило, что тяга двигателя компенсировала гравитацию, но не более). По инструкции Ханка опустила лицевой щиток шлема скафандра, перейдя с внешнего на автономное снабжение дыхательной смесью. Смысл понятен: при встрече с грунтом теоретически возможны всякие сюрпризы вроде разгерметизация LEM.

Еще 10 секунд и финальная встряска. Как при прыжке со стола на пол. Такая аналогия спонтанно возникла в мозгу у Ханки, поскольку пляски с прыжками оживляли каждый вечер в арт-кафе «Hubble forever» и в пабе «Рогатый гиппопотам». Эти два заведения на центральной плавбазе Маскаренского фудотрона стали любимыми точками зависания Ханки и Эрика при ленивых арго-круизах к востоку от Африки…

…Эти мысли промелькнули за пару секунд и одновременно Ханка отметила, что LEM приземлился без сюрпризов, хотя в очень агрессивном стиле. Рекомендуемая скорость касания для LEM была 1 – 1.5 метра в секунду, но допускалось скорость до 10. Более жесткая посадка стала осознанным решением — чтобы сократить время полете в полосе обильного выпадения «криопирокластических материалов» (снега и пористого льда). Между тем уже зажегся приглашающий зеленый огонек у шлюза. Теперь следует:

— отстегнуть ремень безопасности,

— встать из кресла (и помнить, что гравитация на Церере в 6 раз ниже, чем на Луне),

— сделать шаг и приложить ладонь к индикатору. Готово. Внутренний люк шлюза открылся. Теперь следует залезть в шлюз и приложить ладонь к второму индикатору. Готово. Внутренний люк закрылся, а внешний открылся. Снаружи бушевала метель – так казалось, пока Ханка не выбралась на ступеньку трапа. Здесь было ясно, что происходящее похоже на метель лишь тем, что падают снежинки, покрывая грунт белым пушистым одеялом. Все остальное — иначе. Снежинки падали по баллистическим траекториям (на коротком участке казавшимся идеально прямыми). А вверху было черное звездное небо, на котором пылало маленькое солнце. Его лучи как попало пробивались сквозь густые пунктиры снегопада, местами разбиваясь на краях снежинок разноцветными спектральными вспышками.

— Ребята, вы это видите? – изумленно спросила она.

— Ханка, мы видим, — подтвердил из наушников голос Эрика, — ты как там?

— Я там превосходно! Готовлюсь к историческому шагу в стиле Нила Армстронга.

…

По традиции, основанной в 1969-м, первый шаг человека на какое-либо небесное тело сопровождается исторической фразой вроде: «маленький шаг для человека и огромный скачок для человечества». На первой пресс-конференции после возвращения на Землю, Армстронг добавил: «мы полетели на Луну, т.к. это в природе человека: сталкиваться с трудностями… мы должны делать это, как лосось должен плыть против течения»…

…Вот что Ханка целенаправленно припомнила перед тем, как сделать шаг с площадки перед внешним люком не по трапу, а вбок. Она спрыгнула с высоты около 2 метров и в длинном почти 4-секундном падении, произнесла:

— Длинный прыжок для человека и краткое послание для человечества, — далее, когда ее ботинки коснулись заснеженного грунта, она продолжила, — Нил Армстронг считал, что стремление преодолевать трудности в природе человека. Возможно. С другой стороны, смысл цивилизации в том, чтобы упрощать трудные дела, делать их легкими, делать их безопасными, делать их доступными не только для героев, а практически для всех. Шаг Армстронга на Луну был фокусом сверхусилий. Мой шаг на Цереру устроен иначе. 3-я Космическая эра вообще устроена иначе. Не преодоление трудностей, а их срезание. Я покажу, что это значит – в ближайшие часы и дни. Смотрите и делайте выводы.

…Вообще-то азарт не лучшее качество астронавта, но в данном случае позитивное для миссии Нерривик. Мнения директоров MOXXI в этом вопросе сходилась на том, что у подобных проектов будет хороший PR лишь если астронавты поведут себя не как рабы регламента, а как эмоциональные субъекты, занятые любимым делом…

…Сейчас Ханку распирал веселый азарт, требующей выхода. Она огляделась в поисках возможностей для самовыражения и остановила выбор на сугробе, образовавшемся на парковке с роверами перед стеной сборного домика. Да, тут уже была инфраструктура, построенная роботами (точнее големами) шримпоидами. Два таких голема дежурили в контрольных точках около посадочной площадки, видимо, чтобы чуть позже провести послеполетное обслуживание приземлившегося LEM.

Так вот, Ханка остановила выбор на сугробе, подошла (провалившись в рыхлую белую массу почти по колено) и набрала снега в ладони, сложенные лодочкой. Она пробовала слепить снежок так и этак, борясь с рассыпчатостью церерианского снега, иного, чем на Земле. С пятой попытки снежок (хотя неплотный) получился, и Ханка, не задумываясь, метнула его, целясь в верхушку причудливой ледяной скалы или тороса примерно в ста метрах от парковки. Ей казалось, что она учла все нюансы слабой гравитации, но не так просто сделать это не имея практического телесно-моторного опыта в таких условиях.

За последний месяц Ханка привыкла к лунному уровню гравитации (это в 6 раз меньше земного) — на борту Нерривик именно такой лунный уровень поддерживался вращением обитаемого симплекса. Но тут, на Церере, гравитация была ЕЩЕ в 6 раз меньше, и это привело к внезапным последствиям, диктуемым уравнениями механики. Снежок, как и хотела Ханка, улетел в сторону скалы (хотя слишком высоко, чтобы попасть в цель), но одновременно с этим тело Ханки, под действием инерции бросающей руки, совершило экзотичный прыжок, вызывающий ассоциацию с балетом коровы на льду. Хотя, балет — безмолвен, а этот прыжок сопровождался спонтанным восклицанием: «jebana kurwa!». Благодаря (опять) слабой гравитации, а следовательно — длительности прыжка, у Ханки оказалось достаточно времени, чтобы взять тело под контроль и приземлиться изящно.

После такой фиесты экспромтов, она заявила, что самое время принять ванну и выпить чашечку кофе с круассаном, и направилась в домик. Этот первый образец церерианской архитектуры почти не отличался от жилых блоков антарктических станций, только роль тамбура играл шлюз. Оказавшись внутри, Ханка выскользнула из скафандра, почти как бабочка из куколки, и пошла к ванной, небрежно раздеваясь на ходу и бросая предметы одежды на пол. Готовый эпизод «вот я и дома после вечеринки» (для мыльной оперы).

…