Темпоральная Бездна

о меркам Гантии, это был обычный дом на обычной улице. Планета перешла в разряд Высших вскоре после заселения, и различные политические партии быстро выработали стратегию экологичного органического строительства. Местная флора вполне для этого подходила: в зоне умеренного климата росли деревья с твердой древесиной и пористой внутренней структурой. Небольшие изменения в генетике сделали их вполне пригодными для самого разнообразного формирования. Подобно сухим кораллам, широко распространенным в раннем Содружестве, деревья Гантии были способны создавать обширные круглые помещения. Более того, они прекрасно подходили для прививания, и отдельные комнаты из одного дерева без труда соединялись между собой в любых комбинациях.

Дональд Чатфилд, капитан Флота в отставке, проживал в районе, сверху похожем на обширный лес. По существу, это и был Персейн-сити, раскинувшийся на склонах гор над берегом моря. Двенадцать деревьев образовывали пять комнат первого этажа с округлыми стенами, из которых росли ветви с розовато-желтыми листьями. Пять стволов уходили вверх в промежутки между комнатами и создавали второй этаж, тоже из пяти комнат, но меньшего размера, покрытых медной листвой. Оставшиеся два ствола были полыми, в них скрывались винтовые лестницы, соединяющие оба уровня.

Капсула-такси скользнула в похожую на просеку подъездную аллею и бесшумно остановилась на естественном газоне у дома Чатфилда. Паула вышла и вдохнула непривычно ароматный воздух. Со всех сторон виднелись выращенные из деревьев дома, некоторые из них достигали высоты в три-четыре этажа. Солнечные лучи, проникавшие сквозь их кроны, покрывали траву пятнистым узором. Неподалеку на лужайке играли дети. Настоящий сельский пейзаж, и только пролетающие в небе капсулы свидетельствовали об истинном уровне развития этого мира.

По деревянным ступеням Паула поднялась на наружную галерею, образованную небольшим деревом, сформированным в форме гриба с плоской шляпкой. Навстречу из-за удивительно старомодной двери, выкрашенной зеленой краской, вышел Дональд Чатфилд. Это был моложавый на вид мужчина с непринужденной улыбкой на лице. В темных, аккуратно подстриженных волосах проглядывала седина, резко контрастирующая с энергичными чертами лица и гладкой загорелой кожей. Паула не смогла определить, были ли серебристые пряди данью моде или в работе бионоников произошел незначительный сбой. В конце концов, этому человеку исполнилось уже триста пятьдесят лет.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – сказала она, входя в гостиную.

В три ровных круглых отверстия, выпиленных в выпуклых стенах, были вставлены прозрачные хрустальные пластины, а за ними открывался вид на газон позади дома. Ничем не покрытое дерево на стенах и потолке было тщательно отполировано, так что на темном фоне проступили бирюзовые искорки. Даже мебель здесь оказалась вырезанной из частей древесных стволов, а вместо мягкой обивки повсюду были разбросаны пухлые подушки.

– Ваше имя широко известно по всему Содружеству, – ответил хозяин, жестом приглашая гостью присесть в одно из глубоких кресел. – Мне даже не потребовалось вызывать из памяти ссылку. К тому же я служил на кораблях, дислоцированных в районе Альфы Дайсона. Это было довольно давно, но и тогда офицеры более глубоко вникали в подробности военного периода, чем гражданские лица, чтобы лучше понимать задания.

– Любопытно, – заметила Паула, откидываясь на спинку кресла. – Именно это обстоятельство меня и привело к вам.

Он с оттенком пренебрежения приподнял бровь.

– О небо, меня ведь тоже уже можно считать осколком истории.

– Не совсем так. Я хотела бы расспросить вас о третьей миссии, когда вы служили капитаном корабля «Пек».

– Пожалуйста. А в чем проблемы?

– Никаких проблем. Мне нужна информация об одном из членов миссии: о Кенте Верноне.

– А, о нем.

– Подозрительный ответ.

Дональд озорно усмехнулся.

– Фраза «служил на Флоте» звучит очень громко, но я всегда был в исследовательском отряде. Мы выполняли не боевые, а научные задания. А это предоставляет… – он немного помедлил, – более широкие возможности для подбора персонала. Вернон, безусловно, внес большой вклад в исследование решетчатых оболочек генератора, но на регулярной службе от него не было бы никакого толка. На борту старого доброго «Пека» он не пользовался популярностью.

– Почему же?

– Не поймите меня превратно. Он провел большую работу. А вот навыки общения у него отсутствуют полностью. Что довольно удивительно, если учесть, что он Высший. Это удивляло многих членов экипажа, они совершенно к такому не привыкли.

– Если он настолько неуместен в коллективе, как ему удалось получить назначение?

– Отбор проводился согласно научным заслугам. Строго говоря, это не служба на Флоте. Специалисты получали временные назначения на срок выполнения миссии. И о характере Кента Вернона меня предупредили заранее.

– Тем не менее вы позволили ему участвовать.

– Капитан обладает определенной свободой действий. Я изучил файл и решил, что Вернон способен внести ценный вклад в нашу работу. В своей области он был весьма квалифицированным специалистом. И это качество могло уравновесить его отрицательные черты. Кроме того, я согласился на его участие, поскольку считал, что время от времени нам всем нужна встряска.

– Странная точка зрения, – заметила Паула. – Вы отправляетесь для выполнения важной миссии далеко от дома, строго говоря, в зону военных действий, и соглашаетесь на присутствие нежелательного в коллективе элемента.

– Это было мое субъективное решение. И я принял его исходя из того, что мы уже провели две миссии в районе Альфы Дайсона – мой экипаж знал программу. В присутствии Вернона на борту не было никакой опасности. Даже в самом худшем случае, который мы не могли не учитывать, – если бы барьер обрушился во время нашего там присутствия – Вернона отправили бы в его каюту и приказали сидеть там, пока мы не сделаем все, что в наших силах, чтобы предотвратить вылет кораблей праймов. И даже тогда «Пек» оставался бы на третьей линии обороны. Флот до сих пор держит в районе Альфы Дайсона значительные силы. И помоги Оззи тем праймам, которые решатся прорваться сквозь оцепление.

– Так вы считаете, что сделали правильный выбор? – спросила Паула.

Дональд энергично пожал плечами.

– Исчерпывающего ответа на этот вопрос нет. За время работы было собрано огромное количество информации, но снова видеть Кента Вернона на борту я бы не хотел. Зато он некоторым образом помог сплотить экипаж. В последующие две миссии я только и слышал, что о трудностях того исследования.

– Сплоченность перед лицом бедствия?

– Что-то вроде того. Правда, я бы не сказал, что та миссия оказалась такой уж тяжелой. Нет. Просто Вернон отличался от других Высших, а это не преступление. Чем же он заинтересовал вас спустя столько времени?

– Он не тот, за кого себя выдавал.

Дональд окинул ее долгим пристальным взглядом.

– В каком смысле?

– Я полагаю, что он занимался своими делами. Возможно, по поручению одной из фракций АНС.

– Какими делами?

– Для того я и прилетела, чтобы послушать, что вы скажете.

– Извините, но единственное, что я могу ответить, так это: «Почти ничего». Даже учитывая его увлеченность своим делом, миссия была почти рутинная. В течение восьми месяцев мы собирали информацию, а потом вернулись домой.

– Не было ли чего-то необычного? Чего-то, что выходило бы за привычные рамки?

Дональд поморгал, вызывая из хранилища давние воспоминания.

– Ничего.

– А в чем конкретно заключалась ваша задача?

– Наблюдение и анализ работы двух решетчатых сфер внутри Темной Крепости, что мы с успехом и сделали.

– Были какие-то открытия?

– Нет, не при нас. Эта чертова штука до сих пор остается загадкой. Мы не понимаем, как она вырабатывает энергию, достаточную для поддержания барьера вокруг целой звездной системы. Очень странный механизм. Хотя я уверен, что изучение полей в наше время значительно продвинулось вперед. Но я не следил за научными новостями.

– Не проявлял ли Вернон желания заняться чем-то еще? Какой-то особой настойчивости, которую вы могли приписать странности его характера?

– Он часто рассуждал о производстве.

– О производстве?

– Ну, том комплексе, где аномийцы строили Темную Крепость. Он утверждал, что, изучив производство, мы разгадаем и тайну самого генератора. Ему нельзя отказать в логике. Но такая задача перед нами не стояла.

– Понятно. А для изучения этого производства была организована миссия?

– Нет. Потому что мы даже не знаем, где оно находится.

– И Вернон хотел его разыскать?

– Да. Должен признать, я бы и сам не отказался. Было бы грандиозно, верно? Фабрика, где создаются устройства размерами с газовый гигант. Ради этих поисков я бы снова вернулся на службу.

– Не сомневаюсь. – Паула не верила ни единому его слову. – А Кент Вернон не изменял направления ваших исследований?

– Постоянно. Для этого на корабле и собрали команду ученых. В зависимости от полученных результатов они переходили к тому или иному объекту. В рамках общего направления миссии процесс исследований был весьма гибким. В противном случае вместо нас запустили бы автоматические сенсоры.

– Какова специализация Вернона?

– Квантовые характеристики. Его основной целью было определение субфизической природы комплекса сфер.

– Он не выходил за рамки своей специальности?

– Нет. Что касается наблюдений, нам предоставлено широчайшее поле возможностей. Единственное, что запрещено, – забор физических образцов, хотя эти сферы вряд ли уместно будет назвать материальными объектами. По-моему, абсолютно дурацкое ограничение, но я не нарушаю приказов.

– Почему дурацкое?

В его взгляде отразилось удивление.

– Вы ведь участвовали в той войне. Оззи и Найджел Шелдон запустили внутри Темной Крепости парочку квантовых ракет, но она все равно работает. Это весьма прочная штука. И если отщипнуть кусочек, вряд ли ее испортишь.

– Логично.

Паула активировала под кожей правой ладони слой бионоников особого назначения.

– У вас хорошие отношения с АНС. Вы могли бы им об этом сообщить, – сказал Чатфилд.

– Думаю, не помешает.

– Верно.

Паула встала и протянула ему правую руку.

– Спасибо, что уделили мне время, капитан.

– Не за что. – Он энергично пожал ее ладонь. – Я вам помог?

Ее биононики получили образец отмершего эпидермиса с его ладони.

– Еще не знаю.

В следующую секунду ей показалось, что Чатфилд готов активировать свои боевые системы. Но впечатление мгновенно рассеялось. И все же ее архаичный инстинкт возражал, когда она повернулась спиной, чтобы уйти.

Уже в капсуле-такси она открыла канал связи с правлением АНС.

– Он Ускоритель.

«Что навело тебя на эту мысль?» – спросило правление АНС.

– Он признал возможную ошибку и свою вину. Стандартный маневр, вызывающий сочувствие. Но основной его промах не в этом. Когда я сказала, что Вернон проворачивает какие-то дела для фракции, Чатфилд поинтересовался именно делами, но не спросил, что это за фракция. – Паула подняла правую руку, изучая ладонь. Она ничего не увидела, но знала, что биононики уже передают в канал связи полученные данные. – Я посылаю вам его ДНК. Проверьте по всем имеющимся файлам. Особенно по тем, что относятся к правительству и Флоту.

Как и прежде, ответ пришел почти мгновенно. Повышенное внимание АНС произвело впечатление на Паулу. Ее юз-дублю на подобный анализ потребовалось бы не меньше минуты.

«Твой инстинкт не перестает нас удивлять», – сказало правление АНС.

– Вот как?

«Почти полное совпадение с данными капитана Эванстона».

– Но не полное, значит, либо родственник, либо…

«Либо перед назначением он подвергся изменению ДНК».

– Весьма сильное прикрытие. Как ты считаешь, это Эванстон или Чатфилд?

«Я думаю, что Чатфилд. Эванстон служил на Флоте двадцать лет назад. А ДНК Чатфилда почти полностью подходит капитану Чатфилду, зарегистрированному на Флоте сто лет назад».

– Почти полностью?

«Разница невелика, но она есть. Если не принимать во внимание промежутка времени, необходимого для переустановки ДНК, отличие можно отнести на счет допустимой погрешности».

– Если уж он решился на переустановку, почему бы ему не добиться полного совпадения? В конце первой и начале второй эпохи Содружества переустановка ДНК была весьма популярным методом среди преступных элементов. Превосходный способ избежать судебной идентификации. Этим путем многие убийцы ушли от правосудия.

«Ответ прост: его мозг. Он хотел сохранить прежнее мышление. Если изменить нейронную структуру и нейрохимические процессы, изменится и образ мыслей, изменится сама личность. Он стремился остаться самим собой».

– Логично. В таком случае прошу переслать его файл.

Она увидела, что файл поступил в ее макроклеточную ячейку, и вторичная программа, разделив информацию на части, выделила самые важные сегменты. Один из них открылся под взглядом Паулы.

– О боже, – прошептала она.

«Все верно, – откликнулось правление АНС. – И в свете последних событий это обстоятельство имеет огромное значение».

– Колоссальное значение, – согласилась она. – Эванстон был заместителем командира в группе наблюдателей, следивших за поддержанием ограничений на Элане.

«Мы всегда с иронией относились к решению Содружества позволить праймам жить на захваченных ими планетах».

– Не на всех, – заметила Паула. – Только на пяти из двадцати трех Утраченных планет, которые мы не успели окончательно уничтожить. Кто-то из выживших иммобайлов оказался умнее своих собратьев.

«Вернее, они позаимствовали знания у людей».

– Они впитали память юристов нашей расы и предпочли сдаться. Они даже ссылались на наши законы об основных правах. Я считаю это умным ходом. Почти эволюция. Не только приспособиться, но и использовать в целях выживания моральные принципы чужого народа, который они намеревались истребить. Это стало единственной причиной, почему адмирал Колумбия согласился сохранить им жизнь: он считал, что праймы способны к социальному прогрессу – в человеческом понимании этого термина.

«И до сих пор они выполняли все условия соглашения».

– Я бы не стала ставить это им в заслугу.

Паула уже давно – много столетий – не испытывала такого гнева. Но Ускорители… Подтолкнуть Окайзенскую Империю с помощью праймов… Мало что могло поразить Паулу, но сейчас был именно тот случай. «Неужели они не сознают опасности? Конечно, сознают. Это до меня только начинает доходить, насколько высоки ставки в игре и как далеко Ускорители намерены зайти».

«Мы пришли к такому же выводу», – сказало правление АНС.

– Это предательство.

«Если удастся доказать. Пока у нас только косвенные улики».

Пауле вдруг захотелось оглянуться. Ее капсула уже оставила позади аккуратные городские дорожки и плавно летела над горными вершинами к космопорту, расположенному в центре материка. Она вдруг подумала, не вернуться ли назад, чтобы арестовать Чатфилда.

– Прочтение его памяти обеспечит нас доказательствами.

«Думаешь, Чатфилд позволит себя арестовать?»

– Нет, – с сожалением признала она. – Если он действующий агент Ускорителей, каким я его считаю, арест невозможен. Он прибегнет к автоматической утрате тела, и уже через сутки его оживят в новом. Надо понаблюдать за ним и посмотреть, на кого он выведет.

«Мы обеспечили электронное слежение».

– Спасибо. Не выпускайте его из вида, пока я не пришлю коллегу для физической слежки. Если Чатфилд принимает участие в проекте, объединяющем окайзенов и праймов, он, возможно, знает, что за устройство помогал строить Троблум. Не те ли это корабли, которые сопровождают флотилию Империи.

«По словам Гора, Иланта заявила о готовности Ускорителей защитить Солнечную систему от расширения Бездны. Мы не имеем представления, во что это может вылиться на практике».

– Два масштабных нелегальных проекта? Они действительно преданы своей идеологии. Нам придется глаз не спускать с Чатфилда.

«Кого ты привлечешь к этому делу?»

Паула позволила себе слегка улыбнуться.

– Дигби уже давно проявляет желание получить подобное задание. Было бы справедливо дать ему возможность себя испытать.

«Он обладает достаточной квалификацией и опытом».

Она откровенно рассмеялась.

– Какой тактичный способ обвинить меня в кумовстве.

«Вас разделяет четыре поколения».

– Тем не менее он мой потомок. В конце концов, где еще найти такого безумца, который взялся бы за эту работу?

«Мы считаем его подходящей кандидатурой».

– Он слишком молод и нетерпелив. Но если и есть способ излечить эти недостатки, то только такое задание. Я вызову его.

Марий обнаружил такси Паулы, когда был в полукилометре от него. Визит следователя именно в этот момент его насторожил. Ее появление могло означать, что она обнаружила связи, которые он надеялся скрывать до того момента, когда будет слишком поздно что-то предпринимать. Он проследил за капсулой до тех пор, пока машина не покинула границы города, а потом поспешил к дому Чатфилда. Что ж, это даст ему возможность устранить слежку, которая неизбежно будет установлена после визита следователя. В подтверждение его подозрений юз-дубль доложил о чрезвычайно хитроумных программах, внедренных в узлы киберсферы.

В первый момент он чуть не решил отказаться от Чатфилда, но подумал, что на данной стадии можно рискнуть. Если бы Паула Мио догадывалась о стратегии Ускорителей, она забрала бы Чатфилда для тщательного дознания. Марий принял собственные меры предосторожности: его юз-дубль подключился к домашним системам соседей Чатфилда и получил вполне невинную информацию об их наружности и привычках. Еще на подходе к дому его биононики переработали полученную информацию и выбрали вариант изменения внешности и излучаемых электронных сигналов. Мерцающий плащ-костюм быстро превратился в легкие складки ткани аметистового цвета, а из-под длинного одеяния показались рыжевато-коричневые ботинки. Убедившись в эффективности маскировки, Марий пересек неряшливо подстриженную лужайку и активировал сенсоры наружного наблюдения дома.

Чатфилд открыл блестящую краской дверь, но не проявил ни малейшего удивления, увидев перед собой человека, похожего на Фарделя, живущего через три дома от него, хотя и в одежде, характерной для Джалльета. Зеленые глаза не позволили ему ошибиться.

– Ты видел, что здесь была Паула Мио? – спросил Чатфилд, когда они оба прошли в гостиную, защищенную силовым полем.

– Да.

– Они узнали, что Троблум работал на «Пеке».

– Черт. Я бы с великим удовольствием избавил Вселенную от этого жалкого подобия Высшего. Мио знает, зачем он туда устроился?

– Нет. Я подбросил ей идею о его одержимости производственным комплексом аномийцев.

– Отлично. Это прекрасно сочетается с его навязчивой идеей перемещения планет со сверхсветовой скоростью. Ложный след на какое-то время отвлечет их.

– За мной установят слежку. – Чатфилд посмотрел Марию в глаза. – Ты пришел, чтобы лишить меня тела?

– Нет. Мы переходим к следующей стадии немного раньше, чем планировали. Ты исчезнешь из их поля зрения, а когда снова появишься, всем будет уже не до тебя.

– Понятно. – Чатфилд окинул взглядом комнату с выпуклыми стенами. – Я стану скучать. Жить на Гантии было очень приятно. И местные политики в некоторых вопросах придерживаются весьма прогрессивных взглядов.

– Теперь это уже не важно. В космопорте стоит корабль. Отправляйся прямиком на нашу станцию на Фросте и собери свое оборудование.

– Хорошо. А потом – на Эллезелин?

– Да, но не спеши, пока я не дам сигнал к приземлению. В Воплощенном Сне знают, что ты отправишься в паломничество, но я не хочу, чтобы ты появился слишком рано. Я обо всем договорился, но там могут быть другие агенты АНС, которые способны причинить неприятности.

– Вроде Мио?

– В том числе. Но у нас есть страховка, так что можешь не беспокоиться.

– Я отправляюсь немедленно.

На Бабийанском Атолле наступал промежуток времени, считающийся ночью. Внутреннее освещение купола погасло, но сам он остался абсолютно прозрачным. Желтоватый полумесяц Икаланайз поднимался над краем парковой зоны, окутывая слабым сиянием деревья и башни. Адмирал Казимир кропотливо устранял мелкие погрешности своего форменного мундира и задумчиво поглядывал в окно кабинета. Наверху, на Алдахо, уже собиралась на срочное заседание комиссия Сената по безопасности, где он должен будет обнародовать печальные вести о новых союзниках Окайзенской Империи. Все шло к тому, что придется пустить в ход флотилию устрашения, и это одновременно будоражило и пугало Казимира. На протяжении семи с лишним столетий одного только ее существования хватало, чтобы даже самые агрессивные расы Галактики не решались приблизиться к границам Содружества. Теперь козыри придется предъявить, а тех, кто считает это блефом, ждет весьма неприятный сюрприз.

Казимир поморщился, увидев в зеркале, что серебристый воротник мундира загнулся, и попытался поправить его пальцами. За семь веков он ни разу не надевал одежды из полуорганической ткани и теперь не имел ни малейшего желания менять привычки.

Юз-дубль известил его о вызове Паулы Мио, поступившем с Гантии.

– Хорошие новости? – спросил Казимир.

«Ничего подобного, – ответила Паула. – Я обнаружила свидетельство того, что Флотом могли манипулировать».

Ее рассказ о подозрениях относительно Чатфилда и его вторичной личности, Эванстона, привел Казимира в ярость.

– Так продолжаться не может, – заявил он. – Ускорители решились на предательство.

«Улики косвенные, – поступил ответ от правления АНС. – У нас нет полной уверенности».

– Они с самого начала поддерживали эту идею с паломничеством.

«Паломничество было неизбежно с того момента, как Иниго увидел свой первый сон, – сказала Паула. – Если союз окайзенов с праймами организовали они, значит, их подготовка началась несколько десятилетий назад. С тех пор как Эванстон был назначен на Элан, прошло уже тридцать лет».

– А Троблум, что бы он там ни задумал, начал свою работу еще на двадцать лет раньше, – признал Казимир.

«Полагаю, идея о слиянии возникла сразу после того, как Иниго покинул Воплощенный Сон, – сказала Паула. – Они увидели возможность быстрого перехода к постфизическому состоянию и немедленно начали осуществлять этот вариант».

– Весьма возможно, – согласился Казимир. – Не зря же они называют себя Ускорителями. Вопрос в том, что мы с этим будем делать. Нельзя ли просто временно изолировать их?

«Любое вмешательство должно быть всесторонним, – сказало правление АНС. – В настоящий момент у нас нет достаточных оснований».

– Но вы знаете.

«У нас имеются сильные подозрения. Принимать запрещающие меры на основании только лишь подозрений равносильно гонениям. Мы полагаем, что человечество преодолело свои варварские склонности, не так ли?»

«Давайте посмотрим с другой стороны, – предложила Паула. – На что они надеются, создавая альянс праймов и окайзенов?»

– Это отвлекающий маневр, – предположил Казимир.

«Нет, – возразила Паула. – Это нечто большее. Они понимают, что появление праймов привлечет к флотилии агрессоров определенное внимание, но понимают также и то, что люди вроде меня будут продолжать наблюдение за подготовкой паломничества и слежку за Марием и Троблумом. Никакие отвлекающие факторы, кризисы или вторжения чужаков не заставят нас отказаться от цели, когда речь идет о программе Ускорителей. Здесь должна быть какая-то связь».

– Какая же? – спросил Казимир. – При всей своей неожиданности с военной точки зрения этот альянс не представляет ничего страшного. В физическом плане угрозы Содружеству он не несет, да и затеянное Этаном паломничество предотвратить не может.

«А ты уверена, что Чатфилд – действительно Ускоритель? – поступил вопрос от правления АНС. – Твой вывод основан на всего одном его вопросе. Скорее уж можно предположить, что он Кустодианец или даже Изоляционист».

«Он Ускоритель, – сказала Паула. – Все совпадает. Почему же они решили создать угрозу для Содружества, связанную с паломничеством? Серьезную угрозу, а не просто диверсию?»

– Флотилия устрашения, – мрачно ответил Казимир. – Без праймов эскадрилья кораблей класса «Столица» легко справилась бы со всем флотом окайзенов. Но присутствие праймов заставляет нас прибегнуть к флотилии устрашения.

«Они хотят узнать, что кроется за этим понятием», – сказало правление АНС.

«Почему? – спросила Паула. – Что они получат? Или мы блефуем?»

– Нет, – заявил Казимир. – Не блефуем.

«За всю свою жизнь я ни разу не встречала человека, служившего на кораблях устрашения, – заметила Паула. – Я общалась с сотнями офицеров самых различных кораблей, но только не их. Учитывая уровень кругов, с которыми я связана, это кажется мне весьма странным».

– Ты встречалась с офицером флотилии устрашения, – спокойно возразил Казимир. – Со мной.

«Нашим появлением мы обязаны необходимости защитить физический сегмент человечества, – сказало правление АНС. – И могу тебя заверить, что флотилия устрашения вполне реальна и способна обеспечить защиту. Кому как не нам это знать. Мы сами ее строили».

«В таком случае Ускорители должны знать о ее вооружении, – сказала Паула. – Могу предположить, что оно весьма эффективно».

– Да. Очень эффективно.

«Хорошо, значит, они стремятся увидеть его в действии – в конце концов, зачем устраивать такой заговор, если не ставить перед собой определенной цели? Но здесь не сходится временная шкала. Даже если они сумеют провести анализ оружия, им потребуется время для его создания. А флот паломничества будет готов к старту уже через пару месяцев. Возможно ли за это время изготовить копии?»

«Маловероятно, – ответило правление АНС. – Нам при использовании всех мощностей потребовался для этого не один год. Мы признаем, что с тех пор наши возможности значительно выросли, но подобную работу нельзя провести быстро».

«Давайте рассмотрим крайний случай, – предложила Паула. – Сумеет ли флотилия устрашения пробить границу Бездны?»

«Нет».

«Но вы уверены, что против всех остальных угроз в Галактике она выстоит?»

«Да».

«В таком случае могу предположить, что Ускорители хотят применить это оружие против кораблей райелей, охраняющих границу Бездны. Джастине удалось проскользнуть мимо них, но у нее имелся запас времени плюс помощь самой Бездны. При сегодняшнем положении кораблям Этана не удастся добраться даже до Стены, не говоря уж о том, чтобы преодолеть Пучину».

– Проклятье, – буркнул Казимир. – Идиоты. Мало того что они ставят под угрозу всю Галактику, так еще и готовы развязать войну с самой могущественной из всех существующих рас.

«Есть один фактор, который может сыграть в нашу пользу», – сказала Паула.

– Какой?

«Праймы».

Многовековой опыт общения научил Казимира не удивляться идеям Паулы.

– Продолжай.

«Они не такие уж глупые. По крайней мере те, что живут в Содружестве, а Ускорители имели дело именно с ними. Стандартный иммобайл праймов прекрасно знает, что в случае любой угрозы людям с их стороны миры праймов немедленно будут уничтожены».

– Все верно. Мало того, учитывая новую природу и психологию пяти уцелевших цивилизаций праймов. Флот за последние сто лет дважды снижал уровень угрозы с их стороны.

«Итак, они не хотят навлечь на себя возмездие людей. И весьма маловероятно, чтобы они согласились сотрудничать с Ускорителями. Но нам известно, что человеческий разум способен успешно функционировать в теле прайма. Я лично встречалась с мобайлом Боузом. Согласованность двух чуждых организмов была безупречной, он не испытывал ни малейших проблем. И это может привести нас к неоспоримым уликам».

– Каким образом? – спросил Казимир.

«Внутри уничтоженных кораблей могли быть тела праймов, но более вероятно, что управлялись они мыслительными программами людей. Не так уж трудно похитить нескольких мобайлов на выходе из пруда амальгамации. На этой стадии их мозг совершенно пуст. Иммобайлы только спустя некоторое время загружают в него основные мысли и воспоминания. Следовательно, воспользовавшись такой оболочкой, можно загрузить ее человеческими мыслями и воспоминаниями – это же простая операция оживления, только в теле чужака. И вот вам ядро совершенно независимой ячейки праймов. В Окайзенской Империи решили, что нашли настоящих врагов человечества, способных придать вес их кампании, а на самом деле Ускорители манипулируют окайзенами, как и многими другими».

– Значит, нам остается только выловить их и прочитать мысли, – воскликнул Казимир.

«Верно. Когда пойдешь на заседание сенатской комиссии, объясни, что, после того как все убедились в превосходстве нашего флота над кораблями праймов, хочешь дать окайзенам еще один шанс повернуть назад. И пусть корабли класса „Столица“ обезвредят один из кораблей праймов и захватят его».

«Если в них загружены человеческие мысли, они уничтожат себя», – сказало правление АНС.

«Станет ли это для вас достаточным доказательством?» – спросила Паула.

«Нет, достаточным не станет. Необходимо подключиться к внутренним каналам праймов и проанализировать образ их мышления».

«Попробуйте организовать перехват с кораблей класса „Столица“, – предложила Паула. – Это полностью в наших интересах. Если получится и мы докажем, что праймы лишь биологические оболочки для Ускорителей, можно будет блокировать всю фракцию. Если нет, у Казимира останется достаточно времени, чтобы привести в действие флотилию устрашения, до того как окайзены приблизятся к Содружеству. Вдобавок ко всему Ускорителям придется еще подождать демонстрации оружия».

– Я согласен, все логично обосновано, – сказал Казимир.

«Но?» – спросила Паула.

– До тех пор пока моя мать не встретила корабли райелей на границе с Бездной, мы не знали об их колоссальной мощи. А сейчас мы пришли к выводу, что Ускорители начали воплощать свои планы еще полсотни лет тому назад.

«Зато мы знали о защитных комплексах райелей в районе Стены аж с 2560 года, когда их обнаружил Уилсон. Нетрудно было догадаться, что для их поддержки райели должны обладать адекватным наступательным оружием. В конце концов, только они одни отважились сунуться в Бездну. Вряд ли кто-то пойдет на такой шаг, имея при себе всего лишь жалкие „бомбы-вспышки“. Ускорители всегда знали, что добраться до Стены можно только при наличии колоссальной боевой мощи».

– Это не исключено, – нехотя согласился Казимир. – Просто меня что-то тревожит, а что именно, я пока не понимаю.

«Если причина не в том, чтобы увидеть флот устрашения в действии, что еще может дать Ускорителям нападение Окайзенской Империи?»

– Я не знаю, – сказал Казимир. – АНС?

«Сценарий Паулы наиболее вероятен. С целью ввести в действие флот устрашения предпринимаются колоссальные усилия. Праймы – единственная раса, способная объединиться в политический или культурный блок внутри Содружества. И еще мы бы хотели подчеркнуть: если вы правы, и праймы окажутся агентами Ускорителей, окайзены и без них не свернут со своего пути».

– Отлично. – Казимир наконец-то справился со своим воротничком. – Я спрошу разрешения комиссии Сената на применение флотилии устрашения, но только после еще одной попытки заставить окайзенов отступить.

«И обязательно дай мне знать, как отреагирует Иланта», – попросила его Паула.

Это было чудовищное унижение, но Корри-Лин для преодоления ста метров, разделяющих останки вездехода и корабль Флота, пришлось полностью положиться на помощь Аарона и Иниго. Кроме перелома руки, у нее был вывернут голеностопный сустав и растянуты связки. Это она поняла сразу, как только попыталась шагнуть.

Тогда Аарон просто встал на колени на разрезанном им корпусе вездехода и протянул ей руку. Корри-Лин с огромной неохотой уцепилась за нее и позволила себя вытащить, что он и сделал с такой легкостью, словно поднимал сумку с пухом громала. А когда он отпустил Корри-Лин, она вскрикнула от боли и чуть не свалилась на лед. Аарон, конечно, успел ее подхватить.

Ей пришлось обнять их обоих и позволить повести себя к космическому кораблю. От жуткого холода Корри-Лин дрожала всем телом. Над головой непрестанно вспыхивали яркие молнии, и раскаты грома наполняли отдаленным ворчанием небольшой островок спокойствия, созданный силовым куполом. Даже без усиления визуальных сенсоров было заметно, что космический корабль сильно пострадал. На корпусе появились трещины, а из различных клапанов и обрывков труб просачивались капли какой-то жидкости.

Земля снова сильно вздрогнула, и все трое кувырком покатились на лед.

– Поторапливайтесь. – приказал Аарон.

Его личное поле окутало фигуру бледно-голубым ореолом, усиливая защиту. Корри-Лин в замешательстве отметила, что Иниго принял точно такие же меры предосторожности. Потом они вдвоем подняли ее и протащили последние двадцать метров. Корри-Лин оказалась абсолютно беспомощной. Кроме того, в экзо-зрении появились тревожные красные символы. Из атмосферы, заключенной в силовом поле, ее организм получал опасную дозу радиации.

Это был действительно корабль из состава Флота, на корпусе она видела регистрационный номер и название «Линдау», но, как бы отчаянно она ни пыталась связаться с экипажем, на запросы никто не отвечал. Оставалось только гадать, какую легенду придумал Аарон. Корри-Лин даже не пыталась задуматься, как ему удалось выжить после обрушения ледника. Это воспринималось как само собой разумеющееся.

Они поспешили подняться по трапу и нырнули в тамбур-шлюз. Как только последний из них переступил порог, шлюз мгновенно закрылся. Корабль вздрогнул от очередного мини-землетрясения. А потом раздался безошибочно узнаваемый гул активируемого двигателя, и они поднялись над землей. Пол завибрировал и сильно наклонился. От дрожи и скрежета корпуса, испытывавшего предельные нагрузки, Корри-Лин до скрипа сжала челюсти.

Внутренние створки шлюза разошлись, как только стала резко возрастать тяжесть.

– Присмотри за ней, – бросил Аарон, отпустил ее руку и кинулся вглубь корабля, преодолевая тяжесть нарастающего ускорения.

Иниго быстро уложил Корри-Лин на пол прямо в коротком коридоре.

– Не верти головой, – строго приказал он. – Спину держи прямо. Я не знаю, насколько возрастет тяжесть.

Пол, похоже, был сделан из плайпластика – не слишком удобный, чтобы на нем лежать, но при ускорении, приближавшемся к пяти g, Корри-Лин порадовалась, что ей не надо двигаться. Медицинский дисплей показывал, как сильное ускорение действует на сломанную руку, а к горлу уже подступила тошнота.

– Что происходит? – простонала она. – Где экипаж?

Дрожь после наружного холода все еще не унималась.

Иниго отвечал, не поворачивая головы:

– Мы должны выбраться из атмосферы предельно быстро. А насчет экипажа мне ничего неизвестно.

Его мысли в Гея-сфере выдавали сильное беспокойство.

– Я не могу подключиться к внутренней сети.

– Я тоже.

Через пару минут ускорение неожиданно упало до стабильного одного g, Иниго приподнялся и сел. Его гея-частицы по-прежнему излучали сильное беспокойство.

Корри-Лин, морщась от боли, тоже поднялась. В лодыжке все еще пульсировала боль, а принятые лекарства загадочным образом искажали видимую действительность. Возможно, Корри-Лин ощущала легкость во всем теле из-за общего состояния организма. Или же странно работали двигатели корабля. И в воздухе появился непонятный запах. Она икнула, надеясь, что это еще не предвестник рвоты. Ситуация, в которой она оказалась, почему-то беспокоила ее меньше, чем можно было ожидать. Хотя отсутствие экипажа ей очень не нравилось. Она инстинктивно понимала, что это очень плохо, но отказывалась задумываться. «Слишком много всего. Слишком много и сразу».

– Что ж, мы все еще живы, – со вздохом сказала она.

Иниго посмотрел на нее с тревогой.

– Верно. – Он неуверенно поднялся на ноги. Одна из осветительных полос на потолке постоянно мигала. В ее корпусе виднелись трещины. Иниго нахмурился, глядя на светильник. – Мой сканер обнаружил множественные повреждения корабля. И я не могу отыскать членов экипажа.

– Что ты хочешь этим сказать?

Толстая плайпластиковая дверь распахнулась, и в коридор вышел Аарон. Его гея-частицы были заблокированы, но и без них даже одурманенная лекарствами Корри-Лин поняла, насколько он разъярен. Аарон в гневе уставился на Иниго.

– Не вздумай повторять таких же фокусов, как на леднике.

Иниго презрительно усмехнулся.

– Я почти справился с тобой, правда? А я ведь всего лишь простой любитель.

Аарон напряженно улыбнулся и шагнул вперед.

Корри-Лин заорала от боли, когда его ботинок опустился на поврежденный сустав. Иниго бросился к нему и с размаху толкнул, словно игрок в регби. Аарон даже не покачнулся. Он демонстративно сохранял положение еще несколько секунд, потом убрал ногу и сделал шаг назад.

Корри-Лин, всхлипывая, обхватила ладонями лодыжку, стараясь унять разгоревшуюся боль. На глазах у нее выступили слезы.

– Не надо, – испуганно прошептала она.

– Медицинская камера находится в главной каюте, – сказал Аарон и протянул руку.

– А где экипаж? – спросила она.

– Они на минутку вышли. – Аарон задумчиво помолчал. – Но могут на некоторое время задержаться.

Корри-Лин проигнорировала протянутую руку, и подняться ей помог Иниго. Вслед за Аароном они доковыляли до основной каюты.

– О Заступница!

От увиденной сцены желчь мгновенно поднялась к горлу, и Корри-Лин невольно прикрыла рот свободной рукой.

Основное помещение космического корабля представляло собой круглую комнату примерно семи метров в диаметре. Из плайпластиковых стен и пола торчали отдельные предметы мебели, но почти все они были страшно исковерканы. Из разбитых панелей вывалились какие-то модули, и даже их корпуса не избежали физического воздействия – на них виднелись вмятины и трещины. Некоторые узлы оплавились вместе с прилегающими участками стен, а на потолке были заметны пулевые отметины.

Но взгляд Корри-Лин привлекли даже не эти последствия погрома. На полу она увидела кровь. Большие лужи расплескались при ускорении корабля и теперь начали застывать. Кровь широкими мазками покрывала стены, длинные красные штрихи испещряли даже потолок.

– Чудовище! – простонала она, не разжимая зубов.

– Давайте договоримся раз и навсегда, – сказал Аарон после того, как дал команду интел-центру активировать медицинскую камеру. – Я не хороший и не плохой. Я просто человек, выполняющий свою работу. И я ее выполню. Несмотря ни на что.

Корри-Лин бросила взгляд на Иниго. И поняла, насколько он напуган. Такого выражения на его лице она еще никогда не видела. Только не у Иниго, человека, который собирался вести их к новой прекрасной жизни.

– Что же это за работа? – спросил Иниго, стараясь сохранить хотя бы видимость достоинства.

На щеке Аарона едва заметно дернулся мускул.

– Прошу прощения. Я еще не до конца это понял.

– Невероятно!

Аарон смущенно пожал плечами, глядя на Корри-Лин.

– Ты ведь меня понимаешь?

– Он не человек, – проворчала она. – Это биоробот-киллер. И настолько несовершенный, что даже не знает, почему он так поступает.

– Ну, вот и готово, – сказал Аарон.

Он указал взглядом на выкатившуюся из стены медицинскую камеру. На серебристой поверхности тоже виднелись пулевые царапины, но малметаллическая крышка плавно поднялась, и управляющая система доложила о полной готовности, хотя некоторые узлы работали на резервных источниках.

– Я туда не полезу, – взвизгнула Корри-Лин.

– Полезешь, – заверил ее Аарон. – Или я сам тебе помогу. За твоим лечением, конечно, будет наблюдать юз-дубль Иниго. Но мне ты нужна целой и невредимой. А у тебя, кроме физических повреждений, еще и немалая доза облучения.

Корри-Лин оглянулась на Иниго, но тот лишь пожал плечами.

– Тебя волнует ее здоровье? – удивился Иниго. – Но почему?

– Она – рычаг воздействия, – спокойно ответил Аарон. – Гарантирует твое хорошее поведение.

– Пристрели меня, – взмолилась Корри-Лин. – Воспользуйся еще раз боевыми бионониками. Пожалуйста. Нельзя позволить ему достичь цели.

Иниго долго смотрел на нее, потом опустил голову.

– Ну а теперь, когда мы все выяснили, прошу.

Аарон вежливым жестом пригласил ее лечь в медицинскую камеру.

Корри-Лин доковыляла до серебристого корпуса и присела на край. Иниго помог ей снять одежду и лечь на спину. Крышка опустилась. Корри-Лин продолжала всхлипывать, пока не потеряла сознание.

Вторичная мыслительная система известила Корри-Лин, что медицинской камере потребовалось четыре часа, чтобы состыковать кости ее руки и закрепить их усиленным слоем мышц, восстановить растянутые связки на лодыжке и очистить от радиоактивного заражения кожу и кровь. Кроме того, Иниго дал команду ввести успокаивающие средства. Она еще несколько минут пролежала в теплой темноте, не испытывая ни малейшего желания вылезти и убедиться, какой жалкой стала их жизнь. Но в конце концов глубоко вздохнула и дала команду поднять крышку.

Иниго тотчас оказался рядом, склонившись над камерой с озабоченным видом.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Как Идущий-по-Воде после смерти Салраны.

Иниго ласково погладил ее волосы.

– Пока еще с нами не случилось ничего такого ужасного.

– Ха, – возмущенно бросила она. – Этого ублюдка даже человеком нельзя назвать, хотя некоторые навыки вбиты в него намертво. – Она села и увидела, что Аарон слегка улыбается, глядя на нее с другого конца каюты. – А твои кошмары тебя все еще мучают? – спросила она, прикрывая руками обнаженную грудь. – Надеюсь, что мучают. Когда-нибудь они окончательно затянут твой разум.

– Что ж, это вполне вероятно. – Аарон усмехнулся. – Можно вывести девчонку из Сампалока, но Сампалок из девчонки – никогда.

– Да что тебе известно о жизни Идущего-по-Воде, сумасшедший биоробот?

– С возвращением, Корри-Лин. Без тебя на этой вечеринке скучновато.

Иниго подал ей халат, оказавшийся не по росту большим. Корри-Лин сердито запахнула полы и перекинула ноги через бортик медицинской камеры. Но, вспомнив, что было на полу, тотчас поджала их.

Крови исчезла. Корри-Лин внимательно осмотрела каюту. Если не считать исковерканной мебели и сломанного оборудования, в помещении царил порядок.

– Некоторые из вспомогательных роботов еще функционируют, – пояснил Иниго. – Я приказал им почистить каюту.

– Ага. – Она выбралась из камеры. – Ну что, опять начнешь мне угрожать?

Аарон почесал за ухом.

– Нет.

– Почему? Ты же сказал, что я – рычаг воздействия. Вперед, продолжай. Я тебя не разочарую. Обещаю, что кричать буду громко.

Несмотря на браваду, у нее заметно задрожали ноги.

– Проклятье, а я-то думал, что это мой мозг не в порядке.

– Иди к черту.

Аарон с искренним любопытством взглянул на Иниго.

– Как же вы с ней ладили?

– Любовь. – Рука Иниго легла ей на плечи. – Сомневаюсь, чтобы это чувство сохранилось в твоей памяти.

– Верно. Должен признать, слово «любовь» не затрагивает во мне никаких струн. Но принцип мне понятен. Кто знает, если я буду правильно питаться и держаться подальше от неприятностей, может, и я встречу хорошую девчонку, которая полюбит меня таким, каков я есть. Как и в вашем случае.

Корри-Лин, сжав кулаки, шагнула вперед. Иниго заставил ее вернуться.

– Вы когда-нибудь успокоитесь? Это же непрофессионально.

– Я знаю, – сказал Аарон. – Объявим перемирие?

– Если у меня появится шанс застать тебя спящим и перерезать глотку, я как следует нажму на нож.

После этих слов даже Иниго как-то странно на нее посмотрел. Корри-Лин не проявила ни малейшего раскаяния.

– Вообще-то я не так давно спас ваши жизни, – с оттенком обиды в голосе заметил Аарон.

– Но в этой ситуации мы оказались только из-за тебя.

– Вот как? Подумай хорошенько. Люди, преследующие нас, искали Иниго и хотели его убить. Окончательно убить. Рано или поздно они все равно бы его нашли. А благодаря нашим с тобой усилиям мы подоспели первыми.

– И кто остался в живых на Ханко, чтобы поблагодарить тебя за это?

– Ладно, хватит, – вмешался Иниго и крепко сжал ее пальцы. – Мы еще живы, и я признаю свой долг. Но ты прекрасно понимаешь, что твое появление, обусловленное идеологическими соображениями какой-то фракции, не может меня радовать.

– Мне неизвестно, что тебе уготовано, – сказал Аарон. – И насколько это плохо.

Иниго ничего не ответил. Его гея-частицы оставались наглухо закрытыми и не пропускали даже малейших оттенков эмоций, и это расстраивало Корри-Лин. Она так привыкла делиться с ним любыми своими чувствами. «Семьдесят лет назад…»

– Так к кому же ты меня повезешь? – спросил Иниго.

У Аарона хватило такта, чтобы смущенно опустить взгляд.

– Он не знает, – ответила за него Корри-Лин.

– Могу я хотя бы спросить, куда мы направляемся?

– Ну, – протянул Аарон, – должен признать, что и в этом я пока не уверен.

– Что?

– Ты же говорил, что всегда узнаёшь, что делать дальше, – возмутилась Корри-Лин. – Твой мозг вроде старинной блок-схемы. Заканчиваешь один процесс, и сразу начинается новый. Ты уже заполучил Сновидца и должен знать, куда его доставить.

– Да, что-то вроде того. В обычных обстоятельствах я бы обязательно знал, что делать дальше.

– В обычных обстоятельствах?

– Мы на корабле Флота. Э-э… позаимствованном корабле.

– И ты его сломал, – сдержанно добавил Иниго.

– Сломал? – забеспокоилась Корри-Лин.

Перспектива провести остаток жизни, сколько бы она ни продлилась, в ограниченном пространстве, да еще в обществе помешанного на своей работе Аарона ей совсем не нравилась.

– Чтобы вас найти, мне пришлось погонять его в экстремальных условиях, – объяснил Аарон. – Лучше было бы сказать, что я его испытал на прочность. И результаты совсем неплохие: отличные резервы и достаточный выбор запчастей. Интел-центр уже составил схему ремонта, и роботы приступили к ее осуществлению.

– Постой, – воскликнула Корри-Лин. – А где мы сейчас находимся?

Она полагала, что за четыре прошедших часа они должны были уже покинуть систему Ханко.

– В миллионе километров от Ханко, – ответил Аарон. – Мы ждем.

– Чего ждем?

– Дело вот в чем. Военный корабль построен с огромным запасом прочности. Мы можем хоть сейчас выйти на сверхсветовую скорость, но мне этого очень не хочется. Роботам потребуется еще некоторое время для восстановления минимального уровня функциональности. И мой инстинкт подсказывает, что можно подождать. Когда работа будет закончена хотя бы наполовину, я узнаю, что делать дальше.

Иниго изумленно поморгал.

– И так бывает всегда?

Корри-Лин вздохнула:

– Да. Боюсь, что так.

Еды на борту корабля было достаточно. Каждый из членов экипажа сделал собственные запасы продуктов, без которых не представлял себе жизни. Корри-Лин и Иниго быстро отыскали пакеты с горячим шоколадом, произведенным на Луранде, и пастилой с Эпуала. Что еще не могло не радовать, так это саморазогревающаяся упаковка; роботы по-прежнему трудились над починкой кулинарного процессора, к тому же из поврежденного резервуара вытекла половина базовой питательной жидкости.

Починка мебели стояла в самом низу списка неотложных дел, поэтому все с кружками в руках устроились на бесформенных выступах. Аарон не засиживался в каюте: время от времени он выходил, чтобы проверить, как идет ремонт в разных частях корабля.

После очередного горячего спора Корри-Лин убедила его открыть доступ к корабельной сети, хотя и с некоторыми ограничениями. Но теперь она и Иниго могли принимать изображения с наружных сенсоров.

На фоне удивительно пустынного звездного поля серебристым полумесяцем выделялась Ханко. Оставшиеся сенсоры «Линдау» дополнили визуальное изображение информацией о гравитационных изменениях. Теперь можно было видеть, как под воздействием м-поглотителя Хокинга, пожирающего планету изнутри, меняется распределение массы. Сильнейшие гравитационные волны опоясывали мир, сотрясая его, словно умирающее сердце. Процесс уже приближался к трагическому концу, и землетрясения становились все чаще и мощнее. Черная дыра с невероятной скоростью поглотила состоящее из магмы ядро. Тектонические плиты разрушались под действием ежеминутно менявшегося внутреннего давления. Тысячелетние льды, сковывавшие океаны, раскалывались на айсберги величиной с материк и накатывались на взбунтовавшуюся поверхность, сокрушая на своем пути горные хребты.

Аарон вернулся в каюту.

– Конец близок, – мрачно объявил он.

Сразу после его слов ослепительно белые облака начали светиться бледно-оранжевым сиянием и дополнили полумесяц до полной сферы. Янтарный шар атмосферы стал быстро расширяться. Массивные выбросы сгорающих в ядерном пламени газов достигали границ ионосферы и уносились в космос.

– Пожелай добра, пожелай исхода, – тихим шепотом нараспев произнес Аарон.

Внизу под истерзанной атмосферой взорвалась мантия. Из волн перегретой лавы полетели обломки, сравнимые размерами с целыми континентами.

– Великолепие смерти, однажды узнав, разуму вопреки полюбишь навеки. На эволюции бескрайнем берегу исполнится заветное желание.

Избавленный от оков оболочки, наружу ударил свет взрывающейся внутрь планеты, затмивший лучи ближайшей звезды. Черная дыра поглотила остатки ядра. Остался только свет, разгоравшийся все ярче.

– Все родилось из звездной пыли; все канет в темноту материи. Смерть насмехается над теми, кто хаосу бросает вызов, но смертные, рожденные во мраке, плывут по грозным времени морям.

«Линдау» начал разгоняться и с ускорением в два g быстро двинулся прочь от гигантских обломков, морей остывающей магмы и ослепительного света.

– Я не узнаю эти стихи, – сказал Иниго.

Аарон тряхнул головой, прогоняя меланхолию, и недоуменно взглянул на него.

– Какие стихи?

Корри-Лин закатила глаза, а затем долила в свой шоколад хорошую порцию рома столетней выдержки. Она обнаружила бутылку «Сент-Лизамна» в одной из кают команды и немедленно забрала ее себе.

– Не имеет значения. Твой несчастный мозг способен на что-то еще?

– Я обдумываю наши возможности. Что меня больше всего беспокоит, так это то, что Флоту известно о нашем визите сюда.

– Откуда ты узнал? – спросил Иниго.

– Эта информация имелась в памяти капитана. Адмирал Казимир лично рассказал ему о тебе и обо мне.

Корри-Лин вздрогнула и подлила себе еще немного рома. Шоколада в ее кружке почти не осталось.

– В его памяти! И теперь, когда корабль перестал отвечать, сюда нагрянут другие корабли?

– Я подозреваю, что они уже в пути, а поскольку капитан успел доложить о применении м-поглотителя, из гиперпространства выскочит не просто разведчик, а что-то помощнее.

– Ну и как, ты предпочтешь сдаться или покончишь жизнь самоубийством?

– Ни то, ни другое. Нам нужно еще три часа, пока ремонтные системы не приведут корабль в надлежащее состояние. Вспомогательные узлы можно восстановить и в пути, но работа двигателя и подача энергии должны быть обеспечены в первую очередь.

– Похоже, ты уже знаешь, куда мы отправимся.

– Я рассматриваю все открывающиеся варианты.

– Открывающиеся, – с любопытством повторил Иниго. – Ты мыслишь логически или эти возможности открываются в твоем мозгу по воле нанимателя?

Аарон опять почесал за ухом. Разговор причинял ему явное беспокойство.

– Варианты, как я считаю, заложены в моем мозгу. А выбор зависит от сложившейся ситуации. Способность профессионально оценить обстановку и обеспечила мне работу.

– А эти варианты не позволяют тебе догадаться, что ждет меня?

– О тебе и речи нет. Пойми, для меня лично ты совершенно не важен. Ты просто пакет, который я обязался доставить по назначению.

– Знаешь, пока я, так сказать, работал Сновидцем, я стал неплохим аналитиком. Если бы ты полностью открылся для Гея-сферы, я, возможно, сумел бы приоткрыть внедренные воспоминания.

– А зачем мне все это?

– Чтобы узнать, кто ты такой. Чтобы понять, где заканчиваются искусственные воспоминания и начинаются собственные мысли.

– А если это не искусственные воспоминания? Допустим, это я и есть и таким всегда был?

– Не похоже, ты слишком сильно мучаешься. То, что тебя беспокоят кошмары, я понял еще до того, как мне рассказала Корри-Лин.

– Тем не менее я жив, и ты у меня под арестом. Я думаю, пока мы остановимся на этом.

– Как хочешь. А ты не мог бы рассказать хотя бы об открывающихся вариантах действий?

– О долгосрочных перспективах мне почти ничего неизвестно. Таким образом, если меня схватят, я не смогу ничего выдать.

– Ты только что сказал, что это я у тебя под арестом.

– Я должен учитывать и бесконечно малую вероятность твоего побега. Я не могу поделиться с тобой всей информацией, это дало бы тебе тактическое преимущество, мой друг.

– О милосердная Заступница, – простонала Корри-Лин, после чего приложилась прямо к бутылке.

Через юз-дубль она дала команду возобновить передачу информации с наружных сенсоров.

Новая яркая звезда, совсем недавно бывшая планетой Ханко, стала угасать уже через час после рождения. Началось интенсивное поглощение осколков, не набравших после взрыва достаточной скорости. Колоссальная сила притяжения влекла к центру все твердые обломки. Затем гравитация распространилась еще дальше, и пришла очередь отвердевших потоков магмы. После чего остались только выплеснутые при схлопывании струи газов и пыли. Их течение сменилось на противоположное, и, захватывая по пути все свободные частицы, они тоже устремились навстречу ненасытному поглотителю.

Всего за три часа после вспышки, затмившей солнце, Ханко превратилась в крошечный тусклый огонек, окруженный клубами медленно исчезающего бледно-голубого тумана.

– Она поглощает все, чтобы продолжить горение, – сказал Аарон. – Но в конце энтропия неизменно одерживает победу, уничтожая последние искры тепла и света. И тогда остается только темнота. А когда это происходит, исчезает даже вечность, поскольку одно мгновение в точности повторяет следующее, и Вселенная погружается в небытие. – Он повернулся к Иниго. – Звучит знакомо?

– До небытия еще далеко, – ответил Иниго. – Ик тому времени здесь не останется даже постфизических существ. В общем, мне наплевать.

– Но ваша Бездна ускорит процесс. Лишившись массы этой галактики, Вселенная станет значительно ближе к концу времени и пространства.

– Твои наниматели хотят заставить меня остановить паломничество.

Аарон озадаченно пожал плечами.

– Я представления не имею, чего они хотят. Я просто вижу здесь некоторый символизм.

Корри-Лин встрепенулась. После рома она опустошила пару бутылок вина, припасенного другим членом экипажа. Потом последовала малиновая водка «JК». Корри-Лин была очень расстроена тем, что на корабле все еще не работал холодильник; «JK» следовало пить охлажденной чуть ли не до точки замерзания.

– Но тебе не все равно, – пробормотала она. – Это только начало. Твое состояние проясняется. Может, мы увидим истинного Аарона раньше, чем предполагал твой босс.

– Вы уже его видите. Извините.

Аарон подал команду интел-центру, и «Линдау» перешел на сверхсветовую скорость.

– Так что же ты решил? – спросил Иниго.

– Флотским известно, что я охотился за тобой, и, если они даже не уверены, что я выжил на Ханко, они всё поймут очень скоро. За нами обоими охотился тот, кто сбросил на Ханко м-поглотитель. Предполагалось, что я передвигаюсь на «Бродяге», и это давало мне некоторое преимущество, но и оно уже исчерпано. Однако на Пулапе меня на всякий случай поджидает запасной корабль. Плохо то, что, куда бы мы ни сунулись на «Линдау», очень скоро это будет известно всем и каждому. Вот почему мне не хотелось бы рисковать, я не могу допустить ни малейшей вероятности твоего похищения или уничтожения.

– Значит, ты в тупике, – насмешливо бросила Корри-Лин. – Как жаль!

– Не совсем. Есть еще один отдаленный уголок, самое последнее убежище.

– И где же это? – поинтересовался Иниго.

– Я отвезу тебя к Конусу.

– Макродом чужаков? До него же семьдесят световых лет. На дорогу уйдет не одна неделя. И кто там тебя ждет?

Аарон наморщил лоб, словно прислушиваясь к далеким голосам. То, что он сказал, удивило его самого:

– Оззи. На Конусе живет Оззи.

Паула с легким сожалением смотрела, как вокруг ее пианино сворачивается мягкая плайпластиковая оболочка. Нет смысла даже пытаться сесть за клавиши. После конференции с Казимиром и АНС она просто не могла целиком отдаться музыке, как делала это обычно. Сомнения Казимира относительно мотивов Ускорителей ее сильно встревожили. С точки зрения логики ее трактовка была безупречной. Оружие флотилии устрашения необходимо Ускорителям, чтобы расчистить путь от райелей.

Всплыл давно мучивший ее вопрос: чего еще можно ожидать от альянса с праймами? Чего еще? Вся эта затеянная Ускорителями авантюра с манипулированием окайзенами и праймами выглядела чрезвычайно рискованной, и провести ее втайне было весьма трудно, а в случае раскрытия фракции грозила блокировка со стороны АНС. По мнению Паулы, риск был даже слишком большим, чтобы столь умные и проницательные личности, как члены фракции Ускорителей, могли на такое пойти. Несмотря на то что Паула отвергала большую часть их идеологии, обвинить в недальновидности эту группу было нельзя. Но тогда оставался вопрос: что еще они надеялись получить, вынудив Содружество пустить в ход флотилию устрашения?

Согласно классической стратегии, флотилия должна устремиться навстречу окайзенам, оставив Содружество незащищенным. Степень незащищенности Паула оценить не могла.

Вряд ли Ускорители рассчитывали на физическое нападение. Сначала надо построить и запустить корабли паломничества. Да и уничтожение АНС для них неприемлемо: в конце концов, Ускорители – часть этой системы.

Так что же?

Если это была всего лишь грубая попытка изучить оружие флотилии устрашения, она вот-вот провалится, поставив крест на фракции и на ее идеях. До сих пор правление АНС только раз применяло санкцию блокировки по отношению к фракции. Это произошло пятьсот лет назад во время мятежа Эволюционных Сепаратистов, когда последние попытались расколоть АНС, взять под свой контроль одну из секций и осуществить переход к постфизическому состоянию.

«Наверное, я что-то упустила».

Самым большим пробелом в ее знаниях оставалась природа флотилии устрашения, и это был единственный пробел, заполнить который АНС никогда не согласится. При всех ее заслугах Паула признавала, что утечки такой информации допустить нельзя, что не исключено в том случае, если ее схватят. Шанс небольшой, но он есть, если за ней охотится Кэт. А если даже и не Кэт, найдется кто-то другой, кому физическое существование Паулы Мио может не понравиться. Такие всегда найдутся. Одна из особенностей работы. За четырнадцать столетий с этим пришлось свыкнуться.

Интел-центр доложил, что через пятнадцать минут «Алексис Денкен» прибудет на Керенск и что Паулу вызывает Гор.

– Значит, с Джастиной все в порядке, – сказала Паула. – Это хорошая новость.

«Да. Но мелкий пакостник Этан, должно быть, помирает со смеху над тем, что Небесный Властитель отказался ей помочь».

– Он отказался помочь сейчас. Но, говоря откровенно, если кто-то из нас и близок к вершинам развития, то это Джастина.

«Да, вероятно».

– Я и не подозревала, что в Бездне так быстро течет время.

«Этого никто не подозревал. Хотя, я полагаю, скорость времени может быть локализована. Мы еще ничего не знаем о самой материи Бездны, но такое допущение объяснило бы ускорение Небесного Властителя. Он не увеличивал физическую скорость, а оперировал другим потоком времени».

– А как ты думаешь, что случилось на Кверенции после смерти Идущего-по-Воде? Небесный Властитель сказал, что там никого не осталось.

«Да кого это волнует? У меня есть для тебя кое-что интересное. Угадай, кто стартовал с Гантии через два часа после тебя?»

– Знаю, заинтересовавший нас агент Ускорителей. Он получил корабль с ультрадвигателем, но его маскировка несовершенна, или, скажем, сенсоры АНС ее преодолевают. Не беспокойся. Дигби держит его под наблюдением.

«Семейный бизнес, да? Очень удобно. Но я говорил не о Чатфилде».

Паула вздохнула. Иногда привилегии Гора Бурнелли, предоставленные ему АНС, ее не на шутку раздражали.

– Кто же?

«Марий».

После четырнадцати сотен лет работы неожиданный поворот в деле уже не мог ее удивить, но заинтересовал всерьез.

– И как же ты об этом узнал?

Гор рассмеялся.

«Мне сказал друг моего друга, видевший его в космопорте».

Теперь уже рассмеялась Паула.

– Это означает, что фракция Консерваторов все еще стремится столкнуть Ускорителей?

«Упрятать их под землю и станцевать на их костях. Тебе помогла эта информация?»

– Она не полезна им, зато подтверждает мое предположение, что Чатфилд работает на Ускорителей.

Ее юз-дубль доложил, что не в состоянии определить местоположение Гора. Лишь очень немногие люди умели так ловко манипулировать унисферой. Да и зачем бы ему скрываться? «Если только… Нет! Не может быть».

«У меня есть еще кое-что, что тебе поможет», – продолжал Гор.

– Что же это?

«Троблум».

– Тебе известно, где он?

«Нет, извини, но я знаю, чем он занимается».

– В самом деле? Твой Экспедитор оборвал одну из наших нитей расследования. Знаешь, когда-нибудь я все же решу его арестовать. Использование м-поглотителя в одном из Центральных миров недопустимо.

«Считай, что это моя оливковая ветвь. Помнишь, как нас насторожили намеки Троблума?»

– И чем же он занимается?

«Строит сверхсветовой двигатель, способный перемещать планеты».

– О господи! Ты шутишь?

«Если бы. Хорошо хоть он делает это не для Ускорителей, по крайней мере пока мы не сомневаемся. Похоже, перемещение планет – его собственная навязчивая идея».

– Вполне вероятно. У него есть своя довольно правдоподобная теория о том, как аномийцы соорудили Темную Крепость. Один из вариантов – это похищение или приобретение устройства у райелей-воинов.

«Вот как? В любом случае он добился успеха».

– Теперь-то ты наверняка шутишь.

«Нет. Потому-то Экспедитора и послали туда, чтобы убрать все следы. Тогда мы думали, что имеем дело с частью плана Ускорителей, но теперь уже так не считаем».

– А почему же ты говоришь мне об этом только сейчас?

«Троблум – человек очень странный. И сегодня он болтается по Вселенной со сверхсветовым двигателем, способным перемещать планеты. Кроме того, он пытается связаться с тобой и рассказать что-то об Ускорителях. Им это не нравится».

– Ага, понимаю: непредсказуемые последствия.

«В точку».

– И тебя это беспокоит?

«Тебя тоже должно беспокоить. Обстановка и так достаточно неустойчивая. Нельзя допустить, чтобы люди вроде Троблума усложнили ее еще больше».

– И еще у него могут иметься улики, необходимые для правления АНС, чтобы блокировать Ускорителей.

«Не исключено. Кто знает?»

– И что же ты хочешь от меня?

«Перемести его в самое начало твоего списка приоритетов. Его необходимо найти».

– После того, что произошло на Шолапуре, он сейчас может быть на полпути к Андромеде.

«Нельзя позволить Ускорителям снова нас опередить».

– Не пытайся указывать мне, что делать, – коротко отрезала Паула.

«И в мыслях не было. Просто довожу до твоего сведения информацию, как и подобает добропорядочному гражданину».

– А чем ты занимаешься? Я слышала, что ты не появился на заседании совета по Внешней Защите.

«Я решил, что самое время взять отпуск. Но не беспокойся, я держу руку на пульсе».

– Если будешь сильно давить, я ее сброшу. Насколько я знаю, у тебя нет и половины привилегий, какие ты себе приписываешь.

«С тобой приятно иметь дело, Паула. Как и всегда».

Связь прервалась.

Паула откинулась на спинку дивана. Прошло несколько мгновений, и она улыбнулась.

Фургончик с логотипом компании «Кенгуру» весь день колесил вдоль старых путей общественного транспорта Колвин-сити. Араминта, сидя на широком переднем сиденье перед выпуклым окном с односторонней прозрачностью, наблюдала мучения города. Нескончаемый гул эллезелинских капсул, пролетавших над самыми крышами, не давал забыть о присутствии и мощи оккупантов. Мрачная решимость горожан постепенно сменялась отчаянием. Делегация сената шесть часов провела в ожидании приема у Пелима. Многие люди, собравшиеся в доках, чтобы донести до сенаторов свои требования, пострадали от эллезелинских полицейских. Полеты капсул скорой помощи все еще оставались под запретом, раненных в стычках развозили по больницам на мотогондолах и авто. К полудню ряды протестующих в доках стали редеть. Стихийные митинги переместились в другие районы.

Ларил, как и обещал, активировал узел унисферы в кабине. Управление осуществлялось голосовыми командами, и это очень понравилось Араминте. Одной из самых первых новостей прозвучал отчет о встрече Джастины с Небесным Властителем. Как сказали участники шоу, сон был запущен в Гея-сферу несколько часов назад и уже разошелся по всему Содружеству. Теперь вовсю шло обсуждение с участием самых опытных комментаторов, а также советника Воплощенного Сна по имени Делуи, похоже, не слишком огорченного отказом Небесного Властителя проводить Джастину к Ядру. Араминта некоторое время следила за обсуждениями, но быстро поняла, что никто ничего не знает, и переключилась на местные новости. На крошечном портале появились сценки, заснятые репортерами на улицах города.

Один странный сюжет повторялся в выпусках новостей снова и снова. Эллезелинские капсулы падали с неба, и полицейские силой уводили с собой шедшую по улице женщину. До сих пор еще никто не обнаружил какой-либо связи между жертвами похищения, хотя предположения строили самые опытные наблюдатели. Бойцы полиции, осуществлявшие захват, действовали решительно и ничуть не заботились о последствиях. Сюжеты новостей ясно показывали, как разгневаны жестокими задержаниями случайные свидетели. Это были те немногие жители города, кому хватило храбрости выйти на работу, а теперь они направлялись домой, чтобы пообедать. Во вторую смену таких храбрецов почти не осталось. Горожане пытались защититься всеми доступными средствами, они запирали двери домов и включали охранные системы.

Араминте хватило трех сюжетов о жестоких задержаниях, чтобы найти связь между женщинами. Все они были похожи на нее.

– Великий Оззи, – простонала она, увидев, как посреди улицы плачут два испуганных малыша, в то время как их маму уводят в полицейскую капсулу.

Свирепость полицейских с Эллезелина вызвала горячее осуждение во всем Содружестве, но на их поведение оно никак не повлияло.

Уныние возросло многократно, когда Араминта поняла, что весь мир страдает из-за нее. Отказ, полученный Джастиной от Небесного Властителя, тоже не улучшил ей настроение. Араминта сильно рассердилась. Она ведь очень рисковала, упрашивая Небесного Властителя пропустить Джастину в Бездну, а теперь все ее усилия пропали даром. Джастина даже не добралась до Ядра. Теперь не будет никаких переговоров, и никто не объяснит правителям Бездны, какие разрушения они наносят остальной Вселенной.

Араминта ничего не могла поделать, только лишь сдаться, и тогда все проблемы были бы решены. Но вместо этого она последовала совету Ларина и заглянула в Гея-сферу, мгновенно погрузившись в океан эмоциональных всплесков, соблазняющего шепота и радужных воспоминаний, распространяемых узлами восприятия. Здесь были различные уровни или слои, а может, она напрасно пыталась их разделить, но в этой эмоциональной вселенной определенно существовали различные аспекты.

Основой Гея-сферы, безусловно, были сновидения: не только сны Иниго, но и бесчисленные множества других грез, переданных в узлы восприятия их хозяевами, и каждый сон по своему уникальному эмоциональному признаку отличался от всех остальных. В сознании мог развернуться любой из снов, отвечающий определенному настроению или образу, совсем как в памяти – посредством простейшей ассоциации. И только сны Иниго обладали строго определенными признаками, и вызвать их было легче всего.

Араминта смирилась с неизбежностью и, пустив фургончик петлять по улицам в соответствии с заданной Ларилом программой, погрузилась в первые сны Иниго. Спустя несколько часов она очнулась, с улыбкой вспоминая, как молодой Эдеард прошелся по Бирмингемской заводи, чтобы сокрушить Арминеля. Ей даже показалось, что в машине стало немного светлее. Так здорово было смотреть на Маккатран с его странной архитектурой и своеобразными ген-формами, следить за жизнью богатых и напыщенных лордов и леди, словно сошедших со страниц невероятно древних книг. Араминта стала гадать, женится ли Эдеард на Кансин или Салране. В любом случае это был бы прекрасный романтический союз. И она не сомневалась в благополучном конце истории, несмотря на то что жить в таком отсталом мире ей совершенно не хотелось.

А между снами Иниго на крыльях искренних эмоций проносились ежедневные чувства, излучаемые согражданами Араминты по Колвин-сити. За пределами машины Гея-сфера являла собой жалкое зрелище: тревоги и страхи большинства горожан почти подавляли лихорадочную надежду последователей Воплощенного Сна, воодушевленных близостью Второго Сновидца.

Скорее всего, из-за ее наследия, полученного от сильфенов, вся эта странная вселенная эмоций и воспоминаний представала перед Араминтой необычайно отчетливо. Она могла подняться над потоками чувств и спокойно и объективно оценить загадочное пространство. Как только она сделала это, ее разум отметил небольшие нейтральные зоны, словно беспорядочно разбросанные осколки небытия. Еще сильней ее удивило то, что они как будто тянулись к ней, их внутренние слои откликались на эмоциональное состояние, почти идентичное ее собственному настроению. Эти призывы ментальных сирен заставили ее насторожиться. Наблюдая за ними, она нащупала подсознательные связи с городскими узлами восприятия.

«Оззи милостивый! Воплощенный Сон готов на все, лишь бы меня заполучить».

Араминта осторожно отдалилась от предательских ловушек. На фоне откровенных и ярких эмоций людей она нащупала бесконечную безмятежность Исток-острова сильфенов.

«Вы узнаете меня?» – с волнением спросила она.

Ответ был непривычно расплывчатым, похожим скорее не на человеческую речь, а на теплое ощущение приветствия и доброжелательности.

«Вы можете мне помочь?»

Печаль, но скорее сожаление, чем отказ.

«Я боюсь все испортить».

Ласковое тепло материнских объятий.

«Хотелось бы и мне быть такой уверенной. Вы хоть представляете, что здесь творится?»

Сияющий золотистый свет пронизал все ее тело до последней клеточки, словно сквозь туман уныния, окутавший Колвин-сити, пробилась улыбка ангела.

«Ох, ради Оззи. Ладно, я попробую еще раз его спросить».

Она устремилась мыслями к существу, маячившему где-то у самой границы восприятия. На этот раз она действовала с максимальной осторожностью, избегая внимания настойчивых наблюдателей. Она словно разговаривала сама с собой, не допуская утечки в Гея-сферу. Сразу же после обращения ее окутало мягкое мерцание звездных туманностей Бездны.

«Здравствуй», – приветствовала она Небесного Властителя.

«Я жду тебя».

«Это ты был рядом с моей подругой? С той, что проникла в вашу Вселенную?»

«Я уже очень давно не провожал никого из вашей расы».

«Не важно, – грустно сказала Араминта. – Если я приду в вашу Вселенную, ты проводишь меня к Ядру?»

«Провожу».

«Сразу же?»

«Как только ты достигаешь самореализации».

«Ага. Сразу ты этого не сделаешь, так? И никто из вашего рода тоже».

«Твое желание достичь Ядра меня радует. Я провожу тебя туда».

«А когда представители нашей расы появились в вашей Вселенной, куда вы их направили?»

«Мои сородичи показали им место, где они могли жить и взрослеть».

«Значит, вы направляете людей и к планетам, а не только к Ядру. Интересно».

«Я провожаю к Ядру тех, кто достиг само…»

«Да-да, это я поняла».

«Так ты идешь?»

«К вам скоро отправятся многие мои соотечественники».

«Я с радостью буду их ждать».

«Но они придут к вам лишь ценой гибели миллиардов других людей. Твоя Вселенная уничтожит всю нашу галактику и триллионы ее обитателей. Что ты об этом думаешь?»

Она понимала, что рискует спровоцировать очередную фазу поглощения, но в последний момент сумела унять свои чувства.

«Не всем дано достичь самореализации. Твоя раса все сильнее. Лишь немногие из вас останутся, чтобы раствориться в ткани Вселенной».

«Ты хоть понимаешь, что за границами вашей Вселенной другая Вселенная?»

«Есть только Вселенная и Ядро. И когда-нибудь ты возникнешь здесь».

«Дежавю, – тихонько буркнула она. – Ну, ладно, – сказала она Небесному Властителю. – Может, и возникну».

«Я жду тебя», – произнес он на прощание.

Араминта отозвала мысли и быстро осмотрелась вокруг. Наступил вечер, лучи заходящего солнца размывались защитным куполом в расплывчатые мазки. Она с тревогой посмотрела вверх, но не заметила ни одной эллезелинской капсулы, направлявшейся в ее сторону. Значит, посторонние не подслушали ее разговор с Небесным Властителем.

– Хорошенькое дело, – проворчала она, оставаясь в кабине. – Я не могу помешать Бездне нас принять. Эти ублюдки, похоже, выиграют.

Сделанный вывод не освободил ее от некоторых решений. Араминта дала команду машине проехать мимо парка Бодант по противоположной стороне гавани. Ей захотелось в последний раз взглянуть на то, что она впервые в жизни считала своим домом. Конечно, после того как покинула Лэнгхэм. Араминта начинала понимать, что ей надо как-то выбираться из города. Это единственный способ не позволить Воплощенному Сну использовать ее в своих целях. И выбора у нее не было. Предложенный Крессидой билет на космический корабль ничем бы ей не помог. События последних дней ясно показали, что из Колвин-сити не сможет подняться ни один корабль, даже обладающий дипломатическим статусом. Подумав о Крессиде, она вспомнила и ее рассказ о тропе сильфенов в лесу Франкола. Да, это была полезная информация. Но больше всего Араминта надеялась на помощь Ларила. Он ведь теперь почти Высший, он должен знать, какая из фракций, не поддерживающих идею паломничества, заслуживает доверия. Всем известно, что фракции имеют своих агентов, оснащенных последними достижениями технологий, и Гор говорил, что они тоже ищут Второго Сновидца. Если кто-то и сможет вытащить ее из Колвин-сити и с Виотии, то только они.

После этих размышлений в ее мозгу возникло не слишком приятное подозрение, что фракция, которая возьмет на себя труд позаботиться о ней, лишит ее возможности самостоятельно принимать решения.

«Забудь об этом. Сначала надо выбраться отсюда».

Фургон компании «Кенгуру» свернул на Эана-стрит, идущую вдоль Кэрнса, уже в сумерках. В выпуклое окно кабины сбоку ударил сноп яркобелого света прожектора, установленного на одном из зданий гавани. Отсюда уже был слышен шум толпы – нервирующий гул голосов множества людей, охваченных гневом.

Машина скользнула на стоянку, и Араминта вышла. Огромное количество собравшихся в парке людей ее неприятно удивило. На этой стороне они стояли отдельными группами, а у ее дома собрались в огромную плотную толпу, из которой слышались яростные крики и удары металла по ограждению, поставленному вдоль дороги.

Внезапно она поняла, в чем проблема. Кордон полицейских вокруг ее дома подстрекал людей на протест.

«Моя вина. Опять».

Она прошла немного вперед. В Гея-сфере бушевали вихри ненависти и возмущения. Ее макроклеточные ячейки принимали колоссальное количество коротких сообщений, распространявшихся по парку: без определенного адреса, без кода авторизации, не привязанных к узлам киберсферы, а потому не отслеживаемых.

«Вот файл. Связующая частота во втором сегменте».

«Согласуй с Этолом, у него есть координаты».

«Одного ублюдка подбили импульсом мазера».

«Отлично».

«Отлично».

«Отлично».

«Отлично».

«Слева от здания, берегитесь, осыпается часть дороги».

«Люди, собирайтесь здесь».

«Свободу Виотии!»

«Боты к атаке готовы. Может быть. Вы слушаете, идиоты? Мы не шутим».

«Сами идиоты, мы идем к вам».

«Свободу Виотии!»

«Мы выбьем ячейки памяти из ваших затуманенных снами мозгов».

«Вас никто не сможет оживить».

«Собираемся у сегмента пять. Вперед, люди».

Араминта быстро поняла, что сегментами называют участки ограждения, возведенного полицией. Толпа определенно готовилась к атаке. Явного лидера у людей не было, они, словно антитела, сопротивлялись чуждому вторжению.

«Сюда бы пару дезинтеграторов, чтобы пробить их броню».

«Хорошо бы».

«Смешно».

«Винтовки будут».

«Эй, дерьмо в броне! Думаешь, Идущий-по-Воде тебе поможет? Тогда зови его».

«Смешно».

«Смешно».

«Готовы? Вперед».

Араминта напряженно замерла. Солдаты сквозь заграждение выпустили залп подавляющих импульсов. Над парком раздались крики.

«Вы мне поверили. Тупые пни».

«Смешно».

«Смешно».

«Сегодня вы нас зацепили, завтра мы вас убьем».

«Наверное, зря я сюда приехала», – подумала она, глядя на волнующееся людское море.

Но ностальгия придавала ей сил. Выгнув шею, она смогла увидеть все шестиэтажное здание, странно темное на фоне пурпурных вспышек над ограждением. Лишь по краям голубыми и фиолетовыми искрами подсвечивались стеклянные угловые колонны.

«Ладно, посмотрела. Надо уходить».

Араминта развернулась и стала протискиваться сквозь разбушевавшуюся толпу. Эмоциональное давление в Гея-сфере продолжало нарастать, несокрушимая уверенность постепенно сменялась тревожным ожиданием. Что-то должно было произойти – но что именно, пока оставалось непонятным. Она помедлила и оглянулась; вспышки над ограждением стали почти непрерывными.

Крики людей слились в единый звериный рев, захлестнувший парк. Импульсные посылы участились до состояния белого шума. Люди вокруг нее ринулись к заграждениям.

Отчетливо прозвучал выстрел.

В общем шуме, усиленный множеством макроклеточных ячеек, выделился возглас: «Один готов!» Гея-сфера полыхнула злобной радостью.

– О нет, – прошептала Араминта.

Люди, протискиваясь мимо, окидывали ее неодобрительными взглядами.

Кое-кто мысленно подталкивал присоединиться к общей массе.

Она нерешительно замерла.

Яркие рубиновые огни взлетели в воздух в разных концах парка, проплыли над головами людей и опустились на полицейских, стоявших позади раскачивавшегося ограждения. Им ответили следующие выстрелы. Вспыхнули зеленовато-голубые искры подавляющих импульсов. Вверх взметнулся второй залп красных огоньков.

«Все было спланировано заранее», – поняла она.

Голубоватый свет, испускаемый заграждением, померк в одной из секций. Со своего места Араминта смогла увидеть, как в темном проходе появились головы бегущих людей. Их путь освещали падающие красные звезды. Послышались одиночные выстрелы, и не все они звучали со стороны полиции.

А потом в окнах ее дома появился оранжевый свет.

– О нет!

Араминта в отчаянии прикрыла рот руками. «Пожар!»

Огонь вспыхнул на третьем этаже, и вскоре языки дотянулись до балкона этажом выше. Вспышки и грохот выстрелов на улице стали отчетливее.

«Мы их сделали!»

«Мы прорвались».

«Заграждение опрокинуто».

«Жарьте мерзавцев».

Араминта смотрела на быстро распространяющееся пламя, но не видела, чтобы сработала хоть одна противопожарная установка. Потом она вспомнила, что совсем недавно началась модернизация всей системы тушения огня.

«Оззи милостивый, нет!»

Техники, проводившие работы в доме, не подключили временную схему. Все, чем она владела в этой Вселенной, превращалось в дым. Весь ее труд! Страховку, даже если ее и будут выплачивать после уличных беспорядков, растянут на долгие годы. Она никогда не купит себе дополнительные тела. О свадьбе можно забыть.

Араминта едва сдерживала слезы. У нее на глазах сгорали последние остатки реальной жизни, а она ничего не могла сделать. Под оглушительные вопли разбушевавшейся толпы языки пламени вырвались из-под крыши и взметнулись к траурно-темному небу.

– Покарай вас Оззи!

Ее неслышный в общем гвалте вопль был обращен и к протестующим, и к военной полиции Эллезелина, спровоцировавшей беспорядки, и к самому отвратительному мерзавцу во Вселенной – к Духовному Пастырю Этану.

«Араминта?»

– А?

Она стремительно развернулась, услышав свое имя. Рядом никого не было.

«Араминта, им известно, что ты в парке. Твое огорчение заставило сработать резонансный триггер. Уходи. Немедленно выбирайся отсюда».

Она застыла на месте. Голос пробился к ней из Гея-сферы, а она и не подозревала, что такое возможно, что кто-то способен обратиться непосредственно к ней.

«Кто ты?» – крикнула она в водоворот эмоций.

И вдруг вся Гея-сфера всколыхнулась, и радужные разводы вспыхнули с яркостью новой звезды. На нее обрушилось удивление, смешанное с недоверием.

«Это ты!»

«Второй Сновидец… мы тебя умоляем».

«Бездна, – в унисон ахнули поклонники Воплощенного Сна. – Веди нас к Бездне. Ты избрана Небесным Властителем».

«Отвяжитесь!» – крикнула им она, не без удовольствия отметив оттенки отчаяния.

«Выбирайся из парка, – снова прошептал загадочный голос. – Я больше не могу поддерживать эту связь. Уходи. Они сейчас придут за тобой». – Приятная теплая и ободряющая улыбка, словно мысленный толчок.

Толпу в парке накрыл оглушительный гул. Небо внезапно вспыхнуло белыми лучами прожекторов с больших капсул. Их налетело не меньше десятка, и казалось, машины вот-вот столкнутся прямо над головой. Араминта закрыла уши руками, но гул противной дрожью отзывался в ее костях.

– Никому не двигаться с места, – прогремел голос сверху.

Небо прорезали нити багрового огня. Капсула взорвалась. Араминта с криком бросилась на землю. Перед тем как коснуться вытоптанной травы, она заметила, что из капсул выпрыгивают люди. «Это же так высоко. Они разобьются». Боевые лучи лишали возможности оглядеться. Капсулы с ускорением взмыли вверх, и на землю посыпались какие-то мелкие обломки. В ночном небе появились размытые спиральные струи ионных инверсионных следов, а между ними сверкали вспышки энергетических зарядов.

Толпы собравшихся в парке людей начаты разбегаться, и очень быстро.

Араминта больше не нуждалась в подталкивании. Она вскочила на ноги и припустила назад, к тому месту, где оставила машину. Прерывистые вспышки воздушного боя выхватывали из темноты стоп-кадры людей в самых странных позах. Боковым зрением она увидела, как над Кэрнсом появились красно-голубые огни мигалок.

«Подкрепление».

Ноги стремительно понесли ее по траве. В голове от страха не осталось никаких других мыслей. «Проклятье, какая же я дура».

– Эй, ты.

Голос громкий, но спокойный.

Араминта продолжала бежать.

– Женщина с темными волосами во флисовой куртке. Остановись. Последний шанс.

«Ох, Оззи. Нет!»

Она резко встала и опасливо обернулась. В десяти метрах за ее спиной стоял мужчина в простом кожаном комбинезоне. Воздух вокруг него подрагивал, выдавая силовое поле. Он улыбнулся, не обращая внимания на бежавших мимо людей.

– Все кончено, – доброжелательно произнес он, протягивая руку. – Идем. Тебя никто не тронет, ты слишком важная персона.

У Араминты открылся рот: позади мужчины по воздуху летел человек – действительно летел, раскинув руки, как птица. Это была женщина. Больше ничего Араминта заметить не успела – вокруг нее вспыхнул ярко-алый ореол. Женщина приземлилась точно на стоявшего на земле мужчину. Их соприкосновение вызвало фонтаны фиолетовых искр. Ударная волна едва не сбила с ног Араминту и всех, кто оказался поблизости. Пронзительный вой заглушил все остальные звуки.

Араминта все же сумела удержаться на ногах и, пошатываясь, снова пустилась бегом. За ее спиной завязалась ожесточенная борьба. Взрывы энергетических зарядов подняли в воздух тучи земли, и две фигуры сплелись в рукопашной схватке на дне ими же сотворенного кратера.

Над парком бесшумно пролетели еще два темных силуэта, едва заметные на фоне вспышек воздушного боя. Полицейские капсулы с мигалками уже почти поравнялись с причалом.

Араминта чуть не столкнулась с человеком, прислонившимся к небольшому деревцу гурало. Она попыталась свернуть, но споткнулась и растянулась на траве. Инструменты из ее сумки-пояса больно впились в ребра.

– О-ох.

– Вставай.

Мужчина схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Лицо оказалось прямо перед ее глазами, и Араминта увидела, что человек улыбается. Он выглядел молодым и на редкость красивым, но она поняла, что на самом деле этот человек живет очень долго. Такой непоколебимой спокойной уверенности в себе не было даже у Ларила. Мужчина вдруг посмотрел куда-то поверх ее плеча и нахмурился.

– О черт.

Она даже не хотела оглядываться.

«Вот и конец».

Под самым силовым куполом взорвалась еще одна капсула. Горящие обломки, кувыркаясь, понеслись вниз.

– Беги отсюда, – настойчиво посоветовал ей мужчина. – Мы их задержим. Моя команда блокирует все сенсоры в радиусе пяти километров, так что Воплощенный Сон не сможет тебя выследить. Беги!

– Что? – вырвалось у нее.

И тут же мелькнула мысль, что нельзя быть такой тупой.

Мужчина развернул ее, а сам шагнул вперед. Из толпы перепуганных людей появились еще две фигуры, облитые зеленоватым сиянием. Ее спаситель поднял руки и встал в стойку по всем правилам боевых искусств. На кончиках его пальцев вспыхнули голубоватые шаровые молнии.

– Беги! – прикрикнул он на нее.

– Кто ты?

Информационный импульс был коротким и узконаправленным, так что его никто не смог бы перехватить.

– Оскар Монро. Я работаю на АНС. Мы хотим помочь тебе самостоятельно сделать выбор. Когда будешь в безопасности, свяжись со мной. Пожалуйста. – Он с недоброй усмешкой посмотрел на своих противников. – Беги, черт бы тебя побрал! – добавил он вслух.

– Даже и не думай, – послышался другой голос.

Араминта наконец повернулась и пустилась бежать. Позади раздался громкий треск, означавший начало боя. Волна воздуха чуть не сбила ее с ног, но она умудрилась сохранить равновесие и продолжала двигаться вперед. Прямо над головами разбегавшихся людей пролетели еще какие-то темные фигуры. Со стороны реки цепью разворачивались полицейские капсулы, окружавшие парк.

Араминта запрыгнула в кабину фургончика с логотипом компании «Кенгуру» и всхлипнула от облегчения. Машина медленно двинулась по дороге. Люди разбегались из парка, не разбирая пути, и фургону, чтобы кого-нибудь не сбить, приходилось то тормозить, то снова разгоняться. Над парком все еще полыхали вспышки, но доносившиеся снаружи звуки заглушал корпус кабины. Араминта обхватила себя руками за плечи и свернулась в клубок. Гея-сфера, отдалённо воспринимаемая ее мозгом, была затоплена всеобщим ужасом. Последователи Воплощенного Сна все еще призывали ее – очень настойчиво. Она блокировала все внешние ощущения.

Через пару минут машина обогнала всех, кто спасался бегством из парка. Вспышки над городом прекратились, а звуков выстрелов и вовсе не было слышно. Фургон плавно катился по району Гарлей, застроенному элегантными жилыми домами и высокими тороидальными торговыми центрами. Под навесами открытых кафе и баров Араминта даже заметила немало посетителей, но почти все позабыли о своих тарелках и бокалах и с тревогой поглядывали в сторону района Бодант.

«Я должна выбраться отсюда. Несмотря ни на что».

Она ввела в программу управления новый пункт назначения. Проспект Франкола.

Паула уже давно не посещала Керенск, по крайней мере официально. В первую эру Содружества Керенск был одним из миров Большой Дюжины, индустриальных гигантов, обеспечивавших экспансию Содружества вплоть до самой войны против Звездного Странника. Своим рождением он был обязан Сергею Николаеву, российскому миллиардеру, для которого исход с Земли означал возможность освободиться от давления Москвы и сохранить свои капиталы. Подобно остальным планетам Большой Дюжины, Керенск превратился в высокоразвитый промышленный мир, чей мегагород производил великое множество дешевого оборудования и товаров широкого потребления. Целые континенты лишились всех своих ценных ископаемых, а другие были застроены производственными комплексами.

После войны, когда экономическое развитие замедлилось из-за необходимости финансирования Вторых сорока семи утраченных планет, а потом из-за появления общества Высших, миры Большой Дюжины постепенно стали утрачивать свое влияние. Их население, никогда не отличавшееся привязанностью к одному месту, быстро уменьшалось, и промышленность приходила в упадок. Благодаря хорошо развитой технологической базе эти планеты стали мирами Высших.

За исключением Керенска. Династия Николаевых по привычке слишком подозрительно относилась к идеологическому контролю, чтобы попасть под влияние Высших или подчиниться мягкому руководству АНС. По примеру Дальней Керенск отверг цивилизацию Высших и Прогрессоров, отозвал своих представителей из Сената и стал обществом наблюдателей. Те, кто продолжал жить в Калуге – старом мегагороде, – следовали своим техноэкономическим законам. Остальная часть планеты оказалась практически заброшенной.

«Алексис Денкен» начал спуск к поверхности планеты с ярко-голубого неба, а Паула тем временем с любопытством сканировала окрестности Кингсвилля. Старая военная база располагалась в центре пустыни на противоположной от столицы стороне планеты. Это наследие войны против Звездного Странника строилось для тренировки десантных групп, которые забрасывали в тыл врага, чтобы подпортить жизнь праймам. Отыскать безжалостных солдат в добропорядочном и цивилизованном Содружестве первой эры было не так-то просто, и основной контингент набирался из числа осужденных преступников.

В Кингсвилле проходили обучение тридцать тысяч новобранцев. В те времена скучные ряды сборных бараков тянулись в каменистой пустыне на несколько миль, и их кондиционеры, сражаясь с беспощадным солнцем, работали на полную мощность. После войны территория базы значительно сократилась. Но династии соперничали между собой из-за военных контрактов, и поддерживать базу в рабочем состоянии было политически выгодно. Во время кампании «Огненный вал» ее переоборудовали в док для ремонта и переоснащения кораблей. Затем, по мере того как Керенск отдалялся от властей Содружества, базу неоднократно сокращали.

Тем не менее официально ее никогда не вычеркивали из списков военных объектов, и она по-прежнему была территорией Содружества. Она оставалась в резерве на случай внешней угрозы, и ее аварийные системы поддерживал интел-центр и бригада стареющих роботов. Людей здесь больше не было.

Сенсоры показали Пауле несколько длинных блокгаузов из осыпающегося бетона, стоящих в центре неправдоподобно прямых путей, уходящих в пустыню. За тысячу лет воздействия свирепой дневной жары и ночных холодов Керенска постепенное разрушение затронуло даже самые прочные материалы. Пустыня медленно, но неуклонно наступала. В сохранности остались только блокгаузы, защищенные маломощным силовым полем от самых опасных песчаных бурь, случавшихся примерно раз в два года.

Кингсвилль напомнил Пауле станцию «Центурион».

«Алексис Денкен» коснулся земли на специально отведенной для приземления площадке, представлявшей собой всего лишь выровненный участок, покрытый песком и мелкими камнями. Паула плавно спустилась из основного шлюза, и следом за ней по воздуху выплыла небольшая тележка. Как и ожидалось, воздух дышал жаром, а для защиты от солнечных лучей, имевших здесь фиолетовый оттенок, Пауле пришлось надеть темные очки.

Гладкая металлическая дверь ближайшего блокгауза открылась перед ней, со скрежетом перемалывая мелкие частицы камня, попавшие в приводной механизм. Паула, окинув ее взглядом, слегка удивилась, что для изготовления двери не использовали малметалл. Дверь медленно закрылась, пропустив внутрь Паулу вместе с тележкой. Там следы разрушений были не так заметны, хотя кондиционеры явно не включались уже несколько десятилетий, и лопасти за решетками издавали странные стонущие звуки. Потолочные панели отреагировали на движение и осветили пустое прямоугольное помещение с единственной дверью лифта.

Юз-дубль Паулы передал интел-центру базы код авторизации, после чего двери лифта разошлись. Сама база находилась на триста метров ниже уровня пустыни, но, к счастью, лифт работал исправно.

В восьми залах, окружавших центральное помещение, располагались системы трансмерной связи. Паула в сопровождении своей тележки свернула в зал № 5 и прошла между большими серебристыми корпусами машин. В зале стояла полная тишина. Не было слышно даже легкого гудения мощных потоков энергии, обнаруженных ее сканером под гладкими оболочками устройств.

В самом конце зала скрывался еще один лифт. Он опустил Паулу на сто метров, в самую старую секцию базы, состоящую из единственного укрепленного помещения. Этот отсек должен был выдержать даже ядерный удар оружия праймов. Сверхпрочные стены из углепластика защищались еще и силовым полем и генератором молекулярной связи. За последние пятьсот лет ни один из них ни разу не включался. На поддержание боевой готовности резервов интел-центра было недостаточно. Но это уже не имело большого значения: в самой глубокой части базы осталось только одно хранилище времен войны против Звездного Странника.

В то время командование рассчитало, что потери личного состава десантных групп составят не менее восьмидесяти процентов. Поэтому перед самой отправкой в зону боевых действий все солдаты оставляли копии своих воспоминаний, чтобы в случае утраты тела их можно было оживить. В подземелье Кингсвилля до сих пор хранились ячейки памяти тридцати тысяч солдат.

Личное силовое поле Паулы активировалось за мгновение до того, как открылись двери лифта. Она немного постояла, сканируя помещение при помощи бионоников. Воздух здесь был затхлым и неподвижным; система жизнеобеспечения вышла из строя семьсот лет назад, и ее так никто и не отремонтировал, потому что отсутствовала необходимость: в древнем хранилище трудились только роботы. Из тридцати осветительных панелей зажглись только две. Казалось, что освещенные участки пола окружает глубокий космос.

Полевой сканер Паулы не обнаружил никаких признаков посещения хранилища людьми за последние несколько столетий, но на его показания она не слишком рассчитывала. Из тележки вылетели восемь сенсорботов – небольших шариков, слабо мерцающих фиолетовым светом. Они разлетелись по залу, разматывая длинные тонкие нити с вплетенными волокнами молекулярных анализаторов. Нити, забиравшие пробы воздуха, поплыли над полом, словно волосы в воде.

Юз-дубль Паулы подключился к древней управляющей сети зала и начал исследовать подпрограммы. Несмотря на многократное резервирование и предосторожности, предпринятые по соображениям длительного хранения, от нее мало что осталось: сегодня она была способна лишь на обеспечение основных функций. При таком уровне распада через сотню лет окажутся утрачены и они, так что очень скоро Флоту придется принимать решение.

Из тележки вылетела стайка криминалистических датчиков. Словно кибернетические мотыльки, они распространились по всему помещению, останавливаясь у физических объектов, на которые указывал юз-дубль Паулы. Их молекулярные щупальца проникали сквозь хрупкие корпусы, нащупывали внутренние компоненты и проводили тщательный анализ.

Архив базы выдал Пауле координаты объекта, ради которого она сюда пришла. Двенадцать веков тому назад Кэт закончила изнурительные тренировки под палящим солнцем пустыни и готовилась к отправке на Элан. Как и все остальные, перед стартом она загрузила свои воспоминания в ячейку хранилища на тот случай, если не вернется с задания.

Паула не без волнения шагнула в темноту. Ряды запертых ячеек, содержащих тридцать тысяч небольших сверхпрочных футляров, занимали все помещение. Паула остановилась у полки, где хранились воспоминания Кэт. Два криминалистических датчика уже висели на стенке, исследуя двадцатисантиметровой толщины корпус и его замок. Как только щупальца втянулись, сенсоры скользнули по воздуху и повисли за спиной Паулы.

«Открой», – дала она команду юз-дублю.

Долгое время ничего не происходило, и Паула начала сомневаться, что механизм работает. Откровенно говоря, она даже удивилась, обнаружив, что древняя сеть еще подключена к большинству объектов. Но в конце концов послышалось негромкое жужжание, как будто в футляре проснулась оса; затем маленькая дверца повернулась, и изнутри вырвался розоватый свет. В кристаллической подставке лежала ячейка памяти – гладкий серый овал длиной в три сантиметра.

Паула снова запустила удаленно работающие сенсоры. Один из них остановился на краешке подложки и обвил ячейку щупальцами. Затем тончайшие пробники проникли внутрь, исследуя кристаллическую решетку содержимого ячейки. Для такого древнего устройства ячейка памяти сохранилась на удивление хорошо. Паула подумала, что компания, выпускавшая их двенадцать веков назад, оправдала свое рекламное заявление о вечной сохранности. Юз-дубль переслал результаты исследования в экзозрение Паулы.

Расшифровка ДНК свидетельствовала о том, что воспоминания, хранящиеся в ячейке, принадлежат Катерине «Кэт» Стюарт, направленной в группу ERT03. Паула подождала еще двадцать минут, пока роботы не закончили полное обследование зала, а затем вызвала правление АНС.

– Я не ошиблась, – сказала она. – Кто-то снимал копию.

«Вот так сюрприз», – ответило правление АНС.

– Да уж. Они действовали очень квалифицированно, следов почти не осталось. В поисках доказательств пришлось проанализировать вышедшие из строя компоненты сети. Поисковый файл был запущен в сеть сто лет назад. И квантовый анализ ячейки памяти подтверждает полное прочтение приблизительно в тот же период времени.

«Значит, все-таки она».

– Ускорители, вероятно, были готовы на все.

«Это нам и так известно».

– Но она – не та Кэт, которая основывала движение Рыцарей-Хранителей. То была ее более старая и более зрелая личность. Здесь воспоминания только раннего периода.

«Ты считаешь, что разница есть?»

– Точно не знаю. Я полагаю, этот вариант… более отчаянный. И Шолапур стал тому подтверждением.

«Ты так думаешь? Вспомни решающую причину ее ареста».

– Логичное замечание.

«Что же дальше?»

– Еще не решила. Я считаю, нам надо сосредоточиться на Чатфилде. Это единственная доступная нам связь между Ускорителями и праймами, да и Консерваторы им тоже интересуются. Не надо было мне отвлекаться на Керенск.

«Очень хорошо. Желаем удачи».

Канал связи закрылся.

Паула еще долго стояла у открытого хранилища, разглядывая серый овал ячейки памяти. Наконец она протянула руку и сняла ее с подставки.

– Добром это не кончится, – произнесла она и разжала пальцы.

Миниатюрный овоид ударился о бетонный пол, откатился на несколько сантиметров и замер.

Паула наступила на него и с удовольствием услышала, как ячейка памяти с хрустом раскололась на мелкие фрагменты. Преступное удовольствие, но…

– Часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь, – сказала она и покинула пустынное подземелье.

Возвращаясь через кингсвилльскую базу обратно к кораблю, Паула обдумывала замечание правления АНС относительно личности Кэт. Возможно, они правы. Возможно, Кэт не способна измениться. Она нашла себе оправдание, основав движение Рыцарей-Хранителей, и стала хитроумным политическим лидером. Но не было ли это еще одним способом манипулировать людьми? Кэт никогда не стремилась развиваться и приспосабливаться: она всегда подгоняла мир под себя.

Паула хранила воспоминания о Наррогине, хотя и не любила к ним возвращаться. Она просто знала, что не должна забывать те события. Наррогин стал последней каплей, заставившей Сенат выдать бессрочный ордер на арест Кэт, невзирая ни на какие политические последствия. Идеологическое будущее планеты определялось в жесточайшей борьбе фанатиков, и одна из сторон призвала на помощь отряд Рыцарей-Хранителей. Кэт решила его возглавить. Ее финальным актом в поддержку правоты своего нанимателя стали события в кафедральном соборе Пантара, где Кэт взяла в заложники двадцать семь членов совета вместе с их семьями. Она пообещала казнить родственников, пока члены правительства не пойдут на уступки, а потом, не дожидаясь конца переговоров, начала их истреблять. Против Кэт тогда взбунтовались даже ее товарищи. Трое Рыцарей-Хранителей попытались спасти детей, и тогда в соборе завязалась ожесточенная перестрелка.

Паула прибыла на место спустя пять часов. Ни многочисленные сцены преступлений, ни самые разнообразные расследования не могли подготовить ее к картине зверства, проявленного под хрустальным переплетом изящного купола собора. Тогда она окончательно поняла, что Кэт необходимо остановить, несмотря на иммунитет, гарантированный ей правительством Дальней, и физическую охрану в лице Рыцарей-Хранителей. Стоя среди луж крови и обгоревших церковных скамей, Паула ради высшей справедливости была готова нарушить все законы Содружества. Ей, конечно, не пришлось этого делать. Сенат наделил ее законными полномочиями на преследование Кэт и привлечение ее к ответственности в специально созванном суде на территории Парижа.

Во время очередной процедуры омоложения Паула решилась на кардинальные генетические изменения, что помогли ей избавиться от глубокого психонейронного профилирования и обрести свободу, необходимость которой она признала еще в том храме. Она всегда находила горькую иронию в том, что к самому решительному шагу в развитии, необходимому для выживания в постоянно меняющейся Вселенной, ее подтолкнуло именно упрямство Кэт.

«Алексис Денкен» оторвался от осыпающихся руин базы Кингсвилль и с ускорением в три g взмыл в раскаленную прозрачность неба. Паула со смешанными чувствами наблюдала, как уменьшается контур удаляющейся базы. Хорошо было убедиться, что ей вновь противостоит Кэт, но грядущая борьба потребует дополнительных сил и времени, которого всегда не хватает.

Визуальные датчики обрисовали закругляющийся контур планеты. У Паулы возникло желание обогнуть ее и посетить Калугу, стоящую на побережье южного океана. Там все еще жил Мортон – то ли император, то ли промышленник, но во всяком случае уже почти не человек. Созданная им огромная компания приблизила его почти к президентскому креслу. Паула могла бы расспросить Мортона о Кингсвилле и о тех, кто тайком посещал старую базу. В конце концов, его собственные воспоминания тоже хранились в том подземелье, и Паула была уверена, что Мортон не выпускает его из вида.

Соблазнительно… Но опять-таки это ее личное дело. Да и столетний след давно остыл, даже по ее собственным меркам.

Она открыла канал связи с Дигби.

– Где сейчас Чатфилд?

«Все еще в глубоком космосе, – ответил Дигби. – Но придерживается прежнего курса. Мы направляемся к одной из незарегистрированных систем в границах Содружества».

– Я с вами.

Космопорт Пулапа занимал небольшое плато на восточной окраине столичного города. Поскольку планета была открыта для заселения всего сто пятьдесят лет назад, он выглядел опрятно и аккуратно, как любое сооружение в новых Внешних мирах. Бригады гражданских строителей снесли несколько близлежащих скал, потом подравняли края, и получилась абсолютно круглая площадка диаметром в два километра. Победители архитектурного конкурса построили терминал в виде грозди шаров невероятного розового цвета, соединенных между собой наподобие атомов в молекуле. В одном из шаров, торчащем на трех опорах над остальной группой, располагалось кафе с панорамным окном, опоясывающим его по всему периметру. Это был отличный наблюдательный пункт для любителей поглазеть на космические корабли. Кое-кто, любуясь на разные по величине и формам суда, проводил здесь за столиком по полдня.

Марий просидел здесь пять часов, до того момента, пока все новостные шоу в унисфере не начали передавать репортажи о схватке, произошедшей над парком Бодант. За тридцать секунд до этого он получил сообщение от своего агента на Виотии о том, что Воплощенному Сну удалось выйти на Араминту через Гея-сферу. Эллезелинская капсула устремилась за ней со скоростью в три Маха, что под силовым куполом было довольно опасно. К несчастью, решимость и скорость в оккупированном городе больше не имели особого значения. Они оказались в парке даже не вторыми. А потом начался настоящий воздушный бой, связь прервалась, и трое бойцов прыгнули прямо в обезумевшую толпу разбегавшихся протестующих.

Марий с изумлением смотрел, как лицом к лицу столкнулись разные группы агентов. Сработал эффект домино. Как только в первой же стычке вспыхнули дезинтегрирующие импульсы и лазерные лучи, все агенты мгновенно активировали свои биононики и боевые системы. Уже через несколько секунд маскировка была сброшена. Агенты, словно разъяренные звери, набрасывались друг на друга, стараясь не допустить, чтобы драгоценный приз захватили соперники. Не достался Второй Сновидец и бойцам из команды встречи майора Хонилара. Из пяти человек, находившихся на земле, только одному удалось уцелеть, чтобы доложить о неудаче.

«Она сбежала. Какая-то команда прикрывала ее побег, и вокруг парка не осталось ни одного работающего сенсора. Их кто-то вырубил. Я не знаю, куда она направляется. Как, впрочем, и эллезелинская полиция. Они в полном отчаянии».

– Это я и сам вижу, – пробормотал Марий, прихлебывая взбитый шоколетто.

В его экзо-зрении мелькали изображения, передаваемые репортерами с границы парка. Район напоминал сцену древней битвы: дымящиеся воронки, разбитые в щепки деревья, горящее здание и люди. Раненые люди, рыдающие люди и люди, едва передвигающие ноги. И кричащие на них вооруженные полицейские. На нескольких огороженных участках в беспорядке валялись тела и части тел. Где-то работала медицинская бригада. Над головами кружили капсулы, заливая разгромленный парк монохромным светом голопроекторов и стробоскопическими вспышками лазеров. Но капсулам скорой помощи советник Пелим так и не разрешил подняться в воздух.

Подобные проявления жестокости вкупе с большим числом раненых приведут к колоссальному политическому давлению на Духовного Пастыря Этана. Возможно, к непреодолимому давлению.

– Она действует на удивление умело для неопытного новичка, не обладающего никакими усовершенствованиями, – заметил Марий.

«У меня имеется скан помогавшей ей команды».

Марий изучил файл, поступивший в его память: восемь фигур, громивших своих противников энергетическими зарядами с первобытной жестокостью. Он определил, что трое из них – двое мужчин и женщина – обладали исключительно мощными бионониками. Юз-дубль по его команде запустил программу идентификации по всем файлам Ускорителей и получил довольно интересные результаты.

– Спасибо, – поблагодарил Марий своего агента. – В течение дня я пришлю тебе подкрепление. Но до тех пор не забывай об основной цели. Если ей удалось скрыться сегодня, это не означает, что охота закончена. Теперь у тебя есть преимущество: команда встречи выбыла из игры, как и большинство наших самых серьезных конкурентов.

«Слушаюсь, сэр».

Юз-дубль открыл для Мария канал связи с кораблем Кэт.

– У меня есть для тебя новое дело.

«Это до того, как я уничтожу Троблума и отыщу Иниго, или после?»

– Троблум больше не имеет значения. И я все еще ожидаю подтверждений тому, что Иниго уцелел.

«Какой ты ловкий, дорогуша».

По лицу Мария скользнула тень досады. Нападки Кэт давно ему не нравились, тем более что она намеренно старалась его разозлить.

– Ты наблюдала за свалкой на Виотии?

«Да. Вряд ли это можно назвать борьбой Титанов».

– Но там произошло немало интересного. Воплощенный Сон засек Араминту. А она скрылась. И помогали ей в этом Рыцари-Хранители.

«Вот как? Надеюсь, они отлично показали себя в драке».

Он улыбнулся, не сводя взгляда с корабля, за которым давно наблюдал. Манипулировать Кэт было не труднее, чем всеми остальными.

– Это еще не все. Похоже, что работали они на твоего старого приятеля, Оскара Монро.

«Оскар Мученик? Я и не знала, что его оживили».

– И уже довольно давно. После чего он вел тихую спокойную жизнь. Интересная психология. Кто бы мог подумать, что он снова будет принимать участие в активных действиях?

«И это делает его идеальным секретным агентом».

– Точно. Но уговорить его на такое способны лишь очень немногие люди. Только те, кто, с его точки зрения, достойны уважения.

«Блестящий вывод. Никто и не подумает, что он работает на Паулу».

– Не забывай, что главная наша задача – заполучить Араминту для Воплощенного Сна.

«Это что, насмешка?»

– Не намеренная.

«Я уже лечу».

Канал закрылся. Еще несколько минут Марий смотрел на корабль, оставленный на скалистом плато Экспедитором. И решил, что напрасно теряет время. Вероятно, корабль был брошен здесь просто на всякий случай. Консерваторам известно о судьбе Аарона и Иниго не больше, чем ему самому. Можно поставить удаленные сенсоры и следить за кораблем издали. Он оплатил счет кэш-монетой и скользящими шагами вышел из зала.

Троблум, согнувшись, насколько это было возможно, попятился из отсека и все равно умудрился стукнуться затылком о малметаллическую опору.

– Ой!

Он потер ушибленное место, с трудом подняв руку. У него ныл каждый мускул. Троблум долгое время оставался в неудобной позе, присматривая за роботами, и теперь был уверен, что в голени снова возникнут судороги. В прошлый раз он проигнорировал этот момент, и биононикам медицинской группы пришлось снимать приступ острой боли, охватившей всю ногу. Даже сейчас он не мог спокойно на нее наступать. В результате сила тяжести на «Искуплении Меллани» уменьшилась до двух третей от нормы. А ведь он знал, что это вредно и его тело не должно привыкать к легкости. Троблум уже пару раз допускал такую оплошность в долгих перелетах и каждый раз расплачивался не менее долгим пребыванием в медицинской камере.

Малметаллическая дверь захлопнулась за ним. Строго говоря, это был двигательный отсек, но для работы во внутренней планировке корабля пришлось кое-что изменить. К двигательному отсеку добавились две средние секции грузового трюма и даже небольшая часть сходней. Образовавшегося объема должно было хватить для сборки нового ультрадвигателя. После наконец-то завершившейся идентификации всех деталей он открыл гипердвигатель и объединил две машины в один узел. Устанавливать модули на места было трудно, несмотря на уменьшенную силу тяжести и помощь роботов. Несколько переборок пришлось вырубить и выбросить через шлюз. Троблум опасался, что новое устройство потребует задействовать еще и части кабины, но, к счастью, выделенного объема хватило.

– А вот и ты, – приветствовал его глубокий грудной голос Катрионы Салиб, когда Троблум добрался до кают-компании.

Девушка расхаживала шелковых шортах, доходящих до колен, и свободном топике с прозрачными бретельками.

– Мы уже начали беспокоиться, – поддержала ее Триша из кухонного сектора, где она нагнулась понюхать блюда, приготовленные кулинарным процессором.

Белое бикини туго обтягивало ее ягодицы, а темно-синяя футболка так же плотно облегала грудь. Ее тело в облегающей одежде всегда поражало Троблума своей энергичностью.

– Работа оказалась нелегкой, – сказал он и плюхнулся в кресло.

Робот-официант поставил перед ним первый набор блюд.

– Ты закончил? – спросила Триша.

Она подошла вслед за роботом и села на пол рядом с креслом. ОС-татуировки на ее лице неярко вспыхнули, создавая соблазнительные узоры, а рука погладила Троблума по щеке. Его нервная система подключилась через точечное соединение с узлом чувственного восприятия, и по телу пробежала дрожь наслаждения.

– Пока нет, – признался он. – Надо поставить еще сотню компонентов, но все они относятся к периферии. Детали уже каталогизированы, так что теперь справятся и роботы. Основные модули я собрал. Проверка функциональности внутренней системы дала положительный результат.

– Да ты молодчина, – промурлыкала Катриона.

Троблум принялся за лососину, маринованную в сладком соевом соусе и рисовом вине, с гарниром из коричневого гальи-риса. Крепкое голландское пиво отлично подошло к этому блюду. Только сидя в кресле, Троблум понял, как сильно устал. За сборкой ультрадвигателя он провел несколько дней, и биононики помогали ему продержаться все это время без сна. Теперь просто необходимо было отдохнуть.

Катриона опустилась на колени рядом с Тришей.

– Ты должен поспать, только сначала надо вернуть в норму силу тяжести.

– Сделаю через минуту, – пообещал он.

Катриона обняла Тришу за плечи и просунула пальцы под ее облегающую футболку. Ее носик легонько, словно щекочущее перышко, прошелся по шее подруги.

– Почему ты на нас не смотришь? Это поможет тебе расслабиться.

– Я и без помощи расслаблюсь, – ответил он, принимая от робота большую тарелку с лазаньей, окруженной шариками из чесночного масла. – Но вы продолжайте.

Триша усмехнулась и, повернув голову, поцеловала Катриону. Они перешли к пылким ласкам, а Троблум с удовольствием приступил к лазанье. Он продолжал поглядывать на девушек, но чувственное восприятие отключил до тех пор, пока не закончит обед. По прошлым опытам он знал, что эта парочка – не самый удачный вариант. И снова пожалел об утрате Говарда Лайанга и возможности удвоить удовольствие, подключив и мужскую составляющую, чтобы в полной мере насладиться видом двух девушек, занимающихся сексом. Соединение с женским телом его почему-то нервировало. Он не слишком хорошо справлялся с ситуациями, выходящими за рамки обычного, хотя программа поведения не уставала повторять, что необходимо сделать над собой усилие и испытать новые ощущения. До полета в скопление Драсикс ему еще придется с этим разобраться.

Он наполовину справился с лазаньей и только тогда дал команду интел-центру установить трансмерный канал связи с унисферой, используя сверхсекретный одноразовый узел. Даже если Ускорители засекут деятельность его юз-дубля, они не смогут через эту связь определить его физическое местоположение.

«Ты нашел Паулу Мио?» – спросил он у юз-дубля.

«Нет. В репортажах, новостях и слухах о ней не упоминается, а Управление по расследованию особо тяжких преступлений отвечает, что она недоступна».

«Дьявол. Ну что ж, – подумал он, – я старался, как мог». И все-таки покидать Содружество, оставляя Кэт на свободе, было неправильно.

Он бросил в рот сразу четыре мягких шарика и втянул воздух, позволяя тающему чесночному маслу стекать по языку. «Я мог бы просто выбросить всю информацию об Ускорителях в унисферу. Паула наверняка ее примет. Но мне и самому неизвестно, что за стаю они намеревались поймать».

Троблум все еще опасался пользоваться унисферой, хотя и был уверен, что в данный момент его никто не может выследить.

«Вброс информации, вероятно, был бы самым правильным шагом». Но Троблум никак не мог решиться привлечь к своей персоне всеобщее внимание, несмотря на то что в случае его исчезновения это уже не имело бы значения.

Триша изумленно вскрикнула. Затем раздался смешок Катрионы, и Троблум опустил взгляд. Порой Катриона поступала весьма эксцентрично, и теперь она уже сняла с Триши синюю футболку. Но удивление Триши было вызвано не этим. Она выпрямилась и нахмурила брови, а ОС-татуировки на ее лице вспыхнули ярче. В следующее мгновение мерцающий узор начал распространяться по шее, затем захватил и руки. Триша подняла перед собой ладони, а Катриона опасливо отшатнулась.

«Что происходит?» – обратился Троблум с вопросом к интел-центру.

«Несанкционированный канал связи», – услышал он и мигом очнулся от ленивой праздности.

«Ты можешь предотвратить его открытие?»

«Я могу закрыть канал. Источник сигнала находится вне унисферы, и определить его мне не под силу».

«Он пытается тебя заразить?»

«Нет».

«При первой же попытке разрывай соединение».

Триша превратилась в трехмерный силуэт из подвижных зеленых завитушек. Черты ее лица исчезли, потом сам силуэт стал значительно меньше, и появились новые цвета. Зелень ОС-татуировок постепенно полностью сменилась полосками оранжевого и голубого цвета. Висящие в воздухе оранжево-голубые синусоиды отодвинулись от головы ошеломленного Троблума.

Странная картинка вызвала в его памяти – не в ячейке – давние воспоминания.

– Я тебя узнал, – прошептал он.

«Поздравляю, – послышался голос из постоянно меняющегося изображения. – Ты и впрямь отлично знаешь свою историю».

– Развивающийся Интеллект. Ты давно покинул нас.

«Я не покидал. Это АНС объявила меня персоной нон грата».

– Ох. Все думают, что ты уже перешел на постфизический уровень.

Троблум никак не мог поверить, что разговаривает с РИ. Это существо выросло из обширных систем, которые Сенат первой эры Содружества использовал для управления коммерческими червоточинами. Программы, составленные специалистами ККТ, были настолько сложными и содержали такое множество генетических алгоритмов, что стали самодостаточными. Владельцы программ, Найджел Шелдон и Оззи, согласились построить для постоянно совершенствующегося РИ независимый супермодуль, а в обмен попросили написать устойчивую программу управления генераторами червоточин, не нуждающуюся в дальнейших модификациях. В условия сделки входила также отдельная планета, где и поставили супермодуль.

Множество людей в Содружестве задавались вопросом: можно ли считать РИ живым существом, но однозначного ответа никто так и не получил. Тем не менее РИ и Содружество не создавали друг другу никаких проблем, пока не появилась АНС. Последовало заявление о том, что РИ нельзя отнести к категории живых существ, и о том, что РИ вмешивается в политические дела Содружества, что было подкреплено фактом присутствия тайных агентов РИ на стратегических позициях правительства. Контакт оказался прекращен или разорван – в зависимости от точки зрения.

«Нет, – сказал РИ. – Я всецело принадлежу к физическому миру. Для дальнейшей эволюции системы, в которых я оперирую, необходимо трансформировать».

– И ты сможешь это сделать?

«Да. А тебе знакома фраза „всему свое время“?»

– Э-э… Нет. Но я понял смысл.

«На данный момент я доволен своим состоянием. Однако, как и некоторые другие расы, я обеспокоен проектом вашего паломничества в Бездну. Угрозы достаточно, чтобы изменить отношения между мной и АНС».

– Я не имею отношения к паломничеству.

«Но ты работаешь на фракцию, поддерживающую эту идею».

«Откуда, черт побери, он мог узнать?» изумился Троблум и спросил:

– Насколько ты далек от наших дел?

«Не настолько, как хотелось бы АНС, но и не так близок, как полагают ваши сторонники теории заговоров. Я как всегда наблюдаю и анализирую. В этом заключается моя функция».

– Значит, ты все еще присутствуешь в унисфере?

«У меня остались кое-какие возможности. В конце концов, я старше АНС на несколько столетий. Меня не так легко изгнать из существующих систем».

– И что же ты хочешь от меня?

«На тебе сконцентрировано колоссальное внимание. И ты хочешь связаться с Паулой Мио. Твой юз-дубль пытался определить ее местоположение. Зачем?»

Троблум не собирался отвечать на этот вопрос. Он даже сомневался, что разговаривает именно с РИ. Ускорителям было бы нетрудно поставить подобную ловушку, а об его интересе к войне против Звездного Странника знали все.

– У меня есть для нее информация.

«Информация имеет отношение к сложившейся ситуации?»

– Да.

«Она может предотвратить паломничество?»

– Она ослабит позиции фракции Ускорителей. Но я не знаю, как это скажется на подготовке паломничества.

«Хорошо. Я создам секретный канал для связи с ней».

– Нет! Я хочу видеть ее лично.

«Зачем?»

– Я не доверяю тебе.

«Совсем не оригинально».

– Такой уж я есть.

«Она на пути к одной из незарегистрированных звездных систем».

– Как? Что там может быть?

«Если ты все еще работаешь на Ускорителей, это должно тебе помочь».

– Я не работаю на них. И, кстати, именно ты установил контакт со мной, а не наоборот.

«Верно».

– Я не собираюсь лететь ни в какую незарегистрированную систему. Я даже не знаю, где это.

«Ну ладно. А как насчет Оскара Монро?»

– А что с ним?

«Ты искал его на Оракуме».

– Да, Оскару я тоже доверяю.

«Хороший выбор. Он сейчас на Виотии, в Колвин-сити».

– Отлично. Спасибо тебе.

«Теперь, когда тебе это известно, попытаешься ли ты его разыскать?»

– Я подумаю.

В свои триста тридцать пять лет Дигби очень сердился, что его прародительница до сих пор считала его недостаточно опытным для серьезной работы. Он подозревал, что так будет всегда. Тем не менее, получив задание, он поклялся себе, что выполнит его в высшей степени профессионально.

С таким кораблем, как его «Колумбия-505», иначе получиться и не могло. Прекрасное судно, построенное АНС на Ио, было оборудовано новым ультрадвигателем. Такого передового оборудования не имел больше никто во всем Содружестве. Выследить корабль Чатфилда, стартовавший с Гантии, не составило никакого труда, несмотря на маскировку.

Дигби следовал за Чатфилдом вплоть до необитаемой звездной системы, расположенной у самой границы, весьма приблизительно опоясывающей Великое Межзвездное Содружество. Спектр этого сравнительно небольшого светила каждые два года менялся от оранжевого до желтого. Разведывательная экспедиция ККТ обследовала систему еще девятьсот лет назад и во время непродолжительного посещения установила, что пригодных для жизни людей миров здесь нет. Согласно сведениям интел-центра «Колумбии-505», других посещений больше не было.

Корабль Чатфилда подошел к группе троянцев самого большого газового гиганта. Единственным достойным внимания объектом оказался маленький ледяной спутник, захваченный силой притяжения более миллиарда лет назад. В неярких лучах солнца его сероватая поверхность отливала бронзой.

Дигби, проводив Чатфилда, быстро обнаружил целую сеть сенсоров, охватывающую реальное пространство и гиперпространство на миллион километров вокруг спутника. Система маскировки его корабля позволила незаметно подойти на двадцать тысяч километров. С этого расстояния бортовые датчики обнаружили, что на орбите вокруг спутника кружатся одиннадцать кораблей. Все они были тщательно скрыты, а в регистре судов Флота ничего похожего не числилось. Четкое изображение пассивными сенсорами на такой дистанции получить не представлялось возможным, потому Дигби запустил группу миниатюрных дронов и направил их по касательной к орбите. Этот процесс имел один существенный недостаток: время облета. Во избежание подозрений аппараты величиной с гальку должны были достичь цели только через девять часов.

Визит Чатфилда длился три часа.

– Что мне делать дальше? – спросил Дигби после того, как корабль Чатфилда стартовал от ледяного спутника с ускорением в пять g. – Оставаться здесь или последовать за ним?

«Следуй за ним, – сказала Паула. – Я сама осмотрю базу».

– Мои дроны вернутся через пять с половиной часов. Они тебе подробнее расскажут об этом спутнике. Если все так плохо, как я думаю, тебе понадобится целая эскадрилья, чтобы прорваться внутрь.

«Посмотрим».

Сенсоры наружного наблюдения «Колумбии-505» отметили переход корабля Чатфилда в гиперпространство. Через пять секунд Дигби вслед за ним покинул безымянную систему. Как ни странно, но теперь их путь лежал к Эллезелину.

Через семь часов после старта «Колумбии-505» в звездную систему прибыл «Алексис Денкен». Интел-центр подвел корабль к ледяному спутнику под покровом самой плотной маскировки. В десяти тысячах километров от поверхности спутника Паула собрала информацию с дронов, уже удалявшихся от места запуска. Все данные поступили в интел-центр и подверглись немедленному анализу.

Корабли охраны, расположенные на орбите, производили сильное впечатление. Сквозь маскировку удалось заснять очень немного, но из отдельных фрагментов, собранных дронами, получилось изображение судна длиной около ста метров, со странным складчатым корпусом каплевидной формы с непонятными выступами. Рассеиваемая кораблями энергия свидетельствовала о тяжелом вооружении. В технологическом отношении они уступали «Алексису Денкену» (мало что могло сравниться с ее кораблем), но благодаря колоссальным размерам и мощности корабли-охранники были способны пробить его защиту, если только сумели бы догнать.

Восемь минут потребовалось интел-центру, чтобы найти лазейку в системе опознавания и сформировать излучения «Алексиса Денкена» таким образом, чтобы незаметно проскользнуть сквозь кордон. Ее корабль спокойно прошел между сторожами, и Паула видела, как приближается ледяная поверхность. Хозяева базы даже не пытались скрыть сильное термальное и энергетическое излучение. Паула без труда обнаружила сооружение из темного металла в виде креста, каждое крыло которого имело длину около километра.

– Здесь могут быть нужные вам доказательства, – передала Паула правлению АНС. – Раньше нам ни разу не удавалось отыскать их базу, тем более, еще функционирующую.

– Тебе потребуется поддержка Флота?

– Нет. Это ознакомительный визит. Если Флот попытается пробиться силой, они просто уничтожат базу. Я хочу узнать, из-за чего потребовался такой невероятно высокий уровень секретности.

«Алексис Денкен» продолжал спускаться, пока не завис над неровной ледяной коркой в паре километров от базы. Анализаторы массы и квантовых излучений составили для Паулы подробный план сооружения, уходящего вглубь льда на полкилометра. Центральная секция, бывшая, по предположениям Паулы, доком для космических кораблей, оказалась пустой. Отходящие от нее крылья оказались заполнены гораздо плотнее, что говорило о наличии аппаратуры. Чем бы ни занимались здесь Ускорители, процесс требовал работы восьми высокопроизводительных масс-энергетических генераторов.

Паула дала задание интел-центру расширить поле телепортации до пяти километров. Т-поле не могло считаться стандартной составляющей космического корабля, даже с ультрадвигателем, но «Алексис Денкен» был далеко не обычным судном. Пару секунд Паула тревожно наблюдала, но охранные датчики базы не отреагировали на расширение поля.

Затем на протяжении получаса «Алексис Денкен» телепортировал крупинки льда прямо из-под своего основания, а появлялись они уже в трещинах и впадинах неровной поверхности спутника. В результате появилось углубление размером чуть больше корабля, куда и телепортировался «Алексис Денкен».

Следующая фаза была еще более деликатной. Паула оделась и вышла наружу, неся с собой несколько футляров с оборудованием. В первую очередь она осторожно очистила от кристаллов льда металлическую поверхность, а затем пустила в ход пучок нановолокон. Тончайшие нити стали просачиваться в металл, проникая между молекулами. Первые прошедшие насквозь кончики сканировали окрестности, давая возможность определить следующую точку приложения усилий. После пяти попыток последний пучок проник в информационные кабели базы, и корабельный интел-центр получил неограниченный доступ ко всей управляющей сети.

Юз-дубль Паулы взял на себя контроль, быстро отключил тревожную сигнализацию и заблокировал сенсоры. После происшествия на Шолапуре Паула не хотела пренебрегать своей безопасностью. Она телепортировала в помещение восемь боевых роботов, а затем и сама материализовалась в центре между ними.

Помещение, в котором она оказалась, было пустым и, на первый взгляд, давно не использовалось: голая металлическая комната со структурными ребрами, поддерживающими внешнюю оболочку, а на полу поверх волнистого металла лежала простая решетка. Через всю комнату тянулись трубы для кабелей. Единственную дверь закрывала круглая малметаллическая крышка. Паула приказала юз-дублю отворить ее. Антиграв-установка скафандра подняла Паулу вслед за боевыми роботами. Открывшийся за дверью коридор тянулся в обе стороны примерно на двести метров и заканчивался герметическими перегородками. На всем уровне действовала стандартная для Земли сила тяжести.

Из интел-центра корабля она вызвала план сооружения, содержавшийся в сети базы. Помещения для персонала и док для кораблей располагались в центральной части креста, а под ними стояло оборудование, обеспечивающее условия для жизни на верхних уровнях всех четырех крыльев. На те огромные помещения, объединенные одной общей системой коммуникаций, сеть базы почему-то не распространялась. Что происходит внутри, узнать было невозможно. Только один сектор управлялся общей сетью. Внутри стояло двенадцать камер небытия. Три прилегающие комнаты занимало различное биомедицинское оборудование. Десять из двенадцати камер на данный момент оказались заняты. В сети не обнаружилось никаких указаний на личности, но у Паулы возникло мрачное предчувствие.

Юз-дубль внедрился в узлы сети этого помещения и создал нейтральные заставки для сенсоров, чтобы Паула могла войти, не поднимая тревоги. По информации сети, на базе присутствовали пять служащих, но все находились довольно далеко. Паула вместе с сопровождающими ее роботами телепортировалась в зал с камерами небытия.

Там было темно. Лишь маленькие зеленые шарики полифото, висящие по углам помещения, отбрасывали мрачные тени от саркофагов. Все это выглядело будто какое-то тайное отделение подземелья в Управлении по расследованию особо тяжких преступлений. Паула подошла к первому саркофагу и приказала юз-дублю обеспечить прозрачность крышки.

Внутри, опутанная паутиной серебряных проводов, лежала Кэт.

Паула долго всматривалась в лицо своего спящего противника.

– О господи, – вздохнула она и перешла к следующему саркофагу.

Юз-дубль сделал крышку прозрачной. Внутри лежала Кэт. Паула двинулась дальше.

Она осматривала седьмую версию Кэт, когда биононики отметили изменение энергетических полей в первом резервуаре. Паула резко повернулась. Три боевых робота направили в сторону саркофага протонные лазеры.

Кэт приподнялась на локтях. Мгновенно возникшее защитное поле окутало ее фигуру искрящейся фиолетовой пеленой. Полевой сканер из бионоников попытался проникнуть сквозь броню Паулы.

– Кто ты?

– Паула Мио.

Ее юз-дубль проанализировал управляющую саркофагом программу, чтобы определить, что отключило режим небытия.

– Ага, – воскликнула Кэт и хищно усмехнулась. – Какой сюрприз.

Юз-дубль доложил Пауле о незначительной подпрограмме, объединенной с включением прозрачности крышки. Режим небытия отключался сразу, как только кто-то заглядывал внутрь. «Я должна была догадаться о ловушке. Это так типично для Кэт с ее параноидальной хитростью».

– Боюсь, сюрприз не из приятных.

Вторая Кэт села в своем резервуаре.

– Ты так думаешь?

– Да.

– Паула Мио собственной персоной, – заговорила третья Кэт. – Наверное, мы сделали что-то нехорошее, раз удостоились твоего личного внимания.

– Конечно, что-то натворили, – поддакнула четвертая.

– Вы не ошиблись, – подтвердила Паула. – А теперь вы должны вернуться в небытие, пока суд не решит, что с вами делать дальше.

– Мы там уже были, – сказала шестая.

– Надоело, – согласилась седьмая и ловко перепрыгнула через край камеры.

– Там скучно, – пояснила пятая.

– Вы вмешиваетесь в мое расследование, – предостерегла их Паула.

Два боевых робота заняли позиции по обе стороны от нее.

На лице первой Кэт появилась свойственная ей дерзкая ухмылка.

– Это ведь тайная миссия, Паула? Ты потихоньку шныряешь тут и подглядываешь?

– Девочки, я уверена, что так и есть, – согласилась третья.

– Проклятье, – проворчала Паула и закатила глаза, хотя под шлемом этого было не видно. Да, несомненно, она столкнулась именно с Кэт. «Столько сил и времени потрачено…»

Все семь Кэт, словно прочитав ее мысли, активировали боевые системы своих бионоников на полную. Боевые роботы открыли огонь. Паула телепортировалась из зала. Интел-центр «Алексиса Денкена» запустил свои боевые системы и повысил мощность защитного поля вокруг корпуса. Паула торопливо прошла к креслу и подключила активные сенсоры.

Схватка в зале с резервуарами небытия почти закончилась. Кэт проиграли; против боевой мощи роботов у них не было ни единого шанса. Но все они знали, что это не самое главное. Само помещение, как и прилегающие комнаты, подверглось сильным повреждениям. Одна за другой начали включаться аварийные системы. Персонал и охрана на орбите узнали о проникновении чужака. Паула ничуть не сомневалась в последующих действиях. Иланта была такой же беспощадной, как и Кэт, и Паула понимала, что Ускорители не могут допустить, чтобы их секреты вышли наружу.

Как и следовало ожидать, уже через пять секунд после схватки Кэт с роботами четыре корабля охраны с огромным ускорением понеслись вниз к ледяному спутнику. Их мощные сенсоры пронизывали базу, отыскивая боевых роботов. Юз-дубль Паулы попытался блокировать внутреннюю сеть базы, но двое оставшихся в живых служащих установили аварийные каналы связи с кораблями.

Все защитные поля спутника отключились. «Алексис Денкен» телепортировался с поверхности и занял оборонительную позицию над крестом холодного металла. Приближающиеся корабли обрушили на здание залп из гамма-лазеров и дезинтеграторов. Импульсы пробивали корпуса базы, и наружу стали вырываться гейзеры перегретых газов. При виде наносимых повреждений Паула поморщилась и запустила три м-поглотителя. Корабли попытались уклониться, варьируя ускорением с такой ловкостью, какой она еще не видела. Один из сторожей успел избежать столкновения с м-поглотителем, устремившись вниз на сорока g. Паула поняла, что он решился на самоубийственное столкновение. «Алексис Денкен» поднялся и запустил еще два м-поглотителя.

Высоко над ней м-поглотитель насквозь пробил корпус одного из кораблей-охранников, и этот сокрушительный удар в доли секунды уничтожил все внутренние системы. Неуправляемый корпус беспомощно завертелся. Другие м-поглотители настойчиво преследовали свои цели, а «Алексис Денкен» отражал энергетические заряды. Стало казаться, что Пауле удастся сохранить хотя бы часть базы.

Колоссальный разряд мультиспектральной энергии потряс спутник с противоположной стороны и на мгновение заблокировал сенсоры «Алексиса Денкена». Вспышка голубовато-белого света охватила корабль с интенсивностью рождающейся звезды.

– Проклятье! – закричала Паула. «Квантовая ракета!»

Ледяной спутник взорвался. «Алексис Денкен» нырнул в гиперпространство, убегая от взрывного преобразования массы в энергию со скоростью пятьдесят световых лет в час.

Паула никак не могла успокоиться, просматривая в экзо-зрении последние полученные данные. Четыре корабля-охранника просто отвлекали ее внимание, а пятый зашел с обратной стороны спутника и позаботился об уничтожении всех улик.

– Дерьмо. Я стала старой и медлительной. Я должна была это предусмотреть. – Она открыла канал связи с правлением АНС. – Прошу прощения. Моя глупость лишила нас единственной надежной нити в расследовании.

«Ты слишком строга к себе».

– Нет. Настоящий профессионал в первую очередь должен был исследовать основные сектора. Судя по уровню потребления энергии, там шло какое-то производство. Но нет, я поддалась порыву.

«Ты установила, что Ускорители призвали на помощь Кэт».

– Перестаньте меня утешать. Кто-то воспользовался Кэт, но у нас все еще нет доказательств, что именно Ускорители. А если бы доказательства и нашлись, этого недостаточно для отправки Ускорителей в небытие. Я должна поймать их на прямом предательстве.

«Паула, ты чересчур разозлилась на саму себя. В этом расследовании еще осталась одна нить: Чатфилд».

– К черту.

Ей хотелось ударить себя по голове, но юз-дубль уже открывал линию связи с Дигби.

Духовный Пастырь Этан в одиночестве сидел в овальном кабинете за столом из полированного мардуба, прикрыв глаза от яркого света звезд, проникавшего через полукруглые окна. Он знал, что скоро настанет день и он будет сидеть в настоящем овальном кабинете и видеть, как за таким же точно полукруглым окном с ночного неба мерцают великолепные туманности Бездны. Вот тогда такие дни, как сегодня, останутся в прошлом, и он начнет спокойную и легкую жизнь. В сущности, он уже не будет Духовным Пастырем и даже духовным лицом. Этан частенько размышлял, подумал ли об этом хоть кто-нибудь из членов Совета. Оказавшись в Бездне, они достигнут своей цели, и движение Воплощенного Сна перестанет существовать. Все они станут обычными гражданами Кверенции. Он знал, что многим советникам будет чрезвычайно трудно отказаться от своего нынешнего положения. Они начнут лезть вон из кожи, чтобы стать главами района или кем-то вроде того. Но Идущий-по-Воде доказал, что это бесполезно. В конце концов все будет хорошо. Небесные Властители проводят их к Ядру. Он и сам не мог представить, насколько это замечательно, особенно после такого дня.

Пять часов назад советник Пелим связался с ним и доложил, что они обнаружили Араминту в парке Бодант, рядом с ее домом. И уже через пять секунд Этан услышал ее гневный отчаянный крик, пронесшийся в Гея-сфере. Это встревожило его так сильно, что невозможно было признаться никому, даже Пелиму. Почему избранник Небесного Властителя так упорно отвергает Воплощенный Сон? Этан ясно ощутил ее эмоции, испытал ее глубокое отвращение к их общим целям.

Агенты, оснащенные бионониками, развязали в парке небольшую войну, о которой тотчас стало известно всей проклятой унисфере. Отряд встречи майора Хонилара оказался уничтожен, а ведь его бойцы были опытными оперативниками. Этан знал это наверняка, он сам следил за их оснащением и обучением. Последствия стычки повергли его в глубокий шок. Так много убитых, еще больше раненых. Он стал молиться Заступнице, прося о прощении и помощи.

Молитву прервал вызов спикера Сената, требовавшего прекратить оккупацию Виотии и предоставить разбирательство с эллезелинскими военными независимому суду. Оправданное замечание Этана о том, что резня была устроена агентами фракций АНС, не возымело действия. Спикер заявил, что комиссия Сената по безопасности готовит резолюцию, допускающую вмешательство Флота в случае таких масштабных нарушений прав человека. И это при том, что после осуждения вторжения на Виотию сенатор от Эллезелина сложил с себя полномочия, отвергая тем самым власть Содружества. Официально Эллезелин не являлся частью Содружества, и потому вмешательство Флота во внутренние дела было недопустимым.

В подобной ситуации Этан мог попросить поддержки только у одного человека, но ему этого очень не хотелось. Зависимость от Мария пугала его.

Краткие и не вполне убедительные заверения Пелима в том, что парк Бодант – это лишь временная неудача, не впечатлили Этана. Он подключался ко всем новостям, где только упоминалась Араминта. И ее уик-энд, проведенный с Ликаном, казался ему все более подозрительным. Ликан, естественно, клялся в своей полной невиновности и говорил, что она была лишь одной из кандидаток в его гарем. После инцидента в парке Бодант Этан решил дать разрешение Пелиму провести полное прочтение памяти Ликана. Похоже, что этот суперкапиталист вздумал манипулировать событиями ради собственной выгоды. Если прошлое Араминты настолько незатейливо, как утверждают репортеры, вряд ли она сумела бы так ловко водить за нос Хонилара и других агентов. Целая планета была оккупирована только для того, чтобы отыскать Второго Сновидца. Задействованные для этой операции ресурсы равнялись годовому доходу всего Эллезелина. Другой такой охоты за единственным человеком Этан не знал.

Кто-то должен был ей помогать. Этан твердо верил, что это АНС. Их неявное вмешательство грозило паломничеству серьезными препятствиями. Он сомневался, что в состоянии с ними справиться.

Неожиданно раздался сигнал тревоги гражданской обороны Эллезелина. В экзо-зрении Этана вспыхнула целая россыпь красных огоньков. Из кабинета службы безопасности вошли пять охранников в полной броне, а над Дворцом-Садом замерцало защитное поле. В экзо-зрении появилась информация об остальных куполах, поднятых для защиты центра Маккатрана-2. Источником сигнала тревоги было агентство гражданского космического флота. Что-то случилось на орбите Эллезелина.

– Сэр, – обратился к нему командир группы безопасности. – Прошу последовать за мной в ваше убежище.

В полу открылось круглое отверстие гравитационного желоба.

«Как своевременно», – мимоходом отметил Этан, хотя, если быть точным, отношения с городом Идущего-по-Воде позволяли тому проходить в подземные тоннели прямо сквозь твердое покрытие.

Двое охранников спрыгнули в желоб, и управляемая сила тяжести быстро унесла их вниз. Этан последовал за ними. Забавно, но во время падения он ощущал себя точно так же, как и Эдеард в тоннелях под Маккатраном, только летел Этан вперед ногами.

Из желоба он попал в подземное убежище в полукилометре под городом. Это было помещение круглой формы со стеклянными перегородками, разделявшими изолированные комнаты и кабинеты. Его президентский кабинет уже был освещен, но другие помещения еще оставались пустыми и темными. Небольшой контингент персонала налаживал взаимодействие с интел-центром убежища для дальнейшего отслеживания ситуации.

– Что нам известно? – спросил Этан.

– Энергетические заряды на орбите, сэр, – ответил полковник Министерства обороны. – На высоте в тысячу километров, это уровень стоянок. И заметьте, сэр, заряды были очень высокой мощности. Весьма сложного спектра. Мы считаем, что там находились два корабля, скрытые маскировкой. Мы даже не подозревали об их присутствии, пока они не начали перестрелку.

– Они угрожают объектам на поверхности?

В первую очередь Этан подумал о флотилии паломничества, еще не достроенной, а потому чрезвычайно уязвимой.

– Нет, сэр. Насколько можно утверждать, они стреляют только друг в друга. Выстрелы прекратились десять секунд назад. Наверное, все закончилось.

– Так быстро?

– Да, сэр, – подтвердил полковник. – Современное оружие работает быстро и эффективно. Это обусловлено колоссальными запасами энергии на кораблях.

– Теперь можно прояснить обстановку?

– Мы пытаемся, сэр, но наши гражданские сенсоры для этого не приспособлены. Пострадали находившиеся рядом корабли; пятно обломков очень быстро распространяется. По ходу его движения мы предупреждаем население об опасности.

– Сколько кораблей пострадало?

После объявления о подготовке паломничества к Эллезелину на своих кораблях стали прибывать состоятельные последователи Воплощенного Сна, надеясь принять участие в перелете с общей флотилией. Последний раз Этану докладывали о более чем трех тысячах кораблей, собравшихся на орбите Эллезелина.

– Более двадцати кораблей уничтожено полностью, еще около пятидесяти повреждено. Число погибших пока не определено.

– О Защитница, – простонал Этан. – Вы догадываетесь, кем были участники боя?

– Нет, сэр, простите.

– Флот Содружества обращался к вашему министерству?

– Еще нет.

– Хорошо бы связаться с ними и официально уведомить об инциденте. Мне интересно знать их мнение.

– Слушаюсь, сэр.

Этан беспокоился, что конфликт, начавшийся в парке Бодант, мог каким-то образом перекинуться на Эллезелин. Наличие маскировки на кораблях его немного успокаивало: это означало, что на орбите, в последней отчаянной попытке захватить Второго Сновидца, действовали агенты фракций. Но вызвать Мария он все еще не решался.

– Сэр, – снова обратился к нему полковник. – Резервные сенсоры подключились к работе, ситуация понемногу проясняется. Один из кораблей вышел из боя невредимым. Он следует за распространяющимся пятном обломков.

– Так вот он, победитель, – произнес Этан, изучая информацию, предоставленную Министерством обороны. В экзо-зрении появилось изображение небольшого корабля овальной формы, окруженного голубоватым мерцанием силового поля. Этан достаточно хорошо разбирался в современном оборудовании, чтобы узнать тип судна, предпочитаемого представителями фракций и агентами АНС. – Чей же ты? – прошептал он. – Попытайтесь установить с ним связь, – проинструктировал он полковника.

Ответить полковник не успел. В экзо-зрении Этана вспыхнула иконка вызова, увидеть которую он никак не ожидал. Он дал команду принять вызов и быстро прошел в свой опрятный новенький кабинет. Двое охранников в полной броне заняли места по обе стороны от двери. Затем все помещение затянулось пеленой уединения.

«Добрый вечер, Духовный Пастырь», – приветствовало его правление АНС.

Этан опустился в кресло, мгновенно изменившее форму в соответствии с его фигурой.

– Как я понимаю, вы наблюдали за схваткой над Эллезелином.

«Верно».

– Флоту уже известно о происшествии?

«Адмирал Казимир в курсе».

– Кто это был?

«Одним из кораблей управлял агент, работающий в нашей службе безопасности».

– Понятно. Он остался жив?

«К счастью, да».

– А проигравший?

«Некто, подозреваемый в злостном предательстве».

– В злостном предательстве? – Этан не знал, радоваться ему или нет. – Звучит весьма драматично.

«Эта информация не для общего пользования, но мы предоставим ее в качестве жеста доброй воли. Мы выяснили, что флотилию Окайзенской Империи, направляющуюся к Эллезелину, сопровождают корабли праймов».

Этан резко выпрямился. На мгновение ему показалось, что в канал связи проникла чудовищная ошибка.

– Праймов? – переспросил он.

Он только успел порадоваться, что закрыл гея-частицы: его шок мог перепугать работавших снаружи людей.

«Да, – подтвердило правление АНС. – Это обстоятельство нас чрезвычайно заинтересовало».

– На орбите тоже был корабль праймов?

«Нет. Но мы уверены, он каким-то образом с ними связан. К счастью, наш агент смог избежать полного уничтожения корабля, что при нынешней эффективности оружия довольно нелегко сделать. Мы направляем на место происшествия команду криминалистов. Нам необходимо знать, что было на том корабле».

– Понимаю. Могу я вам чем-то помочь?

«Да. Организуйте, пожалуйста, карантинную зону до прибытия нашей команды. К ней никому нельзя приближаться. Наш агент останется на орбите; он получил приказ открывать огонь по любому кораблю, грозящему исказить сцену боя».

– Я все понял. Я дам приказ Министерству обороны установить карантинную зону.

Во время разговора он мог видеть, что корабль АНС последовательными импульсами гравитации собирает обломки, уводя их с траектории, увлекающей от входа в атмосферу.

«Мы благодарны вам за сотрудничество, Духовный Пастырь. Великое Содружество переживает трудные времена. Мы надеемся, что после стабилизации ситуации сенатор от Эллезелина вернется на свое место в Сенате».

Этан не стал говорить о том, что в Бездне политика Содружества и возобновившаяся агрессия праймов не будут иметь никакого значения.

– А корабли Флота смогут остановить вторжение окайзенов? – спросил он.

«Да. И они сделают это».

– Спасибо.

Разговор закончился, и только тогда Этан понял, как напряжены его мускулы. Позади глаз начала зарождаться головная боль. Такие приступы случались нередко, хотя последние полуорганические устройства уже были сняты. Доктора предупредили, что для полного восстановления мозга потребуется немало времени. Этан еще немного посидел, собираясь с мыслями, а потом вызвал к себе полковника Министерства обороны.

– Оставшийся корабль работает на орбите. Я хочу, чтобы вокруг него была установлена двухсоткилометровая карантинная зона. Никто не должен к нему приближаться. Не важно, кто и с какими целями.

– Сэр, – полковник провел языком по губам, – спасательным отрядам, возможно…

– Никто, – твердо заявил Этан.

– Есть, сэр.

Не успел полковник покинуть кабинет, как поступил вызов от Мария.

«Сочувствую вашим неприятностям на орбите», – произнес он.

– Это был ваш агент?

«Да, один из вспомогательных сотрудников».

– АНС запросила карантинную зону вокруг пятна обломков. Они говорят, что в составе окайзенской флотилии есть корабли праймов. И это как-то связано с погибшим кораблем. Так и есть?

«Мне ничего не известно. У меня нет источников в разведке Флота».

– В самом деле?

«Да. В самом деле».

Этан решил больше не давить на представителя фракции – это все равно ничего бы не дало.

– Что делал ваш замаскированный корабль на орбите Эллезелина?

«Он ждал, когда закончится постройка кораблей для паломничества.

После этого должен был доставить партию защитных устройств. Как вы понимаете, мы бы не хотели, чтобы оборудование оставалось на поверхности, доступное шпионам АНС».

Достаточно логичный ответ, которому Этан ни на секунду не поверил.

«И мы не хотим, чтобы АНС изучали обломки».

– Это уже не в моей компетенции.

«Мой дорогой Пастырь, если АНС воспользуется обломками защитных комплексов, доставленных нашим кораблем, как предлогом для прекращения нашего сотрудничества, никакого паломничества не будет. Такой псевдозаконный повод удовлетворит всех ваших противников».

– Но я ничего не могу поделать. Вряд ли вы рассчитываете, что мы атакуем этот корабль.

«В течение часа с вами свяжется одна из моих сотрудниц. Она объяснит техникам червоточин, как помочь нашему делу».

На этом Марий закрыл канал связи.

– Всемилостивая Заступница.

Этан опустил голову на руки. События развивались слишком стремительно, чтобы он мог на них повлиять. Он попытался вспомнить, почему вообще решил принять помощь представителя фракции. Похоже, что ультрадвигатели стали для него отравленной приманкой. Но даже если бы он отказался от них и оснастил корабли обычными гипердвигателями, преодолеть заслон боевых кораблей райелей без посторонней помощи они бы не смогли. Ему ничего не оставалось, как только терпеливо пережидать кризис.

«Если бы с нами был Второй Сновидец, наши позиции значительно укрепились бы. Эта женщина – ключ к успеху. Мы должны ее заполучить. Несмотря ни на что».

Члены Совета Внешней Защиты наблюдали за очередной эскадрильей кораблей класса «Столица», со сверхсветовой скоростью несущейся навстречу флотилии Окайзенской Империи. Сенсоры всех пяти судов Флота были направлены на единственный корабль праймов с целью выдернуть его из гиперпространства.

– Вульгарное повторение уже начинает надоедать, – протянула Иланта, не скрывая своего недовольства.

До этого момента Казимир и не подозревал, как на заседаниях Совета ему не хватает Гора. Дед всегда великолепно парировал нападки Иланты. Более того, он не стал бы мириться с ее придирками.

Криспин усмехнулся.

– А вы не задумывались, какое впечатление производят наши рейды на окайзенов? Их могущественных союзников оттаскивают одного за другим и расстреливают без всякого предупреждения. Это не может не сказаться на их моральном состоянии.

– Не стоит сравнивать психологию окайзенов с нашей, – предупредил его Криивэн. – Их главный принцип – подчинение старшине гнезда. Фактически это их единственный принцип. Они не раздумывают и не сомневаются, как мы.

– В таком случае перехват вообще не имеет смысла, – заявила Иланта. – Их невозможно запугать. И они не остановятся, если мы даже уничтожим все корабли праймов до единого.

– Я их не уничтожаю, – спокойно произнес Казимир. – Я хочу захватить живых иммобайлов.

– Что? – возмутился Джон Телвелл. – Я думал, что это было последнее предупреждение, а не охота за пленными.

Казимир через огромный стол перехватил взгляд Иланты. Сверкавшие за широким окном молнии окатывали лица участников резкими вспышками.

– Это и было последнее предупреждение.

Надо отдать ей должное, взгляд Иланты не дрогнул, хотя Казимир на такое и не надеялся. Час назад Паула доложила, что база Ускорителей на ледяном спутнике была уничтожена квантовой ракетой. Казимир даже удивился, что Иланта вообще появилась на заседании. Она-то не могла не знать, что неутомимая Паула уже близка к тому, чтобы добыть необходимые улики для АНС, а это грозило Ускорителям погружением в небытие.

– Что же, во имя неба, вам нужно от иммобайла? – потребовал объяснений Криивэн.

– Информация, – ответил Казимир. – Нам необходимо знать, откуда они прибыли, какую или какие планеты заселили. Численность кораблей. Уровень технологии. После того как флотилия устрашения уничтожит окайзенов, праймы станут следующей целью.

– Рад это слышать, – сказал Джон Телвелл.

– И было бы интересно узнать, как им удалось избежать Огненного Вала.

Иланта по-прежнему не проявляла ни малейшего беспокойства.

Корабли Флота вырвали боевое судно праймов из гиперпространства. Казимир пристально следил за операцией. Он ни в чем не мог обвинить капитанов: безупречная стратегия была нацелена на предельное истощение его силового поля. Когда оно обрушилось, обстрел корабля свелся к минимуму. Началось электронное воздействие, повреждавшее системы и силовые установки квантово-магнитными импульсами такой мощности, которая не затронула бы нервную систему праймов. Даже при выходе из строя системы жизнеобеспечения на корабле хватило бы воздуха и тепла, чтобы праймы выжили до тех пор, пока их не схватят.

Отряд десантников-штурмовиков приготовился к высадке.

Корабль праймов взорвался.

– Проклятье, – вырвалось у Казимира.

– Я полагаю, все дальнейшие вопросы отпадают, – заговорила Иланта. – Адмирал, намерены ли вы пустить в ход флотилию устрашения, как предписывает резолюция сенатской комиссии по безопасности?

Криван и Джон Телвелл настороженно притихли.

– Да, – сказал Казимир. – Я немедленно отдам приказ о запуске флотилии устрашения.

«И чего же ты надеешься этим достигнуть? Что ты задумала?»

Иланта переместилась из старомодной реальности восприятия зала заседаний и возникла в совершенно другой зоне АНС, в компиляционной секции Ускорителей, которая выглядела как инвертированный мир в темных тонах основного спектра. Под волнующимся океаном она прошла по зеленому небу. Вокруг нее носились воздушные вихри переливчато-голубого света. Они свивались в сложные секвенции, определявшие уровень ее сознания: видимые хранилища ее личности, выполнявшие второстепенные задачи, тогда как первичное сознание оперировало на более высоком иерархическом уровне. Телесные характеристики трансформировались до безупречной серебристой кожи, а персональные информационные наперсники хищными птицами уселись на плечах и руках. Потоки данных проникали прямо сквозь кожу.

В первую очередь был проведен анализ столкновения над Эллезелином, для каждого сохранившегося обломка корабля Чатфилда – построены алгоритмы траекторий, уже без чудовищных неточностей, допущенных системами наблюдения Эллезелина. Пути всех восьмидесяти тысяч материальных осколков, обозначенные в четырехмерной проекции, напоминали невероятно красочный фейерверк из алых искр.

Исследование точки взрыва помогло определить критические сегменты оборудования, которое перевозил Чатфилд. Фрагменты экзотической материи, утратив межмолекулярную целостность, уже начали разлагаться. Но уцелело еще много обломков. До их полного исчезновения по ним можно будет определить точки соединения. АНС наверняка удастся восстановить природу оборудования, и тогда все пропало.

По небу приблизились еще два гуманоидных силуэта: собратья-Ускорители Колабал и Ата. Иланта продемонстрировала им построенные траектории.

– Вы лично должны проследить за перехватывающей червоточиной, – сказала она. – Надо спешить. Агент АНС быстро поймет, что происходит, и спровоцирует гиперпространственное искривление. Вам надо собрать семь тысяч фрагментов.

– Задание принято, – откликнулась Ата.

Размеры ее силуэта устремились к нулю, и она переместилась.

– Модель действует? – спросила Иланта у Колабала.

– Да.

Небо под ее ногами покрылось рябью, как будто набежали тонкие облака. Сквозь один из участков пробился янтарный свет, и Иланта шагнула в него.

Один из агентов Ускорителей, работающий на Колабала, доставил из квартиры в Колвин-сити образец ДНК Араминты. Установление последовательности дало возможность Ускорителям воссоздать структуру мозга. В него загрузили воспоминания, составленные из мельчайших обрывков информации о ее прошлом. Иланта признавала, что они удручающе недостаточны, но созданная модель личности точнее всего соответствовала настоящей Второй Сновидице. Странно, но у нее не было гея-частиц, и как она выходила в Гея-сферу, оставалось загадкой.

Иланта замерла в центре проекции и объединила свой разум с содержимым модели. Изумрудные нити нейронной имитации вплелись в ее сознание. Она позволила себе увидеть, как разгорается пожар в многоквартирном доме рядом с парком Бодант, и ощутила шок Араминты, всколыхнувший Гея-сферу. Затем последовал всплеск эмоций, вызывающий беспорядочные ассоциации и иррациональные отклики.

Иланта прервала контакт.

– Ларил, – сказала она. – Араминта обратится за помощью к своему бывшему мужу.

Основанное на плотском восприятии воспоминание, нелогичное и смутное, быстро пронеслось в ее мыслях.

– Он олицетворяет стабильность, какой она не знала ни до, ни после брака. Не слишком приятный для нее контакт, но надежный. А это то, что ей сейчас важнее всего.

– Он мигрирует в Центр, – подсказал Колабал. – Что делает личность более восприимчивой. Мы сумеем склонить его к сотрудничеству. И еще он слаб. Он не устоит перед угрозами.

– Принимайся за дело, – сказала Иланта.

Она открыла канал секретной связи с Нескией.

– Марий совершил огромную ошибку, так рано введя Чатфилда в операцию, – сказала она управляющей станцией. – Использование Кэт против Паулы было еще одним его промахом. Ему следовало бы знать о том, что полагаться на личную вражду недопустимо. Его глупость поставила нас в крайне рискованное положение. Прошу взять командование на себя и доставить его в Солнечную систему.

– Я вылетаю немедленно, – ответила Неския. – Может, мне уничтожить Мария?

– Еще рано. Я ограничу его инициативу. Это послужит достаточным предупреждением. Если подрезать крылья тому, кто высоко летает, стоит ожидать значительного улучшения дисциплинированности.

– Я всегда считала, что на него нельзя положиться.

– Я знаю. Но его темперамент в большинстве случаев подходил для поставленных задач. Возможно, он слишком увлекался игрой в ущерб конечной цели. Это довольно распространенное явление.

– Ну, за мной такого никто не замечал.

– Если все пойдет хорошо, а так оно и должно быть, мы встретимся с тобой за пределами зоны захоронения. Казимир уполномочен пустить в ход флотилию устрашения.

– Наконец-то! Интересно, что же это такое.

– Скоро узнаем.

Иланта отключила связь со своим агентом.

Над ее головой из лениво перекатывавшихся пурпурных волн вынырнул черный шар, высотой всего в два человеческих роста. Иланта поднялась, приветствуя его восход, и погрузилась в аморфную поверхность.

Ее сущность проявилась вновь в обширном пространстве диаметром около полумиллиона миль: в Цитадели этоса Ускорителей. Подобно древнему божеству, она воспарила в воздухе и понеслась по широким прогалинам между полупрозрачными, медленно вращающимися сферами размером с планету. Мимо нее, приветствуя своего лидера, пролетали группы Ускорителей. За ними тянулись длинные шлейфы возможностей, фрагменты антиреальности, быстро рассыпавшиеся снами в борьбе за воплощение. Все они, все ее собратья, стремились оставить свои следы в модифицированном пространстве-времени искусственной среды, стремились подчинить реальность своей воле, как это без труда удавалось сделать в Бездне. Каждая секунда их существования была посвящена экстраполяции структуры, которая должна привести к абсолютному господству постфизической природы.

Инвертированное ядро мерцало наверху сдерживаемой мощью, готовое принять ее. Готовое освободить человечество и вознести его к вершинам, недостижимым даже для АНС, готовое навсегда изменить природу Вселенной.

Фургон компании «Кенгуру» добрался до конца линии метро почти к утру и остановился посреди проспекта Франкола. Араминта даже не задремала. Прежде ей никогда не приходилось здесь бывать, и она не рассматривала варианты покупки недвижимости в этом районе. В экономическом отношении квартал считался таким же захудалым, как и район Салисбери, но упадок здесь проявлялся мягче, на грани изысканности, словно здания погружались в ленивую праздность и были вполне довольны своей участью. Большую часть застройки составляли жилые дома. Когда-то просторные и роскошные, особняки теперь зачастую были разделены на отдельные квартиры. Окружающие их садики разрослись, так что деревья поднялись выше крыш зданий и днем отбрасывали длинные тени. Опавшие листья сухим ковром покрывали дорогу и громко шуршали под колесами фургона.

Араминта открыла дверь и выбралась наружу. Коричневый ковер захрустел под ее ботинками. Она огляделась по сторонам и достала свои вещи. Прямо перед ней, примерно в миле от дороги, стояла почти вертикальная стена мерцающего воздуха. Запрокинув голову, Араминта прошлась взглядом по нематериальному барьеру силового поля, охватывающего весь Колвин-сити. Полупрозрачный пласт легких облаков огибал купол с обеих сторон, и звезды размытыми штрихами светили на реку в центре города. Угроза головокружения заставила ее опустить взгляд.

– Отправляйся на ближайшую общественную стоянку и жди меня там, – сказала она фургону.

Может, она и не вернется, по крайней мере не скоро, но паранойя нескольких последних дней настроила ее мозг на предельную осторожность.

Дверца закрылась, и машина ушла вдоль линии метро. Инстинкт подсказал Араминте направление: позади домов, где заканчивалась улица, ряд высоких деревьев дапол отгораживал здания от силового поля. Оттуда на нее повеяло теплом и спокойствием, разительно отличавшимся от избыточно эмоционального шума Гея-сферы.

Она зашагала по тротуару, идущему немного под уклон, и время от времени обходила стороной ветки зеленой изгороди, почти перегораживающие проход. По земле шныряли мелкие ночные грызуны, а откуда-то издали доносился вой котов, отлично слышный в неподвижном ночном воздухе.

Последний в тупике дом почти полностью утонул в растительности садика, уже много лет нуждавшегося в подрезке. Лес потихоньку отвоевывал свои земли, когда-то расчищенные под газоны и клумбы, выбрасывая под замшелые стены домов все новые и новые шеренги молодой поросли.

Вскоре Араминта уже смогла увидеть нижний край силового поля, повисший в двадцати метрах над землей. С того направления, откуда она смотрела, казалось, что купол поддерживают остроконечные верхушки деревьев. Крессида говорила, что границу города охраняют, но не сказала, как именно. У Араминты не было ни малейшего желания это выяснять. Она не видела ни одной эллезелинской капсулы, даже при помощи своего ночного зрения. К сожалению, ее наследие Прогрессоров не позволяло видеть в инфракрасном спектре. Она была не в силах узнать, не притаился ли кто-то за деревьями, зато люди с усиленными органами чувств вполне могли видеть ее и посмеиваться, когда она спотыкалась на растрескавшемся бетоне.

Вскоре твердый тротуар под ногами сменился травой и широкими синими веерами плетевидного папоротника. Араминта поторопилась укрыться в тени деревьев. В местной Гея-сфере не было слышно никаких мыслей, по крайней мере человеческих. Зато ощущение Исток-острова сильфенов стало сильнее, особенно с одной стороны. Она повернула туда, стараясь не наткнуться на сучки нижних ветвей. Идти мешали и густые заросли папоротника, цеплявшиеся за ноги мокрыми от росы листьями.

Сквозь сплетение веток над головой блеснули красно-синие огоньки. Араминта застыла на месте – она уже прекрасно знала, что это проблесковые маячки эллезелинских капсул. Машина шла снаружи силового купола, огибая город по плавной дуге: патруль искал горожан, пытающихся скрыться от нашествия.

Экипаж и наряд полиции излучали в Гея-сферу тусклые мрачные мысли. Все эти люди морально и физически вымотались. Они ненавидели Колвин-сити и его упрямых жителей.

Араминта не шелохнулась, пока капсула не скрылась из вида. Граница силового поля была уже близко, всего в какой-нибудь сотне ярдов от нее. но деревья, видимо, скрыли девушку от сенсоров капсулы. Ноги у нее промокли от росы, лицо и руки горели, расцарапанные сухими сучьями. И она уже начинала считать себя непроходимой дурой, отыскивая в ночном лесу тропу, которую выдавали за мистическую червоточину чужаков. куда ее должно было вывести наследие далекой прародительницы – друга эльфов.

– Приключение как раз для меня, – пробормотала она себе.

«Интересно, что бы я на это сказала всего неделю назад?»

К счастью, она выбралась на узкую звериную тропу, где листья папоротника не так путались под ногами, но от сучьев и веток все равно приходилось беречься.

«Великий Оззи, неужели всего неделю назад я жила нормальной спокойной жизнью? Я ведь уже несколько дней не общалась с мистером Бови. Наверное, он не на шутку встревожился. Крессида тоже беспокоится и, возможно, сердится, что я не подтвердила заказ на билет».

Деревья постепенно расступились, и идти по тропе стало значительно легче. Араминта не могла понять, то ли первые отблески рассвета, то ли ее собственное сознание понемногу освещало полоску глинистой земли, утоптанной множеством ног. Но она точно знала, что верно выбрала направление, и это рождало ощущение сдержанного облегчения. Но радостное возбуждение мгновенно рассеялось, как только она окончательно поверила, что тропа уводит ее из родного мира.

«Меня вынудили это сделать, – горько думала Араминта. – Я даже не попрощалась с теми, кого люблю. Пусть их и не очень много, но можно было позволить мне хотя бы это». Она уже освоилась с Гея-сферой, но выходить в унисферу не осмеливалась. Она решила связаться с друзьями, как только доберется до того мира, куда приведет ее тропа. Араминта хотела выяснить, кто такой Оскар Монро и почему он ей помогал. Если он не обманул и действительно работает на АНС, решившую оставить ей свободу выбора, значит, у нее еще есть надежда.

Небо действительно посветлело, хотя Араминта твердо знала, что до восхода остается около двух часов. Вокруг нее появились незнакомые деревья, а даполы встречались все реже и мелькали где-то в стороне от тропы. Новые деревья были выше и тоньше, с длинными гибкими ветвями и серебристо-зеленой листвой. Из жесткой желтоватой травы выглядывали бледно-лиловые звездочки незнакомых цветов. Над кронами новых деревьев больше не видно было силового поля. И Гея-сфера постепенно умолкала, ее тревожные мысли становились тоньше и прозрачнее. Откуда-то издалека Араминте сочувственно улыбался Исток-остров сильфенов.

Деревья стали совсем редкими, и от свежего ветерка, проносившегося между их полосатыми бело-зелеными стволами, Араминте стало холодно. Она застегнула куртку и потерла озябшие ладони друг о друга. Вскоре она вышла на опушку и остановилась как вкопанная.

– О великий Оззи, – в восторженном изумлении прошептала она.

Араминта оказалась на середине крутого склона широкой долины. Травянистый покров простирался перед ней до берега полноводной извилистой реки. За рекой, милях в двадцати, а может, и в тридцати лежал противоположный склон, поднимающийся к заснеженным горным вершинам. А над ними – Араминте пришлось прикрыть глаза ладонью – поднималось оранжевое солнце. По небу плыла четверка лун, вращающихся друг вокруг друга. Араминта была готова поклясться, что одна из лун состоит из голубого хрусталя и на ее гранях играют ослепительные солнечные блики.

Над Виотией не было таких спутников. Более того, Араминта никогда не слышала ни о чем похожем.

Где-то за рекой, между рощами и редколесьем, Араминта чувствовала начало другой тропы. Она рассмеялась, радуясь свободе, и стала спускаться в долину.

Двенадцатый сон Иниго

Летнее солнце поднялось в безоблачном небе и осветило охваченный волнением город. В Маккатране наступил день выборов. После всех беспорядков, после мятежа в Сампалоке и последующей высылки преступников еще две недели продолжалась напряженная предвыборная кампания двух претендентов на пост мэра, сопровождаясь взаимными потоками грязи, выплескиваемыми главами районов. И вот настал день, когда каждый должен был высказать свое мнение по поводу известных событий и обещаний.

Эдеард пробежал трусцой по мосту через Братский канал, возвращаясь в Дживон, когда на траве уже подсохла роса. Благоухающий свежестью утренний воздух на улицах Дживона навевал совершенно неоправданный оптимизм. Определить настроение горожан было невозможно. Так много всего произошло в последнее время, так много слухов и сплетен распространили кандидаты и их союзники. Предсказать результат не брался никто.

Только в одном можно было не сомневаться: голосовать намерено подавляющее большинство горожан. Пробегая по улице Голфайс, Эдеард ощутил пробуждение целых семей и их сборы к раннему завтраку. День выборов всегда объявлялся выходным. Все заведения, которые в этот час обычно готовились открыться, сегодня оставались закрытыми, а на рыночных площадях не было ни одного торговца.

Впрочем, выходной – не значит праздник. Слишком напряженной оказалась обстановка в городе, чему немало способствовали пятьдесят высланных главарей, которые устроили себе лагерь в рощице за Северными воротами и отказывались двинуться с места. Родственники, друзья и кое-кто из политиков приносили им еду и организовывали сбор средств, не давая жителям забыть о произошедшем.

Эдеард возвратился в общежитие и быстро взбежал по ступеням к своей квартирке. Снаружи, на галерее, его уже поджидал Динлей. Они обменялись улыбками и вошли внутрь. После событий в Сампалоке совместный завтрак стал для них чем-то вроде ритуала.

– Итак, момент истины, – сказал Динлей, пока Эдеард сбрасывал с себя одежду, чтобы сполоснуться под душем.

– Да, – крикнул Эдеард из-под водяных струй.

– Я никогда не видел, чтобы так много жителей собиралось голосовать. Полагаю, это тоже своего рода победа.

– Что ты имеешь в виду?

Динлей сел за маленький столик, где ген-мартышка уже приготовила для него тарелку с хлопьями и блюдо с фруктами. Вторая ген-мартышка поставила на железную плиту чайник.

– Ты заставил людей встрепенуться и заинтересоваться правительством города. Раньше никто не видел особой разницы между кандидатами. После выборов ничего не менялось.

Эдеард вышел из душа и стал растираться полотенцем.

– Это произошло благодаря Финитану, а не мне.

Динлей рассмеялся.

– Вряд ли снова я поверю твоей притворной скромности.

– Ладно, если уж я, по-твоему, так уверен в себе, почему не выставил свою кандидатуру?

– Момент неподходящий, – ничуть не смущаясь, ответил Динлей. – При всех твоих достижениях ты еще слишком молод. Даже для должности капитана.

– Ха! – буркнул Эдеард.

На самом деле Уолсфол не возражал против предложенной Ронарком замены и с радостью принял пожилого капитана в своем офисе во Дворце Правосудия. Что еще более важно, даже Овейн не выразил ни малейшего недовольства назначением Эдеарда командиром участка Дживон. Хитрый политик просто не мог позволить себе вступить в открытый конфликт с Идущим-по-Воде, когда настроение города еще не определилось. После беспорядков в Сампалоке Овейн и Эдеард вели себя друг с другом предельно вежливо. Иногда их отношения, все больше напоминавшие фарс, вызывали у Эдеарда непреодолимое желание рассмеяться.

Эдеард с усмешкой хлопнул рукой по эполетам своего друга.

– Благодарю, капрал.

– Это совсем другое, – сказал Динлей и гордо расправил плечи. – Это честно заслуженное и сполна оплаченное звание.

Ген-мартышка поставила на стол две большие кружки с чаем. Эдеард, отпив из своей, с некоторым сомнением посмотрел в глаза Динлею.

– Так ты… ты не хотел бы стать главой Сампалока?

– Клянусь Заступницей, – искренне изумился Динлей. – Нет, Эдеард. Я констебль. А это сегодня очень важно, и все благодаря тебе. Когда ты станешь мэром, я буду главным констеблем.

– Отлично. А то я тогда немного импровизировал.

– Я знаю. Но это был хороший выбор. Он и сейчас знает о благородных семействах больше, чем я смогу когда-нибудь узнать.

– В Высшем Совете должны опасаться не его, а ее, – заметил Эдеард.

– И это тоже верно.

Они снова обменялись усмешками и продолжали завтрак в дружеском молчании. Ген-мартышки прибрали посуду, потом стали собирать разбросанную Эдеардом одежду и складывать в корзину для стирки. Динлей набросил мундир и остановился, заметив нечто необычное. Третьей рукой он поднял с пола одну из беговых туфель Эдеарда.

– Никогда не видел ничего подобного. Это в вашей деревне носили такие?

– Нет, – ответил Эдеард, застегивая китель. – Я сам их придумал. В них очень удобно бегать.

Динлей пожал плечами и отдал туфлю ген-мартышке.

Они вместе вышли из общежития и направились к районному совету. Про-взгляд Эдеарда позволил ему заранее осмотреть помещение. Здание совета стояло посреди небольшой площади отдельно от остальных домов. Странное сооружение в форме огромной луковицы покоилось на двадцати толстых опорах. Между ними были установлены высокие раздвижные двери, защищающие центральный зал от стихии. На закругленной внутренней стене громоздились узкие галереи, куда выходили сотни крошечных темных комнатушек, опоясывающих всю верхнюю часть здания подобно пчелиным сотам. Между галереями он не увидел привычных неудобных лестниц, характерных для Маккатрана. Подняться можно было по узким крутым пандусам. Но ни галереи, ни мелкие помещения на них давно никто не использовал.

В главном зале для выборов уже стояли длинные столы и несколько кабинок. Служащие из гильдии клерков и отряд констеблей Дживона заканчивали последние приготовления. Клерки принесли с собой большие журналы официальной регистрации и опечатанные ящики с бюллетенями.

Снаружи, задолго до официального начала голосования, уже начали собираться люди. И когда Эдеард и Динлей вышли на площадь с улицы Форпал, все смотрели в их сторону. О приближении Идущего-по-Воде их известили про-взгляды. Эдеард, проходя мимо горожан, добродушно улыбался, но свои мысли держат надежно закрытыми, чтобы никто не догадался, как сильно он нервничает. Он сам еще никогда не участвовал в выборах – в Эшвилле мэра выбирали голосованием старейшин.

Фелакс открыл двери и впустил Эдеарда и Динлея в зал. Он четким движением отдал честь, и Эдеард ответил тем же. Приятно было видеть констеблей за нормальной работой. Собранная им команда для борьбы против бандитов слишком много времени провела в помещении участка, скрупулезно заполняя бумаги, словно подмастерья клерков. Теперь они снова патрулировали улицы, где горожане могли обратиться к ним за помощью, как и должно было быть.

Клерки в зале закончили подготовку, и Урарл сразу позвал Эдеарда к первому столу.

– Урны готовы к проверке, сэр.

– Спасибо.

Он посмотрел на стоявшего рядом с Урарлом мастера клерков, и тот подтвердил готовность коротким кивком. Эдеард про-взглядом проверил восковую печать на каждой из урн, но не нашел никаких признаков нарушений.

– Они не повреждены, – объявил он.

– Подтверждаю, – согласился мастер клерков.

Он протянул папку, и Эдеард подписал по три экземпляра ярлыков для каждой урны. На каждом документе мастер добавил и свою подпись.

Маркол и еще два стажера под руководством Урарла открыли ящик и начали раскладывать на столах пустые бюллетени. Маркол так старался, что Эдеард с трудом сдержал улыбку. Этот парень не жалел сил и постепенно преодолевал привычки Сампалока, обещая стать отличным констеблем.

– Скоро начинать, – объявил мастер клерков.

Эдеард обратил про-взгляд в сторону Дворца-Сада. На балконе, выходящем в Золотой Парк, стоял Грандмастер гильдии клерков. Он посматривал на старинные карманные часы в своей руке и терпеливо ждал. В районном совете закончились все последние приготовления, все так же терпеливо ждали. И подобная картина повторялась в каждом районе по всему Маккатрану.

– Голосование начинается, – донесся телепатический посыл Грандмастера.

Эдеард подал знак Фелаксу, и двери зала распахнулись. Первыми вошли аккредитованные наблюдатели обоих кандидатов, предъявившие свои бумаги мастеру клерков и Эдеарду. Согласно обычаю, первым проголосовавшим стал Балогг, действующий глава района Дживон. Следом подошли два его соперника. Все они заявляли о поддержке Финитана и обязались содействовать высылке.

Эдеард с интересом следил за голосованием. Сначала люди подходили к клеркам, которые подтверждали их регистрацию, отмеченную в журналах. Затем они получали два бюллетеня: один для выборов мэра и второй для голосования за главу района. После этого каждый проходил в кабинку, чтобы заполнить бланки, и почти все окутывались пеленой уединения. Лишь некоторые, не скрываясь, с гордостью ставили крестики напротив своих кандидатов. В завершение бюллетени через узкую щель опускались в опечатанные и запертые урны. Ключи от них хранились у Грандмастера гильдии клерков. Эдеард, убедившись, что все проходит открыто и под наблюдением честных и надежных представителей власти, не видел возможности обмана. Хотя, как он с грустью признавал, именно наблюдатели и были самым слабым звеном.

Динлей с нескрываемым удовольствием рассказал ему о припрятанных урнах, наполненных бюллетенями в пользу одного из кандидатов, которые при подсчете голосов появляются в Мальфит-холле вместе с подлинными. О «призраках» в журналах регистрации. О подкупе. О людях, выдающих себя за кого-то другого.

– Если бы голосование ничего не меняло, – усомнился Эдеард, – ради чего тогда такие хлопоты?

– Как раз для того, чтобы ничего не менялось, – пояснил Динлей. – И не забывай, что представители районов получают средства на выполнение своих обязанностей, да еще и резиденцию в центральной части города. Одного этого вполне достаточно, чтобы позаботиться о своем переизбрании.

Минут через сорок после открытия дверей, когда проголосовали самые ранние пташки, в зале наступило затишье. Тогда Эдеард подошел к клеркам и получил свои бюллетени.

– Не забывай, кто тебя поддерживал, – громко и весело крикнул ему Балогг.

– И я обещаю тебе помогать, несмотря ни на что, – добавил один из его соперников.

Эдеард усмехнулся и вошел в кабинку для голосования. Несмотря на веселые лица, в воздухе чувствовалась немалая напряженность. Он положил небольшие листки на полочку, взял карандаш и закрылся пеленой уединения. На бюллетене выбора мэра он, не задумываясь, отметил Финитана. А над вторым листком задумался. Балогг поддерживал его во всем и имел смелость подписать первый ордер на изгнание Волограла. Остальные двое на словах тоже поддерживали идею изгнания бандитов, но ничем не доказали своих намерений. «Балогг заслуживает моей благодарности за свои дела, – решил Эдеард и поставил крестик напротив его имени. – Итак, ничего не изменилось».

Странная штука демократия, подумал он, выходя из кабинки и опуская бумаги в металлический ящик. У стола клерков получили свои бумаги два мрачных юнца; проходя к кабинкам, они отвели взгляды. «И голоса этих двоих перевесят мой, – уныло подумал он. Но сразу же упрекнул себя в предвзятости. – Вот она, демократия: контроль над самыми сильными, чтобы они не стали еще сильнее. Рах не зря ввел такую систему».

Немного позже в зале опять наблюдался наплыв избирателей, потом снова затишье. Ближе к полудню к столам клерков образовались небольшие очереди. Эдеард проверил про-взглядом соседний Сильварум и Друп. Голосование повсюду происходило одинаково: без особого напряжения, но и без перерывов. Никаких признаков беспорядков. Он проверил и остальные районы. Везде одно и то же, кроме Сампалока. Здесь у районного совета выстроились длинные очереди. За порядком следили несколько групп констеблей – больше, чем в любом другом районе. Эдеард заметил отдельные споры с клерками и эмоциональные выкрики наблюдателей.

Сампалок был единственным местом, куда он решил сегодня не ходить, даже если там вспыхнет небольшая война. С любыми беспорядками придется разбираться местным констеблям, а если потребуется, можно направить подкрепление из Мико и Беллиса. У Уолсфола на такой случай имелось несколько заранее составленных планов действий.

«Я должен доверить людям самим выполнять свою работу. Это тоже демократия».

На должность представителя от Сампалока было семь кандидатов: трое сторонников Идущего-по-Воде и четверо сторонников Байза. Такое соотношение огорчало Эдеарда, но от него тут ничего не зависело. Хорошо хоть кто-то в этом районе его поддерживает. Жители, похоже, приняли Максена и Кансин, во всяком случае, никто не пытался выдворить их силой. Сегодняшнее голосование покажет, станет ли их назначение постоянным. Никто пока не оспаривал права города провозглашать глав района, это явление было слишком непривычным, слишком выходило за рамки обычной жизни. Но если старая гвардия Байза добьется успехов, новая кампания слухов и сплетен не заставит себя долго ждать.

Эдеард не верил, чтобы после провала с милицией кто-нибудь стал голосовать за Овейна, но мало ли что может случиться. «Демократия! Наверное, поэтому уроженцы города так искусно скрывают свои мысли – чтобы держать политиков в постоянном напряжении».

После Сампалока его про-взгляд ненадолго задержался на недавно отремонтированном – в очередной раз – «Доме голубых лепестков». Он испытал легкий укол вины, наблюдая прием, устроенный в главном зале в честь сторонников Овейна из числа клиентов заведения. Строго говоря, это не возбранялось правилами выборов, запрещающими материальное поощрение при голосовании, но оставалось на грани дозволенного. Эдеард недовольно покачал головой, но подобные вызовы были вполне в духе Ранали. В конце концов, в потоках юридических документов она фигурировала как совладелица заведения и теперь на законных основаниях занималась непристойным бизнесом и платила налоги в соответствии с требованиями гильдии клерков. Эдеард оставил в покое и ее, и ее заведение. Ранали явно нашла свое место в жизни, а Идущий-по-Воде не хотел казаться мстительным завистником. В разговоре с Финитаном они решили, что после изгнания бандитов надо подвести черту, и тогда город сможет двигаться дальше.

После нескольких часов бездельного хождения по залу Эдеард оставил вместо себя Динлея, а сам направился в Хакспен.

Вызов Финитана застал его на мосту через Быстрый канал.

«Да, сэр».

«Я получил твое одобрение?»

«Голосование должно быть тайным, сэр».

Телепатический посыл передал смех Финитана.

«Это верно. К несчастью».

«Есть какие-то намеки на результаты, сэр?»

«Пока показатели неплохие. Те, кто разговаривает с наблюдателями, не склонны к сдержанности. По результатам проведенных час назад подсчетов, я впереди».

«Это хорошая новость».

«Помнишь тот день, когда ты пришел в Сампалок, чтобы арестовать Буата? Казалось, что все пройдет гладко. А потом Овейн, будь он проклят, чуть все не испортил. Никогда не стоит его недооценивать».

«Я этого не забуду, сэр».

«А… Извини, Эдеард. Последние несколько дней я почти не спал. Не могу унять тревогу. Что если я проиграю? Я слишком много поставил на выборы».

«Сэр, я помню, что вы сказали мне при первой встрече. Вы говорили, что даже тот, кто стоит на самом верху, не может ничего изменить. Теперь, я думаю, вы признаете, что были неправы».

«Спасибо, Эдеард. По крайней мере мы оба знаем, что старались изо всех сил. И пусть нас судят по нашим делам».

«Да, сэр».

В особняке семейства Кальверит было не слишком оживленно. По правде говоря, в доме Эдеард никого не заметил, кроме охранников, встретивших его достаточно приветливо.

Кристабель ждала его в оранжерее на верхнем этаже, сидя за широким, обитым кожей столом с двумя стопками папок. Ее волосы, стянутые в тугой пучок, падали на спину. Платье бледно-лимонного цвета, дополненное массивным золотым ожерельем из переплетенных «восьмерок», было ей очень к лицу.

– Глядя на тебя, можно подумать, что ты подписываешь смертный приговор, – сказал Эдеард.

Она неодобрительно нахмурилась.

– Так и есть.

– Что?

– Ты видишь? – Ее рука широким жестом обвела бумаги. – Это моя семья, которая после нашей свадьбы будет и твоей семьей.

– Э-э… вижу.

– Папа решил, что мы с тобой займем весь десятый этаж, и это прекрасно. Но тогда он сам и Мирната переедут на девятый, где живут тетя Ришия и кузен Горрал, а еще дядя Лорин со своими детьми и тремя внуками. Дядя Лорин далеко не в восторге. Вчера вечером он долго спорил с папой. Но папа говорит, что дядя всегда знал о такой возможности и должен смириться. Дядя настаивал, что для тебя это слишком большая честь, но папа все-таки еще мастер, и он переезжает на девятый этаж, а это значит, что придется перемещать уйму народа.

– Ох, Заступница. Я знаю, что твой дядя меня недолюбливает…

– Пусть проваливает в Хоньо. Настоящая проблема не в нем. А вот что делать с семьей с третьего этажа…

– С третьего?

– Да. Ниже живут только служащие.

– Верно.

– Чтобы здесь все утрясти, надо выселить одиннадцать семей.

– Одиннадцать? – с ужасом переспросил Эдеард.

Он подвинул себе кресло и сел напротив Кристабель. Джессиль говорила что-то насчет обещанного отцом поместья, но она имела в виду свое приданое.

– Да, и именно мне придется найти им места в загородных поместьях. – Кристабель положила руку на стопку папок. – Вот здесь сведения о землях, фермах, виноградниках и домах, принадлежащих нашей семье за пределами равнины Игуру. И они, естественно, тоже все заняты.

– Это безумие, – заявил он. – Семьи не должны поддерживать так много… родственников.

– Нахлебников?

– Я этого не говорил.

– На самом деле мои кузены с третьего этажа не так плохи, как те, что живут выше. Они-то знают, что когда-нибудь им придется выехать отсюда. Кое-кто из них получил образование, хотя и не в самых практичных областях. Кто-то уже всерьез размышляет о вступлении в гильдию. Кузен Далбус подал прошение о приеме в милицию. А вот остальные даже подумать не могут о том, чтобы лишиться нынешнего положения, не говоря уж о позиции в списке на получение дивидендов.

– На получение дивидендов?

– Старшие члены семьи имеют право на долю доходов. Но чем дальше от начала списка, тем меньше выплачиваемый процент.

– Ох, Заступница. Значит, когда мы поженимся…

– По правде говоря, все выплаты останутся прежними, до тех пор пока у нас не родятся дети. Вот тогда список изменится.

Эдеард усмехнулся.

– А сколько мы планируем детей?

– Ну, если отнестись к этому делу официально, надо не меньше семидесяти, чтобы лишить дядю Лорана всяких прав.

– Что ж, у каждого должна быть своя цель в жизни.

– Эдеард Идущий-по-Воде! Если ты думаешь, что я соглашусь вынашивать семьдесят детей…

Он засмеялся. Кристабель еще несколько мгновений пыталась выглядеть сердитой, но это ей не удалось. Она устало улыбнулась.

– Ну а сколько ты бы хотел?

– Не знаю. Я был единственным ребенком, так что определенно надо больше. Но я согласен не доводить их число до семидесяти.

– Отлично. – Она встала. – Мы продолжим обсуждение после обеда. Боюсь, придется обойтись чем-нибудь попроще из еды, все слуги отправились голосовать.

– Ах, Заступница, как приходится страдать старшим членам семейства ради благополучия города. В следующий раз тебе, пожалуй, придется самой отдавать команды ген-мартышкам.

– Если ты надеешься завести хотя бы одного ребенка, следи за своими словами.

– Слушаюсь, госпожа.

Они перешли в оранжерею, выходящую на юго-западные районы. Эдеард инстинктивно обнял плечи Кристабель. Ветерок заиграл с подолом ее платья.

– Как ты думаешь, Финитан победит? – негромко спросила Кристабель.

– Должен победить. Никто в здравом уме не станет голосовать за Овейна. Должны же люди понимать, что он мог натворить, посылая в Сампалок милицию.

Она печально нахмурилась.

– Это Маккатран. Никто не знает, что произойдет.

– А ты уже проголосовала?

Кристабель окинула его одним из тех самых взглядов.

– Нет, Эдеард. Такие люди, как я, не участвуют в выборах.

– А я думал, в списках избирателей учтены все.

– Так и есть. Но для старших представителей семейств это считается дурным тоном. Мы и так обладаем достаточной властью.

– Дурной тон – это голосование против разрешения на брак. Ты могла бы отплатить Байзу, спустившись вниз и проголосовав.

– Два минуса не дают одного плюса, – непроизвольно ответила она.

– Да, я знаю.

– Он все еще там?

– Байз? Да. Вместе с ближайшими родственниками он перебрался на ферму Гилморнов в двадцати милях от города.

– Откуда ты это знаешь?

– Аргиан продолжает делать то, что у него лучше всего получается, и его про-взгляд работает неплохо.

– Не уверена, что ему можно доверять.

– А ты знала, что в семействах имеются такие агенты?

– Папа никогда ничего определенного по этому поводу не говорил, но я понимала необходимость особой защиты, которая не требуется простым людям. О таких вещах не принято говорить вслух. Я думаю, меня познакомят с нужными людьми, когда я стану мастером.

– Мне интересно, кому в эти времена они хранят верность?

– Самым консервативным семействам, можешь мне поверить.

– Наверное, ты права.

Она теснее прижалась к нему.

– Ты быстро учишься.

Обед дали в оранжерее, за длинным каменным столом под пологом цветущей жимолости. К Кристабель и Эдеарду присоединились Джулан и Мирната. Девочка была рада самостоятельно выбирать еду с блюд и подносов, подготовленных поваром накануне, и несколько раз подходила за ломтиками копченой рыбы хал и взбитого сырного крема, пока отец ей это не запретил. Мирната недолго грустила и быстро утешилась банановым пудингом.

Это был длинный, приятный и праздный день. Кристабель обсуждала с отцом проблему обитателей третьего этажа. Эдеард получил некоторое представление о том, насколько обширными были владения семейства Кальверит.

Безмятежная семейная сцена позволила ему представить свою жизнь в течение ближайшего столетия и собственных детей, которые лет через тридцать поселятся на девятом этаже, в то время как родственники с третьего станут готовиться к отъезду. Все это создавало ощущение преемственности, представление о будущем, рождающееся из смутных ожиданий лучшей жизни. Благодаря частным деталям крепли самые грандиозные планы. В его прежней жизни никогда не было ничего подобного.

В середине дня его вызвал капитан Ронарк:

«Посмотри-ка, кто пришел голосовать в районе Лиллилайт».

Эдеард послушно направил про-взгляд в пристройку к Дому оперы, где проходило голосование. Перед клерком, перелистывавшим журнал регистрации, стоял мастер Черикс, Эдеард усмехнулся, узнав оттенок мыслей адвоката. Это был действительно он. Воспользовавшись восприятием города, он заметил, что Черикс сохраняет хладнокровие и терпеливо ждет, пока клерк ищет в списках его имя.

«Интересно, где он прятался все это время?»

В день высылки констебли не смогли его отыскать, а потом у Эдеарда появились более срочные дела, чем поиски юриста.

«Что ты предлагаешь сделать?» – спросил Ронарк.

«Пусть голосует. Его имя внесли в ордер о выдворении только потому, что нам это было выгодно. Ордера сделали свое дело, и я полагаю, их следует аннулировать. А преследование Черикса выглядит мелкой мстительностью с моей стороны».

«Хорошо. Я передам капитану участка».

Эдеард еще некоторое время наблюдал за выборами. Через пару минут клерк внезапно обнаружил в журнале нужную строку и выдал Чериксу бюллетени для голосования. Эдеарду показалось, что в мыслях адвоката мелькнуло удивление. А в кабинку он прошел с явным чувством облегчения.

«Это было сделано намеренно? Или Овейн решил подогреть интерес к своей персоне? Или сам Черикс хочет определиться со своим положением? Милосердная Заступница, как я волнуюсь!»

– Ты в порядке? – спросила его Кристабель.

– Да.

Он улыбнулся, чтобы ее успокоить. «Если это все, на что сегодня способен Овейн, то я в полном порядке».

Эдеард вернулся в Дживон, когда Грандмастер гильдии клерков снова вышел на балкон Дворца-Сада, чтобы объявить об окончании голосования. Он проследил, чтобы клерки заклеили щели для опускания бюллетеней, подписал документы, свидетельствующие, что это произошло у него на глазах, и проводил две группы констеблей, которые должны были доставить урны во Дворец-Сад для подсчета. Командовать ими он поручил Динлею.

– Явка составила восемьдесят процентов, – сказал ему мастер клерков, собирая свои бумаги.

– Неплохой результат, – откликнулся Эдеард.

– Я еще никогда не видел, чтобы на выборы пришло так много людей, а я участвую в них двадцать третий раз.

– Это хороший признак?

Пожилой мастер сухо усмехнулся.

– Для кого-то хороший.

Подсчет голосов должен был начаться через пару часов после официального закрытия избирательных участков. Эдеард подозвал гондолу и направился в Сампалок. После окончания выборов уже ничто не мешало ему это сделать, его посещение не грозило никакими политическими последствиями.

Гондола доставила его к причалу в Средней заводи, а оттуда он вышел на улицу Зульмал. Семьи, проживающие здесь, приветствовали его довольно сдержанно. Эдеард, как всегда, замедлил шаг у пекарни, где погиб Бойд. Благодаря средствам семейства Дироал почти все магазины и мастерские на этой улице, как и на соседних, уже открылись и разрушения, нанесенные беспорядками, были устранены. Торговля восстановилась полностью.

Вскоре он вышел на центральную площадь, где новый шестиугольный особняк поднялся уже на двенадцать футов и над выросшим первым уровнем подрастал второй этаж. По его замыслу, должно было появиться еще шесть этажей, каждый больше, чем предыдущий, чтобы образовались ступенчатые уступы. По предварительным подсчетам, до окончания строительства пройдет еще четыре месяца. Поэтому новые главы района временно устроились на южной стороне площади в таверне «Бутылка Би».

У входа Эдеард весело помахал рукой хозяину таверны и направился вверх по лестнице. Хозяин быстро понял преимущества ситуации, поскольку сдал все комнаты клеркам, занимавшимся инвентаризацией наследства семьи Дироал, да еще и снабжал их едой и напитками, так же как и всех остальных, приходивших к новым главам района, а таких было немало.

Максен и Кансин занимали семь комнат на четвертом этаже. В одной из них имелся балкон, выходящий на площадь, откуда они наблюдали за ростом своего нового дома. Там, за бутылкой белого вина, Эдеард их и застал. Прежде чем принять предложенный бокал, он взглянул на этикетку. Благодаря влиянию Кристабель, он уже мог определить качество напитка.

– Отлично, – произнес он, отпивая вино. – Точно.

– Да, – сказала Кансин и потянулась в своем кресле. – Такой жизнью можно соблазнить любую девушку.

Эдеард обвел взглядом коробки и сумки, громоздившиеся в комнате позади балкона. Этикетки магазинов указывали на разные районы, но все они были популярными у женщин из благородных семейств, предпочитающих исключительное качество. Он теперь разбирался не только в винах.

– Приятно видеть, что вы выше глупых предрассудков.

Максен засмеялся и приподнял бокал.

– Положение обязывает. Глава района должен выглядеть соответствующим образом.

– И его одежда тоже.

– Да, я отношусь к этому весьма внимательно. Слежу за тем, чтобы шить одежду у тех же портных, у которых Кристабель заказывает для тебя мундиры.

Эдеард застонал, признавая поражение, пододвинул кресло и сел рядом с друзьями.

– Ну, как прошли выборы в Сампалоке?

– Относительно благополучно, как мне кажется, – сказала Кансин. – По крайней мере в районном совете не было драк. Констеблям пришлось прекратить несколько не в меру горячих диспутов относительно резиденции, но ничего сверхъестественного не происходило.

– Не догадываетесь, кто избран представителем района? – спросил Эдеард.

– Нет. Тебе придется подождать подсчета, как и всем остальным.

– И как выдерживают такое сами кандидаты?

Максен беспечно усмехнулся.

– Помоги нам, Заступница, что же с тобой будет, когда ты выставишь свою кандидатуру на пост мэра?

– Не выставлю. Нет, после того как я узнал, что это такое, я не пойду на выборы.

– Ха!

Максен сделал большой глоток вина.

– Как я слышала, наш старый приятель Черикс снова всплыл на поверхность, – заметила Кансин.

– Да, – подтвердил Эдеард, разглядывая вино в своем бокале. – Без него жизнь была бы не столь интересной.

– Тебе надо сдерживать свои сентиментальные порывы, – сказала она. – Иначе кто-то ими воспользуется.

– Кто? – возмущенно спросил Максен. – Воскрешать банды уже некому. Овейн наверняка проиграет. Благородные семейства примут Эдеарда и будут приспосабливаться, как делали это всегда. Для них изменения окажутся минимальными, а для обычных людей жизнь станет лучше. И, что приятнее всего, Байз постепенно лишится своего влияния, как и его так называемые друзья. Аргиан говорил мне, что прежние союзники начали от него уставать. Эти выборы станут концом для них всех.

– Молю Заступницу, чтобы так оно и было, – пробормотал Эдеард. – А Байз сумел что-нибудь спасти?

– Никто не знает, – грустно ответил Максен. – Клерки уже две недели подсчитывают финансы семьи Дироал и говорят, что им потребуется не меньше года, чтобы отследить каждый фартинг. Я подозреваю, что большую часть средств так и не найдут. Байз и его предки отлично умели скрывать свои богатства. И, как водится у благородных семейств, отлично знают, как избежать высоких налогов. Это одна из основ их нынешнего благосостояния.

– Он найдет средства, чтобы до конца жизни не отказывать себе ни в роскошной одежде, ни в дорогих винах, – добавила Кансин. – По правде говоря, неплохо было бы довести это до сведения его друзей. Я думаю, Гилморны не проявляли бы такой щедрости, если бы знали, что у Байза имеются и земли, и припрятанные денежки. – Она ехидно усмехнулась. – Хочешь, я расскажу об этом Ранали?

Эдеард притронулся своим бокалом к ее бокалу.

– Я об этом подумаю.

– Мы невероятно богаты и без полной инвентаризации, – сказал Максен. – В выигрыше оказались и все заведения, пострадавшие от беспорядков. Клерки до сих пор выплачивают компенсации пропорционально потерям. Я слышал, что люди намеренно громили свои дома и заявляли, что понесли убытки во время беспорядков, чтобы получить новую одежду и мебель. В район поступает масса денег, и это меняет экономику. Сторонники Байза пытались обвинить тебя в том, что ты подкупаешь избирателей.

– О такой возможности я не подумал, – признал Эдеард. – Как не думал и о том, что все деньги Байза достанутся Сампалоку. Впрочем, я подозреваю, эти деньги в основном выжимали из здешних жителей на протяжении нескольких поколений, так что будет справедливо оставить их здесь.

– Только не для тех, кто не получает компенсаций, – со вздохом заметила Кансин.

– Еще один благородный жест будет явно лишним, – предостерег Максен.

– Я и не подозревал, что половина состояния семьи Дироал окажется такой большой. Может, из остальных денег надо сформировать какой-то фонд для поддержки Сампалока, – предложил Эдеард.

– Но тогда ты нарушишь данное слово.

– Да, но я не собирался… А, пропади оно все пропадом. Это может подождать до окончания выборов. А потом проблему придется решать все равно вам.

– За что тебе огромное спасибо, – насмешливо произнес Максен.

Эдеард вызвал пелену уединения и понизил голос:

– А как вы вообще справляетесь?

– А вот так, – сказала Кансин. – Справляемся. И у нас, слава Заступнице, нет другого выхода. Чуть ли не все служащие Байза настаивают на том, чтобы продолжать работу, когда особняк будет достроен. А мне не хотелось бы общаться с людьми, посвятившими свою жизнь семейству Дироал. А как еще не допустить, чтобы все осталось по-прежнему? И на районном совете нам приходится быстро принимать жизненно важные решения, часто даже не представляя, что происходило перед этим. Ну, пока мы не слишком навредили местным жителям.

– Похоже, что вы контролируете ситуацию и подаете хороший пример. Большего я от вас требовать не могу. А как ваше назначение приняли в Высшем Совете?

– Овейн приветствовал нас с таким видом, словно мы работали лет пятьсот, – сказала она. – А остальные просто последовали его примеру. Хотя после беспорядков прошло только три заседания. Посмотрим, как пойдут дела после выборов.

– Зато как приятно было встретиться лицом к лицу с моим сводным братцем, – с отсутствующим видом произнес Максен. – Я прошел мимо него в своем парадном одеянии, я теперь так же богат, как он, и я вхожу в состав Высшего Совета, а он – нет.

– Мы входим в состав Совета, – подчеркнула Кансин.

– Да, дорогая.

Ее третья рука крепко ущипнула его бедро, и Эдеард рассмеялся, заметив на лице Максена оскорбленное выражение.

– Вот она, семейная жизнь. Теперь я понимаю, чего от нее ждать.

Кансин, прищурив глаза, вызывающе посмотрела на него.

– А как ты? Какие у тебя грандиозные планы?

– Поживем – увидим.

– Давай предположим, что Финитан сегодня ночью выиграет, – прямо заявила она. – Что ты предпримешь в этом случае?

– Ничего особенного, – сказал Эдеард и кивнул в сторону растущего особняка. – Я намерен поддерживать Финитана, поскольку верю в его правоту. Во-первых, объединить город и сделать все, чтобы законы выполнялись. Это не так уж трудно: Высший Совет, может, и будет тормозить, но организации и принципы, завещанные Рахом, никуда не исчезли. Их просто надо немного встряхнуть, вот и все.

– Да, после изгнания бандитов людям стало значительно легче, – согласился Максен. – Ты показал, что, несмотря на трудности, можно все исправить. Но, Эдеард, кроме того, ты показал, на что ты способен.

– Я никогда не обману доверия города. Вы же знаете.

– Будем надеяться, что со временем это поймут и все остальные. Тебе придется здорово постараться.

– Да. И это одна из причин, почему я настаивал на вступлении Маркола в службу констеблей.

– Точно. – Максен с нескрываемым любопытством наклонился вперед. – Я до сих пор не понимаю, зачем ты его нанял. По словам Динлея, из этого парня вряд ли получится хороший констебль.

– Не согласен. Он старается, – возразил Эдеард. – С таким стимулом, как у него, он обязательно сдаст выпускные экзамены.

– Но зачем?

– Помнишь, как все мы удивлялись, что Заступница выбрала меня и наделила такими способностями? А если я вовсе не избранник? Что если ее заветы начали выполняться? Выполняться по-настоящему?

– Не могу поверить, что это говоришь ты, – воскликнула Кансин. – Мы целый год провели на улицах, гоняя мерзких бандитов. Они никогда не следовали ее заветам.

– Да, члены банд не выполняли ее правила. А как насчет остальных? Они всегда знали, что что-то не так, хотя и не видели выхода. А когда бандитов прогнали, все изменилось. Вы сами сказали, что жизнь в городе стала лучше, а ведь прошло всего две недели. Учения Заступницы затрагивают все сферы, они пропитывают все наше общество, как в городе, так и в самой отдаленной провинции. Это единственное, что связывает всех нас, что укрепляет нашу общность. Мы все инстинктивно сознаем, что необходимо становиться лучше, жить более правильной жизнью, только не всегда понимаем, как это сделать.

– Такова человеческая природа.

– Возможно. Но Заступница одобряет это стремление, побуждает нас следовать своему инстинкту, дает силы его развивать. Матушки в храмах возносят молитвы уже две тысячи лет. Никто не стал бы терпеть так долго, если бы учение не было признано абсолютной истиной.

Мы знаем, что Небесные Властители ждут, чтобы направить нас в Ядро, и, как я показал всем, у нас есть души, отчаянно нуждающиеся в их руководстве.

– Но, ради Заступницы, скажи, какое отношение все это имеет к Марколу? – потребовал объяснений Максен.

– Я обладаю силой, позволяющей оказывать влияние на город, и я знаю, как ее использовать. А теперь представьте, что такая сила есть не только у меня. Представьте, что я лишь первый из многих. Может, народ Кверенции достиг такого уровня развития и самореализации, что возвращение Небесных Властителей уже не за горами?

Кансин даже не пыталась скрыть своего изумления.

– Маркол? Маркол такой же, как ты?

– Он обладает чертовски большими психическими способностями, – сказал Эдеард. – А что если он на пороге самореализации, о которой говорила Заступница? Что если вскоре мы увидим и других, подобных ему, если подобный потенциал начнет проявляться у детей?

– Заступница, помоги нам, – простонала Кансин. – Маркол?

– Не надо произносить его имя так, словно это ругательство, – решительно заявил Эдеард. – Он такой же мальчишка, как и все остальные. Кем он станет, зависит от его окружения. С родителями ему не очень повезло. Что ж, я пытаюсь помочь ему измениться в лучшую сторону. Меньше всего нам сейчас надо делить население на тех, у кого психические способности сильнее, и тех, кто менее талантлив, – хватит и того, что благородные семейства склонили соотношение в свою пользу. Мы должны показать Марколу и ему подобным, что самореализации можно достичь лишь в сильном обществе, которое заботится о каждом и в котором люди поддерживают друг друга.

– И это поможет вернуть Небесных Властителей? – недоверчиво спросил Максен.

– Предложи другой вариант, – ответил ему Эдеард. – Я с радостью его испробую. Вы видели, как уходили Чаэ и Бойд. Они и сейчас где-то там, пытаются отыскать дорогу к Морю Одина. Теперь вы убедились, что эта часть учения Заступницы соответствует истине.

Максен в растерянности провел рукой по волосам.

– Я все понимаю, – протянул он. – Но… Маркол!

– И другие, – добавил Эдеард.

– А ты встречал кого-то еще? – спросила Кансин. – Еще людей с выдающимися способностями?

– Пока нет. Но этот город заставляет людей скрывать таланты и использовать их только ради собственной выгоды.

– Но ты же сказал, что мы становимся более просветленными, – сказал Максен.

– Вот именно: становимся, – подчеркнул Эдеард. – Нам предстоит долгий путь.

Такой тесноты в Мальфит-холле Эдеард еще не видел. Все пространство до последнего дюйма занимали длинные столы, за которыми клерки, распределившись по районам, пересчитывали гигантские груды бюллетеней. А констебли все еще подносили новые ящики и, открывая, высыпали содержимое.

На верхней площадке лестницы стоял мэр Овейн, окруженный помощниками и союзниками. Он улыбался и вел непринужденный разговор, словно ничего существенного не происходило. Чуть поодаль на галерее, в компании своих сторонников Финитан тоже старался не слишком пристально следить за подсчетами. Время от времени они с Овейном обменивались вежливыми фразами.

Представители обоих кандидатов были более нетерпеливы. Они постоянно бродили вокруг столов и яростно спорили со своими соперниками по поводу каждого сомнительного бюллетеня. На занятых подсчетами клерков нередко обрушивались обвинения и оскорбления обеих сторон.

Это был тот редкий случай, когда на Идущего-по-Воде почти не обратили внимания. Эдеард вошел вместе с Максеном и Кансин, но, сделав всего несколько шагов по угольно-черному полу, ощутил на себе взгляд Овейна, хотя выражение лица того ничуть не изменилось. На потолке над энергично бурлящим залом начали пробиваться рассветные лучи.

– Мы пойдем и проверим свой район, – сказала Кансин у подножия лестницы.

Эдеард проводил их с Максеном взглядом, искренне восхищаясь своими друзьями. Не каждый, получив неожиданное назначение на высокую должность, смог бы быстро освоиться с новым положением, но Кансин и Максен сумели это сделать. В отороченных мехом одеяниях, с пришпиленными на плечах капюшонами, они держались так, словно были рождены для этой роли. «Может, в учении Заступницы говорится не только о психических силах».

Он стал подниматься по лестнице, сопровождаемый взглядами и Овейна, и Финитана.

«Городской констебль должен быть вне политики, – говорил он себе. – Надо поздороваться с обоими кандидатами, а потом спуститься к столам, где подсчитывают бюллетени Дживона. В конце концов, если Овейн победит, мне придется работать с ним».

Эдеард поднялся до верхней площадки, и Овейн встретил его нейтральной улыбкой.

«Политик!»

Эдеард наклонил голову.

– Мэр Овейн, – вежливо приветствовал он его и подошел к Финитану.

«Провались он в Хоньо. Ради своего поста он готов был убивать ни в чем не повинных людей. Я бы никогда не смог работать с такими, как он: это воплощение всего самого плохого, что есть в Маккатране».

Эдеард пожал руку Финитану и в мыслях Грандмастера заметил проблеск благодарности.

– Вам известны предварительные результаты подсчетов, сэр?

– У меня небольшое преимущество, – ответил Финитан. – Не такое значительное, как мы надеялись, но стабильное.

Через полчаса ничего не значащего разговора и вынужденных шуток они увидели, как мастер клерков, отвечавший за район Йисидро, подошел к лестнице и поднялся на нижнюю ступеньку.

– Йисидро всегда похваляется тем, что раньше всех заканчивает подсчеты, – сказал Топар. – Это небольшой район, но население разнородное, так что их результат говорит о многом.

Мастер прочистил горло.

– Сегодняшний день показал, что народным представителем района Йисидро в Высшем Совете избран Алансо. В голосовании на пост мэра кандидат Финитан набрал пятьдесят семь процентов.

В зале раздались редкие аплодисменты, и клерки снова погрузились в подсчеты.

– Алансо – один из наших сторонников, – сказал Топар. – Благодарение Заступнице.

Овейн любезно поздравил соперника с первой победой, на что Финитан с не меньшей любезностью ответил, что ночь еще только началась.

Следующими подвели итоги районы Фиакр и Лиллилайт, в обоих на выборах представителей сторонники Овейна вырвались вперед, а голоса за кандидатов в мэры разделились почти поровну. Дживон, Силварум и Хакспен увеличили число сторонников Финитана (в их числе прошел и Балогг) и вывели его вперед. В Ночном районе и Беллисе снова победили приверженцы Овейна, но Мико, Вайи, Кобара и Тоселла обеспечили Финитану большинство в Совете. И у самого Финитана теперь было почти шестьдесят процентов голосов. Результаты, поступившие из Абада, Игади и Падуи, дали Овейну еще одного представителя, а перевес Финитана увеличился: уже шестьдесят восемь процентов голосов было отдано за него. Последний представитель из числа сторонников Овейна оказался избран в Зельде. Парк Фолас и Парк Лисье почти единодушно проголосовали за представителей Финитана.

– Мы победили, – свистящим шепотом провозгласил Топар, когда преимущество Финитана составило семьдесят один процент.

– О Заступница, – выдохнул Финитан.

Казалось, он вот-вот лишится сознания, но ничто не могло стереть улыбки с его лица.

Илонго, Неф и Друп объявили свои результаты, еще подняв шансы Финитана. Оставалось дождаться только подсчета голосов Сампалока. Они уже не могли повлиять на общий результат, но для всех имели огромное значение. Эдеард в нетерпении не сводил глаз с восьми столов, где были разложены бюллетени. Кансин и Максен все еще переходили от одного стола к другому, а за ними по пятам следовали официальные наблюдатели. На этом участке споры вспыхивали чаще, чем во всем остальном Мальфит-холле. В течение ночи сюда не раз призывали и самого Грандмастера клерков, чтобы он разрешил сомнения по поводу небрежно заполненных бланков. Наконец мастер, назначенный наблюдателем за подсчетом голосов Сампалока, поднялся на первую ступеньку лестницы.

– Представителем народа Сампалока в Совете избран Грегори.

– Он из наших, – удивленно шепнул Топар.

– А в выборах мэра кандидат Финитан получает пятьдесят один процент, – закончил объявление мастер клерков.

Несмотря на прохладный вечер, в Золотом Парке собрались тысячи людей. После объявления результатов Сампалока на площади началось движение. Удрученные сторонники Овейна, покачивая головами и неодобрительно ворча, отправились по домам. Избиратели Финитана дружно устремились к Внешнему каналу. Дюжим констеблям из оцепления пришлось немало потрудиться, чтобы кто-нибудь от радости не нырнул в холодную воду.

Финитан появился на балконе, выходящем в Золотой Парк, вызвав оглушительный шквал криков и аплодисментов. Он начал благодарственную речь, но слушали его далеко не все. Ликующие сторонники пустили по кругу бутылки с вином, а чуть в стороне заиграли странствующие музыканты, приглашая всех желающих потанцевать.

Эдеард тоже не стал дослушивать речь. Он поспешил в особняк Кальверит, где вне себя от радости его поджидала Кристабель. Они отпраздновали победу по-своему.

Кристабель заставила Эдеарда ждать. Он не мог в это поверить. Традиция традицией, но ему пришлось в полном одиночестве стоять впереди всех в храме Заступницы, когда на него были направлены про-взгляды всего города, а томительные минуты тянулись одна за другой. Традиция запрещала ему пользоваться про-взглядом, чтобы выяснить, где задерживается невеста, и он терпеливо ждал.

Аромат пыльцы – показавшийся приятным, когда они с Динлеем только вошли в храм, – теперь стал до того приторным, что на глазах выступили слезы. Казалось, что для украшения огромного храма собрали всю растительность с половины Игуру. Оркестр из гильдии музыкантов играл одну и ту же мелодию, повторяя ее снова и снова, пока музыка не зазвучала похоронным плачем. Услышав уже в который раз мрачное вступление, Эдеард стиснул зубы и пожалел, что недостаточно настойчиво просил Дибала. Но Дибал согласился спеть только на вечернем приеме. Эдеард переступил с ноги на ногу. Сверху вниз на него смотрела тридцатифутовая статуя Заступницы, высеченная из белоснежного мрамора, ее воздетые руки призывали Небесных Властителей вернуться на Кверенцию. Скульптор придал ее лицу загадочное выражение: казалось, что она окидывает паству оценивающим взглядом. И тот, кто стоял перед скамьями – как ни странно, именно там, где сейчас страдал Эдеард, – удостоился ее неодобрения. Эдеард решил, что Заступница, должно быть, знала, что он решит венчаться в ее храме, – дар предвидения позволил ей увидеть это святотатство. Иначе зачем наделять его таким сердитым взглядом?

Еще одна бесконечно длинная минута. Он начал воображать себе всевозможные бедствия, задержавшие Кристабель. Он знал, что она уже покинула особняк. Хорошо хоть это традиция ему позволила. Та же самая традиция разрешала невесте изменить свои намерения только по пути от дома до храма. Но Кристабель ничего такого не сделает. Значит, ее могли похитить или убить, либо же ее гондола перевернулась. Кристабель не может бросить его по своей воле.

«Да где же она, Хоньо меня побери?»

Эдеард решился смошенничать и исследовал храм при помощи восприятия города. «Нет про-взгляда – нет нарушения традиции. Проклятье, я уже начал рассуждать как адвокат». На церемонию собрались представители почти всех благородных семейств Маккатрана. Заметным исключением стало отсутствие госпожи Флорелл, заявившей о приступе мигрени за час до начала и приславшей свои извинения. Из семьи Гилморн тоже никого не было, как и из семьи Норрет, к которой относился лейтенант Юстас. Зато капитан Ларош пришел и теперь с немалым удовольствием смотрел на мучения Эдеарда. Грандмастер Овейн сидел на скамье для высших членов гильдий. Поражение на выборах, казалось, на него совсем не подействовало. При встрече с Эдеардом он держался все так же вежливо и отстраненно. Максен и Кансин с трудом можно было отыскать среди других глав районов, их одеяния почти не отличались от костюмов коллег. Фигура Кансин ничуть не изменилась, но в последнее время она с ехидством говорила, что ребенок появится на свет раньше, чем вырастет особняк. Сектор, отведенный для приглашенных со стороны жениха, был необычайно маленьким, и Кристабель заняла несколько лишних скамей для своих друзей и родных. Но Эдеард считал, что ему достаточно поддержки десятка констеблей, Бижули и Дибала, Сетерсиса, Изойкса, Топара и еще нескольких человек, с которыми он успел сблизиться за время пребывания в Маккатране. О чем он сожалел больше всего, так это об отсутствии Салраны. Она лишь вежливо извинилась, сказав, что занята в храме и не придет. Она была единственной, кого Эдеард мог считать родственницей, но после изгнания лидеров бандитов их отношения значительно ухудшились.

Салрана отвергала все его попытки примириться. Он знал, что Салрана до сих пор остается при храме в Йисидро, и несколько раз обращался к ней про-взглядом. Каждый раз он видел ее грусть, словно ее жизнь лишилась всякой радости. Она очень повзрослела, став замкнутой и печальной. Это была уже другая, более серьезная и целеустремленная Салрана.

Каждый раз Эдеард сожалел о том, что обращался к ней тайком, и быстро отводил про-взгляд. В конце концов ему пришлось признать, что Салрана изменилась, как изменился и он сам. Те Эдеард и Салрана, которые жили в Эшвилле, исчезли навсегда.

С площади в храм донеслись оживленные возгласы, и сердце Эдеарда забилось быстрее. Их брачная церемония не была официальным праздником, но, подходя к храму вместе с Динлеем, он заметил, что на площади собралась большая толпа.

Наконец-то! Оркестр прекратил унылую музыку. Эдеард уловил шорох одеяний послушниц из хора, вставших со своих мест. Затем изменилось освещение – значит, открылись высокие двери храма. Рядом появился широко улыбающийся Динлей.

– Ну что, теперь уже поздно отступать, – прошептал он на ухо Эдеарду.

Его резкий ответ утонул в звуках органа, заигравшего свадебный марш.

Прежде Эдеарду не приходилось слышать звуков гигантских труб, и их мощь его потрясла. Затем к органу добавилось нежное пение хора послушниц. Торжественная музыка привела его в невероятный восторг, смешанный с ужасом.

Рядом с ним остановился Джулан, сиявший улыбкой, словно утреннее солнце. И сбоку от отца стояла она. Эдеард едва не застонал от радости. Мирната, заметив выражение его лица, озорно хихикнула. Бело-розовый наряд превратил бы маленькую девочку в прекрасное волшебное существо, если бы не ее бесовская усмешка.

Свадебное платье Кристабель представляло собой настоящее произведение портновского искусства из золотисто-кремового армшелка с васильковой оборкой и мерцающими цветами из драгоценных камней, а шлейф протянулся до середины прохода. Он видел ее лицо, закрытое вуалью, и глаза, сверкавшие сквозь кружево. Затем появилась Пифия, улыбавшаяся ласково и в то же время властно. Органист закончил оглушительный гимн.

– Поздравляю всех с этим счастливейшим из дней, – обратилась Пифия ко всем собравшимся.

Джулан помог Кристабель поднять вуаль с лица невесты. Золотистые волосы заструились волнами блестящего шелка. Эдеард не мог поверить, что столь прекрасное существо стоит с ним рядом на свадебной церемонии. Наверняка это какая-то сказочная фантазия из его последней ночи в Эшвилле, момент блаженного беспамятства между ударами пуль и смертью.

Кристабель взяла обе его руки в свои ладони и ободряюще сжала.

– Долго меня ждал?

– Всю жизнь, – искренне ответил он.

Медовый месяц они провели на побережье, в семейном домике из мардуба, целых двадцать дней наслаждаясь уединением.

На этот раз их сопровождало большее число слуг, готовивших изысканные блюда и ненавязчиво исполнявших все пожелания новобрачных. Приближался конец лета, но погода стояла еще жаркая. Все двадцать дней влажный воздух над бухтой почти не двигался. Как в прошлый раз, Эдеард и Кристабель совершали неторопливые прогулки, плавали в теплом море и загорали на пляже, пока у обоих кожа не приобрела насыщенный золотисто-коричневый оттенок. Эдеард попробовал ловить рыбу, но для этого занятия ему не хватило терпения. Оба научились управлять маленькой яхтой, подаренной к свадьбе семьей Чарья. Пару раз они отваживались на морские прогулки до ближайших рыбацких деревень, благо море все время оставалось спокойным.

– Думаю, мы еще не скоро отправимся в кругосветное путешествие, – признал Эдеард как-то вечером после их первого большого выхода в море на пару миль вдоль берега.

Сидевшая напротив Кристабель, окутанная золотом лучей заходящего солнца, рассмеялась. Оба решили, что эти дни будут посвящены исключительно отдыху. Они избегали говорить о городе и политике. Слишком много сил за последние четыре месяца ушло на предвыборную кампанию Финитана, на убеждение старой гвардии принять его политику, на усиление власти закона, укрепление и повышение эффективности службы констеблей. Похоже, их старания не пропали даром, и дела шли неплохо. Горожане, освободившиеся от гнета страха и неопределенности, снова обретали уверенность.

Первые месяцы правления Финитана можно было считать успешными – по крайней мере в Маккатране. В провинциях же дела шли намного хуже. Известия, подобные тем, что Топар принес в начале года, стали появляться все чаще. И даже самые мрачные его предсказания теперь казались оптимистичными. Бандиты, долгое время удерживаемые в самых далеких западных провинциях, постепенно продвигались на восток. После того как их набеги стали еженедельными, из провинции Рулан бежало почти все население. Затем из провинции Уорфолк пришли известия о нападениях на караваны, хотя раньше дороги в тех горных краях считались вполне безопасными. Пещеры в ущельях служили отличными убежищами для бродячих шаек, нападавших на деревни и селения. После набегов бандиты исчезали в труднопроходимой местности, ускользая от преследования шерифов и милиции.

Больше всего Эдеарда беспокоили огромные расстояния до тех мест, где происходили разбои. В Маккатране о преступлениях становилось известно лишь спустя несколько месяцев. О том, что творится за пределами равнины Игуру и насколько близко подобрались головорезы к Маккатрану, горожане не имели ни малейшего представления.

Всего через два месяца после выборов первые беженцы достигли Маккатрана, принеся с собой слухи о странных, чрезвычайно мощных ружьях, способных истребить целый кавалерийский полк. В отрядах милиции, отправленной Овейном на помощь губернаторам провинций, возросли потери. Горожане обратили внимание, что участились пышные поминальные службы, устраиваемые благородными семействами по своим погибшим родичам. Финитана никто в этом не обвинял, но ему пришлось выслушивать вопросы о том, что он намерен предпринять, чтобы улучшить обстановку за пределами Игуру.

Все эти проблемы Эдеард отложил ради солнечных дней на пляже, прохладного вина и горячих любовных игр с Кристабель. Но пришел день, и слуги с ген-мартышками уложили бесчисленные сумки и коробки, и экипаж повез новобрачных обратно в город. Почти всю дорогу Эдеард безмолвствовал, гадая, какие новости ждут его по возвращении.

– У тебя все еще есть я, – решительно прервала его молчание Кристабель.

Эдеард очнулся от мрачного раздумья.

– А?

– Последние две мили ты не вымолвил ни слова. Неужели все было настолько плохо?

– Нет! В этом-то и проблема. Как было бы хорошо, если бы наш отпуск никогда не кончался! Я почти не хочу возвращаться.

– Я тоже. – Кристабель попыталась улыбнуться, но обычное самообладание ей изменило. – Я думаю, что еще не беременна.

– Жаль.

– Говорят, что сок винака действует еще некоторое время после окончания приема. Где-то через месяц его эффект закончится, и мы достигнем успеха.

Он обнял ее за плечи.

– Обещаю удвоить усилия, как только вернемся домой. – Он резко замолчал, потом улыбнулся. – Домой.

– Да, – с такой же радостью сказала она. – И вместе.

– Что бы мы делали одни, без твоей семьи и двух сотен слуг. Но, Хоньо нас побери, мы справимся.

Ее третья рука больно его ущипнула.

– Вот почему ты чувствуешь себя виноватым, да?

– Не виноватым… просто это непривычно.

– Знаешь, если бы Финитан проиграл, я отправилась бы с тобой в любую деревню самой далекой провинции.

Он поцеловал Кристабель.

– И тогда главой Хакспена стала бы Мирната.

– Ох, Заступница. – Кристабель прикрыла губы рукой. – Я никогда не думала об этом. Нет, езжай-ка ты сам в свою глушь.

Они теснее прижались друг к другу.

– Я хотела забеременеть, – сказала Кристабель. – Как было бы прекрасно, чтобы у ребенка Кансин появился товарищ по играм. Наши дети должны расти вместе.

– Кансин еще месяца полтора до родов. И ты еще не раз будешь носить ребенка. И наши дети станут дружить с детьми глав Сампалока.

Она кивнула, соглашаясь с его заверениями.

– А что делать с бандитами в провинциях?

Он вздохнул.

– Не знаю. Мы до сих пор не узнали, откуда они берут оружие. Это и есть ключевая проблема всех бед.

– Финитан попросит тебя туда поехать, да?

– Возможно.

– Если ты считаешь, что это нужно, ты должен ехать.

– Я не хочу оставлять тебя.

– Я понимаю. Но, Эдеард, разве ты не хочешь, чтобы наши дети росли в безопасном мире?

– Конечно, хочу.

– Значит, выбора нет?

Эдеард ничего не ответил. Она, конечно, права, и спорить тут не о чем. Он сам выбрал свой путь, и некоторых вещей ему не избежать.

Они вернулись в город и узнали, что за время их отсутствия ничего не изменилось, что уже было неплохо. Экипаж и лошадей отправили в конюшню семьи Кальверит в Тайхо, а Кристабель и Эдеард на принадлежащей семье гондоле возвратились в особняк. На причале их с нетерпением уже поджидали Джулан и Мирната.

– Я по тебе скучала, – пронзительно крикнула Мирната, обнимая сестру.

– И я тоже, – заверила ее Кристабель.

– Чем вы занимались?

Эдеард и Кристабель едва удержались, чтобы не переглянуться.

– Мы прекрасно отдохнули, – сказала Кристабель.

– Правда? А мне после первого дня в домике на пляже всегда становится скучно. Что же вы делали все это время?

Она широко открытыми глазами посмотрела на Эдеарда. Впрочем, невинный взгляд его не обманул.

Джулан кашлянул.

– Может, поднимемся наверх и осмотрим десятый этаж?

Слуги и ген-мартышки после венчания не отдыхали ни дня. Переселение семей, с мучениями спланированное Кристабель, было завершено, и все заняли свои апартаменты и этажи. В итоге из особняка выехали четырнадцать семей – больше, чем планировалось, но родственники с пятого и седьмого этажей собирались заключить брачные союзы, а значит, через пару лет снова начнется нехватка помещений. Кое-кто из обитателей третьего этажа решил не ждать этого момента, и Джулан предложил им построить новые дома на землях, принадлежащих семье за пределами Игуру.

Откровенно говоря, Эдеард не заметил больших перемен в убранстве и обстановке десятого этажа. В просторных гостиных и приемных висели все те же картины, и античные произведения искусства стояли на тех же местах, где провели уже не одно столетие. Для него с Кристабель предназначались комнаты, принадлежавшие Джулану. Они уже были свободны. Эдеард не стал ничего говорить по поводу стандартных для Маккатрана кровати и бассейна – он легко их изменит. В одном из опустевших кабинетов стояли его жалкие пожитки, перенесенные из общежития констеблей. При виде нескольких коробок на фоне богатств, накопленных семьей Кальверит за два тысячелетия, он снова почувствовал себя неловко.

– Ты скоро освоишься, – заверил Джулан, заметив выражение его лица.

– Да, сэр.

– А я переехала в бывшие комнаты дяди Дагнала, – весело объявила Мирната. – И папа сказал, что я смогу выбрать новую мебель, и портьеры, и все остальное.

– В разумных пределах, – поспешил добавить Джулан.

– Пойдем, ты все нам покажешь. – сказала Кристабель, беря сестренку за руку.

Вслед за сестрами Эдеард вышел из комнат мастера и перед этим еще раз окинул взглядом основную восьмиугольную спальню с круглой кроватью в центре. Комната была почти пустой, лишь на полу остался пушистый коричневый ковер, да у стены стояли простые шкафы и комоды; смежная гардеробная уже была заполнена одеждой Кристабель. Он не мог не сравнить простоту убранства этих комнат с замысловатыми украшениями в бывших апартаментах Кристабель.

«Может, она позволит мне высказать свое мнение о том, как должна выглядеть спальня. Я бы предложил ей устроить душ и удобный туалет и заменить оранжевый свет белым». Эдеард представил, что следующие две сотни лет ему придется провести в обстановке девичьей спальни, какой он видел комнаты Кристабель, и ему стало не по себе.

Остаток дня они провели за обсуждением дальнейших изменений. Затем пришли мастера из гильдии столяров и по предложениям Кристабель составили чертежи мебели. Эдеард с облегчением заметил, что она не заказывает ярких портьер и украшений для спальни, и наконец набрался храбрости, чтобы поделиться своими соображениями. Мастера старались не показывать удивления, когда Эдеард стал объяснять, что душ можно устроить в любом месте, а размеры кабинки зависят только от желания хозяев. В конце концов, нетрудно было бы изменить и весь десятый этаж, если подождать, пока стены не примут нужные очертания. Кристабель, услышав об этом, отпустила столяров.

– Я никогда не думала о таких масштабных изменениях, – призналась она. – В Маккатране никогда ничего не меняется.

– Теперь меняется. – Он обвел взглядом большую гостиную, где они стояли. – Как насчет того, чтобы добавить еще пару окон? Впустить в комнату побольше света?

– А лестницы? – возбужденно спросила она. – Ты можешь изменить лестницы? В новом особняке Кансин они намного удобнее.

– А я уж думал, ты никогда об этом не спросишь.

Джулан и Мирната решительно отказались от ужина в оранжерее десятого этажа, с преувеличенным воодушевлением ссылаясь на приглашение семьи, живущей на девятом.

– Жаль, что все кончается, – сказала Кристабель.

Они сидели в оранжерее под широким прозрачным пологом и пили белое игристое вино. Между кадками с орхидеями и огромными ипомеями горели длинные свечи. В сгущающихся сумерках начинал пробиваться оранжевый свет Маккатрана. Более романтичной обстановки Эдеард и представить не мог. Но еще она привлекала и многих других жителей города. Чтобы уберечься от любопытных про-взглядов, новобрачные окутались пеленой уединения.

– Но мы могли бы продлить отпуск еще на пару дней, – почти умоляющим тоном произнес Эдеард.

– Завтра тебе надо идти в Дживон. В конце концов, ты ведь капитан участка констеблей. И Финитан наверняка захочет с тобой поговорить, да и у Максена, думаю, скопились какие-нибудь проблемы.

– Я знаю. С их стороны весьма любезно оставить нас в покое хотя бы сегодня.

– Я сама недавно пообщалась с Кансин. Она говорит, что особняк, как ей кажется, почти готов. Она хочет, чтобы ты подтвердил, что рост закончился, и тогда можно было бы заказывать отделку и мебель.

– Хорошо, – с сожалением сказал он. – Я проверю завтра.

Ее ладонь легла на его пальцы.

– У нас еще осталась сегодняшняя ночь.

– И все остальные ночи.

– Ты знаешь, о чем я говорю. Завтра у нас обоих начинается новая жизнь.

– Знаю.

– Но до тех пор есть еще несколько часов.

На следующее утро Эдеард пришел в участок Дживона, и первое, в чем он убедился, так это в способности Динлея отлично справляться во время его отсутствия. Он даже едва не расстроился, но Динлей методично разбирался с бумажной волокитой, и результаты его стараний уже проявились. Эдеард увидел на стене графики, из которых было ясно, что патрули вовремя выходили на свои маршруты, там же висело расписание дежурств и таблицы получения и расходования средств. За время его отпуска были произведены и аресты, хотя в последние дни констебли старались ограничиваться предупреждениями, и перед судом представали только самые отъявленные рецидивисты. Процесс обучения тоже шел своим чередом, и даже Маркол, похоже, имел шанс в следующем месяце сдать выпускные экзамены.

– Ну, в этом я пока сомневаюсь, – сказал Динлей. – Если хочешь рискнуть деньгами, у нас уже принимают ставки.

– Не думаю, что это правильно, – заметил Эдеард. Он не ожидал такого предложения от Динлея, но в остальном не обнаружил ни единого недостатка. – А что тут еще произошло?

– Все было тихо, по крайней мере в городе. Но к нам приходят беженцы, а вместе с этим начинаются споры о том, кто займет свободные помещения. Некоторые жители присматривали их для подрастающих детей.

– А можно сказать, как много у нас незанятых домов? Хотелось бы определить, насколько велика проблема.

– Я думаю, что точные сведения есть в гильдии клерков.

– Наверняка. Они точно знают все на свете.

– В любом случае это проблема Финитана, не так ли?

– Да. Ты прав.

Эдеард сел за стол, унаследованный от Ронарка. Кабинет в целом был темным и весьма удобным, но, по мнению Эдеарда. слишком мрачным и скучным. Он посмотрел на высокие, слегка закругляющиеся кверху стены с маленькими овальными окошками. Ничего удивительного, что в кабинете так темно; ткань города здесь приобрела грязно-коричневый оттенок с ярко-красными вертикальными штрихами, как будто кто-то давным-давно плеснул краской.

Динлей вышел, чтобы проводить на патрулирование очередной наряд, а Эдеард начал просматривать записи в журналах. Но мрачный кабинет не позволял сосредоточиться. Тогда Эдеард обратился к сознанию города и предложил кое-что изменить: расширить окна, сделать стены бледно-голубыми, а осветительные розетки – белыми. Эффект должен был быть примерно таким же, как для десятого этажа особняка Кальверит, но здесь перемены заняли бы не больше недели. В доме процесс продлится дольше, потому что Кристабель загорелась идеей изменить весь этаж.

Но и после этого журналы дежурств не вызвали у него никакого интереса. Эдеард обратил свой про-взгляд к Дворцу-Саду.

«А я гадал, когда же ты наконец решишься», – откликнулся Финитан.

Овальный кабинет ничуть не изменился. Эдеард ожидал, что Финитан немедленно все переделает по-своему, но через неделю после выборов услышал, что у мэра есть более насущные проблемы, чем мебель. И до сих пор огромный стол все так же стоял в центре, сверкая зеркальной полировкой. Обитое бархатом кресло с высокой спинкой тоже осталось от Овейна. Зато Эдеард узнал тонкие чашки, в которых ген-мартышки подали чай. Кроме того, Овейн никогда не пользовался здесь услугами ген-форм.

Финитан перенес сюда из кабинета в Синей башне и подставку для ген-яйца, но она стояла пустой.

Топар сел рядом с Эдеардом, но от чая отказался.

– Ну что ж, – заговорил Финитан. – Мы сумели выжить без тебя двадцать дней.

– Да, сэр, – кивнул Эдеард.

– В городе не так уж много проблем. Похоже, люди без особого недовольства приняли мои условия.

– Это верно. Кристабель жалуется, что придется очень долго ждать заказанной мебели. Мастера сбились с ног. И то же самое происходит по всему Маккатрану. Люди тратят деньги. Они верят вам, сэр.

– Передай жене мои извинения. – Финитан поставил на стол чашку, и в его взгляде мелькнуло беспокойство. – К несчастью, провинциям за пределами Игуру повезло гораздо меньше, чем городу.

Эдеард коротко кивнул:

– Я знаю.

Топар позаботился о плотной пелене уединения.

– Я посылал в провинции разведчиков, – сказал он, – надежных людей: бывших констеблей, шерифов и даже офицеров милиции из резерва. Людей, способных постоять за себя и заслуживших мое доверие.

– Мы старались составить полную картину этих проклятых набегов, – подхватил Финитан, – посмотреть, не скрывается ли за ними какой-то тайный замысел.

– Вот тогда-то и начались странности, – сказал Топар. – Если бандиты таким образом готовятся к вторжению, то делают это очень странно. После середины лета в провинции Рулан не было ни одного набега. Строго говоря, весь запад избежал нашествия. Бандиты через три самых высоких горных хребта двинулись на восток, сея разрушения, страхи и слухи. Я бы сказал, что слухи в данный момент причиняют нам основное беспокойство. Любой спор, переходящий в драку, начиная от стычек землевладельцев с браконьерами и заканчивая пьяными разборками в тавернах, приписывается набегу бандитов. И трудно определить, что истина, а что просто порождение ужаса. На губернаторов провинций и в прошлом нельзя было рассчитывать, а теперь они и вовсе посылают прошения о поддержке милиции Маккатрана после любой незначительной стычки.

– Никакие отряды милиции, так охотно посылаемые Овейном, не сумели помочь, – сказал Топар. – А люди так рассчитывали на их поддержку!

– Он оставил вам одни неприятности, – подвел итог Эдеард.

– Да. Такова политика, и этого можно было ожидать. Но мы внимательно изучили всю информацию, какую только удалось подтвердить. И сделали очень неутешительный вывод.

– Какой же?

– Мы выяснили, что существует шесть основных бандитских группировок, – стал объяснять Топар. – Две из них идут через горы Ульфсен. Одна скрывается в отрогах горного массива Команса. Еще две группы ранее хозяйничали в горах Горджии, но теперь одна направляется на северо-восток вдоль Йорарнса. И последняя группа терроризирует Састайрс вплоть до южных прибрежных провинций.

Эдеард прикрыл глаза, стараясь представить карту известных ему земель.

– Они сильно распыляются.

– Я бы сказал, они широко распространились, – поправил его Топар. – Мы привыкли жить в мире, и физическое воздействие, учитывая огромные площади, невелико, но тревога и волнения проявляются буквально повсюду.

– Так чего же они добиваются?

– Вот еще одна подборка, – сказал Финитан. Он придвинул к себе листок бумаги и начал читать: – В провинции Плакс от набегов пострадали Пайерн, Ораструл, Оки, Бихак и Тикрит. Все это деревни и небольшие городки. За последние два месяца значительный ущерб был нанесен также поместьям Стоунфорд, Турндих, Аксмал, Солтмарш, Клонгсоп, Эттрик и Каслбей. – Он многозначительно помолчал. – Тебе это ни о чем не говорит?

– О поместье Аксмал я слышал, им владеет семейство Кальверит. Насколько я помню, там большие луговые угодья, где выращивают овец.

Он вдруг вспомнил, что именно туда собиралась переселиться семья с третьего этажа городского особняка.

– Все верно. Все эти владения принадлежат моим союзникам, – сказал Финитан. – И в перечисленных городках и селениях тоже имеется имущество тех, кто меня поддерживает.

У Эдеарда похолодели руки.

– Но как могли знать об этом бандиты?

– Кто-то им сказал, – ответил Топар. – Кто-то основательно изучил официальный реестр собственности.

– Мы не сразу это поняли, – добавил Финитан. – На всех приемах и вечеринках я только и слышал о понесенных убытках. Я уж подумал, что начинается настоящее нашествие, пока не понял, что страдают только мои союзники.

– Заступница!

– И мы возвращаемся к вопросу: кто они и чего добиваются?

– У них есть осведомители в городе, – догадался потрясенный Эдеард.

– И это еще не все. – Топар и Финитан обменялись тревожными взглядами. – Остается еще вопрос оружия. Если нет равного Маккатрану города…

– Нет, – воскликнул Эдеард. – Гильдия оружейников…

«Длинноствольные пистолеты имелись у них давным-давно. Но тот, кто снабжал бандитов скорострельным оружием, виновен в гибели Эшвилля».

– Предъявлять обвинения еще рано, – сказал Топар. – Да и доказательств у нас еще нет.

– Вот почему мы тебя и пригласили, – продолжил Финитан. – Я знаю, что большей частью своих сил ты обязан особенным отношениям с городом, но и без того твои телепатические таланты превосходят все, что я когда-либо видел.

– Неделю назад мы получили донесение из Нордфорта, – сказал Топар. – Это деревня в горах Донсори, Эдеард, всего в четырех днях верховой езды от Маккатрана. Там были замечены скорострельные ружья. Это известно достоверно. Наверное, в прошлом месяце одна из группировок с гор Ульфсен продвинулась к востоку.

– Если бы удалось захватить кого-то из них живым, – предположил Финитан, – мы могли бы выяснить, что происходит и кто за этим стоит.

– Я собираю небольшую группу из лучших и самых надежных людей, – сказал Топар. – У нас есть ген-орлы и ген-волки и лучшие пистолеты, какие только можно найти. И все же нам не помешала бы твоя помощь, Эдеард.

– Ох, Заступница. – Эдеард поставил на стол чашку с остывшим чаем. – Когда мы отправляемся?

Уже на второй день путешествия Эдеард понял, как сильно расслабился в городе, несмотря на все, что с ним происходило. Жизнь в пути резко напомнила ему о том, к чему он привык раньше: надо было каждый вечер устраивать лагерь, самому приглядывать за ген-формами, вместо того чтобы перекладывать это на плечи слуг, собирать дрова для костра, собственноручно готовить еду и, укрывшись тонким одеялом и клеенкой, спать под мерцающим сиянием звездных туманностей. Ночами было уже довольно холодно. Потом, на третий день, опасаясь бандитов, они даже не рискнули развести костер, а к тому времени небольшой отряд уже поднялся в горы Донсори.

Но все же Эдеарду приходилось проще, чем Динлею и Максену. Эти двое были настоящими городскими парнями. И Эдеард легче переносил невзгоды, глядя на их мучения.

Третью ночь после выезда из Северных ворот они провели на склоне горы Но, в нескольких часах пути по склонам в сторону от большой дороги. Движение до сих пор было довольно оживленным: по широким каменным плитам на изрезанных склонах стучали колеса повозок и телег, шли торговые караваны. Но все они передвигались в сопровождении ген-волков. Чем богаче были экипажи, тем более сильная охрана их защищала. Кроме того, днем дорогу патрулировал разъезд местной милиции. Отряд Эдеарда странствовал под видом торговой группы гильдии, что в те времена было обычным делом. Кроме него самого и Топара, с ними ехал Болотон, отставной шериф, половину своих семидесяти лет прослуживший в сельской местности. Вторым компаньоном Топара был Фресаж, огромный мужчина, чье тело, казалось, состояло исключительно из мускулов, – он тоже привык работать на местности, поскольку когда-то служил в отряде милиции в одной из южных провинций, а потом – десять лет в береговой охране. Он, в свою очередь, рекомендовал своего хорошего друга Верини, родившегося в караванной семье и в течение десяти лет странствовавшего по самым разным дорогам в поисках новых рынков. Четвертым в группе Топара был Ларби, обладавший манерами члена благородного семейства, но не меньше других привычный к путешествиям и к тому же отлично управлявшийся с оружием. Ларби не очень охотно рассказывал о своем прошлом, и Эдеард подозревал, что он занимался тем же, чем и Аргиан.

Дополняли компанию Динлей и Максен. К концу первого дня Эдеард, сам уставший от езды верхом, подумал, что напрасно позвал друзей с собой. Особенно трудно было убедить Максена, который не мог не беспокоиться о Кансин – ей предстояло рожать уже через несколько недель. Тем не менее оба его друга выдержали долгую езду и охотно учились дорожным премудростям. Но беспокоило Эдеарда даже не это, а то, что все трое покинули Маккатран в одно и то же время. Внимательный наблюдатель заподозрил бы неладное. Если в правительстве кто-то действительно сотрудничает с бандитами, эти люди могли насторожиться, пусть и не зная, в чем дело. Но опередить отряд Топара известие вряд ли успело бы.

В дороге главным источником информации служили собратья-путешественники. Не требовалось даже задавать наводящих вопросов – все, кто большую часть времени находился в пути, были непревзойденными разносчиками слухов. О бандитах говорили часто. После нападения на Нордфорт бандиты разгромили хутор под названием Регентфлит: были уничтожены пять семей и сожжены все строения. Местный губернатор требовал от Маккатрана помощи для поимки разбойников. От Регентфлита до столицы провинции Сэндмаркета было совсем недалеко.

– Значит, они идут на юг, – сказал Топар, услышав новости о Регентфлите.

После этого отряд свернул с главной дороги и углубился в горы. Двигаться стало значительно труднее даже для крепких ген-лошадей особого типа, сочетавших скорость и выносливость и способных резвым шагом преодолевать скалистые склоны.

Топар вел отряд по средней части склона вдоль кромки густых зарослей высоких тонких калкандов, на зиму свернувших золотисто-голубые листья в тугие завитки.

В тот день отряд разбил лагерь под нависающими ветвями, на которых уже набухали споровые шишки, истекавшие каплями неприятного клейкого сока. Журчавший поблизости ручеек позволил напоить ген-лошадей и ген-волков. Ночью на разведку выпустили ген-орлов. Эдеард даже не слышал о птицах с такими способностями: эти ген-формы прекрасно видели в темноте. Их зрение не передавало цвета, оставались только разные оттенки серого, но четкость была великолепной. Эдеард различал на земле даже мелких грызунов, не замечавших бесшумно паривших в небе птиц.

– Ты еще молод, можешь поступить подмастерьем в Синюю башню, – поддразнил его Топар, заметив изумление Эдеарда.

Мастера Синей башни, как и в гильдии оружейников, ревностно хранили свои секреты, обеспечивающие им немалые преимущества.

Той ночью ген-орлы ничего не обнаружили, и перед наступлением утра Топар и Эдеард отозвали их, чтобы до следующей ночи птицы могли отдохнуть.

Утром Эдеарда разбудили громкие проклятия Динлея, скакавшего на одной ноге с ботинком в руке. Его очки все еще оставались на свертке одежды, который он использовал вместо подушки, и Динлей яростно щурился на ботинок.

– Проклятье!

Все члены отряда поспешно подняли головы и принялись обшаривать окрестности про-взглядами, опасаясь, что лагерь обнаружен бандитами. Все, кроме дежурившего Максена. Он невозмутимо сидел на упавшем стволе дерева и с едва скрываемым удовольствием наблюдал за Динлеем.

– Пропади ты в Хоньо!

Динлей неловко качнулся назад и упал, приземлившись задницей на небольшой камень, что вызвало у него сдавленный стон. Эдеард, уловив вспышку боли, сочувственно поморщился.

– Что? Что это? – бессвязно бормотал Динлей.

– Ты не ушибся? – окликнул его Максен слишком уж спокойным голосом.

При виде его равнодушия на лице Эдеарда появилась подозрительная усмешка. Про-взгляд, направленный на ботинок Динлея, обнаружил в носке остатки жука утог, местного насекомого с ужасно колючим панцирем.

– Это ты?.. – закричал разъяренный Динлей. – Ты?..

– Что «я»? – с невинным видом поинтересовался Максен.

Со всех сторон послышались приглушенные смешки. Динлей от боли в ягодицах и от холода, поскольку был одет лишь в тонкую рубашку и хлопковые подштанники, начал мелко дрожать.

– Чтоб Заступница плюнула на тебя с большой высоты, – мрачно пробормотал он.

Третьей рукой он поднял очки, водрузил их на место и начал вытаскивать из ботинка останки жука.

– Словно дети малые, – покачивая головой, сказал Фресаж.

Он сбросил одеяло и неторопливо поднялся, разминая затекшие от лежания на твердой земле мышцы.

Эдеард надел свитер и тоже встал на ноги. Спать на земле он так и не привык. Осторожный осмотр обуви показал, что на его ботинки насекомые не посягнули, так что он спокойно обулся.

Топар, едва проснувшись, схватился за пистолет. Теперь он неодобрительно покосился на Максена и снова поставил оружие на предохранитель.

Болотон и Ларби уже скатывали одеяла. Динлей, вычистив ботинок, занялся своей ногой. Из шерстяного носка торчало несколько шипов утога, и он стал вытаскивать их по одному, каждый раз морщась от боли.

– Неплохо придумано, – сказал Максену Эдеард. – Как раз этого я и ожидал от главы района.

Верини, посмеявшись вместе со всеми, подошел к Эдеарду.

– И как только вам удалось очистить город от бандитов? – тихонько поинтересовался он.

Максен с нарочито виноватым видом подмигнул Эдеарду.

– Ты безнадежен, – проворчал ему Динлей.

– Надо было что-то предпринять, чтобы не заснуть, – пробормотал Максен, поставив чайник на маленькую плитку, работающую на джамоларовом масле. – Кто хочет чая?

– Ну хоть какая-то от тебя польза, – насмешливо бросил ему Эдеард.

– У меня немного достоинств, но они превосходны.

Динлей и Эдеард переглянулись.

– А вот Кансин говорит совсем другое, – ехидно заметил Динлей, натягивая ботинок.

Эдеард протянул свою кружку Максену.

– Ты настоящая задница, – сказал он, ожидая, пока приятель нальет ему кипятка.

– Ага, и это как раз мое достоинство.

Эдеард вытащил один из льняных пакетиков с чаем, завязанных для него домоправительницей десятого этажа. Его товарищи по отряду не раз шутили по поводу такой избалованности, но каждый раз просили с ними поделиться.

– Сколько еще времени нам потребуется? – спросил Динлей, протягивая за кипятком и свою кружку.

– Хоть это и пустынная местность, здесь не так много мест, где могут скрываться бандиты, – сказал Топар, отпивая чай. – На высокогорных лугах пастухи пасут отары овец, кроме того, уже становится холодно.

– Они могли устроить себе с полдюжины удаленных лагерей, – добавил Фресаж. – И время от времени менять местоположение.

Эдеард, прищурив глаза, посмотрел на долину. Горы Донсори были не самыми высокими на Кверенции, но последние недели лета уже миновали, и на вершинах начали нарастать снежные шапки. Леса, покрывающие среднюю часть склонов, стали менять цвет, разрезные листья доминирующих здесь калкандов, сворачиваясь, постепенно приобретали коричневатый оттенок. Ниже лесной опушки более пологие участки слегка пожелтели. Трава, подсохшая из-за недостатка дождей в конце лета, сейчас снова впитывала влагу. На тех участках, где паслись дикие овцы и местные чамаланы, пробивались новые хрупкие побеги, которые вскоре снова скроются под снегом. Недостаточно плодородная земля не способствовала строительству ферм. Кроме нескольких отдельных выгонов для скота, здесь ничего не было. Зато горные вершины задерживали облачность, и воздух оставался кристально чистым и прозрачным на многие мили.

– Если бандиты хотят остаться незамеченными, они должны передвигаться под прикрытием деревьев, – сказал Ларби.

– А их лагеря не могут находиться далеко от деревень, – добавил Топар. Он показал на противоположный конец долины, где виднелась гора Алвайс. – Там, за седловиной, есть несколько деревушек, а до Сэндмаркета оттуда один день пути.

– Самое подходящее для них место, – согласился Болотон. – Уединенное, но недалеко от Регентфлита.

Эдеард мысленно поддержал их, но ничего не сказал. На этот раз он был вполне доволен, что решения принимал кто-то другой. Топар никогда не говорил, сколько времени намерен провести в поисках бандитов, но продовольствия они взяли с собой на две недели.

Вскоре все снова сели в седла, и Топар повел отряд к горе Алвайс. Как и накануне, стараясь остаться незамеченными, они двигались по краю леса. Бандиты вполне могли использовать и ген-орлов, и ген-псов, а рассказ Эдеарда о прирученных быстролисах, увиденных им в провинции Рулан, все выслушали очень внимательно.

К полудню, когда отряд наполовину обогнул горный склон, Топар объявил привал. Ген-орлы спустились и расселись на вершинах деревьев.

Верини, принимавший изображение от дневных птиц, рассказал о двух чужих ген-орлах, круживших в воздухе на одном месте над самым проходом к плато.

– Наверняка охраняют подступы к лагерю, – сказал Топар после получасового наблюдения за птицами. – Придется поглубже спрятаться под деревьями, чтобы они нас не заметили.

Все спешились и повели ген-лошадей в лес. Эдеард двигался последним. Он прошелся про-взглядом по долине, стараясь отыскать бандитов, управлявших ген-орлами, но не обнаружил ничего подозрительного даже после того, как воспользовался контрмаскирующим приемом. Впрочем, на таком расстоянии это было бесполезно. А бандиты могли скрываться за массивной скалой, а то и вовсе оставаться с другой стороны перевала.

Ген-волки рыскали в зарослях калкандов, обнюхивая чувствительными носами все, что скрывалось в подлеске. Под пологом леса было сыро и зябко, казалось, что свинцово-серые стволы надежно удерживают вокруг себя промозглый зимний туман. Холод очень быстро пробирался под куртки и брюки, остужая конечности. Чтобы убрать с дороги нависающие ветви и мокрые листья, всем приходилось пользоваться третьей рукой. Тянувшийся к свету подлесок из густого кустарника цеплялся за ноги, замедляя ход. Сок с бесчисленных красных шишек скапливался на шляпах, а потом тягучими струйками сбегал на плечи.

К концу дня отряд добрался до противоположного склона горы. Плато оказалось более гостеприимным местом, чем оставшийся позади перевал. Здесь раскинулись лиственные рощи, перемежаемые неширокими лугами и узкими ручьями. Окружающие вершины были невысокими и не имели снежных шапок. В нескольких милях к северо-востоку виднелись сложенные из желтого камня домики деревушки, расположенной на небольшом холме. Из труб кверху тянулись тонкие струйки дыма.

– И никакой стены, – пробормотал себе под нос Эдеард.

Он до сих пор не переставал удивляться отсутствию каких бы то ни было укреплений. Он помнил, как изумлялся во время путешествия на восток с караваном Баркуса, видя, что в каждом следующем селении крепостные стены становятся все меньше. В провинции Оксфолк, на другой стороне гор Ульфсен, их совсем не оказалось, и города и деревни стояли совершенно незащищенные. Но, с другой стороны, за границами этих селений многие сотни лет не было никаких опасностей.

Топар дал команду ген-орлам прикрывать отряд сзади, а сам направился вдоль опушки к небольшой долине, спускающейся с горы. В самом начале долины им встретился неширокий ручей, и там все снова сели в седла. Ген-лошади, поднимая всадников на плато, зашлепали по каменистому дну. Крутые склоны долины заросли невысокими мартозами и голубыми буками; их корни густо оплетали огромные валуны, принесенные оползнями и наводнениями. С неба их надежно закрывал полог из тонких плетевидных ветвей. Ген-орлы спустились к самым древесным вершинам, отыскивая в небе себе подобных, а ген-волки веером разбежались по влажным лугам.

До раскинувшегося на плато леса они добрались, когда солнце уже опускалось к высокому изломанному горизонту. Деревья здесь росли не так часто, а под ногами на мягком суглинке лежали только опавшие листья. Ни кустарники, ни высокая трава больше не препятствовали езде. Отряд прошел почти до самого центра плато, и там был устроен привал.

При первых проблесках звездных туманностей Топар запустил в небо пятерку ген-орлов, обладающих способностью видеть в темноте, надеясь обнаружить впереди часовых.

– Они где-то здесь, – решительно заявил Максен. – Иначе они бы не держали ген-орлов над перевалом.

– Если только не укрылись в долине по другую сторону плато, – заметил Динлей. – Мы вполне могли разминуться.

– Вечный оптимист, – буркнул Максен.

– Практикалист.

– Нет такого слова.

– Реалист, – подсказал Ларби.

– Спасибо, – поблагодарил Динлей.

– Они где-то на плато, – заявил Топар.

Эдеард взялся руководить одним из ген-орлов, поскольку его провзгляд позволял посылать птицу на большие расстояния. Орел взмыл в небо и показал ему холмистые просторы. Топар попросил Эдеарда понаблюдать за юго-восточным участком, где росли леса и с крутого изрезанного края плато сбегали вниз узкие ущелья и длинные осыпи.

Ген-орел быстро и бесшумно летел по небу, показывая Эдеарду поверхность земли в серых тонах, словно сквозь толстый слой темных облаков. Он увидел стайку драккенов, спускавшуюся в узкую расщелину маслянисто-блестящим ручейком. Миниатюрные русалы ловко взбирались на деревья и кусты, отыскивая сочные бутоны и почки, чтобы пополнить зимние запасы. Триланы упорно строили дамбы в ручьях, превращая их берега в топкие болота, опасные для всех других животных. Несколько семей чамаланов сбились в кучи, и крайние особи беспокойно оглядывались по сторонам, опасаясь бродящих в ночной темноте врагов.

После часа наблюдения за относительно безопасными ночными обитателями плато ген-орел уловил движение у края рощицы хатлашей, растущих по краю небольшого озера: двигалось что-то более крупное и быстрое, чем все, что он видел до сих пор. Ген-орел взмахнул крыльями и сделал круг, пролетев в сотне футов над вершинами хатлашей. Их раздутые от озерной воды стволы теснились друг к другу в вечной борьбе за пространство; умершие деревья наклонялись, но, удерживаемые соседями, не могли упасть и образовывали завалы, служащие превосходным укрытием. Генорел снова развернулся, отыскивая среди качающихся вершин постороннее движение.

На третьем заходе он что-то заметил и по крутой спирали понесся вниз. Глазами орла Эдеард увидел быстролиса, пробиравшегося в зарослях кустарника. На открытом месте, где лежала груда гниющих под мхами деревьев, крупный хищник пустился бегом. Но ген-орел успел разглядеть его ошейник.

– Они здесь, – тихо объявил Эдеард и передал изображение остальным членам отряда.

– Всемилостивая Заступница, – ахнул Динлей.

– Никогда не видел ничего подобного, – признался Максен.

Эдеард дал команду ген-орлу возвращаться.

– Почему? – удивился Ларби.

– Хозяин быстролиса где-то неподалеку, – пояснил Эдеард. – Этих тварей нелегко контролировать. Я знаю. Его про-взгляд может обнаружить ген-орла.

И действительно, через несколько минут быстролис выскочил из зарослей хатлашей. Следом за ним легко бежал человек.

– О Заступница, – воскликнул Эдеард.

Этот человек носил простую темную куртку и ботинки, доходящие почти до колен. Грудь пересекали два ремня, перекинутые через плечи, а к ним были пристегнуты плоские коробочки, похожие на те, в которых бандиты хранили пули для скорострельного ружья, висевшего на третьем ремне.

– Это один из них!

От потрясения у него закружилась голова, а руки поднялись к груди, словно ему не хватало воздуха.

– Из них? – переспросил Максен. – Ты имеешь в виду бандитов?

– Тех, что были в Эшвилле. Он одет точно так же, как в ту ночь. Клянусь Заступницей, он один из них. – Эдеард заметил тревожные взгляды окружающих. – Из них, – настойчиво повторил он.

– Этого можно было ожидать, – сказал Топар. – Они уже гонялись за мной.

– Они не похожи на обычных грабителей, – заметил Ларби.

– Ты в порядке? – озабоченно спросил Максен.

Эдеард медленно кивнул. Возвращение заклятого врага из прошлого, несомненно, потрясло его до глубины души. «Но за это время я вырос. Настала их очередь бояться».

– А ты узнал его? – спросил Динлей.

Эдеард вернулся к изображению, передаваемому ген-орлом. Профиль бегущего человека трудно было различить, и все же…

– Нет, – сказал Эдеард, – Я не помню их лиц, ни одного.

«Но один разум я никогда не забуду».

– Хорошо, – сказал Топар. – Давайте последуем за ним и посмотрим, куда он нас приведет.

Ген-орел неторопливо скользил по небу, не отставая от своей цели. Вскоре он приблизился к границе восприятия Эдеарда, Топар скомандовал садиться в седла, и отряд медленно двинулся вслед за бандитом, оставив лесное укрытие. Звездные туманности в эту ночь сильно потускнели из-за легкой дымки, но на всякий случай отряд укрылся под пеленой уединения. В ночной темноте даже с таким слабым прикрытием их мог обнаружить только очень мощный про-взгляд. Дополнительную безопасность обеспечивали ген-волки, державшиеся поблизости от всадников, а два ген-орла с ночным зрением под управлением Верини осматривали путь впереди. Про-взглядами путники пользовались лишь для того, чтобы направлять лошадей.

– Он все еще один? – спросил Максен примерно через полчаса езды.

Бандит двигался довольно быстро. Он то шел, то пускался бегом, постоянно держась под деревьями рощиц, рассыпанных по плато. Этот человек явно привык уклоняться от нежелательного внимания, и даже ген-орел временами терял его из вида.

– Я больше никого не ощущаю, – ответил Эдеард. Отряд намеренно не приближался к бандиту, опасаясь мощного про-взгляда. – Но из прошлого опыта знаю, что все они овладели искусством маскировки.

– Великая Заступница, – огорчился Болотон. – Да их там может быть целая армия.

– Нет, никакой армии там нет, – заверил его Эдеард.

Незадолго до полуночи бандит добрался до начала узкого оврага. Там он остановился и присел на корточки среди огромных валунов, покрытых густым кимхом. Быстролис, развернувшись, поспешил обратно тем же путем, которым они пришли.

– Надо спрятаться, – решил Топар.

Они завели лошадей в ближайший лесок.

Быстролис, настороженно принюхиваясь, продолжал бежать в обратном направлении.

– Двойная проверка, – сказал Фресаж. – Что бы там ни было, он считает важным убедиться в отсутствии слежки.

– Отзови ген-орлов, – обратился Топар к Эдеарду. – Если лагерь где-то поблизости, не стоит рисковать.

Эдеард скомандовал орлам подняться выше. Перед ним предстал край плато, спускающийся к востоку и рассеченный несколькими каменистыми оврагами.

– Смотрите, два оврага сходятся вместе, – заметил Верини. – Там углубление с почти отвесной скалой с одной стороны. Превосходное место для тайного лагеря.

– Значит, я туда и пойду, чтобы это проверить, – сказал Эдеард.

– Я с тобой, – немедленно вызвался Динлей.

– Спасибо, но это всего лишь разведка, я хочу выяснить, там ли они. Моя маскировка сильнее, чем у всех остальных, и я знаю, что смогу отразить любой удар бандитов.

В мыслях всех спутников Эдеард уловил сильное беспокойство.

– Только будь осторожен, – попросил его Максен. – Ты не в городе и не можешь надеяться на его защиту.

– Клянусь Заступницей, я только посмотрю.

Они дождались, пока быстролис не вернулся к хозяину, и после этого бандит начал спускаться по оврагу.

– У тебя два часа, – предупредил его Топар. – Потом мы отправимся тебя искать.

Эдеард не сразу определился с маршрутом. Небольшая скала наверху наверняка охраняется, а у быстролисов отличный нюх. Но и овраги явно находятся под постоянным наблюдением, и там могут быть капканы, которых он не заметил.

«Значит, скала наверху».

На краю леса он окутался маскировкой, после чего превратился в плотный темный сгусток воздуха. Про-взгляд ощупывал путь в поисках малейших признаков опасности.

На скале, как он и подозревал, были оставлены быстролисы. Они свернулись между большими булыжниками и, насторожив уши, принюхивались к ночному воздуху, чтобы уловить любой посторонний запах. Эдеард направил к ним телепатический посыл и начал ослаблять полученные команды, уменьшать бдительность, предлагая потянуться и сесть поудобнее, почесать шкуру и стряхнуть набравшуюся за день грязь. В конце концов они почуяли его запах, но сочли недостойным внимания.

У края скалы стоял на страже еще и человек. Он тоже оставался под покровом маскировки, но Эдеард уловил его про-взгляд, периодически перемещавшийся взад и вперед. Определив местоположение бандита, Эдеард осторожно приоткрыл его маскировку. У этого человека тоже имелись коробки с патронами, подвешенные на перекрещивающихся ремнях, и скорострельное ружье. Кроме того, в его карманах лежало несколько ножей и метательных дисков, а также обычный пистолет. Несмотря на всю свою бдительность, часовой не заметил странной вялости быстролисов, и в его мыслях не возникло и тени беспокойства.

Эдеард выбрал участок скалы в восьмидесяти ярдах от бандита и двинулся дальше.

– Девять человек? – спросил Топар. – Ты уверен?

– Да, – уже в третий раз ответил Эдеард. – Один на скале с быстролисами. Пятеро спят внизу под скалой, а тот, за которым мы следили, тоже устраивается отдохнуть. Еще двое, тоже под покровом маскировки, охраняют овраги. В каждом овраге расставлены быстролисы. Кроме того, я видел пять ген-орлов и девять обычных лошадей.

– А как насчет припасов? – спросил Ларби.

– Груда мешков и сумок, по крайней мере недели на три. И три ящика с патронами. Они наверняка планируют еще какие-то набеги.

– Мерзавцы, – буркнул Верини.

– Сможем ли мы их одолеть? – спросил Топар. – Бандитов больше, чем нас.

– Больше всего на одного человека, – пренебрежительно бросил Фресаж. – Кроме того, на нашей стороне преимущество внезапности.

– Я думаю, это возможно, – сказал Эдеард. – Надо спуститься по оврагу. Я попробую удержать быстролисов, пока мы не пройдем мимо. Хуже обстоит дело с часовыми, они постоянно телепатируют друг другу. Как только мы уничтожим одного, остальные тотчас об этом узнают.

– Значит, к тому моменту мы должны быть на расстоянии выстрела от лагеря, – сказал Топар.

– Я смогу довольно быстро снять всех трех часовых, – заверил его Эдеард. – Но не гарантирую, что они не успеют поднять тревогу, так что вам придется разбираться с остальными. Сложнее будет взять одного из них живьем.

– А лучше бы двух, – сказал Топар.

– А не отвлекут ли на себя быстролисов наши ген-волки? – с некоторой опаской спросил Динлей.

– Мы не можем взять их с собой, – ответил Эдеард. – Мне придется подавлять их основной инстинкт, чтобы они не обращали внимания на запах людей. Чем проще это будет сделать, тем лучше.

– Ох, Заступница… быстролисы.

– Они свирепы, но это и все. Не трать время, чтобы в них целиться, тем более, ночью. Придется третьей рукой сжать их сердце или разрушить мозг. Тогда на каждого зверя уйдет не больше секунды. Их единственный союзник – это страх.

– Ох, Заступница, – снова вздохнул Динлей.

– Ты справишься? – заботливо спросил Топар.

Динлей сделал глубокий вдох и принял оскорбленный вид.

– Конечно, смогу. Но изображать полное спокойствие способен только глупец.

– Хорошо. Я бы хотел, чтобы ты взял на себя обоих быстролисов, как только Эдеард справится с часовыми.

– Сделаю.

Ларби посмотрел на небо.

– Выходим сейчас?

– Нет, – ответил Топар. – До рассвета осталось не больше пары часов, а мы еще не спали. Мы затаимся на весь день в лесу и отдохнем, а атаку начнем завтра после полуночи.

Такой сильной тревоги Эдеард еще не испытывал. Во всех предыдущих случаях, когда он шпионил в «Доме голубых лепестков», когда вызволял Мирнату, арестовывал Буата и снизу вверх смотрел на Байза… он знал и понимал, с чем придется столкнуться. Сегодня все было иначе: он не знал, чего ожидать от неизвестных бандитов, и, в отличие от Топара, сомневался, что их удастся их одолеть. Одной оплошности хватит, чтобы всполошить часовых, и тогда отряд окажется под огнем девяти скорострельных ружей.

При первых признаках рассвета трое бандитов покинули лагерь. Над ними немедленно взмыли ген-орлы, а рядом послушно потрусили быстролисы. Один из людей проскользнул по опушке рощи, в которой скрывался отряд Топара, но его ген-орел, к счастью, ничего не заметил. Этот бандит направился вокруг склона горы Алвайе, в то время как двое других разошлись в противоположные стороны.

– Дозорные, – решил Болотон. – Они хотят удостовериться, что к их лагерю никто и близко не подойдет. Вчера нам повезло.

– Нет, – возразил Верини. – Они хороши, но мы лучше.

– Это мы выясним завтра, – заявил Максен.

В течение дня Эдеард так и не сумел заснуть. Он никак не мог успокоиться и снова и снова прокручивал в уме план. Успех всей операции зависит от того, насколько быстро ему удастся нейтрализовать часовых. «И это в том случае, если их всего трое. Они могут менять порядок каждый вечер. Я бы так и сделал… Впрочем, нет, не сделал бы…» Перед наступлением вечера он все-таки уснул.

Его разбудил Ларби.

– Дозорные возвращаются, – сказал он, пока Эдеард протирал глаза, глядя в темнеющее небо.

Булуку уже можно было увидеть, и по его изогнутой фиолетовой ленте покатились зеленовато-голубые волны. Над восточным краем горизонта поднималось Море Одина, в его бирюзовом ядре зажглись алые искорки. Присутствие знакомых туманностей подействовало на Эдеарда успокаивающе. «Интересно, Бойд уже добрался до Ядра? Вероятно, еще нет. Кто знает, насколько долог этот путь».

В широких окнах между туманностями зажглось необыкновенно много звезд. Но Хоньо на небосклоне не появился. Эдеард невольно порадовался этому, поскольку обратное мог счесть за дурную примету. «Как глупо, – подумал он, – ведь небо есть небо несмотря ни на что».

Отряд перекусил изрядно зачерствевшим хлебом, холодными пирогами и сухофруктами. Топар распорядился зажечь масляную плитку, чтобы приготовить чай и кофе. Быстролисы были слишком далеко, чтобы почуять запах.

– В течение дня никто из бандитов не ушел и никто к ним не пришел, – сказал Максен. – Так что их по-прежнему девять.

– Ты уверен, что девять? – переспросил Фресаж.

– Я насчитал девять, – заверил его Эдеард.

– Я хочу, чтобы все почистили и смазали пистолеты, – предложил Топар.

Эдеард ощутил благодарность за этот отвлекающий маневр, хотя и был уверен, что не воспользуется огнестрельным оружием. Ему хватит его третьей руки. Но тем не менее он подчинился.

Сразу после полуночи Топар вывел их из леса. Медленно и осторожно повторяя вчерашний маршрут Эдеарда, они добрались до начала оврага только через час. Перед тем как набросить маскировку, все взялись за руки. И Топар, и Ларби говорили, что это лучший способ связи, поскольку телепатические посылы или шепот могли выдать их бандитам. Странное было чувство: Эдеард ощущал руку Динлея в своей руке, но, оглядываясь, видел лишь сгусток темноты.

Эдеард шел очень медленно и лишь слабейшим про-взглядом прощупывал почву под ногами, остерегаясь ловушек или иной опасности. Буквально через несколько шагов он ощутил беспокойство. По его телу пробежала дрожь. «Что-то неладно».

Дно оврага уводило их вниз, к стоянке бандитов, а усеянные валунами склоны становились все круче. Вскоре наверху выросли почти отвесные скалы. Земля под ногами была влажной. Свет туманностей позволял увидеть извилистый желоб с пучками тростника, пробившимися между камнями. С каждым шагом тревога усиливалась. Эдеарду стало холодно. Он узнал это ощущение – то же самое он чувствовал тогда в Эшвилле, то же самое происходило с ним на вершине башни в Эйри.

«Сегодня ничего не случится. Только не здесь. Они не знают о нашем приходе. Не могут знать!»

На фоне необъяснимого беспокойства появилась еще одна тревожная мысль: успеет ли дойти его телепатический посыл до быстролисов или они раньше почуют его запах? Он не предполагал, что овраг может быть таким глубоким и извилистым.

На пути попался мелкий ручеек, и Эдеард осторожно поставил ногу, стараясь не плеснуть водой. И сейчас же почувствовал, что ботинок стремительно погружается. Зыбучий песок.

– Проклятье, – прошептал он, не разжимая зубов.

Третьей рукой он сумел стабилизировать предательскую трясину, а пальцем трижды стукнул по руке Динлея. Внимание!

Внезапно сверху раздался чудовищный скрежет, словно разламывалась целая скала. В тот же момент Эдеард ощутил несколько про-взглядов, направленных на его группу. Про-взглядов, которые нельзя было обмануть маскировкой. А скрежет становился все громче.

– К оружию! – крикнул Топар.

Эдеард, сбросив маскировку, устремил про-взгляд к источнику звука. То, что он увидел, на мгновение ошеломило его. Три огромных валуна прямо над ними начинали скатываться с самого верха склона, увлекая за собой целую лавину мелких камней.

– Засада! – закричал он.

Он инстинктивно усилил защиту, хотя и понимал, что это ему ничуть не поможет. Колоссальную массу летящих камней не мог удержать ни один щит. Третьей рукой он успел подхватить Динлея и забросить его на противоположный склон.

«Вот мы и встретились снова, Эдеард», – раздался в его мозгу насмешливый голос.

Эдеард уже карабкался вверх по склону, одновременно пытаясь дотянуться до Максена. Но этот голос, источавший жестокую насмешку, он узнал: главарь бандитов, напавших на Эшвилль, человек, который разрушил деревню Эдеарда и его жизнь. Убийца Акиима.

Динлей быстро опомнился от неожиданного полета и начал стрелять из пистолета. Его примеру сразу же последовали Топар и Фресаж. Верини бросился бежать вверх по оврагу. К оглушительному шуму каменной лавины добавился грохот скорострельных ружей. За тремя громадными валунами открылись входы в пещеры, и десяток выскочивших оттуда бандитов мгновенно взял на прицел Эдеарда и его спутников. Единственное, что помешало им сразу уничтожить отряд, была сама лавина – летящие камни не давали стрелять.

«Сам великий Идущий-по-Воде», – насмехался мучитель Эдеарда.

Мелкие камни размером с голову уже вовсю падали вокруг Эдеарда. Рядом с его ногами в землю впились первые пули. Динлей с криком бросился под прикрытие скалы, но не успел. Пули перебили ему ноги, а потом изрешетили тело.

В Эдеарда ударил поток пуль. Его щит выдержал, а инстинктивный толчок третьей руки нанес ответный удар. Один из нападавших отлетел назад, разбрызгивая кровь.

Три огромных камня настигли Фресажа и оборвали его крик.

Максен отчаянно отстреливался, а земля вокруг него уже была изрыта пулями скорострельных ружей. Мощная вспышка боли его умирающего мозга исторгла крик из горла Эдеарда. Яростным взмахом третьей руки он ударил по бандитам, сбив с ног сразу четверых. Двое, не удержавшись на выступе, покатились вслед за каменной лавиной, кувыркаясь на склоне и ломая кости.

Гигантский валун попал в грудь Ларби и вдавил его в землю, а прекращающийся град мелких камней почти полностью скрыл его тело.

Эдеард метался по склону, уворачиваясь от пуль и отклоняя летящие камни. Но вот огромный валун, самый большой, почти вдвое выше человеческого роста, ударился в дно оврага, так что задрожала земля. Сила инерции заставила его отскочить точно в сторону Эдеарда.

Он удержал глыбу. Колоссальный вес ему не помешал. Он просто схватил ее третьей рукой и остановил в воздухе. Валун висел в трех футах от земли, а Эдеард от невероятного усилия оскалил зубы. По валуну застучали более мелкие камни лавины. Эдеард выдержал. Один из других валунов прокатился мимо него, по инерции подскочил по противоположному склону и упал на дно оврага.

«Проклятье!» – раздался чей-то отчаянный посыл.

«Как он это делает?»

«Убейте его. Убейте ничтожного ублюдка».

Загремели скорострельные ружья. В висевший перед Эдеардом валун ударили пули. Он слышал, как они пронзительно жужжали и разлетались рикошетом в разные стороны. Грохот камней стал утихать, сход лавины закончился.

Эдеард поднял валун над головой, потом еще выше, на три своих роста, и продолжал поднимать, пока огромная глыба не поравнялась с пещерами на склоне. На длинном выступе перед темными пятнами входов скорчились семеро бандитов. Все потрясенно следили, как валун медленно изменяет направление и начинает ускоряться в их сторону.

Первого бандита камень сбил вниз и даже не замедлил движения. Остальные пытались бежать, но на узком выступе было слишком мало места. Удар валуна буквально размолол несколько тел, а уцелевших сбросил вниз. Тогда Эдеард аккуратно опустил камень точно на последнего из нападавших.

А потом он просто стоял, раскинув руки, и оцепеневшим взглядом смотрел на колоссальную осыпь, оставленную лавиной. Его начала бить дрожь. Сперва задрожали руки, потом ноги, а потом мускулы отказались ему повиноваться. Эдеард рухнул на колени.

– Динлей? – позвал он голосом и мыслями. – Динлей? Максен? Топар? Кто-нибудь, отзовитесь!

Он ощутил приближение быстролисов, подкрадывавшихся по дну оврага, чтобы выполнить приказ своих хозяев и умертвить пришельцев. Эдеард, не задумываясь, проникал третьей рукой в их черепа и рвал в клочья мягкий мозг. Быстролисы беззвучно падали на камни и умирали.

Остальные бандиты начали подкрадываться, закрывшись маскировкой и со скорострельными ружьями наготове. Эдеард подпустил их ближе и убил одного за другим, вытаскивая из-за камней и ломая позвоночники. Маскировка мгновенно исчезала, и их тела проявлялись в ночи рядом с трупами быстролисов. Он не чувствовал ничего: ни сожаления, ни гнева. Ничего.

Тело расстрелянного Динлея так и осталось лежать на склоне, хотя он должен был быть в безопасности. Он оказался бы в безопасности после броска Эдеарда, если б сразу спрятался. Но Динлей не прятался, если опасность грозила его друзьям. Только не Динлей.

Эдеард спустил про-взгляд по склону. Окровавленный труп Максена смотрел в Море Одина. Отчаянный до последнего момента, он сумел отразить только первый залп. Фресаж и Топар были погребены под завалами камней. Болотона пригвоздил к земле огромный валун, придавивший ноги, а потом его настигли пули, и тело засыпало мелкими камнями. Его трудно было узнать. Верини смог пробежать вверх по оврагу всего несколько шагов, а потом его достали пули из скорострельных ружей. Руки и ноги Ларби еще виднелись из-под одного из больших валунов, но от его тела почти ничего не осталось.

Эдеард не сдержал рыданий.

– За что мне такие мучения? – закричал он, подняв лицо к Морю Одина. – За что, Заступница? Чем я навлек на себя твое наказание? Почему? Почему? Говори, проклятая стерва. – Он захлебывался от слез. – Почему?

Наконец он беспомощно свернулся в клубок на земле. Он устал от этой невыносимой жизни. Он хотел умереть.

«Эдеард. – Голос донесся откуда-то издалека. – Эдеард, это еще не конец».

Он провел рукой по лицу, размазывая слезы, кровь и грязь.

«Кто это?»

«Эдеард».

Осознание пробилось сквозь пелену горя, и он сосредоточил про-взгляд в той точке, откуда слышался голос.

«Глава Сампалока собственной персоной», – с горькой иронией произнес он.

Душа Максена улыбнулась другу.

«Самое короткое правление за всю историю».

«Самое запоминающееся. – Про-взгляд Эдеарда переместился на стоявшего рядом призрака Динлея. – Прости меня».

«Тебе не за что просить прощения, – возразил Динлей. – Ты пытался меня спасти».

«Я не смог».

«Но ты пытался. В этом и есть характер Идущего-по-Воде».

«Вы слышите музыку туманностей?»

«Да, – ответил Максен. – Она отчетливо звучит, и она прекрасна. Трудно устоять перед ее призывом. Эти звуки сулят нам великолепное будущее в Ядре. Но мы пока останемся здесь, мы обещали, как бы ни было трудно. Есть еще одно дело, в котором нам доверено тебе помочь, Эдеард. Это борьба против тех, кто устроил здесь засаду. Ты отомстишь за нас».

«Обязательно, – горестно вздохнул он. – Даю вам слово. И благодарю вас».

Максен грустно улыбнулся.

«Эдеард, ты видишь их?»

«Кого?»

Он обвел про-взглядом овраг, опасаясь, что кто-то из бандитов мог выжить.

Максен и Динлей приблизились.

«Рядом с нами, Эдеард, – сказал Динлей. – Попытайся, постарайся их увидеть, хотя они теперь очень слабые и хрупкие. Но они все стерпели. Ради тебя. Милостивая Заступница, они протянули полтора десятка лет. Тебе никогда не понять, чего это стоит, пока не умрешь».

«Что?»

«Сосредоточься, Эдеард, – настаивал Максен. – Так же, как ты видишь нас, только еще глубже».

Эдеард попытался выполнить его указания и напряг про-взгляд, но не вдаль, а углубляя восприятие. И действительно, на грани ощущений он различил две фигуры. Почти прозрачные силуэты мужчины и женщины, очень слабые по сравнению с призраками Максена и Динлея.

«Я вас знаю, – изумленно ахнул он. – Ваши лица. Я вспоминаю их. – Его мысли беспорядочно устремились в далекое прошлое. В те дни, когда он бегал подле большого фермерского дома в окрестностях Эшвилля. Играл и смеялся весь день напролет. И радостно подбегал к… – Мама? – не веря своим ощущениям, воскликнул он. – Это ты, мама? И отец?»

На едва различимых лицах появились улыбки, а призрачные руки соединились.

«Сынок», – едва слышно прозвучал голос отца.

Слабость его голоса напугала Эдеарда.

«Вы остались?»

Догадка лишила его последних сил, и на глазах снова появились слезы.

«Конечно, мы остались, мой прекрасный сын», – сказала его мать.

«Вы присматривали за мной. Вы! Это всегда были вы. Вы предупреждали меня».

«Ты – все, что от нас осталось, – сказал его отец. – Наш долг – защитить тебя, позаботиться о твоей безопасности».

«О Заступница! А как же пение, зовущее в Ядро?»

«Мы любим тебя, а остальное не имеет значения».

«Но вы так… слабы».

«Если бы мы последовали призыву песен, было бы то же самое, – с нежной улыбкой заверила его мать. – Они так далеко. Я знаю, что лишь немногие души достигают Ядра».

«Уходите, – сказал Эдеард. – Теперь вы можете уйти. В следующий раз я хочу встретиться с вами на той стороне Моря Одина. Я хочу рассказать вам, какой стала моя жизнь. И хочу, чтобы вам ничего не угрожало».

«Уже слишком поздно, сын, – ответил отец. – Мы были счастливы, видя, каким ты стал, как развил свои способности. Я горжусь, я так горжусь тобой и не променял бы это время на целую жизнь в Ядре. Даже если бы мне предлагали выбор миллион раз».

«Мой прекрасный сын, – продолжила его мать. – Я даже не мечтала, что мой ребенок достигнет подобного совершенства. Ты вывел этот мир из тьмы».

«Еще не вывел, – вмешался Максен. – Простите, но, Эдеард, бандиты знали о нашем приходе. Эта засада хитро задумана и тщательно подготовлена».

«Правда, она не сработала, – решительно добавил Динлей и нахмурился. – Не сработала против тебя».

«Кто же их предупредил? – спросил Максен. – Кто за всем этим стоит? Эдеард, а наши девочки? Наши жены! Что творится в Маккатране?»

Радость необычного воссоединения покинула Эдеарда.

«Не знаю, – сказал он. – Но кое-кто остался, сейчас его спросим».

Огромный валун лежал точно на том месте, где он его уложил, на краю узкого выступа перед пещерами. Своей колоссальной тяжестью он придавил ноги главаря бандитов. Этот отчаянный человек, несмотря на невыносимую боль, несмотря на невозможность выбраться, умудрился перезарядить скорострельный пистолет, собрав третьей рукой магазины своих сообщников. Теперь ему оставалось только хорошо прицелиться.

Эдеард вскарабкался по склону оврага на выступ и тотчас ощутил на себе про-взгляд бандита. Он спокойно вышел из-за камня под огонь скорострельного оружия. Эдеард просто стоял и смотрел, как непрерывный поток пуль стучит по его щиту.

– Ужасное оружие, – произнес Эдеард, когда пули иссякли. – Твои враги оглохнут на целую неделю.

– Убирайся в Хоньо, Идущий-по-Воде.

– Ты туда попадешь гораздо раньше. – Третья рука Эдеарда вырвала ружье. – Ты никогда не называл своего имени. Но теперь я узнаю этот нос, очень примечательная форма. Насколько ты далеко от основного ствола семейного дерева Гилморнов?

– Твои друзья мертвы. Все до единого. Я в этом убедился при помощи про-взгляда. Ты даже представить себе не можешь, насколько ты одинок.

– В самом деле? – Эдеард снова воспользовался третьей рукой. Валун перекатился до коленей, и хруст костей заглушили вопли Гилморна. – Кто сказал вам о моем приходе?

– Все кончено, жалкий неудачник. – Лицо Гилморна покрылось каплями холодного пота, и он снова застонал от боли. – Мы победили. Даже после сегодняшнего боя мы все равно победили.

Валун еще чуть-чуть переместился. Чем дальше двигался камень, тем больше костей дробилось под его тяжестью.

– Кто победил? – хладнокровно спросил Эдеард.

– Тебе победы не видать, – с завыванием протянул Гилморн.

– Буду двигать по дюйму за раз, – предупредил его Эдеард. – А рост у тебя немалый.

– Не-е-ет!

Гилморн вопил так долго и громко, что Эдеард решил, он сорвет связки.

– А разве не так стонали и молили тебя крестьяне? Скольких ты погубил за все эти годы, Гилморн?

Эдеард передвинул валун ближе к бедрам.

Бандит забился, отчаянно колотясь головой о выступ, стараясь разбить череп и покончить с мучениями. Но третья рука Эдеарда быстро лишила его возможности шевелиться.

– Это было необходимо, – прохрипел Гилморн.

Он уже дышал с трудом, а его одежда промокла от пота.

– Необходимо? – возмущенно повторил Эдеард. – Для чего же? Ты убил – зверски убил – сотни людей. Тысячи. Ты превратил в руины целые деревни.

– Единый народ.

– Что?

Эдеарду показалось, что он ослышался. Это же лозунг. Лозунг Овейна. Овейна!

– Мы должны объединиться.

Эдеард в ярости снова толкнул валун. Затрещали бедренные кости.

– Овейн! – задыхаясь от ярости, воскликнул Эдеард.

Гилморн разразился безумным смехом, и на губах показалась кровавая пена.

– Единый мир, единый народ, управляемый теми, кто для этого рожден.

– И вы затеяли все, чтобы короновать императора? Вы… ты… Благая Заступница, ради этого?

Эдеард покатил валун вперед, пока стоны и хрипы не оборвались.

«При всех твоих талантах ты так слаб!» – с презрением произнес голос Гилморна.

Эдеард резко обернулся. Над лужицей крови, растекающейся из-под валуна, поднялся призрак бандита. Он с высокомерным видом отвернулся от Динлея и Максена.

«Ты мог бы стать одним из нас, Идущий-по-Воде. Кузина Ранали предлагала тебе целый мир и уважение всего народа, преклоняющегося перед твоей силой. Ты отверг ее. Ради чего? Ради них? И что дали тебе эти жалкие неудачники?»

«Тебя ждут в Хоньо, – возмущенно бросил Максен. – Не мешкай».

Призрак Гилморна начал подниматься.

«А, вот еще что, Идущий-по-Воде: моя семья скоро доберется и до твоей маленькой послушницы-шлюшки».

Призрак задрожал, рванулся ввысь и растаял в мерцании туманностей.

– Салрана? – в отчаянии прошептал Эдеард. – Кристабель!

«И Кансин, – добавил Максен. – Эдеард, что происходит в Маккатране? Если Овейн намерен стать императором, эта ловушка – только часть его безумного замысла».

– Помилуй, Заступница, – ахнул Эдеард.

Он скатился по склону и побежал вдоль оврага.

Несколько лошадей бандитов так и ждали на привязи. Животные эти были довольно норовистыми, но искусный телепатический посыл Эдеарда быстро их успокоил. Среди оставшегося имущества он нашел седло и набросил его на одну из лошадей.

«Мы уехали из Маккатрана шесть дней назад, – сказал Максен. – Что они могли сделать за это время?»

«Пройдет еще два дня, пока я туда доберусь, – с тоской ответил Эдеард, забираясь в седло. – Наверное, Овейн ждет отчета, чтобы убедиться, что засада была успешной и я убит. Он знает, что я могу ему помешать, что город встанет на мою сторону».

«Да, – согласился Динлей. – Будем на это надеяться».

Эдеард вызвал в памяти карту и постарался проложить кратчайший путь через горы до главной дороги. Он с огорчением убедился, что придется повторить тот маршрут, которым они сюда добирались, то есть в обход горы Алвайс, Но если раньше они двигались со всей осторожностью, пробираясь по лесам и глубоким впадинам, чтобы остаться незамеченными, ему эти ограничения были ни к чему. Он пришпорил лошадь, а остальным дал команду бежать следом.

Рассвет застал его далеко за горой Алвайс. К середине утра он уже выбрался на дорогу и увеличил скорость. Еще до полудня ему пришлось пересесть на другую лошадь – та, на которой он скакал сначала, уже буквально падала от истощения. Эдеард и сам сильно устал, но отчаяние толкало его вперед. Две следующие лошади продержались по паре часов каждая.

Незадолго до заката он подъехал к небольшой деревне, зная, что выглядит так, словно вырвался из Хоньо. Его вид вызвал тревогу у крестьян, но они знали Идущего-по-Воде, а золотые монеты хорошо помогали при любых переговорах. Он заплатил за трех свежих лошадей безумную сумму и под вечер снова пустился в путь.

У Эдеарда сводило судорогами все мышцы, бедра были стерты в кровь, но он скакал всю ночь. К утру он уже добрался до предгорий Донсори, и перед ним расстилалась равнина Игуру. На горизонте появился Маккатран, под утренними лучами заблестели шпили высоких башен. Несмотря на усталость, Эдеард всхлипнул от облегчения при виде города.

«Я должен знать», – сказал Максен, и его призрачный силуэт исчез в порыве теплого ветра.

«Я останусь с тобой», – пообещал Динлей.

Эдеард погнал последнюю уставшую лошадь вниз по извилистой дороге. Вскоре ему навстречу попался караван, поднимавшийся в горы, что было довольно необычно для раннего утра. Он остановился, чтобы поговорить с мастером.

– В городе царит полный хаос, – с тревогой поведал ему пожилой мужчина. – По всем улицам разгуливают вооруженные люди, заявляющие, что они представляют нового мэра. Два дня назад вошли два полка милиции. Констебли попытались их остановить, и завязалась схватка. Я никогда не видел такого количества мертвых.

– О нет, – простонал Эдеард. – Великая Заступница! Постой! Мэр вызвал полки милиции?

– Да, но не Финитан. Он умер, и никто не знает, как это произошло. Во Дворце обосновался Овейн, и его поддержали люди с оружием.

Эдеарду отчаянно хотелось услышать что-нибудь о Кристабель, но караванный мастер ничего о ней не знал.

– Мне нужны свежие лошади. Я заплачу.

Старик мрачно посмотрел на него, потом кивнул.

– Мы вернемся сюда не раньше чем через год, так что, полагаю, избежим возмездия.

– Возмездия?

– Высший Совет объявил тебя вне закона, Идущий-по-Воде. Я… мы слышали, что ты умер.

– Еще нет, – сквозь зубы проворчал Эдеард. – Они уже знают, что убить меня нелегко.

– Хорошо. Я обменяю тебе лошадей и не возьму денег.

– Спасибо.

Эдеард поскакал через равнину Игуру на длинноногой ген-лошади.

«Финитан мертв, – грустно промолвил Динлей. – Как они могли на такое решиться? Ведь его избрал народ».

«Они готовились долгие годы, – ответил Эдеард, скованный горестным оцепенением. – Все эти бандитские нападения, чтобы запугать провинции, и откровенный разбой в городе – все задумано для того, чтобы подчинить Кверенцию единому правительству во главе с Овейном. А потом появился я. Какая ирония: действия Овейна и привели к тому, что я бежал в город».

«А что же ты теперь можешь сделать?»

«Вышвырну его из кабинета мэра, восстановлю законное правительство».

Он слушал собственные слова и понимал, насколько необоснованны его заявления.

«Хорошо. – В голосе призрака слышалась неуверенность. – Это хорошо».

Эдеард не стал скрываться ни под маскировкой, ни даже под пеленой уединения. Пусть люди его видят. Пусть слух о его появлении распространится по всему городу. Он хотел, чтобы приезд Идущего-по-Воде вернул людям надежду.

Он все исправит.

Движение на дороге было довольно оживленным – люди уходили из Маккатрана. Они останавливались и смотрели вслед Эдеарду. Кто-то приветствовал Идущего-по-Воде радостными криками, но многие только печально качали головами. Вдоль дороги полетели телепатические посылы.

«Идущий-по-Воде жив».

«Идущий-по-Воде возвращается».

«Идущий-по-Воде прекратит безобразия».

«Идущий-по-Воде вернулся слишком поздно».

«Слишком поздно».

Их неуверенность расстраивала Эдеарда, поскольку была созвучна его собственным мыслям. В самом деле, кто его ждал, кроме Кристабель и нескольких друзей? Ему никогда не удастся избавить город от Овейна и ему подобных. Остается только спасти близких и жить в изгнании.

В полдень он выехал на последний участок дороги, обсаженной в этом месте самыми разными деревьями. Кроме него, на дороге никого не осталось, и Эдеард устремил про-взгляд вперед, стараясь определить, что его ждет.

Вскоре деревья закончились, и стало видно, что на покрытой травой полосе, окаймляющей хрустальную стену, нет даже овец. Северные ворота были закрыты. После быстрой проверки про-взглядом он убедился, что и остальные двое городских ворот тоже заперты. Перед огромными створками полукругом выстроилась половина полка милиции, сотня пистолетов была направлена на дорогу. Впереди милиции стоял отряд охранников в форме гильдии оружейников. В руках они держали скорострельные ружья.

Про-взгляд Овейна уперся в одинокого всадника, погоняющего свою уставшую лошадь, единственного борца, противостоящего многим тысячам.

«Поворачивай назад, Идущий-по-Воде. Тебе здесь больше нечего делать. Убирайся. Ты несешь гибель этим прекрасным людям, поскольку они все равно убьют тебя, сколько бы их ни погибло по твоей вине. Ты не в силах противостоять целому городу».

«Это не твой город», – возразил ему Эдеард.

«Как хочешь. Да благословит Заступница твою душу».

До первой шеренги милиции оставалось не больше трехсот ярдов, когда Эдеард внезапно повернул лошадь и, съехав с дороги, поскакал вдоль хрустальной стены. Взвод всадников покинул пост у ворот и направился за ним. В другое время Эдеард просто вызывающе рассмеялся бы им в лицо, но сейчас только сжал зубы и попросил город впустить его. Он снова повернул лошадь и заставил ее бежать прямо к хрустальной стене. Всадники ринулись ему наперерез.

Эдеард полностью овладел мыслями перепуганной ген-лошади и гнал ее все ближе и ближе к стене. Ген-лошадь не подвела его, не подвела даже в самом конце, когда так разогналась, что остановиться перед стеной просто не смогла бы. Она прыгнула вперед и на глазах у изумленных всадников, скакавших по пятам, проскочила сквозь стену, словно крепчайший хрусталь был не прочнее легкой дымки. Через полупрозрачную стену преследователи видели, как ген-лошадь с всадником коснулась копытами мостовой и благополучно поскакала дальше. Потом Идущий-по-Воде натянул поводья. Он спешился, несколько мгновений постоял на земле Нижнего Рва и быстро исчез под ней.

Эдеард поднялся из-под земли в центре внутреннего двора особняка семьи Кальверит. Ощущения города уже показали ему, что ждет наверху: длинный ряд тел, завернутых в белую ткань. И Буат в одеянии главы Хакспена, наблюдающий, как ген-мартышки и перепуганные плачущие слуги выносят тела из дома.

Лишь на одно мгновение его охватила безумная радость, когда показалась Кристабель. Но не успел он раскинуть руки для объятий и ринуться к ней, как услышал голос призрака Динлея:

«Нет, Эдеард. Она ушла. Ушла, как и мы все».

Он в замешательстве остановился, а Кристабель в этот момент обернулась. Тогда Эдеард понял, что про-взглядом видит ее душу, замершую над телом.

«Мне так жаль», – с печальной улыбкой заговорила она.

Шок, переходящий в ярость, вызвал у него дрожь во всем теле. Эдеард медленно повернулся к Буату, который уже пугливо пятился к главному выходу. Его охранники тоже держались в стороне – поднять оружие против Идущего-по-Воде никто не осмеливался.

– Я… У меня не было выбора, – захныкал Буат. – Овейн приказал мне взять руководство Хакспеном. Здесь произошел бой, с обеих сторон погибло много людей.

«Кто это сделал с тобой?» – спросил Эдеард, обращаясь к Кристабель.

«Его люди пришли на рассвете три дня назад, – сказала Кристабель. – Гомелт и все охранники отчаянно защищали дом, но, Эдеард, у них были эти ужасные ружья. Никто не смог против них устоять. Они убили всех охранников. Моих кузин и их служанок насиловали, не щадили ни молодых, ни старых. И они пробивались на десятый этаж. Мы с папой пытались их остановить, но они оказались сильнее. Эдеард… я прыгнула. Я не могла позволить им сделать это со мной. Все было кончено. Папа, я и Мирната, мы взялись за руки и прыгнули с самого верха. Мы поступили неправильно?»

«Нет, любовь моя, все правильно. Это я должен был быть здесь и защитить. Только я виноват».

«Папа и Мирната улетели к туманностям в поисках Ядра, там их ждет наша мамочка. Я осталась. Я знала, что ты придешь. Я хотела еще раз тебя увидеть, прежде чем уйду».

– Что такое? – крикнул Буат, ощупывая про-взглядом двор, стараясь понять, с кем разговаривает Идущий-по-Воде. – Кто здесь?

– Кто? – переспросил Эдеард. – Здесь моя жена. Мои друзья. И мои родители тоже.

Кристабель улыбнулась призракам отца и матери Эдеарда.

«Он ваш сын?»

«Да», – с гордостью ответила его мама.

«Я так любила его».

«Мы знаем. До встречи с тобой он никогда не был так счастлив».

– Я никого не вижу, – пролепетал перепуганный Буат.

– Сейчас я тебе покажу, – заверил его Идущий-по-Воде.

Внезапно Буат оторвался от земли. Телохранители с ужасом увидели, как его стало трясти. Затем он запрокинул голову назад и взвыл, а из его разума хлынул поток непереносимой боли. На его одежде проступили мелкие пятна крови, они быстро набухали, и через секунду алые капли потекли на камни мостовой. Телохранители не выдержали; они отвернулись и пустились наутек. И долго еще бежали, пока вопли Буата не затихли вдали.

Эдеард бросил тело на землю, и спустя некоторое время над ним поднялась душа Буата.

«Ну, теперь видишь?» – спросил Эдеард.

«Ты проиграл, – сказал призрак. – Это все, что тебе осталось: убивать. А убивая, чтобы вернуть власть, ты становишься одним из нас».

Душа Буата унеслась ввысь, и на глаза Эдеарда навернулись слезы. Призрак сказал правду. Он ничего не может сделать. Овейн и его приспешники победили. Их уничтожение ничего не даст. Мир принадлежит им. И он не хочет жить в этом мире.

Сквозь стену особняка просочились Максен и Кансин.

«Бижули и Дибал мертвы, – сказал Максен. – Байз вернулся в Сампалок».

«Мы потеряли нашего ребенка, – горько добавила Кансин. Ее призрак был еще слабее, чем призрак мужа. – Может, он уже в Ядре. Я не имею права остаться. Даже ради тебя, Эдеард. Я должна узнать, где он. Я должна увидеть нашего сына».

«Я все понимаю», – ответил Эдеард.

«Друг мой, я должен отправиться за своей женой», – сказал Максен.

«Обязательно должен. – Эдеард махнул им рукой на прощание. – Вы первыми из нас доберетесь до Моря Одина. Ждите нас там. Скоро и мы к вам присоединимся».

«И тогда мы снова сможем улыбаться».

Эдеард проводил их взглядом и повернулся к оставшимся вокруг него душам.

«Мы проиграли. Я побежден. Я остался один. – Его рука опустилась к висевшему на поясе пистолету. – А я не хочу оставаться один».

«Салрана, – напомнил ему Динлей. – Он говорил, что Салрана еще жива, что они намерены схватить и ее тоже».

Эдеард поднял голову.

«Ох, Заступница».

Он направил про-взгляд в Йисидро, даже не осмеливаясь на что-то надеяться.

Храм в Йисидро временно превратился в госпиталь. Перед статуей Заступницы в несколько рядов выстроились импровизированные лежанки, на которых размещали раненых. Трое уставших и издерганных врачей ходили от одного пациента к другому и по мере возможности залечивали огнестрельные раны. Послушницы помогали им делать перевязки и успокаивали раненых. Матушка-настоятельница, которой было уже больше полутора сотен лет, утешала боязливо теснившихся на скамьях прихожан. Она читала вместе с ними молитвы, но сама явно боялась не меньше остальных.

Двери храма были закрыты. Снаружи отчаявшиеся родственники тех, кто лежал внутри, образовали полукруг, намереваясь защитить несчастных и с ужасом ожидая возвращения милиции или, что еще хуже, стражей гильдии оружейников, важно расхаживавших по городу со своими жуткими ружьями. Пока святое место еще не подвергалось нападениям.

Эдеард плавно поднялся сквозь пол в центре храма. Люди вокруг изумленно заахали, и только Салрана бросилась ему навстречу, вскрикнув от радости. Он крепко обнял ее.

– Они говорили, что ты убит, – всхлипывая, пробормотала она.

– Нет, – ответил Эдеард. – Меня не так-то легко убить.

– Ох, Эдеард, милиция стреляла в людей. И еще у стражей появились эти ужасные ружья, как тогда, в Эшвилле. Они утверждают, что подчиняются лично мэру.

– Я знаю, – сказал он, крепче прижимая Салрану к груди. На ее одежде послушницы были видны пятна крови, некоторые явно появились несколько дней назад. – С тобой все в порядке?

– Да. – Она кивнула и смахнула слезы с лица. – Прости, Эдеард, я виновата, я не разговаривала с тобой после…

– Ш-ш-ш, – остановил он ее и провел пальцем по брови.

– Я была такой глупой, такой упрямой. Ты же мой лучший друг.

– Все прошло. Ты уверена, что все в порядке? За тобой никто не приходил?

– Нет. Я все время помогала докторам. Очень многие умерли. И все боятся, что люди мэра вернутся. Ты можешь это остановить?

Эдеард опустил голову.

– Я не могу. Все, что я делаю, только ухудшает положение. Даже своим приходом сюда я навлекаю опасность на храм. Извини. Мне так жаль.

Ее пальцы погладили ему щеку.

– Мой милый Эдеард, ты все делал правильно.

– Они убили всех, кого я знал, всех, кого любил. Кроме тебя. И скоро придут за тобой.

Она ахнула.

– А твоя жена?

– Да, – болезненно сморщив лоб, прошептал он. – Кристабель мертва.

Салрана прислонилась головой к его груди.

– Так не должно было быть.

– Но это произошло. И теперь я хочу, чтобы ты ушла со мной.

– Эдеард! – В ее глазах мелькнуло отчаяние. Матушка, стоя перед статуей Заступницы, поглядывала на них с сочувствием. – Им нужна моя помощь.

– Они справятся.

Матушка поощрительно кивнула Салране.

– Но…

– Держись за меня крепче, – посоветовал он. – Сначала покажется непривычным, но ничего не бойся. Я буду с тобой.

– Всегда?

– Да, всегда.

Он виновато оглянулся на призрак Кристабель, но та ответила понимающей улыбкой.

Эдеард вместе с Салраной опустились сквозь пол храма. Он почувствовал, как ее пальцы сильнее сжали его ладонь. Через мгновение они оказались в небольшом тоннеле под храмом, под ногами шелестел тонкий ручеек воды.

– Дальше надо немного пройти, – сказал Эдеард.

Они стали спускаться, пока не вышли в ослепительно яркий свет тоннеля, проходящего глубоко под городскими улицами.

– Эдеард! Что это за место?

Салрана вертела головой, стараясь понять, где она оказалась.

– Я и сам не знаю. Хороший способ передвигаться по городу. И очень старый. Я думаю, им пользовались давние обитатели Маккатрана, но не уверен. Тоннель не соединен ни с одним из зданий города на поверхности. Так что, возможно, его создали не те существа, что жили до нас.

– Ох. – Она коротко рассмеялась. – Эдеард, в кого ты превратился?

– Я не знаю, – смущенно признался он. – Кем бы я ни был, оказалось, что от меня нет никакой пользы.

– Не говори так. – Салрана поцеловала его. – А зачем мы сюда забрались? И куда направляемся?

Эдеард вздохнул и почесал висок.

– Куда-нибудь подальше. Я полагаю, за пределы города. Потом… изгнание. Мы найдем какую-нибудь далекую провинцию. Я отращу бороду. Тебе не обязательно оставаться со мной.

– Думаю, для начала будет лучше, если я останусь.

– Спасибо.

Он увидел, что оставшиеся с ним души Кристабель, Динлея и родителей молчаливо ждут в ярко освещенном тоннеле. Казалось, что они вполне удовлетворены тем, что Эдеард их ведет. В этот момент он еще не решался сказать о них Салране: ей и без того хватило потрясений. Он опустил про-взгляд вниз, в материю стен тоннеля, и позволил ей указать направление. Эдеард всегда подозревал, что сеть тоннелей уходит за границы хрустальной стены, но никогда не решался проверить, куда они ведут.

И теперь он увидел эту сеть далеко-далеко внизу. Яркие линии объединялись снова и снова, словно закручивались в похожую на воронку паутину, и последние несколько нитей тянулись под ним на десятки милей вниз, туда, где жил истинный разум города.

Но… несколько ответвлений шли горизонтально под равниной Игуру. Эдеард попросил город отправить его туда.

– Что это? – воскликнула Салрана, испуганно схватившись за его руку, когда пол тоннеля стал наклоняться.

– Все в порядке, – уверенно ответил он. – Теперь мы полетим.

– Полетим?

Тем временем пол тоннеля наклонился до сорока пяти градусов, и они начали скользить. Потом стали падать. Салрана завопила от испуга.

– Все хорошо, – крикнул ей Эдеард.

Он сумел погладить ее по спине, но получилось не очень хорошо, потому что юбка ее одеяния послушницы вздулась пузырем и стала заворачиваться вокруг тела. Эдеард третьей рукой расправил одежду.

– Мы разобьемся! – взвизгнула Салрана.

– Нет, не бойся. Я часто пользовался этими тоннелями.

Она прижалась к нему лицом. Полет продолжался дольше, чем привык Эдеард. Вероятно, тоннель уносил их далеко за пределы города. И он не знал, где они остановятся.

Спустя какое-то время Салрана немного успокоилась и стала смотреть по сторонам.

– Мы не умрем? – спросила она.

– Нет, не умрем.

– А где мы?

– Я и сам не знаю. Теперь уже, наверное, за границей города.

Тоннель стал круто поворачивать. Такого Эдеард еще не испытывал.

К тому же они больше не падали, а наоборот, летели вверх. Наконец движение стало замедляться. Эдеард поднял голову. В нескольких сотнях ярдов над ними тоннель заканчивался пятном алого света.

– Держись, – предупредил он Салрану.

Они вдруг оказались в пустом круглом помещении со светящимися красными стенами. Окон здесь не было. Отверстие, через которое они поднялись, быстро превратилось в твердый пол.

Салрана не отпускала его руку, но с любопытством смотрела по сторонам.

– А что теперь? – спросила она.

– Не знаю, – признался Эдеард. – Я еще не был в таких местах.

На стене перед ними появился черный круг. Затем он исчез, оставив такое же круглое темное отверстие. Эдеард и Салрана, переглянувшись, шагнули вперед. Пробивавшийся наружу красный свет показал что-то вроде каменных стен. При помощи про-взгляда Эдеард определил, что снаружи какая-то пещера. Они осторожно вышли на песчаную поверхность и вдохнули сухой застоялый воздух. Про-взгляд Эдеарда не мог пробиться сквозь каменную толщу, но было ясно, что пещера уходит куда-то далеко. Красный свет начал угасать сразу, как только они сделали несколько шагов. Салрана обернулась и негромко вскрикнула: круглое отверстие закрылось у нее на глазах.

Эдеард, подняв руку, применил прием, показанный ему Кристабель во время их отдыха в пляжном домике. Полоса холодного белого света веером сорвалась с его пальцев, и по пещере заплясали резкие тени.

– Здесь ничего нет, кроме камня, – удивилась Салрана, ощупывая скалу, где только что было отверстие.

– Я не понимаю, как действует город, – сказал Эдеард. – Я просто обращаюсь к нему с просьбой.

– А как? – спросила она, и сквозь мысленную защиту пробилось жадное любопытство.

– Ну… – Он пожал плечами. – Просто прошу, вот и все.

– Все как в тот раз, – прошептала Салрана, невольно вздрагивая. – Мы с тобой одни, прячемся в яме, а снаружи разрушается весь наш мир.

После ее слов Эдеард ощутил, как сильно он устал. Но не только телом после безумной скачки в Маккатран. Эмоциональные потрясения, пережитые за последние несколько суток, окончательно лишили его сил. Ему отчаянно хотелось свернуться калачиком прямо в пещере и долго-долго спать. Свет вокруг его руки начал меркнуть.

«Эдеард, – окликнул его призрак матери. – Не сдавайся. Только не теперь».

Он немного помолчал.

«Хорошо», – уныло ответил он после паузы.

Салрана оглянулась.

– Пойдем, – позвал ее Эдеард. – Посмотрим, куда нас выведет пещера.

Пещера не на всем протяжении оказалась такой широкой, как в начале.

В некоторых местах приходилось протискиваться между стенами, чтобы пройти дальше. Уровень все время повышался, что беспокоило Эдеарда. Своим про-взглядом он видел, насколько глубоко под землей проходили тоннели Кверенции.

Целый час они преодолевали бесчисленные повороты и узкие места, прежде чем Эдеард увидел над головой слабые отблески дневного света. Под конец им пришлось карабкаться по крутому склону под нависающим в трех футах потолком, и только тогда они выбрались на относительно ровную поверхность. Выход закрывало густое сплетение орлиных лиан, чьи красные и зеленые листья причудливо окрашивали солнечный свет.

Эдеард осторожно вывел про-взгляд за полог пышной растительности и обнаружил, что выход из пещеры находится на почти вертикальном склоне скаты. Снаружи он никого не заметил: ни людей, ни животных. Тогда он раздвинул ветви лиан и выглянул. Вдали поднимались вершины гор Донсори, а впереди расстилалась равнина Игуру.

– Это один из малых вулканических конусов, – сказал он Салране. Далеко внизу, на склоне бывшего вулкана, зеленели пальмы и вроллипаны, а дальше шли поля, делившие равнину на аккуратные квадраты. Эдеард изогнул шею и посмотрел вверх. – Вершина скалы ближе, чем ее основание. Я думаю, мне удастся туда забраться.

– Эдеард! Будь осторожен.

– Не беспокойся.

Про-взгляд показал, что под зарослями лиан скрывается неровная скала, на которой есть множество зацепок для рук и выступов для ног. Он вытянулся вверх, нашел опору и стал подниматься.

«Я пока разведаю окрестности», – предложил призрак Динлея, взмывая вверх.

Эдеард впервые в жизни позавидовал мертвым. Подъем оказался далеко не простым. Ему приходилось про-взглядом искать зацепки, потом просовывать руки между корявыми лианами, а переставлять ноги оказалось еще труднее, и третьей рукой постоянно надо было раздвигать старые крепкие ветви, толстые, как морские канаты.

Минут через десять после выхода из пещеры лианы поредели и показалась голая скала. Она плавно загибалась назад, и вскоре Эдеард вскарабкался на довольно пологий склон, покрытый тонким слоем почвы и редкой травой.

Телепатическим посылом он известил Салрану, что закончил подъем, а потом третьей рукой осторожно подхватил ее, вынес из пещеры и по воздуху поднял на склон.

«Я никого не обнаружил, – доложил Динлей. – В четверти мили отсюда, за вершиной скалы, есть летний домик. Там довольно ровный участок, и в доме никого нет».

– Благодарение Заступнице, – тихонько пробормотал Эдеард.

Он опустил Салрану перед собой.

– Я думаю, это еще хуже, чем лететь по тоннелю, – с боязливой усмешкой сказала она.

– Нам надо где-то спрятаться и решить, что делать дальше, – сказал Эдеард. – Пойдем туда.

Динлей точно указал расположение летнего домика, наверняка принадлежащего одному из благородных семейств. Он стоял на пологом склоне милях в пятнадцати от подножия вулкана и смотрел на Маккатран. Здание почти полностью было сделано из дерева, по переднему фасаду протянулась длинная веранда, а над ней выступал второй этаж, опирающийся на ряд широких арок. В обоих концах веранды поднимались небольшие многоугольные башенки под остроконечными крышами. Белая краска кое-где уже начала осыпаться, в трещинах и углах появились зеленые пятна грибка.

Двери в дом были просто прикрыты, но не заперты. Эдеард и Салрана вошли внутрь и поняли, что хозяева оставили летнюю резиденцию до следующей весны. Окна закрывали плотные ставни, мебель скрывалась под защитными чехлами, масляные лампы были пусты. Постельное белье, ковры и одежду, видимо, вывезли в город. На полу лежала отравленная приманка для грызунов.

– Еды на кухне почти нет, – сказала Салрана после недолгого осмотра. – Банки с консервированными фруктами и мука. Если хочешь, я приготовлю пудинг. У плиты осталось немного дров и угля.

Эдеард осмотрел единственную спальню и вышел на веранду. Склон оставался в тени – солнце в это время года не поднималось высоко в небе и всегда висело с другой стороны вулкана. Он перегнулся через перила и посмотрел на город. Один только вид Маккатрана отзывался в сердце мучительной болью. Эдеарду хотелось вернуться туда и все исправить. Но было поздно. Произошло слишком много всего. Овейн полностью разрушил его надежды.

– Не разводи огонь, – сказал Эдеард Салране. – И не зажигай свет. Нас будут искать.

Она тоже вышла на веранду и положила руку ему на плечо.

– Конечно. Я не подумала. Что же нам делать?

– Мы уйдем отсюда, – ответил он. – Будем пробираться на восток, пока не окажемся в какой-нибудь провинции, где Идущий-по-Воде – всего лишь легенда, в которую люди не очень-то и верят.

– А ты не думаешь остаться и продолжать борьбу?

– Нет. Овейн и его дружки захватили всю власть.

– Никто не хотел его возвращения. Люди ждут, что ты что-то предпримешь.

– Буат не ошибся: теперь я могу только убивать. А этим ничего не добьешься.

– Но, Эдеард…

– Нет.

– Я все поняла, – грустно сказала она. – Пойдем в дом.

Он позволил ей увести себя в большую спальню. Эдеард упал спиной на толстый матрас и смотрел в потолок, а Салрана прошла в кухню. Теперь, когда он перестал двигаться, боль в ягодицах и бедрах стала невыносимой. Скачка в Маккатран далась ему высокой ценой. Он провел рукой по внутренней стороне бедра и обнаружил, что брюки промокли от крови и пота. Эдеард поморщился от боли.

– Я это ощущала, – сказала Салрана. Она стояла в дверях с парой банок фруктового компота.

Эдеард почувствовал на себе ее про-взгляд, но не стал возражать.

– Эдеард! Что ты с собой сделал?

– Я должен был вернуться как можно быстрее, – сказал он. – Я думал, что еще успею что-то исправить. – Он понял, что из глаз вот-вот покатятся слезы, но даже сейчас не хотел, чтобы это заметила Салрана.

– Поешь хоть что-нибудь, – предложила она и поставила банки на кровать рядом с ним. – А я посмотрю, что тут есть из лекарств, наверняка найдутся какие-то перевязочные материалы. А если и нет, снаружи можно поискать листья фаланпана, я сделаю из них компресс.

Возражать ей у Эдеарда не было сил. В банке оказались сливы в сахарном сиропе, и он успел съесть несколько штук, пока Салрана не вернулась с тюбиком мази в руке.

– Я и не думал, что так голоден, – признался Эдеард.

А потом Салрана начала потихоньку стягивать с него брюки, и ему пришлось крепко стиснуть зубы. Выражение ее лица при взгляде на его бедра его ничуть не порадовало. А Салрана очень старалась скрыть свое беспокойство.

– Мазь, наверное, будет немного жечь, – предупредила она, осторожно натирая кожу.

– Заступница!

Одной рукой он зажал себе рот, чтобы сдержать рвущийся из горла крик, а второй вцепился в матрас.

– Я закончила, – сказала она спустя бесконечную минуту. – Мазь скоро успокоит боль.

– Мне кажется, уже успокоила. Или ты сожгла все нервные окончания.

Но его бедрам действительно стало легче.

– Не будь таким злюкой, – с улыбкой ответила Салрана и поцеловала его. А потом она набросила на Эдеарда один из мебельных чехлов. – Тебе надо немного отдохнуть. А я пойду и поищу какую-нибудь одежду.

– Будь настороже, – предупредил ее он. – Если кто-то появится, сразу скажи мне.

– Не беспокойся, – сказала Салрана. – Никто не знает, где мы. Никто и не подозревает, что мы могли здесь оказаться.

Эдеард начал жевать следующую сливу, но, не успев доесть, заснул.

Его обступили сны. Но не те, что снились обычно – о каких-то других местах, – сегодня он видел сны о собственной жизни. В основном о Кристабель. Кристабель, окруженная пламенем, к ней приближаются люди со скорострельными ружьями, от грохота их выстрелов раскалывается голова. Кристабель падает, подол ночной сорочки вьется вокруг ее ног – той самой сорочки, в которой он впервые ее увидел. Она падает с верхней площадки лестницы, где он только-только начал формировать ступеньки. Теперь по этим ступенькам с легкостью взбегают бандиты. Маленькая Мирната кричит от ужаса, испуганная пожаром и выстрелами, и прижимается к старшей сестре. Они обе падают с десятого этажа от толчка чьей-то руки. Это его собственная рука.

Он закричал от ужаса. Ощущение чего-то страшного накрыло его разум приливной волной, грозило сбросить в непроницаемую тьму бесконечной бездны, поглотившей мир. Он стал беспомощным жалким существом, летящим в Хоньо, покинутым Небесными Властителями, покинутым Кристабель, Динлеем, Бойдом, Максеном и Кансин. Все они смотрели, как он падает. И отворачивались один за другим.

«Нет, – взмолился он. – Вернитесь».

Но они не возвращались – что-то было не так.

Он рывком очнулся от сна, заметался на кровати, все еще дрожа. Ужас сковал его горло, не давая вдохнуть.

– Что? – прохрипел он, обшаривая про-взглядом комнату.

В ногах кровати сгрудились призраки Динлея, Кристабель и его родителей. Кристабель в тревоге протягивала к нему руки.

– Что? – повторил он, чуть-чуть отдышавшись.

«Эдеард, мы пытались тебя разбудить, – сказал Динлей. – Мы очень старались. Но ты так устал».

– Я проснулся.

Он прищурился на приоткрытую на веранду дверь и увидел облитые светом туманностей белые перила. Вероятно, скоро полночь.

«Салрана. – Кристабель судорожно вздохнула. – Она предала тебя».

– Что? – выпалил он, растерявшись от неожиданности. – Что ты сказала?

«Извини, – заговорил Динлей. – У нее исключительно мощный телепатический посыл. Сразу после заката она вызвала Овейна. И сказала, где вы находитесь».

– Салрана? О чем ты говоришь?

«Мы не могли ей помешать, – добавила Кристабель. – Против живых мы беспомощны».

– Нет, нет, – забормотал Эдеард.

Своим про-взглядом он ощутил, что Салрана приближается к спальне.

– Эдеард? – приветливо окликнула она его. – Ты в порядке? Я думала, ты еще спишь.

«Она говорила с Овейном, – настаивала Кристабель. – Его люди уже близко, они поднимаются на гору».

– Не может быть. Это же…

– С кем ты разговариваешь? – спросила Салрана.

Она уже вошла в комнату и с любопытством смотрела на него.

– С моей женой, – спокойно ответил он.

Ее лицо не дрогнуло. Вспышка удивления в ее хорошо завуалированных мыслях была мгновенной, но, как и Эдеард, она еще недолго прожила в Маккатране.

– Знаешь, я могу видеть души умерших, – сказал он. – Однажды я даже передавал изображение Пифии. Вот, посмотри.

Он открыл свой разум, чтобы она получала ощущения с его про-взгляда.

Салрана, обнаружив вокруг себя четырех призраков, ахнула.

– Я…

Эдеард соскользнул с кровати.

– Они сказали, что ты выдала меня, – бесстрастным тоном произнес он, шагнув ей навстречу. – Они сказали, что ты послала телепатическое сообщение лично Овейну. Я ответил, что это невозможно. Скажи, они ошибаются? Ошибаются?

Салрана попятилась.

– Эдеард…

Эдеард направил про-взгляд за пределы дома и осмотрел склон вулканического холма. Использовав дар Финитана, позволявший проникнуть под маскировку, он увидел более двух десятков людей со скорострельными ружьями. Они уже приближались к летнему домику. В темноте за их спинами ощущалось присутствие еще большего количества людей. Тогда Эдеард устремил про-взгляд к основанию горы. Внизу, вокруг склонов, стояли два полных полка милиции.

– Всемилостивая Заступница, – изумленно выдохнул он. – Ты действительно это сделала. – Он смотрел на нее, все еще ничего не понимая. – Салрана, ты позвала их!

Он почувствовал, что близок к истерике. Самообладание изменило девушке лишь на миг. А потом она посмотрела ему прямо в глаза.

– Да, я вызвала Овейна.

«Такого не может быть. Это же Салрана. Моя Салрана. И мы вдвоем против целого мира».

– Почему? – взмолился он. – Почему ты так поступила? Из-за Кристабель?

Салрана окинула призрак Кристабель презрительным взглядом.

– Ревновать к ней? Мне? Вряд ли. Я ничем не хуже нее. А в постели так еще и лучше. Ты многого лишился.

– Но… Мы же…

– Ты все тот же глупый деревенский мальчишка. Неужели ты так ничему и не научился, живя в Маккатране? Неужели ты думаешь, что любовь тринадцатилетних юнцов будет вечной? Что я навсегда сохраню тебе верность?

– Не можешь же ты принимать всерьез слова Овейна о едином народе.

– Почему нет? Потому что это противоречит твоим отсталым деревенским понятиям? Так устроен мир, Эдеард. Неужели ты не понимаешь? Благородные семейства уже обладают богатствами и властью, а под управлением Овейна они станут еще богаче и еще сильнее. И я смогу быть в их числе. Не только у тебя есть честолюбие.

– Это не ты, – пересиливая растущую боль, крикнул он. – Это не твои слова, Салрана. Не твои мысли.

– Ты такой слабый, Эдеард. Даже теперь, когда считаешь город своим. У тебя есть талант и способности, чтобы завладеть всем миром. Почему ты этого не делаешь?

– Ни один человек не достоин править миром.

Она презрительно фыркнула:

– Смирение – удел слабых.

– Заступница учит доброте.

– А что хорошего в ее учении, кроме внушения покорности низшим слоям населения?

– Теперь я точно знаю, что это не ты. Кто тебя так изменил? Кто?

– Я изменилась сама. Я поняла этот мир и стала искать в нем свое место. В конце концов, ты ведь нашел себе подружку из благородного семейства. – Она пренебрежительно махнула рукой в сторону Кристабель. – Неплохой способ пробиться в Высший Совет для такого бесхребетного существа, как ты. Почему бы и мне не сделать то же самое? Я использовала людей, которые могли мне помочь. Теми, кто тебя ненавидит, довольно легко манипулировать. И добралась до самого Овейна. Если хочешь знать, у него восемь любовниц, но теперь он будет смотреть только на меня. Ему это нравится. Ему нравится иметь при себе меня, подругу детства Идущего-по-Воде. Я видела его решительность и целеустремленность, не то что у тебя. И он умнее, чем ты. У тебя есть только твоя добродетель, а у него честолюбие, страсть, могущество и богатство. И предвидение. Он станет императором, объединит весь мир и весь народ. И я буду частью этого мира. Он пообещал мне, что я стану Пифией. Наши дети будут рождаться, чтобы править.

Шок лишил Эдеарда способности что-либо ощущать. Он видел вызывающую усмешку на лице обезумевшей девчонки и не испытывал абсолютно никаких чувств.

– Нет, – сказал Эдеард. По его щеке скатилась одинокая слеза. – Нельзя построить мир на фундаменте жестокости и страха. Он разрушит Кверенцию, как разрушил твою душу.

– Никто меня не разрушал, я никогда еще не чувствовала себя такой живой, как сейчас.

Про-взгляд показал Эдеарду вооруженных людей у самой двери. Он даже не удивился, увидев, что командует отрядом не кто иной, как Арминель.

– Ты хочешь, чтобы меня убили? – тихо спросил он.

– Выживают сильнейшие. Овейн боится, что ты займешь его место. У тебя до сих пор есть шанс это сделать, Эдеард. И ты сможешь устроить мир так, как тебе нравится. Я помогу тебе. Тогда мы будем вместе.

Эдеард посмотрел на свою жену. Посмотрел на Динлея. На родителей, так веривших в него.

– Я не стану мэром. Не сейчас. А ты… ты не будешь Пифией.

– Дурак! – крикнула ему Салрана.

Она резко развернулась и выбежала из спальни.

Эдеард понял, что способностью видеть сквозь маскировку Овейн Салрану не наградил.

Арминель и его люди ворвались в дом и сейчас же открыли беспорядочную стрельбу. Пули впивались в стены и разбивали в щепки мебель. Дула ружей, извергая огонь, поворачивались из стороны в сторону, отыскивая Идущего-по-Воде.

Защита Салраны не выдержала. Восемь пуль ударили в ее тело и отбросили назад. На одеянии послушницы вспыхнули алые пятна крови. Она осталась лежать неподвижной некрасивой куклой на великолепном полу из мрамора павонаццо. Ее душа быстро покинула тело и смотрела на него сверху вниз.

Эдеард пригнулся за высокой кроватью, и толстый матрас защитил его от первого ураганного шквала пуль. Он поднял голову, когда нападавшие начали торопливо менять опустевшие магазины на полные.

«Желаю тебе всего хорошего, – сказал он призраку Салраны. – Надеюсь, что в Ядре ты обретешь мир».

«Эдеард? – воскликнула она. – Ах, Эдеард, что я наделала?»

«Уходи, – поторопил он ее. – Отыщи путь к Ядру. Там я к тебе присоединюсь».

Душа Салраны завибрировала и стала просачиваться сквозь потолок спальни. Эдеард ощутил ее последний всплеск печали, и призрак исчез.

Арминель щелкнул полным магазином и поднял скорострельное ружье, ощупывая дом про-взглядом в поисках Идущего-по-Воде.

Корпус обоймы неожиданно треснул, сжатый невероятно сильной третьей рукой. В спальне материализовалась фигура Идущего-по-Воде.

– Убейте его, – закричал Арминель своим сообщникам.

Но их ружья не сделали ни одного выстрела; мелкие детали механизма и обоймы оказались погнутыми и смятыми.

– Мы ведь с тобой уже попрощались, – сказал Эдеард Арминелю.

Арминель усилил защиту и повернулся, готовый убежать. Но двери захлопнулись перед ним с таким треском, что отозвался весь дом. Арминель решился встретиться с противником лицом к лицу, снова повернулся и увидел, как взвился вокруг Эдеарда его широкий черный плащ. Идущий-по-Воде поднял руки с раздвинутыми пальцами. И с кончика каждого пальца сорвалась молния.

Через несколько секунд весь павильон был объят пламенем. Горели стропила, балки, двери, окна, мебель, стены – все, к чему прикоснулись огненные разряды. Еще через несколько мгновений воздух потемнел от густого черного дыма.

Эдеард, толкнув дверь спальни, вышел на веранду. За его спиной отчаянно кричали от боли и задыхались от дыма бандиты. Дверь за ним закрылась. Эдеард перепрыгнул через перила на травянистую лужайку. Люди в доме метались, натыкаясь друг на друга, кто-то уже упал, а вопли страха и страдания не мог заглушить даже рев пламени. Эдеард, набросив маскировку, словно второй плащ, скрылся в темноте.

Доверенные бойцы гильдии оружейников Овейна, посланные, чтобы уничтожить Идущего-по-Воде, окружили дымящиеся руины летнего дома. Морща носы от запаха обугленных трупов, они начали разбирать завал. Но несколько человек среди них утверждали, что их про-взгляды проникли сквозь маскировку Идущего-по-Воде, и они бросились вдогонку за темной фигурой, скрывшейся за деревьями.

У подножия вулканического конуса полки милиции закончили построение и образовали плотный круг у самой кромки леса. Согласно приказу, они вытащили пистолеты и стали ждать. Их про-взгляды следили за группами, поднимавшимися вверх от еще дымившегося павильона. Время от времени грохотали выстрелы, заставляя многих вздрагивать, но члены гильдии оружейников со своими смертоносными ружьями продолжали двигаться вперед и вверх.

Эдеард без труда держался впереди преследователей. Он поднимался, потому больше идти было некуда. Склон скалы, где находился вход в пещеру, охранял отдельный отряд, так что забраться туда Эдеард не мог Салрана, вероятно, рассказала Овейну и о пещере, и о путешествии по тоннелям… обо всем. Оставалось только идти наверх. Это оказалось не трудно; деревьев выше летнего домика было не так уж много, трава едва доходила до щиколоток, по склону журчали мелкие ручейки. Вскоре последние деревья исчезли с дороги. Остались только валуны и трава. Впереди Эдеард уже видел вершину горы.

И там следовало принять решение.

«Я мог бы их запереть, – сказал он небольшому кружку своих призрачных спутников. – Город построит для них комнаты без окон и дверей. И они будут получать пищу».

«Я думаю, смерть была бы более милосердной, – возразил ему отец. – Вспомни, что произошло с беднягой Аргианом, когда ты его заточил в камеру. И это всего лишь через пару дней».

«Он прав, – добавил Динлей. – Заточение успокоит твою совесть – и только. Их необходимо уничтожить. Я знаю, какими беспощадными они стали. Если ты не избавишься от них, они будут возвращаться снова и снова. Сколько еще ужасов переживет город?»

«И одного слишком много, – согласился Эдеард. – Но убить так много людей…»

«Заступница поймет тебя», – заверила его Кристабель.

«Они и сами к этому готовы, – сказал Динлей. – Потому мы здесь и оказались».

Он показал на группы людей, поднимавшихся по склону. Первый отряд был уже не более чем в двадцати минутах ходьбы.

«Я не уверен, что смогу мимо них пробраться, – сказал Эдеард. – Овейн настроен решительно».

«Конечно, – ответила Кристабель. – Он знает, что только ты стоишь на его пути к абсолютной власти».

«Может, мне лучше скрыться в провинции и сформировать легитимную оппозицию?»

«Готовить революцию? – спросила его мать. – На это уйдут годы, а то и десятилетия. И сколько еще людей погибнет в борьбе? Нет, если что-то и предпринимать, то быстро. Тогда и потери будут минимальными. Каждый день твоего промедления позволит ему укрепить свою власть».

«Ты говоришь так уверенно!»

Она улыбнулась. Сквозь ее призрачный силуэт засиял свет туманностей.

«Нельзя вырасти в Маккатране и не научиться разбираться в политике».

«Так ты из Маккатрана?»

«Да. Пятая дочь четвертого сына семьи Герузис. Но это было так давно! Мои сестры и братья сейчас имеют гораздо более низкий статус».

«Герузис? – Эдеард помолчал, вспоминая все, что слышал об этой семье. Богатое торговое предприятие, обширные владения на равнине Игуру и небольшая флотилия кораблей. – Да ведь Финитан тоже из семьи Герузис, да?»

«Да. Один из моих двоюродных дедушек».

«Значит, Финитан – мой родственник?»

«Да».

«Интересно, знал ли он об этом».

«Возможно, догадывался. Акиим точно знал».

«Но… Мама, почему ты уехала?»

«Меня сосватали за оболтуса из семьи Киркмаль – этот союз сочли выгодным оба наших семейства. Я не хотела свадьбы. Я хотела жить по-своему, даже если бы пришлось отказаться от денег».

«Так вот откуда в нем такое упрямство», – сказала Кристабель.

«Я не…»

Он слабо улыбнулся. Кристабель решилась поддразнить его даже в такой мрачный момент.

Эдеард быстро преодолел последний подъем. На вершине остались только голые камни да пучки жесткой травы, пробивающейся из трещин. С моря дул легкий ветерок.

Идущий-по-Воде остановился и повернулся лицом к Маккатрану. Оранжевое сияние подсвечивало воздух над улицами и каналами, так что можно было разглядеть даже зубчатую линию башен. С самого первого взгляда, когда он увидел Маккатран, город так манил его, что Эдеарду казалось, будто он возвращается домой. Это чувство все еще сохранилось в душе, но его затуманила печаль. Он с трудом заставил себя посмотреть в ту сторону.

«Я должен принять решение».

По ту сторону хрустальной стены осталось все, к чему он стремился и о чем мечтал. И все, что вселяло в него страх.

«Я не думаю, что смогу вернуться, – признался он призракам. – Наверное, Овейн прав. Я недостаточно силен».

«У тебя есть силы, сынок», – возразил его отец.

«Нет. Невозможно представить, сколько страданий принесет мое возвращение».

«Достаточно убрать только лидеров, – сказал Динлей. – Овейна и его пособников».

«Это надо было сделать в самом начале, но не теперь. Все изменилось. Оружие разошлось по городу. Люди сотнями встают на сторону Овейна».

«Сотни людей противились его приходу и погибли. Неужели они не заслуживают возмездия? Ты же знаешь, что тебя поддержат. Вспомни итоги выборов».

Эдеард, по-прежнему глядя на Маккатран, опустился на колени.

«Я не могу. Все кончено».

«Мы тебя понимаем, – сказала Кристабель. – В этом весь ты. Тот, которого я любила».

«Мы будем вместе, – пообещал он ей. Про-взгляд показал Эдеарду, что первая группа преследователей подходит к последнему подъему. Все они держали наготове скорострельные ружья. – Мы доберемся до Ядра и будем жить там вечно».

«Вместе», – согласилась Кристабель.

Эдеард глубоко вздохнул. Он полностью открыл свои мысли и в последний раз окинул взглядом равнину Игуру. Его разума коснулись мысли Маккатрана, медлительные и спокойные, как и всегда, уходящие куда-то в другое царство.

«Спасибо тебе за помощь», – сказал он, мысленно изливая свою благодарность городу.

И вдруг впервые ощутил перемену. Гигантский разум заработал быстрее. Более сильные и отчетливые мысли стали подниматься, словно из глубин моря всплывало гигантское существо. Маккатран пробуждался.

Эдеард, изумленный реакцией на свои действия, невольно отшатнулся. Он делал бессчетные попытки донести эмоции до города, но никогда не получал ответа. Он просил о мелочах вроде изменения зданий или путешествия по тоннелям, но никогда не ощущал истинной связи с городом.

«Ты услышал меня», – в изумлении отправил он телепатический посыл.

Ответ, как и следовало ожидать, был медлительным и уравновешенным. Даже торжественным, что вполне соответствовало этому величественному созданию.

«Я ощутил печаль, – сказал Маккатран. – Тебе больно. Я так давно не испытывал боли…»

«Я… Это моя утрата вызвала печаль, которую ты почувствовал. Прости. Я не собирался тебя беспокоить. Я просто хотел поблагодарить за все, что ты для меня сделал».

«Утрата? Я помню утраты. Когда-то нас было много, теперь я остался один».

«Здесь есть и другие, похожие на тебя?» – удивился Эдеард.

«Когда-то давно были. Теперь уже нет. Даже здесь. Нет смысла возвращаться в то время».

«Сожалею. Я не знал. Могу я чем-то помочь? Скоро я отправлюсь в Ядро Бездны. Я встречу там кого-то из твоих собратьев?»

«Нет. Никто из нас не покорится слиянию. Это не для нас».

«Кто же ты?»

«Несостоявшееся прошлое».

«Мы не можем назвать тебя несостоявшимся. Ты дал нам приют и защиту».

«Я рад. А ты принимаешь назначение Бездны? Поэтому ты намерен отправиться в Ядро?»

«Какое назначение?»

«Стать единым со Вселенной. Она приветствует любой разум».

«Это… нет. Я ухожу, потому что лишаюсь жизни».

«Как ты можешь лишиться жизни в Бездне?»

Эдеард в недоумении посмотрел на Кристабель и остальных, убедился, что преследователи уже поднимаются по склону.

«Я не понимаю».

От мыслей города повеяло легкой тенью эмоций. Нежелание. Одобрение. Сострадание.

«Бездна позволяет вам построить идеальную жизнь, – сказал Маккатран. – Так она подводит вас к самореализации, позволяет пройти личный путь эволюции и достичь удовлетворения собой».

«О чем ты говоришь?»

Эдеард уловил щелчки снимаемых с предохранителей ружей и усилил защиту.

«Все, кто приходят извне, стремятся к этому состоянию. Потому Бездна и принимает их. У нашей Вселенной нет иного назначения. Сейчас нет. В том и состоит ее привлекательность для тех, кто внутри, и трагедия для тех, кто вне ее, что всем в итоге придется заплатить свою цену».

«Я не могу построить идеальную жизнь. Моя жизнь кончена».

«Обратись к Бездне. Отыщи нужный момент и начни сначала. Все просто. Как только ты настроишься на Бездну, она даст тебе все, чего ты захочешь. Все побывавшие здесь расы оказались вовлечены в эту эволюцию. Не думаю, чтобы для тебя что-то изменилось. Попробуй, ничего плохого не случится. Желаю тебе удачи».

Мысли города снова стали замедляться, погружаясь в дремоту.

«Нет, – воскликнул Эдеард. – Нет, подожди. Скажи мне как. – Он обернулся к душам своих близких. – Что все это значило?»

«Я ощущаю вокруг себя последовательности мгновений. Все точно как говорил тебе Бойд, – сказала Кристабель. – Вселенная помнит каждое мгновение. Здесь видна вся наша прожитая жизнь».

«Ты можешь мне показать?» – попросил Эдеард.

«Смотри вместе со мной», – предложила она.

Эдеард сосредоточился, чтобы ощутить ее мысли, уловить воспринимаемые образы. Это было странное объединение, и о подобном протяжении про-взгляда Эдеард никогда не догадывался. Вслед за женой он проник в ткань реальности и убедился в правоте Кристабель. Он увидел себя, распростертого на склоне скалы, и миллионы, миллиарды других изображений, протянувшихся в обе стороны. Они охватывали каждый миг его подъема, каждый шаг, каждый вздох, каждое дыхание, каждый удар сердца, каждую мысль. Он словно заглянул в бесконечное зеркало, Маккатран сказал правду: все его существование сохранилось в Бездне. Все, до последнего момента.

Эдеард посмотрел на себя, каким он был пять минут назад, и удивился реальности изображения. Казалось, он вот-вот вдохнет воздух и станет настоящим.

– О Заступница, – выдохнул он. – Мне кажется, я понимаю. Но… нет. В противном случае… – Он вскочил на ноги. – Кристабель?

«Сделай это, – попросила она его. – Эдеард, если есть хоть один шанс…»

– Да.

Он раскинул руки и воспользовался силой телекинеза. Вооруженные люди, кольцом обложившие вершину, вдруг сорвались с земли и с воплями отправились в полет на несколько сотен футов вниз, до более пологого участка склона.

Эдеард, избавившись от непосредственной угрозы, снова сосредоточился на изображениях. Возвращение на несколько минут назад ему ничего не давало. Он стал перегонять воспоминания, погружаясь все глубже и глубже. Он увидел себя лежащим на кровати, в то время как Салрана разговаривала с Овейном. Яркий момент недавнего прошлого свидетельствовал о подключении его собственной памяти, соединенной с восприятием Бездны. Технику погружения он осваивал почти инстинктивно. Момент появлялся перед ним ускользающим изображением. Эдеард мысленно тянулся к нему, но не мог достать. Он пытался снова, обостряя концентрацию, прикладывая колоссальное телекинетическое усилие. Мысленные пальцы отчаянно сжимались, чтобы схватить момент и сделать его реальным. Эдеард стонал от напряжения, заставляя Вселенную соединять моменты воспоминаний.

Где-то – повсюду – Вселенная начала меняться. Настоящее дрогнуло и мало-помалу стало откатываться назад. Перед ним развернулась длинная цепочка изображений, начинавшаяся с его подъема на вершину горы. Звезды над его головой изменили ход по небу и двинулись в противоположную сторону. Эдеард, воодушевившись, все свои силы направил на достижение единства со временем. Невероятное движение стало ускоряться. Эдеард устремился в прошлое. Желанный момент, удивительно отчетливый, помчался ему навстречу…

…Эдеард с криком проснулся. Вопль изумления разнесся по лагерю на лесной лужайке, а он выдавливал воздух из легких и никак не мог остановиться. В глаза ударил утренний свет.

«Утро!»

Динлей в нескольких ярдах от него замер между двумя прыжками, держа в поднятой руке свой ботинок. Он ошеломленно уставился на Эдеарда.

Эдеард заставил себя замолчать. Растерянным взглядом он окинул лужайку и, увидев сидящего на поваленном дереве Максена, вскочил на ноги.

– Я ничего не клал в твой ботинок, – рассудительным тоном возразил Максен.

– Вы живы! – заорал Эдеард.

– Забери вас Хоньо, что происходит? – возмутился Топар.

Он приподнялся со своего одеяла уже с пистолетом наготове. Болотон, Фресаж, Верини и Ларби осматривались по сторонам, стараясь определить источник тревоги.

– Ничего! – выдохнул Эдеард. Взрыв ни с чем не сравнимой радости грозил помутить его рассудок. – Все! Я смог! Я здесь! Вы реальные. И вы живы.

Динлей раздраженно вздохнул.

– Что это с тобой? – Он заглянул в свой ботинок. – Ага!

Третьей рукой он вытащил смятые останки жука утог и с подозрением посмотрел в сторону Максена.

– Эдеард? – настороженно окликнул его Топар.

– Все в порядке. – Эдеард помахал рукой и рассмеялся. У него слегка кружилась голова, и мир казался немного неустойчивым. Он резко сел. – Нет, подождите. – Подняв руку, он стал загибать пальцы. – Засада будет через два дня. Э… потом еще полтора дня, чтобы вернуться… Проклятье! Если я отправлюсь прямо сейчас, могу и не успеть. Надо забраться глубже.

Динлей надел ботинок и подошел к Эдеарду.

– Плохой сон?

Эдеард усмехнулся.

– Лучший из всех, что я видел.

– Вот как. Хочешь чаю? У тебя остались еще эти льняные пакетики? – с надеждой спросил Динлей.

– Нет.

Эдеард торопливо поднялся и, прежде чем Динлей успел отпрянуть, поцеловал его.

– Провались ты в Хоньо, – воскликнул Динлей и отпрыгнул назад.

Эдеард весело рассмеялся.

– Я не могу остаться. Извините. Но, клянусь Заступницей, как здорово снова видеть всех вас живыми. А наши девочки, наши жены! Максен ты станешь отцом. Я тебе обещаю. Клянусь тебе именем Заступницы.

– Что ты такое пил прошлой ночью? – сердито спросил Максен.

– Я пил… Я пил все, что только можно выпить.

– Я думаю, тебе лучше присесть, – спокойно предложил Топар.

– Некогда. – Эдеард сознавал, каким сумасшедшим кажется он окружающим, но это только веселило его. – Ну, не совсем так, – добавил он и хихикнул. – Вы помните наш первый день в пути? – Он звонко щелкнул пальцами. – Мы еще остановились на ночлег у самой фермы. Как же называлось это местечко?

– Стиббингтон, – буркнул Динлей.

– Верно. Это как раз то, что мне нужно. Хороший запас времени. И всего день скачки в обратном направлении. Максен, ты помнить? Ты еще так стер себе ноги в седле, что говорил, будто не можешь ходить.

– Помню.

– И я тоже.

Эдеард мысленно обратился к моменту памяти…

Джастина Год четвертый

пять сновидения. Сладкие картины настоящей любви: его запах, его смех, его восторг. Эти два дня растягивались до бесконечности… Джастина приподнялась в медицинской камере и осмотрела каюту. С тех пор как она погрузилась в небытие, ничего не изменилось. Никаких тревожных сигналов на этот раз не было. Корабль приблизился к звездной системе, и бортовой журнал свидетельствовал о прохождении маршрута без каких-либо происшествий. «Серебряная птица» уже начала уменьшать скорость.

Джастина спустила ноги через бортик и поморщилась: мышцы совсем отвыкли двигаться. И в шее тоже чувствовалась сильная напряженность. Что ей сейчас необходимо, так это хороший массаж. Лучше всего на курорте Халлуба, что на острове Фасал. Да, она с удовольствием представила, как лежит на веранде спа-салона, а за окнами – белоснежный песчаный пляж и бирюзовое кристально-чистое море. В этом салоне есть несколько очень симпатичных массажистов, талантливых молодых людей, знающих, как правильно обработать ее занемевшие мышцы и связки. Очень привлекательно. А еще там подают напитки в высоких бокалах, наполовину заполненных ледяной крошкой, и превосходные экзотические фрукты. Раскаленная голубовато-белая искра света на синем небе. Прекрасная и желанная.

«Господи, до чего же меня довели сны о тех двух днях! Халлуба была в моей жизни тысячу лет назад».

Джастина с сожалением вздохнула и третьей рукой вынула из модуля репликатора длинный халат. Кулинарный процессор выдал ей стакан витаминизированного морковного сока. Она состроила гримасу, но послушно выпила все до дна.

«Может, на здешних планетах тоже найдется подходящий пляж».

Джастина села на пол и приступила к растяжкам, чтобы немного размять мускулы. Она уже предвкушала очень горячий душ с мощными струями в сильно разогретой кабине, который избавит ее от этих отвратительных судорог в шее.

– Что творится снаружи? – спросила она у интел-центра.

В экзо-зрении возникло изображение звезды. Джастина нахмурилась.

– Я ее знаю.

Именно эта звездная система проецировалась на потолке зала заседаний Высшего Совета: светило бронзового оттенка, распространяющее теплое сияние в центре аккреционного диска. Кометы, ядра которых не уступали по величине спутникам, проносились по краям диска, следуя своим сильно наклоненным орбитам, а за ними на миллионы километров тянулись алые светящиеся хвосты. Но увиденная картина была намного старше той, что существовала во времена Эдеарда. Внутри системы уже образовались девять ясно различимых полос, плотно забитых астероидами, что предвещало зарождение протопланет. Хвосты комет стали короче и утратили прежнюю яркость, их алые следы испещряли длинные полосы белых испарений.

На астрономическом изображении появились прозрачные столбцы информации. Вторичные системы Джастины впитывали сведения и выдавали конечные результаты. Вдруг ее внимание привлек крошечный светлый полумесяц, вращающийся по краю диска.

– Не верю!

Это была планета, пригодная для жизни людей.

До звездной системы «Серебряной птице» оставалось еще семь астрономических единиц. У Джастины было достаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть планету. В реальной Вселенной, за пределами Бездны, она не могла бы существовать. Даже если бы в аккреционном диске произошло слияние астероидов до размеров планеты, потребовался бы колоссальный отрезок времени для зарождения жизни и эволюции. Спектральный анализ, сделанный наружными сенсорами «Серебряной птицы», указывал на наличие воды и хлорофилла, а также на значительное содержание азота в атмосфере. Откуда бы ни появилась эта планета, на ней имелись и океаны, и растительная жизнь.

Осталась одна астрономическая единица. Для обитаемой планета была довольно маленькой – не больше Марса, – с плотной атмосферой – то есть давление на поверхности приближалось к нормальному. Температура была обычная. Магнитное поле сворачивало солнечный ветер в характерные радиационные пояса Ван Аллена. Никаких признаков электромагнитных излучений обнаружить не удалось, но Джастина не прекращала наблюдение.

Неправдоподобный мир в невероятном месте. В Бездне. Джастина прекрасно понимала, что масс-энергии, поглощенной границей даже во время последней, короткой фазы расширения, хватило бы на создание тысяч солнечных систем, не говоря уж об одной маленькой планете. «Здесь не стоит ничему удивляться. Не зря же Воплощенный Сон постоянно подчеркивает, что Эдеард прикоснулся лишь к поверхности потенциала Бездны».

Осталось десять миллионов километров, «Серебряная птица» затормозила до пяти g, потеряв значительную часть скорости, поддерживаемой на протяжении трех световых лет. В режиме ускорения в пять g корабль надежнее всего сохранял стабильность. Но кое-какие неполадки вернулись. Заметно ухудшилось изображение с некоторых высокоточных сканеров, зато камеры с простыми оптическими линзами уже показывали очертания континентов и снеговые шапки горных вершин. Джастина увидела, как зарождающийся ураган, дойдя до побережья, разделяется надвое, словно рассеченный гигантским ножом. Странное явление пробудило в ее сознании смутные воспоминания. «Что может разделить надвое мощный ураган?»

Но флуктуации силы тяжести в кабине ее отвлекли. Они привели к отказам некоторых вторичных систем. Резервные устройства не всегда успевали компенсировать потери. Джастина дала команду каюте вернуться к нейтральному статусу, что подразумевало убрать все, кроме ее кресла. Хорошо хоть функции бионоников ничуть не пострадали. На последнем миллионе километров она активировала защитное поле. В верхних слоях атмосферы то и дело вспыхивали следы сгоравших метеоритов, срывающихся с кромки аккреционного диска. Сенсоры «Серебряной птицы» зарегистрировали учащение ударов микрочастиц в силовое поле. Плотность пыли стремительно возрастала.

Джастина надела скафандр.

Эффективность инграв-установки сохранилась только на двадцать процентов, да и то не отличалась стабильностью. Джастина отказалась от мысли остановиться на орбите. Приходилось готовиться к прямому приземлению. Она надеялась, что при входе в зону притяжения планеты включатся антиграв-установки. Но, оценив состояние остальных систем, решила на это не рассчитывать.

В тысяче километров над ионосферой интел-центр стал отключать периферийные программы, чтобы сосредоточить все мощности на основной задаче. Корабль начал описывать кривую, постепенно приближаясь к громаде планеты. Антиграв-установки заработали – как им и следовало. Они обеспечат благополучное приземление. Возможно.

В этот момент в поле зрения попали три гигантских каменных конуса, возвышающиеся над слоем атмосферы. «Серебряная птица» летела прямо на них, и, согласно построенной траектории, точка приземления находилась позади гор.

Знакомый силуэт трех вулканов поверг ее в шок.

– Вы, похоже, издеваетесь надо мной, – вслух произнесла Джастина.

«Серебряная птица» на скорости тридцать Махов приближалась к почти точной копии Великой Триады с планеты Дальняя. Джастина постаралась совладать со своим изумлением. «Все может быть. Здесь, в Бездне, ничего нельзя исключать».

Завершение полета протяженностью в три световых года в той же точке, где она двенадцать столетий назад посадила свой гиперглайдер, не могло оказаться случайным совпадением. Это было точное попадание в цель.

«Сон. О господи, мой сон».

Но тогда появляется вероятность, в которую совсем уж трудно поверить.

«Нет. Это невозможно».

«Серебряная птица» вошла в атмосферу. Удары молекул разреженного воздуха слились в непрерывный гул. Корабль пролетел вдоль края самого большого вулкана с плоской вершиной и мертвой двойной кальдерой. За кормой вскипел перегретый воздух. Антиграв-установки включились на всю оставшуюся мощность.

Ускорение вжало Джастину в кресло. Учетверившийся вес плотно сдавил грудь. Помощь бионоников быстро обеспечила нормальное дыхание. Антигравы не изменили расчетный вектор корабля. Точка приземления была вычислена абсолютно правильно.

«Предопределена?»

«Серебряная птица» проткнула тонкий слой перистых облаков, скорость к этому моменту стала дозвуковой. Внизу виднелись средние склоны вулканов – каменные скалы с пятнами лишайников и мхов, слегка припорошенные снегом. Затем развернулись луга предгорий, образующие широкий великолепный цветущий пояс, предваряющий лесные массивы. Талая вода водопадами спускалась до предгорий, а дальше растекалась по серебристой кружевной сетке ручьев и мелких речушек.

В Гея-сферу корабля снаружи проникла человеческая мысль, искрившаяся любопытством и энтузиазмом.

– О, нет. Нет, нет, нет. Он не мог оказаться здесь. Вы не смеете так со мной поступать.

Внизу среди леса открылась продолговатая поляна. «Серебряная птица» стремительно снизилась. Из корпуса корабля вышли посадочные опоры. Джастина сжала челюсти. Но удар оказался не очень сильным, хотя каюта завибрировала, и в верхней части корпуса послышался скрежет. Сила тяжести уменьшилась, став ниже стандартного одного g. Несколько иконок статуса корабля мигнули желтым светом, но сразу же снова позеленели. После отключения двигателей целые секции «Серебряной птицы» перешли в нейтральное состояние. Теперь космический корабль еще не скоро куда-нибудь полетит.

Но Джастина была на поверхности, целая и невредимая. Это уже кое-что.

Посторонний разум не исчез, и мысли теперь выражали легкое нетерпение.

Она задержалась, чтобы снять скафандр. В конце концов, незачем его пугать, а для любого, кто не знаком с технологиями Великого Содружества, ее облик мог показаться устрашающим. Она не рискнула довериться гравитационному манипулятору и развернула аварийную веревочную лестницу. Уже спускаясь, Джастина поняла, что надела бежевый комбинезон, очень похожий на серо-голубой плотный костюм, в котором летала на гиперглайдере. Не хватало только шлема.

– Недосмотр? – иронично усмехнулась она, обращаясь к Бездне.

По мере приближения к земле веревочная лестница раскачивалась все сильнее, и с двух последних ступеней Джастина просто спрыгнула в траву.

Сила тяжести здесь оказалась ниже обычной, как и на Дальней. Влажный воздух сильно пах хвоей. Ее про-взгляд обежал поляну, впечатление было странное. Она стала распознавать расплывчатые очертания, сопоставляя их с тем, что видели ее глаза. Кроме того, ее полевой сканер нисколько не пострадал и выдавал детальную информацию об окрестностях.

Он стоял в десяти ярдах от корабля и вежливо ждал, пока его заметят. Джастина стала очень медленно поворачиваться, почти уверенная, что сейчас откроет глаза и, поднявшись из медицинской камеры, увидит каюту «Серебряной птицы». Но нет, все оказалось реально. И он был здесь.

Джастина улыбнулась. Испытанное потрясение как будто лишило ее всех эмоций.

– Здравствуй, Казимир, – сказала она.

На его прекрасном смуглом лице сияли белоснежные зубы. Она помнила, какой широкой могла быть его улыбка. Густые черные волосы перехватывала красная лента. Кожаный жилет расходится на груди, открывая великолепный мускулистый торс, а ниже пестрел изумрудно-медными клетками килт клана Макфостер. И на спине мужчины, как и тогда, висел небольшой рюкзак.

– Ты знаешь меня? – удивился он.

И голос был тоже тот же самый. Но как же иначе: в конце концов, она же его сама и сотворила. Приветливая улыбка Джастины сменилась выражением сочувствия.

– Мне известно, кем ты считаешь себя. Это моя вина.

Он нахмурился.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Корабль спустился так быстро…

Она не сдержалась и рассмеялась. Заботиться – так похоже на Казимира.

– Немного тряхнуло, но и только. Да, кстати, меня зовут Джастина.

– Я рад познакомиться, Джастина. А это действительно космический корабль?

– Да, действительно.

Джастина была неспособна на жестокость, и это представляло наибольшую трудность. Она просто не могла его прогнать или игнорировать – хотя, поступи она так, ей стало бы намного легче. Но перед ней стоял семнадцатилетний человек, обладающий собственными чувствами. И, как все остальные, он не просил его создавать, какими бы странными ни были обстоятельства его появления на свет. Он заслуживал, чтобы к нему относились с уважением.

Странно, у него ведь нет никаких воспоминаний о прошлой жизни.

Они сели рядом на берегу журчащего ручья у края поляны. Оба держались настороженно, и все же Джастина не могла не заметить, как сильно она привлекает его, и не только в физическом отношении.

– Я прохожу испытание, – ответил он на ее вопрос о том, откуда он пришел.

– Чтобы доказать, что сможешь выжить в лесу без посторонней помощи, – добавила она, припоминая точно такой же разговор в далеком прошлом. – А когда ты вернешься в свой клан, ты станешь настоящим воином и будешь сражаться против Звездного Странника.

– Ты знаешь о Звездном Страннике?

– Казимир, я понимаю, что в это трудно поверить, но Содружество очень давно победило Звездного Странника. Ты не тот, кем себя считаешь.

Он весело усмехнулся.

– А кто же я?

– Ты приснившийся мне сон. В этом месте сон стал реальностью.

На его лице отразилось незаурядное волнение, а в мыслях мелькнула вспышка изумления.

__ Что ты говоришь? Я умер и попал на Дремлющие Небеса?

– О боже! – Джастина в полном недоумении уставилась на собеседника. – Я и забыла об этой части идеологии Хранителей.

«Вероятно, сознательно».

– И ты мой духовный хранитель? Знаешь, я именно так и представлял себе ангела.

– Ты и называл меня так в прошлом.

– Что я делал?

– Ты часто называл меня своим ангелом.

– Это когда мы были живы?

Его мысли теперь излучали неуверенность, а радостное изумление быстро рассеивалось.

Джастина – в который раз – проклинала свое древнее биологическое тело за его деструктивную эмоциональную слабость.

– Ты и сейчас жив. Снова. Но это так сложно…

– Ты считала меня погибшим?

«Я видела, как ты умер».

– Скажи лучше, где ты был перед тем, как отправиться на испытание. Кто твои друзья? Чем ты занимался в прошлом году? Да хотя бы что ты делал вчера в то же время дня?

– Я… – Мысли беспорядочно закружились в его голове. – Это нелегко. Я почти ничего не помню. Нет, подожди. Брюс. У меня есть друг по имени Брюс.

– Казимир, прости, но именно Брюс тебя и убил.

Он вздрогнул.

– Это Дремлющие Небеса!

– Я думаю, в некоторой степени так оно и есть.

– Брюс никогда бы меня не убил.

– Он попал в плен к Звездному Страннику, и тот настроил его против Хранителей Личности. Брюс стал его агентом.

– Нет, только не Брюс.

– Это был уже не тот Брюс, не твой друг. Звездный Странник вытравил вашу дружбу. Казимир, у тебя нет воспоминаний о прошлом, потому что я о них не знаю, не знаю так полно, как должна бы, не знаю никаких деталей. Мы провели вместе не так много времени, чтобы ты мог подробно о себе рассказать. Время было слишком дорого для нас. И я всегда об этом сожалела.

Она отвела взгляд, стараясь обуздать свои чувства. «Как мучительно больно. Не надо было мне проходить через это испытание. Лучше бы я просто ушла». Потом она снова посмотрела на Казимира, увидела в его лице боль и растерянность и поняла, что не могла так с ним поступить. Только не с Казимиром, даже если он был всего лишь его тенью.

Он поднял руку и осторожно коснулся ее плеча, словно стараясь ее утешить.

– Мы были… вместе?

– Да, Казимир. Мы были любовниками.

Широкая улыбка вспыхнула на его юношеском лице, и мир стал не таким уж плохим.

– Я слишком резка с тобой, – призналась она. – Надо было как-то помягче тебе это объяснить.

– Значит, ты меня видела в своих снах?

– Да.

Его улыбка засияла торжеством.

– Я рад, что приснился тебе. И рад, что сейчас рядом с тобой.

«О нет. Нельзя снова ступать на тот же путь. Это… неправильно».

– Я тоже рада встретиться с тобой, но мне необходимо выполнить свой долг.

Казимир стал серьезным и кивнул.

– Какой долг?

Она печально нахмурилась.

– Спасти Галактику.

– Как?

– Я и сама еще не знаю. То, что мы оказались в этом месте, – неправильно. Я должна добраться до… тех, кто здесь всем управляет, и попытаться убедить их прекратить экспансию. Извини, если это звучит бессмысленно.

Взгляд Казимира обратился на «Серебряную птицу», и в его мыслях отразилось страстное желание.

– Мы полетим на этом корабле?

Ураган уже нашел путь между вулканами, и с темнеющего неба упали первые капли дождя.

– Я бы этого очень хотела, но надо еще выяснить, как заставить его снова взлететь. К тому же я еще не знаю, где именно находится центр и как туда добраться.

– Жаль.

Его разочарование отчетливо проявилось в слабо защищенном разуме.

Джастина усмехнулась.

– Хочешь посмотреть на корабль изнутри?

– Да, очень!

Он с легкостью забрался наверх по веревочной лестнице. «Казимир очень ловкий», – вспомнила Джастина. И, пока она поднималась вслед за ним, очередное воспоминание заставило ее сердце забиться быстрее. В переходном шлюзе им было тесно вдвоем. Она дала команду открыть внутренний люк и по узкому проходу провела Казимира в главную каюту.

Казимир старался быть вежливым, оглядывая круглое помещение, но он явно не привык скрывать свои мысли. К счастью, Джастина вспомнила несколько приемов, заложенных Эдеардом в сны Иниго.

– Ты живешь здесь во время путешествия? – осторожно спросил он.

Джастина щелкнула пальцами и приказала интел-центру создать пару стульев.

– Ого!

Казимир снова был счастлив, наблюдая, как из пола поднимается мебель. Джастина тем временем вызвала в воздухе перед ними голографическую проекцию, отражающую состояние корабля.

Его восхищение заставило ее почувствовать легкий укол раздражения. «Семнадцать лет, какой же это легкомысленный возраст!»

– Я бы хотела тебя обследовать, – сказала она. – Возможно, так я больше узнаю об этом месте.

– Пожалуйста.

При помощи своих бионоников она подробно просканировала его и передала информацию в интел-центр. Казимир определенно был человеком, и все его органы находились на своих местах. Она прикоснулась к его руке, чтобы взять образец тканей, и он снова улыбнулся, излучая страстное желание.

Большую часть проведенных вместе двух дней они занимались любовью.

Увидев результаты анализа его ДНК, появившиеся на дисплее, Джастина удивленно подняла брови.

– У тебя… нормальная ДНК, – сказала она.

«Реальная? Соответствующая? Человеческая? И как же Бездна умудрилась провернуть такой трюк?»

– Я рад, – просто ответил он.

Интел-центр провел тест на совпадение с хранившимся у Джастины медицинским файлом ее сына. У этого человека отсутствовали ген-маркеры, имевшиеся у того, от кого двенадцать столетий назад она родила ребенка. Джастина не знала, радоваться или огорчаться. «Значит, Бездна все-таки не всемогуща».

– Давай-ка проверим, как работает кулинарный процессор, – предложила она.

Ей даже не надо было спрашивать, чего ему хочется. Чизбургер с беконом, жареный картофель, финиковый пудинг с ванильным мороженым, шоколад и шампанское. Полный набор нездоровой пищи, которым она соблазнила его при первой встрече.

Кулинарный процессор приготовил все, хотя вкус каких-то блюд показался странным.

Для Казимира все было странным и привлекательным, он съел все с огромным аппетитом.

– Ты видел здесь кого-нибудь еще? – спросила она между глотками шампанского.

– Ты ведь говоришь, что до вчерашнего дня я вообще не существовал, – сказал он лишь отчасти насмешливо.

– На самом деле я не знаю, сколько времени ты здесь был. Я полагаю, для создания этого мира Бездне потребовалось четыре года.

Он откинулся на спинку стула и задумался.

– У меня есть какие-то воспоминания или представления о моей жизни до сегодняшнего дня. Та жизнь, которую я провел в своем клане, не реальна. Теперь я это понимаю, в ней нет ничего определенного. Просто представление о том, какой она должна была быть. Но я хорошо помню, как пару недель назад отправился в лес, чтобы пройти испытание. И я уверен, что последние несколько дней провел в реальности. И сегодняшний день тоже. В нем есть ты. Я помню, как проснулся и любовался чистым небом.

– Значит, во время жизни в лесу ты никого не видел?

– Нет. Но в этом и есть смысл испытания.

– Да, конечно.

Он снова обвел взглядом каюту и вздрогнул. В его мыслях угадывалось мрачное осознание.

– Я ничто. Игрушка, созданная чуждым разумом ради твоего удовольствия. Что же за существо может обладать такой властью?

– Эй, – ободряюще улыбнулась она. – Ты не можешь так говорить. Ты – это ты. И не важно, почему ты здесь появился и каким образом. Жизнь дана, чтобы жить. Я говорила тебе это и при нашей первой встрече.

Казимир подозрительно прищурился.

– И я тебе поверил?

– Мне пришлось тебя убеждать. Ты и тогда был невероятно упрямым.

Это отчасти развеяло его сомнения.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросил он.

– Еще не знаю. Я ведь направлялась сюда, чтобы договориться с центром. А теперь сделать это довольно трудно. Бездна думает, что я затеяла все ради встречи с тобой.

Джастина снова проверила состояние «Серебряной птицы». Ни один из двигателей не был готов к работе, и интел-центр не мог назвать причин отказа. Генератор вырабатывал энергию, но только в количестве, необходимом для систем жизнеобеспечения. Каюта сохранила большую часть своих функций, хотя воспользоваться медицинской камерой Джастина бы не рискнула. Что озадачивало ее больше всего, так это причины отказов: их просто не было.

«Воля. Вот управляющий фактор здешней Вселенной. Власть воли над материей. Мысли способны изменять реальность. И Бездна не хочет, чтобы „Серебряная птица“ летала. Все очень просто».

– И ты не можешь остаться здесь со мной? – спросил Казимир.

– Это заманчиво, – ответила она. – Но летела я сюда за другим. – Он так очевидно расстроился, что Джастина почувствовала себя виноватой. – Казимир, прости меня, но ты и представить себе не можешь, насколько высока угроза. Я должна сделать все, что в моих силах.

– Я понимаю, – с грустью сказал он. – Благородное призвание. Мой разум несовершенен, но я верю в благородство. Это абсолютная истина.

– Ты такой милый, – вздохнула она. – Я отчетливо помню, какой ты милый. – Она зевнула. – Сейчас я хотела бы немного отдохнуть. Полет был довольно напряженным, да и шампанское ударило в голову.

– Я останусь на страже снаружи, – решительно заявил он. – Если это действительно целая планета, на ней могут быть и враждебные силы.

– Спасибо.

«Проклятье, какая опасная штука эта память».

Пока Джастина стягивала с себя комбинезон, каюта создала для нее широкую кровать, потом репликатор выдал тонкое стеганое одеяло. Она нащупала в нем какие-то странные комки, но, пожав плечами, накрылась им и сразу же уснула.

И увидела сон. Ей снилось, что она лежит на кровати в своем доме, где царили тепло и покой, а жизнь казалась более приятной.

Кто-то раздвинул портьеры, и в высокие окна ворвался солнечный свет. Джастина зевнула и потянулась. Под старым одеялом было так уютно.

«Здравствуй, милая».

«Папа, – сонно промурлыкала она и улыбнулась наклонившемуся над ней золотому лицу. – Уже пора вставать?»

«Пора нам с тобой поговорить».

Полное осознание словно окатило ее ледяной водой. Джастина ахнула и села в кровати. Она очутилась в своей спальне в Доме Тюльпанов, где провела раннюю юность. Только обстановка была выдержана в красных и черных тонах, как в тот период, когда она – в основном чтобы подразнить родителей – увлеклась ретроготикой. Она посмотрела вниз и ужаснулась: ногти на руках и ногах были выкрашены в черный цвет с кроваво-красными вкраплениями. Серебряные кольца с черепами оттягивали руки, а когда она поднесла к лицу прядь волос, они тоже оказались черными.

«Господи», – пробормотала она.

«Ты всегда хорошо выглядишь, какой бы глупой ни была мода», – сказал Гор.

Он стоял в ногах, сложив руки на груди и прислонившись к столбику. (Балдахин на четырех столбиках, естественно, с драпировками из черного газа.) На золотом лице играла добрая усмешка.

«Что? Я… Это Бездна?»

«Ты все еще в Бездне, – сказал Гор. – А я в Содружестве и решил, что уютная обстановка поможет нам достичь взаимопонимания. А ничего уютнее детской я и представить не могу».

«Взаимопонимания?»

«Хотя мне очень неловко, но должен сказать, что я стал Третьим Сновидцем. И угадай, чьи сны из Бездны я вижу?»

«О дьявол».

Гор насмешливо фыркнул.

«Могло быть и хуже. Если бы ты легла с ним в постель, я передал бы все это в Гея-сферу».

«Проклятье!»

«Твое благородство когда-нибудь доведет тебя до беды».

Джастина с опаской встала с кровати.

«А что происходит там, у тебя? Корабли паломничества прорвались в Бездну?»

«Ты имеешь в виду те четыре дня, которые провела внутри?»

«Четыре дня?» – недоверчиво повторила она.

«Ну, скоро будет пять».

«Но ведь прошло…»

«Четыре года, если считать и прелюдию с участием Небесного Странника».

«Ты получил и это тоже?»

«О да. Мелкий мерзавец Этан набрал себе немало очков на его отказе проводить тебя к центру. Он поднял такой шум! Выскочки из его так называемого Совета с тех пор постоянно торчат в унисфере и разглагольствуют о неизбежности. Они почти сквитались за тот бардак, что устроили на Виотии».

«На Виотии?» – в замешательстве спросила Джастина.

«В поисках Второго Сновидца они всю планету вывернули наизнанку. Но не беспокойся об этом. Нам надо сосредоточиться на твоих проблемах».

«С Казимиром?»

«В некотором роде. Черт, я и не подозревал, что ты так сильно им одержима. Ты действительно запуталась?»

«Что ты имеешь в виду?»

«До сих пор Воплощенный Сон обещал всем и каждому наладить жизнь, как делал Идущий-по-Воде каждый раз, когда допускал одну из своих многочисленных ошибок. Опять промахнулся? Не беда. Вам, он мысленно возвращается к тому моменту, с которого все пошло не так, и в одно мгновение перестраивает всю Бездну. Только это их и подкупило, и теперь бараны ломятся на корабли паломничества».

«Я знаю: путешествие во времени даст возможность каждому добиться исполнения желаний. Вернуться в прошлое, чтобы исправить свои промахи, – это абсолютная фантазия».

«Абсолютный бред. Никому не дано преодолеть причинно-следственную связь или энтропию. Бездна всего лишь нажимает кнопку перезагрузки. А слой памяти – это матрица, где хранится каждое мгновение. И где Бездна берет такую чертову уйму энергии?»

«Папа».

«Каждая планета, каждое существо, каждый Небесный Властитель, каждая звезда должны вернуть свою энтропию до той точки, до которой решил отступить Эдеард. Каждая звезда! Каждый отдельный атом каждой звезды должен получить энергию, чтобы начать все сначала. Боже милостивый, какое высокомерие! А откуда возьмется вся эта энергия? От нас. От нашей галактики. Она-то и поставляет энергию для перезагрузки. Превращение массы в энергию, старая добрая формула, где энергия равняется квадрату произведения массы на скорость света».

«Папа, успокойся. Такие речи хороши для обращенных».

«Вот как? Если бы эти идиоты хоть немного подумали, разве стали бы они рваться в свое паломничество? Порой я думаю, что окайзены правы: надо просто уничтожить нас всех, потому что раса, настолько больная, чтобы породить Воплощенный Сон, не имеет права существовать».

«Папа!» – возмущенно воскликнула Джастина.

«Да-да. – Он сердито усмехнулся. – Тебе нравится такой сон, Этан? Нравится, чем теперь грозит тебе Бездна? Или эта истина тебя не устраивает? Теперь ведь не только тупица Идущий-по-Воде будет метаться по своей жизни взад и вперед, верно? Я бы еще мог смириться с тем, что он спасает свое стадо средневековых кретинов. Но тебе этого показалось мало, да? Ты настолько глуп, что хочешь забрать туда всех. Миллионы твоих последователей будут включать перезагрузку жизни, как только им в глаз попадет капелька шампуня. Неужели ты настолько слаб и глуп, чтобы не суметь достойно прожить свою жизнь? Учись на своих ошибках и двигайся дальше. Только так должен поступать человек. А не обрекать всех нас на уничтожение из-за своей личной неудачи. Бога ради, не будь таким размазней!»

Джастина обняла отца за плечи и поразилась, обнаружив, что его трясет от ярости.

«Все в порядке, папа, – сказала она. – Мы найдем выход».

«Да, конечно. Правильно. Потому что теперь в качестве шаблона для созидания Бездна будет использовать не только единый пласт памяти. Она может обратиться к любому хламу, который притащат туда паломники. Воплощенный Сон не намерен обойтись одним Маккатраном, чтобы прозябать там, развлекаясь с Ранали. Нет, этого им будет мало. Теперь они могут воссоздать все что угодно из своего прошлого. Людей, города, цивилизации и целые миры. Возвращай к жизни все, что пожелаешь, хоть из прошлого, хоть из собственных фантазий. Ничего страшного, просто на Рубеже для подпитки твоих капризов исчезнет еще пара тысяч звезд. Господи милостивый!»

«Ты винишь в этом меня?»

Гор, стараясь успокоиться, некоторое время стоял неподвижно, и только его кулаки то сжимались, то разжимались, выдавая волнение.

«Нет. Твоей вины тут нет. Я тебя ни в чем не упрекаю. В первую очередь виноваты негодяи Первожители, создавшие эту мерзость. Правы были райели, пытаясь ее уничтожить. Жаль, что им не удалось, правда, жаль».

«С помощью „Серебряной птицы“ я могу здесь все исследовать».

«Нет, нет, это не решит наших проблем. Нельзя же вломиться туда с оружием наперевес. Я думал, ты понимаешь. Ты была права, когда решила, что ключ к Бездне – это разум. Она настроена так, что реагирует на каждую мысль. Физическое окружение – лишь крошечная ее часть. Представь ее в виде луковицы в восьми измерениях».

Джастина выпрямилась и бросила на отца сердитый взгляд.

«Спасибо, папа. Как раз луковицы-то мне и не хватало. Ты мне очень помог».

Гор угрюмо усмехнулся.

«Ладно, забудь о восьми измерениях; просто представь себе множество слоев. Они взаимосвязаны, но не метафорически, а пространственно, это тебе понятно. У каждого слоя своя функция. Есть слой памяти, где сохраняется все, что там происходит. Есть созидательный слой, отвечающий за перезагрузку. Есть слой взаимодействия, который форматирует мысли для созидательного слоя и создает возможность телепатии и прочей психической чепухи».

«Слой, поддерживающий существование душ», – задумчиво добавила Джастина.

«Верно. И все здесь основано на мышлении и эволюции разума, на самореализации, которой так одержим этот недоумок Небесный Властитель. Не исключено, что есть еще один слой, поддерживающий мыслительный процесс, – может, он и отвечает за души, а может, и нет. Смысл не в этом. Должно быть, там целая прорва слоев, о которых нам остается только догадываться, исходя из наблюдений, и которых мы даже представить себе не можем. Бог знает, что у них там за туманности и почему они поют. Не важно. Мы поняли, что это неимоверно сложная конструкция. И Ядро – ее центр, но не обязательно в физическом смысле».

«Значит, Ядро всем управляет».

«Кто знает, какая там у них иерархия? Важно отыскать соответствующий маршрут, который можно было бы рационализировать и осуществить, как ты и хотела».

«А зачем Бездне создавать для меня Казимира?»

«Я не думаю, что твои мысли достаточно сильны, чтобы привлечь внимание центра. Возможно, это узел восприятия, имеющийся у тебя на борту, внедрил сон о Казимире в созидательный слой. К таким мощным мыслям здесь не привыкли. Большая часть слоев не реагируют на всплески сознания, они просто выполняют свою роль. А узел восприятия в Бездну еще никто не привозил. Его функция в том и заключается, чтобы повторять какое-то воспоминание до бесконечности. И созидательный слой отреагировал, как ему и положено. Ничего личного».

Джастина посидела в кровати, стараясь усвоить его объяснения.

«Если силы моих мыслей недостаточно, чтобы привлечь их внимание, зачем тогда искать Ядро?»

«Сон принимают все, кто подсоединился к Гея-сфере. Понимаешь?»

«Ох».

«Не пытайся отыскать Ядро, это пустая трата времени».

«Но ты только что сказал…»

Гор опустился рядом с кроватью на колени и взял Джастину за руки. Из-под золотой маски лица пристально смотрели его глаза.

«Ты должна отправиться в Маккатран».

«Там никого не осталось. Небесный Властитель сказал, что все люди ушли в Ядро».

«Я ему не верю. Отправляйся в Маккатран. Это очень важно. Там сосредоточены все люди, находящиеся в Бездне».

«Но как? „Серебряная птица“ не может летать».

«Неправильно. – Гор усмехнулся ей в лицо. – Ты ведь в Бездне. Ты обрела телепатические силы. „Серебряная птица“ не может лететь сейчас».

«Ох! – Она задумалась над его словами. – Ох!»

«Узнаю свою девочку. Твой ум не уступает твоей красоте».

«Но, папа, ведь тогда Казимира не будет. Мне придется его убить».

Гор отпустил ее руки.

«Прости. Давай-ка это обсудим».

«Если я вернусь в прошлое, его не будет».

«О слезы Христа! – Гор театральным жестом приложил руку ко лбу. – Не грузи меня своим либерализмом. Только его нам сейчас и не хватает».

«Я не могу лишить его существования. Хорошо это или плохо, но сейчас он реален. Я в ответе за него».

«Это эквивалент клона, создаваемого при оживлении, только полученный из твоих воспоминаний. Жалкое подобие».

«Он живой», – упрямо сказала Джастина.

«И ты собираешься с ним жить».

«Нет, не собираюсь».

«Ты сама исследовала его ДНК и убедилась, что это не Казимир, а некий двойник, сохранившийся в слое памяти».

«Верно. Он человек. Я не могу с ним так поступить».

Гор снова взял ее руки в свои.

«Выслушай меня, дорогая. Бездна – это основное зло. Он отпечатался в ее памяти. И то же произошло с каждым, кто здесь побывал. Каждый, кто прилетел на корабле-колонизаторе, скопирован, как и каждый, кто здесь родился. Бога ради, и Овейн тоже где-то здесь, просто заморожен в памяти в тот момент, когда Идущий-по-Воде его застрелил, заморожен вместе со всей своей предыдущей жизнью. Сколько бы перезагрузок потом ни производил Эдеард, он ни разу не возвращался в прошлое, предшествующее тому моменту, когда он уничтожил заговорщиков. Он не мог заставить себя сделать это снова, потому что ему пришлось бы опять их убивать. Вот что подбрасывает нам Бездна. Он жили в те времена, которые были им отведены, и ты не в силах это изменить. Сейчас ты не в том положении, чтобы следовать их образу мышления и их этике».

«Папа, я понимаю, о чем ты говоришь, но ты не встречался с ним. Он такой хороший. Он не заслуживает этого».

«Галактика тоже не заслуживает поглощения, Джастина. И, кстати, я с ним встречался, дорогая. Я чувствовал, как при виде него твое глупенькое сердечко начинает биться быстрее. Я ощущал вкус шоколада, который вы ели, когда ты улыбалась ему и флиртовала. Ты должна отправиться в Мак-катран».

«Ох, черт побери».

Он прикоснулся губами к ее лбу.

«Посмотри на это с другой стороны. Если мы проиграем, тебе придется остаться в Бездне, и ты снова сможешь его разыскать».

«Ты абсолютно никчемный советчик, и ты это знаешь».

«Знаю. А теперь тебе пора просыпаться».

Джастина грустно кивнула, сознавая, что выбора у нее нет. Она впервые посмотрела в окно спальни. Пейзажа поместья вокруг Дома Тюльпанов она не увидела. Вместо этого их старый дом стоял на дне невероятно глубокой долины, и горы нависали над ней зелено-коричневыми волнами, готовыми вот-вот столкнуться. Вместо солнца была видна только сияющая светом полоса.

«Что это?»

Гор равнодушно пожал плечами.

«Мне пришлось кое-чем пожертвовать, чтобы видеть твои сны».

«Папа…»

«Все в порядке. – Он поднял руку, глядя на дочь с гордостью и обожанием. – Уходи. Просыпайся».

Джастина открыла глаза, и ее взгляд уперся в потолок каюты. На глаза навернулись слезы, и она сердито смахнула непрошеную влагу.

– О дьявол.

Казимир наверняка о чем-то догадается: ни один телепат не в состоянии скрыть таких эмоций.

И он, конечно же, уже ждал ее у веревочной лестницы. И даже придержал ту, пока Джастина спускалась.

– Что произошло? – спросил он.

– Я должна улететь, – решительно ответила она.

– Понятно. Но это же хорошо, не так ли? Ты узнала, как добраться до Ядра. Ты ведь туда хотела попасть?

– И я не могу взять тебя с собой, – с запинкой добавила она.

– Я понимаю.

– Нет, ты не понимаешь.

Она глубоко вздохнула и поцеловала его. Удивление на его лице мгновенно уступило место восторгу.

– Казимир, я хочу, чтобы ты знал. Если есть хоть один шанс вернуться, я обязательно это сделаю. Я отыщу тебя. Обещаю. Загляни в мои мысли и убедись, что я говорю искренне.

Он посмотрел на нее с нескрываемым обожанием, отчего Джастине сделалось еще хуже. Она никогда не думала, что снова увидит этот взгляд.

– Я вижу искренность твоих мыслей, – заверил ее Казимир. – Делай то, что ты должна сделать.

Джастина села на землю в нескольких метрах от опоры «Серебряной птицы». Предвечернее солнце приятно согревало лицо и руки. Она подогнула ноги и приняла одну из поз йоги. Казимир устроился на корточках чуть в стороне и настороженно следил за ее действиями. Джастина, бросив на него прощальный взгляд, сосредоточилась.

Она направила свои мысли на узел восприятия, чтобы при помощи его программы усилить концентрацию. В памяти всплыл момент, когда Эдеард, стоя на вершине скалы, обращался к материи Бездны и заглядывал в прошлое. Джастина в точности повторила его действия, постаралась так же сформировать мышление и направила про-взгляд в окружавшую ее пустоту.

Вот ее собственное тело в цепочке множества образов, протянувшейся взад и вперед по земле и уходящей в люк корабля. Вот она разговаривает с Казимиром, излучая такую непреодолимую печаль, что чувство угрожало затопить ее целиком. Она протолкнулась дальше, увидела, как «Серебряная птица» спускается с неба. Дальше.

Процесс оказался невероятно трудным. Без поддержки узла восприятия ей бы ни за что не удалось сохранить концентрацию внимания. Трудно было поверить, что Идущий-по-Воде смог сделать это без какой-либо помощи. В ее памяти всплыл тот единственный момент, к которому она хотела вернуться. Разум удержал его, инстинктивно сопоставляя с воспоминанием, сохранившимся в вечной памяти Бездны. А потом ей оставалось только внедриться в него. Положившись на поддержку узла восприятия, она старалась сформировать свою мысль таким образом, к какому совершенно не привыкла, и где-то в физическом мире раздался крик отчаяния. Единственный бесценный момент, соединяя настоящее и прошлое, был перед ней. Джастина напряглась. Бездна начала перезагрузку…

Тринадцатый сон Иниго

Архивный зал находился на третьем подземном уровне Спиральной башни, где располагалась штаб-квартира гильдии оружейников. Всего на этом этаже было двадцать помещений, объединенных одним кольцевым коридором. Во всех хранились самые секретные образцы оружия и боеприпасов, известные мастерам гильдии. Здесь, за тройными дверями, закрывавшими вход в каждый зал, многие столетия лежали и скорострельные ружья, и длинноствольные пистолеты, давно забытые всеми остальными жителями Кверенции. Здесь же хранились механизмы для производства этого оружия и слитки необходимых редких металлов.

Попасть даже в саму Спиральную башню было довольно трудно: единственный вход в нее всегда надежно охранялся. Все посетители могли пройти только в сопровождении мастеров гильдии. На первом и втором подземных этажах тоже круглосуточно дежурили вооруженные охранники. На случай проникновения нарушителей под покровом маскировки в коридорах и на лестницах имелись хитроумные ловушки.

Но для тех, кто собрался в архивном зале через два дня после того, как скромная экспедиция Топара покинула Маккатран, секретность была необходима. Грандмастер Овейн тепло приветствовал каждого из одиннадцати своих гостей. При виде просторного сводчатого зала никто из них даже не пытался скрыть трепета и волнения. В центре зала стоял простой деревянный стол с тринадцатью стульями. Вдоль всех свинцово-серых стен возвышались стеллажи с кожаными свертками, где хранились образцы всех видов оружия и пуль, изготовленных оружейниками гильдии за два тысячелетия. С выгнутого потолка свисали длинные светильники, выполненные в виде падающих капель.

Последним в зал вошел Байз. Он улыбнулся друзьям, и три массивные двери зала закрылись за его спиной. Сложные замки повернулись, задвигая стальные засовы и надежно закрепляя их.

– Мой бедный мальчик, – ласково приветствовала бывшего главу Сампалока госпожа Флорелл. – С возвращением домой.

– Спасибо, бабушка.

– Ты получал провизию, что я тебе посылала? Я специально заказывала в пекарне на улице Джоселл булочки с малиной, которые ты так любил еще в детстве.

– Да, конечно, это очень любезно с вашей стороны.

– Ссылка была ужасной, да?

– Довольно неприятной.

– И довольно дорогой, – добавил Таннарл. – Половина твоей семьи остановилась в моем охотничьем домике.

– За что ты получишь достойную компенсацию, – примирительно произнес Овейн. – Ну, ну, мы здесь не для того, чтобы ссориться из-за мелочей. Близится наш день.

– Он близился два года назад, – заметил Байз. – А потом появился этот.

– Сейчас Идущий-по-Воде рыщет по провинциям в поисках бандитов, – сказал Буат. – А когда найдет, уже не вернется.

– Не будь так уверен в этом, – возразил Овейн. – Он обладает невероятно сильным даром телекинеза. Маккатран не видел ничего подобного со времен Раха. И даже Раху было не под силу изменять городские постройки.

При воспоминании о своем особняке Байз сердито вспыхнул.

– Осторожнее, кузен, – сказал Таннарл. – Ты близок к ереси.

– Я просто констатирую факт.

– Неужели вы всерьез верите, что он сможет избежать расставленной мной ловушки? – спросил Буат. – Мы специально выманили его за хрустальную стену, чтобы лишить преимуществ, которыми он пользуется в городе.

– Результат почти неизбежен, – заявил Овейн. – Даже если он выживет, ему не к кому будет возвращаться. Об этом мы позаботимся. Наши союзники готовы.

– Без сопротивления не обойтись, – предупредил Буат.

– Прокляни их Заступница, – бросил Таннарл. – Я настаиваю, что нельзя ждать…

В архивный зал сквозь пол плавно поднялся Идущий-по-Воде. Черный плащ окутывал его тело, словно потухшая туманность. Он внимательно всмотрелся в лица всех собравшихся. Кое-кто из них вскочил на ноги и потянулся за пистолетом, но после его презрительной усмешки все оставили эту идею.

– Выборы дали нам мэра и Высший Совет, – заговорил Идущий-по-Воде. – Никаких изменений или революций не будет. Мы не станем единым народом, пока сами этого не захотим.

– И что же ты предлагаешь? – спросил Овейн.

– Я ничего не предлагаю. Ваше время истекло.

– На этот раз – да, – сердито буркнул Байз. – Но будут и другие возможности.

– Их не будет, – заявил Идущий-по-Воде. – Я уже видел, что произойдет, если вы победите.

Странное утверждение заставило Овейна нахмуриться. Из-под его обычно непроницаемого мысленного щита прорвалось ощущение неуверенности.

– Ты не можешь нас арестовать, – заявила госпожа Флорелл. – Мы не подвластны обычному суду. А в Высшем Совете, где тебе придется утверждать арест, у нас много сторонников.

– Верно, – согласился Идущий-по-Воде. – Это было бы бессмысленно.

Таннарл пересек зал и третьей рукой потянулся к замку. Механизм на внутренней двери звонко щелкнул, и засовы скользнули в гнезда. Дверь распахнулась. За столом раздались изумленные возгласы. Вместо коридора за дверью показалась гладкая серая стена. Выхода из зала больше не было.

– От ваших последователей я частенько слышал, что слишком слаб, – продолжал Идущий-по-Воде. – Что мне не хватает решительности. Если и вы так считаете, значит, вы плохо меня знаете. Ваша революция закончится здесь и сейчас. Без вас ее бы не было. Без скорострельных ружей попытка переворота обречена. В Маккатране сохранится демократия.

Его плащ распахнулся, из-под него показалась рука, обращенная ладонью вниз. Из-под пола поднялось скорострельное ружье, и пальцы Идущего-по-Воде сомкнулись.

– Нет, – воскликнул Овейн. – Это противоречит всем твоим убеждениям.

– Нельзя верить всему, что говорит разочаровавшаяся девочка-подросток.

Овейн поморщился, ощутив укол страха.

– Ты не посмеешь, – заявила госпожа Флорелл. – Моя семья не позволит.

– Теперь это моя семья, – спокойно возразил Эдеард.

Одиннадцать третьих рук протянулись к Эдеарду, стараясь отыскать слабое место в его защите, но тщетно. Между непроницаемыми стенами заметались телепатические посылы с призывом о помощи.

– Я всю жизнь знал, что часто надо сделать что-то неправильно, чтобы потом выйти на верный путь, – сказал Идущий-по-Воде. – Теперь я постиг истину этой фразы. Именно так я и поступлю.

Его палец нажал на спусковой крючок. И держал до тех пор, пока магазин не опустел.

В пятом зале хранилось три сотни скорострельных ружей. Все они, завернутые в промасленную ткань, были аккуратно расставлены на стеллажах вдоль стен и готовы к бою.

Эдеард вернул использованное оружие на место. А потом попросил город избавиться от ружей. Пол под стойками изменил структуру, стал пористым, и смертоносное оружие кануло в забвение.

Эдеард про-взглядом обследовал остальные хранилища. В восьмом зале обнаружились патроны для скорострельных ружей. Город бесшумно поглотил все ящики. Во втором зале были сложены длинноствольные пистолеты. В семнадцатом он обнаружил огромные орудия со стволами толще его ноги, укрепленные на небольших колесных подставках. Рядом стояли пирамиды железных шаров величиной с кулак – Эдеард понял, что это пули к ним. Он содрогнулся, представив себе причиняемые ими разрушения. Всё тихо опустилось под землю. Последними в твердом полу утонули стеллажи с образцами из архивного зала.

Тайному могуществу гильдии оружейников пришел конец. В Маккатране больше не было внутренней угрозы мэру и Высшему Совету.

«Кроме выборов. И споров между гильдиями. И изворотливых торговцев-взяточников, готовых на все ради выгоды. И благородных семейств, стремящихся к неограниченному могуществу».

Эдеард улыбнулся своим мыслям. Непостижимая и потрясающая жизнь Маккатрана. «Но теперь это забота Финитана».

Теплое полуденное солнце посеребрило белые столбы, обрамляющие Золотой Парк. Последние цветы на кустах и лианах своей пышной красотой славили уходящее лето. Эдеард прошелся по аккуратным дорожкам, собираясь с мыслями и копя решимость для следующего поступка.

Ему нелегко было отыскать про-взглядом хрупкие силуэты душ родителей. Эдеард остановился у одного из столбов на краю парка со стороны Чемпионского канала. В ярком сиянии отраженного металлом света он до предела напряг свои силы.

И призраки появились, как обычно стоя в нескольких футах от него.

«Спасибо», – поблагодарил он их.

«Ты видишь нас?» – удивленно спросила мать.

«Да, мама, теперь я могу вас видеть».

«Мой сынок».

«Отец. Я не заслуживаю вашей бесценной заботы».

«Это наш долг. Ты – все, что осталось от нас».

«Теперь уже нет. У меня есть жена. У нас будут дети. У них тоже будут дети. В них останется ваше продолжение».

«Мы должны присмотреть за ними», – сказала его мать, но голос ее прозвучал неуверенно.

«Нет, – возразил Эдеард. – Вам пора уходить. Я сам смогу о них позаботиться, и лучше, чем вы думаете. Вы слишком дорого заплатили за то, чтобы поддержать меня. Вам нельзя больше здесь оставаться. Уходите в Ядро. Еще не поздно. Никогда не поздно».

«Ах, Эдеард».

«Я здесь».

Он протянул руку. Его мать прикоснулась к ней кончиками пальцев. Волна губительного холода прокатилась по его телу, но Эдеард сдержался и даже сумел улыбнуться.

«До свиданья, мама, – сказал он и прикоснулся губами к ее губам. – Когда-нибудь мы встретимся в Ядре. Я обещаю».

Она тоже улыбнулась, несмотря на глубокую печаль и мучительную боль, и отвела руку. Отец с нежностью обнял ее.

«Счастливого пути», – пожелал им на прощанье Эдеард.

Он без сожаления проводил взглядом тающие в теплом ясном голубом небе хрупкие силуэты.

В тот день в Золотом Парке было много людей, спешивших насладиться последними летними деньками. По траве на лужайках с криками бегали и играли дети. Подмастерья, отлынивавшие от обязанностей, собирались в тени огромных мартоз, пили пиво и сплетничали о своих мастерах.

Салрана шла по потрескавшимся плиткам дорожки и радовалась жизни. Парни мечтательно смотрели ей вслед, но строгое бело-голубое одеяние послушницы служило надежным барьером, защищающим от любых попыток привлечь ее внимание. Через желтовато-коричневый мост из песчаника она вышла в район Йисидро. Впереди показалась таверна «Голубой лис», круглое трехэтажное здание со странными шестиугольниками, выложенными в медно-красных стенах. Из-за узких стрельчатых окон здание казалось выше, чем было на самом деле.

После недолгого колебания Салрана проскользнула в небольшую боковую дверь. На границе видимости ее про-взгляда что-то мелькнуло, словно туманный столбик, пронесшийся по переулку. Она нахмурилась, но больше никаких ощущений не было, и Салрана торопливо поднялась по лестнице на третий этаж.

Члены благородных семейств давно выбрали «Голубой лис» для своих тайных свиданий: исключительно толстые стены его комнат избавляли от необходимости поддерживать пелену уединения. Проникнуть в их тайны могли только самые одаренные медиумы. Салрана достала заранее переданный ключ и открыла дверь комнаты.

Цветные прозрачные портьеры рассеивали яркий солнечный свет. Такие же ткани прикрывали стены. На комоде горели свечи, распространяя сильный мускусный аромат. Широкая кровать была застелена шелковыми простынями и меховой полостью.

Рядом с кроватью Салрану поджидала ее любовь. Жар нетерпения окрасил ее щеки, и она поспешно сбросила одеяние послушницы, открыв недавно подаренный тонкий кружевной лифчик. Вознаграждением ей были нежные объятия и поцелуй. Ласковые руки спустили с плеча одну бретельку. И снова последовал поцелуй. За первой бретелькой опустилась вторая. С каждым разом поцелуи становились все более интимными и страстными. Тонкое кружево открыло грудь. Из горла Салраны вырвался восторженный вздох, и, не в силах больше сдерживаться, она бросилась в объятия, даря в ответ страстные поцелуи.

Эдеард сбросил маскировку. Салрана вздрогнула от неожиданности. В ее мыслях появился оттенок вины.

– Ты, – мрачно произнес Эдеард. – Я должен был догадаться.

– Но не догадался, верно? – презрительно бросила Ранали. Она набросила на плечи атласный халатик и убрала с лица пряди растрепавшихся волос. – Я думала, что ты уехал из города.

– Не ты одна так ошибалась. Твои друзья тоже. И твоя семья. И ваши приятели-заговорщики.

Ранали широко открыла глаза. Сначала в них вспыхнуло удивление, а потом, когда ее телепатические запросы остались без ответов, его сменила тревога.

– Что ты натворил? – прошипела она.

– Они тебе не ответят. Никогда.

– Отец? – воскликнула она.

– Да благословит Заступница его душу. Я уверен, больше ему не на кого рассчитывать.

– Ублюдок!

Ранали задрожала, еле сдерживая слезы.

– А мне вы готовили худшую участь, намного худшую.

Ранали совладала с истерикой и окинула его вызывающим взглядом.

– Что же ты приготовил для меня?

– Ничего. Без Овейна и твоей семьи ты ничего собой не представляешь Хозяйка борделя, только и всего.

Салрана нерешительно шагнула вперед.

– Эдеард…

– Ничего не говори. Я тебя не виню. Знаешь, что может эта стерва сделать с твоим сознанием, знаешь, что она с тобой уже сделала?

Еще не договорив, он ощутил перемену в ее мыслях: там, где раньше царила доброта и сердечность, теперь появилась резкая грубость.

– Конечно, знает, – злорадно ответила Ранали, покровительственно обнимая Салрану. А та прильнула к ней, словно ища поддержки. – Я показала ей настоящую жизнь.

– Они воспользовались твоим гневом, когда я тебя оставил. Эта… Это порождение Хоньо, она пришла к тебе в тот момент, когда ты была наиболее уязвимой. Ваша встреча не случайна. Салрана, я знаю, как действует Ранали. Ее гнусное искусство способно исказить твои мысли. То, что должно сиять красотой, после ее вмешательства оборачивается пороком. Ты не любишь ее, это извращенное влияние привлекательности, испытываемое твоей истинной сущностью.

– Нет, – с мягкой решимостью возразила Салрана. – Я сама отыскала Ранали.

– Они использовали тебя. Она, и Овейн, и другие. Их интересует лишь твое прошлое, наше общее прошлое. Видит Заступница, ты – лишь еще одно оружие против меня. Вспомни, в случае провала засады ты ведь должна была выманить меня из города, верно?

Салрана недоуменно обернулась к Ранали, потом снова посмотрела Эдеарду в лицо.

– Я бы не сделала этого.

– Ха. – Эдеард прикрыл глаза, чтобы унять боль, вызванную воспоминанием об участи Салраны. – Ты сделала. Салрана, прошу тебя, позволь мне тебе помочь. Есть и другие люди, кто сможет показать, как искажены твои мысли, как подло обманула тебя эта дрянь.

– Так вот чего ты добиваешься! – с неожиданной злостью воскликнула Салрана. – Отнять у меня Ранали? Оставить ни с чем? Опять?

– Это не…

– Я сама разберусь.

– Они собирались получать от тебя потомство. Салрана, ты же понимаешь, что это неправильно.

– Твоя сила сделала тебя Идущим-по-Воде, – сказала Ранали. – Твой талант привлек Кристабель, и теперь ты стал членом благородного семейства, в твоем распоряжении богатство и земли. Твоим детям обеспечены такие привилегии, каких в вашем жалком Эшвилле не могли и представить. Почему бы Салране не позаботиться о своих детях? Почему они не имеют права наслаждаться преимуществами обеспеченной жизни?

– Но вы ей этого не даете, – гневно возразил Эдеард. – Вы воспользовались ее беззащитностью, вы заставили ее позабыть о ее истинной сущности.

– Она тебе наскучила, и тогда я показала ей, что может предложить общество Маккатрана, – торжествующе заявила Ранали. – Брак, дети, семья – все это наши обычаи, начало которым положил сам Рах. Наши семейные договоры взаимовыгодны и никого не вводят в заблуждение. Кто ты такой, Хоньо тебя забери, чтобы нас осуждать?

Эдеарду невыносимо хотелось ее ударить. Но это означало бы его поражение.

– Я не брошу тебя, – сказал он Салране. – Она поступила с тобой подло и несправедливо, и когда-нибудь ты поймешь это сама. Клянусь Заступницей, я буду рядом.

Теперь и Салрана посмотрела на него с презрением. Ее лицо так точно отражало выражение лица Ранали, что Эдеарду стало не по себе. Салрана взяла руку Ранали и поднесла ее к своей обнаженной груди.

– У тебя своя жизнь, у меня – своя. Я имею на это право даже в твоих представлениях о морали. И я сделала свой выбор. Я выбираю Ранали. Мою любовь, мою повелительницу.

Эдеард заметил злорадную усмешку на лице Ранали.

– Это еще не конец, – сказал он.

Он понимал, что фактически признается в своем бессилии, но был не в силах придумать, что еще сделать.

«Ну почему она не видит, в кого превратилась? А может, она все понимает. О Заступница!»

– Сегодня ты победил, – насмешливо сказала Ранали. – Прояви немного великодушия. Идущий-по-Воде может себе это позволить.

Эдеард выскочил за дверь, даже не позаботившись набросить маскировку.

Он вернулся в особняк семьи Кальверит и, никем не замеченный, взобрался на десятый этаж. Даже сейчас он боялся, что все это окажется лихорадочным сном, что Кристабель… Он опасался, что увидит ее и все иллюзии развеются. «Старый добрый эшвилльский оптимизм. Глупо. Я знаю точно, что все это реально».

На десятом этаже он набрался храбрости и прошел в комнату, выбранную Кристабель для своего кабинета. В ней пока еще не было никакой мебели, кроме стола и стула. Отсутствовали даже портьеры на окнах, поскольку комната медленно менялась, приближаясь к варианту, придуманному Кристабель вместе с Эдеардом: с большими окнами и белыми осветительными розетками. Он знал, что стены постепенно сдвигаются, чтобы увеличить соседнюю гостиную, но процесс шел настолько медленно, что глаза не замечали никаких изменений. Перед его отъездом Кристабель отметила, что десятый этаж уже совсем не такой, к какому она привыкла в раннем детстве. Она была так счастлива и взволнованна, что Эдеард не стал возражать.

Эдеард обнаружил Кристабель согнувшейся над столом, и ее перо, как всегда, стремительно порхало по бумаге. Она морщила красивый лоб, изучая очередной толстый журнал, куда записывались все доходы семьи. На краю стола высилась целая стопка таких же гроссбухов.

«Моя жена».

– По-моему, тебе скучно, – заговорил он.

Кристабель вздрогнула и улыбнулась стоявшему в дверном проеме Эдеарду.

– Я даже не ощутила твоего приближения, – воскликнула она. – Ты подкрадывался ко мне тайком? А как ты здесь оказался? Как же бандиты? Не мог же ты так быстро их отыскать.

– Нет, конечно. Но теперь мне известно, кто это и где они находятся. Им придется подождать еще денек. Я хотел вернуться домой и побыть со своей красивой супругой.

Она радостно улыбнулась, подбежала к нему и крепко поцеловала.

– Как приятно. Хотя Финитан тебя убьет, это же очень важная миссия.

Эдеард обнял ее обеими руками, мечтая никогда не отпускать – никогда. Он бросил взгляд в окно через цветущую оранжерею, на раскинувшийся внизу прекрасный город.

– Некоторые уже пытались.

Она нахмурилась и постучала его по груди.

– Ты в порядке? Выглядишь… усталым.

– Нет. Все хорошо. Просто я только сегодня понял, что есть вещи, которые нельзя удержать, как бы ни старался.

Кристабель еще раз его поцеловала.

– Но я тебя хорошо знаю, ты будешь пытаться снова и снова. И поэтому я тебя люблю.